Седмица 11-я по Пятидесятнице

Тот лицемер, кто на позорище принимает на себя чужое лицо, будучи рабом греха, представляет нередко лицо господина… (4,6).

Не видишь ли, какое зло – лицемерие? Оно – плод зависти, потому что двоедушие нрава бывает в людях по большей части от зависти, когда, скрывая в глубине ненависть, показывают наружность, прикрашенную любовью, и, подобно подводным скалам, которые будучи прикрыты немного водою, причиняют неосторожным непредвиденное зло (4,165).

Кто имеет одно в сердце, другое на языке по лукавству, того молитва суетна (31,49).

Горе лицемеру! Пастырь от него отказывается, и волк похищает его (22,72).

Тело наше облечено прекрасной наружностью благоговения, а душа опутана неприличными помыслами (22,288).

Лицемерие есть матерь лжи, а часто бывает и поводом к оной (54,101).

Лицемерие есть противоположное с душой устроение, переплетенное всякими вымыслами (54,159).

Соблазняет тот, кто, переступая закон словом или делом, и другого вводит в беззаконие, как змий Еву и Ева Адама; или кто препятствует исполнить волю Божию… или кто настраивает мысль немощного к чему-либо запрещенному (5,207).

Не соблазняй брата и не сговаривайся с ним на грех, чтобы не прогневался на тебя Господь и не предал тебя в руки злых людей (22,163).

Не так пагубно самому грешить, как ввести в грех другого. Потому, видя, что другие грешат, не только не будем подталкивать их на грех, но постараемся извлечь их из бездны порока, чтобы за гибель других нам самим не подвергнуться казни (39,781).

Никогда не будем делать ничего такого, что как-нибудь вредит ближнему. Это увеличивает грех и более тяжкое приготовляет наказание (35,51).

Более всего, друг, бойся кого-либо соблазнить, ибо доброе в людях нетвердо и едва стоит, когда и никто не колеблет (47,385).

Крепкий пусть помогает немощному, усердный – утешает малодушного, трезвенный – возбуждает объятого сном, постоянный – подает совет непостоянному, воздержный – вразумляет беспечного и бесчинного (22,123).

Изреки слово утешения душе нерадивой, и Господь подкрепит сердце твое (22,183).

Избавь брата твоего от греха, и тебя избавит Господь в день гнева (22,205).

Нам должно утешать и увещевать друг друга, особенно во время искушений, чтобы действительно избавиться нам от горького рабства греха и от мучительства диавола (24,49).

Горе тебе, немилосердие, и ученикам твоим! Горе тебе, жестокость, и тем, кем ты владеешь! Какая польза для тебя в том, что ты удаляешь от Бога такое множество людей? Послушай же, что отвечает немилосердие: дело мое – искапывать пропасти, запирать двери, осквернять одежды, затворять сердце, чтобы оно не знало милосердия; прибыль моя – приобретать множество друзей и предавать их погибели; радость для меня – привлекать возможно большее число учеников, чтоб ниспослать их в ад. Когда те, кто находился по левую сторону, посрамленные, предстали и подверглись поношению и обвинению, я торжествовало; когда они ниспосылались в вечный огонь, который уготовало им, – я возвеселилось; когда они, рыдая, удалились со скрежетом зубов, низвергаемые демонами, и я вместе толкало их и радовалось… Мое дело – затворять двери пред людьми и не дозволять им достигать Вечной Жизни (40,876).

Человек милостивый – врач своей души, потому что как бы сильным ветром из внутренности своей разгоняет он омрачение страстей (52,178).

В жертву Богу преимущественно пред всем прочим приноси душу (12,210).

Для Бога ничего так не достолепно, как слово очищенное и душа совершенная учениями истины (11,32).

Очищение есть не одно воздержание от худых дел, но приобретение совершенной чистоты, чистоты в совести (30,345).

Будем всячески стараться очистить себя от скверны духовной… (39,490).

В какой мере будешь подвизаться и терпеть, работая Господу, в такой мере будут очищаться и ум твой, и помышления твои (23,138).

Не смотри на внешнее, но устремляй взор во внутреннее, всецелый мир собери в мысленную клеть души, уготовь Господу не имеющий в себе кумиров храм (46,58).

Сердцем упражняйся в незлобии, а телом – в чистоте: то и другое соделывает тебя храмом Божиим (45,239).

