№ 35. Август 27-го

Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу!

Еще святая праведная Елисавета, приветствуя посетившую ее Пресвятую Деву Марию, исповедала ее матерью Господа: откуду мне сие, воскликнула она, да прииде мати Господа моего ко мне (Лк.1:43). Сообразно сему евангельскому свидетельству, святая Церковь с древнейших времен ублажает пресвятую Деву Марию, как Богородицу¹⁶², величает Ее, как непорочную Владычицу нашу и заповедует святые иконы Богоматери «чествовати лобызанием и почитательным поклонением»¹⁶³. Храня сии святые догматы Церкви, художники греческие, присланные из Константинополя в Киев для сооружения в святой Печерской обители храма, поставили в нем наместною иконою чудотворный образ всечестного успения Божией Матери, принесенный ими из Влахернского храма. И вот в новоустроенном Киево-Печерском храме, подобно как и во Влахерне, святая Церковь, в продолжении многих веков, торжественно воспевает Царице небесной хвалебную песнь: достойно есть яко воистину блажити тя, Богородицу!..

Да, братья, достойно ублажать христианину Матерь Спасителя нашего, Господа Иисуса Христа. Мы, обыкновенно, с уважением относимся в родителям, дети которых служат обществу полезными деятелями; и почет, принадлежащий личным достоинствам известного лица, в общественном мнении не редко переносится и на родителей этого лица, – по крайней мере людьми, хорошо знакомыми с порядком их семейной жизни. А почему? Потому именно, что правильное воспитание детей, основанное на законе Божием, главным образом зависит от родителей: в семье родной дитя получает незыблемое основание к развитию своих природных дарований в требованиях спасающей веры Христовой. Справедливо говорят: «хорошие дети от хороших родителей». Да, со стороны общества глубокого уважения достойны те родители, которые сами живут и детей воспитывают, поступая по образу святой жизни пренепорочной Приснодевы Богородицы! Вся земная жизнь Матери Божией представляет в себе нравственный подвиг: в ней найдет для себя живо пример нравственного совершенства всякий, кто только хочет жить и действовать в духе истины и правды Божией, – родитель ли он, или воспитатель, или первый служитель Божий. И – кто из людей достиг той степени духовного совершенства, на которой стоит Матерь Божия честнейшею Херувим и славнейшею без сравнения Серафим? Сделавшись Царицею неба, Матерь Божия равно является Владычицею и в благодатном царстве Сына своего, Христа Бога нашего. Как Владычица земли, Матерь Божия принимает здесь живое участие в направлении судеб Христовой Церкви. Посмотрите, братья, на состояние Христовой Церкви в единоверных нам землях на востоке: вы видите, что вера православная, гонимая в продолжении многих веков, продолжает там страдать от угнетения и насилий поклонников ложной веры, но святая истина Христова, не смотря на то, что мир оставил ее сокровенною в страждущих сердцах достойных носителей своих, наконец открывает себя пред всеми в своем чистом свете, как она во веки остается целою в жизни Церкви православной. Для православного христианина отрадно и утешительно слышать, как в настоящее время многие даже из неправославных христиан, прозревая истину, откровенно и пред всеми исповедуют, что вера православная свято пребывает в своей первоначальной чистоте только в недрах нашей греко-российской Церкви, в ее чистом учении, тайнодействии и святой жизни ее членов. Да, восток, в лице братьев наших по вере, представил достойных стражей святой веры Христовой, когда христиане запада прервали с нею благодатное общение, – хотя пред христианами Церкви восточной стояла грозная будущность, впоследствии разрешившаяся для них в скорбных, доселе продолжающихся, многовековых страданиях. И когда Господу Богу угодно было призвать новый мирный народ для служения страждущей Церкви Божией на востоке, Царица небесная усматривает этот народ также не на западе, а в пределах земли русской; как известно, торжественное крещение наших предков в веру Христову последовало после того, как они, – когда осаждали стены Царь-града, – испытали на себе силу чудесных действий Божией Матери.

Действительно, дивные дела Божии совершаются в жизни русского народа, когда он делается народом историческим! Предки наши торжественно принимают святое крещение от Греции, не смотря на то, что они, как язычники, пред самим крещением своим относились к ней враждебно, но, принявши веру Христову, они радостно приемлют у себя Матерь Божию, для жилища которой устрояют на родной земле своей новый Печерский храм. И все это, можно сказать, одновременно совершается в пределах нашего отечества, когда вокруг него происходят скорбные события, силу которых и ему пришлось на себе испытать. – В это время церковь западная уже решительно отделялась от единства вселенской Церкви, сохранившейся на востоке. Обширная и богатая страна русская, издавна привлекавшая к себе папских проповедников, теперь делается предметом их особенного внимания: как известно, они усиленно и не мало хлопотали о том, чтобы предков наших обратить в веру латинскую. Между тем отечеству нашему предстояли скорбные испытания с другой стороны: унывали предки наши, когда народ чуждый посягнул на родное их достояние; горько скорбели они от того, что жестокое и ненавистное иго неверных татар грозило в конец истребить нашу родную землю. Это время было мрачным периодом в жизни нашего отечества; в нем, при недостатке внешнего единства, не доставало и внутреннего народного единения!.. В это печальное время порабощения вашего отечества, оживляла и скрепляла его только духовная сила православной спасающей веры Христовой. По крайней мере несомненно то: успей враги наши исхитить у предков наших святую веру, принятую ими с востока, мы потеряли бы с нею спасение вечное и временное благополучие. Но испытавши однажды силу святой веры Христовой, предки наши приняла ее всеми силами своего существа; как только спасительный свет Христов коснулся сердец наших предков, они всецело предали себя под покровительство Матери Божией. С тех пор, как Матерь Божия приняла святую Киево-Печерскую обитель под особенный благодатный покров свой, – эта обитель делается колыбелью нашей народной жизни и святой веры нашей: отсюда жизнь русского народа издревле износит свое спасительное освящение: здесь она искони воспринимает свое духовное объединение в едином духе святой веры Христовой. На Святыне Печерской обители всегда были сосредоточены лучшие чаяния и надежды русского народа, когда он страдал под тяжестью общественных скорбей; никогда он не оставлял этой Святыни, давно хранимой Царицею небесною, и с нею уже не в состоянии разлучить его никакие враждебные силы. А сколько этих сил разновременно было направлено не только против святой Печерской обители, но и против всей земли русской, и от всех их защитила нас своим покровом Матерь Божия. Свидетельством сему служат празднования нашей Церкви в честь чудотворных икон Богоматери: Казанской, Владимирской и других. И кто из верных сынов России, припоминая дивное заступление нашего отечества Матерью Божиею от татар, Литвы в других враждебных нам племен, – кто Тебя не ублажит, Пресвятая Дева! Достойно есть, яко воистину, блажити Тя, Богородицу.

