Глава XV. Практическое многоженство
Явное зло и скрытные страдания. – Свидетельство мисс Кармайкл. – Мормонская логика. – Половой принцип. – Его предметы. – Теория и факты – Единобрачник против многобрачника. – Турки, персы и африканцы против белых христиан. – Те же действия в Ута. – Ревность и бедствие. – Дети различных жен. – Обработанное равнодушие. – Ненависть между детьми. – Понятие Брайама об отцовской обязанности. – Счастливы ли мормонские женщины? – Покорность и молчание. – Унижение женщин. – Понятие мормонов о вероятности. – Гебер Кимбаль и его „коровы“. – „Мои жены“. – Рабство пола. Моисей и Магомет превзойдены. – Кровосмешение. – Женитьба на целом семействе. – Роберт Шаркей. – Угрызение совести и самоубийство. – Дядя и племянница. – Епископ Смит и его племянницы. – Кровосмешение. – Ужасные преступления. – Сводные брат и сестра. – Пророк „в затруднении“. – Учение о кровосмешении. – „Слишком строгий теперь, но со временем народ примет его“. – Теперь открыто признается. – Брак между братьями и сестрами с целью восстановить „непорочное духовенство“. – Свидетельство Генворта Диксона. – Брак между отцом и дочерью может быть допущен. – Действия, производимые на молодых. – Смертность детей. – Смертность, взятая средним числом. – Роковое ослепление. – Возрастание молодежи. – Развращение нравов. – Развращение юности. – Нет надежды для молодых мужчин и женщин. – Логика и безумие. Возобновление древней чувственности.
Прошел наихудший период многоженства, но дурные действия его продолжаются в полной силе до настоящего времени. Сначала я встретил затруднение при описании его величайших зол. Как я уже говорил, добродетели мормонизма все выказываются легко наружу, между тем, как недостатки скрыты настолько, насколько возможно, и это, главным образом, встречается при исследовании многоженства.
Мы можем наблюдать зло, производимое им с политической точки зрения, в их законах, в некотором объеме, в их обществе, в смешении народонаселения и крови близкого родства; но кто может проникнуть в глубь душевного движения, взвесить и оценить печаль и скорбь женщины, и сказать, что тут – так много бедствия, там – так много самоотвержения.
Это последнее обстоятельство считается величайшим злом многоженства, и, хотя его можно чувствовать и видеть, в некоторой степени, но его невозможно описать.
Мисс Сара Э. Кармайкл, теперь миссис Уильямсон, бывшая в области Соленого Озера, говорит: «Если бы я была мужчиной, я не выходила бы из палат конгресса и так громко вопияла бы о несчастных женщинах Ута, пока весь мир не услышал бы мой голос и не узнал заблуждения и бедствия многоженства». Мормоны утверждают, что законы физической природы указывают на многоженство как на весьма естественное условие. Касательно физической организации – в пользу этого последнего обстоятельства могут быть приведены некоторые доводы, в отношении же души – и разум женщины находит истинное семейное счастье только в единобрачии, и всякая система, посредством которой надеются установить согласие в домашнем быту тем, что разделяют заботу и любовь одного мужчины между двумя или тремя женщинами, основана на совершенно ложном понятии полового принципа. Почему же этот принцип был так глубоко вселен в природе человеческой? Мормоны отвечали бы, что «с тем намерением, чтобы увеличить человеческий род». Но здравая философия и история человечества показывают нам, что эта только одна из многих причин, хотя необходимая и важная, но не относящаяся ни к обязанности, ни к счастью человека.
С высшей точки зрении принцип этот имеет три проявления и должен исполнить три предмета.
Первое и низшее проявление его физическое – вожделение; чувство, которое питает самец к самке – общее человеку и скоту. Предметом ему служит воспроизведение, высшею целью продолжение нашего рода.
Но гораздо выше этого стоит второе отделение великого принципа, товарищество, общество, любовь к родичу – сообщнику. С этим тесно связана и любовь к красоте, изяществу, утонченности, взаимной помощи и покровительству. Общественные интересы его основаны на установлении семейств и учреждении обществ, и тогда только государство может быть основано на прочных началах. Поэтому брак заключается не только в интересах отдельных личностей, как утверждали бы некоторые теоретики, но на установлении его основываются высшие интересы государства, так как опытом доказано, что без него наши учреждения не достигали бы желаемой прочности. И потому тот, кто остановится на этой точке в недоумении, имеет скудный и низкий взгляд на половой принцип, или брачные отношения. Так как человек не всецело животное, но и член семейства и общества, дарующий помощь и нуждающийся в ней, гражданин, который обязан заботиться об общественном благе, так он не только человек, гражданин и работник, но по природе своей имеет много общего с ангелами. И, благодаря этой черте в его природе, великий принцип проявляется как высокое и святое движение души, пробуждает чистый взгляд на все непорочное, поклонение всему тому, что есть божественного в человеке; он производит в ней совершенное сообщение душ и обмен непорочной любви.
