Образование Священного Новозаветного Канона

Лекция 10. Священные писания Нового Завета в различные времена появлялись по различным случаям; они предназначались для частных лиц, например, Лука писал для какого-то Феофила; или для отдельных общин, например, Матфей писал для палестинских христиан; ап. Павел для отдельных церквей – римской, коринфской и т.д. Но понятное дело, так как в этих писаниях заключалось для христиан главное утверждение их веры, так как они сделались драгоценными для христиан, то они быстро передавались от одних христиан к другим, переписывались и распространялись по всем христианским церквам. Таким образом, постепенно должен был образоваться целый состав новозаветных писаний, или так называемый Новозаветный канон, который скоро получил место наряду с ветхозаветным каноном, с книгами пророческими, принятыми христианской церковью от ветхозаветных евреев. Подобно пророческим ветхозаветным книгам и новозаветные стали называться богодухновенными.

С течением времени эти книги начали собирать в один состав. Не совсем ясно, когда образовался полный канон св. книг Нового Завета; по всей вероятности уже во времена самих апостолов различные церкви списывали эти книги, которые распространились под именем апостольских писаний, и из них составилось более или менее полное собрание. Так во втором послании ап. Петра есть указание на какое-то собрание посланий ап. Павла – всех ли или нескольких – это неясно. Покойный профессор Московской духовной академии Горский написал статью, в которой старался выяснить, что образование новозаветного канона прежде всего появилось в церкви Ефесской, важнейшей из церквей Малой Азии. И по всей вероятности сделано было учеником ап. Павла Тимофеем. Но при неясности древних свидетельств это, конечно, может быть принято лишь как предположение. Вполне ясных свидетельств древности о постепенном образовании канона мы не имеем. Самыми первыми собраниями св. книг в один состав по времени происхождения можно считать относящиеся к концу I и началу II века. К половине II века новозаветный канон можно считать почти вполне образовавшимся и в полном его составе; теперь это можно утверждать как несомненное.

У писателей половины II века явились уже искажения новозаветного канона, например, у еретиков маркионитов. Тертуллиан и Епифаний, обличая маркионитов, упрекают их в том, что они сократили канон св. книг, оставив у себя только Евангелие Луки и 10 посланий ап. Павла; и в этих книгах сделали некоторые опущения, на которые и указывали Тертуллиан и Епифаний. На основании этих свидетельств некоторые из новых ученых пытались выдать такое предположение, что Маркион первый составил новозаветный канон, а потом уже учители церкви из подражания ему стали составлять церковный канон более полный. Но из самых свидетельств Тертуллиана и Епифания, которые указывают на этот факт, видно, что не еретики первоначально составили канон, а церковные писатели; напротив церковные писатели упрекают еретиков, что они сократили древний канон. Значит, церковный канон сложился ранее появления ереси маркионитов, возникшей во второй четверти II века, а некоторые полагают, что еще в I веке Маркион исказил церковный канон, оставив в нем те лишь писания, которые нравились ему и подходили под его учение.

Мы имеем и древние свидетельства, что канон находился в полном составе в половине II века. Уже около этого времени сделан был перевод новозаветных писаний с греческого языка на язык сирский. Это так называемый сирский перевод Пешито́ или простой, в отличие от позднейшего 2-го сирского перевода. Этот перевод Пешито сохранился до нашего времени; в нем есть почти все те книги Нового Завета, которые находятся в нашем теперешнем церковном каноне. Значит еще и тогда этот канон существовал в таком виде сначала на греческом языке и в переводе на сирский, в каком мы его имеем теперь. Затем не очень давно, в конце прошлого века итальянский ученый Муратори в Миланской библиотеке нашел древнейшую рукопись, писанную в VI веке. В этой рукописи находится список или каталог священных книг Нового Завета с припиской такого рода, которая указывает, что этот каталог составлен был около половины II века. В этом каталоге также указываются почти все те писания апостолов, какие ныне существуют в нашем каноне, – почти все, потому что некоторых писаний Нового Завета нет ни в сирском переводе Пешито, ни в этом списке Муратори, и даже не значатся они в каноне у известных писателей III и IV века, как, например, у историка Евсевия. Относительно некоторых книг Нового Завета было сомнение: принять ли их в канон или нет? Принадлежат ли они апостолам или не принадлежат? Поэтому понятно, что при постепенном образовании новозаветного канона, он не сразу получил вполне определенную форму.

