Приложение VIII

Тем, кому поручена власть над народом, Бог говорит чрез пророка: «если ты не возвестишь и не скажешь, и умрет беззаконный в беззаконии своем, то кровь его взыщется от руки твоей» (Иез.3:18). Что же должны уразумевать из сего божественного узаконение те, кого оно касается, т.е. предстоятели народа? – То, что оно производит для них необходимость бодрствовать (над народом), внимательно следить за деяниями каждого, возвещать им закон Божий и, если не пойдут по нему, то убеждать, поучать и предупреждать беззакония. Если же предстоятели верующих необходимо должны делать это и по собственному побуждению, то что следует сказать о том, какие меры должны принимать они, когда к ним обращаются с вопросами по каким-либо делам? Конечно, (в таких случаях они должны) со всею силою устранять и удерживать чрез вопрошающих всякое поползновение к беззаконным делам. Тоже должно быть и по отношению к возникшему теперь вопросу, на который (духовные предстоятели), ничтоже сумняся, должны отвечать, что следует.

Вопрос краток и немногосложен, но вызывает много слов, вследствие различия мнений по нему. Некто спросил: могут ли два троюродные брата, один за другим, взять одну и ту же в жены? Одни утверждают, что брак этот не возбранен; другие же говорят, что он не может быть дозволен, но должен быть запрещен тем и другим законом, т.е. гражданским и церковным. Нужно разобрать то и другое мнение. Первые говорят, что законодатели в своих постановлениях о запрещенных браках, исчисляя боковых родственников, которые не должны вступать в брак между собою, довели это исчисление до шестой степени, т.е. до троюродных братьев (и сестер), а дальше не пошли и не запретили брака между дальнейшими родственниками. А так как в настоящем случае не троюродные брат и сестра хотят сочетаться браком, а другое лицо, бывшее в браке с одним из троюродных братьев, желает, по смерти его, вступить в брак с оставшимся в живых: то признают этот брак беспрепятственным ибо, говорят они, мы не хотим быть правее правила, но, что воспретил закон, то запрещаем и мы; а чего он не счел запрещенным, то позволяется и нами. Таков ответ одной стороны на предложенный вопрос, и так разрешается ими недоумение.

Другая же сторона, которая признает и объявляет этот брак запрещенным и беззаконным, утверждает свое мнение следующими доводами: законодатели в своих постановлениях о незаконных и запрещенных браках определяют, что между восходящими и нисходящими брак запрещается безгранично; а из боковых, исчислили только несколько лиц, как бы в пример запрещенных браков (ибо нельзя обнять в законе все до одной запрещенные степени бокового родства), и потом прибавили вообще: «в браках мы ищем не только дозволенного, но и благоприличного, достойного уважение и справедливого по естеству». Они упомянули о троюродных братьях (и сестрах) не потому, что до них только довели запрещение (браков по родству), но употребили это слово, как пример, и затем прибавили более общее (запрещение). Они делают это по отношению не только к боковым (законным) родственникам, по и к родству физическому (незаконному). Ибо, сказав сначала о родственниках по усыновлению, прибавили и следующее: «естественный отец не берет свою от блуда рожденную дочь». Потом обобщили этот закон и прибавили общее запрещение, сказав: «в браках наблюдается справедливое по естеству и благоприличное». Неужели теперь кто скажет, что так как (законодатели) упомянули только о незаконнорожденной дочери, то этим самым исключили внучек и дальнейших (незаконных родственниц)? Так точно и апостольское (19-е) правило говорит: «имевший в супружестве двух сестер или племянницу не может быти в клире», ужели же будет клириком берущий двоюродную сестру или племянницу её? Едва ли кто скажет это. Видишь, противник, что запрещение (браков) не остановилось на том, о чем упомянуло правило, но по требованию благоприличие и естественной справедливости пошло дальше. Мы найдем, что для чести и благоприличие (брака) некоторые лица, коих нельзя считать ни в какой степени (родства), не допускаются, однако, же к браку между собою: например, закон запретил бывшему мужу падчерицы брать её мачеху, хотя здесь мы и не можем считать какую-нибудь степень. Итак, если благоприлично и благопристойно двум троюродным братьям иметь половое общение с одною и тою же (женщиной), то пусть дозволено будет и троюродному брату вступать в брак с троюродною сестрою. Если же последние суть такие кровные родственники, которым запрещено совокупляться браком между собою, то кто скажет, что столь близкие по родству могут вступать в брачный союз с одною и тою же женщиной?

