СМЕРТЬ ДУШИ

Когда ты слышишь: «смерть души», не подумай, что душа умирает подобно телу. Нет, она бессмертна. Смерть души есть грех и вечное мучение. Поэтому и Христос говорит: «не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). Погибшее остается только в удалении от лица Того, Кто погубил (113, 701).

Смерть души – нечестие и беззаконная жизнь (36, 832).

Как многие из живых бывают мертвыми, зарыв, как в могилу, свою душу в тело, так многие из скончавшихся живут, блистая правдой (46, 318).

Есть смерть телесная, есть и духовная. Подвергнуться первой не страшно и не грешно, потому что это дело природы, а не доброй воли, следствие первого грехопадения... Другая же смерть – духовная, так как происходит от воли, подвергает ответственности и не имеет никакого извинения. Святитель Иоанн Златоуст (44, 32).

Хотя человеческая душа поистине называется бессмертной, и она имеет своего рода смерть... Смерть бывает тогда, когда душу оставляет Бог... За этой смертью следует ещё смерть, которая в Божественном Писании называется второю. Её Спаситель имел в виду, когда сказал: «бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28). Эта смерть тягостнее и ужаснее всех зол, ибо она состоит не в отделении души от тела, а в соединении их для вечного мучения. Блаженный Августин (113, 701).

Душа, уклонившаяся от своего непорочного естества, умирает. Душа, достигшая христианского совершенства, пребывает в этом естестве. Если же она обратится к действиям, противным естеству, то немедленно умирает. Преподобный авва Исаия (82, 230–231).

Без Духа Божия – душа мертва и без Духа не может делать того, что Божие (33, 231).

Как душа есть жизнь тела, так и в вечном и небесном мире жизнь души есть Дух Божий (33, 233).

Истинная смерть – в сердце, и она сокровенна, ею умирает внутренний человек. Преподобный Макарий Египетский (33, 130).

Когда человек, оставив всеплодие благ, по преслушанию насытился тлетворным плодом, имя же этому плоду – смертный грех, тогда немедленно умер для лучшей жизни, божественную жизнь обменяв на неразумную и скотскую. И поскольку однажды примесилась к естеству смерть, она вошла в рождающихся по преемственности. От этого и нас приняла в себя мертвенная жизнь, так как сама жизнь наша некоторым образом умерла. Ибо в прямом смысле мертва жизнь наша, лишенная бессмертия. Поэтому между двумя этими жизнями занимает середину тот, кто осознает себя между двумя жизнями, чтобы истреблением худшей доставить победу не потерпевшей изменения. И как человек тем, что умер для истинной жизни, впал в эту мертвую жизнь, так, когда умирает для этой мертвой и скотской жизни, преставляется в жизнь всегда живую. И поэтому несомненно, что невозможно прийти в блаженную жизнь, не умертвив себя для греха. Святитель Григорий Нисский (19, 303).

Растление души есть уклонение на распутия от прямой и правой мудрости; именно правая мудрость и растлилась и развратилась, пожелав всего злого. Ибо когда правые помыслы развращаются, тотчас, как тернии и волчцы, прорастают в душе семена зла. Таким образом, как в мертвом теле плодятся черви, так в душе, лишившейся Божественной благодати, расплодились, будто черви: зависть, лукавство, ложь, ненависть, вражда, брань, злопамятство, клевета, гнев, ярость, печаль, тщеславие, месть, гордыня, спесь, немилостивость, лихоимство, хищение, неправда, неразумная похоть, наушничество, пересуды, спорливость, поношения, осмеяния, славолюбие, клятвопреступления, проклятия, богозабвение, дерзость, бесстыдство и всякое другое зло, ненавистное Богу; так что человек перестал быть образом и подобием Божиим, как создан вначале, а начал быть образом и подобием диавола, от которого всякое зло. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 45).

Никакая смерть так не страшна, как смерть нечестивого грешника. Нечестие его возжигает неугасимый пламень, отчаяние и безнадежность. Избави нас, Господи, от такой смерти и помилуй по благости Твоей. Преподобный Ефрем Сирин (28, 509).

Смерть бывает «троякая»: телесная, духовная и вечная. Телесная смерть состоит в разлучении души от тела. Эта смерть – общая всем, праведным и грешным, и неминуема, как видим. Об этой смерти говорит Божие Слово: «человекам положено однажды умереть» (Евр. 9, 27). Вторая смерть – вечная, которой осужденные грешники вечно будут умирать, но никогда не смогут умереть; пожелают обратиться в ничто из-за жестокого и нестерпимого мучения, но не смогут. Об этой смерти говорит Христос: «Боязливых же и неверных, и скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Апок. 21, 8). Третья смерть – духовная, которой мертвы все, не верующие во Христа, истинную Жизнь и Источник Жизни. Также и христиане, исповедующие Бога и Христа, Сына Божия, но живущие беззаконно, мертвы этой смертью. Святитель Тихон Задонский (104, 1865).

Знаете ли вы, что такое душевная смерть? Душевная смерть – это тяжкий, смертный грех, за который человек будет вечно мучиться в аду. Почему же тяжкий грех является смертью для души? А потому что он отнимает у души Бога, которым только она и может жить, ибо как жизнью тела является душа, так и жизнью души является Бог, и как тело без души мертво, так и душа без Бога тоже мертва. И хотя грешный человек ходит, будучи живым по телу, но душа его, не имеющая Бога – своей жизни, мертва. Потому-то святой Каллист, патриарх Цареградский, и говорит: «Многие в живом теле имеют мертвую душу, погребенную как бы во гробе». Гробом является тело, а мертвецом – душа. Гроб ходит, а душа в нем бездыханна, то есть безбожна, ибо не имеет в себе Бога. Таким образом, живое тело носит в себе мёртвую душу.

Если кто не верит сказанному мной, тот пусть послушает слова Самого Господа. Он явился некогда Своему возлюбленному ученику Иоанну и сказал ему: «Ангелу Сардинской церкви напиши: ... знаю твои дела; ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Апок. 3, 1). Внемлем словам Господним: человека достойного, святого, с чином Ангела, «Ангела Сардийской церкви», Он называет живым, но считает его мертвым: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв». Именем жив, а на самом деле мертв; именем свят, а делами мертв; именем Ангел, а делами подобен не Ангелу, но супостату. Он жив телом, но мертв душой. Почему же? Причину этого объясняет Сам же Господь: «ибо Я не нахожу, чтобы дела твои были совершенны пред Богом Моим» (Апок. 3, 2). О как это страшно и ужасно! Тот земной Ангел имел некоторые добрые дела, имел, по-видимому, и житие святое, считался и назывался людьми Ангелом, и даже Сам Господь не отнимает у него ангельских титулов и называет его Ангелом. Но поскольку он не совершенно добродетелен, не совершенно свят, не совершенно Ангел во плоти, а только по имени и мнению Ангел, свят и добродетелен, по делам же совсем иное, поэтому-то и считает его Бог мертвым. Что же можем думать о себе мы, грешные, не имеющие ни одного доброго дела, но валяющиеся в непрестанных грехах, как свиньи в болоте? Какими мы явимся перед Богом, как не мертвыми? Не скажет ли и нам Господь эти слова: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв»? (103, 262–263).

...Почему же опоздал Иаир? Потому, что он был нерадив и ленив. Разболелась дочь его. Он же слышит, что в их город пришел Великий Врач, исцеляющий всякие болезни словом или прикосновением, да еще и безвозмездно, не требуя ничего, кроме веры в Господа нашего Иисуса Христа; и говорит себе Иаир: пойду и я к Тому Врачу, поклонюсь Ему и попрошу, чтобы Он пришел в мой дом и исцелил мою единственную дочь. Доброе подумал Иаир, но не сделал этого тотчас: будучи нерадивым и ленивым, он день ото дня, час от часа откладывал прийти к Иисусу, говоря: завтра пойду. Когда утро наступало, он снова говорил: завтра пойду, а потом снова: завтра пойду. Когда он так откладывал со дня на день, болезнь в отроковице усилилась, и пришел к его дочери смертный час, и она умерла. Здесь мне есть дело к Иаиру.

