Часть 12. В неделю пятую Великого поста

В неделю пятую Великого поста (вот нам и урок: не присвоять себе Царствия Небесного)

Зачем это Господь сделал отказ святым апостолам Иакову и Иоанну с материю их в их прошении? Просили они не худого – именно, места в Царствии Христа Спасителя: «Сотвори, да... един одесную, а другой ошуюю... сядета... в Царствии Твоем» (Мф.20, 21). Ужели же нельзя о сем молиться? Но ведь и заповедано: «Ищите... прежде Царствия Божия» (Мф. 6, 33), и всех нас учит Святая Церковь молиться: «Не лиши нас, Господи, Небесного Твоего Царствия». Что же за причина, что им отказано? После ведь они получили же Царствие и прославлены? Причина та, что они сами себе присвояли право на Царствие, и не только на Царствие, но и на определенное, самое почетное место в Царствии. А присваивать себе не только определенной степени славы в Царствии, но и самого Царствия нельзя, ибо дарование сие состоит в воле Отца Небесного, которой и при строгом исполнении всех условий нельзя нам знать. «Несть Мое дати, – говорит Господь, – но ему же дано будет от Отца Моего Небесного» (Мф.20, 23).

Так вот нам и урок из нынешнего Евангелия: не присвоять себе Царствия и, работая для получения его всеусердно, самое получение предавать воле Божией, чаять его, как милости от Отца нашего Небесного, работать в чаянии без притязаний, говоря себе: «Яко раби неключими есмы», хотя бы сотворили и «все повеленное» (Лк. 17, 10).

Напоминать нам о сем необходимо, потому что мало-мало потрудимся, и начинаем "трубить пред собою» (Мф. 6, 2), высить себя и ставить в ряд святых и великих, и хоть языком смиренно о себе говорим, в сердце же чувствуем иначе, и сами себя тем губим по неразумию и неосмотрительности. «Со страхом и трепетом» надлежит «совершать» нам «свое спасение» (Флп. 2, 12), а не предписывать дерзновенно Богу законов даровать нам его. Бегайте же сей немощи пагубной, а то, на чем можно основывать такое правило и такую уверенность, толкуйте совсем иначе – в видах смирения, а не самовозношения.

Что расположило сынов Зеведеевых и мать их обратиться к Господу с таким прошением? То, во-первых, что они принадлежали к числу верующих, которым дарованы великие обетования; то, во-вторых, что оказывали Господу в продолжение Его пребывания на земле особенное служение, ибо мать служила Ему от имений своих вместе с другими; то, в-третьих, что уже получили от Господа знаки особенного благоволения и близости. Все подобное уместно и у нас. Но во всем этом – не повод к притязаниям, а только побуждение к смирению и большему ревнованию о получении Царствия.

И у нас присвояет иной себе Царствие ради того, что он христианин, а христианам сказано: «Веруяй в Сына, имат Живот Вечный» (Ин.3, 36). Истинно так есть. Христианам принадлежит Царствие Божие. Оно и устроено только для христиан. Но надо быть истинным христианином, чтоб присвоить себе то, что обещано христианам. Но истинный ли каждый из нас христианин, сего мы сами определить никак не можем. А определит то в будущем Сам Господь, одному говоря: «Благий рабе», а другому: «Рабе ленивый и лукавый» (Мф.25, 23, 26). Так, в том, что мы христиане, не основание к притязаниям, а побуждение к смирению, страху и большему ревнованию о том, чтоб явить себя истинными христианами.

И у нас иной присвояет себе Царствие ради того, что совершает какое-либо служение Господу. Попостится иной, походит в церковь, молится дома, милостыню подаст, устроит богадельню и еще как потрудится ради Господа – и начинает думать, что уже попал во святые, и присвоять себе светлые обители Небесные. Похвальны все сии труды и необходимы в деле спасения. Но не ими одними довольствуется Господь, а что говорит? «Сыне, даждь Ми... сердце» (Притч.23, 26). Кроме дел благочестия и трудов доброделания, надобно Господу посвятить еще и все чувства сердца. А посвящены ли сии чувства, сие знать определенно может одно Всевидящее око Божие, от нас же сокрывается сие самолюбием нашим. Так, из того, что трудились, не к тому надо доходить, чтоб дерзновенно присвоять себе достоинство близких к Богу, а иметь в том побуждение к страху, или опасливому помышлению: «Так ли мы течем, не потрудиться бы нам напрасно?» Чтобы отсюда восходить к ревности тщательно наблюдать за движениями сердца и их стараться исправлять и направлять к Господу, чтоб ничего не любить, кроме Его, и если к чему бываем расположены, быть расположенными к тому только ради Господа.