И как назовет эту женщину взявший ее во второй брак? Невесткою, как жену брата, или женою, как сочетавшийся с нею? И куда мы в этом случае отложим правило Василия Великого, которое говорит: «где смешиваются имена родства, там брак беззаконен» (прав. 84)? Возьмем, говорят, и другие, более сильные или, лучше сказать, более истинные доказательства. Если по божественному изречению о совокупляющихся в общение брака: будут два в плоть едину, сочетавающиеся признаются одною плотию, то совокупляющийся с женою троюродного брата своего является вступающим в плотской союз с лицом своего рода и нарушает не только божественный закон, предписывающий: да не приступиши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоту его (Лев.18:6), – но и гражданский, которым пользуется противная сторона для подтверждение своего мнения, и по которому запрещение браков в родстве доведено будто бы только до троюродных брата и сестры. Ибо если первый муж жены был троюродный брат теперешнего её супруга, а жена была одною плотию с умершим, то отсюда вытекает ясное и непререкаемое заключение, что совокупляющийся с женою своею троюродного брата «приступает к ближнему плоти своей». Если жестоковыйным и необрезанным сердцами израильтянам, по отношению к которым древний закон во многом был снисходителен вследствие их грубости, предписано было этим законом: «да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея», то скажет ли кто-нибудь, что нам повелено не более, чем им? Если же им запрещено входить беспрепятственно ко всякому ближнему плоти своей, то кто подумает, что нам дозволено взять жену троюродного брата, которая называлась нашею невесткою и была, вследствие полового совокупления, одною плотию с ним? Ибо если, по закону, даже обрученные называются именами зятя и невестки, то тем более должны так называться те, для коих обручение перешло в брак.

Потом не нелепо ли – с одной стороны запрещать брак с обручницею отца или брата на том основании, что первая занимает место мачехи, вторая – невестки, а с другой – дозволять троюродному брату (умершего мужа) брать в супружество ту, которая в собственном смысле называлась невесткою, как сочетавшаяся с троюродным братом? Не нелепо ли – усыновленному сыну, который не имеет естественной родственной свази с усыновившим отцом, а только в переносном смысле, в силу закона, получает название сына и вследствие эманципации делается для него чужим, как лицо, которое все-таки не входит в естественное родство отца (ибо родство по усыновлению уничтожается посредством эманципации), но нелепо ли запрещать такому сыну, во имя благоприличия, брать жену отца, точно также и усыновившему отцу, не принадлежащему к роду усыновленного сына, не дозволять брать жену этого последнего, даже после отпущение его из своей власти; а с тою, которая чрез троюродного брата примкнула к нашему роду, которая призывается и к наследству после своего мужа, если нет на лицо других (наследников), беспрепятственно дозволять соединяться браком и считать этот брак законным?

Таков ответ тем, которые позволяют этот брак и говорят, что закон ставит препятствие к бракам только до шестой степени (родства). А так как закон простирает родство по боковой линии и дальше, именно, призывает к наследству некоторых (родственников) седьмой степени, говоря: «родственная помощь обнимает шесть степеней родства и двух лиц седьмой степени, именно, детей троюродного брата и троюродной сестры» и другой закон постановляет: «в естественном родстве мы не переступаем за седьмую степень» и прочее, то благословно можно было бы сказать, что и находящимся по отношению друг к другу в седьмой степени запрещается вступать между собою в общение брака, и что архиереи, узнав о желающих вступить в такой брак, должны удерживать их от того, после же совершение брака не разлучать, но подвергать епитимии, так что можно было бы сказать, что они (архиереи) решили это дело не столько по точному смыслу (закона), сколько по снисхождению.

