«Когда я шла по Хеврону после посещения грязных и разрушенных районов, то удивлялась, как эти люди могут здесь жить и улыбаться? Мне хотелось плакать от увиденного или бороться.»
Продолжение рассказа Ольги Туляковой про паломничество на Святую Землю, которое она совершила, подобно древним пилигримам, в одиночку.
Город Рождества Христова
Евангелие на арабском, вместо иконостаса – занавеска с ярким рисунком, ряды скамеек в храме, на иконах привычные святые, но в восточных одеждах. Таким я впервые увидела ближневосточное православие в храме Сирийской православной церкви в Вифлееме. На моё удивлённое бормотание – неужели бывают православные арабы, местный служитель ответил, что Сирийская церковь – одна из древнейших. И хотя в теории я помнила, что в Дамаске и Антиохии проповедовал апостол Павел, на практике мне было сложно соотнести арабскую вязь и православие. Это как со святителем Николаем – знаешь, что он из Малой Азии, но всё равно думаешь, что русский.
Храм стоял на верху пешеходной улицы, по середине которой шли вполне европейские фонари, а в конце виднелся минарет с полумесяцем. По ней ходили мужчины с «арафатками» на голове и женщины в тёмных «подрясниках» с платками, напоминающими апостольники.
Улица торговая – вдоль домов стоят женские манекены в длинных платьях. Гирляндами висят разноцветные плюшевые медведи и чёрные мужские куртки. Штабелями лежат упаковки двуспальных покрывал, а в витринах выставлено множество золотых украшений. Такой странный здесь ассортимент. И всё это на фоне домов, веющих ближневосточной древностью.
Рядом с мечетью – площадь, на ней обширная базилика Рождества Христова и главная ёлка мира. Странно видеть ёлку без снега, на фоне пальм. Тут же шатёр с праздничным базаром, наполненный арабскими семьями – вряд ли они все христиане, но, думаю, за столько веков соседства терпимо относятся к другой религии. Тем более, что христианские паломники – немалая статья дохода этого мусульманского города.
На месте базилики когда-то была простая, ничем не огороженная пещера – во II веке её видели Иустин Философ и Ориген. Игумен Даниил уже видит великолепный храм, построенный царицей Еленой: «И есть тут над вертепом тем святым Рождества Христова создана есть церкви велика крестом… Есть же вертеп и асли, идеже было Рождество Христово, под великим олтарем, яко пещера велика, создана красно».
Низкими дверями я захожу внутрь, в огромное пространство куполов, сводов, колонн. Оттуда узкая и крутая лесенка спускается в пещерный храм – величайшую святыню Вифлеема. Там всё так, как описал в XIX веке Евгений Марков: «мраморная доска престола осеняет собою низкую нишу, увешанную золотыми лампадами и под ними другую доску белого мрамора, одевающую грубое каменное ложе, на котором родился Искупитель мира… Большая серебряная звезда, окружает круглое отверстие посреди мрамора, сквозь которое чернеет дикий камень священного ложа».
Направо – небольшой придел и ясли Спасителя, налево – маленький престол, место поклонения волхвов. В пещере несколько человек сосредоточенно молятся, тишина. Я тоже замираю – на сердце спускается мир и радость, так что не хочется уходить.
Вокруг базилики Рождества Христова идут симпатичные улочки одноэтажных домиков, на которых то и дело попадаются таблички на разных языках: монастырь Эфиопской православной церкви, магазин «Святой Патрик», Русская духовная миссия в Иерусалиме, монастырь Ливанского ордена маронитов. Здесь же стоят здания Иерусалимской Патриархии и мастерские, где арабы вручную вытачивают из дерева фигурки Младенца Христа, Святого Семейства, овечек и волхвов с верблюдами.
Святые лавры
В восьми километрах от Вифлеема, недалеко друг от друга лежат легендарные лавры – прп. Феодосия Великого и прп. Саввы Освещенного. Надо сказать, что Вифлеем привык к туристам-европейцам и относится к ним доброжелательно. Сами арабы изготавливают и продают разные христианские сувениры и святыни, зазывают в свои лавочки, предлагают экскурсии и такси, держат отели и хостелы.
Как ко мне отнесутся в отдалённых районах, известных терроризмом, я не знала, но мысль, что меня могут больше не пустить в Израиль, подстёгивала вперёд. Побаиваясь местных водителей, я прошагала половину пути пешком, удивляясь на здешние узкие улочки и совсем не похожие на наши поля. Устав идти, решилась поднять руку. Опыт оказался удачным – не зная языка, я смогла объясниться с водителем. Правда с названиями опять вышла путаница: я ехала к Санта Феодосиус, а по-арабски это звучит как «Мар Доси».