И у нас присвояет себе иной Царствие ради того, что получает иногда признаки особенного благоволения Божия, или приближения Его, каковы: особенное углубление в молитве, особенное просветление мыслей, сердечная теплота, чувство крепости нравственной и внешнее покровительство Божие в делах житейских и гражданских. Все сие бывает и есть действительно признак особенного благоволения Божия и милости, но не к тому сие должно располагать, чтоб думать: «Вот, уже достигли», а чтобы более распаляться ревностию о достижении, подобясь Апостолу, который и после того, как получил дарование, говорил: «Гоню... аще... постигну» (Флп.3, 12), то есть, стремлюсь более и более – не достигну ли? Когда отец гладит по головке дитя свое или дает ему конфеты за то, что оно начинает разбирать буквы и складывать, значит разве это, что отец считает дитя совершенным? И дитя хорошо бы разве сделало, если б, возмечтав, что оно сравнялось уже с хорошим чтецом, бросило азбуку? Вот то же и у нас. Знаки особенного благоволения Божия подаются не затем, чтоб заявить окончательное совершенство того, кто их получает, а затем, чтоб возбудить его ревновать более и более о начатом – в уверенности, что не «вотще течет» (Гал. 2, 2); но достигнет ли конца, получит ли и что получит, то в воле общего всех Домовладыки.

Итак, нет оснований, по которым бы можно было нам присвоять себе Царствие. «Как же быть? – скажет иной. – Ведь это может расслаблять всякую охоту. Из чего же трудиться?» Трудись в чаянии получить без присвоения себе права и притязаний. Путь, которым течем, верен и прямо ведет в Царствие Небесное. И обрати всю свою ревность на то, чтоб тещи по сему пути верно, без уклонений, – и несомненно придешь во врата Царствия, но наперед себе сего не присвояй. Отдай сие право Господу, чтоб получить от Него сие как милость. Вот, посмотрите, как в сем отношении действовали святые Божии. Один святой великими просиял добродетелями, но, когда умирал, плакал. Братия спрашивали: «Ужели и ты боишься, отче?» Он отвечал: «Всю жизнь мою я ревновал идти истинным путем, но не знаю, что определит о мне милостивый Владыка». Другого святого сатана всячески старался искусить самоприсвоением себе спасения. Когда умирал он, сатана говорил ему: «Победил ты меня» (а это то же, что спастись и в Царство Божие внити). Святой отвечал: «Ты ложь и лжешь, что я победил тебя. Еще не пришло время сказать сие». При прохождении чрез мытарства сатана опять говорит святому: «Победил ты меня». «Отойди, лукавая прелесть, – отвечал святой, – еще не пришло время говорить так». Когда святой входил в самые врата Царствия, сатана издали кричал: «Победил ты меня». Святой отвечал: «Теперь верую, что ты побежден, но не я победил тебя, а Господь мой Иисус Христос во мне, недостойном, победил тебя».

Вот как надо бегать присвоения себе Царствия при всех трудах о получении его. Но совсем не затем, чтоб расслабляться в ревновании или склоняться на нечаяние получить Царствие, а затем, чтоб, «со страхом и трепетом» содевая «свое спасение» (Флп. 2, 12), все более и более распаляться ревностию о получении его. Трудись без щадения сил и живота, но не засматривайся на то, что сделано, и не мечтай о том, что следует получить за сделанное, а все внимание обрати на то, что предлежит еще тебе сделать, и бойся пропустить что из того, что надлежит тебе делать. Трудись в чаянии несомненном без присвоения.

А отчаиваться не должно. Смотрите на Марию Египетскую. Ей посвящается нынешнее воскресенье. По обращении от греховной жизни ко Господу, каких не подъяла она трудов? Но до самой смерти все говорила: «Грешница я непотребная, недостойна никаких милостей Божиих». И это тогда даже, как по прозорливости и имя Зосимы угадала. Иначе ведь и нельзя. Кто истинно трудится, тот видит ясно, что, если не помощь Божия, ничего, не сделаешь. Как этот урок повторяется всю жизнь, то и образуется в сердце одно убеждение, что наше – одно худое, всё доброе – от Господа. А отсюда что остается? Остается одно – вопиять: «Боже, милостив буди нам грешным!» (Лк. 18, 13). Но без всякого движения отчаяния или даже нечаяния. Вот и Господь, когда предложил сынам Зеведеевым условие: «Можете ли пить чашу?», – и они обещались: «Можем» (Мф.20, 22), то есть приняли условие, не сказал им: «Не получите», а только сказал, что «несть Мое дати, а емуже благоволит Отец Мой дать» (Мф.20, 23). То есть: «Пейте чашу, несите все трудности, сопряженные с последованием Мне, но получение за то Царствия и степени славы в Царствии предайте в волю Отца Моего Небесного». А это то же, что: трудись в чаянии без присвоения. Вот «тако тецыте» и вы, братие, «да постигнете» (1Кор.9, 24)! Аминь.

9 апреля 1861года

В неделю пятую Великого поста (как нам поучиться в обращении святой Марии Египетской, или о покровах греха)

Пример покаяния святой Марии Египетской так многообъятен и так многопоучителен, что Святая Церковь хочет особенно напечатлеть его в сердце нашем. Почему, кроме дня ее памяти, ей посвящается нынешнее воскресенье, то есть – пятой седмицы Великого поста, и, кроме сего, ее именем означается стояние, на коем канон ее соединяется с Великим покаянным каноном. Кажется, достаточно побуждения к тому, чтоб остановиться вниманием на ее обращении и поучиться в нем. Послушаем же сего урока.

Не буду разбирать всей жизни преподобной. Остановлюсь на первом действии над нею благодати Божией, пробудившем ее от усыпления греховного. И остановлюсь не затем, чтоб пригласить вас к подражанию, ибо как подражать тому, что не от нас, но затем, чтоб указать, как и каждый может и должен располагать себя к тому, чтоб сподобиться такой же благодати.

