Источник

Глава 4. Площадь Харам еш-шериф

הַר הַבַּיִת – Храмовая гора.

Первобытная площадь горы Мориа и способ ее выравнения для храма

Ветхозаветное святилище, по пророчеству, было разрушено. Но, как некоторая тень его древнего продолжительного существования, от него остались глубокие фундаменты или подземные молы, при помощи которых строители расширяли и выравнивали для храма гору Мориа. По своей массивности, а также потому, что эти фундаменты или молы скоро были прикрыты наслоениями земли и, так сказать, перестали существовать отдельно, но слились воедино с местным грунтом, они сохранились, но сохранились именно как тень чего-то некогда существовавшего и погребенного. В настоящее время на поверхности видна только незначительная часть стены, замыкавшей площадь Соломонова храма, но за то весьма значительная часть ее обнаружена под землей, путем раскопок и подземных галерей, прорытых вокруг площади ветхозаветного святилища на средства английского археологического общества Palestine Exploration Fund189. Но, прежде чем говорить об остатках ветхозаветного храма, мы должны сказать о естественном грунте, какой представляла гора Мориа, когда она была еще только гумном Орны Иевусфянина.

Площадь, избранная царем Давидом для храма, ныне находящаяся во владении мусульман и известная под именем харам еш-шериф, т. е. благородное святилище или просто харам, в своем первоначальном виде, как описывает Иосиф Флавий, представляла скалистый холм, со всех сторон почти окруженный оврагами. Самое имя Мориа LXX толковников переводят чрез ῦψηλή, гора высокая. Из цепи гор, примыкавших к ней с северо-запада, она выступала широким террасовидным овалом, в виде естественного памятника, cippus, или нерукотворного жертвенника всесожжений. Независимо от своей общей, свойственной холму, покатости, она разделялась на две террасы, верхнюю или срединную и нижнюю или внешнюю; последняя ограждала со всех сторон верхнюю террасу в виде нижнего контрфорса горы. Разделением между двумя площадками или террасами служил довольно высокий уступ горы в виде стены, 15–20 футов высоты, обходивший почти вокруг всей верхней площадки и уединявший ее от нижней. Верхняя терраса имела в диаметре с севера на юг 579 футов и 433 фута с востока на запад, и в своей центральной части представляла вид приподнятого естественного купола, или куполообразно поднятой вершины всего холма из мрамороподобного, белого известняка (маляки), который в других местах Палестины обыкновенно прикрыт другими верхними слоями камня (миззи и какули), но в данном пункте вытеснен вулканическим давлением на поверхность и поднят на самую вершину горы.

Рисунок 89. Гора Мориа в первоначальном виде по К. Варрену

Эта центральная часть или вершина горы Мориа, по преданию представляющая самый священный пункт площади и ныне находящаяся под куполом мечети Омара с именем «священной скалы» мусульман, по уровню возвышается на 2440 футов над поверхностию Средиземного моря у берегов Яффы. Начиная от этой центральной части, грунт горы постепенно спадает, сначала слабо, в области верхней террасы, на 10 (при восточной и северной стороне) и 20 (при западной и южной стороне) футов, потом, в области нижней террасы, круто, именно на северо-восточной стороне нижней террасы на 162 фута ниже уровня центральной священной скалы, на юго-восточной на 163 фута, на юго-западной на 150 футов. Только на северо-западной стороне террасы грунт не понижался; почти на уровне верхней террасы здесь выделялся узкий перешеек, которым гора Мориа соединялась с соседнею северною возвышенностию. В таком виде застали это место Давид и Соломон. С одной стороны, оно было очень удобно для святилища по своей непосредственной близости к городу, по расположению своих двух террас, представлявших две естественных ступени для дворов, которые по намеченному плану должны были окружать храм, и по своей усеченной вершине, представлявшей удобное место для храма или жертвенника; находившаяся тут же, под вершиною горы, натуральная глубокая пещера большую часть года была даже наполнена готовою водою, необходимою для ветхозаветного жертвоприношения. Но, с другой стороны, это место представляло и некоторые неудобства. Во первых, гора Мориа лежала на восток от города, между тем, при той ориентации, какую должен был получить храм, для жителей Иерусалима, повидимому, было бы удобнее иметь храм на западной стороне города; в таком только случае главные восточные ворота святилища могли быть в непосредственном пользовании городских жителей. Это кажущееся неудобство строитель храма признал несущественным, конечно, потому, что храм строился не для одного города, а для всей страны; в этом случае потребности или удобства Иерусалима не имели особенного значения. Во вторых, местность представлялась неудобною, вследствие крутых склонов особенно нижней террасы, понижавшихся под углом в ½ и ⅓ градуса, по выражению Варрена, совершенно так, как наклоняется скала Гибралтара на западной своей стороне. Конечно, в таком виде террасы горы были неудобны для праздничных собраний народа при храме. На это неудобство, по свидетельству Иосифа Флавия, строитель храма обратил самое заботливое внимание, и для устранения его совершенно изменил вид горы. От подошвы горы Мориа, из глубины окружавших ее долин, был возведен мол или циклопическая каменная стена таких размеров и вида, что она могла заменить собою натуральные бока горы. Этот каменный мол или эти каменные рамы, окружившие неправильные очертания горы Мориа, в своей внутренней части были наполнены землею и дикими камнями, – подобно тому как, по закону Моисея, должны были наполняться землею и дикими камнями рамы или сруб жертвенника всесожжений, – до высоты стеновидного уступа, разделявшего верхнюю и нижнюю террасу горы. Таким образом из прежнего овального холма образовался четыреугольный холм, расположенный своими продольными сторонами с севера на юг, и своими четырьмя сторонами обращенный к четырем главным странам света. В частности четыреугольник мола имеет следующие измерения: восточная сторона 1530 футов длины, южная 922 фута, западная 1601 фут и северная 1042 фута. При такой неровности сторон четыреугольника, все углы его не могли быть прямыми. Так, сохранившийся в целости и доступный наблюдению, юго-восточный угол равняется 92 градусам 50 минутам (по Варрену: 92 градусам 35 минутам)190 Нужно прибавить, что к направлению магнитной стрелки ближе всего стоит часть мола, идущая от северо-восточного угла на юг. Но в дальнейшем течении линия стены уклоняется от прямого направления несколько на запад и достигает юго-восточного угла на десять футов западнее, чем следовало ожидать на основании строения северо-восточного угла. Эта неполная правильность четыреугольника ограды храма, без всякого сомнения, была обусловлена свойством местного грунта, требовавшего некоторого сокращения площади на юге: если бы восточную стену провести до южного конца в том направлении, какое дано ей у северо-восточного угла, то в своей южной части она падала бы на весьма глубокую часть обрыва, которую имелось в виду обойти. Таким образом данный молу храма вид неправильного четыреугольника или трапеции не может считаться признаком разновременного и позднего происхождения мола, как думают однакож Ренан (Mission de Phenicie p. 796) и Пайллу (Monographic du Temple de Salomon 334 и др. м.). Не будь особенных принудительных условий со стороны местного грунта, и древнейший и позднейший строитель, и один строитель и многие разновременные строители, без сомнения, дали бы ограде храма форму вполне правильного четыреугольника. С другой стороны, мол, окружающий площадь храма, везде лежит своим основанием на живом грунте скалы, в противоположность позднейшим городским стенам, лежащим на слоях щебня и мусора, и даже древне-еврейским менее фундаментальным стенам191. В тех пунктах, где строители мола встречали хотя натуральную скалу, но недостаточно твердую, так называемый слой какули, они всегда срезывали его на 2 или 3 фута, так что стена мола стоит везде на самом твердом местном слое – миззи. Такие искусственные укрепления места для святилища были известны в Греции под именем τέμενος. Павзаний часто упоминает под этим именем большие ограды при святилищах. Дион-Кассий, говоря о взятии Иерусалима Каем Соссием, называет и площадь иерусалимского храма с его молом τέμενος. В области Сирии подобные молы или τέμενος сохранились в Баальбеке, в Сиа, в Госн-Сулейман и друг. (Rey, Rapport sur une mission scientifique dans le nord de la Syrie, 8, 10:12). У LXX толковников (Иез.40:2) и у Иосифа Флавия внешнее ограждение или мол храма называется периболом. Мол в соединении с внутреннею насыпною платформою называется еще у Иосифа τὸ τῆς φάραγγος ἀνάλημμα, как Иосиф переводит еврейское Milio192.

Материалом, из которого построен мол, теменос или внешний перибол ветхозаветного храма, были огромные четыреугольные каменные глыбы, сообщающие молу вид циклопической стены, не в смысле, впрочем, беспорядочно сваленных в стену необделанных больших камней, как понимали этот термин греческие писатели, но в смысле хорошо отделанных и правильно сложенных, но чрезвычайно больших камней. Однажды ученики Иисуса Христа обратили внимание своего Учителя на необыкновенную величину камней в стене храма: «Учитель, посмотри, какие камни!» (Мк.13:1). Так как это указание на камни сделано при выходе Иисуса Христа из храма на Елеонскую гору, то здесь имеются в виду камни восточной стены мола. По свидетельству кн. 3 Царств, камни, употребленные Соломоном на постройку, имели около 8 и 10 локтей длины (12–15 футов). Это свидетельство подтверждается измерениями камней, доселе сохранившихся в стенах мола. Наибольший из измеренных доселе камней мола имеет без малого 14 еврейских локтей длины и около 2 локтей высоты, так что вся масса этого камня равняется почти 60 кубич. локтям. Самый высокий камень в стене мола имеет 3½ еврейских локтя высоты, но его длина только 7 локтей; следовательно, он содержит 50 кубических локтей. Но Иосиф Флавий, привыкший все возвышать в степени для усиления впечатления на своих римских читателей, доводит камни ветхозаветного храма до невозможных размеров, 45 локтей длины, 6 локтей ширины и 5 локтей высоты («Bellum Judaicum», V, 5:6). В другом сочинении Иосиф так определяет величину камней храма: 25 локтей длины, 20 локтей ширины и 8 локтей высоты («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3). Так как один кубический центиметр местного камня весит три грамма, то один камень Иосифа давал бы массу в 27,000 килограммов. При такой величине камней, вся длина мола (по Иосифу: стадия) слагалась бы всего из девяти или десяти камней, а вся высота мола, если она была даже 100 локтей, слагалась бы всего только из 12 рядов таких камней. Но подобные камни в десять раз превышают меру действительных камней, доселе сохранившихся и измеренных. Подобных камней нет нигде, за исключением одного Баальбека и одной притолоки в Карнаке193. Во всяком случае, камни храмового мола, хотя и не достигавшие указываемых Иосифом размеров, были весьма велики и их добывание было связано с огромными трудностями. В 1Макк.10:11 («Antiquitates Iudaicæ», XIII, 2:1) эти большие камни называются λίθοι τετραγώνοι. По всей вероятности в послепленное время, вследствие недостатка средств, при исправлениях разрушенных стен храма, отступали от древнего образца камней, указанного Соломоном, и обращались к мелким камням; но первосвященник Ионафан, один из представителей преданий допленного Иерусалима, потребовал, чтобы стены Иерусалима и храма были возобновляемы не иначе, как по древнему образцу, ἐκ λίθων τετραγώνων194. Способ доставки к месту больших камней нам неизвестен. Ограничиваемся изображением передвижения камней у древних египтян.

Рисунок 90. Способ передвижения камней

По обычаю древней еврейской архитектуры и для сообщения большей устойчивости стенам мола, в виду бокового давления внутренней земляной насыпи, ряды камней мола возвышаются один над другим не в одной отвесной плоскости, но каждый верхний ряд образует уступ на нижнем, уходя более или менее вглубь стены. Самые большие уступы замечаются в восточной стене мола (до 3, 4 и 7 дюймов, особенно в северо-восточном углу), меньше на западе (в стене плача от ½ до 1¼ дюйма), еще меньшие на юге (до 1 дюйма). Причиною такой неполной равномерности уступов могли служить отчасти разновременность происхождения отдельных частей в моле, но, главным образом, свойство материала и свойства того грунта, на котором возвышается та или другая часть стены: стена восточная, проходящая над глубоким обрывом, и может быть более древняя, для большей устойчивости, сильнее откидывается назад, напротив южная, не имеющая пред собою глубокого обрыва, откидывается назад слабее и т. д. Недавно Пайллу (Monographic.... 365–366) выставил возражение против уступовидной кладки мола вообще, на том основании, что такая кладка портит вид стены, поколику на уступах неизбежно накопляется пыль и земля, а затем вырастает сорная трава и целые кустарники, что якобы не могло быть допущено в стене иерусалимского храма. «Если мол храма, подобно натуральному холму, должен был иметь скат в направлении от вершины стены до ее основания, чтобы лучше выдерживать давление высокой насыпи, то этого лучше всего было достигнуть не уступовидным наложением рядов камней одних на другие, но срезыванием всей лицевой стороны каждого камня под требуемый наклон по египетской системе, где стены вдаются внутрь по мере поднятия вверх по одной правильно наклонной линии, а не уступами». Таким образом, Пайллу предполагает, что в этом случае стены мола должны быть сложены по египетской системе. Это странно слышать от того исследователя, который в других случаях сам всеми силами вооружается против всякой аналогии между храмом Соломона и храмами египетскими. Чтобы делать египетские стены, Соломон должен был выписать предварительно рабочих из Египта, между тем, по библейскому свидетельству, Соломон призвал на помощь не египетских, а финикийских строителей. Кроме того, рассуждения по этому поводу совершенно излишни, в виду положительного библейского свидетельства, что даже в корпусе самого храма ряды камней возвышались уступами. Только в основании башни Антония, а также в основании так называемой башни Давида, стена имела вид не уступов, а гладкого ската. Наконец, кладка уступами нисколько не мешала живописной красоте стен и их прочности. Всеми специалистами строительного искусства засвидетельствовано, что камни в моле храма соединены между собою необыкновенно прочно и уступают в этом отношении разве только египетским пирамидам и лучшим греческим постройкам, не смотря на то, что они не были связаны цементом.

Каждый камень, принадлежавший молу ветхозаветного храма, а вероятно также и всем зданиям храма, несохранившимся доныне, на лицевой своей стороне носит особенную печать своего происхождения, состоящую в лентообразном бордюре или вырезке по краям лицевого фаса камня от 2 до 5 дюймов широты и от ¼ до 20 дюймов глубины, представляющей для наблюдающего издали вид рамок, окружающих среднее поле камня, точно картину или выдающийся орнамент. Так как углубленные края камней казались темнее, чем поднятое среднее поле; то пророк Исаия (Ис.54:11) поэтически называет такие камни обведенными черным ободком сурьмы (ba-puch), подобно глазам, которые, для возвышения их блеска, обводились у древних порошком сурьмы, в виде темной рамки на веках. Тоже 1Пар.29:2. Чем шире и глубже эти боковые вырезки и, следовательно, чем выше над ними выступает среднее поле камня, тем резче выделяется каждый отдельный камень из ряда камней; при свежем виде стены ее камни удобно было перечесть на значительных расстояниях, не смотря на самое тесное сплочение их между собою. Отделка среднего поля камня не везде одинакова: тогда как боковая вырезка всегда чисто отделана резцом, среднее поле иногда так же чисто выровнено и отделано тем же резцом, иногда имеет более грубый вид, впрочем, не грубый вид неотделанного камня, а скорее вид искусственной или нарочитой грубости или шероховатости. Если не в иерусалимском храме, то в Баальбеке есть образцы древних камней с обратным отношением углубленного среднего поля и поднятого над средним полем бокового бордюра (камень вблизи трилифона). Данная отделка лицевой стороны камней в библейском языке называется камнями gazith, камни в полосах (LXX: λίθοι ἀπελέκητοι, камни негладких фасов); камни gazith, узорчатые (1Пар.29:2 по LXX: ποικίλοι, пестрые); в послебиблейском еврейском языке такие камни называются advatha, камни волнообразные; в арабском языке: камни mankusch, разукрашенные (причаст. от nakascha, расцвечивать, разукрашивать (ср. Ам.5:11 по LXX). В английских исследованиях данная отделка камней называется drafted work и bevelled stones; в немецких Fugenränderung; в французских appareil à refends. В русских сочинениях, повидимому, принято для таких камней название отделанных выпусками или выпусковых, рекомендованное нами в сочинении: Святая Земля (1, 17–18).

Раскопки Варрена, произведенные в разных пунктах вокруг площади ветхозаветного храма и его мола, потонувшего под позднейшими наслоениями, обнаружили некоторые особенности его составных камней в разных пунктах (Recovery of Jerusalem, cap. III, IV, V). а) Раскопки на западной стороне мола, под так называемою аркой Вильсона, обнаружили in situ 21 ряд выпусковых камней, сохранившихся гораздо лучше, чем открытые непогодам, возвышающиеся над нынешним грунтом камни соседней стены Плача, с которыми они имеют сходство по чистоте отделки и по выпускам. Высота отдельных рядов камней от 3 фут. 8 дюймов до 4 футов, что в сложности дает сохранившейся здесь под землею древнееврейской стене высоту 75½ футов. Уступы рядов камней большею частию 1 дюйм, но есть 2½ дюйма, 6 дюймов (самый нижний ряд) и даже 7½ дюймов (в месте выхода из стены арки Вильсона), б) Раскопки у ворот пророка или, как они называются у англичан, у ворот Барклея, обнаружили сохранившуюся стену мола 78½ футов высоты до древней притолоки ворот, или 84½ фута с притолокою ворот. Рядов выпусковых камней 24. Непосредственно над воротами пророка верхних выпусковых рядов не сохранилось, но что они были здесь и что, следовательно, мол храма возвышался здесь больше чем на 84½ фута, видно из того, что в примыкающей с севера к воротам пророка стене Плача сохранились in situ еще два ряда выпусковых камней на уровне выше верхней притолоки ворот Барклея. В отделке выпусков Варрен здесь заметил ту особенность, что верхние линии выпусков шире нижних; тогда как нижние полосы выпусков имеют здесь обыкновенно 2 или 3 дюйма широты, верхние полосы имеют 3½, 4, 5 и даже 6 дюймов широты. Нужно прибавить, что такая разность верхней и нижней широты выпусков замечена и в камнях южной и восточной стены мола. Глубина выпусков колеблется только между ¼ и ⅜ дюйма. Уступы рядов камней колеблются между ¼ и 1¼ дюйма. В разных пунктах стена мола оказалась поврежденною осадными орудиями, и именно нижние части отдельных камней найдены поврежденными, тогда как верхние части остались нетронутыми. Самый порог ворот Барклея оказался разбитым, в) Раскопки на юго-западном углу мола обнаружили стену из 21 ряда выпусковых камней, из которых 17 рядов лежат под нынешним грунтом прилегающей местности, а 4 ряда над уровнем нынешнего грунта. Высота рядов камней колеблется между 3 фут. 4 дюйм. и 4 футами, а вся высота сохранившегося здесь мола доходит приблизительно до 76 футов. В отделке камней юго-западного угла мола замечена Варреном та особенность, что верхние 4 ряда камней, находящиеся на нынешней поверхности, и непосредственно следующие 11 рядов камней под поверхностию имеют отделку выпусков и среднего поля, не отличающуюся вообще от отделки стены Плача, части стены открытой под аркой Вильсона и воротами Барклея; следующие же за ними глубже, самые нижние 6 рядов имеют боковые выпуски, отделанные так же чисто, как и в стене Плача, но среднее поле камней негладко выровненное и выдающееся большими выпуклостями. Дальнейшие раскопки в западной половине южной стены мола показали, что и там, приблизительно на том же уровне, камни, в количестве 15 нижних рядов, меняют свой вид и, вместо гладкого фаса над выпусками, имеют фас неровный и, повидимому, полуотделанный. Здесь, на юго-западном углу мола, находится самый длинный из измеренных доселе камней мола, имеющий 36 футов 9 дюймов длины, и притом не в нижних рядах, а в одном из рядов, остающихся доселе незакрытыми, г) Раскопки на юго-восточном углу мола показали, что его древняя стена сокрыта здесь под позднейшими наслоениями на 80 футов глубины. Если сюда прибавить 28 футов древней стены, видной выше нынешнего грунта, то вся высота сохранившегося здесь мола будет 108 футов. Эта высота разделяется между 28 рядами выпусковых камней, 7 рядами выше нынешнего грунта и 21 рядом под грунтом. Высота рядов камней колеблется между 3½ и 4½ футами; только один верхний из выпусковых рядов имеет высоты 6 футов 1 дюйм. Того различия гладких и шероховатых фасов камней, которое найдено на юго-западном углу мола, здесь нет или, точнее сказать, нет в такой степени резкого различия, какое найдено там; но некоторое различие самых глубоких или нижних рядов камней и верхних есть и здесь. Нижние четыре ряда камней, опущенные в ложе из жирной глины и, по мнению Варрена, никогда не бывшие на виду, отличаются от дальнейших верхних рядов большим разнообразием своих камней. Именно, самый нижний угловой ряд, по требованию грунта, состоит здесь только из одного камня, выступающего из скалы на 2 фута, но нижнею своею частию погруженного в скалу, которая была вырублена здесь для его принятия на глубину 1 фута 8 дюймов; таким образом вся высота этого краеугольного камня была 3 фут. 8 дюйм., длина его 14 фут. Второй ряд на самом углу имеет высоты 4 фута 3½ дюйма, а далее, вследствие поднятия грунта, только 3½ фута. Третий ряд имеет высоты 4 ф. 2½ дюйма, четвертый ряд имеет высоты 3 ф. 7½ дюймов; следующие ряды: 4 ф. 2½ д., 3 ф. 6 д. и 4 фута. Верхние же 18 рядов имеют одинаковую высоту 3 фута 9 дюймов, за исключением самого верхнего 6 футов высоты. Такое же разнообразие представляют нижние ряды и в отделке выпусков. Самый нижний основной угловой ряд (один камень) имеет выпуск только вверху 4 дюйма широты. Второй ряд на каждом камне имеет иной вид выпуска: первый камень, 10 фут. длины, имеет обыкновенный выпуск в нижней части и очень узкий выпуск, не более одного дюйма широты, вверху; наоборот, второй камень имеет в верхнем выпуске 8½ дюйм. и в нижнем 1⅝ дюйма; третий камень не имеет верхнего выпуска, но нижний имеет очень широкий – 16¾ дюйма; четвертый камень вверху имеет выпуск 12 дюймов широты, но не имеет нижнего выпуска; остальные камни этого ряда имеют выпуски 3 и 4 дюймов вверху, но не имеют нижних выпусков, как вставленные в скалу. Третий ряд имеет выпуски 4½ дюймов; угловой камень здесь не имеет выпуска вверху. Четвертый ряд, на сколько он был осмотрен, показал мелкий выпуск 9 дюймов широты. Дальнейшие ряды по отделке похожи на камни на поверхности. Таким образом, и здесь нижние ряды отличаются неравномерностью отделки от верхних. На расстоянии же 105 футов на север от юго-восточного угла камни мола, начиная от скалы, служащей ее основанием, до поверхности нынешнего грунта, отличаются от предшествующих, при чистом среднем поле, большею глубиною выпусков, доходящею до 2 и 3 дюймов. Нужно полагать, что эта особенность углубленных выпусков на восточной стороне постепенно усиливается в направлении на север, хотя это не могло быть прослежено, так как к средней части восточной стены непосредственно примыкает мусульманское кладбище, недоступное для раскопок. По крайней мере, на северо-восточном углу мола глубина боковых выпусков достигает до 20 и даже 24 дюймов, в нижних рядах почти до такого уровня, на который возвышаются грубые фасы камней на юго-западном углу, а затем выше частию изменяют свой вид по образцу камней стены Плача, частию продолжают оставаться с глубокими 20-дюймовыми выпусками до высоты 125 футов, т. е. до нынешней поверхности (к югу от башнеобразного выступа северо-восточного угла)195. К этому нужно прибавить, что вся стена мола, находящаяся под наслоениями нынешнего грунта, весьма хорошо сохранилась, и притом лучше на восточной сухой стороне, чем на западной с влажною почвою. Даже следы восьми зубцов долота или резца, высекавшего выпуски, явственно заметны; резец имел один дюйм широты. Длинные желобки, проведенные таким резцом, пересекаются на фасе камня гладкими полосками, сделанными другим гладким резцом. Прекрасные образцы древних crisscross – pattern! Подобной отделки камней не находили в византийских работах. Едва ли она не есть исключительная особенность камней горы Мориа.

Указанным разнообразием составных камней стены предотвращалась монотонность вида высокого и длинного храмового мола. Есть основание думать, что вид стены мола оживлялся еще особенными узорами расположения камней на общем фоне стены, хотя в настоящее время эти узоры замечены только в отрывках, так как вся верхняя часть мола разрушена, а его нижние ряды, лежащие в настоящее время под землею, если и были открываемы раскопками, то далеко не везде и при том не разом, вследствие чего общее впечатление от стены терялось. В действительном существовании некоторого искусственного порядка в виде камней и их расположении нас убеждает, прежде всего, существование на южной стороне, в незначительных остатках мола на поверхности, совершенно особенного ряда камней, по высоте почти вдвое превосходящего не только непосредственно под ним лежащие ряды камней, но и все вообще ряды в стенах мола, и имеющего вид широкого пояса, опоясывавшего южную и восточную сторону теменоса196. О положении этого большого декоративного ряда, называемого в английских гидах Master-Course, нужно заметить, что его линия не вполне горизонтальна: начиная от тройных ворот до юго-восточного угла, он понижается на 30 дюймов; вероятно такое же понижение ряда было и в направлении к юго-западному углу. И на это, конечно, была своя причина. Известен оптический закон, по которому вполне прямые линии, напр., в столбах, колоннах и проч., для глаза, на известном расстоянии, кажутся выгнутыми. Чтобы они казались прямыми, нужно сделать их на самом деле в известной степени выгнутыми. Поэтому, в Парфеноне и других греческих храмах прямые линии наружной части построек заменяются обыкновенно выпуклостями. Та же причина заставила выгнуть, в направлении к углам, прямую линию выдающегося декоративного ряда южной стены иерусалимского мола. Еще более замечательную декорацию в расположении рядов камней храмового мола находим на северо-восточном углу, в виде выдающейся из плоскости стены башни. Как оказалось из раскопок Варрена, тот выступ в древней стене харама, 87 футов длиною, который ныне виден на поверхности у северо-восточного угла и который обыкновенно, вслед за Робинсоном, называют башнею Антония, не существует у подземного основания стены. Развитие башнеобразного выступа начинается только с 15-го ряда от скалы или от основания стены в данном месте. Оно состоит в том, что тогда как в прилегающей стене ряды камней в данном месте укладываются широкими уступами от 4 до 7 дюймов, та часть стены, которую называют башнею, получает уступы в рядах камней гораздо меньшие, не больше одного дюйма. Таким образом, с каждым новым рядом камни башни выступают вперед из плоскости стены, а чрез 14 рядов, дойдя до нынешней поверхности у северо-восточного угла, башня оказывается выдавшеюся из стены на целых 7 футов197. Само собою разумеется, что башни в собственном смысле здесь не было, и выступ в стене имел только декоративное назначение. Может быть что-нибудь подобное повторяется и в других частях храмового мола. Далее, в раскопках у юго-восточного угла были найдены некоторые камни, отличавшиеся среди других своим необычным видом: например, второй от угла камень третьего ряда отделан необыкновенно изящно, в высшем стиле, как выражается Варрен, гораздо выше окружающих его камней. Трудно предположить, чтобы в таком низком пункте мола вид некоторых камней изменился случайно от позднейших переделок. Весьма возможно, что это – отрывки каких-либо узоров в расположении камней, хотя в настоящее время нельзя схватить эти узоры в их целости и определить их значение, пока не открыта разом вся прилегающая стена храмового мола. Известно, что в других древне-еврейских памятниках нередко встречается наклонность к искусственному расположению камней стены в виде некоторых узоров. Достаточно указать здесь на стену вестибула древнееврейской гробницы в деревне Шафат, хотя вытесанную из цельной натуральной скалы, но затем разделанную под вид выпусковых камней в порядке симметричного чередования больших и меньших камней198. Подобные узоры находим в расположении камней финикийско-баальбекского большого храма солнца, в котором среди рядов камней сравнительно небольшой величины выделяется ряд трех необыкновенно больших камней, так называемый трилифон (на западной стороне), и другой ряд из трех трилифон или девяти камней (3x3), каждый в девять метров длины. Для исполнения какого-то необыкновенного штриха в узоре баальбекского мола был приготовлен и известный камень хаджер-ель-кибла, почему-то недоставленный на свое место. Подобные же узоры камней можно видеть в развалинах Амрита (Бурдж-ель-Беззак), в Госн-Сулейман и друг. (Rey, Mission dans le nord de la Syrie, 10). Особенные штрихи таких узоров представляли угловые камни, выдающиеся на многих финикийских памятниках двойною высотою, сравнительно с рядом лежащими камнями, напр., в Библосе, в Амрите (Renan, Mission de Phenicie, 164:180). Кажется, что и в иерусалимской архитектуре был обычай привлекать к углам наиболее крупные камни; «не всякая гора, говорит Иеремия, могла дать камень годный для угла» (Иер.51:26). Самый огромный из ныне известных камней храмового мола лежит на углу (103), и вообще у библейских писателей угловой камень имеет особенное символическое значение (Ис.28:16; Соф.3:6; Иов.38:6; Пс.118:22; Мф.21:42; 1Кор.8:10–11; Еф.2:20; 1Пет.2:6).

Рисунок 91. Стена Баальбека

Рисунок 92. Хаджар ел-Кибла в Баалбеке

Рисунок 93. Наружный вид ограды храма по Шипие

В виду всего этого, требуется осторожность в распределении камней мола по времени их происхождения. Иной камень, повидимому, совсем не согласующийся с окружающими и похожий на позднейшую вставку, в действительности может быть только отрывком какого-нибудь разрушенного древнего узора.

Особенным разнообразием выдавалась верхняя часть стены храмового мола, начиная с того уровня, где он переставал быть плотиною, задерживавшею насыпную землю на площади храма, а делался оградою двора храма. Такой остаток мола сохранился только в одном

Рисунок 94. Часть C.-З. стены храма у ворот Серая

месте, у ворот Серая, не доходя до северо-западного угла харама и открыт Кондером в одном доме прислонившемся к храмовой ограде (Palestine, Exploration Fund, Quarterly Statements, 1873, 92; 1877, 135–137). Из этого остатка мы узнаем, что верхняя часть стены мола была разделана пилястрами, подобно стене хевронского харама и остатку древней стены на русском месте близ храма Воскресения199. Выдающиеся в стене пилястры, как видно по сохранившемуся остатку, имели 1 метр 69 сантим. широты, а впалая часть стены между ними 2 метра 67 сантим. широты. Переход от нижней части стены ко впалому пространству между пилястров образуется, как и в Хевроне, скошенною верхнею частию внизу лежащего камня. Пилястры, выдававшиеся на 45 сантим. из плоскости стены, представляли отвесную линию стены, между тем в среднем впалом пространстве верхние ряды делали уступ над нижними в 10–12 сантим. Впалое между пилястрами пространство имеет менее толстую стену, чем нижняя часть мола, но пилястры сохраняют толщину нижней части. Составные камни как пилястров, так и промежуточных пространств имели выпуски и гладкое среднее поле. Наконец в промежуточных пространствах были амбразуры или окна, одно из которых сохранилось в остатке стены найденной Пондером. По мнению этого исследователя, в

Рисунок 95. Египетская стена с пилястрами

данном остатке стены недостает только карниза, чтобы он мог представлять всю верхнюю часть храмового мола200. Перро и Шипие (Histoire de l’art IV, pl. II и III) в своих реставрациях храмового мола дают выпусковые камни только нижней его части, где стена служила плотиною для насыпи, а верхнюю часть мола с пилястрами наполняют совершенно гладкими камнями. Такой выбор камней отчасти подтверждается остатком стены русского места близ храма Воскресения; но вид хевронского памятника, и самый остаток контрфорсов в стене иерусалимского мола, открытый Пондером, удостоверяют, что вся стена до карниза состояла из тех же характеристических древнееврейских камней с выпусками. Что касается карниза, то и на ограде иерусалимского мола его нужно представлять таким, каким он сохранился на памятнике Авраама в Хевроне. Обделка карниза, особенно его угловых камней, была предметом такой же заботливости, как и отделка угловых камней в основании здания, (см. Зах.4:7; Пс.144:12).

Не смотря на предполагаемый карниз египетского характера, весь рассмотренный мол по его характеру нужно назвать финикийским или точнее, еврейско-финикийским произведением. Правда, что подобная выпусковая отделка камней найдена в некоторых произведениях греческой архитектуры, в основаниях самого Парфенона, а потом в Риме и Помпее; но, без всякого сомнения, классические архитекторы заимствовали ее с востока, так как, независимо от остатков иерусалимского храмового мола, она встречается и в других древних памятниках библейского Иерусалима, в Хевронском памятнике, в развалинах Баальбека, Амрита и других городах древней Финикии и Персии, в стенах Пассаргады построенной Киром в VI веке до Р. Хр., Персеполиса, Истакра и проч. В частности выпусковая отделка камней была настолько известна в Финикии, что на древних монетах финикийские храмы обыкновенно изображаются с камнями в выпусках (Renan, Mission, 177). Прилагаем при сем для образца финикийской постройки подобного рода мавзолей или пирамиду Бурдж-ель-Беззак в Амрите (Renan, Mission, pl., XV, XVI). Что касается мотивов такой работы и истории выпусков, то она не достаточно разъяснена доселе. По мнению Ренана (Mission, 53:54) «выпусковые камни суть именно характеристическая особенность стиля древних финикиян, поколику финикияне заботились о том, чтобы по возможности меньше работать над камнем, по возможности меньше терять и труда и того материала, который уже был извлечен из каменоломни. С этою идеею утилизировать камень целиком, в том грубом виде, какой дается при первой обсечке камня в каменоломне, финикияне натурально могли ограничиваться только краевою отделкою, оставляя среднее поле камня в грубом виде». Этим, может быть, объясняется происхождение грубого боссажа, т. е. камней выпусковых с совершенно неотделанным средним полем. Но в нашем храмовом моле вовсе нет таких камней. «Что же касается выпусковых камней гладко отделанных, продолжает

Рисунок 96. Пещера в Амрите

Рисунок 97. Пирамида Бурдж-ель-Беззак в Амрите

Ренан (795), то они представляют собою последнее преобразование той системы выделки камня, которая, щадя труд человека, оставляла в неотделанном виде те части камней, чистота которых, для прочного соединения их между собою, была не нужна». Объяснение очевидно недостаточное, потому что, когда финикияне пришли к мысли о необходимости отделывать не края только, но и все поле камня, то им проще всего было бы продолжить расчистку среднего поля на той же данной линии выпуска, не возвышая среднего поля. Совершенно противоположно Ренану объясняется происхождение выпусковой отделки у Спира («The Recovery of Jerusalem», 388; The architectural Remains of Palestine). По его мнению, выпуски не только не служили к сокращению труда в том смысле, чтобы отделкою их имелось в виду заменить отделку всего переднего фаса камня, но именно наоборот свой полный смысл получали только при совместной отделке всего камня. «Выпуски или бордюрная рамка делалась с практическою целию– предварительною обсечкою краевой полосы предотвращать возможность неправильных откалываний и повреждений камня при дальнейшем выравнивании среднего поля; таким образом только та или другая отделка среднего поля есть орнамент на камне, а боковой бордюр не более как приготовление к нему. И в настоящее время в обычае сперва работать резцом вокруг фаса камня, оставляя средину камня для дальнейшей работы молотом». Может быть это и справедливо, но вопрос о происхождении выпусковой отделки здесь всё-таки не решается. Если нынешние камнетёсы начинают отделку камней с краевой полосы, а потом переходят к выровнению среднего поля, то они все-таки кончают тем, что выравнивают среднее поле в уровень с краями. Напротив иерусалимские и финикийские каменщики никогда не доходили до того, чтобы срезать среднее поле в уровень с краями, но всегда, с очевидными усилиями, стараются о заметном и правильном углублении бокового выпуска. Уже вследствие значительного углубления боковой полосы, она не могла иметь значения какого-либо предохранительного средства. При отделке среднего поля требовалась бы вновь другая предохранительная полоса, и она действительно есть на иерусалимских камнях независимо от бокового выпуска (см. Guthe, Ausgrabungen bei Jerusalem, 1882:290). Наконец, этим не объясняется очень широкий выпуск, доходящий до 16¾ дюймов (так называемый у Варрена камень c на юго-восточном углу. «The Recovery of Jerusalem», 143). Из других практических соображений выходит третье объяснение выпусковых камней Перро (Histoire de l’art, IV, 192). «Если не всякие выпуски, то, по крайней мере, сильно углубленные выпуски, предназначались для таких оснований стены, которые должны были всегда оставаться сокрытыми в земле и имели назначением способствовать скреплению камней с прилегающим грунтом земли; вследствие глубоких выпусков в камнях, переставала существовать линия, разделявшая между стеною и прилегавшею землею, потому что землею наполнялись и самые впадины выпусков». Мы думаем, что в таком случае выпуски представляли бы излишний и ненужный труд: когда из таких массивных камней глубоко в почву опускается основание здания, тогда не думают о каком либо внутреннем слиянии стены с землею; и без такого внутреннего слияния прилегающая почва будет исполнять одинаково свою роль давящего и уравновешивающего балласта201. Между тем, с другой стороны, камни с глубокими выпусками лежат не в нижних только рядах, где они могли бы быть опущены в землю, но и в верхних рядах, и даже на нынешней поверхности прилегающего на восточной стороне грунта ряды таких камней лежат in situ. Спрашивается, для чего же в этих верхних рядах нужны были глубокие выпуски? Почему на юго-восточном углу нижние ряды, также погружавшиеся в землю, не имеют глубоких выпусков? Неосновательно, далее, объяснение и некоторых раввинов, что боковые углубления на камнях назначались для штукатурки и для металлических полос, долженствовавших проходить по линиям выпусков. Кажется, что и Иосиф Флавий также понимал назначение выпусков, когда он говорил, что камни Соломонова храмового мола соединялись между собою железом («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3). Несомненно, что так именно понял назначение древних выпусков нынешний (1889 г.) иерусалимский губернатор, Реуф-паша, в своей реставрации стен мола распорядившийся замазывать выпуски штукатуркой. Предположение совершенно невозможное, потому что начало выпусковой отделки скрывается в том времени, когда каменные стены слагались без всякого цемента, и древнейшие библейские названия таких камней (камни полосатые, узорчатые, пестрые) свидетельствуют о том, что пестрящие их боковые полосы или выпуски ничем не были покрываемы. В талмуде есть такое свидетельство: «Ирод строил свой храм из мрамора белого и цветного; при этом в стене попеременно следовали выступы и уступы. Ирод хотел вдающиеся части стены покрыть золотом, но книжники сказали ему: нет, так лучше, пусть на стене будет подобие морской зыби». (Succa, 51, 2; Baba bathra, 4:1). И так что же?.. Для нас остается несомненным, что выпуски камней или, что то же, вздымающиеся средние фасы не были вызваны какою нибудь необходимостью и вовсе не утилизировались при кладке стены, но были нарочитым орнаментом стены для сообщения ей оживленного и, смотря по зданию, то грозного, то призывающего вида. При помощи боковых выпусков каждый камень, не смотря на теснейшее слияние его с окружающими камнями, выделялся однакож для зрителя не только как отдельная строительная единица, но как бы единица свободная и подвижная («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3); выдающиеся фасы камней давали повод к оптическому обману, что камни не были соединены между собою прочно в одно целое, и, как выражается пророк, из своих мест подавали голос проходящим (Авв.2:11). Для усиления такого впечатления, камням иногда давали фальшивые выпуски, т. е. выпуски среди камней, кроме краевых (такие выпуски есть в пролете золотых ворот, в галереи тройных ворот, в гробнице Шафат и проч.). Так поняли впечатление от выпусковых камней позднейшие средневековые их подражатели, вводившие их главным образом в военные постройки; из таких камней построены крепости древне-арабские и крестоносцев, между тем как храмы крестоносцев не имеют выпусков202. Если таким образом в одних случаях и на одних зрителей выпусковые камни производили грозное и суровое впечатление, то в других случаях и на других зрителей они могли производить совершенно противоположное впечатление. Фарисеям и книжникам стена храмового мола казалась сложенною из священных реликвий в виде молитвенных амулетов, так называемых филактериев, с которыми некоторые камни, особенно северо-восточного угла, удивительно сходны. Во всяком случае линии выпусков заменяли скульптурные украшения стен.

Немаловажное значение в данном случае может иметь вопрос: давалась ли камням выпусковая отделка или выпусковый орнамент еще в каменоломне, прежде чем они заняли нынешние свои места в стене, или же после укомплектования камнями отдельных рядов, или даже по возведении всей стены. Архитектор Тобоа считал возможным последнее предположение. По поводу одного финикийского памятника он утверждал, что прежде всего весь этот памятник был сложен из грубых камней с совершенно неотделанными фасами, и только уже по окончании постройки архитекторы занялись расчищением фасов камней: сначала отделали верхнюю часть памятника и его карниз, и отделали безукоризненно; затем приступили к отделке камней нижней части памятника, но работа здесь по каким-то обстоятельствам не была доведена до конца; оттого нижние камни имеют гораздо более грубый вид, чем верхние (Renan. Mission., 88–89). Другой архитектор–археолог К. Шик предполагает и в древних иерусалимских памятниках такой же порядок отделки камней: «Antiquitates Iudaicæ», сначала стены выводились из не вполне отделанных, камней, и уже по завершении стены ее отдельные камни орнаментировались отделкою выпусков, причем иногда обделывалась орнаментом таких же выпусков и часть скалы, служившая основанием зданию» (Zeitschrift des deutschen Palästina Vereins. Band 1:229). Затем третьи прибавляют, что такое обращение с камнями не нравилось народу еврейскому и что северная часть израильского царства, верная преданиям о скинии Моисеевой и простоте святилища, прямо протестовала против неслыханной в древности отделки и орнаментации камней, введенной Соломоном при построении храма, выражая желание, чтобы камни храма оставались в грубом и неорнаментированном виде; по этому якобы поводу в закон была внесена статья (Исх.20:25), предписывающая не употреблять для жертвенника тесаных выпусковых камней (Maurice Vernes, Les plus anciens sanctuaires des Israelites. Revue de l’histoire des religions, t. III. 1882, p. 22–48). По поводу этих соображений можно сказать следующее: а) Протест против камней Соломонова храма был невозможен в северном израильском царстве, потому что для Соломонова храма были призваны строители из Финикии, между тем система финикийских построек была знакома северному израильскому царству даже более, чем жителям Иерусалима, б) Выпусковые камни gazith были запрещены только для жертвенника всесожжений, который всегда строили из диких нетесаных камней, для храма же не только были разрешены, но и положительно требовались вполне отделанные и орнаментированные по местным архитектурным обычаям камни gazith. в) По свидетельству 3Цар.6:7, вся обделка камней производилась вдали от храма, в местах, где добывался камень, между тем сущность местной отделки и состояла именно в выпусках, г) Отделка камней, особенно глубокими выпусками и в верхних рядах высоких стен мола, была бы очень затруднительна и даже невозможна после того, как они окончательно были уложены на свои места, д) В таком случае было бы необъяснимо, почему в разных местах рядом лежащие камни имеют не вполне тождественную отделку, и непосредственно соприкасающиеся выпуски двух отдельных камней иногда имеют неодинаковую глубину. То обстоятельство, что нижние ряды камней бывают отделаны грубее верхних, что иногда среди чистых камней попадаются нечистые, вовсе не так хорошо объясняется предположением первоначального построения всей стены из совершенно грубых камней и дальнейшей расчистки камней в стене, уже совершенно готовой.

Чтобы окончить описание храмового мола, мы должны упомянуть еще о некоторых особенных знаках, встречающихся на некоторых только камнях, каковы: а) столбики или шишки на среднем поле камней, б) углубления или нишки, в) буквенные знаки и разные росчерки. – Столбики или шишки, как известно, встречающиеся на камнях хевронского памятника, находятся на юго-восточном и юго-западном углах иерусалимского храмового мола, на уровне выше нынешнего грунта; существуют ли они в частях стены под нынешним (1889 г.) грунтом, остается неисследованным. Высота столбиков от 5 до 8 дюймов и диаметр 4 или 5 дюймов. Таким образом из присутствия столбиков мы узнаем, что на своей лицевой стороне камни были срезаны не менее чем на 5 и 8 дюймов, прежде чем отделка их была признана годною. Но, спрашивается, зачем было затруднять себя отделкою подобных столбиков, нужно прибавить, всегда очень чистою и тонкою, и всегда на совершенно гладком среднем поле? Пенроз (Principles of Athenian Architecture) говорит, что такие шишки на боках четыреугольных камней были нарочито оставляемы при отделке, с тою целию, чтобы за них могли браться рабочие при переноске камней, но что потом, когда камень был положен на свое место, и его в последний раз выравнивали, и шишки обыкновенно стирались; если же они встречаются на некоторых камнях, то только в таких постройках, которые не были вполне закончены. Это объяснение не может быть принято в нашем случае, так как стена храмового мола в Иерусалиме не была неоконченною постройкою и так как огромная величина и тяжесть камней делала немыслимым поднятие их при помощи подобной шишки. Нам кажется, что столбики или шишки были особенным орнаментом на лицевых фасах камней, дополняющим то впечатление, какое производили фасы выступающие над боковыми выпусками, и что таких украшений на стенах было некогда гораздо больше, чем их сохранилось доныне. На многих камнях можно замечать свежие еще следы недавно сбитых шишек. Аналогичными орнаментами можно считать шишкообразные украшения на древних саркофагах203 (см. Zeitschrift des deutschen Palästina Vereins, 1886, стр. 329 и др.), особенно же орнаменты диких огурцов и гранатовых шишек, по библейскому свидетельству, бывшие несомненно на стенах Соломонова храма и на его сосудах (3Цар.6:18 и проч.), и орнаменты целых больших столбов, выступающих горизонтальными линиями из стен позднейших палестинских построек и даже в арабской надстройке самого храмового мола (такова в особенности известная «колонна суда»).

Точно также необъяснимы простыми целями переноски и укладки камней на месте другие противоположные знаки в виде нарочитых ямин или нишек на среднем поле камня, то квадратных 5–6 дюймов ширины и глубины (около тройных ворот и юго-западного угла), то закругленных вверху (в стене Плача). Мы думали прежде (Святая Земля, 1:450), что эти нишки предназначались для какого-нибудь камнедвигательного снаряда при перенесении камней; но в таком случае было бы необъяснимо, почему громадное большинство камней не имеет подобных нишек; есть основание думать, что они были выбиты уже по отделке и установке камней на месте. На том основании, что такие же нишки или углубления встречаются и на других древних иерусалимских памятниках, особенно же в гробницах, что иногда их бывает очень много и они слишком ничтожных размеров, мы оставляем мысль, что они могли быть как нибудь утилизированы. Они не были также показателями порядка камней в стене, потому что они часто встречаются и в монолитных стенах гробниц. Некоторым объяснением их может служить то, что в разных городах Палестины, напр. Вефиле, доныне сохраняется обычай на косяке наружной двери делать группу небольших круглых ямочек; они обыкновенно выдалбливаются в камне ножом и имеют символическое значение. Находят также в Палестине древние медальоны, на своей передней стороне истыканные микроскопическими ямочками; на дороге от Иерусалима в Самарию легко можно приобресть целую коллекцию таких медальонов у местных жителей. В египетских гробницах попадаются каменные доски, усеянные углублениями или яминами, расположенными в известном символическом порядке, и вероятно служившие для метания жребиев или предсказаний будущего (Maspero, Guide au Musée de Bulak. 1883 p. 300)204.

Но особенно замечательны буквенные знаки, graffiti, на камнях храмового иерусалимского мола. Особенно много таких камней с буквами открыто раскопками Варрена на юго-восточном углу, но они встречались также и близ северо-восточного угла. Вероятно, они были и во многих других местах, но не сохранились; частию они могли быть стерты человеческою рукою, частию разъедены и смыты почвенною влагою, так как, написанные омоченною в киноварь кистью, они держатся на камне так непрочно, что рабочие Варрена легко стирали их мокрою тряпкою или мокрою рукою. На юго-западной и западной стороне мола такие знаки не сохранились, вероятно от влажности прилегающего грунта. Чаще всего буквенные знаки состоят из финикийской буквы хет, из финикийского аин в виде кружка, из большого росчерка буквы тав в виде креста с бо̀льшим протяжением горизонтальной линии, чем отвесной, и из других букв и росчерков. По местам камни обрызганы красною краскою, по мнению Варрена, «от неосторожного обращения с кистью при написании букв», но может быть и нарочито. Буквы имеют неодинаковую высоту, самые большие 5 дюймов. Особенно замечательный знак из финикийских букв находится во втором нижнем ряду, на третьем камне от юго-восточного угла, где ясно написано ידוע , т. е. известный, некто, или же собственное имя Яддуа. Палестинская археология не решила до настоящего времени, какое значение имели эти буквы и слова на

Рисунок 98. Знаки на стене харама – 1

Рисунок 99. Знаки на стене харама – 2

Рисунок 100. Знаки на стене харама – 3

камнях храмового мола, были ли они простою нумерациею камней или знаками корпорации древних каменщиков, им только известными, подобно тому, как такие знаки оставляли на своих постройках каменщики римские и средневековые (Zeitschrift des deutsch. Palästina Vereins. 1881:93), были ли они символическими знаками, имевшими отношение к храму или знаками древних богомольцев, приходивших в Иерусалим для праздничного поклонения, подобными так называемым синайским письменам. Наиболее авторитетным считается следующее мнение Еммануила Дейча: «знаки эти сделаны на камнях мола прежде чем они заняли свои нынешние места в стене, и суть финикийские знаки; одни из них буквы, другие – цифры, и принадлежат рабочим, складывавшим стену. Некоторые из этих знаков не находятся в известном финикийском алфавите, но они найдены в Сирии на памятниках несомненно финикийского происхождения». Напротив Вогюэ и Клермон-Ганно, лично осматривавшие и изучавшие эти знаки на камнях мола, считали возможным видеть в них не буквы, а масонские знаки финикийских памятников (King. Recent discoveries on the Temple Hill at Jerusalem. 1885. p. 48–59). Что разсматриваемые знаки не простая нумерация камней, сделанная в каменоломнях и указывавшая место каждого камня в ряду других, видно из того, что на некоторых камнях вовсе нет никаких знаков, на других камнях сделаны знаки тождественные и притом на одном и том же месте (напр., в левом верхнем углу), что могло бы приводить скорее к смешению камней, чем к их различению рабочими; на некоторых камнях встречается избыток знаков, и даже на самом камне проводится резцом борозда, ограждающая поле, надписей. Масонскими же знаками они не могли быть по своей безыскусственности, неопределенности, незакругленности и разнообразию, а также по своему решительному сходству с типом финикийских букв, чего нельзя отрицать по отношению к большинству этих знаков205. Кроме того, не все буквенные знаки принадлежат одному времени. Кроме знаков, написанных киноварью, есть еще знаки, вырезанные резцом, конечно не одновременно с первыми знаками. Кроме букв финикийских, есть буквы арамейские более позднего времени, последних веков пред Р. Хр. На северо-восточном углу найдена на камне одна буква, замечательная тем, что от нее по горизонтальной линии идет ряд точек или капель, наводящих на мысль, что буква была написана тогда, когда камень еще не лежал на нынешнем месте в стене, а стоял стоймя, так как, разумеется, брызги при начертании буквы могли падать только по отвесной, а не по горизонтальной линии. На этом основании Варрен и другие считают несомненным, что все буквы, открытые на камнях мола, написаны прежде чем камни были сложены в стену. Ошибка этого предположения состоит в том, что, занявшись брызгами, Варрен не обратил внимания на начертание буквы, фигура которой соответствует нынешнему положению камня.

Нам кажется, что и буквенные знаки на камнях храмового мола, подобно столбикам и ниткам, имели особенное символическое значение, стоявшее в связи с историею храма, и что отдельные буквы на камнях суть сокращения священных слов храмового культа. Прежде всего здесь обращает на себя внимание то обстоятельство, что они написаны ярко красными чернилами, напоминающими цвет крови, и что они часто окружаются такими же кровавыми брызгами, иногда сделанными очень правильною линиею. На многих камнях нет буквенных знаков, но есть в бо̀льшем или меньшем числе кровавые капли, оставшиеся от какого-то окропления камней. Но известно, что подобные кровавые знаки на наружной стороне домов имели в ветхозаветном обряде особенное священное значение (Исх.12:6:13). Если в данном случае, вместо крови, употреблена киноварь, то это необычное кропление могло быть сделано после действительного жертвенного кропления кровью и в воспоминание о нем, так как действительная кровь скоро меняет свой цвет и делается неузнаваемою. Из отдельных меток или священных сокращений чаще всего встречается метка в виде крестика. Трудно сказать, есть ли это обыкновенная метка счастия, встречающаяся в таком же виде креста на египетских домах (Wilkinson, Manners. II, № 96, fig. 1) и в египетском календаре для отметки счастливых дней (Chabas. Le Calendrier de l’année égyptienne. 22) или это специально еврейский знак, представляющий сокращение закона Моисея, весьма известное в еврейской литературе, так как рассматриваемый знак (крестик) есть финикийская буква thav, первая буква слова thora (закон). Нужно припомнить здесь место Иез.9:4–7, в котором предписывается на челе всех жителей Иерусалима и храма поставить метку из буквы тав, т. е. крестика, и всех не имеющих этого знака умерщвлять206. Уже на основании этого пророческого места, знаки в виде крестиков могли быть расставлены на стене храмового мола, как особенное священное и таинственное ограждение храма, при одном из восстановлений Соломонова храма, всего вероятнее при возвращении из вавилонского плена при Ездре и Неемии. Само собою разумеется, что возражения против рассматриваемых знаков креста, делаемые, между прочим, Пайллу (Monographic. 366), как знаков принадлежащих только христианскому времени, не имеют силы. Знаки крестов на моле ветхозаветного храма не имеют сходства с типами изображений креста древних христиан, и суть именно метки. Тот же самый Пайллу, в другом месте своей обширной монографии (268), признается, что когда он посещал британский музей в обществе одного немецкого ученого, этот последний указал ему бронзовую статую ассирийского князя с крестом на шее, явившуюся немного только позже времени Соломона. Что у древних евреев действительно употреблялся знак креста с особенным символическим значением, можно видеть из изображений креста на древнееврейских урнах и лампах. Между прочим, остатки таких урн были найдены Варреном в его раскопках у юго-восточного угла храмового мола. Кроме крестов, на них есть знаки кружков и капель, подобные тем, какие встречаются и на камнях мола.

Рисунок 101. Ручки древних урн, найденные у Ю.-В. угла харама

По мнению доктора Вирча, найденные у стены иерусалимского храма лампы и урны имеют сходство с египетскими глиняными сосудами и принадлежат IV или V веку до Р. Хр. («The Recovery of Jerusalem», 473)207. Весьма замечательно, что в верхней позднейшей надстройке храмового мола, на восточной стороне, над так называемою малою дверью или дверью Бурак (по Мудшир-ед-Дин) сохранилось изображение креста, сделанное также красною краскою в пяти концентрических кружках. Хотя это последнее изображение сделано христианами, но, как показывает уже выбор для него красной краски, оно было только подражанием другим древнейшим подобным знакам храмового мола. В подтверждение своего взгляда на значение буквенных знаков и капель на ограде иерусалимского храма, мы можем указать еще одно весьма любопытное открытие Варрена. Проведя свою подземную галерею к основанию юго-восточного угла храмового мола, Варрен нашел в скалистом грунте под углом мола нарочито выдолбленную ямину или пещерку одного фута глубины и одного фута в диаметре и в ней глиняную урну красного цвета,

Рисунок 102. Урна, найденная у Ю.-В. угла харама

по мнению того же доктора Бирча, директора восточных древностей Британского музея и автора известного сочинения: History of ancient Pottery (1873), принадлежащую пятому или четвертому веку до Р. Хр. Урна не случайно попала в пещеру, но очевидно была поставлена здесь нарочито по какому-то случаю, с каким-то особенным содержимым; она и найдена была стоящею среди пещеры в том виде, в каком она была некогда здесь поставлена. Так как следов гробницы и саркофага здесь не найдено, то мы не можем согласиться с мнением Перро (Iudée, 453), что это – погребальная урна. Весьма вероятно, что она поставлена при священнодействии освящения храмового мола208 и была некогда наполнена жертвенною кровию или елеем помазания. Уже из патриархального времени известен обычай камни святых мест освящать возлиянием елея и другими жертвенными возлияниями (Быт.28:18; 35:14; Исх. 40). До настоящего времени в Перее сохранились мегалитические памятники, представляющие подражание патриархальным вефилям; на их вершине, а иногда на боках, бывает выдолблен вид небольшой чаши или урны для священного елея (Palestine Expioration Fund, Quarterly Statement, 1882, p. 71). По обычаю патриархальных вефилей, был некогда освящен и мол иерусалимского храма209, причем урны с священным елеем закопаны под его четырьмя углами как важнейшими пунктами здания210. Наконец, близкое отношение рассматриваемых знаков к истории храма и ветхозаветного богослужения доказывается тем, что одна из этих надписей, хотя несколько более поздняя, представляет собою целое двустишие в честь храма (у тройных ворот):

............. יי כםבלת

( יץ )בצ יפרח יי םף כן

Как ко́лос Иеговы......

Так порог Иеговы да процветет в.....

К такому чтению данной надписи тройных ворот мы пришли после продолжительного ее осмотра и изучения на месте. Несколько сомнительною для нас остается только буква ת в первой строке; но во всяком случае ее воспроизведение у Соси (Voyage, II, 17) неточно. Появление в надписи слова סבלת , в северном израильском произношении, не должно казаться странным, так как и в древних библейских книгах, написанных в Иерусалиме, не редкость встречать так называемые ефраимизмы. Что касается времени появления этой надписи, то Д. А. Хвольсон относит ее именно к периоду Ирода Великого, хотя читает ее иначе (Сборник еврейских надписей, 1884, 57–59). Тем охотнее мы, с своей стороны, соглашаемся с таким определением, что, по нашему мнению, она и по своему содержанию имеет отношение к Ироду и сделана, вероятно, при освящении возобновленного Иродом храма. Есть еще другая большая, но, к сожалению, слишком неразборчивая древнееврейская надпись, сделанная также красною краскою, в подземелье под мечетью Ель-Акса, в простенке против монолитной колонны. Хотя ее содержание остается совершенно неизвестным, но для нас в настоящем случае она важна самым своим существованием; из нее мы узнаем, что буквенные знаки и более и менее большие фразы могли быть не только на наружной стене храма, но и на воротах и галереях, приводивших ко храму.

