Рецензия на книгу Н. Ф. Красносельцева «Материалы для истории чинопоследования литургии св. Иоанна Златоуста»

Проф. Н. Ф. Красносельцев не в первый раз является в печати с работами по изучению чинов литургии и в частности чина литургии св. Иоанна Златоуста. Работы его в этом направлении начались еще в семидесятых годах, когда им была напечатана обширная статья «О толковательных трудах отцов и учителей Церкви, относящихся к изучению православного богослужения» (Прав. Собеседн. 1878 г.), которая явилась в свете по поводу издания С.-Петербургскою духовною академиею в приложениях к академическому журналу в 1855–57 г.г. сборника под заглавием: «Писания св. отцов и учителей Церкви, относящиеся к истолкованию православного богослужения» в трех томах. Названная статья привела почтенного профессора к убеждению, что в упомянутый сборник С.-Петербургской академии «вошло не все, что могло и что должно бы было войти в него из писаний отцов и учителей Церкви касательно толкования богослужения» (Н. Красносельцева. Объясн. литургии еп. Ф. Андидск. К. 1884 г., стр. 4) и побудила его дополнить сборник самостоятельными изысканиями и переводами «некоторых сочинений древних греческих писателей, весьма важных для истолкования богослужения, доселе остающихся русской публике неизвестными» (Ibid.). Плодом его работ в этом направлении явилась в 1884 году брошюра под заглавием: «Объяснение литургии, составленное Феодором, епископом Андидским (памятник византийской духовной литературы XII в.). Казань». «Толкование это, по словам проф. Красносельцева, есть одно из наиболее древних греческих сочинений этого рода, и весьма замечательно, как по назидательности своей, так и по своей особенной полноте и стройности. Оно, кроме того, весьма важно и в историческом отношении, так как заключает в себе многие указания весьма ценные для истории литургии и ее толкования» (Ibid.). К переводу этого толкования в упомянутой брошюре автор присоединил в предисловии и краткие сведения об авторе его. В следующем 1885 году автор выпустил в свет капитальную книгу под заглавием: «Сведения о некоторых литургических рукописях ватиканской библиотеки с замечаниями о составе и особенностях богослужебных чинопоследований, в них содержащихся и с приложениями. Из отчета об ученых занятиях заграницей в 1882 г. Казань», в которой «издано было им, как заявляет г. Красносельцев, довольно значительное количество письменных памятников, относящихся к истории литургии православной Церкви и преимущественно литургии св. Иоанна Златоуста» (стр. 3). В этой книге им помещены а) «толкование литургии с именем св. Василия Великого в сборнике XIV-XV в.», b) «толкование литургии без имени в сборнике XV в.», с) «толкование св. Иоанна Постника, патриарха константинопольского», d) «толкование Софрония, патриарха иерусалимского», е) «толкование Германа, патриарха константинопольского», f) обширный трактат: «описание западных и русских списков, изданных и не изданных; замечания об их особенностях, выводы по отношению к вопросу о первоначальной редакции литургии св. Златоуста; замечание об особенностях александрийских списков литургии Златоуста» и g) несколько списков греческих и южно-славянских чинов литургии св. Иоанна Златоуста. Но и после выпуска в свет упомянутой книги, «мы, заявляет в своем настоящем первом выпуске «мaтepиaлoв» проф. Красносельцев, не переставали со всем усердием разыскивать и собирать в русских и заграничных библиотеках новые памятники, относящиеся к тому же предмету. Результатом было то, что в наших руках вновь скопилось немалое количество новых памятников того же рода, частию весьма мало известных, частию же вовсе неизвестных, но не менее важных и полезных для истории литургии, чем те, которые изданы в поименованной книге. Эти последние, т. е. уже изданные, памятники относятся по-преимуществу к тому очень древнему периоду, когда не было еще полных и подробных уставов литургии и в обращении находились редакции краткие, состоящие почти только из одних молитв с самым малым количеством уставных указаний или рубрик. Tе же памятники, которые мы имеем под руками и издаем теперь, относятся к периоду более позднему, но для выяснения особенностей текста современного чинопоследования литургии гораздо более важному, а именно к тому периоду, когда начали составляться подробные уставы литургии и когда явился тот общераспространенный устав (διάταξις), который, осложнив собою, древние краткие редакции, определил тот вид чинопоследования литургии, который вскоре получил всеобщее распространение и употребляется до ныне. Этот устав приписывается константинопольскому патриарху Филофею» (стр. 3–4).