Обращение святой Марии Египетской принадлежит к чрезвычайным обращениям. Вы видите, что она вся погружена в грех и думать не думает отстать от него. Но приходит благодать и поразительным своим действием пробуждает ее от усыпления греховного. Пробужденная, она видит гибельность своего состояния и решается измениться на лучшее. С нею было то же, как если б кто был погружен в тину и сторонний кто, подошедши, сильною рукою исторг его из глубины ее и поставил свободным на твердую землю. Таково же было обращение святого апостола Павла и многих других.

Но то, что принадлежит к особенным чрезвычайным действиям Божиим, по тому самому не может быть обще всем. И если б кто, основываясь на сих примерах, отказался от всякой с своей стороны заботы о своем обращении и всякого понуждения себя к тому, говоря как бы благодати: «Приди, возьми – и пойду», тот был бы несправедлив и сам бы себя губил, предавшись в руки падения своего. Общий всем путь таков: «Ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам» (Мф.7, 7). Хотя и при сем действие благодати обращающей тоже знаменуется поражением и потрясением, но оно подготовляется личным трудом, выманивается, вынуждается как бы у Господа. Видит Господь болезненный труд и дает по труду. А в первом Он не ожидает сего труда, а действует прямо, труд же последует уже затем. Так действует Господь над особенными избранниками Своими. Нам же надо общим путем идти и самих себя нудить к обращению, когда имеем «время благоприятно» и проходим «дни спасения» (2Кор. 6, 2).

Что же такое надо делать нам над собою, чтоб заслужить сию благодать обращения, чем утруждать себя, к чему нудить, чтоб тем показать Всевидящему Господу, что желаем, и ищем, и жаждем Его в нас спасительного вседействия?

Укажу вам это коротко. Возьмем человека в таком положении, что ему пришла только простая мысль: уже в самом деле не заняться ли собою и не подумать ли об исправлении жизни. Простая мысль, но ни сочувствия ей нет, ни желания последовать ее внушениям. Разум только требует. Но ведь сколько бы ни требовал сего разум, дела не будет, пока не возбудится ревность, энергия усыпленной совести. К возбуждению сей-то ревности и поведем теперь душу, которую каким-либо образом, как гостья небесная, посетила мысль о спасении.

Так, пришла мысль об исправлении себя: совесть ли внушила ее или Ангел Хранитель принес, не бросай ее, а тотчас возьмись за нее и начинай производить над собою, так назовем, операции, кои дали бы сей мысли возможность овладеть всеми силами существа твоего. Действуй в сем опыте противоположно тому, как действует в нас грех, противоположно вообще тому порядку расположений, коими задерживается человек в грехе. Грех опутывает душу многими сетьми или скрывается от нее под многими покровами, потому что сам по себе он безобразен и с первого раза мог бы оттолкнуть от себя всякого. Покровы сии суть: самый глубокий и ближайший к сердцу покров, составленный из самообольщения, нечувствия и беспечности; выше над ним и ближе к поверхности душевной лежит рассеянность с многозаботливостью; затем следует покров верхний – преобладание плоти и наружный порядок внешней жизни, пропитанный грехами и страстями. Грех живет в сердце, оттуда овладевает всею душою, проникает в тело и во все наши дела и отношения, или во все поведение.

Итак, начинай снимать эти покровы один за другим с целью разоблачить от них дух, опутанный ими, как снимают с земли пласт за пластом, чтоб открыть положенное там сокровище.

Начни с самого наружного покрова.

Первое. Прекрати на время обычные дела и сношения, особенно те, коими питается владычественная страсть. Глаз, ухо, язык – это самые широкие протоки греховной пищи. Пресеки их уединением.

Второе. Затем возьмись за тело: откажи ему не только в удовольствиях, но сократи удовлетворение и необходимых потребностей сна и пищи. Утончишь плоть – душа освободится из связности веществом, станет подвижнее, легче и приимчивее для добрых впечатлений. Это и производит благоразумный пост.

Третье. Уединение и пост облегчают душе обращение на себя самое. Но, входя в себя, она встречает там страшное смятение, производимое многозаботливостию и рассеянием мыслей. Заботы, то об одном, то о другом, то о третьем, теснятся в сердце и не дают душе заняться собою, не дают ей остановиться, а все гонят ее вперед и вперед. Вот и надобно их подавить, выгнать из души и сердца, хоть на это только время. Пока это не сделано, никакие дальнейшие над собою действия невозможны или они останутся совершенно бесплодны. Забота щемит или точит сердце. Но и когда этого нет, пустые мысли бродят в голове одна за другою или одна наперекор другой и производят там такое же смятение, какое бывает в метель или бурю. В таком состоянии ничего прочного и твердого нельзя посеять в душе. Почему надо собрать рассеянных чад своих – помыслы – в одно, как пастырь собирает овец или как стекло выпуклое собирает рассеянные лучи солнца, и обратить их все на себя. Это производится вниманием, или трезвением.

