Здравствуйте, о. Герман. Ознакомившись с Вашими ответами по «прп Максим Исповедник (амб 41)», решился задать и свои вопросы, косвенно касающиеся затронутой темы. Меня интересует мировоззрение отцов, вероятно, по антропологии, не знаю, как точнее сформулировать. Извините, если это не по Вашей специализации.
1) На мой взгляд, позиция прп. Максима относительно «печальной» необходимости размножаться половым путем, в общем типична для святых. У разных отцов она варьируется от сдержанного скептицизма до едва скрываемого отвращения. (Не является ли это фактическим нарушением 51-го апостольского правила, своего рода мейнстримом православной духовности?) Во всяком случае, я еще ни у кого из авторов, кроме А. Меня, не нашел, что брак учрежден не только для рождения детей. Даже Иоанну Кронштадтскому вменяют в «бонус» его жизнь с супругой «как с сестрой»… Чем изначально обусловлена тенденция учителей Церкви культивировать антисексуальность? Тексты Павла (1Кор.7:20 и др.) еще как-то можно истолковать, например, как эсхатологические ожидания.
2) Предлагают ли отцы какие-либо психологические объяснения грехопадению прародителей? На какую почву могло пасть семя змия, если первые люди обладали полнотой блаженства? Ведь даже в обыденной жизни мы порой отказываемся от предлагаемых выгод (поменять работу на более высокооплачиваемую; местожительство на более престижное; бытовую технику, автомобиль и т.д.), если нас вполне устраивает то, что мы имеем. Насколько еретичным является мое предположение, что даже в Эдеме Адам и Ева испытывали латентную неудовлетворенность? Быть может, интуитивно тоскуя по ещё неизвестному им Небесному Иерусалиму.
3) Часто у православных авторов звучит мысль, что Христос восстанавливает человека в его первоначальном состоянии до падения. Но разве замысел воплощения ориентирован не на куда более великие цели?
1) На мой взгляд, позиция прп. Максима относительно «печальной» необходимости размножаться половым путем, в общем типична для святых. У разных отцов она варьируется от сдержанного скептицизма до едва скрываемого отвращения. (Не является ли это фактическим нарушением 51-го апостольского правила, своего рода мейнстримом православной духовности?) Во всяком случае, я еще ни у кого из авторов, кроме А. Меня, не нашел, что брак учрежден не только для рождения детей. Даже Иоанну Кронштадтскому вменяют в «бонус» его жизнь с супругой «как с сестрой»… Чем изначально обусловлена тенденция учителей Церкви культивировать антисексуальность? Тексты Павла (1Кор.7:20 и др.) еще как-то можно истолковать, например, как эсхатологические ожидания.
2) Предлагают ли отцы какие-либо психологические объяснения грехопадению прародителей? На какую почву могло пасть семя змия, если первые люди обладали полнотой блаженства? Ведь даже в обыденной жизни мы порой отказываемся от предлагаемых выгод (поменять работу на более высокооплачиваемую; местожительство на более престижное; бытовую технику, автомобиль и т.д.), если нас вполне устраивает то, что мы имеем. Насколько еретичным является мое предположение, что даже в Эдеме Адам и Ева испытывали латентную неудовлетворенность? Быть может, интуитивно тоскуя по ещё неизвестному им Небесному Иерусалиму.
3) Часто у православных авторов звучит мысль, что Христос восстанавливает человека в его первоначальном состоянии до падения. Но разве замысел воплощения ориентирован не на куда более великие цели?