В состав первого разбираемого нами выпуска «материалов» входят а) чин литургии св. Иоанна Златоуста, изданный по современной рукописи Пантелеимоновского монастыря и по нашему списку с пергаменного свитка 1306 года Есфигменской афонской библиотеки, представляющего собою в свою очередь список с более древней рукописи, писанной в царствование императора византийского Андроника II (с 1281 по 1332 г.) (стр. 8); b) чин литургии по рукописи синодальной библиотеки XIII-XIV в. № 381 (стр. 18), изданный раньше сокращенно проф. Московской духовной академии И. Д. Мансветовым в его известной книге: «Митрополит Киприан в его литургической деятельности». М. 1882 (стр. II-V); c) чин литургии по нашему списку с рукописи XIV в. ватопедской библиотеки, с вариантами по рукописям Пантелеимоновского монастыря XVI в. «и с не вполне точным» древним славяно-русским переводом по Служебнику митрополита Киприана, хранящемуся в московской синодальной библиотеке; d) чин литургии по рукописи XV (XVI?) века иерусалимской патриаршей библиотеки с дополнением по списку X. Л. Лопарева с отрывка из той же рукописи, но хранящемуся в петербургской публичной библиотеке и e) чин литургии по списку проф. Сторнойло с рукописи ватиканской библиотеки № 573 XIV-XV в.

Таким образом, из пяти указанных списков чинов литургии св. Иоанна Златоуста только два, а именно: есфигменский и синодальный могут быть относимы к XIII веку, т. е. ко времени допатриаршества Филофея, и на эти списки мы согласны смотреть, как «на материал, которым пользовался Филофей» (стр. 4), при составлении своего διάταξις-а, тем более, что оба названные списка происхождения константинопольского патриархата. В обоих этих списках поминаются на ектениях имена византийских императоров и императриц и византийских патриархов (стр. 8, 18). Список ватопедский можем вместе с г. Красносельцевым признать «несомненно современным Филофею и содержащим в себе редакцию устава, если не первоначальную, то одну из первоначальных» (стр. 34). Но что касается двух остальных списков, то они ни в какой связи с предыдущими не находятся и представляют из себя совершенно отдельную самостоятельную редакцию чинов литургии св. Иоанна Златоуста. О первом из этих списков иерусалимском сам г. Красносельцев замечает, что «он совершенно свободен от влияния Филофеева устава» (стр. 82), а о втором ватиканском пишет следующее: «от устава Филофея он вполне независим и употреблялся, вероятно, в такой местности, куда влияние Филофеева устава в XV в. еще не проникало» (стр. 95). Правда, список иерусалимский он думает отнести «к числу уставов, предшествовавших Филофею» (стр. 82), но это мнение его под собою не имеет твердых положительных оснований. Следовательно, изданный выпуск «материалов» едва ли можно признать удовлетворяющим своей цели. В нем имеются два списка до Филофеевской редакции чина литургии и один современный патриарху Филофею, но нет ни одного списка с именем этого патриарха. Будущий исследователь исторической судьбы чина литургии св. Иоанна Златоуста, имея у себя под руками настоящий выпуск «материалов», лишен всякой возможности определить отношения списков чина литургии до Филофеевских и современных этому патриарху к тем, которые надписываются именем патриарха Филофея и весьма часто встречаются в рукописях западных и восточных библиотек, а вместе с тем найти «подлинный вид этого первоначального текста», что и, по сознанию г. Красносельцева, «важно во многих отношениях» (стр. 30). При этом, имея в виду, что изучением этих списков чина литургии Филофеевской редакции «с указанною целию никто еще не занимался» (стр. 31), нам думается, следовало бы включить в этот выпуск несколько более или менее характерных списков настоящей редакции, чтобы путем изучения и сличения этих текстов с изданными можно было бы безошибочнее определить неизвестный нам «первоначальный текст» διάταξις-а патриарха Филофея. Но и на этом едва ли может успокоиться исследователь особенно тот, который желает представить своим читателям в памятниках наглядно «преемство предания в истории литургии и генеалогию современного текста ее» (стр. 4). Совершенно справедливо «определить подлинный вид первоначального текста» διάταξις-а патриарха Филофея «важно во многих отношениях», но это – только один вопрос в истории нашего чина литургии, который не сохранил свой первоначальный текст неизменно до наших дней, а продолжал потом развиваться и осложняться новыми особенностями, обрядовыми действиями и даже новыми молитвами, которые тексту литургии до Филоефеевской редакции были неизвестны. «Генеалогия современного текста литургии», о которой говорится г. Красносельцевым, сама собою предполагает существование многих иных списков чина литургии новой редакции после Филофеевской. И мы действительно видим, что с половины XV века в греческих богослужебных памятниках появляется чин литургии в новой редакции, подписываемый так: «Ἀρχὴ σύν Θεῷ ἁγίῳ τοῦ διακονικοῦ. Αὕτη ἡ τάξις γίνεται ἐν τῇ σεβασμίᾳ λαύρᾳ ἐν τῷ ἁγιῳ ὄρει τοῦ Ἄυω, ἐκεῖθεν γάρ ἐστί τὸ παρὸν Διακονικόν, т. e. Начало с Богом диаконника. Этот чин совершается в священной лавре (т. е. св. Афанасия) во святой