В лице его дочери, болевшей и умершей, показан образ нашей душевной смерти. Ибо когда к человеку или случайно, или от естественной слабости, или от диавольского искушения придет какое-либо греховное желание, тогда душа его болеет. И как больной телом находится между надеждой и отчаянием, ибо он то надеется еще выздороветь, то, не надеясь выздороветь, ожидает смерти, так и душа находится между совершением греха и воздержанием от него. Она колеблется смущением, как трость ветром, когда, с одной стороны, совесть возбраняет грех, а с другой – греховное желание влечет его к замышленному злому делу. Когда он в этом сомнении начинает понемногу склоняться больше к желанию, толкающему его на грех, нежели к совести, запрещающей грех, тогда и начинается болезнь, и он болеет, пока не родит беззаконие. Когда же он придет к начаткам греховным, то начинает умирать; когда же наконец совершится грех, тогда отнимается от него благодать, и он делается мертвым. Ибо как душа является жизнью тела, гак и благодать является жизнью для души, и как тело становится мертвым после ухода души, так и душа становится мертвой после отнятия у нее через грех Божией благодати. В лице самого Иаира показан образ нашего нерадения, показан пример того, что мы ищем духовного врача для нашей души не в ту пору, когда она начинает болеть греховным желанием, не в ту, когда она уже начинает и умирать, то есть касаться греховного тела, и даже не в ту, когда она уже умирает. Когда же? В этом отношении мы даже хуже Иаира. Ведь он обратился к Иисусу тогда, когда умирала его дочь, или, как говорит святой Матфей, когда только что скончалась. Мы же не спешим обратиться к Иисусу и молить Его о воскрешении нашей души даже в том случае, когда она уже давно умерла и оледенела, когда она запахла греховной мертвечиной и сгнила. Мы даже увеличиваем каждый день ее мертвенность, повторяя те же грехопадения. Мы не заботимся о том, чтобы покаянием воскреснуть от духовной смерти в благодатную жизнь, но откладываем наше покаяние от утра и до утра, день ото дня и час от часа. Молодой откладывает покаяние до старости, а старый откладывает до того времени, когда начнет болеть к смерти: тогда, говорит, покаюсь. О безумный! Неужели тогда хочешь покаяться, когда совершенно изнеможешь и духом, и телом? (103, 540–541).

Смерть души есть разлучение с Богом, то есть лишение присутствия благодати Божией, бывающее через смертный грех. Ибо как для тела жизнь есть душа, так для души жизнь – Бог. И как после разлучения души с телом тело умирает, так и при отступлении от души благодати Божией душа становится мертвой. Согласно с этим святой Каллист говорит: «Многие имеют в живом теле мертвые души, как бы погребенные во гробе». Внемлем: он называет тело грешного человека живым гробом для мертвой души. И правда! Ибо и Христос Господь, обличая лицемерных фарисеев, говорит в Евангелии: «уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты» (Мф. 23, 27).

По какой же причине благодать Божия отходит от души (как душа от тела) и делает душу мертвой? Всем известно, что причина этого – грех. Ибо как в тела человеческие телесная смерть вошла через грех Адама, так через грех же входит в наши души смерть душевная. Смерть телесная вошла, однажды через грех Адамов, а смерть душевная входит много раз через наши согрешения. Сколько раз мы согрешаем, и согрешаем тяжкими смертными грехами, столько же раз благодать Божия отнимается от душ наших, и наши души становятся мертвыми. Вот в чем заключается смерть душевная.

Что же есть воскресение души? Воскресение души есть возвращение благодати Божией к душе человеческой. Ибо как во время Общего Воскресения, когда души возвратятся к своим телам, тотчас же все тела оживут, так и в настоящей нашей грешной жизни, когда благодать Божия возвращается к душам нашим, тотчас же души наши оживотворяются. И в этом состоит воскресение души. Святитель Димитрий Ростовский (103, 983).

Нечувствие насаждается в душу враждебным Богу миром и враждебными Богу падшими ангелами... при содействии нашего произволения. Оно возрастает и укрепляется жизнью по началам мира; оно возрастает и укрепляется от последования падшим разуму и воле, от оставления служения Богу и от небрежного служения Богу (111, 153).

Состояние мнимого спокойствия святые отцы называют нечувствием, умерщвлением души, смертью ума прежде смерти тела (112, 374).

Нечувствие тем страшно, что обладаемый им не понимает своего бедственного состояния: он обольщен и ослеплен самомнением и самодовольством (112, 377).

Гибель наша совершилась через уничтожение нашего общения с Богом и через вступление в общение с падшими и отверженными духами. Спасение наше заключается в расторжении общения с сатаной и восстановлении общения с Богом (109, 328).

Падением изменились и душа и тело человеческое... Падение было для них вместе и смертью... Смерть есть только разлучение души с телом, прежде того уже умерщвленных отступлением от них Истинной Жизни, Бога (110, 8).

Горестно наше состояние... Оно – вечная смерть, врачуемая и уничтожаемая Господом Иисусом, Который есть Воскресение и Жизнь (108, 230).

Забывая о смерти телесной, мы умираем смертью душевной (112, 120–123).

Человек есть существо падшее. Он низвергнут на землю из рая, ибо привлек к себе смерть преступлением заповеди Божией. Смерть по преступлении поразила душу человека и неисцелимо заразила его тело (112, 125).

Душа, не приносящая плода о Христе, пребывающая в падшем естестве своем, приносящая бесплодный плод естественного добра и довольствующаяся им, не привлекает Божественного попечения о себе. Она в свое время отсекается смертью (112, 133).

Пристрастие к земле умерщвляет душу вечной смертью. Оживляется же душа словом Божиим, которое ... возносит мысли и чувства ее к Небу (112, 323).

Соблазны, когда немощный человек стоит перед ними лицом к лицу, убивают его вечной смертью (112, 431).

Верующему во Христа невозможно умереть вечной смертью иначе как отречением от Христа (112, 437).

Горе мне, если дух при разлучении с телом окажется умерщвленным вечной смертью. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (112, 458).

Воскресение души – это ее соединение с Жизнью, Которая есть Христос. Как тело мертвое, если не воспримет и не сольется с душою неким образом неслиянно, не бывает и не именуется живым и жить не может, так и – душа не может жить сама по себе, если не соединится неизреченным соединением и не сочетается неслиянно с Богом, Который воистину есть Жизнь Вечная. И только тогда, как соединится она с Богом и таким образом воскреснет силой Христовой, она удостоится узреть мысленное и таинственно – домостроительное Воскресение Христово (60, 256).

Через общение, восприятие и причастие Богочеловека Иисуса душа опять оживляется и воспринимает свое первоначальное нетление силой и благодатью Святого Духа, приемлемого через общение с Иисусом, и проявляет признаки новой жизни, полученной ею, начиная служить Богу в преподобии и правде пред очами Его, а не людей (60, 47).

Воскресению Христову верят многие, но мало таких, которые бы чисто видели его. Те же, которые не видят так Воскресения Христова, не могут поклоняться Иисусу Христу как Господу. Преподобный Симеон Новый Богослов (60, 346).

Не попускай, чтобы душа умерла от голода, но питай ее словом Божиим, псалмами, пением и песнями духовными, чтением Священного Писания, постом, бдениями, слезами и милостыней, надеждой и помышлением о благах будущих, вечных и нетленных. Все это и подобное ему есть пища и жизнь для души. Преподобный Ефрем Сирин (27, 366).

Жизнь души – служение Богу и достойные этого служения нравы (36, 832).

Как телу ты доставляешь различные одежды... так не попускай и душе ходить нагою – без добрых дел, одень и ее в приличную одежду (38, 199).

Когда блудник делается целомудренным, корыстолюбивый – милосердным, жестокий – кротким, то и в этом заключается воскресение, служащее началом Воскресения Будущего... Грех умерщвлен, а праведность воскресла, ветхая жизнь упразднилась, а начата жизнь новая, Евангельская (43, 600).

Такова жизнь духа: она уже не покоряется смерти, но губит и истребляет смерть и сохраняет бессмертным то, что получила (43, 651).

Целомудрие и правда – вот красота души, а мужество и благоразумие – это ее здоровье. Святитель Иоанн Златоуст (45, 152).

Воскресение души, умерщвленной грехами, совершается здесь, к да она возрождается в жизнь делами правды. Под умерщвлением души нужно понимать делание худого, а не уничтожение в небытие. Преподобный Исидор Пелусиот (52, 25).

