Вечером я вернулась в Иерусалим и, немного придя в себя, двинулась на север, в Назарет (по-местному «Назрат»). Игумен Даниил так описывает свой путь туда из Иерусалима:
«Тяжек вельми и непроходен, и тесен: ту бо погани сарацыны мнози сидят в горах тех (окружающих Назарет), и… из гор и из сел тех страшных выходят и избивают странных. Беднож (трудно) минути путем тем в мале дружине».
Назарет
Сейчас эта часть Израиля застроена и оборудована многополосными автобанами, но добиралась я очень долго, утомительно, на множестве перекладных. Кто меня только ни подвозил! И ортодокс в кипе с пейсами, и израильский эфиоп, и нерелигиозный еврей. Вообще это была безумная идея – ехать вечером за 200 километров и надеяться ещё что-то посмотреть.
Уже в темноте, пешком (последние километры никто не останавливался) я добралась до Назарета. В придорожном кафе арабы бесплатно налили мне чай и поделились интернетом.
По описанию игумена Даниила,
«Назарефь же градок мал есть в горах на удолне месте. И посреде градка того церкви создана велика вверх о трех олтарех».
Знаю, что сейчас там не одна, а с десяток церквей и монастырей разных конфессий, да и сам «градок» не мал, но ничего этого я не увидела. Прямо из кафе меня забрал израильский доброхот Лио, бесплатно принимающий иностранцев.
Лио – казахстанский еврей, в Израиль переехал давно, и, говоря со мной, удивлялся, что ещё помнит русский. Выходя из пикапа, он захватил чехол, в котором, судя по всему, лежало ружьё… Однако закончился вечер мирно – разговорами о судьбах израильского рассеяния и анекдотами про евреев, которые травил Лио и его друг Бени, еврей из Дагестана, а на вид – чистокровный горец. В комнате в чехлах лежали два «ствола» и прибор ночного видения, но ребята оказались не террористами, а рейнджерами природных национальных парков.
Ночевали мы в маленьком симпатичном домике, который Лио снимает в кибуце. Не потому, что придерживается какой-то из сионистских идеологий, а потому что в кибуце дешевле. За несколько дней автостопного странничества я утомилась душевно и физически. Поэтому отдельная комната, чистое постельное бельё и тёплый кондиционер (ночью здесь холодно) казались верхом блаженства и гостеприимства.
Гора Фавор
Мне очень повезло, что Лио – рейнджер и охраняет национальный парк на горе Фавор («Тавор» по-местному). Как раз сегодня там нужно проверить, как он выражается «цветочки» — охраняемые крокусы. Без утомительного автостопа, в удобной «колеснице» я поднялась на святую гору.
Не помню, чтобы я заметила её издали, а Евгений Марков, паломничавший в XIX веке, писал:
«Я сразу, ни у кого не спрашивая, узнал Фавор. Евангельская гора возвышается среди равнины одинокою округленною пирамидою, словно гигантский купол какого-то еще незримого храма, торжественно поднимающегося из-за далеких горизонтов».
Гора Фавор
На Фаворе моя душа наконец совсем отдохнула и расправилась. Под ногами зелёная трава (в середине декабря!), сверху кроны сосен – очень похоже на Россию… Над нами яркое голубое небо. С горы видна долина с лоскутами коричневых пашен, зелёных садов и посевов. На её краю — высокие холмы, покрытые редким лесом, а дальше – голубое марево – не то небо, не то море. «Господи! Добро здесь нам быти!» (Мф.17:4).
Наверное, к встрече со святынями надо готовиться. Я, поднявшись на Фавор, увидела только красоту природы, а пилигрим XIX века, кемский священник Григорий Корельский, – ещё и библейские места:
«…Снежные горы Ливана, Галилейское озеро, река Иордан и соседний Ермон, Назарет, Кармил и долина Ездрилонская. Не знаешь, на чём остановить взор, каждая картина приковывает особо и, кажется, смотрел бы на всё это без конца».
