Глава 6. Гибель династии Умаййадов и конец арабской империи

В конце 128‒начале 129 г. х. полномочным представителем аббасидского имама Ибрахима б. Мухаммада в Хорасане был уже упоминавшийся в предыдущей главе Абдаррахман б. Муслим. Перед этим ту же миссию выполнял Абу Салама Хафс б. Сулайман ал-Халлал, теперь же Абу Муслим действовал самостоятельно, пересылая свои сообщения имаму через Абу Саламу, руководившего пропагандой из Куфы. В его обязанность входила не только вербовка новых сторонников, но и сбор заката в пользу имама. Это был редкий случай, когда претендент на престол не тратился на пропаганду, а даже наживался, и неизвестно, что в данный момент было важнее для Ибрахима: деньги или туманная перспектива захвата власти.

Находясь в Мерве, Абу Муслим получил приказ Ибрахима прибыть к нему, чтобы рассказать о положении в Хорасане. Он выехал в середине джумады второй 129 г. х., т.е. 3 или 4 марта 747 г., в сопровождении 70 человек и обоза, в котором везли все, что было собрано для имама. Такой караван не мог оставаться незамеченным, и на выезде из оазиса, в Данданакане, местный амир спросил, куда они направляются. Абу Муслим ответил, что едут в паломничество. Этот эпизод показывает, что, несмотря на междоусобицу, контроль за передвижением на больших дорогах сохранялся. Отправившись дальше, Абу Муслим не рискнул ехать по главной дороге через Серахс и Нишапур, а свернул на более спокойную дорогу через Абиверд, затем по краю степи, минуя Нису, направился к Реййу. Однако в Кумисе его встретило послание имама, который прислал ему знамя как благословение на начало открытого выступления против Умаййадов и приказ переслать собранные деньги с Кахтабой б. Шабибом (их было будто бы 300 000 дирхемов), а самому возвращаться в Мерв и начинать восстание. Он получил и верительную грамоту – письмо к мервским сторонникам, в котором сообщалось, что Абу Муслим является представителем имама и его приказы должны беспрекословно исполняться.

Прибыв в Мервский оазис в начале мая 747 г.,⁷²⁵ Абу Муслим поселился в селении Фанин у покровительствовавшего ему Абу Дауда Ибрахима, а затем в доме Сулаймана б. Касира предъявил в присутствии руководителей организации грамоту имама Ибрахима. Когда секретарь Сулаймана б. Касира огласил присутствующим послание Ибрахима, те были поражены: они полагали, что движение возглавит «человек из семьи пророка», т.е. кто-то из Аббасидов или Алидов, а над ними был поставлен не араб, да еще и бывший раб, пусть даже и мавла имама. Особенно возмутило это Сулаймана б. Касира, который считал себя главой мервских сторонников Аббасидов. Он закричал: «Мы сносили неприятности этого дела, были исполнены страхом, не спали ночей, нам отсекали за него руки и ноги, выкалывали глаза, отрезали языки и испытывали нас всякими тяжкими наказаниями: избиение плетьми и заточение в темницах было самым пустячным из того, что нас постигало! А когда мы почуяли веяние жизни, разверзлись наши взоры и созрели плоды наших наслаждений, на нас свалился этот чужак, о котором мы не знаем, из какого яйца он вылупился, из какого гнезда он выпорхнул» – и с этими словами швырнул в Абу Муслима чернильницей. Она рассекла ему лоб до крови. Абу Дауд и другие недовольные высокомерием Сулаймана бросились к Абу Муслиму, отерли ему кровь и заявили, что повинуются решению имама.⁷²⁶

Прилюдное оскорбление полномочного представителя могло серьезно повредить подготовке восстания, и Абу Муслим постарался сгладить конфликт. Всячески выказывая почтение Сулайману, Абу Муслим показал ему очередное послание имама, в котором рекомендовалось прислушиваться к мнению Сулаймана, и в конце концов умиротворил последнего.

Из Фанина Абу Муслим разослал вестников сообщить о начале открытого выступления в первый день рамадана. К этому дню он перебрался в соседнее хуза‘итское селение Сафизандж (или Асфизандж), со второго же дня рамадана поселился в доме Сулаймана б. Касира, что должно было свидетельствовать о единении обоих вождей.

Начало рамадана должно было лишь ознаменовать начало открытого выступления, а реальный призыв к восстанию последовал в ночь с последнего четверга этого месяца на пятницу 9 июня 747 г.⁷²⁷ По обусловленному знаку из других селений и из Мерва к присланному имамом знамени, вздетому на древко длиной в 13 локтей (6,5 м), стали прибывать большие группы сторонников. Было и второе знамя, на еще более длинном древке. Знамена были черного цвета, и в такие же одежды стали одеваться прибывающие сторонники. С их помощью Абу Муслим подремонтировал крепостную стену Сафизанджа и выкопал ров.

Возглавить праздничное моление Абу Муслим предоставил Сулайману б. Касиру, подчеркивая этим его особую роль. Обряд моления был изменен по сравнению с общепринятым: изменено количество поклонов между проповедью и чтением Корана, количество славословий «Аллах велик», и так далее. А главным новшеством стало то, что проповедующий не сидел на минбаре, как учитель, беседующий с учениками, а стал проповедовать стоя, возвышаясь над остальными.⁷²⁸ Несмотря на то что это противоречило «обычаю пророка», за возвращение которого бились все ревнители веры, это нововведение Абу Муслима не встретило осуждения или противодействия: правящую династию ненавидели настолько, что любое отвержение существующих при ней порядков принималось с радостью.

Сулайман б. Касир, в свою очередь, позаботился о придании Абу Муслиму внешних атрибутов власти. Он посоветовал ему обзавестись личной охраной, а при поездке перед ним ехал специальный сопровождающий. Для поддержания порядка в лагере была сформирована полиция (шурта), назначен человек ведать хранением и распределением будущей добычи, и началось составление войсковых диванов.

Почти все сведения о происходившем в это время в Хорасане восходят к информаторам, стоявшим на проаббасидских позициях, поэтому нет ясных сведений о том, что творилось в противоположном стане. Упоминаются послания Абу Муслима Насру, которые тот не удостаивал ответа, но неясно, когда именно после открытого выступления в рамадане было отправлено первое. Ясно одно: Наср послал против восставших большой конный отряд на восемнадцатый день после открытого выступления,⁷²⁹ т.е., скорее всего, 13‒14 шаввала/27‒28 июня 747 г. Абу Муслим выставил против него 200 всадников. В бою, продолжавшемся весь день, ни та, ни другая сторона не получила перевеса, лишь прибытие к вечеру подкрепления от Абу Муслима принесло победу его воинам. Не исключено, что именно этот военный успех побудил Абу Муслима в письмах Насру ставить свое имя на первое место.

Наср не возобновлял попыток расправиться с Абу Муслимом силой оружия, хотя в его распоряжении, несомненно, имелось больше хорошо вооруженных воинов. Видимо, он считал Абу Муслима менее опасным, чем ал-Кирмани. Из четырех или даже пяти тысяч собравшихся под черные знамена Абу Муслима сторонников Аббасидов большинство составляли плохо вооруженные люди, рядовые арабы, местные жители и даже беглые рабы, вооруженные одними дубинами. Показа­тельно, что в одном из отрядов, пришедших в первые дни, из 1300 человек было только 16 конных. Единственную реальную силу могли представлять только хуза́иты Сулаймана б. Касира. Так что Наср до поры до времени мог не обращать на нового противника особого внимания, рассчитывая расправиться с ним, когда одолеет ал-Кирмани.

Как бы то ни было, на призыв встать под знамена праведного имама из рода пророка откликалось все больше людей, и через 42 дня, т.е. в начале зу-л-ка‘да (около 20 июля 747 г.) Абу Муслим переместил свой лагерь в селение Махуван. Об этом населенном пункте известно только следующее: Махуван – селение с соборной мечетью, из селений Мерва, в нем выступил Абу Муслим, глава аббасидской пропаганды.⁷³⁰ Вся совокупность сведений о событиях в Мервском оазисе в 128‒130 гг.х. позволяет предполагать, что Махуван находился западнее Мерва и, вероятно, севернее дороги в Хорасан.

Находясь в более просторном и удобном лагере в Махуване, Абу Муслим столкнулся с неожиданным осложнением, связанным с притоком в ряды его сторонников значительного числа беглых рабов. Необходимо отметить, что аббасидское движение по сути своей не имело социальной направленности: его целью был захват верховной власти и обращено оно было к свободным мусульманам, прежде всего к арабам. Сообщение о том, что имам Ибрахим предписывал Абу Муслиму уничтожить в Хорасане всех говорящих по-арабски не более, чем легенда, родившаяся позднее в иранской среде. Но обещания справедливости и благоденствия под властью имама из рода пророка находили отклик в сердцах рабов, и они стали приходить к Абу Муслиму. Он обратился за советом к ближайшему окружению, и те решили, что принимать рабов следует, так как это усилит движение и ослабит врагов. Все же смешивать рабов со свободными Абу Муслим не стал, а разместил их в отдельном лагере в соседнем селении, поручив командование ими Дауду б. Карразу.⁷³¹

Обеспокоенные хозяева рабов стали приходить к Абу Муслиму и требовать возвращения своей собственности. Кем бы ни были эти жалобщики, участниками движения или сторонними людьми, порождать недовольство значимых людей Абу Муслиму было ни к чему, и он послал глашатаев объявить рабам, чтобы они возвращались к хозяевам. Предводитель рабов заявил, что после такого тяжкого проступка, как бегство, они не могут возвратиться. Возможно, не только это, но и какая-то иная, более веская причина заставила Абу Муслима отказаться от своего решения. Чтобы сохранить лицо, он объявил через глашатаев, что имел в виду возвращение к единственно законным хозяевам – к роду пророка.⁷³²

Первым серьезным успехом Абу Муслим был обязан Хазиму б. Хузайме, который в начале августа направился в Мерверруд. Тамимиты, контролировавшие территорию, через которую пролегал путьХазима, поначалу отказались его пропустить, но после того как он напомнил им о своем родстве с ними и посулил, что после победы отдаст им Мере, смягчились и позволили пройти беспрепятственно. Хазим сначала обосновался в Кенджрустаке, а затем, получив подкрепления, в ночь на 1 зу-л-ка‘да/14 августа напал на Мерверруд и захватил его.⁷³³

Этот военный успех Абу Муслима должен был заставить Насра с большей серьезностью отнестись к опасности, которую несло его появление. За свою долгую политическую жизнь Наср повидал немало мятежей и восстаний, которые при всей их опасности были подавле­ны. Движение, возглавленное Абу Муслимом, не представлялось ему чем-то из ряда вон выходящим. Своим главным противником, как уже отмечалось, Наср считал Джудайа б. Али ал-Кирмани, а Абу Муслима рассматривал только как потенциального союзника ал-Кирмани. На худой конец Насра устроил бы временный надежный нейтралитет ал-Кирмани, который позволил бы расправиться с Абу Муслимом, а потом заняться главным соперником.

В течение какого-то времени Абу Муслим лавировал, стремясь не допустить примирения Насра и ал-Кирмани. Поскольку дошедшие до нас сведения не только не датированы, хотя бы относительно, но и явно перепутаны хронологически, не стоит пытаться изложить все эти переговоры систематически.

Сообщается, что Абу Муслим готов был вступить в союз с Насром, а по одной версии даже подчиниться ему при условии, что он будет «следовать Корану и обычаю пророков, признает власть угодного из рода Пророка». Наср будто бы даже был не против, но говорил, что не может пойти на это, так как его считают убийцей Йахйи б. Зайда.⁷³⁴ Салм б. Ахваз, правая рука Насра, заметил, что обещанию Абу Муслима подчиниться Насру мог поверить разве что ребенок. Впрочем, самооценка Абу Муслима менялась по мере ощущения своей силы и значимости. И если вначале, обращаясь к Насру, он писал «Амиру Насру», – как низший высшему, то некоторое время спустя стал начинать послание со своего имени, как высший. Да и чисто внешне в Махуване он все больше обрастал атрибутами власти.

