Отделение 6-е. Конфуцианство, его политико-социальные, философско-религиозные принципы, классически-образовательное и законодательное значение для Китая

Император, народ, класс ученых, богослужение и храмы, священные книги и литература, школы, уставы, правила, наставления, в русском переводе лучших образцов, содержание и анализ некоторых и прочие дополнения

а) китайская раса как культурная сила для азиатских народов ей подвластных, значение языка и классической литературы и прочие особенности, имена ученых, приводимых ниже; б) определение ими конфуцианства; в) указание на текстуальные приложения и общие дополнения к отделам, предшествующим и настоящему

В предыдущих отделениях историко-литературного развития буддизма и даосизма не раз приходилось касаться, в некоторых отношениях, и конфуцианства в его положительном или отрицательном влиянии на религиозно-философские и политические принципы, а также на язык и литературу китайцев и народов, с ними соприкосновенных. Переходим к более специальному рассмотрению этой великой культурной силы, играющей многие века важную роль в истории языка и письмен, просвещения, в ифике и политике китайской расы, получившей чрез это авторитет и руководящее значение для народов и племен соподчиненных азиатского мира. Конфуцианством связуются многообразные элементы при необычайной устойчивости в концепции, методе их расчленения и приведения к единству типа, характерно выделяющего огромную китайскую империю и доселе из ряда ей подобных в глубокой древности. Государство это, с цивилизацией вполне политической, успело не только сконцентрироваться, но и удержаться внутри собственных пределов, с обществом строго сформированным, обязанным самим законодательством держаться патриархально-индивидуальной более, нежели международной-общественной жизни в обширном смысле. Моносиллабический язык с иероглифическою письменностью 12,000, даже 15,000 оригинальных слов, 214 ключевых знаков (по Канси) или 1,040 (по Каллери) с убогой фонетикой, служить коренным началом сплочения и оригинальности китайцев в собственном смысле; благодаря великой образовательной силе классических мудрецов, их изучению почти всю жизнь и неуклонному стремлению повиноваться их принципам, китаец сохраняет глубокое почитание предков, строгое сыновнее благочестие, живет нераздельною жизнью с природой, обоготворяя её силы и законы, не выступает из границ ею начертанных, вступает рано в брачное сожитие и дорожит семейною жизнью как и собственностью не выходя из семьи и рода, повинуется власти, – к государю и правительству относится как сын к отцу-матери; привязанный к формальности, церемониям, почтению и служению предкам, мудрецам, китаец имеет своеобразную религию, нравственно обрядовая сторона которой определена в «цзинах» и постановлениях правительственных, подобно еврейскому Пятикнижию. Судя по народному календарю княжества Кау – "Юэ-лин», составляющему часть «Ли-цзи-цзин», нет такой мелочи, которая бы не была обдумана и заранее не определена со строгостью закона и силою народного обычая. Отступления от сего рода обрядника и правил наравне с прочими почитаются невозможным для китайца; поэтому он предан им всею душей, дает высокую цену и значение, недоверчиво относясь к чужеземным религиозным формам и особенностям культа. Перелагая на свой классический язык идеи и формы жизни других народов, китайцы усвояют то, что им нужно, выбрасывая все несродное, вырабатывают свое национальное, которому следуют и оберегают ревниво. Основываясь на конфуцианской системе языка, письмен, идей, нравов и обычаев, постановлений и правил жизни, китайцы сохраняют крепкую этнографическую единицу, их интеллект направлен к господству и преобладанию над прочими до казуистического разграничения и определения отношений личных, гражданских, государственных, общественных и международных (по сношению с иностранцами). Силою оружия покоряющие китайцев народы Азии, сами подпадают культурно их влиянию и авторитету умственно-нравственному и со временем все более сплачиваются с ними если не наружно, то внутреннею связью законодательства, управления, просвещения. Таковы монголы, маньчжуры, корейцы и другие племена и народы, копирующие китайцев, подражающие им в устроении городского общежития и образованности, перенимающие их изобретения и улучшения в внешней жизни. Д-р S. W. Williams (в гл. XVIII «the middle Kingdom»), при обсуждении причин постоянства китайского государственного строя, дает большое значение конфуцианству; его выводы резюмирует в том же духе Rev. А. P. Happer (в the Chinese Recorder, vol. XV, p. 124–139), Пользуясь этими выводами, также исследованиями по разным предметам других ученых (Легг, Потье, Эдкинс, С. Жульен, Базен, Премар, Паркер, Перни, Мартан, Чальмерс, Моррисон, Кланрот, Дуоляйтль, о. Иакинф, В. П. Васильев, архим. Палладий, С. М. Георгиевский, М. Миллер и др.) предлагаем обозреваемые нами предметы в следующих гранях: I) Исторические особенности интеллекта китайской расы – её исключительность и постоянство, под руководящим авторитетом конфуцианства (в политическом, социальном, нравственно-религиозном и образовательном отношении), как силы господствующей и самобытной, оригинальной, среди прочих ей подчиненных (в образовании класса ученого и правительственного, самого народа в устроении личном и семейном, государя императора и князей в особенности).

II) Разные определения конфуцианства у европейских ученых, его классически-образовательное значение, канон, содержание «Цзинов» и «Шу» с очерком литературы прочих писателей, анализ и особенные замечания к некоторым книгам (определения, концепция, система, и метод, расчленение понятий и иероглифов), обзор известных китайских сборников и энциклопедий, словарей, их значение, особенности, содержание, издания. При сем строго разграничиваем собственно классические книги Конфуцзы и других мудрецов, от прочих родов литературы народной, о лучших произведениях которой даем также надлежащие понятие, ибо умолчание о них могло-бы повести к ошибочному взгляду на произведения народного творчества, не могущего никогда стоять на одной степени строго определенной и неизменной.

III). Текстуальные приложения с предварительным к ним изложением содержания.

А. Важное значение придаем составленному собранию текстов и изречений из разных классических китайских писателей в русском переводе (по трудам Чальмерса. Премара и Сионнэ), учения «о Боге, природе, человеке, с нравственными идеями о святом, сказания о его пришествии в мир для спасения людей, нравственных его качествах и служении человечеству и проч.». Римско-католические и английские миссионеры, руководимые высшими побуждениями отыскания следов христианства у языческих писателей, более или менее подходящих к библейским представлениям и понятиям, собрали все под разными рубриками, что было для них возможно; а потому, составленная ими энциклопедия догматико-нравственного богословия заслуживает особенного внимания, которую и предлагаем в начале собрания нашего китайских конфуцианских текстов. К сему же роду собрания принадлежат отрывочные тексты из китайских классиков, составленные английскими миссионерами для целей проповеди христианской; они изданы в словаре Дуоляйтля и отнесены нами к общей грани нравственных мелких изречений и наставлении из классиков.

Б) Классические книги или рассуждения, имеющие общее философское и нравственно-религиозное значение, богатые основными истинами и определениями, для руководства в жизни китайцев суть: 1) «Хун-фань» – или великий план небесного мироправителя, 2) «Чжун-юн» – вечная, неизменяемая средина, или книга о принципах равновесия и гармонии мира; 3) »ио-ци» – рассуждение о музыке и пении (их основные начала, средства выполнения, способы, значение в жизни государственной и личной); 4) «сяо-цзин» – книга о сыновнем благочестии или об отношениях детей к родителям и родителей к детям; 5) мемориал И-жуна о перенесении священного изображения таблиц и книг императора Дао-Гуана из Пекина в Мукден, 1868 г. Описанная церемония приводится как характеристика отношения современных китайцев к личности царствующих особ императорского дома, в связи с принципами сыновнего благочестия и культом почившим предкам; 6) «юэ-лин» или книга, содержащая расписание для народа, императора и правительства, – занятий, обрядов, церемоний, с замечаниями о природе, в течении двенадцати месяцев года.

В) Особенное внимание уделяя школьному делу – методу воспитания, дисциплине, характеристике ученых, учителей, учеников и вообще – благовоспитанных людей, в виде правил, советов, наставлений, изречений семейно-школьных, заметим, что они давно переведены на европ. языки гг. учеными (Моррисон, Базен, Потье, Легг и др.) как образцы, могущие быть весьма полезными в организации всякой благоустроенной школы, – в Китае по преимуществу; для гг. иностранцев, являющихся в Китай учителями это особенно важно и знать необходимо, между тем, гг. миссионерами не всегда обращается на сей предмет должное внимание ко вреду их собственного дела и цели. Переведенные нами на русский язык конфуцианские книги и правила касательно народного образования суть: «Цзин-цзе» о книгах в китайской школе и методе изучения оных, со взглядом Ван-ань-ши на книги не конфуцианские; 2) «Вэнь-ван-ши-цзы», правила Вэнь-вана о воспитании и образовании юношества и соблюдении разных церемоний наследником престола, с дополнительным к ним описанием императорских училищ и главных храмов, заимствованным из китайского трактата об архитектуре; 3) «Сио-цзы», записка о воспитании и занятиях в высшей школе; 4) «Да-сюэ-цзин», – книга великого знания для совершеннолетних; 5) школьный устав ученого «Ши-чжэнь-цзюй» в 100 параграфах; 6) «Ду-шу-синь-фа» – правила о чтении книг и способах усвоения оных; 7) о китайских сочинениях на экзаменах – их признаки, виды, примеры; 8) «Цюй-син» – о поведении ученого конфуцианца, его характере и занятиях; 9) правила о поведении учеников заимствованные из »Цзя-Бао" или семейных наставлений – «семейного сокровища»; 10) прочие мелкие наставления разнообразного содержания, принадлежащие Гуан-фу-цзы, Лю-кхун-чжу и другим.

IV) Общие дополнения к VI-му и предшествующим отделениям. Говоря о китайской расе, слагающей ныне господствующую культурную силу в государстве китайском, не можем не обратить внимания на древний состав племен и народов, сплотившихся для того, чтобы дать ей все разнообразные элементы оригинальности и отдельности, особенно влиявшие на формацию китайского языка – его письмена и диалекты, нравы и обычаи народа, от народов индо-европейских отличные. 1) Известен в европейской науке этнографический обзор народов Центральной Азии, населявших оную до Р. X. и по Р. X. по XI стол., составленный как дополнение к карте ученого Клапорта о сем предмете. Предлагаем этот обзор в русском переводе, пользуясь английским в обработке г. Филипса, в словаре китайско-английском Дуоляйтля. В. П. Васильев, о. арх. Палладий, о. Иакинф и С. М. Георгиевский в своих исследованиях о Китае не касались подробно означенного ученого материала Клапорта, а потому считаем долгом восполнить этот недостаток в настоящем своем труде. 2) Не менее заслуживают внимания выводы Тайлора о формации письмен и алфавита сиро-халдейского, как влиявшего на образование алфавита и письмен у монголов и маньчжуров; 3) И. Эдкинсу принадлежит в свою очередь попытка теории о сродстве или соотношении языка еврейского к китайскому. Выводы означенных ученых также предлагаем в существенном изложении на русском языке; 4) все заканчиваем таблицами рисунков к тексту, с относящимися к ним пояснениями. В общем заключении к шести отделениям l-й части нашего труда даем резюме наиболее выдающихся предметов, служащих основанием последующего специального очерка во 2-й части по истории переводов Библии и христианства в Китае, Японии и Корее.

Условия географические и пункты слияния китайского народа, его состав (во Клапроту, Георгиевскому, Иакинфу) и перечень племен, образование диалектов и сродство китайского языка с соседними народами и племенами, места утверждения; характеристика китайцев (по Вилльямсу), устойчивость начала правительственного при разных переворотах и влияниях – внутренних и внешних, население Китая за разные периоды, наплыв религий чужеземных и сила конфуцианских учреждений с преобладающим их влиянием – (просвещение и цензорат), дуализм в направлении и системе народной жизни и правительства от соединения китайцев с монголо-маньчжурами и согласие на началах государственной мудрости, участии мудрых людей, силе закона и авторитете классических писателей

Географическое положение страны Китая как бы создано для исключительности от прочих азиатских рас, с древнейших времен, создаются поэтому и такие своеобразные условия и уставы жизни, которые нигде в других местах применимы быть не могут. Туземные обитатели, еще задолго до Р. X. занимают бассейн желтой реки (хуан-хэ) или девять северных провинций, на которые делится нынешняя империя; четыре из них прилегают в юго-восточной отлогости обширной долины центральной Азии, а высшие места занимаются горными кряжами с проходными ущельями, следуют далее пустыни Гобийская или Шамо и прочие мелкие в том же роде, служащие все естественною преградою и защитою Китая от вторжения орд чужих народов и племен, с бассейна р. Тарим, также – возвышенных местностей древней Персии, нынешней северной России и части около Каспийского моря и далее. Наиболее частые вторжения совершались от скифов, гуннов, монголов и турок по окраинам собственно древнего Китая, остававшегося неприкосновенным и неизменяющего внутреннего течения своего доселе. Пользуясь благоприятными естественными условиями жизни, китайцы вели мирные сношения с купцами Индии, Тибета, и центральной Азии, чрез что обогащались новыми предметами богатства, влиявшими на видоизменение культуры и цивилизации, особенно в научном и религиозном отношении. Буддийские миссионеры Индии вносят новые воззрения и обычаи в Китай, и дают иное направление мысли и нравов. В отношении к самым народностям и племенам Китая и центральной Азии, игравшим роль в создании огромного китайского государства, не можем терять из виду свидетельства о них разбросанные у разных китайских историков и сведенных во едино ученым Клапротом в его замечательной этнографической таблице, воспроизведенной Г. Филипсом в словаре Дуоляйтля (1872 г. vol. II). Здесь очерчены все разветвления рас и племен бродивших по означенному пространству Азии в течении тысячелетия до Р. X. и по Р. X. известных по VII и XI ст.; они обозреваются по восьми группам с их подразделениями так: 1. тунгузские народы; 2. сянь-вэй; 3. корейская ветвь сянь-вэй; 4. тюркские народы; 5. тибетяне; 6. алане или готфские белокурые племена; 7. расы большею частью нагорной центральной Азии, цзун-лин; 8. царство Индии и западно-персидские провинции. Не вдаваясь в подробности частного описания и названий, при рассуждении настоящем, предлагаем в особом приложении эту этнографическую таблицу, дающую возможность судить определенно и о тех лингвистических элементах, которые несомненно вошли и оказали огромное влияние на язык и письмена китайские, многие обычаи и правы, которыми только может объясниться характер современных китайцев, их тип и особенности физиономии и всей вообще структуры. C. М. Георгиевский, посвятивший немало ученого анализа в разборе «корневого состава китайского языка, в связи с вопросом о происхождении китайцев» (С. П. Б-г, 1888 г.), установляет следующие в означенном отношении выводы: 1. В собственном Китае живет доселе немало племен исконных инородцев, именно: в пров. Гуан-си: Мяо, Яо, Лин, Я, Нао, Мин; в пров. Фу-цзянь: Юэ-минь; в пров. Гуан-дун: – Яо; в пров. Гуй-чжоу – Мяо; в пров. Юнь-нань: – Мань; разделяющиеся на Мань, Лоло, Мяо; в пров. Ху-нань: – Хун-мяо, Цин-мяо, Яо, и другие называемые вообще Ту-жень – туземцы; в пров. Сы-чуань и Гань-су: – фань, тангуты. В остальных 10-ти провинциях нет ныне древних иногородцев, но живут переселенцы из разных мест, поздней истории.

