Допускаются ли во время молитвы метафоры, гиперболы, поэтический язык?
Протоиерей Аркадий Шатов:
Христиане не могут поклоняться ложным богам. А здесь мы поклоняемся Кресту, который являет собой Божественную Любовь. Ведь Крест Христа олицетворяет Церковь. Кресту мы молимся как одушевленному существу. Молимся потому, что для христианина Крест – это средоточие истории, средоточие времени. С Креста начинается христианство. Поэтому для православных крестная смерть Спасителя – это центр мира.
И поклониться Божественной Любви, которая явила себя на этом Кресте - это совсем не то, что кланяться ложным богам, т.е. не идолопоклонство.
Диакон Андрей Кураев:
Слово крест – это синоним слову страдание, поэтому скажите так: страданиям Твоим поклоняемся, Господи... Разве будет это в данном случае идолопоклонничеством? Любви Твоей поклоняемся, Господи, пред жертвой Твоей, пред Крестом ТВОИМ склоняем свои колени – вот что такое поклонение Кресту. Именно поэтому Крест в Православии – это более, чем икона. Ни об одной иконе мы не говорим, что, вот, иконе мы молимся и поклоняемся, к иконе взываем. А о Кресте говорим. И есть даже молитва, к Кресту обращенная, к Кресту, как к Личности. Потому что Крест есть именно символ жертвенности Христа. И мы склоняемся перед Христом, перед Крестом – Его Крестом. Это есть именно обращение ко Христу и поклонение перед Христом, а не идолопоклонничество."
Самый простой ответ: филологический. Молитва Кресту относится к жанру византийской поэзии, для которой характерен приём
МЕТОНИМИИ (греч. «переименование»).
Классическое определение метонимии принадлежит древнеримскому ритору и мыслителю Марку Фабию Квинтилиану (ок. 35 – ок. 96 гг. н.э.): «Метонимия состоит в замене одного названия другим. Сущность ее заключается в замене того, о чем говорится, причиной этого последнего».
Энциклопедия "Кругосвет":
МЕТОНИМИЯ (греч. «переименование»), троп, или механизм речи, состоящий в переносе названия с одного класса объектов или единичного объекта на другой класс или отдельный предмет, ассоциируемый с данным по смежности, сопредельности, принадлежности, партитивности или иному виду контакта; напр.
выпить две чашки кофе, где
чашка («сосуд»)означает меру жидкости. Действие механизма метонимии приводит к появлению нового значения или контекстуально обусловленному изменению значения слова. Основой метонимии могут служить отношения между однородными и неоднородными категориями, например предметами и их признаками (действиями). Регулярные отношения между предметами или действием и предметом определяют контактное положение соответствующих им слов в тексте. В этом случае метонимия часто возникает за счет эллипсиса (сокращения текста); ср.:
Слушать музыку Шопена и
Слушать Шопена.
Итак, наименование может быть перенесено: 1) с сосуда на содержимое или объем содержимого, например
блюдо – «большая плоская тарелка» и «кушанье, яство», а также «порядковое место кушанья в составе трапезы» (ср.:
На блюде была курица с рисом;
Курица с рисом – мое любимое блюдо;
На второе блюдо была подана курица с рисом);
стакан: «сосуд для питья» и «мера жидких и сыпучих масс»; 2) с материала на изделия из него:
хрусталь – «стекло высокого качества» и «изделия из такого стекла»;
серебро – «металл» и «монеты или столовые приборы из серебра» (
столовое серебро); 3) с материала на результат действия, осуществленного с его применением:
бумага – «материал для письма», «лист» и «письменный документ»; 4) с места, населенного пункта на его население или происшедшее там событие:
Весь город (т.е. жители города)
вышел на улицу;
Ватерлоо – «селение в Бельгии» и «сражение, в котором Наполеон потерпел поражение»; 5) с социальной организации, учреждения на его коллектив и занимаемое им помещение:
Институт много работает и
В Институте ведутся ремонтные работы;6) с социального события, мероприятия на его участников:
Съезд назначен на май и
Съезд принял важную резолюцию;
7)с места на то действие, для которого оно предназначено, или время действия:
дорога,
путь – «место, приспособленное для передвижения», и «путешествие, поездка; время поездки» (ср.:
немощеная дорога и
долгая дорога); 8) с действия на его результат, место, время или вовлеченный в действие предмет (субъект, объект, орудие):
остановка – «действие по глаголу
останавливаться» и «место остановки транспорта»;
охрана – «действие по глаголу
охранять и «охранники»;
еда – «принятие пищи» и «пища»;
свисток – «акт свиста» и «орудие свиста»;
шитье – «действие по глаголу
шить» и «то, что шьется», «вышивка» (
золотое шитье);9) с имени автора на название его произведения или созданного им стиля:
читать (
пародировать)
Достоевского; 10) с материальной формы, в которую заключено содержание, на само содержание; ср.:
толстая книга (о предмете)и
интересная книга (о содержании); 11) с отрасли знания на ее предмет:
грамматика – «строй, структура языка» (
грамматический строй)и «раздел языкознания, изучающий внутреннюю структуру языка» (
теоретическая грамматика); 12) с целого на часть и наоборот:
груша – «дерево» и «плод»,
лицо – «передняя часть головы человека» и «человек, личность» и т.п.