Более податливым на соглашение с Насром оказался Джудай б. Али ал-Кирмани. Он даже прибыл в Мере на площадь, вероятно к дворцу наместника, в сопровождении сотни всадников и послал сказать Насру, чтобы тот вышел подписывать договор. По одной версии, Наср, увидев многочисленность эскорта своего противника, приказал ал-Мухарибу, сыну ал-Хариса б. Сурайджа, выступить с тремя сотнями воинов против убийцы его отца. Схватка была упорной, но численный перевес в конце концов сказался. Ал-Кирмани ударом копья был сброшен наземь, его воины бежали. Наср убил ал-Кирмани и распял его, прикрепив с ним рыбу как намек на позорное, по мнению арабов-степняков, занятие аздитов рыболовством. По другой версии, Наср послал чтецов Корана (курра) удерживать людей от войны «...и вот, когда дело обстояло так, вдруг напал [сын] ал-Хариса б. Сурайджа во главе бану ханзала, и разгорелась битва, и бежал ал-Кирмани, и настигли его, и убили. И принес его голову человек из бану муджаши‘ по имени Мухариб б. Хилал б. Али. И достиг Ибн ал-Кирмани ра­бдитов и асадитов Серахса».⁷³⁵ Вторая версия представляется более правдоподобной. Во-первых, в ней упоминается имя убившего ал-Кирмани, во-вторых, становится понятно, почему тело ал-Кирмани досталось его врагам – он был сбит с лошади во время бегства отряда. Наконец, из этой версии ясно, почему Али б. Джудай ал-Кирмани при всей непримиримости к Насру не выступает против него как мститель за отца.

В любом случае смерть Джудайа не упростила положения Насра: вместо соперника, с которым можно было хоть как-то договориться, он получил его более непримиримого сына. Вдобавок в это время на сцене появляется новая значительная фигура – хариджит Шайбан б. Салама ас-Садуси, контролировавший с 30 000 сторонниками Серахс и область Нишапура.⁷³⁶ В составе его войска наряду с хорасанцами были остатки хариджитских отрядов, разгромленных и вытесненных из Ирака, в частности из Басры. Вскоре сторонники Шайбана распались на несколько групп, и в его распоряжении осталось четыре-пять тысяч человек. После столкновения под Серахсом Ибн ал-Кирмани возвратился в Мервский оазис, а вслед за ним там появился и Шайбан.

За время отсутствия Ибн ал-Кирмани Насру удалось объединить мервцев для борьбы с Абу Муслимом. Какую-то роль в этом сыграли подозрения, будто Абу Муслим и руководимое им движение отступили от ислама. Не зря упоминается посылка к нему людей для проверки истинности подобных слухов. Чтобы выбить из рук Насра идеологический козырь, Абу Муслим выступил с пространной речью, в которой доказывал, что следует Корану и заветам пророка, и принял у всех присутствующих присягу на верность. Будто бы после этого часть сторонников Насра, убедившись в его лжи, перешла к Абу Муслиму. Видимо, истина заключается в том, что при несомненном правоверии самого Абу Муслима и его сторонников из арабов из среды иранских его приверженцев жили самые различные верования, мало совместимые с исламом, что очень ярко проявилось через несколько лет в идеологии антиаббасидских восстаний.

Обеспокоенный тем, что Наср может перекрыть канал, подающий воду в район Махувана, Абу Муслим передвинул свой лагерь в Алин, находившийся на канале Харкана перекрыть который Наср не мог. Вероятно, именно тогда Абу Муслим переместил лагерь рабов в Абиверд. Было их будто бы 7000, и каждый получал жалованье по три дирхема в месяц, увеличенное затем до четырех дирхемов.⁷³⁷ Эта нищенская плата, едва достигавшая половины минимального жалованья свободного воина, все же позволяла иметь ежедневно пару лепешек.

В Алине Абу Муслим обосновался 6 зу-л-хиджжа 129/18 августа 747 г. и через три дня отпраздновал там день жертвоприношения.⁷³⁸

В этот момент в политическую игру включился новый предводитель хариджитов, Шайбан б. Салама ас-Садуси. Его позиция в разгоревшемся конфликте была определенной. Так, он легко пошел на заключение договора о ненападении с Абу Муслимом, а потом, прислушавшись к увещеваниям Насра, заключил такой же договор и с ним, и даже на более длительный срок, а именно на год. Когда Салм б. Ахваз прибыл к Шайбану для подписания договора, то застал у него Али ал-Кирмани. Али потом уговаривал Шайбана вместе выступить против Насра, но тот ответил, что вероломство недопустимо.

Убедившись, что Шайбан будет верен договорам и не объединится с Насром, Али начал переговоры о союзе с Абу Муслимом. Окончив переговоры с его представителем, Али не захотел ехать для подписания договора в лагерь Абу Муслима, а пожелал, чтобы тот приехал к нему. Это ставило Абу Муслима в приниженное положение, но как хороший политик, готовый поступиться чем угодно ради достижения главной цели, он пошел на это условие. Пробыв в лагере Али в доме одного из знатных аздитов два дня, Абу Муслим подписал договор и вернулся к себе 5 мухаррама 130/15 сентября 747 г.⁷³⁹

Пока все были заняты формированием союзов, Абу Муслим направил в Герат Надра б. Ну‘айма, который без труда овладел городом. Его амир бежал к Насру, но тот ничем не мог помочь. Сведений о том, какими силами он располагал в это время, не имеется. Во всяком случае, их было явно недостаточно, чтобы ответить врагу. Когда же Наср обратился за помощью к Марвану, то получил афористично краткий ответ: «Присутствующий видит то, чего не видит отсутствующий. Срежь бородавку сам». Убедившись, что помощи от халифа ждать бесполезно, Наср обратился к Йазиду б. Умару б. Хубайре и получил столь же неутешительный ответ, гласивший, что у него нет никого, кого можно было бы прислать на помощь.⁷⁴⁰ Чтобы понять причину отказов в помощи, следует посмотреть, что происходило за пределами Хорасана в то время, когда в нем развернул свою деятельность Абу Муслим.

Восстание Абу Муслима не сразу привлекло внимание халифа, поскольку воспринималось как одно из многочисленных и привычных шиитских и хариджитских восстаний. Действительно, по сравнению с недавно подавленным восстанием хариджитов в Ираке мятеж в отдаленном Мерве мог показаться малозначительным. На противоположном конце империи положение было даже хуже. Ал-Андалус, раздираемый борьбой различных этнических группировок мусульман, фактически не контролировался ни из центра, ни из Кайравана. Власть над западной частью Магриба тоже была шаткой из-за частых восстаний хариджитов. Очередное восстание хариджитов-суфритов произошло в начале 129/осенью 746 г. Оно было быстро подавлено, а вождь его убит и распят, но сразу же произошло другое восстание, на этот раз хариджитов-ибадитов, возглавленное неким Абдалджаббаром б. Ма‘ном в сафаре/22.Х‒19.Х1.746 г. Выступивший против него Йазид б. Сафван был убит, а войско бежало. Так же плачевно окончилось для правительственных войск столкновение с мятежниками из Тлемсена, которое никак не описано. Войско, посланное из Кайравана, понесло большие потери и отступило, а мятежники отошли в Тлемсен.⁷⁴¹

Конечно, не события в Магрибе, не затрагивавшие территории восточнее Ифрикийи, отвлекали внимание Марвана от того, что началось в Хорасане. Положение было иным. Когда к концу 129 г. х. восстание в Мерве набрало такую силу, что Наср б. Саййар запросил о помощи, произошли события в Йемене и Хиджазе, непосредственно угрожавшие Палестине и Сирии.

Хариджитские идеи будоражили умы людей не только в Ираке и Магрибе, их влияние было сильно и в Восточной Аравии, от Бахрейна (вернее, даже от Басры) до Хадрамаута, хотя значительных вооруженных выступлений, которые удостоились бы внимания средневековых историков, в первой половине VIII в. не происходило. В отличие от аббасидской пропаганды, управлявшейся из единого центра, хариджитские проповедники (за исключением ибадитов) действовали разрозненно, и только когда какому-то вождю удавалось объединить вокруг себя значительную группу вооруженных приверженцев и добиться военного успеха, первоначальное ядро последователей начинало быстро обрастать новыми сторонниками.

Такая разрозненность объясняет, почему даже во время наибольших успехов ад-Даххака в Ираке Аравия оставалась спокойной, и местные хариджиты не поддержали своих собратьев. У них были свои вожди, которым они присягали как халифам. В описываемое время таким вождем хариджитов-ибадитов в Хадрамауте был Абдаллах б. Йахйа ал-Кинди. В августе 747 г. он находился в Мекке, где вел проповедь своих идей среди паломников, собравшихся для совершения хаджжа (31.VIII‒2.IX). Здесь с ним познакомился Абу Хамза Халид б. Ауф ал-Азди, не первый год призывавший в Басре к свержению Марвана и Умаййадов вообще. Проповеди Абдаллаха б. Йахйи, прозванного его последователями Талиб ал-хакк («Стремящийся к правде»), произвели на Абу Хамзу такое впечатление, что он стал его последователем и присягнул ему как халифу.

Талиб ал-хакк убедил Абу Хамзу вместе поднять восстание в Хадрамауте. По-видимому, Абу Хамза возвратился в Басру, которая в то время была центром ибадитского движения, и какое-то время вел там антиумаййадскую пропаганду, а затем ушел в Хадрамаут с большой группой сторонников из племен наср б. азд и наср б. захран, которую возглавлял Джабир б. Джабала.⁷⁴²

Численность этих последователей Абу Хамзы не указывается, но вряд ли их было меньше нескольких сотен. С приходом Абу Хамзы Абдаллах б. Йахйа получил возможность открыто выступить против существующей власти. Наместник Хадрамаута не смог противостоять объединенным силам мятежников, они завладели его резиденцией в Даммуне, что по соседству с Таримом, а его самого заключили в тюрьму, но затем отпустили. Этот успех придал убедительности пропаганде Абдаллаха б. Йахйи и привлек новых последователей, что позволило ему решиться напасть на столицу Йемена. Абдаллах разослал послания с призывом к походу на Сан‘а и двинулся туда вместе с Абу Хамзой во главе двухтысячного отряда. Имеющиеся источники не сообщают ни даты овладения Хадрамаутом, ни продолжительности пребывания в нем, ни даты похода на Сан‘а. Во всяком случае, поход вряд ли мог состояться ранее середины 129 г. х. (весны 747 г.).

Наместник Йемена встретил ибадитов перед городом, в заранее подготовленном лагере, окруженном рвом. Его войско было более многочисленным, чем у Абдаллаха б. Йахйи, хотя последнее, конечно, увеличилось по дороге за счет добровольцев. Не смущаясь численным превосходством противника, ибадиты ночью напали на лагерь и разгромили застигнутое врасплох войско.⁷⁴³ Воины, бежавшие в город, и горожане не оказали сопротивления, и ибадиты беспрепятственно вступили в город. Абдаллах б. Йахйа милостиво обошелся с горожанами и роздал беднякам часть денег из захваченной казны.⁷⁴⁴

Абдаллах б. Йахйа пробыл в Сан‘а несколько месяцев до наступления времени хаджжа (20‒22 августа 747 г.). Для участия в нем он послал Абу Хамзу и Балджа б. Укбу ал-Азди, дав им от двух до десяти тысяч человек, среди которых были и басрийцы.