2) При Чжоу – первой династии в Китае (от 1122 до 249 г. до Р. X.) в китайских землях к югу от р. Ян-цзы-цзяна, число инородцев очень значительно, именно: в пров. Сы-чуань: – Ба и Шу; в пров. Гань-су: – Да-жун, Си-жун, Лю-цзи-чжи-жун; в пров. Шэнь-си; – Цюань-жун, Ли-жун, Сянь-юнь; (они же и в Шань-си); в пров. Шань-си: – Дун-шань-гао-ли-ши, Цян-цзю-жу, Лу-ши, Лю-сюй, До-чэн; в пров. Чжи-ли: – Цзя-ши, Сянь-юй (они же Чжун-шань), Фэй, Гу, У-чжун, Бэй-жун, Шань-жун; в пров. Шань-дун: – Жун, Соу-мань (они же Чан-ди), Цзе, Лай, Гэнь-моу; в пров. Хэ-нань: – Ян-цзюй-жун, Цюань-гао-жун, И-ло-чжи-жун, Лу-хунь-чжи-жун, (они же Сяо-жун, Цзян-жун), Жун-мань, Мао-жун (они же в пров. Шань-си), Цюнь-мань (они же и в пров. Ху-бэй); в пров. Ань-хой: – Сюй-жун, Хуай-и (они же в пров. Цзян-су); в пров. Ху-нань: – Бо-пу; в пров. Ху-бэй: – Лу-жун; в провинциях Ху-бэй, Ху-нань, Ань-хой, Цзян-си, Чжэ-цзян: – Цзин-мин. 3) При династиях Ся и Шан известны племена: Фын-и, Хуан-и, Юй-и, Бай-и, Сюань-и, Чи-и, Цзюань-и, Лань-и, Юн, По, Цян, Мао, Вэй, Пэн, и др. 4) Самые уделы княжеств, вошедшие в состав единой Китайской империи, и народ, со времени Цинь-ши-хуан-ди, и поглотившие инородческие племена были (как представляет их схематически Г. Георгиевский): а) в уделе Цинь (пров. Гань-су, Шэнь-си, Сы-чуань) поглощенные инородцы: Да-жун, Лю-цзи-чжи-жун, Си-жун, Цюань-жун, Ли-жун, Сянь-юнь, Ба, Шу; б) в уд. Цзинь (пров. Шань-си): – Сянь-юнь, Мао-жун, Чи-ди (распадавшиеся на Дун-шань-гао-ло-ши, Цин-цзю-жу, Лу-ши, Лю-сюй, До-чэн); в) уделы Янь (в пров. Чжи-ли); г) Ци, Цао, Лу, (в пров. Шан-дун): Цзя-ши (племя Чи-ди), Бай-ди (распадавшиеся на племена Сянь-вей или Чжун-шан, Фэй и Гу), У-чжун, Бэй-жун, Шань-жун, Жун, Соу-мань (или Чан-ди), Цзе, Лай, Гэнь-моу; д) уделы (пров. Хэ-нань) Чжоу, Чжэн, Цай, Вэй, Чэнь, Сун, инородцы: Ян-цзюй-жун, Цюань-гао-жун, И-ло-чжи-жун, Лу-хунь-чжи-жун (иначе – Сяо-жун, и Цзян-жун), Жун-мань, Мяо-жун, Цюнь-мань; е) в пров. Цзян-су, удел У, инородцы Хуай-и; ж) уд. Чу, (в пров. Ху-бэй, Ань-хуй, северные Ху-нань и Цзян-су), инородцы: Цюнь-мань, Лу-жун, Бо-лу, Цзин-мань, Сюй-жун, Хуай-и.

з) Уд. Юэ (в пров. Чжэ-цзян), инородцы: Цзин-мань. Не касаясь дальнейшей фармации и обособления, затем постепенного изменения и слияния в единое тело китайского народа, означенных инородческих племен (на чем специально останавливается г. Георгиевский), заметим, что эти разнородные этнографические элементы сильно повлияли на китайский язык, послужив причиною многих диалектов с их вариациями, что отразилось и на иероглифической письменности. При государе Цинь-ши-хуан-ди, объединившем Китайскую империю настоятельно явилась потребность к выработке стройной системы письма. Известен первый опыт этой работы министра Ли-сы; он сократил древний почерк да-чжуань и создал новый – сяо-чжуань, который впоследствии еще упрощен чиновником Чэн-ма; этот последний почерк, под именем Ли-шу сохранился в основе и на дальнейшие времена. При сравнительном анализе корней, инициалов, финалов, суффиксов, способа произношения оных и сочетания в словах и выражениях, письменной и устной речи, китайский язык оказывается родственным со словами арийскими, японскими, корейскими, маньчжурскими, монгольскими, турецко-татарскими, тибетскими, аннамскими, сиамскими, бирманскими. Самые случаи, примеры этого сходства языков, и в разных провинциях Китая, где были древние уделы, подробно указываются г. Георгиевским и подтверждаются таблицею этнографических племен населявших Центральную Азию в древние времена, какою она представляется у г. Клапрота, на основании китайских и других источников. По свидетельству о. Иоакинфа (Китай, 1840 г.), племена, ныне населяющие Китай, суть: 1) китайцы; 2) маньчжуры; 3) монголы; 4) туркестанцы; 5) фань; 6) цянь; 7) миао; 8) яо; 9) ли; 10) и. Китайцы как коренные обитатели составляют самое многочисленное племя, и обитают по всем губерниям. Маньчжуры очень малочисленны; но как племя господствующее в Китае, содержит только гарнизоны в важных городах. Монголы, вошедшие в Китай вместе с маньчжурами, служат в Пекине и в гарнизонах по губерниям. Туркестанцами называются татары, обитающие в разных губерниях, и причисленные к податному сословию. Только саларские татары в губернии Гань-су находятся под ведомством своих родовых старшин. Фань есть китайское общее название тангутов, обитающих в губерниях: Гань-су, Сы-чуань и Юнь-нань. Это же название носят жители острова Тхай-вань, состоящие под зависимостью Китая. Цянь есть древнее китайское название некоторых тангутских родов, обитающих в Се-чжеу в губернии Гань-су и в Мэу-чжеу в губернии Сы-чуань. Миао суть предки тангутов, рассеянно живущие в губерниях Ху-нань, Сы-чуань, Гуан-си и Гуй-чжеу. Яо есть название инородцев, обитающих в губерниях Ху-нань и Гуан-дун. Ли суть инородцы, обитающие на острове Xай-нань. И суть также инородцы, живущие в губернии Ху-нань. В отношении к счислению народа податных сословий, совершеннолетие мужеского пола полагается с 16, а устарелость в 60 лет.