Как в жизни целого общества, так и в жизни каждого человека равно неизбежны временные страдания и скорби. Для человека, пока он живет на земле, нет постоянного счастья; нет вообще праведника, о котором можно бы было сказать, что он пожил на сем свете, не испытав никакого горя. – Кто может похвалиться, что он собственными силами и средствами успел отклонить от себя грозившее ему горькое бедствие? Нередко видим, что скорби наши, не смотря на то, что к отстранению их принимали живое участие и другие люди, остаются не отвратимыми. Но там, где средства человеческие остаются бессильными, святая вера наша указывает нам на небесных ходатаев пред Богом, по молитвам которых Он никогда не отказывает нам в своей благодатной помощи, если находит ее благопотребною в наших нуждах. Много бо может молитва праведного споспешествуема, учит святой апостол (Иак.5:16). Но святее святых мы имеем Матерь Божию, которая пребывает с Господом в ближайшем благодатном общении, какого не имеет с Ним ни один из праведников. Итак, кому же христианин поведает свои печали, как не Матери Божией, вернейшей нашей Ходатаице у престола Господня? Знаем из правильных отношений детей к родителям, что истинный сын своей матери любит ее искренне и не отвергнет ее прошений, но с радостью исполняет их, когда видит, что исполнение их есть вместе оправдание Закона Божия. Ужели же Господь откажет молитвам Своей возлюбленной Матери, которые у нее всегда святы и праведны? Быть может, некоторые из благочестивых поклонников, светло празднующих настоящее торжество Богоматернего праздника, уже сподобились получить благодатные дары от Господа, по молитвам и ходатайству Его пречистой Матери. Несомненно, что Царица небесная всех притекающих к ней с верою приемлет под свой благодатный покров; всем нашим прошениям, с какими к ней обращаемся мы, внемлет она, Благосердая, и спешит о них своим ходатайством пред Господом. Только, заметьте, братие: молитвы наши бывают угодны Матери Божией и, в отношении к нам, действительны под тем условием с нашей стороны, когда они бывают плодом желания нашего верно служить Господу во всю свою жизнь, имеют свое основание в нашей любви к Господу. Возлюбиши Господа Бога твоею всем сердцем твоим, всею душею твоею, и всею мыслию твоею (Мф.22:37), вот основная обязанность христианина, которую предписывает ему сам Господь в Своем законе. Почему? Потому, что «кто любит Меня, говорит о себе Господь, тот заповеди Моя соблюдает» (Ин.14:23). А «соблюдающий заповеди мои, учит святой апостол, получить от Господа все, чего ни попросит» (1Ин.3:32). Да, кто стяжал евангельскую любовь к Господу, о том несомненно можно сказать, что он воистину достойно ублажает Матерь Божию в своих прошениях, молениях и благодарениях.

Заступница усердная, Мати Господа вышняго! Притекая под твой благодатный покров на тебя возлагая наши надежды, молим тебя: не оставь нас, Всепетая, во успении твоем, умоли Сына твоего, Христа Бога нашего, да приложит Он сердцам нашим святую любовь к Нему, и мы угодно тебе воспоем хвалебную песнь св. Церкви: достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу. Аминь.

Профессор Киевской семинарии, иеромонах Виталий

В нынешний год, когда снова «сколько преступная столько же безумная дерзость подняла было против Царя Благодетеля нашего руку, но ее невидимо отклонил Ангел и Его жизнь и здравие сохранены», – нам особенно прилично и благовременно в настоящий день Его Ангела вознесть благодарственную молитву ко Господу и святому благоверному князю Александру Невскому за минувшее сохранение драгоценной для всего отечества нашего жизни царской и молитву просительную о будущем всегдашнем хранении оной в здравии и благоденствии.

Если во всяком семействе жизнь и здравие домовладыки драгоценны: то в огромном семействе, состоящем из бесчисленного множества сел, городов и областей, и подавно надобно дорожить благоденствием Венчанного Главы. Без главного хозяина худо везде. Трудно найти дом, который мог бы похвастать, что он, без главного хозяина, успел водворить у себя порядок и упрочить свое благосостояние. Управление домом без хозяина или главы есть дело пропащее. Какой же может быть порядок в государстве без царя, где все хотели бы повелевать, и никто не хотел бы повиноваться? Что было бы с нашим отечеством и царским домом, если бы гнусный убийца успел совершить свой гнусный умысел? Ах, если бы не Господь за нашего Царя православного, – пришлось бы вам плакать – и плакать много и долго, – долго плакать о потере своего доброго Государя. Вы сами знаете, как неутешно горюет семьи, лишившаяся, особенно нечаянно, своего главы – отца! Что же должны были бы почувствовать все русские, лишившись своего общего отца – отечества, и при том через злодейскую руку преступника! Боже помилуй! И вообразить все это страшно, а не только испытать на самом деле. Когда поражается какой-либо член самого Царя нашего. Что же было бы, если бы это исполнилось!

Но Милосердый Господь не поразил нас таким страшным, потрясающим горем. Он, Высокий Царь царей, не до конца прогневался на нас, а, по неизреченной милости своей помиловал нас, – снова сохранил дорогую для каждого русского жизнь Государя Императора, которого злодейская пуля даже и не коснулась, И вот, и царственное семейство и все верноподданные св. Руси опять с своим Царем-Отцом, которого так скоро и так неожиданно могли бы лишиться! Не благовременно ли и неприлично ли, после сего, сугубо возблагодарить Господа Бога за то, что опасность эта прошла и Царь наш и все мы неизменно в благополучии пребываем.

Да, событие 25-го мая сего года, ясно показало нам, что Бог любит Монарха нашего и недремленно хранит Его от всяких опасностей особым своим промышлением. Напрасно же безумцы дерзают подымать свои святотатственные руки на помазанников Господних, – царей земных. Напрасно воображают они себе видеть в народных монархах простых, обычных, подобных себе людей, которые, по их дикому мнению, сами присвоивают себе власть в самоуправление над народами. Верующие всех времен и мест всегда признавали и непрестанут признавать, что Вышний владеет земными царствами и кому хочет, даст оные, и что есть власть, аще не от Бога, сущия же власти от Бога учинены суть, что Государь приемлет свою власть непосредственно от Бога и есть на земле, как бы Его наместник.

В спасении Царя мы видим и другое отраднейшее уверение, что Бог любит также, покровительствует и хранит наше отечество и св. православную Церковь нашу; ибо, спасая Царя, главнейшего сына, защитника и покровителя Церкви, Господь Бог тем самым явил величайшее благо св. Церкви и отечеству. Да постыдятся же и да посрамятся все враждующие и замышляющие злое против святой православной Церкви, Благочестивейшего Царя и отечества нашего. Да будут они, яко прах пред лицем ветра.

Мы же, братья, имея в спасении Царя новое свидетельство благоволения Божия к Нему и к нам паче и паче будем преуспевать в любви, благоуважении, преданности и слушании св. Церкви, Благочестивейшему Государю Императору Александру Николаевичу и отечеству нашему – России, помня, что православная Церковь есть верная наша руководительница к блаженной вечности; она есть истинная наша мать столп и утверждение Христовой истины, что Государь есть как бы наместник Божий на земле и все Его узаконения согласны с нашею св. верою, что отечество наше – Россия есть общая наша родина, которая для всех должна быть равно дорога и любезна.