«Иисус пошел в город, называемый Наин; и с Ним шли многие из учеников Его и множество народа. Когда же Он приблизился к городским воротам, тут выносили умершего, единственного сына у матери, а она была вдова; и много народа шло с нею из города. Увидев ее, Господь сжалился над нею и сказал ей: не плачь. И, подойдя, прикоснулся к Одру» (Лк. 7, 11–14). Возлюбленные о Христе братия! Кто из нас не видит из слов Евангелия, как плачущая о своем сыне мать преклонила милосердного Бога, мать, сердце которой раздиралось от скорби о смерти ее единственного сына, на погребение которого, из уважения к ней, собралось множество народа? Конечно, это женщина была не из числа обыкновенных, ибо сподобилась видеть своего сына воскресшим. Что же это значит? Не то ли, что и все сыны Святой Православной Церкви должны быть совершенно уверены в своем Будущем Воскресении? Спаситель потому и запретил женщине плакать, что хотел воскресить ее сына.

Умершего несли на деревянном одре, который от прикосновения Спасителя получил животворную силу, в знамение того, что всякий человек может спастись посредством Животворящего Крестного Древа.

Несшие бренное тело на погребение, услышав слово Божие, тотчас остановились. Братия, не те же ли и мы мертвецы? Не лежим ли и мы бездыханными на одре душевных недугов, когда нашу внутренность палит огонь сладострастия; когда в нас хладеет усердие к Богу; когда телесные немощи расслабляют в нас силы душевные или когда мы питаем в сердце своем нечистые помыслы? Вот кто нас несет на погребение, вот что приближает нас ко гробу!

Хотя смерть лишает умершего всякой надежды возвратиться к жизни, хотя тело его опускается в могилу, но Слово Божие столь животворно, столь сильно, что может возвратить жизнь и бездыханному телу, ибо едва Спаситель сказал: «юноша! тебе говорю, встань!» (Лк. 7, 14), юноша поднялся, оставил гроб, начал говорить и возвратился к матери. Но какой это гроб, братия? Не наши ли это злые нравы? Не тот ли это гроб, о котором говорит Писание: «гортань их – открытый гроб» (Пс. 5, 10), из которого выходят гнилые и мертвые слова? Христианин! от этого гроба освобождает тебя Иисус Христос; из этого гроба чувственности и ты должен восстать, как только услышишь слово Божие.

Когда мы не стараемся омыть свои грехи слезами покаяния, тогда матерь наша, Святая Церковь, оплакивает нас так же, как наинская вдовица оплакивала своего единородного сына. Видя, что мы обременены смертными грехами, стремимся к вечной смерти, она скорбит духом и болезнует о нашей гибели, потому что мы называемся утробою ее, как это видно из слов апостола, который говорит: «Так, брат, дай мне воспользоваться от тебя в Господе; успокой мое сердце в Господе» (Флм. 1, 20). Мы плоть от плоти и кость от костей ее, и когда эта любящая мать сокрушается о нас, то с нею нам сострадает много народа. Христианин, встань с одра твоих душевных недугов, восстань из гроба твоей духовной мертвенности. И тогда несущие хоронить тебя остановятся, тогда и ты произнесешь слова Жизни Вечной – и все убоятся, ибо пример одного может послужить к исправлению многих; все прославят Бога, даровавшего нам Свою великую милость и избавившего нас от вечной смерти. Святитель Амвросий Медиоланский (115, 684–685).

Каким образом тяжкий, смертный и великий грех отнимает от души Бога, Которым подобает ей жить, и делает душу мертвой, это ясно видно на примере блудного сына, о котором рассказывается в евангельской притче. Когда он возвратился к отцу, то отец сказал о нем: «этот сын мой был мертв и ожил» (Лк. 15, 24).

«У некоторого человека было два сына», говорится в Евангелии (Лк. 15, 11), Подобно этому и Бог, ставший человеком по Своему человеколюбию, тоже имеет два разумных создания, Ангела и человека, как двух сыновей. Ангел есть Его старший сын, созданный прежде человека и поставленный выше человека и по месту, и по благодати. Человек же является младшим сыном и был сотворен после, однако если он умален чем от Ангелов, то умален не много: «Не много Ты умалил его пред Ангелами» (Пс. 8, б).

Младший сын, пока жил при отце и не был блудным, но отчим сыном, был достойным наследником. Но когда он «пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно» (Л к. 15, 13), тогда был назван блудным сыном, а вместе и мертвым. Подобно этому и человек, пока держится Бога, Творца и Жизнодавца своего, Которым живет и движется, и существует, до тех пор он не является перед Богом мертвой душой, до тех пор в его душе живет Бог, до тех пор душу его оживляет Божия благодать. Но как только человек отторгнется от Бога и от добродетельной жизни, подобающей истинному христианину, как только уклонится к скверным беззакониям, тотчас отъемлется Бог от души его, отходит от него со Своей животворной благодатью, отходит, как пчела, прогоняемая дымом, прогоняемый смрадом греховным, и становится та душа мертвой. О таком человеке можно сказать, что он мертв: «ты носишь имя, будто жив, но ты мертв» (Апок. 3, 1).

«Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне» (Ин. 15, 4).

«И не станем снова полагать основание обращению от мертвых дел» (Евр. б, 1); и Иуда был чудотворец, пока не впал в грех сребролюбия. Иаков Пустынник был чудотворцем, пока не впал в плотский грех с девицей, которую освободил от беснования. Иерей Сарпикий был мучеником, а как только ожесточился злобой и не простил брата, тотчас был отторгнут от Христа.

Подобно этому и душа жива и действенна, пока не отторгнется за грехи от Бога; когда же за грехопадение отторгнется от Бога, тотчас делается мертвой и недейственной. Такому мертвецу, то есть душе, умерщвленной грехами, не подобает ли воскреснуть? Подобает, и даже не однажды, но часто. Только один раз будет Воскресение мертвых тел, которого мы ожидаем в Последний День, согласно Символу: «Чаю воскресения мертвых, и жизни будущаго века»; воскресение же души повторяется часто. Что же является воскресением души? Святое Покаяние, ибо как грех есть смерть для души, так покаяние есть воскресение для души. Ведь и о блудном сыне, когда он с покаянием обратился к отцу, сказано: «этот сын мой был мертв и ожил» (Лк. 15, 24). Пока он был вдали от отца, в стране греховной, он был мертвым, когда же возвратился, покаявшись, тотчас воскрес душой: «был мертв и ожил». Мы сказали, что это воскресение часто повторяется с душой, ибо когда человек согрешает, то умирает душой, а когда кается, – воскресает, согласно этим словам: сколько раз падешь, столько и восстань, и спасешься.

Итак, настоящий праздник Воскресения Христова учит нас воскреснуть от душевной смерти, то есть покаяться в грехах; учит не просто воскреснуть, но воскреснуть по примеру Христа, как учит апостол: «Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним. власти» (Рим. 6, 9). Подобно этому и нам нужно «ходить в обновленной жизни» (Рим. 6, 4) (103, 263–264).

Поистине великое и превеликое чудо в том, что Господь Христос воскресил четверодневного мертвеца, уже начавшего гнить, но еще большим чудом Христовым является то, что великого грешника, умершего душой и уже гниющего долгое время в злом обычае, как во гробе, Он воскрешает от смерти и приводит его к Вечной Жизни на Небесах. Воскресить тело – это свойство Божиего всемогущества, воскресить же душу, то есть восставить к покаянию грешника от смертных грехов и привести его к праведности, – это свойство не только всемогущества Божия, но и премногого милосердия и превеликой мудрости. Однако ни мудрость Божия, ни милосердие Божие и ни всемогущество Божие не смогут воскресить душу грешника, если только сам грешник не захочет того.

Не напрасно Бог в одном месте говорит грешнику так: тебя без тебя Я смог создать, но спасти тебя без тебя не могу. Не спрашивал Я ни у кого, как создать тебя: захотел – и создал тебя. Как же спасти тебя, Я спрашиваю у тебя самого, как спрашивал и у расслабленного.

Хочешь ли быть здоровым? Хочешь ли спастись? Если ты сам хочешь, то премудрость Моя наставит тебя, милосердие Мое помилует тебя, а всемогущество Мое поможет тебе и спасет тебя. Если же ты сам не хочешь спасения, если ты сам убегаешь от Вечной Жизни, если ты гибель свою любишь больше спасения, то ни мудрость Моя, ни милосердие Мое, ни всемогущество Мое не помогут тебе. Может ли теплый воск прилепиться ко льду? Никак не может! Так и милосердие Мое, мудрость Моя и все могущество Мое не могут пристать к тебе, если сердце твое холодно, как лед, и нисколько не имеет теплоты спасительного желания. Когда же ты только захочешь спастись, Я с радостью помогу тебе. Тогда возрадуются и восторжествуют о тебе Мои Ангелы: «бывает радость у Ангелов Божиих и об одном грешнике кающемся» (Лк. 15, 10).