Но самое существо его состоит в двойственности, разделенная любовь крайне расстраивает «тот дорогой эгоизм сердца, называемый любовью», то божественное самолюбие: избрать одно существо из всего мира, есть, может быть, единственный случай, в котором самолюбие одобрено Богом. Предмет этого принципа состоит в высшем развитии человека, мужчины и женщины; в облагораживании брачных отношений, которые по милости его освящаются. Может ли самый дикий фанатизм или серьезная логика найти что-либо подобное в многоженстве? Мормон женится только одной третью; в таких сочетаниях он заботится только для одной трети, а именно, для самой низкой, гнусной части своей натуры. Но следует заметить, что это последнее замечание не более как теория. И потому нам вкратце придется исследовать некоторые факты. Что этому указанию должно последовать скорее, нежели другому, достаточно бросить сравнительный взгляд на многобрачные и единобрачные нации. Индеец и туземный африканец не имеют понятия о более нежных чувствах, которые делают жизнь нам дорогою и приятною; женщина у них считается немного выше вьючного скота: они могут приобрести столько жен, сколько им позволяют средства, и они по природе, привычке и религии совершенные многобрачники. Обращаясь немного выше, к несколько более цивилизованным поколениями, мы находим у них громадные улучшения, но далеко не равняющиеся христианским идеям. Индусы считают женщину настолько высокою для бедного мира, что у них не считается особенным злом утопить ребенка женского пола, тогда как считается гнусным преступлением поступить так с мальчиком. То же самое в некотором объеме можно сказать и о персах, турках и вообще, магометанах. Домашний очаг, как понимают это у нас, вещь для них совершенно неизвестная, гарем заступил его место; и обычаи многоженства лишили, в некотором размере, мужчин доблести и энергии, женщин же привлекательного изящества.
С ходом прогресса, нации эти скоро падут перед стойкостью и силой западных христиан. В истории едва ли найдется случай, что организованная нация моногамистов пала перед полигамистами.
Единобрачные греки, с помощью небольшой армии, состоявшей из сорока тысяч человек, напали на все гордые государства южной Азии; расслабленные персы и индусы не могли устоять против отважной силы этого народа, который придерживался принципа, что достоинство женщины составляет силу государства. Единобрачный Рим подорвал власть западных азиатов, кончив таким образом план, начертанный Грецией. Около шестисот лет честь и достоинство римской матроны были предметом неутомимой хвалы, пока, наконец, Рим не испортился сам, благодаря покоренным им нациям. Царство первого азиата, носившего императорскую порфиру, указывает начало великого упадка и Рим, в свою очередь, пал перед сильными единобрачниками северной Европы. Магометане с легкостью наводнили Азию и Северную Африку, но в Европе успех их вскоре встретил громадное препятствие. Войска Абдерахмана растаяли, подобно снегу, перед крепкими оружиями германских наций, которые оставили равнины Пуакты, покрытые трупами трехсот тысяч многобрачников.
Но сравнения эти не совсем верны, так как тут цивилизованные нации противопоставлены полуварварам. Самым лучшим уподоблением будет указание на тот факт, что низшие нации единобрачников стоят гораздо выше высших наций многобрачников. Белые жители Ута составляют единственную отрасль кавказского племени, признавшую в продолжение последних столетий многоженство. Разумеется, и тут мы ожидаем известных результатов; но мы замечаем их не вдруг, и многие заключают отсюда, что Ута составлял исключение из общего правила. Но надо вспомнить, что многоженство было введено между ними не более как двадцать семь лет тому назад. Несмотря на то, оно успело выказать явное и быстрое направление к злу, которое, во многих чертах своих, превосходит зло в какой-нибудь магометанской стране.
Первым результатом, которого нельзя пропустить, была ревность как между мужчинами, так и между женщинами. Я слышал от бесчисленного множества людей, выросших среди этой системы, что ни в одном из знакомых им семейств, состоявших из многих жен, не существует полного согласия. Некоторые уверяют, что существуют подобные семейства, но все единогласно утверждают, что это чрезвычайно редкий случай. Я говорю теперь о показаниях женщин и молодых людей; мужчины часто утверждают противное, хотя собственная семейная их жизнь опровергает их слова.
Между моими знакомыми в городе Соленого Озера есть одна молодая женщина, дочь второй жены, история которой дает весьма ясное понятие об этом деле. Мать ее жила в многоженстве в продолжении пятнадцати лет и, наконец, пришла к тому убеждению, что подобная жизнь так же грешна, как и несчастна.
Душевная скорбь довела ее до того, что она опасно заболела; подозвав к постели свою дочь, она объявила ей, что всю жизнь провела в бедствиях и умирает без надежды; что слишком поздно убедилась в своем грехе, и выразила только искреннее желание, чтобы дочери ее удалось избежать подобной участи. Дочь, согласно ее желанию, дала торжественную клятву никогда не вступать в многоженство. Мать умоляла ее быть постоянной, обещая ей свое загробное покровительство. Вскоре после того мать умерла, и дочь, оставив отцовский дом, четырнадцати лет переселилась к родственнику, давно отступившему от церкви, и, хотя ее два раза брали назад, ей было позволено, наконец, жить в покое. Отец ее пользуется большим почетом в мормонской церкви и имеет еще четырех жен. В продолжении первого месяца моего пребывания в городе Соленого Озера, вторая жена одного известного мормона, оставив своего мужа, поступила работницею в гостиницу. Недолгое время спустя, она взяла своего ребенка и отправилась с ним в Монтану; муж немедленно выхлопотал приказ по habeas corpus, требовавший возвращения ребенка; шериф догнал ее на расстоянии тридцати миль к северу. Увидав его издали, несчастная женщина бросилась бежать в горы, но не успела она пробежать и полмили, как была настигнута, ребенка у нее отобрали и свезли в город, что, разумеется, побудило мать тоже возвратиться. Она шла с несколькими эмигрантами, которые не осмеливались оказывать помощь, из боязни мести мормонов.