Четвертое. Пусть, наконец, заботы стихли, мысли успокоились, ум собрался в себя и установился на одном. Три или четыре покрова уже сняты. Ты стоишь теперь у своего сердца. Пред тобою твой внутренний человек, погруженный в сон беспечности, нечувствия и ослепления. Приступи теперь бодренно и потрудись неленостно. Начнется главное дело – пробуждение от сна.

Прежде всего, поспеши снять с очей ума покровы, держащие его в ослеплении. Отчего человек не страшится за себя и не заботится о себе? Оттого, что не видит опасности своего положения. Если б он это видел, не мог бы оставаться покойным, как не может спокойно сидеть в доме тот, кто видит, что он объят пламенем. Не видит же человек-грешник опасности своего положения оттого, что по какому-то обольщению видит себя в состоянии удовлетворительно хорошем. Вкрадываются в него ложные льстивые представления, кои, как сетью какою, опутывают ум и закрывают человека от самого себя. Этих представлений, или тонких помышлений, очень много. Иной, например, говорит: «Я – христианин» – и остается покойным, подобно иудеям, говорившим: «Семя Авраамле есмы» (Ин. 8, 33), переносит на себя преимущества и обетования христианские – без христианства или усвояет имени, месту и одежде то, что может лежать и держаться только на силе и внутреннем достоинстве. Иному приходит на мысль видное внешнее состояние или лезут в глаза совершенства телесные: сила и красота и дарования душевные – умственные и эстетические, и ослепляют его тем сильнее, чем резче отличается он ими от всех окружающих. Иной ослепляется какими-нибудь видными делами или даже совершенствами деятельными, каковы: благоразумие и осмотрительность, особенно когда это успело окружить его уважением, даже не от одного простого народа. А иной, наконец, почивает на том, что не он один: и тот-то такой же, и тот-то, даже и вот кто, обольщает себя разливом обычаев греховных, как будто от множества грешащих грех становится меньше грешным. Такие и подобные сим мысли держат в ослеплении. Почему, вошедши в себя и сосредоточив внимание свое, начинай отнимать сии опоры ослепления, разрушать сии пустые надежды, или эти «непщевания вины о гресех» (выдумывания извинений грехам) (Пс.140, 4), против которых молился пророк Давид. Изводи всякую из сих мыслей на среду и поражай ее здравомыслием христианским. Убеди себя, что твое христианство ни во что, если ты худ, что совершенства твои больше осуждают тебя, нежели оправдывают, если не обращены во славу Божию, что ни уважение тебя от других, ни их худоба не помогут тебе. Рассуждая так, мало-помалу будешь объединяться в мысли и становиться одним пред взором ума и совести, которые сильный подадут голос против тебя, особенно когда, сличив тебя как ты есть с тем, каков должен быть, найдут, что ты никуда не годен. Если вследствие сего начнешь ощущать чувство опасения или робения за себя, то это добрый знак. Это предвестие бегства греха, как колебание рядов воинских предвещает близкое обращение в бегство всего войска.

Так вместе с самовидением пробуждается самочувствие. Почему не отставая от рассуждений, разоблачающих ослепление, вслед за первым движением духовного чувства поражай себя еще более и потрясай сердце свое какими-либо представлениями, могущими отвратить от греха и возбудить омерзение к нему.

Поживее вообрази, что такое грех в себе самом. Это язва, бедственнейшая из всех язв: он отделяет от Бога, расстраивает душу и тело, предает мучениям совести, подвергает бедствиям в жизни, в смерти и по смерти, заключает рай, ввергает в ад. Авось, такими помышлениями разовьется в сердце отвращение к сему чудовищу.

Поставь грех в отношение к диаволу и смотри, какого безобразного друга и деспота ты приобретаешь грехом. У диавола спор с Богом. Он как бы говорит Ему – Всещедрому: «Ты все им даешь, но они отступают от воли Твоей, я же ничего не даю, но делаю то, что они мне одному работают с такою неутомимостию». Он льстец. Теперь, ввергая в грехи, обещает за них некоторую сладость, а там их же с злобною насмешкою будет выставлять в обличение наше, если не покаемся. Он трясется от злобной радости, если кто попадется в его руки. Помяни все сие, авось, почувствуешь и сам неприязнь к сему ненавистнику нашему и делу его в нас – греху.

Обратись, наконец, к Богу и рассуди, что такое грех пред лицем Его – Всеведущего и Вездесущего, Всеблагого и Всещедрого, Промыслителя и Искупителя нашего. Обличив себя в преступном невнимании к Нему, бесстрашии и неблагодарности, авось, возбудишь в себе спасительную жалость и «печаль... по Бозе» (2Кор. 7, 10).