Многообразие причин географических и этнографических, сношений с разными народами, влияло на Китай в высшей степени плодотворно, и самая изолированность содействовала концентрированию и переработке национально-государственных сил в оригинальных формах. Нравственные и социальные постановления и правила мудрецов, правителей, советников, старших и опытных руководителей и родоначальников, служили семенем, которое со временем давало обильный рост и плоды. Прежде всего, как раса, китайцы владеют умственно-нравственным и социальным характером, дающим право на существование как народа. Они смелы, решительны, положительны, имеют превосходных организаторов и администраторов; владеют законодательным талантом, ценят добрый порядок и закономерность; признают разные отношения жизни и обязанности, кои исполняют со всею ревностью; любят промышленность, практичны во всех занятиях и трудах житейских, успешны в разных изделиях; всегда проявляют высший ум и энергию; каждая династия имеет замечательных, талантливых государей; существует по большей части беспрерывное преемство способных государственных людей и администраторов, знаменитых ученых и мудрецов, в каждом столетии есть выдающиеся своеобразные философы и писатели. Сам народ всегда стоит на высоте своей цивилизации, управления и силе, не уступая соседним нациям, которые сами сознают это превосходство. Известны в истории примеры, когда верховную власть приобретают простые правители, без всяких потрясений в политике, и все вообще государи руководятся с уважением и подчинением к выработанным формам и обычаям их предшественниками. Изучение искусств и мануфактуры, успехи в оных содействуют развитию житейского комфорта, начиная с древних времен славятся шелковые ткани, обделка драгоценных камней и металлические изделия, также пользуются неменьшею распространенностью бумага и печатные книги, рисунки, приготовляемые на вырезанных деревянных досках, равно фарфоровые изделия; каменные, кирпичные и земляные постройки начиная с простых деревенских и кончая дворцовыми, монастырскими и монументальными, не менее достойны внимания; дело воспитания и образования ведется не менее успешно и ученость пользуется должным уважением в народе. Такова первая причина из рассмотренных признаков успеха китайской расы на её территории, по мнению д-ра Вилльямса, вторая заключается в форме правительственной, продолжающейся неизменно в течении многих столетий, несмотря на разные революции и перемены династий. Под монархическою формой правления существует китайский народ с 2205 г. до Р. X. по 1895 г. по Р. X., т. e. 4.098 годов; в двадцати шести династиях, начиная с императора Ю до великого Канси, по китайской хронологии, сменялось 238 государей; средним числом каждая династия продолжалась не менее 157 годов и каждый монарх царствовал по 17 годов; совершилось двадцать пять политических переворотов при внутренней междоусобице и войне в периоды более или менее продолжительные и сопровождавшиеся значительным обезлюдением страны. Пережиты и не менее тяжкие столкновения военные с разными народами, в разное время, каковы – гунны, татары, монголы, маньчжуры, тибетяне, аннамцы, сиамцы, бирманцы, корейцы, японцы, англичане, французы, португальцы и испанцы, отчасти русские. Девятнадцатое столетие особенно ужасно для Китая по страшным потерям людей и деморализации при восстании тайпингов, охватившем 16-ть провинций, и восстании магометан на С.-З. и Ю.-З., с последовавшим затем голодом; после первого убыло разом двадцать миллионов народонаселения; при столкновении мослемов с китайцами, с 1855 по 1874 г., в провинции Юннаньской, в одну ночь было вырезано все магометанское население. Генеральный французский консул Тирсанд в своей книге «le Mahométanisme en Chine» замечает, что «семьдесят семь укрепленных городов были взяты приступом и зверски опустошены, сорок из них абсолютно разрушены, бесчисленные местечки, деревни, мызы и домики истреблены до основания, имущество разграблено». За 19-ть лет в Юннане и в короткий период в Кансу выбыло живых людей восемь миллионов. От голода в провинциях Чжили, Шандуне, Шанси, Шэнси и Хонани, погибли тринадцать миллионов. Несмотря на то, нынешнее население Китая достигает до трехсот миллионов. Подобного рода вышепомянутые (от землетрясений, наводнений, моровой язвы) несчастья, повторявшиеся неоднократно в истории Китая, составляют необычайный контраст с неутомимой энергией труда и всесторонним развитием всех сил в мирное время. Исторический рост населения в Китае шел таким образом: в IX ст. до Р. X. насчитывалось 21.753.528; после Р. X. – 80.000.000; в 1102 г. – населения было сто миллионов; в 1290 г. при монгольском завоевании насчитывалось пятьдесят восемь миллионов; при мингской династии – шестьдесят шесть миллионов; с 1472 по 1812 г. народонаселение возросло до трехсот двенадцати миллионов. Много убыло народу в Китае, много явилось новых племен и религиозных сект, направлений с древних времен до новейших, но основные принципы собственно китайских мудрецов, государей, правителей, остаются фундаментальными, простираясь на всех подданных, без изъятия религиозных особенностей для буддистов, магометан, евреев, христиан, и других. По основным законам современной китайской империи («да-цзин-хуэй-тянь», т. е. свод постановлений великой чистой династии), государственное управление основано на семейном; император есть духовный и светский верховный повелитель и государь, главный первосвященник, управляющий народом чрез непосредственных своих представителей и министров, заведующий великими религиозными и другими церемониями. Церковной иерархии признанной государственною и содержимой на казенный счет, кроме некоторых исключений и привилегий, – нет; государственной религией признается только конфуцианское вероучение и обряды в коих непосредственно заинтересован и всегда принимает известное участие сам государь император Китая. Царственные «Цзины мудрецов» привитые повсюду в империи в течении двадцати пяти столетий оказывают неотразимое влияние на ум и формацию народного государственного духа; более миллиона школьных учителей прежде всего испытывает силу и могучесть этого влияния; обширный класс literati – ученых, просвещенных и благовоспитанных людей царит повсюду и управляет общественным и личным мнением. Всякая новизна, идея, непрошедшая и не переработанная головами китайских ученых, не может иметь силы и самостоятельности без их активного участия, может остаться всегда только в процессе борьбы и отрицательной силы, быть в тени, игнорируемой большим светом общества. Администрация империи состоит под дирекцией Внутреннего Тайного Совета, состоящего из четырех членов (два монголо-маньчжура и два китайца), сверх двух ассистентов от Ганлина или Академии. Эти последние суть ученые члены надзирающие затем, чтобы ничего не происходило противного гражданским и религиозным законам империи, что определено, предусмотрено и содержится в «Да-цзин-хуэй-тянь» и в священных книгах Конфуцзы – «Цзинах». Эти члены именуются «Да-сюэ-цзы» или государственные министры. Под их ведением состоит Лю-бу или шесть министерств, во главе управления которых состоят один природный монголо-маньчжур и другой – китаец. Эти министерства суть: 1) «Ли-бу» – министерство чинов заведующее назначением на должности способных, образованных и нравственных людей; 2) «Ху-бу» – министерство финансов; 3) «Ли-бу» – министерство обрядов и церемоний, наблюдающее за правильным исполнением оных всем народом; 4) »Бин-бу« – министерство военное для армии, кавалерии и флота; 5) »Син-бу« – министерство уголовное или вообще юстиции; 6) »Гун-бу« Министерство общественных работ. Ко всему причисляется еще «Цзун-ли ямынь», т. е. министерство иностранных дел для сношений с иностранцами и державами, имеющими своих представителей в самом Китае. Независимо от всех, и выше всего стоит «Ду-ча-юань» или комитет общественных цензоров (ма-кань-гуань) иначе «Прокурорский Приказ»; их всего от 40 до 50 членов под председательством одного монгола-маньчжура и одного китайца. По привилегии издревле, они имеют непосредственно право докладывать государю о делах лично. Один из цензоров обязательно и постоянно должен присутствовать на собрании или совещании, в каждом министерстве. Прокурорский приказ занимается: а) надзором за порядком в делах по всем частям государственного управления; б) за поведением чиновников; в) за нравственностью в народе. К составу приказа принадлежит шесть палатских контор »Му-кхо» и пятнадцать прокурорских отделений – «дао», заведуют ревизией дел 18-ти губерний и Маньчжурии. В ведомстве сего приказа состоят 109 прокуроров – »Дао», служащих по разным частям управления в губерниях. Нельзя без особенного чувства почтения и умиления читать доклады этих учреждений и лиц государю императору, нередко направленных к его личному вразумлению в ошибочности и неправильности действий, и сопряженных со страхом смерти и ответственности пред Богом. Образцы сих докладов изложены в русском переводе C. М. Георгиевским в его труде (Принципы жизни Китая, 1888, гл. XII, стр. 417–429). Замечаемый дуализм в назначении на должности из китайцев и монголо-маньчжуров установился со времени вступления на китайский престол монгольских государей и с тех пор, для удобства в управлении собственно китайским народом и расы монголо-маньчжурской, соблюдается доселе; раньше сего – чины избирались только из китайцев. Таким образом, учрежденное правительство обнаруживает светлые принципы в делении должностей и направлено к покровительству народа, безопасности его жизни, труда, собственности, чести, продолжении рода, – соответствует и, во многих случаях, не уступает подобным учреждениям христианской Западной Европы. Д-р Вильямс замечает «Китайское правительство имеет доныне демократические привычки, уважает права подданных, оберегая их законами, поставляет государя ответственным лицом пред высочайшею силою (Неба), могущею наказывать его, заботится о предотвращении всякого рода господства феодальных, наследственных и жреческих классов», и что «в советах от Яо до Шуня находится весьма много самых лучших изречений (maxims) о добром управлении государством, весьма полезных для правителей, управляемых, освященных и соблюдаемых свято издревле во всей стране. По основным законам «император может избирать для себя при управлении только лучших и вполне достойных лиц» (Шу-цзин р. 262). Об одном государе говорится, что «раздавал великие должности людям великой добродетели, ценил их труды достойно великими наградами». По Конфуцзы, «доброе управление зависит только от участия в нем способных людей», что «справедливость – в природе вещей; высшее обнаружение её зависит от честных, нравственных и талантливых людей». Мэнцзы говорит: «Когда человек добродетельный занимает официальное положение, ему соответствующее, и имеет у себя сподручных талантливых людей, и когда правительственные члены ведут дела не спеша, но обдуманно и осторожно, тогда законы – во всей их славе и благолепии, и из самых дальних уголков страны воссылается благодарение и похвалы». Император Вэнь-ди, при восшествии на престол в 179 г. до Р. X., в манифесте народу объявил: «Великий Ю необыкновенно заботился окружать себя для мудрого управления лицами добродетельными и способными». Этими лицами были, по Шу-цзину, сановники разных высших управлений государства, таковы – первый министр народного просвещения, министр юстиции, министр общественных работ. Повиновение статутам империи и образ действий согласно с волею предков, составляет священную обязанность каждого императора Китая, а потому воля его почитается сообразною с природою и законами Неба; государь – есть отец и матерь своего народа, заботящийся о мире и благосостоянии его. В Шу-цзине говорится: «Царь Вань, будучи чистосердечен, прилагал все заботы об умиротворении и народной экономии. Необычайно приятный в обращении и смиренный, он очень любил и покровительствовал простому народу, отечески относился к нему, как бы к детям, особливо к вдовцам и вдовицам с их семействами». В другом месте Шу-цзина говорится поэтому, что «великий государь есть отец и матерь народа». В манифесте Шан встречаем замечание: «Небо любит народ, и государь должен почитать духа небесного». В чем же должно выражаться это небо-почитание? На основании священных книг мудрецов, постановлений государственных и религиозных, по истории заведенным и существующим обычаям, в особе государя сливается высший и лучший тип китайского народа, и как высоконравственного и образованного, так и мудрого законодателя и правителя, характеризуемого словом «Шэн-жень» – святой, мудрый человек. Частные достоинства и степени совершенства наиболее, проще и яснее всего определяются в книгах Конфуцзы, «Сяо-цзин», т. е. в кн. об обязанностях сыновних и родителей к детям, в »Да-сюэ« о высшем знании или мудрости получающего образование человека, в »Цюй-син«, т. е. нравственный идеал поведения ученого, в »Хун-фань», т. е. в великом плане приготовления лучшего правителя для надлежащего управления народом; время для его занятий, правительства и народа определяется в «Юэ-лин» и прочих книгах. Изучение и разумение этих классических книг, равно и всех прочих исторических, юридических, законов государственных и других знаний теоретических и практических, с самого детства начинаемое и упражняемое со всею строгостью и вниманием под руководством мудрецов, составляют идеал для приготовления человека-царя, сильного характером и высоконравственной личности. Нет возможности в немногих словах охарактеризовать все высокие качества и обязанности государя и человека, какими они ясно, кратко, в системе и определительно-художественно, очерчивается в поименованных книгах, кои отрывочно нами, с другими мелкими постановлениями и определениями, для примера предлагаются сполна в русском переводе, или излагается существенное оных содержание и смысл. Нельзя не отнестись во многом без особенного чувства умиления и удивления к мудрецам-авторам, не должно забывать и глубокой языческой древности, когда были написаны их творения, имеющие для нас и свои темные стороны. Собрав возможно лучшее из исследований европейских ученых и единоличными силами, отрывки из классических мудрецов, предоставляем самому читателю все недостающее восполнить из других источников и пособий, в литературе известных. Если китайский император есть первосвященник своего народа, то прежде спросим и дадим ответ – в чем состоят эти особенности служения и почтения небу, духам и силам природы, особливо родителям, предкам давно почившим? Следуем при сем характеристике и описаниям религиозных церемоний с участием императора, какие делает Г. Эдкинс, не только на основании китайских книг, но и личных, продолжительных наблюдений в г. Пекине, кои отчасти проверены и нами лично.

Церемония восшествия на престол императора Китая, его молитва и жертвоприношения на алтаре небу и земле. – Прочие церемонии и обряды в зимнее солнцестояние и летнее, алтарь неба и заколаемые животные, жертвоприношение духу неба – Шан-ди и расположение таблиц и других предметов на алтаре, поклонение императора, музыка, пение, молитвы и формулы простирания, участие чиновников, и прочие обряды, замечания о духе и времени жертвоприношения на южном алтаре (в полночь, в час младенца). – Служение земле, описание алтаря, молитва, поклонение и жертвоприношение императора. – Императорский культ предкам: его древность и значение для китайцев, храм в Пекане «Дай-Мяо» его отделения (пять) и таблицы с посмертными именами почивших, прочие предметы, принесение государем жертвы в «Бао-хо-тянь» – во дворце, вкушение жертвенной пищи и молитвы предкам, поклоны, простирание, храм Фэн-сянь-тянь. – Императорское поклонение духам земли и зерен, и изобретателю земледелия, алтарь «Шао». – Шаманское идолослужение, его происхождение и совершение императрицею и императором в известные дни в особенном храме маньчжурским богам, их название (по Иакинфу, Онготы и др.) значение, еловой вехи, времена поклонения, жертвоприношения. – Таблица трех главных родов жертвоприношений императорских, их названия, и жертвоприношений народных, лиц частных; места служения богам и идолопоклонения – храмы «Цзу-тхан», «Хуан-цзю-тянь», разные мяо в честь духов великих людей, мудрецов, правителей и сил природы; различие названий «тхан» и «мяо». – Древнейший храм предков в г. Кантоне (за 300 г. до P. X.) в честь ученика Конфуцзы и его потомства доселе сохраняющийся, описание оного с распределением таблиц «шэнь-чжу-пхай» по родам, замечание о значении китайского семейства и «сина», о взгляде на императора «как отца и матерь народа, составляющего великое семейство» и о почитании таблицы царствующего государя с надписью его имени, описание сего храма с «драконовой таблицей» и церемонии поклонения 1-го и 15 числа каждого месяца и в дни рождения государя и государыни, в 5-й день 5-го месяца и в день зимнего солнцестояния, дракон-эмблема, герб императора лично и государственный. – Замечание о церемонии перенесения императорской таблицы Цянь-луна и его изображения, из Пекина в Мукдэн – столицу Маньчжурии 1868 г. 26 ноября (текст мемориала (см. ниже в особом приложении под № XXI). – О храмах в честь мудрецов и поклонении таблицам с их именем преимущественно при школах и экзаменационных учреждениях в городах, зал Конфуцзы или его учеников, жертвоприношения, поклоны пред «шэнь-вэй» – местом души, взгляд на этого рода почет мудрецам. – Малые храмы в честь изобретателя земледелия, доблестных женщин и девиц, тип храмов конфуцианских и буддийских

Богопочитание китайского императора довольно древнее, вполне цельное и торжественное в отношении церемоний. С установлением каждой новой линии и династии, императоры обязательно выполняют всё требуемое древними обрядами и обычаями, особенно в отношении жертвоприношений. Изучение сего рода Богопочитания и поклонения (worship) чрезвычайно интересно, оно переносит нас к временам весьма древней истории китайского народа, и дает возможность к сравнительной проверке многого с тем, что излагается в священных книгах Ветхого Завета, также – что встречается в религии царей Ниневии, Вавилона и Египта.

а) В 1644 г., в Пекине, по случаю восшествия на престол Китая первой маньчжурской линии императоров, в 1-й день десятого лунного месяца, совершалась торжественная церемония на алтаре Неба и Земли с принесением жертвы. Оригинальная молитва, вознесенная к Богу по сему случаю и повторяющаяся более или менее полно в других подобных – следующая: «Я, Сын Неба, Великой Чистой Династии, как верноподданный смиренно приношу выражение своего благоговения царственному Небу и владычице – Земле. Мой императорский дед, получив милостивое повеление Неба, основал царство на Востоке, которое прочно и непоколебимо утвердилось. Мой императорский отец, наследовавший в царствующем доме, распространил империю и соделал еще более могущественной. Я, покорный слуга Неба, по своему смиренному положению призван быть тоже наследником государства мне передаваемого. Когда династия Мингов близилась к концу, изменники и люди насилий являлись во множестве, доводя народ до крайней бедности и разорения. Китай оставался без достойного государя. Мне благоугодно было с величайшим почтением принять на себя бремя ответственности в достославном деле устроения доброго порядка от наших предков. Я спас народ, истребил с корнем всех, кто его угнетал, и ныне, следуя общей воле, урною империи избрал ныне Янь-цзин (Yen-king). Удерживаясь от всякого своеволия и несправедливости, в силу божеской непреклонной силы, сознаю, что должен взойти на престол и восстановить с оного порядок на десять тысяч царствующих династий. Приемля с благоговением милость Неба, и сообразуясь с народною мудростью, в сей первый день десятого месяца, объявляю пред Небом о своем восшествии на престол Империи, с избранием для себя и своей династии имени Да-цзин (великая чистота, Great-Pure), с титулом моего царствования, как и прежде, Шунь-чжи (Schun-che). Соблюдая почтение к Небу и Земле, я готов всегда покровительствовать и охранять империю, с изгнанием всякого рода неповиновения и беспорядков до самой своей кончины, с стремлением и единственным желанием всеобщего мира и радости государства. По сей причине смиренно возношу свою молитву и совершаю жертвоприношение».

Военные и гражданские чины в тоже время отправлялись в храм предков, к жертвеннику духов хлебных семян и страны (Grain and Land), для принесения жертв и выражения соответствующих знаков благодарения и молений. Главным же центром религиозного торжества служил жертвенник Небу, предназначенный для императорского поклонения. Он находится вне Пекина, на расстоянии двух милей от дворца, здесь же и два жертвенника: – южный, называемый «юань-коу» – круглый холм, и северный, налево с храмом, называемый «чже-нянь-тянь» – храм для молитв о плодоносном годе или временах оного.