Рисунок 103. Неразобранная древнееврейская надпись в подземелье под ел-Аксою

Сюда же относится и надпись на самом монолите так называемого двойного прохода.

Рисунок 104. Древнееврейская надпись на колонне под ел-Аксою

Кстати заметить, что буквенные знаки и надписания, встречающиеся на стене иерусалимского храма, находят для себя продолжение в надписаниях на галилейских синагогах первого века (Journal of the Palestine Exploration Fund, № 11:38).

Принадлежность храму Соломона всей нынешней площади харама

Теперь вопрос: какому именно времени принадлежит сохранившийся доныне и описанный нами мол горы Мориа, первому ли храму или второму ветхозаветному храму или даже христианскому и магометанскому времени? Весь ли мол принадлежит одному времени или в нем нужно отличать разновременные расширения или прибавления к той основной первоначальной части мола, которая могла быть построена Соломоном?

Так как палестинская археология есть наука совершенно новая, и так как место ветхозаветного храма находится в руках мусульман, и доселе еще не вполне доступно для изучения путем раскопок, то и поставленный вопрос не мог получить доселе окончательного разрешения. Существуют только отдельные мнения. Одни исследователи (Соси, Герен, Вогюэ, Джемс, Менке, Сепп, Крафт) полагали, что вся нынешняя площадь харам еш-шериф принадлежала дворам ветхозаветного храма, если не Соломонова, то по крайней мере Иродова, и что, следовательно, весь описанный нами мол был внешнею оградою ветхозаветного храма. Другие (Вильямс) только северную часть площади и мола 950 футов в квадрате относили к ветхозаветному храму, а южную считали пристройкою Юстиниана, возведенною на развалинах Офела.

Рисунок 105. Гора Мориа и ее ветхозаветные сооружения по 16 предположениям

Третьи (Робинсон, Упруг, Барклей, Киперт, Портер, Варрен) думали, что дворы ветхозаветного храма занимали южную часть харама, на 925 квадратных футов или около того. Четвертые (Фергюссон, Унгер, Трупп, Льювин) ограничивали дворы ветхозаветного храма только одним юго-западным углом площади харам еш-шериф в 600 футов длины и ширины. Пятые считали за ветхозаветным храмом только срединную часть нынешней площади в 600 квадратных футов. Наконец некоторые (Пайллу) полагали, что ветхозаветный храм не только занимал весь нынешний харам еш-шериф, но и переступал за его пределы, так что описанный нами мол, сузивший древнюю площадь храма, мог принадлежать разве императорам Адриану или Юстиниану, обстраивавшим гору Мориа после окончательного разрушения ветхозаветного святилища.

Уже то обстоятельство, что исследователи до крайности расходятся в определении границ ветхозаветного храма, одни указывают для храма южную, другие юго-западную, третьи северную часть и так далее, доказывает, как трудно хотя одну точку этой священной площади исключить из области древнего святилища. Если, уступая доводам одних, мы согласимся признать западную сторону мола Соломоновою, то, на основании не менее сильных доводов других, мы должны будем признать и восточную и южную стороны и вообще весь нынешний мол Соломоновым. Считая излишним входить в подробный разбор всех этих мнений, так как они большею частию основываются на одних общих соображениях и, вследствие своей исключительности, взаимно себя опровергают, мы остановимся только на тех новейших исследованиях, которые составлены после английских раскопок вокруг площади храма и на их основании, и главным образом на исследовании самого виновника этих раскопок, Чарльза Варрена. Может быть нелишним будет здесь же предупредить читателей, что мы лично присоединяемся в общем ко взглядам Соси и Герена и всю линию описанного мола считаем делом Соломона, впоследствии восстановленным Иродом на прежних основаниях. Для нас совершенно непонятно мнение Перро (231) и других, что иерусалимский храм был построен сначала без всякого плана и расширялся постепенно, подобно египетским храмам, и что сохранившийся доныне мол показывает границы только самого последнего расширения дворов храма при Ироде Великом.

Общие выводы Варрена из его раскопок вокруг храмового мола состоят в следующем. Храм Соломона с своими дворами занимал площадь 900 футов длины с востока на запад и 600 футов ширины с севера на юг. Площадь эта должна накладываться на нынешний харам еш-шериф таким образом, чтобы северная граница храма проходила по северной линии нынешней верхней платформы, окружающей мечеть Омара, а южная граница на 300 футов севернее нынешней южной стены харама. Только западная и восточная границы Соломонова храма совпадали с нынешнею стеною мола, стеною Плача и соответственною частию восточной стены. Таким образом, чтобы иметь представление о площади Соломонова храма, нужно отделить от нынешнего харама всю северную часть за верхнею платформою и всю южную часть в 300 футов ширины. Северная часть нынешнего харама не вошла в область дворов Соломонова храма, потому что в то время она была глубоким оврагом (160 футов глубины), а южная или собственно юго-восточная часть харама 300 футов ширины и 600 длины (с востока на запад) не вошла в область храма, потому что она была предназначена для дворца Соломона. Во всяком случае нынешняя часть южной стены харама от двойных ворот до юго-восточного угла есть все-таки дело Соломона, хотя не имевшее отношения к храму. Что же касается юго-западного угла, или квадрата в 300 футов длины и ширины на юго-западном углу харама, то в период первого храма он был совершенно пуст. Ирод Великий расширил площадь Соломонова храма на юге присоединением к нему местности Соломонова дворца и пустопорожнего юго-западного угла211. С северной же стороны площадь храма при Ироде расширена не была, так что засыпка оврага, бывшего на северной стороне от верхней платформы, и выровнение нынешней площади харам еш-шериф принадлежат уже дальнейшей истории площади по окончательном разрушении ветхозаветного храма («The Recovery of Jerusalem», p. 309–326).

Такое раздробление нынешней площади харам еш-шериф противоречит тем данным, какие удостоверены раскопками самого Варрена. В своих раскопках вокруг всех сторон мола Варрен нигде не встретил под землей какого либо перерыва в основании стен. В тех местах, где на нынешней поверхности стена древнего мола прерывается и заменяется новою стеною, подземное течение стены везде оказалось непрерывным. Нигде в стене мола не был найден какой нибудь раздел, что нибудь похожее на промежуточную линию или шов, связывавший древнюю часть стены с позднейшею прибавкою. Между тем, при такой циклопической постройке, нельзя было совершенно замаскировать шов или линию пристройки к первоначальному молу. Поэтому совершенно справедливо В. Герен (La Terre Sainte, 1882, 33–46:56) из раскопок Варрена выводит заключение прямо противоположное заключениям Варрена, и согласное с давними заключениями Соси, что вся эспланада нынешнего харама, как окруженная непрерывною стеною, гораздо более древнею, чем храм Ирода Великого, входила в область первого иерусалимского храма.

Во-первых, Варрен не имел основания отрывать от площади ветхозаветного храма северную часть нынешнего харама. Подземное течение стены храмового мола, идущей от юго-восточного угла на север, не только идет непрерывно до самого северо-восточного угла площади харам еш-шериф, но и продолжает идти не прерываясь еще несколько далее на север («The Recovery of Jerusalem», 159 и дал.). Таким образом на основании своих раскопок Варрен должен был не сокращать область ветхозаветного храма на севере, а скорее, наоборот, расширить его несколько далее нынешней северной границы харама включением в нее области Виркет-Исраел. В своем выводе Варрен не был вынуждаем какими нибудь следами позднего происхождения части стены у северо-восточного угла харама. Напротив, не смотря на некоторую особенность в отделке камней этой части стены, она, по мнению самого Варрена, есть та стена, которую Иосиф Флавий называет стеною древних царей, следовательно принадлежит периоду довавилонского плена. Даже в верхних рядах этой стены Варрен находит сходство с стеною Плача, которую он же не сомневается признать делом Соломона. Таким образом, по своей древности, стена у северо-восточного угла могла принадлежать молу первого храма. Почему она, составляя непрерывное продолжение храмового мола, есть уже не стена мола, а совершенно особенная городская стена, так называемая вторая иерусалимская стена, это ничем не доказывается у Варрена, хотя утверждается неоднократно. Варрену необходимо было бы доказать, что в других своих остатках так называемая вторая иерусалимская стена имеет сходство с отделкою стены у северо-восточного угла харама, но это именно не доказано; напротив, доказано совершенно противное, потому что сохранившаяся на русском месте, близ храма Гроба Господня, часть второй стены не имеет на своих камнях тех вздымающихся фасов, которые отличают отделку северо-восточного угла харама212. Между тем, с другой стороны, северо-восточный угол имеет сходство с юго-западным углом харама, которого ни в каком случае нельзя относить к городской стене Иерусалима. Второе, что нужно было доказать здесь Варрену, это то, могла ли так называемая вторая иерусалимская стена достигать нынешнего северо-восточного угла харама, когда, по свидетельству Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 4:1), она доходила только до крепости Антония. Варрен этого не доказывает, да это и не может быть доказано. Тем не менее в другом месте («The Recovery of Jerusalem», 317) Варрен останавливается даже на такой мысли: нельзя ли не только северо-восточный угол, но и всю восточную стену нынешнего харама считать древнею городскою стеною, а восточную линию Соломонова и даже Иродова храма проводить по восточной линии платформы, ныне окружающей мечеть Омара, считая всю площадь Соломонова храма квадратом 600 локтей длины и ширины, упирающимся своею западною стороною о стену Плача. Но такое свое предположение сам же Варрен и устраняет основательною ссылкою на Иосифа Флавия («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:5), который представляет восточный портик храма или так называемый портик Соломона возвышавшимся непосредственно над Кедрским потоком, так что с портика можно было видеть самое дно потока. Но этого не могло бы быть, если бы восточная стена ветхозаветного храма отделялась от Кедрского потока еще особенною городскою стеною. Чтобы с нынешней верхней или срединной платформы харама увидеть Кедрский поток чрез нынешнюю восточную стену харама, требуется подняться на воздух не менее чем на 200 футов высоты. И вообще у Иосифа Флавия много очевидностей, доказывающих, что на восточной стороне, кроме храмового мола, не было никакой другой стены. Если же, таким образом, Варрен отказался от мысли, что срединная часть восточной стены харама, на протяжении 600 футов, могла быть не храмовою оградою, а стеною города, то, вместе с тем ему нужно было отказаться и от дальнейшего продолжения той же своей мысли, что северо-восточный угол харама может быть не стеною храмового мола, а совершенно особенною городскою стеною. Предполагаемое Варреном протяжение 600 футов длины в средней части восточной стены решительно ничем не выделяется в течении стены харама, и раскопки Варрена ничего не открыли в пользу исключительного отношения к Соломонову храму только средней части стены. Напротив, открытые Варреном пред северо-восточным углом террасы, мостовые, площадки свидетельствуют о том, что стена этого угла не была простою городскою стеною.

Далее Варрен считает необходимым отрывать нынешнюю северную часть платформы харама от области Соломонова и даже Иродова храма на том основании, что в этом месте, на север от верхней платформы харама, им дознано существование первобытного глубокого оврага, который, начинаясь несколько на запад от церкви св. Анны, шел некогда на юг, врезывался в нынешнюю площадь харама чрез Биркет Исраел и затем поворачивал на восток и выходил в Кедрский поток между золотыми воротами и северо-восточным углом харама. Тогда как у нынешних ворот Стефана или Гефсиманских натуральная скала, служившая уровнем места во дни Давида и Соломона, найдена на 20-футовой глубине, тогда как у золотых ворот скала найдена немного глубже этого уровня, на средине между этими двумя пунктами, по линии стены, скала встретилась только на глубине НО футов. По мнению Варрена, это и есть та глубокая долина, которая защищала храм с севера и которая упоминается Иосифом Флавием в истории осады храма Помпеем. Следовательно, северная стена ветхозаветного храма должна быть отодвинута на южную сторону открытого Варреном оврага, к северной черте верхней платформы харама. Это, повидимому, основательное фактическое доказательство у Варрена развито недостаточно. При более полном развитии оно приведет к другим следствиям. Прежде всего, если северная или, правильнее говоря, северо-восточная часть нынешней площади харам еш-шериф есть действительно засыпанный овраг, то почему нужно думать, что это сделано не Соломоном и не для храма ветхозаветного, когда Иосиф Флавий свидетельствует о выровнении прилегающих оврагов глубокими насыпями именно при построении первого храма213 и когда стена, заградившая этот овраг на восточной стороне, по мнению самого Варрена, принадлежит периоду первого храма? Стена северо-восточного угла и выровнение насыпною землею прилегающего оврага должны были появиться в одно и то же время. Ненатурально представлять, что узкая и глубокая впадина оврага была заграждена с востока стеною, если при этом не имелось в виду засыпать овраг и утилизировать его для целей храма. Поэтому гораздо более логики у последователей Варрена, К. Шика и фон Альтена, которые, относя к позднейшему времени насыпь северо-восточного угла харама, к тому же времени относят и стену этого угла. Уже из истории осады Помпея видно, что овраг пред северною стеною храма был наружным оврагом или, точнее, крепостным рвом и траншеею, уединявшею стену храма от прилегающей возвышенности. Спрашивается, для чего нужно было этот овраг, служивший крепостным рвом, обводить новою стеною, какою у Варрена является стена северо-восточного угла, поворачивающая, по его плану, на запад чрез нынешний Виркет-Исраел? (Весьма странно слышать такое объяснение от специалиста военного дела, сира Ч. Варрена!) Далее открытый. Варреном овраг под насыпною землею северо-восточной части харама не может быть Помпеев овраг еще потому, что этот последний был частию натуральным, частию искусственным крепостным рвом, в данном же месте искусственного продолжения рва не найдено214. Если в северо-западной части площади харама видна срезанная часть скалы, то это вовсе не траншея, имевшая целию образовать искусственное продолжение рва на западе. Hat против, снесение части скалы на северо-западе потребовалось одновременно с тем, когда на северо-востоке овраг был заполнен насыпною землею для образования одного общего уровня площади харама. Это ясно видно из того, что выемка в скалистом северо-западном грунте сделана приспособительно к линии внутреннего четвероугольника площади харама в виде угла, над которым несрезанная часть скалы возвышается стеною не только по северной линии, но и по западной, чем устраняется всякое сходство этой вырезки с крепостным рвом. Впрочем, в определении свойств грунта внутри стен харама показания Варрена не имеют особенного значения и потому еще, что они делаются здесь только по наружному наблюдению поверхности, а не на основании раскопок, которые в стенах площади харам еш-шериф строго запрещены турецким правительством. Случайно только удалось Варрену открыть при северной стороне платформы, окружающей мечеть Омара, у основания лестницы, одно интересное подземелье, которое утвердило его в мысли о существовании рва Помпея вдоль северной линии верхней платформы харама; на его плане оно обозначено под № 29. Подземелье состоит из аркованного прохода 18 футов широты, идущего с востока на запад и прослеженного на протяжении 70 футов. На южной стороне этого прохода от него выступают 4 также аркованных впадины или отделения от 11 до 13 футов широты и от 16 до 18 футов длины, разделяемые промежуточными пространствами в виде перегородок 372 футов толщины. Все отделения на южном конце упираются в крутую скалу, на которой выше стоит стена, поддерживающая северный край платформы, окружающей мечеть Омара. Перегородки между отделениями в южной части также состоят из скалы, круто обрывающейся к северу, так что если бы удалить насыпную землю, ныне образующую грунт площади, и деланные своды арок, которые, все без исключения, сарацинского происхождения, то северный край платформы оказался бы отвесною скалою с выдающимися из нее ребрами 12 футов высоты, 372 фут. толщины и 6 футов в выступе. На северной же стороне подземелья, скалы не найдено, кроме одного пункта, где на протяжении 5 футов видна не то скала, не то большой камень. Есть на северной стороне сложенные из камня подземные проходы, оставшиеся неисследованными («The Recovery of Jerusalem», 218–221).

Спрашивается, следует ли из этого, открытого Варреном, подземелья, что на север от верхней платформы харама непосредственно проходит ныне засыпанный крепостной ров, защищавший храм с севера, так называемый ров Помпея? Мы не думаем. Состоя вся из скалы, гора Мориа имеет много подобных стенообразных уступов.

Рисунок 106. План подземелья на северной стороне верхней платформы харама

Рисунок 107. Разрез подземелья на северной стороне платформы харама

Если бы можно было снять всю нынешнюю накладную стену, выравнивающую бока верхней платформы харама, мы нашли бы такую же отвесную скалу и на всех других ее сторонах. Нам удалось видеть в 1886 г. подобную отвесную скалу на восточной стороне платформы, обнаруженную раскопками, произведенными здесь иерусалимским губернатором Реуф-пашею. На этом основании, по примеру Варрена, и мы могли бы предположить существование крепостного рва и на восточной стороне платформы и со всех других сторон. Между тем, те побочные ходы, которые идут из Варренова подземелья на юг и север и которые, частию в виде туннелей, прорезаны в скале, показывают, что это место было не границею, а скорее одним из центральных мест древнего храма, а если границею, то только внутреннего, а не внешнего двора. В довершение всего, в северной части подземелья, там, где Варрену казалось, что он стоит на засыпанном глубоком крепостном рве, оказалась несрезанная натуральная «скала». Хотя она замечена на протяжении всего 5 футов, но этого совершенно достаточно, чтобы опровергнуть не только то, что здесь был искусственный крепостной ров, но и то, что натуральный склон горы отсюда в направлении к северо-восточному углу харама был так крут, как представляет Варрен. Таким образом гораздо основательнее глубокий ров Помпея видеть на крайней северной границе нынешнего харама, где он открыто существует до настоящего времени в виде громадного бассейна Биркет Исраел. Из истории другой осады храма Титом известно, что северные рвы были именно прудами. Да и независимо от Биркет Исраел, вся местность вдоль нынешней улицы, идущей от ворот Гефсиманских, как выяснилось раскопками, оказалась засыпанною долиною. Как же после этого Варрен может утверждать, что для рва Помпея нет другого места, кроме северной линии верхней платформы харама?

Между тем такое неудачное обозначение рва Помпея на карте ветхозаветного храма вовлекает Варрена в дальнейшие противоречия. По свидетельству Иосифа Флавия, на северо-западном углу площади храма, на выдающемся скалистом пике, стояла крепость Антония. Этого места Антонии нельзя не узнать и в настоящее время на северо-западном углу нынешнего харам-ес-шериф. Спрашивается теперь: каким образом крепость Антония могла быть на внешнем северо-западном углу нынешнего харама, если границею ветхозаветного храма на севере была северная линия верхней платформы и если здесь проходил и защищавший храм крепостной ров? Варрен сначала недоумевает. «Я колеблюсь признать, говорит он, стояла ли башня Антония на нынешнем северо-западном углу нижней платформы харама или же на северо-западном углу верхней платформы». Затем решает дело безобидно: «башня Антония была и в том и в другом месте. Были две (?) башни Антония, одна на северо-западном углу харама, другая на северо-западном углу верхней платформы, соединявшиеся между собою проходами или коридорами» («The Recovery of Jerusalem», 311). Вот это так открытие! Где же какое нибудь основание для такого смелого предположения? «Это видно из того, что Тит, уже овладев Антониею, воздвигает валы против стены храма, как еще не взятого, и именно между двумя воротами, против какой-то новой башни, которая могла быть второю башнею Антония» («Bellum Judaicum», VI, 2:7). На самом деле, в приведенном месте Иосифа Флавия выражена совершенно другая мысль: по взятии крепости Антония или того, что Варрен называет первою Антониею, вход в храм был уже открыт и если легионы римские стали затем строить новые валы, то не против наружной стены храма, а против внутреннего двора, один против северо-восточного угла этого двора, другой против северной стены между двумя воротами, между тем как два другие легиона продолжали действовать против незанятых галерей внешнего двора, где еще держались осажденные иудеи. Двое ворот, о которых Иосиф упоминает, сами по себе уже указывают стену внутреннего двора, потому что внешний двор имел на севере только одни ворота. Что касается башни между двумя воротами или второй Антонии Варрена, то Иосиф Флавий не намекает на нее ни одним словом.

Другое место из сочинений Иосифа Флавия, на которое в этом случае ссылается Варрен, есть «Bellum Judaicum», V, 5, 8, где говорится, что крепость Антония связана с храмом, у соединения северной и западной галерей, проходами, идущими вниз к ним обеим. Следовательно, крепость Антония не была на площади храма, если нужны были особенные переходы для соединения ее с храмом. «Так как при этом говорится о лестницах на двух сторонах, соединявших Антонию с галереями храма, то это показывает, что крепость Антония лежала не только вдали от храма, но и отделилась от северной стены храма крепостным рвом, чрез который было устроено сообщение по лестницам». – Но в приведенном месте Иосиф Флавий вовсе не говорит, что ступени, приводившие из Антонии во храм, были по обеим сторонам какого нибудь рва, что сначала проходящему нужно было спуститься по одной лестнице, а потом подняться по другой на противоположную сторону рва. Напротив ясно говорится, что стражам приходилось из Антонии во храм только сходить вниз, т. е. что, спустившись по ступеням вниз, воины были уже на площади храма. Две же лестницы упоминаются потому, что, как ясно сказано в первых словах приведенного параграфа, Антония лежала именно на самом углу встречи северной и западной галереи внешнего двора, и с высоты крепости отдельные лестницы сводили в ту и другую галерею. Что же касается того большого значения, какое, по Иосифу Флавию, имело закрытие проходов, ведших из храма к Антонии, то опять-таки Варрен напрасно думает, что для объяснения его необходимо представлять Антонию отделенною от храма рвом. При высоком башнеобразном устройстве Антонии и при существовании только двух лестниц из Антонии к храму, может быть очень узких, достаточно было завалить камнями эти лестницы, чтобы владеющий Антониею гарнизон не мог проникнуть во храм, как и в настоящее время, для изолирования площади харама от стоящих на месте древней Антонии казарм, достаточно закрыть прилегающие ворота.

Гораздо более интересную картину северной части площади харам еш-шериф в ее древнейший период представляют дальнейшие последователи Варрена, барон фон-Альтен (Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins, 1878, 61–100) и K. Шик (план 1883 года и модель иерусалимского храма), мнение которых по данному вопросу считается последним словом науки. По мнению фон-Альтена, ущелье, врезывавшееся некогда в северную часть харама севернее золотых ворот, ныне засыпанное и открытое Варреном, носило название царской долины (2Сам.18:18), а также ущелья или потока Кафената (1Макк.12:37). Свое последнее имя ущелье получило от бывшего здесь памятника Авессалома, который, по своему пирамидальному виду, назывался рука Авессалома (2Сам.18:18; Josephus Flavius. «Antiquitates Iudaicæ», VII, 10:3) или точнее Кафената, т. е. gebrochene Hand. Со времени построения храма это место является ущельем овец или тою дорогою, которою приводили жертвенных овец к храму, так как оно благоприятствовало этому назначению своими постепенно и правильно возвышавшимися уступами и так как с древнейшего времени бывший здесь пруд, более древний чем нынешний Биркет Исраел, был удобным местом для омовений, обязательных при всяком приношении в жертву животных. Отсюда и название этого пруда, сохранившееся у Иосифа Флавия, στρουθίον, что значит: мыльная вода для очищения шерсти (?). Далее, так как, кроме внешней чистоты, приносимое в жертву животное должно было отличаться известными свойствами телесной беспорочности, указанными в положительном предписании закона и так как за соблюдением этих правил должны были иметь надзор священники, то здесь же, в ущелье Кафената, вблизи пруда, было особое «здание осмотра овец». Это здание и есть то подземелье, которое открыто Варреном у ворот Баб-Хитта. Подземелье имеет 63 фута длины с севера на юг и 57 футов ширины с востока на запад, и отстоит своею северною стороною от нынешней южной стороны Биркет-Исраел на 23 фута. Внутренность подземелья состоит из 9 прямоугольных отделений, образованных четырьмя крестовидно перекрещивающимися перегородками. Над перегородками возвышаются арки различного вида. Арки, соединяющие перегородки между собою и соединяющие перегородки с северною стеною подземелья, высоки и заострены, а арки, соединяющие перегородки с южною стеною, более круглы и низки. Арки ничего не держат на себе и, повидимому, имеют назначением только придавать прочность перегородкам и противостоять боковому давлению насыпной земли, в которую погружено подземелье. Целое этого сооружения покрыто заостренными сводами, перекрещивающимися над отделениями и их арками. Начало ребер свода от пола постройки лежит на 14 футов, а вся высота подземелья до верхушки сводов – 28 футов. В южной стене подземелья есть лестница, некогда выводившая на уровень нынешнего харама, а у ступеней лестницы ход, ведущий в пруд № 17. В северной стене подземелья виднеется отверстие 2 футов высоты и 1 фута широты, вводящее сюда свет. И в южной стене пруда Биркет Исраел, на том же уровне, есть соответственное отверстие, ныне закрытое решёткой 2 квадр. фут., несомненно сообщающееся с отверстием описанного подземелья, но, неизвестно, прямо ли, чрез толщу стены, или чрез новую посредствующую камеру. «Был ли это пруд»? спрашивает себя Варрен, и отвечает: «не думаю, потому что описанные своды не похожи на своды других иерусалимских прудов. Если бы это подземелье имело назначением поддерживать только уровень харама на нынешней высоте, тогда к югу и востоку от него были бы продолжения таких же подземелий, а между тем признаков таких продолжений не видно («The Recovery of Jerusalem», 210–211). Это загадочное подземелье, произведшее на Варрена впечатление Кордовского собора (древней мечети), на плане фон-Альтена признается «домом осмотра жертвенных овец», а на плане и модели К. Шика «древним ханом» для приходивших к храму поклонников. На пути от дома осмотра овец к северной стене храма, как раз на средине между ними, фон-Альтен ставит так называемые Овчия ворота и городскую стену, так называемую вторую, прорезывавшую ущелье Кафената в направлении на запад от нынешнего пункта Тахт-Сулейман, а потом на север. Для защиты же той части ущелья, которая оставалась вне стены с прудом и домом осмотра овец, была построена здесь, на самом нынешнем северо-восточном углу, отдельная башня с именем Хананел. Кто шел в храм без овцы, или имел дело к царю, тот, вместо того, чтобы направляться по дну ущелья на север, против башни Хананел, поворачивал на юг, по лестнице, упоминаемой Неем.3:31 к месту, где было царское судебное седалище и где ныне так называемый трон Соломона. Описанная картина нынешнего северо-восточного угла изменилась прежде всего при Маккавеях, когда часть этого ущелья засыпали, чтобы соединить город с храмом («Bellum Judaicum», V, 4:1); потом это ущелье засыпал Помпей при осаде храма («Bellum Judaicum», I, 7, 1; «Antiquitates Iudaicæ», XIV, 4:2). Такие предшествовавшие работы по засыпке ущелья впоследствии навели Ирода Великого на мысль включить это место, до самой нынешней границы на севере, в состав дворов храма. Вместе с тем и Овчая купель, Овчий дом и Овчия ворота были перенесены Иродом на западную сторону храма. Для укрепления новой северной границы святилища был сделан Иродом нынешний большой пруд Биркет-Исраел, а прежний пруд омовения овец или мыльной воды, στρουθίον, лежавший несколько западнее пруда Биркет Исраел, был расширен и приспособлен к защите восточной стороны крепости Антонии («Bellum Judaicum», V, 11:4).

Рисунок 108. Башня Антония и ее окрестности по барону Альтену

Не смотря на то, что приведенными разъяснениями, повидимому, вносится большой свет в историю северной части харама, тем не менее и они должны пасть пред более строгою критикою.

1. На плане барона фон-Альтена и К. Шика показаны четыре северных стены храма и города: одна стена вдоль северной линии верхней платформы харама (по Варрену); другая стена в направлении от нижних ворот Вениамина или темничных (ныне Тахт-Сулейман) сперва на запад до пункта приходящегося на линии мечети Омара, а потом на север до крепости Антония или соединенных с нею укреплений; третья стена (только на плане Альтена) между теми же двумя крайними пунктами, но в более прямом направлении; наконец четвертая Иродова стена или нынешний северо-восточный угол харама. Но, спрашивается, откуда Альтен и Шик знают о существовании этих средних двух стен, когда следов их нет на нынешней поверхности харама и когда никаких раскопок здесь, в стенах харама, не было произведено? На мое замечание об этом К. Шик отвечал, что на восток, пред золотыми воротами, раскопками Варрена обнаружена большая древне-еврейская стена, не параллельная стене харама, но идущая под таким углом, что если бы ее продолжить чрез стену харама на запад, то она прошла бы по той линии, по которой он, Шик, проводит свою среднюю стену с Овчими воротами на плане. Но случайная часть стены, открытая вне харама и его мола, не дает никакого права гадать о расположении стены внутри площади харама, тем более, что эта часть стены, по всему вероятию, не была стеною в строгом смысле, а служила только для выровнения террасы горы пред молом храма. Еще более несообразно предполагать здесь с Альтеном две посредствующих стены, проходивших между верхнею платформою харама и его нынешнею северною стеною. Бесспорною остается только четвертая стена, которую Альтен и Шик приписывают Ироду Великому; но это и есть нынешняя стена.

2. Не смотря на такое множество северных стен, нынешний северо-восточный угол харама у Альтена и Шика остается всё-таки открытым и не ограждённым до времени Ирода, при всем весьма важном значении, которое они ему придают и которое, по словам Альтена, возвышало северо-восточный угол на степень святости непосредственного двора храма. Из соображений Альтена можно вывести заключение, что нынешний северо-восточный угол нарочито был оставляем без ограды для удобства доставления этим путем жертвенных овец. Но именно для этого удобства необходимо было покрепче оградить такое место, как место содержания и испытания жертв. У Иосифа Флавия есть свидетельство, что жертвенные животные насильственно могли отниматься хищниками в виду самого храма (ср. 1Макк.14:36). Тем более жертвенные животные могли похищаться теми же хищниками в «доме осмотра овец», где их собиралось громадное число, если бы этот дом, равно как и купель омовения овец, были открытыми местами. Это чувствует и сам Альтен, который, устранив существующую ныне стену, заграждающую северо-восточный угол, считает нужным, однакож, для защиты такого важного пункта, поставить здесь отдельную постройку под именем башни Хананел. Но гораздо логичнее было бы, вместо несуществующей башни, признать существующую доныне стену северо-восточного угла, глубокой древности которой не отрицал даже Варрен, хотя он не придавал никакого значения огражденному этою стеною внутреннему пространству.

3. Так называемый у Альтена дом осмотра овец; а у Шика древнее стойло или хан, т. е. подземелье, открытое Варреном у ворот баб-Хитта, не могло явиться прежде заполнения насыпною землею нынешней северной и северо-восточной части харама. Оно предназначалось в самом начале быть сокрытым в насыпи, как это показывает вся его отделка, а особенно его лестница, выводящая на нынешний уровень харама. Так как дно этого подземелья, по крайней мере, футов на 50 не достигает первоначального Грунта долины и так как какой-нибудь насыпи в древнее время Альтен и Шик здесь не предполагают, то на их плане «дом овец» висит на воздухе.

4. Не менее неосновательны дальнейшие подробности в развитии гипотезы фон-Альтена. Например, его предположение, что выровнение северного оврага Кафената посредством насыпи было сделано Помпеем, при осаде храма. Иосиф Флавий не подтверждает такого мнения; по его свидетельству часть оврага была завалена действительно Помпеем, но только временно и притом не землею, а деревом («Antiquitates Iudaicæ», XIV, 9:1). Особенно странно название, которое Альтен дает рассматриваемому оврагу. Имя Кафената, упоминаемое в кн. Макк., означает то же самое, что γαβενάθα, נבניּתא , т. е. долину сырных продавцов или тиропеон, как это основательно доказано Гретцем (Monatschrift, 1876:153). Следовательно, Кафената лежала западнее рассматриваемого ущелья. Что же касается памятника Авессалома, то предание указывает его в другом месте. Если бы памятник Авессалома, послуживший для него гробницею, был действительно в ущелье северо-восточного угла харама, тогда этот угол никогда, даже при Ироде, не вошел бы в область ветхозаветного храма, как оскверненный («Antiquitates Iudaicæ», XVIII, 2:3).

Еще смелее представления фон-Альтена и К. Шика о северо-западном угле харама. Так как, по характеру грунта, этот угол совершенно отличался от северо-восточного и был уже не ущельем, а напротив – выдающимся пиком горы, по высоте превосходившим даже центральное возвышение горы Мориа, то и его древнюю историю ставят иначе, чем историю северо-восточного угла. Нужно прибавить, что в этом пункте Альтен и Шик не представляют чего либо совершенно нового, но примыкают к предшествовавшим исследователям Труппу, Льювину и друг.

По мнению Труппа (Ancient Jerusalem, 1855, 54 и дал.), в нынешней северо-западной части харама лежала так называемая Акра сирийцев, так что второй из холмов древнего Иерусалима или холм Акра есть одно и то же, что и холм Мориа. На нынешней верхней платформе, на самой священной скале мечети Омара, лежала Варис-Антония, а храм занимал нынешний юго-западный угол, как утверждают еще Фергюссон и Льювин. Что же касается того холма, который у Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 4:1) называется третьим и который обыкновенно называют холмом храма или горою Мориа, то, по мнению Труппа, он не принадлежал к территории храма, но только примыкал к площади нынешнего харама с севера, между тем как четвертый холм или Везефа лежал еще далее на север, за стенами нынешнего города. То срытие холма Акры или нынешнего северо-западного угла харама, о котором говорит Иосиф Флавий («Bellum Judaicum», V, 4:1), по мнению Труппа, было сделано с целию засыпать долину, проходившую по северной линии нынешнего харама, и установить связь горы храма с лежащими далее на север холмами и открыть вид на храм для жителей этих северных холмов, о чем якобы и говорит Иосиф Флавий («Bellum Judaicum», V, 4:1).Мы, с своей стороны, не думаем, чтобы на северо-западном углу харама могла быть Акра сирийцев и тем более, чтобы срытие ее нужно было в интересах жителей северных холмов. В то время, когда происходило срытие сирийской крепости (если только оно происходило когда нибудь), на севере храма не было еще такой значительной части города, чтобы ее нужно было соединять с горою храма и чтобы для жителей ее нужно было открывать вид на храм срытием промежуточного возвышения, О более позднем времени Помпея Иосиф Флавий («Antiquitates Iudaicæ», XIV, 4:2) свидетельствует, что когда мост, соединявший храм с западною частию Иерусалима, был разрушен, то гора храма оказалась отрезанною от города со всех сторон. Следовательно, и в то время не было на севере храма части города, тесно соединенной с горою храма. С другой стороны, невозможно допустить, чтобы вся гора храма, Мориа, была тем вторым холмом Иерусалима, который у Иосифа называется Акрою («Bellum Judaicum», V, 4:1). Хотя в данном месте Иосиф Флавий не говорит прямо, что храм лежал не на втором, а на третьем холме, но это ясно следует из всего смысла его описания Иерусалима. Когда Иосиф говорит, что между холмом храма и холмом Акра была долина, которую засыпали в видах теснейшего соединения храма и города, то не следует ли из этого, что он говорит о двух различных холмах, а не об одном и том же? Когда Иосиф говорит, что холм Акра был срыт, так как он заслонял собою вид на храм, то этим не ясно ли дается знать, что дело идет о другом соседнем холме с именем Акры, а не о холме храма? По свидетельству Иосифа («Antiquitates Iudaicæ», XIII, 6:7), холм Акра, по его срытии, стал ниже площади храма. Этим свидетельством устраняется всякая возможность предполагать крепость Акру на северо-западном углу харама, который до настоящего времени значительно возвышается даже выше верхней платформы харама. Смешав таким образом холм Акра с холмом храма или же Иосифов второй холм с третьим, Трупп, взамен вычеркнутого им холма, создает свой новый холм, третий, отличный от горы храма и Акры, лежавший якобы непосредственно при северной стене харама. Четвертый же холм или Везефа, по Труппу, лежал еще далее на север, за третьим холмом. Но это – полное извращение описания Иосифа Флавия, который в непосредственное соприкосновение с холмом храма на севере ставит именно Везефу, или свой четвертый холм, а не третий («Bellum Judaicum»,V, 4, 2; V, 5:8).

Льювин (The Siege of Jerusalem by Titus, 1866, 199, 366 и др.) исправляет Труппа тем, что разделяет смешанные у него понятия холма Акра и холма храма, признавая, что это именно и были второй и третий холм Иосифа, и что нового третьего холма, отличного и от Акры и от Мориа, искать не нужно. Но и Льювин продолжает стоять на том, что, будучи различными понятиями в описании Иосифа Флавия, эти два холма на плане Иерусалима суть одно и то же, что имя холма Акра обнимает собою весь восточный кряж, северная часть которого отошла к Акре сирийской (северо-западный угол), а южная – к храму, занимавшему своими дворами пространство 600 футов длины и ширины на самом юго-западном углу нынешнего харама. Долина же, засыпанная Маккавеями, по Войне Иудейской V, 4, 1, есть и ныне заметная долина, идущая от Яфских ворот к востоку, вдоль улицы Давида». Какая путаница в деталях плана! Холм Акра (второй) и холм храма (третий), поставленные у Иосифа один против другого, у Льювина накладываются один на другой и все-таки как-то остаются двумя холмами; долина же, разделявшая их между собою по Иосифу, указывается совершенно в стороне без всякого отношения к ним обоим. В доказательство положения Акры на нынешнем северо-западном углу харама Льювин (54) приводит даже то, что у Иосифа переход из Акры во храм называется схождением вниз, что якобы соответствует возвышенному уровню скалы данного угла.. Но в том-то и дело, что Акра, где бы она ни была, была действительно выше храма до ее срытия, так что перейти из Акры во храм значило спуститься вниз, по срытии же ее холма получились обратные отношения («Antiquitates Iudaicæ», XIII, 6:7). Таким образом нынешняя возвышенность северо-западного угла опровергает, а не подтверждает Льювина.

Если Трупп и Льювин всё-таки разделяли еще крепость Акру, лежавшую якобы на северо-западном углу харама, и Варис-Антонию, приурочиваемую ими к верхней платформе харама, то другие исследователи (Крафт. Розен, Циммерман) и срытую Маккавеями Акру и Варис-Антонию соединяют с одним и тем же северо-западным углом харама. Барон фон-Альтен последовательно соединяет с этим углом Акру Евусеев, крепость Давида, сирийскую Акру, срытую Маккавеями, и Варис-Антонию. Сирийскую Акру и Антонию соединяет здесь и К. Шик на своей знаменитой модели ветхозаветного храма и самое срытие холма Акры демонстрирует пред своими посетителями вместе с другими фазами исторических изменений площади храма. Последние два исследователя, Альтен и Шик, для своего не нового взгляда находят новое основание в том, что раскопками Варрена в северной части площади харама обнаружена неизвестная Труппу и Льювину долина, в которой они поспешили признать долину, отделявшую храм от холма Акры и засыпанную Маккавеями. Но открытая Варреном долина относится только к северо-восточному углу харама. Северо-западный же угол не отделялся какою-либо долиною от возвышенности храма; напротив, эта последняя представляла естественное продолжение хребта, идущего с северо-запада. Замечательно, что сам Варрен с северо-западным углом харама соединяет только Иродову крепость Антонию, Варис же помещает при верхней платформе харама, а Акру, вместе с Сионом, ищет в том направлении, в котором К. Шик нашел в Иерусалиме «престол заречных областеначальников» (Православный Палестинский Сборник, 1884, вып. 7-й, стр. 42 и дал.).

Предположения о южной части площади и вопрос о дворце Соломона

Посмотрим теперь, на каких основаниях отрывают от территории Соломонова храма южную часть нынешней площади харам еш-шериф. И здесь опять разделяется вопрос об углах юго-западном и юго-восточном. Сам Ч. Варрен, создавший своими раскопками новую эпоху в изучении области храма, готов еще видеть в юго-восточном углу харама сооружение Соломона, хотя он и не признает его связи с территорией первого храма. Всею тяжестью своей критики Варрен обрушивается на юго-западный угол, и кончает тем, что, как мы сказали выше, образует здесь пустопорожное место 300 футов длины и ширины, заполненное первый раз только Иродом Великим. Вот, по мнению Варрена, ясные доказательства разновременного происхождения углов юго-восточного и юго-западного («The Recovery of Jerusalem», 118–130):

1. В настоящее время поверхность прилегающей почвы вдоль южной стены храмового мола, начиная от юго-западного угла до тройных ворот, имеет почти одинаковый уровень (2380 футов над морем), и только на юго-восточном углу она понижается на 22 фута. Другой вид представляла эта местность во дни Соломона. Скала горы, естественный грунт древнего времени, найдена непосредственно у основания порога тройных ворот; следовательно в этом пункте уровень местности не изменился. Но отсюда в направлении к юго-восточному углу харама подспудный уровень скалы круто понижается, на 100 футов глубины. В направлении же к юго-западному углу харама подспудная скала, начиная от тройных ворот, понижается слабее: у двойных ворот, порог которых лежит на одном уровне с порогом тройных ворот, скала найдена на глубине 30 футов под нынешним грунтом; далее понижение идет быстрее, так что, не доходя 90 футов до юго-западного угла, скала была встречена на глубине 90 футов ниже уровня порога тройных ворот. В этом именно пункте и было первоначальное русло долины Тиропеон, естественной западной границы храма, соответствовавшей Кедрскому потоку на востоке. Следуя от этого пункта далее, до юго-западного угла, Варрен, в своих раскопках, встретил уже не понижающуюся скалу, но повышающуюся на 80 футов выше; на самом юго-западном углу уровень скалы только на 60 футов ниже ее уровня у порога тройных ворот. Таким образом выходит, что мол, окружающий гору Мориа, переступает здесь свои натуральные границы и захватывает часть другого холма, не имевшего отношения к холму храма. Так как прилегающая долина Тиропеон обильна водою, то такое перенесение границы храма на противоположный склон другого холма мешало водостоку. И, действительно, раскопками обнаружено, что, при постройке юго-западного угла, был прерван вырубленный в скале водопровод и разрезана надвое древняя цистерна. Но такая часть стены, переступающая границы горы Мориа и пересекающая систему древних водопроводов, не может принадлежать древнейшему времени первого храма.

2. Ряды древнееврейских выпусковых камней южной стены имеют высоты от 3 футов 6 дюймов до 3 футов 9 дюймов. Но между ними здесь есть один ряд камней, почти вдвое превосходящий остальные и имеющий 6 футов 1 дюйм высоты. Ряд этот вполне сохранился между двойными и тройными воротами; но он может быть прослежен и далее на восток до юго-восточного угла, где он поворачивает на север и там еще сохраняется на протяжении 24 футов. Основание этого ряда на один фут выше самого высокого пункта скалы в линии мола; пороги двойных, тройных и золотых ворот равны основанию этого ряда. Следовательно, это был первый ряд южной стены, такой, который мог идти не прерываясь от юго-восточного угла до юго-западного. Между тем, начиная от двойных ворот на запад следов этого характерного ряда камней не встречаем. Отсюда следует, что стена юго-западного угла другой постройки, чем стена юго-восточного угла, начиная от двойных ворот.

3. На юго-восточном углу древнееврейские выпусковые камни почти одинаково хорошо отделаны до самой скалы. Между тем на юго-западном углу, и на протяжении по крайней мере 213 футов на восток от него, камни также хорошо отделаны только до известного уровня; самые же нижние ряды камней имеют боковые выпуски так же чисто отделанные, как и в верхних рядах, но среднее поле их шероховато. Такие же шероховатые камни найдены в нижних рядах на север от юго-западного угла до ворот пророка (Могарби). Таким образом вся часть стены на запад от двойных ворот до юго-западного угла и затем далее на север до ворот Могарби была построена в то время, когда долина Тиропеон уже значительно наполнилась наносною землею. Уровень шероховатых камней определяет уровень наносной земли при постройке; они потому и не отделывались чисто, что должны были погружаться в землю и не быть на виду. На уровне шероховатых камней найдена мостовая, очень хорошо сделанная из каменных квадратов; это – первая мостовая, явившаяся здесь по построении юго-западного угла.

По поводу этой аргументации Варрена нужно прежде всего заметить, что она представляет собою усиленную оппозицию предшествовавшим английским исследователям, Фергюссону и Льювину, придававшим юго-западному углу харама исключительное значение и ограничивавшим именно этим пунктом территорию ветхозаветного храма215. Чтобы до основания разрушить то, что создано в этом пункте его предшественниками, Варрен выбирает противоположную крайность, доказывая, что не только весь храм Соломонов не мог сосредоточиваться в юго-западном углу харама, но и самого этого угла вовсе не было.

В частности указание Варрена на то, что нынешний юго-западный угол харама переступает первоначальное ложе долины Тиропеон и разрушает систему бывшего здесь водопровода, приведет нас к другим заключениям, если мы примем в соображение все обнаруженные раскопками подробности. Дело в том, что не весь указанный водопровод разрушается стеною юго-западного угла. Напротив, древнее главное русло водопровода, вырубленное в скале, идет почти параллельно стене харама и, дойдя до нынешнего юго-западного угла, огибает его и идет далее на юг без перерыва и не касаясь стены. Только боковая ветвь, отделяющаяся от него на восток, против южного конца арки Робинсона, повидимому, прерывается стеною харама. Мы говорим повидимому, потому что Варрен не проследил этой ветви в ее встрече с стеною харама, и только по соображению доказывает, что ветвь шла и по ту сторону стены, и разрушается стеною. Положим, что это действительно так. Но еще вопрос: стена ли здесь перерезала канал или, наоборот, канал упирался в стену, стоявшую на месте прежде проведения канала? Почему нельзя думать, что ветвь тиропеонского канала, конечно приносившая первоначально не грязь, как ныне, а чистую воду северных ключей, была нарочито подведена под юго-западный угол, может быть царем Езекиею, как думают Эберс и Гуте (Palästina im Bild und Wort, 1886, стр. 44), чтобы снабжать водою бывшую здесь на углу храмовую башню, подобно тому как такие каналы введены в область харама в других местах, на севере и западе? Это предположение получает большую вероятность от того, что ветвь канала слишком правильным перпендикуляром подходит к стене. Но так как невозможно, чтобы строители стены сообразовались с направлением канала, то, очевидно, строители этого последнего сообразовались с стеною, которая в то время должна была уже стоять на месте. Главным же образом здесь нужно обращать внимание не столько на ветвь канала, сколько на его главное русло. Мы уже сказали, что главное русло канала направляется почти параллельно нынешней стене харама в этом пункте, и только, дойдя до угла стены, обходит его. Не показывает ли это наглядно, что строители канала имели пред собою стену юго-западного угла уже готовою? Мы можем сказать гораздо более. Канал в этом пункте совершенно немыслим прежде построения юго-западного угла, потому что в противном случае он был бы проведен не здесь, на подъеме горы, а восточнее, по первоначальному руслу Тиропеона. Если же канал, очевидно принадлежащий долине Тиропеон, находили нужным строить не по течению долины, а с поднятием его на прилегающий контрфорс горы, то это может свидетельствовать только о том, что русло долины в то время было уже заграждено стеною юго-западного угла харама216.

Посмотрим на другие пункты аргументации Варрена. Варрен ссылается на то, что, начиная от самого юго-западного угла, по ту и другую сторону, на север и восток, на протяжении 300 футов, нижние ряды камней храмового мола до некоторого уровня отделаны грубее и с выпуклыми средними фасами. Отсюда он выводит заключение, что весь этот клин мола прибавлен впоследствии Иродом Великим. Точнее, на основании всего, что сказано Варреном о камнях данного угла, ему следовало поставить такое заключение: «нижняя часть юго-западного угла принадлежит Ироду, а верхняя Соломону», потому что верхние выпусковые ряды Варрен находит здесь сходными с стеною Плача, в которой он не сомневается признать дело Соломона. Очевидно, поставленные здесь посылки не тверды. Мы не можем согласиться и с тем основным положением Варрена, что более грубая отделка камней принадлежит Ироду. Из всего, что нам известно об Ироде, можно вывести только то. заключение, что он завершил древнееврейское искусство, дал ему греческую чистоту и тонкость. Если бы камни юго-западного угла в самом деле были грубее всех древних камней храмового мола, то мы скорее согласились бы с Фергюссоном и Льювином, что этот именно угол по преимуществу принадлежит первому храму. Но дело в том, что здесь не найдено необычной грубости:217 такую же отделку камней с такими же глубокими (до 17 дюймов) выпусками Варрен нашел и на северо-восточном углу, хотя этот последний приписан им не Ироду, а царям допленным. При этом Варрен замечает («The Recovery of Jerusalem», 166), что самый уровень, на котором начинаются грубые камни юго-западного угла, тот же, что и уровень грубых камней северо-восточной башни. Это показывает, что эти углы взаимно себя определяли и одновременно имелись в виду при постройке, хотя о значении их в общем плане мола в настоящее время очень трудно судить, когда мол весь почти под землею. Во всяком случае здесь представляются следующие возможности: один и тот же первый строитель мола мог, по особенным причинам, хотя бы даже таким, какие признаются Варреном, сообщить особенную отделку двум диагональным углам, северо-восточному и юго-западному; более грубая отделка камней может свидетельствовать о более раннем происхождении таких камней; наконец, самая слабая возможность может быть та, что более грубые камни принадлежат более позднему времени. В виду таких различных возможных предположений, выбор, сделанный Варреном, нельзя не назвать произвольным218.

Равным образом и другое, эффектное на вид, доказательство, опирающееся на том, что в юго-западной части стены нет характерного высокого ряда камней, не имеет никакой силы. Оно могло бы иметь значение только в том случае, если бы на запад от двойных ворот, на линии высокого ряда, сохранилась древнееврейская стена в таком виде, в каком она сохранилась на юго-восточном углу. Между тем на запад от двойных ворот, не только на уровне этого ряда, но и гораздо ниже его, первоначальные ряды еврейских камней снесены при разрушении храма. Как же можно искать здесь продолжения высокого ряда! На самом юго-западном углу хотя выпусковые камни вновь появляются, но выбор их здесь был приспособлен к укладке находящегося здесь моста Робинсона, которым течение высокого ряда легко могло прерываться, даже при одновременном происхождении стены. Впрочем, как обнаружено раскопками Варрена, мост Робинсона, остатки которого сохранились доселе, есть уже второй мост древнего храма. Следовательно, высокий ряд камней, если он и был здесь первоначально, мог быть сброшен при разрушении первого моста на юго-западном углу харама. С другой стороны, в стене харама не только южнее ворот пророка, но и севернее в стене Плача, приписанной на плане Варрена Соломону, нет следа высокого ряда, напротив в восточной стене этот ряд дает себя заметить гораздо дальше, чем думает Варрен; на север от золотых ворот есть камень, может быть лежащий не in situ, но по своим размерам составляющий продолжение того же высокого ряда.

Наконец, мы не придаем значения и тому доказательству Варрена, что стена юго-западного угла достраивалась тогда, когда на первоначальном скалистом долины Тиропеон накопилась, значительная толща наслоений, и что строитель юго-западного угла дал грубую отделку нижней части своей стены именно потому, что она погружалась здесь в массу наслоений и не предназначалась быть видимою. Против этого доказательства мы можем сказать следующее:

1. Не совсем справедливо предположение Варрена, что при построении Соломонова храма грунтом Иерусалима была везде голая скала и что присутствие земляного наслоения, во всяком случае, есть показание позднейшего времени. Были же сады в Иерусалиме, которые не могли расти на скалах. На самой горе Мориа при Давиде был грунт удобный для возделывания пшеницы (поле Орны). При осадах Иерусалима часто упоминаются подкопы, возможные только при значительных земляных наслоениях. Но мы в данном случае предложили бы Варрену такой вопрос: в каком отношении должны стоять дальнейшие наслоения рассматриваемого пункта к истинному руслу Тиропеонского потока? При заполнении долины наслоениями, в которую сторону должно уклониться новое русло потока? Без всякого сомнения, в сторону противоположную городу или в сторону менее заселенную. Таким образом, например, русло Кедрского потока постепенно отодвигалось на восток, потому что с западной стороны сюда ссыпались массы камней и мусора, при неоднократных разрушениях громадных построек горы Мориа. Между тем новое русло потока Тиропеон в данном месте отброшено не на восток, а на запад, в сторону города. Что это значит? Конечно то, что нынешний юго-западный угол не только не был пустопорожним местом в период первого храма, но и был застроен в таких массивных размерах, что своими развалинами и мусором, в периоды своих разрушений, он успел осилить массы развалин, мусора, щебня и камней, ссыпавшиеся сюда с противолежащего холма города, и поток, служивший разделением между храмом и городом, отбросить в черту города.

2. Гораздо глубже той мостовой юго-западного угла, которую Варрен считает современною углу или явившеюся скоро по построении угла, и на которой им найдены развалины моста Робинсона, был найден остаток свода другого каменного моста, бывшего здесь. Так как один из найденных камней моста при своем падении пробил свод водопровода, прорытого в скале, то, очевидно, скала в этом месте мало еще была прикрыта наслоениями. Таким образом, на месте моста Робинсона был другой мост, древность которого измеряется 25-ю футами толщи наслоения, отделяющей его обломки от обломков другого более позднего моста, называемого Робинсоновым. По принципам самого Варрена, это был мост допленного времени, так как, уже во время его разрушения, грунтом прилегающей долины была почти одна живая скала. Но, спрашивается, куда вел этот мост, если стены харама в этом месте не было? Если не было здесь стены, если не было никаких наслоений, то мост в данном месте был невозможен, потому что требовавшее моста русло Тиропеона, в таком случае, было не здесь, а дальше на восток и гораздо глубже. В виду этого обстоятельства К. Шик, принимающий гипотезу Варрена об урезанности юго-западного угла харама при Соломоне, в своей модели Соломонова храма проводит мост далее на восток, и заполняет им почти все пустопорожнее место Варренова юго-западного угла. Но этот мост К. Шика не мог бы оставить своих развалин так далеко на западе. Так как развалины первого моста найдены под развалинами второго, то оба моста должны были стоять на одном и том же месте и выходить из нынешнего юго-западного угла. И так этот угол в своем основании принадлежит храмовому молу до вавилонского плена.

3. Что касается того положения, что нижние ряды камней юго-западного угла не предназначались быть видными и при самом построении скрывались в толще наносной земли(219, то: а) близкая связь стены юго-западного угла с нижнею мостовою не доказана; б) на северо-восточном углу такие грубоватые камни лежат так высоко в стене, что они никогда не могли быть закрыты; в) на юго-восточном углу нижние ряды камней, по предположению Варрена, также никогда не лежали открыто, на поверхности грунта, а между тем они имеют совершенно другой вид; г) камни древнего финикийского мола в Баальбеке, в нижних рядах (на северной стороне), имеют грубо обделанное среднее поле, напоминающее нижние камни иерусалимского юго-западного угла и только верхние ряды выпусковых камней имеют гладкую отделку, между тем не видно, чтобы нижние ряды когда-нибудь были здесь под землею. То же можно сказать о нижней части памятника Бурдж ел-Беззак и других древних финикийских памятников.

4. Мог ли Ирод так глубоко раскапывать новое место вблизи храма и пересекать вырубленные в скале подземелья?220. Известно, что храм Ирода строился под строгим наблюдением книжников и с соблюдением всех законов о чистоте. Между тем глубокое проникновение в почву, при закладке оснований, могло быть опасно с той стороны, что при этом легко могли наткнуться на древнюю гробницу, которая сделала бы все место храма нечистым. Подобным образом, при том же Ироде Великом, город Тивериада был признан нечистым на том основании, что, при расчистке новой площади для города, были найдены гробницы («Antiquitates Iudaicæ», XVIII, 2, 1–3). По этому поводу Иосиф замечает, что Ирод хорошо знал обычай, запрещавший иудеям селиться в близком соседстве гробниц. Не менее хорошо Ирод и книжники знали и то, что история, подобная Тивериадской, могла повториться в Иерусалиме, так как в период первого храма были случаи погребений в стенах Иерусалима (мишна Para, 3, 2; Nazir IX, 3; иерусал. гемара, тосифта Edujoth, гл. 2). Конечно, из этого не следует, что в период второго храма не строили новых больших зданий в Иерусалиме, но во всяком случае это заставляло Ирода быть осторожным и не включать в область храма, без особенной нужды, новой неосвященной территории. Поэтому мы не доверяем и свидетельству Иосифа Флавия, что при построении храма Иродова были совершенно сняты древние основания и возведены новые. Работу Ирода для храма мы считаем возобновлением или завершением на древних Соломоновых основаниях того, что в его время было недоделано или разрушено или вообще не достигало высоты и величия Соломонова храма.

Обращаясь от юго-западного угла ко всей вообще южной части харама, мы встречаемся с вопросом: для каких целей нужно было бы отрывать южную часть площади харам еш-шериф от дворов Соломонова храма? Чем другим можно заместить такое место, так близко примыкавшее к традиционному гумну Орны Иевусеянина? Из всех исследователей почти один только граф Вогюэ (Temple de Jérusalem, р. 22), отделяя южную часть харама от храма Соломонова и считая ее позднейшим Иродовым прибавлением к храму, не делает из нее никакого употребления на карте древнего Иерусалима, так что, по Вогюэ, Ирод включил в область храма хотя бывшее в черте города, но еще почти незаселенное место. Напротив, другие исследователи по тому собственно и отрывают это место от Соломонова храма, что оно представляется им существенно необходимым для других частей и построек древнего города до вавилонского плена. Впоследствии же, говорят, Ирод расширил площадь Соломонова храма на счет города и в священную территорию храма включил место, оскверненное кровавыми предшествовавшими событиями. «При создании первого храма – говорит – не обращали внимания на то, чтобы он был открыт и образовал перспективу... Напротив, со всех сторон он был сжат другими постройками» («Revue des deux mondes», 1888, № 8. 1 Aout, 552).