Когда таким образом мы будем втеснять в сердце свое одно за другим сокрушающие чувства, то отвращение и ненависть ко греху, то страх и ужас к грехоначальнику, то жалость и печаль о Господе, оно мало-помалу будет согреваться и приходить в движение. Как струи электричества сообщают телу некоторую напряженность и возбужденность или как прохладительный, чистый воздух сообщает некоторую свежесть и подвижность, так и сии чувства приведут в движение усыпленную энергию деятельных сил, расположив, наконец, человека встать и действовать во спасение свое в опасном своем положении. Это первые движения попечения о спасении души. Когда произойдет сие, не замедли подействовать на себя и с сей стороны, гони сон беспечности. Понуждай себя всячески привести в напряжение свои силы и теперь же приступить к делу, не отлагая. Отложишь, хуже будет: больше привыкнешь к греху, грех более в тебе оразнообразится и более запутанными соделаются обстоятельства и связи греховные. Так отяготишься наконец грехом, что и не встанешь: зайдешь за черту, из-за которой, может быть, нет уже возврата. Поспеши же! Помяни при сем «последняя твоя» (Сир.7, 39). Говори себе: «Вот смерть», один, другой умирают около тебя, вот-вот и за тобою придет череда. Как меч над головою, готов удар смерти и поразит внезапно. Потом Суд, твоя «тайная» (Пс.18, 13) объявятся пред Ангелами и всеми святыми. Там будешь один с делами твоими. От них или осудишься, или оправдишься – или в рай, или в ад. Смотри, в рай не входят с грехами, а ад запечатлен печатью отвержения Божия. Там мука без отрады и конца. Не пора ли сбросить эту ношу, приготовляющую такую беду.

Чтоб вернее было действие всех сих мыслей, заключи их все в один какой-либо образ и носи его в уме как постоянного какого возбудителя. «Представь себе, – говорит святитель Тихон, – над тобою – меч правды Божией, под тобою – ад, готовый пожрать тебя, впереди тебя – смерть, сзади – бездна грехов, по правую и левую сторону – множество злобных врагов. Устроясь так мысленно, ты постоянно будешь слышать внутрь себя голос возбуждающий: «Тебе ли быть в беспечности?»

Сими и подобными рассуждениями и действиями снимется наконец и последний покров греха, составленный из беспечности, нечувствия и ослепления. Теперь открыт человек-грешник себе, он не бесчувствен к своему опасному положению и нередко порывается встать и идти, но этим еще не все сделано. Тут недостает, очевидно, главного – благодатного возбуждения. Труд употреблен, искание обнаружено, но все это составляет только опыты, усилия к привлечению благодати с нашей стороны, а отнюдь не самое дело, которого ищем. Ищем и толчем, – дарование же в воле Раздаятеля, Который «разделяет властию каждому, якоже хощет» (1Кор. 12, 11). Итак, при рачительном употреблении исчисленных средств ходи, ожидая посещения Божия, которое, хоть всегда готово, но никогда не приходит с усмотрением. Для сего поставляй себя в тех обстоятельствах, в которых обыкла действовать благодать, иди как бы навстречу ей. Посещай храмы Божии и участвуй во всех священнодействиях, читай или слушай слово Божие, веди беседы с богобоязненными людьми, начни какое благотворение или труд, паче же молись. Молись и в храме, и дома, понуждая неотступностию Щедродателя к дарованию тебе, как хлеба насущного, благодатной помощи во спасение. Так трудись, напрягайся, «ищи, и обрящешь». Так «толцы, и отверзется» тебе (Мф. 7, 7). Увидит Господь Спаситель труд сей во спасение и пошлет спасительную благость Свою, которая, пришедши, разорвет все нити греха и даст душе свободу тещи путем Господним, в пустынном ли уединении или в кругу общежития! Придет, то есть, то, что святой Марии Египетской дано было туне!

Что после подобает сотворить, научит сама посетительница душ, как научила Марию Египетскую, как научает всякого, кто сподобится ее и покорится ей.

Судя по всему, что необходимо нам совершать над собою, чтоб снискать сию возбуждающую к обращению благодать, видеть можете, что самое благоприятное для сего время – святые посты, тем паче святая Четыредесятница. Это есть сокращенная программа целесообразного говения. Почему и предлагается нам пример святой Марии Египетской теперь, в пределах поста, чтоб привесть сие нам на память, обратить нас к заботливому разбору – поговели ль мы, и поговели ль как следует. Поговевший как следует должен чувствовать себя возбужденным, оживленным, напряженным к усилиям в деле спасения. Та цель его, чтоб или стяжать благодать, или возвратить потерянную, или усилить огнь ее, начинавший угасать, а не только, чтоб походить в церковь и попоститься. И внешний порядок сей нужен, но главное – в изменении внутреннего настроения. Сподобился ли кто сего, благодари Господа, не сподобился, есть еще время. Приступи к спасительному поприщу труда над собою – и получишь. Господь близ. Приближься и ты к Нему, и несомненно произойдет сочетание у любообщительного Господа с душою твоею, созданною по образу Его и подобию, Им искомою и Его имущею. Аминь.

5 апреля 1864 года

В неделю пятую Великого поста (о трех классах грешников, или какой ключ от двери покаяния?)

Сколько недель уже поем мы: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!» И всякий раз получаем от Господа утешительный и воодушевительный на покаяние ответ – или в чтениях евангельских, или в воспоминаниях, соединенных с недельными днями. Дело покаяния походит на то, как если Домовладыка сидит во внутренних покоях и какие-нибудь лица, ища входа к Нему, взывают совне: «Отверзи нам, отверзи нам двери!» Домовладыка же изнутри одному ответствует: «Иди, отворена дверь»; другому: «Иди, дверь незамкнута, только притворена, отвори и войди»; третьему: «Ключ там, снаружи; найдя его, вложи в замок, поверни, как требует ключ, отворишь, и войди!» Разные лица, разные им ответы и разные труды при входе в дверь. Но все, вступив в дверь, дерзновенно входят внутрь, приближаются к Домовладыке, повергаются к ногам Его, удостаиваются милостивых объятий Его и поставляются вблизи – утешаться сею близостью Его всеублажающею. Понятна ли вам притча сия?