Монастырь Феодосия Великого стоит прямо у дороги и кажется настоящей крепостью – достаточно большое пространство огораживает высокая стена. В поисках входа я пошла вдоль неё, завернула за угол и ахнула – передо мной виднелось несколько оливок, зеленая ложбина и до горизонта – мягкие белые холмы пустыни. Это был восторг! Мне ещё не удавалось видеть ближневосточную природу – в Израиле из-за большой населённости она почти вся застроена и засажена. У арабов народа меньше и нетронутой природы больше – глаз радуется, сердце отдыхает.
Калитка наконец нашлась, на мой стук отворилось маленькое окошко в железной двери и выглянул пожилой уставший монах. Я обрадовалась, что он говорит по-русски, но потом расстроилась – монастырь открывали только в определенные часы и сейчас он заперт. Так и не попала я к прп. Феодосию – великому подвижнику и основателю первого в Палестине общежительного монастыря. Кроме его могилы, там покоятся мощи многих преподобных, а в центре находится пещера, где останавливались волхвы. Приложившись к стене и помолившись, я отправилась дальше.
Автостоп становился всё хуже – дорога к монастырю Саввы Освященного тупиковая, заканчивается пустыней, поэтому машин ездит мало. Но до лавры всего 5-6 километров, я решила пройти их пешком. Вдруг на встречной полосе остановился большой джип, водитель спросил, куда я иду. Выглянула жена в светлом «апостольнике». После того как им не удалось меня отговорить (мол, уже поздно и здесь небезопасно) они развернулись и сказали, что сами отвезут меня к «Мар Саба» (святому Савве), а потом – в Вифлеем, куда и ехали. Мне их отговорить тоже не удалось.
В машине сидела дочка и чудесная бабушка Нада. В ней чувствовалось смирение и житейская мудрость. Молодые разговаривали со мной из любопытства, а от Нады шло живое участие к растерянной путешественнице.
Мы приехали к монастырю, но он тоже был закрыт. Табличка гласила, что обитель «Санта Саба» принимает гостей с 9.00 до заката, а в среду и пятницу – закрыта. Я уже смирилась, что внутрь святых обителей меня не пускают и была рада увидеть монастырь хоть издали. Он стоял вдалеке как неземной Царь-град, прилепленный к скале, будто сам вылепленный из скалы в бескрайней и голой пустыне.
Лавра преподобного Саввы Освященного – единственная здешняя обитель, где монашеская жизнь не прерывалась со времени основания и сохранила древний уклад. Здесь почти не используют электричество, связь и интернет. Выходить за ограду монахи могут только по двое, переписка с родственниками, даже матерью – запрещена, безбородых юношей не принимают. Причащаются три раза в неделю – во вторник, четверг и субботу, – а с праздниками получается еще чаще. Монастырь греческий, живёт в нём 12 человек.
Игумен Даниил прожил в лавре почти год и не скупится в её описании: «Лавра же святого Саввы уставлена от Бога дивно и несказанно. Тек некогда поток страшен и глубок зело обезводил, берега у него были высокие, на тех обрывах и лепятся келии – прилеплены и утверждены от Бога дивно и страшно. На высоте бо той стоят келии по обоим берегам потока того страшнаго и лепятся на скалах, яко звезды на небеси утвержены».
К пещерам Патриархов
Хеврон – ещё один из библейских городов, лежащий в этой части Палестины. В нём растёт Мамврийский дуб и находится Пещера Патриархов, где покоятся Авраам, Исаак, Иаков, Ревекка, Сарра.
Машин на дороге из Вифлеема в Хеврон мало, но автостоп замечательный – первая же попутка довезла до места. Природы за эти 25 километров было много – за окнами мелькали холмы, возделанные поля, сады оливок. Удивительно, но почти тысячу лет назад игумен Даниил видел то же: «И ныне по истине есть земля та Богом обетованна и благословена есть от Бога всем добром: пшеницею, и вином, и маслом, и всяким овощом обилна есть зело. И само то место превосходит все красотою и всяческим добром».
За рулём сидел молодой араб по имени Хэшим, он оказался состоятельным палестинцем – мог себе позволить несколько раз в год летать то в юго-восточную Азию, то в Турцию, то в Европу. Со мной общался очень корректно и позже писал по-восточному витиевато: «Где ты сейчас? Ты хочешь пойти к нам, чтобы увидеть тебя, моя сестра?».