А чтобы это было небесплодным обещанием и желанием нашим, обратимся с молитвою ко Всеблагому Господу и Его святому угоднику – благоверному князю Александру, ангелу-покровителю дорогого Именинника нашего Государя Императора Александра Николаевича, да помогут Они исполнить нам на деле поучительные уроки, преподанные событием 25 мая касательно св. православной Церкви, отечества нашего и самого Отца отечества – Благочестивейшего Государя нашего. Помолимся особенно за дивное, Божественным Промыслом устроенное, спасение нашего Государя-Отца, в нынешнем лете, и, в чувствах благоговейной благодарности Царю царей, воскликнем Ему из глубины сердец своих: Господи! спасший жизнь Монарха нашего, и на будущее время спаси Царя и услыши ны в онь же день призовем Тя (Пс.19:10), Даруй Ему благоденственное и мирное житие, здравие и спасение и во всем благопоспешение, а врагам, – завистникам Его благоденствия, – посрамление и одоление, – да, под державным правлением Благочестивейшего Царя, и мы поживем тихое и безмолвное житие во всяком благочестии и чистоте.

Ты же, святый, благоверный и великий князь Александр, невидимый Ангел-покровитель соименного тебе Государя нашего Александра Николаевича, будь всегдашним покровителем и предстателем о Нем пред Господом и вознеси наши упомянутые теплые мольбы к Нему о Царе нашем в настоящий дорогой день Его жизни.

Священник Гавриил Краснянский

Письмо 2

Нет сомнения, что в последнее время во многих крестьянских обществах явилось сознание необходимости если не образования, то по крайней мере грамотности. Это сознание главным образом есть результат самоуправления крестьянского, потому что необходимость самим заботиться о своих собственных делах и сохранить свои интересы неизбежно влечет за собою потребность знания грамоты, так как грамотность в настоящее время составляет одно из могущественнейших орудий самозащищения. Дальнейшее развитие самоуправления и привлечения крестьян к участию в делах общественных, причем интересы их будут чаще и в больших размерах сталкиваться с интересами других, более образованных, классов общества, непременно повлечет за собою, на основании того же самого закона, распространение, между крестьянами потребности образования. Таким образом в крестьянских обществах, как и во всех других, исходной точкой образования служат практические интересы. На эти то интересы и должен преимущественно ссылаться каждый, кто хочет развить между крестьянами сознание потребности образования. Но и между практическими интересами нужно главным образом ссылаться на необходимость знания грамоты для толкового, сообразного с законами государственными и выгодами общественными, самоуправления и участия в делах земских. Все другие практические интересы должны стоять на втором плане при убеждении крестьян в необходимости знания грамоты. Всякий образованный человек конечно согласится, что грамотный ремесленник, земледелец, или заводчик гораздо больше может извлечь пользы из своего дела, чем неграмотный, потому что, не придерживаясь исключительно старинных приемов в своем занятии, он легко может познакомится с новыми, улучшенными и в практическом отношении более выгодными, приемами и применить их к практическим условиям своего опыта. Но крестьяне по самим условиям своей жизни, всегда почти, стремится к поддержанию и сохранению существующего у них порядка вещей, упорно отстаивают предания старины и противятся всяким новинкам. Да и трудно применить какие-нибудь нововведения в ремеслах или земледелии к мелким крестьянским хозяйствам. Поэтому только в исключительных случаях мысль о необходимости грамотности для более успешного и выгодного занятия сельским хозяйством или каким-нибудь ремеслом может действовать убедительно на крестьян. Между тем самоуправление крестьянское и участие их в качестве свободного сословия в делах земских относительно говоря – есть дело новое и преданий, сюда относящихся, сохранилось весьма мало. Естественно поэтому, что крестьяне ищут указаний как лучше и с большею пользою для себя вести это дело. В этом случае весьма легко доказать крестьянам, что грамотность даст им средства найти искомого указания, тем легче, что самоуправление, хотя в некоторых подробностях может разнообразиться по развитию обычных прав, но в существенных чертах должно быть основано на общегосударственных законах, знание которых доступно только людям грамотным и незнание которых нередко делает неграмотных жертвою грубого обмана и лишает их всякого значения в делах земских. На эту тему разумеется можно много разглагольствовать, основывая свои соображения на различных практических примерах, в которых наглядно выразились дурные последствия незнаний законов вследствие безграмотности, а таких примеров можно много найти в любом крестьянском обществе.

Значительную силу при убеждении крестьян в необходимости знания грамоты может иметь выяснение им значения грамотности в религиозном отношении, и здесь разумеется больше всего может сделать служитель Церкви – священник. Церковь, как мы уже говорили прежде, в течение многих веков была для крестьян единственною образовательною силою и потому неудивительно, что и теперь всякая новина в глазах их получает значение и важность по мере того, насколько она имеет отношения к вере. Относительно грамотности весьма нетрудно убедить крестьян в том, что она имеет важное значение в деле религиозного служения. Чтение Евангелия и других священных книг, особенно житий святых, как более доступных пониманию людей малообразованных, непосредственное участие в церковных богослужениях не только молитвенным чувством но и, так сказать, действенным сослужением, т. е. чтением и пением это такие пункты, в которых нагляднее всего открывается значение грамотности. От того-то и понятиях большей части крестьян значение грамотности выясняется прежде всего я отношении ее к церковным богослужениям.

Доселе я указал вам, многоуважаемый о. А., две главных причины, на которые вы можете опираться при убеждении крестьян о необходимости грамотности и образования. Но кроме того есть несколько других пунктов, которые могут придать силу вашим убеждениям. Например совершенно ошибочно многие думают, что крестьяне – люди совершенно темные, мышление которых обращено исключительно на материальные нужды и потребности обыденной жизни и которые не чувствуют никакой потребности анализировать явления природы и общественной жизни и размышлять о законах, управляющих этими явлениями. Правда, что крестьяне, в течение нескольких веков занимавшие в строе общества место простой рабочей силы, постоянно подавляемые материальной нуждой и беспрерывной необходимостью работать физически, вследствие этих, неблагоприятных для умственного развития, условий жизни остались вне общечеловеческого успеха в круге науки и знания. Но было бы неестественно, если бы человек, одаренный равною со всеми другими людьми суммою духовных способностей, никогда не ощущал потребности знания, и я смело могу вас уверить, что крестьяне ощущают эту потребность и, насколько возможно, удовлетворяют ей, т. е. философствуют о различных предметах мира вещественного и нравственного или, как это обыкновенно говорится, имеют свое мировоззрение. Конечно крестьянин редко философствует, потому что большая часть его времени занята физическим трудом, а человек только тогда может предаваться удовлетворению чистой, т. е. не вызванной практическими нуждами, потребности знания, когда он совершенно свободен от гнетущего влияния этих нужд. Но и на долю крестьян выпадают иногда такие счастливые минуты свободы и в это время не трудно подметить в них стремление к знанию, к размышлению о явлениях природы и жизни человеческой, а особенно не трудно подметить это вам – человеку, находящемуся в постоянном соприкосновении с народной жизнию. Иногда вы с большим успехом можете воспользоваться такими минутами для убеждения крестьян в необходимости грамотности и образования. Особенно большую выгоду в этом отношении представляют явления природы, к размышлению о которых крестьянин постоянно вынуждается самими условиями земледельческого быта. Начать можно с любого явления природы, какое случится в данную минуту; владея известным тактом для собеседования с простым народом, нетрудно доказать крестьянину ошибочность его взгляда на данное явление и затем изложить правильнее, сообразнее с современным состоянием науки, понятие об этом предмете. Если крестьянин убедится в справедливости вашего объяснения (а этого всего легче может достигнуть священник, потому что он преимущественно пред всеми другими людьми имеет в глазах крестьян авторитет знающего и ученого), то у него непременно явится сожаление о том, что он человек темный и не понимает явлений природы, и желание приобрести побольше сведений об этих явлениях, а прямой путь для приобретении таких сведений есть чтение книг: вот вам след. и дана исходная точка для убеждения крестьян в необходимости знания грамоты. Конечно такие случаи представляются не часто и воспользоваться ими с успехом не легко, но во всяком случае не только не следует пренебрегать ими, напротив нужно нарочито отыскивать их.