В ряде случаев метонимия оказывается обратимой, т.е. может развиваться в обоих направлениях; напр. с места на действие (
дорога) и с действия на место (
остановка).
Перенос имени с части на целое называется
синекдохой;этот тип метонимии может использоваться в целях выделения разных сторон или функций объекта; ср.
лицо,
фигура,
личность в применении к человеку (
юридически ответственное лицо,
историческая фигура,
роль личности в истории). Однако основная функция синекдохи состоит в идентификации объекта через указание на характерную для него деталь, отличительный признак. Поэтому в состав идентифицирующей метонимии (синекдохи) часто входят определения. Для синекдохи типична функция именных членов предложения (субъекта, объекта, обращения):
Эй,
борода!
а как проехать отсюда к Плюшкину,
так,
чтоб не мимо господского дома? (
Гоголь);
Эй,
зонтик!
Уступите место трости. С ней и пенсне усядется вполне (из шуточного стихотворения). Употребление синекдохи прагматически (ситуативно) или контекстуально обусловлено: обычно речь идет о предмете, либо непосредственно входящем в поле восприятия говорящих (см. примеры выше), либо охарактеризованном в предтексте. Чтобы назвать человека
панамой,
фуражкой или
шляпой, нужно предварительно сообщить адресату о его головном уборе:
Напротив меня в вагоне сидел старик в панаме,
а рядом с ним женщина в кокетливой шляпке. Панама читала газету,
а кокетливая шляпка кокетничала со стоящим возле нее молодым человеком. Синекдоха, таким образом, анафорична, т.е. ориентирована на предтекст. Поэтому она не может употребляться в бытийных предложениях и их эквивалентах, вводящих некоторый предмет в мир повествования. Так, нельзя начать сказку словами
Жила-была (
одна)
красная шапочка. Такая интродукция предполагала бы рассказ о персонифицированной шапочке, но не о девочке, носившей на голове шапочку красного цвета.
В случае ситуативно обусловленной метонимии изменение ее предметной отнесенности не влияет на нормы грамматического и семантического согласования слова; ср.
Фуражка заволновалась (о мужчине),
Бакенбарды рассердились (об одном человеке). Определение обычно входит в состав метонимии и не может быть отнесено к ее денотату (обозначаемому объекту). В сочетаниях
старая шляпа,
модные ботинки прилагательное характеризует предмет туалета, а не лицо, являющееся денотатом метонимии. Это отличает метонимию (синекдоху) от номинативной метафоры, определения которой часто относятся именно к денотату:
старая перечница (о старом злом человеке).
Обозначение объекта по характерной для него детали служит источником не только ситуативных номинаций, но также прозвищ, кличек и собственных имен людей, животных, населенных пунктов:
Кривонос,
Белый клык,
Белолобый,
Пятигорск,
Кисловодск,
Минеральные воды. Метонимический принцип лежит в основе таких фамилий, как
Косолапов,
Кривошеин,
Долгорукий. Метонимия этого типа часто используется в фамильярной разговорной речи и в художественном тексте, в котором она может служить достижению юмористического эффекта или созданию гротескного образа
.
Ситуативная метонимия (синекдоха) неупотребительна в позиции сказуемого, т.е. не выполняет характеризующей функции. Однако, если обозначение части (компонента целого) заключает в себе качественные или оценочные коннотации, оно может служить предикатом. Тем самым метонимия преобразуется в метафору:
А ты,
оказывается,
шляпа (т.е. растяпа),
Да он лапоть (некультурный человек). Такие метафоры, как
шляпа,
лапоть,
голова (в значении «умный человек»), основываются на метонимическом принципе переноса имени с части на целое:
Сноуден – это голова!