Множество подобных случаев могли бы быть приведены, и слишком очевидно, что результаты системы состоят в совершенном разрушении домашней любви и согласия. Мормоны сами иногда признаются, что то, что между язычниками называется любовью, не может существовать при их системе; но утверждают, что они, вместо того, обладают более чистым чувством уважения, помощи ближним и дружбы.
И поэтому между мормонскими руководителями установился обычай говорить о семейной любви и нежности с некоторой усмешкой, как будто считали это недостойным характера мужчины.
Мормоны уверяют, что мужчина может одинаково любить нескольких женщин; так же, как мать способна любить одинаковое число детей, и что женщины вполне довольны подобным разделением привязанности; но что этого не бывает и не может быть, не стоит говорить даже тому, кто имеет самое слабое понятие о женском сердце. Мужчине невозможно любить одинаково в одно время шестерых женщин, и положительно невообразимо, чтобы он был в состоянии относиться ко всем одинаково беспристрастно. Но учения руководителей клонятся скорее к этому, чем породить ревность или показывать явное преимущество отдельной личности, они стараются питать простое, одинаковое ко всем уважение. Часто мужчине, забота и привязанность которого разделены между тремя или четырьмя женщинами, одаренными различными прелестями и нравами, невозможно одинаково обращаться со всеми детьми; непременно один из детей сделается его любимцем и предметом его наибольшего внимания; таким образом, ревность ограничивается не только взрослыми, но возгорается также между детьми. Это замечается чуть ли не в каждом семействе, и история пристрастия Иакова, и ревности его детей повторяется каждый день. Эти беспокойства в больших семействах доходят до того, что нередко вселяют в них раздор, что и служит немалым поводом жалоб со стороны женщин.
В одной проповеди, произнесенной во время моего пребывания в городе Соленого Озера, Брайам Юнг сделал следующее замечание: «Женщины каждый день жалуются на то, что им приходится страдать при многоженстве. Но следует заметить, что, если одна из сторон имеет причины жаловаться, так это, скорее, мужчины, так как на их долю выпала более тяжелая участь. Многие из них, кажется, воображают, что обязанность мужчины при многоженстве состоит только в том, чтобы выслушивать их беспокойства и являться немедленно перед каждой на их кивок. И думаю, что женщины, скорее, готовы осудить мужа на вечные муки, нежели отказаться от малейшей своей прихоти».
Малочисленные семейства живут сравнительно счастливо, и, судя по слухам, демон ревности господствует только в стенах больших гаремов. Няни города Соленого Озера рассказывают, что в лучших классах семейств многоженцев часто случается, что при рождении ребенка от одной жены, все прочие остаются спокойными в своих комнатах, совершенно равнодушные к событию.
С первого взгляда кажется невероятным, чтобы женщина была способна оставаться равнодушной при таких обстоятельствах, но все-таки мы можем понять, что женщина далеко не находит удовольствия в рождении ребенка, который принадлежит ее мужу, а не ей. От мучений таких чувств избавляет только полнейшее равнодушие, которое истые мормоны, кажется, считают своим идеалом в отношении любви.
Брайам Юнг сам один из тех людей, которые обладают самым холодным, равнодушным темпераментом. Со слов человека, знающего его привычки, оказывается, что он обыкновенно спит один в небольшой комнате, позади своей канцелярии; женщина, жившая несколько лет в его семействе, говорила мне, что он никогда не ласкает и не лелеет ни одного из своих детей. В разговоре с одним знакомым моим мормоном, Брайам выразил следующее замечание относительно своего отцовского долга: «Я не обращаю внимания на своих детей, а предоставляю их на попечение матерей, согласно закону природы. Бык не заботится о своих телятах».
В этой мысли выражено социальное совершенство многоженства; так и должно быть, когда «Бог исцелил святых от всех их старых языческих преданий». Естественно, является вопрос: счастливы ли мормонские женщины? Надо вспомнить, что только одна треть или четверть всех женщин в Ута состоят в многоженстве, в качестве первых или последующих жен; что касается до остальных, то с этой стороны не представляется особенного повода к несчастью, исключая только то, что они подвержены вечному страху, чтобы мужья их не избрали себе других жен.
Эти исключения единогласно утверждают, что мормонизм «трудная религия для женщин». Затем опять является вопрос: что, обыкновенно, женщины говорят на это? Обыкновенно, они не говорят ничего. «Основное мормонское учение вменяет женщинам в обязанность глубокую покорность и молчание»; и, разумеется, большинство женщин в Ута строго исполняют эти условия. Язычнику, путешествующему по мормонским поселениям, покажется весьма замечательным тот факт, с каким странным спокойствием мормонские женщины исполняют свои обязанности.
Они становятся позади посетителя в придорожном отеле, накрывают на стол и исполняют его требования, но никогда не вдаются в разговоры, не осмеливаются сделать ни малейшего замечания или вопроса и отвечают на предложенные им вопросы большей частью односложно.