Видимо, с самого начала подразумевалось, что это не столько паломничество, сколько поход для расширения власти ибадитов на всю Аравию и далее на Сирию, потому что отряд Абу Хамзы прибыл не к началу обряда паломничества, а к середине. Паломники уже собрались у Арафата, и наместник Медины и Мекки Абдалвахид б. Сулайман б. Абдалмалик, руководивший хаджжем, приступил к проповеди, когда на дороге из Таифа показалась колонна ибадитских всадников, остановившихся в стороне от остальных паломников, что не предвещало ничего доброго. Паломники забеспокоились и обратились к Абдалвахиду с просьбой что-то предпринять против ибадитов. Но он не стал вмешиваться. Тогда к Абу Хамзе пошел Абдаллах б. Хасан, внук Хасана б. Али, прося не нападать на паломников. Абу Хамза спокойно дождался ухода Абдалвахида с сопровождавшим его отрядом к Мине, после чего провел собственное моление и прочитал проповедь. Абдалвахид же во избежание кровопролития на священной территории поспешил покинуть Мекку, оставив Абу Хамзу хозяином положения. Он сообщил халифу о потере Мекки и, вероятно, ничего не предпринял до получения его распоряжения. Получив ответ из Харрана недели через три, Абдалвахид направил против Абу Хамзы Абдаллаха б. Абдал‘азиза б. Амра, правнука халифа Усмана. Значительную часть его восьмитысячного войска составляли курайшиты и мединцы, потомки ансаров.

Поход с самого начала омрачило дурное предзнаменование. Командующий уронил копье с прикрепленным к нему знаменем, и оно сломалось, а это не могло не повлиять на боевой дух мединцев.

Узнав о движении мединцев, Абу Хамза пошел им навстречу и столкнулся с ними 9 сафара 129/29.Х.747 г. у Кудайда, примерно в дне пути от Мекки (см. т. 1, с. 89, рис. 8). Силы противников были примерно равны,⁷⁴⁵ и сражение было очень упорным, но в конце концов понесшие большие потери мединцы были обращены в бегство. По сведениям Халифы, только курайшитов погибло 300 человек, среди которых было 12 потомков аз-Зубайра б. Аввама, праправнук халифа Усмана и потомки многих сподвижников Мухаммада. Даже если курайшиты составляли только половину войска, то общие потери были не менее 600 человек. Пленных, захваченных при Кудайде, Абу Хамза казнил.⁷⁴⁶

Не теряя времени, Абу Хамза быстрым маршем за четыре дня дошел до Медины (13 сафара/23.Х). Этот разгром и захват Медины были еще хуже, чем потеря Мекки, и Марван сместил Абдалвахида и назначил Абдалмалика б. Мухаммада б. Атийу ас-Са‘ди, предоставив в его распоряжение не малоопытное курайшитско-ансарское ополчение, а закаленных непрерывной службой на византийской границе воинов (рабита) из кайситских племен. Эти 4000 всадников, хорошо экипированных и получивших дополнительное жалованье, встали на пути Балджа, отправившегося завоевывать Сирию, в Вади-л-Кура. На этот раз ибадиты были разгромлены, и Балдж в этом бою погиб. Голова его была вздета на копье, а остатки войска откатились к Медине, но удержаться там, среди враждебного населения, не могли. Лишь несколько сот человек во главе с Саббахом б. Хамданом держали оборону в горах около Медины три дня, а потом горными дорогами ушли в Мекку, где с 15 000 воинов находился Абу Хамза.

Описанные события никак не датированы. Учитывая скорость передачи информации, время на сбор войска и возможную скорость его движения, возвращение Медины под власть халифа не могло произойти раньше, чем через месяц после занятия ее ибадитами, т.е. не ранее последней недели ноября 747 г.

Из Медины Ибн Атийа направился в Мекку, где находился Абу Хамза. Описание хода сражения в городе не очень ясно. Абу Хамза занимал укрепленный лагерь, который, понятно, не мог находиться внутри города. Бой шел весь день, Абу Хамза был убит, в руки сирийцев попали 400 пленных, которых Ибн Атийа обезглавил и распял вместе с Абу Хамзой, а остатки хариджитского войска отошли на юг, в Йемен. Теперь Абдалмалику б. Атийе предстояло подавить мятеж на его родине, в Йемене и Хадрамауте. Он направился в Сан‘а, где утвердился Абдаллах б. Йахйа. Последний, видимо, в свою очередь собрался напасть на Мекку, так как оба войска столкнулись ближе к Мекке, чем к Сан‘а, около Табалы. И здесь отборная сирийская конница одержала верх. Сражение было настолько упорным, что Абдаллах б. Йахйа для отражения атак сирийской конницы вынужден был с тысячью воинов спешиться, однако это не переломило ход сражения. Спешившиеся воины были перебиты, остальное войско обратилось в бегство и не воспрепятствовало Ибн Атийе занять Сан‘а. Йеменские ибадиты сгруппировались вокруг Йахйи б. Абдаллаха б. Амра ал-Химйари и избрали его своим халифом. Ибн Атийа послал против ибадитов, сконцентрировавшихся вокруг Адена, своего племянника. Но сил у того оказалось недостаточно, и обе стороны, понеся большие потери, разошлись ни с чем. Узнав об этом, Марван разрешил воинам из Джазиры, как и обещал, возвратиться в родные края. Через некоторое время Ибн Атийа, пополнив свое войско жителями Сан‘а, сам возглавил поход на Аден. Он разгромил мятежников, Йахйа был убит, остатки йеменских ибадитов бежали в Хадрамаут.

Овладение Аденом не означало установления контроля над югом Аравии, Хадрамаут по-прежнему оставался в руках ибадитов, а они избрали нового халифа и были готовы сражаться. Ибн Атийа вторгся в Хадрамаут, после двухдневного сражения захватил Шибам и жестоко расправился с его жителями. Но завершить овладение Хадрамаутом ему помешал приказ Марвана возвратиться в Мекку, чтобы возглавить хаджж. Ибн Атийа заключил с хадрамаутцами мирный договор и поспешно выехал в Мекку в сопровождении всего десяти человек. По дороге какой-то разбойный отряд напал на него около Шибама и убил.⁷⁴⁷ Это случилось примерно в середине зу-л-ка‘да 130/середине июля 748 г.

Как видим, у Марвана в середине 130/начале 748 г. были серьезные основания ответить Насру б. Саййару, что у него нет войск, чтобы идти ему на помощь.

Возвращаясь к событиям в Хорасане, отметим, что здесь они развивались менее интенсивно и кровопролитно, чем в Аравии, но вместе с тем более однозначно склоняли чашу весов на сторону противников Умаййадов. После сближения Абу Муслима с Али ал-Кирмани мервцы, поначалу занимавшие нейтральную позицию, постепенно стали переходить на сторону Абу Муслима. Он не предпринимал никаких решительных шагов, терпеливо дожидаясь полного ослабления противника. Ситуация была странной. Наср оставался наместником и располагался в резиденции в Мерве, в Мерве же внутри городских стен располагался и Али ал-Кирмани, и оба не предпринимали враждебных действий друг против друга, а за пределами города, в Махуване, сидел Абу Муслим и где-то неподалеку – Шайбан. Наср и Абу Муслим обменивались посланиями, Али и Абу Муслим наносили друг другу визиты. Рассказывать подробнее об этом нет смысла, последовательность эпизодов, сведенных ат-Табари из разных источников, не очевидна, а анонимный автор «Истории Аббасидов» и не пытался расположить материал строго хронологически.⁷⁴⁸ Никто не решался нарушить это хрупкое перемирие. Все решил случай. В середине декабря 747 г.,⁷⁴⁹ на базаре произошло столкновение между сторонниками Али и Насра, разросшееся в большую потасовку. На помощь дерущимся с обеих сторон были посланы воины. Одновременно Али послал гонца к Абу Муслиму сообщить о начавшемся столкновении с Насром. Абу Муслим, до того не откликавшийся на предложения Али о совместном выступлении из опасения, что в решительный момент он может перейти на сторону Насра, решился, наконец, вступить в вооруженный конфликт. На подходе к Мерву его встретила делегация горожан, в которой были и мудариты, поддерживавшие Насра. Делегаты приветствовали Абу Муслима и принесли ему присягу.

Войдя в город, Абу Муслим вспомнил, как в Коране повествуется о том, как Моисей (Муса) вошел в столицу фараона: «И вошел он в город в минуту небрежения обитателей и нашел там двух людей, которые бились: этот из его партии, а этот – из врагов. И взывал к нему о помощи тот, что из его партии, против того, что из врагов» (Кор., XXVIII, 14). Появление Абу Муслима прекратило сражение в городе. Информация об этом и последующих событиях противоречива, приходится строить изложение, опираясь на очевидные факты, совпадающие у разных информаторов. Так, по одним сведениям, Абу Муслиму оказалось достаточно обратиться к обеим сторонам с призывом прекратить столкновения, и они прекратились. По другим же – дело не обошлось без столкновения воинов Абу Муслима с конницей Насра. Ни у Насра, ни у его окружения не было представления о том, что следует предпринять. Наср вроде бы даже посоветовал своим сторонникам попытать счастья у нового господина. Абу Муслим тем временем принимал присягу у мервцев, а затем расположился в резиденции наместника.

Наср укрылся в своем доме, оставив в лагере (вероятно, вне города) Салма б. Ахваза. Появившись на людях, Наср должен был открыто продемонстрировать свою позицию: либо присягнуть победителю, либо подчеркнуть, что остается амиром. Первое было неприемлемо, второе – невозможно. Оставаясь дома, он под всякими отговорками отказывался встретиться с Абу Муслимом.

День, когда Абу Муслим вступил в Мерв, был четвергом, неясно только, какого месяца. Называются три разных, но ни в одном случае число не согласуется с днем недели. Наступила пятница. Наср по указанной выше причине не появился на праздничной молитве, что уже само по себе было демонстрацией позиции. Видимо, после этого Абу Муслим арестовал, а потом и казнил главного своего недоброжелателя в окружении Насра, Салма б. Ахваза, и еще 24 сторонников Насра, и захватил лагерь со всем имуществом. Наср послал кого-то к Абу Муслиму получить гарантию неприкосновенности, а сам стал готовиться к бегству. Приближалось время вечерней молитвы, и Абу Муслим поручил людям из своего окружения доставить на нее Насра. Тот сначала отговаривался тем, что ждет возвращения своих посланцев с аманом, а когда тянуть время больше стало невозможно, сказал, что приедет, как только совершит омовение. Сам же, пройдя сквозь внутренние покои, вышел через заднюю дверь, или специально сделанный пролом во двор, сел на своего самого резвого коня и покинул город в сопровождении сына, а также хаджиба (домоправителя), одной из жен и небольшого эскорта. Не дождавшись Насра, посланцы вошли во внутренние покои и обнаружили, что наместник бежал. Узнав об этом, Абу Муслим вместе с Али ал-Кирмани пустился в погоню, но время было потеряно, да и ночь не лучшее время для преследования.⁷⁵⁰

Небольшой отряд Насра по пути значительно увеличился, и в Серахс вечером следующего дня, одолев за сутки 180 км, бывший наместник прибыл во главе двухтысячного войска. Увеличив свой отряд до трех тысяч человек, Наср ушел дальше на запад, в Нишапур. Он известил Марвана и Иазида б. Умара б. Хубайру о случившемся с ним, надеясь получить помощь, но помощи не дождался. Да и был ли смысл помогать человеку, который, располагая всеми ресурсами обширной провинции, не сумел справиться с немногочисленными поначалу мятежниками.

В Нишапуре Насру не удалось собрать сколько-нибудь значительное войско, с которым можно бы было добиться возвращения в Мерв.

После бегства Насра Шайбан оказался в одиночестве перед союзом Али и Абу Муслима. Он пробовал получить поддержку против Абу Муслима у Али, но получил отказ. Сам же Абу Муслим, не считая его партнером, достойным стать союзником, потребовал, чтобы Шайбан принес присягу. Тот отказался и отношения между ними приобрели такой характер, что Шайбан предпочел уйти со своим войском в Серахс. С уходом Шайбана и Али также утратил возможность иметь союзника в противовес Абу Муслиму.

