«У Лёки большие щеки» – повесть о детстве маленького мальчика, которое пришлось на трудный и суровый период блокады. Его история может быть понятна каждому, ведь едва ли можно найти семью, которую миновала война.
Детская книжка о непростом времени вышла из-под крыла издательства «Никея» .
В редком жанре
Для сохранения исторической памяти и в ознаменование 75-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов Указом президента 2020 год учрежден Годом памяти и славы.
Помня об этом факте и напоминая о нём нашим читателям, анонсируем книгу нашей современницы Елены Коровиной. Ее военная повесть (редкий сегодня жанр) основана на реальных событиях.
Будни блокадного Ленинграда – дни, отдаленные от нас по времени – юные читатели увидят глазами сверстника, маленького мальчика Лёки.
Вроде бы, в повести не происходит ничего необычайного – плавно течёт рассказ о жизни Лёки, его семьи и соседей. Но эта простая история одной семьи точно передает дух времени, атмосферу блокадного Ленинграда способна тронуть любое русское сердце.
Иллюстрации Виктории Катавиной отлично передают настроение и переживания героев книги, но не менее важно и другое их свойство – эти картинки беспристрастно передают особенное место действия повести – блокадный город.
Издатели отмечают вдумчивое и внимательное общение писательницы с маленьким читателем – автор не умаляет трагичности произошедшего, не скрывает горя и бедствий, которые принесла блокада.
Елена Коровина бережно обращается с чувствами ребенка, щадит его восприятие, – словом, идёт царским средним путем и во всем выдерживает меру.
Пережив все эти непростые события, маленький герой этой детской книжки вырос и стал священником. Что за переворот произошел в его душе? Наверное, об этом мы узнаем из книги.
Немного об авторе
Елене Коровиной 37 лет, она родилась в Тульской области, выросла в Москве, живёт в Будапеште. Окончила факультет журналистики УРАО, медицинский колледж при Первой Градской больнице в Москве, изучала языки, педагогику (в том числе коррекционную) в Англии и Бельгии.
Автор книги – преподаватель английского, французского и русского как иностранного, Монтессори-педагог, журналист, медик. О себе Елена Коровина сообщает: «Работаю в основном с детьми и очень люблю свою работу. Люблю писать для детей разных возрастов. Пишу на русском и английском».
У Лёки большие щеки (фрагмент повести)
Когда Лёка только-только родился и разбудил мир своим громким возмущённым криком (как, дескать, смели меня потревожить?), врач высоко поднял его и поздравил Лёкину маму:
– Ну и богатырь у вас! Щекан!
Действительно, Лёкины щёки – персиковые, пухлые, розовые – были просто изумительными!
Лёка рос, а щёчки не теряли своей очаровательной пухлости.
Никто, ну никто не мог спокойно пройти мимо Лёкиных щёк!
Так хотелось поцеловать, потрогать, ухватить, легонько ущипнуть, потрепать ласково! Больше всего к щекам приставала мамочка.
– Ах вы, щёчки мои расписные! И что это малыш у меня такой щекастый? И что это он щёки свои развесил, ни пройти, ни проехать? – смеясь, говорила мама.
А папа даже сочинил стихотворение:
У Лёки большие щёки.
И ямки на них – глубо́ки.
Наш Лёка – розовощёкий.
Спелые щёки у Лёки.
Вообще-то папа никогда стихов не писал, другого склада человек был. А тут вот – нате, пожалуйста! Щёки вдохновили.
Из-за щёк Лёка не умел обижаться. Только он надуется, разозлённый, выпятит нижнюю губу, а щёки от обиды ещё больше станут! Стоит такой Лёка нахмуренный, губы – алым бантиком, и щёки, щёки!
Поневоле все хохотать начинают!
А Лёка сердиться перестаёт – ну стоит ли дуться, раз кругом все хохочут? Да и зачем такому хорошенькому мальчику сердиться? Кудри светлые, как у девочки, глаза тоже светлые, мамины, как все говорят, с травяной зеленцой.
– Эх, Лёка, Лёка, будешь ты у нас актёром! – говорила частенько тётя Маша, забегавшая в гости к Лёкиным родителям. – Актёры всегда такие: красивые, белокурые, розовощёкие!
Лёка тогда ещё значения слова «актёр» не понимал, но приношения тёти-Машины – петушков на палочках – принимал благосклонно, авансом.
Засунув золотистого петуха или белку за щёку, Лёка становился похожим на хомяка с запасом зерна.
– Хомяк, а с мамой поделишься? – спрашивала мама, присаживаясь на корточки перед сыном.
– На! – великодушно отзывался Лёка, протягивая леденец.
– А с папой? А с тётей Машей?
Лёка делился со всеми.
Лёка – это вообще-то Артём. Хотя, конечно, имя Лёка больше похоже на Алексея, или Александра, или даже Леонида. Но тут дело в самом Лёке: пока сын не умел говорить, «Тёмочка, Тёма», – повторяла мама часто.
– Ёка, – повторил за ней сын. – Лёка.
Вот так все узнали, что он именно Лёка.
…Часто к Лёке в гости приходила невеста. Это была дочка тёти Шуры из соседней квартиры – Иришка.
Она важно и неторопливо ступала крепкими, толстыми ножками в чёрных ботинках и всегда молча усаживалась на Лёкин резной стульчик с нарисованными вишнями. Жених от избытка чувств высыпал перед ней все свои игрушки, а Иришка смотрела на них синими колокольчиковыми глазами довольно равнодушно – мол, меня так просто не задобрить.
Она была младше Лёки на два года. Иришкины короткие тугие косички, такие маленькие, светленькие косички, всегда смешно торчали в разные стороны внизу пушистого затылка. Их, как и Лёкины щёки, любили потрогать.
Это были их детские сокровища, которые как магнит притягивали взрослые руки.
Вместе с вами читала новую книгу Валентина Киденко
Комментировать