Но такие вопросы довольно редки, так как мормонским уставом «столкновение с нашими женщинами» считается чуть ли не одним из главнейших преступлений. Подобные принципы весьма естественно ведут к унижению женщины, и унижение это может быть признано вторым важным злом, производимым многоженством. Людям восточным совершенно невозможно дать полного понятия о различных способах, о тысяче выражений, о роде общественных и частных обычаев и о ежедневных случаях, в которых проявляется этот общий недостаток в уважении к женщинам. Это унижение до того очевидно, что стало обыкновенным предметом разговора даже между ними самими. Так, молодая мормонская женщина, только что вышедшая замуж за язычника, сказала мне: «Я не знаю здесь и полдюжины мужчин, которые бы истинно уважали своих жен. Мы постоянно удивляемся тому, как язычники обращаются со своими женами».
Меня часто занимал вид мормонских молодых женщин при первом появлении их на балах язычников. В высшей степени возбуждал их удивление обычай наших джентльменов так почтительно раскланиваться с дамами и предлагать им руку пройтись по комнате, что они находили большим удовольствием поднести даме по просьбе стакан воды или оказать тому подобную услугу. Но в зиму, во время пребывания моего в городе Соленого Озера, были проведены строгие границы, и ни одна молодая женщина не осмелилась сближаться с язычниками, из боязни лишиться своей репутации. Но некоторые из них, не внимавшие этому приказанию, продолжали вращаться в обществе язычников, за что и были отлучены церковными властями.
Фанатизм мормонов доходит до того, что они считают «потерянной» ту женщину, которая сближается с язычниками; они заключают, что побудительная причина к такому действию с ее стороны не может быть непорочна и порождает в их народе развращение женской нравственности вообще. Старый мормон, которого я иногда навещал, почти всегда издевался над нелепостью наших взглядов на женщину. Он любил выставлять в смешном виде наше обращение с дамами; очень забавно было видеть, как он, со шляпой в руках, ходил по комнате, раскланиваясь и кривляясь перед стульями, подражая этим изысканным манерам джентльмена. Большая часть многоженцев, говоря о своих женах, называют их «моими женщинами», а Гибер Кимбал в своей проповеди, как-то шуткой, назвал жен своих своими коровами.
Я должен, однако, заметить, что все подобные взгляды и понятия сложились не только вследствие многоженства, но и по вине самих женщин. Почти все из них иностранные уроженки, англичанки, валлийки, шотландки и скандинавки, и большею частью из такого класса, к которому мужчины, обыкновенно, никогда не питают никакого уважения. Я уверен, что многоженство никогда не явилось бы в употребление в чисто американском обществе, и мормоны сами говорят, что встречают беспокойство и противодействие со стороны своих жен американок и ирландок, хотя последних между ними весьма мало.
Но мерзость мормонского многоженства, вследствие которой за ним остается позорное превосходство над многоженством евреев, турок и индусов, состоит в грубейших родах кровосмешения, в сочетании браком близких родственников. В своем общем извращении нравственных учений христианства и намерении основать общество по первоначальным образцам, они пренебрегли законами и Моисея, и Магомета; и, если они действуют по какому-либо примеру новейшего времени, так, вероятно, по примеру утов и шошонов, которые окружают их. Женитьба на матери и одной или нескольких ее дочерях считалась весьма достохвальной; и мормонские власти часто советовали жениться на сестрах, так как они обыкновенно уживаются лучше, нежели другие.
Роберт Шаркей, купец в городе Соленого Озера, женился на трех сестрах, из которых одна была разведена со своим первым мужем для того, чтобы выйти замуж за него. Все жили в одном доме, как говорят, весьма счастливо в продолжение нескольких лет, пока, наконец, все три, по какому-то странному случаю, не пришли к убеждению, что многоженство – дело весьма неправое. Одна из сестер удалилась на восток, но вскоре возвратилась и старалась убедить мужа своего устранить остальных двух жен. Тут встретились такие затруднения, и заботы Шаркея по этому предмету возрастали до того, что воображение его совершенно расстроилось, и в августе 1868 года он пустил себе пулю в лоб. Сестры вдовы все еще живут вместе и стали яростными противницами многоженства. Две любимейшие жены Брайама Юнга, Клара Декер и Люси Декер Сили, сестры, вторая была вдова д-ра Исаака Сили, в Нову, в Иллинойсе. Одно знакомое мне семейство состоит из двух мужчин и четырех женщин; первые жены мужей – родные сестры, вторые же родные сестры мужей, и все живут в одном доме. Но поясним это математически. А. и Б. женятся сперва на двух сестрах, затем А. женится снова на сестре Б., а Б. на сестре А. Это не есть брак родных по крови, но везде считается ужасным кровосмешением.