Вступившему в духовную жизнь надлежит бодрствовать, трезвиться и охранять Божественное семя для Бога, и не уклоняться от цели любви, пока не принесет Господу совершенного плода, и тело не будет сопровождено во гроб. Ибо тогда плод будет верен и совершенно уже безопасен от похищения (24,56).

Если, отрезвившись трудолюбием, утончим грубость страстных риз, то, окрылившись, сделаемся превыспренними, как орлы, и наименуемся духовными (24,111)…

Не почтем достаточным для спасения, если, ограбив вдов и сирот, принесем золотой и украшенный драгоценными камнями сосуд для Святой Троицы. Если ты хочешь почтить Жертву, то принеси душу свою, за которую принесена Жертва: душу свою сделай золотою. Если же она хуже свинца и глины, а ты приносишь золотой сосуд, какая из этого польза?… Церковь не на то, чтобы в ней плавить золото, ковать серебро: она есть торжественное собрание Ангелов. Поэтому мы требуем в дар ваши души, ведь ради души принимает Бог и прочие дары. Не серебряная была тогда трапеза и не из золотого сосуда давал Христос пить Кровь Свою ученикам, однако же там все было драгоценно, все исполнено было Духа… Хочешь почтить Тело Христово? Не презирай, когда видишь Христа нагим. И что пользы, если здесь почтишь Его шелковым покрывалом, а вне храма – оставишь терпеть холод и наготу?… Говоря это, не запрещаю делать богатые вклады; требую только, чтобы вы вместе с вкладами, и даже прежде них, творили милостыню. Хотя Бог приемлет и вклады, но гораздо лучше – милостыню. Там один только приносящий, а здесь – и приемлющий. Там дар бывает иногда поводом к тщеславию, а здесь все делается по одному милосердию и человеколюбию. Что пользы, если трапеза Христова полна золотых сосудов, а Сам Христос томится голодом? Сперва напитай Его, алчущего и тогда уже употреби остальное на украшение трапезы Его. Ты делаешь золотую чашу и не даешь чаши студеной воды. Что в том пользы? Делаешь для трапезы златотканые покровы, а Христу не даешь и нужного для прикрытия. Какой плод от того? Скажи мне: если ты увидишь человека, не имеющего у себя необходимой пищи, и вместо того, чтобы утолить его голод, обложишь только стол серебром, поблагодарит ли он тебя за это, или скорее огорчится? Еще: ты видишь человека, покрытого рубищем и окоченевшего от холода, а вместо того, чтобы дать ему одежду, ставишь золотые столбы, говоря, что делаешь это в его честь; не скажет ли он, что ты над ним насмехаешься и не почтет ли это крайнею обидою? То же представь и о Христе, когда Он, как бесприютный странник, ходит и просит крова, а ты вместо того, чтобы принять Его, украшаешь пол, стены, верхи столбов, привязываешь к лампадам серебряные цепи. Говоря это, не запрещаю и в том быть щедрым, но советую также не оставлять другого, или даже предпочитать последнее. За неисполнение первого никто никогда не был осужден, а за неисполнение последнего угрожает геенна, и огнь неугасимый, и мучение вместе с демонами. Итак, украшая дом Божий, не презирай скорбящего брата; этот храм превосходнее первого. Те утвари могут похитить и неверные цари, и тираны, и разбойники, а что сделаешь для брата, алчущего и странного и нагого, того и сам диавол не может похитить: оно сберегается в неприступном хранилище (38,522).

Бог отвращает от нас лице Свое, когда мы поступаем недостойно заповедей Его (36,146).

Оставление Божие есть вид промышления Его. Когда Он, промышляя и имея о нас попечение, не видит надлежащего к Себе внимания, тогда на несколько времени отступает и удаляется, чтобы нерадивые, оставив нерадение, сделались ревностнейшими (36,147).

Когда мы бываем оставлены Богом, тогда предаемся диаволу, а предавшись диаволу, подвергаемся бесчисленным бедствиям (39,458)…

Когда Бог отступает от нас… душа наша терзается, сердце скорбит, люди огорчают нас и везде для нас утесы и стремнины. Но все это попускается с пользою, – чтобы люди беспечные, страдая от этого, возвратились (к Богу) (36,146).

Если вводишь врага в телесный храм свой, не виновен в том Пречистый и Святой Бог. Не Он оставил тебя, но ты отогнал Его; ты ввел скверного и утратил Святого; возненавидел Царя, возлюбил мучителя; удалился от Источника Жизни, прилепился к грязи; лишил себя света, пребываешь в общении с тьмой, по лености своей предал себя врагу и скверному (24,70).