Итак, теперь ясно видно, насколько большее торжество и чудо Христово – воскресить душу грешника, умершую грехами, чем воскресить четверодневного мертвеца.

Господь наш Иисус Христос воскресил Лазаря от смерти телесной, но Лазарь снова умер, хотя и через много лет. Когда же Он воскресил душу грешной женщины, плакавшей у Его ног, то эта душа пребыла уже бессмертной. Та, которая, подобно скотам, работала бессловесным похотям, сделалась сообщницей Ангелов... Будем твердо помнить, что Он радуется и торжествует не столько о воскресении Лазаря из мертвых, сколько о том, что предвидел спасение многих грешников, которых Он Своею благодатью воскресит от смерти душевной. Святитель Димитрий Ростовский (103, 244–245).

Воскрес Христос; надо и нам воскреснуть со Христом, чтобы и на Небо вознестись с Ним. Двоякое есть воскресение: телесное и душевное. Телесное Воскресение будет в Последний День; об этом говорим в святом Символе веры: «Чаю воскресения мертвых». Душевно воскреснуть – значит отстать от грехов, и отвратиться от суеты мира, и быть в истинном покаянии и вере, подвизаться против всякого греха, творить волю Небесного Отца, жить Его правдою и следовать Христу, Сыну Божию, смирением, любовью, кротостью и терпением. Это и есть новая тварь, о которой говорит апостол: «кто во Христе, тот новая тварь» (2Кор. 5, 17); новый человек, обновленный покаянием и верой, истинный христианин, живой член Христов и наследник Царствия Божия. Святитель Тихон Задонский (104, 362–363).

Первое воскресение совершается при посредстве двух Таинств, Крещения и Покаяния... Совершитель воскресения – Дух Святой (110, 18).

Воскресает в человеке, приготовленном к тому, Христос, и гроб – сердце снова претворяется в храм Божий. Воскресни, Господи, спаси мя, Боже мой, – в этом таинственном и вместе существенном воскресении Твоем заключается мое спасение. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (111, 156).

«И увидят трупы людей, отступивших от Меня: ибо червь их не умрет, и огонь их не угаснет; и будут они мерзостью для всякой плоти» (Ис. 66, 24).

«И не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить; а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне» (Мф. 10, 28).

«Там будет плач и скрежет зубов, когда увидите Авраама, Исаака и Иакова и всех пророков в Царствии Божием, а себя изгоняемыми вон» (Лк. 13, 28).

«И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9, 47, 48).

«Кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек, но подлежит он вечному осуждению» (Мк. 3, 29).

«Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими» (Мф. 7, 13).

«Но Он скажет: говорю вам: не знаю вас, откуда вы; отойдите от Меня все делатели неправды» (Лк. 13, 27).

«Это безводные источники, облака и мглы, гонимые бурею: им приготовлен мрак вечной тьмы» (2Пет. 2, 17).

«Сыны царства извержены будут во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 8, 12).

«А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов» (Мф. 25, 30).

«Лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым» (Мф. 3, 12). «А диавол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепророк, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (Апок. 20, 10).

«Боязливых же и неверных, и Скверных и убийц, и любодеев и чародеев, и идолослужителей и всех лжецов участь в озере, горящем огнем и серою. Это смерть вторая» (Апок. 21, 8).

«Побеждающий не потерпит вреда от второй смерти» (Апок. 2, 11).

Бог не нам, но диаволу и ангелам его назначил мучения, мы же сами, великими своими пороками, делаем себя наследниками этих великих мук, и то, что угрожало лютому змию, будем добровольно терпеть мы, люди (27, 81).

Придет этот страшный день, когда не перестанешь плакать и взывать в огне от претерпеваемых мучений, и никто не даст тебе ответа, никто не сжалится над твоей душой (27, 222).

Там огонь неугасимый, там червь неумирающий, и темное дно ада, и бессмертный вопль и плач, и скрежет зубов. Нет конца этим страданиям. Нет освобождения по смерти. Никакой вымысел, никакое искусство не избавят от страшных мучений. Теперь можно избежать его, если послушаем голоса Господа и Бога нашего, Который, по избытку Своего человеколюбия, Сам проповедал, Сам научил сынов человеческих совершенству во всяком слове и во всяком деле, чтобы мы, сделавшись послушными Ему, избавились от мучений и сподобились благ. Итак, необходимо с великим смиренномудрием сохранять слова Господни, потому что соблюдение заповедей Господних есть совершенство. Сделавшиеся ревнителями заповедей Божиих твердо восходили к совершенству, в правоте сердца ожидая Господа и ежедневно представляя себе Его славное пришествие и восседание Его на престоле славы, когда отлучит Он праведных от грешных и каждому воздаст по делам его (27, 235).

Ад есть нескончаемое мучение, есть непроницаемая светом тьма и безотрадная геенна, есть неусыпающий червь, немолчное рыдание, непрестанный скрежет, неисцелимая скорбь, нелицеприятный судья, беспощадный служитель, горький и вечный плач (27, 245).

Как же мы избежим огня вечного, тьмы кромешной, скрежета зубов, червя неусыпающего и всех прочих объявленных мучений, проживая дни свои в покое и роскоши, в лени и расслаблении, в нерадении и соизволяя на неуместные, суетные, нечистые и гнусные помыслы? Как избежим вечного плача, проводя все время жизни своей во всегдашнем смехе и равнодушии? (27, 264)

Когда грешник будет изгнан от лица Божия, тогда вопля и плача его не вынесут основания вселенной. Преподобный Ефрем Сирин (27, 412).

Гордость сердца ненавистна Богу, Ангелам и святым Его. Имеющий в себе гордость – причастник диаволу. По причине гордости преклонились небеса и поколебались основания земли, возмутились бездны, пришли в смятение Ангелы и претворились в демонов. Прогневан гордостью Всемогущий; Он повелел бездне низвергнуть из себя огонь и огненному морю вскипеть огненным волнением. По причине гордости Он учредил ад и муки; по причине гордости учреждены темницы и биение, которыми терзается диавол за гордость сердца своего. По причине гордости устроена преисподняя, сотворен червь неумирающий и неусыпающий. Преподобный Антоний Великий (82, 16).

Если же сойдем в ад, где никто не может исповедаться (Пс. 6, 6: «во аде же кто исповестся Тебе») и откуда никто не освободит нас... неизбежно будем в стеснении и глубоком мраке и, при полном отсутствии утешителей, будем терпеть бесконечное наказание, став несгораемой пищей для всепожирающего пламени (35, 164).

Геенны мы должны бояться и страшиться не из-за того неугасимого огня, страшных наказаний и нескончаемых мучений, но потому, что оскорбляем столь благого Господа и становимся недостойными Его благоволения; так и в Царство Небесное надо спешить из любви к Нему, чтобы наслаждаться Его благодатию (38, 223).

Из ада никого не выпускают, и заключенные там вечно горят в огне и претерпевают такое мучение, которое и описать невозможно (41, 458).

Спрашиваешь, где и в каком месте будет геенна? Но что тебе до этого за дело? Нужно знать, что она есть, а не то – где и в каком месте скрывается... Писание об этом не говорит. По моему мнению, где-нибудь вне всего этого мира (43, 850).

Один день мрака (в аду) ужаснее всех зол жизни. Святитель Иоанн Златоуст (45, 943).

«Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41), – сказал Господь... Стоящие по левую сторону удалились от Бога и потеряли истинную жизнь. Потерпят они и большее зло, которое выражается в том, что они будут причислены к бесам и преданы огню. Каким же ужасным должен быть этот огонь, который сжигает и души находящихся в телах, и бестелесных духов мучит, и в то же время сохраняет бессмертными, и от которого наш земной огонь растает, согласно написанному: «разгоревшиеся стихии растают» (2Пет. 3, 12)?! Какое нестерпимое страдание – никогда не ждать освобождения, ибо тот огонь неугасим... Этот огонь... подобен реке, все далее и далее уносящей от Бога, потому Христос не сказал: «уйдите», но «идите», то есть непрестанно удаляйтесь от Меня, проклятые... в огонь, уготованный не вам, но диаволу и ангелам его. Ибо не в этом была Моя первоначальная воля, не для этого Я сотворил вас, не для вас создал этот огонь; этот неугасимый огонь зажжен для неизменных в состоянии зла бесов, к которым и вас причислила ваша, подобная им, нераскаянная воля (65, 53).