Лио рассказывает, что это Нижняя Галилея, самая зелёная часть Израиля. До репатриации евреев здесь было болото. Лишь когда еврейские поселенцы высадили эвкалипты, их удалось осушить. «Нам давали никому не нужные земли. Мы над ними трудились и сейчас они плодородные, но приходят арабы и говорят, что это их земля». Я не спорю, хоть после Палестинских территорий и сочувствую арабам. Неприязнь к Лио как части еврейского государства или народа мне испытывать сложно – так много добра мне сделал этот бескорыстный человек.
Пока Лио осматривал «цветочки» и прочее своё хозяйство, я обошла вершину горы. То тут, то там попадаются жёлтые охраняемые крокусы. Не это ли лилии полевые? Те самые, о которых Христос говорил:
«И об одежде что заботитесь? Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, ни прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Мф.6:28-33).
На одной поляне сидит группа евреев и слушает экскурсовода, оказывается для них эта гора тоже чем-то примечательна. Русский монастырь закрыт, вдоль дороги в католический буйствуют заросли кустарников. Под ними я увидела руины древних построек.
Базилика Преображения Господня
Рядом с костёлом ходит францисканец в рясе, подвязанной веревкой. Внутри, как обычно в католических храмах, строго, чисто и безжизненно. Забредя на задний двор, я застала моление харизматиков. Целая группа чернокожих мужчин и женщин заходились в криках, закидывали головы, закрывали глаза, раскачивались, тряслись. Пришлось, твердя Иисусову молитву, побыстрее сбежать.
Тверия
Спустившись с Фавора, мы поехали в Тверию, а по пути – ещё в один национальный парк, проверить куропаток с газелями и пугнуть (если они есть) браконьеров. Всех встречных – а это были арабы – Лио останавливал и ненавязчиво расспрашивал, зачем и куда они едут.
В Тверии у горы Арбель он озабоченно разглядывает нарушенную в нескольких местах проволочную ограду и следы копыт у ручья. Говорит, что арабы из местных деревень никак не отучатся гонять сюда стада на водопой, хоть с 70-ых годов эта гора и источник – охраняемая природная территория.
В горе Арбель множество пещер и археологических памятников, а с вершины (почти 400 метров!) видна гладь Тивериадского озера и евангельские места: город, где родилась Мария Магдалина, место изгнания бесов в свиней, родной город апостола Петра, место, где Господь умножил рыбу и хлеба, гора Ошер, где Он произнес Нагорную проповедь.
Впрочем, в Евангелии не сказано, на какой именно горе это было или где Спаситель умножил хлеба, а предание указывает несколько мест. Это может смутить паломника, но тут главное помнить, что хоть ты приехал на Святую Землю увидеть её своими глазами, главное – увидеть евангельские события очами духовными. Поэтому не так важно, на какой именно горе ты прочитаешь Заповеди блаженства, главное их впитать.
Генисаретское (Тивериадское) озеро – большое, красивое, голубое – я увидела лишь издали, «одним глазком», ведь сегодня заканчивается действие пермита, и мне нужно успеть покинуть Израиль.
Генисаретское (Тивериадское) озеро
За озером видны Голанские высоты, те самые, которые Сирия потеряла после Шестидневной войны и за которые вот уже 50 лет конфликтует с Израилем. Лио рассказывает, что арабы вероломно напали в день сугубого еврейского поста и с гордостью говорит о победе израильской армии (Википедия тоже с гордостью, но о тщательно подготовленном Израилем нападении). При этом какой-то ненависти к арабам я в нём не замечаю. Мы тут же идём в арабское кафе, потому что там лучший в Тверии хумус, и Лио угощает меня обедом из полдюжины тарелок с разными закусками.
Синай
И израильские, и египетские власти как будто сговорились чинить препятствиях несчастным паломникам. Со всех, кто пересекает границу в районе Синая, Израиль берёт мзду за выезд, Египет – за въезд. Дважды заплатив (почти 4500 рублей!), я перешла из Обетованной в пирамидную.
