Пастырь-мученик
(Памяти прот. Петра Скипетрова)
Это – протоиерей Петр Иванович Скипетров, трагически скончавшийся 19 января. Воистину мученик! В то время, как, исполняя свой пастырский долг, он увещевал насильников, один из последних в сатанинском озлоблении выстрелил в него в упор, раздробив ему нижнюю челюсть. И добрый пастырь упал. Смерть его была неизбежна. И лучше было-бы, еслиб о. Петр тут-же и скончался. По крайней мере, ему не пришлось-бы ужасно мучиться чуть-ли не десять долгих часов... Не успели забыть мученика о. Кочурова, как пред нами новый мученик о. Петр. Он погиб в стенах столичной Лавры, где, повидимому, всего меньше можно было бы ожидать торжества грубаго насилия. Но и сюда оно проникло с улицы, – сюда – в места покоя, молитвы, уединения. Думал-ли незабвенный о. Петр, уходя от своей семьи к исполнению своих обязанностей, что идет на раны, на мучения, на смерть?!
По своему происхождению «владимирецъ» – о. Петр родился в 1863 г. Учился в Шуйском духовном училище, во Владимирской духовной семинарии и в столичной духовной академии, которую окончил в 1890 г., специализировавшись в области Нравственнаго Богословия (его кандидатское сочинение было на тему: «Нравственное мировоззрение Иннокентия, архиепископа Херсонскаго и Таврическаго»). Нравственная чуткость его и тогда уже, как и всегда после, была замечательна и служила для него всегда надежным и безошибочным маяком во всей его жизни. Менее чуткий, более теплохладный человек мог-бы 19 января – в этот несчастный и небывалый, можно сказать, на Руси день – промолчать и тем самым сохранить свою жизнь, – а пред своею совестью «теплохладные» люди обычно умеют без труда оправдываться, – но не таков был о. Петр – энергичнейший пастырь, с его смелою христианскою душою, с его «Илииною» ревностью. Если я не обращусь со словом увещания, – вероятно, думал он, – то какой-же я буду пастырь?..
Вся его жизнь ушла на служение православной церкви: сначала (в 1883–1884 гг.) в должности псаломщика, потом – диакона (в 1884–1892 гг.) и, наконец, в сане священника (с 14 сентября 1892 г.). Она протекла в столице: при Георгиевской Общине сестер милосердия, при Исаакиевском кафедральном соборе (на вакансии иподиакона), в приюте принца П. Г. Ольденбургскаго и, наконец, с 30 июня 1898 г. при Скорбященской церкви, что на «Стеклянном заводе». С 1 февраля 1912 г. о. Петр настоятельствовал при этой церкви до дня своей мученической и поучительной для всех нас кончины.
Но деятельность усопшаго не ограничивалась указанными рамками: он, сверх того, законоучительствовал в начальных Петроградских училищах (1886–1892 гг.); исполнял обязанности члена попечительетва церкви св. царицы Александры при детском приюте вел. княг. Александры Николаевны (1895–1897 гг.); был законоучителем в Громовском приюте преп. Сергия (с 1 октября 1900 г.); состоял следователем 5 столичнаго благочиннаго округа (с 1 июня 1907 г.), а также – членом Правления столичной духовной семинарии (с 1914 г.), членом ревизионной комиссии по Обществу распространения религиозно-нравственнаго просвещения в духе православной церкви – членом-казначеем Общества владимирцев в Петрограде (с 1903 г.).
Широкая и одаренная натура о. Петра искала простора, и всюду сказывались прекрасные плоды его кипучей и просвещенной деятельности, – деятельности любящаго свою родину беззаветно велилоросса-владимирца.
Его наружность была типична – великорусская, симпатичнейшая. Его речь была неизменно благожелательная, добродушная. Он, право, не мог питать к кому-либо неприязненных чувств, – и самого убийцу своего неразумнаго и темнаго он, несомненно, только жалел в те минуты, когда сознание к нему возвращалось. Жалел о нравственном убожестве поднявшаго на него каинову руку. Недавно трагически погибший от руки убийцы психиатр П. Я. Розенбах отзывался о нынешних людях, что они чуть-ли не поголовно сошли с ума. Впрочем, – говорил он, – умалишенные, которых приходилось ему врачевать, все-же имели какую-то логику, – но у нынешних грабителей, убийц, насильников нет даже и подобной логики. Так, – знаю, – думал и о. Петр Иванович и отсюда естественно мог только и только скорбеть о воплотившем в себя диавола убийце, которому он не сделал никогда ничего дурного, да и не мог, безусловно не способен был сделать что-либо подобное.