Затем является вопрос для законоведов: предполагая, что каждая жена будет иметь детей, какими родственниками они должны считаться взаимно, и которые из них могут законным образом жениться, согласно Левитику и канцлеру Кенту? Если многоженство продолжится, эти смешения будут ничто в сравнении с будущими, в следующем поколении, так как без химического анализа ни один геральдист-Гарвей не будет в состоянии найти сродственного кровообращения, не говоря уже о побочном. При теперешнем порядке кажется, что половина всех детей в городе приходится родственниками или Кимбалям, Прэттам, Юнгам, или многие из них всем трем. Если бы дела ограничивались только этим, то можно было бы привести некоторое оправдание; но довольно часто повторяющиеся бракосочетания дядей и племянниц утвердили это введение в ряду мормонских обычаев. Епископ Смит, из города Брайама, насчитывает между сожительницами своими в гареме двух родных племянниц своих, «дарованных» ему Брайамом Юнгом, при полном ведении с его стороны о таком близком родстве; в южных поселениях встречается множество подобных случаев. Как уже было замечено, на севере от города Соленого Озера многоженство весьма умерено, в сравнении с тем, как оно господствует в южных поселениях; в последних проявляются все наихудшие черты мормонизма. Там епископ исключительный духовный владыка, временной управитель и общественный тиран; тут собраны наиболее невежественные и лишенные достоинства чужеземные обращенные; учения мормонизма вполне соответствуют естественному нраву этого народа; уважение к женщине, которая почитается у них рабой, для них совершенно непонятно, и бракосочетание близких родственников стало так обыкновенно, что об этом не стоит и говорить. Брак между двоюродными братьями и сестрами вещь весьма обыкновенная, но я слышал также о возможности соединения тетки с племянником. Следующему ужасному случаю не поверил бы ни один народ в Америке, если бы мы не имели свидетельства из достоверных источников и даже от самой женщины, которая оставила территорию вместе с военной экспедицией Коннора.
Шестнадцать лет тому назад, в город Соленого Озера прибыл молодой шотландец, в сопровождении своей сводной сестры, которая занималась у него хозяйством. Несколько времени спустя, он явился к Брайаму и изъявил желание жениться на этой девушке, приводя в пример Авраама и его сводную сестру Сару. Брайам вполне согласился. Кто же, как не Авраам может служить образцом при всех видах многоженства? Он послал за девушкой и, найдя ее прекрасной и миловидной, разрешил проблему тем, что сам женился на ней; сводный брат, признавая высшую власть пророка, должен был уступить ему свою невесту, и все было кончено. Но через несколько недель интересное положение этой барыни слишком явно выказывало, что влюбленный сводный брат немного рано воспользовался супружескими правами, и Брайаму грозила неприятность – иметь наследника de jure и не de sanguine. Тут была новая проблема. Но пророк, замечательно быстро решавший все затруднения, немедленно послал за ее братом, объявил ему, что раздумал это дело, развелся со своей женой и передал ее снова ее брату, который покорно принял ее из рук пророка. Она прожила несколько лет со своим сводным братом в качестве его жены, родила троих детей, но, убедившись, наконец, в унижении своего положения, оставила Ута и отправилась в Штаты. Брат ее живет в городе Соленого Озера, где считается весьма почтенным гражданином и ничуть не осуждается согражданами. Когда я в первый раз услышал об этом и многих подобных случаях, причем узнал и возмущающее душу учение мормонов о кровосмешении, я полагал, что это ни что иное, как выдумка одного из яростных врагов секты; но я услышал полное признание по этому предмету от одного известного мормона, свидетельства которого приводятся в девятой главе. Ссылаясь на вышеприведенные случаи, он говорит:
«Это закон Бога под новым объяснением. Иногда одним объяснением даруются такие вещи, которых не существует при других. То, что было при Авеле и Аврааме повторится снова. Скоро настанет день, когда сестры и братья станут сочетаться браком. Почему же мне не предпочитать свою собственную кровь какой-либо другой? Разве я не люблю свою кровь больше?»
Другой мормон утверждает, что «для того, чтобы мы имели непорочное, чистое духовенство, мы должны последовать примеру голубей в гнездах, как понимал это Христос». Учение это в первый раз несколько лет тому назад было провозглашено с кафедры Брайамом, но было встречено с таким явным изъявлением удивления и отвращения, что он перестал развивать эту тему далее и закончил проповедь следующим замечанием: «Разумеется, учение это немного строго для вас в настоящее время, но настанет пора, когда вы вполне признаете эту истину». С тех пор предмет этот по возможности избегали, но не отрицали. Брайам никогда не удостаивал ни одного язычника изъяснением своих взглядов по этому предмету; мы приводим отрывок из сочинения Уил. Генворта Диксона, под заглавием «Новая Америка»:
«Может быть, было бы не лишне сказать, что в мормонском уставе кровосмешение перестало быть преступлением, и что человек практически имеет полную свободу жениться на той девушке, которая ему понравится.
Мы имели довольно странный разговор с Юнгом по поводу мормонского учения о кровосмешении. Я спросил его, считается ли у святых обыкновенным случаем женитьба на матери и дочери, и, если да, то по какому праву они так действуют, когда этот род союза не освящен ни законом, данным Моисеем, ни «откровением», которого удостоился Смит. Когда же он стал уверять меня, что ничего подобного не происходит, я привел ему в пример один подобный, слышанный нами, случай, происшедший в одной из частей города.
Апостол Каннон говорил, что в подобных случаях первый брак ни что иное, как только форма; что старшая жена считается матерью своему мужу, а младшая – его невестой; и тут я привел ему пример, как один из старшин церкви женился на англичанке вдове с дочерью, девочкой лет двенадцати; жена имела, несколько лет спустя, четырех детей, а муж женился на ее дочери, достигшей в это время зрелого возраста.
Юнг возразил, что это вещь необыкновенная в городе Соленого Озера.