Душа, оставленная Богом, рассеивается, развлекается всяким родом греха (46,406).

Будем страшиться не геенны, а оскорбления Бога, потому что когда Бог в гневе Своем отвращается от нас, то это будет тяжелее геенны, хуже всего, страшнее всего (41,577).

Бывает, что и один помысл может удалить человека от Бога, как скоро человек примет его и подчинится ему. Поэтому истинно желающий спастись не должен быть беспечным до последнего издыхания (55,146).

Не столько оставляет Бог проводящего порочную жизнь, когда он живет бесчинно или нагло, когда он не гордится, сколько оставляет благоговейного, когда этот возгордится; это и значит грешить против своего устроения и от сего происходит оставление (55,145).

Для того оставляет (и добродетельных Бог), чтобы они познали, что эти подвиги они совершили не собственною силою, а благодатиею Божиею (43,531).

Есть четыре главных вида оставления Божия: иное оставление промыслительное, как то было с Самим Господом; иное оставление испытательное, как было с Иовом и Иосифом, дабы явить одного столпом мужества, другого же – столпом целомудрия. Иное оставление духовно-воспитательное, как это было с апостолом Петром, чтобы смиренномудрием сохранить в нем преизбыток благодати. Иное, наконец, оставление по отвращению, как то было с иудеями, чтобы наказанием обратить их к покаянию. Все сии виды оставления спасительны и исполнены Божией благости и человеколюбия (63,227)…

(Бог) не только не предает нас, но и не оставляет, если мы сами того не захотим, – послушай, что говорит: «… колъкраты восхотех соврати чада твоя… и не восхотесте» (Лк. 13,34). Итак, мы сами полагаем… начало оставления нас Богом, сами бываем виновны в своей погибели (39,458).

Не грешные только, но и ревностно старающиеся держаться всего доброго нередко бывают оставляемы Богом, чтобы научились терпению и твердости и избежали гордости (46,54).

Временное отсутствие благодати, или оставление Божие, святой Давид почитал столь полезным, что и не молился о том, чтобы совершенно ни в чем не быть оставляемым от Бога, зная, что это и несообразно с человеческою природою, и не совсем полезно для того, кто желает достигнуть совершенства, а просил, чтобы само оставление было в меру, говоря не остовы мене до зела (Пс. 118, 8). Другими словами, он как бы так говорил: «Знаю, что Ты для пользы оставляешь святых Твоих, чтобы испытать их, ибо иначе враг не мог бы искушать их, если бы хотя на время они не были оставляемы Тобою! Поэтому не прошу того, чтобы Ты никогда не оставлял меня, ибо это не полезно мне, иначе я не приду в чувство слабости моей и не скажу: благо мне, я/со смирил мя еси (Пс. 118, 71); не буду также иметь случая упражняться в брани; если неотступно будет осенять меня Твой Божественный покров, враг не осмелится искушать меня, охраняемого Твоим защищением, а возьмет только смелость вопить против Тебя и меня, как обыкновенно клевещет он на подвизающихся ради Тебя; егда туне Иов чтит Господа; не Ты ли оградил еси внешняя его и внутренняя дому его, и яже вне всех сущих его окрест (Иов. 1,10). Но молю я, да не оставляешь меня во всем, всюду и всегда – вконец. Ибо сколь спасительно для меня кратковременное Твое оставление для испытания постоянства моей любви, столько пагубно оставление конечное, которое заслуживаю я по грехам моим (50,226).

Всякое подвизающихся оставление благодати бывает обыкновенно за следующие вины: за тщеславие, за осуждение ближних и надмение добродетелями. Посему, коль скоро что-либо из сего окажется вошедшим в подвизающихся, то это причиняет им оставление от Бога и не избежать им праведного осуждения за это при падениях, пока, отвергши то, что было причиною оставления, не убегу на высоту смиренномудрия (65,103).

Кто намеревается соделаться подобным Христу… тому, преимущественно надлежит благодушно и терпеливо переносить встречающиеся скорби: телесные болезни, обиды и укоризны от людей или козни врагов невидимых (30,449).

Когда потерпишь какое-либо бесчестие от людей, разумей, что подлинно от Бога к славе твоей, когда Он придет, будет верен и избежишь осуждения (51,34)…

Терпение, с коим подъемлются находящие искушения, состоит не столько в нашей крепости, сколько в милосердии и утешении Божием (50,220).