Совершенно неприлично, не благопристойно и противно естественной справедливости, чтобы наследник вступал в брачный союз с тою, которая (сама) по родству призывается к законному наследству, и рождал от неё детей, которые имели бы сомнительное и неопределенное название. Ибо сочетавшийся с дочерью своего троюродного брата как назвал бы рожденное от неё дитя? Сыном, или племянником? Ибо если он станет звать его по рождению из своих чресл, то назовет его сыном; если же – по рождению от дочери троюродного брата, то назовет четвероюродным племянником. А если у жены есть дети и от прежнего брака и потом стали бы рождаться другие от второго, то каким именем родства они будут называться относительно друг друга? Родными ли братьями, как происшедшие от одной матери, или четвероюродными, как родившиеся от двух троюродных братьев? Если бы у её мужа умерли все родственники ближайших степеней, а остались бы другие седьмой же степени, то призывалась ли бы с ними к наследству и она, как стоящая на одной с ними степени, или была бы отвергнута, как женщина, принадлежащая к другому роду? Ибо к ной идет и то и другое. Видишь ли нелепость и не благопристойность дела? Поэтому-то законодатели так часто и говорят, что в браках должно наблюдать не только дозволенное, но и благоприличное, справедливое по природе и достойное уважения.

Итак, не напрасно говорят, что архиереи, не допуская браков в седьмой степени (родства) до их заключения и не расторгая их после заключения, действуют не столько по точному смыслу законов, сколько по снисхождению. Если же и это бывает по снисхождению, то что сказать о браке в шестой степени? А что в настоящем случае дело идет о шестой степени, это не подлежит сомнению: ибо если троюродный брат есть родственник шестой степени, а сочетавшаяся в ним стала его плотию и невесткою оставшегося в живых троюродного брата – невесткою в собственном смысле этого слова, а не в переносном, как обручница брата, то не с большим ли правом закон запретил ему брак с нею?

Здесь да будет конец слову не потому, что нельзя было бы сказать ничего больше, но потому, что нет нужды в разнообразных изъяснениях дела; ибо, говорят противники позволяющих такой брак, достаточно для благоразумного слуха показать неприличие и не благопристойность дела и избавить себя от угрозы, изреченной тем, кто не противится беззаконнующим и не обличает беззакония. Есть у нас свои нечистоты: не нужно собирать еще больше.

Природные афиняне и жившие у них иностранцы ни в чем охотнее не проводили время, говорит великий Павел, как в том, чтобы рассказывать и слушать что-нибудь новое (Деян.17:21). Церковь же Божия, и в особенности божественная вершина её – святейшая Великая Церковь, содержа постановление святых Отец, с корнем исторгает всякое ново явившееся излишество, но с тем вместе желает, чтобы колос истины произрастал (на её почве) сторицею: ибо она благодатию Божиею непрестанно преуспевает во всяком богоугодном слове и деле. Поэтому и недавно возникший в Синоде вопрос о том, можно ли одному и тому же жениться на двух троюродных сестрах, она не соизволила оставить в темном углу, как имеющий вид новизны и по заслуживающий внимания, но предложила этот вопрос, как важный и весьма полезный, на общее обсуждение,