Как бесполезен, как безотраден будет тот не имеющий конца плач! При отсутствии всякой благой надежды и при отчаянии в спасении невольное обличение и угрызения совести в обличенных и осужденных будет плачем безмерно увеличивать предстоящую муку. Святитель Григорий Палама (69, 274).

Грешник еще более будет терзаться душой и раздираться сердцем – безмерно и бесконечно, взирая на славу святых, желая ее и видя себя лишенным ее на вечные веки. Преподобный Феодор Студит (69, 183).

«Се, оставляется вам дом ваш пуст» (Мф. 23, 38), – сказал Господь об Иерусалиме. .Значит, есть мера долготерпению Божию. Милосердие Божие вечно бы готово терпеть, ожидая добра, но что делать, когда мы доходим до такого расстройства, что не к чему и рук приложить? Потому и бросают нас. Так будет и в вечности. Все говорят: милосердие Божие не допустит вечного отвержения. Да оно и не хочет того, но что делать с теми, которые преисполнены зла, а исправиться не хотят? Они сами себя ставят за пределами милости Божией и оставляются там потому, что не хотят выйти оттуда. Спириты придумали множество рождений, как средство к очищению грешников. Но осквернившийся грехами в одно рождение может явиться таким же и в десяти других, а затем и без конца. Как есть прогресс в добре, так есть прогресс и во зле. Мы видим на земле ожесточенных во зле; такими же они могут остаться и вне земли, а потом и навсегда. Когда придет всему конец – а ему прийти неизбежно, – куда девать этих ожесточившихся во зле? Уж конечно, куда-нибудь вне светлой области, определенной для потрудившихся над собой для очищения своей нечистоты. Вот и ад! Неисправившиеся при лучших обстоятельствах исправятся ли при худших? А если же нет, то вот и вечный ад! Не Бог виновник ада и вечных мучений в нем, а сами грешники. Если бы не было нераскаянных грешников, не было бы и ада. Господь очень желает, чтобы не было грешников, затем Он и на землю приходил. Если Он желает безгрешности, то, значит, желает и того, чтобы никто не попал в вечные муки. Все дело за нами. Давайте же сговоримся и уничтожим ад безгрешностью. Господь будет рад этому; Он и открыл об аде для того, чтобы всякий поостерегся попасть туда. Святитель Феофан Затворник (116, 168–169).

Отчуждение от Бога, вечные муки в аду, вечное общение с диаволом и диаволоподобными людьми, пламя, холод, мрак геенны – вот что достойно называться скорбью (108, 551).

Преисподние темницы представляют странное и страшное уничтожение жизни при сохранении жизни (110, 125).

Человек, отчуждивший себя от Бога во времени, стяжавший все богопротивные свойства, добровольно отвергший усвоение Богу, естественно, отходит по кончине своей в страну, обреченную в жилище существ, отверженных Богом. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (111, 232).

Однажды авва Макарий нашел в пустыне лежавший на земле человеческий череп. Когда авва прикоснулся пальмовой палкой, которая была у него в руке, к черепу, череп издал голос. Старец сказал ему: «Кто ты?» Череп отвечал: «Я был жрецом идолопоклонников, которые жили в этом месте, а ты – авва Макарий, имеющий в себе Святого Духа Божия. Когда, умилосердясь над теми, которые находятся в вечной муке, ты молишься о них, то они получают некоторое утешение». Старец спросил: «В чем состоит это утешение?» Череп отвечал: «Насколько отстоит небо от земли, столько огня под ногами нашими и над нашими головами. Мы стоим посреди огня, и никто из нас не поставлен так, чтобы видел лицо ближнего своего. Но когда ты молишься за нас, мы получаем возможность видеть друг друга». Тогда старец, обливаясь слезами, сказал: «Горе тому дню, в который родился человек, если только таково утешение в муке! А есть ли мука, более тяжкая, чем эта?» Череп отвечал: «Ниже нас мука больше». Старец сказал: «Кто в ней?» Череп: «Нам, не знавшим Бога, оказывается хоть некоторое милосердие, но те, которые познали Бога, и отреклись от Него, и не исполняли воли Его, находятся ниже нас». После этой беседы старец предал череп земле. Отечник (82, 311–312).

У некоего игумена в монастыре было двадцать иноков. Один из них был ленив, не соблюдал постов и был особенно невоздержан на язык. Старец-игумен постоянно уговаривал его исправиться и даже умолял об этом. «Брат, – говорил он ему, – позаботься о твоей душе: ведь ты не бессмертный, а потому и муки не миновать тебе, если не опомнишься». Инок же шел наперекор старцу, не обращал внимания на его слова и в таком небрежении скончался. Сильно загрустил сострадательный старец о душе его и стал молиться: «Господи, Иисусе Христе, Истинный Бог наш, покажи мне, где теперь душа инока?». Он часто просил об этом Бога и наконец был услышан. Однажды напал на него какой-то ужас, и он увидел огненную реку и множество людей в ней, опаляемых огнем и громко стонавших. К величайшему огорчению, между ними увидел он и своего ученика, умершего в небрежении, погружённого по горло в пламя. «Не ради ли того, чтобы ты избежал этой муки, я умолял тебя, – воскликнул тогда игумен, – чтобы ты хоть сколько-нибудь позаботился о душе своей? Видишь ли теперь, до чего ты довел себя?» – «О, отче, – отвечал инок, – слава Богу и за то еще, что по твоим молитвам получила отраду хоть голова моя!» Достопамятные сказания... (79, 220).

Содержи всегда в памяти геенну, чтобы ненавистны были для тебя дела, влекущие в нее. Преподобный авва Исаия (34, 92).

Не мало и то будет печалить тогда души наказуемых, когда они представят, что, между тем как в эти краткие дни жизни можно было исправить все, они сами, по своей беспечности, предали себя на вечные муки (35, 15).

Не будем отвергать (существование геенны), чтобы нам не впасть в нее – ведь неверующий делается более беспечным, а беспечный непременно попадет в нее (40, 589).

Если никакое слово не может выразить и тех страданий, какие терпят люди, заживо сжигаемые здесь, то тем более неизобразимы страдания в аду. Здесь, по крайней мере, все страдания оканчиваются в несколько минут, а там палимый грешник вечно горит, но не сгорает (41, 458).

Горько низринуться в геенну, а напоминания о ней, кажущиеся непереносимыми, предохраняют нас от этой беды. Кроме того, они доставляют нам и другую услугу – приучают наш дух к сосредоточенности, делают нас более благоговейными, возносят наш ум ввысь, окрыляют наши мысли, прогоняют злое ополчение похотей, осаждающих нас, и таким образом врачуют нашу душу (41, 460).

Диавол для того убеждает некоторых думать, что нет геенны, чтобы ввергнуть в нее (42, 786).

Мы находимся в таком бедственном положении, что, не будь страха геенны, мы, пожалуй, и не думали бы совершить что-нибудь доброе (43, 697).

Мы для того непрестанно напоминаем о геенне, чтобы подвигнуть всех к Царствию, чтобы умягчить страхом сердца ваши, расположить к делам, достойным Царствия (45, 274).

Если бы мы постоянно помышляли о геенне, то не скоро низринулись бы в нее. Для этого-то Бог и угрожает наказанием... Так как память о геенне может способствовать надлежащему исполнению великих дел, то Господь, как бы некое спасительное лекарство, посеял в наших душах Грозную мысль о ней (45, 584).

И Христос постоянно беседовал о геенне, потому что хотя это и опечаливает слушателя, однако и приносит ему величайшую пользу. Святитель Иоанн Златоуст (45, 586).

Снисходи ныне умом в ад, чтобы потом не сойти туда душою и телом. Память геенны не допустит пасть в геенну. Святитель Тихон Задонский (104, 3).

Только потому мы побеждаемся страстями нашими, что забываем о казнях, последующих за ними; только потому считаем тяжкими земные скорби, что не изучили мучений адских. Святитель Игнатий (Брянчанинов) (110, 126).

Желающие совершенно избежать вечной геенны, в которой мучаются грешники, и улучить вечное Царство – здесь постоянно терпят гееннские скорби, по причине искушений, наводимых лукавым (за подвиги благочестия). И если до конца терпят они, с верой ожидая Господней милости, то по благодати избавляются от искушений и скорбей, удостаиваются внутреннего общения со Святым Духом, а там избавятся от вечной геенны и наследуют вечное Царство Господне. Преподобный Ефрем Сирин (26, 529).