Потерпи Господа в день скорби, чтобы покрыл тебя в день гнева (22,210).

Обладающие терпением избавляются от многих скорбей (22,140).

Кто нашел путь долготерпения и незлобия, тот нашел путь жизни (22,173).

Оттого, что не терпим ради Господа быть в подчинении и унижении, сами себя лишаем утешения праведных (22,216).

Если не потерпишь заушения и удара, то как перенесешь крест свой? Если кто креста не несет, то как наследует на небесах славу? (23,234).

Будь терпеливым, чтобы стать сильным и благоразумным. Долготерпение – прекрасный дар, потому что разгоняет вспыльчивость, гнев и презрительность, приводит же душу в мирное состояние (22,519).

Терпение в искушениях возвышает всегда боголюбцев (23,118).

Все святые достигли обетовании постоянным и долгим терпением. Поэтому будем каждый день побуждать себя к терпению, чтобы и нам с ними наследовать Царство Небесное (23,135).

Будем терпеливы, чтобы нам сподобиться свободы праведных, представляя в уме Владыку всяческих, Который нас ради обнища… (2Кор. 8, 9) (23,131).

Беден и окаянен, кто не приобрел терпения, потому что, в ком нет терпения, тот колеблется ветром, не переносит обиды, малодушествует в скорбях, в поучении ропотник, в послушании прекослов, в молитвах ленив. В ком нет терпения, тот терпит много ущерба, таковому нет и возможности прилепиться к добродетели, а напротив того – достойным одобрения он противится, преуспевающим завидует (24,368).

В терпении упражняйся прежде нужды, чтобы во всеоружии найти его готовым (45,242).

Терпи скорби, потому что в них, как розы в терниях, зарождаются добродетели (45,275).

Терпение есть мир во время браней, тишина во время бури, тишина среди наветов и опасностей (46,227).

Терпеть – это блаженное дело… ибо кто терпит, тот наследник Христов (45,250).

Сам диавол, ополчившийся со всем своим воинством, не возможет повредить тому, кто о Христе приобрел терпение (46,227).

Христос не сказал: только перенесите обиду благодушно и с кротостью, но… в любомудрии; будь готов терпеть еще больше, чем сколько хочется обидчику, великостью своего терпения победи дерзкую наглость его, пусть он удивится необычайной кротости твоей и с тем отойдет прочь (34,362).

Удостоиться терпеть что-либо ради Христа – величайшая благодать, венец совершенный и награда не меньшая будущего воздаяния. Это знают те, которые умеют искренне и пламенно любить Христа (35,825).

Ты хочешь получить блаженство там? Потерпи здесь ради Христа – ничего не может сравниться с этим блаженством (40,148).

Человек терпит зло и переносит его великодушно – это есть великое приобретение; терпение зла заслуживает отпущения грехов, есть подвиг любомудрия, есть училище добродетели (40,444).

Терпение – это корень всех благ, мать благочестия, отпрыск веселия, плод неувядающий, башня непреоборимая, гавань, не тревожимая бурями (40,941).

Для меня доблестнее терпеть зло за Христа, чем принимать от Него почести. Это великая честь, это слава, выше которой нет ничего… Если Христос, сделавшись для меня рабом и ни во что вменивши славу, ничего не считал для себя столь славным, как распинаться за меня, то чего не должен я претерпеть? (42,66).

Дивные Святые всегда исполнены великой благодати, а особенно тогда, когда подвергаются опасности за Христа, когда делаются узниками за Него (42,84).

Если нет у тебя терпения по отношению к твоему ближнему, то как будет терпеть тебя Бог? (42,86).

Нужно переносить все с долготерпением, потому что это и значит веровать (43,99).

Будем же приобретать долготерпение, от которого происходит в сохраняющих его великое благоразумие (43,188).

Тот, кто терпит что-либо несправедливо и мужественно переносит обиду, приобретает через это большое дерзновение пред Богом (43,630).

Поистине дело великих – терпеть поругания от всех. Да не приводит вас в ужас сказанное мною; никто никогда не мог одним шагом взойти на верх лестницы (54,172).

Терпение есть предназначение себе и ожидание ежедневной скорби (54,229).

Верхом терпения справедливо называется то, если человек, находясь в утеснении, считает себя имеющим отраду (54,243).