Поскольку же святейший жених её и бдительнейший страж канонических преданий⁷³⁰ восхотел и нас сделать соучастниками в этом благом деле, то заявляем, что некоторые, как говорится, открыли широкую и гладкую дорогу Димитрию (например), бывшему мужу Марии, сочетаться браком с троюродною её сестрою, по имени Феодорою, и на вопрос: почему и как дозволяют это? говорят, что в данном случае дело идет о браке в седьмой степени (свойства), так как Димитрий с Мариею, умершею его женою, составляют два лица и следовательно две степени, хотя бы по брачному союзу и супружеской любви они и считались одною плотию. Ибо, говорят, Мария состояла с Феодорою в шестой степени, а не Димитрий, представляющий собою особое, седьмое лицо и такую же степень. 2-е же положение 32-й главы 5-го титула Царских книг и 54-й канон святого и вселенского собора, собранного в Трулле великого дворца, ограничили запрещение браков как в свойстве, так и в кровном родстве только до шестой степени включительно;⁷³¹ браки же в дальнейших степенях, по закону и канону, могут совершаться беспрепятственно. И хотя недавно был издан соборный том, утвержденный и царским указом (которым предписано), чтобы состоящие в седьмой степени кровного родства не соединялись браком;⁷³² но он не стеснил находящихся в такой же степени по свойству: ибо велико различие между родством по крови и простым сближением двух родов по свойству, и велика та причина, но которой одни (т.е. свойственники 7-й степени) соединяются браком, а другие (кровные родственники той же степени) разлучаются. Большинство же рассуждающих таким образом утверждают свои слова и силлогистическими доказательствами, и доводами, направленными к тому, чтобы привести противоположное мнение к нелепым выводам. Если, говорят они, допустить, что Мария и Димитрий, после совокупления, составляют одну степень, то отсюда получатся разные нелепости, например: Димитрий, называющийся мужем Марии и зятем её отца, должен будет, по тожеству степени (с женою), называться и сыном его, а её братом, и таким образом брак этот, как представляющий собою кровосмешение брата с сестрою, должен подвергнуться расторжению. Прибавляют к этой нелепости и то, что они (супруги) имели бы право законного наследование друг другу, родителям и даже родственникам с той и другой стороны; притом же нельзя было бы свойственникам мужа и жены сочетаваться браком между собою по законам о свойстве: они должны были бы вступать в браки по законам о кровном родстве, несмотря на то, что в гражданском обычае и в самой церковной практике принято в настоящее время прямо противоположное: ибо дядя и племянник беспрепятственно соединяются браком с теткою и племянницей, хотя тут представляется 6-я степень свойства, и это допускается потому, что том святейшего патриарха Сисинния запретил только брак двоюродным братьям с двумя родными сестрами (а не в других видах шестой степени свойства). Настаивают и на том, что из брака одного и того же (лица) с двумя троюродными сестрами не происходит ничего неприличного и производящего смешение родственных наименований; ибо эти наименование соблюдаются и смешение их избегается только тогда, когда родство установляется чрез совокупление с лицами рабского состояния, а не тогда, когда из супружеского совокупления, принятого законами, как бы из некоего корня происходят соответственные отпрыски; ибо если допустить, что и между этими последними должно быть соблюдаемо благоприличие родственных имен и избегаемо их смешение, то и дозволенное (законами) брачное совокупление четвероюродных и т.д. братьев (и сестер) должно бы сделаться запрещенным, дабы рождающиеся от них дети не назывались родными и пятиюродными братьями (и сестрами), что однако же не принято (законами).