Пользуясь этими и подобными случаями можно наконец убедить крестьян в необходимости грамотности и образования и с тем вместе, можно сказать, половина дела уже сделана. Конечно такого благоприятного последствия достигнуть не легко, для этого нужно много времени и главное много терпения. Если вы искренно ревнуете о народном образовании, то вам придется ловить каждый удобный случай для собеседования с крестьянами о необходимости знания грамоты, придется постоянно опровергать одни и те же, упорно повторяемые и бездоказательные возражения, сегодня снова убеждать своих собеседников в том, в чем вчера вы совершенно по-видимому убедили их и, что особенно тяжело действует, придется встретить упорное недоверие и предубеждение как к грамотности, так и к проповеднику ее необходимости. Что же делать: будьте великодушны, многоуважаемый о. А.! – Это существенное качество всякого истинно-образованного человека. Вспомните, что любовь христианская должна быть обращена преимущественно на наших меньших братий, на людей бедных, нуждающихся, угнетаемых и бедствующих. Вспомните, что и Божественный Пастыреначальник наш обращал свое благое слово преимущественно к труждающимся и обремененным. Пусть подобные размышления укрепляют ваш дух и поддерживают вашу энергию в тяжелом подвиге народного образователя.

Итак первое дело, на которое должно быть обращено самое серьезное внимание всякого ревнующего о народном образовании, есть распространение между самими крестьянами убеждения в необходимости грамотности. Без этого убеждения школа, хотя бы она была прекрасно устроена и поддерживаема без всяких пожертвований со стороны крестьян, не принесет большой пользы. Но с другой стороны хотя бы крестьяне и сознали необходимость грамотности, все-таки большая часть крестьянских обществ не в состоянии на одни свои средства устроить и поддерживать школу. Поэтому вместе с убеждением крестьян и необходимости грамотности ревнителю народного образования необходимо заботиться и о материальных средствах для устройства и поддержания школы. Кроме того нужно еще взять во внимание, что хотя бы человек и был теоретически убежден в важности известного дела, все-таки он не охотно будет делать пожертвования в пользу этого дела до тех пор, пока не увидит выгодных и хороших практических последствий его. Точно так и в деле народного образования весьма выгодно первоначально устроить и в первое время поддерживать школу какими-либо посторонними средствами без пожертвований со стороны крестьян и потом уже, когда очевидны будут благие результаты грамотности, постепенно привлекать их к пожертвованиям для поддержания и улучшения школы.

Откуда же достать эти посторонние средства? Конечно хорошо было бы, даже можно сказать всего лучше было бы, если бы приходской священник имел возможность на свои собственные средства первоначально устроить и некоторое время поддерживать школу Это хорошо было бы отчасти потому, что избавило бы священника от всяких подозрений в том, что его ревность о народном образовании вызвана какими-либо своекорыстными видами, отчасти потому, что внимание общества, а вместе с тем и благотворительные пожертвования привлекаются к известному делу большею частью только тогда, когда это дело уже начато. В этом отношении в общественной жизни проявляется закон самонедеятельности (инерции): долго никто первый не решается сделать почин в известном деле, но как скоро почин сделан, внимание общества привлекается к этому делу, а вместе с тем привлекаются и материальные пособия, и дело с успехом идет вперед. Точно так и в деле народного образования: трудно только первоначально устроить школу, но если это удалось, тогда внимание окружающего общества обратится на школу и уже гораздо легче будет привлечь материальные пособия для поддержания ее, тем более, что и духовное начальство не оставляет без внимания и материальной поддержки людей, с успехом подвизающихся в деле народного образования. Мне самому удавалось видеть сельские приходские школы, которые в начале были устроены местными приходскими священниками в самых ограниченных и скудных размерах, но потом, при разумном ведении школьного образования, постепенно обратили на себя внимание как духовного начальства, так и частных благотворителей, и в настоящее время, при поддержке со стороны самих крестьян, находятся в цветущем и вполне обеспеченном состоянии и даже доставляют известное вознаграждение трудящимся в них. К сожалению большинство сельских священников не имеет возможности ничего уделить из своих скудных средств для первоначального устройства приходской школы даже в самых ограниченных размерах. Где и каким образом нужно в таком случае отыскивать средства для устройства школы, об этом мы побеседуем в следующем письме.

Домашняя молитва, которой приверженцы старины дают большое значение, сопровождается, кроме поклонов, чтением какой-нибудь духовной книги Это опять выразительный остаток древнего благочестия; в старину сама грамотность считалась душеспасительною вещью, даже более – в грамоте видели наши предки слишком могучее средство к душевному спасению, почти исключавшее нужду тех мер, какие употребляются церковью для нравственно-религиозного воспитания человека. И что же могло быть следствием такого взгляда на грамотность? Тоже, что мы замечаем теперь между приверженцами старины религиозное невежество, удобопреклонность к расколам, ересям и т. д. Так например у приверженцев старины домашнее чтение духовных книг до сих пор часто ценится в нравственном отношении выше участия в церковном богослужении. Высшее молитвенное значение усвоено ими чтению псалтири. Между народными листками, о которым мы говорим, встречается следующая заметка касательно этого предмета: прочитать дома всю псалтирь более полезно для души, чем быть за полунощницей или за утреней, за часами, вечерней и проч. «А неумеющим грамоте правило сие: за весь псалтирь шесть тысяч молитв Иисусовых, за кафизму триста молитв, за Славу сто, за полунощницу шесть сот, за заутреню полторы тысячи, за вечерню шесть сот, за великий мофимон семь сот, за малое четыреста, за канон акафистов триста поклонов».