Хотя патриархи, пророки и праведники Ветхого Завета не были погружены в глубокую тьму, в которой погрязают неверующие и нечестивые, однако и не выходили из сени смертной, и не наслаждались полным светом. Они имели семя света, то есть веру во Христа грядущего, но только Его действительное пришествие к ним и прикосновение Божественного Света Его могло зажечь их светильники светом истинной небесной жизни (114, 347).

Чем стал ад после того, как, после сошествия в него, Христос воскрес? Крепость, в которую под видом пленника вошел победитель; темница, у которой врата сокрушены и стражи рассеяны. Вот подлинно, по изображению Христову, чудовище, которое поглотило сброшенного с корабля пророка, но вместо того, чтобы пожрать и истребить его, сделалось для него другим, хотя не столь спокойным кораблем, чтобы вынести его на берег жизни и безопасности. Теперь становится понятным, как надеялся некто пройти безопасно через самый ад: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной» (Пс. 22, 4). Ты сошел для нас с Неба, подобно нам ходил по земле и подобно нам нисшел в смертную тень, чтобы и оттуда проложить Твоим последователям путь к свету жизни. Филарет, митрополит Московский (114, 358).

Для имеющего чувство и разум быть отверженным от Бога уже значит вытерпеть геенну... Нестерпима геенна и мучение в ней; впрочем, если представить и тысячи геенн, то все это ничего не будет значить в сравнении с несчастием лишиться блаженной славы, быть отверженным от Христа и услышать от Него: «Я никогда не знал вас» (Мф. 7, 23) и обвинение, что мы, видя Его алчущим, не напитали! Ибо лучше подвергнуться бесчисленным ударам молнии, чем видеть кроткое лицо Господа, отвращающееся от нас, и Его ясное око, которое не может взирать на нас (113, 701).

Лишение благ причинит такую муку, такую скорбь и печаль, что если бы и никакое наказание не ожидало грешников, оно само по себе сильнее гееннских мук будет терзать и возмущать наши души... Многие безрассудные желают только избавиться геенны, но я считаю гораздо более мучительным, чем геенна, наказанием – не быть в славе; и тот, кто лишился ее, думаю, должен плакать не столько о гееннских мучениях, сколько о лишении Небесных благ, ибо одно это есть самое жестокое наказание (113, 702).

Услышав об огне, не думай, будто огонь геенны похож на здешний: этот – что захватит, сожжет и прекратится, а тот – кого охватит однажды, будет жечь всегда и никогда не перестанет, почему и называется неугасимым. Ибо и грешникам надлежит облечься бессмертием – не в честь, но для непрестанного мучения. А как это ужасно, ум и представить не может; разве только из опытного познания маловажных бедствий можно получить малое понятие о тех великих мучениях (113, 702).

Если кто скажет: как же душа может претерпеть множество мук, когда при этом она будет испытывать наказание бесконечные веки? Такой человек пусть думает о том, что бывает здесь: как часто многие продолжительно и тяжело болели. Если они и скончались, то не потому, что душа совершенно истощилась, но потому, что тело отказалось служить, так что если бы оно не уступило, то душа не перестала бы мучиться. Итак, когда душа получит нетленное тело, тогда ничто не будет препятствовать мучению продлиться бесконечно... Поэтому не будем предполагать ныне, что чрезмерность мучений может истощить нашу душу, ибо в то время и тело не испытает этого истощения, но будет вместе с душой мучиться вечно, и другого конца не будет (113, 709).

Когда отойдем туда, то, если проявили и самое сильное раскаяние, никакой уже не получим пользы, но сколько ни будем скрежетать зубами, сколько ни будем рыдать и молить тысячекратно, никто и с конца перста не капнет на нас, объятых огнем, напротив, мы услышим то же, что и евангельский богач: что «между нами и вами утверждена великая пропасть» (Лк. 16, 26). Будем скрежетать зубами от страданий и мук нестерпимых, но никто не поможет. Будем стенать, когда пламень сильнее станет охватывать нас, но не увидим никого, кроме мучимых вместе с нами и кроме великой пустоты. Что сказать о тех ужасах, которые мрак будет наводить на наши души? Святитель Иоанн Златоуст (113, 703).

Бессмертны и души нечестивых, для которых лучше было бы, если бы они не были нетленны, потому что, мучась бесконечным мучением в огне неугасающем и не умирая, они не будут иметь конца своему бедствию. Святитель Климент Римский (113, 708).

Что означает плач и рыдание, как не величайшее сожаление о грехах? Тогда начнем негодовать на самих себя, раскаиваться, скрежеща зубами... когда покаяния уже не будет. Преподобный Антоний Великий (113, 703).

Те, которые делали зло, воскреснут на поругание и стыд, чтобы увидеть в самих себе мерзость и отпечатки сделанных ими грехов. И, может быть, страшнее тьмы и вечного огня тот стыд, с которым увековечены будут грешники, непрестанно имея перед глазами следы греха, сделанного во плоти, подобно какой-то невыводимой краске, навсегда остающейся в памяти души их (113, 702).

Грешники будут преданы огню вечному, не тому, какой мы знаем, но такому, какой известен одному Богу. Преподобный Иоанн Дамаскин (113, 702).

Ад и тамошние муки всякий представляет так, как желает, но каковы они – никто определенно не знает. Преподобный Симеон Новый Богослов (59, 57).

О, как страшен тот огонь, которого боится и сам сатана! Если для бесов страшна гееннская бездна, тем более людей должна она приводить в трепет. Если и здесь страшна огненная казнь, на которую бывает осужден человек, то несравненно страшнее то наказание, которое последует в геенне огненной. Бесы не боятся здешнего огня, как мы не боимся огня, изображенного на картине, а гееннского огня трепещут. Этот огонь сжигает только телесное вещество, а тот жжет и мучит и бесплотных духов. Этот огонь при недостатке горючего вещества угасает, а гееннский никогда не угаснет, по свидетельству Самого Господа: «червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9, 46). Здешний огонь, когда горит, светит, а пламя того огня, когда горит, только жжет, но нисколько не освещает тьмы внешней. А если бы сколько-нибудь и осветило, то для большего страха и трепета осужденных – для того, чтобы видеть лица мучимых грешников, с которыми в этой жизни грехами своими вместе прогневали Господа. Здешний огонь, охватив человека, брошенного в него, тотчас умерщвляет и в один час сжигает и обращает в пепел. А тот, гееннский, огонь жжет, но не умерщвляет: грешники, брошенные в гееннский огонь, не умрут, но будут сжигаемы и мучимы вечно. И если сгорать один час – мучение великое и нестерпимое, помыслим, как ужасно будет мучение тех, которые будут гореть и не сгорать в бесконечные веки. Святитель Димитрий Ростовский (113, 703).

Притча о богатом и Лазаре показывает, что те, которые жили не как должно, спохватятся, но уже не будут иметь возможности поправить свое положение. Глаза их откроются, и они ясно будут видеть, в чем истина. Вспомнив, что на земле много нежелающих видеть, подобно им, они желали бы, чтобы кто-нибудь послан был к ним из умерших для уверения, что жить и понимать вещи надо не иначе как по указанию Откровения Господня. Но и в этом им будет отказано, потому что Откровение для желающих знать истину само достоверно, а для не желающих и не любящих истины не будет убедительно и самое воскресение кого-либо из умерших (Лк. 16, 19–31). Чувства этого богача из притчи, наверное, испытывают все, отходящие отсюда. И, следовательно, по тамошнему убеждению, которое будет убеждением и всех нас, единственное для нас руководство на пути жизни есть Откровение Господне. Но там уже такое убеждение для многих будет запоздалым; здесь оно лучше бы пригодилось, да не у всех оно есть. Поверим, по крайней мере, свидетельству тамошних, перенося себя в их состояние. Пребывающие в муках не станут лгать; жалея нас, они хотят, чтоб открылись очи наши, чтобы и мы не пришли на место их мучения. Об этом предмете нельзя так говорить, как нередко говорим о текущих делах: авось как-нибудь пройдет. Нет, уж то не пройдет как-нибудь. Надо основательно удостовериться, что не попадем в место богатого (107, 355–356).