Став хозяином положения в Мерве, Абу Муслим начал наступление на всех направлениях. Информация об этом плохо связывается в цельную картину из-за отсутствия в ней дат. Первый удар, видимо, пришелся по Шайбану. Отряд, направленный против него, возглавил Ибрахим б. Бассам, мавла племени лайс (к которому принадлежал Наср б. Саййар).

Навстречу ему вышел Шайбан с отрядом в три тысячи воинов и потерпел поражение. Вместе с остатками войска он пытался найти спасение за городскими стенами, но победители ворвались в город и учинили жестокое побоище. Шайбан был схвачен в мечети и обезглавлен, а голова его была доставлена Абу Муслиму. Жестокая расправа над побежденными у многих вызвала недовольство, и Абу Муслиму пожаловались, что неоправданная жестокость Ибрахима б. Бассама в отношении бакритов, составлявших значительную часть сторонников Шайбана, была вызвана желанием отомстить за смерть отца, убитого каким-то бакритом. Абу Муслим в ответ на эту жалобу сместил Ибрахима б. Бассама.⁷⁵¹ Этот шаг определялся не неприятием кровопролития, в чем мы вскоре убедимся, а нежеланием создавать лишних противников в еще не определившейся ситуации.

Следующий удар был нанесен по Балху, важнейшему военно-политическому центру на границе с Тохаристаном. Эта ответственная задача была поручена одному из самых верных соратников Абу Муслима, Абу Дауду.

Наместник Балха Зийад б. Абдаррахман ал-Кушайри с войском, собранном в Балхе, Термезе, Хуттале и других подчиненных ему районах, вышел навстречу Абу Дауду, но его воины не выдержали удара и бежали. С остатками войска Зийад отступил к Термезу, и Абу Дауд без затруднений вступил в Балх. Абу Муслим счел его миссию выполненной и отозвал его, назначив наместником Балха Йахйу б. Ну́айма аш-Шайбани, человека из окружения Джудайа, а затем – Али ал-Кирмани. Но, видимо, не все люди в этом окружении одобряли слишком тесный союз с Абу Муслимом, и Йахйа, прибыв в Балх, связался с Зийадом б. Абдаррахманом и заключил с ним союз для борьбы с «людьми в черном». К ним присоединились, без различия племенной принадлежности, арабы Термеза и других гарнизонных городов региона, а также владетели (мулук) Тохаристана и Хуттала. Командование войсками этой пестрой коалиции было единодушно доверено Мукатилу б. Хаййану ан-Набати как человеку наименее пристрастному, не принадлежащему ни к арабам, ни к местным феодалам.

Абу Муслиму пришлось снова посылать Абу Дауда на завоевание Балха. При известии о его приближении союзное войско заняло позицию между селением ал-‘Уд, в трех фарсахах (18 км) западнее Балха, и речкой ас-Сердженан. Исход сражения решило нелепое недоразумение. С началом сражения передовое охранение стало перемещаться назад для прикрытия тыла от внезапного нападения, а у этого отряда флажки на копьях были черного цвета. Когда балхцы увидели позади себя этот отряд, то испугались, что их обходят воины Абу Дауда, и пустились в бегство. Кавалерия Абу Дауда преследовала бегущих, многие из беглецов погибли, падая с крутого берега реки. Часть беглецов укрылась в Балхе, а основные силы отошли на восток и за Амударью. Балх вновь оказался в руках Абу Дауда.

Несмотря на измену Йахйи б. Ну́айма, Абу Муслим назначил новым наместником Балха брата Али ал-Кирмани – Усмана б. Джудайа ал-Кирмани. С одной стороны, это было почетным назначением, с другой – способом разделить братьев и этим ослабить их.

Поражение под Балхом не заставило противников Абу Муслима отказаться от борьбы. Воспользовавшись тем, что Усман с основными силами находился в Мерверруде (вероятно, еще на пути к месту назначения), мудариты напали на Балх, охранявшийся комендантом, назначенным Усманом. Между Баруканом и Дастаджирдом произошло сражение, в котором мудариты одержали верх и заняли Балх, но затем, столкнувшись с Усманом, потерпели поражение и ушли за Амударью. Балх снова занял Абу Дауд, ставший его наместником. Уже от себя он назначил Усмана управлять Хутталом.⁷⁵²

Главные события, естественно, разворачивались на западе. Несмотря на важность происходившего здесь для судеб государства, информация об этом в некоторых моментах противоречива. Так, существуют две версии событий, связанных с гибелью Шайбана и захватом Серахса. По одной, изложенной выше, Серахс был захвачен Ибрахимом б. Бассамом, по другой, к которой мы сейчас обратимся, – Кахтабой б. Шабибом. Может быть, между этими версиями и нет противоречия – Ибрахим мог действовать под верховным командованием Кахтабы, и одно и то же события связывали то с непосредственным исполнителем, то с командующим. Подробнее углубляться в дебри предположений на этот счет не стоит, ход дальнейших событий от этого не зависит.

Кахтаба б. Шабиб прибыл к Абу Муслиму вскоре после бегства Насра с очередными инструкциями от имама Ибрахима, с его благословением в виде знамени и будто бы с его распоряжением назначить самого Кахтабу командующим армией, направляемой на завоевание Ирака.

Переждав зиму с войском в Абиверде, Кахтаб якобы только в середине ша́бана (19‒20 апреля) получил приказ Абу Муслима идти на Серахс.⁷⁵³ Это вызывает сомнение. Если, как сообщается, он пережидал зиму, не начиная военных действий, то начинать их в этих краях вполне можно было бы даже в начале апреля. Не будем повторять рассказ о завоевании Серахса, он в целом в этой версии совпадает с тем, что было изложено выше, разница только в имени того, кто руководил операцией. Далее на пути армии Кахтабы неминуемо должен был стать Тус. Он направил свой авангард на Тус по двум дорогам: из Серахса и по горной дороге из Абиверда. В каждом из этих отрядов было по тысяче воинов, сам же Кахтаба с основными силами шел следом по дороге из Серахса.

Правитель Туса Нубата б. Сувайд обратился за помощью к Насру, и тот прислал своего сына Тамима с тремя тысячами воинов. Тамим и Нубата стали лагерем вне города, ожидая Кахтабу. К ним присоединилось еще некоторое число добровольцев из соседних областей, так что общая численность их войска будто бы достигла 30 000 человек (вероятно, она явно преувеличена ради возвышения победы Кахтабы). Кахтаба призвал своих противников признать благоугодного имама (ар-рида), но воины Тамима ответили насмешками, и тогда Кахтаба начал бой. В ожесточенном сражении Тамим был убит, войско обратилось в бегство. Нубата с частью воинов укрылся в городе, но воины Кахтабы проломили стену города, ворвались в него и перебили его защитников.⁷⁵⁴ (В связи с этим сражением впервые упоминается Халид б. Бармак, сын главного жреца храма огня или буддийского храма в Балхе. Ему же был поручен раздел добычи, захваченной в лагере).

Узнав о поражении и гибели сына, Наср, не пытаясь оборонять Нишапур, ушел еще дальше на запад, в Кумис, Кахтаба же в последний день ша‘абана/3 мая 748 г. вступил в Нишапур.

Наср тщетно взывал о помощи к Марвану и Йазиду б. Хубайре. Последний не только не откликался на его призывы, но однажды даже арестовал его посланцев. Жалоба халифу по этому поводу осталась без последствий. Насра словно не замечали. Его не смещали за неудачи в Хорасане и в то же время не помогали исправить положение. Ибн Хубайра в противовес ему поддерживал Нубату б. Ханзалу, отличившегося в борьбе с хариджитами в Ираке и Иране, которого назначил наместником Джурджана. Нубата тоже игнорировал Насра. Упоминается не совсем понятный инцидент с исключением Нубатой Насра и его людей из каких-то списков.⁷⁵⁵ Можно предположить, что Наср и его люди по распоряжению халифа или Хубайры были включены в диваны Джурджана для получения жалованья, а Нубата не пожелал тратить на них деньги. Понятно, что часть мударитов, оставшихся с Насром, перебралась в Джурджан.

Натура Нубаты б. Ханзалы как нельзя лучше проявилась, когда по его приказу столицу Джурджана вместе с пригородами окружали рвом: при проведении этого оборонительного мероприятия Нубата брал деньги с владельцев участков, не желавших, чтобы ров проходил по их земле. Можно догадаться, что и Насра он исключил из дивана не без корысти.

К тому времени, когда 1 зу-л-ка‘да 130/2 июля 748 г. Кахтаба подошел к Джурджану, в нем собралось внушительное войско, в составе которого была и сирийская конница. Это смутило воинов Кахтабы, и ему пришлось выступить с речью, объясняя, почему они обязательно победят нечестивцев. В его речи отчетливо выражена мысль о том, что эта война – реванш, предоставляемый Аллахом коренным жителям Хорасана: «О люди Хорасана! Эта страна принадлежала вашим праотцам, и они одерживали победы над своими врагами, благодаря своей справедливости и хорошему образу жизни, пока они не изменили его и не стали действовать несправедливо. Тогда Аллах, великий и славный, разгневался на них, исторг у них их власть и отдал власть над ними презреннейшему в их глазах народу, который только был на земле. И они отняли у них их страну, стали брать себе в жены их женщин и порабощать их детей. Но они при этом судили обычно по справедливости, были верны обещанию и помогали обиженным. Затем они изменили [это] и извратили, судя несправедливо и устрашая людей благочестивых и богобоязненных из родни посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует! Тогда он отдал вам власть над ними, чтобы отомстить им через вас, дабы это было для них жесточайшим наказанием, ибо вы преследовали их местью. И имам мне уже обещал, что вы встретите их в таком числе, в каком вы сейчас, и Аллах, великий и славный, дарует вам победу над ними, и вы обратите их в бегство и перебьете их».⁷⁵⁶

Тем не менее прошел целый месяц, прежде чем Кахтаба завязал решительное сражение. 1 зу-л-хиджжи 130/1 августа 748 г. он выступил с речью, в которой воодушевлял воинов тем, что первый день священного месяца непременно принесет им победу. Незадолго до начала сражения Кахтаба объявил, что все жители Джурджана, оставшиеся в домах, будут в безопасности, и это сократило число желающих защищать город.

Согласно существующей традиции, Кахтаба перед сражением предложил Нубате и его воинам перейти на сторону истинной веры и присягнуть праведному имаму. В ответ Нубата предложил Кахтабе перейти на его сторону и получать жалованье и пайки. Когда все возможности решить дело путем переговоров были исчерпаны, в субботу 3 зу-л-хиджжи 130/1 августа 748 г. Кахтаба начал строить войско в боевой порядок. Сам он встал в центре, а фланги поручил своему сыну Хасану и Халиду б. Бармаку, положение которого, судя по этому, значительно возвысилось. Бой оказался скоротечным. Не успел Кахтаба закончить построение, как его сын прорвал строй противника на своем участке и сирийская конница бросилась под защиту городских стен. Хасан на ее плечах ворвался в город, а потом подоспели и основные силы. Началось избиение, не коснувшееся только тех, кто благоразумно укрылся в домах. Всего будто бы было убито 10 000 человек. В этом бою погиб и Нубата.⁷⁵⁷

Кахтаба обосновался в Джурджане, предоставляя сыну проводить к повиновению и присяге соседние города. Многие джурджанцы, убежденные победами Кахтабы и привлеченные обещанием жалованья, пополнили его войско. Наср, утративший всякое значение, переместился далее на запад, в область Реййа.

Вслед за далеко продвинувшимся на запад Кахтабой Абу Муслим ушел из Мерва в Нишапур, чтобы быть ближе к месту главных событий.