Останавливаясь главным образом на внешней, формальной стороне молитвы и богослужении христианского, приверженцы старины могли придать смысл добродетели самым обыкновенным формальностям жизни; по крайней мере встречающейся в их письменности практические наставления, касательно домоводства, обращения с домашнею скотиною, с пищею и т. д.; выводятся и объясняются из соображений высших, относящихся к области духовной, религиозно-нравственной. Остановимся например на общераспространенном в быту их обычае, принявшем смысл закона и предписывающем всегда и везде покрывать домашнюю посуду, когда в ней что-нибудь есть: какое значение этому обычаю можно дать вне житейской опытности и простого здравого смысла? а между тем обязательность этого обычая простирается, по мнению приверженцев старины, особенно на христиан, так как и происхождение его и следствия, проистекающие из его нарушения, далеко не определяются будто бы внешнею, формальною стороною жизни. Приверженцы старины ставят означенный обычай в связи со следующим апокрифическим сказанием: «некто от преподобных отец, читаем в их рукописях, виде беса ядуща окаляна всего гноем, и рече ему преподобный: где еси был? Он же отвеща: бых на блудном дворе... И рече ему святый: почто не омылся еси? Отвеща бес и рече: где ми измытися? И рече святый: в реце. Отвеща бес: Ангели Господни огненными оружии отгоняют нас. И рече святый: в озере. Отвеща бес: и там отгоняют нас. Рече преподобный: в источнике. Бес отвеща: Ангелы водные отгоняют нас. И рече преподобный: поне бы в колодце. И тамо отгоняют нас, понеже во время жажды человецы пьют из колодца, И рече преподобный: где же можеши измытися? Бес отвеща: пойду в христианские домы, и где обрящу сосуды непокровены, ту вниду измытися: после меня приимут кашли и лихорадки и всякия болезни». Это легендарное сказание открывает вам недостатки в воззрениях приверженцев старины и на существо злых духов, и на отношение их к предметам природы и жизни человеческой, и на причины телесных болезней. Понятно, как мало, поэтому, должны обращать они внимания на действительные причины той или другой болезни; не даром и врачи наши так мало пользуются в их быту уважением.

Между приверженцами старины смысл добродетели получают разные формальности особенно тогда, когда они по происхождению своему относятся к быту священной старины. Что чуждо характера древней русской жизни, что не вышло из обычаев домашнего и общественного быта предков и отзывается новизной, того не любят и не уважают приверженцы старины, считают несогласным ни с требованиями веры, ни с духом нравственности христианской. Относясь с религиозною нетерпимостью ко всякого рода нововведениям, придерживающиеся старинки, как замечено было выше не терпят, в частности, распространения в нашей жизни употребления табаку. Чтобы придать своему негодованию против этой травы серьезное основание, они до сих пор составляют и распространяют в народе разные неблагоприятные для трубокуров сказания – апокрифы, выдавая последние за произведения священные, принадлежащие отцам Церкви и утверждающиеся на св. Писании. Не говоря о сказаниях этого рода более известных, мы помещаем здесь одно заимствованное из имеющихся у нас рукописей. Вот оно: «рече Господь: Аз приидох о имени Отца Моего, и не приясте Мене. Аще ли ин приидет во свое имя, того приемлете. Глаголет бо Симеон, новый богослов, яко ин приидет, антихрист, противник Христу, принесет сласти похотные по их нраву, и того мир возлюбит вельми, послужит ему во всем, и приимут его вся хотения, ни в чем противитися не будут. И в то время будет трава, еже от него зовомая хорт, а иные нарицают траву овощием прусским; и распространится по лицу всея земли, и всякий возраст возлюбит в сласть велику, и помрачатся человецы умом яко пьяни, о чем глаголет Симеон, новый богослов, яко скверно быти глаголет: яко от Рима начало сия имать, и расплодится повсюду, и в том брашне человецы осквернятся якоже древний Израиль».

Последними словами это сказание вносит новую черту в характер приверженцев старины: враждебное отношение к нововведениям, обыкновенно заимствуемым из жизни Запада, у них стоит в зависимости от взгляда на религиозно-нравственное состояние западноевропейских народов. В течение своей исторической жизни, мы, русские, много встречали поводов не любить не уважать своих западных соседей, но главным образом ненависть к ним выходила у нас из религиозных счетов. Запад разорвал связь с греческою Церковью, впал в ереси и расколы, лестью и насилием склонял Русь к латинству, вводил по местам, особенно на юго-западе России, новые богослужебные обряды и обычаи. Можно ли чувствовать к Запад, после этого, какое-нибудь расположение? Еще греки учили нас, как должно думать о римском папе и его поклонниках. Нечего и говорить о невозможности требовать от предков, чтобы они не распространяли отвращения к римской церкви на все порядки и обычаи западноевропейской жизни. Тоже самое замечается и у приверженцев старины. В католической церкви, как они знают, употребляются например живописные иконы, и для них такие иконы – верх нечестия, не потому, что в этих иконах они не замечают сходства с иконами греческого письма, или считают их неприличными, оскорбительными дл святости изображаемого святого, а собственно потому, что в них видится еретический Запад; они не прочь принять живописный образ святого, лишь бы только он не был написан еретиком, римлянином или немцем. По тетрадкам, которыми мы пользуемся, видно, что приверженцы старины хорошо знают о бывшем никогда единстве между греческою и римскою церквами, расторгнутом римскими ересями, и потому «свитых икон принимать от римлян не считают делом позволительным для верующих; и если бы оказалось у нас какая икона римского или немецкого письма, то хотя бы она очень искусно и хорошо была написана, почитать и молиться ей не должно, другое дело, когда икона римская или германская написана еще до раскола римского – такой иконе можно молиться. Достоинство иконы зависит от веры и нравственности того, кто ее делает». Эта статья озаглавлена у приверженцев старины «поучением Исидора пустынника» и кажется старым переводом с греческого подлинника, где говорится только о Церкви греческой и римской, а то, как должна относится к последней Церковь русская, должно быть внесено в текст нашими благочестивыми предками. Вот эта статья. «От поучения Исидора пустынника. От икон, иже от рук неверных написанных, не принимати, и святых икон в руки не предавати неверным. От неверных иностранных римлян и германов иконного изображения православным христианам принимати не подобает. Аще же по некоему случаю обрящется где в наших странах, рекше греческих или русских, а вообрязуема будет уже после раскола церковного, еже греком и римляном, и тогда аще и зело иконное воображение есть по подобию и хитро, поклонения (такой иконе) не творити, понеже от рук неверных воображена. Аще и по подобию суть (иностранные иконы), но совесть их (римлян и немцев) нечистоте подлежит. О таковых бо Павел, божественный Апостол, к Титу посылает, сице глагола: вся бо чиста чистым, оскверненным же и неверным ничто же чисто, понеже осквернися их ум и совесть, Бога исповедают ведети, а дел отмещутся Его, мирские суще и непокоривы, и ко всякому делу благу неискусны. А верным – иностранным и поганым Арменом святых икон не писати, и сребро и злато не меняти, понеже неочестно в поругание святая предавати, грех есть, писано бо есть: не дадите святая псом».