Из известий церковных учителей II и III века видно, что наряду с настоящими апостольскими писаниями в древней церкви принимались и всенародно читались в церквах и другие писания, например, рядом с писаниями апостольскими переписывались послания мужей апостольских, Варнавы, и так называемый Пастырь Ерма, учение 12 Апостолов – писания, которые были известны во II веке, а потом на много веков исчезли, и только в самое недавнее время открыты одним греческим ученым. Эти книги входили в новозаветный канон, ставились наряду с произведениями апостолов и только в III и IV веке они отделились от апостольских канонических писаний, отделились как писания хотя почтенные, но не принадлежащие апостолам. В свою очередь, некоторые из писаний, несомненно, принадлежащих апостолам на первых порах во II и даже в III веке не были вносимы в канон, потому что в иных церквах было сомнение: можно ли их признать апостольскими произведениями или нет? Из этого видно, с какой осторожностью, с какой тщательностью составлялся канон.

Сомнения были относительно следующих писаний: во-первых, относительно малых так называемых Соборных посланий: относительно послания Иуды, 1-го и 2-го послания ап. Петра, 2-го и 3-го послания ап. Иоанна. Это сомнение понятно: во-первых, эти писания имели слишком общий характер, слишком не обширный объем, и потому менее обращали на себя внимание. Поэтому они и не так скоро распространились во всех христианских церквах. В церкви хранились предания о принадлежности их апостолам; на основании этого предания они и приняты были впоследствии в новозаветный канон, но только тогда, когда утвердилось общее согласие церквей относительно принадлежности этих писаний апостолам. Это согласие утвердилось окончательно уже к IV веку. Затем, во-вторых, относительно посланий ап. Павла некоторое время было сомнение о послании к Евреям, но по другим причинам. Все христиане соглашались, что это послание по своему содержанию и значению, по своему возвышенному характеру и изложению, принадлежит какому-нибудь апостолу. Но сомнение о принадлежности его именно ап. Павлу возникло по следующим причинам. Ап. Павел во всех своих посланиях называл свое имя: «Павел, раб Иисуса Христа, призванный апостол» (напр., Рим.1:1) таким-то церквам приветствие и т.д. А в этом послании такого личного наименования нет. Затем есть известие, что оно было известно под разными названиями: то под названием послания к Евреям, то под названием послания к Александрийцам. Затем учеными была замечена разность в изложении этого послания сравнительно с другими посланиями ап. Павла. Содержание его возвышенно, спокойно; но именно последним свойством оно и отличается от предшествовавших посланий ап. Павла. Большей частью содержание посланий ап. Павла отличается порывистым, горячим характером. По содержанию послание к Евреям близко примыкает к большей части ранних посланий: к Римлянам, к Галатам. В послании к Евреям раскрывается та же мысль, что и в посланиях к Римлянам и Галатам; именно что в христианстве люди получают спасение не соблюдением ветхозаветных обрядов, которые имеют временное преобразовательное значение, а верой в И. Христа. Но в двух указанных посланиях эта мысль раскрывается более порывисто, более полемическим способом в опровержении лжеучений иудействующих еретиков, которые требовали соблюдения ветхозаветных обрядов. Напротив, в послании к Евреям эта мысль раскрывается более положительно и спокойно; Павел не отвергает совсем ветхозаветных иудейских обрядов, но показывает, но показывает, что они имели прообразовательное значение по отношению к христианству. Затем и в языке это послание имеет более чистоты и правильности; в более ранних посланиях ап. Павла греческая речь еще не имеет такой правильности: там видно, что писал еврей, только знакомый с греческим языком. А в послании к Евреям мы находим более чистую и правильную греческую речь. Поэтому некоторые еще из древних учителей церкви делали предположение, что может быть по указанию ап. Павла это послание написал кто-нибудь из его учеников, более знакомый с греческим языком, например, Варнава, или Лука, или Аполлос Александрийский, или Климент Римский, хотя такое предположение имеет очень мало оснований. Гораздо более вероятным является то предположение, что это послание написано самим ап. Павлом, но в гораздо позднейшее время, когда он окончательно освоился с греческой речью благодаря продолжительным путешествиям по таким странам, где говорили по-гречески; написано в то время, когда у ап. Павла горячая полемика с иудействующими еретиками уже окончилась, и он мог спокойно развивать свою любимую мысль об оправдании верой. А так как, затем, это послание было написано к христианам из евреев палестинских и александрийских, как значилось в древних надписаниях этого послания, то этим и объясняется, что в этом послании ап. Павел отступает от своего обычая, какого держался в других посланиях, т.е. не называет своего имени, потому что он знал, что между евреями против него есть большое предубеждение. Поэтому, обращаясь к ним в своем послании, он желал, чтобы это послание доверчиво было принято ими не потому, что оно написано Павлом, – автор послания мало имеет значение, – а потому что это послание содержит в себе раскрытие основной мысли христианства.