Прежде всего здесь нужно указать мнение Менке, Фуррера и друг., вошедшее даже в новейшие учебники (Eduard Carl August Riehm, Handwörterbuch des biblischen Alterthums für Gebildete Bibelleser, 681, и карта древнего Иерусалима), что в то время, как верхняя платформа харама была гумном Орны Иевусеянина, примыкающая к ней южная часть площади харам еш-шериф была занята древним городом Давида; здесь же, на месте нынешней мечети ел-Акса, был и дворец Давида. Не входя в подробный разбор этого мнения на основании библейских свидетельств, заметим, что оно опровергается условиями местного грунта. Мыслимое ли дело, чтобы царский дворец был в каких нибудь 20 шагах от гумна Орны Иевусеянина? При господствующем в Иерусалиме северо-западном ветре, его постоянно обдавали бы половой и соломой при вымолачивании и веянии хлеба, тем более, что по грунту дворец стоял бы ниже гумна. Этой одной причины достаточно, чтобы не только не помещать здесь дворца Давида, но и вообще считать это место незаселенным в тот период времени, когда вершина горы Мориа была занята гумном Орны и, вероятно, другими гумнами. И в настоящее время в Палестине гумна располагаются только на значительном расстоянии от жилых зданий и за ветром. Кроме того, такое представление противоречит свидетельству 2Сам.24:20; 2Пар.21:21, где говорится, что гумно Орны было не близко от дома Давидова: Орна издали заметил идущего к нему царя и сошел с гумна ему на встречу. Этого не могло бы случиться, если бы дворец Давида был на месте ел-Аксы; в таком случае, выйдя из дворца, царь был бы уже на гумне Орны. И так, если предание о гумне Орны на нынешней верхней платформе харама стоит твердо, то южная часть харама и вообще прилегающая местность должна представляться в то время незаселенною. В пользу указанного мнения Клайбер (Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins, 1881:27) приводит еще то доказательство, что, по Иосифу Флавию («Antiquitates Iudaicæ», 1, 13, 1–2), гора Мориа (Μώριον), на которой Авраам приносил в жертву своего сына, была тою же горою, на которой впоследствии был воздвигнут храм царем Давидом, а между тем известно, что Давид построил святилище на холме своего жительства, в пределах так называемого города Давидова. Равным образом и о месте храма Соломонова или гумне Орны (Όρόννα) Иосиф свидетельствует, что оно было местом жертвы Авраама («Antiquitates Iudaicæ», VII, 13:4). Таким образом выходит, что холм города Давидова и гора Соломонова храма – одно и то же221. Но когда Иосиф Флавий говорит о храме Давида на горе жертвоприношения Авраама, то он разумеет не скинию, σκηνή, построенную Давидом на холме своего жительства, а именно храм, τὸ ἱερόν, т. е. первый иерусалимский храм, называемый Соломоновым. Так как царю Давиду принадлежал весь почти материал этого храма и даже его план, то его можно было назвать в несобственном смысле и Давидовым.

С гораздо большим, повидимому, правом в южной части нынешней площади харам еш-шериф помещают другой исторический памятник, дворец Соломонов, построенный уже после храма, следовательно по удалении с горы Мориа гумна Орны. Такое мнение разделяют весьма многие новейшие исследователи с разными видоизменениями. Одни отводят для дворца Соломона именно юго-восточный угол харама (Вильямс, Варрен, модель К. Шика, даже Фергюссон в издании 1878 The Temple of the Jews и др.); другие, наоборот, один юго-западный угол (Гатт в Das heilige Land, Organ des Vereines vom heiligen Grabe, 1875, стр. 7–11); третьи – средний пункт южной части харама или место мечети ел-Акса (Unruh, Das alte Jerusalem und seine Bauwerke, 13–14, Perrot, Histoire de l’art, IV, 408); четвертые– всю южную часть харама (Ebers und Guthe. Palästina. 1886, 1:489). Некоторые полагали дворец Соломона на южной стороне верхней платформы площади харама. По мнению Штаде (Geschichte des Volkes Israel, 1866, 1:323), в то время, как жертвенник всесожжений Соломонова храма был на нынешней скале мечети Омара, несколько южнее от него, но, не сходя с той же верхней платформы, Соломон построил дворец для дочери фараона и за ним остальную группу дворцовых построек, простиравшуюся на юг до нынешнего входа в мечеть ел-Акса222 То же и у Вольфа (Der Tempel von Jerusalem, 1887:50). Вот общие основания этих мнений:

1. Везде, где библейские писатели говорят о шествии , в смысле поднятия на более высокий уровень, а в 2Пар.9:3–4 царица Савская, по прибытии в Иерусалим, осматривает, между прочим, тот подъем, которым Соломон восходил в дом Божий. Постоянно встречаются выражения о царях или от лица царей: ты взойдешь в дом Иеговы...; Я взойду в дом Иеговы... (4Цар.20:5, 8 и др.). Напротив, обратное шествие из храма во дворец царя называется нисхождением (Иер.22:1, 26:10, 36:10–12; 4Цар.11:19). Отсюда, говорят, следует, что храм лежал наверху горы Мориа, а дворец при нем ниже.

2. Из некоторых библейских мест видно, что всякое движение во дворе храма замечают и слышат во дворце. Например, из Иер.26:10–11 видно, что обнаруженное в храме неудовольствие священников против пророка Иеремии было немедленно услышано князьями в царском дворце. По свидетельству 4Цар. 11, Гофолия, находясь в своем царском дворце, услышала народные приветствия во храме вновь избранному царю. Таким образом, говорят, царский дворец был в близком соседстве с храмом.

3. Есть библейское свидетельство, повидимому, еще более положительным образом говорящее о непосредственном соприкосновении дворца и храма. Именно Иез.43:7–9 Иегова говорит: «цари иудейские поставили свой порог у Моего порога и вереи дверей своих подле Моих верей, так что стена лишь была между Мною и ними, и оскверняли святилище Мое трупами царей своих по смерти их». Нельзя яснее выразить мысль, что дворец царей непосредственно соприкасался с храмом, говорит Перро. Но так как с других сторон площади харама нельзя указать места для непосредственного их между собою соприкосновения223, то дворец необходимо предполагать в южной части харама. Это подтверждается и тем, что в библейском повествовании описание дворца вставлено в описание храма как только отдельная часть одного и того же целого. В действительности же, прибавляют Штаде (313) и Перро (154), не дворец Соломона был частию храма, а наоборот храм, как царская молельня, был одною из частей в группе построек царского дворца, и только позднейший редактор кн. Царств, как священник, поставил храм выше дворца в своем описании (тоже и Ренан в «Revue des deux mondes», 1888, 1-er Aout, стр. 552, 555:559).

4. В кн. Неем.3:19 говорится о всходе к дому оружия при доме царском (ср. Ис.22:8) и о башне, выступавшей из верхнего дома царского с двором темничным (Неем.3:25; ср. Иер.32:2), а между тем эти пункты, по точном расчислении границ древнего Иерусалима, падают на нынешний юго-восточный угол харама. На том же юго-восточном углу нужно полагать и «конские ворота» царского дворца, приходившиеся на углу (4Цар.11:16; Неем.3:28; Иер.31:40).

5. Наконец, указывают аналогию других царских восточных резиденций, особенно же аналогию построек Саргона в Хорсабаде, в которых двор храма непосредственно граничит с царским гаремом (Perrot, 407–408) 224.

Нас лично все эти указания не приводят к южной части площади харам еш-шериф, ни даже вообще в непосредственную близость к хараму.

1. Выражения восхождение или нисхождение в данном случае не могут быть принимаемы за топографически точные указания более возвышенного и более низменного места, потому что гора Мориа не была самым высоким пунктом древнего Иерусалима. По свидетельству Иосифа, не только так называемый верхний город, но и холм Акра был выше горы храма, между тем движение во храм от этих пунктов всё-таки называется восхождением, конечно не в вещественном, а в нравственном смысле, для выражения духовной высоты и значения храма. Тем более выражения восхождение и нисхождение, употребляемые о двух сопоставляемых пунктах, сами по себе не устанавливают между ними отношения двух смежных ступеней или террас одной и той же горы. До каких ошибочных

Рисунок 109. План храма и дворца Соломона по Унру

топографических представлений может повести злоупотребление термином восхождение, можно видеть из того, что некоторые (Klayber, Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins, 1880, 196 и дал.) считают нужным стягивать последовательно почти весь древний Иерусалим на склоны одной и той же горы Мориа, и город Давидов с дворцом Давида, и дворец Соломона, и храм, на том основании, что как шествие из города Давидова во дворец Соломона называется восхождением, так потом дальнейшее шествие из дворца Соломона во храм обозначается тем же термином. Таким образом получаются якобы три ступени или террасы горы: нижняя ступень или город Давидов, средняя – дворец Соломонов и верхняя – храм. Как будто этот термин не употребляется о таких пунктах, которые не следуют непосредственно один за другим в пространстве, но разделены такими или иными промежутками! Мы, с своей стороны, думаем наоборот, что термин восхождение был бы неуместен и невозможен при предполагаемом непосредственном соприкосновении дворца Соломона и храма, потому что тогда некуда было бы восходить. В данном случае дворец Соломона был бы на одном уровне с большим двором храма или даже с внутренним двором храма, так как, по карте Штаде и Перро, дворец Соломона лежал на самой верхней платформе харама. Если бы даже дворец лежал на юго-восточном углу харама, как полагает Варрен, то и тогда, стоя на своих нижних подстройках, так называемых конюшнях Соломона, он возвышался бы над уровнем большого двора храма. Очевидно, о восхождении в храм в буквальном смысле здесь не могло бы быть и речи. Что же касается того подъема к храму, который осматривала царица Савская, или внешнего царского хода к дому Божию (4Цар.16:18), то, при таком непосредственном соприкосновении дворца и храма, ему вовсе нет места.

2. Те библейские места, из которых усматривается, что народные движения во храме немедленно были замечаемы во дворце, не говорят о смежности того и другого. И в глубокой древности существовала полиция, при помощи которой державшие бразды правления, где бы они ни жили, легко и скоро узнавали о всяком беспорядочном движении в народе. Да и непосредственно услышать шум волнующейся толпы можно на весьма значительных расстояниях.

3. Место Иез.43:7–9 не только не говорит о смежности дворца и храма, но и вообще о дворце не упоминает. Не цари иудейские, по изображению пророка, поставили свой порог рядом с порогом храма, а дом Израилев, т. е. весь народ. Следовательно, дело идет о каких-то народных постройках, которые могли быть и были во дворах храма. Если при этом говорится об осквернении святилища «трупами царей», то, конечно, при этом разумеются нечестивые цари, и вообще все обличение Иезекииля касается только периода нечестивых царей, осквернявших храм и умалявших его значение, и не может иметь никакого отношения к тому виду храма, в каком он впервые явился при Соломоне пред изумленным Израилем. Если бы дворец занимал южную часть площади харама и был огражден одним и тем же, общим ему и храму, молом, тогда нельзя было бы и сказать, что между храмом и дворцом находится стена (Иез.43:8), потому что внутри нынешнего харама, на месте предполагаемого разделения территории дворца и храма, капитальной поперечной стены не обнаружено. Тогда пророку пришлось бы выразиться сильнее: «нет стены между Мною и между ними»225.

4. Свидетельства Неемии и Иеремии о «конских воротах» и «башне, выступавшей из верхнего дома царского, бывшего во дворе темничном», не на столько определены, чтобы они могли приводить именно к юго-восточному углу харама. Гораздо вероятнее, что эти пункты лежали далее на юг, по склону Офела; может быть выступавшая башня царского дома есть башня, открытая Варреном в стене Офела, на 312 футов южнее юго-восточного угла харама («The Recovery of Jerusalem», 300). Что касается конских ворот Иерусалима, то таких ворот могло быть несколько. Нужно припомнить, что у Соломона было 4,009 конюшен (2Пар.9:25) в разных городах; многие были и в Иерусалиме. Одну из них открыл Варрен на юг от тройных ворот («The Recovery of Jerusalem», 306–307). Притом в истории убиения Гофолии упоминаются конские ворота, выходившие на восток, в Кедрский поток, между тем на юго-восточном углу харама таких ворот не найдено226.

5. Наконец, приводимая у Перро аналогия Хорсабадского дворца и храма в подтверждение того, что дворец Соломона мог лежать даже на верхней террасе харама, не имеет ясного смысла. В данном случае нужно руководствоваться не какими нибудь побочными аналогиями, а характером религии и духом народа. Между тем дух тогдашней иудейской религии был уже на столько тверд, что тот же Соломон считает противным закону Моисея пребывание женщины, дочери фараона и своей жены, в доме Давида, потому только, что в этом доме когда-то стоял ковчег завета, и строит для нее новый дом вдали от священного места (2Пар.8:11). Как раз вопреки этому свидетельству, Ренан, Штаде и Перро заставляют Соломона не удалять дочери фараона от ковчега завета, а переселять ее в такое место, где она опять встречается лицом к лицу со вновь устроенным храмом.

Таким образом мы не видим ни одного серьезного основания, которое могло бы заставить нас предполагать, что гора храма была заселена городом Давидовым или дворцом Соломона и его преемников, и что только Ирод расширил площадь храма до размеров нынешнего харам еш-шериф. Делать такое расширение храма, включать в черту горы Божией место, оскверненное иудейскими правителями, большею частию нечестивыми, значило бы поступать именно против пророческого предостережения: «не смешивать порога святилища с порогами мест, оскверненных двойною нечистотою блудодеяния и смерти» (Иез.43:9), так как некоторые из царей были погребены при том же царском дворце. Особенно в фарисейское время Ирода Великого подобное расширение храма было положительно невозможно. С другой стороны невозможно, чтобы о таком важном обстоятельстве, как присоединение к храму площади царского дворца, ничего не знало иудейское предание и Иосиф Флавий. Если LXX толковников в свое время называли гору Мориа, или, как они еще читают с членом, Амориа, высокою горою, ὑψηλή, то, очевидно, и они считали ее открытою горою, и храм незаслоненным примкнувшими к нему дворцами.

Напротив, западную стену храмового мола, начиная от ворот пророка и далее на север, Варрен считает всю Соломоновою, от самых нижних оснований, скрывающихся ныне под землею на 80 футов глубины, и до верхних выпусковых рядов стены Плача. Мы бы не оспаривали этого положения, если бы не свидетельство Иосифа Флавия, что во втором храме наибольшая часть древней Соломоновой стены оставалась на восточной стороне, которая тогда и называлась Соломоновою. Между тем у Варрена наибольший остаток Соломонова мола сохранился на западе. Мы думаем, что в западной стене мола, как и в других стенах, постройка Иродова смешалась с Соломоновою, и что именно юго-западный угол скорее может быть отнесен ко времени Соломона, чем дальнейшее течение западной стены, хотя и здесь нижние ряды камней, конечно, принадлежат первому храму. Дело в том, что от ворот пророка на север, т. е. от того места, где, после камней с грубыми фасами, начинается стена с гладкими камнями, стена харама ближе встречалась с городом, чем на юго-западном углу и во всех других частях; следовательно уже во время Соломона она могла здесь явиться в более чистом виде и не иметь грубоватых камней юго-западного и северо-восточного углов. Чтобы объяснить возможность появления разнородного вида стены в разных пунктах харама, нужно припомнить, как строились иерусалимские стены по возвращении иудеев из Вавилона. Вся городская стена была разделена на малые участки и поручена отдельным, самостоятельно работавшим, строителям (Неем. 3); конечно, соблюсти единство постройки при этом было затруднительно. Нечто подобное было и при построении храма Соломонова и Иродова при многих тысячах начальствующих над работами. Вот почему некоторая пестрота в стене храмового мола могла явиться уже в самом начале. Во всяком случае нет основания предполагать, что более грубые ряды камней принадлежат не Соломону, а Ироду.

Разбор свидетельств Иосифа Флавия о храмовой насыпи

Так как исследователи, отрицающие принадлежность Соломонову храму всей нынешней площади харам еш-шериф, основываются на сочинениях Иосифа Флавия, то и нам необходимо рассмотреть здесь все относящиеся сюда свидетельства этого историка.

Свидетельства о насыпи и заграждавшей его каменной плотине Соломоновой не только есть у Иосифа, но и много раз повторяются, и в этом повторении или, лучше сказать, в этом ударении, с которым Иосиф старается каждый раз подчеркнуть значение трудов Соломона для образования храмового мола, заключается главная причина затруднений в его понимании. Так как при каждом новом упоминании об этих трудах Соломона Иосиф присовокупляет что нибудь новое, то исследователи обыкновенно выбирают из его свидетельств только такие, которые наиболее подходят к их воззрениям, игнорируя остальные. Между тем, как само собою разумеется, целостное воззрение Иосифа Флавия можно вывести только из совокупности всех его показаний.

Хотя устройство насыпи и заграждающего мола было необходимостью, к которой легко мог придти сам (Соломон, но идею этих работ могли принести с собою и призванные Соломоном тирские художники, так как, по свидетельству Иосифа («Antiquitates Iudaicæ», VIII, 5:3), подобные плотины из насыпной земли в то же самое время производились в Тире современным Соломону тирским царем, для заполнения ущелья, отделявшего гору храма от города. Подобные же плотины, τέμενος, были построены финикиянами в Баальбеке, Пальмире и других местах.

Общая характеристика работ Соломона по отделке горы храма у Иосифа Флавия делается такая: «они были так громадны, что трудно было поверить, что они сделаны в такое непродолжительное время; можно было подумать, что на это затрачен целый век» («Antiquitates Iudaicæ», VIII, 4:1). Самая же работа выровнения горы храма изображается Иосифом в следующих местах:

1. «Иудейские Древности». VIII, 3, 9. «Навезенною из других мест землею Соломон засыпал глубокие долины, в безмерную глубину которых нельзя было смотреть без ужаса; насыпь была возведена на 400 локтей высоты, до уровня вершины горы, на которой стоял храм». Таким образом при Соломоне дело шло о выровнении горы храма при помощи насыпи не с одной какой-либо стороны, а со всех сторон. Следовательно и мол, заграждающий насыпь, был сделан Соломоном со всех сторон горы Мориа. Что касается высоты насыпи в 400 локтей, то, по мнению Вогюэ (Temple de Jerusalem, 24:19), Иосиф по ошибке называет высотою длину мола. Как ни остроумно это предположение, его нельзя считать вероятным, так как в приведенном месте Иосиф вовсе не имеет в виду касаться длины насыпи и так как указанная цифра и в других местах соединяется у Иосифа именно с высотою стены. Впрочем мы не разделяем и уверенности Пайллу (Monographic, 382), что указанная Иосифом высота 400 локтей есть не преувеличенная, а действительная высота храмового мола на восточной его стороне. Возможность такой высоты, далеко превосходящей высоту величайшей из египетских пирамид, не подтверждается условиями местного грунта.

2. «Иудейские Древности» XV, 11, 3. Начав описание Иродова храма и дойдя в описании до мола, окружающего гору, Иосиф припоминает древнюю историю горы Мориа и труды царя Соломона. «Был один каменистый холм, крутой, а к восточной стороне города покатый. Его вершину Соломон, древний наш царь, вдохновенный от Бога, оградил стеною; равно и снизу, начиная от подошвы холма, который с юга, κατὰ λίβα, окружала глубокая долина, он оградил ее стеною, состоявшею из огромных камней, соединенных между собою свинцом,... и представлявшею вид громадного четыреугольника на веки несокрушимого, ἀκινήτους τῷ παντί χρόνῳ.... Оказавшееся между стеною и холмом пустое пространство царь заполнил землею, выровнял все неровности и образовал ровную платформу. Вся эта ограда имела четыре стадии в окружности, по одной стадии в каждом углу (?) ἑκάσης γωνίας στάδιον четыреугольника. Внутри же, вокруг самой вершины, проведена была еще другая каменная стена, поддерживавшая на восточной стороне двойной портик, равной с нею длины, находившийся против самых дверей стоявшего в средине храма. Галереи эти старались украшать многие из древних царей». Можно ли это свидетельство понимать, вместе с Розеном, Перро и другими, в том смысле, что Соломону здесь приписывается только стена, ограждавшая вершину холма (верхнюю платформу харама), а все остальное относится уже к Ироду, строителю последнего храма, о котором действительно говорится в начале и в конце приведенного параграфа? Мы не сомневаемся, что вся приведенная тирада говорит о Соломоне. Коль скоро в речь введен древний царь Соломон, то, конечно, следующие затем предложения, имеющие подлежащим только он, относятся к ближайшему имени Соломона, а не выше Соломона стоящему в параграфе имени Ирода. Это подтверждается тем, что в предшествующем месте Иосиф приписывает земляные насыпи кругом храма Соломону, а не Ироду, далее тем, что образовавшаяся здесь площадь, по Иосифу, равнялась четырем стадиям, между тем как площадь Иродова храма, вследствие прибавления к ней крепости Антония, Иосиф полагает в шесть стадий, и наконец заключительными словами, что построенные здесь галереи старались украшать и многие другие из древних царей. Последнее замечание не может относиться к царям, следовавшим после Ирода, но относится к преемникам Соломона. И так, на основании этого второго свидетельства Иосифа, нужно думать, что Соломоном был построен мол вокруг всей горы храма в форме четыреугольника, и притом навеки несокрушимого, следовательно такого, которого Ироду не было надобности снимать и заменять новым227.

3. «Иудейские Древности» XX, 9, 7. «Бывшие на восточной стороне внешнего двора галереи возвышались над весьма глубокою долиною и лежали на стенах 400 локтей высоты, построенных из белых четыреугольных камней, длиною каждый в 20 локтей и высотою в 6 локтей. Это – дело царя Соломона, который первый построил храм в его целости. »Εργον Σολομῶνος, τοῦ βασιλέως πρώτου δειμαμένου τὸ σύμπαν ἱερόν«. Таким образом Иосиф Флавий, говоря о последней фазе в истории храма при Агриппе II, после Ирода Великого, считает всё-таки Соломона строителем храма во всем объеме занимаемого им в последнее время пространства. Хотя первая точка приведенного свидетельства имеет в виду собственно восточные галереи и восточную стену, но если уже одна восточная стена мола осталась в том виде, в каком она была построена Соломоном, то это уже показывает, что и другие стены остались на своих древних основаниях. При расширении площади храма Иродом на север и юг, особенно при таком значительном расширении, какое предполагают Варрен и К. Шик, и восточная стена не могла бы оставаться в прежнем своем виде и называться Соломоновою.

4. С приведенными свидетельствами «Древностей» Иосифа Флавия не совсем согласны свидетельства другого его сочинения «о Войне иудейской». Именно «Bellum Judaicum», V, 5, 1. «Храм построен был на твердом холме, площадь которого в начале, когда строился храм, едва была достаточна для корпуса храма и его жертвенника, так как холм со всех сторон был обрывист. Но царь Соломон, строивший храм, восточную часть холма оградил стеною, и на насыпной земле здесь поставлен был один портик, μία στοὰ. С других же сторон храм оставался нагим или не ограждённым, γυμνὸς ὁ ναὸς ἦν. С течением времени, так как народ постоянно прибавлял к насыпи; холм был выровнен и расширен. Сверх того, была срыта северная стена и занято столько место, сколько после того было нужно для окружности всего храма. Когда же холм с оснований был обнесен тремя стенами τριχῇ κύκλω, – в каковом труде протекли долгие века, μακροὶ αἰῶνες, и истощены были все средства, – было построено как верхнее ограждение, так и нижний храм. Самые низкие места возвысили насыпною землею до 300 локтей и более, хотя не вся эта высота стены мола была видна, так как значительная часть долины со стороны города была засыпана землею. Строевые камни стены доходили до 40 локтей величины... Чего никогда не надеялись довести до конца, то было сделано трудами и временем». – По поводу этого свидетельства мы должны повторить только что сделанное нами замечание: каким образом, при существовании во время Соломона одной восточной стены мола, можно было устроить дворы храма, строить галереи и проч., и вообще как мог существовать храм нагим, γυμνός, или не ограждённым со всех сторон, кроме восточной. Свезенная сюда с большими усилиями насыпная земля не могла оставаться на своем месте самое непродолжительное время без задерживающего ее мола. Если восточная стена задерживала ее в этом направлении, то ничто не мешало зимним дождям снести ее на юг. Последнее обстоятельство тем более должно обращать на себя внимание, что на юг от храма, в близком соседстве, предполагают дворец Соломона. Предположив, вместе с Варреном, что дворец Соломона лежал на юго-восточном углу харама, мы вместе с этим должны предположить, что с южной стороны площадь храма была совершенно закончена; в противном случае позднейшее возвышение насыпями южной части храма обратило бы царский дворец в подземелье. Только открытая Варреном часть оврага на северо-восточном углу нынешнего харама могла быть засыпана землею и заграждена одною восточною стеною, так как с других сторон она ограждена здесь натуральными возвышениями. Но это слишком незначительная часть, чтобы ею ограничивать область Соломонова храма. Да и она не могла существовать без южной стены при значительном возвышении насыпи, какое предполагает Иосиф Флавий. На основании этих предположений мы убеждаемся в том, что долгие века, μακροὶ αἰῶνες, протекшие в построении храмового мола, нужно понимать как гиперболическое выражение, которым Иосиф хочет сказать только то, что, по огромности постройки, можно было подумать, что она строилась целые века, как это сам Иосиф объясняет в другом месте («Antiquitates Iudaicæ», VIII, 4:1). Следовательно, этим выражением не устраняется возможность появления всего храмового мола при самом Соломоне. Во всяком случае, если, на основании буквального понимания этого места, мы будем представлять храм при Соломоне об одной восточной стене и одном портике, то всю остальную часть мола мы должны будем приписать всё-таки не Ироду, а векам, следовавшим после Соломона, следовательно периоду первого храма228. Нельзя не удивляться крайней тенденциозности, с которою Перро привлекает приведенное свидетельство к Ироду Великому. «Если здесь не упомянуто прямо имя Ирода, говорит Перро, то это сделал Иосиф умышленно, предоставляя читателям угадать имя строителя мола из представленного описания» («Histoire De L'art Dans L'antiquité». IV, 211). И так в имени Соломона нужно было угадывать имя Ирода!.. Говорить так– значит не знать, что такое был для Иосифа Флавия Ирод, эта любимая креатура римских императоров. Можно указать много примеров противоположной наклонности Иосифа не скрывать под чужими именами деятельность Ирода, а, наоборот соединять с его именем чужую деятельность и чужую славу.

Важным прибавлением к предшествовавшим свидетельствам Иосифа в данном месте служит еще то, что в способе выровнения горы храма указаны не только насыпи, но и противоположные работы, срытие встречавшихся на пути возвышений. Это срытие названо здесь проломом бывшей здесь на севере стены, τὸ προσάρκτιον τεῖχος. Какую стену можно здесь разуметь? Граф де-Вогюэ (Le Temple. 36) видит здесь указание расширения площади храма в южном направлении, а северною стеною считает северную Сионскую или так называемую первую иерусалимскую стену, простиравшуюся чрез долину Тиропеон на гору Мориа, вдоль южной границы Соломонова храма, и бывшую здесь северною стеною Офельского квартала Иерусалима. Но из описания Иосифа ясно, что северной стены нужно искать на севере площади храма, а не на север какого либо другого квартала Иерусалима и что расширение площади здесь указывается северное, а не южное. Если из прямого указания Иосифа Флавия на севере мы будем делать прямое указание на юг, то этим путем мы не успеем разгадать трудностей топографии ветхозаветного храма; в таком случае лучше совсем закрыть сочинения Иосифа. Нельзя разуметь здесь под северною стеною и так называемой второй иерусалимской стены в ее протяжении по северной линии площади храма, так как во время Соломона такой стены здесь не было. Остается предположить, что северною стеною названо здесь натуральное стенообразное возвышение скалы, которое по плану нужно было снять для выровнения площади храма. Таким возвышением была выдававшаяся скала в северо-западной части харама, отчасти существующая доныне. Нужно думать, что здесь было древнее гумно, второе после гумна Орны, бывшего, по преданию, на нынешней священной скале мусульман, потому что гумна при всяком восточном городе располагаются рядом на прилегающих возвышенностях. Если на скале мечети Омара площадь древнего гумна соединялась с приспособлениями для воды, то и здесь сохранился остаток безыскусственного водопроводного канала доисторического или Иевусеевского времени. Этот канал, открытый Варреном, вырублен в скале на 30 футов выше уровня водопроводов, бывших здесь во времена первого и второго храма.

5. О Войне Иудейской. I, 21, 1. «В пятнадцатый год своего царствования Ирод возобновил храм и обнес стеною пространство земли вдвое большее, чем было прежде, τὴν περὶ αὐτὸν ἀνετειχίσατο χώραν τῆς ουσης διπλασίαν... Доказательством (τεκμήριον) сему служат большие портики кругом святилища и присоединенный к храму с северной стороны замок. Галереи он перестроил (ἀνωκοδόμησεν) от оснований (ἐκ θεμελίων), а замок возобновил на большую смету, подобно царскому дворцу, и назвал Антониею». Прежде всего нужно заметить, что это свидетельство дано не в специальном описании храма, а в общем обзоре построек Ирода для доказательства богатства и щедрости этого царя. Само собою разумеется, что по этому самому здесь нельзя и предполагать какого либо нового важного свидетельства, которого не было бы в обширных специальных Иосифовых описаниях храма. Повидимому, важное указание на то, что Ирод удвоил площадь храма, нужно признать только случайным риторическим выражением панегириста, высказанным без всякого положительного основания, потому что в противном случае Иосиф, без сомнения, воспользовался бы этим важным сведением в своей специальной истории площади храма. «Что Ирод действительно расширил площадь храма, продолжает Иосиф, это видно из его галерей вокруг храма и из башни Антония, которую он возобновил». Но возобновил не значит расширил. Действительное расширение площади не могло явиться так легко, как говорит здесь Иосиф. Дело шло здесь не о галереях только, а о той 400-локтевой насыпи и моле, которые в другом месте Иосиф Флавий считает делом длинных веков, и которых в настоящем случае он вовсе не замечает. По словам Пайллу (335), Иосиф в настоящем случае весьма напоминает древнего живописца, расписывающего на стенах египетские или ассирийские изображения; ему ничего не стоит фигуру важного правителя представить в два человеческих роста.

Из всех приведенных свидетельств Иосифа наибольшую важность придают исследователи тем свидетельствам, в которых, повидимому, точно определяются размеры всей площади храма: четыре стадии, по одной стадии в каждой стороне («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3), или же, со включением Антонии, шесть стадий («Bellum Judaicum», V, 5:2). Между тем нынешняя площадь харам еш-шериф имеет в окружности всего 7⅓ стадий, считая в стадии 400 еврейских локтей. На этом основании многие исследователи отделяют для храма Соломонова квадрат в 400 локтей или 600 футов то в средине нынешней площади харама, то на его углах, относя всю остальную часть харама к постройкам Ирода229. Но мы уже говорили, что эти измерения Иосифа ни в каком случае не могут считаться точными230. Нет ни малейшего основания предположить, чтобы греческая стадия или другая совершенно равная ей единица измерения была известна у древних евреев и чтобы даже Ирод мог этою языческою мерою определять размеры своего святилища. Весьма подозрительным здесь представляется и то, что длина храмового мола у Иосифа оказывается совершенно равною его высоте (400 локтей = стадия). Мы уже говорили, что из этого поразительного совпадения длины мола (стадия) и его высоты (400 локтей или одна стадия) граф Вогюэ, вывел заключение об их абсолютном тождестве, предполагая, что в том и другом случае разумеется одно и то же измерение длины, и что слово высота поставлено по ошибке (вместо длина). Мы, с своей стороны, расположены объяснять это совпадение в другом смысле. Чрезвычайно подозрительное само по себе совпадение одинаковой меры длины, ширины и высоты храмовой стены в одну греческую стадию будет еще более подозрительным, если мы вспомним, что Страбон (XVI, 1:5) и Геродот (1, 181–3), сочинения которых часто цитуются Иосифом Флавием, именно этою мерою одной стадии длины, ширины и высоты определяют размеры главного храма в Вавилоне. Судя по всему характеру сочинений Иосифа, можно предположить, что в определении размеров иерусалимского храма он сообразовался, в каких-то своих расчётах, с размерами вавилонского храма. Это подтверждается еще тем, что в другом месте площадь храма с Антониею Иосиф определяет не в четыре, а в шесть стадий, между тем Антония увеличивала размеры площади храма разве только на ¼ стадии. Очевидно, что в длине и ширине площади храма Иосиф считал в действительности больше чем одну стадию или 400 локтей и только по какой-то задней мысли обращался к стадии. Не согласуется стадия Иосифа и с свидетельством иудейского предания. Известно, что по изображению пр. Иезекииля площадь святилища представляла исполинский четыреугольник 500 еврейских сажен или 3,000 локтей в каждой стороне231, с прибавлением на каждой стороне еще 50 локтей (Иез.45:2. См. Фергюссон, The Temples of the Jews, 63). Конечно, последнее измерение, обнимающее почти всю площадь Иерусалима, представляет символическую и таинственную цифру, не имеющую отношения к историческому храму. Тем не менее эта символическая цифра принята иудейским преданием как мера исторического храма, причем, для некоторого соответствия с местностию, сажени изменены в локти. Таким образом, рядом с фиктивною мерою одной стадии или 400 локтей длины и ширины площади храма Иосифа, находим другую фиктивную меру 500 локтей мишны и всего иудейского предания.

Уже само иудейское предание дает знать, что мера 400 или 500 локтей не могла быть полною мерою ветхозаветного храма или его наружного мола. Анонимный комментарий мишны, называемый Piske Thossaphoth (§ 5), говорит, что внешний двор храма имел не 500 локтей, как показано в мишне, но гораздо больше, и этот излишек от 500 локтей не показан, потому что часть исторического храма, превосходившая 500 локтей, указанных Иезекиилем, считалась не священною и как бы не существовавшею. По другому свидетельству, сохранившемуся в вавилонском талмуде (Ioma fol. 12, 1; Meguilla, 26:1), святилище было так велико, что его территория разделялась между двумя коленами: храм, святое святых, улам, жертвенник принадлежали колену Вениамина, но внешний двор в той своей части, где своды лежали на сводах (Aboth рабби Натана, 35), т. е. южная часть нынешнего харама, принадлежал колену Иуды. Эти неясные свидетельства иудейского предания нужно понимать в том смысле, какой указан в Откр.11:1–2, что крайнюю часть двора, как принадлежавшую язычникам, не считали нужным измерять с такою точностию, с какою измерялись внутренние дворы. Таким образом, общую меру всей площади храма нужно считать потерянною преданием. Неслучайно ни у кого из ветхозаветных писателей не сохранилось даже упоминания о той части двора, которая посещалась язычниками. В этом отношении заслуживает внимания модель К. Шика с двумя внешними дворами, из которых один сделан по точной мере Иосифа в одну стадию длины и ширины, и имеет описанные у Иосифа двойные и тройные галереи, а другой, самый внешний двор, под именем базарного двора, занимает крайнюю полосу нынешнего харама, не обнимаемую пространством одной стадии и в предании остающуюся неизмеренною. Пайллу в своей монографии о храме Соломона (333) предлагает себе такой вопрос: почему Иосиф Флавий, наклонный вообще к преувеличениям, мог уменьшить размеры ветхозаветного храма? 232 «Дело, по его мнению, объясняется тем, что пророк Иезекииль, систематически умалчивающий о дворе языков, определяет размеры храма в 500 локтей в квадрате, разумея при этом не самую наружную ограду, но ограду второго двора израильтян. Талмудические показания, придерживающиеся не наружных, а внутренних измерений, дают двору израильтян 400 локтей длины (?), выключая 100 локтей на галереи и стены того же двора израильтян. Эту меру 400 локтей или одну стадию Иосиф Флавий принимает как общую меру храма. Таким образом Иосиф Флавий допускает две ошибки: а) обращает во внешний двор тот внешний двор, который у пророка Иезекииля называется внешним только по отношению к внутреннему двору священников, но который в действительности не был самым внешним, предваряясь еще двором языков; б) внутреннюю меру двора израильтян (400 локтей) обращает во внешнюю, которая была 500 локтей». Во всяком случае, нужно кажется согласиться с тем, что и Иосиф Флавий и иудейское предание мало занимаются действительным измерением внешнего двора храма, а скорее представляют только толкования символических измерений пророка Иезекииля. Этим объясняется и то, что, вопреки нынешнему виду харама, Иосиф и мишна продолжают называть внешний двор храма квадратным. Нужно припомнить, что у Вильгельма Тирского (8:3) называется квадратною и нынешняя площадь харам еш-шериф233.

Таким образом мы не находим таких древних свидетельств, на основании которых можно было бы предполагать расширение храмового мола в период второго иерусалимского храма. Нет таких свидетельств и из позднейшего времени. Если Киндер (Palestine Exploration. Fund Quart. Statement, 1874:261) доказывал, что размеры площади харам еш-шериф изменялись в магометанский период, то в настоящее время он сам отказался от такого предположения и площадь харама считает неизменною во все время владычества мусульман (Quart. Statement, 1880:98). Кстати заметить здесь, что в северной стене харама у ворот Bab-Atm, с западной стороны, Клермон-Ганно открыл древне-арабскую надпись, определяющую границы площади харам еш-шериф в 784 локтя длины и 455 локтей ширины по локтю имама (царскому). Такие же размеры площади харама даются в сочинении испанского араба Ибн-Абд-Раббиг, умершего в 939 по Р. Хр. (Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins, 1881:89). По вычислению Кондера, локоть имама равняется 2 английским футам, 3 дюймам; таким образом, длина 784 локтя равняется найденной ныне длине харама по западной его черте или 1,601 футам, а ширина 455 локтей имама равняется ширине харама по северной его черте или 1,042 футам.

Многие исследователи (напр., Вогюэ, Le Temple, 22) придают важное значение свидетельствам Иосифа, что Ирод галереи храма построил заново от самых оснований, следовательно, вместе со всем молом («Bellum Judaicum», 1, XXI, 1), и вообще приступая к постройке снял прежние основания и заменил их новыми («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3). Мы уже говорили, что не считаем возможным понимать эти свидетельства в буквальном смысле: а) Для иудеев времени Иродова каждый камень, с которым соединялось имя Соломона, был священным; разметать старые основания и заменить их новыми, поэтому, было бы оскорблением для всего народа. б) С храмом, предшествовавшим Ироду, построенным Зоровавелем, было связано пророчество Аггея о явлении утехи Израилевой. Следовательно, снятие этого храма до последних его оснований было бы посягательством на верования и чаяния народа, в) Вновь построенный Иродом храм иудеи продолжают называть вторым храмом, а не третьим, что было бы ошибочно и невозможно, если бы храм Ирода от самых оснований его был новым, г) Если бы Ирод снял все основания предшествовавшего храма, то в его собственном храме не могло бы быть портика и стены Соломоновой, д) Если бы прежний храм был срыт до основания, то, вместе с этим, конечно, прервалось бы богослужение и иудеи остались бы на время без святилища, между тем, по свидетельству того же Иосифа, этого не было, и богослужение в храме во время работ Ирода не прерывалось, е) Ирод располагал гораздо меньшими средствами, чем строитель первого храма. Соломон имел 200,000 рабочих и строил храм без перерыва 7 лет. Ирод же имел всего 10,000 рабочих и строил 10 лет. Но работа 200,000 человек, в течение 7 лет, к работе 10,000 человек, в течение 10 лет, относится как 14 к 1. При таких средствах Ирод не мог считать негодными стены Соломона и заменять их своими.

Северная линия харама и ее тождество с храмовыми складами царя Езекии

Хотя, таким образом, мы не можем признать точными показания Иосифа Флавия и мишны о размерах внешнего двора и величине храмового мола, но, за отсутствием всех других свидетельств, мы должны исходить из тех же показаний. Мы соглашаемся признать, что цифра 500, указанная пророком Иезекиилем и понятая преданием в смысле локтей, имела некоторое отношение к площади храма, как круглая цифра ее измерений. К этому нужно прибавить, что, по указанию того же пророка (Иез.45:2), кругом пространства 500 локтей была еще полоса священной земли, определяемая пророком в 50 локтей с каждой стороны. Таким образом четыреугольник площади храма увеличивался еще на 100 локтей в длину и ширину и имел 600 локтей или 900 футов в квадрате (см. Paine, Salomons Tempel and Capitol, p. 37, 38, 41, 45:47). Если иметь в виду внутреннюю широту нынешней (1889 г.) площади харама, в южном ее конце, то для глаза 900 футов могут казаться приблизительно верною цифрою измерения. Но этой цифры далеко недостаточно даже для приблизительного измерения длины площади харама с севера на юг.

Кроме квадратного пространства в 900 футов, имевшего высшее священное значение, пророк Иезекииль (Иез.43:21) указывает в святилище еще особенное отделение, имевшее низшую степень святости, под именем Miphkad ha-baith, по LXX: отделенное место, в славянском отлученная часть храма, Вульгате: locus separatus, Таргуме: locus idoneus. Здесь, между прочим, сожигались такие жертвы, которые не могли быть принесены на жертвенник всесожжений (Иез.43:21). Это отделение, хотя указанное в описании таинственного храма, нужно считать исторически существовавшим при ветхозаветном храме, так как его имя упоминается и в исторических книгах, и место его нужно полагать именно в северной части площади харам еш-шериф. Ворота Мифкад, упоминаемые Неем.3:31 и очевидно имевшие отношение к этой части храма, всеми почти исследователями указываются между золотыми воротами и северо-восточным углом древнего города, кроме Фергюссона и Перро, которые весьма некстати помещают отделение храма Мифкад на юго-западном углу харама («Histoire de l'art dans l'antiquité», IV, р. 270; The Temple of the Jews, Plate 1). И так принятый нами в основание квадрат священного места в 900 футов расширялся на северной стороне еще особенным отделением неуказанной величины, обведенным снаружи общею стеною храмового мола, но извнутри отделявшимся от дворов храма. На том основании, что Иосиф упоминает также о некотором северном прибавлении к площади храма и дает ему протяжение двух стадий, т. е. вдвое меньшее, чем протяжение остальной части храмовой площади, можно думать, что это отделение обнимало приблизительно целую треть харама. У Иосифа оно относится вообще к крепости Антония; но, так как последняя лежала на северо-западном углу, то угол северо-восточный мог иметь еще другое назначение. И все вообще это северное отделение, до появления в нем крепости Варис-Антония, должно было иметь другое назначение.

Важное свидетельство о назначении этого северного отделения площади храма находим 2 Пар. гл. 31, где говорится, что, вследствие предписания царя Езекии о строгом соблюдении узаконенных Моисеем десятин священникам и левитам, было собрано во дворе храма великое множество всяких приношений для продовольствия священников, хлеба, вина, масла, меду, десятины всех полевых произрастений, также множество скота крупного и мелкого. В виду этого множества приношений, доставка которых на дальнейшее время теперь была строго регулирована, царь Езекия повелел устроить при самом храме, на его площади, склады для приношений, и начальниками складов назначил двух братьев, Хонанию и Шимея. У Иосифа Флавия библейское выражение о «построении Езекиею складов для приношений» объясняется так: «и построил Езекия священникам дома и житницы и поселил их там вместе с женами и детьми» («Antiquitates Iudaicæ», IX, 13:3). Таким образом, кроме складов или магазинов, здесь были и помещения для некоторых священников, имевших наблюдение над порядком приношений. О существовании этих складов Езекии при храме в период второго храма упоминается в кн. Неем.10:38–39. Хотя зданий складов здесь могло быть много, но между ними особенно были известны две башни складов, лежавшие при самой северной черте храмовой площади и носившие названия Хананел и Меа. Первоначально их называли: башня Хонании и башня Шимея, по именам начальствовавших здесь двух братьев-священников, но в народном произношении имя Хонании скоро изменилось в Хананел, может быть для созвучия с словом chanuth, хан или караван-серай (Хананел = хан народа Божия), а имя Шимея изменилось в Меа, что собственно значит сотенная часть или десятина десятины левитов (Неем.5:11). Таким образом башни Хананел и Меа, имеющие столь важное значение для топографии древнего Иерусалима, были первоначально единственные, а потом главные здания, так называемой «отлученной части» храма, назначенной для складов священнического продовольствия. Такое происхождение и назначение башен Хананел и Меа подтверждается тем, что а) какого-либо военного назначения с башнями Хананел и Меа первоначально не соединяется и они находятся в ближайшем ведении священников (Неем.3:1); что б) магазины Хонании и Шимея строятся царем Езекиею, а царь Езекия был также строителем так называемой второй иерусалимской стены, с северным концом которой встречались башни Хананел и Меа, и что в) раньше царя Езекии, построившего склады Хонании и Шимея, не упоминаются и башни Хананел и Меа (первый раз у пророка Иеремии, потом у Неемии). Так как в отделение складов при храме, явившееся при Езекии, постоянно сгонялись целые стада скота (2Пар.31:6), то отсюда и те ворота, которыми их сгоняли, получили название ворот Овечьих. Этими воротами, как и башнями Хананел и Меа, заведуют непосредственно священники (Неем.3:1); и они также неизвестны прежде царя Езекии. Что касается положения Овечьих ворот, то все почти исследователи помещают их в северной части нынешнего харама. Из Неем.3:1 видно, что Овечьи ворота находились именно посредине между башнями Хананел и Меа. «И построили ворота Овечьи, и освятили, до башни Меа (с одной стороны) и до башни Хананел (с другой стороны)». Этими словами определяется внешняя северная линия храмовой площади. Можно представлять, согласно с бароном фон-Альтеном, что башни Хананел и Меа лежали на углах северо-восточном и северо-западном, а ворота Овечьи на средине между ними по прямой линии, западнее пруда Биркет Исраел. Так как с глубины прилегающей долины, впоследствии образовавшей пруд Биркет Исраел, всход на платформу храма был затруднителен, то, для удобства приносящих десятины, здесь был сделан в направлении на запад, с наружной стороны северного мола храма, подъем, на месте двух позднейших коридоров или портиков, существующих доныне в западной стене Биркет Исраел. Найденные здесь Варреном ступени, вырубленные в скале, достаточно свидетельствуют, что коридоры эти не были только водопроводными каналами. В верхней своей части подъем изменял свое западное направление на юг и приводил к воротам Овечьим, которые, вероятно, соответствовали нынешним воротам Хитта, лежащим в средине северной стены харама и по своему имени (Хитта, пшеница) также напоминающим о древних приношениях десятин. Здесь же, в отлученной части храма, был дом храмовой полиции, а следовательно и верхние ворота Вениаминовы (Иер.20:2; Неем.12:39).

Другое свидетельство о северной «отлученной» части храма находим у Иосифа Флавия. «Один из иудейских первосвященников, Гиркан, первый называвшийся этим именем, построил вблизи храма замок и жил в нем. Здесь же, в своем жилище, он хранил и первосвященнические одежды, когда, выходя в город, он должен был надевать обыкновенные одежды». Так как об этом замке говорится, что он был вблизи храма, то, очевидно, он не был в самом дворе храма. Но, с другой стороны, этот замок не лежал и в черте города, так как его место противопоставляется городу и так как в нем хранятся первосвященнические одежды, которые не должны были переходить за границы святилища. По свидетельству Иосифа, замок Гиркана с тою целию и был построен, чтобы служить хранилищем первосвященнического облачения, и был известен под именем «замка первосвященнических одежд». Даже Ирод, построивший позже крепость Антонию на этом месте, между прочим, назначал ее быть ризницею первосвященнического облачения. Здесь, за печатью священников и казнохранителей храма, в особой камере, лежали священные одежды, и только трижды в год, ко дням великих праздников, выдавались первосвященнику, который, по совершении законного богослужения, возвращал их обратно в крепость. Так как, с занятием северо-западного угла харама и крепости Антония римлянами, это место считалось иудеями оскверненным и оскверняло священные одежды, то иудеи успевают, наконец, возвратить их из крепости во внутренний двор храма. Об этих обстоятельствах Иосиф Флавий свидетельствует три раза: «Antiquitates Iudaicæ», XV, 11, 4; XVIII, 4, 3; XX, 1, 1–2. Таким образом в северной отлученной части храма находим не только склады священнических десятин, но и дорогие богослужебные вещи или главную храмовую ризницу. Это показывает, что северная часть храма была укреплена больше других частей храма, если не по своему естественному положению, более доступному здесь для неприятельских нападений, чем в других частях храма, то по своим стенам и башням. Поэтому и Ирод обратил в крепость эту часть храма; как наиболее укрепленную. Таким образом, из складов и магазинов постепенно образовалась сильная храмовая крепость.

Не менее любопытное свидетельство из истории северной части храма находим 1Макк.9:54; «Antiquitates Iudaicæ», XII, 10, 6. «Первосвященник Алким хотел разорить внутреннюю стену храма и таким образом разрушить дело пророков, за что и был наказан от Бога апоплексическим ударом». Спрашивается, какую здесь нужно разуметь внутреннюю стену храма, построенную пророками? Так как мы не имеем основания какую-либо стену храма считать пророческим созданием в буквальном смысле, то в приведенном месте нужно разуметь одну из тех стен, в которых находили соответствие с планом храма пророка Иезекииля и может быть ту именно внутреннюю стену, которая образовала северное отделение или отлученную часть святилища. Как видно из книги Неемии, название «отлученной части» оставалось за северною частию храма; но оно казалось оскорбительным такому лицу, каким был первосвященник Алким, поселившийся здесь, на месте Хонании и Шимея. Чтобы положить конец такому титулованию своей резиденции, Алким решается разрушить границу, отделявшую ее от остальной части храма. Может быть, при этом, Алким имел в виду сделать внутреннюю часть святилища более доступною для постоянных непосредственных своих наблюдений; подобным образом царь Агриппа, интересуясь наблюдать из окон своего дворца священнодействия священников, совершавшиеся во внутреннем дворе храма, распорядился было срыть стену внутреннего дворца с запада («Antiquitates Iudaicæ», XX, 8:11). Во всяком случае, как при Агриппе, так и при Алкиме, предприятие срытия стены внутреннего двора не удалось и, следовательно, северное отделение хозяйственных складов продолжало оставаться отлученною частию, не смотря на то, что оно было на общей храмовой площади, не смотря на то, что теперь здесь жил для наблюдений за народными приношениями сам первосвященник и что здесь хранились некоторые дорогие богослужебные принадлежности.

Оставалось ли при Ироде Великом то же значение храмовых складов за северною частию храма? Без сомнения оставалось; но так как при Ироде была наиболее укреплена и переделана северо-западная часть, обращенная в башню Антонию, то это дало повод Иосифу Флавию всю северную отлученную часть храма, имевшую, по его мнению, окружность двух стадий, относить к крепости Антония. Самая крепость Антония при Ироде потеряла первоначальное назначение охраны храмового хозяйства и стала местом военного наблюдения за порядком в храме во время больших народных собраний («Bellum Judaicum», V, 5:8). Вместе с тем она поставлена была в более близкую связь с галереями большого двора храма, так что этот последний стал даже именоваться ее именем, а от места храмовых складов, сосредоточившихся в северо-восточной части харама, была отделена стеною, в виду нередких посягательств на храмовую собственность со стороны языческого гарнизона, занимавшего крепость. Поэтому совершенно правильно на модели Иродова храма К. Шика северная отлученная часть храма подразделяется на два отделения, меньшее северо-западное и большее северо-восточное, хотя К. Шик неправильно оба эти отделения замещает военным гарнизоном крепости (в таком случае зачем было бы разделять это место на два отделения?) и происхождение всей северной «отлученной части» храма относит только ко времени реставрации храма Иродом.

Во время внутренних смятений в Иерусалиме, пред наступлением на город войск Тита, по описанию Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 1, 2–4), площадь храма находилась в руках двух партий: Иоанн с своими сообщниками занимают внешний двор храма, а Елеазар с Зилотами – внутренний двор и священные начатки. Так как, таким образом, о месте, занятом Елеазаром, и его задаче делается двойное определение (охранение внутреннего двора, где совершались священнодействия, «Bellum Judaicum», V, 1, 2, и охранение начатков, «Bellum Judaicum», V, 1:4), то очевидно здесь имеются в виду два различные пункта храма. И из подробного описания храма Иродова в мишне не видно, чтобы во внутреннем дворе святилища могли храниться какие либо другие припасы, кроме необходимых для жертвоприношения дров, воды, небольшого количества соли, вина и елея. Да и немыслимо, чтобы, при высокой отделке внутреннего двора, он мог загромождаться сырыми продуктами так называемых начатков. Поэтому Елеазар, занимавший внутренний двор, должен был занимать также и склады начатков или северную «отлученную» часть храма царя Езекии. Для разъяснения этого обстоятельства нужно припомнить, что, по свидетельству мишны и Иосифа Флавия, из внутреннего двора священников были подземные сообщения с северною частию храма, доходившие до каких-то особенных ворот, которыми никто не мог входить, кроме священников. Таким образом, кто владел внутренним двором и его подземными ходами, тот, вместе с тем, владел и северным отделением складов. Иоанн же, предводитель другой партии, занимавший большой или внешний двор храма и находившийся, повидимому, ближе к отлученной части храма на севере, не мог занять ее, потому что с внешнего двора народного туда не было доступа. Замечательно, что в этом разделении храма между партиями Иоанна и Елеазара не упоминается Антония. По ходу рассказа, ее необходимо представлять в руках Елеазара, вместе с складами десятин, потому что, как описывает Иосиф, Елеазар занимал более высокие пункты храма, а Иоанн, напротив, нижние пункты и находился под Елеазаром, а между тем место крепости Антония было самым возвышенным пунктом храма. И так, одного приведенного эпизода достаточно, чтобы убедить исследователя в действительном существовании и в храме Ирода особенной «отлученной» северной части, отделенной от дворов храма глухою каменною стеною и галереями.

Кажется, что эта часть храма, занятая священническим хозяйством, называлась также Бет-фагия (склад фиг или вообще садовых продуктов). По крайней мере в талмуде есть много сказаний, помещающих Бет-фагию на восточной окраине города Иерусалима, внутри городской стены и в ближайшей связи с внутренним двором святилища. Напр. мишна, Pesachim, 8: «рабби Симеон говорил: два священных хлеба должны быть принимаемы одинаково, будут ли они приготовлены в azarah (внутренний двор храма), или в Бет-фагии». Очевидно, здесь разумеется какое-то привилегированное место при самом святилище, могущее в некоторых случаях заменить внутренний двор священников. В вавилонском талмуде, Pesach. 63, 2, предлагается вопрос: «что значит выражение за стеною, встречающееся в галахе праздника Пасхи? По объяснению рабби Иоханана, это значит за стеною Бет-фагии, а по объяснению Реш-Лакиша – за стеною азары или внутреннего двора». В галахе о благодарственной жертве, обставленной менее строгими предписаниями, чем другие жертвы, предписывается «считать эту жертву священною, даже если она устроена вне азары (внутреннего двора храма), но не считать ее таковою, если она совершена вне стены Бет-фагии» (вавилонский Menahoth, 78:2). Для одного религиозного обряда десятин требовалось, чтобы хлеб был вымолочен внутри стен Бет-фагии (Baba mezia, 90:1). Обыкновенно здесь разумеют городской квартал, якобы лежавший на восток от храма и входивший в городскую восточную стену. Но крайняя восточная стена Иерусалима была именно стена или мол храма, а потому и Бет-фагию, огражденную стеною и лежащую при храме, нужно помещать на платформе горы храма, и притом на северной стороне складов, идея которых дана уже в самом имени Бет-фагии. Нужно заметить при этом, что упоминаемая в приведенных местах Бет-фагия, лежавшая в стенах Иерусалима, отличается от Бет-фагии – отдельного селения, лежавшего рядом с Вифаниею и упоминаемого Мф.21:1; Лк.19:29. – К этой же северной «отлученной части» храма относится и название παστοφόριον, встречающееся у LXX толковников (Иер.35:4) и в книге 1Макк.4:38234.

Наконец, в мишне и в сочинениях Иосифа с северною стороною храма соединяются еще следующие отдельные пункты, характеризующие ее назначение: ворота Тери и пруд Струфион.

О воротах Тери даются довольно подробные, хотя и загадочные, сообщения в мишне. Это были северные ворота в территории храма, но такие, которыми никто никогда не ходил» (Middoth, 1:3). Это были подземные ворота или дверь, имевшая отношение к подземному проходу, который от священнической караульни Бет-Мокед во внутреннем дворе храма шел под мостовой горы храма и которым священники ходили до подземной купальни или, что то же, ворот Тери. «Если с кем либо из священников, стражей храма, проводивших ночь во внутреннем дворе, случалось ночное осквернение, указанное Лев.15:16, тот немедленно сходил по лестнице, которая вела в подземный ход под мостовой, постоянно освещавшийся факелами, и доходил до места купанья. Рабби Елеазар сказал: подземелье шло в направлении под Chel (валов, отделивших внутренний двор от внешнего); и таким образом доходили до Тери» (Midd. 1:9). Далее, ворота или дверь Тери имела совершенно особенный вид: это не было то, что обыкновенно называют дверью, а особенный большой камень или два камня, лежавшие один на другом, в которых было вырублено подобие двери, подобие верхнего косяка и боковых притолок» (Middoth, 2:3). Дверь эта носила название Теди или, как исправляется это чтение в Тосефте. Тери, название, очевидно, взятое из греческого слова τρὶ, три, трижды. До настоящего времени исследователи не дали надлежащего объяснения такому странному названию двери, ее виду и назначению. Каким образом могла существовать дверь, которою никто никогда не ходил? Каким образом эта дверь могла быть вся вырублена в камне? В какой связи эта дверь стоит с подземельем и купелью? Без решения всех этих вопросов дело не может быть выяснено.

Случайно все эти вопросы объяснились в одном открытии Варрена на северной стороне площади храма. Роясь в подземной галерее, в поисках за северо-восточным углом харама, которого под нынешнею почвою не оказалось на соответствующем месте, Варрен нашел, в расстоянии 8 футов на север от линии наружного северо-восточного угла и на глубине 48 футов под нынешним грунтом земли, щель в стене харама, которая привела его в большой подземный проход, идущий от стены до Биркет Исраел, с востока на запад, длиною 46 футов. Свод и стены в проходе сложены из хорошо отделанных больших камней, достигающих (в стенах) до 18 футов длины и до 47а фут. высоты. Свешивающиеся с потолка большие сталактитовые образования дают подземелью, при достаточном освещении, очень живописный вид. Закрывая собою щели между камнями потолка, сталактиты дают ему подобие натурального образования в живой скале, хотя на самом деле скала отстоит отсюда еще на 20 фут. глубины. Спуск в подземелье, в виде лестницы, сложенной из камня, найден на восточном конце; ныне он завален. Дно прохода, начиная от лестницы на запад, значительно понижается, и в западном конце подземелье имеет 12 футов высоты. Здесь, на западном конце, упирающемся в стену большого пруда Биркет Исраел, подземный проход замыкается большим, гладко выполированным камнем, ныне расколотым на две части, верхнюю и нижнюю. В камне вырублена, в виде двери, неглубокая ниша или арка 4 дюймов глубины235, а в нише пробиты три цилиндрические отверстия, каждое 5½ дюймов в диаметре, расположенные в таком между собою отношении, что линии, соединяющие их центры, дают равносторонний треугольник, обороченный вниз вершиною. В ряду камней, образующих дно подземелья, есть водосточный канал, красиво вырезанный, 5 дюймов широты и высоты, проходящий сквозь стену харама и далее на восток.

Рисунок 110. Ворота Тери в подземелье при Биркет Исраел

Таким образом описанное подземелье имело значение шлюза, выводившего лишнюю воду пруда Биркет Исраел. Вода в этом последнем пруде должна была стоять приблизительно на уровне треугольника отверстий, т. е. на 25 футов выше дна Биркет Исраел и на 60 футов ниже нынешней вершины бассейна. Конечно, затыкая отверстия треугольника, уровень воды в пруде можно было значительно поднять; может быть даже можно было наполнить водою весь пруд. Вследствие наклонности на запад дна подземелья, стекавшая сюда вода не сразу изливалась, но прежде образовала здесь небольшой закрытый бассейн («The Recovery of Jerusalem», 163–166) 236.