Таковы их рассуждения. А мы посмотрим сначала, согласно ли с законами и канонами считать супругов за две степени, и можно ли на этом основании дозволить брак, о котором у нас идет слово? Повторим и разберем, что говорят (по этому вопросу противники). Изречение Господне, гласящее; и будут два в плоть едину, некоторые относят не к тожеству (степени супругов), но к их любви и единодушию: ибо-де, если не так понимать Господне узаконение, то сочетавшиеся должны были бы называться братьями (и сестрами), а не супругами, и отсюда вытекали бы бесчисленные несообразности, увеличивающие нелепость вопроса. Пусть же услышат (те, кто так рассуждает), что ложные утверждения ни путем (прямых) умозаключений не ведут к истине, ни подкрепляемые нелепыми выводами от противного, не изменяют самой природы вещей, но солнце истины восходит из того, что всеми признается (за истину) и никого не ведет к ложным заключениям. Если бы, например, кто сказал: «всякий камень одушевлен» и, с другой стороны: «всякий смарагд есть камень» и отсюда вывел бы заключение: «итак всякий смарагд одушевлен», то это была бы явная нелепость и крайняя ложь. Точно также если бы кто сказал, что чрез половое совокупление происходит слияние субстанций, и супружеский союз превращается в братство, и таким образом стал бы утверждать эту нелепость, то этот вывод мог бы, пожалуй, связать язык (противника), но не содержал бы в себе истины. А если это так, если и после совокупление (супругов) сохраняется различие того и другого рода, то пусть никто не дерзает, наперекор слову Божию: «не будут супруги два, но один», утверждать, что супруги – братья. Ибо как дикая маслина не называется культивированною маслиною потому, что её побег сросся с этою последнею: так и отца девицы мы не назовем её свекром (πενθερόν). В виду этих непререкаемых, как мы думаем, и твердых доказательств, едва ли кто решится открыто утверждать, что каждый из переживших супругов призывается к наследству после умершего, или кого либо из его родственников (ибо как это возможно, когда наследники уже вперед указаны законом?); едва ли станет также осуждать и отвергать положение, что браки в свойстве и кровном родстве ограничиваются одними и теми же пределами: ибо так установлено церковными канонами. Дозволение же дяде и племяннику вступать в брак с теткою и племянницей не есть (как говорят некоторые) победа неписанного обычая, или торжество непреданной (древностью) церковной практики, но допущен этот брак, в силу искони принадлежащей царям верховной власти, указом достохвальной памяти царя Алексея Комнина, изданным по докладу некоего Варды, по прозванию Ксира, и внесенным в гражданские и церковные архивы и кодексы (законов).

Итак, не должно порицать церковную практику за излишнюю строгость, если она всегда запрещала и теперь запрещает браки по свойству до шестой степени включительно, точно также как и браки по кровному родству, следуя (в этом) законным и каноническим предписаниям и синодальному тому святейшего оного патриарха кир Сисинния. Ибо что определено в отмену этого тома божественным царским величеством, того справедливый оный судья⁷³³ не соизволил привести в дело, как знают посвященные (в судебную практику), – и не ошибаются. Пусть так, говорят (противники); но Димитрию не помешает взять в жены троюродную сестру прежней жены своей и то, что вследствие существующей между ними степени (свойства) произойдет (чрез их брак) неприличное смешение (родственных) имен: ибо это (смешение) бросается в глаза и в браках между такими кровными родственниками, которые находятся друг к другу даже в осьмой степени: в этих случаях мы не краснея называем супругами тех, кого природа знает, как четвероюродных братьев (и сестер), а детей их зовем (родными) братьями (и сестрами), хотя они по природе суть пятиюродные. Что же нового, если это говорится и требуется и в настоящем случае? Но пусть делающие эти сопоставление выслушают от меня (следующее): как о том, что находится в Гадейрах, рассказывают и пишут со всею подробностью, а что за Гадейрами, то беспредельно:⁷³⁴ так и браки внутри шестой степени осуждаются естественным правом и благоприличием, а браки в дальнейших степенях ни расторгаются, ни дозволяются, кроме только седьмой степени кровного родства, которую царский указ и синодальный том приравняли к шестой степени.