Афонской горе, потому что там существует настоящий диаконник» (ркп. син. библ. № 986), который вскоре же был перенесен в наши славяно-русские служебники и дал начало новой редакции чина литургии, характеризуемой появлением у нас на проскомидии, так называемого, седмипросфория. В конце XVI в., а особенно в XVII столетии, со времени печатания Служебника, эта редакция чина литургии делается у нас господствующею, вытесняет на время все прочие редакции и такое положение за ней остается до издания Служебника 1655 года, когда она признана была патриархом Никоном негодною к употреблению в церковно-богослужебной практике. Вот этих-то позднейших списков чина литургии св. Иоанна Златоуста, весьма важных «для преемства предания в истории литургии и генеалогии современного текста ее», мы и не находим в разбираемом нами первом выпуске «материалов». Не встречаем мы здесь и таких списков чинов литургии св. Иоанна Златоуста, как, напр., известный нам список XVI в. в рукописи кутлумушской библиотеки № 341, надписываемый так: «Ἡ θέια λειτουργία τοῦ ἁγίοῦ Ἰωάννου Χρυσοστόμου. Ἕρμηνεία εἰς τούς ἀμαθεῖς τῆς θείας λειτουργίας, т. e. Литургия св. Иоанна Златоуста. Толкование божественной литургии для (священников) невежд». Эти списки толковательных литургий, или вернее подробного изложения обрядовых действий явились в памятниках потому, что новички неопытные священники, имея в руках литургийные илитарии, состоящие всего лишь из одних молитв, затруднялись совершением чина литургии и в обрядах допускали произвол и собственный «домысл», что впоследствии времени породило замечательное разнообразие списков литургийных чинов. Нам думается, что подобного рода литургийные списки и личные «домыслы» священников «невежд» при богослужении, и вызвали к жизни литургические труды константинопольского патриарха Филофея (1354–1376), который изданием своего διάταξις-а желал раз навсегда положить предел существующему произволу в богослужебной практике относительно обрядовых действий, изъять из употребления подобные толкования «εἰς τούς ἀμαθεῖς» и установить в совершении чина литургии однообразие для всех священников. В виду всего этого нам кажется, что почтенный издатель «первого выпуска материалов» несколько преждевременно льстит себя надеждою, что на основании издаваемых им ныне списков чинов «преемство предания в истории литургии и генеалогии современного текста ее будут таким образом представлены до некоторой степени наглядно» (стр. 4). Цель его будет достигнута вполне, как мы полагаем, но лишь в том случае, если он с свойственною ему энергиею и «с прежним усердием» продолжит свой труд «розыскивателя и собирателя в русских, а (наипаче) в заграничных библиотеках новых памятников, относящихся к тому же предмету» (стр. 3) и к данному первому выпуску «материалов» присоединит два, а может быть и более новых выпусков. Рукописи заграничных библиотек с этой стороны мало обследованы и можно надеяться, что почтенный издатель соберет в них обильную жатву и вознаградит себя за труд признательною благодарностию людей науки и соработников на той же ниве. Но и в настоящем случае, если мы игнорируем едва ли сбыточные надежды издателя и его широкие задачи и будем смотреть на настоящий выпуск, как на сборник лишь «материалов для истории чинопоследования литургии св. Иоанна Златоуста», как гласит и заглавие этого выпуска, то появление его нельзя не приветствовать с живейшею радостию и глубокою благодарностию за труд. Настоящим выпуском «материалов» проф. Красносельцев не только сделал солидный вклад в литургическую науку и именно в историю разработки ее первоисточников, но вместе с тем дает прекрасное оружие в руки наших пастырей в их борьбе с раскольниками. Этой последней насущной потребности нашего времени он удовлетворит тем скорее, чем непродолжительнее будет время появления второго им обещанного выпуска, в котором он намеревается поместить древнейшие славянские чины литургии св. Иоанна Златоуста. «Вслед за греческими текстами мы помещаем, пишет в предисловии настоящего выпуска проф. Красносельцев, славянские тексты чинопоследования литургии св. Иоанна Златоуста: прежде всего – текст если не первоначальный, то древнейший по нескольким древнейшим рукописям синодальной, типографской и софийской библиотек, а затем славянский текст по Филофееву уставу с указанием позднейших дополнений и поправок, давших этому тексту современный вид» (стр. 4). Научным образом изданные греческие и славянские чины литургии св. Иоанна Златоуста самым наглядным образом и для наших пастырей-миссионеров и для любителей старого обряда объясняет и источники и причину разнообразия этого чина, а также то обстоятельство, каким образом получилась значительная разность между нашим современным чином литургии и тем, который был в старопечатных наших служебниках и который держится ныне у приверженцев старины. Имея в виду издание в свет обещанного второго выпуска, мы пожелаем в интересах самого издателя, во-первых, чтобы славянские чины литургии св. Иоанна Златоуста были изданы кириллицею, а во-вторых, чтобы он постарался избежать той массы корректурных ошибок, которая пестрит его настоящий первый выпуск.