В этом своем интересном открытии Варрен, сам того не подозревая, разрешил загадку северной двери Тери. Дверью Тери, которою никто не ходил, но которая существовала, конечно, для каких-то других целей, был большой камень, закрывавший описанное подземелье от Биркет Исраел. Уже по такому своему назначению заграждавший подземелье камень мог назваться дверью, особенно если при этом прибавлялось: «дверь, которою не ходят». Соответственно свидетельству мишны, что дверь Тери представляли два камня, лежащие один на другом, и что в камне были вырублены подобия дверных косяков, мы находим и в камне закрывающем проход Варрена, и даже расколотом на два отдельных камня, нишу или мнимую дверь с подобием дверных косяков. Но, что особенно замечательно в настоящем случае, так это описанные нами три отверстия в заграждающем камне, расположенные треугольником, и, вместе с водою, приносившие еще свет в подземелье. Эта группа трех, весьма искусно сделанных и расположенных, отверстий до такой степени характеристичная, что и в настоящее время нельзя придумать лучшего названия для всего этого подземелья и для заграждающего его камня, как подземелье и камень Тери, т. е. трех отверстий или треугольника отверстий. Если бы, не смотря на это, кому-либо показалось ненатуральным такое название двери числительным именем, то мы можем указать другое, не менее подходящее сюда, производство Тери, как сокращение из слова Терис237, что значит дверной камень, т. е. особенным образом обделанный большой камень, накатывавшийся у древних на устья проходов и водопроводов (Levy, Neuhebr. und chaldftisch. Worterbuch, II, 191). И в этом случае название Тери будет подходить к необыкновенному камню, заграждающему описанное подземелье со стороны Биркет Исраел. Остается объяснить отношение найденного подземелья и двери Тери к другому подземелью, выходившему из караульни внутреннего двора и к купанью священников. Подземный ход из караульни внутреннего двора существовал, между прочим, с тою целию, чтобы дать возможность выхода из священного места тем священникам, которые, состоя на ночном дежурстве при храме, осквернялись сонным приключением, так как в таком состоянии нечистоты считалось непозволительным проходить открыто по священной площади храма. Остроумие книжников второго иерусалимского храма придумало подземный выход для таких оскверненных, поколику подземелья храма не относились к священной территории. Впрочем подземный ход из внутреннего священнического двора в «отлученную часть» храма мог иметь еще другую более общую причину – соединить внутренний священнический двор с хозяйственным двором или отлученною частию храма таким путем, на котором священники не задерживались бы толпами народа, обыкновенно наполнявшего внешний двор храма, и которым во всякое время, при всяком стечении народа, можно было бы доставить тот или другой жертвенный материал из храмовых складов к жертвеннику всесожжений. Таким образом священник, осквернившийся в караульне внутреннего двора, проходил подземным коридором до отлученной части храма, и затем направлялся, для омовения всего тела, к купели, которая находилась на самой северной черте этой части храма и которая, как само собою разумеется, была сокровенною или подземною. Этою купелью служило подземелье Тери или подземелье «трех отверстий».

Так как для законных омовений священник не мог погружаться в бассейн с водою, – иначе вся вода бассейна делалась бы сразу нечистою и негодною для дальнейших омовений, – то обряд совершался здесь, как и при медном море, чрез окатывание тела струею воды из трех отверстий с бо́льшею или меньшею силою, смотря по надобности. – Таким образом мы опять приходим к заключению о существовании на северной стороне площади храма особенного отделения, служившего убежищем священников и им только доступного и не имевшего открытого сообщения со внешним народным двором. Это последнее обстоятельство подтверждается свидетельством Иосифа Флавия, который вообще не предполагает ворот в северной стене внешнего двора. Конечно, здесь разумеется отсутствие в этой стороне открытых и доступных народу ворот, потому что невозможно было оставить эту сторону без всякого выхода, когда с других сторон было по несколько выходов.

Варрен и другие, сознавая необходимость установить подземное сообщение между караульнею священников, купальнею их и воротами Тери, полагают купальню в пруде, обозначенном на его плане под № 3, состоящем из трех подземных камер, разделяемых перегородками, в виде небольших арок; здесь же над прудом, на мостовой двора, была, по его мнению, и священническая караульня Бет-Мокед. Что же касается ворот Тери, то, по Варрену, они лежали на северной границе верхней платформы, в том месте, где могли бы встретиться подземелья № 1 и № 3, если бы их продолжить на север238. Самое слово Тери нужно якобы читать по другому произношению Тади и переводить: темные (ворота) («The Recovery of Jerusalem», 206–207, 331; Ebers und Guthe. Palästina 8; Schick, Beit el Makdas, 110). В этом объяснении допущено очень много произвола. Совершенно произвольно купальня отделяется от ворот Тери и соединяется с караульнею Бет-Мокед. Подземелье № 3 не продолжается до северной линии платформы и до предполагаемых ворот Тери, и Варрен только умозаключает, куда можно было бы его довести. На месте, назначаемом у Варрена для ворот Тери, нет не только какого-либо признака ворот, но и никакого древнего остатка; замечается только легкая впадина грунта. Самое название ворот у Варрена, а за ним у Эберса и К. Шика, принимается по извращенному чтению Тади и переводится чрез «темный», – какового значения однакож слово Тади не имеет ни в одном из известных человеческих языков. – Из других объяснений заслуживает упоминания раввинское объяснение (см. Levy. Lex. neuhebr.), по которому название Тери взято из треугольной формы двери, имевшей вид дельты А и состоявшей из двух камней, опиравшихся один на другой под острым углом. Но в тексте мишны говорится, что два камня ворот лежали один на другом, а не прислонялись один к другому под углом. Подобное объяснение могло бы иметь значение только в том случае, если бы такая дверь была найдена в развалинах харама, – чего однакож нет. Кроме того, у Леви все-таки предполагается, что Тери была действительная дверь, назначавшаяся для оскверненных, а между тем мишна говорит, что это была такая дверь, которою не ходили.

Полагая священническую купальню в подземелье трех отверстий, мы, вместе с тем, должны предполагать, рядом с нею, существование пруда Биркет Исраел в его нынешнем виде. История этого пруда недостаточно еще разъяснена. На основании древних подъемов, ныне подземных коридоров, идущих в западной стене пруда, с постепенным возвышением грунта и с лестницами в скале, мы уже вывели заключение, что, в период первого храма, со дна пруда, бывшего тогда еще натуральною долиною, тянувшеюся в направлении с севера на юг и пересекавшеюся здесь стеною храмового мола почти 100 футов высоты, здесь была искусственная дорога к так называемым Овечьим воротам, лежавшим на прилетающем контрфорсе возвышенности северо-западного угла. Два подъема показывают, что и ворота здесь были двойные – для входящих и выходящих. Эта северная долина, оказавшаяся очень глубокою по построении здесь храмового мола, упоминается в истории осады храма как частию естественная, частию искусственная защита храма с северной стороны, наиболее доступной для неприятельских нападений. Нынешний пруд, изменивший назначение древних подъемов с долины к воротам Овечьим, в нынешнем виде был устроен, вероятно, при Ироде Великом, так как уже путешественник 333 года видел его и относил к ветхозаветному храму. К этому же времени принадлежит и шлюз Тери (трех отверстий), имеющий непосредственную связь с прудом. Пруд наполнялся частию из далеких водопроводов Соломона, частию из местных источников северной части Иерусалима. Самое название Везефа некоторые понимали в смысле топкого, мокрого места (Schwarz, Das heilige Land, 285). И в настоящее время, не смотря на массы мусора, наполняющего этот древний бассейн, в нижней его части раскопками Варрена обнаружен постоянный приток воды, наполняющий бассейн на несколько футов высоты. Сначала найденная Варреном вода, застоявшаяся на дне, была грязна и вонюча, но затем в раскопанную шахту появился приток свежей и чистой воды. Дно пруда, представляющее гладкую поверхность, оказалось залитым таким несокрушимым цементом, что Варрен мог откалывать его только самыми ничтожными кусками.

Рисунок 111. Биркет Исраел

Затем осталось, к сожалению, необследованным, непосредственно ли под дном пруда начинается натуральная скала или ей предшествует еще искусственная каменная кладка. К еще большему сожалению, осталась неразъясненною, вследствие запрещения турецкого правительства, южная стена пруда, служащая стеною храмовой насыпи. Неизвестно, состоит ли и здесь мол храма из больших выпусковых камней, которые только впоследствии были прикрыты нынешнею каменною обкладкой бассейна, или из натуральной скалы, или из мелких камней. Нам кажется, что здесь должно быть продолжение того вида стены, какой представляет северо-восточный угол, так как направление древней выпусковой стены по этой линии ясно указано у ворот Азбат. Натуральной же скалы, после открытий Варрена, здесь ожидать трудно, а стена из мелких камней или нынешняя облицовка бассейна не могла бы удержать бокового давления насыпной земли на площади харама. Впрочем, в подземных раскопках всегда возможны самые неожиданные встречи...

Пруд Биркет-Исраел или лучше сказать окрестность этого пруда у Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 11:4) называется птичьим местом, Струфион (от στρούθειος, птичий). Здесь гнездились целые стаи птиц, голубей, горлиц, ласточек, которых приручали здесь священники («Bellum Judaicum», V, 4:4), так как эти птицы в большом количестве требовались для ветхозаветных жертвоприношений и очищений. Многие исследователи пруд Струфион отличают от Биркет Исраел и помещают его далее на запад, в том месте, где кончаются подземные коридоры, идущие в стене Биркет Исраел на запад, предполагая, что эти коридоры были только соединяющими оба пруда каналами. В последнее время это мнение принял и барон фон-Альтен (Zeitschrift des Deutschen Palästina-Vereins, 1878, 61 и дал.), у которого, впрочем, Струфион помещается не параллельно Биркет Исраел, а перпендикулярно к нему, длиною с севера на юг, для того, чтобы образовать восточную защиту выдававшейся здесь башни Антония. Вместе с тем Альтен называет пруд Струфион Овечьим, производя это название от греческого στρουθίον, мыльная трава (?) [вода] для чищения шерсти; здесь якобы омывали и чистили жертвенных овец прежде допущения их на жертвенник. С этим отчасти согласен и К. Шик, который на своей модели Иродова храма помещает в этом пункте особое здание под именем «дома овец», хотя самый пруд Струфион показан у него в другом месте. По раскопками Варрена обнаружено, что на запад от Биркет Исраел другого значительного пруда, по свойству грунта, не могло быть. Кроме того, было бы крайне ненатурально назвать пруд по какой-то траве, служившей для омовения шерсти, траве, нужно сказать, не употреблявшейся с этою целию у евреев. Да и подземные ходы в западной стене Биркет Исраел назначались вовсе не для соединения этого пруда с каким-либо другим прудом, и вообще это – не каналы для воды, а сухопутные ходы от северных ворот храма Овечьих, сперва в открытую северную долину, а потом к воде устроенного Иродом пруда Биркет Исраел, для разных потребностей. Впрочем, необходимо согласиться с тем, что на месте показанного фон-Альтеном пруда Струфион был сухой ров, защищавший выдававшуюся здесь из линии храмового мола башню Антония. По свидетельству Иосифа («Bellum Judaicum», V, 4:2), замок Антония был отрезан от прилегавшей к нему скалистой возвышенности глубоким рвом, с целию сообщить стенам крепости бо́льшую неприступность и высоту. Такой ров был не только с северной и восточной стороны Антонии, где крепость не защищалась городскою стеною, но, как оказалось, и с западной стороны, обращенной внутрь города, и недавно открыт Варреном. Это – так называемая южная ветвь при двойном подземелье Сионских сестер милосердия. Начинаясь под самым северо-западным углом нынешних пехотных турецких казарм, унаследовавших историческое место древней крепости, этот ров, ныне подземный коридор, идет на юг, на протяжении свыше 270 футов, не прерываясь, и доходит до вторых западных ворот харама, Баб ес-Серай, где он переменяет южное направление на восточное и упирается в стену харама, которая и здесь сложена из тех же характеристических выпусковых камней239. Глубина рва в настоящее время не везде одинакова, но вообще она очень значительна и доходит до 36 футов, но широта рва незначительна 4–5 футов. Это соответствует тому, что и Иосиф («Bellum Judaicum», V, 4:2) обратил внимание на глубину рва отделявшего Антонию, а не на его широту. Но, конечно, в данном случае недостаточная широта рва зависела от недостатка места, так как ров проводили здесь в самом городе; с других же открытых сторон защитительный ров Антонии имел большую широту. Так как на всем своем протяжении открытый Варреном ров везде вырублен в скале, то в его течении мы можем ясно видеть контур местного грунта от Баб-ес-Серай до via dolorosa (скорбный путь). Само собою разумеется, что, по разрушении ветхозаветного храма и Антонии, рассматриваемый ров не мог явиться, а потому не может быть сомнения в его связи с древним укреплением северо-западного угла или крепостью Антония. При крепости же Антония, предваряя собою ее западную стену, чем он мог служить, при всей своей незначительной широте, если не крепостною траншеею? Во всяком случае указанное объяснение открытого рва лучше, чем объяснение К. Шика (модель Иродова храма), по которому это был пруд Струфион240. Хотя в настоящее время этот ров в зимнее и весеннее время отчасти действительно наполняется водою, но для обыкновенного пруда он слишком длинен и узок. Пруд же Струфион здесь не может быть предположен и потому еще, что такого имени пруд, по описанию Иосифа, был доступен осаждающим Иерусалим римлянам, следовательно лежал не внутри города. Ничем также не мотивировано и предположение доктора Чаплина, что рассматриваемый ров был башнею Стратоновою. Сам Варрен, по вопросу о значении этого своего открытия, ограничился замечанием, что это был «естественный туннель, впоследствии утилизированный, потому что трудно предположить нарочитое пробуравливание скалы на такую значительную глубину». Но, с другой стороны, естественный ров в таком выдержанном, почти прямолинейном, направлении был бы единственным явлением в Палестинском грунте.

Кроме описанного подземелья или древней крепостной траншеи, от крепости Антония осталось еще одно замечательное подземелье, известное в Иерусалиме под именем подземелья Сионских сестер милосердия, или иначе прудов-близнецов. Подземелье это состоит из двух параллельных подземных проходов или, лучше сказать, из одного прохода 48 футов широты, разделенного на два каменною перегородкою 5 футов, 9 дюймов толщины. Начинаясь от северо-западного угла здания казарм или древней Антонии, подземелья-близнецы идут на север в северо-западном направлении, пересекая улицу via dolorosa под углом 47°, на глубине 7 футов под улицею. Западная часть прохода, открытая Пиеротти при постройке здания Сионских сестер милосердия в 1857 году, более длинная, имеет 165 футов длины, а восточная, открытая Варреном (Ordnance survey of Jerusalem. Notes, 45), 127 ф. Подземелья сложены из квадратных гладких камней без выпусков, около 3½ футов длины и 2–3 фут. высоты. Но в нижних частях наружных стен, восточной и западной, каменная кладка заменяется вырубленною под линию прохода натуральною скалою. Южный же конец подземелья весь врезывается в скалу возвышенности Антония. Арка в своде той и другой половины подземелья не везде одинакова: начиная с северного конца, восточный проход имеет полукруглую арку 20 футов широты, сложенную из 31 ряда камней; чрез 45 футов этот вид арки расширяется до 24 футов; еще далее, чрез 35 футов, начинается третий вид арки, возвышающийся своею вершиною на 4½ фута выше предшествующей. Обе последние части арки слегка заостряются. Арка западного подземелья имеет одинаковую полукруглую форму почти везде, за исключением небольшой части под улицей via dolorosa, где некогда произошел обвал и арка была возобновлена с заметным заострением. На одиннадцатом футе от своего северного конца восточная ветвь проходов-близнецов имела сообщение с западною в виде двери 7 футов широты. На южном конце западной ветви в настоящее время (1889 г.) есть сообщение и с так называемою южною ветвью, сейчас нами описанною, или крепостным рвом Антонии; но эта последняя, как это видно из ее направления, размеров и отделки, имела совершенно особенное происхождение и не должна считаться продолжением проходов-близнецов. В настоящее время проходы-близнецы могут быть названы прудами; сюда входит с севера довольно сильная струя воды, которою пользуются обитательницы монастыря, впрочем, не для внутреннего употребления. Но первоначальное назначение описанного подземелья было, конечно, иное. Пиеротти (Jerusalem explored, 120), впервые открывший проход, основательно отождествил его с тем подземным проходом при крепости Антония, который у Иосифа Флавия («Antiquitates Iudaicæ», XIII, 11, 2; «Bellum Judaicum», 1, 3:3) называется στράτωνος πύργος, Стратоновою башнею, в темноте которой был убит Антигон, младший брат Аристовула, по проискам царицы Александры, и которая, кажется, была единственным выходом из Антонии в город («Antiquitates Iudaicæ», 1, 3:6). Полковник Вильсон своим авторитетом специалиста военного дела удостоверяет, что рассматриваемый проход назначался для прохода войск в крепость и первоначально имел вид закрытого моста чрез северный крепостной ров Антонии («The Recovery of Jerusalem», 13). К этому нужно прибавить, что название башни, πύργος, не предполагает непременно высокого здания с зубцами, и может относиться и к данному проходу, если он был построен с военными целями. Полное же название στράτωνος πύργος в данном случае нужно переводить башня-улица (от strata, талмуд. אִםְטַרְטִיָה улица). Действительно, этот проход напоминает крытые, темные восточные улицы. Служа входом в крепость, проход разделялся на две части, как почти все входные приворотные галереи храма, для входящих и выходящих. Недостаток света в этой галерее или улице-башне также не представляет особенного исключения: и другие входы храма, так называемый тройной, двойной, ворота Пророка, также были темные. Что касается направления Стратоновой башни или описанного древнего входа крепости Антония не прямо на север, а с отклонением на запад, то может быть им указывается направление военной римской дороги, соединявшей Иерусалимскую крепость с другою, важнейшею в Палестине, Кесарийскою крепостью. Это тем более вероятно, что самое название Стратонова башня перенесено в Иерусалим из Кесарии, где башня этого имени была известна гораздо раньше241.

Наконец, Иосиф Флавий («Bellum Judaicum», V, 7:3) невдалеке от северной границы храма, за ее чертою, помещает памятник царя Александра Ианнея (в русском переводе ошибочно: град Александра). По соображению барона фон-Альтена («Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», 1878:68), этот надгробный памятник лежал у северной стороны пруда Струфион, где оканчивалась так называемая вторая стена, каковая стена якобы не только доходила до Антонии, но и закрывала ее с севера, проходя по северной стороне крепостного рва Антонии и внезапно обрываясь у пруда Струфион. В действительности приведенным свидетельством фон-Альтен так же нетвердо доказывает близость гробницы царя Александра к пруду Струфион, как нетвердо он в другом случае доказывал непосредственную близость гробницы Авессалома к пруду Виркет-Исраел. Из того, что говорит Иосиф Флавий, следует, что гробница Александра лежала гораздо далее на восток, против нынешнего северо-восточного угла харама. Вот его выражение: «Иоанн с своими воинами сражались с Антонии, с северных галерей Храма, ἀπὸ τῆς Αντωνίας καὶ τῆς προσαρκτίου στοᾶς τοῦ ἱεροῦ, и пред гробницами царя Александра, πρὸ τῶν Αλεξάνδρου μνημείων». Очевидно, здесь указывается линия северной стороны храма от запада к востоку: сперва крепость Антония, занимавшая северо-западный угол, потом стена храма на севере, не закрываемая крепостью, и, наконец, та же северная стена пред гробницами Александра. Мы думаем, что последние слова могут обозначат только самый северо-восточный угол храмового мола. В таком случае лежавшие против этого угла гробницы Александра Ианнея суть те именно гробницы, которые открыл Варрен за воротами Гефсиманскими, на месте большой кучи мусора, где некоторые полагали церковь св. Стефана первомученика. На глубине 6 футов под нынешним грунтом здесь найдена скала, изрытая гробничными камерами, расположенными тремя ярусами; гробницы имеют loculi, образованные перегородками. Верхний ярус имеет одну камеру с 5 loculi; средний ярус 5 камер и нижний 9 камер, общей широты 40 футов («The Recovery of Jerusalem», 172–174). Хотя вид этих гробниц мог быть изменен в христианский период (Варреном здесь найдены христианские лампы), тем не менее систему этих гробниц Варрен сопоставляет с финикийскими гробницами в Сидоне. По своему месту найденные гробницы весьма хорошо соответствуют гробницам Александра, как занимавшие вершину холма, почти со всех сторон окруженного долинами; даже от храма это место отделялось склоном долины. Таким образом понятно, почему Иосиф Флавий мог определять один из важнейших стратегических пунктов стены храма указанием на противолежащие гробницы (стена, что пред гробницами Александра). Во всяком случае пред северною стеною храма доселе не найдено другой древней гробницы, на которую можно было бы переносить имя Александра (Spiess, Das Jerusalem des Josephus, 1881:105).

Южная линия харама, ее ворота и подземелья

Переходим к южной части площади храма, в которой многие исследователи видели место дворца Соломонова. Особенностью отделки этой части горы храма было то, что, вместо глухой земляной насыпи, здесь, для выровнения горы, сначала были построены подземные каменные своды и уже на сводах настилалась земля в уровень с остальною частью площади. Так как понижение грунта в некоторых пунктах (на углах) здесь весьма значительно и так как подземные каменные подстройки здесь часто разрушались и дополнялись новыми, то здесь, по выражению иудейского предания, своды лежат на сводах. Нужно думать, что такие своды, держащие насыпь, были устроены по всей южной линии площади, начиная от юго-восточного угла и до юго-западного, потому что было бы весьма неудобно соединять разные способы отделки горы на одной и той же линии. Хотя до настоящего времени неизвестны такие подземные своды на юго-западном углу площади харама, но это объясняется тем, что этот угол доселе не мог быть еще предметом таких специальных расследований, как юго-восточный угол. – Подлежат рассмотрению здесь два подземелья, в настоящее время не имеющие между собою связи: подземелье под мечетью ел-Акса или иначе подземелье двойных ворот и подземелье юго-восточное или иначе подземелье тройных ворот.

Подземелье ел-Акса начинается от ворот южного мола, в расстоянии 340 футов от юго-восточного угла и 570 от юго-западного и имеет вид подземного коридора 40 футов ширины, который идет, в прямом почти направлении на север, на протяжении 260 футов242. Коридор разделяется на два пролета, сначала, в северной части, стеною, потом четыреугольными, сложенными из камня, столбами и, наконец, на южном конце, монолитными колоннами, о которых мы уже говорили. Грунт подземелья от севера к югу постепенно понижается, приблизительно на 10 футов, не считая в том числе лестницы о 16 ступенях, ныне приводящей к подземелью с площади харама. Соответственно двум своим пролетам, подземный коридор на южном конце, в самой стене храмового мола, имел широкую двухчастную дверь или ворота, называемые в еврейском предании ворота Хульда (ворота туннеля), в арабском Bab-el-Aksa-el-Kadim (ворота древней Аксы), у европейских писателей ворота двойные.

Рисунок 112. Наружный вид двойных ворот

Два входа ворот разделяются большим столбом, сложенным из камней с выпусками во все стороны243. Каждая половина ворот около 14 футов ширины и покрыта цельною каменною притолокою. Впоследствии, от тяжести верхних построек, одна из притолок треснула, вследствие чего под притолоки, в том и другом пролете ворот, поставлено по две других монолитных колонны с коринфскими римскими капителями. Еще позже к воротам, внутри и снаружи, прибавлен византийский карниз накладной работы. Восточная половина ворот в настоящее время заложена каменною арабскою стеною, а западная открыта, и выводит в примыкающую к хараму арабскую пристройку, Хатунию. На северном конце туннель оканчивается ныне одночастною дверью, относящеюся к восточному пролету, так как выход западного пролета занят основаниями арабской мечети Ель-Акса. При северном конце туннеля, в восточной стене, есть камера 17 футов длины и ширины, со сводом, называемая у Варрена вестибулом привратников. Стены всего вообще туннеля сложены из огромных древнееврейских камней в выпусках нечистой отделки. Впоследствии эту нечистую отделку старались сгладить, но сделали это неправильно и поспешно: некоторые камни оставлены наполовину только отделанными по новой системе; в некоторых местах в стену вставлены позднейшие камни. Своды туннеля и арки между столбами и колоннами имеют вид приниженного полукруга. Часть же свода, непосредственно предшествующая двойным воротам, отделана весьма искусственно в виде четырех куполов с византийскими изображениями244. В полу подземелья, на всем его протяжении, идет с севера на юг водопровод, с боковыми ветвями на восток и запад. По мнению Варрена («The Recovery of Jerusalem», 216) и К. Шика (95), описанный двойной проход первоначально простирался только на 190 футов от южной стены харама, дальнейшее же его продолжение на север, до нынешней длины 260 футов, современно построению мечети ел-Акса; это продолжение могло быть сделано только в восточном пролете, так как место западного пролета было занято стеною мечети. Когда для северного продолжения туннеля срезывали насыпь харама, то при этом перерезали даже древний канал, идущий к соседнему пруду или «пещере листа»; с другой стороны, в арке подземелья найдена брешь, показывающая линию позднейшей пристройки подземелья; и покатость спуска в северной части подземелья имеет другой угол, чем в южной. С этим объяснением Варрена трудно согласиться. Если бы дополнение первоначального туннеля здесь было, то оно непременно было бы связано с новым свежим возвышением грунта харама насыпною землею.

Рисунок 113. Внутренний вид двойных ворот

Между тем Варрен предполагает, что новое протяжение прохода было сделано в той же древней насыпи. Спрашивается, какое же значение имел первоначальный проход, если он не выводил на уровень площади, но как-то терялся под землею? Но каковы бы ни были здесь разновременные переделки, они во всяком случае были переделки и возобновления первоначального прохода, принадлежавшего первому ветхозаветному храму. Это несомненно доказывается выпусковыми древнееврейскими камнями и известною монолитною колонною типа Иахин и Боаз, по самой строгой критике принадлежащею времени до-Иродова храма, следовательно первого храма245. В некоторых отношениях описанный проход прямо напоминает описание храмовых ворот у пророка Иезекииля (Иез.40:6 и дал.). Ворота Иезекииля суть не просто ворота, а целая воротная галерея о двух порогах, т. е. со входом и выходом. Воротная галерея Иезекииля имеет два пролета, по виду thaim (Симмах: αἱ παραστάδες), т. е. аллей, разделяемых колоннами, а также два притвора или вестибула, наружный и внутренний. Все это может быть указано в нынешнем двойном проходе. На основании Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 5:3), можно прибавить, что по ту и другую сторону, т. е. в той и другой аллее прохода, были каменные седалища для отдохновения проходящих и что колонны, бывшие во входной галерее, имели 20 локтей в обхвате. Возражение Пайллу (Monographic, 374), что открытым в настоящее время древним воротам иерусалимского харама недостает подъездов и наружных лестниц, которыми, по описанию пророка Иезекииля, подходили к воротам храма, устранено раскопками Варрена, показавшими существование широких искусственных подъемов пред всеми древними воротами харама.

По отношению к общему вопросу о значении южной части площади харам-ес-шериф здесь важны для нас следующие положения: а) Площадь первого ветхозаветного храма достигала до нынешней южной стены харама, так как выходящий от этой стены двойной проход с воротами Хульды принадлежит своим первоначальным построением первому храму. б) Двойной проход под мечетью ел-Акса всегда был тем, чем он представляется в настоящее время, выходом на площадь храма с южной стороны, и притом одним из главных выходов, так как он сделан почти в средине стены, и притом на линии жертвенника всесожжений. Следовательно, он не мог быть какою-либо частию дворца Соломона. Вся отделка подземелья, грубоватые камни стен и столбов показывают, что здесь всегда был только подземный проход или туннель, в) Массивность стен и колонн подземелья, форма сводов и арок246, а также треснувшая верхняя притолока в амбразуре ворот показывают, что гораздо прежде появления нынешних зал мечети Ель-Акса описанное подземелье держало на себе другие сооружения – громадные аллеи колонн храмового портика, г) Описанное подземелье, изолированное в настоящее время, некогда имело свободные ходы в другие прилегавшие сооружения на востоке и западе, как это видно из древних, ныне заложенных, ходов «пророка Илии» в восточной стене и «сынов Аарона» в западной. А так как прилегавшие к воротному туннелю постройки могли быть только такими же подземными сводами, то отсюда следует, что не только на восток от мечети ел-Акса, но и на запад, до самого юго-западного угла, насыпная земля площади харама лежит на системе подземных сводов. д) Выпусковая первоначальная отделка камней в стенах туннеля отличается от отделки стены юго-восточного угла храмового мола и более близка к отделке юго-западного угла. Следовательно, не имеет основания мнение Варрена о большей древности юго-восточного угла в сравнении с юго-западным. Большая монолитная колонна 21 фута высоты и 6½ футов в диаметре, открывающая собою на южном конце ряд колонн, разделяющих подземелье, есть драгоценнейший остаток колонн Соломона и ее капитель сделана по образцу библейских колонн Иахин и Боаз. Что же касается остальных архитектурных орнаментов, имеющихся в подземелье ел-Акса, карнизов на внутренней и внешней стороне амбразуры ворот и отделки четырех куполов, симметрически расположенных над упомянутою колонною Соломона, то они имеют сходство с византийскими работами этого рода и, повидимому, должны быть отнесены к позднейшему времени. Необходимо однакож прибавить, что есть исследователи, которые считают возможным все подробности сохранившейся доныне отделки двойных ворот и описанного подземелья относить к ветхозаветному храму, а то что напоминает византийскую работу приписывать реставрации храма Иродом Великим. Таковы Соси (La seconde des coupoles sous El-Aksa, в Gazette archéologique publiée par de-Witte et Lenormant, 1877, Livr. 2–3) и Герен (La terre sainte, 40). Даже Вильсон расположен относить к еврейскому архитектурному стилю то, что другие исследователи называют христиано-греческим или византийским стилем (Quarterly Statement, № 11, р. 39)247. е) Наконец при двойных воротах есть еще один любопытный след древности, камень с латинскою надписью: Tito Ael. Handriano Antonino Aug. Рио Р. Р. Pontif. Augur. D. D. Что камень этот попал в стену случайно и не может свидетельствовать о построении ворот при названном римском императоре, видно из занимаемого им места высоко от земли, над воротами; самый камень лежит так, что его надпись оборочена вверх ногами. Нет сомнения, что камень этот принадлежит пьедесталу статуи императора, стоявшей на площади храма, и на нынешнее свое место попал по разрушении статуи, следовательно в период падения язычества, при одной из починок храмового мола. По мнению Вогюэ (Le Temple de Jérusalem, 10) камень вставлен сюда при византийской реставрации ворот, в то время, когда явились здесь орнаменты карниза. Напротив Соси (Voyage en Terre Sainte, 1872, 1:105) полагает, что камень с надписью вставлен гораздо позже той реставрации, которая сообщила воротам резные украшения. С своей стороны мы ограничимся замечанием, что, по свидетельству арабского историка Саид-ибн-Батрик (1:354), «над одною прекрасною (el-baha) дверью храма греки поставили на доске имя императора Адриана».

Еще более замечательно другое южное подземелье, известное, по своему положению, под именем юго-восточного. – Юго-восточное подземелье состоит из 16 галерей, образуемых рядами четыреугольных столбов около трех футов толщины, поддерживающих полукруглые своды подземелья и идущих по длине с севера на юг. Длина отдельных галерей неодинакова и колеблется между 250 и 60 футами. Особенно длинные галереи: шесть восточных и две западных. Более равномерности имеет широта галерей, хотя и здесь нет полного соответствия между рядами галерей; даже одна и та же галерея не выдерживает везде одинаковой широты; все вообще галереи с юга на север слегка расширяются. Все вместе галереи, по измерению с востока на запад, дают 350 футов широты, так что крайняя западная галерея достигает линии восточной стороны верхней платформы харама. Сотня столбов, образующих галереи, все имеют цвет белого камня маляки, по местам покрытого зеленою плесенью.

Рисунок 114. Ю.-B. подземелья харама

Все столбы со всех сторон имеют выпусковые камни, хотя отличающиеся от выпусковых камней наружного мола. Большею частию камни здесь квадратные и равняются широте столбов; есть выпусковые камни очень длинные, в виде выпускового обелиска, образующие цельный монолитный столб. Некоторые камни взяты из какого-то другого здания и имеют видимые признаки переделки, например с одной какой-либо стороны имеют закругление, несвойственное рядовому камню столба и указывающее на первоначальное назначение камня для ворот; иногда выпуск на одной стороне камня и величиною и отделкою отличается совершенно от выпусков других

Рисунок 115. План подземелья юго-восточного и двойного

сторон и дает знать о первоначальном положении камня в стене, а не в столбе и т. п. Во многих столбах выбиты нити для ламп, хранящие доселе следы копоти; на углах столбов нередко пробиты сквозные дыры для привязывания лошадей, наглядно подтверждающие предание о том, что здесь когда-то были конюшни. Над всеми столбами, в соединяющих их аркадах, поддерживающих свод подземелья, в правильном порядке сделаны ряды пробоин для перекладин бывшего здесь еще другого деревянного потолка. Крайняя восточная галерея, в своей восточной стене, служащей внешнею стеною храмового мола, имеет камни совершенно неотделанные, простые массивные глыбы, хотя с наружной стороны эти самые камни отделаны весьма чистыми выпусками. Таким образом первые строители юго-восточного угла еще менее придавали значения примыкавшему к нему подземелью, чем те, которые возобновляли сохранившийся доныне внутри подземелья лес столбов.

Но особенно замечательны западные галереи рассматриваемого подземелья. По свойству грунта, длина отдельных галерей, в направлении на запад, должна была все более и более сокращаться. Между тем последние две галереи искусственно удлинены и углублены чрез срытие выдававшейся здесь натуральной скалы с целию образовать здесь воротную галерею, аналогичную подземной галерее двойных ворот, следовательно второй южный ход на площадь храма. Скала, подымающаяся здесь с юга на север под углом в 112

, срезана в глубину не менее трех футов, почти во всю длину последней западной галереи, чтобы образовать уровень равный уровню первого воротного туннеля Ель-Акса, так как и порог ворот, находившихся здесь, имеет уровень тождественный с порогом двойных ворот. Но в настоящем случае мы встречаем отступление от древне-еврейского деления ворот на две аллеи, для двух течений толпы, входящих и выходящих, в виде трехчастных ворот, из трех дверных амбразур в стене мола, вводивших в три параллельные галереи. Каждая амбразура имеет снаружи 13 футов широты и 23 фута высоты и венчается полукруглою аркой 5 футов толщины; с внутренней же стороны амбразуры увеличиваются в широту и высоту и имеют эллиптические формы арок 8 футов толщины.

Рисунок 116. Наружный вид тройных ворот

Некогда в столбах амбразур были вставные колонны, от которых сохранились только нижние части, не имеющие, впрочем, никаких базальных украшений. Так как одна из таких же выходящих из стены полуколонн сохранилась в своей совершенно подобной нижней части, далее, в западной стене галереи, на расстоянии 60 футов от тройных ворот, то Варрен предполагает здесь особенную более чисто отделанную часть прохода в виде вестибула, подобно тому как и в проходе ел-Акса непосредственно предшествующая воротам часть имела более чистую отделку с куполообразным сводом и боковыми полуколоннами. В галереях, идущих от тройных ворот, особенного внимания заслуживает западная сплошная стена, служащая западною границею всего юго-восточного подземелья. Нижнею частью этой стены, почти на всем ее 280-футовом протяжении, служит натуральная скала горы, выровненная под плоскость стены. Затем стена состоит из столбов 4 футов широты, разделенных промежутками 10 футов и соединенных вверху полукруглыми арками, на которых покоится сегментальный свод проходов. Промежутки между столбами ныне заполнены сплошною стеною, углубленною внутрь столбов на 1½ фута. Варрен («The Recovery of Jerusalem», 226–232) различает здесь более древнюю стену и свод подземелья, простирающиеся от тройных ворот на 192 фута на север, и затем позднейшую стену и свод. Мы видели, что, по его же мнению, и двойной проход ел-Акса первоначально простирался почти на такую же длину и только впоследствии был увеличен во все свое нынешнее протяжение. Мало того, Варрен считает возможным, что так называемый тройной проход был некогда двойным, подобно проходу под ел-Акса248. И в самом деле, трехпролетный вид ворот есть чисто римское деление; древние же евреи ограничивались только двумя пролетами. С другой стороны, проход на площадь харама, идущий от тройных ворот, в действительности состоит и теперь только из двух галерей, потому что галерея, соответствующая крайней восточной амбразуре тройных ворот, весьма скоро обрывается и ничем не похожа на две западных галереи. Но мы затрудняемся согласиться с тем, что первоначально проход был короче. Замечаемая разность в северной части свода галерей, по нашему мнению, свидетельствует только о позднейшей починке этой части свода, а не о его первоначальном появлении. Далее, из нашего предшествующего исследования читателю известно, что мы не можем согласиться с предположением того же Варрена, К. Шика, Фергюссона и других, что место юго-восточного подземелья было некогда дворцом Соломона. Совершенно вопреки этому мнению, местное предание, да и самый вид столбов подземелья показывают, что здесь могли быть разве только конюшни Соломона, а не его дворец249. Положим, что нынешний лес колонн, поддерживающих своды подземелья, принадлежит сравнительно позднейшему времени, хотя и не в такой степени позднейшему, как думает граф Вогюэ (Le Temple. 13), относящий всю их постройку к арабскому периоду; но и древние части стен, выходящие в подземелье, например, стена восточная, принадлежащая храмовому молу и, по мнению Варрена, построенная самим Соломоном, с внутренней своей стороны, обращенной в подземелье, не имеет никакой отделки и кажется кучею случайно сваленных каменных глыб. Как можно это примирить с внутренностью Соломонова дворца, который здесь предполагается? У Варрена нет объяснения этому противоречию; указывается только на то, что от пола нынешнего юго-восточного подземелья или так называемых конюшен Соломона до основания стены харама на юго-восточном углу остается еще неисследованное пространство под конюшнями более ста футов глубины. Следовательно, там где-то хранятся более ценные остатки дворца. И мы совершенно уверены в том, что при самом юго-восточном углу, под так называемыми конюшнями, есть еще нижний, неоткрытый доселе, этаж подземелья, а может быть и два этажа, так как и иудейское предание помнит, что здесь своды лежали на сводах (Талмуд вавилонский, Ioma, 12, 1; Meguilla, 26, 1, Aboth равви Натана, 35). Но можно ли предположить, что эти нижние этажи, предполагаемые здесь, имели свойственную дворцу внутреннюю отделку, если уже верхний этаж, преобразованный в нынешнее подземелье, имеет в стене безобразные каменные глыбы, вместо обделанных камней? Этим самым опровергается и мнение, высказываемое в сочинениях Кинга (Recent Discoveries on the Temple Hill, 1885:64), Эберса и Гуте (Palästina, 1886, 54; «Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», 1882:291) и Фергюссона (The Temples, 41), что все целиком юго-западное подземелье есть Юстинианов храм Св. Девы Марии, описанный Прокопием. Знаменитый «высокий ряд» камней в храмовом моле юго-восточного угла, которому Варрен придает такое значение в постройках царя Соломона, по мнению Фергюссона, Эберса и Гуте, представляет те именно большие огненного цвета камни, о трудной доставке которых рабочими императора Юстиниана говорит Прокопий!!.. Наконец, в том же нынешнем виде подземелья, собственно его западной стены, мы находим основания для опровержения взгляда Фергюссона, что эта западная стена подземелья служила восточною внешнею границею ветхозаветного храма, стоявшего с своими дворами на юго-западном углу площади харам еш-шериф. Уже одного взгляда на эту стену достаточно, чтобы убедиться, что это не была наружная стена (См. подробности кладки этой стены на снимке Варрена, «The Recovery of Jerusalem», 230). Для нас лично аркады этой стены служат доказательством и того, что это не есть крайняя западная стена подземелья, но что за нею простираются новые ряды галерей до подземелья ел-Аксы и далее250.

Назначение юго-восточного подземелья

Отвергая, таким образом, существующие мнения о значении юго-восточного подземелья, мы не желали бы оставлять его без какого-нибудь нового более правдоподобного объяснения, потому что это подземелье, хотя и несколько в другом виде, с гораздо большею прочностию и массивностию арок (см. Вильсона, Ordnance survey of Jerusalem, 37), во всяком случае существовало и в период ветхозаветного храма не только второго, но и первого. Этот вопрос тем более важен, что, как мы предполагаем, кроме доступного ныне юго-восточного подземелья, есть, более глубокое и доселе еще неоткрытое, другое юго-восточное нижнее подземелье и затем есть также неоткрытые подземелья на юго-западном углу, стоявшие в связи с юго-восточным подземельем. Но у нас здесь может быть рассуждение не о времени их построения и не о их прямом назначении. Эти два вопроса мы считаем уже решенными, насколько это возможно на основании открытий Вильсона и Варрена, и решенными в том смысле, что подземелья в первоначальном виде строились одновременно со всеми работами по отделке горы, с целию выровнения площади храма. Мы хотим говорить здесь только о возможном утилизировании этих громадных подвалов во времена существования ветхозаветного храма, потому что предание о превращении их в конюшни нам представляется невероятным в отношении к первому иерусалимскому храму.

Исходным пунктом для нас, в данном случае, может служить название юго-восточного угла харама Офелом или Офлою как в священных книгах, так и у Иосифа Флавия и раввинов. Даже те исследователи, которые на нынешнем юго-восточном углу харама помещают дворец Соломона (Варрен), продолжают называть его Офелом. В этом, без сомнения, заключается большое противоречие, так как в древних свидетельствах Офел не только не отождествляется с царским дворцом, но и прямо ему противополагается; о царском дворце и Иосиф Флавий не выражался бы так неопределенно: так называемая Офла. Следовательно, на юго-восточном углу харама нужно предполагать что-нибудь одно: или дворец или Офел. Посмотрим, однакож, какими именно чертами изображается Офел или Офла у древних писателей. Прежде всего нужно заметить, что самое слово Офел или Офла значит нечто вздымающееся и высокое. Вершина Офела, по свидетельству предания, была одним из высочайших пунктов древнего Иерусалима, и его высота была особенно заметна со стороны Кедрского потока. В талмуде (иерус. Taanith, III, 67:1) есть такое место: «позволительно-ли молиться о прекращении больших дождей? Позволительно было бы разве в таком случае, если бы человек, ставший на крыле Офела, keren ha-Ophel, мог омыть свои ноги в Кедрском потоке». Весьма вероятно, что этот рог или крыло Офела есть то высокое крыло храма, о котором говорится в Евангелии. Но башня Офела не была одиночная башня, но имела против себя башню другого имени. В книге Исаии (Ис.32:14) читаем: «дворец будет покинут, шумный город будет оставлен, Офел и Бахан навсегда останутся простыми пещерами и будут служить убежищем для диких ослов». Из этого места открывается: а) что Офел по своему значению есть низшее место после царского дворца и всех вообще городских построек; б) что он состоит, между прочим, из каких-то подземелий, так как ему угрожается, что он обратится в пещеру для ослов, вместо того, чтобы быть населенным людьми; в) Офел есть нечто не самостоятельное, но стоящее в некоторой связи с другою башнею по имени Бахан. По иудейскому преданию, башня Бахан, так же как и Офел, лежала на южной черте храма, вероятно на противоположном юго-западном углу. Мы уже упоминали раз, что южная часть храмовой площади, где своды лежали на сводах, относится иудейским преданием к иудину колену, между тем как остальная часть храма считается территорией колена Вениаминова. Это предание объясняется тем, что созвучное имя, скала Боган, указывается в книге Иисуса Навина (Нав.15:6, 18:17) как пограничная скала или башня, разделявшая территории Иуды и Вениамина. Предположив, что башня Боган есть та же башня Бахан, упоминаемая прор. Исаиею и лежавшая в южной части площади храма, представители иудейского предания вывели заключение, что территории двух различных колен встречались между собою на самой площади внешнего двора храма. Есть и другие указания на такой двойной внешний вид южной части храма. По свидетельству 4Цар.22:14 и 2Пар.34:22, пророчица Хульда живет в Иерусалиме, в каком-то двойном или повторяющемся здании, Мишне. И пророк Софония упоминает то же двойное здание, противопоставляя его северным рыбным воротам, следовательно помещает его на юге. Иудейское предание (Кимхи на Соф.1:10) свидетельствует, что двойное здание, Мишне, есть та же Офла. Нынешнее затмившееся иерусалимское предание, не находя в этом месте никакого двойного здания, жилищем пророчицы Хульды готово признать двойные ворота и двойной проход под мечетью ел-Акса251. И в книге Неем.3:26 башне Офела противопоставляется другая башня великая. Таким образом, соответственно двум северным башням храма, Хананел и Меа, и южная стена храмового мола имела две башни, Офел и Бахан или Мишне, из которых особенно высокою казалась юго-восточная башня, по своему положению над глубоким обрывом Кедрского потока, так что, по этому, ее именем Офел назывались и все южные постройки площади храма. Подобно тому, как северная часть площади храма отделялась от дворов по своему значению, и южная часть площади, по крайней, мере в некоторых своих пунктах, имела какое-то другое назначение. Иосиф Флавий («Bellum Judaicum», VI, 6:3) сопоставляет Офлу с такими общественными местами города, как архив, Курия, Акра, и считает ее сокровенным (темным) местом, в котором укрываются от преследований. Так, Менаем, сын Иуды галилеянина, спасаясь от народа, сделавшего на него нападение в храме, куда он явился в царской одежде, убежал в Офлу и там скрылся («Bellum Judaicum», 2, 17:9). При этом Иосиф замечает, что для положения Менаема скрываться в таком месте было унизительно, ταπεινῶς252

Обширные подземелья южной части храма, между башнями Офел и Бахан и в самых башнях, не имевшие того значения, какое имела расстилавшаяся на них площадь двора храма, и выходившие на прилегающий склон горы, которая также называлась именем башни Офела, подземелья эти, уже при первом появлении храма, нечувствительно сделались тем, чем и в настоящее время при больших храмах делаются отдаленные второстепенные постройки, оказавшиеся излишними для храмовых потребностей, – убежищем нищих. Нужно заметить, что к ветхозаветному храму стекались бедные, сироты, вдовы со всего израильского царства, так как здесь они могли рассчитывать на даровое содержание. Не говоря уже о тех подаяниях, которые они получали здесь от богатых богомольцев, приходивших к храму со всех концов страны, по ветхозаветному богослужебному закону существовало даже особенное жертвоприношение, в обряд которого входило обязательное угощение бедных жителей Иерусалима жертвенным мясом, так называемая жертва мира (шламим). Но так как, по численности населения царства и при отсутствии в царстве другого храма, эта жертва в иерусалимском святилище должна была приноситься весьма часто, то, следовательно, бедные могли иметь при храме, от его алтаря, ежедневную трапезу.

Рисунок 117. План храма Ирода по Унру

В виду того, что бедные, можно сказать, были необходимы при храме, чтобы представлять «гостей Иеговы» в жертвенных трапезах, начальники храма не могли отказать им в каком нибудь приюте в непогоду и в ночное время. И вот, обширные подземелья храма, оказавшиеся ненужными для богослужебных прямых целей храма и не настолько священные, чтобы быть неприкосновенными и недоступными для мирян, были заняты ютившимися вокруг жилища Божия нищими, сиротами, пришельцами. Хотя прямого указания на это нет у библейских писателей, но косвенных свидетельств весьма много. Весь псалом 84-й (по LXX 83-й) написан от лица тех бедных жителей страны, которые «ходят долиною плача» и не имеют другой надежды, кроме надежды на непосредственную помощь Иеговы и, подобно воробью и ласточке, вьющим гнездо при храме, ютятся у порога дома Божия. Последнее выражение הסתופף жаться у порога, в славянском приметатися в дому Бога... весьма хорошо объясняется в отношении к южным подземельям храма, имевшим связь с воротными галереями и дававшим невзыскательный приют, в котором можно было только приметатися, на короткое время приютиться для отдыха под сводом, подобно ласточке. В этом смысле можно понимать все те многочисленные места ветхозаветных песнопений, где говорится, что Иегова дает убежище бедному от бури и дождя (Ис.25:4), что Иегова не пренебрегает присутствием нищего и не скрывает от него лица Своего (Пс.22:55), что Иегова поставляет нищего в безопасном месте (Пс.12:6) и т. д. Этим нашим предположением объясняется и то, почему в псалмах вообще так часто упоминаются нищие и убогие, почему ветхозаветные псалмопевцы сами себя называют нищими и убогими, то есть ищущими покрова и приюта у святилища, подобно настоящим нищим (Пс.25:16, 40:18, 70:6, 86:1, 109:22 и друг.)253. Конечно, при нечестивых царях, запиравших двери храма, и нищие храма частию сами оставляли этот приют, частию разгонялись. Поэтому в год смерти царя Ахаза пророк Исаия говорит, что теперь нищие снова будут иметь приют и их дети упасутся (Ис.14:28–32). В евангелии упоминаются нищие расслабленные, сидевшие у порога храма в течение целых 38 лет (Ин.5:5–7). Трудно представить, чтобы они не имели при храме приюта на время ночи и непогоды зимнего сезона.

Наконец, в пользу своего мнения мы можем указать следующие чрезвычайно важные исторические свидетельства: а) Пророк Михей (Мих.4:8) называет Офел башнею стада, т. е. караван-сераем бедного класса народа; б) во время Ездры и Неемии, когда, по только что состоявшемся возвращении иудеев из Вавилона, еще не успел образоваться класс профессиональных нищих (awanim), башню Офела и ее подземелья занимают так называемые Нетинимы, рабы храма, те же нищие, дарованные левитам для исправления низших и труднейших обязанностей при храме (Неем.3:26; 11:21); в) одни из южных ворот храма называются в кн. 2Пар.27:15, 17 воротами asupim, что, как мы уже говорили, означает ворота бесприютных (детей), сирот, конечно потому, что здесь находили убежище такие бесприютные; г) в мишне (Para, 3:2) говорится о подземелье под двором иерусалимского храма, в котором жили женщины и дети; д) в мишне Taanith III, 8 12. Baba mezia 28, 2, говорится о бывшей над Кедрским потоком, при башне с крылом храма, на так называемом «камне зевак, even batoim», выставке вещей растерянных богомольцами на площади храма и подобранных храмовою полициею. Так как здесь разумеются вещи бедных богомольцев, носивших на себе весь свой багаж, то и выставка их могла быть только при большом караван-серае для бедных.

И так внушительная по своему виду южная стена храмового мола представляла нечто совершенно противоположное царскому дворцу Соломона. Входя своею верхнею частию в состав храмовых галерей, в своей нижней части она представляла обширные катакомбы, занятые богадельнями254. Если необходимо придать значение позднейшему преданию, что здесь же были еще конюшни, то такие конюшни нужно предполагать разве только в нижнем этаже, в том неоткрытом подземелье, которое необходимо должно существовать под нынешним юго-восточным подземельем. Во всяком случае это были конюшни для нужд храма, а не конюшни царя Соломона или Ирода, не те конюшни, в которых зрел заговор против Ирода и в которых сын Ирода, Александр, закопал золото («Antiquitates Iudaicæ», XVI, 10:3)255. Превращение же нынешнего юго-восточного подземелья в конюшни, или башни словесного стада (Мих.4:8) в башню бессловесных последовало при арабских халифах. Во времена франкского владычества в Иерусалиме, при царском дворце, действительно бывшем тогда в южной части харама, упоминается конюшня (stabulum) такой необыкновенной величины, что в ней можно было поместить 2,000 лошадей или 1,500 верблюдов (Ioh. Wirzburg, 528). Конюшню стали называть именем Соломона, точно так же как и дворец франкских царей на площади храма в Иерусалиме называли Templum Salomonis (Guil. Tyr. 8, 3: quae vulgari appellatione Templum Salomonis dicitur).

Таким образом: а) нынешняя южная стена харама в своих основаниях представляет остаток южного храмового мола Соломонова, впоследствии возобновленного на том же месте Иродом; б) тогда как северная часть храмовой площади была занята храмовыми складами и священническим хозяйством, южная часть храмовой площади могла назваться по преимуществу народною частию, поколику ее башни и катакомбы были предоставлены народу, особенно бедному классу. Может быть в разноречивых показаниях Иосифа Флавия нужно считать наиболее верным то место, где он говорит, что постройка храмового мола Соломоном начиналась не с восточной, а с южной стены, с подошвы холма, обращенной к ливийскому ветру (κατὰ λίβα), где была глубокая долина («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:3). Это могло иметь основание не только в том, что при постройке мола требовалось предварительно подвести наиболее низкие части, каковыми были углы юго-восточный и юго-западный, но и в том, что сложная постройка южных катакомб и башен вообще сосредоточивала на себе внимание строителей больше, чем остальные части мола. Впрочем, когда дело шло о постройке юго-восточного угла и подземелья – самой выдающейся части храмового мола, то их безошибочно можно было отождествлять и с южною и с восточною стеною храмового мола, так как здесь было laterum compago duorum256. Следовательно, Иосифу Флавию можно не вменять в особенную погрешность того, что в другом месте исходный пункт работ Соломона, по отделке храмового мола и выровнении площади горы Мориа, он полагает в восточной стене.

Западная линия харама, ее древние остатки, ворота и мосты

Обратимся теперь к характеристическим особенностям западной стены храмового мола. Как обращенная к городу, эта стена имела сравнительно большее количество ворот (4 в храме Ирода), и притом предшествуемых мостами и лестницами, так как площадь храма отделялась здесь от города долиною (Тиропеон) и ручьем.

1. Главные из западных ворот, называемые у Иосифа Флавия царскими и выводившие из среднего нефа южной трехнефной галереи на прилегавший мост, лежали в расстоянии 40 футов на север от внешнего юго-западного угла харама. Хотя от ворот в стене харама не сохранилось здесь никаких следов, но их существование здесь удостоверяют сохранившие остатки моста, немыслимые без ворот. Остатки моста представляют три ряда величественных сводных камней, уцелевших от разрушенной сводной арки моста, в рядах древнееврейской части стены, и у новейших исследователей называются мостом Робинсона по имени известного американского палестиноведа, впервые обратившего на него научное внимание.

Рисунок 118. Мост Робинсона

Все что осталось от внутреннего выгиба арки моста имеет вертикальной высоты 4 метра и из плоскости стены выступает на один метр, 50 сантим., причем нижняя часть кривой линии свода обращается почти в

Рисунок 119. Мост Робинсона и его разрез

касательную к ней. На основании этого уцелевшего следа мостовой арки, Соси определил, что радиус круга, выведенный из данного остатка, имеет 8 метр. 85 сантим., что центр этого круга падает на 85 сантим. ниже линии начала арки в стене, и что мост имел длины 16 метр. 70 сант. (Saulcy, Voyage autour de la mer morte, t. II, 212). Раскопки Вильсона и Варрена окончательно устранили все сомнения на счет действительного существования в этом месте древне-еврейского каменного моста, соединявшего холм царского дворца с холмом храма. На месте, указанном вычислениями Соси, действительно был найден остаток западного столба, державшего мост. Столб стоял на скалистом возвышении, которое в данном месте на 20 футов выше уровня скалы под самою аркой моста и на 42 фут. ниже начала арки в стене харама. Камни, образующие столб, выпусковые, подобные камням юго-западного угла харама, видным на поверхности; такие же выпуски, такие же значки резца или долота и такой же сорт камня, твердый миззи. Равным образом и высота камней столба соответствует высоте камней харама; нижний ряд имеет высоты 3½ фут., второй 3 фут. 5 дюйм. Столб имел всего 51½ футов длины с севера на юг, т. е. на 1½ фута превосходил величину арки, и 12 футов 2 дюйма толщины. Сохранились от столба на западной стороне 2 ряда камней in situ и 3 ряда на восточной. Как видно из этого остатка, столб не представлял цельного компактного массива, но внутри был полый, с пустотою 5 футов. Стены, окружающие это пустое пространство, построены также очень экономно с пустыми промежутками в виде широких амбразур 6 футов широты, сверху покрытых громадными притолоками. Благодаря такому способу постройки, разве только половина столба была заполнена камнем. Далее на запад от описанного мостового столба подспудный скалистый грунт местности представляет опять значительную впадину, чрез которую вероятно был переброшен второй сегмент моста Робинсона, опиравшийся на дальнейший, ненайденный пока, второй столб. Но этого мало; в прямом направлении на запад от моста Робинсона, на расстоянии 250 футов от стены харама, Варрен открыл своими раскопками остатки колоннады, из столбов, утвержденных на скале и сложенных из камня-песчаника, похожего на Иродовы камни, сохранившиеся в Иорданской долине, в развалинах Какуна, Суваиниме и друг. Длина и ширина столбов 3 и 2 фута; высота рядов камней в столбах один фут; расстояние между столбами 12½ фут. Столбы соединялись между собою арками, остатки которых также найдены. Линия арок везде одинакова, но высота отдельных столбов неодинакова, вследствие неровного уровня грунта, состоящего, впрочем, из мостовой хорошо отделанных плит известняка («The Recovery of Jerusalem», 95 и далее). Таким образом, в прямом направлении на запад от моста Робинсона до подъема Сиона, а может быть и далее на возвышенность верхнего города существовал висячий царский путь к храму. По мнению К. Шика (Beit el Makdas, стр. 123–124), только первая арка моста была каменная; дальнейшая же западная часть состояла из деревянных балок и имела только пять метров ширины, между тем как каменная арка при стене храма имела 15 метр. 52 сантим. ширины. Можно предположить, что на всем протяжении моста Робинсона было вверху покрытие, представлявшее наружное продолжение στοὰ βασιλική. Может быть это был возобновленный ход первого храма. Во всяком случае этим ходом указывается направление, в котором нужно искать царского дворца в Иерусалиме (См. положение дворца Соломона на плане древнего Иерусалима Мюлау в Eduard Carl August Riehm. Bibl. Wörterbuch Riehm, 680)257.

В раскопке на месте главной арки моста Робинсона, между стеною харама и первым мостовым столбом, в расстоянии 12 футов от стены харама и на глубине почти 70 фут. под нынешним уровнем местности, Варрен нашел принадлежавшие мосту два камня. Один из них оказался сильно поврежденным и не поддающимся описанию; другой имеет 4 фута высоты, 7 фут. длины, 5 фут. толщины по наружной спинке и 4 фута 4 дюйма толщины по внутренней стороне; очевидно, камень выпал из круга большой арки. По средине его одной стороны вырублена впадина 14 дюймов длины, 11 дюйм. ширины и 472 глубины. Найденные камни, очевидно, были сброшены с значительной высоты, так как при своем падении они и сами сильно пострадали, и, кроме того, пробили собою свод находившегося здесь водопроводного канала и глубоко в него врезались; в таком положении они остаются и доныне, как видно на прилагаемом рисунке.