Но между тем как за уклонение от чистоты христианского учения в ереси в расколы приверженцы старинны клеймят печатью отвержения все дела западных христиан, в чем сами они полагают христианскую деятельность, желалось бы знать Как отражается христианское учение на их жизни? чего требуют они от себя во имя веры к практическом отношении, по отношению к себе и ближним? По религиозной нетерпимости они не могут делать и не делают добра иностранцам – это правда, но сознают ли за собой какие-нибудь нравственные обязательства пред единоверцами, православными, ближними? Общественные добродетели, требуемые от приверженцев старины по условиям общинной, земской жизни, о которой мы говорили выше, носят на себе характер юридический и мало имеют общего с нравственными стремлениями приверженцев старины. Воспитавшись на чтении житий св. подвижников, они, правда, отдают предпочтение в нравственном отношении кодексу монастырских, аскетических добродетелей, но вместе с тем довольно высоко ценят и добродетели общественные, принесение пользы ближнему, милостыню, помощь бедным и т. п. В современной литературе их читаем следующее. «Что препятствует спасению душевному в нашей ежедневной жизни? рассуждают приверженцы старины. Господь сказал во Евангелии: врази человеку домашнии его: кто эти врази наши? Вот они а) объядение, б) опивство, в) сребролюбие, г) излишний сон, д) высокоумие, с) непокорство, ж) непослушание, з) осуждение, и) сердце гневливо, и) клеветание и ложь, к) блуд и смех. Сии и немилосердие – ратницы душ наших. Кто други наши? а) Страх Божий, б) безмолвие, в) смирение, г) послушание, д) воздержание, е) молитва, ж) милостыня, з) братолюбие, и) бдение нощное, и) кротость, к) терпение и покорение. Разумей человече апостольскую тайну и святых писаний откровение: дано есть на волю мира сего – врата на восток, а другие врата на запад; пути два – един к жизни, а другой к погибели, рай к Богу отворен и бездна открыта». Общественная жизнь недостаточно была развита в старину. Из выработанных стариной видов общественной добродетели заслуживают внимания следующие, заносимые приверженцами старины на страницы назидательной письменности. Имеющий достаточные материальные средства, по понятиям их, обязан делиться ими с бедными членами общества, под опасением подвергнуться за скупость осуждению наравне с похитителями чужой собственности и разбойниками. «Два разбоя есть, поучает усвоенное приверженцами старины произведение неизвестного автора: один есть силою совлачити и отнимати имение, как и разбойники творят, а другой – кто имение не подает требующим: сей истовый разбойник есть и паче первого осудится; понеже бо нецыи разбойницы от крайней нужды разбои творят, не имея чем питати жену и детей и дани платити; сии же довольны и паче меры, но от злого нрава и обычая запинаемы, горше разбойников согрешают». Точно так же, как скупые богачи, по сознанию приверженцев старины, недостойны имени христиан и те, которые без нужды и дела шатаются из дома в дом, ради одного развлечения или по склонности к пустым разговорам, – особенно если при том не обходится без пересудов и сплетен насчет ближнего. «Обходити многие домы и разсевати речи и сшивати клеветы – ленивого есть дело, и таковый нарицается решето бесово»¹⁶⁴.

Все-таки общественные добродетели уважаются приверженцами старины недостаточно. Человек сотворен для общества; жить в обществе определено человеку самим Богом, вместе с тем как одинокое, исключительное положение его в природе признано было Творцом недостаточным, неудобным, и открылась нужда в сотворении ему жены – помощницы. Значить, общественные добродетели имеют чрезвычайно важное значение. Общественная жизнь дает нам широкое поприще для истинно-христианской деятельности; здесь же получают высший смысл и достоинство почти все христианские добродетели, так что общественных отношений иногда трудно определить настоящий смысл того или другого доброго дела. Приверженцы старины определяют смысл и значение добродетелей независимо от христианских отношений между людьми, безотносительно к тем нравственным началам, на которых опирается взаимная любовь между людьми и обязательность Божественных заповедей, отчего не понимают в существе дела ни одной добродетели. «Добродетели, эти добрые друзья человека, приносят ему следующую пользу: чистота к Богу приводит; где любовь, там Бог пребывает; послушание – дело святое и скорый путь ко спасению; труды – делу честь, а душе польза; правда от смерти избавляет; смирение со благодарением – его же и сам сатана трепещет; воздержание – ему же нет заповеди; рассуждение – всех добродетелей выше; неосуждение – без труда спасение; покаяние – радость Богу и ангелам; молитва с постом с Богом объединяет; милость – дело самого Бога. Сих друзей паче всех люби: они дороже злата и сребра и камения многоценного, и сладчайше меда и сота, понеже они с самим Богом царствовати тя устрояют». Но такие отвлеченные соображения, при помощи которых приверженцы старины стараются расположить себя к добродетели, очевидно, слишком общи и искусственны, чтобы предохранять человека от безнравственных действий; и потому, не понимая ни общественного, ни внутреннего значения христианских добродетелей, приверженцы старины представляют их под образом разных вещественных предметов – лекарств, целебных трав, телесного здоровья и т. п.; в соответствие с этим дают названия и грехам. По представлению, добродетель нужна потому, что все люди грешны; согрешил – нужно лечиться добрыми делами. А без грехов и молиться бы не о чем, и каяться не в чем. Низводя таким образом добродетель на степень простого лекарства, приверженцы старины иногда идут дальше, с настойчивостью анализируют понятие о добродетели как о лекарстве, разлагая его, применительно к обыкновенным явлениям в области медицины, на частные, и след. Еще более грубые и недостойные предметы, представления. Известно, как и где приготовляются обыкновенные лекарства; они составляются из нескольких частей и место, где их берут, называется аптекой; чтобы получить целебную силу, элементы входящие в лекарство должны быть смешаны между собой, обращены в порошок и т. д. Но кто не скажет, что переносить все эти понятия на существо добродетели значило бы по крайней мере легкомысленно относиться к ней? А между тем в приверженцах старины именно замечаются такие попытки судить о добродетели. Между рукописями, обращающимися у них, мы встречаем следующее сочинение, носящее курьезное название духовной аптеки. «Человек некий прииде во врачебницу и вопроси врача, есть ли таковое былие, еже бы врачевало болезни душевные или грехи? Врач же отвеща: есть; прииди и возьми корень послушания правды, листвие упования и терпения, цвет красоты и чистоты душевной и телесной, плод добрых дел, и изотри в сосуде сокрушения сердечного, просей в решете рассуждения, пролей воды от слез молитвенных и раствори горестью покаяния; потом воспламенив себя божественною любовью, вложи в горнило ничтожества или смирения, и осолив себя солью братолюбия, отверзай щедрую руку к милостыне, юже да твориши втайне. Егда же все уготовится, через огнь веры и благодати употребляй в свою пользу; тогда будеши совершенно здрав».