Теперь Марвану стало ясно, что движение, начавшееся в Мерве, не очередная вспышка хариджитского мятежа и не попытка какого-то Алида заявить претензию на халифство, а нечто более серьезное. Если верить имеющимся сведениям о происходившем в Мервском оазисе, то кажется странным, что халиф так долго не пытался узнать о таинст­венном имаме из рода пророка. По одной версии, некий неназванный человек пообещал Марвану выяснить, кто является главой мятежников, захвативших Хорасан и Джурджан. Он прибыл в лагерь Кахтабы в Джурджане и представился желающим присоединиться к движению. Кахтаба предложил присягнуть анонимному имаму, но человек настойчиво требовал назвать имя. Кахтаба побоялся, что их препирательство посеет сомнения в войске и назвал имя имама, которое стало известно Марвану. Ибрахим б. Мухаммад был арестован и заключен в темницу в Харране. Более достоверной представляется версия, что имя имама стало известно из его послания, найденного у перехваченного гонца.⁷⁵⁸

Арест имама не изменил ситуации. Движение набрало такую силу, что могло развиваться дальше без наставлений вождя из таинственного далека. В отсутствие имама должна была возрасти роль Абу Саламы, первого звена в приводной цепи аббасидской организации, через которого до этого шли к Абу Муслиму распоряжения имама. Но в от­личие от Абу Муслима у него в распоряжении не было реальной силы, какая имелась у Абу Муслима, который отныне стал истинным вершителем судеб аббасидского движения.

Кахтаба задержался в Реййе на пять месяцев, посылая отряды для подчинения соседних городов. В Абхаре один из таких отрядов столкнулся с сопротивлением хариджитов, не пожелавших присягнуть аббасидскому имаму. Часть из них была перебита в бою, остальные отступили под защиту городских стен и после переговоров согласились присягнуть новому имаму. Хасан б. Кахтаба был отправлен на главную дорогу, ведущую в Ирак через Хамадан. Из этого становилось ясно, что следующий удар будет нанесен по Ираку, и Йазид б. Умар б. Хубайра стал готовить контрудар по слишком далеко зашедшей аббасидской армии. Был избран стратегически вполне разумный план. Предполагалось повести контрнаступление по трем направлениям. Нубата б. Ханзала должен был пойти на Кумис, а сам Ибн Хубайра и Амир б. Дубара – ударить по глубокому тылу противника через Табас и Сиджистан. Но на деле военные действия пошли иначе. Когда стало известно о движении Хасана б. Кахтабы к Хамадану, навстречу ему был послан небольшой отряд под командованием Малика б. Адхама. Когда он приблизился к Хамадану, оказалось, что город уже занят Хасаном. Малик б. Адхам не решился вступить в бой и отошел к Нихавенду. Хасан последовал за ним и осадил Нихавенд. Кахтаба для надежности прислал сыну еще 2000 воинов.

Положение, сложившееся на пороге Ирака, заставило Ибн Хубайру перебросить Амира б. Дубару из Южного Ирана в район Исфахана. Этот удар мог отрезать аббасидские войска в Хамадане и под Нихавендом от основных сил. Но район Исфахана уже был занят войсками Кахтабы под командованием Абу Ауна. Ибн Хубайре никак не удавалось опередить Кахтабу, который узнавал о намерениях Ибн Хубайры от Абу Саламы, фактически управлявшего в это время аббасидским движением из Куфы. Первое столкновение решилось в пользу Ибн Дубары, но Кахтаба перебросил туда подкрепления, и все переменилось. В одном из последующих столкновений семитысячный конный отряд Ибн Дубары в разгар боя подвергся удару засадного отряда противника и бежал, понеся большие потери. Спастись от полного разгрома сирийцам удалось благодаря своим превосходным коням.

При известии об этом успехе Кахтаба с войском, значительно пополненным подкреплением от Абу Муслима, двинулся из Реййа в Исфахан. В раджабе 131 г. х. два войска заняли позиции друг против друга, но не спешили начать решающее сражение и стояли, убеждая друг друга в своей правоте. Войско Кахтабы было более многочисленным, а Ибн Дубара имел решительное превосходство в коннице и более однородный состав войска. В войске Кахтабы наряду с арабами были иранцы из разных областей Хорасана, упоминается, в частности, отряд азатов (свободных землевладельцев), правда, под командованием араба.

Обе стороны понимали, что исход сражения может решить судьбу Халифата. Наконец, 23 раджаба 131/18 марта 749 г. Кахтаба решился начать сражение.⁷⁵⁹ Ход боя описывается кратко, и хорошо известен только с момента, когда аббасидские воины ворвались в лагерь Ибн Дубары. Ибн Дубара, рассчитывая подогреть боевой пыл своих воинов обещанием наградить каждого, кто принесет голову убитого врага, тысячью дирхемов, сидел в шатре среди кошелей с деньгами. Раздать их он так и не успел. Воины Кахтабы прорвали центр, ворвались в шатер Ибн Дубары и убили его. Знамя на копье повалили и воткнули наконечником вниз. А когда был обрушен шатер, началось паническое бегство. Победители бросились грабить лагерь, догоняли и обирали беглецов.

Стоит ли говорить, что весть о победе была послана Абу Муслиму с головой Ибн Дубары. Кахтаба, приведя к присяге исфаханцев и жителей других покоренных городов и дав отдохнуть войску, присоединился к своему сыну, осаждавшему Нихавенд.

Победа под Исфаханом решила судьбу сыновей Джудайа б. Али ал-Кирмани. Абу Муслима стал тяготить союз с ними, заключенный тогда, когда успех его дела был не очевиден, и когда ему даже пришлось ради этого успеха лицемерно ставить Али б. Джудайа выше себя, титулуя его амиром. Теперь этот союзник был не нужен, и незачем было притворствовать. Абу Муслим решил избавиться от Али и Усмана самым простым и кардинальным способом – убить. Убить Усмана он поручил Абу Дауду, а расправу с Али взял на себя. Убить их предполагалось одновременно, чтобы один брат не стал мстить за другого, убитого раньше. Абу Дауд поехал с Усманом в Хуттал, которым тот управлял, и где-то на Вахше убил его вместе с людьми из его окружения. В это же время Абу Муслим, усыпляя бдительность Али, всячески подчеркивал свое расположение к нему, а заодно выведал имена наиболее надежных сторонников, якобы для того, чтобы щедро наградить их. Ничего не подозревавший Али был убит без предъявления какого-либо обвинения в шаввале 131 г. х. (24.V‒21.VI.749 г.), убиты были и все названные им преданные люди.⁷⁶⁰ Это было только началом расправ над неугодными соратниками и союзниками.

В конце марта Кахтаба подошел к Нихавенду, который уже два месяца осаждал его сын. Несмотря на отсутствие помощи от Ибн Хубайры, крепость, которой командовал Малик б. Адхам, продержалась еще два месяца. Ибн Хубайра вместо того, чтобы послать для снятия осады с этой крепости двадцатитысячный корпус, которого хватило бы для деблокады, держал его в Ханикине в качестве заслона на случай прорыва Кахтабы через ущелье в Ирак. Через два месяца после прихода Кахтабы, изверившись в подходе помощи или из-за нехватки продовольствия, Малик б. Адхам, руководивший обороной Нихавенда, вступил в переговоры с Кахтабой о сдаче. Он получил гарантию беспрепятственного выхода из крепости со всеми его сирийцами с оружием и имуществом. Хорасанцы, отступившие с Насром б. Саййаром и нашедшие в Нихавенде последнее прибежище, не были поставлены об этом в известность. Возможно, что это условие исходило от Кахтабы. Вечером хорасанцы с изумлением увидели, что сирийцы покидают город, и на вопрос, что случилось, услышали: «Мы получили от Кахтабы гарантию неприкосновенности». Растерявшиеся хорасанцы были взяты в плен и на следующий день казнены. Среди казненных был и один из сыновей Насра б. Саййара.⁷⁶¹

Узнав о падении Нихавенда, Убайдаллах б. ал-Аббас, командовавший войском, стоявшим в Ханикине, запросил Ибн Хубайру о дальнейших действиях и получил приказ отойти в Хулван, снова уступая инициативу Кахтабе. Правда, в то же время он переместился в ал-Мадаин и стал там собирать большое войско для нанесения контрудара по Кахтабе.

Явное превосходство противников Ибн Хубайры воодушевило противников Умаййадов в Ираке. Пользуясь этим, Абу Салама стал открыто рассылать своих пропагандистов с призывом надевать черные одежды. Эта пропаганда находила отклик как в городах (особенно в Мосуле, несколько месяцев противостоявшем Марвану), так и у бедуинов. Ибн Хубайра фактически лишился тыла, а Кахтабу в Ираке ждали как освободителя.

Кахтаба без труда продвинулся на территорию Ирака и через месяц с небольшим без боя вступил в Хулван. Череду поражений и неудач иракского наместника перемежило единственное радостное для него событие. Один из отрядов Убайдаллаха б. ал-Аббаса разгромил группу войск Кахтабы, направлявшуюся против него через горы. Ибн Хубайра сообщил об этом Марвану, как о большой победе. Но этот частный успех не менял положения в целом. Поражения следовали за поражениями, что бы ни предпринимали Ибн Хубайра и опытный военачальник Марван б. Мухаммад, словно династия была обречена заранее.

Марван, наконец, сам включился в борьбу с врагами династии. Он отправил из Джазиры в Шахразур Усмана б. Суфйана ал-Кинди с 10 000 воинов, чтобы перерезать дорогу в Нихавенд. Отряд Абу Ауна, посланный Кахтабой навстречу и подкрепленный добровольцами из Мосула, после некоторого колебания вступил в бой с более многочисленным противником и разгромил его, открыв себе дорогу на Мосул. Мосульцы доброжелательно встретили хорасанцев и присягнули аббасидскому имаму из семьи пророка.

Ибн Хубайра решил встретить противника у Джалула, где устроил окруженный рвом обширный лагерь, в который, рассчитывая на долгую позиционную войну, свез большие запасы зерна и фуража. Он совершил ту же ошибку и на том же месте, что и персы 110 лет назад (см. т. II, с. 67‒68): укрывшись в лагере, стал ждать нападения Кахтабы. Кахтаба же сделал вид, что собирается поступить именно так, как рассчитывал Ибн Хубайра. Подойдя к Джалула, он по обычаю предложил противнику следовать Корану и сунне пророка, и присягнуть благоугодному имаму из семьи пророка. Получив отказ, он пригрозил, что завтра они встретятся здесь в бою. Ибн Хубайра стал готовиться к предстоящему сражению, а Кахтаба с наступлением ночи переправил большую часть войска через Тамару (Диялу), делая вид, что направляется на ал-Мадаин. Сам же с лучшей конницей остался на месте. Утром разведчики сообщили Ибн Хубайре, что войско Кахтабы направилось к ал-Мадаину. Ибн Хубайра поспешил к Даскаре, чтобы перехватить противника, оставив в лагере в Джалула небольшое охранение. Тогда Кахтаба с оставшейся конницей напал на беззащитный лагерь и без особого труда овладел всеми припасами Ибн Хубайры.

В этот момент к восточному берегу Евфрата в районе Верхней Фаллуджи и головы канала Сарат подошел со своим войском Йазид б. Хубайра, чтобы преградить Кахтабе путь к Куфе, но все средства переправы были в руках противника, и переправиться, чтобы встать на пути Кахтабы, он не смог. Тогда он отправил к Куфе часть войска под командованием Хаусары б. Сухайла ал-Бахили, а сам с основными силами пошел по восточному берегу параллельно Кахтабе. Два дня противники двигались так в виду друг друга. Наконец, Кахтаба нашел брод, и часть его сил напала на группу воинов Ибн Хубайры, готовивших лагерь для ночевки арьергарда. Сначала успех был на стороне нападавших, но потом подошел остальной арьергард и потеснил их. Кахтаба переправил все войско, но ему не сразу удалось одолеть противника. Бой кончился уже в темноте, победители-хорасанцы не сразу обнаружили исчезновение своего вождя. Как и когда он погиб – не заметил никто. То ли он сбился с брода при переправе и пошел на дно вместе с конем, то ли обрушился с частью берега, подмытого водой. Это произошло 8 мухаррама/27 августа. Потеря командующего могла свести на нет достигнутый успех, и военачальники немедленно собрались на совет и единодушно поручили командование сыну Кахтабы, Хасану. Кахтаба погиб 8 мухаррама/27 августа, и в тот же день, вероятно, в Куфу пришла радостная весть о переправе его через Евфрат. Она взбудоражила город. Абу Салама стал призывать надеть черные одежды и выступить против Умаййадов. Возглавил восстание Мухаммад б. Халид ал-Касри, сын наместника Ирака при Хишаме, которого пытками довел до смерти отец нынешнего наместника. 28 августа, еще не зная о гибели Кахтабы, он с тысячной армией направился к резиденции наместника. Располагавшийся в ней начальник полиции сбежал.