Пилигрим Марков в XIX веке застал эту дорогу более оживлённой: «Мы обогнали целые караваны евреев на ослах и верблюдах, с перинами, подушками, корзинами и бесчисленным множеством черноглазой и черномазой детворы…». Рядом «бредет караван французских паломников… Почти все они пешие. Тут и черные, с головы до ног, как земляные муравьи, деревенские кюре. Тут и грубые поселяне северной Франции во всей тяжелой и громоздкой одежде своего сурового климата, терпеливо месят пудовыми башмаками каменистую пыль библейской дороги».
В центре Хеврона я была почти единственной иностранкой (декабрь – не туристический сезон) – шла по его улочкам и удивлялась восточному колориту, а город удивлялся мне. Кажется, в нём живут так как жили тысячи лет назад, в таких же домах и одеждах: перекрыв всю улицу прилавками и деревянными повозками, продают овощи и фрукты; сидя в лавочке с восточными сувенирами, зазывают покупателей; изготавливают в мастерских из цветного стекла фонари и вазы, или на больших подносах разрезают разноцветный лукум.
Я остановилась у лавочки с рукоделием, и хозяин пригласил меня в дом – напоил чаем, разложил вышитые красным по чёрному сумочки, дал померять такое же платье, познакомил с семьёй. Наверное, эти добрые люди хотели не только проявить гостеприимство, но и продать товар, но на сувениры у меня денег нет.
Пещера Авраама с могилами Праотцов почитается и иудеями, и мусульманами. Из-за того, что те и другие устраивали теракты, могилы разделили (часть оказалась в мечети, часть – в синагоге), весь квартал огорожен, стоит несколько израильских КПП. У одного из них со мной поздоровался молодой араб и предложил экскурсию по «той» части Хеврона – оказалось, он причастен к гуманитарной палестинской организации.
На Палестинском фронте без перемен
В мечеть к надгробиям Патриархов я попала, но ни обстановка мечети, ни всё перед этим увиденное не способствовали молитвенному настрою. Большее впечатление на меня произвела экскурсия по «милитари-зоне».
В этот день я почувствовала себя героем фильма про войну на Ближнем Востоке. Теперь я знаю, что чувствует человек, проходящий через КПП с вооруженными военными и проверкой документов. Каково это, видеть вокруг себя решётки и колючую проволоку. Как умирает жизнь в городе, когда его разделяют бетонной стеной. Как выглядят городские кварталы после бомбежки. И как живут люди в условиях оккупации.
Да, Израилю тоже достаётся от арабов, но я вижу, что эта страна развивается, у детей там есть будущее, а на Палестинских территориях наоборот и мне больше жаль слабую сторону.
Все те, кого я видела в Палестине (подавляющее большинство), не имеют права посещать Иерусалим, хотя он всего в 15 километрах, по сути, это один и тот же город. Поэтому, чтобы попасть в аэропорт, израильские арабы едут в соседнее государство Иорданию. При выезде с Палестинских территорий (которые окружает и контролирует Израиль) арабы обязаны заплатить больше 100 шекелей (2300 рублей). При въезде в гости к палестинцу в израильском аэропорту вас могут не пустить и депортировать ближайшим рейсом, а перед этим посадить в изолятор. Если вы хотите или уже вышли замуж за палестинца, приготовьтесь к сугубым проверкам на границе, отказам во въезде, психологическому давлению. Если пограничники увидят у вас в соцсетях арабских друзей или палестинские фотографии, то могут быть проблемы при повторном въезде в Израиль.
И это только то, что я как турист узнала и увидела за два дня… А что здесь на самом деле творится – и подумать страшно. Когда я шла по Хеврону после посещения грязных и разрушенных районов, то удивлялась, как эти люди могут здесь жить и улыбаться? Мне хотелось плакать от увиденного или бороться.
Недаром говорят, что действие порождает противодействие. Неудивительно, что арабы, окружённые экономической блокадой и серой бетонной стеной, выбегают из-за неё и устраивают обстрелы.
На моё недоумение, неужели израильская армия с такой мощной техникой не может завоевать обескровленную Палестину или почему богатейший арабский мир не поможет Палестине в борьбе с Израилем, местные ответили, что этот конфликт кому-то выгоден. И та и другая верхушка делает на нём деньги: на поставках оружия, на гуманитарной помощи, на монополии (вода, бензин и продукты поступают в Палестину из рук Израиля).
Всё детство по радио я слышала «Ясир Арафат», «Сектор Газа», «обострение конфликта на Палестинских территориях». Теперь я увидела последствия этого обострения… Ох, многострадальная Святая Земля, когда-то здесь утихнет вражда…
Комментировать