О том, что желающему спастись следует во избежание смущений уклоняться от встреч с бездуховными людьми и чуждаться мира

А. Из Палладия. К сановнику Лавсу⁴⁸

Избегай, как можешь, общения с мужами бесполезными, до неприличия озабоченными своей внешностью, даже если это монахи, а тем более миряне: от их лицемерия один вред. Конечно, их седая голова и морщины на лице говорят о глубокой старости, а их благородные манеры приятны. Но тебя может задеть в них что-нибудь самое незначительное, и твой разум не устоит. Ты начнешь превозноситься и насмехаться над ними и повредишь себе тем, что впадешь в гордыню.

Б. Из Григория Двоеслова

Некий диакон из Нурсии отправился к Божьему человеку Флорентию, аскету (он безмолствовал в уединении), дабы попросить его помолиться о себе. Когда он подошел ближе к келье святого, то увидел, что все вокруг кишит змеями, и со страху закричал:

– Раб Божий, помолись!

И тут произошло явное чудо. Из кельи вышел Флорентин и, увидев такое множество змей, поднял глаза и руки к небу и начал молиться, чтобы Господь, если Ему угодно, истребил ползучих гадов. Тотчас же грянул гром и убил всех змей. Увидав, что те мертвы, Божий угодник воскликнул:

– Господи! Ты поразил гадов. Но кто же очистит землю от них?

И тут же налетело множество птиц (их было ровно столько же, сколько и убитых гадов), и каждая, взяв по змее, унесла с собой, и все поле полностью очистилось.

Петр. Каким же добродетельным и великим был этот святой муж, если всемогущий Бог так скоро внял его молитве!

Григорий. Чистота и незлобивость сердца, Петр, могут многого удостоиться от Того, Кто Один лишь чист и незлобив. Ведь Его служители далеки от земного. Им чуждо пустословие, и они не допускают своему уму рассеиваться в праздных словах. Они стремятся уподобиться Богу в чистоте и незлобии, и Бог всегда их слышит прежде других. Мы же, погрязшие в мирской толчее, подчас ведем разговоры праздные, а нередко и пагубные. И чем ближе наши уста к суетному миру, тем дальше они от всемогущего Творца. Наше повседневное общение с мирянами низвергает нас (в погибель). Вот почему справедливо укорял себя пророк Исаия, когда явился ему Царь и Господь Саваоф: Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами (Ис. 6:5).

Почему у него такие уста, он объяснил так: И живу посреди народа также с нечистыми устами. Пророк страдал от нечистоты своих уст и сказал, откуда она у него – он живет среди народа с нечистыми устами. Ум не может не оскверниться от общения с мирянами. Соглашаясь встречаться с ними, мы незаметно привыкаем к ним, а это нам не полезно. Потому что, в конце концов, мы с удовольствием продолжаем и не собираемся избегать этого, превращаясь в рабов привычки. Так от празднословия мы переходим к душевредному, от легкомыслия – к греху. А потом уже и Бог не слышит просьб, исходящих из наших уст, по мере того как они оскверняются празднословием.

Ибо написано: не будут услышаны молитвы того, кто отклоняет ухо свое от слушания закона (Притч 28:9). И что же тут удивительного, что Господь не скоро слышит наши просьбы? Мы сами или слишко поздно, или совсем не слушаемся Его повелений. А Флорентий быстро исполнял заповеди Господа, и не удивительно, что его молитва была сразу услышана.

В. Из жития святого Антония

Святой Антоний больше всего любил находиться на своей горе. Все же однажды ему пришлось спуститься вниз ради тех, кому это было необходимо, и ради военачальника, который много раз просил его об этом. Антоний спустился, дал небольшое наставление о спасении и о том, что военачальнику нужно было услышать и собрался было пойти обратно, как тот попросил его задержаться. Святой сказал, что не может дольше оставаться с ними.

– Как задыхаются рыбы, оказавшись на суше, – пошутил он, – так задыхаются и монахи, которые задерживаются и пребывают среди вас. Вот почему рыбе нужно море, а нам – высокие горы, иначе мы потеряем самих себя.