Впрочем хотя приверженцы старины недалеко ушли в развитии своего нравственного сознания, однако уже судя по их «духовным аптекам», у них нельзя отнимать желания вникать в смысл христианских обязанностей. Кроме старинных книг и назидательных тетрадок, их благочестие поддерживается так называемыми «духовными завещаниями», которыми в их быту обыкновенно снабжают пред смертью вместе с благословением отцы и родоначальники своего семейства. Завещания эти имеют своеобразный характер, не похожи на обыкновенные духовные завещания и идут, как все другие особенности придерживающихся старинки, из глубокой древности. В них не толкуют отцы о материальном имуществе, оставляемом в наследство детям, а убеждают детей наследовать после себя их нравственное достояние – старое благочестие, добрые черты их характера, христианские правила жизни. Такие духовные завещания кажется вышли из употребления между обыкновенными прихожанами, не придерживающимися старинки; а кто не согласится, как было бы полезно для народной нравственности возвратить народной жизни этот, утраченный ею, древний благочестивый обычай. Если отец в простом быту пользуется безусловным уважением своих детей, то предсмертный наказ отца детям, его последняя воля, должны остаться непреложным правилом для их деятельности. Имеющиеся у нас под руками духовные завещания очень напоминают, по своему содержанию, одно из известнейших в древности духовных завещаний, завещание детям своим вел. кн. Владимира Мономаха; как то, так и ныне употребляющиеся – очень назидательны; может быть даже на нынешние нужно смотреть как на переделку древнейших и главным образом на переделку Мономахова завещания. Вот главнейшие мысли в мономаховом завещании, выражаясь современным языком: «Дети! не забывайте трех добрых дел, очищающих нас от грехов: покаяния, слез и милостыни; с ними не лишитесь царствия небесного. Не забывайте этих дел – молю вас! Где бы ни были и что бы не делали, не оставляйте мысли о Боге, молитесь Ему; если не знаете других молитв, говорите: «Господи помилуй»; это лучше, чем мыслить нелепицу (припомним вышесказанное нами о молитве Иисусовой). Всего же паче убогих не забывайте, но по мере сил кормите и давайте сироте. Больных посещайте, покойников провожайте; не гордитесь – все мы смертны и не ленитесь, ради Бога, делать доброе дело: леность мать пороков. Да не застанет вас солнце на постели; поутру первое – к церкви, отдать Господу Богу утреннюю хвалу. И от священников не уклоняйтесь, с любовью принимайте от них благословение и по силе обеспечивайте их. Все, что мы имеем принадлежит не нам, а Богу, Который дает нам на малое время. Пьянства и лжи бойтесь, от них гибнет душа и тело. Если не запомните всего, что вам завещеваю, читайте эту мою грамоту: и памяти моей честь, и для вас польза»¹⁶⁵... Теперь сравним с поучением Мономаха одно из принадлежащих приверженцам старины. «Любезный ты наш чадо Иоанне, читаем здесь: родители твои наказуем тебе, – как мы жили, так и тебе приказываем жить. Ты видел дела наши, как мы творили, да все нас любили о Христе и почитали, малые и великие, – не нашею властью, но Божиею волею. Не сварился я с кем-нибудь, ни бил кого, ни укорил кого, ни оклеветал, ни обидел ни мала, ни велика – нет! Не оставил никогда церковного правила, воскресные дни и святые праздники, – ни вечерни, ни заутрени, ни часов. Едва когда мало презрел нища и алчна и странных оставил, ни скорбна преобидел. Не восхотел доброты чужой, не познал жены иные разве матери вашей, дóндеже родиша вас. Не взирал на лицо чужой жены, на улицы и на игрища и на песни бесовские и на всякие неприязненные дела не зрел, ни матерно бранился, ни скверные слова испустил из уст моих. Ни мало когда в скверной одежде ходил, ни мало когда прельстился на ослабление, но всегда занимался святыми книгами, божественным писанием, – всю жизнь свою препроводил в том. Но мало когда ослаблюся слабостью, и то воззрю на святое писание и мало укрепляюся. Так же и ты, сыне и чадо мое, и друзи, – как видели меня творяща, так и вы творите, да и вас Бог благословит и дни ваши умножит. Сироту и вдовицу сохраните, больных посещайте, осужденных без вины заступайте и благостыню святую молите паче всего в тайных местах; и тех не забывайте, кто добро вам творит или добру научит, – и за тех молитесь до скончания своего; аще забудете молиться, и забвена будет молитва ваша, неприята будет Богом. Ежели когда вам будет свободно время, не оставляйте церковного правила, а не свободно будет, то имеете втайне, в сердце своем и во уме, непрестанно «молитву Иисусову». – Того ради любезный сыне Иоанне не обращайся на неприязненные дела, но терпи все что я тебе сказал, да и Бога узриши и будешь радоваться во веки веков до сытости.. Тебе всего лучше есть, и злата и сребра, наше родительское благословление: что тебе наказуем, не преслушай нашего наказания; аще ослушаешься нашего наказания, то и тебя Господь накажет за твое ослушание. Как меня видел творяща... Волю свою не твори, знаешь волю Господскую, заповедь, ее твори и храни. А мир Божий с тобою. Аще кто жаждет, то напой его до сытости; аще не желает духовного нива, да не сыплеши пред свиньями чистого своего бисера, да не попрут ногама своими. Господь дал тебе какой талант, ты рассевай его с плодом и прикупом, чтобы тебе как ответ воздать Господину своему, Который воздаст тебе должное. Если когда найдет на тебя печаль, и ты воззри на сию грамоту и возрадуйся: мало отъидет от тя печаль: и уповай всегда на всещедрого Вышнего Бога: Он тя препитает и в печали укрепит И ты не печалься. Я тебя прощаю и благословляю; буди тебе мое благословение... Я тебя прощаю последним своим лобызанием и целованием»…

Согласимся, что такие завещания, излагаемые с простотою и задушевностью истинного христианского убеждения, могут благоприятствовать приверженцам старины в деле нравственного развития не меньше другой проповеди сельского священника, особенно если принять во внимание ту авторитетность, какую неизбежно имеют они в глазах детей. И вот нравственное сознание придерживающихся старинки обнаруживает иногда в своей деятельности чрезвычайно много такта. Отнюдь не сознавая себя свободными от грехов, они например находят, что раскольники, называющиеся старообрядцами, несравненно виновнее их пред Богом. Главное, чем исправятся раскольники придерживающимся старинки, это недостатки раскольнической нравственности, – та беспорядочность и распущенность в жизни, то открытое потворство чувственности, то бесстыдное пренебрежение, в отношениях к женщинам, требовании законного брака, о котором ==нелет есть и глаголати. «Раскольники – это мудрецы, книжники и фарисеи, которые принимают учение Христово, а дел Его (Христа) ни одной черты не соблюдают». Мысль очень пригодная сельскому священнику, чтобы при случае найтись что-нибудь сказать против раскольников, при трудности для народа понимать догматические бредни последних. Считая раскольников по отношению к вероучению христианскому мудрецами и книжниками, народ, особенно придерживающиеся старинки обрекают и, однако, после смерти в жертву адских мучений вместе с дьяволами, – за грехи нравственные. Тот же строгий взгляд на нравственные слабости применяют придерживающиеся старинки и ко всем людям, не разбирая ни чина, ни звания, ни положения в обществе. Как видно по тетрадке, взятой у них, за более или менее заметные уклонения от кодекса нравственных правил, они ставят, по виновности пред Богом, на одну доску с раскольниками и священников, и князей, и царей, и монахов. Ад со всеми ужасами одинаково примет их в свои обширные недра. Правда, что по освобождении Иисусом Христом из ада ветхозаветных праведников, пустое место должно быть занято главным образом раскольниками или людьми староверными, но вслед за ними туда же пойдут и грешные попы и чин святительский: патриархи, митрополиты, архиепископы, епископы, а также архимандриты, иноки, диаконы, церковные причетники, цари и князья. Это словесное произведение, очевидно имеющее связь с распространенною между приверженцами старины известною картиною страшного суда, замечательно не в том только смысле, что знакомит их с взглядом их на раскольников и виновников против нравственности священно-церковнослужителей, оно замечательно и тем, что раскрывает понятия приверженцев старины об аде, о заключении в нем Иисусом Христом сатаны, о положении, какое по определению Божию должны занимать на том свете люди простые, т. е. низший класс общества и между прочим, разумеется, придерживающиеся старинки. Простой народ, по словам этого сказания, не подлежит осуждению на мучения ада, потому что не вместится, т. е. не войдет, не поместится весь, в его челюстях. Но помещаем это интересное сказание вполне. «О воскресении Господа Бога Спаса нашего Иисуса Христа. Осана в вышних Сыне Божий. И тогда (?) Бог Спас Иисус Христос Сын Божий испроверг ади и поим дьявола, и повеле отвести Архангелу Михаилу в преисподнюю землю, во юдоль плачевную, и связати его узами нерушимыми на тысячу лет посадити дьявола во огне негасимом, адском. И взем Архангел Михаил диавола за власы брады его крепко и повел его в преисподний тартар и в юдоль плачевную, и привел его и посадил на месте адском и огненном, и заклепа дьявола цепью за шею, и за руки и за ноги, сюду и сюду – с четырех стран углов, и затвори его крепко по Господню глаголу на тысячи лет. Ад застонал крепко о посрамлении своем. И хочет Господь вывести всех святых отец и праведные пророки в царство небесное, и глагола ко аду: аде! аде! не стони и не скорби сих ради праведных, но будеши наполнен в последние лета не простыми людьми, но попы и святительским чаном, патриархи и царьми и князьми и митрополитами, архиепископами и епископами, архимандритами, священниками и иноками, и диаконами и церковными причетниками, наипаче же староверными людьми, которые имя Мое и учение Мое приемлюще, а дел Моих ни единыя стези не храняще, – иные отступят имени Моего, – и мудрецами и книжниками и фарисеями; а простой народ в твои челюсти не вместится, и будет в загородки (во дворе) твоем. И ад слышит от Господа глаголы и удивися зело, устрашися Господа, дабы и ему какую жизнь не дал за многое стонание его. Поим же Господь и Владыка… вся праведные и святые отцы и пророки, изведе их из ада, глагола Господь возьмите врата радующеся князи праведнии! И исхождаху вся праведницы оттуду, и пророк Давид, бия в гусли своя; веселися, глаголя: приидите возрадуемся Господеви и воскликнем»...