Синайский полуостров хоть лежит и достаточно далеко от Иерусалима, всегда рассматривался как часть Святой Земли. Сюда по преданию бежало Святое Семейство, здесь Моисею явился Господь, тут и в соседних пустынях «яко крин сельный» процвели древние монастыри и скиты, подвизался Иоанн Лествичник, игумен горы Синайской.
Вятский уроженец, паломник XIX века игумен Никандр пишет про Синай:
«Природой не налюбуешься! Путь всё время идет между гор. Черные, желтые и красные, они отливают свинцовым блеском, точно обожженные. Безоблачное голубое небо днем, яркие звезды ночью. Такой красы в наших широтах нигде не увидеть!».
Гора Синай
Глубинный Синай действительно прекрасен своими разноцветными пустынями, но ехать туда автостопом я не решилась. Даже на дороге, идущей вдоль побережья, стоит множество блокпостов с военной техникой и вооруженными солдатами. Их допросы и досмотры не очень приятная вещь, а чем дальше на север – тем больше мятежных бедуинов и военных строгостей. Поэтому я остановилась в приморском городке Дахаб в украинско-арабской семье, а к горе Синай отправилась с местными богомольцами…
Как я обычно встречала Рождество? Ехала среди сугробов по темному заснеженному лесу, из которого фары выхватывали белые лапы ёлок, в маленькую деревянную церковь вятского села Никульчино. Там, вдали от города, было ещё холоднее и темнее – лицо обжигал морозный воздух, а на небе становились видны звёзды.
В храме меня ждала заботливая бабушка Римма Ивановна, местный староста по прозванию «Борода», знакомые лица, служба при свечах, а потом накрытый стол – прямо в храме или в подполье, поближе к печке-котлу. Борода приносил шашлык и наливку собственного производства, о. Андрей запевал «про коня» – всё милое и родное, даже запах дров в церкви и занавеска на клиросе…
В этом году на Рождественскую службу я ехала по пустыне, холодом меня обжигал синайский ветер, с неба светили африканские звёзды, а в монастыре Св. Екатерины пели греческие монахи. Ни слова не понимая, вместо привычных песнопений я слышала мелодию пасхального канона и с трудом угадывала праздничный тропарь с кондаком.
После службы, как и у нас, было угощение, морозец, звёзды, только на земле не было снега, а небо обрамляли вершины гор… Слава Богу, вот и Рождество! Где-то мне случится встречать Пасху?
***
Паломничество в Святую Землю – это и путь познания себя и отчасти подвиг, а за ним – духовная радость и приобретение. Что приобретаешь, чему учишься? Доверять Богу, потому что вслед за какой-то трудностью тут же приходит помощь. Молиться, потому что трудностей на чужбине много, особенно когда ты один, без языка и денег. Не строить планов (они часто рушатся) и больше полагаться на волю Божью. Мириться с разнообразием людей – и иудейские ортодоксы, и мусульмане, и инославные христиане, оказывается, добрые люди и готовы тебе помочь.
Ещё приходится смириться, что на Голгофе и вокруг всё не так, как ты представлял, или что сердце у святынь окамененно молчит. Значит, так надо, а то возомнишь о себе, испытав духовный восторг и умиление.
Приобретаешь понимание, что христианство – не только русское, в нём много наций, конфессий и более древних, чем наша, Церквей. У них другие обряды, язык, внешность и обычаи, но они тоже искренне верят и истово молятся. Учишься преодолевать свою национальную и автокефальную исключительность.
Также понимаешь, что к встрече со Святой Землёй надо готовиться – умастить душу елеем покаяния, умягчить, дать пищу для благочестивых размышлений и чувств. И, конечно, одному, да ещё без денег паломничать сложнее, чем группой, зато лучше узнаешь местную жизнь изнутри и себя тоже.
Зачем едут в паломничество? Преодолеть трудности и оказаться в пространстве чуда. Кажется, у меня было и то и другое. Но как писал А.Н. Муравьёв, покидая Иерусалим,
«…Лучше ли я теперь, чем пришел сюда? Вот тяжкий для меня вопрос, который разрешат только время и вечность».
Комментировать