Не сумели мы сберечь этого пастыря. А ведь их так мало... А ведь так они нужны особенно теперь: в это ужасное безвременье, когда все священное попрано, когда все чистое затоптано, когда публично глумятся над Самим Богом, когда в миллионный раз распинают Христа, когда отдают Его на поругание темной безпросветно толпе...
По крайней мере, не забудем, не должны забыть даннаго им, его мученическою кончиною всем нам урока! Будем-же учиться у него, как и нам жить, как и нам смело и безбоязненно проповедывать Христа, Его слово правды. Будем поддерживать в себе, подобно ему, искорку божественную, чтоб не превратиться нам в существ, думающих только об одном материальном, об одном Молохе...
Безбожники воображают, что они все знают, – и горделиво, под пьяный хохот безумных слушателей, зачеркнули и Бога, и душу, – и христианство, и загробную жизнь... Неразумные! Ничего-то они в действительности не ведают. Не ничтожному червю возставать на Всевышняго!..
Для нас личности, подобныя о. Петру, всегда будут светлыми маяками, одно воспоминание о которых всегда благотворнейшим образом станет действовать на них и, будет охранять нас от ошибок, от слабости, от падений... Да. А осиротевшая семья мученнка всегда может гордиться славным и отныне незабвенным именем его и может смело смотреть всем в глаза…
Лишь недавно (в 1915 г.) академический курс о. Петра праздновал 25-летие со дня окончания академии его многочисленными членами. Я имел случай отзываться в печати о славных деятелях этого 47-го академическаго выпуска, давшаго и архиереев, и иереев, и видных представителей на всевозможных поприщах государственнаго служения. Ныне о. Петр своею кончиною вписал новую и лучшую страницу в историю своего курса...
Вечная памят новому мученику за христианския убеждения! Незабвенному о. Петру Ивановичу...
* * *
Тело почившаго было перенесено в Скорбященскую церковь вечером 21 января. В выносе и в совершении заупокойной всенощной участвовали митрополит петроградский Вениамин, викарии и многочисленное духовенство. 21 и 22 января у гроба о. Скипетрова перебывали многия тысячи народа. Панихиды «об убиенном за веру православную рабе Божием протоиерее Петре» (так возглашалось заупокойное моление) совершались непрерывно.
22 января в Скорбященской церкви на на Стеклянном заводе состоялось отпевание тела умершаго от раны о. Петра Скипетрова. В служении литургии и в отпевании приняли участие митр. Вениамин, еп. Прокопий и Артемий и до 25 представителей столичнаго духовенства.
Отдать последний долг праху настоятеля явилось множество его прихожан.
Митр. Вениамин произнес краткое слово.
Предположенное погребение праха близ Скорбященской церкви, однако, не состоялось, вследствие вмешательства в это дело местнаго совета раб. и сов. депутатов.
Накануне, поздно вечером, в местный комиссариат были вызваны и. о. настоятеля прот. Я. Арсеньев, церковный староста Таиров, председатель приходскаго совета А. И. Копьев, где им был вручен запечатанный пакет. В нем оказалась бумага от совета раб. и сов. депутатов этого раиона, в которой отмечалось, что хоронить покойнаго около храма нельзя, т. к. вблизи протекает Нева, вследствие чего может произойти загрязнение воды.
Об этом было доложено митр. Вениамину, который весь порядок похорон оставил прежний, но дал указания похоронить умершаго на Тихвинском кладбище Александро-Невской Лавры.
Сюда после отпевания, на руках прихожан, прах умершаго был перенесен по тому пути, по которому он шел в Лавру в тот день, когда его смертельно ранили. Сделать это было предложено митр. Вениамином. В Лавре была совершена лития в главном соборе, а затем около того места, где был ранен о. Петр Скипетров.