Г. Из Патерика

Брат попросил старца помолиться за него, потому что спешил в город. Старец сказал ему:

– Не спеши в город, но спеши бежать из города и спасешься.

2. Авва Иоанн Колов однажды услышал во время жатвы, как

один брат с гневом сказал своему ближнему:

– Да ты такой-сякой...

Оставив жатву, авва покинул поле.

3. Ученики аввы Евлогия рассказывали, что когда старец посылал их в Александрию продавать рукоделье, то давал заповедь – не оставаться в городе больше трех дней.

– А останетесь больше трех дней, – говорил он, – то вины моей в ваших грехах не будет.

– Почему же, – спросили мы, – другие монахи живут себе в городах и весях, днем и ночью вращаются среди мирян – и ничего?

– Поверьте, чада, – ответил старец, – после пострижения в монахи я тридцать восемь лет не покидал Скита. И вот однажды мы с аввой Даниилом пошли к патриарху Евсевию в Александрию по одному делу. Едва войдя в город, мы встретили много монахов, и я увидел своим внутренним оком: на одних капают вороны, других обнимают нагие женщины и что-то шепчут им на ухо, третьих бьют по щекам голые мальчики и пачкают их человечьим дерьмом. Увидел я и таких, кто с ножами в руках отсекали человечье мясо и кормили монахов. И я понял: какой страстью кто из монахов одержим, такой бес и ходит за ним по пятам и разговаривает с ним через помыслы. Поэтому, братья, я не хочу, чтобы вы когда-либо задерживались в городе и вас терзали подобные помыслы, тем более бесы.

Д. Из святого Ефрема

Братья, вы знаете, что, придя в монастырь, мы отреклись от мира и всяких его страстей. А раз мы умерли для мира и его житейских забот и суеты, то что же нас тянет к нему опять? Мысль о пропитании, но не о наслаждении. Телесные нужды мы обеспечим собственными руками, и Господь поможет нам в этом. И потому давайте избегать мира и всего мирского. Даже близко подходить к нему не станем, чтобы не нарушать обета. Ибо, как говорится в Писании: Никакой воин не связывает себя делами житейскими, чтобы угодить военачальнику (2Тим. 2:4). И еще: занимались трудом и работою ночь и день, чтобы не обременить кого из вас. (2Фес. 3:8)

Ведь даже когда мы сидим в своей келье и безмолвствуем и не в силах достойно противостоять своим страстным помыслам и вещественным образам, то не гораздо ли быстрее мы угодим в плен, если бросимся в самую гущу вражеского войска? Греха нет, когда ты идешь по делу в город или деревню по благословению настоятеля и исполняешь, что тебе велено со страхом Божиим. Но ведь бывают и такие, кто под предлогом послушания услаждают в себе желания ветхого человека. Ты же будь мудр и смотри, как бы тебе, вместо золота и серебра, не всучили грязь да нечистоты, и вместо послушания, не схлопочи себе неприятности за преслушание.

Какую пользу получили спутники Иисуса Навина и Халева от того, что отправили их разведать землю? Они не устояли в истине и по возвращении сказали ложь, отвратив сердца сынов Израиля от Господа! Это, очевидно, было скорее преслушание, чем послушание, и потому они погибли вместе с остальным народом. Отсюда ясно, что когда тебя пошлют на послушание, со страхом Божиим делай, что велено, как если бы сам Бог смотрел на твои дела. Ничего не твори по своей воле: ничего не прибавляй и не убавляй, но все делай так, чтобы иметь в виду цель и делание того, кто тебе это приказал. Тогда за свое послушание ты удостоишься богатой и щедрой награды. Знай, брат, кому нравится общение с мирянами, тот не возненавидел мир. Как дующий на угли костра получает большой огонь, так и разговоры с мирянами разжигают страсти в сердце монаха.