Вот такими сочинениями руководятся приверженцы старины до сих пор в понимании истин веры! Вот представления должны иметь влияние на их мысль, при рассуждении их о загробной жизни, вечных мучениях, о степени и условиях греховности людей и т. п.¹⁶⁶ Но в других прихожанах, именно не придерживающихся старины, часто не находит священник никаких религиозных или нравственных представлений. По крайней мере приверженцы старины радуют нас тем, что понимают и не одобряют раскольников, а это много значит. Так как пределы журнальной статьи не позволяют нам более выписывать, для характеристики придерживающихся старины, из обращающихся между ними книг и рукописей, то, в заключение, считаем нужным сказать о нерасположении их к раскольникам еще несколько слов.

Сущность веры у раскольников полагается в тонкостях их догматических бредней, тогда как в среде приверженцев старины главным образом требованиями церкви полагаются добрые дела, или практическая сторона христианского учения. Правда, раскольники проповедуют самое строгое, аскетическое благочестие, но приверженцы старины знают очень хорошо, как мало их действительная жизнь соответствует их нравственному идеалу, заключенному в раскольнических книгах. У приверженцев старины есть для их руководства высший авторитет – церковь, учения которой нравственное и религиозное, должно быть для них, конечно, более обязательно, чем произвольные и противоречивые выдумки расколоучителей для раскольников, а нравственная строгость в поведении не соблюдается в расколе самими пропагандистами раскольнического аскетизма. Не отступай раскольники в жизни от правил древнего русского благочестия, веди они себя безукоризненно в жизни, хотя бы только по внешности, по форме, раскол мог быть очень опасен для православной Церкви, мог бы возбудить к себе сочувствие даже в приверженцах старины. Но теперь, как мы уже видели, придерживающиеся старинки считают раскольников людьми отверженными и нравственно погибшими; среда приверженцев старины ратует с ними даже письменно, направляя против них и силы народного остроумия, и древние, исторически нажитые понятия о нравственности, и смысл бесчисленных апокрифических сказаний о мучениях грешников в аду и т. д. Кроме вышеприведенного сказания о принадлежности раскольников к числу первых людей, имеющих быть осужденными на вечные мучения во аде, мы могли бы назвать еще нисколько сказаний подобного рода, обращающихся среди благочестивых приверженцев старины. Понятно, как много могут привести пользы в этом случае они делу православной церкви, в ее борьбе с старообрядцами-раскольниками, особенно если бы, со стороны нерасположения к раскольникам этих ревнителей благочестия, обратили на последних свое внимание люди понимающие, и поддерживая в них усердие к интересам Церкви, в тоже время знакомили бы их с существом раскола, с безнравственностью его последователей, с враждебностью их направления законнейшим стремлениям общества и правительства, – по взглядам, проводимым в современных исследованиях о расколе. И в настоящее время, когда приверженцы старины мало знают о расколе с названных сторон, мы знаем между ними таких, которые смело ведут борьбу с раскольниками и, разбивая их на всех пунктах, заставляют их уважать себя. Главное, что помогает приверженцам старины в этом деле, это непосредственное знакомство со всеми приемами, употребляемыми раскольниками в полемике против православной Церкви, в начитанность в древнерусской и раскольнической литературе. Поэтому для ознакомления с миссионерскою тактикою против раскольников священники сельские не без пользы для себя могли бы обращаться к начитанным ревнителям старины, так как кроме теоретического изучения раскола необходимо освоиться с местными особенностям раскольников, у которых, как известно, пункты несогласия с Церковью, характер возражений против нее и системы доказательств разнообразятся до бесконечности. Иногда только начетчики из приверженцев старины и умеют вести дело с раскольниками, а священники миссионеры, изучившие раскол теоретически, оказываются в разговоре с ними неспособными сказать кстати почти ни одного слова, не постигая ни сущности возражений раскольников, ни тех доказательств против них, в которых заключается, по их понятиям, действительная сила. Так например в одном раскольническом селе мы знаем одного старичка-начетчика, не учившегося ни в семинарии, ни даже в училище, который начитавшись с малолетства в народной русской письменности и древне-церковной литературе, ни чем не отличается от приверженцев старины, такой же ревнитель древнего благочестия, – и что же? В селе этом живет священник-миссионер, который не смотря на свои сведения в расколе и на усердие к возложенной на него обязанности, сам сознается, что в результате его миссионерская деятельность ничего не значит в сравнении с деятельностью неофициального миссионера – названного причетника. «Странное дело, говорил наш миссионер-священник: стану говорить с раскольниками – не слушают, не убеждаются, и как будто ничего не понимают; да я и сам чувствую, что не понимают. Но заговорит он, старик-причетник, нигде не учившийся, и все молчат, – одним словом умеет зажать им рот. Говорить мы с ними не умеем, не изучили их, не знаем, какие резоны на них действуют и на что особенно нападать следует в раскольниках. А старик причетник сжился с ними, постоянно вращается около них, вот и узнал их слабые стороны. И они любят его и уважают, стали бы, как говорят, и в церковь ходить, если бы его поставили им в священники. Считаем не лишним заметить, что священник-миссионер ходатайствовал пред епархиальным начальством, чтобы посвятить старичка-причетника для раскольников в священники, но епархиальное начальство нашло возможным сделать его только диаконом, потому что на поставление во священники нужно испрашивать разрешение у св. Синода.

А. Балаковский