Кто может с радостью перенести обиду, даже имея в руках средство отразить ее, тот приял утешение от Бога, по вере в Него (52,292).

Сила терпения крепче сладостных мыслей, овладевающих сердцем (52,403).

Некоторый старец был подвержен страсти пьянства. Каждый день он выделывал циновки и, продав их, пропивал деньги. Присоединился к старцу на сожительство один брат, он тоже выделывал циновки. Старец брал и его работу и пропивал ее, а брату приносил немного хлеба. Так прошло три года, наконец, брат сказал себе: «Уйду отсюда, ибо я наг и имею недостаток в хлебе». Но потом одумался и сказал: «Куда мне идти, ради Бога пришел я сюда, потерплю еще». Вдруг является ему Ангел со словами: «Никуда не уходи, завтра придем за тобой». Наступил день, брат просил старца не уходить… «Сегодня придут за мной,» – сказал он старцу. Когда настал час, в который старец ходил в селение, он сказал: «Не придут сегодня, сын мой, уже поздно». – «Обязательно придут», – отвечал брат. Среди этого разговора брат мирно скончался. Старец заплакал, говоря: «Увы мне! Много лет живу я в нерадении, а ты в короткое время спас душу свою терпением». И с этого дня старец исправил жизнь свою (77,520).

Если страх Божий не управляет нашей жизнью, то невозможно произойти освящению в теле. Как у пригвожденных гвоздями члены тела остаются неподвижны и бездейственны, так и объятые в душе Божиим страхом избегают всякого страстного обуревания грехом (1,256).

В ком ясно напечатлено ожидание угрожающего, тому живущий в нем страх не дает времени впадать в поступки или помышления необдуманные (6,303).

Где страх Божий – там соблюдение заповедей, там очищение плоти – сего облака, омрачающего душу и препятствующего ей ясно видеть Божественный луч; но где очищение, там озарение, озарение же есть исполнение желания для стремящихся к предметам высочайшим и к предмету Высочайшему, или Тому, что выше высокого (10,258).

Страх Божий есть хранитель души и защитник ума против всех врагов его (30,93).

Кто имеет страх Божий, тот в чистоте плодотворит добродетели и отсекает ветви зла (30,93).

Горе не боящимся Бога, ибо они впадут во многие грехи: и в сей, и в будущей жизни будут наказаны (30,196).

В ком есть страх Божий, тот не бывает беспечен, потому что всегда трезвится. В ком есть страх Божий, тот удобно спасается от умыслов злокозненного врага. Враг ни в чем не уловляет его, потому что он из страха не допускает до себя плотских удовольствий (22,6).

Кто всегда в себе имеет страх Божий и у кого сердце чистое, тот не любит злословить других, не услаждается чужими тайнами, не ищет в себе отрады в падении других (22,27).

Как художник, сидя у наковальни, отделывает благопотребные сосуды, так страх Божий истребляет в сердце всякую лукавую мысль и заменяет ее разумным словом (22,130).

Страх Господень во всяком занятии подает благодать боящимся Господа… Страх Господень – источник жизни… Страх Господень – кормчий души… Страх Господень просвещает душу (22,132).

Страх Господень истребляет лукавство… Страх Господень умерщвляет всякое худое пожелание (22,133).

Боящийся Господа не преткнется, потому что ходит во свете заповедей Его (22,191).

Бойся Господа и будет Он тебе стеною, в день кончины обретешь благодать (22,207).

Страх Божий да будет всегда пред очами твоими, и грех не возобладает тобой (22,213).

Великий свет в душе – страх Господень, который изгоняет из нее тьму и делает ее чистою (22,586).

Страх Божий есть верх всех знаний; где нет его, там не найдешь ничего (истинно) доброго (25,95).

Кто боится Господа, тот выше всякого страха, устранил от себя и далеко оставил за собою все ужасы века сего. Далек он от всякой боязни и никакой трепет не приблизится к нему… (25,97).

Где преобладает страх Божий, там господствует смирение, туда и Бог нисходит, вселяется в такой душе, обитает и пребывает в ней, и делается как бы стражем и прочь гонит все ужасы (25,97).

Страх Божий составляет истинное блаженство (36,310).

Славнее всех люди, имеющие страх Божий, хотя все они были доведены до крайней бедности (34,190).

С того времени, как кто-либо познает страх Божий, он всецело предает себя Богу и уже не может располагать сам собою, потому что подчиняет себя закону Божию (42,942).