Домовладыка – это Господь, принимающий кающихся грешников и опять приближающий их к Себе. Из приходящих к Нему кто это первые, находящие дверь отворенною? Это те, кои по предыдущей Исповеди и Святом Причастии сохранили себя чистыми от всякого греха, и мысли и чувства свои не осквернили никакою нечистотою, и огнь ревности сберегли неугасимым. Кто вторые, нашедшие дверь притворенною? Это те, кои иногда ослабевали в ревности богоугождения, поддавались по временам беспечности и нерадению, и хотя соблюли себя от смертных грехов, но не всегда мысли и чувства свои сохраняли чистыми пред Господом. Кто третьи, для коих дверь замкнута и ключ брошен, так что и его еще надо найти? Это впадшие в смертные грехи, поработившие себя страстям и греховным привычкам и впадшие чрез то в окамененное нечувствие, в беспечность и ослепление.

К какому-либо из сих классов принадлежим и мы. К какому же причислим себя? К первому? Найдется ли кто такой? Ко второму? И эти редки. Остается причислить себя к третьему. Блаженны первые. Не совсем худо и вторым. Но не будем отчаиваться и мы, грехами обремененные и страстями опутанные. И нас готов принять Господь, и нас зовет, и нас примет и допустит к Себе. Пусть дверь замкнута и ключ не знать где: поищем и найдем, отворим дверь и войдем к Господу. Ручательство в успехе – вот, святая Мария Египетская, ныне воспоминаемая. Неприступна и невходна была для нее дверь. Даровал же ей Господь умудриться и войти. Пойдемте ее следом и всего достигнем.

Что такое с нею сделалось, что дверь, прежде невходная для нее, стала вдруг входною? Ведь она ничего особенного не предпринимала. Тут же стала к сторонке и стояла, и никто звука из уст ее не слыхал. А минуту спустя пошла и нашла дверь прежде невходную – входною. Стало, она в эту минуту и ключ нашла, и дверь отворила, и все препятствия устранила. На эту-то минуту и надо нам попристальнее посмотреть и разуметь силу ее. Что же тут такое делалось?

Сами видите, что внешне тут ничего не происходило, а все совершилось внутренним изменением мыслей и чувств. «Узрела, – говорит, – я всю бездну греха, и ужас объял меня от чувства гнева Божия, готового поразить меня за грехи мои. Омерзела мне страсть моя, губившая меня, я отвратилась от нее сердцем и возненавидела ее. И обет дала Господу – не возвращаться к прежним мерзостям и работать Ему Единому все дни жизни моей, Споручницею Ему предлагая Пречистую Владычицу, родившую Его». Вот что произошло! Всмотритесь, и найдете здесь и ключ, и отомкнутие двери, и отверзение ее.

Какой это ключ от двери покаяния? Это суть болезненные чувства покаянные: чувство грешности своей и виновности в ней, чувство гнева Божия за грехи и ужасание от него, чувство сокрушения и раскаяния во всех грехах.

В чем состоит поворот ключа, отмыкающий замкнутую дверь? В омерзении ко греху, в возненавидении его, в отвращении от него сердца и обращении его к Богу и делам, Богу угодным.

В чем состоит отворение двери покаяния? В крепком и непоколебимом намерении не возвращаться к прежним непотребным делам и в искреннем обете отселе Господу Единому работать все дни остальной жизни своей. Так – сознать грехи, сокрушиться и восскорбеть о них, отвратиться от них и обратиться ко Господу, обещаясь не поблажать страстям и грехам, – вот и отворена дверь.

Что же, если все сделано, тотчас уже и войдем? Нет еще, надо получить дозволение на вход. Дозволение сие покупается чрез Исповедание нами грехов своих, а вручается нам чрез разрешение грехов от духовного отца нашего. После сего остается только войти, приблизиться к Домовладыке и объятия Его сподобиться и близкого к Нему стояния. Сие совершается чрез Святое Причащение.

Вот, показала нам святая Мария Египетская, что за ключ от замкнутой двери покаяния, как его найти, как поворотить им, чтоб отомкнуть, как дверь отворить и, наконец, войти. Идите же этим следом все, кому нужно. А кому сие не нужно? Пойдемте ж все. Никто не отказывайся, никто не отставай от других, никто не отчаивайся. Всех зовет Домовладыка и всех ждет. Пойдемте, друг друга понуждая и друг друга поощряя. Скажем стоящему: «Ты что стоишь, разве вне крова Его блаженного хочешь оставаться, что упираешься ногами и ни с места? Ты разве не взываешь вместе с Церковию или языком только взываешь, а не сердцем: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче!»? Что же стоишь? Приступи к делу. Всё у тебя под руками. Немного труда, и все найдешь, и во всем успеешь. Вот и ключ, осмотри, как им поворотить, и как дверь отворить, и как попутную получить. Вот, смотри сквозь отворяемую другим дверь в объятия Отча, к тебе простертые и готовые принять тебя. Ужели еще будешь мешкать, беспечно озираясь туда и сюда, бесполезно тратя короткое и дорогое время?»