А так как, далее, этот канал почти весь вырублен в скале, то найденные мостовые камни должны были упасть сюда в то время, когда в данном месте еще

Рисунок 120. Водопроводный канал под мостом Робинзона

не было почти всего нынешнего 70-футового наслоения, состоящего из мусора, земли, щебня, строевых камней и булыжника. В том же самом пункте, т. е. в расстоянии 12 футов от стены харама, но на 23 фута выше того уровня, на котором, в своде канала, найдены вдавившиеся два камня моста, следовательно уже в совершенно другом, сравнительно новейшем, периоде времени, найдены другие развалины другого моста уже в большем количестве, залегшие здесь такою массою, что Варрен не мог провести между них своей подземной галереи и должен был пробить себе дорогу порохом. Эти вторые развалины лежат на древней мостовой, хорошо сложенной из известкового камня и слегка наклоняющейся к югу. Можно не сомневаться, что они принадлежат той арке моста, которая теперь небольшою частию выдается из стены харама, следовательно второму храму. Что же касается тех двух камней моста, которые погребены здесь гораздо глубже, почти на уровне местной скалы, то они сохранились от более древнего моста первого иерусалимского храма. Если же, таким образом, здесь открыты два моста, один выше другого, то ими равно предполагается существование на нынешнем месте спорного юго-западного угла харама, не только во втором, но и в первом храме, как мы уже говорили.

Считаем необходимым здесь войти в некоторые дополнительные соображения, на основании тех же раскопок Варрена, но против выведенных им заключений, по поводу упомянутого сейчас канала, в котором найдены пробившиеся чрез свод два камня древнейшего моста. Канал или проход имеет 12 футов глубины и 4 фута ширины, вырублен в скале, за исключением свода, сложенного из грубо обтесанных камней. В разных пунктах проход этот встречается с пещерами или цистернами. Так, пройдя 24 фута на юг от средины арки Робинсона, канал встречается с квадратною камерою, вырубленною в скале, имеющею сегментальную арку и боковые проходы на восток и запад под прямыми углами. Так как восточная из этих ветвей имеет направление на стену харама, то Варрен, как мы уже говорили, вывел отсюда заключение о более древнем происхождении канала и более позднем происхождении стены юго-западного угла харама; постройкою стены, говорит он, преградили древний канал. Мы видели уже, в какой степени такое предположение невероятно. К сказанному выше нужно прибавить, что в самом устройстве канала есть нечто, дающее ему вид поспешной и чрезвычайно разнообразной работы. Именно, на север от моста Робинсона свод этого прохода имеет, по выражению Варрена, вид смешной, косо заостренной арки из 5 камней; хребет возвышения свода приходится здесь не посредине, а как-то сбоку. Между тем под аркой Робинсона и на юг от нее свод имеет правильный вид арки из 6 и 7 камней. Равным образом и размеры канала далеко не везде одинаковы. Далее, в своем течении на север от моста Робинсона канал поворачивает на восток, к стене харама, и впадает в круглую цистерну, замечательную тем, что от нее уцелела только половина, так как другая, восточная ее половина занята стеною харама, пересекшею цистерну. В этом случае, повидимому, больше значения имеет заключение Варрена, что цистерна существовала прежде появления здесь стены харама. Но вопрос в том, была ли эта цистерна, во время созидания стены харама, в связи с системою открытых здесь каналов во всем их нынешнем виде? Мы того мнения, что стена харама пересекла рассматриваемую цистерну еще в то время, когда последняя была одинокою иевусеевскою пещерою, а не цистерною. Нужно обратить внимание на то, что в нарочитых цистернах не было надобности здесь, на пути канала, и что цистерны эти имеют гораздо более глубокие признаки древности, чем канал, так как, по своему уровню, они гораздо ниже канала и целиком вырублены в скале, не исключая и свода, который здесь плоский, между тем как свод канала сложен из тесаного камня и имеет заостренную арку. Важное значение в данном случае имеет и то, что стены цистерн здесь круглы и имеют вид обыкновенных натуральных палестинских пещер, которыми легко могли воспользоваться при проведении канала. Что же касается цистерны, перерезанной стеною харама, то она не могла быть первоначально вырублена для водопровода еще и потому, что она лежит не на линии канала и слишком близко к другой подобной же цистерне-пещере. Невдалеке от нее на запад открыты Варреном еще две камеры, вырубленные в скале, уже прямоугольные, и не стоящие в связи с каналом, 16 футов длины и 6 ширины, с рядом ступеней, идущих вверх и также вырубленных в скале. Все это показывает существование здесь значительной пещерной Иевусеевской части города до построения храма. Вероятно, не одна только из этих пещер была срезана при постановке стены храма. Но уже это смелое направление стены чрез область первобытных пещер отчасти может доказывать, что она явилась гораздо раньше Ирода. Во время Ирода строители-книжники задумались бы еще над вопросом: можно ли проводить границу святилища среди древних пещер? Ничто не гарантировало, что та или другая из этих пещер не была когда либо и гробницею.

2. Если храмовой мост, ныне называемый Робинсоновым, совершенно разрушен, то на западной стороне мола есть другой мост в целом виде, также имеющий право считаться мостом древнееврейского храма. Разумеем мостовую арку, соединяющую ныне улицу Давида с харамом в воротах Баб ес-Силсиле. Английские исследователи, вслед за сэром Генри Джемсом, согласились называть ее аркой Вильсона, хотя немецкие исследователи (Sepp, Ebers und Guthe) и возражают, что ее правильнее было бы называть именем Тоблера. По мнению Вильсона, внимательно изучившего эту арку своего имени, она современна той части древнееврейской стены харама, из которой выходит, и, следовательно, принадлежит по крайней мере Ироду (Ordnance survey of Jerusalem, а также «The Recovery of Jerusalem», 16). Напротив Варрен, преемник Вильсона по раскопкам, не находит ничего общего между аркой и стеною харама, и, возводя последнюю до времени Соломона, арке Вильсона соглашается приписать только византийское происхождение («The Recovery of Jerusalem», 77 и далее). Для решения этого вопроса, да и вообще в видах освещения местности, прилегавшей к ветхозаветному храму с запада, нам необходимо остановиться на произведенных здесь Варреном раскопках и открытиях, не менее замечательных, чем и все другие его открытия в Иерусалиме.

Не соглашаясь признать какое-либо соотношение нынешней арки Вильсона и прилегающей к ней стены харама, Варрен, тем не менее, вынужден был признать, что на ее месте некогда была другая арка, по древности более соизмеримая с стеною харама. Это доказывается, прежде всего, устройством столба, на котором покоится западная пята мостовой арки. Отстоя от стены харама на 42 фута, столб арки основанием своим лежит на скале, уровень которой в данном пункте несколько выше уровня скалы под стеною харама, так как местность имеет здесь небольшой склон с запада на восток. Вся высота столба до начала арки 44 фута 3 дюйма. Нижние 19 футов 3 дюйма столба состоят из больших, грубых, но обрамленных выпусками, глыб камня258 верхние же 25 футов высоты, разделенные на 7 рядов, представляют большие квадратные римские камни без выпусков, подобные тем камням, ряды которых сохранились на стене Плача выше выпусковых рядов. Там, где начинаются квадратные камни, в трех нижних рядах квадратных камней, сделано в столбе большое углубление или ниша 5 футов глубины, 6 футов ширины и 9 футов 5 дюймов высоты. Хотя в этом углублении есть следы закрывавшей его железной двери, так что оно когда нибудь могло служить и камерой, но его происхождение должно было иметь связь с подобными углублениями или амбразурами, пронизывающими нижние ряды камней в столбе моста Робинсона. Таким образом ясно обозначаются две составных части моста, нижняя грубейшая, принадлежавшая древнейшему мосту, бывшему здесь, и вместе с ним разрушенная в своей верхней части, и верхняя более чистая и позднейшая, имеющая римский характер, нераздельная от нынешней арки Вильсона. Впрочем Варрен, верный тем началам, которые высказаны им в рассуждении о юго-западном угле харама, продолжает настаивать, что и нижняя грубейшая часть столба, а, следовательно, и первый мост, бывший на месте арки Вильсона, явились позже стены харама, имеющей здесь до самого основания чистую отделку, и что грубая отделка дана была столбу потому, что эта его часть при первоначальной постройке скрывалась в наслоившейся уже здесь земле.

Существование здесь древнего моста, предшествовавшего арке Вильсона, еще более наглядно доказано развалинами древнего каменного моста, найденными Варреном в раскопке наслоений под аркой, в так называемом ныне водоеме ел-Бурак, на глубине 24 футов. Вместе с сводными камнями, принадлежавшими мосту, здесь было найдено много камней из самой стены харама, такой же выпусковой отделки и такой же высоты, как и камни в стене. От этих развалин моста и стены, залегших здесь массою 8 футов глубины, до уровня скалы раскопки обнаружили почти такую же толщу наслоений 20–25 футов; но здесь уже не найдено ничего похожего на остатки моста; ничего подобного не найдено и на самой скале. Таким образом констатировано не только то, что здесь был более древний мост, но и то, что, при разрушении моста, вместе с ним была разрушена и часть стены харама, непосредственно соприкасавшаяся с аркой моста. Если же, таким образом, разрушение моста и стены последовало здесь совместно, то и возобновление их должно было произойти одновременно, потому что без моста не могла уже существовать здесь древняя стена и ворота. Но возобновлявшийся тогда мост мог быть только нынешнею аркой Вильсона, как это доказывается органическою связью ее восточной пяты

Рисунок 121. Разрез арки Вильсона

Рисунок 122. Арка Вильсона

с стеною харама, а равно и тем, что других каких-либо остатков моста, на другом уровне, не найдено. Если арка Робинсона была разрушена дважды, один раз в период первого храма, другой раз в период второго храма, то арка Вильсона была разрушена один раз, во время второго храма259.

Но какое назначение мог иметь здесь мост Вильсона как нынешний, так и предшествовавший ему более древний? Конечно, он проводил чрез овраг и ручей, отделявшие гору храма от горы народа. В таком случае арки Вильсона здесь было недостаточно, потому что древняя долина Тиропеон была гораздо шире. И, действительно, раскопками Варрена обнаружено, что рассматриваемая арка была не полным мостом, как предполагал Вильсон, а только исходным пунктом моста, первым звеном висячей на арках дороги от храма к верхнему городу, или даже двух параллельных дорог, двойной системы арок, державших полотно дороги. Арки эти, ныне, конечно, потонувшие под позднейшими наслоениями, лежат против фронта здания Мегкеме, и служат подземными основаниями для новейших арабских построек, идущих по северной стороне улицы Баб ес-Силсиле. Таким образом древнее полотно дороги перестало исполнять свое назначение; нынешняя улица Давида или Баб ес-Силсиле отодвинута на юг от своего естественного направления против ворот харама.

Мы сказали, что арка Вильсона открывает собою двойной мост или двойную висячую дорогу чрез долину Тиропеон, состоящую из двух, непосредственно арок и сводов. Южная линия имеет широты 2372 фута, а северная 21 фут. Таким образом обе вместе линии арок имеют 44½ фута, немного только больше чем ширина арки Вильсона (43 ф.). Но мнению Варрена, две параллельные линии дороги не могли строиться вместе, но одна из них должна быть древнее другой, и именно южная древнее северной. Если так, то и та древняя арка, которая первоначально выходила из стены харама на месте нынешней арки Вильсона, имела не 43, а только 23½ фута ширины. Эта первая висячая дорога или собственно ее первая арка, перекинутая с площади храма на первый столб, некогда была разрушена. Затем, при ее исправлении, найдено было недостаточным первоначальное полотно дороги и расширено прибавлением к нему, с северной стороны, второй линии арок и сводов, и затем уже, соответственно новой удвоенной широте дороги, ее первое звено было сделано в виде одной цельной широкой арки. Само собою разумеется, что, вместе с этим, и ворота храма были расширены и обращены в двухпролетные. Служа полотном висячей дороги, ее арки сначала были открыты, а потом стали тонуть под поднявшимся здесь наслоением и постепенно обратились в подземные камеры.

Южная из этих двух висячих дорог-близнецов, в своем протяжении на запад, прерывается большою камерою очень древней кладки, 23 футов ширины с востока на запад и 20 фут. 4 дюймов с севера на юг, с полукруглою аркой, повидимому, менее древнею, чем ее стены. Впоследствии, на южном конце этой камеры было сделано прибавление 10 фут. 4 дюймов с новою аркой, так что длина камеры увеличилась до 30 фут. 8 дюйм. Чтобы скрыть образовавшуюся таким образом разность свода, йод местом соединения арок подвели еще новую, независимую от свода, арку, с гранитною колонною посредине, разделяющею камеру на две части. Нужно заметить, что 10 футов протяжения, прибавленные к камере с юга, выходят из линии древней висячей дороги. Эта древняя камера, названная у Варрена «Масонскою залою», Masonic Hall, по некоторым символическим знакам, найденным на ее камнях, сложена без цемента, из прекрасных квадратных камней, и по своим четырем углам имела пилястры с капителями, рисунок которых, представляющий отдаленное напоминание ионийского завитка, принадлежит к древнейшему виду еврейского искусства. На юго-восточном углу камера имела двойной ход с большими притолоками, украшенными резными изображениями.

Рисунок 123. Капитель пилястра в Масонском зале

Пробившись чрез этот ход, Варрен нашел в наружной стороне масонской камеры выпусковые древне-еврейские камни 4 фут. толщины. По всем признакам, говорит Варрен, Масонская зала после стены харама есть самая древняя постройка во всем Иерусалиме; может быть она имеет такую же древность, как и стена харама, т. е. принадлежит Соломону260.

Кроме описанных двух подземных аркад, представлявших двухчастное полотно висячей дороги от храма чрез долину Тиропеон, рядом с ними, с юга, но гораздо выше их по уровню, идет еще третья подземная дорога от тех же ворот храма на запад, уже не в виде отдельных арок, но в виде большого подземного коридора, проходящего под нынешнею улицею Баб ес-Силсиле. Течение этого подземного коридора прослежено Варреном на протяжении 250 футов, но несомненно, что он простирается и далее до самой башни Давида, как о нем свидетельствует арабский историк XIV века Меджир ед-Дин: «этот подземный ход существует доныне; иногда его открывают, и тогда каждый может видеть его крепкие каменные своды; Давид имел обыкновение этим крытым подземным ходом ходить в мечеть из своего дома». Соответствуя направлению нынешней улицы, этот подземный коридор лежит ниже нынешней уличной мостовой на 8 и 9 футов; между аркой прохода и мостовою давно уже проведен водопровод от прудов Соломона. Уже это погружение прохода в массы городского мусора свидетельствует о его древности, а его размеры, 10 футов высоты и 12 фут. ширины, и чистота его отделки свидетельствуют о том, что он предназначался не для стока нечистот с верхнего города, как некоторые думали. С другой стороны проход не был и подземным основанием древней улицы в том смысле, в каком исполняла это назначение описанная выше двухчастная линия арок. Для этого он и недостаточно широк, и не имеет в своих стенах необходимой крепости, и простирается не только чрез долину Тиропеон, но и гораздо выше. Это – сама по себе подземная улица, напоминающая подземный выход на северо-западном углу харама или Стратонову башню.

Мы не сомневаемся, что этот подземный коридор построен Иродом и был тем секретным ходом, которым военачальник Симон бен Гиор прошел из верхнего города и неожиданно, как привидение, явился на месте разрушенного храма с целию испугать римскую стражу и устроить для себя побег из города, уже взятого Титом («Bellum Judaicum», VII, 2:1). Но, прежде чем выйти из подземного прохода, Симон, по описанию Иосифа Флавия, долго бродил с своими друзьями по подземелью, выискивая возможности пробиться под землею до места незанятого римлянами. И только совершенный недостаток всякой пищи заставил Симона прекратить работу подземной мины и выйти к римлянам. Если Симон был в описанном подземном коридоре, то куда он вел свою мину? Очевидно, ему хотелось пробраться вниз до водопровода, идущего вдоль западной стены харама, под мостом Робинсона. Тогда он мог выйти из прохода на склоне Офела, далеко за нынешними Навозными воротами. Известно, что этим проходом при Ибрагиме-паше, в 1834 году, воспользовались взбунтовавшиеся палестинские феллахи, дошли под землей до самой улицы Давида (Баб ес-Силсиле) и вошли в город чрез один из тех спусков в описанные сейчас подземелья, которыми ныне пользуются европейские исследователи. Счастливее Симона бен Гиора был в этом случае Варрен, прорубивший мину на 18 фут. ниже дна коридора и здесь открывший ряд древних камер с калиткой и спуском из верхнего города в самую нижнюю часть Тиропеона. Это место, вероятно, имел в виду и Симон, потому что отсюда уже недалеко до водопроводного канала, идущего на юг, за городскую стену. Хотя, как видно из «Иудейской войны» VI, 7, 3, в верхнем городе было много подземных ходов, в которых думали найти спасение осажденные иудеи, но такого подземного хода, который, вместе с тем, выводил бы из верхнего города на самую площадь храма, мы не знаем другого, кроме сейчас описанного.

Если, таким образом, упомянутый коридор, построенный Иродом, уже в то время скрывался в земле и был подземным ходом, то и все описанные ряды арок висячей дороги не стояли тогда открыто, по крайней мере в то время, когда жил в Иерусалиме Иосиф Флавий. Этим объясняется то весьма неприятное для исследователей обстоятельство, что, вопреки открытым в настоящее время двум древним мостам на западной стороне храма, Иосиф знает и видит здесь только один мост. В его неоднократных упоминаниях о мосте («Antiquitates Iudaicæ», XIV, 4, 2; «Bellum Judaicum», II, 16, 3; VI, 3, 2; VI, 6, 2; VI, 8:1) несомненно разумеется всегда один и тот же мост. Но, спрашивается, который из двух: мост Робинсона, или мост Вильсона? Ближайшее определение этого моста у Иосифа таково, что его как будто можно относить к той и другой арке: «мост соединял храм с Ксистом (крытый коридор для гимнастических упражнений и народных прогулок и собраний или, по типическому выражению 2Макк.4:12, срамной навес) и дворцом Асмонеев»; «ворота храма и мост лежали выше Ксиста, ὑπέρ τὸν ξυστὸν ἦσαν πύλαι καὶ γέφυρα». Место Ксиста и дворца Асмонеев определяется всеми исследователями согласно на противулежащем контрфорсе горы, как раз на средине между мостами Вильсона и Робинсона. И по своему уровню тот и другой мост могут назваться лежащими выше Ксиста. Долгое время, до самого открытия арки Вильсона, исследователи не колебались отождествлять мост Иосифа «над Ксистом» с аркой Робинсона. Но в последнее время многие уже для этой цели предпочитают более северную арку и висячий путь Вильсона и Варрена. «Без сомнения, арка Вильсона есть остаток моста, приводившего из храма в дворец Асмонеев», говорят Эберс и Гуте (Palästina in Bild und Wort, 1:80). Auf bestimmteste aber können wir behaupten, dass die Brücke des Josephus nicht an der Stelle des Robinsonsbogens gelegen haben kann261, говорит Шписс (Das Jerusalem des Josephus, 1881:63). В доказательство этого мнения Шписс приводит то, что ворота и мост над Ксистом обозначают у Иосифа тот же пункт, что и башня над Ксистом, построенная Иоанном и его партией над воротами храма: «Между тем башня Иоанна над Ксистом не может быть башнею юго-западного угла, потому что башня этого последнего пункта поименована тут же рядом, под именем третьей башни, на другом углу, против нижнего города» («Bellum Judaicum», IV, 9:12). Но если мы, согласно с Шписсом, под именем башни над Ксистом будем разуметь башню арки Вильсона, то следующая башня Иоанна, упоминаемая Иосифом, не может быть башнею при арке Робинсона, так как эта следующая башня указывается совершенно в другом месте, уже не против Ксиста, а против нижнего города, и уже на каком-то другом, противоположном углу. Так нельзя было бы выразиться, имея в виду разом башни Вильсона и Робинсона, расположенные в одной и той же стороне храмового мола и одинаково обращенные к тому же Ксисту. Кроме того, называя другую следующую башню лежащею на другом углу, Иосиф Флавий тем самым прямо дает знать, что и предшествующая башня над Ксистом лежала также на углу, т. е. у арки Робинсона, а не Вильсона. Другое место, при помощи которого Шписс надеется отождествить мост Иосифа Флавия с мостом Вильсона, заключается в «Иудейской войне», VI, 8, 1, где говорится, что римляне, направляя осаду против иудеев, державшихся уже только в одном верхнем городе, «возводят валы с западной стороны, против царского дворца Ирода и затем, с другой стороны, против Ксиста, моста и башни Симона, построенной в виде крепости во время войны с Иоанном». «Если под упоминаемым здесь мостом разуметь арку Робинсона, говорит Шписс, тогда северною границею верхнего города пришлось бы считать линию этой самой арки, между тем как она несомненно проходила севернее, и именно на линии арки Вильсона. Следовательно валы римские были возведены здесь, против арки и висячей дороги Вильсона». Этим объяснением только затрудняется понимание Иосифа Флавия. Мост с башнею Симона, если бы он был то же, что арка Вильсона, теперь уже находился бы в руках римлян (это видно и на плане, приложенном у самого Шписса). Следовательно, направлять против него валы не было никакой надобности. Для нас совершенно ясно, что когда Иосиф говорит о напоре римлян против Ксиста, моста и башни Симона, то он разумеет не отдельную точку в стене верхнего города, а весь восточный контрфорс горы Сиона, на котором выдающимися пунктами были Ксист с дворцом Маккавеев и мост с башнею Симона. В этом случае совершенно безразлично, непосредственно ли соприкасались эти пункты с северною линиею Сионской стены или лежали несколько южнее. Осаждающие во всяком случае имели в виду овладеть этими пунктами, подобно тому, как осаждающие Сионский холм с запада имели в виду главным образом завладение царским дворцом Ирода. Весьма замечателен здесь порядок перечисления этих пунктов у Иосифа: Ксист, мост и башня Симона. Следовательно, пред глазами осаждавших ближайшим пунктом был Ксист, а потом уже мост и башня. Таким образом, если даже в данный момент римляне возводили свои валы на самой арке Вильсона и связанной с нею висячей дороге, то тот мост, который служил целию их атаки, есть другой более южный мост, конечно, мост Робинсона. К этому мы можем прибавить еще свидетельство того же Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», VI, 6:2), где говорится, что когда осажденные в верхнем городе иудейские военачальники, Симон и Иоанн, пожелали вступить в переговоры с императором Титом, то последний вошел во внешний двор храма, и стал в одних из западных ворот, где над Ксистом был мост, так что один только мост разделял осажденных и Тита, – и начал свою длинную увещательную речь. Но было бы странно выбрать для переговоров с народом мост Вильсона, приходящийся на самом северо-восточном углу стены верхнего города, следовательно в самом стесненном и неудобном месте. И зачем в таком случае Титу нужно было сперва войти во двор храма (двор языков), чтобы достигнуть ворот и моста над Ксистом, если здесь разумеется арка Вильсона, лежавшая прежде храма, на пути Тита из его лагеря, бывшего на западной стороне города? Напротив, в отношении к мосту Робинсона картина переговоров Тита с иудеями делается совершенно понятною. Таким образом мост Иосифа Флавия над Ксистом и мост Робинсона тождественны.

Недостаточность древних свидетельств о мостах иерусалимского храма восполняется сохранившимся доныне вторым мостом, неупомянутым у Иосифа, ныне известным под именем арки Вильсона. Мы видели, что, на основании открытий Варрена в этой области, из двух линий висячей дороги более древнею нужно считать южную линию. Возможно, что она принадлежит даже первому иерусалимскому храму, так как в ее ряду Варрен нашел постройки, современные древнейшей части стены харама. Как видно, образующие арки моста были различным образом утилизированы. Между прочим, они служили отчасти тем же, чем южные подземелья площади харама – приютом для бедных богомольцев. По крайней мере мишна западные ворота храма называет воротами Копонот, то есть гостиниц, на том основании, что они выводили в квартал города, по преимуществу занятый гостиницами для приходивших к иерусалимскому храму богомольцев. Та камера, которую Варрен назвал Масонскою залою, может быть была даже гостиницею первого иерусалимского храма. Может быть самое расширение пути второю линиею арок было вызвано, между прочим, необходимостью увеличить число этих бесплатных приютов для бедных богомольцев262. Впоследствии некоторые отделения арок служили также караульнею для военной стражи. Мы думаем, что такое наше объяснение лучше, чем объяснение Варрена, по которому образовавшиеся под арками моста камеры служили для склада провианта. Нашему объяснению не противоречит то, что образовавшиеся здесь камеры были подземельями. Такие приюты были даже желательнее для богомольцев, выдержавших путешествие в Иерусалим с тяжкими ношами в летнее время. Достаточно здесь было и воды, в которой наиболее должен был нуждаться ветхозаветный богомолец для совершения предписанных законом омовений. Что касается собственно так называемой арки Вильсона или первого звена в цепи арок всего моста, то мы можем только согласиться с исследователем, давшим арке свое имя, что этот величественный остаток древнего Иерусалима современен стене храма, то есть последней Иродовой реставрации западной стены мола. Значительные особенности отделки держащего арку столба в сравнении его с столбом моста Робинсона объясняются тем, что последний мост был царским путем, а первый – народным.

3. Почти как раз посредине между юго-западным углом харама и аркой Вильсона, в стене харама, существуют ныне небольшие ворота, называемые воротами Мавров, Баб ел-Могарибе. Вследствие значительной разности грунта внутри харама (2416 футов над Средиземным морем, у берегов Яфы) и вне его (2395 футов), к воротам Мавров в настоящее время сделан подъем в виде сводов, в которых, как в древних мостовых сводах Кононов, устроены жилые помещения, две камеры, одна на другой, занимаемые рабами–Нетинимами нынешнего харама. В нижней из этих двух камер, имеющих восточною стеною древний мол храма, можно видеть часть заложенных ныне, древних ворот храма, называемых воротами Пророка (Магомета), а также воротами Барклея, американского врача и миссионера в Иерусалиме, открывшего этот древний остаток. Сложенные в рядах выпусковых древнееврейских камней чистой отделки, и не имеющие никаких архитектурных украшений, отличающих все другие древние ворота харама, ворота Барклея обращают на себя внимание видом своей верхней притолоки. С фронтовой наружной стороны притолока представляет одну громадную каменную перекладину 24 футов 8 дюймов длины и 6 футов 10 дюймов высоты, обрамленную выпуском, как показано на прилагаемом рисунке. Так как по высоте эта притолока вдвое превышает прилегающие ряды древнееврейских камней, то уже поэтому она вносила оживление в общее течение стены храмового мола и напоминала собою известный уже нам высокий ряд камней южной и юго-восточной части харама, имеющий также необычную высоту (свыше 6 футов)263. Может быть рассматриваемая притолока была непосредственным отражением высокого южного ряда. Хотя непрерывного течения высокого южного пояса на западной и восточной стороне незаметно, так как соответствующая его уровню линия храмовой стены не везде принадлежит одному и тому же времени, но тем не менее отрывки этого высокого ряда встречаются и в других местах, например, близ северо-восточного угла.–

Рисунок 124. Наружный вид ворот Барклея

Рисунок 125. Финикийские ворота в Джебеиле

Но такой вид имеет притолока ворот Барклея только с наружной стороны. Напротив, с внутренней стороны ворот притолока образуется пятью горизонтально лежащими камнями, непосредственно примыкающими к большой наружной притолоке, но не достигающими и половины ее высоты.

Рисунок 126. Внутренний вид ворот Барклея

Открывавшаяся под этой двойной верхней притолокой амбразура ворот имела широты 21 фут и высоты от притолоки до порога ворот 28 футов 9¼ дюймов, что соответствует восьми рядам камней храмового мола, сохранившимся в целости по ту и другую сторону ворот Барклея до верхней линии притолоки. Можно подумать, что стена мола обязана своим спасением в этом пункте именно воротной притолоке, оказавшей сопротивление разрушителям своею тяжестью. Выше притолоки стена не имеет в настоящее время выпусковых камней, и представляет позднейшую работу. Но что высота храмового мола не оканчивалась притолокою видно из того, что на 12 футов на север от ворот Барклея, в так называемой стене Плача, сохранилось еще два ряда выпусковых камней выше уровня притолоки264 Амбразура ворот в настоящее время заделана, подобно золотым, двойным и тройным воротам, но заделана гораздо грубее, чем эти последние ворота, смесью разных камней, осколков камней и простого булыжника. Впрочем лучшей отделки здесь и не требовалось, так как скоро после окончательного закрытия ворот Барклея, их присыпали массою мусора и прикрыли новейшими постройками у стены харама. Поэтому и изучение наружного вида этих ворот в настоящее время невозможно. Всем, что нам известно об этих воротах, мы исключительно обязаны раскопкам Вильсона, а особенно Варрена.

Подобно воротам двойным и тройным, ворота Барклея связаны с подземных ходом или туннелем, проходившем под мостовой ветхозаветного храма. Подобно другим подземельям, и это подземелье номинально обращено в мечеть; по магометанскому преданию, здесь была Магометова конюшня или стойло его молниеносной кобылицы, по другим верблюда, Ель-Борак. По широте равный амбразуре ворот, и покрытый аркой, напоминающею приниженный сегмент сводов подземелья Ель-Акса, из гладких камней отличной работы, подземный ход от ворот Барклея простирается в прямом направлении на восток почти на 70 футов. Но некогда средняя часть этого подземного прохода была разрушена, и затем возобновлена уже с другою эллиптическою формою свода. При этом возобновлении уцелевшая восточная часть первоначального хода была отделена от западной части, ставшей мечетью, и обращена в цистерну. Тем не менее тождество западной части прохода, ныне мечети, и восточной, ныне цистерны, совершенно ясно доказано Вильсоном: направление восточного прохода, его широта, размеры арки совершенно сходны и в уцелевшей первоначальной западной части прохода. Но рассматриваемый проход имел особенное, совершенно оригинальное отличие от других воротных проходов древнего храма в том, что, пройдя в прямом направлении на восток 70 футов, и не выходя на поверхность харама, он поворачивал под прямым углом на юг, сохраняя тот же вид, и в этом направлении продолжался еще около 58 футов. На месте, где проход поворачивает на юг, в его своде выведен небольшой купол с отдушиною в центре, в настоящее время служащею устьем цистерны, но некогда представлявшею сводное окно для освещения подземелья. Кроме цистерны № 19, к древнему проходу имеет отношение еще другая цистерна, обозначенная на планах Вильсона и Варрена под № 20. По крайней мере западная сторона этой цистерны представляет слишком правильное продолжение западной стены цистерны № 19. Таким образом рассматриваемый подземный ход от ворот Барклея, вместо естественного для него направления на восток, представляет весьма значительное и вместе загадочное направление на юг, как будто к нынешним «белым залам» мечети Ель-Акса (Бакаат-ель-Бейда), или же к тем обширным подземельям, какие необходимо должны предполагаться у юго-западного угла харама, в соответствие подземельям юго-восточного угла265. Пока не открыто это юго-западное подземелье, не могут быть объяснены все подробности обращенного к нему прохода от ворот Барклея. Особенно же в настоящее время остается загадкой отношение между уровнем пола подземного хода и порогом ворот Барклея, найденным Варреном на 20 футов ниже нынешнего дна прохода266. Что же там, под нынешним полом прохода, на уровне порога? Лестница ли, ныне засыпанная, или же нижний более древний этаж подземелья? Несомненно только то, что натуральный уровень скалы в этом пункте скрывается на глубине свыше 100 футов под нынешним уровнем харама. С другой стороны, не меньшею загадкой служит отношение порога ворот Барклея к первоначальному наружному грунту или дну долины Тиропеон, отдаленному от порога на 45 футов глубины. Естественно было бы и здесь ожидать моста чрез долину, подобного двум предшествующим мостам. Но следов моста здесь не найдено. За то раскопками Варрена обнаружены здесь, ниже порога ворот, развалины широкой стены из больших квадратных камней. Не служила ли она основанием подъема, приводившего сюда, при помощи лестницы, 6 футов широты, от дна долины? Такой подъем или каменная стена, державшая лестницу, была найдена Варреном пред тройными воротами; нечто подобное должно было быть пред всеми воротами храма, не имевшими мостов.

На основании всего описанного вида ворот Барклея, их можно отождествлять с воротами Шаллехет, т. е. искусственным подъемом вверх (1Пар.26:16) или, по переводу LXX, с целым притвором восхождения, τὴν πύλην τοῦ παστοφορίου τῆς ἀναβάσεως, т. е. ходом, выводящим на площадь храма, следовательно, подземным. Это те самые ворота, от которых, по описанию Иосифа Флавия, вела лестница вниз на дно долины и которым на противоположном холме соответствовала другая лестница εἱς τὴν ἄλλην πόλιν. Впрочем, в перечислении Иосифом западных ворот храма по их достоинству и их отношению к городу и предместью («Antiquitates Iudaicæ», XV, 11:5) нельзя допустить совершенной точности. Так как предместье лежало в долине между храмом и городом, то каждыми из четырех западных ворот можно было выйти в предместье, а из предместья на холм города. Гораздо точнее было бы воротами, ведшими в другой город, εἱς τὴν ἄλλην πόλιν, считать такие ворота, которыми можно было миновать долину предместья и прямо перейти на противолежащий холм, то есть ворота Копонос с висячим мостом чрез долину. Может быть Иосиф Флавий назвал городскими не ворота Копонос, а ворота Барклея только потому, что они были расположены ближе к царским воротам и следовательно занимали более почетное место267. По при этом мы ни в каком случае не можем согласиться с объяснением Варрена, а также Эберса и Гуте (Palästina in Bild und Wort, 1:44), что те ворота, которые, по описанию Иосифа, вели εἱς τὴν ἄλλην πόλιν, соответствуют арке Робинсона, и что арка Робинсона была не мостом чрез долину, а только сводистою подпорою под лестницею, которая вела здесь в долину Тиропеон.

4. Четвертые из западных ворот храма Ирода открыты Варреном и Вильсоном в 20 футах на юг от ворот Матара (бань), где на плане Вильсона показана большая длинная цистерна, пронизывающая стену харама и врезывающаяся на 88 футов на восток под площадь харама (№ 30). По своему виду цистерна эта весьма похожа на древний проход и даже прямо на проход от ворот Барклея. В сравнении с последним нельзя не замечать в нем родства и единства происхождения: их широта и длина в направлении на восток одна и та же268. Неизвестно только, существует ли здесь поворот туннеля с востока на юг, как это найдено в проходе ворот Барклея. Весьма возможно, что здесь были одни из древних ворот иерусалимского храма, хотя амбразура ворот здесь не могла быть найдена, так как соответствующая снаружи проходу часть стены харама хотя и была видима Варреном в прилегающей к наружной стене харама цистерне, но не могла быть исследована, вследствие покрывающей ее здесь штукатурки. И раскопки в данном месте чрезвычайно трудны; ущелье древнего Тиропеона не только все заполнено здесь наслоениями, но и поднялось от этих наслоений выше площади харама («The Recovery of Jerusalem», 116–117). – Таким образом, на основании новейших открытий, нужно полагать все четверо западных ворот иерусалимского храма в южной части западного мола. Это вполне согласуется с тем, что северная часть площади храма была «отлученною частию» храма, в которой если и были свои западные ворота, то не такие, чтобы о них мог говорить Иосиф в своем общем описании храма.

Рисунок 127. Золотые ворота

Восточная линия харама и золотые ворота

Нам остается сказать о восточной стороне храмового мола. К сожалению, эта сторона не могла быть рассмотрена Варреном вследствие запрещения турецкого правительства производить раскопки среди мусульманских гробниц, которыми занят почти весь восточный склон горы Мориа. Только на углах юго-восточном и северо-восточном были осмотрены подспудные основания храмового мола, но никакого следа древних ворот храма здесь не найдено; не оказалось и «Конских ворот», которые не без оснований предполагалось найти в стене харама, закрывающей так называемые Соломоновы конюшни. Таким образом на восточной стороне храмового мола мы можем предполагать только одни давно известные ворота, так называемые «Золотые», у арабов вечные ворота, Баб ед-Дахариэ. Так как это единственные восточные ворота и так как они лежат гораздо ниже насыпного общего уровня харама и своим порогом соответствуют уровню порога двойных и тройных ворот харама, то мы не можем ни на минуту сомневаться в их принадлежности ветхозаветному храму. Если ворота харама, обращенные на запад, к заселенной части города, могли изменить свои древние места применительно к новейшему распределению городских улиц, то этой причины переменить свое древнее место не было для восточных золотых ворот. Следовательно мы можем предполагать здесь даже ворота первого храма. Но отсюда не должно быть выводимо дальнейшее заключение графа Вогюэ, что древний Соломонов храмовой мол был короче нынешнего и что золотые ворота, единственные на восточной стороне, должны быть предполагаемы в центре ее, вследствие чего первоначальный южный край площади, якобы лежавший в таком же отдалении от золотых ворот, как и северный, должен быть передвинут на север на целую треть всей нынешней длины харама (Le Temple de Jerusalem, 35)269. Положение ворот храмового мола в том, а не другом месте обусловлено неровностями местного грунта. Мы знаем, что и на южной и западной сторонах храмового мола древние ворота приходятся вовсе не в центре стены. Еще более неправ Варрен, по плану которого золотые ворота лежат вне границ ветхозаветного храма не только Соломонова, но и Иродова. Варрен не может этого утверждать потому уже, что у золотых ворот он не производил никаких раскопок. Да и вся вообще восточная стена, принадлежавшая собственно храму, Варрену, как он сам признается, вовсе неизвестна.

Рисунок 128. Золотые ворота с восточной стороны

При нашем посещении золотых ворот, в Июле 1886 года, их ремонтировали. Арабский миграб или амвон, бывший у южной стены, теперь совершенно снят и накопившаяся внутри воротной башни земля значительно устранена, вследствие чего внутренность ворот теперь кажется выше прежнего. Известно, что золотые ворота, подобно так называемым воротам Хульды, а также может быть воротам юго-восточного подземелья, были двойные и прорезали стену харама двумя амбразурами, широтою каждая 3 метра, 85 сантим.270. Обращают на себя внимание огромные камни, образующие косяки амбразур, разделяющий их столб и верхние притолоки. Южный косяк внизу имеет камень 3 метров 25 сантим. высоты и 1 метра 65 сантим. широты. Еще больший камень лежит в северном косяке – 4 метр. 40 сантим. высоты и 1 метр. 65 сант. широты. Камни не имеют ныне боковых выпусков, но на одном из них есть прямолинейные вырезки, как будто подделки под выпуск. Так как эти вырезки разделяют камень косяка как бы на четыре отдельных ряда камней, но при этом не соответствуют нынешнему течению рядов камней в воротной галерее, то отсюда граф Вогюэ (Le Temple, 12) вывел заключение, что они суть след более древнего периода ворот, когда их внутренние стены были разделаны выпусковыми камнями, подобно двойным и тройным воротам. Впрочем, появление вырезных линий на камне Вогюэ приписывает переделке ворот Иродом; в более же древнее время косяки были, по его мнению, гладки. Но у графа Вогюэ остается недоказанным положение, что наклонность к выпускам наиболее увеличилась при Ироде. Напротив, уже то обстоятельство, что следы так называемых ложных выпусков встречаются чрезвычайно редко (доселе в стенах харама найдено только 3 таких камня), показывает, что это – орнаменты наиболее древнего времени. Во всяком случае то верно, что косяки в амбразурах золотых ворот представляют наиболее древний элемент в воротной галерее.

Соответственно двум амбразурам ворот, воротная башня разделяется на два пролета или две аллеи четырьмя колоннами около 20 футов высоты. Средние две колонны стоят открыто; они из серого мрамора, имеют окружности одна – 3 метра, другая – 3 метра 5 сант.; стволы их значительно повреждены; видно, что колонны падали и поднимались271. Капители колонн приплюснутые, ионического типа, но не вполне тождественны по величине и отделке; на одной из них Вогюэ нашел изображение креста. Две крайние колонны вделаны в столбы, которыми разделяются двойные амбразуры ворот на входе и выходе воротной башни. Они также из серого мрамора, но капители имеют высокие, коринфского ордена, гораздо более живой и тонкой римской работы. Против каждой колонны в стенах воротной башни, с той и другой стороны, выступают четыре пары пилястров, так называемых желобчатых, с правильными рядами отвесных желобков числом 12; если бы внутреннее пространство между желобками было несколько шире, то эту форму пилястров можно было бы сопоставить с тем, что пророк Иезекииль называет воротными аилами, внутри которых были высокие изображения пальм. По свидетельству LXX толковников, Соломоновы колонны, Иахин и Боаз, также имели желобчатые углубления четырех пальцев ширины, может быть в виде таких же линий, какие даны на пилястрах золотых ворот.

Рисунок 129. План золотых ворот по Вогюэ

Рисунок 130. Разрез золотых ворот

Все пилястры венчаются капителями коринфского ордена с тремя рядами листьев аканта, но без завитков. Выше капителей стена воротной башни имеет широкий карниз, сделанный по подражанию капители пилястров, но кажется другою рукою, менее искусною и смелою. Такие же пилястры с желобками, в виде библейского аила, воротная башня имеет и с наружной стороны, но с слепыми капителями и с совершенно гладким карнизом. Фронты воротной башни, как наружный или восточный, так и внутренний или западный, над своими полукруглыми арками воротных амбразур имеют широкий карниз такой же работы, как и широкий карниз внутри воротной башни. Ниже этого карниза, на линии начала арки ворот, на том и другом фронте, есть еще другой карниз, соответствующий по работе капителям внутренних пилястров. Сводами воротной галереи служат три пары сферических куполов, поддерживаемых приниженными арками, которые, в свою очередь, опираются с одной стороны на боковые стены башни, с другой – на средние колонны и столбы. Широкие амбразуры ворот, не только наружные, но и внутренние, в настоящее время заделаны; оставлен только узкий огивный проход в южной амбразуре со стороны харама. До последнего времени оставалось непонятным, для чего нужно было такое заключение весьма хорошо сохранившейся и весьма изящной древней башни. Вопрос этот решен нынешним иерусалимским губернатором, Реуф-пашею, который, производя здесь, внутри воротной башни, расчистку всей насыпной земли, прежде чем дошел до фундаментального пола башни, в ее насыпной земле открыл целый ряд гробниц самого простого образца, состоявших из неглубоких ям по росту человека, обложенных по сторонам гладкими камнями и сверху покрытых цельною гладкою каменною покрышкою. Loculi были так узки, что могли вмещать только тела без саркофагов («Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», 1886, 163–164; Сообщения Православного Палестинского Общества, Январь, 1887). И так башня золотых ворот была закрыта потому, что она была обращена в гробницу. Без сомнения, к этому же времени превращения галереи золотых ворот в место погребения относится и ниша, пробитая внутри башни, в ее южной стене, для одинокой лампады. Спрашивается, чьи гробы нашли здесь место? Мы думаем, что они не могут принадлежать не только евреям, но и христианам, и должны считаться мусульманскими, так как обращение воротной галереи в закрытую башню есть дело арабов272 и так как с наружной стороны золотых ворот, на склоне горы, лепится вокруг них наиболее наполненная, центральная часть мусульманского кладбища. По близости золотых ворот есть другая закрытая мусульманская башня, называемая гробницею Соломона, а с другой, южной стороны, в стене харама, есть также заложенная ныне калитка, porta parva, называемая у арабов Баб ед-Дженаиц, ворота погребения. Все это показывает, что галереи золотых ворот некогда были обращены в уэли местных мусульманских праведников, что и послужило началом образования за воротами большого новейшего кладбища.

Рисунок 131. Золотые ворота с западной стороны

Вместе с внутреннею расчисткой галереи ворот, Реуф-паша расчистил их и снаружи. Известно, что основания или пороги золотых ворот лежат на 15 метров ниже священной скалы мечети Омара. Возможно, что вся воротная башня была подземною постройкою, за исключением разве своих куполов, т. е. представляла подземный проход, совершенно аналогичный проходам почти всех других древних ворот харама. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть в какой глубокой впадине ныне стоит здание ворот. До последнего времени его северная сторона скрывалась под землею до самых сводов, и только с южной стороны кем-то сделана была траншея, отделявшая здание от прилегающего грунта. В 1886 году Реуф-паша прорыл такую же траншею, 6½ метров глубины, и на северной стороне, так что теперь наружные стены галереи ворот видны кругом. Так как порог первоначальных золотых ворот не мог быть выше, а прилегающий грунт насыпной земли не мог представлять ныне образовавшейся здесь впадины, но был, без сомнения, выше, в уровень остальной площади харама, то вся воротная башня, какой бы вид она ни имела первоначально, была погружена в земле, так что восточные галереи храмового двора проходили поверх воротной галереи, как это было и на южной стороне. Этим, кажется, объясняется и неотделанность южной и северной наружной стороны, отсутствие здесь тех богатых карнизов, которыми украшена не только внутренняя сторона башни, но и наружная на восточной и западной сторонах, а равно и совершенно неотделанные слепые капители пилястров, послужившие моделью слепых капителей колонн в реставрациях иерусалимского храма Пайллу. Невозможно, чтобы при той изысканности, какою вообще отличается отделка золотых ворот, их наружная северная и южная стороны оставались в таком виде, даже в своих позднейших реставрациях, если бы они не были присыпаны землею. Мало того, назначенные служить подземельем, стены воротной башни теперь, по устранении укреплявшей их земляной насыпи, оказались настолько неприспособленными стоять открыто, что Реуф-паша должен был заменить насыпной слой земли особыми контрфорсами, выведенными на двух внутренних углах башни. Любопытно, что западный фасад башни, укрепленный контрфорсами Реуф-паши, получил весьма большое сходство с остатком древней арки на русском месте в Иерусалиме, близ храма гроба Господня. Нужно прибавить, что в раскопках Реуф-паши вокруг здания золотых ворот скалы нигде не найдено; даже водопровод, открытый при этом ниже западного порога ворот, идущий параллельно ему с севера на юг, сложен из камня в насыпной земле, между тем как в 20 шагах на запад от золотых ворот значительная часть скалы видна на самой поверхности. При таком значительном ниспадении грунта на месте золотых ворот, еще более увеличивающемся у их восточного фронта, подземный проход был самым простым и удобным выходом на площадь273.

Между тем как Реуф-паша производит свои раскопки непосредственно в самых золотых воротах, гяур Чарльз Варрен едва получил разрешение произвести раскопку в расстоянии 43 метров на восток от золотых ворот и стены харама. Но Варрена одушевляла смелая мысль провести для себя на всем этом пространстве подземную дорогу, пройти этим путем под мусульманским кладбищем и осмотреть стену харама ниже порога золотых ворот. Но, к сожалению, это предприятие не имело успеха. Ведя свою подземную мину на глубине 8 метров и пробив две стены, встреченные на пути, Варрен был задержан, в расстоянии 14 метров от стены харама, толстою древне-еврейскою стеною, служившею, вероятно, для выровнения наружной площадки пред главными воротами святилища, и сложенною из камней, подобных камням северо-восточного угла харама: 1½ метра длины на 75 сантим. высоты, с выпусками 13 сантим. глубины. Стена оказалась цементированною из смеси извести, масла и красной глины, – каковой цемент ныне употребляется в Иерусалиме для цистерн. Стена не поддалась Варрену. Пробив ее на 5 футов, он должен был отказаться от дальнейших усилий и оставить необследованным место между этою передовою стеною и стеною храмового мола у золотых ворот. Между тем обойти эту встречную стену оказалось также невозможным, так как по своей высоте она почти достигала нынешней поверхности («The Recovery of Jerusalem», 156 и дал.).

К какому же в точности времени следует относить памятник, сохранившийся доныне под именем золотых ворот харама? Соберем, прежде всего, голоса специалистов, наиболее внимательно изучивших этот памятник. По мнению Соси (Voyage en Terre Sainte 1872, 11, 96–107; Histoire de 1’art judaique. 324–395) и К. Шика (Beit el Makdas, 62–71), почти вся главная часть состава золотых ворот вполне принадлежит ветхозаветному храму; даже верхний накладной карниз принадлежит Ироду; следовательно остальная работа относится к еще более древнему времени274. Тоблер (Topographie von Jerusalem, 1,158–159) находит возможным причислить золотые ворота только к постройкам императора Адриана в Элие. Герен (La Terre Sainte, 1882:56) считает одинаково возможным постройку здания золотых ворот и при Ироде и при Адриане. Фергюссон (An essay on the ancient topography of Jerusalem, 97), Унгер (Die Bauten Constantin’s des Grossen am heil. Grabe zu Jerusalem, 1863, 58–64), Кинг (Recent Discoveries on the Temple Hill at Jerusalem, 24) и другие приписывают золотые ворота императору Константину Великому, и видят в них восточные пропилеи Константиновой базилики, построенной на месте храма гроба Господня. Граф Вогюэ (Le Temple de Jerusalem, 12:64), за исключением больших камней, лежащих в восточных косяках ворот, которые он приписывает времени до Ирода, все остальное здание золотых ворот относит к V или VI веку. C’est un monument byzantin, construit au plus tard pendant le VI siècle. Капитальнейшие постройки Ирода на горе Мориа, по взгляду Вогюэ, прошли как-то мимо золотых ворот; после Соломона ворота попадают прямо в руки византийским строителям!! Варрен совершенно игнорирует золотые ворота; но в том же издании «The Recovery of Jerusalem» его отчетов по раскопкам помещена статья Спира: The architectural Remains of Palestine, в которой, между прочим, читаем следующее: «В палестинских памятниках можно различать два стиля, один богатый римский стиль, другой позднейший греческий или византийский... Во втором классе орнаментов наблюдается тот стиль, который, будучи по происхождению еврейским или греческим, привел в конце концов к Св. Софии и другим постройкам того же времени в Константинополе, к многим памятникам, найденным графом Вогюэ в центральной Сирии, и к золотым воротам в Иерусалиме. Впрочем, последний памятник, как находящийся далеко от Константинопольского архитектурного центра, построен в менее чистом византийском стиле, чем Св. София. Наиболее же древние образчики этого еврейского или византийского стиля сохранились в Арак ел-Емире (за 176 лет до Р. Хр.) и в древнейшей части Дамасской мечети. Близко к ним по времени (на 100–50 лет позже) стоят гробница деревни Шафат, гробницы Царей, Судей, Иосафата и Анании. Этот род образцов доводит нас до эпохи Ирода и половины первого столетия христианской эры». Но, спрашивается, если стиль исчисленных здесь иерусалимских памятников, в том числе и золотых ворот, есть тот стиль, к которому относится и памятник Арак ел-Емир, построенный за 176 лет до Р. Хр., если, с другой стороны, золотые ворота суть нечто другое, чем храм Св. Софии в Константинополе, то зачем историю развития этого стиля вести чрез Константинополь?» «Нужно надеяться, что с дальнейшим разъяснением сохранившихся палестинских памятников будет положено точное различие действительного византийского стиля и того мнимо византийского стиля, который Соси и Вильсон называют еврейским. Тогда только можно будет сделать правильную оценку приведенных мнений о происхождении золотых ворот. Во всяком случае это ворота ветхозаветного храма: хотя они возобновлены впоследствии, но на древнем месте и по древнему образцу. В частности против того мнения, по которому золотые ворота в целом виде построены Юстинианом (Сепп), мы можем указать на то, что эти ворота не упоминаются в числе построек Юстиниана у его историка Прокопия, что Антонин из Пиаченцы (570) упоминает о существовании целой башни золотых ворот, принадлежавших храму разрушенному Титом; но нельзя думать, чтобы Антонин, бывший в Иерусалиме скоро после построек Юстиниана, мог так грубо ошибиться, приняв постройку Юстиниана за остаток древнееврейского храма. Еще раньше, около 394 года, поэт Пруденций275 (Aurelius Prudentius Clemens, «Dittochæon», XLVI) посвящает золотым воротам следующее четверостишие:

Porta manet Templi, speciosam quam vocitarunt

Egregium Salomonis opus; sed majus in illa

Christi opus emicuit; nam claudus surgere jussus

Ore Petri, stupuit damnatos currere gressus.

Что воспевал этот поэт, если от восточных ворот храма в его время был только один косяк, показанный на долю этого времени у Вогюэ?

В расстоянии 100 футов на север от золотых ворот, при самой стене харама, стоит небольшое мусульманское вели, носящее название Тахт Сулейман, ложе Соломона или иначе Ляхт (Ляхет) Сулейман, гроб Соломонов. Внутри вели, недоступного не только для христиан, но и для мусульман, за исключением одного дня в праздник Байрама, стоит покрытый коврами саркофаг, называемый гробом Соломона. Не довольствуясь этим одним гробом, мусульманское сказание указывает еще другую гробницу царя Соломона, Кабр Сулейман, в самой мечети Омара, у северных ворот. Был ли действительно гроб Соломона на площади Иерусалимского храма? Трудно ответить на этот вопрос. Имея в виду предписания закона Моисеева об оскверняющем значении гробницы, мы не должны были бы предполагать возможности существования здесь и Соломоновой гробницы. Но, с другой стороны, на основании свидетельства Иезекииля (Иез.43:7–9), что некогда дом Израилев позволял себе нарушение закона и вносил гробы царей в самое святилище, можно бы предположить, что для царя Соломона, строителя храма, сделано было исключение кем либо из его преемников, и его гробница была поставлена в области харама, конечно не в самом храме, но на крайней черте, у самого храмового мола. Но в таком случае, на основании того же сейчас указанного свидетельства Иезекииля, нужно прибавить, что, в период второго храма, гробница Соломона, если она и была доселе на площади храма, была перенесена в другое место, как и вообще все гробницы, устроенные среди Иерусалима, по повелению Ездры, были вынесены из города, как свидетельствует предание (Тосифта Baba bathra, гл. 1 и др.). Но еще лучше будет предположить, что здесь была не гробница, а почетный памятник имени царя Соломона с надписанием, увековечивавшим дело Соломона, может быть в виде столба или колонны (2Пар.23:13). Может быть этот именно памятник имени Соломона имеет в виду Дио-Кассий, писатель второго века христианской эры, в следующих своих словах: «разрушение Иерусалима римлянами было предуказано свыше тем случаем, что монумент Соломона, к которому иудеи питали глубокое уважение, неожиданно обрушился и упал» (Ρωμαικὴ ἱστορία, LXIX, 14). Прибавим еще одно «может быть».

Свидетельство Иосифа Флавия о том, что дворец Соломона стоял прямо против храма, то есть против фронта храма, на восток от него, ἀντίκρυς ἔχων ναὸν («Antiquitates Iudaicæ», VIII, 5:2), как мы уже знаем, не может быть принято, не смотря на все уверения Фергюссона (The Temple. 40) и Фридриха (Tempel Salomon’s, 48). Ие смешивает ли Иосиф в этом случае традиционное место дворца Соломона и место памятника Соломона, ныне Тахт Сулейман? Вопрос этот может решиться только раскопками на этом пункте, в почве харама. Действительное существование какого-то значительного сооружения в этом месте доказывается лестницею, которая вела к нему с наружной стороны харама и которая была найдена здесь Варреном.

Пред восточными воротами храма и вообще на восточной стороне, пред стеною мола, гора Мориа была укреплена и разделана террасами, дорожками и лестницами. После каждого разрушения на площади храма эти террасы и дорожки засыпались и затем прокладывались и отделывались новые, по новому, более высокому, грунту. Вместе с этим, от массы образовывавшихся наслоений первоначальный крутой подъем на гору делался все более и более покатым. Первоначальное дно Кедрского потока также было засыпано наслоениями и образовалось новое высшего уровня и с значительным отклонением на восток. Но с этим поднятием дна долины не поднялся протекающий здесь Кедрский поток, но упорно остался при своем первоначальном уровне, под наслоениями, и уже не увеселяет более оставленного Всевышним жилища (Пс.46:5).

Отделка восточных террас горы Мориа обнаружена раскопками Варрена особенно пред юго-восточным и северо-восточным углами и золотыми воротами. Террасы состояли из отвесных стен, сложенных из древне-еврейских выпусковых камней и из площадок, устланных мостовыми. Особенно в широких размерах были разделаны площадки пред золотыми воротами. Камни, которыми они выравнивались, совершенно сходны с камнями стены харама у золотых ворот и имеют такие размеры (длина 5 футов, высота 2½, глубина выпусков 6 дюймов), что некоторые исследователи признавали их даже остатком восточной городской стены. Эта ошибка, между прочим, внесена и на модель К. Шика, хотя достаточно одного взгляда на модель, чтобы убедиться, что выведенный здесь, против золотых ворот, клин городской стены был совершенно бесцелен и невозможен. То, что он называет здесь развалинами городской стены и башни, была разделанная площадка пред фронтом золотых ворот, представляющая собою новое доказательство их древности и важности. Еще путешественник 570 года, Антонин (De locis sanctis, XVII) видел здесь остатки древней отделки горы и лестницу, приводившую к воротам276. Здесь же, на террасах, были бассейны для утоления жажды мимоходящих, получавшие воду из Биркет Исраел, от которого на разных уровнях Варрен открыл водосточные трубы в направлении к Кедрскому потоку. Особенно значительный бассейн найден на 43 метра ниже золотых ворот, даже с приспособлениями для водопоя животных: найденное здесь в большом камне, пробитое насквозь, отверстие, подобное отверстиям в столбах конюшен Соломона, показывает, что здесь останавливались богомольцы, возводившие на гору храма жертвенных животных. Но полная карта укрепления и разделок восточного склона горы Мориа пока еще не может быть сделана, вследствие недостаточности раскопок Варрена на этом месте. Та же отделка горы, которая встречается на древних планах храма и у Пайллу, принадлежит к области фантазии.