Тот, кто сохранил страх Божий, преследует ложь, имея судию в собственной совести (45,965).

Впавший в забвение страха Божия обрекается на непрестанные заботы, беспокойствие и скорби (43,543).

Подлинно, ничто так не губит человека, как потеря страха Божия, равно как наоборот, ничто так не спасает, как обращение взоров сюда (43,684)…

Когда страх Господень приходит в сердце, то показует ему все грехи его (54,213).

Умножение страха Божия есть начало любви (54,248).

Человек приобретает страх Божий, если имеет память смерти и память мучений; если каждый вечер испытывает себя, – как он провел день, и каждое утро – как шла ночь; если не будет дерзновенен в обращении и, наконец, если будет находиться в близком общении с человеком, боящимся Бога (55,60).

Страх Божий вводит нас на корабль покаяния, перевозит по смрадному морю жизни и путеводствует к Божественной пристани, которая есть любовь (52,392).

Боящийся Бога не боится устремлению против него бесов, ни их немощных нападений, равно как и угроз злых людей, но будучи весь как пламень некий и огнь палящий, когда даже проходит по скрытым и неосвященным местам, – обращает в бегство демонов, которые больше, чем от них, бегут от него, чтобы не стать опаленными от исходящего из него пламеновидного луча Божественного огня (58,522).

Так говорил авва Софроний: «Я молил Бога, чтобы демоны не приближались к моей пещере. И я видел, что они на три стадии подходили к пещере, но не могли ближе приближаться» (70,189).

Когда брак есть собственно брак, и супружеский союз, и желание оставить после себя детей, тогда брак хорош, ибо умножает число благоугождающих Богу. Но когда он разжигает грубую плоть, обкладывает ее тернием и делается как бы путем к пороку, тогда скажу: лучше не жениться (10,221).

Вы, на кого в сей жизни наложил узы честный брак, приложите ума, как бы вам побольше плодов принести в небесные точила (11,362).

Когда божественная тварь явилась на земле и на земных долинах вечноцветущего Рая, однако же у человека не было еще помощника в жизни, подобного ему, тогда премудрое Слово совершило подлинное чудо, – созданного быть зрителем мира, то есть мой корень и мое семя многообразной жизни разделив на две части, могущественною и животворящею рукою изъяло из бока одно ребро, чтобы создать жену, и, в недра обоих влив любовь, побудило их стремиться друг к другу. Но, чтобы не всякая жена стремилась ко всякому мужу, положило предел вожделениям, который называется супружеством, – эту узду для не знающего меры вещества, чтобы при его стремительности и необузданности порывов, когда бы люди кучами привлекались друг к другу от незаконных сообщений, не пресекали священный человеческий род, и неудержимым безрассудством порываемая похоть не возбудила во всех войн и огорчений (12,53).

Если кто из усердия к добродетели презирает супружескую любовь, то пусть знает, что добродетель не чуждается сей любви. В древности не только всем благочестивым было любезно супружество, но даже плодом нежной супружеской любви были тайнозрители Христовых страданий или пророки, патриархи, иереи, победоносные цари, украшенные всякими добродетелями, потому что добрых не земля породила… но все они порождение и слава супружества (12,61).

Связанные узами супружества, заменяем мы друг другу и руки, и слух, и ноги. Супружество и малосильного делает вдвое сильнее… общие заботы для супругов облегчают для них скорби; и общие радости для обоих восхитительны. Для единодушных супругов и богатство делается приятнее, а в скудости самое единодушие приятнее богатства. Для них супружеские узы служат ключом целомудрия и пожеланий, печать необходимой привязанности (12,59).

Как в телах наших, когда случится болезнь, мы не отсекаем члена, но истребляем болезнь, так будем поступать с женой. Если будет в ней какой-нибудь порок, то не жену отвергай, но истребляй порок (34,227).

Сколько благ происходит от того, что нет раздора у жены с мужем; знаю, сколько зол бывает, когда они ссорятся между собою: тогда ни богатство, ни благочадие, ни многочадие, ни власть и могущество, ни слава и честь, ни изобилие и роскошь, и никакое другое благосостояние не может радовать мужа и жену, если они в раздоре друг с другом (34,382).

Будем ценить выше всего единодушие в семье и все будем делать так и направлять к тому, чтобы в супружестве сохранять мир и тишину. Тогда и дети будут подражать добродетели родителей, но и по всему дому будет процветать добродетель, и во всех делах будет благопоспешение (35,423).