б) Сверх означенных церемоний по особым случаям, существуют чрез три года другие жертвоприношения и молитвы, соблюдаемые императором и сопровождаемые доступом к нему. Одно – в зимнее солнцестояние, другое – в начале весны, и еще, – в летнее солнцестояние. Первое и последнее совершаются на южном жертвеннике, второе – на северном. Существует еще величественное зрелище. Император в утренние часы прогуливается на слоне, в сопровождении многочисленной свиты из князей, княгинь, сановников и царедворцев, прислуги до 2.000. Ночью же, в известный час, он отправляется внутри парка мимо алтаря Небу в здание, называемое «Чай-гун» или пиршественный замок, как место наиболее приличное «для помещения проходящих ночью по дороге» (о чем упоминается в классической книге «Чоу-лэ»). Здесь император сам приготовляет себе после жертвоприношения спокойное ложе. После некоторой паузы молчания и сосредоточения, приглашается даосский жрец, видной наружности, высокий в полной форме, который садится при церемониальной процессии на коня и едет верхом все время подле императора – справа, до самого приезда в пиршественную залу (fasting-Hall), на груди своей он несет разрисованную табличку с надписью: «Трехдневное празднество». Во все время аудиенций император сохраняет постоянное молчание. При сем соединяется та идея, что при разговорах и рассеянности небесные духи могут скоро рассеяться и не услышать молитв, какие бывают при жертвоприношениях праздничных. По юридической презумпции неразрывного единства императора с его народом везде и повсюду предполагается, что во время пиршественных дней и церемоний императора и его двора, сам народ китайский принимает нераздельное участие в полном составе т. е. трехсот миллионном населении страны. Поэтому, существует при церемониях особенная таблица с изображением на ней уст («Коу» – рот) к коим приложены три перста левой руки; этим знамением выражается молчание пред лицом императора всего его народа, невидимо присутствующего и безмолвно повинующегося. Такого рода оригинальный символ изобретен при императоре основателе династии Мингов, в 1380 г.

Алтарь неба состоит из трех мраморных террас, круглый, с двадцатью семью уступами с каждой стороны. Самый верх трех террас украшен восемьюдесятью одним камнями, искусно высеченными и расположенными в кругах. Круглый камень в верхней площадке, в самом центре, служит местом коленопреклонения и молитв императора. В структуре сего алтаря употреблены везде только нечетные числа, специально положенные от трех до девяти. Зритель, став на террасу эту, видит на севере малый храм (chapel) служащий для хранения таблиц, и обнесенный полуциркульной стенкой, а далее расположены пристройки, имеющие связь с северными алтарем и храмом. Этот храм – в 99 китайских футов высоты, имеет тройной roof (мера в 15 футов длины), или башенки, расположенные симметрично под одну кровлю с отрогами и покрытую лазурной черепицей. На оба алтаря восходят посредством четырех высоких лестниц, направляющихся к центру с четырех главных пунктов (С.-Ю. В.-З.). Позади посетителя, находится на Ю.-В. гончарный камень, служащий печью для всесожжения жертв, в коей поджаривается самое мясо; на Ю.-З. – три высоких фонаря повешенных на жердочках, и свет которых озаряет далеко ночную тьму в зимнее солнцестояние, когда совершается самим императором государственное коленопреклонение, и он обходит постепенно по террасам алтаря и спускается на мраморный помост вниз, с игрою музыки, простираниями, что совершается и прочими сопровождающими государя китайцами в самых торжественных случаях, как то требуется древними обрядниками. Два алтаря, с парком, три мили в окружности, по сторонам оного относятся по времени в 1421 г. по P. X., когда третий император Мингской династии жил в Нанкине (Нань-цзин), и избрал затем столицею г. Пекин. Первое поклонение Небу и Земле совершалось одновременно по распоряжению о том императора Дай-цзу (Tai-tsoo); но в 1531 г. по P. X., произошло другое повеление, с выделением поклонения Небу и Земле особо. Верхняя терраса большого южного алтаря имеет 220 футов в диаметре и девять фут. высоты; вторая – 105 фут. в диаметре, и восемь высоты; третья нижайшая и последняя – 59 фут. в диаметре и 8 фут. и 1 дюйм. высоты. Вся же высота, вообще, 25 фут. 2 д., базис приподнят на пять футов в виде степенного спуска. Нижняя ограда, окаймляющая жертвенник покрыта сверху лазоревой черепицей. На месте зеленого фарфорового горна, на Ю.-В., для сожжения жертвоприношений, был в древности еще алтарь несколько южнее, называемый Даэ-тань (Tae-tan). Слово tan – «алтарь» указывает, что во времена «Ли-цзи» (одна из клас. книг), где встречается этот термин, был алтарь, но не печь или горн; находящийся ныне алтарь, где молится с коленопреклонением император, и где написана молитва всесожжения, соответствует иудейскому алтарю всесожжений. Печь имеет девять футов высоты и семь футов внутри и поставлена вне нижней внутренней стены, окружающей алтарь; когда она курится и восходит к верху дым, чувствуется со всех сторон запах жареного мяса, и часть этой церемонии называется «ван-ляо». Кроме очага (furnace), есть и наружная стенка, в расстоянии 150 фут. от внутренней. Существует также и колодец, для опускания в него всех остающихся при заклании жертв, нечистот и остатков костей и крови; причем соединяется идея об удовлетворении жертвенном земных духов. Животные обыкновенно колются на восточной части алтаря. Сего рода жертвы очень разнообразны: коровы, бараны, зайцы, олени и лани, свиньи и боровье; кони иногда употребляются, иногда нет. Здание, где помещаются жертвенные животные, находится в северо-западной части алтаря подле залы, в которой музыканты и танцоры принимают свое участие в жертвенной церемонии.

в) Идея жертвоприношения есть – пиршество; и когда приносится жертва высочайшему духу Неба, то она как бы от всех верующих китайцев невидимо присутствующих и приглашенных быть гостями. Император Китая призывает молитвами своих предков принять тоже участие в пире и жертве Шан-ди, с воздаянием должной чести и поклонения как Богу неба и земле – как бы матери. Пред Шан-ди на его алтаре ставится таблица с именем прародителя ("Ши-цзу»), на все время церемонии. Император, движимый чувствами сыновней почтительности и любви, выражает желание отплатить насколько возможно величайшим почтением родителю. Естественная любовь к родителям и личное желание прославлять свою родовую линию, вдвойне побуждают императора относиться к предмету серьезно и с величайшим благоговением к небу. Монголо-татарские императоры Китая, по сходству обычаев своей древней религии с конфуцианской в почитании родителей и неба, удержали и исполняют все советы относительно означенных церемоний со стороны старых и мудрых государственных сановников. На верхней террасе алтаря, на таблице Шан-ди написано «Хуан-тянь Шан-ди», т. е. Господь неба, Царь небесный; она ставится лицом к Ю., непосредственно пред челом коленопреклоняющегося императора. Таблицы же императорских предков располагаются в два ряда, лицом на В. и З.; пред каждой таблицей расставляются жертвы. Крупное и малое просо, метельчатое просо и рис, обвариваются и кипятятся как-бы для домашнего употребления. Бычачье мясо и свиное нарезанное ломтиками, с приправами и без них, подаются в виде супа. Соленая рыба и маринованная, резанные ломтики зайчины и ланей, ломтики лука, бамбуковых молодых побегов, обваренных в кипятке, петрушка и сельдерей, свинина и вермишель, все расставляется близко одно подле другого. Приправы для употребления к кушанью, подаваемые на особых тарелочках, суть: кунжутное масло, соя, соль, перец, анисовое зерно и лук. Жертвенные плоды суть: каштаны, сливы sisuphus, каштановая вода и грецкие орехи. Сначала подаются цветы и гречиха в шариках, с сахаром в средине, затем тисненные в форме плиточек. Напереди всего ставятся чашки с "цзю», т. е. вином, за ними – отвар супа; далее следует восемь рядов чашек в количестве всего 28-ми, с плодами, отваренным рисом и другими начатками зерен, пирожное и разные прочие блюда с кушанием. Янтарь (jade stone) и шелковые ткани для жертвенника всесожжения расставляются также на 28 тарелках. Здесь поставлен полный телец из меди, для сожигания в сторонах его, с дверками, жертвенных предметов. Сверх сего, расставлены также пять предметов буддийского богопочтения – урна, два канделябра и два дрожащих цветка (из металлических листков). Пред особым столом на Ю.-З. отроге, где читает молитвы император, расставлены также несколько подсвечников с горящими свечами. На другой террасе, со стороны восточной, ставится таблица солнца, также – большой медведицы, пяти планет, двадцати восьми созвездий, и одна из всех звезд. На западной стороне, ставится таблица духа месяца, с таблицами облаков, дождя, ветра и грома. В жертвоприношении духам звезд включены – телец, овен, боров, вполне выкормленные и совершеннолетние. В прочих отношениях жертв соблюдается тоже, что в отношении их для солнца и луны. Двенадцать кусков голубой шелковой материи сожжены были в честь Шан-ди и три белых в честь императоров. Семнадцать кусков шелка, желтый, голубой, красный, черный и белый, сожжены были в честь духов небесных тел, также ветра и дождя. Употреблены были и разные роды благовонных курений. Все они были составлены из душистых дерев, превращенных в опилки и положенных на землю в виде связок в узлах или пастилы в разных оболочках.

Приблизившись к убранной и заранее приготовленной палатке, император омыл свои руки и возложил на священные для жертвоприношения одежды; затем, поддерживаемый под руки директорами церемонии, взошел на алтарь и стал в коленопреклоненном положении на подушку, после чего все князья и вельможи заняли свои места на террасах алтаря или каменном ниже помосте. Когда государь становился на колена, становились и они, и когда он держал в руках благовонное зажженное курение и полагал в урну, тоже делали и они. После чего государь подходил к таблицам предков с коленопреклонением и подносил в честь их возженные плиточки благовонных курений; также кланялись затем и другие предстоящие, получая от него эти же курения. Встав спиною к главной таблице, государь совершал церемонию троекратного поклонения с простиранием и девятью ударами головою по земле; тоже самое и точно также делали и прочие богомольцы в разных занимаемых ими местах. Музыканты, в числе 234 человек, исполнявшие разные арии во время церемонии стояли безмолвны. Император стоял пред столом, на котором были горящие жертвы из шелка и нефрита (jade stone); после он поклонялся тельцу, в коем сгорали шелковые куски и нефрит (янтарь). Чиновники, обязанные при сем петь известные слова и стихи, или подпевать протяжно к общему концерту, наблюдали также и за переложением и сменою чаш, наполненных жертвоприношениями, тогда как прочие чины и прислуга разбивали особыми шарами эти сосуды с их горячим бульоном, которым троекратно окропляли и самого металлического раскалившегося тельца, постепенно охлаждая его. Во все это время император, стоял в восточной стороне палатки, а по окончании – музыканты аккомпанировали «песни о мире всеобщем».

Последующее действие церемонии состояло в приношении пред таблицами предков чаш с бульоном, которое совершал сам император, с участием музыки. Особый чиновник, обязанный следить за молитвою, поставил на стол письмена оной, которые в свое время и читал сам государь. При февральском жертвоприношении, с окончанием принесения жертвы, читается следующая молитвенная формула: «Я, твой подданный по преемственному наследию престола сын Неба, получивший свыше милостивейшее повеление – питать и утешать населяющих страну мою людей всех религий, помышляя о них в сердце сочувственно относиться к человечеству, всегда ревностно желаю всем благополучия и возможного счастья. Взимая приближению радостного дня («Син») и весеннего хлебопашества, по чину ныне совершаемого, сердечно уповаю на милостивое покровительство неба. Вместе со своими подданными и слугами обильное и тучное жертвоприношение совершаю я тебе, Шан-ди, будучи исполнен глубоких чувств почтения. Смиренно молюсь, призри на нас с высоты величия твоего, – ниспошли плодоносный дождь с Небеси; да возрастут и дадут обильный урожай начатки зерен, тебе приносимые, и да будут вообще успешными и все земледельческие труды». Остальная молитва посвящена похвале почившим императорам, духу коих совершается при сем самое поклонение и жертвы. По прочтении и сей молитвы, император берет со стола лежащие жертвы из шелка, а также и нефритовый скипетр. Здесь, совершив коленопреклонение, полагает эти предметы в ларец и затем совершает еще с большим почтением простирание на земле. Имеет место за сим второе представление чаши с вином, а после третьего, сам император становится священнослужащим. Музыканты разыгрывают арии «песнь о величайшем мире» и «песнь о гармоническом мире», т. е. мире для всего мира, о благосостоянии и благополучии, блаженстве для всех. Труппа музыкантов на нижнем помосте, значительная числом не менее танцоров, аккомпанирует при выполнении последними известных фигур и оборотов. Когда закончится песнопение, с верхней террасы слышится унисон при алтаре напевающий слова: «Сотвори чашу благословения и мясо благословения». В ответ, чиновник, заведующий передвижкою подушки при коленопреклонении, простирает оную; тогда как другие чиновники подносят чашу благословения и мясо благословения императору, который, отведав их немного, передает тем же лицам обратно, и затем сам снова простирается и ударяет троекратно головою о землю, и только после девяти раз, выражает свое благодарение за предложенное вино и мясо. Все собравшиеся князья и знать подражают своему повелителю единожды в том же. Официант провозглашает; «удалить мяса!» Музыканты наигрывают пьесу следующего действия, а другой официант возглашает: «песнь о славном мире!» Против таблицы в ковчеге, на северной части алтаря, представляем был (в картине) дух неба, осеняющий это священное место; тогда как особый глашатай восклицал: «возносись выше, вперед, ты, фимиам курящийся, вы, горящие шелк и мясо, с благоговением принесенные в жертву на Даэ-тан!» Под словами Даэ-тан разумеется алтарь всесожжений, – древнее название, навсегда усвоенное за местом, где, вместо печи, приносились жертвы на плац-форме жертвенника. Чиновник еще восклицал: «воззри на всесожжение!» Музыка наигрывала арии, а император, удалившись на особое место в сторону, посматривал кругом, особливо следил за горящею жертвою и дымом. Прочие чиновники тем временем уставляли таблицу с молитвенною формулой на стол; затем эта таблица коленопреклонения, фимиам, шелк и мяса, положенные на площадку горна алтаря, поросшего зеленью, все вместе с почтением сжигались. В тоже время, выносились другие шелк, фимиам, мяса и таблица почивших императоров, на широкую медную жаровню, заранее приготовленную, и там сжигались. По окончании церемонии, император возвращался во дворец.