Да, братие, коротко уже дорогое время! Дорогое время есть время поста и покаяния. А его осталось неделя с небольшим. Пропустил, дождешься ли его снова? Говорю сие тем, кои еще не примирились с Господом и видят себя отягченными множеством грехов. И говорю в предостережение, как бы кто, отлагая неделю за неделею говение, и совсем не отложил его в этот пост. И будет целый год томиться под тяжестью грехов и гнева Божия за них. И хорошо еще, если доживем до следующего благоприятного времени. А то и на тот свет пойдем непомилованными, а там и без нас, конечно, отворят нам дверь, но уже не покаяния, втолкнут в нее и запрут навсегда, за нею же встретят нас не объятия Отча, а огнь неугасимый, червь неусыпающий и духи злобы, ненавистники наши.

Сие приводя на память, поспешим, братие, отворить себе дверь покаяния, по указанию преподобной Марии Египетской, еяже молитвами да умудрит нас Господь в сем столь нужном для нас деле. Аминь.

21 марта 1865 года

В неделю пятую Великого поста (два мощные способа, чрез кои устояла святая Мария Египетская в борьбе и одолела грех)

Ныне прославляется святая Мария Египетская, из великих грешниц – великая праведница. Итак, радуйтесь, грешники! Вам не только отверста дверь покаяния, но и открыт чертог славы. Смотрите, чем была Мария и чем стала, и воодушевитесь к мужественному течению ее путем. Воззвал ее Господь, она встала и пошла и, пошедши, уже не возвращалась вспять. Зовет и нас всех ныне Господь: и кто не отозвался на сие Его милостивое призвание? Почти все уже поговели, исповедались и Святых Тайн причастились, то есть вняли призванию и восстали. Пойдемте же теперь неуклонно и тем путем, каким пошла Мария, восстав от падения, чтоб достигнуть и того, чего достигла она напоследок.

Святая Мария, покаявшись, все оставила и, прешедши Иордан, там, в пустыне, проводя жестокое житие, очистилась от страстей и спаслась. Вот образец! Готовьтесь на подражание.

Так действовать, может быть, никто из нас не давал обета буквально, но все должны поступать именно так, если смотреть не на внешний образ действий, а на их дух и силу.

Удалившись в пустыню, святая Мария отстранилась от прелестей мира и отстранила тем все искушения со стороны их. Грех после сего мог влечь ее только чрез плоть. Но и плоти не было покоя в пустыне. Пост, долулегание, зной и холод истощали ее. И вот два мощные способа, чрез кои устояла она в борьбе и одолела грех: удаление от мира и истощение плоти.

Истощение плоти есть способ, всем нам понятный и подручный. Умали меру пищи, назначь себе побольше труда и поменьше отдыха и сна, вместо мягкости избери жесткое, вместо тепла – холод, вместо распущенности – напряжение, вместо всяких плотских утех – самоозлобление, и будешь истощать и измождать плоть свою и тем замаривать страсти, имеющие в ней свое седалище. Но как от мира удалиться нам, живущим в мире?

Есть удаление от мира телом – это удаление в пустыню. Но есть удаление от мира, не выходя из мира, – удаление от него образом жизни. Первое не всем уместно и не всем под силу, а второе для всех обязательно и всеми должно быть выполнено. И вот к сему-то приглашал нас святой Андрей в своем каноне, когда советовал удалиться в пустыню благозаконием. Итак, брось обычаи мира и всякое твое действие и всякий шаг так совершай, как повелевает благий закон евангельский, и среди мира будешь жить, как в пустыне. Между тобою и миром сие благозаконие станет, как стена, из-за которой не виден будет мир. Он и пред глазами у тебя будет, но не для тебя. У мира будут свои чередования изменений, а у тебя – свой чин и свои порядки. Он пойдет в театр, а ты в церковь; он будет танцевать, а ты класть поклоны; он будет на гулянье, а ты дома в уединении; он в празднословии и смехотворстве, а ты в молчании и богохвалении; он в утехах, а ты в трудах; он в чтении пустых романов, а ты в чтении Божия слова и отеческих писаний; он на балах, а ты в беседе с единомысленным или с духовным отцом; он в корыстных расчетах, а ты в самопожертвовании; он в мечтаниях страстных, а ты в богомыслии. И так начертай во всем себе правила и заведи порядки жизни, противоположные обычаям мира, и будешь в мире вне мира, как в пустыне. Ни тебя не будет видно в мире, ни мира в тебе. Ты будешь в мире пустынножитель. И станешь подражателем святой Марии без удаления в пустыню.

Если, как помянул я, присоединишь к сему и то, чтоб тело свое держать в пощении, трудах, бдении и вообще в лишении всякого покоя, то будешь обладать обоими способами, какими одолела свои страсти святая Мария и спаслась.

Сокращу это в двух словак: бегай покоя плоти и заведи порядки жизни, противоположные обычаям мира, или огради себя благозаконием. Сделай так – одолеешь страсти, и ты и спасешься.