Но ведь подобные вещи случаются?
«Да», проговорил Юнг, «иногда случаются».
«На каком же основании подобные случаи оправдываются вашей церковью?» После короткого молчания он проговорил с улыбкой: «Это относится к вопросу о кровосмешении. Мы не имеем относительно этого предмета верного сведения. Я не могу сказать вам что церковь считает действительной истиной, и могу только сообщить вам мое собственное мнение; но вы не должны никому говорить о нем и, главное, не объявлять, иначе меня могут ложно понять и осудить».
Затем он сообщил нам о свойстве кровосмешения, так как он понимал этот вопрос, но я не имею права напечатать его взгляды. Что касается до фактов, случившихся на моих глазах, я имею полное право говорить о них.
Кровосмешение, так, как мы понимаем это слово – брак внутри запрещенных границ – не считается преступлением в мормонской церкви.
Известно, что в некоторых из этих святых гаремов женщины приходятся своим сожителям такими близкими родственницами, брак между которыми воспрещается американскими законами. Чуть ли не каждый день в городе Соленого Озера повторяются случаи, что мужчина женится на двух сестрах, на вдове брата и даже на матери и дочери. В одном из гаремов Ута, в качестве жен одного мужа, живут бабка, мать и дочь! Я спросил президента, считает ли он беззаконием брак между братом и сестрой. Говоря за себя, а не за церковь, он отвечал отрицательно. Я постараюсь привести подлинные слова говорящих.
Д. – Происходит ли когда-нибудь подобный род брака?
Юнг. – Никогда.
Д. – Разве он воспрещается церковью?
Юнг. – Нет; он воспрещается предрассудком.
Кимбал. – Общественное мнение не допускает его.
Юнг. – Я бы сам этого не делал и не позволил бы другим, если бы был только в силах.
Д. – Так вы сами не воспрещаете, но приводите ли вы его на практике?
Юнг. – Предрассудки мои отвращают меня от этого.
Этого одного следа старого чувства, оставшегося из языческого мира, было бы, кажется, достаточно для того, чтобы отвратить святых от стремления к высшим формам кровосмешения. Долго ли останутся в силе эти языческие чувства?
«Вы найдете тут», сказал мне старшина Стенгоуз, перейдя на другой предмет многоженцев из третьего поколения; когда эти мальчики и девушки подрастут и женятся, в этих долинах вы будете видеть поистине патриархальную жизнь.
Мы занимаемся теперь древним миром, и постоянно думаем о том, что скажет народ на шотландских холмах и в мидландских графствах.
Нравственно читатель, может быть, поражен, но логически он должен быть подготовлен к такому изложению взглядов; если мы намереваемся возобновить жизнь пророков и последовать примеру праотцов, то кровосмешение и многоженство истекают из того желаемого высокого источника. Тогда должны повториться примеры Авраама и Сары, сводного брата и сестры, Лота и Иуды, и других почтенных мужей. Один мормон сказал мне, «что свет никогда не населился бы достаточно без этого учреждения и потому древнейшие нации утверждали его», и в городе Соленого Озера втайне сознают, что брак между отцом и дочерью был бы весьма позволительным союзом. И почему же нет? Если «души духовного мира усердно ждут скиний», то доставление им их – простое механическое действие, которое может быть исполнено как теми лицами, так и другими.
Таким образом, многоженство и кровосмешение весьма естественно вырастают из мормонского богословия, как ветви из одного ствола.
Человеческий ум возмущается при омерзительных подробностях этого учреждения, но следует упомянуть в пользу мормонского народа и то, что далеко не повсеместно одобряют эти последние учения.
Неужели после всего этого кто-нибудь поверит уверениям мормонов, что они самый добродетельный народ в мире? Но они все-таки продолжают настаивать на этом; они и до сих пор не перестают указывать на проституцию наших больших городов, говоря, что им провидением вменено в обязанность отвращать подобное зло и сделать женщину повсеместно чистой и непорочной. Поэтому задача мормонизма состоит в том, чтобы спасти немногих и тем привести всех в уровень, уничтожить проституцию и узаконить наложничество, возвысить супружескую чистоту и увеличить искушение и прельщение мужа, и, наконец, улучшить положение женщины тем, чтобы сделать ее просто машиной, дарующей жизнь.
Может быть, самая грустная черта мормонского многоженства состоит в действии, производимом им на молодых. Медики и богословы Ута уверяют, что многоженство имеет следствием более быстрое увеличение населения, так же, как физическое и нравственное усовершенствование рода человеческого. Первое подлежит еще некоторому сомнению, но что второе совершенная ошибка – это очевидно всякому, даже беспристрастному наблюдателю.
Зло города Соленого Озера проявляется на его потомках; местность эта, расположенная на 4300 футов выше поверхности моря, в сухом и теплом климате, совершенно избавлена от крайностей жара и холода; и, следовательно, он должен бы быть одним из здоровейших городов в мире.
Но на деле выходит совершенно противное. Смертность людей всех возрастов несколько лет тому назад превосходила вдвое смертность штата Орегона, Нью-Йорка или какого-либо большого города в штатах севернее залива. Что касается до смертности детей, то разность в сравнении с другими местностями в этом отношении поистине ужасающая.