Страсти – это не какие-либо легкие помышления или пожелания, которые являются и потом исчезают, не оставляя следа; это сильные стремления, внутренние настроения порочного сердца. Они глубоко входят в естество души и долгим властвованием над нами и привычным удовлетворением их до такой степени сродняются с нею, что составляют наконец как бы ее природу. Их не выбросишь так легко, как легко выбрасывается сор или сметается пыль. Но так как они не естественны для души, а входят в нее по грехолюбию нашему, то по причине этой самой неестественности своей и будут томить и жечь душу. Это все то же, как если бы кто принял яд. Яд этот жжет и терзает тело, потому что противен устройству его; или как если бы кто посадил змею в себя, и она, оставаясь живой, грызла бы его внутренности. Так и страсти, как яд и змея, принятые внутрь, будут грызть и терзать ее. И рада была бы душа выбросить их из себя, да не сможет, потому что они сроднились, срослись с нею, а спасательных средств исцеления, предлагаемых здесь Святой Церковью в Покаянии и Исповеди, тогда не будет. Ну и мучься, и терзайся ими непрерывно и нестерпимо, нося внутри себя адский огонь, вечно палящий и никогда не угасающий.

Употребим еще сравнение. В числе пыток были и такие: накормят чем-либо соленым, да и запрут, не давая пить. Какое мучительное терзание испытывал такой несчастный! Но кто же жжет и мучит его? Извне – никто. Он в самом себе носит мучительное жжение: нечем утолить жажду, жажда и снедает его. Так и страсти: это ведь внутренняя жажда, разжигания, вожделения грехолюбивой души. Удовлетворишь их – они замолчат на время, а потом опять, с еще большей силой требуют себе удовлетворения и не дают покоя, пока не удовлетворятся снова. На том свете нечем будет удовлетворять их, потому что все предметы страстей – предметы земные. Сами же страсти останутся в душе и будут требовать себе удовлетворения, а так как удовлетворить их нечем, то жажда будет все сильнее и томительней. И чем более будет жить душа, тем сильнее будет томиться и терзаться неудовлетворимыми страстями. Непрекращаемая мука эта будет все расти и расти, и конца не будет этому возрастанию и усилению. Вот и ад! Зависть – червь, гнев и ярость – огонь, ненависть – скрежет зубов, похоть – тьма кромешная. Этот ад начинается еще здесь, ибо кто из людей страстных наслаждается покоем? Только страсти не всю свою мучительность для души обнаруживают здесь: тело и общее житие отводят удары их, а там этого не будет. Они со всей яростью нападут тогда на душу. «Наконец, в этом теле, – говорит авва Дорофей, – душа получает облегчение от своих страстей и некоторое утешение: человек ест, пьет, спит, беседует, ходит со своими любимыми друзьями, а когда душа выйдет из тела, она остается одна со своими страстями и потому всегда мучится ими. Как страдающий горячкой страдает от внутреннего огня, так и страстная душа всегда будет мучиться, бедная, своим злым навыком. Потому-то, – заключает преподобный, – я и говорю вам всегда: старайтесь возделывать в себе добрые расположения, чтобы найти их там, ибо что человек имеет здесь, то исходит с ним отсюда и то же будет иметь он там». Святитель Феофан Затворник (116, 445–446).

Если здесь злая совесть так мучит человека, что избирает лучше умереть, чем жить, то как же она будет мучить в Будущем Веке осужденных, когда будет представлять им все сделанные ими грехи, и гнев Божий, и вечное отчаяние? От этого пожелают умереть, но никогда не умрут. Это и есть смерть вторая, и смерть вечная! (104, 1161)

Лучше здесь терпеть всякое бедствие, лучше от любой тягчайшей болезни страдать всю жизнь, лучше закованным в смрадной темнице весь век сидеть, принимать биение и раны, во все дни умирать, в огне гореть, когда это будет возможно, лучше, наконец, все беды, сколько их может быть на свете, собравшиеся воедино, с благодарением терпеть, когда воле Божией это будет угодно,чем лишиться блаженной и попасть в неблагополучную вечность. Ибо здесь, какое бы ни случилось страдание, оно имеет какое-нибудь утешение и оканчивается смертью, а там страдание лютое, страдание без всякого утешения, страдание не только словом, но и умом непостижимое, которое всегда будет, но никогда не кончится (104, 1168–1169).

Поверь несомненно и твердо, что будет вечная мука грешникам, не кающимся истинно и не имеющим сердечной веры во Христа. Утвердись в том, и как видишь огонь в печи, так смотри умным оком на вечный огонь, и тогда почувствуешь все новое в сердце твоем. Тогда истинное покаяние, воздыхание и молитва породятся внутри тебя; тогда не будешь много говорить, но станешь всегда внимать себе и часто падать перед Богом со смирением и сокрушением, говоря из глубины сердца: «Господи, помилуй. Господи, пощади. Господи, избави имени Твоего ради!» Святитель Тихон Задонский (104, 1169).

Не одинаковы роды гееннских мучений: одних ввергают в преисподнюю, других отводят во тьму. Иные остаются вне врат, другие осуждаются собственной совестью. Одни ввергаются в узы, другие горят в пламени. У одних связаны руки, у других скованы ноги, одних пожирает червь, другие гибнут в глубине бездны. Иных не приемлет Отец, других не исповедует Сын (28, 388).

Все ли пойдут в одну муку или мучения различны? Разные есть роды мучений, как слышали мы в Евангелии: есть тьма внешняя (Мф. 8, 12), геенна огенная (Мф. 5, 22) – иное место мучений, скрежет зубов (Мф. 13, 42) – также особое место; червь неумирающий (Мк. 9, 44) – в ином месте; озеро огненное (Апок. 19, 20); адский мрак (2Пет. 2, 4); огонь вечный (Мф. 18, 8); преисподняя (Флп. 2, 10); пагуба (Мф. 7, 13); преисподние места земли (Еф. 4, 9); ад, где пребывают грешники, и дно адово – самое мучительное место. На эти-то мучения будут распределены несчастные, каждый по мере своих грехов – или более тяжких, или более терпимых (26, 333).

Кто на земле грешил и оскорблял Бога, и скрывал свои дела, тот будет ввержен во тьму кромешную, где нет ни луча света. Кто таил в сердце лукавство и в уме зависть, того скроет страшная глубина, полная огня и серы. Кто предавался гневу и не допускал в сердце свое любви, даже до ненависти к ближнему, тот предан будет на жестокое мучение ангелам. Преподобный Ефрем Сирин (113, 702).

Кто большее познал, тот должен вытерпеть большую казнь за преступление. Чем более мы сведущи и могущественны, тем тяжелее будем наказаны за грехи. Если ты богат, от тебя требуется больше пожертвований, нежели от бедного; если умен – больше послушания; если облечен властью, покажи более блистательные заслуги. Так и во всем прочем ты дашь отчет по мере сил своих... Отходящий туда со множеством и добрых, и злых дел получит некоторое облегчение и в наказании, и в муках тамошних; напротив, кто, не имея добрых дел, принесет только злые, так пострадает, что и представить нельзя, будучи отослан в вечную муку. Святитель Иоанн Златоуст (113, 705).

Если один «бит будет много», а другой «меньше» (Лк. 12, 47–48), то почему некоторые говорят, что нет конца мучению?

Что в некоторых местах Богодухновенного Писания сказано по видимости двусмысленно и прикровенно, то выясняется сказанным открыто в других местах. И Господь то решительно говорит, что «и пойдут сии в муку вечную» (Мф. 25, 46), то отсылает иных «в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его» (Мф. 25, 41), а в другом месте называет «геенну огненную» и прибавляет: «где червь их не умирает и огонь не угасает» (Мк. 9, 46, 47), и еще в давние времена о некоторых предрек через пророка, что «червь их не умрет, и огонь их не угаснет» (Ис. 66, 24). Потому если при таком числе подобных свидетельств, находящихся во многих местах Богодухновенного Писания, многие еще, как бы забыв обо всех подобных изречениях и определениях Господних, обещают себе конец мучению, чтобы свободнее отважиться на грех, то это, конечно, есть одна из уловок диавольских. Ибо если будет когда-нибудь конец вечному мучению, то, без сомнения, и Вечная Жизнь должна иметь конец, а если не смеем думать этого о Жизни, то какое основание – полагать конец вечному мучению? И мучению, и Жизни равно придается одно слово «вечный». Сказано: «и пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф. 25, 46). А согласившись в этом, надо знать, что выражения: «бит будет много» и «бит будет меньше» означают не конец, а различие мучений. Ибо если Бог есть праведный Судия не только добрых, но и порочных, раздающий каждому по делам его, то иной может быть достойным огня неугасимого, но или более слабого, или более сжигающего, другой – червя неумирающего, но опять или сноснее, или нестерпимее причиняющего боль, по достоинству каждого, и иной – геенны, в которой, без сомнения, есть разные роды мучений, и другой – тьмы кромешной, где один доведен только до плача, а другой от усиленных мучений и до скрежета зубов. Самая тьма кромешная, без сомнения, показывает, что в ней есть нечто и внутреннее; и сказанное в Притчах: «в глубине преисподней» (Притч. 9, 18) дает понять, что некоторые хотя в аду, но не «в глубине» его, то есть терпят более легкое мучение. Это можно и ныне отличать в телесных страданиях... Поэтому опять повторяю, что быть битым «много» и «меньше» означает не продолжение или окончание времени, но различие наказания. Святитель Василий Великий (116, 148).