Где муж, и жена, и дети в согласии, в любви соединены узами добродетели, там посреди Христос (35,770).

Злая жена дается как горькое лекарство, истребляющее греховные соки (36,7).

Разводиться – дело противное как природе, так и закону: природе – поскольку рассекается одна и та же плоть, закону – поскольку вы покушаетесь разделить то, что Бог соединил и не велел разделять (38,635).

Хочешь, чтобы жена повиновалась тебе, как Христу повинуется Церковь? Заботься и сам о ней, как Христос о Церкви (42,167).

Подобно тому как богатство с трудом открывает вход в Царствие Небесное и между тем часто люди богатые входили в него, – так точно и брак (42,684).

Брак не только не препятствует нам в благоугодной жизни, если мы хотим бодрствовать, но и доставляет нам великое пособие к укрощению пылкой природы, не позволяя волноваться морю, но непрестанно возбуждая ладью плыть в пристань (35,194).

Брак не бесчестен только потому, что девство честнее его. Я буду подражать Христу, Чистому Невестоводителю и Жениху, Который чудодействует на браке и Своим присутствием доставляет честь супружеству. Да будет только брак чист и без примеси нечистых пожеланий (10,288).

Вступившим в жизнь брачную все же неудобно с душевным спокойствием посвящать себя жизни Божественной, очень легко, без всякого развлечения, предаваться высочайшим упражнениям (20,284).

Блаженна жизнь счастливых девственников, которые, отрясши плоть, близки к чистому Божеству (11,273).

Приветствую тебя, великое богодарованное девство, – подательница благ, матерь безбедной жизни, Христов жребий, сожительница небесных красот, которым не известны супружеские узы. А не знают сих уз, во-первых, Бог, потом – лик присносущного Бога… (12,50).

Супружество послужило украшением земли, а девство – Божия неба (12,56).

Сколько девство предпочтительнее супружества, столько непорочный брак предпочтительнее сомнительного девства. Посему и ты, ревнитель совершенства, или вполне возлюби чистое девство, если имеешь к тому и силу, и расположение, или избери супружество… (12,94).

Священный образ девства, который уважается всеми, полагающими совершенство в чистоте, усвояется одними теми, коим по благоволению содействует благодать Божия в сем благом стремлении (20,287).

Прощай – получивший прощение; милуй – помилованный, человеколюбивый; приобретай человеколюбие, пока есть к тому время (11,147).

Если ты, человек, не прощаешь всякого согрешившего против тебя, то не утруждай себя постом и молитвою. Если брату своему, на которого за что-нибудь прогневан, не оставляешь долга его, то совершенно напрасно постишься и молишься – Бог не примет тебя (25,111).

Чем больше кто согрешил против нас, тем более должны мы спешить к примирению с ним, потому что он становится причиною прощения нам большего числа грехов (33,239).

Господь желает, чтобы мы были кротки к виновным, незлопамятны к согрешающим против нас; прощением их приобретали прощение себе и сами приуготовляли себе меру человеколюбия (34,33).

Мы и будучи виновны пред Господом в бесчисленных согрешениях, однако ж по неизреченному Его человеколюбию получаем от Него прощение; если же сами будем жестоки и бесчеловечны к нашим ближним и братьям, имеющим одну с нами природу, и не простим согрешений против нас… то навлечем на себя гнев Господа, и в чем прежде уже получили прощение, то опять должны будем заплатить с муками (35, 281). Если мы не простим ближних, то чрез это им нисколько не сделаем вреда, а сами себе приготовим невыносимую геенскую муку (35,282).

Если мы хотим искренно примириться, то не отступим (от враждующих), пока не победим его своими усиленными просьбами, пока не привлечем к себе и не заставим прекратить вражду против нас. Разве ему чрез это мы оказываем какую-либо милость? Нет, – на нас самих переходят плоды доброго дела; мы этим привлекаем на себя благоволение Божие, приобретаем себе прощение грехов, получаем великое дерзновение пред Господом (35,283).

Если нужно, будем и извиняться, и просить у враждующих прощенья; не откажемся от этого, хотя бы мы сами были обижены. Таким способом мы приготовим себе великую награду и твердое упование (35,870).

Ничто так не уподобляет нас Богу, как то, когда мы прощаем злых людей, которые обижают нас (38,227).