Торжества вскоре сменились беспокойством при слухе о приближении Хаусары б. Сухайла. Простонародье, составлявшее значительную часть войска Ибн Халида, при этой вести разбежалось. Сам он остался в укрепленной резиденции и послал сказать Хаусаре: «Мы повинуемся амиру», после чего тот, не заходя в Куфу, направился в Васит. По-прежнему не зная о случившемся, Мухаммад б. Халид отправил к Кахтабе гонца с сообщением об уходе Хаусары. Мухаммад б. Халид оставался хозяином Куфы с пятницы 29 августа до воскресенья 31 августа, а утром 1 сентября в город вошли хорасанцы.⁷⁶²

В анонимной «Истории Аббасидов» рассказывается, как Абу Салама организовал парадное вступление хорасанского войска в Куфу, предписав надеть лучшие одежды. Но, видимо, рассказ излагал не то, как происходило прибытие победителей, а как ему полагалось происходить. Большее доверие вызывает сообщение о том, как представители хорасанцев шли через город, спрашивая, где живет Абу Салама.⁷⁶³ Абу Салама стал теперь главнокомандующим до открытого появления обещанного имама – также и главы нового, нарождавшегося государства со статусом «вазира рода Мухаммада». Мухаммада б. Халида он назначил наместником Куфы, а сам обосновался в военном лагере в Хамам А‘йам в трех фарсахах от Куфы.

Через несколько дней сыновья Кахтабы отправились добивать врага: Хумайд в ал-Мадаин, а Хасан – в Васит, где укрепился Йазид б. Умар б. Хубайра. Небольшой отряд из 400 воинов был направлен к Айн ат-Тамру.

Долго не признавала новой власти вторая столица Ирака, Басра. Ее наместником от Ибн Хубайры был Салм, сын прославленного завоевателя Мавераннахра Кутайбы б. Муслима. Абу Салама назначил новым наместником Суфйана б. Му́авийу, человека, несомненно, авторитетного в Басре. Он был внуком Йазида б. ал-Мухаллаба и мог опереться на многочисленное в Басре племя азд. Посылая Суфйана, Абу Салама предписал ему непременно привести Салма б. Кутайбу к присяге новому, еще не названному халифу. Салм присягать отказался, нового наместника не признал и приготовился к войне с ним.

Полем битвы стал обширный пустырь в Мирбаде, западном пригороде Басры, где находился верблюжий базар. Салм объявил, что каждому, кто присоединится к нему, даст пятьсот дирхемов, а тому, кто приведет пленного – тысячу. Главной ударной силой была конница Салмы б. Кутайбы. Против него с войском, состоявшим в основном из мударитов, вышел сын Суфйана, Му‘авийа.

Исход первого столкновения решила гибель Му‘авийи, который упал с коня, пораженного копьем, и тот же воин, что сразил коня, убил его, отрубив голову и бросив ее к ногам Салма, за что получил обещанную тысячу дирхемов. После этого Суфйан прекратил сражение и отошел в центр города. Он и его родственники и приближенные не­которое время укрывались в резиденции («Белом дворце»), а потом ушли за Евфрат, в Каскар.

Йазид б. Хубайра прислал Салму в подкрепление 4000 воинов, ко­торые окончательно разгромили аздитов. Одни из них были убиты, другие взяты в плен, пленниками стали и их женщины и дети. Победители ворвались в квартал аздитов, разрушили родовое гнездо Мухаллабидов и три дня громили и грабили их дома.

Салм б. Кутайба правил Басрой до начала ноября, а затем, узнав о неудачах Ибн Хубайры, покинул город со своими сторонниками. Басрийская верхушка выбрала себе амира, на смену которому через несколько дней пришел наместник, назначенный Абу Саламой, но еще через пять дней этого наместника вновь сменил Суфйан б. Му‘авийа, назначенный уже первым аббасидским халифом.⁷⁶⁴ Последнее указание помогает приблизительно датировать гибель Ибн Хубайры 5‒10 раби‘ 11/21‒26 ноября 749 г.⁷⁶⁵

Важнейшее событие в истории аббасидского движения – овладение Ираком, прошло без какого-либо участия, и скорее всего, без ведома того, от чьего имени все это свершалось. Как уже говорилось, имам Ибрахим б. Мухаммад находился под арестом в Харране и вряд ли мог получать информацию от Абу Саламы и посылать ему свои инструкции, они не упоминаются даже в самых содержательных источниках. Впрочем, он не был абсолютно изолирован: он находился не в тюрьме, а в каком-то доме, в котором содержалось еще несколько высокопоставленных мятежников (упоминаются ал-Аббас б. ал-Валид б. Абдалмалик, Абдаллах б. Умар б. Абдал‘азиз, Мухаммад б. Му‘авийа б. Абдаллах б. Джа‘фар и др.). Арестованные могли посещать друг друга и имели слуг. При всем этом, конечно, посылать Абу Саламе какие-то инструкции или получать от него сообщения Ибрахим не мог, и Абу Салама действовал по собственному разумению.

Марван, не находя возможности исправить положение в Ираке силой оружия, решил уничтожить главу движения. По одной версии, Ибрахим был задушен, по другой – отравлен кислым молоком, будто бы присланным Абдаллахом б. Умаром. Наутро он почувствовал себя плохо. Узнав, что Абдаллах молока ему не посылал, понял, что его отравили. (Впрочем, есть версия, что Ибрахим умер естественной смер­тью от чумы, случившейся в Харране.) Имам поторопился известить своих родичей в Хумайме о близкой кончине и о назначении преемником своего брата Абу-л-Аббаса б. Абдаллаха. Это письмо повез раб-хорезмиец Сабик, прислуживавший Ибрахиму. Каким-то путем данное послание было доставлено Абу Саламе.⁷⁶⁶

Марван, арестовав, а затем и убив Ибрахима, не побеспокоился установить наблюдение за его родичами, и они беспрепятственно покинули Хумайму, направляясь в Куфу. Группа из 14 мужчин не могла проехать незамеченной по большой дороге, и они выбрали самый малоезжий пустынный путь через Думат ал-Джандал (Эль-Джауф). Проехать эти полторы тысячи километров можно было только на верблюдах с проводником-бедуином. И этот путь должен был занять дней двадцать.

В Куфу новый имам с братом и дядьями прибыл в конце сафара/середине октября. Торжественной встречи не было. Наоборот, его со всей родней под большим секретом поместили в доме одного из мавл Хашимитов. Имя нового имама, как и прежде, сохранялось в тайне. Небольшому кругу посвященных было сказано, что еще рано имаму появиться открыто. Поначалу такая скрытность не вызывала недоумения, но чем дальше, тем настойчивее звучал вопрос, когда же имам будет явлен народу, а Абу Салама никак не мог принять решение, кому передать оказавшуюся в его руках власть.

В отличие от Ибрахима Абу-л-Аббас не приложил никаких усилий для торжества общего дела, и было обидно отдавать плоды победы такому человеку. В то же время было неясно, как примут его участники движения, многие из которых полагали, что «имам из рода Мухаммада» – один из потомков Али. У Абу Саламы была мысль передать решение вопроса о будущем халифе совету Алидов и Аббасидов, но было ясно, что они никогда не достигнут единодушия в таком вопросе. Видимо, последнее соображение побудило его обратиться к авторитетным представителям Алидов: Джа‘фару б. Мухаммаду б. Али б. Хусайну, Умару б. Али б. Хусайну б. Али и Абдаллаху б. Хасану б. Хасану б. Али. Джа‘фар сказал посланцу, доставившему письмо, что не может принять власть, которой добивались не для него, и сжег письмо со словами: «Вот мой ответ». Умар готов был принять предложение, но решил посоветоваться с Джа‘фаром, и тот отговорил его с тем же доводом. До третьего адресата сообщение не дошло.⁷⁶⁷

Теперь у Абу Саламы не оставалось иного выбора, кроме проведения присяги Абу-л-Аббасу. Между тем подпольное существование нового халифа затянулось на 40 дней, и неизвестно, когда и как Абу Салама представил бы его народу, но все решил случай, вырвавший инициативу из рук руководителя движения.

Однажды один из хорасанских военачальников, Абу-л-Хумайд ал-Марвази, встретил в городе (в Кунасе) своего бывшего раба, упомянутого выше Сабика, который был им подарен имаму Ибрахиму. Естественно, Абу-л-Хумайд поинтересовался, где его хозяин. Тот ответил, что Ибрахим убит, а его преемник, Абу-л-Аббас, здесь в Куфе. Абу-л-Хумайд и его спутник, Абу Джахм, попросили провести их к нему. Сабик ответил, что должен получить на это разрешение. На следующий день Сабик привел их в дом.⁷⁶⁸ Осведомившись, кто из присутствующих Абу-л-Аббас, они присягнули ему как халифу. Расчувствовавшийся Абу-л-Аббас не преминул пожаловаться, что Абу Салама обещал дать 100 динаров за наем верблюдов, но так и не дал. На следующий день Абу-л-Хумайд принес Абу-л-Аббасу не 100, а 200 динаров, вслед за ним присягать новоявленному халифу пришли хорасанские военачальники во главе с Хумайдом б. Кахтабой. Узнав о случившемся, к Абу-л-Аббасу поспешил Абу Салама, но было уже поздно. Ситуация вышла из-под его контроля, и он утратил блестящую возможность стать главной фигурой в великом действе представления халифа. Теперь вместо того, чтобы представлять халифа, приходилось представляться ему самому наряду с другими. Мало того, Абу-л-Хумайд и Абу Джахм постарались сделать визит Абу Саламы к халифу возможно унизительнее для него: находившиеся в доме военачальники оттеснили его свиту, и он вошел к халифу в одиночку. Когда же Абу Салама стал приветствовать халифа, Абу-л-Хумайд, сидевший в это время у Абу-л-Аббаса, сказал: «Вопреки твоему желанию, мразь» (употребив матерное выражение). Абу-л-Аббас остановил его, сказав, что Абу Салама очень дорог ему.

Вечером того же дня, в четверг, Абу-л-Аббасу подвели коня, и он торжественно проследовал во дворец, а в пятницу, 12 раби‘ II/28 ноября возглавил моление в главной мечети Куфы.⁷⁶⁹

Встав на верхнюю ступень минбара, Абу-л-Аббас обратился к куфийцам с проповедью. Вознеся должную хвалу Аллаху, ниспославшему людям ислам и установившему справедливость, он помянул беззаконие Умаййадов, поправших божественные установления, и возвестил, что теперь, с приходом к власти правителей из рода Хашима, восторжествует справедливость. Закончил он эти общие слова конкретно и решительно: «Я увеличил вам жалованье на сто дирхемов, так готовьтесь [сражаться]. А я – проливающий (кровь и благо) очевидный и мститель истребляющий».

Эта речь обессилила Абу-л-Аббаса, измученного лихорадкой, и он сел на минбар. На смену ему поднялся сидевший тремя ступенями ниже его дядя, Дауд б. Али, и произнес речь, вдвое длиннее, в которой тоже говорилось о наступившем торжестве справедливости.⁷⁷⁰

Объявленная прибавка в 100 дирхемов к годичному жалованью касалась, конечно, не всех куфийцев, а только внесенных в диваны, и это должно было подогреть в них желание сражаться. Прозвучавший в конце речи эпитет ас-саффах – «проливающий», которым Абу-л-Аббас охарактеризовал себя, стал его тронным именем – ас-Саффах, но оно не сразу стало употребляться официально.