– отвечал спрошенный жилет. – Но что бы вы ни говорили,
я вам скажу откровенно – Чемберлен все-таки тоже голова. Пикейные жилеты поднимали плечи (И.Ильф, Е.Петров). В приведенном тексте видно функциональное различие между метонимией и метафорой: метонимия (
жилет,
пикейные жилеты)идентифицирует предмет речи, метафора (
голова)его характеризует.
Отражая постоянные контакты объектов, метонимия типизируется, создавая семантические модели многозначных слов. В результате метонимических переносов у слова появляются новые смыслы, при этом в семантике слова могут совмещаться принципиально разные виды значения: признаковые, событийные и предметные (абстрактные и конкретные). Так, имена действия регулярно используются для обозначения результата или места действия, т.е. получают предметное значение:
сочинение,
отправление,
рассказ,
произведение,
посадка,
посев,
сидение и т.п. Если метонимический перенос осуществляется в пределах словообразовательного типа, то его следствием может быть полисемия суффикса (например, суффиксов -
ание,
-ение)
. Ассоциация объектов по их смежности, а также понятий по их логической близости превращается тем самым в связанность категорий значения. Такого рода метонимия служит номинативным целям и способствует развитию лексических средств языка. Однако употребление метонимического значения часто остается ограниченным. Так,
душа в значении «человек»,
штык в значении «пехотинец»,
голова в значении «единица скота» употребительны только в счете:
пять душ детей,
стадо в сто голов.
Метонимия, возникающая на базе синтаксических контактов и являющаяся результатом сжатия текста, сохраняет определенную степень зависимости от условий употребления, не создавая нового лексического значения слова. Так,
читать (
любить,
исследовать)
произведения Толстого,
читать (
любить,
исследовать)
Толстого,но неправильно: *
В Толстом описана русская жизнь;
В музее есть два полотна Рембрандта (
В музее есть два Рембрандта,но неправильно: *
На одном Рембрандте изображена старая женщина. Особенно прочно связана с контекстом метонимия, при которой полное обозначение ситуации, опирающееся на предикат, сводится к имени предмета:
таблетки от головной боли – таблетки от головы;
Что с тобой?
– Сердце (в значении «У меня болит сердце»),
Круглый стол (в значении «дискуссия за круглым столом»)
прошел интересно. Конкретные существительные получают событийные значения после временных, причинных и уступительных союзов:
опоздать из-за поезда,
устать после лыж. Под метонимию иногда подводят также характерное для разговорной речи варьирование семантики глагола в зависимости от направленности действия на непосредственный объект или на ожидаемый результат; ср.:
косить траву и
косить сено,
варить курицу и
варить бульон из курицы. Метонимия такого рода служит средством расширения семантических возможностей употребления слов преимущественно в разговорной и непринужденной речи.
К метонимии принято относить также сдвиги в значении признаковых слов (прилагательных и глаголов), основанные на смежности характеризуемых ими предметов (вторичная метонимизация значения); ср.
выутюженный костюм и
выутюженный молодой человек;ср. также расширение сочетаемости признаковых слов, вызванное смысловой близостью определяемых имен:
дерзкое выражение глаз,
дерзкий взгляд,
дерзкие глаза,
дерзкий лорнет;напр.:
Я навел на нее лорнет и заметил,
что мой дерзкий лорнет рассердил ее не на шутку (Лермонтов), где прилагательное
дерзкий характеризует действующее лицо, а не орудие действия.
______________________________________________________________________________________________
В богослужениях и молитвах мы часто обращаемся к самому Кресту Господню, хотя это неодушевленный предмет. Как можно ему молиться?
Разумеется, к неодушевленному предмету невозможно обращаться в молитве. В молитвах мы как правило обращаемся к распятому на Кресте Господу Иисусу, хотя и говорим о Кресте. Эта фигура речи называется
метонимией; в той или иной форме она нередко встречается в православной гимнографии (о чем шла речь в
беседе с инославными). Иногда, впрочем, нас подводит неточное понимание некоторых слов и выражений. Так, например, когда мы читаем: "Радуйся, Кресте Господень", мы вовсе не предлагаем деревянному кресту испытать чувство радости. Слово "Радуйся", хорошо знакомое нам по акафистам, - не что иное как обычное греческое приветствие. В точности так же мы говорим по-русски "Здравствуй, солнце", не имея в виду пожелать доброго здоровья небесному светилу...
иеромонах Макарий (Маркиш)