Спешим прибавить, что на противулежащем подъеме Елеонской горы, прямо против золотых ворот и на их уровне, в настоящее время построена Русская церковь Св. Марии Магдалины, на месте Гефсиманского сада и предсмертной молитвы Богочеловека. Ныне место этой молитвы указывают ниже, у самой дороги в Вифанию, за мостом Кедрского потока. Но это могло быть место только первой остановки Спасителя с учениками, о которой говорится Лк.22:40. Место же уединенной кровавой молитвы Его не могло быть здесь, у самой дороги, но, как ясно говорит следующий стих (Лк.22:41), было на вержение камня выше. Но если от нынешней придорожной части Гефсиманского сада бросить камень в направлении к вершине горы Елеонской, то он упадет на место, ныне уже принадлежащее России. Кроме того, из Лк.22:39; Ин.18:2 видно, что место кровавой молитвы Богочеловека было Его любимое место, на которое Он часто всходил для отдохновения и бесед с учениками. Судя по человечески, мы должны искать здесь такого уединенного места на подъеме горы, откуда впервые открывается вид на город и храм. Такого вида вовсе нет с нынешнего католического отделения Гефсиманского сада. Он открывается для восходящего на гору только с вступлением на площадку нового русского храма. Разумеется, вид на храм и город будет еще шире, если мы взойдем на самую вершину Елеонской горы, но, очевидно, такое удаление от города не имелось в виду Богочеловеком. Да и евангельский текст в таком случае не преминул бы указать, что местом молитвы была верхняя область горы. Эти соображения нам всегда приходили на мысль, когда мы, в свое последнее пребывание в Иерусалиме, посещали русское Елеонское место. Конечно, они приходят на мысль и всем посетителям Елеонской горы, знакомым с евангельским рассказом. В каждой группе богомольцев, приходящих сюда, неизменно возникает беседа об отношении русского места к католическому Гефсиманскому саду, и на всех человеческих языках здесь повторяется евангельское выражение: «Он отошел... на вержение камня», à un jet de pierre (фр. в двух шагах)277. Но и независимо от этого священнейшего воспоминания, появление величественного русского храма vis-à-vis золотых ворот харама само по себе есть целое событие в Иерусалиме. Нужно припомнить, что, по древнему мусульманскому пророчеству, христианский победитель Иерусалима войдет в город золотыми воротами, которыми и Спаситель совершил Свой торжественный вход в Иерусалим и император Гераклий внес древо креста, по возвращении его из персидского плена. Чтобы предотвратить возможность случайного исполнения этого пророчества, мусульмане заделали золотые ворота, а на вершине их устроили караульню для наблюдений за появлением предсказанного пророчеством победителя. В настоящее время эта караульня опустела и иерусалимские мусульмане, после продолжительного предшествовавшего возбуждения, находятся в состоянии религиозного усыпления. Велико же будет их удивление, когда они вздумают снова взойти на свою стражу золотых ворот и прямо против себя увидят русское святилище и русский флаг.

Подобно восточной стороне, подъемы ко храму были самым заботливым образом устроены и со всех других сторон, как мы уже знаем, при помощи мостов, лестниц, каменных плотин и проч. Поэтому совершенно неосновательно Пайллу (Monograhie du Temple de Salomon, 365–366:374) в числе возражений против подлинности харама помещает и то, что он был бы недоступен тем многочисленным обозам десятин и других приношений, которые стекались в ветхозаветный храм, процессиям, царским шествиям и проч. «Немыслимо, говорит Пайллу, чтобы Соломон во всей своей славе шел во храм чрез какое-нибудь подземелье». Хотя у библейских писателей царский ход во храм называется именно крытым ходом, под которым весьма удобно разуметь и подземные воротные проходы на площадь храма, из которых иные, как мы знаем, имели величественные размеры и отделку; но мы знаем также и то, что в распоряжении царей был и открытый ход чрез мост. Больших богослужебных процессий с выходом из храма в ветхом завете не было, а если бы и были, то для них весьма достаточно было бы и золотых ворот или ворот Хульды. Что же касается обозов с стадами животных и произрастениями полей и садов, то для них именно и нужны были те подземные туннели, которые связаны с воротами харама. Если бы все ворота храма были подняты так высоко, как проектирует Пайллу в своих реставрациях ветхозаветного храма и отворялись непосредственно в окружавшие двор галереи, подобно воротам арки Робинсона, тогда действительно доставка приношений во храм, особенно с восточной и южной стороны, была бы затруднительна. Между тем воротные туннели устраняли необходимость высоких лестниц, трудных для людей и совсем недоступных для животных. С другой стороны, храмовой мол был, как известно, и городскою крепостью, и потому уже не мог иметь слишком широких и открытых ходов. В этом отношении описанные нами туннели были незаменимы: их без труда можно было засыпать и сделать непроходимыми. Можно пожалеть, что Пайллу свои возражения делает наизусть, не проследив предварительно новых открытий в области харама. Во всей обширной монографии Пайллу ни разу не упомянуты труды Вильсона и Варрена.

Мнения о положении здания храма и жертвенника на площади

Перейдем теперь от периферии ветхозаветного храма к его центру. Где лежал центральный пункт, из которого исходили все постройки горы Мориа, корпус святого и святого святых или собственно храма? Мы уже знаем, что этот центральный пункт святилища лежал не в математическом центре площади храма, но ближе к северной, чем к южной стороне, ближе к западной, чем к восточной стороне. Разумеется, этого указания недостаточно, чтобы с достоверностью распланировать площадь харама. В виду этой неизвестности, современные иудеи, как известно, вовсе не позволяют себе входить в ограду харама из опасения, как они говорят, наткнуться случайно на место святого святых, которого не должна касаться нога человеческая.

Существует несколько отдельных мнений о месте корпуса ветхозаветного храма, на площади харам еш-шериф.

1. Так как сохранились восточные ворота храмового мола и так как естественно предположить, что ворота внутреннего двора и ориентированный на восток фронтом корпус самого храма лежали на одной линии с внешними воротами278, то отсюда возникло предположение, что корпус храма лежал на прямой линии золотых ворот. Эту мысль имели в виду уже строители арабского харама. По крайней мере на внутренней платформе харама, на прямой линии золотых ворот, существует мусульманская молельня, названная местом душ, Куббет ел-Арва, на основании предания о связи этого пункта с жертвенником всесожжений, стоявшим пред фронтом храма, и с жертвенным кровопролитием279. Из новых исследователей помещает храм против золотых ворот Вильямс (The Holy City, 11:348). Но линию золотых ворот нельзя считать линиею храма, так как она приходится на самом обрыве верхней платформы горы Мориа и так как на месте молельни Куббет ел-Арва не обнаружено никаких остатков подземных работ, какие должны были существовать на месте ветхозаветного храма и жертвенника. Кроме того, мы знаем, что золотые ворота не открывались непосредственно во двор храма, но вели сперва в подземную приворотную галерею, следовательно не были таким пунктом, с которым необходимо было сообразовать линию ворот внутреннего двора и дверей храма. Да и самое мусульманское предание теперь уже отказалось от того значения, какое некогда, вероятно по недоразумению, было связано с молельнею Куббет ел-Арва, и место такого имени указывает ныне в другом пункте, в самой мечети Омара. Впрочем, для точнейшего определения значения Куббет ел-Арва необходимо ожидать возможности раскопок в этом месте.

2. Второе мнение о месте нахождения корпуса ветхозаветного храма и жертвенника всесожжений есть мнение Пиеротти (Jérusalem explored, 1863, 91–100, pl. XII) и графа Вогюэ (Le Temple de Jérusalem, 57, pl. 1), что жертвенник всесожжений стоял у цистерн, обозначенных на планах Пиеротти и Вогюэ под буквами R и R» и лежащих на север от мечети Омара. Вслед за указанными авторами, это мнение приняли и мы в сочинении «Святая Земля» (1, 151–154), так как оно весьма хорошо объясняло свидетельство Аристея о системе каналов для выведения крови животных, стекавшей под жертвенник всесожжения (Aristeae, De legis divinae translatione, ed. Havercampii, 112). Но это мнение потеряло значение, после того как Варрен доказал, что требуемых каналов для прогнания крови водою в Кедрский поток здесь нет. Двух прудов R и R», существование которых Пиеротти предполагал на основании видных здесь в мостовой двух отдушин, на самом деле не оказалось; в действительности на их месте существует один большой подземный коридор, означенный на плане Варрена под № 1, имеющий 130 фут. длины, 24 фута ширины и 30 глубины (нижние 18 футов прорублены в скале). Величина и направление коридора не дают права предполагать, что это был только водосточный или кровосточный канал. Кроме того, вопреки гаданию Пиеротти, не оказалось выхода из прохода в направлении на восток к № 36 и № 13 и на запад к № 3; существует только связь этого прохода с нижнею частию пещеры, находящейся в мечети Омара («The Recovery of Jerusalem», 31, 204–205:209). И так, мнение Пиеротти о положении центрального пункта ветхозаветного храма должно быть оставлено. Любопытно знать, оставил ли это свое мнение сам Пиеротти? К сожалению, мы доселе не имели в руках второго издания его Jerusalem explored, 1884 года280.

3. Доказав несостоятельность гипотезы Пиеротти, Варрен создает свою новую гипотезу. Так как северною границею внешнего двора ветхозаветного храма Варрен признал северную оконечность верхней платформы харама, то, вместе с тем, он должен был отодвинуть корпус самого храма на юг от мечети Омара, чтобы дать место двум дворам, которые ограждали корпус храма со всех сторон, не исключая и северной. «Так как, говорит он, гумно Орны занимало вершину Мориа, то и место воздвигнутого на нем жертвенника нужно искать по линии кряжа около 800 футов длиною, между священной скалой мечети Омара и пунктом на 100 футов к востоку от ел-Кас (фонтан пред мечетью ел-Акса)». Внимание Варрена привлекла здесь цистерна, указанная на его плане под № 5, замечательная по своей величине и своеобразным очертаниям. На северо-западном конце этой цистерны он и полагает место ветхозаветного жертвенника. Следовательно место храма будет прямо на запад от цистерны № 5, в южной части верхней платформы харама281 в противоположность двум предшествующим гипотезам, приурочивавшим жертвенник и храм к северной стороне нынешней верхней платформы харама. При этом Варрен обращает внимание на то, что, по его плану, ось храма у жертвенника совпадает с вершиною Елеонской горы и приводит следующее свидетельство Меджид ед-Дина (88:92): «На платформе харам еш-шериф лежит дом свитка, на юго-востоке. Мне рассказывали, что он так назван потому, что один из древних царей, взойдя на Елеонскую гору, бросил оттуда некий свиток, который и упал на юго-восточном углу платформы харама. Это послужило поводом к построению здесь дома и к названию его домом свитка. Впрочем, чего не говорят люди? Истину же знает только один Бог». Упоминаемый здесь дом свитка, говорит Варрен, если он стоял на юго-восточном углу верхней платформы, занимал то же место у цистерны № 5, какое некогда занимал и жертвенник всесожжении.

Рисунок 132. План площади храма по Варрену

Легенда же о доме свитка должна быть древнее мусульманской эры, так как и нынешние евреи имеют предание о зарытом где-то на площади харама экземпляре закона; в одном сочинении по истории Иерусалима есть повествование о том, как этот закон был найден282. В связи с таким представлением о месте жертвенника и храма, выводится далее у Варрена отождествление пещеры в мечети Омара с камерою Парва, Самой Сахры с камерою омовений и с воротами Ницоц, а подземелья № 1 с подземным ходом к воротам Тади (Тери), место которых он предполагает на северном конце верхней платформы. Пруд № 3, представляющий три камеры, разделенные перегородками, с отверстиями в них в виде арок, Варрен называет тою купальнею, о которой говорит мишна и в которую сходили для омовений священники из сторожевого пункта Бет-Мокед; последний пункт лежал якобы здесь же над самою цистерною № 3 («The Recovery of Jerusalem», 207–208 и 316–317 и другое сочинение Варрена: «The Temple or the Tomb». 1880, 80, 148 и дал.).

Но и эта гипотеза неосновательна не менее, если не более, гипотезы Пиеротти. Не говоря уже о том, что она несовместима с мыслию, что границами ветхозаветного храма могли быть нынешние границы площади харам еш-шериф, и требует отсечения всей северной части площади, даже на собственной почве Варрена эта гипотеза стоит нетвердо, а) Установка места жертвенника всесожжений не мирится с его представлением о дворце Соломона на южной стороне харама. Если жертвенник всесожжений лежал над прудом № 5, то на юг от него не будет места или для дворов храма, из которых один (внешний двор), по объяснению мишны, был в южной части даже шире, чем в северной, а у Варрена выходит уже северной части, – или же для дворца Соломона, которому, по плану Варрена, нужно отделить 300 футов южной части харама. б) Пруд № 5 не представляет таких особенностей, которые давали бы знать, что здесь именно совершалась та искусственная циркуляция воды, помощию которой удаляли жертвенную кровь, застаивавшуюся под жертвенником всесожжении, в Кедрский поток283. Чтобы доказывать это, нужно, в связи с прудом, найти еще здесь канал, непрерывающийся до Кедрского потока. Но такого кровесточного канала здесь нет, как это ясно видно из того, что даже летом в цистерне стоит глубокая, никуда не стекающая, вода (мы спускались в нее в Августе 1886 года). Если здесь есть дальнейший канал на юг или восток для стока лишней воды, – так как почти все цистерны харама имеют связь между собою, – то только в верхней части цистерны; следовательно он ни в каком случае не подходит к тому кровеносному каналу, который нисходил от жертвенника всесожжения вниз правильною линиею, без всяких подъемов уровня на пути, в предотвращение возможности застаивания крови в канале. Продолжением канала жертвенника всесожжений Варрен считает канал, открытый им под южными одиночными воротами; но он не нашел действительной связи между ними. В виду весьма значительной длины и глубины цистерны № 5 и неправильных поворотов ее на север и юг, ее можно считать утилизированною естественною пещерою. Вход в пещеру-цистерну, по крутой и опасной лестнице, существует и в настоящее время, но не там, где стоял жертвенник и где, по описанию мишны, был закрывавшийся мраморной плитой спуск в кровосточный канал, идущий от жертвенника, а на противоположном восточном конце цистерны, на нижней платформе, древнем дворе женщин, в) Приводимое Варреном свидетельство Меджид ед-Дина о доме свитка не имеет никакого отношения к ветхозаветному храму, который никогда не назывался этим именем ни у еврейских, ни у магометанских писателей. Конечно, в храме ветхозаветном хранился свиток Св. книг; но он неизменно всегда хранился и в христианских церквах и в магометанских мечетях. Мы полагаем, что Меджид ед-Дин под домом свитка разумеет или древнеарабский миграб284 или часовню с каким-либо древним автографом корана. В настоящее время домом свитка можно назвать мечеть Омара, в которой, кроме десяти обыкновенных экземпляров корана, всегда раскрытых, на отдельных десяти налоях, хранится особенный, весьма древний, экземпляр корана в большом изящном железном шкапе. С другой стороны, если придавать значение свидетельству легенды, что свиток упал именно с Елеонской горы, то здесь нужно видеть указание на христианскую церковь285, а не на ветхозаветный храм, свиток которого ниспал с горы Синайской, г) Не имеют доказательности и дальнейшие отождествления Варрена: пещеры в мечети Омара с воротами Ницоц, подземелья № 1 с подземным ходом мишны к воротам Тери или Тади. Мы уже говорили, что между этими пунктами действительного подземного сообщения нет. И не странно ли, что одни из рядовых ворот двора Ницоц занимают высший пик горы, а для жертвенника и храма выбран низший уровень? Пруд № 3 не мог быть купальнею священников, потому что, при своей глубине, он не имеет никакого спуска и его вода не освежается новыми притоками в течение всего лета.

4. Еще далее на юг отодвигает место ветхозаветного храма Фергюссон (The Temples of the Jews, 1878; The Holy Sepulchre and the Temple at Jerusalem, 1865, и Dictionary of the Bible Шмита, трактаты: Jerusalem, Temple). Мы уже знаем, что Фергюссон для всего храма Ирода и его дворов назначает площадь в 600 футов длины и ширины на самом юго-западном углу нынешнего харама, полагая крайнюю северную линию храма по южной черте нынешней верхней платформы харама, со включением ворот Баб ес-Синсиле и арки Вильсона, а крайнюю восточную линию проводя от юго-восточного угла верхней платформы до тройных ворот, не включая самых ворот. Таким образом у Фергюссона два основных положения: а) безусловная верность свидетельства Иосифа, что площадь храма на каждой стороне своего четыреугольника равнялась одной стадии или 600 футам, и б) что только на юго-западном углу нынешней площади харам еш-шериф, как наиболее правильном, сохранились самые древние остатки, отвечающие тому, что указывается древними источниками о внешней ограде храма. Осматривая 600 футов стены в направлении на восток от юго-западного угла харама и находя здесь только одни древние ворота, известные под именем ворот Хульды, Фергюссон считает их единственными воротами южной стены храма Ирода; если источники говорят о двух южных воротах храма, то, по его мнению, это нужно понимать о двухчастном составе или двух пролетах одних и тех же ворот. Против этих единственных южных ворог лежали противоположные северные ворота Тади на том месте, где ныне главная южная лестница верхней платформы харама. На западной стороне харама, на протяжении 600 футов от того же юго-западного угла, Фергюссон находит для себя два главных пункта: ворота Магомета (иначе Барклея) с подземным проходом, искривленным в направлении на юг, и стену Плача евреев. Положение нынешних южных двойных ворот имеет весьма важное значение для построения плана ветхозаветного храма. Это – так называемые ворота водные, лежавшие прямо против жертвенника всесожжений. И так, на оси нынешних двойных ворот, принадлежавших внешнему двору, лежали другие ворота внутреннего двора и жертвенник. По этой причине и позднейшие строители мечети ел-Акса, имевшие еще точные сведения о положении ветхозаветного жертвенника, выбрали для нее нынешнее место, как обращенное прямо к жертвеннику. Но чтобы определить во всей точности положение жертвенника всесожжений, требуется найти еще другую поперечную ось площади, пересекавшую храм и жертвенник с востока на запад. Такую ось дает так называемая стена Плача. Евреи не даром, с весьма древнего времени и доныне, к этой именно стене приходят на поклонение; они признают в ней непосредственную близость к месту святого святых. Прямая линия, проведенная на восток от центра этой стены, будет совпадать с центральною осью храма и жертвенника. С другой стороны, центральная ось храма и жертвенника может быть определена из положения известных монолитов Авессалома и Захарии. Что памятники эти имели отношение к храму, видно из того, что они не были гробницами и вообще не имели какого либо независимого значения и стояли во всяком случае пред фронтом храма, хотя, по условиям местности, и не в непосредственной близости к храму, и что разстояние между центрами этих монолитов есть именно удвоенное разстояние между двумя башнями, бывшими в притворе храма Ирода. Если эти монолиты соединить прямою линиею и от средины ее провести на запад перпендикулярную линию, то она также должна упасть на центр жертвенника и храма. И так, место встречи найденных прямых линий с востока на запад и с юга на север будет местом жертвенника всесожжении. Это будет именно место на средине между порталом мечети ел-Акса и фонтаном ел-Кас. Определив место жертвенника, Фергюссон располагает, приспособительно к нему, храм и постройки двора с некоторыми особенностями, уже нам известными. Важным вещественным показателем в этом случае для Фергюссона служат еще ворота Магомета, имя которых, на языке мусульман, уже само по себе указывает важное их значение, как ворот наиболее близких к древнему святому святых; идущий от них проход сперва на восток, а потом преломляющийся на юг, ясно показывает, что прямому направлению его на восток препятствовала проходившая здесь стена внутреннего двора древнего храма. Непосредственно за проходом, на восток, проходил Chel или вал внутреннего двора, а выход из подземного прохода ворот приходился у самого юго-западного угла вала.

Поместив, таким образом, храм ветхозаветный на одном юго-западном углу большой площади харам еш-шериф, Фергюссон замещает юго-восточный угол дворцом Соломона, а затем храмом и странноприимницами Юстиниана, а всю северную часть с нынешнею верхнею платформою считает древним царским некрополем, основываясь, главным образом, на своем оригинальном толковании топографических указаний книги Неемии. «Лестница города Давидова» (Неем.12:37) соответствует арке Робинсона; здесь же был и «дом Давида» (Неем.12:37; 3:16); несколько севернее лежал «выкопанный пруд» (Неем.3:16), тот пруд Езекии, о котором говорится 2Пар.32:30; он лежал внутри города, против самого храма; в нем задерживали воду в городе, в случае осады. Следовательно, здесь же по близости лежали и гробницы Давида, упоминаемые Неем.3:16. Близкое соседство гробниц к храму доказывается свидетельством Иез.43:7–8, и еще более точно Иосифом Флавием, по описанию которого против крепости Антония, при северных галереях двора, был, между прочим, памятник на гробнице царя Александра («Bellum Judaicum», V, 7:3). Главною же гробницею на северной стороне храма была нынешняя пещера духов в Куббет ес-Сахра, где и в настоящее время предание указывает гроб Соломона. Отсутствие здесь особенных loculi, встречающихся в других иерусалимских гробницах, не только не противоречит такому значению пещеры, но и подтверждает его, потому что гробницам древнейших царей могла служить образцом разве только пещера Махпела. Со времени императора Константина эта гробница иудейских царей от Давида до Езекии была признана гробницею Богочеловека и местом Его Воскресения и сосредоточила вокруг себя те знаменитые постройки императора Константина в Иерусалиме, которые описаны у Евсевия (Vita Constant. III, 33–39). Нынешняя мечеть Омара или Кубет ес-Сахра есть подлинный анастасис Константина, а нынешние Золотые ворота – тот самый восточный вход базилики, в котором, по описанию Евтихия, молился халиф Омар286. Мечеть Омара или Куббет ес-Сахра не есть мечеть: а) она не ориентирована как мечеть на юг; б) она имеет вид надгробных памятников; между Римом и Дельфами подобных надгробных памятников можно встречать тысячи; в) сарацинам, строившим мечеть ел-Аксу, не может принадлежать мечеть Омара, имеющая совершенно другой характер и обнаруживающая другую, высшую степень искусства; г) по своим архитектурным признакам, мечеть Омара должна быть поставлена после восьмиугольного храма Юпитера в Спалятро, построенного Диоклетианом в 300-м году, в виде гробницы, но раньше подобной постройки в Равенне, Св. Виталия (547 года). Более частные архитектурные признаки Куббет ес-Сахра падают на время императора Константина. И так это несомненно анастасис над пещерою гроба Господня. Только уже в X веке, вследствие притеснений магометан, христиане принуждены были оставить постройки Константина, а нынешний храм Воскресения явился только в 1031 году.

Превращением верхней платформы харама в некрополь Фергюссон отнял у себя естественное место крепости Антония, бывшей на северной стороне храма, и помещает ее на своем плане на запад от площади, в долине Тиропеон. Так как крепость Антония имела, по Иосифу, две стадии в окружности, то, говорит Фергюссон, на каждой стороне своего четыреугольника она должна была иметь 300–400 футов. Южная стена крепости проходила по нынешней улице ес-Силсиле, где Варреном открыты подземные сооружения, имевшие отношение к крепости; в одной из камер Варреном открыта здесь даже потерна или секретный крепостной ход. Северная стена крепости проходила по улице Сук ел-Каттанин. Западная сторона – по нынешней ближайшей поперечной улице, соединяющей улицы Силсиле и Каттанин. Подземный коридор, открытый здесь Варреном, есть то подземное сообщение Антонии с восточными воротами храма, о котором говорит Иосиф. Здесь же в крепости была и претория Пилата. Так называемая Масонская зала, открытая здесь Варреном, есть одно из тюремных отделений крепости; колонна, стоящая здесь среди залы, служила для привязывания к ней узников; к одной из таких колонн был привязан и Иисус Христос. Прилагаем здесь план разделения площади харам еш-шериф, по ее древнему назначению, из сочинения Фергюссона: The temples of the Jews and the other buildings in the Haram area at Jerusalem, 1878, pl. VII. Черный цвет показывает на плане древне-еврейские постройки, красный – христианские, а голубой – магометанские.

Рисунок 133. План площади харама с показанием еврейских, христианских и магометанских сооружений по Фергюссону

Унгер, немецкий последователь Фергюссона287, соглашаясь с ним в общем, некоторые линии проводит иначе, как показывает прилагаемый здесь его план. Поставленные на плане греческие и латинские буквы имеют следующее значение: а – верхняя терраса площади; b – Куббет ес-Сахра; c – мусульманский киоск, называемый куполом цепи; d – фонтан; е – мечеть ел-Акса; f – придел мечети ел-Акса, называемый мечеть Омара; g – мечеть Абу-Бекр; h – мечеть Могарибе; и – подземные основания храма Юстиниана; k – стена Плача; l – ворота Силсиле; m – ворота Хульды; n – золотые ворота; o – трон Соломона; p – магометанские гробницы; q – Биркет Исраел; r – ворота Стефана; s – казармы; t – via dolorosa. Греческие: α – храм Ирода; β – Антония; γ – соединительная галерея между храмом и крепостью; δ – ров, защищавший Антонию; ε – базилика императора Константина; ζ – atrium базилики; η – площадь или улица пред храмом, ἀγορά.

Рисунок 134. План древних сооружений на горе Мориа по Унгеру

Расходясь с Фергюссоном по вопросу о времени происхождения Куббет ес-Сахра и приписывая ее не Константину, а императрице Евдокии, Унгер рекомендует следующую реставрацию первоначальных построек Константина в Иерусалиме, на месте гроба Господня и Голгофы (Die Bauten Constantin’s des Grossen am heilige Grabe zu Jerusalem. 71).

Рисунок 135. Реставрация построек Императора Константина на горе Мориа по Унгеру

Что сказать по поводу этой гипотезы?

Мы уже говорили, что понимать в строгом смысле свидетельство Иосифа Флавия о площади Иерусалимского храма, как квадрате одной стадии или 600 футов, нельзя. И действительно, тот плац, который приводит Фергюссон в границах одной стадии, есть не полный, а сокращенный план ветхозаветного храма. Площади двора языков у Фергюссона почти совсем нет; двор женщин обратился в узкий вал; портики дворов рядами колонн вгоняются один в другой. Для самых ворот не оказывается места: восточных внешних ворот у Фергюссона вовсе нет; на юге имеются только одни ворота вместо двух; на западе двое ворот вместо четырех. Словом, план Фергюссона очень хорошо доказал ошибочность стадийного квадрата Иосифа Флавия. Впрочем, и сам Фергюссон не совсем точно выдерживает стадию Иосифа: его площадь храма имеет не 600 футов (= одна стадия) длины и ширины, а 585 футов длины и 610 ширины.

Тот, повидимому, математически точный путь, которым Фергюссон определяет центральный пункт своего храма или место жертвенника, не может быть признан правильным. Положим, что южные ворота харама, ворота Хульды, могли стоять против тех ворот внутреннего двора, которые назывались водными, и, следовательно, против жертвенника; но линия этих ворот может быть проведена чрез всю площадь харам еш-шериф; священная скала мечети Омара лежит на той же линии. Поэтому, кроме данной оси, необходимо найти другую, противоположную ось, Пересекавшую жертвенник и храм в направлении с востока на запад. Эта последняя ось у Фергюссона не найдена. Если он говорит о перпендикулярной линии, проведенной от центра стены Плача, как о центральной линии храма и жертвенника, то это положение не выполняется на его плане; центр стены Плача отдален от центральной линии его храма на 50 футов к северу или даже на 75 фут., если считать и ту часть стены Плача, которая отделена под сад Мегкеме. С другой стороны, памятники Авессалома и Захарии не стоят на одной прямой линии, имеют неодинаковую отделку и слишком отдалены от храма, чтобы их ставить в какое либо отношение к храму, в значении его передовых башен. Нигде в описаниях храма подобные башни в долине пред храмом не упоминаются. Кроме того, перпендикулярная линия, выведенная из отношения между собою этих памятников, не совпадает с линиею, выведенною от стены Плача; в действительности и этою линиею Фергюссон не пользуется при составлении своего плана. С большим противоречием Фергюссон то доказывает, что для ветхозаветного жертвенника не требовалась непременно натуральная скала (имея в виду отнять значение жертвенника у скалы мечети Омара), то утверждает, что на месте, найденном им для жертвенника, была ныне стертая, выдававшаяся скала, lapis pertusus путника 333 года.

Нет оснований видеть в мечети Омара, Куббет ес-Сахра, надгробный памятник императора Константина, а в священной пещере мечети – гробницы царей иудейских. «Если бы Фергюссон несколько минут побыл в этой пещере, говорит Адлер (Der Felsendom, 18), он отказался бы от своей гипотезы». Действительно, здесь нет никакого признака гробницы, и нынешнее предание харама видит в ней колодезь или цистерну. Но если бы в самом деле пещера ес-Сахра была гробницею иудейских царей, то опять-таки будет необъяснимо ее превращение преданием в гробницу Богочеловека. Древние путешественники ясно показывают, что между развалинами иудейского храма и базиликою Константина было значительное разстояние и что они лежали в разных частях города. Так, Бордосский путник 333 года, после посещения ветхозаветного храма, идет на Сион, а потом уже подходит к базилике Константина. Евхерий (440 года), описав сначала Голгофу и Анастасис и определив положение их замечанием: atque haec tamen extra montem Sion posita cernuntur, противополагает им ветхозаветный храм, как находящийся в другой части города: Templum vero in inferiori parte urbis in vicinia muri ab oriente locatum magnificeque exstructum, quondam miraculum fuit... (Tobler, Itinera terrae sanctae, 52). Здесь же у Евхерия ясно определяются границы ветхозаветного храма в размерах всей нынешней площади харам еш-шериф до Биркет Исраел на севере. Если в некоторых древних свидетельствах как бы смешиваются Мориа и Голгофа, наприм., та и другая называются местом жертвоприношения Авраама, то это делается в духовном смысле, так как христианская мысль от представления новозаветной жертвы невольно переносится к преобразовательной ветхозаветной и наоборот. Впоследствии христианские сказания были переделаны мусульманами. Напр. древнее христианское верование, что скала, на которой лежало тело Христово по снятии со креста, была восхищена на небо (Tobler, Itinera terrae sanctae, 64), было перенесено мусульманами на скалу мечети Омара и связано с историею Магомета. Что касается самого здания Куббет ес-Сахра или, как его называют европейские путешественники, мечети Омара, то последний тщательный осмотр ее, произведенный при ремонтировке 1874 года, несомненно доказал ее сарацинское происхождение: вся она построена из чужого материала, подобранного в других развалинах, особенно же в развалинах ветхозаветного храма. Сарапинское происхождение Куббет ес-Сахра признают Вогюэ (Le Temple de Jerusalem, 75:80), Адлер (Der Felsendom), Клермон-Ганно (Quarterly Stat. 1874:153), Варрен (The Temple or the Tomb, 1880:173) и друг. Следы крестов на капителях колонн мечети, которые видел здесь Вогюэ, не найдены при капитальном осмотре мечети архитектором ле-Контом, производившим последнюю ремонтировку 1874 года.

Исходя из своих представлений о значении внутренней части площади харам еш-шериф, Фергюссон не мог уже определить правильно происхождение наружной стены площади. Так, восточную стену нынешнего харама он называет третьею иерусалимскою стеною Агриппы, между тем как, по описанию Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», V, 4:2), именно на восточной стороне не было третьей стены и портик Соломона стоял на Соломоновой стене. Напротив, в западной стене нынешнего харама от северо-западного угла до Баб ес-Силсиле Фергюссон видит вторую иерусалимскую стену Иосифа (Fergusson. Ancient Topography, 41, pl. 3; The Temples, 175). Крепость Антония, вместо того, чтобы выдаваться из линии второй стены, закрывается ею; вместо того, чтобы возвышаться над площадью храма, она стоит на низшем уровне и совершенно заграждает собою долину Тиропеон. О юго-восточном подземелье Фергюссон говорит презрительно, что своими арками оно не могло выносить тяжести верхних построек и в то же время приписывает их знаменитому храму Юстиниана!!288

5. Пятое мнение, разделяемое большинством исследователей, отождествляет место ветхозаветного храма с местом мечети Омара. Исключив тех исследователей, которые, как, напр., Т. Тоблер (Topographic von Jerusalem, 1:567), хотя высказывают такое мнение, но не входят в его подробности, мы находим здесь более ясно определившимися два соподчиненных мнения. Одни ставят ветхозаветный храм на линии, пересекающей мечеть Омара, но ближе к востоку, так что священная скала мечети Омара служит местом святого святых или западным концом храма. Другие, придерживаясь той же линии, т. е., не уклоняясь от нее ни на север, ни на юг, отступают только на запад, предполагая, что скала мечети Омара приходилась пред притвором храма и была тем возвышением, на котором стоял жертвенник всесожжений. Первое мнение поддерживается иудейским преданием, по которому скала служила основанием для ковчега завета, а пещера под скалою была секретною катакомбою, в которой хранились драгоценности храма в случаях ожидавшегося вторжения неприятелей. Этот взгляд доказывают между прочим Одило Вольф (Der Tempel von Jerusalem, 52–53), Шегг (Biblische Archäologie, 437) и доктор Чаплин, в течение 25 лет вращавшийся между иерусалимскими евреями и иерусалимскими древностями (Quarterly Statement, 1876, 23–28)289. Но если камень мечети Омара был местом святого святых, тогда для первого отделения храма и предшествовавших храму с востока частей внутреннего двора потребуется minimum 276 локтей или 414 фут. В таком случае внутренний двор не будет вмещаться на верхней платформе и займет еще половину восточной части нижней платформы харама, так что для внешнего двора останется здесь только около 155 футов или 77 локтей, вместе с галереей; а так как галерея имела 30 локтей ширины, то для проходного пространства открытого двора остается только 20 локтей с небольшим, т. е. гораздо меньше того пространства, которое будет в таком случае оставаться для внешнего двора на западе. Между тем мы уже знаем, что именно восточная часть внешнего двора была больше западной и северной и уступала только южной.

Подробности этого взгляда развиты, особенно в приложении к грунту нынешней площади харама, Кондером, продолжателем работ английской экспедиции в Палестине после Вильсона и Варрена, в его сочинении: Tent Work in Palestine, 1, 346–361. По его плану, продольные линии внутреннего двора храма вмещались между подземельями № 1 (по плану Вильсона) на севере и № 5 на юге, причем то и другое подземелье в линию внутреннего двора не входило. Из поперечных линий внутреннего двора западная проходит по западной стороне мечети Омара, а восточная в расстоянии 460 футов на восток. В образовавшемся таким образом внутреннем четыреугольнике корпус самого храма весь падает на нынешнее место мечети Омара; восточная линия притвора храма есть восточный фасад мечети Омара. Местом святого святых была священная скала мусульман, а остальная западная часть мечети образовала уже заднюю часть двора за храмом. Место жертвенника всесожжении как раз соответствует месту нынешней часовни на восточной стороне мечети, известной под именем Мегкеме пророка Давида290. Ворота священнического двора Бет-Мокед показаны на южном конце подземелья № 1, тогда как на северном его конце им отвечают ворота Тади. Кроме этого, сравнительно небольшого, внутреннего двора, Коядер показывает на своем плане другой большой внутренний двор по точной цифре мишны 500 локтей длины и ширины, что, по его мнению, равняется 666 футам. Границами, по которым должен быть описан квадрат 666 футов вокруг основного внутреннего двора, служит на западе линия верхней платформы, а на севере линия, проведенная по северным концам подземелий № 1 и № 3; на юге и востоке линии двора, не оставившие никаких следов, должны быть проведены по точной мере 666 футов от стороны западной и северной. Найденный таким образом четыреугольник есть δρόφακτος Иосифа Флавия и Soreg мишны, т. е. та граница, чрез которую не должны были переступать язычники и на которой были запрещающие надписания. Что же касается остального пространства нынешнего харама, то оно все входило в область двора языков, за исключением северо-восточного угла, во взгляде на который Кондер следует Варрену. Но двор языков не есть то пространство, которое Иосиф измеряет одною стадией длины и ширины, а мишна 500 локтями. Такое свое распределение карты древнего храма Кондер основывает на сравнительном соотношении уровней грунта на площади харама. Если следовать древним описаниям, то самым возвышенным пунктом ветхозаветного святилища нужно считать место святого святых, но такой самый высокий пункт есть ныне скала в мечети Омара, возвышающаяся на 2,440 футов над морем. Двор жертвенника всесожжении, по описанию мишны, был на 6 локтей ниже, т. е. имел высоту 2,432 фута, каковая высота и найдена на месте так называемого Мегкеме пророка Давида. Ворота священнического двора, северные и южные, должны были иметь уровень 2,425 футов, – каковой уровень скалы и оказывается у подземелий № 1 и № 5, у которых показаны ворота Мокед и Водные. Двор женщин, на основании подъемов, описанных в мишне и у Маймонида, нужно полагать на уровне 2,418 фут. 6 дюймов; и на месте двора женщин, по плану Кондера, скала горы Мориа имеет уровень 2,419 футов. Наконец ограда Soreg должна была иметь уровень 2,410 фут. на восточной стороне. На плане Кондера (стр. 788) по этой линии скала видна на уровне 2,409 – 2,406 футов.

Рисунок 136. План храма Ирода по Кондеру

Можно ли принять это мнение Кондера? Не говоря уже о том, что при таком взгляде, как уже нам известно, храм и его внутренний двор подвинутся на восток дальше, чем это требуется древними свидетельствами, и то новое основание, на котором стоит Кондер, соизмерение террасовидного расположения храма с нынешними уровнями основного грунта харама еш-шериф, не имеет доказательной силы. С одной стороны, Кондер основывается на неточных цифрах, когда говорит о нынешних уровнях скалы горы Мориа, потому что эти уровни не определены со всею точностию во всех пунктах харама. С другой стороны, нельзя утверждать, что уровень террас ветхозаветного храма был тот же уровень местной скалы, потому что дворы храма имели много насыпной земли и искусственную мостовую. Квадрат 500 локтей, принятый Кондором как Soreg мишны и δρύφακτος Иосифа Флавия, т. е. как внутренняя граница двора языков, был бы бесспорно хорошим выходом из затруднений, порождаемых несоответствием меры храма по Иосифу и мишне и меры нынешней площади харам еш-шериф. Но остается еще далеко недоказанным, что именно эту границу δρύφακτος разумели Иосиф и мишна в описываемом ими квадрате 500 локтей и одной стадии. Самая цифра 666 футов (число зверино, Откр.13:18) подозрительна. О других частных пунктах отождествления Кондера достаточно заметить, что ворота Тади не могли быть в ограде δρύφακτος, но принадлежали, во всяком случае, внешней северной стене храмового мола.

Другое мнение, что скала мечети Омара, место нынешнего поклонения мусульман, была не под внутренним отделением святого святых храма, а под жертвенником всесожжений, как его основание, имеет своими представителями того же известного нам графа Вогюэ в его сочинении Les eglises de la Terre sainte (279), Бернхард Штаде в сочинении Geschichte des Volkes Israel (324:334) и К. Шика в сочинении Beit el Makdas (7–9) и в его модели иерусалимского храма291. Если считать священную скалу мусульман местом жертвенника всесожжений, а не святого святых, тогда указанная выше широта восточной части двора увеличится почти на 80 локтей, а внешний двор на западной стороне в такой же мере уменьшится. Достанет ли его для установки храма? От западной черты священной скалы мусульман до внешней западной стены харама 325 футов. Между тем от западной стороны жертвенника всесожжений до западной стены двора священников и западного вала (chel) включительно, по вычислению мишны, было 148 локтей или 222 фута. Следовательно для западной части внешнего двора остается почти 100 футов; выключив 45 футов для галереи, получим открытую часть западного двора 55 футов широты. Это немного, но и иудейское предание эту часть внешнего двора считает самою незначительною. Но здесь представляется новое возражение со стороны неровности грунта в направлении на запад от священной скалы. По рассматриваемой гипотезе, корпус храма должен был стоять на самой лестнице, соединяющей ныне верхнюю платформу харама с нижнею. «Между тем, говорит Варрен, храм должен был стоять не на спуске или впадине горы, но на ее вершине, где было гумно Орны («The Recovery of Jerusalem», 315)». Это, конечно, справедливо. Но и вершина горы не была ровною площадью. При закладке основания храма ее нужно было выровнять, т. е. более низкую часть подвести до уровня более высокой. И это выровнение места, какое рассматриваемая гипотеза предполагает при построении здания самого храма, не имело ничего общего с выровнением площади окружающих храм дворов чрез постройку мола и возведение земляных насыпей. По свидетельству Иосифа Флавия («Antiquitates Iudaicæ», VIII, 3:2), выровнение места для корпуса храма было сделано из больших камней и доходило до 60 локтей высоты, вероятно только на западной стороне, где было большее ниспадение грунта. Но это не была компактная масса камней, а такое же выровнение грунта сводами, какое мы знаем на юго-восточном углу харама. Вместе с храмом, на таких же подземных сводах лежала и западная часть внутреннего двора священников с своими боковыми постройками292. Так как, при разрушении храма до его оснований, были разрушены и державшие его подземные своды, то этим объясняется значительное сокращение верхней платформы харама на западе, сравнительно с ее древним видом293. Таким образом, со стороны условий местного грунта нет препятствий принять гипотезу К. Шика о месте нахождения корпуса ветхозаветного храма. Далее, она подтверждается свидетельством мусульманского предания. Невозможно допустить, чтобы мусульмане, наследовавшие площадь ветхозаветного храма, избрали для своего поклонения в так называемой священной скале второстепенный пункт по плану древнего храма. Шейхи мечети Омара из рода в род повторяют одно и то же, что на священной скале сыны Израиля приносили свои жертвы. Едризи, арабский географ, делавший описание площади в 1154: году для сицилийского короля Рожера, говорит: «западные ворота купола скалы (мечети Омара) лежат против жертвенника, на котором приносили жертвы сыны Израиля»294 («Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», Band VIII, 125). В 1322 году Джон Маундвиль писал о мечети Омара: «в средине храма есть несколько помостов высотою в 14 ступеней; все окружены хорошими колоннами; евреи называли это место святое святых. Туда никто не восходит, кроме сарацинского священника, приносящего их жертвы. Народ же стоит вокруг на площадках, по рангу, так что жертвоприношение все могут видеть» (Maundeville, The voiage and travaile, изд. Wright, 170). Если справедливо то, что говорит здесь Маундвиль о мусульманском жертвоприношении на скале мечети Омара, то такое жертвоприношение могло явиться здесь только в воспоминание о совершавшемся именно на этой скале древнееврейском жертвоприношении. Но вероятнее предположить, что Маундвиль был обманут имамами мечети, имевшими свои причины неудовольствия на этого путешественника, так как он вошел в мечеть, под защитою султанского фирмана, в такое время, когда христианин, ступивший на площадь харама, не мог оставаться живым. Жертвоприношение же, о котором здесь говорится, как приносившемся на скале мечети Омара, есть не сарацинское, а древнееврейское.

Есть ли в самой скале мечети Омара какие-нибудь следы стоявшего здесь ветхозаветного жертвенника? По свидетельству мишны, на юго-западном углу жертвенника были так называемые ноздры, одно при другом два отверстия, которыми проливавшаяся здесь кровь и вино стекали в канал и отводились в Кедрский поток. В мостовой при жертвеннике был спуск одного локтя длины и ширины, закрывавшийся каменною доскою; сюда сходили священники для прочищения канала. Кроме того, на самом всходе жертвенника была яма, в которую, между прочим, бросались отброски при голубиной жертве. Всход же на верхнюю площадку жертвенника был, по Иезекиилю, на восточной стороне, а по иудейскому преданию на южной стороне. Удовлетворяет ли в какой-нибудь мере этим требованиям священная скала мусульман? При самом беглом осмотре ее легко придти к мысли, что здесь была какая-то священная эстрада, имевшая всход на восточной или юго-восточной стороне, – так как поверхность скалы здесь легко понижается до уровня мостовой мечети, – и западною стороною обращенная к какому-то еще более священному и недоступному пункту, так как скала здесь обсечена в виде отвесной недоступной скалы. Это вполне соответствует общему представлению ветхозаветного жертвенника, обращенного к фронту недоступного святилища своею западною стороною, а к предстоящему народу восточною наклонною стороною295. Если, по описанию мишны, на самом подъеме жертвенника была яма, в которую бросались некоторые отброски при жертвенных операциях, то и скала мечети Омара на своем подъеме, на юго-восточном углу, имеет пробитую в скале яму 85 сантиметров в диаметре, впадающую в большую и глубокую пещеру, называемую у мусульман пещерою или источником душ. Что касается приспособлений для стока жертвенной крови, то, как мы сказали, они должны были начинаться у юго-западного угла жертвенника, в виде двух ямин-близнецов или ноздрей. Конечно искать этих ноздрей теперь нечего, потому что они были проведены в верхней насыпной части жертвенника. Но для нас важно то, что, начиная именно от юго-западного угла скалы мечети Омара, по ее западной стороне, идет вырубленный в скале канал, сначала открытый, на том месте, где была верхняя насыпная часть жертвенника, затем, по ниспадении его с верхней части скалы, закрытый. То место, где открытая часть постепенным углублением переходит в закрытую, лежит на северной стороне скалы и закрывается в полу мечети большими каменными плитами, напоминающими ту мраморную с кольцом доску, которою, по мишне, закрывалось отверстие кровеносного канала. Закрытая часть канала была прослежена Варреном на протяжении 11 футов. Ныне она имеет глубины 3 фута, но на самом деле она глубже, так как на дне канала много земли и мусора. Стены прохода вырезаны в скале перпендикулярно, а вершина обделана в виде свода. Что значит этот проход? Так как он поставлен в явную связь с открыто лежащею ныне частию канала, начинающегося наверху священной скалы, и притом в ее юго-западном углу, то мы имеем право заключать, что это есть исторический след, свидетельствующий о древнем значении скалы. Варрен, имевший случай посетить эту подземную часть канала, нашел возможным сказать о нем только то, что этим путем стекала вода, когда омывали балюстраду по принесении мусульманской жертвы («The Recovery of Jerusalem», 223). Но сам Варрен тут же выражает сомнение, чтобы мусульмане когда-либо приносили здесь кровавую жертву. И никому другому не нужен был такой канал, связанный с вершиною горы Мориа, кроме древних евреев, для которых он имел значение того кровесточного канала от жертвенника всесожжений, о котором говорит мишна296. Во всяком случае этот канал и по своему виду имеет гораздо более прав считаться кровеносною артерией ветхозаветного храма, чем громадный 30 футов глубины пруд, указываемый для этой цели Варреном на месте, совершенно забытом преданием. Если же так, то значит ошибался и Соси, называвший кровесточным каналом открытый им подземный канал под тройными воротами. Начинаясь, согласно с мишною, на юго-западном углу жертвенника, кровесточный канал прежде всего направлялся не на юг, а на север, сначала под массивом самого жертвенника (эта часть его ныне открыта), потом, как и в настоящее время, в грунте горы под помостом, с постепенным углублением, по мере углубления натурального грунта скалы под насыпною землею. Вместе с этим углублением, его северное направление должно было измениться в северо-восточное, по склону горы, к Кедрскому потоку, как говорит мишна. Но кровеносный канал не мог выходить в Кедрскую долину в том или другом случайном пункте, но выходил в известную уже нам северную или северо-восточную «отлученную» часть храма, где, как говорит та же мишна, кровь стекала в особый бассейн и продавалась священниками, как удобрение для садов.

Почти в том же направлении кровеносного канала, но гораздо глубже его по уровню, идет другой, гораздо более обширный, подземный проход, начинающийся большою и глубокою пещерою под самою священною скалою мечети Омара и потом переходящий в то большое подземелье, которое Варрен называет № 1. Мы уже видели, что в скале мечети Омара есть пробитое в пещеру отверстие, чрез которое, как мы предположили, сбрасывали в пещеру пепел, разные ненужные отброски при жертвоприношении животных и птиц и всякую другую нечистоту, которую могли оставить приведенные сюда жертвенные животные. Но, спрашивается, каким путем вся эта нечистота выносилась затем из пещеры? Переносить это открыто чрез все дворы было и неудобно, а в случаях больших стечений народа даже невозможно. И вот предусмотрительный строитель храма устраивает подземный выход из пещеры пепла и нечистот. На существование такого искусственного выхода намекает предание, когда говорит, что выносившие пепел священники встречали на своем пути, по лестницам, какие-то опасности (талм. Ioma, 22:1). Но, само собою разумеется, что никаких опасностей не могло быть на открытых наружных лестницах дворов храма. Следовательно, здесь разумеются опасности подземного перехода. Может быть в дальнейшем течении этот ход сливался с тем подземным ходом, который, как мы уже знаем, шел от Бет-Мокед к купальне Тери. Во всяком случае даже той части подземелья № 1, какая открыта в настоящее время, было совершенно достаточно, чтобы из пещеры пепла пройти под двором священников, следовательно выйти с пеплом во двор внешний. Таким образом в самой скале мечети Омара мы находим ясные следы, удостоверяющие значение этого пункта, как подлинного места жертвенника всесожжений. Исходя из такого значения скалы мечети Омара, и следовательно помещая корпус храма между мечетью Омара и западною стеною площади харам еш-шериф, мы поймем, почему, по иудейскому преданию, Шехина (божественное присутствие) ощутительна именно в западных остатках ограды храма (Hottinger, Cippi hebr. Heid. 1662, 41. Талмуд Bавилонский, Bathra 25:1) и почему бывшие здесь ворота в предании даже у магометан назывались воротами Sakina («Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», 1881:92).

Что касается остальных подземелий, то № 5 было море внутреннего двора храма. Известно, что в первом храме необходимая для богослужебных потребностей вода держалась в большом сосуде Хирама, называвшемся по величине морем. В храме Ирода, кроме искусственного моря, является еще другое, более естественное море, бассейн для воды № 5. Над бассейном здесь стояло большое здание с искусственным снарядом Вен-Катина, поднимавшим воду из глубокого бассейна и направлявшим ее в места жертвенных омовений. Место цистерны № 5 весьма хорошо совпадает с местом храмовой камеры и ворот воды в их отношении к месту жертвенника. Что касается третьего подземелья, обратившего на себя внимание Варрена, означенного на его плане под № 3, то, судя потому, что оно направлено к месту самого храма, мы считаем его переделанным впоследствии остатком того подземного хода, который, начинаясь от здания Нарва, бывшего при северной стене внутреннего священнического двора, приводил под святое святых или вообще в подвалы храма, так как нам известно, что, для выровнения места храму, были построены под ним, особенно под западною его стороною, высокие подземные своды в виде основания для храма. Нарочитый подземный ход сюда показывает, что подземные своды, бывшие под храмом, так или иначе были утилизированы, может быть были складом орудий для ремонтировки и чистки храма, окружающих его зданий и галерей и мостовых двора297. Весьма любопытно, что подземелье № 30, в котором Варрен признал одни из четырех западных ворот внешнего двора, и соединенный с воротами подземный ход, подобный подземному ходу от ворот Барклея, почти доходит до границы внутреннего двора на западе, и что его линия, продолженная на восток, встречается с линиею подземного прохода № 3 под самым храмом. Еще прежде, линия подземелья № 3 встречается с подземельем № 4, в котором, на 11 футов ниже платформы, какой то остаток древнего хода был найден Варреном, но не обследован.

И так гипотеза о священной скале мечети Омара, как месте жертвенника всесожжений, принятая К. Шиком при устройстве его модели иерусалимского храма, не будучи новою гипотезою, тем не менее есть лучшая между другими новейшими гипотезами, отодвигающими жертвенник и храм то на север, то на юг от мечети Омара. Нужно сказать, что эти последние гипотезы обратили на себя внимание главным образом потому, что они, повидимому, служили в пользу модных теорий о неподлинности то северной, то южной части площади харам еш-шериф. Вогюэ, соглашавшийся сначала, в первом своем сочинении: Les eglises de la Terre Sainte, что местом жертвенника всесожжений была скала мечети Омара, в последующем своем сочинении о храме иерусалимском перешел к другой гипотезе северного положения жертвенника всесожжений у цистерн № 1 и № 3, потому что это соответствовало предположенному им отсечению целой трети площади харама на юге от области Соломонова храма. Напротив Варрен, настаивающий больше на неподлинности северной части нынешнего харама и отсекающий ее на плане не только Соломонова, но и Иродова храма, обязан был поискать другого центра святилища на юг от священной скалы мусульман и мечети Омара. Следовательно, торжество гипотезы жертвенника всесожжений на скале мечети есть, вместе с тем, торжество давнего мнения о подлинности всей нынешней площади харама, в отношении к ветхозаветному святилищу, во всю ее длину и ширину. Поэтому и К. Шик, признающий место жертвенника на скале мечети Омара, обнаружил непоследовательность, когда, вместе с тем, для площади Соломонова храма удержал ту сокращенную северную линию, какая была выведена Варреном. Но эту свою ошибку К. Шик исправляет на модели Иродова храма, где, по крайней мере, наружным образом, включена в границы храма как вся северная, так и вся южная часть харама.

Идти далее в своих разысканиях, указывать на нынешней площади харама линии стен корпуса храма и всех окружавших его зданий и стен внутренних дворов, словом – создавать не воображаемый, а действительный план ветхозаветного храма, на основании его действительной почвы и по сохранившейся его мерке, в настоящее время нет никакой научной возможности. Для этого потребовалось бы снять всю мостовую верхней платформы храма, раскопать площадь по всем направлениям и осмотреть сохранившиеся под нею следы древних построек так же свободно, как осматриваются другие покинутые древние развалины. Но так как это невозможно, так как мы обязаны довольствоваться тем, что мы знаем о расположении внутреннего двора и храма на основании одних письменных свидетельств, независимо от закрытого таинственною пеленою местного грунта, то и вопрос о ветхозаветном храме не может быть решен окончательно. При таких обстоятельствах и все приговоры касательно правильности или неправильности того или другого проекта храма могут иметь только относительное значение. Трудно предвидеть, что укажут дальнейшие раскопки того грунта, в котором, по преданию, доселе хранится ковчег завета и древний Моисеев свиток закона. Отказываясь, таким образом, от мысли прибавлять к существующим планам свой новый план храма, взамен этого, мы познакомим читателей наших с подробностями неоднократно уже упомянутой нами модели иерусалимского храма Конрада Шика, этого поистине монументального произведения науки и искусства, справедливо признанного вершиною доступного в настоящее время знания о ветхозаветном храме. Нужно заметить, что К. Шик, по его собственному признанию, посвятил вопросу о храме ветхозаветном досуги 35 лет жизни, следовательно передумал об этом предмете не меньше знаменитого Вилляльпанда. Но Шик был счастливее Вилляльпанда тем, что, живя постоянно в Иерусалиме, он имел возможность не пропустить без своего наблюдения и изучения ни одного из тех открытий, какие делались в области харама как преднамеренно европейскими исследователями, так и случайно при реставрациях и починках на площади харам еш-шериф.

Модель К. Шика сделана из дерева в масштабе 1200

. Она представляет четыреугольник 2,60 метр. длины, 1,68 метр. ширины и (без верхних снимающихся частей) 0,70 метр. высоты. Для удобства при передвижении, ее массив разделяется на три части. К этому постаменту модели храма приспособлены разные, также вырезанные из дерева, части храмовых построек, накладывающиеся на постамент и изображающие четыре фазы из истории площади храма. Прилагаемые фотографические снимки с модели сняты с ее северо-восточного пункта.

Снимок № 1 представляет первый фазис горы Мориа. Темным цветом обозначена местная скала, еще не покрытая никакими наслоениями земли. Еще более темные линии на темном фоне представляют ступенеобразные подъемы горы, каждый в 5 футов (1,48 метр.) высотою. По течению этих линий можно видеть, что на северо-восточной стороне в гору храма врезывается большое, хотя несквозное ущелье. Белые линии представляют сохранившиеся доныне подземные основания Соломоновых построек. При этом восточная стена храмового мола оканчивается у нынешнего Тахт Сулейман, а след северной стены храмового мола показан по Варрену. Остальная северная часть площади харам еш-шериф, испорченная ущельем, лежит вне области храма. Белеющие здесь постройки представляют независимый от храма «дом овец» и остаток городской стены. Возвышенный пункт северо-западного угла площади харама пуст, точно так же, как и другой высший пункт горы – скала мечети Омара.

Рисунок 137. Первоначальный вид горы Мориа по модели К. Шика. (Снимок № 1)

Рисунок 138. Храм Соломона по модели К. Шика. (Снимок № 2)

Несколько дальше и ниже этого последнего пункта, круглое белое пятно есть гумно Орны Иевусеянина, а еще несколько дальше вырубленная в скале яма– место храма и жертвенника по Варрену.

Фотографический снимок № 2 представляет модель Соломонова храма в готовом его виде. Северная часть площади осталась в таком же виде, в каком она была на предшествующем снимке, так как она не вошла в границы храма. Только на возвышении нынешнего северо-западного угла явились одинокие башни Хананел и Меа, от которых идет городская стена к восточной границе храма. Высокая северная стена внешнего двора имеет на северо-западной стороне выступающую башню по Варрену. Южная стена храма на 300 футов не достигает до нынешней южной границы харама, каковое пространство, согласно с мнением Варрена, заполнено зданиями Соломоновых дворцов, а самый юго-западный угол, опять на основании Варрена, представляет пустопорожний клин с мостом чрез первоначальное русло Тиропеона. Основания дворцов на южной стороне харама и моста яснее можно видеть и на предыдущем снимке № 1. В стенах как внешнего, так и внутреннего двора обращает на себя внимание трех-этажное распределение окон и внутренних апартаментов. В северной стене внутреннего двора видны трое двухчастных ворот; четвертые ворота, в угловом здании Бет-Мокед, не видны; таких же четверо ворот и в южной стороне внутреннего двора. Корпус самого храма, кроме трех этажей так называемых боковых пристроек, соответствующих высоте залы святого, имеет еще один ярус, так называемые верхние горницы. Жертвенник всесожжений стоит на скале Куббет ес-Сахра; он заслонен на снимке воротами Никанора, ведущими полукруглою лестницею в так называемый двор женщин. В расположении внешнего двора замечательно то, что с востока он имеет две стены: одну стену по линии нынешней восточной стены харама, а другую в небольшом расстоянии на запад, на той линии, где оканчивается мера одной стадии Иосифа Флавия. Фундамент этой второй восточной стены можно видеть и на первом снимке. Впереди восточного мола храма видна полукругом загибающаяся здесь городская стена, идущая от башен Хананел и Меа.

Снимок № 3 представляет модель храма Ирода. Здесь картина северной части храма совершенно изменилась. Ближе всего виднеется нынешний северный пруд Биркет Исраел. Затем то место, которое на предыдущих снимках представлено в виде дикого ущелья, теперь выровнено и огорожено под именем башни Антония и ее площади. Крайняя южная часть храмовой площади, бывшая под дворцом Соломона, теперь уже включена в границы храма и пустопорожний клин юго-западного угла уже заделан, по указанию Варрена. Не смотря однакож на такое расширение площади храма на севере и юге, храм Ирода ничем не отличается от храма Соломонова: не только корпус самого храма и окружность внутреннего двора оставлены без всякого изменения, но и внешний двор языков остался тот же. Описываемые Иосифом Флавием знаменитые галереи, окружавшие двор языков, и даже хорошо видная на снимке στοὰ βασιλική, остаются на месте древней Соломоновой границы внешнего двора и имеют опять одну стадию длины и ширины, как и в храме Соломона. Остающаяся от одной стадии часть длины и ширины нынешнего харама представляет

Рисунок 139. Храм Ирода по модели К. Шика. (Снимок № 3)

предварительный внешний двор или, как его называет К. Шик, площадь храмового базара. Площадью базара служит и все вновь присоединенное к храму место дворцов Соломона, остающееся за границею южной галереи внешнего двора. Мост Робинсона выходит из базарной южной площади, а не из στοὰ βασιλική.