Так как мы с достаточною полнотой изложили доводы, приводимые некоторыми в оправдание того, следует ли принимать супругов за одну степень, или нет, то выскажем теперь свое мнение по этому вопросу. Законодатели в своих постановлениях о запрещенных браках разделяют родственников на два разряда: на восходящих и нисходящих, т.е. родителей и детей, и на боковых, т.е. братьев и прочих кровных родственников. Браки между восходящими и нисходящими, будет ли родство их законное, или незаконное, или по усыновлению, запрещаются безгранично, а между (боковыми) кровными родственниками – до шестой степени (включительно). Изложив учение об этом и показав наглядно протяжение степеней и трудность их определение («нахождение степеней между боковыми родственниками весьма затруднительно и неудобно»), законодатели прибавили затем следующие слова: «есть и другие браки, не допускаемые не по закону родства, но по причине свойства; свойство же есть сближение лиц, соединенных с нами чрез браки, помимо родства». А какую степень (друг к другу) получают супруги, после совокупления, об этом законы ясно не говорят; прибавляют только, что не может кто-либо вступить в брак со своею невесткою, или с падчерицею, а также с мачехою, или с тещей, ибо эти последние занимают место матерей. Итак, нам нужно прежде всего рассмотреть, что такое степени родства, ибо таким образом можно преодолеть всю трудность вопроса. Степени родства подучили свое название от ступеней лестницы. Как эти ступени, начинаясь от какой-либо площади и поднимаясь вверх, посредствуют восхождению и нисхождению, так и степени (родства), происходя, как, однородные ветви от (общего) корня – первого родоначальника, усыновляют порядок родства. Посмотрим теперь, какой корень или (общее) начало, посредствует между мужем и женой, так чтобы мы, восходя к нему и нисходя от него, как по ступеням, могли дойти до них (т.е. до супругов). Совершенно никакого! Ибо никто не может сказать: Петр родил Димитрия, он же произвел и Марию (жену Димитрия), так что они имеют родство двух степеней: это была бы явная ложь. Тем более никто не может сказать, что две субстанции составляют одну степень: ибо их произвели два рождения. Итак говорящие, что супруги суть одной или второй степени и измеряющие (расстояние) между ними посредством степеней, по примеру того, что взвешивается, или измеряется или исчисляется, уподобляются вопрошающим; скольких (пород) камень окружает этот пол? и отвечающим: двоякой (породы), ибо он (пол) выстлан камнем зеленого цвета и опоясан кедровым деревом. Итак, мы имеем право сказать, что супругов нельзя ни приурочивать к двум степеням родства (ибо как это можно было бы, если они не имеют одного и того же корня и рождения, и поэтому физически не разделяются на две степени?), ни принимать за одну степень, вследствие плотского их соединения, и смешивать, как мед с молоком (ибо как это можно, если раздельность субстанций остается целою?) В виду же божественных и спасительных слов Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, который на вопрос учеников; позволительно ли человеку отпускать жену свою? отвечал: «не читали ли вы, что сотворивший в начале мужчину и женщину сотворил их, и поэтому оставит человек отца и мать, и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью (Быт.2:24), так что они уже не двое, но одна плоть» (Mф.19:3–6), – в виду этих слов мы веруем и исповедуем, что супруги вследствие брака должны быть признаваемы почти одним единодушным человеком, представляемым в двух субстанциях.

Но да позволено будет направить поток слова и в другую сторону. Непостижимое нисхождение к нам Единородного Сына Божие и залог спасение рода человеческого проявляет свое величие и славу как во многих других таинствах, так не менее того и в брачном священнословии. Ибо когда после искушение змия и преступление заповеди Божией, греховное совокупление проникло во всю массу людей, и когда к этому злу присоединились другие бо́льшие (беззакония), человеколюбивому Богу благоугодно было попещись о возрождении и воссоздании (человечества). Итак, Единородный Сын Божий, сделавшись ради нас подобным нам человеком и исполнив все прочее домостроительство (нашего спасения), дабы мы получили прежнее блаженство, благословил и брак в Кане Галилейской и воду отчуждение (от Бога) претворил в вино богопознания, удостоверяя тем человеческий (род), что женщины уже не будут более рождать детей в болезнях и что рождающиеся от брачного совокупление не станут говорить по-прежнему: «во грехах зачала меня мать моя» (Пс.50:5), но соблюдая заповеди Божии, как соблюдал их праотец до падения, удостоятся той же чести и славы, какую имели прародители до преслушания. Ибо честен брак и ложе нескверно (Евр.13:4), как средство ко спасению. Если это так, и если богоначертанные скрижали говорят: «да не внидеши ко всякому ближнему плоти твоея открыти срамоту его» (Лев.17:6); если и праотец из другого мира теперь сказал бы: «ныне еще более жена моя есть кость от костей моих и плоть от плоти моей» (Быт.2:22): то я не дерзаю сказать, что супруги не одна плоть, хотя и вижу их в двух лицах (не дерзаю потому), чтобы не подвергнуться справедливому осуждению вместе с отвергающими писанные и не писанные предания, залог святых церквей и нашего спасения.