По окончании проповеди началась всеобщая присяга, затянувшаяся до вечера. Этим днем можно датировать начало династии Аббасидов, хотя во всех справочниках оно датируется 750 г., т.е. временем гибели последнего умаййадского халифа.

Став халифом, Абу-л-Аббас сосредоточил в своих руках не только высшую политическую власть, но и верховное военное командование, послав во все основные группы войск своих братьев и дядьев. Он не стал обижать заслуженных военачальников смещением – просто над ними ставились представители династии потомков Хашима и родственники пророка.

Таким образом, Абу Салама лишался не только политического авторитета, но и влияния на войско, а своего личного круга сторонников у него не сложилось и опереться ему было не на кого. Даже лестный титул «вазир рода Хишама» стал пустым звуком, так как реальным вазиром вскоре стал Халид б. Бармак.

Марван не смог быстро ответить ударом на удар, нанесенный ему в Ираке. Для этого в его распоряжении не оказалось достаточно сил, их пришлось собирать медленно и трудно. Вскоре после получения известия о потере Куфы он покинул Харран и переместился в Макисин на Хабуре, где пробыл целый месяц, собирая войско. В понедельник 3 раби‘ 1/20 октября он двинулся к Мосулу.⁷⁷¹ около этого города он разбил лагерь и окопал его рвом, и продолжил собирать войско. Пребывание под Мосулом затянулось, и лишь в начале января 750 г. Марван покинул свой лагерь и направился в Ирак (Ираком тогда называлась часть Месопотамии ниже Тикрита и Хита). В результате он появился на границе Ирака только через четыре месяца после утраты Куфы, в начале января 750 г.

Небольшое, из нескольких тысяч человек, хорасанское войско под командованием Абу Ауна, располагавшееся в Шахразуре, поначалу тоже не пыталось продвинуться в направлении Мосула. Абу Салама прислал ему 3000 воинов. С этими силами Абу Аун двинулся к низовьям Большого Заба. Затем уже Абу-л-Аббас прислал ему в несколько приемов еще 5500 воинов и назначил командующим своего дядю Абдаллаха б. Али. К этому времени к Забу подошел Марван, и тогда же Абу-л-Аббас отправил на помощь дяде Мусу б. Ка‘ба с 30 000 воинов.

Муса б. Ка‘б прибыл 2 джумады II/16 января 750 г. С этого момента началась подготовка к решающему сражению.

Определить численность сторон непросто. Средневековые авторы называют разные цифры с явной тенденцией преувеличить численность войска Марвана (100 000, 120 000 и даже 150 000) при 20 000 у Абдаллаха б. Али. Последнюю цифру можно признать близкой к действительности: 5‒7 тысяч у Ауна, плюс 7 с половиной тысяч упоминавшихся подкреплений, да еще какой-то отряд, пришедший с Абдаллахом б. Али. Но тогда как быть с тридцатью тысячами, будто бы пришедшими с Мусой б. Ка‘бом? Может быть, здесь мы имеем дело с нередким случаем десятикратного увеличения первоначальной цифры?

Противники расположились на разных берегах Большого Заба, Марван – на правом, Абдаллах – на левом. Сражение начал Абдаллах, 5000 воинов которого переправились через реку и напали на лагерь Марвана. Бой длился до вечера, нападавшие вернулись в свое расположение при свете факелов. Как протекал этот бой, какие были потери и как, наконец, сумели нападавшие ночью благополучно выйти из боя и переправиться через реку, не сообщается. В ответ Марван навел наплавной мост в пяти милях ниже лагеря Абдаллаха б. Али и по нему переправил на левый берег войско под командованием своего сына Абдаллаха. Переправившись, последний сразу стал окапываться, готовя надежный плацдарм для всего войска. Абдаллах б. Али направил против него четырехтысячный отряд под командованием ал-Мухарика б. Гаффара (?). Абдаллах б. Марван выслал ему навстречу ал-Валида б. Му‘авийу, который в упорном бою разгромил противника и захватил много пленных, среди которых оказался и ал-Мухарик. Его со всеми пленными доставили к Марвану. Ал-Мухарик, желая избежать позора предстать пленным перед своим врагом, а то и казни, при допросе у Марвана выдал себя за простого воина-кайсита из Куфы и даже сделал вид, что узнал среди отрубленных голов, принесенных Марвану с поля боя, голову ал-Мухарика. Наступившей ночью он сбежал к своим.⁷⁷²

Используя первый успех, Марван переправил свое войско на левый берег для генерального сражения 11 джумады II/25 января 750 г. Поначалу перевес в битве был на стороне сирийцев, которые, по выражению одного из хорасанцев, участника сражения, были как железные горы. Чтобы выстоять против натиска сирийской конницы, хорасанцы спешились и выставили копья, этот строй был трудно преодолим для конницы, и Марван приказал конникам бану сулайм в пешем строю атаковать хорасанцев. Однако йемениты не пожелали поддерживать Марвана, опиравшегося на кайситов, и отказались, сказав: «Прикажи это сакасик!». Те в свою очередь указали на сакун, а сакун – на гатафан. Атака сорвалась, и инициатива перешла к хорасанцам. Историки не говорят о причине такого массового неповиновения. Можно предполагать какие-то старые обиды на Умаййадов и лично на Марвана, против которого в Ираке четыре года назад воевали многие представители племени ас-сакасик, но сводить это только к племенным распрям трудно, так как в критических ситуациях соплеменники нередко оказываются в разных лагерях.

Как бы то ни было, сирийцы в результате не выдержали натиска хорасанцев и обратились в бегство. Марван не смог удержать их и сам отошел на другой берег. На мосту была страшная давка, многие падали и тут же тонули. Чтобы избежать преследования, Марван приказал обрубить мост. Но, оказавшись в безопасности на другом берегу, он не попытался или не смог собрать в укрепленном лагере свое дезорганизованное войско, или хотя бы вывезти из него военное имущество. С остатками войска Марван прошел по восточному берегу Тигра до Мосула, где мог бы получить подкрепление, но комендант не открыл перед ним ворота города, притворившись, будто не узнает его голоса.⁷⁷³ Тогда Марван уничтожил наплавной мост и пошел дальше по тому же берегу до Балада, где и переправился через Тигр.

Абдаллах б. Али не бросился немедленно преследовать Марвана, надо было дать отдых войску и разделить добычу, доставшуюся в лагере противника. Абу-л-Аббас, узнав о разгроме главного врага, пожаловал участникам сражения по 500 дирхемов и еще прибавку к жалованью по 80 дирхемов в год.⁷⁷⁴

Через семь дней после сражения Абдаллах б. Али повел свое войско по следам Марвана. На подходе к Мосулу его встретила городская верхушка, одетая в черные одежды, и сдала ему город. Абдаллах б. Али сместил правителя, назначенного Марваном, и поручил управлять Мосулом Мухаммаду б. Сулу, сыну тюркского владетеля Дихистана, завоеванного Йазидом б. ал-Мухаллабом в 717 г. Вероятно, он был не единственным представителем тюркской и иранской знати, поднявшейся на волне аббасидского движения, нам только не всегда удается их опознать за мусульманскими именами.

Надеясь собрать в Харране новое войско, Марван пробыл в нем 20 дней. Однако сделать это не удалось, и при приближении Абдаллаха б. Али он ушел в Киннасрин, оставив оборонять Харран своего двоюродного брата и зятя – Абана б. Йазида б. Марвана. Киннасрин был центром военного округа, в котором формировались войска, воевавшие в Малой Азии с византийцами. Здесь также можно было надеяться собрать войско.

А в это время Абдаллах б. Али подошел к Харрану. Абан не стал рисковать жизнью ради неудачливого родственника и, надев черную одежду, вышел во главе горожан встречать победителя. Он был прощен, потерял пост, но сохранил жизнь.

Разрушив дом, в котором находился в заключении и погиб Ибрахим, Абдаллах б. Али направился к Киннасрину. По дороге он задержался на два дня в Манбидже, и там к нему явились посланцы из Киннасрина, уже покинутого Марваном, с изъявлением покорности. В Манбидже же к нему прибыло подкрепление в 4000 человек, присланное Абу-л-Аббасом. Движение аббасидской армии превращалось в триумфальное шествие.

А Марван уходил все дальше на юг. Жители Химса встретили его с подарками, но когда он через два или три дня отправился в Дамаск, поняли, насколько невелико его войско, и вспомнив недавние обиды, решили на него напасть. Издалека заметив пыль, поднятую конницей преследователей, Марван оставил засаду. Когда химсцы, несмотря на уговоры, все же атаковали Марвана, на них сзади из засады напали всадники. Химсцы обратились в бегство. Марван преследовал их до города, но для осады города у него не было ни сил, ни времени, и он продолжил свой путь к Дамаску. Дамаск был последней надеждой. Арабы Южной Сирии были опорой династии и их вряд ли могло обрадовать появление на их землях чужаков. Марван оставил в Дамаске своего двоюродного брата и зятя ал-Валида б. Йазида, поручив ему оборонять город, пока не соберется сирийское войско, сам же ушел в Палестину. Найти там поддержку, однако, тоже не удалось. У него не было денег, чтобы купить ее, и не было достаточно войска, чтобы эти деньги добыть. Палестина в это время оказалась во власти некоего ал-Хакама б. Диббана, в руках которого находилась и палестинская казна. Более того, даже свободно выйти из Палестины, не получив согласия вождя бану джузам, обитавших на юге, Марван не мог.

Тем временем к Дамаску приблизился Абдаллах б. Али, к которому на подходе к городу присоединился брат – Салих б. Али с 8000 воинов, присланный Абу-л-Аббасом для подкрепления. Дамаск не открыл ворота перед войском Аббасидов, его плотно обложили со всех сторон, осада затянулась. В городе, возможно, ощутилась нехватка продовольствия, во всяком случае, там началась междоусобица, в которой был убит Валид б. Йазид, после чего в среду 10 рамадана/22 апреля 750 г. горожане открыли ворота.⁷⁷⁵ Они получили прощение за то, что не сдались сразу, южная стена города была разрушена, чтобы впредь не сопротивлялись высшей власти.

Абдаллах б. Али задержался в Дамаске на 15 дней, не торопясь догнать и уничтожить Марвана. Пользуясь этим, Марван по приморской дороге через ал-Ариш ушел в Египет.

Из Дамаска Абдаллах б. Али через Байсан прошел в центр Палестины к Рамле, и как незадолго до этого Марван, встал на реке Абу Футрус. По-видимому, это пришлось на первые дни шаввала, когда праздновалось окончание поста, и Абдаллах б. Али пригласил к себе Умаййадов якобы для вручения им подарков, обычных в эти дни. По ходу приема поэт начал читать стихи, оскорблявшие Умаййадов. Старейший из них возмутился, но Абдаллах велел читать дальше, а затем дал знак людям, и те стали проламывать головы Умаййадам. Один из сидевших где-то с края крикнул, напоминая о родстве Умаййадов с Хашимитами, но Абдаллах ответил, что убиение Хусайна уничтожило эти узы родства, и избиение было доведено до конца. Тела убитых были сложены вместе, Абдаллах приказал их накрыть ковром и воссел на них, как на троне, сказав, что это месть за Хусайна, но и она еще не достаточна.⁷⁷⁶

Сообщается, что на Абу Футрусе было убито 72 человека, неясно только, были ли все они убиты на том приеме или в это число входят убитые при иных обстоятельствах. Известно, что Абдаллах отправил некоторых Умаййадов к Абу-л-Аббасу, и тот убил их и распял. Число 72 не случайно – считалось, что именно столько родственников и спутников Хусайна было убито в Кербеле.

Итак, во власти Аббасидов теперь были вся Сирия и Палестина, однако в Ираке все еще сохранялся очаг сопротивления. Его центр находился в ал-Мадаине, куда перебрались из Васита Ибн Хубайра и остатки его сторонников.