Е. Из Антиоха Пандекта

Поистине хорошо и весьма полезно, брат, отвращаться от неуместных бесед с мирянами, дабы избежать происходящего от этого вреда. Ведь миряне говорят только о делах века сего. От этого ум становится расслабленным и неспособным к духовной деятельности, в нем истощается стремление к аскетизму, а отход от отшельничества ведет к упразднению и монашеских правил. Поэтому подвижники и убегали в пустыни. Они удалялись от всего этого, чтобы без помех собеседовать с Богом. Пока девица скрывает себя, она мила всем. Но стоит ей показаться, то она уже нравится далеко не всем. Более того многие начинают осуждать ее. Так и монах. Когда он удаляется от людей и предает себя Богу, оставаясь в полной безвестности, он в чести у Бога и ангелов, тем более у людей. Но стоит ему сойти с высоты созерцания и (богоугодной) жизни, окунуться в житейские заботы и разговоры, он становится неугодным Богу и презренным для людей.

Нам полезно бежать от мирян и уклоняться от их душевредных разговоров, скрываться в своей келье и так спасаться, аки серна от тенет и яко птица от сети (Притч. 6:5). Ибо для стремящихся к спасению мирские беседы – сущие тенета и сети. Они бесполезны, многословны и только переполняют ум, отвлекая его от сладчайшего собеседования с Богом и стремления к Нему, да к тому же своей суетностью погружают его в пустое суесловие.

Что у нас может быть общего с миром поверхностных людей и с мирскими делами? Неужели нам нужно узнать еще что-то об этом? Монах отрекся от мира и преклонил свою выю под сладостное ярмо Господа и поэтому не имеет уже своей власти. Он уже не оборачивается назад, но стремится в долинах смиренномудрия наполнить амбары божественным зерном, напоенным дождем небесного и живодательного Духа, ибо душа радуется такой влаге, пробуждающей мысли. Кто хочет жить в безмолвии и, не рассеиваясь умом, собеседовать с Богом, тот должен меньше общаться и реже выходить из кельи.

А если возникнет необходимость поговорить с кем-нибудь, с духовными отцами, братьями-сподвижниками или с ищущими пользы монахами – вот с ними и нужно встречаться. Ведь такая беседа считается богословием, и в любом случае ты или принесешь пользу им или сам ее получишь. Иногда миряне приходят к нам, чтобы получить пользу. Скажем им немного слов, приправленных божественной солью, и отпустим их. Ведь лучше созидать в духовном немногословии, чем в мирском многословии. Но еще лучше – помочь им молитвой, а добродетелям научить самим делом. Хорошо, конечно, словами приносить пользу тем, кто нас слушается, но гораздо лучше давать им в помощники добродетель и молитву.

Ж. Из аввы Исаии

Если кто-нибудь начнет говорить тебе что-то вредное, постарайся не слушать его, чтобы не погубить свою душу. Не стыдись за него, не сочувствуй ему и не терпи сказанное, успокаивая себя тем, что в душе ты, мол, не согласен с ним. Не говори так. Ты ведь не выше перворожденного Адама, которого Бог сотворил собственной рукой, – ему злое нашептывание (змея) не принесло пользу. Поэтому беги и не вздумай слушать его. А когда твое тело побежит от него, а тебе захочется узнать сказанное, то даже если ты хоть краем уха услышишь полслова, демоны тут же этим воспользуются и убьют твою душу. Так что, уж если бежишь, то беги без оглядки.

З. Из аввы Марка

Не желай слушать о чужих пороках, ибо в таком случае образы этих пороков отобразятся в твоей душе. Если услышишь злословие, то гневайся не на говорящего, а на себя самого. Ведь злые вести – от отца зла и его вестника.

И. Из аввы Исаака

Избегай стяжателей и стяжательства, удаляйся от роскоши, как и от живущих в роскоши. Беги прочь от развратников и разврата. Ведь если даже простое воспоминание о сказанном будоражит сознание, то насколько ужаснее видеть и жить с такими людьми. Лучше будь с праведниками и с их помощью приблизишься к Богу. Дружи со стяжавшими смирение и учись их образу жизни. Ведь если мы получаем пользу даже от одного воспоминания о них, то насколько же полезней учение, исходящее из их уст.

К. Из Патерика

Однажды к Авве Макарию пришли из Александрии семь братьев, чтобы испытать его, и спросили:

– Скажи нам, отче, как нам спастись?

Старец, вздохнув, отверз свои пресветлые уста и сказал:

– Братья, каждый из нас знает, как спастись, но мы не хотим быть спасенными.

