- язычник
529. Предсказание преподобного Антония Великого о монашестве последних времен
Однажды несколько учеников божественного аввы Антония, видя в пустынях бесчисленное множество монахов, прилежавших с великой ревностью по Боге, не уступавших друг другу в добродетелях и святых подвигах, спросили его: “Отец! Долго ли будут продолжаться эти ревность и усердие к уединению, нищете, смирению, любви, воздержанию и ко всем прочим добродетелям, которым так ревностно прилежит все это множество монахов почти без исключения?” Муж Божий отвечал им, воздыхая и проливая обильные слезы: “Наступит некогда время, сыны возлюбленные, в которое монахи оставят пустыни и вместо них устремятся к богатейшим городам. Там, вместо вертепов и хижин, которыми усеяна пустыня, они воздвигнут, стараясь превзойти один другого, великолепные здания, сравнимые своей пышностью с царскими палатами. Вместо нищеты вкрадется стремление к собиранию богатства, смирение сердца превратится в гордость. Многие будут напыщены знанием, но чужды добрых дел, предписываемых знанием. Любовь иссякнет. Вместо воздержания явится угождение чреву, и многие из монахов озаботятся доставлением себе изысканных яств не менее мирян, от которых они будут отличаться только одеждой. Находясь посреди мира, они не постыдятся неправедно присваивать себе имя монахов и пустынников. Не перестанут они величаться, говоря: “Я – Павлов, я же, Аполлосов,” – как будто вся сущность благочестия заключается в значении предшественников, как будто позволительно и справедливо хвалиться отцами, как хвалились иудеи предком своим Авраамом! Однако между монахами тех времен некоторые будут намного лучше и совершеннее нас, потому что блаженнее тот, “кто мог преступить – и не преступил и зло сотворить – и не сотворил,” чем тот, который увлекается к добру примером многих добрых. Так Ной, Авраам и Лот, проводившие святую жизнь посреди нечестивых, справедливо прославляются Писанием.” (Еп. Игнатий. Отечник. С. 41. № 200).
Наверное ни кто не будет спорить, что сейчас наступает и наступило это самое время, и сможем ли мы или даже найдутся кто сможет устоять и назваться не сам, но делами своими и верой и покаянием монахом нашего времени. Возможно ли это?
Однажды несколько учеников божественного аввы Антония, видя в пустынях бесчисленное множество монахов, прилежавших с великой ревностью по Боге, не уступавших друг другу в добродетелях и святых подвигах, спросили его: “Отец! Долго ли будут продолжаться эти ревность и усердие к уединению, нищете, смирению, любви, воздержанию и ко всем прочим добродетелям, которым так ревностно прилежит все это множество монахов почти без исключения?” Муж Божий отвечал им, воздыхая и проливая обильные слезы: “Наступит некогда время, сыны возлюбленные, в которое монахи оставят пустыни и вместо них устремятся к богатейшим городам. Там, вместо вертепов и хижин, которыми усеяна пустыня, они воздвигнут, стараясь превзойти один другого, великолепные здания, сравнимые своей пышностью с царскими палатами. Вместо нищеты вкрадется стремление к собиранию богатства, смирение сердца превратится в гордость. Многие будут напыщены знанием, но чужды добрых дел, предписываемых знанием. Любовь иссякнет. Вместо воздержания явится угождение чреву, и многие из монахов озаботятся доставлением себе изысканных яств не менее мирян, от которых они будут отличаться только одеждой. Находясь посреди мира, они не постыдятся неправедно присваивать себе имя монахов и пустынников. Не перестанут они величаться, говоря: “Я – Павлов, я же, Аполлосов,” – как будто вся сущность благочестия заключается в значении предшественников, как будто позволительно и справедливо хвалиться отцами, как хвалились иудеи предком своим Авраамом! Однако между монахами тех времен некоторые будут намного лучше и совершеннее нас, потому что блаженнее тот, “кто мог преступить – и не преступил и зло сотворить – и не сотворил,” чем тот, который увлекается к добру примером многих добрых. Так Ной, Авраам и Лот, проводившие святую жизнь посреди нечестивых, справедливо прославляются Писанием.” (Еп. Игнатий. Отечник. С. 41. № 200).
Наверное ни кто не будет спорить, что сейчас наступает и наступило это самое время, и сможем ли мы или даже найдутся кто сможет устоять и назваться не сам, но делами своими и верой и покаянием монахом нашего времени. Возможно ли это?