По поводу этой реставрации ветхозаветного храма на модели К. Шика, мы должны заметить, что она сделана ошибочно в тех пунктах, где она следует указаниям Варрена. Поэтому модель Соломонова храма № 2 мы не можем принять. Напротив, модель Соломонова храма мы скорее признали бы в снимке № 3. Только его северную часть мы назвали бы другим именем: это не площадь казарм, совершенно излишняя здесь в таких размерах даже для Ирода, а отделение храмовых складов. На сколько не тверда выраженная в модели К. Шика идея внешнего расширения храма в его позднейшую фазу, видно из того, что сделанные якобы Иродом прибавления к первоначальной площади на севере и юге, если верить модели, остаются лишними и ненужными прибавлениями, а храм не только своим внутренним двором, но и внешним, не выходит из указанных Соломоном границ и в реставрации Ирода. Мыслимое ли дело, чтобы Ирод взялся расширить площадь древнего храма только для того, чтобы прибавить новую базарную площадь на юге к уже существовавшей базарной площади на востоке? Была ли существенная надобность в том, чтобы внешний двор храма со всех сторон был окружен базарною площадью? Гораздо лучше будет объяснена вся совокупность древних свидетельств о ветхозаветном храме, если представленную К. Шиком модель № 3 понять не в смысле расширенной Соломоновой площади храма, а наоборот в смысле сократившейся древней площади. Именно: внешний двор Соломонова храма должен был обнимать в нераздельном виде всю нынешнюю площадь харам еш-шериф, обведенную цельною оградою. Но эта область еще до плена вавилонского сократилась от того, что ее часть на севере была отделена от внешнего двора для храмовых складов, может быть именно так, как это показано у Шика № 3. Послепленные иудеи, поняв в буквальном смысле пророческую цифру Иезекииля 500 (локтей) двора храма, сочли нужным внутри стен Соломонова мола, превышавшего цифру Иезекииля, построить другую стену, представлявшую квадрат из 500 или 400 локтей (обе эти цифры равно могут быть выведены из пророческого описания храма Иезекииля). Таким образом явились две ограды внешнего двора: обширнейшая и древнейшая Соломонова ограда и вставленная в нее меньшая, с более правильными квадратными измерениями, Иродова, как это показано на модели Шика. В этом смысле мы могли бы одобрить модель Иродова храма № 3. Само собою разумеется, что и модель № 1, представляющая подробности грунта горы Мориа, весьма поучительна.

Справедливость требует, рядом с моделью Конрада Шика, поставить реставрацию храма графа Вогюэ, которая до появления реставрации Шика также считалась последним словом науки и вошла во многие популярные руководства и альбомы по ветхозаветной истории и археологии298. Она представляет, впрочем, только храм Ирода (Vogüé, le Temple de Jerusalem, pl. XVI).

Рисунок 140. Храм Ирода по Вогюэ

Внешний двор храма, занимающий всю длину и ширину нынешней площади харам еш-шериф, кроме внутреннего двора и выступа крепости Антония на северо-западном углу, не имеет никаких отделений. Его северная сторона, проведенная по линии нынешней северной стены харама, имеет двойные ворота, подобные золотым, между тем как мишна не знает общедоступных ворот на севере и вообще северную часть площади считает недоступною для народа. Монотонность стены мола прерывается пилястрами и башнями. Не говоря уже о башнях северо-западного угла, образующих крепость Антонию, и все другие углы харама имеют выдающиеся с амбразурами башни. Кроме того, в средине западной и восточной стороны выдаются башни в том месте, где Вогюэ предполагает границу Соломонова храма и начало Иродова восполнения площади храма на юге. Помощию башен Вогюэ надеется устранить затруднения, происходящие от несоответствия нынешней меры площади харама и измерений, показанных Иосифом Флавием, каковые затруднения, как мы видели, заставили К. Шика строить две стены внешнего двора, одну на линии нынешней стены харама, другую, концентрическую к первой, по точной мере стадии Иосифа. Вогюэ устраняет это затруднение тем, что меру стадии дает поперечной галерее, στοὰ βασιλική, а излишек площади харама наполняет башнями, якобы не входящими в меру стадии. Так как внешний двор Вогюэ не имеет особенного отделения на севере, то на север подвинута у него область внутреннего двора, имея своим центром жертвенник у подземелья № 1. В противоположность стенам внешнего двора, украшенным все-таки пилястрами и башнями, внутренний двор поражает своею простотой. Совершенно гладкие стены, простой работы двери, весьма малое количество самых простых окон, плоские без всяких орнаментов крыши и над всею этою бледною группою построек широкая, также весьма простая, башня над притвором храма, все это вызывает крайнее недоумение в созерцателе реставрации Вогюэ. Это ли тот храм, который у автора книги Товит, видевшего храмы Ассирии и Персии, называется, даже в сравнении с этими последними, необыкновенно величественным? (Тов.14:5). Это ли тот храм, которому удивлялись римляне и греки, которому император Тит давал пальму первенства между всеми известными ему храмами («Bellum Judaicum», V, 11:2) и который он называл украшением всей римской державы («Bellum Judaicum», VI, 4:3)?..299

Рисунок 141. Вид храма во время земной жизни Иисуса Христа по Иосифу Флавию

Цистерны харама

Если от внутреннего двора и самого храма не осталось никаких доступных для исследования остатков, то на площади харама, как мы уже отчасти видели, осталось много подземелий, которые вообще называют цистернами. Большею частию это действительно были бассейны для воды, которая необходима была здесь в большом количестве не только для потребностей ветхозаветного богослужения и для удовлетворения приходивших сюда богомольцев, но и на случай возможной осады города. Строители храма, как первого, так и второго, не опускали из виду, что, по своему положению на крайней черте города, храм должен быть не только местом молитвы, но и крепостью, и в случае осады поить и кормить народ и войско. На карте Вильсона и Варрена показано 34 нумера цистерн. Но в действительности их гораздо больше. Некоторые древние цистерны ныне совершенно неизвестны даже шейхам харама; другие скрываются ими от европейских исследователей. Например, у Варрена не показана цистерна на юго-западном углу верхней платформы харама, между тем шейхи харама знают о ее существовании; она показана и на плане харама Пиеротти. Под так называемым куполом Св. Георгия (куббет ел-хидр) также есть непоказанное Варреном подземелье. Вообще грунт площади харама так изрезан подземельями, что его справедливо сравнивают с сотом пчелиным. По вычислению Вильсона, открытые доселе цистерны харама могут вместить воды не менее 10.000,000 галлонов.

Наиболее древние цистерны харама суть или натуральные пещеры или напоминают собою каменоломни; более мягкий слой скалы маляки выбран на такое или другое пространство, а верхний над ним слой твердого миззи оставлен в виде свода цистерны; иногда этот свод поддерживается столбами, представляющими ту же натуральную скалу. Другие цистерны были вырублены в скале, в виде открытых ям то четыреугольных, то круглых, то в форме реторты, и потом уже вверху покрыты деланным сводом. Есть цистерны типа доисторических подземелий Бейт Джибрина и Дейр Дюббана, принадлежащие Иерусалиму Иевусеев, круглые, с обходною лестницею кругом всей стены (№ 22). Некоторые исследователи относят к цистернам храма и пещеру под священною скалой Куббет ес-Сахра. Возможно, что когда-либо, в период Иевусеев, она и была цистерною300. Вообще, говоря, она похожа на обыкновенные палестинские пещеры; но очевидно, она была искусственно расширена, хотя за штукатуркой в настоящее время и нельзя различать на ее стенах следов молота. Отверстие в своде пещеры никогда не служило отверстием цистерны, так как в нем вовсе нет следов ведерных канатов. Скорее уже это отверстие похоже на отверстия в вестибулах иерусалимских гробниц, хотя нет никакого основания видеть здесь гробницу. Где грунт площади харама состоит из насыпной земли, напр., в северо-восточной части, там вся цистерна до дна делалась из тесаного камня и цементирована белою или красною смесью из глины, извести и масла301. Таким образом в настоящее время, при невозможности раскопок на площади харама, исследование цистерн есть единственное средство для определения первоначального уровня скалы Мориа в разных пунктах харама.

Почти все цистерны имели каналы, служившие к взаимному сообщению между ними и для циркуляции воды по всей площади. Выше по уровню лежащие цистерны лишнюю для себя воду передавали низшим, а последние– бассейнам, лежавшим вне стен харама. Ни одна цистерна не наполнялась сполна. Наполнившись половиною или даже только одною третью, каждая цистерна остальную воду отсылала к другой соседней цистерне. Самые высокие по уровню цистерны принадлежат верхней платформе; они, в свою очередь, питались каналами, приносившими воду с прилегающей на северо-западе возвышенности.

Рисунок 142. Пещера листа

Варрен, по этому случаю, видит важное показание даже в том, что подземелья Сионских сестер милосердия смотрят прямо на скалу Куббет ес-Сахра («The Recovery of Jerusalem», 224), забывая, что между этими пунктами им помещен глубокий ров, делающий невозможным сообщение между ними водяным каналом. Когда иссякала вода в цистернах, тогда они, с своими каналами, обращались в обширный подземный город, в котором искали спасения жители Иерусалима при вторжении неприятелей. В этих последних видах подземные каналы, служившие сообщением между цистернами, делались гораздо больше обыкновенного. По свидетельству Иосифа Флавия («Bellum Judaicum», VI, 2:7), здесь были подземные каналы такой величины, что осажденные иудеи могли проводить ими даже коней, похищенных у римлян. После цистерн верхней платформы, самые замечательные цистерны принадлежат южной части харама; их водою ныне пользуется почти все мусульманское население города. Важнейшие цистерны: № 8, так называемое «великое море» царя Соломона, все в скале, вмещающее не менее 3.000,000 галлонов воды; № 9, пещера листа (Вир ел-Орак, в скале, у входа в подземелье под ел-Акса), вода которой, по мусульманскому верованию, имеет особенное душеуспокоительное действие; № 11 весь, не исключая и свода, вырублен в скале; состоит из трех отдельных цистерн, западные концы которых, лежащие на одной линии, соединены между собою проходом, идущим в прямом направлении с севера на юг; может вмещать 200,000 галлонов воды. Замечательна также группа трех цистерн у золотых ворот, где скала горы Мориа видна на самой поверхности. Пиеротти находил связь этих цистерн между собою и с № 1, но исследования Варрена не подтвердили этого предположения. Вообще древние свидетельства Тацита («Historiæ». V, 12), Аристея, Иосифа Флавия и талмуда о многочисленных водохранилищах древнего храма, соединявшихся каналами и занимавших пространство не менее пяти стадий (Аристей), подтверждаются самым очевидным образом (см. Monatschrift für Geschichte des Judethums, 1880, 289 и дал.).

Какому времени принадлежат цистерны и каналы площади харам еш-шериф? Этот вопрос стоит в связи с общею историею каналов и водопроводов древнего Иерусалима и не имеет непосредственного отношения к вопросу о времени построения зданий храма; раз цистерны и каналы были вообще известны, их не замедлили бы провести в обширных дворах храма. В последнее время вопрос о происхождении иерусалимских каналов оживился особенно по поводу открытия надписи в подземном канале, соединяющем источник Девы с Силоамскою купелью. Явилось много различных соображений о времени происхождения каналов вообще и в частности Силоамского. Сэйс (Alte Denkmäler im Lichte neuer Forschungen. Deutsche Ausgabe, 104–107) находил возможным относить Силоамский канал и его надпись ко времени строителя храма, Соломона. Другие, более осторожные, исследователи относили его к дальнейшим преемникам Соломона. Нейбауер считает канал делом царя Ахаза, на основании слов Исаии (Ис.8:6), что Ахаз презрел воды Силоамские текущие тихо, то есть, не довольствуясь бывшими до него водами Силоамского пруда, увеличил их своим новым водопроводным каналом. Исаак Тайлор пришел к тому же выводу на основании палеографических данных надписи. Справедливость этого вывода признал и Кауцш. Напротив, Варрен, Кинг, Гуте и И. Г. Троицкий из исторических оснований считают канал за царем Езекиею. Палеограф Ейтинг относит надпись, а следовательно и канал, к VIII или VII веку до Р. Хр. (King Recent Discoveries on the Temple Hill at Jerusalem, 189; Comptes rendus de l’Academie des inscriptions, 4 serie, tom. IX, 200–205; «Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins», 1881, 102 и дал., 216 и дал., 1882, стр. 360; Quarterly Statements, 1881, 141 и дал. 282; «Христианское Чтение», 1887, Июль, 174:176). Из надписи Силоамского канала можно видеть даже способ прорытия туннеля302. Работа ведется разом с двух противоположных концов туннеля, причем, для удержания правильного направления, рабочие той и другой стороны дают знать о себе криками. Разумеется, это был весьма недостаточный способ выровнения канала. Тогда как по математически прямому пути Силоамский канал должен был иметь не более 335 метров, древние работники, искавшие один другого под землею криками, растянули его на 533 метра. Этим отчасти объясняется и неправильность подземных каналов харама.

Магометанские постройки на площади харама

Наконец нам остается сказать о том виде священной площади ветхозаветного храма, какой она имеет в настоящее время, находясь во владении мусульман.

Рисунок 143. Верхняя площадь харама и куббет ес-Сахра

Центром мусульманских святилищ, занявших площадь, ветхозаветного храма, служит знаменитое здание, называемое у местных арабов Куббет ес-Сахра, т. е. купол скалы, а у европейских писателей «мечеть Омара». Это последнее название как нельзя более идет к зданию. По своей основной идее Куббет ес-Сахра должна была быть не столько мечетью или храмом, т. е. местом молитвенных собраний, сколько именно куполом, т. е. богатым и крепким навесом, покрывающим священное место. Как ротонда и купол храма Гроба Господня имеют целию защищать собою пещеру Св. Гроба, так и по ее образцу построенная Куббет ес-Сахра есть также ротонда, то есть замкнутый круг стен и колонн, поддерживающих купол и охраняющих священную пещеру и скалу – место ветхозаветного жертвенника всесожжений, освященное для мусульман еще другими преданиями из истории Магомета. Самая скала, некогда покрывавшаяся особенным балдахином, который обыкновенно присылали в дар падишахи, но ныне совершенно обнаженная, занимает центр мечети и приходится под самым куполом. По предупредительному разъяснению шейха мечети, скала принадлежит к роду камня Емтаан, смешанному пласту скалы из маляки и миззи. Мы уже говорили, что восточная часть скалы постепенно поднимается над полом мечети, а западная круто обрывается в виде стены 1½ метра высоты. Длина скалы, с севера на юг, 14, 20 метров, а ширина, с востока на запад, 9, 90 метров. На восточной и частию на южной стороне окраины скалы закругляются в виде круга, а на западе и севере они обсечены под прямые линии. Вся окружность открытой части скалы по ее изгибам равняется 40 метрам 65 сантиметрам. Такие же неправильные очертания представляет и пещера, находящаяся в священной скале, некогда бывшая местом жертвенных отбросков. Ея длина 7, 20 метров, а ширина от 6, 20 до 7, 38 метров. Нынешняя высота пещеры от 2, 2 до 2, 58 метров; но мы уже знаем, что эта высота соответствует только одному верхнему ярусу первоначальной глубокой пещеры жертвенника всесожжении. Потолок пещеры или толщина священной скалы в ее отдушине равняется 1, 87 метров; но к западу эта толщина увеличивается. Потолок пещеры весь череп от мусульманского обычая проводить рукою по камню, чтобы затем перенести руку на лицо и глаза, так как скале приписывается чудесная сила, врачующая зрение. Вход с лестницею в пещеру на юго-восточной стороне скалы, т. е. в том месте, где нужно предполагать искусственную земляную насыпь, некогда приводившую к верхней части жертвенника. Таким образом, его первоначально здесь не было, или он был замаскирован. Поверхность священной скалы, носящая мнимый след стопы Магомета, недоступна для прикосновения человеческой ноги; даже имамы мечети не смеют ходить по скале. Так как ныне скала ничем не покрыта, то на ней накопляются слои пыли, которую сметают однажды в год и продают как лекарство от воспаления глаз.

Ротонда Куббет ес-Сахра, окружающая эту священную скалу, подразделяется на три круглых концентрических нефа решетками, колоннами, столбами и стеною.

Первым ограждением священной скалы служит высокая и частая деревянная решетка грубой работы, обведенная непосредственно по окраинам скалы, по всем ее изгибам, и имеющая в окружности, как и скала, 40, 65 метров.

Рисунок 144. Внутренний вид куббет ес-Сахра

По своей значительной высоте, доходящей почти до уровня самой высокой части скалы, решетка эта, не имеющая при этом никакой двери, чрезвычайно затрудняет осмотр скалы. Приходится или перевешиваться чрез нее или смотреть сквозь рябящую сеть ее хитрых клеток, что во всяком случае неудобно. Слышно было, что турецкое правительство, для удобства европейских путешественников, собирается сделать чрез скалу висячий мост. Если это может осуществиться, то не раньше как в XX веке. Вторым ограждением священной скалы служит другая решетка, железная, уже не следующая неправильным очертаниям скалы, но обведенная вокруг нее в виде правильного круга, в расстоянии от первой решетки на 1–2 метра, – каковое разстояние между решетками представляет первый своеобразный круглый внутренний неф в черте купола, за которым, далее, следуют еще два концентрических, внешних к куполу, круглых нефа и более правильной формы. Эта вторая решетка, французской работы второй половины XII века, по высоте вдвое превосходит первую, имеет железную дверь и вставлена в круг четырех столбов и 12 колонн, поддерживающих купол мечети. Колонны имеют разнообразную отделку и даже различную высоту своих базисов, стволов и капителей; в некоторых капителях завитки и выдающиеся линии цветов нарочито спилены. Очевидно, все они взяты из каких-то других древних иерусалимских памятников, может быть из дворов Иродова храма, и не имеют никакого значения в вопросе о древности куббет ес-Сахра (см. рис. 78 на стр. 461). На столбах и колоннах опираются пяты арок, поддерживающих так называемый барабан или цилиндр, служащий основанием куполу, освещающий верхнюю часть мечети своими 16 окнами. Самый купол, 20 метров в диаметре и 29 метров высоты, сложен из дерева, по выражению графа Вогюэ, древнейшего строевого дерева в мире. Построенный, как гласит сохранившаяся в нем надпись, в XI веке, этот купол пережил уже не менее 800 зимних сезонов, в течение которых он неизменно охранял от влияния стихий святое место. В расстоянии 6–7 метров от внутреннего круга колонн и столбов, поддерживающих купол, следует другой, замкнутый в виде восьмиугольника, ряд из 8 столбов и 16 колонн, поддерживающих боковой потолок мечети вокруг купола и образующих второй неф мечети уже без решетки. Здесь такая же смесь колонн, разнообразных и по отделке и по величине и по цвету мрамора (есть тёмно-зелёные, белые с красными крапинками и друг.). Наконец, в расстоянии 4½ метр. от этого последнего восьмиугольника, третий концентрический неф мечети замыкается восьмиугольником ее внешней стены. Каждая сторона восьмиугольника имеет 20 метр. протяжения, а полный диаметр мечети 55, 3 метров. Высота стен мечети 10 метров; но она разделяется на два поля: нижнее поле, четырех метров высоты, почти равное амбразурам дверей мечети, внутри обложено гладким серым мрамором, подобранным, впрочем, весьма неискусно: среди серого поля попадаются совершенно белые мраморные плитки, чрезвычайно неприятно режущие глаз. Второе верхнее поле стены занято арками окон, первоначально круглыми, но, при дальнейших реставрациях, прикрытых арабскими огивами. Всех арок 56, но из них только 38 заняты действительными окнами, а остальные 18 представляют мнимые окна.

Потолки и арки боковых нефов и весь громадный купол мечети покрыты мозаикою, общий цвет которой можно назвать тёмно-зелёным. Для усиления действия мозаики на глаз зрителя, составные части ее вставлены в стену под углом, вследствие чего ни один кубик не пропадает в общем впечатлении от мозаики. Но мозаика образует только фон для громадных золотых надписей на стенах, причудливых арабесков, блестящих лепных украшений и живописи, циркулирующих на стенах, пробегающих по богатым плоскостям барабана и достигающих до купола, где все это сливается в огромные лепные вазы цветов и снопы колосьев. Не верится, чтобы это была твердая каменная стена, а не обкладка из той дорогой разноцветной вавилонской ткани, которою были завешены все входы ветхозаветного храма и вся стена святого святых. Между арабскими надписями, входящими в состав украшений мечети, нельзя не указать надписи, определяющей время построения мечети и решающей все новейшие споры о национальности и религии ее строителей: «во имя Бога милостивого и милосердого! Раб Божий, Абдалла Имам ел-Мамун, повелитель всех верующих, построил храм сей в 72-м году гиджры (=691 году по Р. Хр.)».

Мозаическую отделку представляют также все окна мечети, как находящиеся внизу в восьмиугольнике стен, так и верхние под куполом. Окна образованы из соединения стеклянных кубиков, из которых каждый окрашен в один цвет, но отличается от цвета других кубиков; разноцветные стекла подобраны и соединены в самой тонкой гармонии световых оттенков. Кроме того, кубики стекла вставлены в клетки гипсовых рам, в свою очередь разделанные в виде цветов, арабесков, надписей и даже крестов. Таким образом в каждом окне в цветах радуги выступает искусственное изображение. Но так как рамы гораздо толще стекол, то каждый кубик стекла лежит в глубокой оправе, что способствует к смягчению проходящего чрез них света. Некоторые окна имеют вензель Солимана и дату 935 года (=1:528). Все это вместе, в яркий солнечный день, при закрытых дверях мечети, производит впечатление сказочной и волшебной картины. Только священная скала мечети, своим суровым видом, возвращает к действительности очарованного посетителя. В виду этой скалы, все изящное и фантастическое здание куббет ес-Сахра обращается в печальное вели над могилою давнопрошедшего ветхозаветного мира. Нам не случалось видеть куббет ес-Сахра при ночном освещении, особенно при иллюминациях месяца Рамазана. Нужно думать, что в это время она производит эффект еще более соответствующий сумраку ветхозаветного времени. Обычное праздничное освещение мечети производится четырьмя большими люстрами, висящими в наружном нефе, по четырем странам света. Недавно еще громадная люстра висела под куполом, над священною скалою. Но за два года до смерти султана Абдул-Азиса, в самый месяц Рамазан, при зажжении люстры для вечернего богослужения, она упала и разбилась. Народ усмотрел в этом случае наказание Божие за то, что прислужники мечети, зажигавшие люстру, позволяли себе становиться на священную скалу, и запретил освещать центральную часть мечети. Впрочем цепь, на которой висела люстра, оставлена на своем месте и, конечно, не замедлит породить в магометанском мире новые легенды касательно своего значения и происхождения. Кроме люстр, куббет ес-Сахра, на южной стороне своего внешнего нефа, имеет два семисвещных светильника, в виде распустившихся цветов, сделанных по образцу Моисеева светильника, по уверению шейха мечети, из времени Салах-ед-Дина, и две больших декоративных свечи на той же южной стороне мечети, по сторонам миграба. Такие декоративные свечи можно видеть в Стамбульских мечетях; иногда они достигают до самых сводов мечети. У той же южной двери куббет ес-Сахра расположен клирос: целый десяток налоев с свитками корана. Главный же древний свиток корана, древность которого шейхи мечети возводят ко времени самого Омара, заключен в особый железный шкап, упирающийся в священную скалу. Другие древние реликвии куббет ес-Сахра, так называемое седло и меч Магомета, взяты в Константинополь. Чтобы не беспокоить себя путешествием в Иерусалим, падишах благоразумно переместил к себе предметы поклонения. «Они бы и Скалу забрали, если бы могли», раздраженно заметил шейх мечети, служивший нашим руководителем. Остался, впрочем, так называемый райский камень, черный яспис, вбитый в пол против северных ворот мечети, носящих название ворот рая. При погребении богатых иерусалимских эффенди, их обыкновенно приносят сюда северными воротами и ставят на райском камне, для отпевания, и затем выносят из мечети противоположными воротами, обращенными к Мекке. В райском камне вбиты три с половиною гвоздя. Это – время существования мира. Когда эти гвозди уйдут в камень, наступит конец миру. А ушло уже 15 гвоздей. «Кто хочет видеть рай, говорит надпись над священною скалою, тот приди сюда и посмотри». Вместе с древними реликвиями, исчезла и греческая надпись, указываемая планом Вильсона в западной стене мечети, получившая такое важное значение в возбужденном доктором Сеппом и Фергюссоном споре о национальности Куббет ес-Сахра. При ремонтировке 1873–1874 года шейхи мечети благоразумно выбросили из стены предмет спора. Да он и не имел особенного значения, как попавший в стену случайно из каких-то других древних развалин, подобно камню Адриана над так называемыми двойными воротами храмового мола.

По своему круглому виду и вследствие того, что ее священнейшая часть лежит в самом центре, мечеть Омара не имеет одного главного фронта. Ея четверо ворот, правильно расположенные по четырем странам света, и имеющие особенные названия (северные или райские Баб ел-Дженне; южные– Баб ел-Кибле; восточные Баб ес-Силсиле или ворота пророка Давида; западные – Баб еш-Шарби), представляют совершенно одинаковое устройство. Каждые из них имеют по три двери, две железных и одну деревянную, и каждые одинаково предваряются крыльцами. Крыльца их, очевидно, были сделаны два раза, первоначально открытыми, в виде навесов на колоннах, потом закрытыми чрез возведение глухой стены на линии колонн. Ныне эти закрытые крыльца обращены в камеры, занимаемые прислугою мечети. Оставлено открытым только южное крыльцо, обращенное к Мекке.

Наружный вид Куббет ес-Сахра представляет те же замыкающиеся линии восьмиугольника и ту же пестроту красок, что и внутренний. Особенность наружной формы восьмиугольника состоит в непрерывно повторяющихся рядах выступов или стенных пилястров и широких впадин или углублений между ними, подобно верхней части стены храмового мола, открытой Кондером, и древнееврейской стене на Русском месте близ храма Гроба Господня.

Рисунок 145. Куббет ес-Сахра

Верхняя же часть стен восьмиугольника над пилястрами, в настоящее время представляющая широкий компактный карниз, расписанный стихами корана, некогда была крытою галерею вокруг купола мечети. При ремонтировке 1874 года были открыты заделанные ныне арки этой галереи с колоннами303 по 13 арок на каждой стороне восьмиугольника, и с остатками древней мозаики. Галерея была заделана в XVI веке, во избежание затруднений при ее починках, которые, конечно, часто требовались в наружной мозаичной стене. По своему цвету наружная сторона куббет ес-Сахра, в нижней своей части, до окон, серая, облицована гладким серым мрамором, подобно нижнему полю внутренней стороны стены.

Рисунок 146. Первоначальный вид и разрез стены куббет ес-Сахра

Верхняя же часть стен, то есть поле окон и верхний карниз, облицована раскрашенными фаянсовыми кафелями цветов синего, голубого и желтого; каждая кафля – квадрат 0,242 метра. Особенную пестроту представляет отделка окон, являющихся снаружи разноцветными фаянсовыми решетками, клетки которых сложены в виде символических фигур, между прочим даже фигуры креста. Обкладка наружных стен фаянсовыми кафлями в XVI веке заменила первоначальную мозаичную отделку, и с тех пор неоднократно была возобновляема. Купол мечети с наружной стороны обит жестью и окрашен в темно-синий цвет304.

Такую же, если небольшую, пестроту представляет другой купол, место жертвенника всесожжений по гипотезе Кондера, называемый куполом цепи, куббет ес-Силсиле или судилищем пророка Давида, Мегкеме ен-неби Дауд, находящийся в 5 метрах на восток, пред восточными воротами куббет ес-Сахра.

Рисунок 147. Мехкемет ен-неби Дауд

Это именно только купол, лежащий на колоннах, без стен, нечто в виде павильона; только на южной стороне к совершенно открытому павильону приделана ниша, сообщающая ему вид мусульманской часовни. Его 17 колонн, расположенные двумя концентрическими кругами, все из различного сорта мрамора и с разнородными капителями. Внутренняя обкладка купола представляет чрезвычайно пеструю смесь фаянсовых кафель; даже пол павильона выложен разноцветными клетками мрамора в разных углах. Что касается происхождения павильона, то находящееся на его фризе надписание свидетельствует, что возобновление, его было совершено султаном Солиманом в 969 (= 1561) году. В XII веке это место называли гробницею Иакова, брата Господня, якобы перенесенною сюда с долины Иосафата. Если нельзя здесь, вместе с Кондером, видеть место жертвенника всесожжений, то какому другому пункту ветхозаветного святилища может соответствовать купол цепи? Не есть ли это место полукруглой монументальной лестницы и ворот Иродова храма, приводивших из так называемого двора женщин во двор израильтян, предшествующий жертвеннику всесожжений? Разумеется, убедиться в этом предположении можно будет только по обследовании подспудного грунта в этом пункте. Весьма возможно, что купол цепи покрывает еще какую-нибудь забытую древне-арабскую гробницу.

Вокруг куббет ес-Сахра расположена, так называемая, верхняя платформа харама, сокрывшая под собою террасы ветхозаветного святилища, двора священников, двора израильтян и двора женщин. Впрочем и в настоящее время платформа не может считаться вполне ровною305; в разных ее пунктах заметны то понижения, то повышения мостовой, обусловленные частию приспособлением платформы для собрания в цистерны падающей сюда дождевой воды, частию первоначальною неровностию местного грунта. Если скала Куббет ес-Сахра имеет уровень 2440 футов над Средиземным морем, то на северо-восточном углу верхней платформы этот уровень понижается до 2439 футов, на северо-западном до 2437 футов, на восточной стороне до 2435 футов, на южной до 2434. Платформа выложена большими каменными плитами разновременного происхождения; рядом с камнями, повидимому, вовсе еще нестертыми, встречаются большие, глубоко стертые, камни, принадлежащие может быть еще мостовой ветхозаветного храма. Новейшие починки мостовой заметны особенно в местах стоков для воды или желобков с отверстиями в цистерны. Мостовая верхней платформы вообще содержится в чистоте, хотя и здесь, между неплотно сложенными камнями, успели порасти мох и сорные травы, сообщающие платформе вид полузабытой и малопосещаемой местности.

Боковая отделка верхней платформы, на сколько она доступна наружному наблюдению, представляет каменную обкладку неопределенного характера и, во всяком случае, позднейшую: везде мелкие, плохо обделанные и плохо сложенные камни. Случайно обнаженная Реуф-пашею в 1886 году часть восточной стены показала, что здесь, вдоль стены платформы, сперва идет темный коридор или туннель, а затем компактная масса из строевых камней, а частию, вероятно, и из скалы, хотя строго различить камни и скалу трудно от покрывающей туннель штукатурки. Такой же коридор найден и на северной и западной стороне. По всей вероятности, платформа со всех сторон обведена сарацинскими сводами, потому что иначе не мог явиться ее нынешний, четыреугольник, не имеющий ничего общего с возвышениями внутренних дворов ветхозаветного храма.

Рисунок 148. Северная верхняя площадь харама

Рисунок 149. Западные входные аркады на верхнюю площадь харама

Подобно тому, как ограда внутренних дворов древнего святилища была окружена еще особым валом (хел), и нынешняя верхняя платформа окружена контрфорсом или валом, который на северной стороне состоит частию из натуральной скалы, частию из насыпи 11 метров широты. В 1886 году Реуф-паша возобновил такой вал и на восточной стороне платформы, из земли, вынесенной из юго-восточного подземелья при его расчистке.

Возвышение грунта внутренней платформы над внешним двором ясно определяется длиною соединяющих их лестниц. Именно: три лестницы, ныне существующие в западной стороне платформы, имеют 26 ступеней (лестница против мечети Омара), 25 ступеней (у юго-западного угла платформы) и 24 ступени (у северо-западного угла платформы). Две лестницы южной стороны имеют 20 ступеней (лестница против Куббет ес-Сахра) и 12 ступеней (лестница против Куббет ес-Силсиле). Две лестницы северной стороны имеют 7 ступеней (лестница против куббет ес-Сахра) и 6 ступеней (против Куббет ес-Силсиле). Единственная лестница на восточной стороне, против восточного фронта куббет ес-Сахра и Куббет ес-Силсиле, имеет 8 ступеней. Что касается древности этих лестниц, то об этом нужно заметить следующее. Восточная лестница может указывать ту линию, на которой лежали ворота Никанора, приводившие с востока во двор женщин, но непосредственного отношения к ним не имеет. Ворота Никанора, как и вообще двор женщин, по уровню лежали ниже двора священнического и тех ворот, которые мы предполагаем на месте Куббет ес-Силсиле, и, следовательно, ниже нынешней восточной лестницы. С другой стороны, ворота Никанора находились далее на восток, чем нынешняя восточная лестница. Тогда как один двор женщин имел длины с востока на запад 135 локтей или 70 метров, все разстояние от восточного фронта мечети Омара до восточной лестницы платформы, по нашим измерениям, равно 52,10 метрам. Таким образом, при образовании нынешней платформы, почти третья часть двора женщин была отрезана на восточной стороне. Нынешние две лестницы северные и южные приблизительно точно указывают положение древних лестниц и ворот Ницоц и Парва (северных), Га-маим и Гаделек (южных). Это именно средние из четырех северных и четырех южных ворот Иродова внутреннего двора306. Что же касается остальных двух крайних северных и южных ворот Ирода, то двое из них, приводившие во двор женщин, были сняты при сокращении платформы с востока, а двое других, бывшие против корпуса самого храма, были уничтожены при сокращении платформы с запада, и заменены нынешними лестницами, юго-западною и северо-западною. Наконец, средняя западная лестница, находящаяся против куббет ес-Сахра в расстоянии 11,75 метров от ее западного фронта, выделяется из ряда других лестниц тем, что она не выступает из линии платформы, но целиком в нее входит. На основании положения этой лестницы в отношении к священной скале, как месту жертвенника всесожжении, мы считаем возможным видеть в некоторой части ее спуск в то подземелье, которое, по описанию Иосифа Флавия (ср. Иез.41:8), существовало под храмом, как его подвальная часть (atem мишны). Следовательно, над тою же лестницею, ныне низводящею вниз с уровня верхней платформы, была другая противоположная лестница, возводившая с уровня платформы и куббет ес-Сахра на то еще более возвышенное основание, на котором стоял корпус храма. Дорогая отделка камней храма и особенное священное их значение были причиною того, что развалины храма были разобраны до последних основных камней, что и было, между прочим, причиною сокращения верхней платформы на западе. Другою причиною была явившаяся впоследствии необходимость расширения внешней площади харама в стороне обращенной к городу. Лестницы верхней платформы мусульманского харама не имеют ворот. Но воспоминанием о бывших здесь древних воротах служат так называемые мавасин (от единств. mizan, весы), высокие аркады на верхних ступенях лестниц, разделяемые, смотря по широте лестницы, на 3, 4 и 5 пролетов или арок, опирающихся на колоннах разнообразного вида, мраморных, гранитных и иных, подобранных, очевидно, из разных древних развалин. Аркада над восточною лестницею представляет следы еще какого-то особенного приспособления. Первоначально она имела 5 пролетов и была шире нынешней лестницы; потом она была сравнена с широтою лестницы чрез закрытие двух боковых пролетов и укреплена сзади какими-то контрфорсами, заслонившими поддерживающие архитрав колонны. В архитраве над арками, с внутренней стороны, видны незаделанные пробоины для перекладин потолка, примыкавшей когда-то сюда, но ныне несуществующей, постройки. Стоя на краю верхней платформы, мавасины, по своей высоте и по своему изолированному положению, имеют весьма эффектный вид и соперничают если не с куполом Куббет ес-Сахра, то с куполами разбросанных здесь молитвенных павильонов, киосков и белыми куполами жилых помещений, лепящихся на северной, западной и южной стороне платформы, подобно некоторому призрачному воспоминанию тех зданий, которыми была окружена внутренняя платформа ветхозаветного храма307. Недостает Куббет ес-Сахра и ее платформе только минаретов, которые здесь сочтены излишними по отдаленности места от города. Они возвышаются над наружною стеною харама.

Нижняя платформа, или собственно площадь харам еш-шериф со всех сторон окружает внутреннюю платформу. Подобно внутренней платформе, и внешняя шире в северной, чем в южной части.

Рисунок 150. Южные мавассины и кафедра Омара

Хотя по прямой линии от платформы до наружной южной стены разстояние больше, чем от верхней платформы до нынешней северной стены, но если взять во внимание большую широту северной половины, то ее можно считать равною южной. Восточная сторона нижней платформы больше западной. Если вообще площадь харама считают ровною, то это не исключает небольших повышений и понижений ее в разных пунктах. Так южная сторона имеет ныне почти ровный грунт 2,419 и 2,420 фут. над морем. Западная сторона имеет грунт на северо-западном углу скалистый и поднятый до 2,446 фут., в средней части 2,421, а в юго-западном углу 2,416 фут. Северная сторона, если исключить северо-западный угол, имеет от 2,429 до 2,418 фут. Когда от ворот Хитта или Атм идешь к верхней платформе, чувствуешь, что совершаешь восхождение и притом на круглый холм, имеющий скат направо и налево и поднимающийся только к платформе308. Восточная сторона ныне имеет уровень между 2,419 и 2,416, за исключением раскопанной ныне глубокой впадины у золотых ворот 2,395 футов. Непокрытая наслоениями земли натуральная скала видна, кроме северо-западного угла внешнего двора, у северо-западного угла верхней платформы, у восточной стены верхней платформы, против золотых ворот, и на южной стороне, у юго-восточного угла верхней платформы.

Подобно тому, как верхняя мусульманская платформа харама венчается Куббет ес-Сахра, нижняя платформа имеет свой наиболее священный пункт в мечети ел-Акса. И как куббет ес-Сахра покрывает собою один из наиболее важных пунктов срединной части ветхозаветного святилища, так мечеть ес-Акса стоит в наиболее важной части внешнего двора, на месте так называемой στοὰ βασιλική Ирода, на так называемом двойном южном проходе и воротах. Как замечает арабский географ Идризи (12 века), это самая обширная в мире мечеть после мечети в Кордове.

Если мечеть Омара или иначе Куббет ес-Сахра есть именно купол и вся постройка ее представляет генетическое развитие купольной постройки над священною скалою, то мечеть ел-Акса представляет нечто совершенно противоположное. Она также имеет купол, похожий на купол мечети Омара, хотя меньших размеров. Но этот купол стоит как-то на отшибе, на самом южном конце мечети, и не имеет за собою абсиды, закругляющей алтарную часть христианской базилики. На север от купола, как-то совершенно уединенно от него, простирается длинный хребет двускатной деревянной крыши, подобной Вифлеемской. Внутренность мечети ел-Акса представляет две вставленных одна в другую и разновременных постройки. Из нынешних семи нефов базилики первоначальными нужно считать четыре боковых нефа. Три же средние нефа образовались из одного большого центрального нефа309. Вероятно, затрудняясь сделать деревянную крышу для очень широкой средней залы (78 англ. фут.), ее разбили, в одну из реставраций мечети, на три отдельных нефа, вследствие чего первоначальная пятинефная мечеть обратилась в семинефную. Вставка нынешнего срединного неширокого

Рисунок 151. Наружный вид мечети ел-Акса

Рисунок 152. План мечети ел-Акса

нефа в первоначальный широкий доказывается совершенным отличием в построении его столбов и стен. Тогда как в боковых нефах стены очень толсты, как выражается Аркульф, vili fabricati sunt opere, и имеют приниженные своды, в среднем нефе стены гораздо тоньше и смелее подняты вверх. Тогда как боковые нефы имеют сложенные из камня столбы, толстые и неуклюжие, средний неф держится не на столбах, а на мраморных колоннах, по арабскому обычаю, столь же разнообразных, как и колонны Куббет ес-Сахра: здесь есть колонны зеленоватого порфира, темно-красной яшмы и мрамора Св. креста; на некоторых капителях есть аллегорические фигуры грифов, центавров и проч., напоминающие аллегорические фигуры семисвещного светильника на триумфальной арке Тита; подобные капители есть в армянской патриаршей церкви Св. Иакова. Чрезвычайно странно в ряду колонн, в одном месте, видеть грубый столб, подделанный под вид столбов боковых нефов. Строителям недостало одной колонны!.. Точно также верхняя стена средней залы, лежащая на колоннах, не гармонирует с следующими стенами боковых нефов. Несоразмерно малые окна под крышею среднего нефа и дополняющая их нижняя линия незастекленных пробоин, неодинаковой величины, для пропуска света из боковых нефов, достаточно ясно показывают, что строители среднего нефа были стеснены уже готовыми тогда боковыми нефами. В южной части мечети, по ту и другую сторону, на восток и запад от купола, идут поперечные аллеи, соответствующие транзепту; но таких аллей две, и течение их в ту и другую сторону неодинаково, и имеет, главным образом, два вида: одно с толстыми стенами и грубыми столбами, другое с более тонкими стенами и более изящными столбами. Вследствие такой позднейшей вставки в древние рамки, в разных пунктах нарушена симметрия частей. По местам сохранились остатки каких-то древних стен, случайно неубранных при реставрации. В виде продолжения ветвей транзепта из линии стен мечети, на запад, выходит двухпролетная галерея; по длине равная всей длине мечети до притвора. Остатки такой же галереи есть и на восточной стороне. Откуда ведут свое происхождение разнородные элементы мечети ел-Акса? Обыкновенно ее считают базиликою императора Юстиниана, описанною Прокопием (De aedific. Justiniani, V, 6), впоследствии переделанною арабами, потом крестоносцами и снова арабами. Но ориентация мечети на юг не могла быть свойственна христианской базилике. Это тем более было бы удивительно, что во время Юстиниана здесь, вероятно, были еще остатки базилики Ирода Великого, στοὰ βασιλική, в направлении с запада на восток, линиями которой весьма удобно было воспользоваться при постройке христианской церкви (см. наше сочинение: Св. Земля, I, 111–112). Гораздо более оснований отличать здесь работы крестоносцев, при которых мечеть ел-Акса была обращена в королевский дворец. Возможно, что крестоносцам, как думает Вогюэ, принадлежит длинная двухчастная зала, выходящая на запад от транзепта мечети, так называемые ныне «белые залы», ел-Каат ел-Бейде. Подобные залы, в виде галлерей, устраивались во всех дворцах и укреплениях франков в Сирии. Здесь правители творили суд, угощали своих вассалов, устраивали празднества. Обыкновенно стены залы были увешаны оружием и трофеями войны и охоты. Подобную залу крестоносцев можно видеть еще во франкской крепости в Тортозе (Bey, Е. Les colonies Franques de Syrie aux XII et XIII siècles, 48). Все остальное– разновременные постройки арабов310.

Рисунок 153. Внутренний вид мечети ел-Акса

По своим украшениям мечеть ел-Акса гораздо ниже Куббет ес-Сахра. Только южная часть среднего нефа под куполом и самый купол отделаны мозаикою, во вкусе Куббет ес-Сахра, с преобладанием розового цвета. С купола спускается хрустальная люстра и целый ряд одиночных лампад пред миграбом. На столбах, поддерживающих купол, висят зеленые дощечки с стихами корана, написанными, по уверению шейха мечети, собственноручно султаном Махмудом. У самого миграба, с западной стороны, высоким барьером отделен небольшой придел, в котором мусульманское предание указывает отпечаток ноги Спасителя на камне, – что, конечно, и справедливо в том смысле, что в бывшей некогда на этом месте галерее нередко ходил и учил Иисус Христос. К барьеру прислонен так называемый мимбар или проповедническая кафедра, чрезвычайно изящно сделанная, первоначально для Дамасской мечети, и сюда перенесенная Саладином. Вся остальная часть мечети ел-Акса не имеет ничего, кроме голых оштукатуренных стен и покрытого грубыми рогожами каменного пола. В числе других предвестников близкого падения магометанства, нельзя не поставить оскудения искусства мозаических работ, которое некогда создало Куббет ес-Сахра и которое в настоящее время не существует между арабами. Когда в 1873 году потребовалось ремонтировать мозаические работы Куббет ес-Сахра, едва могли найти мастеров и то не из арабов, а из армян. Между тем мозаика есть единственное спасение магометанских святилищ; без нее даже такие мечети, как Айя-София в Константинополе, не будут иметь вида. Впрочем, мечеть ел-Акса, кроме недостатка украшений, страдает еще от недостатка ухода, подобно той же мечети Айя-Софиа. Не смотря на то, что мусульмане ходят здесь босыми, и от нас требуют ходить не иначе, как обмотав сапоги носовыми платками, чистоты-то именно здесь и недостает. Да и какая может быть чистота в том храме, который служит не только домом молитвы, но и спальнею многочисленной паствы? В разбитые окна мечети влетают целые стаи воробьев и ночуют где попало – и на люстрах, и на проповеднической кафедре, и в самом миграбе, как раз так, как в константинопольской мечети, древнем храме Юстиниана...

После Куббет ес-Сахра и мечети ел-Акса, третья мечеть на площади харам еш-шериф носит название мечеть африканская, Могарибе. Эта мечеть уже совершенно пуста. Может быть ее толстые стены представляли бы некоторый интерес, если бы не были покрыты такою толстою штукатуркой. Но эта мечеть важна тем, что она представляет западное продолжение так называемых «белых зал» крестоносцев и может быть даже указывает линии западных галлерей храма Ирода. Нужно заметить, что арабы, насколько у них доставало уменья, старались сообщить площади харама тот вид, какой она имела в древности, особенно чрез устройство галлерей вдоль наружных стен.

Рисунок 154. Северные галереи харама

И теперь еще, вдоль западной и северной стены, сохранились такие галереи, имеющие то общее с галереями Ирода, что они упираются в глухую ограду и открыты к площади храма. Но в своем составе и способе постройки они не имеют отношения к древним галереям. Вместо мраморных монолитных колонн Ирода, они лежат на неуклюжих, сложенных из камня, столбах, и покрыты, вместо деревянной Иродовой крыши, тяжелыми, грубыми сводами. Самые линии галлерей идут неправильно. На западной стороне почти везде удержана одна галерейная аллея; только близ юго-западного угла сохранился остаток, могущий иметь отношение к другой параллельной аллее галлерей, обращенный ныне в мечеть Могарибе. Широта галлерей неодинакова. Две галерейные аллеи, которые можно различать при мечети Могарибе, имели 70 футов широты, подобно «белым залам» мечети ел-Акса; но в дальнейшем течении ординарная галерея имеет только 25 фут. широты. На северной стороне ординарная галерея доныне сохранилась только при пруде Биркет Исраел, и имеет, вместе с стеною, 35 футов широты. Затем небольшой обрывок галереи, но менее широкой, сохранился у ворот Баб ел-Атм. Замечательно, что северо-западный угол, место крепости Антония, не имеет никакого следа галлерей. Точно также галереи прерывались здесь и в ветхозаветном храме. Открытый угол площади здесь буквально вытесан в скале, возвышающейся с севера стеною до 7 и более метров высоты. В отвесной стене скалы пробиты какие-то ниши, вероятно имевшие отношение к бывшим некогда здесь постройкам. Вдоль восточной стены галлерей нет. Как в древности, в Соломоновом храме, с галереями были связаны помещения священников, так и в настоящее время галереи прерываются помещениями шейхов и служителей харама. В некоторых местах над галереями возвышается верхний этаж жилых помещений древнеарабского времени, насколько можно судить из того, что его мраморная обкладка позолотил ась от времени и из его щелей успели вырасти огромные кусты, соперничающие с зеленью, выставленною в горшках на окнах. Но вообще вид на галереи и на их верхние этажи жилых помещений очень непригляден. Все здесь наполовину разрушено. Деревянные решетки в незастекленных окнах поизломаны, и сквозь них глядит неприкрытая нагота восточной жизни. Стена городских казарм, возвышающаяся на месте крепости Антония, на отвесной скале, кажется очень высокою для наблюдающего с площади харама, но она сложена чрезвычайно непрочно и некрасиво. Наконец, современные галереи харама венчаются четырьмя минаретами, из которых самый замечательный возвышается на северо-западном углу и носит название минарет ес-серай. Первое построение этой семиэтажной башни относится к 1207 году; она недавно ремонтирована. Второй минарет 1297 года, у ворот арки Вильсона, обращает на себя внимание верхушкою в виде сахарной головы. Третий минарет 1397 года, над бассейном Биркет Исраел, живописно порос дикими кустами, вместе со всею выходящею из пруда стеною харама. Четвертый минарет на юго-западном углу ограды харама. Минаретов нет там, где нет галлерей, на восточной и даже на южной сторонах, обращенных за городскую черту, не смотря на присутствие при южной стене большой мечети.

Те же увенчанные минаретами стороны харама, северная и западная, непосредственно соприкасающиеся с городом, имеют в настоящее время и ворота, между тем как ворота, некогда бывшие в восточной и южной стороне, ныне закрыты. Главными воротами харама ныне считаются ворота Баб ес-Силсиле, которыми входят на площадь харама с улицы Давида и которым предшествует арка Вильсона. Подобно древнейшим воротам храма, ворота Баб ес-Силсиле состоят из двух пролетов, из которых северный называется воротами мира (Баб ес-Селам), а южный – воротами цепи (Баб ес-Силсиле). Ворота украшены колоннами из серого мрамора, тонкими, но двухкорпусными, т. е. сделанными в виде нераздельных пар, переплетенных затейливыми линиями связей, и притом, по своей незначительной высоте, расставленных двумя ярусами. Колонны могут принадлежать крестоносцам, хотя устройство ворот, по надписи, принадлежит 1492 году. Высокий порог ворот сложен из разных осколков, между прочим из остатка какой-то мраморной притолоки. Ведущая к воротам улица недавно вся вымощена заново Реуф-пашею. Мы уже знаем, что эта улица частию проходит на подземном коридоре, соединявшем храм с башнею Давида.

Вторые западные ворота – Баб ел-Каттанин, т. е. ворота хлопчато-бумажных тканей311. Название взято от примыкающего к воротам древнеарабского крытого базара хлопчато-бумажных изделий, ныне заброшенного. Ворота меньше предшествующих и ординарные, но очень красиво в 1336 г. сооруженные в мавританском вкусе. Так как здесь нет моста и висячей дороги чрез долину Тиропеон, то грунт за стеною харама непосредственно понижается; восхождением на площадь харама служит лестница, одна часть которой из 11 ступеней предшествует воротам снаружи, а другая из 10 ступеней врезывается в самую площадь харама; высота лестницы 14 футов. Сколько можно судить по свежему виду лестницы и порога, ворота Баб ел-Каттанин не были в большом употреблении, и может быть первоначально были закрыты для народа.

Третьи ворота, Баб ел-Хадид, меньше ворот Каттанин; правильнее сказать, это не более как калитка с железною дверью (Хадид значит железный). Снаружи и здесь примыкают к стене харама хорошей работы древнеарабские постройки того же времени, что и постройки ворот Баб ел-Каттанин. Здесь нет лестниц, и спуск с площади харама на городскую улицу менее значителен, чем у предшествующих ворот. Очевидно долина Тиропеон отодвинулась здесь от стены харама на запад.

Четвертые ворота, ординарные, Баб ен-Назир, что значит ворота надзирателя, а может быть и ворота Назореев. Разность грунта площади харама и прилегающей улицы здесь еще менее значительна.

Пятые ворота, Баб ес-Серай, ворота сераля, небольшая одностворчатая дверь, бывшая в распоряжении иерусалимских пашей, старый дворец которых примыкал к воротам. Здесь разности в грунте, по ту и другую сторону ворот, не замечается. С того времени, как дворец пашей переведен в другое место, ворота Баб ес-Серай закрыты.

Шестые ворота – Баб ел-Гаваниме, названные так по имени одного магометанского праведника, гробница которого находится вблизи ворот. Это– одностворчатая и небольшая дверь, но, вследствие близости казарм, очень людная. Если предшествующие ворота имели за собой со стороны города большее или меньшее понижение грунта, то здесь, напротив, прилегающий городской квартал значительно выше площади харама; дорога на городскую улицу идет по лестнице, частию вырубленной в самой скале. Амбразура двери в нижней своей части также пробита в скале.

Седьмые ворота – Баб ел-Атем, ворота тьмы, или темные, выводящие в крытую темную улицу, с древне-арабскими, облицованными мрамором, постройками. И здесь наружный грунт все еще несколько выше площади харама. Самые ворота обращают на себя внимание разве только порогом, очень высоким, состоящим из цельной древней колонны.

Восьмые ворота – Баб-Хитта (древнееврейское произношение; в арабском языке, вместо удвоения согласной, вставляется буква н), т. е. ворота пшеницы. Здесь наружный грунт со стороны города опять ниже площади харама. В воротной башне можно различать древние большие каменные плиты, принадлежавшие мостовой. Снаружи к ней примыкают почерневшие от давности древнеарабские постройки.

Девятые ворота – Баб ел-Азбат, т. е. ворота самые крепкие (превосходная степень от положительной забит, крепкий). В настоящее время это имя можно приложить к данным воротам разве только в насмешку. Это – самые плохие и самые некрепкие из всех ворот харама. И не видно, чтобы когда нибудь они были крепче. В виду такого несоответствия, другие проводники называют данные ворота, чрез перемену одной гласной, Баб ел-Исбат, ворота колен (от единственного subt, колено), ссылаясь на то, что у самых этих ворот находится бассейн, носящий имя 12 колен израилевых. Еще иначе эти ворота называют Баб ес-Зоббот, ворота жандармские или полицейские, и Баб ес-Зебт, ворота субботние. За воротами грунт слегка понижается к городским воротам Гефсиманским.

Наконец десятые из нынешних ворот харама примыкают с южной стороны к стене Плача и носят название Баб ел-Могарибе, ворота алжирские. Порог ворот напоминает порог, открытый на русском месте близ храма Воскресения, по вырубленной в нем извнутри выемке для вращения двери (см. нашу статью: «По вопросу о раскопках 1883 года на русском месте в Иерусалиме», из записок Императорского Русского Археологического Общества. T. II, стр. 51). Понижение грунта за воротами весьма значительно; к ним восходят по искусственному подъему. Ворота Могарибе если не могут считаться древними, то по крайней мере лежат в непосредственной близости к древним, ныне закрытым, воротам Барклея. Из остальных ворот только ворота Баб ес-Силсиле несомненно занимают место ворот ветхозаветного храма, как это видно из положения арки Вильсона, а может быть также и ворота Баб ел-Атм. Остальные древние ворота ветхозаветного храма в настоящее время закрыты.

Рисунок 155. Гробница Илии

Любопытно, что из описанных нынешних ворот харама не одни не приходятся на прямой линии ворот Куббет ес-Сахра, лестниц и мавасинов внутренней платформы харама. Вместо законов симметрии, строители ворот руководились только потребностями жителей прилагавших городских кварталов и общественных зданий. Тем не менее от каждых ворот по направлению к ближайшей лестнице внутреннего двора или верхней платформы проведена выложенная камнем дорога. Особенно широкая мостовая идет вдоль всей западной галереи и от ворот Могарибе к мечети ел-Акса, также от ворот Силсиле и Каттанин к верхней платформе. Нет мостовой от ворот золотых, закрытых, и от ворот Азбат, которыми пользуются не городские жители, а бедняки с Елеонской горы и Вифании. Вдоль внутренней платформы обведен выложенный каменными плитами тротуар, поднятый на одну ступень, не везде впрочем правильный и одинаковый. Наконец, по пространству площади харама разбросаны в разных местах так называемые Мастабег, «молитвенные места», поднятые на одну ступень платформы, 10, 20 и 50 футов длины, более или менее изящно выложенные каменными плитами, с неизбежным миграбом на южной стороне, то есть с нишею для статуи, но без статуи, иногда с молитвенным павильоном, киоском или часовнею; на некоторых молитвенных платформах уже успели вырасти вековые маслины. Чаще всего эти платформы устраиваются по близости ворот, чтобы приходящий сюда для молитвы, при случае, мог и не заходить в мечеть, и найти открытое место для коленопреклонения. Но дух молитвы оскудевает между современными мусульманами, и некоторые молитвенные павильоны, за ненужностью, обращены в амбары. Для утоления жажды пилигримов, и для совершения мусульманских законных омовений пред молитвою, между воротами Силсиле и Каттанин, с 849 (1445) года, существует себил Каит-бей, прекрасный фонтан с яйцевидным куполом, украшенным арабесками. Тут же по близости небольшой прудок, в котором в жаркие дни барахтаются дети имамов. Другой фонтан ел-Кас, в виде исполинской чаши, вставленной в круглый бассейн, находится в южной части площади, пред фронтом мечети ел-Акса. Так как он приспособлен к водопроводу прудов Соломона, то в настоящее время, по прекращении действия водопровода, он не исполняет более своего назначения. Есть еще много других себилов (мест омовений) на пути от ворот харама до лестниц верхней платформы. На верхней платформе нет особенного фонтана, но напиться воды можно и здесь, при западном входе в Куббет ес-Сахра; нужно только опустить находящийся здесь всегда медный ковш в устье цистерны. Совершать же молитвенные омовения на верхней платформе непозволительно.

Чтобы закончить описание магометанского харама, необходимо упомянуть о его растительности. Состоя большею частию из насыпного грунта312, площадь харама представляет, без сомнения, самую плодородную часть земли в Иерусалиме, особенно если взять во внимание неисчерпаемые запасы воды в ее цистернах. Как свидетельствует предание предшествующих веков, здесь действительно был целый лес тропической растительности, частию вырубленный новейшими обладателями площади, частию погибший от недостатка ухода. Еще на карте Вильсона от 1865 года показано на площади довольно много больших деревьев; до настоящего времени от них не осталось и половины (сравн. план харама Вильсона и снимок с Шиковой модели нынешнего харама). Меньше всего растительности сохранилось в северной части харама, всего пять или шесть больших и тенистых деревьев мейс313. Гораздо больше деревьев, большею частию все тех же мейс, на западной стороне, против верхней платформы и кругом фонтана. Еще больше деревьев на южной стороне. Кроме больших дуплистых мейс и маслин, здесь пред фронтом ел-Акса растет несколько кипарисов, cupressus horisontalis и fastigiata, сообщающих такую прелесть всем фотографическим снимкам мечети. У южной стены верхней платформы подрастает молодая пальма, ныне редкое дерево в Иерусалиме, и зреет несколько кустов винограда. Но больше всего растительности на восточной стороне, имеющей наиболее насыпного грунта и до последнего времени свободной от мостовой. Зимою и весною здесь целый ковер зелени и цветов, а летом неубранное поле сорной травы и колючих кустов. Из деревьев здесь довольно маслин и особенно инжира, в жаркие дни далеко распространяющего от себя свой приятный специфический запах. Чтобы дать понятие о высоте местной земляной насыпи на первоначальном грунте скалы, Реуф-паша окопал траншеей одну старую маслину, выросшую на насыпи, закрывающей с севера золотые ворота; маслина оказалась уединенною от окружающего грунта на земляном столбе высотою семи метров. Наглядное доказательство, что золотые ворота до этой высоты издавна были погружены в насыпи. Всей вообще растительности харама в настоящее время угрожает новая опасность от мостовой, которою предположено замостить всю площадь. Юго-восточная часть площади уже замощена. Много камней для мостовой заготовлено и на восточной стороне. Для уравнения мостовой делаются новые насыпи в местах, где грунт осел. Но если эта новая мостовая повредит растительности, то она приблизит грунт площади к ее древнему виду, по выражению Иосифа Флавия, белевшему подобно снежной горе.