Статистические сведения показывают, что смертность между детьми несколько лет тому назад была значительнее в городе Соленого Озера, нежели где-либо в Америке, и смертность в Ута равнялась только смертности в Луизиане.
Мормоны значительно увеличили население города, которое состоит из восемнадцати тысяч душ, и из этого небольшого числа людей, по словам могильщиков, в октябре 1868 г., в здоровейший месяц года, во время моего пребывания в городе, было погребено шестьдесят человек, между которыми детей было сорок четыре. Прошедший год был необыкновенно здоровый, и все-таки смертность превосходила все другие штаты и территории на западе от Миссисипи. Мормоны объясняют это обстоятельство тем, что народ их вообще беден и отягощен трудом, но значительной части этой бедности можно прямо доискиваться в пренебрежении с их стороны медицинской помощью, и в общем стремлении прибегать к диким и нелепым способам лечения. Они уверяют, «что руковозлагание и чтение молитв» исцеляет больного; но между тем, я не знаю другого народа, который был бы так предан «томсонианизму», паровому докторству, «симпатии» и другим неправильным способам пользования больных.
Как-то в один день во время пребывания моего там, в семнадцатой части умерло трое детей от скарлатины. Ни к одному из этих больных не был приглашен на помощь доктор; к одному из несчастных детей явился епископ и «наложил на него руку, совершив священное помазание», между тем, как какая-то старая женщина пользовала остальных двух каким-то облегчительным средством, которое, обыкновенно, употребляют при лечении легких болезней горла. Если больные выздоравливают после такого лечения, – это «чудо», если же умирают, «то это воля Божия». Две трети многоженцев не могут надлежащим образом печся о своих детях.
Епископ в четырнадцатой части имеет тридцать детей живых и около двадцати умерших. Иосиф Смит имел двенадцать духовных жен, но только три сына пережили его – все от законной жены.
При жизни Кимбаля в городе было пять мужчин, которые имели вместе семьдесят жен и, как говорят, около полутораста детей.
Мормонское кладбище представляет самое печальное зрелище в мире. Один епископ города имеет там семнадцать детей, зарытых в ряд, и длиннейшая могила не будет более четырех футов. Если людям этим не чужды хотя малейшее проявление человеколюбие, как ужасно наказаны они за преступления многоженства! Дети Брайама вообще пользуются цветущим здоровьем, за исключением только девочек, которые страдают большею частью слабостью зрения, и двое из них совершенно слепы, но все они хорошо содержатся и пользуются самым тщательным уходом.
Но это только исключение; я бы мог привести в пример бесчисленное множество мужчин, дома которых полны жен, между тем, как дети все в могиле.
Азиатское учреждение никогда не могло вполне процветать на американской почве, и имело тут результатом «избиение младенцев». Но этот факт слишком грустен для того, чтобы подвергнуть его дальнейшему исследованию. Только самые сильные из детей вырастают; они впоследствии делаются людьми крепкими, расторопными и деятельными; но влияние социальных предрассудков проявляется на них в странной тупости нравственного и умственного развития, общей невежественности, и очевидно наследованной ими наклонности к пороку. Если можно положиться на свидетельство Оскара Юнга, старшего сына вышеупомянутого Стенгоуза, и множества других молодых мормонов, то оказывается, что развращение нравов детей начинается в городе Соленого Озера в более раннем возрасте, чем в других местностях. Во многих случаях многоженства у бедных: муж, две жены и дети их живут в одной комнате; часто случается, что муж и две жены помещаются на одной постели, и, если принять во внимание те сцены и разговоры, свидетелями которых бывают эти дети, то можно себе представить, что ни одна возвышенная идея непорочности не может проникнуть в их воображение. Взятые из школы в раннем возрасте, или помещенные туда для обучения на несколько месяцев в продолжение зимы, они иногда в крайне раннем возрасте бывают принуждены пасти скот на «скамье», или по ту сторону Иордана; тут они слышат воровской язык старших, стараются повторять, наблюдать и подражать; таким образом, развращение нравов и нравственное падение овладевают детьми в самом юном возрасте.
То, что они слышат дома развивает в них ранние желания и делает их преждевременными наблюдателями отправлений голой природы; по собственному наблюдению и по свидетельству многих молодых мормонов, я убедился, что ни в одной части Америки не господствуют между детьми пороки самого разрушительного и гнусного свойства в такой мере, как в городе Соленого Озера. И это вполне естественно, так как многоженство вдесятеро неестественнее в таком климате и в таком поколении, нежели в Южной Азии и Африке.
Странно и необыкновенно в этом только то, что в бесплодной стране и умеренном, или суровом климате, им удалось учредить такой обычай, который, согласно социальной философии, возможен только в областях изобилия, в роскошных климатах, где даже приятный воздух располагает к чувственности.
Но страннее еще то, что в намерении основать чисто религиозное общество, они начали с того, что яростно ниспровергали каждую идею, в самом ее начале признаваемую драгоценной, в продолжение трех тысяч лет, тогда, когда общество должно было признавать идеи свежие, сильные и непорочные, они приняли наихудшие недостатки старой цивилизации. Но они этих доводов не принимают. «Господь повелел это», и им не надо исследовать результаты, а исполнять приказания; слыша со всех сторон о страшных мщениях природы тем людям, которые насилуют ее главнейшие законы, они недоверчиво кивают головой и признают эти факты нелепыми, но, испытывая на себе действия физиологического греха, они нечестиво провозглашают, что имеют божественное повеление насиловать законы природы.