Бог для того только и требует от нас снисхождения к ближним нашим, чтобы Самому иметь случай прощать нам великие согрешения наши… Доколе люди будут оставаться твоими должниками, до тех пор и Бог не будет твоим должником; напротив, как скоро простишь их, тогда можешь приступить к Богу и требовать от него воздаяния за такой добрый поступок (38,167).

Если обидчик сделал нам что-нибудь оскорбительное и враждебное, то… изгладим это из памяти, так чтобы не осталось и следов. Если же от него нам не было ничего доброго, то тем больше нам награда, больше похвалы, если мы прощаем (39,261).

Человек, не простивший своему ближнему, не может получить совершенно прощения (от Бога), потому что Бог несравненно человеколюбивее нас… (40,325)…

Кто простил грехи, принес пользу своей собственной душе и душе того, кто получил прощение, потому что… сделал кротким не только себя, но и его. Мы не столь, преследуя нас обидевших, уязвляем их души, сколько прощая их, приводим их в смущение и стыд (40,139).

И с неприятелями, друг, когда просят мира, надлежит примириться. Ибо кто не примиряется, но даже тех, которые просят, выражая свою нужду… мучит, не обуздав гнева милосердием, не дав в себе места чувству естественного сродства и свойства, тот утратит выгоды победы, от всех потерпит укоризны, как дикий зверь, и не избежит наказания от Бога (47,320).

Сколько зла происходит из-за раздражения и гнева! И что особенно тяжело, когда мы находимся во вражде, то не хотим сами положить начало примирения, но ожидаем других; каждый стыдится придти к другому и примириться. Смотри, разойтись и разделиться – не стыдится, полагает начало этому злу, а придти и соединить разделившееся – стыдится… Не сам ли ты нанес великую обиду и был причиною вражды? Справедливость требует, чтобы ты первый пришел и примирился, как бывший причиною вражды. Но, если другой обидел… и в этом случае следует начать примирение тебе, чтобы тебе больше удивлялись, чтобы тебе иметь первенство как в одном, так и в другом: как не был ты причиною вражды, так и не тебе быть причиною ее продолжения; может быть и тот, сознав свою вину, устыдится и вразумится. Но он высокомерен? Тем более, ты не медли придти к нему; он страдает двумя болезнями – гордостью и гневом… ты здоров, ты можешь видеть, а он во тьме; таковы именно гнев и гордость. Ты свободен от них и здоров; приди же к нему, как врач к больному… не тяжелей ли всякой болезни гордость и гнев? Не подобны ли этот – сильной горячке, а та – развившейся опухоли?.. Иди же, угаси его огонь; ты можешь сделать это при помощи Божией. Останови его опухоль как бы примочкой. Но что скажешь, если от того самого он еще больше возгордится? Тебе до этого нет нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает за себя сам; только бы нас не упрекала совесть, что произошло это от опущения с нашей стороны чего-нибудь должного. Писание повелевает придти примириться и благотворить врагу не с тем, чтобы собрать на него горящие уголья, но чтобы он, зная это, исправился; чтобы трепетал, боялся этих благодеяний больше, чем обид. Для враждующих не столько опасен враг, причиняющий ему зло, сколько благодетель, делающий ему добро, потому что злопамятный вредит и ему и себе, а благодеющий собирает уголья огненные на главу его. Поэтому, скажешь, и не должно делать ему добра, чтобы не собирать на него угольев? Но разве ты хочешь собирать их на собственную голову?… А что, если я еще более усилю вражду? Нет, в этом виновен будешь не ты, а он, если он подобен зверю; если и тогда, как ты благодетельствуешь, оказываешь ему честь и желание примириться, он упорно будет продожать вражду, то он сам на себя собирает огонь, сам сожигает свою главу, а ты нисколько не виновен (40,435).

Монах Исаак рассказывал. Однажды я поссорился с братом и гневался на него. Сидя один раз за рукодельем, я раскаялся и думал, что мне делать? Вдруг вошел ко мне без молитвы какой-то юноша и сказал: «Ты согрешил и тревожишься, отдайся мне и будь спокоен». Я же, узнав демона, ответил: «Уйди, ты не от Бога». Он же мне: «Ты мой, гнев держащих и помнящих зло, Бог предал нам, ты же три недели гневаешься на брата, и тебя ждет геенский огонь». Услышав это, я побежал к брату и примирился с ним. Возвратившись, я увидел, что демон от злобы сжег мое рукоделие и рогожу (76,11).