В конце мухаррама/середине сентября 749 г. Абу Салама послал против Ибн Хубайры Хасана б. Кахтабу. Тот в начале сафара (в начале третьей декады сентября) остановился в Махузе, т.е. в Селевкии, окружил его рвом, однако особой активности не проявлял. Инициатором большого сражения стал Ибн Хубайра. Оно произошло около лагеря хорасанцев (от даты сохранилось только указание дня недели – среда), длилось целый день и закончилось с наступлением темноты. Ибн Хубайра отошел в свой лагерь, и утром хорасанцы беспрепятственно подобрали своих убитых и похоронили их во рву. Среди знатных убитых был и Иазид б. Кахтаба.

Через два месяца военные действия против Ибн Хубайры возглавил Абу Джа́фар Абдаллах, брат Абу-л-Аббаса, который тоже в течение трех месяцев не мог добиться успеха. В Сирии был уже захвачен Дамаск, Марван покинул Палестину, а здесь, под боком у нового халифа, никак не удавалось сладить с наместником халифа бывшего. Пришлось идти на переговоры. В конце шаввала (в первой декаде июля 750 г.) с предложением о заключении мирного договора к Ибн Хубайре явился Хасан б. Кахтаба, обещавший, что в договоре будут учтены все пожелания другой стороны. Переговоры затянулись на полмесяца. Наконец, в пятницу 15 зу-л-ка‘да договор был подписан. Всем, кто примет присягу новому халифу, гарантировалась полная амнистия, а Йазиду б. Хубайре предоставлялось право с 500 сторонниками оставаться в течение 50 дней в восточной части города, не принимая присяги, после чего он должен был сделать окончательный выбор. В субботу ворота были открыты, осаждавшие символически вошли в город и снова вышли. На следующий день город был уже по-настоящему открыт для всех.

Йазид б. Хубайра, усыпленный обещанием гарантии неприкосновенности, приехал к Абу Джа‘фару. Абу Джа́фар обратился к нему в пренебрежительной манере и напомнил об особых правах своего рода на власть. Ибн Хубайра ответил ему, не выказав смирения, и Абу Джа‘фар приказал его казнить, невзирая на гарантию неприкосновенности, данную договором. Дело было, конечно, не в том или ином ответе Ибн Хубайры, а в желании расправиться с противником любым способом. В тот же день казнены были помимо Йазида и его брата, также секретарь и другие лица из окружения бывшего наместника. Одному из таких приближенных удалось укрыться в городе. Через три дня глашатай возвестил, что ему дается гарантия неприкосновенности, он поверил, объявился и тут же был казнен. Такое даже в те жестокие времена было неслыханным. Нарушить данное слово считалось недопустимым, конечно, находили какие-нибудь уловки, но изменять ему так нагло избегали.⁷⁷⁷

Марван перебрался в Египет, когда Ибн Хубайра еще держал оборону. В Восточном Хауфе (восточная сторона Дельты) он появился за восемь дней до конца шаввала/2 июня 750 г. Недели две он пытался найти поддержку у местных арабов, но они и прежде относились к нему прохладно, и поддержки в Фустате он не нашел – многие уже начали носить черное. В Александрии были те же настроения, и уйти на запад не представлялось возможным. А Салих б. Али уже подходил к Египту. Он шел по той же приморской дороге, посадив часть войска на суда. У Марвана оставался один выход: уходить на юг, в Верхний Египет. Он переправился на западный берег, в Гизу, в буквальном смысле слова сжег за собой мосты, поджег запасы зерна и двинулся на юг. Во вторник 13 июня в Фустат вошел Салих б. Али.

Марван ушел за файюмский рукав Нила и разрушил мост. Здесь, за широким протоком, текущим между высоких берегов, в Бусире, можно было не опасаться внезапного нападения большой массы конницы и дождаться разлива Нила.

Салих б. Али сам возглавил войско, вышедшее добивать Марвана. После первых столкновений след Марвана исчез. Одному из разъездов Салиха удалось захватить пленного, который сообщил о месте, где укрылся Марван. Марван со своим небольшим отрядом принял неравный бой и был убит. Лишь немногим его сотоварищам удалось остаться в живых после этого боя. Среди них был сын Марвана, Абдаллах, который с остатками отряда отца с большими приключениями пробился через Нубию и Эфиопию к Баб эль-Мандебскому проливу и переправился в Йемен.⁷⁷⁸

Последний умаййадский халиф погиб 1 или 5 августа 750 г. Первая дата, сообщаемая ал-Кинди на основании египетской исторической традиции, представляется более надежной.⁷⁷⁹ Салих возвратился в Фустат в воскресенье 8 мухаррама 133/16 августа 750 г., но недолго оставался в нем, получив назначение наместником Палестины и Урдунна с непосредственным подчинением халифу. Наместником Египта стал Абу Аун. На этом, в сущности, закончилось завоевание Аббасидами Халифата. Другие важные провинции также были отданы в управление: Абу Джа‘фару были поручены Джазира, Арминийа и Азарбайджан, другому брату Абу-л-Аббаса, Йахйе, – область Мосула. Но никто из них не обладал такой властью, как Абу Муслим, правивший на территории от Хамадана до Самарканда. Абу-л-Аббас и Абу Джа‘фар с опасением смотрели на могущественного человека, которому были обязаны властью.

Приход Аббасидов к власти не был простой сменой одной династии другой, близкой прежней по происхождению, с тем же языком и религией. В силу обстоятельств, связанных с организацией пропаганды и составом участников движения, Аббасиды помимо своей воли оказались в отличие от Умаййадов ориентированы не на бывший византийский запад Халифата, а на иранский восток. Это не было заявлено, но поскольку главным противником в борьбе за власть были сирийцы, то Аббасиды не могли сделать своей резиденцией ни Дамаск, ни Харран, ни какой-либо другой сирийский город. Естественно было обосноваться в Ираке. Конечно, новой столицей должна была бы стать Куфа, но многолюдный город с беспокойным населением не прельстил Абу-л-Аббаса, и он разместился в его северном пригороде, ан-Нухайле, а потом построил новую резиденцию, ал-Хашимийу, около ал-Анбара. Но в любом случае центром Халифата стал Ирак.

Перенос столицы в восточную половину государства в некотором отношении аналогичен переносу Петром I столицы на берег Балтийского моря, только в одном случае в новый город вслед за монархом потянулись западноевропейцы, а в другом – хорасанцы и мавераннахрцы. Многочисленные мавлы, пришедшие с победной армией, не могли уже быть мусульманами второго сорта. Утратив монополию на власть, арабы утратили и монополию на ислам. Это произошло без какого-то указа, да его и не требовалось, поскольку равенство всех мусульман было декларировано в самом вероучении. О болезненной проблеме налогового неравноправия мусульман-неарабов, нередко упоминавшейся в умаййадское время, при Аббасидах не говорится.

Интернационализация ислама, реально происшедшая после победы Аббасидов, имела огромное значение для его распространения. Эти изменения осознавались современниками и особенно следующим поколением, имевшим возможность оценить последствия случившегося во временной перспективе. Суть этих изменений прекрасно охарактеризовал историк середины IX в. Абу Тахир Тайфур: «И перешла власть от сынов Умаййи к сынам ал-Аббаса при этом [сочетании звезд], и отошла вера магов от дихканов, и приняли они ислам во время Абу Муслима, и был этот переход похож на начало новой общины [верующих] (милла)».⁷⁸⁰ В этом смысле аббасидский переворот действительно можно оценивать как революцию в истории мусульманского мира. Ислам перестал быть религией только арабов, и для его развития открылись большие возможности. В этом отношении не будет ошибкой сказать, что с падением Умаййадов Халифат из арабского превратился в мусульманский. Но произошло это помимо воли новой династии, под воздействием объективных причин.

В старинных романах авторы, закончив счастливой свадьбой повествование о приключениях своих героев, считали необходимым рассказать читателям, как сложились дальнейшие судьбы упомянутых лиц – и благородных, и мерзавцев. Попробуем и мы воспользоваться этим старомодным приемом, как-то неловко с разбега остановиться в разгаре событий.

Аббасиды, объявившие о наступлении с их приходом царства справедливости, оказались беспощадными не только к врагам, но и к тем, кто привел их к власти. Очень мешал им Абу Салама: невозможно было простить ему сорок дней неопределенности в Куфе. От него надо было избавиться, и только опасение, что Абу Муслим может вмешаться и отомстить за Абу Саламу, удерживало их от немедленной расправы. Но Абу Муслим не только не стал отговаривать братьев, но даже прислал из Мерва надежного человека, который ночью заколол Абу Саламу, возвращавшегося домой от халифа. Убийство списали на хариджитов, а Абу-л-Аббас остался вне подозрений. Это убийство прошло так малозаметно, что точная дата не запомнилась, ат-Табари относит его к 133 г. х. В том же году, но вероятно несколько позже, Абу Муслим собственноручно убил Сулаймана б. Касира, и это была не последняя расправа с сотоварищами по пропаганде и борьбе за светлое будущее в царстве справедливости.

Однако до наступления царства справедливости, во имя торжества которого сирийские арабы не пожелали помочь Марвану, было далеко. Более того, положение борцов за приход этого царства только ухудшилось. Весной 751 г. восстали палестинские арабы, подавлением которых пришлось заняться Абдаллаху б. Али, и примерно в тоже время на севере Сирии произошло еще более опасное восстание, охватившее территории от Киннасрина до Тадмура и возглавленное Абу-л-Вардом, главой киннасринцев, год назад присягавшим на верность новой династии. Восставшие признали халифом Абу Мухаммада Зийада, правнука Му‘авийи б. Абу Суфйана, и надели белые одежды, символизирующие власть Умаййадов. Абу-л-Аббас послал против них своего дядю Абдассамада б. Али с семитысячным войском, подкрепленным затем еще пятью тысячами, но тот потерпел поражение и вынужден был отступить к Химсу. Абдаллаху б. Али пришлось, заключив какое-то соглашение с палестинцами, идти на помощь брату. Совместными усилиями им удалось в последние дни 132 г. х. (последние дня июля 751 г.) разгромить восставших. А за это время дамаскинцы, воспользовавшись уходом Абдаллаха б. Али, также подняли белое знамя, в вооруженном столкновении разгромили заместителя Абдаллаха, изгнали его из го­рода, разграбили имущество, оставленное Абдаллахом, но не тронули его семью. Правда, когда он возвратился победителем, мятежники покаялись, вновь присягнули и получили помилование.

На востоке, в вотчине Абу Муслима, тоже было неспокойно. В начале лета 751 г. восстали арабы Бухары. Их предводитель Шарик б. Шайх ал-Махри заявил: «Не затем мы последовали за семьей Мухаммада, чтобы проливать кровь и действовать беззаконно». Одновременно от халифа отпал и весь Согд. Зийаду б. Салиху после овладения Бухарой вновь пришлось покорять Самарканд и Кешш. Апогеем карательного похода Зийада б. Салиха стал разгром объединенной китайско-тюркской армии под Таразом, который оказался важен для мусульманского мира не политически, а культурно-исторически: благодаря захваченным китайским пленным в Самарканде, а затем и в других городах было освоено производство бумаги. Зийад б. Салих был назначен наместником Мавераннахра, но через год, подстрекаемый халифом, поднял восстание против Абу Муслима и был убит.

В 754 г. Абу-л-Аббас скончался, передав власть Абу Джа́фару, принявшему тронное имя ал-Мансур («Победоносный»). В 755 г. ему наконец удалось, усыпив бдительность Абу Муслима, чуть ли не собственноручно убить того в своем дворце. Так сошел со сцены последний герой великого переворота, и на ней стали действовать иные персонажи, а в 756 г., словно ставя пограничный знак, обозначающий окончательное завершение старой и начало новой эпохи, независимым амиром Андалусии стал Умаййад Абдаррахман. С этого начинается постепенный распад Халифата.