г) Необходимо сделать следующие замечании – о духе описанного богослужения и времени совершения оного императором Китая. Прежде всего, говорит И. Эдкинс, оно должно быть совершаемо на южном алтаре и в полночь, в час цзы, т. е. час рождений, или младенца; это первый из двенадцати часов (=) и применяемый к одиннадцатому месяцу китайского года, или – декабрю. Солнце бывает в Цзы, когда переходит зимнее солнцестояние. День был издревле разделяем на XII часов по числу XII месяцев или лунных времен (lunation) в году, естественно было начинать счет месяцев с времени, когда солнце находилось на низшем пункте. Время жертвоприношения в зимнее солнцестояние должно было регулироваться по принципу, что час цзы есть в нем самый правильный, с коего можно было считать и другие часы. Когда, при начале года, имеет место весеннее жертвоприношение, то и время, избираемое для оного, есть первая зарождающаяся заря или начинающая брезжиться; формально, однако ж, этим началом признается также полночный час. Солнцу совершается поклонение на солнечном алтаре в четыре часа утром, а месяцу или луне, на лунном алтаре, – в десять часов вечера. За недостатком истинного и точного познания природы, китайский ум вместо того изобрел круги и символы, установил четные и нечетные числа со строгим оных разграничением. Китайская философия поэтому есть скорее всего численная и символическая; китайский ученый есть редкая личность, который может сам по себе извлекать идею из циклов десяти, двенадцати, шестидесяти, представляя оные субстанциальными в природе, на основании коих выводится известного рода истина. Этим объясняется, что китаец уже со дня рождения своего верит в астрологию, без неё не может обойтись ни рождение, ни брак, ни самая смерть, астролог и гадатель – даос непременно принимают известное участие; если не в силах решить известной задачи конфуцианец, обращаются к буддистам или шаманам. Фортуноопределители (fortune-tellers) фундаментально суть все астрологи и верующие в нумерические циклы, также – адепты в хиромантии (гадании по рукам) или геомантии (землеволховании). Посредством сих циклов, различия ин и ян, мужского и женского начала, распределяются разные житейские дела и занятия, в медицине, архитектуре, рытье могил, копании колодцев и проч. Императоры, располагающие всеми возможными знаниями и силами, сами иногда делают свои комбинации с прочими учеными в установлении времен жертвоприношений и тех или других дополнений или упущений при них от установленного общего чина; особенное внимание обращается на жертвенных животных, избираемых лучших и заранее выкармливаемых на тучных пажитях. Нередки бывают совещания о духах Неба и Земли, о времени празднования им вместе или отдельно на одном и том же алтаре. Это бывало в тех случаях, когда в устроенном для служения и поклонения храме, в старину трех-наосном, не было полного числа раздельных помещений и приходилось на одном жертвеннике совершать служение нескольким божествам. Чаще всего делались в одном двух-наосном храме два алтаря, – один на север, другой на юг; для общего поклонения сходились в северном отделении. Трех-наосный храм соответственно божествам был окрашиваем изнутри тремя красками: желтый для алтаря земли, красный для солнца, синий для луны. Для большего удобства принято вообще – храм с алтарем в честь земли и её духов устроять особый от храма солнца и луны с светилами. Этот алтарь в честь земли устроялся за городом у северной стены, и называется доселе "Бэй-тан», т. е. северный храм; на севере Китая, принят в нем цвет черный или коричневый, равносильный с желтым (охро-земной цвет).

д) Характер императорского поклонения и служения земле почти тот же, что и небу вообще, и алтарь устроен одинаково; существуют другие виды поклонения и алтарей – солнцу, луне, звездным богам, духам гор, рек, озер. Алтарь в честь Земли имеет две террасы: одна в 60 ф. квадратных и 6 ф. 2 дюйма (inchs) высоты, другая в 106 фут. кв. и 6 ф. высоты. В самом же построении имеют действительное значение только равные числа. Кровельки стен террас покрыты желтою черепицею; ступеньки с каждой из четырех сторон по 8-ми, алтарь окружен канавой в 494 фут. и 4 дюйма длины, 8 фут. и 6 дюйм. глубины и 6 фут. ширины. Между алтарем и канавою стена в 6 фут. выш. и 2 фут. толщины, и внутри четыре открытых проходных ворот. За северными, немного к западу, колодец для сожжения молитвы и шелка, приносимых духу земли. Кроме сего, есть небольшое пространство, с которого приносится шелк духам почивших и почитаемых императоров и тут же сожигаемый. На верхней террасе, где имеет место жертвоприношение, расставлены таблица духу земли, обращенная на север, и таблицы императоров лицом к В. и З. На нижней террасе 14-ть китайских и маньчжурских гор, представлены на 14-ти таблицах, и моря и реки Китая, каждые на четырех таблицах. Половина гор, морей, рек, занимают восточную террасу, и половила – западную. Моря эти суть просто север, восток, запад, юг; горы и реки почитаются по их именам, и взяты по их величине и священному значению. При жертвоприношении земле, погребальная молитва и шелк имеют свое место на С.-З. Следуя настоящему распределению сторон на север поставлена таблица так, чтобы была видна на все время церемонии духу земли. Западная сторона, начиная слева, имеет почетное положение. Император после представления трех чаш вина направляется к своему месту на известное расстояние от алтаря, дабы удобнее следить за процессом сожжения жертвы шелка и молитвы Земле. Эта молитва, следующего рода: «Я твой верноподданный, сын неба по преемственному наследию, объявить честь имею Хо-ту (How-toy), императорскому духу земли, что время летнего солнцестояния наступило, что все живущее полно радости и благословений за дарованные средства питания, и потому охотно отдаюсь под твою действительную помощь. Ты одинаково приемлешь честь, и место наравне с царственным Небом; прими же от нас жертву тебе приносимую, состоящую из нефрита, шелка, тучных и лучших животных, откормленных для мяса тебе посвящаемого, с разными прочими туками обильно приносимыми». Императоры Таэ-цзу, Дай-цзун, Ши-цзу, и проч., представляются при сем с почтением принимающими участие в жертвоприношении. Только дух земли есть истинный дух после небесного, к которому обращаясь с молитвою император называет себя «подданным». Цвет нефрита приносимый есть желтоватый, и самая молитва духу земли написана на желтой таблице. Двадцать восемь блюд, три чаши с вином, и одна чаша супа, суть те же, что и приносимые в храме Неба. Недостает золотой лампы, серебряной кадильницы, пары канделябр и сосуда с цветами. Наименование Шан-ди усвояется только духу Неба. Сожжение шелка ограничено принесением оного в честь духа земли. В случае жертвоприношения императорам, их таблицы на алтаре с такими же духу земли, сжигаются на медной жаровне, какая существует при алтаре неба; музыкальные инструменты одинаковы для всех случаев: таковы два рода струнных, два рода труб, и проч. всего 64, наружность их и особенно барабанов окрашена и вызолочена в желтый цвет. 204 музыканта и танцора одетые в голубой или черный костюм, окаймленный золотистыми фигурами, завершают обстановку. Музыка сопровождается словами, расположенными в неправильных стихах; из 6-ти поэтических строф, только в 4 есть правильный ритм. Поэтическая частица hi, встречающаяся в средине каждой линии, разделяют её на две части (clauses), каждая линия имеет в себе 6, 7, 8 или 9 слов. Девять или десять пьес такого рода, выполняемых с аккомпанементом музыки, составляют обыкновенную принадлежность каждого жертвоприношения. Когда сам император лично исполняет обязанности священнослужителя при жертвоприношении, подробности оного бывают более или менее полны и несколько отличны от той же церемонии, совершаемой другими лицами. Жертвенная чаша с вином и мясом благословения, устройство и украшение особой палатки, музыка, и иные аксессуары, опускаются. Тоже бывает, когда церемония совершается сыном императора. Таким образом, полный жреческий характер усвояется только за императорским богослужением.

е) Императорский культ предкам, или церемония поклонения и чествования духов почивших предков пред их таблицами, и в особом храме, или на кладбищах. Почитание предков, составляющее первую и главнейшую обязанность каждого китайца, даже больше, – всякого человека, основано на естественной любви и уважении к тем, от коих получается жизнь, зависит воспитание, образование человека и известное положение между другими людьми. У китайцев, эта обязанность, и вместе долг, доведены до высочайшей степени; родители и предки почитаются не только при жизни, но и по смерти предполагаются живущими со своими семействами, детьми, потомством под видом духов, но с именами прежних людей. Для всех государей и особ царствующих домов, для замечательных и достойных славы в потомстве лиц, имена эти суть посмертные, особенные от носимых при при жизни. Переходим к описанию типа храма предков у китайских императоров. В Пекине, на Ю.-В. от «ву-мынь» или главных ворот столицы, находится этого рода храм, называемый «Дай-мяо», т. е. великий, главный храм; он разделяется на три главных »тянь« или зала, и особых малых. Фронтальный »тянь» служит местом общего жертвоприношения всем предкам в конце года. Средний «тянь» содержит самые важные таблицы, каждые в своем ковчеге, имена императоров и императриц поставлены попарно, начиная с прародителя Шунь-чжи, все обращены фасом к югу. Представлены десять поколений до ныне существующей династии. В 1 день каждого первого месяца, в четверти года, приносятся в сем зале жертвы, также в конце года, и при разных особенных случаях празднеств. По Конфуцзы, умершим должны быть

831

приносимы жертвы как бы живым, поэтому их должно одевать и давать пищу. Ящик с одеждою, со всеми сполна снарядами, также как циновки и скамеечки, сохраняются здесь в большом количестве, и представляются при жертвоприношении. Пред фронтальным "тянь» – залом предков, есть двор, с каждой стороны которого расположены второстепенные залы, содержащие таблицы известных знаменитых лиц, которые считаются как бы прикомандированными или свитскими гостями, долженствующими принимать участие в пиршественных жертвоприношениях своим государям. Родственники занимают восточный зал, а прочие достойные офицеры и чиновники – западный. На восточном дворе – медная жаровня для сожжения молитвы приносимой предкам, шелка для них и их родственников. На западе находится другая жаровня для сжигания шелка, приносимого заслуженным офицерам и чиновникам. При воротах, с фронтовой части выставлены 24 старинных копья. Задний зал содержит таблицы прадеда и прабабушки Шунь-чжи и трех предшествующих поколений. Книги, из которых извлечены настоящие подробности о сообщаемых церемониях, были изд. в 1721 г. по P. X., с некоторыми переменами в новейших изданиях. Когда, по докладу, император узнает о времени рассмотрения молитвенной формулы, то немедленно отправляется в «Бао-хо-тянь» или «Чжун-хо-тянь» – два государственных зала во дворце; ему представляется молитва, писанная на желтой таблице и тут же одобряется. Жертвы приносятся в среднем и заднем залах храма предков одновременно, по чину общему для всех императорских предков; все устрояется как можно ближе, чтобы все могли получить радость и честь. Таблицы императоров и императриц располагаются попарно, в каждой рядом поставлены супруг и супруга. Жертвы расставляются пред каждой четой супругов; каждый император занимает восточную сторону, слева полагается одежда и шелк, тогда как справа императриц полагается одеяние, но нет шелка. Самые жертвенные вещи располагаются в следующем порядке.

Таблицы Императриц

Стол и скамьи | Три кубка с вином,

с одеждою, | Две чаши с супом.

Таблицы Императоров

Три кубка с вином. | Два куска шелка, стол

Две чаши с супом. | и скамья с одеждою.

Двадцать восемь блюд с кушаньем

Стол чтеца. Поросятина. Говядина (коровье и бычачье мясо). Баранина. Шелк.

Свеча зажженная | Ладан и курительная | Зажженная свеча

в подсвечнике. | свеча. | в подсвечнике.