Не смотря на все, чем богата площадь харам еш-шериф, не смотря на такие прекрасные здания, как Куббет ес-Сахра и ел-Акса, не смотря на растительность, во всяком случае самую богатую в Иерусалиме, площадь харама производит грустное впечатление полузабытой и полупустынной местности и отверженного святилища. Восточная часть площади, некогда наиболее шумная, теперь совершенно пустынна, и останется такою до тех пор, пока не будут открыты золотые ворота. Некоторое оживление бывает только в западной галерее внешнего двора, у ворот Силсиле. Сюда заходят феллахи, успевшие продать принесенные в город продукты, чтобы в уединении сосчитать полученные барыши. Другие, уставшие бродить без дела по городским улицам, заходят сюда отдохнуть и утолить жажду. Многие, особенно женщины, являются сюда, ища суда в мегкеме. Но для восточного человека, незнающего употребления стула и скамьи и распростирающегося для отдыха на земле, отдохнуть значит заснуть. Спящие фигуры встречаются везде, не только во внешних галереях и киосках, но и в самых мечетях и даже в священной пещере духов. Другой вид могла бы получить площадь, если бы к ней был свободный доступ европейцам, которых в Иерусалиме всегда бывает много; но им, как некогда язычникам, посещение местности ветхозаветного храма затруднено. Если мы ходим здесь, то не иначе, как под двойною защитою жандарма и шейха мечети. С северной стороны, где, в период храма Ирода, звон римского оружия заглушал рев жертвенных животных и звуки священных гимнов, и ныне доносятся до Куббет ес-Сахра военная музыка и сигнальные рожки в казармах, заглушающие призыв муэдзинов на молитву. К этим военным звукам присоединяется еще шум школьников в медрессах в северной галерее харама, отзвук шума книжников и фарисеев, не умолкавших здесь в период Иродова храма. Но все это – слишком слабые звуки, чтобы ими можно было разбудить сонный магометанский мир и оживить место отвергнутого Богом святилища.

Общий обзор ограды харама

В заключение обойдем еще раз нынешнюю площадь иерусалимского харама снаружи, внимая призыву псалмопевца обойти вокруг святого места и обнять его объятием духа истины. Начнем с востока, от северо-восточного угла.

Даже и в нынешнем виде восточная стена, как ограда, кажется весьма высокою. Она имеет до 60 и даже до 75 футов высоты. Но не нужно забывать, что такая же, а по местам еще большая часть этой стены скрывается под землею, и именно эта, скрывающаяся от наблюдения, часть есть остаток действительной стены ветхозаветного храма. Выше нынешней поверхности древняя стена выступает только по местам, и то небольшими частями. Главным же образом ограда харама, ныне видная на поверхности грунта, принадлежит магометанским владетелям Иерусалима. Пять шестых этой стены построено султаном Селимом I тому три века назад.

В самом северо-восточном углу харама, в нынешней стене, обращает на себя внимание значительный древнееврейский остаток, начинающийся одиннадцатью рядами и потом понижающийся, в направлении на юг, до четырех рядов. Самый верхний, одиннадцатый ряд, имеет только один древний угловой камень.

Рисунок 156. Наружный вид С.-В. стены харама

Конечно, он положен на нынешнем своем месте еще тогда, когда из подобных камней состояла вся стена харама, потому что позднейшим арабским реставраторам стены не было расчета поднимать на такое высокое место один древний большой камень, в среду мелких позднейших камней. Самый значительный из еврейских камней, видных здесь на поверхности, имеет 7 метров длины, другой 5,28, третий 4,35. Многие еврейские камни сильно пострадали от дождей, так что размеры их выпусков и стиль их первоначальной отделки трудно определить. Но несколько камней, взятых из другого сорта скалы, сохранили на себе все подробности древней отделки, и своим золотистым цветом резко выделяются из ряда других, может быть современных им, но менее сохранившихся темного цвета камней. На расстоянии 87 футов от своего северного начала древнееврейская часть стены, а за нею и вся нынешняя стена, во всю свою высоту, делает угол или уступ 7 футов глубины. Эта часть древней стены до угла называется для отличия башнею Антония. В дальнейшем течении стены от угла до золотых ворот от древнееврейской стены сохранилось сначала три, а потом два ряда. Камни здесь сильно выветрились и пострадали. В кладке камней обращает на себя внимание то, что каждый верхний ряд углубляется в плоскость стены больше чем на ладонь глубины, чего мы не замечали выше, в рядах камней так называемой Антониевой башни. Самое происхождение того семифутового выступа из линии восточной стены, который называется башнею Антония, как выяснилось из раскопок, имеет только то основание, что в стене башни ряды камней укладываются один на другом с уклонением всего на один дюйм от отвеса, между тем как в дальнейшем течении стены древнееврейские ряды представляют весьма значительное уклонение от отвеса в глубину стены, до 7 дюймов. Вследствие такой разности в укладке рядов камней, стена башни, дойдя от своего подспудного основания до нынешней поверхности грунта, оказалась впереди остальной стены на 7 футов. Прерываясь золотыми воротами, имеющими облицовку из совершенно гладких камней, древнееврейская часть стены, в виде двух рядов камней, видна на поверхности еще далее на 50 футов, до так называемых малых восточных ворот, ныне заложенной калитки с замечательным символическим изображением, на своей верхней притолоке, пяти концентрических кружков с крестом посредине. И мусульмане не решаются стереть это во всяком случае неприятное для них воспоминание из истории Иерусалима и харама314. Далее за калиткой древнееврейских рядов уже не видно на нынешней поверхности. Вся стена здесь сложена арабами, хотя не в одно время, сколько можно судить по характеру постройки. Сначала, за калиткой, арабская стена имеет очень грубый вид: камни неправильные, плохо обсеченные и по местам безобразно выдаются из стены; в одном месте в стену положены десять гранитных колонн, выступающих из линии стены концами в 4 дюйма.

Рисунок 157. Малые восточные ворота

Далее к югу арабская стена имеет лучший вид и сложена из хорошо обделанных желтых камней. Не доходя 180 футов до юго-восточного угла, встречаем известную колонну суда, большую гранитную колонну, торчащую из стены четырьмя футами своей длины, на высоте 60 футов от нынешнего грунта. Ниже колонны есть окно, ныне заделанное, а вверху пролом в стене, имеющий вид ворот. Мусульманское сказание соединяет с этою колонной пророчество Иоиля (Иоиль.4:2:12) о всеобщем суде в долине Иосафата. И евреи веруют, что местом всеобщего суда будет место в долине против упомянутой колонны, где ныне еврейское кладбище. Не доходя ста футов до юго-восточного угла харама, встречаем опять на поверхности древнееврейский остаток стены, сначала невысокий – из трех рядов камней, потом постепенно возвышающийся к углу до 14 рядов, имеющих общей высоты 54 фута. Вся же стена харама у юго-восточного угла, с арабскою надстройкою 19 рядов камней, имеет 77 футов высоты. Прибавив сюда сокрытую часть стены под позднейшими наслоениями 80 футов, получим всей высоты стены 157 футов. Но на древнем моле юго-восточного угла стояла еще στοὰ βασιλική, и, с другой стороны, Кедрский поток ближе и круче примыкал к стене и увеличивал ее высоту. Таким образом древний наблюдатель, стоявший на высоте юго-восточного угла или так называемого крыла храма, видел под собою дно потока на глубине свыше 300 футов. Было от чего получить головокружение, как выражается Иосиф Флавий. Между древне-еврейскими камнями этого пункта, имеющими почти везде гладкую и тонкую отделку с неглубокими выпусками, обращают на себя внимание два камня, повидимому, принадлежащие арке моста, называемые в гидах балконом Соси315. Еврейское предание помнит мост от восточной стены харама, которым, между прочим, выводили из храма на Елеонскую гору жертвенное животное, рыжую телицу. Фергюссон и Кинг готовы признать остаток этого именно моста в балконе Соси. «В таком случае мост, говорит Кинг, пересекал бы долину Кедров в самом узком ее месте и приводил бы на соответствующую высоту Елеонской горы чрез 300 ярдов от стены харама, между тем как далее на север такой мост вышел бы очень длинным». Такое предположение можно было сделать разве только с точки зрения Фергюссона, помещающего ветхозаветный храм в южной части площади харам еш-шериф, потому что, по преданию, «мост рыжей телицы» был против фронта храма. Гораздо основательнее Варрен полагал восточный мост иерусалимского храма у золотых ворот.

Рисунок 158. Балкон Соси и его разрез

Южная стена харама для наблюдающего ее снаружи разделяется на две части упирающеюся в нее городскою стеною. Та часть южной стены, которая ныне наблюдается вне города, имеет у угла значительный древне-еврейский остаток сначала из 14 рядов, потом из 7 и, наконец, из 2 рядов камней, выпусковых с гладкими фасами. Между древними рядами особенное внимание привлекает на себя здесь так называемый Master-Course, ряд двойной высоты, в виде широкого пояса окружавший некогда всю южную, а может быть и все другие стены мола.

Рисунок 159. Юго-восточный угол стены харама

Его камни имеют 6 фут. 1 дюйм высоты и обрамлены выпусками 3 дюймов широты. Начиная от двойных и до тройных ворот, Master-Course идет при самой нынешней поверхности прилегающего грунта, и частию даже закрывается накопившимся здесь мусором. Но на восток от тройных ворот Master-Course был разрушен; от него остался in situ только один камень. Затем у юго-восточного угла он появляется снова и переходит на восточную сторону мола. Угловой камень этого ряда поражает своею громадностью; он имеет 26 фут. длины, 7 фут. ширины и 6 высоты и весит более 6,200 пудов. Это – самый тяжелый, хотя не самый длинный, камень храмового мола. Место его в стене на 27 футов высоты от нынешнего грунта и на 100 футов высоты от первобытного грунта прилетающей местности316. Выше древне-еврейских камней здесь различаются еще римские камни и арабские в количестве 37 рядов; кроме гладких небольших камней, здесь есть камни с позднейшими арабскими выпусками. Рассматриваемая часть южной стены имеет сравнительно оживленный вид от присутствия здесь нескольких ворот, хотя и заделанных ныне (одиночных, двойных и тройных), от целого ряда заделанных ныне окон, освещавших Соломоновы конюшни, от пестрящих древние камни больших и малых квадратных нишек, от поросших по уступам стены кустов зелени, между которыми, на солнечном припеке, постоянно снуют ящерицы. Варрен, относящий эту часть стены к дворцу царя Соломона, мог бы повторить здесь слова этого царя о своем дворце, высказанные в виде притчи: «вот ящерица, ничтожное животное, но тем не менее без всякого труда взбирается на высоту царского дворца» (Притч.30:28).

Другая половина южной стены храмового мола, наблюдаемая внутри города, сложена, начиная от нынешней поверхности, из семи-восьми рядов довольно больших, хорошо сохранившихся и пожелтевших от времени, гладких камней без выпусков, отличающихся от других арабских камней в стене харама и, вероятно, вытесанных римлянами317. Для отличия, их обыкновенно называют гладкими квадратными камнями. Впрочем, полных квадратов здесь весьма мало; более обыкновенная мера 1, 10 или 1 метр длины на 90 сантим. высоты. Ряды квадратов уложены один на другом заметными для глаза уступами 4 сантим. широты. Таких же четыре ряда квадратов находим еще выше выпусковой части стены Плача. На самом же юго-западном углу появляется на поверхности грунта, как и на других углах харама, древне-еврейская стена четырьмя рядами огромных выпусковых камней; один из камней юго-западного угла, расположенный своею длиною в западной стене харама, имеет 36 фут. 9 дюймов длины, и весит 5,483 пуда; это самый длинный, хотя не самый тяжелый древний камень харама. Весь древне-еврейский остаток, видный на поверхности юго-западного угла, простирается на восток, как и на север, от угла на 50 футов. Отделка выпусков и среднего поля его камней – чистая и гладкая. Впрочем, на некоторых выпусковых камнях есть случайные наросты, в форме сталактитовых образований, от стекающей с вершины стены воды. На некоторых камнях есть первобытные шишки или столбики, как и на камнях юго-восточного угла. Что касается отношений между частию стены квадратных камней и выпусковых, то очевидно ряды квадратных камней введены тогда, когда выпусковая стена здесь была в развалинах. Заметно старание сохранить оставшийся древний остаток: даже крайне поврежденные и разбитые выпусковые камни оставлены на месте, хотя к ним трудно было приспособить ряды квадратных камней. Выше семи рядов квадратов идут также семь рядов меньших камней грубой отделки и с арабскими выпусками и затем еще 16 рядов разнородных поздних камней. В своей целости стена данного места весьма значительна, не менее 75 футов высоты. Сюда выходят окна из белой залы мечети ел-Акса. Под одним из окон выступают из стены три черных колонны, в виде основания может быть бывшего здесь балкона. Все пространство пред стеною поросло рощею кактусов, в области которых Варрен производил свои знаменитые раскопки. В одной шахте, в расстоянии 90 футов на восток от юго-западного угла, на глубине 22 фут. под почвою, была найдена здесь древне-еврейская печать из твердого темного камня, с хорошо вырезанными буквами шрифта камня Мешы и Силоамской надписи. Печать имела надпись: «Аггея сына Шевании"318. Не была ли это личная печать пророка Аггея? К сожалению, имя отца пророка Аггея в библии не указано. Но достоверно известно то, что пророк Аггей, вместе с Зоровавелем и первосвященником Иисусом, заботился о возобновлении разрушенного храма, следовательно часто ходил вокруг его развалин. Что пророк Аггей действительно следовал обычаю носить при себе именную печать, это косвенным образом доказывается тем, что он один из всех малых пророков упоминает о печати, которую держат при себе (Агг.2:23).

Западная стена храмового мола, ныне заслоненная городскими постройками, весьма мало доступна для непосредственного наблюдения. После упомянутой части древней стены у юго-западного угла с остатком древнего моста (арка Робинсона), открытый остаток западной стены представляет только так называемая стена Плача евреев. Под этим именем известна в Иерусалиме узкая площадка между стеною харама и низкими полуразрушенными хижинами прилегающего африканского квартала Иерусалима 100 футов длины и 15 фут. ширины. Ея мостовая на 25 фут. ниже площади харама и на 67 фут. выше первоначального грунта данного места. Выходящая сюда стена харама имеет всей высоты 60 футов и 24 ряда камней. Нижних девять рядов состоят из больших камней, принадлежавших ветхозаветному храму, с выпусками 3–4 дюймов широты и ½ дюйма глубины; среднее поле везде выровнено гладко. В камнях много нишек с закруглениями вверху, загадочного значения, расположенных без видимого порядка.

Рисунок 160. Стена плача

Рисунок 161. Южная и восточная стены харама по раскопкам Варрена

Рисунок 162. План харама еш-шериф по съемкам Вильсона и раскопкам Варрена

Самый больший камень, на северном конце стены Плача, имеет 16 футов длины, другой на южном конце 14 фут. Выше девяти древне-еврейских рядов идут четыре ряда квадратных, повидимому римских, камней и затем позднейшее арабское завершение стены. Верхняя часть стены поросла кустами: одни кусты имеют вид нашего хвоща и обдают молящихся внизу желтою пылью от своего продолжительного цветения; другие кусты суть та же тернистая сорная трава, которой много кругом харама и на его площади. Нижние ряды камней обшарканы руками молящихся: существует обычай у местных евреев проводить рукою по камню и затем переводить руку на лицо.

В северной стене харама небольшая часть выпусковых древне-еврейских камней видна только у северо-восточного угла до ворот Азбат. Затем к западу от ворот можно наблюдать высокую стену пруда Биркет Исраел и выше пруда новейшую стену харама с заложенными огивными ходами в какие-то таинственные подземелья, еще неоткрытые. Небольшой откос, служащий разделением между стеною пруда и стеною харама, густо порос кустами. Кусты растут и выше на стене и даже на венчающем стену минарете На северной стороне пруда, на массах мусора и уличного сору, поросли кактусы. Нельзя не пожалеть о печальной судьбе пруда Биркет Исраел, самого замечательного древнего пруда в Иерусалиме и самого запущенного. Ныне это– огромная городская сорная яма. Уже наполовину он засыпан городским сором и нечистотами. Не пройдет десяти лет, как будет засыпана и другая его половина. А между тем из него легко было сделать действительный пруд превосходной воды Ефамского источника, с которым он был связан водопроводом. Но вот еще более удивительная вещь! В 1864 году английская леди, Бурдетт Куттс, почитательница иерусалимской древности, предлагала иерусалимским властям большую сумму (20,000 фунтов стерлингов) на улучшение водоснабжения Иерусалима и в частности на очищение пруда Биркет Исраел, и получила отказ!... 319. Шейхи площади харам еш-шериф заявили, что для них это будет убыточно, потому что, вместе с тем, у них иссякнет источник доходов по продаже дождевой воды из библейских цистерн харама...

Заключительное слово

Надеемся, что теперь, когда читателю ясно положение вопроса о ветхозаветном храме, он не удивляется более эпиграфу нашего сочинения, взятому из талмудической агады: »о, храм, храм! Сколько трудов с тобою»! По буквальному переводу: «о храм, храм! Зачем ты так безпокоишь нас?» Это – не личное отношение евреев-талмудистов к храму, не плач о его разрушении, но послесловие разбора многоразличных экзегетических и археологических трудностей в плане храма. Многие затруднения древних талмудистов новая наука уже успела преодолеть, но многие еще остаются неразрешенными.

* * *

189

Считаем нужным заметить, что в предлагаемом описании будет встречаться нечто несогласное с тем описанием площади харам еш-шериф, которое сделано нами в сочинении: «Святая Земля», том 1–й, стр. 7–159. Так как в нашем первом описании мы руководствовались только теми остатками стен харама, которые сохранились на поверхности, то и выводы у нас по местам получались не те, которые даются здесь.

190

Правильными прямыми углами можно считать только северо-восточный и юго-западный. Угол северо-западный есть угол острый, а юго-восточный – тупой.

191

Так например примыкающая с юга к стене харама так называемая стена Офела лежит своим основанием на мусоре, хотя ее происхождение относят ко времени до вавилонского плена (Recovery of Jerusalem, Ophel 292). Даже классические постройки древнего Египта часто лежат на мусоре и неубранных развалинах предшествующего времени (Maspero, Archéologie égyptienne, стр. 9–10).

192

Диодор Сицилийский в описании горы Персеполиса («Bibliotheca historica». 1, 17:71) и Дионисий Галикарнаский в описании построек Тарквиния в Риме («Antiquitates Romanae». III, 79) употребляют тот же термин ἀνάλημμα в смысле укрепленной стенами насыпи.

193

Напрасно поэтому Пайллу, в числе возражений против подлинности сохранившагося доныне мола, помещает и то, что в нем нет камней указываемой Иосифом величины (365–366). В других случаях Пайллу не стесняется обвинять Иосифа Флавія во лжи.

194

Впрочем, это завещание Ионафана строго соблюдалось только при реставрациях стен храма; городские же стены, как говорит Евсевий («Praeparatio Evangelica». 9:36), в одних местах состояли из больших отделанных камней, а в других из камней почти неотделанных, ἀπὸ χάλικος.

195

Можно пожалеть, что Варрен в своих подземных расследованиях камней мола не обращает внимания на их длину, так что из его описания не видно, увеличиваются ли размеры камней по мере углубления вниз.

196

Подобный высокий ряд камней, в виде пояса, лежащий на нижних рядах невысоких камней, открыт Варреном в так называемой стене Офела, на юге от харама («The Recovery of Jerusalem», стр. 296).

197

Самая отделка камней в выступающей части стены значительно отличается от камней остальной стены, тогда как последние имеют глубокие выпуски и грубо отделанное среднее поле, камни в составе башни обделаны очень чисто в стиле камней стены Плача.

198

Перро и Шипие (Histoire de l’art. IV, pl. III), в реставрации стены храмового мола, располагают ее камни в виде этого именно узора гробницы в деревне Шафат.

199

См. об этом нашу статью: «По вопросу о раскопках 1883 года на русском месте в Иерусалиме» (Оттиск из записок Императорского Русского Археологического Общества, т. II). Стран. 10–12. Нечто подобное встречается и в верхней части стен египетской постройки (Maspero, Archéologie égyptienne, fig. 16).

200

Для аналогии здесь необходимо указать подобный вид стены в финикийских памятниках. Таков, между прочим, наиболее сохранившийся и наиболее замечательный памятник древней Финикии Бурдж-ел-Беззак (в Амрите), представляющий собою вид искусственной террасы, в которой вырубались затем гробничные ложи. Угловые камни этой платформы выдаются в виде устоев или контрфорсов, между которыми срединная часть стены вдается в массив платформы и сложена из гораздо меньших камней, чем контрфорсы.

201

Нужно заметить при этом, что другая противоположная сторона камней мола, обращенная внутрь и при самой постройке предназначавшегося именно для слияния с внутреннею насыпною землею, не имеет никаких выпусков, как это можно видеть в восточной стороне юго-восточного подземелья.

202

В иудейском предании весь мол храма называется крепостью (талмуд иерусалимский, Pes., VII, 38, 1; «Antiquitates Iudaicæ», XI, 4, 6; XI, 4:4). Также 1Пар.29:19.

203

Часто такие шишки бывают весьма незначительны, не больше гвоздяных шапок или булавочных головок, особенно на дверях и притолоках (Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins, 1886, 84 и др.).

204

В домашнем быту древних евреев даже обыкновенные хлебы или печенья часто были истыканы символическими ямочками и назывались рябые лепешки, nekudim (3Цар.14:3).

205

Ничего общего разсматриваемые знаки не имеют и с встречающимися в египетских каменоломнях красными штрихами, которыми египетские архитекторы на стене скалы изображали предварительно вид и размеры камней, колонн и проч., которые требовалось вырубить (Maspero, Archéologie égyptienne, p. 43–44, fig. 47).

206

У самарян до настоящего времени сохранился обычай кровью пасхального агнца делать подобные метки на лбу детям. По конечно, в более древнее время, метились не одни только дети (Peterman, Reisen, Band I, 237; Kohn, Zur Sprache and Dogmatik der Samaritaner, 65). По раввинскому преданию (Miehna, Menachot, VI, 3; Ker. 5:2) древния помазания елеем как лиц, так и жертвенного хлеба совершались в виде греческой буквы χῆ, Χ, т. е. приблизительно в том же виде крестика, а знак помазания царей делался в виде кружка (Levy, Neuhebr. Wörterbuch, II, 316).

207

Лампы имеют надписи шрифта Силоамской надписи, к сожалению неразобранные. Можно отличить только группы букв: לך למיּ , т е.: «Кому? Тебе» (см. другие чтения у Ганно, Sceaux et cachets Israelites, 1883, 12–13). Ошибочно в одном из крестов усматривают изображение летящей птицы!

208

И в настоящее время, при освящении оснований больших зданий, закапывают урны и бутылки с медалями, монетами и пр.

209

Когда уже иерусалимский храм был разрушен, рассеянные иудеи долго еще приходили на его развалины и совершали здесь особенный обряд помазания елеем священного камня храма, lapis pertusus (см. Бордосский путник 333 года, изд. В. Н. Хитрово, стр. 27).–

210

Другое возможное здесь предположение: найденная в пещере урна была та самая урна, в которой царь иудейский Иосия, как свидетельствует иудейское предание, в ожидании нападения неприятелей, сокрыл где-то бывший при храме елей помазания, после чего якобы елей помазания перестал употребляться в храме (Иерус. Sota, VIII, 22; Букст. Lexic. II, 642; Леви, Lexicon III, 270). Самое это предание весьма мало вероятно.

211

По вычислению K. Шика юго-западный угол, прибавленный Продом, имел 2600 квадратных метров и простирался на север от юго-западного угла на 60 метров и на восток на 44 метра (Beit el Makdas, 127).

212

Гуте в своих раскопках южной границы древнего Иерусалима нашел весьма разнообразные отделки камней в отдельных остатках стены, но это не препятствовало ему видеть в этих частях развалины одной стены (Ausgrabungen bei Jerusalem, 1882, 284–285).

213

И псалмопевец говорит, что основания храма Соломонова лежали не на одной только горе, но касались нескольких святых гор: основания его на горах святых. (Пс.87:1).

214

Сам Варрен говорит: «несколько севернее верхней платформы есть пространство 150 фут. шириною, которое может считаться или естественной долиной, или искусственным рвом; думаю, скорее естественной долиной, потому что искусственный ров имел бы прямое течение, параллельное которой нибудь из стен, чего однакож нет». «The Recovery of Jerusalem», 225.

215

По Фергюссону храм Ирода занимал квадрат 600 футов на самом юго-западном углу харама, так что его северная граница проходила по южной черте нынешней верхней платформы, а восточная по линии западного конца так называемых конюшен Соломона (The Temples of the Jews, 1878).

216

Что касается того обстоятельства, что ограда харама на юго-западном углу захватывает часть противоположного или западного подъема долины Тиропеон, то в данном вопросе оно не имеет никакого значения. Стена у арки Вильсона, принадлежащая, по мнению Варрена, Соломону, также переступает на западный склон Тиропеона,

217

Эта, повидимому, грубая отделка камней юго-западного угла харама будет представлять собою образец самой чистой работы, если сравнить ее с отделкою камней южной городской стены, открытой раскопками Гуте (Hermann Guthe. «Ausgrabungen bei Jerusalem» 1883, стр. 289, Tafeln III, A–B, Zu Seite 127 ff.).–

218

Нужно прибавить, что существование так называемых грубых выпусковых камней на протяжении 300 футов на восток и север от юго-восточного угла не доказано. Шахта Варрена в расстоянии 86 метров на восток от угла открыла одни гладкие выпусковые камни. Где прерываются ряды грубых камней, остается неизвестным.

219

Напротив Вильсон, другой участник английских раскопок, думает, что камни с грубыми фасами не только были на виду, но и представляли очень красивое зрелище, по своей противоположности дальнейшим гладким камням.

220

Египетские храмовые постройки имеют неглубокие основания в земле – два, много три метра (Maspero, Archéologie égyptienne, 1887, p. 47).

221

Выходя из этого основного положения, Бирч указывает даже тот секретный ход, которым полководец Давидов Иоав якобы проникнул в город Евусеев и взял его (2Сам. 5; 1Пар. 11). Это именно тот подземный ход, открытый Варреном, который от источника Девы идет на Офел («The Recovery of Jerusalem», chapt. IX, Quarterly Statement, 1878:184).

222

Последние большие раскопки в Иерусалиме на юго-восточной части древнего города, произведенные Гуте на средства немецкого палестинского общества, имели целию доказать предвзятую мысль, что весь Иерусалим Иевусеев, Давидов и дворец Соломона были на южном склоне горы Мориа, на его шести террасах (Guthe. Ausgrabungen bei Jerusalem 313 и далее).

223

Однакож в новом сочинении Фридриха (Tempel und Palast. Salomo’s) доказывается положение дворца Соломона на восточной стороне площади храма, прямо против фронта храма, где должен был стоять жертвенник всесожжении и прикосновенный к нему внутренний двор храма!!!

224

Упруг (Das alte Jerusalem, 12:13) прибавляет сюда еще одно основание, взятое из Зах.14:4–5, где, по его мнению, говорится, что нынешняя площадь харама состояла из двух гор: Мориа и Офла, разделявшихся долиною, и что если храм был на горе Мориа, то дворец Соломона мог стоять совершенно независимо от храма, на Офле, в нынешней южной части харама. Прилагаем здесь план храма и дворца Соломонова по Унругу, замечательный во всяком случае тем, что прежде раскопок Варрена, путем одного отвлеченного экзегезиса, он открыл существование ущелья в площади харама, хотя и предполагал его не там, где оно оказалось в действительности. Цифры плана: 1 – ворота темничные, 2 – ворота царские, 3 – ворота Jessod, 4 – ворота водные, 5 ворота Мифкад, 6 – верхние ворота, 7 – конские, 8 – нижние ворота, 9 – долина или ущелье в площади харама. Здесь же на месте дворца Соломона, в южной части площади харам еш-шериф, Унруг помещает далее и Акру сирийцев.

225

Один из указанных исследователей (Упруг), полагая дворец Соломона на площади харама, как мы сейчас видели, считает необходимым разделять их долиною.–

226

К. Шик произвольно показывает конские ворота, выходившие в Кедрский поток, при так называемом восточном балконе, открытом Соси, где случайная щель в стене, сделанная вероятно землетрясением, была принята Варреном и Шиком за линию разделения построек дворца и храма.

227

С особенным ударением в приведенном месте Иосиф указывает на южную сторону храмового мола, обращенную к африканскому ветру, κατὰ λίβα. Из этого следует, что южная сторона мола, а, как дальше увидим, еще и восточная, были предметом особенной, но не исключительной заботливости Соломона.

228

К восточной стене, на основании специального указания в «Antiquitates Iudaicæ», XV, 11, 3, необходимо причислять и южную, как исходный пункт работ Соломона по постройке мола.

229

Варрен. («The Recovery of Jerusalem», 317) дает длине Соломоновых храмовых дворов с востока на запад полторы стадии (900 футов), а ширине с севера на юг одну стадию (600 футов). Мюлау (Riehm, Worterbuch, 1:682) дает длине храма Соломонова одну стадию с востока на запад (400 локтей), а ширине с севера на юг половину стадии (200 локтей).–

230

Несомненно, говорит Варрен, что Иосиф Флавий не знал точных измерений двора храма и о четырех стадиях говорит наудачу (Warren. «The Temple or the Tomb». 1880:87).

231

Так глоссируется это место в русском переводе. В еврейском же тексте и у LXX здесь открытое выражение: «квадратное пространство 500 на 500» (неизвестно чего: локтей, или саженей, или тростей). Впрочем, дальнейший контекст заставляет предполагать здесь не локти, а сажени или трости.

232

Впрочем, это не единственный случай сокращения действительных измерений у Иосифа. Подобным образом сокращаются у него размеры ковчега завета Моисея, размеры Геннисаретского озера и т. д.

233

Другое измерение площади храма шестью стадиями Иосиф связывает с построением крепости Антония; следовательно, здесь нельзя видеть указания на расширение храма не только на севере, но и на юге. По мнению Пайллу (381) шесть стадий окружности нужно понимать в том смысле, что каждая из сторон четыреугольника имела 1½ стадии или 750 локтей; напротив Вогюэ продольным сторонам, идущим от севера к югу, дает по две стадии, а поперечным по одной.

234

В раввинской литературе это место называется амбарами десятин (Тосефта, Pesachim, 57, а, ср. Josephus Flavius. «Antiquitates Iudaicæ», XX, 8, 8; XX, 9:2).

235

Арка напоминает фасад гробницы Иосифа аримафейского.

236

Происхождение этого подземелья Варрен ошибочно относит к христианскому времени, на основании найденных здесь изображений крестов. Но здесь же, в противоречие себе самому, Варрен замечает, что описанное подземелье имеет сходство с подземельем под одиночными южными воротами, принадлежащим ветхозаветному храму и служившим для стока крови от жертвенника.

237

Возможность подобного сокращения слов в языке мишны и талмуда не подлежит сомнению и примеры его встречаются часто. Например, то же самое слово Тери употребляется еще как сокращение от Терит, Тритон (Levy, II, 192).

238

Впрочем подземный ход от пещеры № 1 Варрен ведет не только до северной границы верхней платформы, но и далее к северо-западному углу харама (The Temple or the Tomb, 148).

239

В стене здесь можно наблюдать три ряда камней; средний из них имеет высоты 4 фута 7½ дюймов; выпуски камней верхние и нижние 7 дюймов ширины, а боковые 3–4 дюйма; глубина выпусков ½ дюйма («The Recovery of Jerusalem», 199–201).

240

Впрочем в новом своем сочинении «Beit el Makdas oder der alte Tempelplatz zu Jerusalem» 1887. (115) Конрад Шик помещает пруд Струфион на западной стороне харама между воротами Bab es-Serai и Babel-Hadid. Но в этом месте ничего похожего на пруд не найдено.

241

Другое мнение, что описанный двойной проход был сделан императором Адрианом, выравнивавшим это место для своей известной мостовой вокруг арки Ecce-homo («Revue archéologique», 1887, Mars, стр. 164), могло бы иметь значение только в том случае, если бы предварительно была доказана невозможность связи двойного прохода с Антониею Ирода. К удивлению, это легкое предположение о происхождении прудов-близнецов при Адриане повторяется и у К. Шика, прославившегося своим энтузиазмом в защите всего, что имеет какое либо отношение к библейской древности (Beit el Makdas, 112).

242

Впрочем, направление подземелья на север нельзя назвать вполне прямоугольным по отношению к южной ограде харама; оно отклоняется на один градус на восток, вероятно для совпадения с внутренними воротами и с осью жертвенника всесожжении.

243

На внутренней стороне столба находится древняя еврейская надпись. (См. стр. 596: «Как ко́лос Иеговы...»), сделанная красною краскою и но шрифту сходная с папирусами графа Блакаса, приписываемыми евреям эпохи Птолемеев (Saulcy, Voyage en Terre Sainte, 1872, t. I, 126–127; t. II, 327. Хвольсон, Д. А. Сборник еврейских надписей, 1884, 96, № 15 а).

244

К. Шик различает по отделке западное отделение вестибула, принадлежащее, по его мнению, Соломону, и восточное, реставрированное Иродом (Beit el Makdas, 95). Действительно, в отделке этих двух половин есть некоторая разность, хотя и не в такой степени существенная.

245

Независимо от архитектурных признаков древности этой колонны, рассмотренных выше, доказательством ее древности может служить вырезанная на ней надпись еврейского квадратного письма с именами Ионы и Шаббатии, жены его...., открытая покойным Соси и явившаяся здесь, во всяком случае, раньше христианских построек на горе Мориа (Д. А. Хвольсон, Сборник еврейских надписей, 1884, № 49, стр. 92–95).

246

Давнее возражение, что своды не были известны древнему востоку, ныне потеряло всякое значение. Доказано не только существование сводов, но и сводов правильного полукруга и даже огивных у древних египтян (Georges Perrot et Charles Chipiez. «Histoire de l'art dans l'antiquité», t. I, p. 113–115) и вавилонян (Rawlinson, The five great monarchies of the ancient eastern world, 1871, 1, p. 327:86).

247

Впрочем это – вопрос обширный, требующий совместного рассмотрения многих памятников Палестины и Сирии. Мы надеемся говорить о нем особо. – Шипие в своем исследовании об элементах, из которых развились греческие ордена, находит в иерусалимских памятниках следы протогреческих архитектурных орнаментов, предшествовавших появлению ионического ордена (Charles Chipiez, Histoire critique des origines et de la formation des ordres Grecs. 1876, p, 258).

248

Напротив К. Шик предполагает, что проход был тройным в самом начале, что средняя аллея назначалась для проведения животных, а боковые для народа, входящих и выходящих (Beit el Makdas, 93).

249

Если некоторые древние путешественники в южной части храмовой площади указывали дворец царя Соломона, то единственным основанием такого мнения было только свидетельство Иосифа Флавия, что в южной части двора храма была царская галерея, στοὰ βασιλική. Но мы уже знаем, что эта царская галерея не имела никакого отношения к дворцу.

250

В настоящее время (1889 г.) юго-восточное подземелье стало гораздо обширнее и светлее сравнительно с тем, каким оно было в 1873 году, при наших первых его посещениях. Большое количество накопившейся здесь земли вынесено отсюда по распоряжению нынешнего реставратора харама Реуф-паши; впрочем, расчистка подземелья далеко еще не доведена до конца.

251

См. Vérité israélite, 1862, tome VIII, р. 407–408.–

252

Однакож нет основания согласиться с Упругом, что здесь, в Офле, были клоаки храма, тем более, что он здесь же полагает дворцы Елены и Монабаза. Нельзя согласиться и с проектируемым им течением Офела с юга на север, а не с востока на запад. Вот план Упруга храма Ирода: 8 – ворота Офла, 9 – ворота восточные, 10 – ворота внутренние.

253

Гретц в своем сочинении (Kritischer Commentar zu den Psalmen, 1882, 1, 16–37) обращает внимание на весьма частое упоминание в псалмах о нищих и убогих, и приходит к мысли, что бедными (awanim) называются левиты и священники по их бедственному положению в стране и что они же были и составителями псалтири. Этого мнения нельзя принять, потому что почти все псалмы, указываемые при этом Гретцем, в надписаниях имеют имена авторов – не левитов.

254

Беньямин Тудельский (41) называет южную часть храма, где были постройки Тамплиеров, богадельнею Соломона, Xenodochium Salomonis.–

255

Действительное существование под нынешним юго-восточным подземельем еще особенных, более глубоких, подземных сводов доказывается отношением уровня пола юго-восточного подземелья и порога тройных ворот, 2,379 фут., к уровню наружной нынешней поверхности, с наружной стороны юго-восточного угла харама, 2,356 фут. над морем. Таким образом самая нижняя часть нынешнего подземелья на 17 фут. выше склона горы у юго-восточного угла харама в настоящее время, и следовательно на 107 футов выше первоначального наружного грунта в этом месте. Этой высоты достаточно для образования не одного только яруса подземелии, но и целой системы сводов на сводах. Но есть еще и другое доказательство. На 90 футов на запад от нынешнего юго-восточного угла храмового мола, как известно, есть еще особенные, ныне заделанные ворота, называемые обыкновенно ординарными или простыми воротами, т. е. состоящими из одного пролета, в противоположность двойным и тройным воротам южной стены, ворота позднейшего арабского или франкского происхождения, служившие входом в юго-восточное подземелье, как конюшню. На 30 футов ниже этой двери обнаружено раскопками Варрена («The Recovery of Jerusalem», 132) существование в стене мола большого подземного хода, идущего перпендикулярно к стене харама и имеющего от 12 до 18 футов высоты, 3 фута ширины и 70 футов длины и сложенного не только в стенах, но и в потолке из больших чисто отделанных древне-еврейских камней с выпусками (есть камни 15 футов длины). Несомненно, что ход этот имел отношение к нижнему ярусу бывших здесь катакомб храма. Так как дно прохода лежит на 30 фут. ниже дна верхнего подземелья, то отсюда можно выводить заключение о высоте нижнего яруса подземелья. Нужно полагать, что державшие свод столбы нижнего этажа соответствовали нынешнему расположению столбов верхнего этажа, так как направление новооткрытого прохода весьма точно соответствует направлению возвышающейся над ним галереи подземелья, и именно срединной части между рядами столбов. Нужно прибавить, что и под тройными воротами также есть особенный подземный проход, открытый де-Соси (Voyage en Terre sainte, II, 1–12), вновь описанный Вильсоном (Ordnance Survey of Jerusalem, Plat. XV) и Варреном («The Recovery of Jerusalem», 226). И замечательное обстоятельство – тогда как под простыми одиночными воротами был найден подземный ход также одночастный или простой, под тройными воротами подземный ход оказался трехчастным, т. е. состоящим из трех переплетающихся между собою ветвей (см. план). Хотя этот последний сложный ход имеет связь с прудами № 10 и № 11 и своими двумя ветвями приспособлен к различным уровням воды в прудах, но из этого не следует, чтобы все ветви прохода были только водосточными каналами. Как видно на плане, из отделки восточной ветви, пересекающейся камерами, она вовсе не была назначена для воды, как согласен думать и Варрен. Западная ветвь была назначена для воды: в полу прохода, по средине его, проведен канал 1½ фута глубины и 1½ фута широты, совершенно достаточный для стока лишней воды харама; по в то же самое время по той и другой стороне канала можно было свободно ходить, не касаясь воды. Такой же канал или желоб есть и в проходе под одиночными воротами и в проходе, открытом к югу от Coenaculum.

256

Между сочинениями Аврелия Пруденция Климента есть один диптих, написанный около 394 года, и в нем XXXI четырестишие, посвященное юго-восточному углу харама, читается так:

Excidio templi veteris stat pinna superstes:

Structus enim lapide ex illo manet angulus, usque

In saeclum saecli, quem sprerunt aedificantes.

Nunc caput est templi, et laterum compago duorum.

257

Эберс и Гуте (Palästina im Bild und Wort, 1886:44) предполагают, что арка Робинсона вовсе не была мостом чрез долину Тиропеон, а только опорою для широкой лестницы, которая с глубины долины вела в царскую галерею. Это противоречит всему, что здесь открыто раскопками.

258

Вильсон, на основании вида этих камней, относил их к остатку городской стены (Quart. Statement, 1880:23).

259

К. Шик видит здесь арку храма Соломонова, разрушенную халдеями и затем восстановленную Иродом (Beit el Makdas, 1887:118).

260

Напротив висячая дорога чрез долину Тиропеон отнесена Варреном ко времени Маккавеев.

261

"Однако мы можем с уверенностью утверждать, что мост Иосифа Флавия не мог располагаться на месте арки Робинзона».

262

Это подтверждается тем, что внутреннее пространство под сводами разделяется на два этажа, то есть между каждыми двумя столбами, кроме верхней арки, на которой лежало полотно дороги, была еще другая нижняя арка. Таким образом образовались постройки, которые иудейском предании называются сводами на сводах, и которые местные арабы называют цепью; отсюда нынешнее название ворот на арке Вильсона Баб ес-Сильсиле, ворота цепи.

263

Присовокупляем здесь вид подобной дверной притолоки, открытой Ренаном между финикийскими памятниками (Renan. Mission de Phénicie, pl. XXV).

264

Вот сравнительная разность уровней важнейших пунктов в стене храмового мола: нижняя линия притолоки ворот Барклея 2398 футов 5 дюймов над морем; нижняя линия выступа из стены харама арки Вильсона 2391 фут 6 дюймов; выступ арки Робинсона 2388 футов; линия высокого ряда южной стены 2380 футов.

265

Первая половина прохода в направлении на восток имеет совершенно ровный пол; подъем же мог быть только во второй половине обращенной на юг, но он не обнаружен, так как дно прохода здесь, более чем на 20 футов, покрыто булыжником. Линия начала арки, заметно выпяченная во второй половине прохода, поднимается в направлении на юг под углом на 120

266

Порог ворот Барклея при раскопке оказался разбитым. По мнению К. Шика, порог разбили во время Омара, чтобы дать выход застаивавшейся в проходе дождевой воде.

267

«Это те традиционные ворота, в проходе которых можно было видеть разом заходящее солнце – в западном выходе и луну в первой четверти – сквозь отдушину подземелья, ныне цистерны». (Шик, Beit el Makdas, 98).

268

Вильсон замечает но поводу этой цистерны: «покрывающая ее арка хотя не имеет таких больших камней, как арка Вильсона, но она была древним ходом на площадь храма и, вероятно, есть сооружение римское» («The Recovery of Jerusalem», 17).

269

Впрочем, граф Вогюэ в этом пункте только развивает давнее предположение Вильямса (The Holy City, 1845:324).

270

Северная амбразура называется у арабов ворота покаяния, Баб ет-Тубе, а южная – ворота милосердия, Баб ер-Рахмэ.

271

Мусульманское предание связывает эти колонны с именем Савской царицы и Соломона. Сделанные джинами, они были привезены в Иерусалим Савскую царицею и подарены Соломону.

272

Арабские историки XV века свидетельствуют, что уже Омар-Ибн-Каттаб (в седьмом веке) заключил золотые ворота, для того, замечает Меджир-ед-Дин, чтобы обезопасить харам и город от неприятельского вторжения.

273

На основании низменного подземного положения золотых ворот, Вогюэ приходил к мысли, что это не были действительные ворота, а только христианская часовня, построенная в воспоминание чуда апостола Петра (Le Temple. 64). Как будто в храме не было других подземных ворот! И как будто часовне более идет вид подземного сооружения, чем воротам!!..

274

По мнению Шика не только большие камни воротных косяков, но и все стены воротной башни с их пилястрами, как отличающиеся слишком значительною толщиною, и большие срединные колонны при- надлежать царю Соломону.

275

Римский христианский поэт. Родился в 348 году в Испании. «Диттохеон» («Двойной завет») – 49 четверостиший, предназначенных для подписи к фрескам базилики в Риме.

276

Указание на эту искусственную отделку горы строевыми камнями можно видеть в арабской надписи, найденной Ганно на наружной стене харама, в расстоянии 133 метров от юго-восточного угла. Надпись гласит: «кто раскопает здесь землю, тот найдет много камней, годных для постройки» (Quarterly Reports, Р. Expl. Fund, 1874:136).

277

Кроме того место кровавой молитвы Богочеловека есть место очистительной ветхозаветной жертвы, предписанной Числ. 19 и совершавшейся на склоне Елеонской горы, против золотых ворот.

278

Schilte haggiborim, 18; Маймонид, Beth habbechira, 7, 5.–

279

Подобно тому, как под куполом мечети Омара находится скала, служащая предметом поклонения мусульман, и под куполом Куббет ел-Арва также видна в полу натуральная скала горы Мориа, которую мусульманские пилигримы чествуют целованиями. Кроме Куббет ел-Арва, несколько на запад от него, в самой платформе, есть подземная камера 12 метр. длины и 7 ширины, называемая мечетью духов или пещерою духов. По мусульманскому сказанию, здесь Соломон содержал в заключении демонов (может быть жертвенную кровь, очищавшую нечистоту греха). Вверху над подземельем стоит киоск св. Георгия, победителя нечистых драконов, т. е. первосвященника, проливавшего кровь жертвы за грех.

280

Впрочем, в популярных изданиях продолжают еще некоторые держаться гипотезы Пиеротти-Вогюэ. См. напр. Sattler. Geschichte der Stadt Jerusalem. 1884. Grundriss.

281

Святое святых храма Варрена приходится на том месте юго-западного угла верхней платформы, где на плане Пиеротти показана еще одна пещера-цистерна, не найденная, впрочем, Варреном («The Recovery of Jerusalem», 224).

282

Варрен не подозревает, что сочинение, касающееся Иерусалима, в котором упоминается об обретении закона, есть библия 4Цар.22:8; 2Пар.34:14. Обретение еврейского свитка в земле не представляет ничего удивительного, так как у древних евреев был обычай обветшавшие свитки закона закапывать в землю в глиняных сосудах или полагать в еврейские гробницы (R. Asclier ad Megill. 43). Газета «Неделя», 1888, № 31, стр. 993. – Нынешние иерусалимские евреи старые свитки закона погребают в гробнице царя Иосафата.

283

Местное предание не предполагает какого-либо отношения данного пруда к ветхозаветному храму и называет его римским водохранилищем, Bir Rommane, хотя это название едва ли точно. Гораздо правильнее в иудейском предании пруд № 5 называется источником сынов плена, т. е. вырубленным по возвращении иудеев из вавилонского плена. Следовательно, по крайней мере, в первом храме его вовсе не было.

284

И в настоящее время на этом месте находится так называемая летняя кафедра из мрамора прекрасной работы, построенная Кади Бурган ед-Дин в XV веке (в 798 году гиджры). В 1495 году здесь была небольшая мечеть, называвшаяся фаянсовою, Катан; здесь в качестве отшельника жил шейх Абд-ел-Малек.

285

На юго-западном углу платформы, где Варрен полагает святое святых ветхозаветного храма, было еще здание, по преданию построенное великим царем Иисусом и называвшееся куполом грамматиков (Тоблер, Topographie, 1:510). Может быть даже это одно и то же, что и купол свитка на юго-восточном углу.

286

Подобным же образом Кондер гробницы царей иудейских полагает в нынешнем храме Гроба Господня (гробницы Никодима), хотя подлинный Гроб Господень и Голгофа отодвигаются у него далее на север, на холм грота Иеремии (Statement, 1880, 101, 229; 1883, 69; 1884, 242; Tent Work in Palestine, 1, 361–376).

287

Мы обходим здесь других английских последователей Фергюссона, каковы Трупп, Льювин и друг.

288

Более подробные и специальные опровержения этой значительно распространенной гипотезы можно читать в сочинениях: Michon. Voyage еп Orient II, 110 и особенно в The Temple or the Tomb by Warren, где выставлено 63 возражения против Фергюссона.–

289

Весьма часто этот взгляд встречается в записках европейских туристов, мотивированный тем простым соображением, что самый священный пункт ветхозаветного храма лежал в том месте, которое и теперь считается наиболее священным. См. напр. «Revue des deux mondes», 1881, 15 Juillet, p. 296. Самые последние записки из путешествия по Палестине, какие только нам известны, именно: Belloc Jérusalem, Souvenirs d’un Voyage en Terre Sainte, помещают святое святых на скале мечети Омара, а жертвенник всесожжении на восток от мечети, на месте Куббет ес-Силсиле (253:255), а также Liévin de Hamme (Das heilige Land, перевод с франц. 1887, I, 325).

290

Еще иначе эта часовня называется Куббет ес-Силсиле, т. е. купол цепи, некоторой таинственной цени, соединяющей данное место с небом. Может быть здесь под цепью разумеется лестница патриарха Иакова, видение которой, по некоторым преданиям, было также на месте жертвенника ветхозаветного храма.

291

Это мнение рекомендуется в Isambert. Itinéraire de l’Orient Раlestine, 279. Мимоходом высказались за это мнение Соси (Voyage en Terre Sainte, 1872, I, 121), Адлер (Der Felsendom, 19), Сепп (Allgem. Zeitung, 1883, № 206, стр. 3026) и другие.

292

Сюда относится следующее свидетельство Меджир ед-Дина (Mines d’Orient, 91): «на западной стороне купола Скалы (мечети Омара) есть камни, бывшие здесь, как говорят, во время Давида. Они вкоренились в почву и никогда не сдвигались с места».–

293

Что западная линия верхней платформы сохранилась не в первоначальном своем виде, видно из того, что она не параллельна западной стене ограды харама.–

294

Впрочем, это место можно понимать двояко: жертвенник сынов Израиля мог быть на восточной стороне пред западными воротами, т. е. в самой мечети, на священной скале, и на противоположной западной стороне, где также указывали место принесения голубиной жертвы евреями (Тоблер, 1:599). Но, само собою разумеется, что отодвигать жертвенник всесожжений еще далее на запад от скалы мечети Омара невозможно. Если на запад от мечети Омара действительно был такой пункт, который предание называло местом голубиной жертвы евреев и из которого сарацины сделали часовую башню (Тоблер, 1:599), то такой пункт евреи могли изобресть для себя только в то время, когда скала мечети Омара стала недоступною для них.

295

Что скала в таком виде не была обделана крестоносцами, видно из того уже, что главный вход в Templum Domini крестоносцев был с запада; следовательно подъем на скалу для них нужен был также с западной стороны, а не с восточной. Он и был сделан здесь из камня на северо-западном углу, причем вся скала была выложена камнями и мрамором.

296

Возможно, что происхождение этого канала относится ко времени Симона праведного, около 300–270 года до Р. Хр. См. Graetz, Geschichte der Juden, II (B) 238.

297

С этим подземельем были связаны какие то суеверные обряды и волхвования. Иудейское предание говорит, что некто волшебник Нарва, желая, для своих целей, наблюдать служение первосвященника в день Очищения, прорыл, при помощи волшебных сил, подземный ход до святого святых. Его нашли в подземелье и назвали это последнее его именем (Ioma, 35, 1. Aruch). Именем волшебника Парвы называется еще какая то птица, служившая для заклинаний (Chull. 62:2).

298

Реставрация храма Вогюэ своим порталом вошла в известный альбом князя Г. Г. Гагарина: изображения из св. Евангелий и псалтыри. Картина 15-я. Том первый, 1887.

299

В видах исправления реставрации Вогюэ, его последователь, Заттлер, рекомендует следующее изображение иерусалимского храма во время земной жизни Иисуса Христа, по Иосифу Флавию.

300

По верованию мусульман, от воды згой пещеры берут начала все большие реки востока, Евфрат, Тигр и Нил.–

301

См. о цвете штукатурки в водохранилищах древнего Иерусалима в Guthe Ausgrabungen bei Jerusalem. 1882, стр. 367–368.

302

Самая надпись гласит следующее: «Вот туннель. И вот история туннеля: когда еще (работал) молот одного против молота другого работника, и когда еще оставалось три локтя, на сколько можно было судить по голосам одного (работника) к другому, как (вдруг) появилось кипение в скале (шум землетрясения) и вода поднялась. В день же открытия туннеля прорубились рабочие один на встречу другому, молот па встречу молоту, и вода потекла от резервуара до пруда на протяжении 1,200 локтей. И сто локтей была высота скалы над головою работников». В этом нашем переводе Силоамской надписи мы отступаем от всех существующих ее переводов главным образом в передаче слова זדה (3-я строка), отличного от גבה , находящегося в 6-й строке. Соответственно корню זזד кипеть, яриться, זֵד кипучий, неистовый, выходящий из границ, мы переводим затрудняющее исследователей слово זדה в значении кипения, т. е. в данном случае подпочвенное вулканическое бурление, или землетрясение. Таким образом поводом к составлению Силоамской надписи было, между прочим, увековечение памяти о необыкновенном землетрясении, случившемся при окончании работ по устройству туннеля. Возможно, что работавшими в туннеле это необычное землетрясение было истолковано как яростный порыв гнева подземных гномов за самое проведение туннеля. Когда могло быть такое землетрясение? Весьма сильное землетрясение, считавшееся, некоторым образом, эпохою в еврейской истории, было землетрясение при царе иудейском Озии, как известно из Ам.1:1. От него пострадал храм и расселась одна из иерусалимских гор возле источника Ен-Рогел, то есть гора Силоамского туннеля (Josephus Flavius. «Antiquitates Iudaicæ», IX, 10:4). К этому царствованию мы и относим прорытие Силоамского туннеля и начертание данной надписи. В 2Пар.26:10 говорится, что Озия действительно иссекал в скалах водоемы. А Иосиф Флавий, в объяснение этого места, говорит, что царь Озия прорыл много водопроводных туннелей для прохода воды, καὶ πολλούς ὀχετούς ὤρυξεν ὑδάτων («Antiquitates Iudaicæ», IX, 10:3).

303

И эти наружные колонны имеют неодинаковые размеры, неодинаковую отделку и даже неодинаковый сорт мрамора, – ясный признак арабского происхождения (Clermont Ganneau Quarterly Stat. Pal. Expioration Fund, 1874:163).–

304

Соси, осматривавший мечеть Омара до ее последней ремонтировки, находил возможным некоторые из ее мраморных плит относить непосредственно к ветхозаветному храму, и именно к той стене, которую Иосиф Флавий называет δρύψακτος, а мишна soreg (Voyage en Terre Sainte, I. 122–123).

305

Самая длинная сторона верхней платформы, западная, имеет 170 метров длины, северная и восточная по 160 метров, а южная только 132 метра. Платформа занимает шестую часть всей площади харам еш-шериф. – По замечанию Баумгартена, от мечети Омара до края верхней платформы во все стороны столько пространства, сколько пущенная из лука стрела пролететь может (Баумгартен, посетитель святых мест, в русском переводе, 1794, стр. 129).

306

Недавно еще против южных лестниц платформы можно было отличать остатки вала, окружавшего внутренний двор Ирода. Южная линия платформы обращает на себя внимание тем, что она одна вполне параллельна наружной стене харама.

307

Мавасины упоминаются уже Иоанном Вюрцбурским; следовательно, они стояли на своих местах уже до крестовых походов, хотя надписи на некоторых из них показывают, что они были реставрированы в XIV веке.

308

Впрочем, подъем грунта площади в этом пункте кажется зависит еще от подземных построек, часть которых открыта здесь Варреном (см. рис. 106, план № 29).

309

Может быть эта центральная часть мечети первоначально была открытым двором, окруженным портиками, нынешними боковыми нефами.

310

Вот что говорит об арабских перестройках ел-Аксы Меджир ед-Дин: «во дни Абу-Яфар-Альмансур ел-Аббаси (755 года) обвалилась восточная часть мечети Ел-Акса, а западная упала еще прежде во время землетрясения, бывшего в 130 году гиджры (748). Абу-Яфар возобновил мечеть, но затем было второе землетрясение и его постройка обрушилась снова. Когда вступил на престол ел-Магиди (770 г.) и мечеть была в развалинах, то он приказал обновить ее, говоря: эта мечеть была до- селе узкая и длинная; теперь нужно уменьшить ее длину и увеличить ширину. В его халифатство мечеть была окончена». Затем мечеть Ел- Акса до крестовых походов еще раз была реставрирована Мамумом в 831 году, при его общей реставрации иерусалимского харама.

311

По гипотезе Унтера это – Porta Neapolitana Бордосского путника, которые лежали па месте соединения крепости Антония с храмом Ирода (на юго-западном углу харама) и которыми из города входили в Новый Иерусалим и базилику Константина (Die Bauten Constantin’s des Grossen, 68). Напротив, Фергюссон полагает Neapolitana в новооткрытых воротах Варрена (ныне цистерна харама № 30) (см. план на рис. 133, стр. 779).

312

По вычислению К. Шика, из 145,564 квадр. метров в площади харама только 4,500 квадр. метров поверхности представляют скалу; остальная поверхность – насыпной грунт земли, перемешанной первоначально с дикими камнями, а в верхних частях с щебнем и мусором.

313

В арабско-французском словаре, в объяснение слова мейс или мес, сказано: «дерево alizier (крушина), из которого делают седла».

314

В южном косяке двери выдолблено углубление, вероятно содержавшее святую воду для самоокропления входящих в священную ограду харама, по римскому обычаю.

315

Этот балкон принадлежал той камере, в которой Соломон писал книгу Притчей, по сказанию пилигрима 333 года.

316

«Так как, при данной высоте и длине, широта камня слишком незначительна, то это показывает, что камень, имевший некогда двойную широту, был случайно, при переноске, поврежден, причем часть его откололась; как разбитый, он сначала был признан строителями негодным. Тем не менее впоследствии он не только был взят, но и занял угловое место. Эта история данного камня имеется в виду в Мф.21:42 (ср. Пс.117:22)». Schick Beit el Makdas, 89.

317

К. Шик приписывает эти камни императору Адриану (Beit el Makdas, 126).

318

Место, где была найдена печать Аггея, ясно показано в прилагаемом при сем разрезе грунта при южной стене харама по раскопкам Варрена.

319

Об этом удивительном факте мы слышали от блаженнейшего Никодима, патриарха иерусалимского, состоявшего тогда драгоманом при греческой патриархии и хорошо знающего тогдашние городские дела.


Источник: Ветхозаветный храм в Иерусалиме : Исслед. проф. Киев. духов. акад. А.А. Олесницкого. - Санкт-Петербург : Православ. Палест. о-во, 1889. - [10], XXVI, 939 с., 75 л. ил. (Православный Палестинский сборник; Т. 5. Вып. 1).

Комментарии для сайта Cackle