Некая девица, преуспевшая в страхе Божием, рассказала о том, что привело ее к монашеству. «Мои родители скончались, когда я была еще в детском возрасте. Отец был скромный и тихого нрава, но слабого и болезненного телосложения; он жил, настолько погруженный в заботу о своем спасении, что редко кто видел его из жителей одного с ним селения. Если иногда он чувствовал себя получше, то приносил в дом плоды трудов своих; большую же часть времени проводил в посте и страданиях. Он был так молчалив, что не знавшие могли счесть его немым. Напротив, мать моя вела жизнь рассеянную в высшей степени и столь развратную, что подобной ей женщины не было во всей стране. Она была столь многословна, что казалось, все существо ее составлял один язык. Беспрестанно она затевала ссоры со всеми, проводила время в пьянстве и разгуле и расточила все весьма значительное имущество. При этом она никогда не болела со дня рождения и до старости. Отец мой, истомленный продолжительной болезнью, скончался. Едва он скончался, как стемнело, пошел дождь, засверкала молния, загремел гром, в течение трех дней и ночей непрерывно продолжался ливень. По причине такой непогоды замедлилось его погребение на три дня, так что жители села покачивали головой и, удивляясь, говорили: этот человек был настолько неприятен Богу, что даже земля не принимает его для погребения. Кое-как похоронили его, несмотря на то, что непогода и дождь не переставали. Мать же, получив еще большую свободу после смерти отца, с большим исступлением предалась разврату и увеселениям. Но умерла и она, сподобившись великолепного погребения; самый воздух, казалось, принял участие в проводах тела ее.

После ее кончины я осталась в отроческом возрасте, и уже телесные вожделения начали действовать во мне. Однажды вечером я начала размышлять, чью жизнь мне избрать в подражание. Можно ли жить, как отец, который жил скромно, тихо и воздержанно, но во всю свою жизнь не видел ничего доброго для себя, всю ее провел в болезни и печали, а когда скончался, то даже земля не принимала его тела? Если бы такая жизнь была угодна Богу, то почему отец подвергся стольким бедствиям? Лучше жить, как жила мать, сказало мне помышление: предаваясь вожделениям и роскоши. Лучше верить собственным глазам и тому, что очевидно, лучше наслаждаться всем, чем верить невидимому и отказываться от всего. Когда я согласилась в душе моей избрать жизнь, подобную жизни моей матери, настала ночь, и я уснула. Во сне предстал мне некто высокий ростом с гневным взором; грозно взглянул он на меня, гневно и строго сказал: «Исповедуй мне помышление сердца твоего. Какая жизнь тебе больше понравилась?» Растерявшись от страха и забыв все помышления мои, я сказала, что не имела никаких помышлений. Но он напомнил мне все, о чем я размышляла втайне души моей. Он .сказал мне: «Поди и повидай обоих, отца и мать, потом избери жизнь по желанию». С этими словами он схватил меня за руку и повлек. В эту ночь я увидела отца своего в прекрасном райском саду. А мать – в гееннском огне, горевшую и не сгорающую, охраняемую бесами. Она со слезами кричала: «Дочь моя! помоги мне. Не презри плача твоей матери! Вспомни страдания мои в день твоего рождения!». Я тоже рыдала и кричала. Этот крик разбудил моих домашних. Я рассказала им видение свое. Тогда я решила последовать жизни отца моего, удостоверившись, по милосердию Божию, в тех муках, какие уготованы ведущим порочную жизнь». Отечник (82, 541–544).

Жил в Карфагене некий Таксиот, проводивший греховную жизнь. Однажды Карфаген постигла заразная болезнь, от которой умирало много людей. Таксиот обратился к Богу и покаялся в своих грехах. Оставив город, он с женой удалился в одно селение, где и пребывал, проводя время в богомыслии. Спустя некоторое время он впал в грех с женой крестьянина и через несколько дней был ужален змеей и умер. Неподалеку от того места стоял монастырь. Жена Таксиота отправилась туда и упросила монахов похоронить тело мужа в церкви. Его похоронили в третьем часу дня. А в девятом из могилы послышался громкий крик: «Помилуйте, помилуйте меня!» Монахи тотчас разрыли могилу и нашли Таксиота живым; в ужасе они спрашивали его, что с ним случилось? Но Таксиот от сильного плача не мог ничего сказать и только просил отвести его к епископу Тарасию. Епископ три дня упрашивал его рассказать, что он видел, но только на четвертый день Таксиот стал разговаривать и рассказал следующее: «Когда я умирал, я увидел бесов, стоящих передо мною; вид их был страшен, и душа моя смутилась. Потом увидел я двух юношей, очень красивых; душа моя устремилась к ним и тотчас мы как бы взлетели от земли. Мы стали подниматься к Небу, встречая на пути мытарства, удерживавшие душу всякого человека и истязующие каждое об особом грехе; одно о лжи, другое о зависти, третье о гордости, ибо каждый грех в воздухе имеет своих испытателей. И вот я увидел в ковчеге, держимом Ангелами, все мои добрые дела, которые Ангелы сравнили с моими злыми делами. Так мы миновали мытарства. Когда же, приближаясь к вратам небесным, пришли на мытарство блуда, стражи задержали меня там. Но Ангелы сказали: «Все телесные грехи, которые ты сделал. Бог простил тебе, ибо ты покаялся в них». Но противные духи сказали мне: «Но когда ты ушел из города, ты согрешил с женой крестьянина». Тогда злые духи начали бить меня и повели вниз... и я по узким темным и смрадным скважинам сошел до самой глубины темниц адовых, где во тьме вечной заключены души грешников, где нет жизни людям, а одна вечная мука, неутешный плач и несказанный скрежет зубов. Невозможно передать всех страданий, нельзя пересказать всех мук и болезней, которые я видел. Стонут из глубины души – и никто о них не милосердствует; плачут – и нет утешающего; молят – и нет внимающего им и избавляющего их. И я был заключен в этих мрачных, полных ужасной скорби местах, и плакал я горько и рыдал от третьего часа до девятого. Потом увидел я малый свет и пришедших туда двух Ангелов. Я прилежно стал умолять их о том, чтобы они извели меня из того бедственного места для раскаяния перед Богом. Ангелы сказали мне: «Напрасно ты молишься, никто не исходит отсюда, пока не настанет время Всеобщего Воскресения». Но так как я продолжал усиленно просить и умолять их и обещал раскаяться в грехах, то один Ангел сказал другому: «Поручаешься ли за него в том, что он покается от всего сердца, как обещает?». Другой сказал: «Поручаюсь!» Потом он подал мне руку. Тогда вывели меня оттуда на землю и привели к гробу, где лежало мое тело, и сказали мне: «Войди в то, с чем ты разлучился». И я увидел, что душа моя светится, как жемчуг, а мертвое тело было грязно и зловонно, и я не хотел войти в него. Ангелы сказали мне: «Невозможно покаяться без тела, которым ты совершил грехи». Тогда я вошел, ожил и начал кричать: «Помилуйте меня!» Святитель Тарасий сказал ему: «Вкуси пищи». Он же не хотел ничего есть, но ходил от церкви к церкви, падал ниц и со слезами и глубоким воздыханием исповедовал грехи свои и говорил всем: «Горе грешникам: их ожидает вечная мука; горе не приносящим покаяние, пока имеют время; горе осквернителям тела своего!» По воскрешении своем Таксиот прожил сорок дней и очистил себя покаянием. За три дня он провидел свою кончину и отошел к милостивому и человеколюбивому Богу. Пролог в поучениях (81, 572–574).