Нельзя не заметить китайского обычая: при жизни, император и императрица имеют стол отдельный, и только по смерти им дается право вкушения жертвенной пищи, рядом друг с другом, но отдельно от всех прочих гостей и лиц их свиты, располагаемых по таблицам, которые ставятся несколько поодаль. Молитва для чтения пред столом полагается на юго-западной части, так как пункт этот почитается весьма смиренным, тогда как восточная сторона есть самая почетная. Чтением молитвы с коленопреклонением занимается, от имени императора, особый чиновник, причем объявляет имена лиц, пред коими читает эту молитву, и, обращается по степени родства с императором, то к внуку, то к деду, сыну и проч., с произнесением собственного имени носимого при жизни, но не посмертного, которое начертано на таблице. Самая формула молитвы: «Объявляю моему предку (родителю), что я со всею любовью приготовил, на сей первый весенний месяц (или иной в четверти года) всех жертвенных животных, шелк, вина, разные блюда, как знаки выражения моего глубочайшего почтения, и прошу поэтому милостиво принять оные в жертву от меня смиренного (такою-то)». В молитве содержатся титулы всех почивших императоров и императриц, от 12-ти до 20-ти слов в каждом. Поются при сем шесть поэм, различной мелодии. Некоторые названия напевов одинаковы с употребляемыми при жертвоприношении небу. Каждая поэма имеет восемь строф, по четыре или пяти слов в каждой, за исключением первой, в 12 строф, шесть из них – ритмические. Смысл одной из таковых: «Увы! мой императорский предок вознесся как дух в высочайшее небо. Славные деяния его на войне и мире стали ведомы во всех областях. Я, сыновний потомок, получив небесный приказ, обсудил устроить все, что мог по силам, и ныне приношу вам дар, да благоденствует народ с вашими потомками, тысячи и десятки тысяч лет!» Такова песнь при поднесении императором шелка. Музыканты поют во имя императора, произнося его проименования и титул, не отступая от усвоенного напева, по обычаю, и излагают его волю в виде следующей поэмы (содержащей манифест): «Добродетелью предков и мне дано небесное преемство от них. Сознаюсь, что я еще дитя, и полон радости за исполненный конец (т. е. назначение земной жизни). Желанная мною добродетель побуждает невольно прилагать старание о продлении с ними связи, небесному свету подобной. В знамение чего, со всем расположением и радостью сердечной, третий раз совершаю представление вина, чашу которого и выпиваю, ваш законный потомок, император (имярек)». После сего совершается троекратное простирание с девятиричным ударением головы о землю; тоже делают и все окружающие государя чины и слуги. Церемония начинается и совершается с прибытием духа (почившего предка) из ковчега, в коем он обыкновенно остается все время заранее и по окончании всего пиршества. Мясо благословения и чаша благословения здесь те же, что и при жертвоприношении на алтаре неба, отменить оные или заменить чем другим зависит от императора. Представляет это вино и мясо пред каждою таблицею предков от лица императора, чиновник, как пред мужскими, так и женскими лицами в них упоминаемыми; молитву читает тот же чиновник в присутствии государя и от его имени, тогда как при служении небу и жертве, слова молитвенные произносит сам император. После молитвы он отправляется трижды бить челом до сырой земли; и приняв чашу и мясо благословения совершает он полную церемонию простирания на земле и коленопреклонения по дважды, при снятии со столов мяса, и пред возвращением во дворец обратно. Во всей описанной обременительной церемонии, император обязан по необходимости 16 раз коленопреклоняться и 36 раз бить челом о землю; такого рода смирение государя служит очевидным знаком всей важности, соединенной с обрядами и требования сыновнего благочестия, в коем сам император должен служить образцом для своих подданных. Сжигание молитвы и шелка, приносимых императорам с императрицами, указывает на то, что и женщины – их духи (шэнь) относятся к духам небесным, но не земным. Таблица, на которой начертаны имена предков императорского дома называется «шэнь-чжу», т. е. место, трон души почившего или почившей N; словом же »ин-шэнь« означается собрание духов почивших предков родителей, сохраняющихся в ковчеге, ящике, до церемонии, и после, а также самое место над алтарем, где эти таблицы почивших расположены в известном порядке для означенной цели. В новый год, жертвоприношение совершается духам этих предков мужским и женским, и которых таблицы хранятся на задней стене зала »дай-мяо«; в день рождения императриц совершается тоже. Число музыкантов бывает на ⅔ из тех, кои присутствуют при жертвоприношении в храме неба. Другой храм предков императорских находится внутри дворца в восточной его части, и называется «фэн-сянь-тянь». Кроме сего здесь находится храм на гробе каждого императора.

ж) Весьма важную часть императорского поклонения составляет жертвоприношение духам земли и зерен; алтари в честь их устроены справа дворцовых ворот, а положением соответствуют храму предков. Алтарь духа земли »Шао« (Shay), состоит из двух террас, со спуском по лестнице о трех ступенях. Верхняя терраса покрыта пятицветною землею: желтый занимает средину, голубой – восток, красный – юг, белый – запад, черный– север. На юго-западе алтаря есть колодец для сжигания жертв. Таблица бога земли – »Шау« поставлена на террасе на восток, а таблица богу зерен »цзэй« (Tseih) – на запад, обе лицом на север. Здесь же и две таблицы, занимающие места гостей: »сяо-ту« (Hеа-tao) назыв. »коу-лунь« обращена на запад и »хоу-цзэй" (How-tseih) – на восток. Последний был суперинтендентом хлебопашества при императоре Яо, а первый был офицером, Хуан-ди; оба они почитаются изобретателями и главными распространителями земледелия в Китае. Поклонение им совершается в средине месяцев весеннего и осеннего, по случаю важных событий, совершающихся в сие время для земледелия. Жертвы бывают здесь те же, что и в честь предков, и в храме земли, т. е. полагается 28 блюд, мясо – свинина, баранина, говядина, нефрит, шелк, сжигаемые на месте жертвоприношения с тремя животными.

з) Как исключительный пример и образец особенного рода богослужения небу и духам знаменитых личностей туземного происхождения – не китайского, и совершаемого не только императорами, но преимущественно императрицею китайскою с целым штатом ей прислуживающих женщин, жен придворных офицеров и чиновников, достойное внимания шаманство. Известен на маньчжурском языке целый устав богослужения сей религии, изданный в Пекине 1747 г.; это памятник религий маньчжурского народа и государя, сохраняющийся и реализуемый доныне потомками императора маньчжура, завоевавшего трон китайский и соединивший свой народ во единое целое с китайцами в собственном смысле. О. Иакинф сообщает обстоятельные сведения о сем предмете в своем классическом труде (Китай, его жители нравы и просвещение, 1840 г., стр. 315–333). В Пекине доселе существует капище «тангэ» состоящее из трех храмов: один состоящий из зала в три звена; другой круглый в виде павильона, и третий очень малый в виде беседки; в самом дворце государыни, также устрояется подобие этого рода капища, с принесением жертв, молитвословий небу и онготам. Обряд совершает в известное время года, месяцы и дни, сама государыня с шаманками, в особом одеянии – обряды и национальные маньчжурские молитвы переносят ко временам глубокой древности первобытной религии северных народов, часть коих сохранилась и доныне в Сибири с тою же шаманскою верою иначе – «черною верою». По описанию о. Иакинфа обряды и жертвоприношения шаманские суть: 1) Онготам или духам почивших предков (тунгусов) вначале каждого из четырех времен года во дворце государыни; 2) Моление онготам Фу-ли-фу-ту и Омоши-Мама о ниспослании счастья; 3) в круглом храме – онготам Ниохоль-Тайцзи, Удубынь-Бэйцзэ и Шаньси; 4) омовение онготов 4 мая при перенесении их идолов в главный шаманский храм из дворца государыни; 5) водружение шаманской вехи весною и осенью с жертвами, состоящий из срубленной ели в 20 футов вышиной и 5 дюймов в поперечнике; 6) жертвы онготам хранителям лошадей царских и казенных, с подвязкою в гривах из лоскутков, красно-шелковых – при утреннем жертвоприношении и черных лоскутков, – при вечернем жертвоприношении, прочие лоскутки черные рассыпаются по всем конюшням для счастья; 9) поклонение онготам самого государя в Новый год на 1-е число и при походах со всеми князьями и вельможами маньчжурского племени и затем поклонение небу в шаманском кладбище.

Предлагаем перечень прочих жертвоприношений – "цзи», совершаемых императорами, а также их чиновниками, и народом китайским в разное время года, по разным случаям, с указанием и названием храмов и алтарей, в честь разных богов, духов, императоров и знаменигостей. В частности даем понятие о таблицах в храме предков лиц частных, по образцу находящегося в г. Кантоне; особенное внимание обращаем на императорские таблицы царствующих государей, почет и поклонение оным.

и) Таблица жертвоприношений и храмов, с определением празднеств, у китайцев – даосов, – буддистов и конфуциан, в течении года. А. Жертвоприношения – цзи, их виды и названия: одни совершаются императором и его чинами, другие – частными лицами и провинциальными чиновниками. А. Императорские жертвоприношения – цюн-жень чжи-цзи, бывают трояки – сань дэн-цзи; первого порядка: 1) юань-цзю; 2) фэн-цзю; 3) ци-коу; 4) ю-сы; 5) дай-мяо; 6) сы-цзи; второго порядка: 1) жи-цзи – солнцу; 2) юэ-цзи – луне; 3) цзянь дай-ди ван – царям династии; 4) сянь-сы гун-цзы – древним мудрецам, особливо Конфуцзы; 5) сянь-лун – дракону; 6) сянь-цзан – созвездию Ориона; 7) тянь-шэнь – низшим духам; 8) ди-ци и 9) дай-суй; третьего порядка: 1) сянь-и – древним врачам, медикам; 2) сян-лян – древним мудрецам; 3) чао-чжун – древним героям. Б. Жертвоприношения, совершаемые частными лицами, очень многочисленны, наиболее главные суть следующие тринадцать: 1) тан-ци – жертвоприношение почившему в 7 день месяца по преставлении и 2) – чрез 27 дней по кончине и сложении траура; 3) фу-цзи, жертвоприношение обыкновенным почившим; 4) ся-цзи, жертвоприношение торжественное, регулярно совершающееся чрез каждые три года, с участием всех близких родных; 5) жень-цзи, жертвоприношение с молитвою при исцелении от болезни и удалении от прочих несчастий; 6) си-цзи, жертвоприношение об удалении бедствий; 7) гуй-цзи, то же; 8) жертвоприношение с молитвою о благополучии; 9) инь-цзи, жертвоприношение умилостивительно-благодарственное; 10) мэй-цзи, жертвоприношение с испрошением императору наследника; 11) ма-цзи, жертвоприношение пред началом войны богу войны; 12) чу-цзи, жертвоприношение всем духам; 13) ча-цзи, жертвоприношение духам в конце года.

Б. Места служения богам и поклонения идолам (у даосов, буддистов, конфуциан) суть «тхан», «мяо», или кумирная; по отделениям устрояемым в храме в два, три, называются «тянь», также – »мянь», в отличие от храма, как места изучения священных книг (у буддистов и даосов) «цзин-тхан», «шэн-цзин-тхан». Известны вообще следующие главные храмы: 1) Храм предков «цзу-тхан»; 2) Храм Неба, «хуан-цзю-тянь» (букв. «девять царственных областей, отделений» неба и земли, т. е. китайской империи); 3) «ли-дай-вэнь-мяо», мудрых государей всех династий или «храм мудрецов»; 4) »вэнь-мяо« хр. ученых; 5) «цзин-чжун-мяо» хр. отечественных героев; 6) »фо-цзяо« или »фу-мяо« хр. Будды, буддийский; 7) »дао-мяо« хр. даосский, или Лаоцзы, «Дао-цзяо-мяо»; 8) «гуан-ди-мяо» хр. Гуан-ди; 9) «гуан-инь-мяо» хр. богини Гуан-инь; 10) «сяо-ци-мяо» хр. богини хлебного плодородия; 11) «ци-нянь-тянь» хр. семи хлебных начатков, их освящения; 12) »вy-го-мяо« хр. пяти хлебных растений. Каждый храм должен иметь и следующие жертвенники или алтари, посвященные богам – духам (шэнь) или лицам прославившимся в истории Китая: 1) алтарь гению или духу земли, «гэ-цин-тянь»; 2) »фын-юн-лэй-ю-вань-шань-тянь» алт. ветра, дождя, грома, гор, рек; 3) «шэнь-гун» алт. первого земледельца; 4) «вэнь-мяо» алт. ученых; 5) «гуан-ди-мянь» алт. древних императоров; 6) «мин гуан-цзы» алт. знаменитых государственных министров; 7) «сян-янь-цзы» алт. городских и деревенских мудрецов; 8) чжун-и сяо-ди-цзы» алт. образцовых личностей, прославившихся благочестием, справедливостью, строгостью жизни, добродетелью; 9) «лэ-нюй-цзи-фу-цзы» алт. целомудренных дев и стыдливых женщин; 10) «чэнь-хуан-мяо» алт. духа хранителя городов; 11) «вэнь-чан-ди-цюн-мяо» – созвездия большой медведицы, покровительницы ученых и бога словесности.

В частности о названиях «тхан» и «мяо» приводим следующие отличия и комбинации, дающие особое понимание: 1) «тхан» знач. вообще почетное помещение, дворец, зал собраний, игр, церемоний, ученых; и-цзянь-тхан или и-цзуо-тхан, одна зала, одна палата, крыло, чуан-тхан, аудиенц-зал, фо-тхан, аудитория Будды, или место хранения его мощей, ковчега с книгами; гун-тхан, двор храма, фан-тхан фын-кхай, разделенный или открытый зал, освещенный окнами, ли-бай-тхан – церковь, синагога. 2) «мяо», «цзя-мяо» или цзу-мяо, храм предков, тхан-мяо, императорский храм предков, шэнь-мяо, храм в честь известного духа, с его идолом, сян-хуо-мяо, народный храм, часто посещаемый поклонниками, гун-ши-цзун-мяо, императорские дворцы и храмы, мяо-юй храмы всякого рода, построенные в кучу в честь разных богов и разных религий; мяо-чжу, куратор храма, заведующий храмом, цзи-цзу, храмовые сторожа, прислуга, особливо при жертвоприношениях и церемониях наблюдающие за порядком и сохранностью вещей.