Напротив, я признаю, что они (супруги) должны считаться одною плотью и что муж обязан теми же самыми законными и каноническими предписаниями относительно брачного союза, какими обязывается и его жена, и наоборот. Поэтому не может Димитрий взять в жену Феодору, которая приходится ему троюродною сестрою вследствие брачного соединение его с Мариею. Соглашаюсь и с теми, которые не допускают такого брака Димитриева в силу законов, говорящих: «в браках должно искать не только дозволенного, но и благопристойного», и нахожу, что было бы крайне неблагопристойно, если бы тот, кого до сих троюродная сестра (умершей жены) называла своим зятем, стал называться её мужем. А так как некоторые, пользуясь словами синодальной грамоты, изданной 30 июня 12-го индикта в патриаршество святейшего кир Феодосия, когда мы занимали должность хартофилакса и в качестве редактора этой грамоты в конце её написали: «поскольку обручение, совершенное с Иоанном, вследствие несовершеннолетия Ирины отменено, как недействительное, то может Ирина правильно соединиться законным браком с троюродным братом (Иоанна) Феодором, который не есть родственное ей лицо и не связан с нею узами и пределами свойства, так как стоит к ней далее шестой степени свойства», – хотят заставить нас замолчать указанием на это противоречие: то мы отвечаем, во-первых, что состоящий в то или другое время в должности хартофилакса, служа устами своего патриарха, обыкновенно говорит и пишет то, что носит в своей голове, как в дождевой туче, сам верховный. Поэтому мы не заслуживали бы ни похвалы, если бы написали что-нибудь хорошее по настоящему делу, ни порицание в противном случае, – если бы написали что-нибудь дурное. Как Варух, мы записывали то, что диктовал плачущий Иеремия, и как Аарон говорили, что вещал Моисей. А что и тогда служило к исправлению нашего скудного разумение по этому вопросу, то написано нами в толковании на 2-ю главу 13-го титула Номоканона. Объясняя эту главу, мы сказали, что настоящий брак запрещен и царским указом, хотя случайно и не внесенным (в кодексы законов), и что церковь не допускает заключение такого брака.⁷³⁵ К этому прибавим, что если посмотреть в старинные синодальные решения (по брачным делам) и в такие же церковные росписи (степеней родства и свойства), чрез которые можно процедить самого ничтожного комара в настоящем вопросе, то никто, не отвращающий глаз от очевидности, не признает их потерявшими силу, тем более, что они прямо не отменены вышеупомянутою соборною грамотою; а что содержится в этой грамоте, то всякий найдет вполне согласным с каноническими и законными постановлениями. Итак, взирая на Начальника и Совершителя веры Господа и Бога нашего Иисуса Христа, говорю еще раз, что так как великий (апостол) Павел говорит: «жена своим телом не владеет, по муж, подобно и муж своим телом не владеет, по жена» (1Кор.7:4); а божественные и священные каноны и синодальные постановления (τόμοι) не благоизволяют принимать на церковную степень того, кто после вдовства сочетался браком, признавая такового двоеженцем, но дозволяют также и жене умершего священника вступать во второй брак, конечно, по причине тожества их тел, как это видно из 31 и 32-й главы первого титула третьей книги Базилик, и из 44-го правила св. Василия, которое к концу говорит: «посему мы телу диакониссы, как освященному, не позволяем более быти в плотском употреблении»,⁷³⁶ то я признаю вполне каноническим и законным, чтобы церковною властью запрещено было одному и тому же (лицу) вступать в брак с двумя троюродными сестрами, и наоборот; а если тайно случится что либо такое, непременно разлучать (сочетавающихся) и исправлять епитимиею.