Вот те основания, которые послужили для сомнений в принадлежности ап. Павлу послания к Евреям. Все эти сомнения оставались во II и III веке, но в IV веке стали приписывать его ап. Павлу и внесли его в церковный канон.

Еще были сомнения о внесении в канон последнего писания Нового Завета, т.е. Апокалипсиса. Это писание, несомненно, принадлежит к писаниям апостольского времени, и новые ученые более и более убеждаются, что это одно из древнейших писаний Нового Завета и относится ко времени гонений императора Нерона. Но относительно принадлежности его ап. Иоанну во II и III веке были сомнения; основания для сомнения были отчасти такие же, как и относительно послания к Евреям. Указывали, что есть несходство в изложении сравнительно с позднейшими писаниями Иоанна, т.е. с Евангелием и посланиями. В Апокалипсисе изложение резкое, горячее и язык не такой чистый и правильный, как в позднейших писаниях Иоанна. Но опять-таки это совершенно понятно, если принято во внимание, что Иоанн написал Апокалипсис еще довольно молодым, в 60-х годах, когда он еще не довольно хорошо освоился с греческим языком, когда он писал под влиянием возбуждения, во время жестоких гонений, воздвигнутых против христиан императором Нероном, притом писал в таинственной, аллегорической форме. Между тем Евангелие и послания он написал уже в конце I или в начале II века, через несколько десятков лет после Апокалипсиса, когда Иоанн был уже старцем, человеком успокоившимся, мягким, опытным, и человеком, как видно из самых идей, раскрываемых в Евангелии Иоанна и первом послании, приобретшем некоторые новые воззрения, познакомившимся с новой философской терминологией. Из Евангелия и посланий Иоанна видно, что в это время он был знаком с александрийской философией, с Филоном и его последователями, некоторыми гностиками. Мысли его направлены против этой философии. Понятно, что изложение одного и того же писателя может отличаться в более ранний период и в позднейший, который отстоит от первого на 30 или на 40 лет.

Затем были еще другие причины сомнений о принадлежности Апокалипсиса ап. Иоанну, причины, заключающиеся в содержании Апокалипсиса. Содержание его неясное, таинственное, аллегорическое, поэтому его можно перетолковывать в ту или другую сторону, и уже во II и III веке в христианстве образовалось несколько сект с названием хилиастов, т.е. эти секты учили о скором пришествии И. Христа на землю и об образовании на земле чувственного царства, которое должно продолжаться на земле 1000 лет. Эти секты основывали свое учение на одном неясном месте Апокалипсиса, где говорится, что Сатана, враг Христа, пред концом мира будет связан на 1000 лет. Поэтому некоторые из учителей церкви, например, Кай, римский пресвитер II века, и уважаемый епископ Александрийской церкви Дионисий III века, высказывают такое мнение, что едва ли можно считать Апокалипсис за апостольское произведение, что вероятно Апокалипсис получил свое происхождение из среды сектантов. Но и эти сомнения скоро рассеялись. Большая часть писателей признавали, что Апокалипсис, несмотря на некоторые разности с другими писаниями Иоанна, имеет сходство по содержанию в основных идеях и верованиях; но если еретики находили возможность злоупотреблять этим писанием и извлекали из него мысли для подтверждения своих учений, то они делали это и с другими книгами Св. Писания, и мало ли чем можно злоупотреблять. Точно также маркиониты злоупотребляли писаниями ап. Павла, но это не дает оснований к сомнению в подлинности посланий ап. Павла, равно как злоупотребление Апокалипсисом у еретиков монтанистов, хилиастов и др. не дает повода заподозрить в неподлинности это писание ап. Иоанна.

Таким образом, в течение II и III веков большая часть писаний Нового Завета уже приняты были в Священный канон, хотя относительно некоторых были сомнения у частных церквей или учителей церкви. Наконец к IV веку образовался полный канон Нового Завета, и в него вошли все те книги, которые теперь нам известны и принимаются нами.

Из этой истории образования новозаветного канона видно, как осторожно и чрезвычайно внимательно относилась церковь, во-первых, к содержанию Священных книг Нового Завета, и, во-вторых, к древним свидетельствам об этих книгах.

Таким образом, совершенно нельзя предположить каких-нибудь подделок, переделок, видоизменений редакций и т.д.