к) В China Review (vol. IV, 1875–76 г.) в заметке под заглавием: «Ancestral worship», т. е. культ предкам, сообщаются интересные подробности, могущие служить дополнением к изложенным церемониям императорским в честь их предков. В г. Кантоне до сего времени сохраняется древнейший зал при одном частном доме с таблицами предков, с хорошо сохранившимися надписями на оных, называемыми вообще «шэнь-чжу-пхай». По времени, это здание с таблицами относится за 300 лет до Р. X. и сооружено в честь прародителя «Ши-цзу» по имени «Лян», имеет два отделения – »тянь», в каждом из коих содержится до 1.100 таблиц, а по средине всего здания («тянь» или «чжун-тянь») находится самое изображение или идол прародителя – некогда бывшего государственным сановником и учеником Конфуцзы. Каждая таблица сопровождается надписью одного или двух глав семьи с числом их поколений и означением династии государей, царствовавших во время их жизни. Таблицы расположены рядами по стенам на полках, сверху начинаются общим родоначальником или старшим в роде и почетным и кончаются внизу самым последним и младшим потомком. Иногда ставятся заблаговременно и заранее приготовленные таблицы для лиц, которые имеют умереть и почитают себя достойными быть причисленными к общему сонму своих родичей; такие таблицы прикрыты сверху красной бумагой. Зал предков нередко переходил к другому лицу по линии, обязанному его охранять, обновлять и поддерживать, с оказанием самого почтения, предкам. Это выражается поддержанием фимиама и курением оного в фимиамнице «сян-лу» утром и вечером. Пред таблицами поставлен стол «Шэнь-чжу» и на нем две свечи в подсвечниках «Ла-цянь-эрр», возжигаемых в праздники, 1-го числа каждого месяца, в новолуние и полнолуние, с принесением и жертв, с коленопреклонением и битьем чела до земли, сожжением благовонной бумаги или свеч, приготовляемых особо в Тибете. Для примера представляем таблицы пяти поколений: в первом поколении значится три лица – отец, мать, сын, или – прародитель – «Ши-цзу», прародительница – «Ши-цзу чэнь-ши» (супруга), и «Эрр ши-цзу»; во втором семь лиц (от сына), в третьем – 6 лиц (от внука), в четвертом – 6 лиц, в пятом – 6 лиц, всего 22 чел. мужск. в женск. пола. Первым иероглифом означается поколение по порядку (1, 2, 3, 4, 5-е); эрр, сань, сы, ву, вторым иероглифом вообще означен »Ши-цзу« родоначальник, и третьим – собственное имя лица; последними двумя иероглифами означается самое место (вэй) или сиденье, кафедра души (шэнь) почившего предка – »Шэнь-вэй». Таким образом будет: 1) «Ши-цзу Лян-гун шэнь-вэй», прародителя достопочтенного (гун) Ляна души место (1-е); 2) Ши-цзу Чэнь-ши шэнь-вэй, прародительницы Чэнь достойной супруги (ши) место для души. 3) «Эрр-ши-цзу Лян-гун шэнь-вэй» старшего сына достопочтенного Ляна, души место и т. д. Следуют имена Ли, Лян, Ван, Хо, Лин, Чжан, неоднократно повторяющиеся. Для изучения родственных степеней и определения принадлежности лица к тому или другому семейству, такого рода таблицы предков и храмы, или залы, дома, где они сохраняются, представляют богатейший и точный материал, на который всегда и полагаются правительственные лица. Такого рода система семейно-родового права ничем не уступает римскому праву и в определении кровного родства и свойства; ассимиляция в китайских «Синах» допущением лиц чуждых племен и народов, по кровным или юридическим и хозяйственным мотивам, также по праву завоевания, дают особенную силу и характер, живучесть неразрывность. Язык, нравы, обычаи, просвещение в китайском духе, по конфуцианским принципам, семейству дому, единоличной власти, и семейно-родовой собственности еще более дают устойчивость, постоянство, патриархальную простоту отношений и единство; споспешествуют скреплению этих союзов в единицы более или менее крупные, зажиточные, богатые, населенные, трудолюбивые, полные жизни и энергии. На сих началах развиваются и разрастаются местечки, деревни, мызы, города, с более или менее сложным механизмом общесвязующих государственных законов и дисциплины. На семействе, правильно развитой личности и собственности, Конфуцзы строят систему, поражающую своим практицизмом и простотой всякого, кто изучает китайскую жизнь и вникает в её основы, принципы, цель и задачи общежития. Семейство – прототип государства, родоначальник, прародитель, живет в государе, в царствующем доме или династии, представляется с свойствами «Отца и Матери народа, как великого семейства». Не только личность или правильнее, «священная особа государя императора» высоко чествуется китайцами, но и самое имя его служит предметом поклонения и почитания; так, видим не только в храме предков, но и в местах общественных, присутственных, в храмах, имеющих «пхай-вэй» – императорскую таблицу, и называемых поэтому «вань-шеу-гун», т. е. храмами, местами императорского почитания. Таблица эта, с именем царствующего государя, дается известным местам и учреждениям, как знак особенной милости и внимания, сопровождается для лиц сих учреждений известными привилегиями. Некоторые христианские храмы сирохалдеев в Китае, как видим из надписи седьмого в. на их памятнике, и синагога еврейская в г. Кхай-фын-фу, имели эту таблицу на почетном месте внутри святилищ. Судя по обычаю почитания имени императора на сего рода таблицах, соблюдаемому в г. Кантоне, можем судить и о других. По описанию, помещенному в China Review (vol. VIII, 1879–1880) обряд состоит в следующем. В особо устроенном храме «вань-шэу-гун», хранится в большом зале – «вань-шэу-дянь», в дорогом ковчеге – «лун-пхай» – драконова таблица, с именем настоящего государя императора Китая. Ковчег поставлен на алтарь пирамидальной структуры с квадратною плоскостью посредине на верху, он состоит из ряда нескольких ящиков друг на друга поставленных и высеченных с орнаментами из переплетающихся драконов, вьющихся по облакам. Надпись на «Лун-пхай» гласит: «хуан-ди-вань хуэй, ван-суэй. Вань-вань-суэй!» т. е. Божественный, небесный император! Мириады лет, Мириады годов. Мириады мириад годов тебе! или – «царствуй всегда, и ныне во веки!» Над таблицей простерта золотая завеса в виде балдахина, на каждой стороне алтаря по одной, и каждая надета на деревянный жезл с надписью и буквою: – на первом | жи – солнце, на втором | юэ – луна, и с деревянными изображениями сих светил на оконечностях жезлов, солнца в виде круга ●, луны в виде серпика ᴗ. Эти знаки поставлены: – справа алтаря солнце, слева – луна. Провинциальные гражданские чины, начиная с вице-короля до министра, военные начиная с маньчжурского генерала до капитана, все являются церемониально в храме «вань-шэу-гун» 1-го и 15-го числа первого месяца, в дни рождения царствующего императора и императрицы, в 5-й день пятого месяца и в праздник зимнего солнцестояния. Все они преклоняют свои колена, трижды совершая челобитье о землю, трижды при каждом поклоне; летом для сего полагаются наружные врата великой залы; чины гражданские становятся при сем направо, на В. стороне (дун), чины военные налево на З. стороне (си). Обстановка самого зала, где хранится «драконова таблица», т. е. государственный герб и под его фирмою имя и лицо настоящего государя», интересна тем, что изображение дракона в его разных видах и величине виднеется повсюду, и на стенах, и на столбах, на камнях, во всех мелких кельях зала. У Грая во втором томе (р. 92) его сочинения о Китае (China and History of the laws, manners, and customs of the people. Gray) помещен рисунок императорской таблицы, с собственным именем. Она поставлена в виде продолговатой скрижали с надписью на престоле, в форме обыкновенного четыреугольного стола, по сторонам её малые курильницы, спереди и бокам – подсвечники с зажженными свечами, над престолом и таблицею – парчовый балдахин (сень) с золотыми шнурами и кистями. Хотя неизвестно с точностью время усвоения «Дракона» эмблемой, символом государственной верховной власти Китая и лично – знаменем, инсигнией императора, и впоследствии – военных чинов, находим, что этот художественный тип и символ у всех государей императоров Китая не изменяется, без различия религиозных личных симпатий. Императорская таблица заменяется изображениями самой личности, нередко с присоединением к ней прочих инсигний государственного значения, переносимых иногда из одного места временно в другой город или столицу, что служит особым символом утверждения власти или исторического признания оной для известной части страны. Это перенесение сопровождается особыми церемониями, полными интереса и смысла. Предлагаем в особом приложении мемориал И-чжуна о сего рода церемонии, происходившей по случаю перенесения императорских вещей с изображением самого государя, 1868 г. 26 ноября из Пекина в Мукден, – столицу маньчжурских государей Китая.

л) Довольствуясь выше сделанными замечаниями в § 67 (о драконе, и значении его у китайцев), переходим к характеристике храмов мудрецов и поклонения оным у народа китайского. Несомненно, лучшими зданиями общественными и государственными для хранения сего рода памятников могут почитаться дворцы, храмы, разные присутственные места (ямынь) и школы, также – экзаменационные залы с студенческими кельями оных, окружающими подобно пчелиным сотам в улье; такими же местами являются нередко и частные дома, храмы и здания разных религий, названий, отчасти упоминаемые выше в разных частях нашего труда. Хотя китайская архитектура однообразна, но конфуцианские храмы и школы известны всякому как первейшая и главнейшая святыня. Экзаменационное здание, существующее в каждой столице и провинциальном городе, занимая большую или меньшую площадь, обнесенную оградой, имеющей проходные ворота по сторонам, составляет собою самостоятельный квартал, разделенный аллеями дерев, иногда бывает пруд; к сему зданию экзаменационной комиссии, прилегают со всех сторон малые домики студентов, куда они по одиночке или по два замыкаются на все время экзаменов на ученые степени. Эти кельи расположены в виде правильно расставленной в ряды армии или гряд по нескольку сот и тысяч в огороде, каждая имеет на стене свой №. Самый храм для поклонения мудрецам, начиная с Конфуцзы, содержит таблицы с их именами, также как и с именами лиц, почему-либо славных в истории или данной местности. Зал мудрецов в Пекине содержит таблицы 72-х лиц – учеников Конфуцзы, расположенных рядами по сторонам его фигуры, с надписью имени и титула. Храм посвящен однако ж специально Конфуцзы, который назван в таблице «всесвятейший и мудрейший Конфуцзы», надпись над входными вратами гласит: «Учитель и образец для тысяч поколений», – «Равный небу и земле». Статуя Конфуцзы, или таблица с его именем, чаще всего встречается в его храмах и школах; здесь не только поклоняются обыкновенно мудрецу, но даже по временам совершаются жертвоприношения, как и прочим божествам. Эти жертвы приносятся в весеннее и осеннее равноденствие. Заколаются для сего свиньи и бараны, самые туши коих по снятии кожи, ставятся стоймя пред таблицею и столом мудреца. По случаю празднества, мандарины представляются в сих храмах в три часа утра. Свиное мясо или других животных делится затем между соседними обитателями – учеными и учащимся (literati) и тут же поедается на месте. Самый характер конфуцианского храма носит погребальный или могильный характер. Проникнув ворота ограды, посетитель идет сквозь длинную аллею кипров в главную залу, где таблицы и поклонение оным тоже, что и в храмах почивших предков. С редкими исключениями, изображение Конфуцзы не в обычае, если оно существует, то в виде статуи, имеющей значение украшения, но отнюдь не место идола, чем и отличается от статуй Будды и других храмов языческих. Поклонение совершается исключительно пред таблицею с именем мудреца, именуемой поэтому "шэнь-вэй», т. е. местом, кафедрой души почившего Конфуцзы. При самом поклонении ему, начинаются молитвы как пред идолами известного бога, но простирающийся или коленопреклоняющийся тихо про себя говорит слова приветственные и выражающие величайшее почтение в нему как учителю и добродетельнейшему человеку. Люди высокопоставленные и богатые в Китае, соединяясь с классом ученых конфуцианцев, могут исповедовать всякую религию в её специальном и обширном значении и не изменять в тоже время принципам самого Конфуцзы и с почтением относиться к нему пред его таблицей с именем, которое служит знамением национального этикета и благородства, учености, системы высочайшей нравственности, содержит в себе все лучшие семена китайской цивилизации. Будучи всегда и во всех отношениях великим образцом для своего мира, сам лично Конфуцзы держал себя чрезвычайно просто, с замечательным смирением и неусыпно заботился о собственном самоусовершенствовании и преуспеянии людей прочих в добродетели. О высочайших почестях, которые стали оказываться ему от его учеников и потомков впоследствии, он никогда и не мечтал и не думал! Почтение сделалось почти религиозным поклонением; пред началом учения, с детского возраста до выхода из высшей экзаменационной школы, китайцы обязательно поклоняются имени Конфуцзы начертанном на таблице и повторяют тоже везде, где это имя известно и чествуется как царствующего государя императора или уважаемых предков и великих людей. Несмотря на то, что Конфуцзы и его ученики, не имеют атрибутов коими снабжаются собственно те или другие божества и их идолы, почтение всегда оказывается всеми китайцами, говорящими по-китайски, изучающими «классические книги», с молоком материнским вкушающими оные из уст родителей, как лучшие и питательные элементы для последующей жизни.

Наряду с храмами в честь Конфуцзы или его учеников, нередко ставятся небольшие здания в честь доблестных женщин и девиц; и это весьма нередкое явление не только в городах, но и местечках, деревнях. Почитая мудрость и нравственность, китайцы не забывают изобретателя земледелия – «шэн-нуна» коему сооружены во многих местах храмы – «Тань», с таблицею и именем изобретателя. С этим же храмом созидаются и смежные в честь духов гор, рек, плодородия, с принесением в известное время года начатков зерен и плодов этим богам. Преобладающий характер храмов собственно конфуцианских – кладбищенский, могильный, а потому они сооружаются чаще среди рощ и в местах уединенных, предназначенных для покойников; самое название таблицы Конфуцзы «Шэнь-вэй» или «Лин-вэй» – место души, указывает на смысл этого рода таблицы и храмов, соответствующих семейным или родовым »Мяо». Буддийские храмы – "Сы» отличаются резко от храма предков и Конфуцзы, тем, что имеют в виду научение богомольцев от лица Будды и его учеников. Поэтому Будда всегда сидит со свитками закона, размышляет, или проповедует, все прочие его ученики «Бодиситва» внемлют его наставлениям и размышлению. Как учитель всего мира, по вере почитателей, Будда имеет центральный огромный в честь его идол, около – малых идолов его учеников, изображения эти и других богов нередко ставятся в особых малых зданиях окружающих центральное. Таков тип буддийских монастырей. Конфуцианский храм всегда уединен, рассчитан на немногих; зато – Конфуцзы, его имя и таблица, является собирателем тысяч и сотен учеников и ученых в школах и экзаменационных дворах украшающих города, столицы и селения китайцев! Такова тайна обаяния конфуцианского учения, классических книг, воспитания и образования китайцев в сем духе и направлении, к характеристике чего и обзору переходим.