– Мы очень хотим спастись, – возразили они, – но нам не дают лукавые помыслы. Что нам делать?

Старец ответил:

– Если вы монахи, зачем вращаетесь среди мирян и сближаетесь с мирянами? Ибо отрекшиеся от мира и носящие святую монашескую одежду, но при этом остающиеся среди мирян обманывают сами себя. И весь их труд напрасен, потому что они удалились от страха Божия. Ибо что они могут позаимствовать у мирян, кроме телесного отдыха? А где плоть получает отдохновение, там не может пребывать страх Божий, особенно у монаха. Ведь он потому и называется монахом, что днем и ночью собеседует с Богом, только о Нем помышляет, и ничего иного у него нет на земле. Быть же среди мирян, находиться среди них монах может день, ну, от силы два, да и то по нужде, чтобы продать свое рукоделие и купить необходимое для себя, быстро вернуться обратно, покаяться пред Богом за этот один или два дня, проведенные в миру ради удовлетворения насущных потребностей.

Кто поступает иначе, постоянно ходит к мирянам без всякой необходимости, а так, для времяпрепровождения, тот в сущности и не монах вовсе. И, в конце концов, он не получает никакой пользы, вернее всего от жизни с мирянами он приобретает вот такие качества. Поначалу, когда он сближается с ними, то обуздывает свой язык, постится, смиряется, пока о нем не узнают и не прославят его, что такой-то монах – ну, прямо раб Божий. Вот тут сатана внушает мирянам нести ему все необходимое: вино, золото и тому подобное и говорить про него: «Святой! Святой!» Услышав такое, этот смиренный брат начинает кичиться, садится вместе с ними за стол, ест, пьет и отдыхает. Молитвы он поет громче всех, чтобы миряне потом говорили, что такой-то монах поет псалмы и бодрствует, и прославляли его. От похвал он еще больше гордится и превозносится, и тут смирение оставляет его окончательно.

Стоит кому-нибудь сказать ему грубое слово, он ответит еще грубее. Так, гневливость, подогреваемая гордыней, начнет расти в нем. С яростью загорятся в нем похотливые вожделения, потому что его постоянно окружают женщины, мальчики и мирские разговоры. Он даже не замечает, как из-за этого впадает в прелюбодеяние. Как говорится, всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с ней в сердце своем (Мф. 5:28). К тому же теперь он озабочен тем, чтобы запастись всем необходимым на весь год, для себя и для своих гостей. Потом он эти запасы удваивает, дабы как можно лучше удовлетворить тех, кто приходит к нему, и для этого копит золото и серебро. Тем самым он продолжает умножать свою беду, пока демоны окончательно не посмеются над ним, что удалили его от Бога, низвергнув в пропасть сребролюбия. По слову апостола, корень всех зол есть сребролюбие (1Тим. 6:10). Как далеко земле до неба, так и сребролюбивому монаху – до славы Божией. Нет большего зла, чем сребролюбивый монах.

Монаху, который участвует в мирских разговорах, потребуются молитвы многих святых отцов, если только им удастся оказать ему хоть какую-то помощь. Ибо кто в силах спасти человека, который сам себя вверг в погибель? Разве мы не слышали, как апостол Иоанн говорил: Не любите мир, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей (1Ин. 2:15).

И брат Господень Иаков сказал: Кто хочет быть другом миру, становится врагом Богу (Иак. 4: 4). Потому что дружба с миром есть вражда с Богом.

Так что, братья, будем бегать от мира, как от змеи. Ибо если кого ужалит змея, то он или умирает, или остается в живых. И нам лучше вести одну войну, а не бесчисленное множество. Скажите, братья, где наши отцы стяжали добродетели, в миру или пустыне? Конечно же, в пустыне, вдали от мирян. А как мы в миру сможем обрести добродетель? Если мы не будем страдать от голода, жажды и холода, удаляться от всего мирского и не умрем для всех плотских вожделений, как оживем душой? Как мы достигнем Царства Небесного? Ведь если воин не сражается, не побеждает и не приносит богатства, то и не получает почестей. И как же мы удостоимся Небесного Царства, если едим, пьем и живем среди мирян так же, как и до монашества!