Ибо вот что будет у тебя, как учит святой Исаак, если ты возобладаешь сими двумя способами: покорность чувств, трезвость ума, кротость помыслов, светлые движения мысли, рачительность к делам, высокие и тонкие умопредставления, слезы, не знающие меры, память смертная, чистое целомудрие, далекое от всякого мечтания, искушающего мысль, таинственные понятия, какие ум постигает при пособии Божиих словес, страх, отсекающий леность и нерадение и погашающий всякое вожделение, а в конце всего – свобода истинного человека, душевная радость и воскресение со Христом во Царствии. Вот и спасение.

Если же кто вознерадит о сих двух способах, то пусть знает, что не только повредит он себе во всем, но поколеблет и самое основание добродетелей. И как они, если кто удержит их в себе и пребудет в них, суть начало и глава Божественного делания в душе, дверь и путь ко Христу, так, если кто отступит и удалится от них, то придет к противоположным им порокам: плотоугодию и телесному скитанию, то есть хождению по обычаям мира, кои открывают вход в душу всем грехам и всем страстям.

Ибо поблажь только обычаям мира, кои все суть не что иное, как телесное скитание, поблажь только сему скитанию, смотри, что будет от сего! Неуместные и неожиданные сходбища (я продолжаю слово святого Исаака), приближающие к падениям; мятеж сильных ощущений, возбуждаемых видением; быстрое воспламенение, овладевающее телом; неудержимые помыслы, стремящиеся к падению; охлаждение любви к делам Божиим и совершенное оставление правил новой жизни твоей; возобновление забытых худых дел и обучение иным, которых прежде не знал. И страсти, которые, по благодати Божией, были уже умерщвлены в душе и истреблены забвением памятований, хранящихся в уме, снова начнут приходить в движение и понуждать душу к их деланию. Вот что откроется в тебе вследствие одной первой поблажки, то есть скитания тела по обычаям мира и нетерпеливости в перенесении скорбного пребывания в новом порядке жизни. А что произойдет от плотоугодия и, особенно, чревоугодия, того и перечислить нельзя. Отсюда тягость в голове, великое отягощение в теле и расслабление в мышцах, оставление молитвенных правил, леность класть поклоны, омрачение и холодность сердца, огрубелость ума и помыслов, омрачение, густой и непроницаемый туман, простирающийся по всей душе, сильное уныние и скука при всяком деле Божием, а также и при чтении неспособность вкушать сладость словес Божиих, мыслей скитание по всей земле, скверные призраки, наполняющие душу и разжигающие похоть, непрестанное и нестерпимое разжжение во всем теле, а отсюда новые обольстительные помыслы, с коими сочетаваясь, душа падает в страсти бесчестия, сначала в себе – сосложением, а потом и вне – самым делом.

Вот горькие плоды от скитания по обычаям мира и всякого упокоения плоти! Знает враг, что кто поддастся им, тот верною ему будет добычею. Почему всячески покушается или расстроить заведенные новые порядки доброй жизни, или склонить к какой-либо поблажке плоти. Поступись в одном, впадешь и в другое, а при том и другом не избежишь падения в грех и возвращения прежних страстей. Поблажь плоти, она приведет тебя к поблажке и обычаям мира. Или поблажь обычаям мира, они приведут тебя к поблажке и плоти. Один враг передавать тебя будет другому, не отставая и сам, и вдвоем потом всякий раз увлекут тебя в падение. Зная беду сию, стой твердо в начатом. За плоть будет стоять животолюбие, за мир – человекоугодие. Противопоставь им ощущение истинного живота в озлоблении плоти и общение с истинными человеками в отвержении обычаев мира. Начнет ныть плоть и тосковать душа, вооружись терпением. Воодушевляй себя тем помышлением, что все одно – смерть впереди. От поблажки плоти и миру смерть чрез падение в грех – смерть истинная и вечная. Плоть и мир тоже стращают смертию тех, кои идут против требований их, но эта смерть – призрачная, не действительная, а выдумываемая врагом для устрашения нас. Обречем лучше себя на сию смерть во спасение, чтоб избежать смерти пагубной.

Трудно, конечно, это, посему и называется путь сей путем «тесным» и прискорбным, только к нему приложено неложным Богом утешительное обетование, что он «вводит в Живот» (Мф. 7, 14). Но ведь только безумные, как говорит святой Исаак, малый, близкий покой предпочитают отдаленному Царству, не зная, что лучше потерпеть мучение в подвиге, нежели покоиться на ложе земного царства и быть осуждену за леность. Мудрым вожделенна смерть, только бы не подпасть обвинению, что какое-либо из дел своих исполнили без трезвости. Не унывай, когда дело о том, что доставит тебе жизнь, и не поленись за то умереть.

Такими помышлениями и такими отеческими наставлениями укрепляйте свою решимость стоять в новых добрых порядках жизни, в противоположность обычаям мира, и «плоти угодия не творить в похоти» (Рим. 13, 14). Сим избежите вы мучительного дела – раболепства греху – и скоро войдете «в свободу... чад Божиих» (Рим. 8, 21), когда, силою Божиею укрепляемые, уже беспрепятственно, без усилий, без особых жертв, начнете ходить в заповедях и повелениях Божиих, как сыны ходят в дому отца своего. Аминь.

13 марта 1866 года

Комментарии для сайта Cackle