Оставив в стороне детство и обращаясь к молодым людям и молодым женщинам, мы заметим еще два любопытных результата, производимых многоженством. Первое состоит в увеличивающемся пристрастии к холостой жизни; многоженство в некоторой степени принуждает к безбрачию; так как число полов почти совершенно одинаково, даже в Ута, то один мужчина, женясь на двух женщинах, заставляет другого обойтись без одной. Многоженство составляет, таким образом, кражу наихудшего свойства; вследствие того, что Гибер Кимбаль, вскоре после приезда своего в Ута, женился на двенадцати молодых женщинах, из которых некоторым не было и восемнадцати лет, двенадцать молодых людей принуждены оставаться холостыми.
Оттого повсеместно от всех холостых слышишь постоянно неодолимое желание выселиться из Ута. Действительно, постоянное уменьшение народонаселения поистине замечательно; несколько лет сряду не прекращалась эмиграция из территории по всем направлениям, и в одной из слышанных мною проповедей, Брайам Юнг насчитал бесчисленное множество местностей в Калифорнии, Неваде, Вашингтоне и Орегоне, совершенно населенных отступившими мормонами. Несмотря на постоянное переселение из Европы от тысячи до четырех тысяч в год, остается спорным вопросом: увеличилось ли народонаселение мормонов быстрее, нежели то бывает при нормальной прогрессии.
Действительно, Ута представляет мало привлекательного для молодого мормона, если он обладает разумом и духом предприятия, выходящими из ряда посредственностей, и такие-то люди весьма естественно переселяются в другие местности. Много было говорено мормонами о добродетели их молодых женщин, но более было говорено против нее некоторыми из их противников. Судя по лучшим свидетельствам, мне кажется, что добродетель их приблизительно такова, как и добродетель всякого бедного и невежественного народа; но по странному заблуждению мормоны одобряют только ту добродетель, которая сохраняется посредством принужденного и постоянного надзора. Не полагается никакой надежды на врожденное нравственное чувство, и, очевидно, не стараются обработать и укрепить его. Предполагается, что добродетель основана ни на чем ином, как на страхе, и каждый истый мормон при неправых действиях своих дочерей, при первом случае показывает вид, что ожидал этого заранее.
Ревность мужчин превосходит даже ревность женщин. Девять десятых из них твердо убеждены в том, что язычник, обращаясь к мормонской девушке, не может иметь доброго намерения, и часто слышишь от мормонов подобное замечание: «я застрелю каждого язычника, которого застану в обществе моей дочери».
Должно, однако, признаться в том, что они имеют некоторое основание для такого дикого мнения, так как в прошлые годы сотни язычников прибывали туда просто только на зиму и часто оставляли своих жен весной; и стало известным фактом, что большинство женщин, оставивших мормонов, поступили очень плохо. Когда волонтеры Калифорнии оставили область, они взяли с собой множество женщин, большею частью незамужних. Мормоны, разумеется, приписывают подобное действие безнравственному характеру язычников, но его скорее явно можно приписать их системе принуждать добродетель, сохранявшуюся под принужденным и постоянным надзором. Добродетель, которую должно стеречь, не стоит и стражи, и девушки эти, воспитанные в такой строгости и уединении, уверенные в том, что никто из товарищей их мормонов не осмелится покуситься на их добродетель, совершенно не способны встретить смело обольстительное обращение, принятое в мире язычников. Я никогда не видел ни малейшего проявления доверия между обоими полами в Ута; общество уже присвоило себе тот же род ревнивого недоверия, так часто замеченного между мусульманами, между тем, как достойнейшими прелестями женщины считаются твердость и скромность.
Но следует, однако, заметить, что грубость чувств и разговора, господствовавшая десять лет тому назад, медленно уступает чему-то лучшему и, говоря откровенно, мормоны теперь едва ли были бы в состоянии выслушать спокойно непристойную речь, какие, бывало, говорил Гебер Кимбаль. Хотя они постоянно утверждают, что не обращают внимания на мир язычников и на мнения их, но все-таки мормоны медленно вводят улучшения; они учредили воскресные школы, ежедневные газеты и пр., по примеру поселившихся между ними язычников, и более здравое чувство вытесняет испорченность.
Но, несмотря на теперешние смягченные черты, многоженство все еще лежит пятном на славе Америки, и мормоны все еще презирают в учениях своих и, в некоторой степени, на практике, каждый закон Бога и природы. Вот что такое, вкратце, мормонизм. Между тем, как весь мир стремится к более высокой, более духовной степени религиозной истины, они обратились снова к грубым формам и символам того времени, когда религия была только в начале. Это то же самое, как если бы математик, бросив приобретенное им знание, обратился бы снова к началу изучения этого предмета. В то время, как христиане радуются тому, что Иисус Христос освободил нас от ига, которого не были в состоянии нести наши отцы, они отстают на две тысячи лет и берут пример с варварского века и с упорного, мятежного народа. И употребление их равняется их вере. Имея притязания на религию, которая возвышает людей до богов, они представляют пример низших инстинктов животной природы; беря пример с тропических варваров, они напрасно надеются породить доблесть в сильных северных людях, вследствие принятия наихудших учреждений расслабленных азиатов.