Монах, который копит золото, серебро и всякие припасы, не верит, что Бог, питающий зверей, китов и прочих морских обитателей, не может прокормить его. А раз Он не может дать нам хлеб, то не даст и Своего Царства. Тогда ради чего мы страдаем? Скажите мне, братья, ангелы на небесах копят золото с серебром или славу Божию? А мы для чего отреклись от мира? Чтобы опять собирать золото и материальные блага? Или чтобы стать ангелами? Разве вы не знаете, что число низвергнутых с небес ангелов восполнят монахи? Об этом же говорит и наше одеяние, которое так и называется ангельским.

Брат спросил авву Пимена:

– Что мне делать с бесполезными дружескими знакомствами, которые у меня есть?

Авва ответил:

– Найдется ли на свете человек, который хрипит в предсмертной агонии и при этом увлечен мирскими знакомствами? Не приближайся и не прикасайся к мирским знакомствам, и они сами по себе тебя оставят.

Старец сказал: «Согрешивший перед Богом должен уйти прочь от всяких отношений с людьми, пока не получит извещение, что стал другом Божиим. Ибо любовь людей не дает любви к Богу».

Старец говорил: «Умрет в городе человек и не слышит ни звуков в доме и не видит никого из посетителей. Он переносится в иной мир, куда не доносятся голоса и шум города. Таков и монашествующий. Когда он отрекся от мира и переселился в область монашеской жизни, он должен стать мертвым для всех мирских пристрастий, забыв о попечениях и смятениях суетного и душетленного бытия, ибо он уже так далеко. А если он отрекся от мира, а свое отечество не покидает и живет среди всей этой суеты, то подобен мертвецу, лежащему в доме и смердящему, так что все чувствующие запах бегут от него прочь».

Еще он говорил: «Мясо, если не просолено, гниет так, что из-за дурного запаха все воротят от него нос, и черви ползают по гнилому мясу, заводятся в нем и поедают мясо, в котором гнездятся. А если применить соль, то заведшиеся внутри черви уничтожаются и исчезают, и дурной запах развеивается, ибо природа соли губит червей и истребляет зловоние. Таким же образом и монах, предавший себя земным вещам и суете, не безмолвствующий в своей келье, не вооружающийся страхом Божиим и не причащающийся силе Божией, которая есть молитва, пост и бдение, то есть духовная соль, начинает гнить и наполняется зловонием от множества лукавых помыслов. И отвращается лицо Бога и ангелов от ужасного зловония суетных помыслов и тьмы страстей, в таковой душе действующих, и порочнейшего рассудка этого человека. Заведутся в нем умопожирающие черви, т. е. духи лукавства и силы тьмы, для которых чем больше зловония, тем лучше. Они будут ползать в нем и размножаться, ибо для них нет лучшей пищи, чем гниль нечистых помыслов и дел. Так и растлится жалкая душа и погибнет.

Если монах почувствует этот вред и прервет все внешние увлечения и всего себя вручит Богу и на Него только будет надеяться и всю свою заботу и все время обратит на то, чтобы благоугодить Ему, то весьма скоро Бог ниспошлет этому молитвеннику духовную соль, то есть благого и человеколюбивого Духа. Когда Дух придет, все страсти и в них и через них действующие бесы тотчас исчезнут и, как дым, рассеются.

Л. Из святого Ефрема

Брат, не лезь в грязную глину страстей и держись подальше от мужей, которые Бога не боятся. Один воробей залетит за ограду, и множество других за собой приманит. Так и тот, кто сам коснеет в грехах, других тоже толкает в пропасть зла. Поэтому избегай тех, кто любят безделье и презирают безмолвие. Уходи от любителей пиров, которые еще имеют дерзость говорить: «Я сейчас тебя накормлю, а ты меня – завтра». Ибо если ты согласишься с их предложением, то жизнь твоя перестанет быть добродетельной, превратившись в обиталище для любых страстей. Подражай тем, кто, пламенея духом, идет узким и скорбным путем. Тогда достигнешь вечной жизни.