Понятие об учении вообще – «цзяо» и школьном – «цзяо-сюэ», продолжении оного во всю жизнь, порядок и степени преуспеяния по возрасту, свидетельство из Ли-цзи-цзин и Чжу-фу (сяо-сюэ и да-сюэ), обязанности родителей и супругов, отдельно – самого учащегося в годы – 10-й, 13-й, 15-й, 20-й, 30-й, 40-й, 50-й, 70-й; цель воспитания – дисциплина сердца, стремление к справедливости, значение по сему предмету разных правил, школьных уставов, семейных наставлений, указание на переводы оных Моррисоном, Базеном, отзыв д-ра Вилльямса об образовании китайском и характеристика; приведение мальчика в школу, отдача учителю, плата ему, занятия и отношения в школе и вне, книги, изучаемые (сань-цзы-цзин, сы-шу, шу-цзин). – Отзывы Бриджмана о содержании книги «Сань-цзы-цзин», выдержки из оной о замечательных личностях, изучавших книги и славившихся образованием (Конфуцзы, Чау, Лаоцзы, Лян-хао, Юнг, Цзай-ванци, Дао-вань, Лю-пань) и наставления детям на основании означенных примеров самообразования. – Воззвание императора By-ди к подданным о необходимости образования и доставлении ему лиц просвещенных со всего Китая, ловкий ответ сановника Дун-фан-су. – Состояние народного образования за 900 г. до P. X., и распределение школ, по отзывам Коу-чжи-цяо-чэ, деление оных в новое время (по Иакинфу) на три главных разряда; начальные, уездные, губернские; прочие школы – частные и благотворительные, плата учителю за обучение, положение ученых, предметы обучения в школе и правила, цель – приготовление опытных чиновников; общие обязанности студентов, число экзаменующихся на степень цзюй-жень, обязательность для всех подданных, изучения китайского языка в школе китайский. – Время испытания в китайском языке для монголов, маньчжуров, магометан; школы для изучения языков иностранных и русского в Пекине, частное значение оных, практическое ознакомление с прочими языками; отзыв маркиза Цзэнга о китайском образовании и опасение за иноземное. – (По Иакинфу). Приказ ученых и Педагогический институт, их значение для Китая и деятельность, студенты, их деление и занятия, курс учения и классы, положение военных и отделение математических наук. – Замечание Мартэна о китайских школах и методе обучения (наизусть, письма, иероглифов и переводы), деление школ на элементарные, средние, высшие

Под учением вообще «цзяо» и в частности школьным обучением элементарным языку, письмени, чтению и разумению книг, арифметике, «цзяо-сюэ», у китайцев понимается все дело воспитания, начинающееся с семьи, продолжаемое в школе оканчиваемое самодеятельным образованием для известного специального положения человека в обществе и государственной службе. Для китайского ученого нет предела, на котором бы он остановился, а потому учится всегда, всю жизнь стремясь в усовершенствованию то нравственному, то приобретению познаний дающих возможность к благоустроению своему и семьи своей, а также и родных более или менее близких. Школа для китайца – колыбель, в которой получаются семена, развивающиеся и созревающие впоследствии. Всем матерям вообще внушается мысль учить свое детище с грудным млеком, т. е. очень рано, начиная с приучения к самым необходимейшим действиям и понятиям, с различением предметов противоположных. Чжэн-цзы, писатель Сунской династии, свидетельствует, что «древние, китайские предки, любили начинать воспитание детей с той поры, как они могли лепетать и произносить обыкновенные слова, кушать без посторонней помощи. А для того, чтобы дети приучались заблаговременно ко всему, что служит и помогает к определению и сосредоточению мыслей, т. е. к составлению правильного суждения и умозаключения, тот же автор рекомендует ежедневное изложение и показывание в письмени, существенных для жизни правил и изречений; и чтобы уши питомца наполнялись всегда пищей, подобно туго набитому чреву, иначе, чтобы ум заблаговременно, сызмала, постепенно приучался к усвоению и переработке добрых начал, с устранением всех дурных». В книге Ли-цзи (гл. «нэй-цзы» – домашние правила) начало воспитания определяется временем «когда дети начнут свободно владеть правою рукою и кушать одни». Это время возраста определяется на шестом году от рождения. С шести, семи лет таким образом, мальчик начинает учиться, т. е. при помощи учителя, или отца, матери, братьев и сестер, других родных получивших школьное образование. По Чжу-фу-цзы предмет воспитания определяется направлением к добродетели и соответствующим сему питанием ума. Ежедневные занятия начинаются самыми простыми, каковы – мытье вещей и обтирание пыли, чистка их и обметание пола и подобные действия приучающие к опрятности и приличию. Тот же мудрец требует, чтобы приступали потом к »сяо-сюэ« обучению детскому (l’étude des petites) и подготовке к знаниям для взрослых или учащихся старшего возраста – »да-сюэ», где трактуется обстоятельно о нравственности и политике. Материнское влияние преимущественно обнаруживается в нравственных уроках и приведении ребенка к послушанию, затем – повиновению заповедям, молитве, поклонению Богу, как он понимается китайцами. Примеры родителей и старших являются главными воспитательными двигателями в развитии ума и сердца юных питомцев. Общий план и цель воспитания определяется книгою обрядов, состоящею из многих отделов рассуждений о сем предмете для учителей, родителей, детей. Так называемое «сяо-сюэ» или юношеский руководитель, пользуется преимущественным значением и уважением из всех прочих классиков. Вменяется в строгую обязанность и прежде всего, чтобы отцы семейств избирали таких жен, супруг, для брачующихся, которые бы не только являлись здоровыми млекопитательницами детей, но могли нежно, с достоинством, любовью, тщательно воспитывает их, с малолетства умели бы действовать на них словом и обращением. По научении обыденному разговору, беглому объяснению простых вещей, на семилетнем возрасте, дети должны в главных основаниях начинать учение, получая при сем особое школьное имя, с которым и заносятся в список школы, где обязуются сидеть как следует за своим столом, держать себя прилично, почтительно, в послушании, и не баловать во время занятий. На восьмом году ученик должен повиноваться старшим предпочтительно пред прочими, – ценить их уроки и уважать; на десятом году мальчик посылается к частному учителю тутору, день и ночь обязан изучать письмо, арифметику, носить простое платье, заботится о самодеятельности в самообразовании и приобретении надлежащих знаний, а также о серьезном способе действий и обращении с людьми, по плану, всегда сдержанно, прилично, обдуманно; на тринадцатом году он учится музыке и поэзии; на пятнадцатом приучается к стрелянию из лука и гимнастике (charioteering), на двадцатилетнем возрасте он надевает форменное платье, принимается в разряд совершеннолетних (manhood), изучает дополнительные правила о собственности, упражняется в выражениях сыновнего благочестия и братских обязанностей, с приобретением сих знаний, он может, сообщать таковые же и другим. На возрасте тридцатилетнем образованный молодой человек может и жениться, начать семейную жизнь, управлять домом, вести разнообразные занятия. На сороковом году он может вступить на служение общественное или государственное; если это князь, то может управлять своим княжеством или вообще заведовать делами управления. На пятидесятом году такой человек может быть принят в разряд министров; на семидесятом же году он обязан оставить службу, состоять за штатом, жить частною жизнью, в уединения, вдали от света.

Другое замечание: «Дети всегда обязаны говорить просто, высказывать истину без особенных ухищрений, – стоять прямо, держаться твердо собственного места, читать книги со вниманием и почтением». Юноша-студент должен выслушивать наставления своего учителя со смирением, воспринимать всецело мысли его. Воспитанник, при воззрении на благочестивых людей, выслушивая их добрые слова, обязан сообразоваться с ними в жизни, соблюдать справедливость, удаляться неправды дома и вне, не изменять постоянного местопребывания, обращаться с товарищами дружелюбно и благосклонно, подвергать как можно чаще строгому контролю собственные действия и слова, мысли, чувства, намерения, наблюдать во всем меру и порядок, каждое утро прочитывать, что-либо новое, и стараться уяснить себе тоже к вечеру. Высшая цель воспитания, поэтому, с точки зрения китайцев, не столько должна состоять в начинке головы всевозможными знаниями, сколько в дисциплине сердца и очищении своих влечений и пожеланий. Один из писателей говорит: «Кто заботится быть добродетельным и избегает сделать что-либо несправедливое, обязан служить своим родителям и князю со всевозможною преданностью и искусством, быть всегда верным в слове; можем поэтому называть необразованным всякого кто уклоняется от этого. Чтобы образованные люди с детства были опытны в правилах приличия, умели держать себя благородно, в одежде, походке, словах и проч., китайцами составлены подробные наставления на все означенного рода случаи жизни, определенные чрезвычайно умно и заслуживающие подражания у других народов. В этого рода национальных элементарных обрядниках китайский народ наиболее старается быть сведущ и исполнителен. Д-р Морриссон в своем «Chinese Dictionary (vol. 1, Part 1), а за ним и французский ученый Базен, и некоторые другие, перевели собрание правил китайского обучения в школе. Curriculum высшего образования, дающего ученые степени молодым лицам и соединенные с ними государственные права по службе и общественному положению, мы предлагаем в русском переводе, некоторые правила проверив прямо с оригинала. Китайский текст вообще отрывист и выразителен, французский перевод изящен и сообразен наиболее с гением русского языка, английский перевод местами полон, местами также отрывочен и обилен объяснениями китайских иероглифов, в научном отношении – филологическом, это лучший и серьезный труд по данному предмету. Мы придерживаемся более французского перевода. Для всех степеней китайских ученых, замечает Вилльямс (р. 426), существует единственный способ образования (study) – следовать прежним наставлениям и руководству учителей, подражать им и развивать в течении всей своей жизни; в сем принципе высказывается вся неподатливая сторона китайского ума, относящегося стереотипно к урокам мудрости, начертанным в классических книгах с детства. Поэтому, вступление в шкоду для китайского юношества имеет значение весьма серьезное и обставлено соблюдением формальностей, хотя не всегда соблюдаемых, но не теряющих своей обязательности и силы. Происходит следующая церемония приведения отрочати к учителю, совершаемая отцом или старшим родственником мальчика. Прежде всего отец приводит сына к учителю на дом, с почтением и поклоном, с выражением цели визитации; совершается торжественное поклонение пред именем или таблицею китайского мудреца (Конфуцзы) или некоторым из других, в соединении с молитвою к ним о благословении мальчика на успехи в предпринимаемом деле; учитель сев на место, дает соответствующее и ученику, прося его учиться и внимать урокам, какие будут проходиться. Сего рода введение в школу сопровождается и приличным подарком учителю. Убранство школы заключается по большей части в столе и скамье для каждого воспитанника, и возвышенной кафедре для учителя; на каждом столе расположены принадлежности для письма и несколько книг. В переднем углу поставлена таблица или на стене надпись, посвященная Конфуцзы или богу учености. Мудрец называется учителем и господином на все времена, в честь его, или обоих, курится постоянно фимиам. Школы, помещения для них, в нашем смысле, для китайцев не имеют строгого обличия; каждый дом, помещение в нем может быть школою, лишь бы она была защищена от ветра и непогоды, чаще всего она бывает в частных домах. Учитель, сообразно с числом учащихся, расширяет помещение приделкою новых цзяней или комнат; иногда они разрастаются под одну кровлю, с общим проходом, до 20, 30, 40. Несколько близких соседей в городе или деревне, устрояют на свой счет или нанимают такого рода школу, или имеют в своем доме и нанимают особого учителя за известную плату, помесячно, в год, на целый семестр, даже поденно, поурочно. Большую часть народных учителей в начальных школах составляют лица, не получившие на экзаменах высших ученых степеней, а потому лишенные возможности занимать другое почетное и выгодное место по службе и принужденные жить частными занятиями. Вознаграждение учителю неодинаково, по обстоятельствам, местам и лицам. В Кантоне учитель за 20 учеников получает ежемесячно от половины до одного доллара с каждого мальчика; в городах других и местечках страны, от 3, 4 и 5 долларов в год, с прибавкою некоторых частных подарков от ученика и его родителей, три или четыре раза в год. Частные туторы получают от 150 до 350 или более долларов в год, смотря по удобствам школьного расположения. Школы делятся на учреждаемые самим правительством только общественные, или благотворительные, в пользу бедного народа; прочие – все суть частные. Часы занятий начинаются с восходом солнца и когда мальчики успеют закусить немного в своих домах, затем они идут в школу, собираются в ней на час или более и продолжают учиться далее по книгам около пяти часов по полудни, затем свободны на долгое время. Летом, по случаю жары, послеполуденных занятий не бывает вовсе, зимою чаще занимаются по утру и вечером преимущественно те из учеников, которые днем работают как техники или в магазинах и других местах. Из книг, ученики начинают Сань-цзы-цзин (trimetrical classics), прежде всего читают каждое слово и строку вслух за своим учителем, после отдельно сами по себе, и всегда на память. Так постепенно усвояют правильное произношение иероглифов, отдельно и затем их слогосочетание, и целые предложения. Учитель строго следит за этого рода чтением, часто поправляет и приучает слух учеников к разного рода тонкостям и переливам, коими богата китайская техника, хотя в общем более или менее единообразная и довольно скучная. Ученики при уроках становятся спиною к учителю, нередко изумляя посторонних наблюдателей гигантскою памятью; они читают живо, проворно, массу слов, иногда не понимая смысла. После означенной книги переходят к изучению тоже на память книги «тысяча слов» (millenary classics), прочие из состава сы-шу (четырекнижие) и Ву-цзин (пятикнижие). Сань-цзы-цзин, после основательного её изучения, открывает возможность студенту к высшему курсу знания, служит как бы паспортом в области классической и исторической литературы. Дабы дать более точное понятие о сей книге и судить о её содержании, пользуемся извлечениями из перевода Dr. Bridgman’s. Книга начинается с определения природы человека, необходимости и способов воспитания, состоит из сентенций по три иероглифа, в коих определяется далее важность сыновнего благочестия и братских обязанностей в их принципе и примере; за сим следует синопсис разных ветвей знания в восходящем порядке, по отдельным главам и числу, таковы: три великих силы – небо, земля и человек, три светила – солнце, луна, звезды, три союза – между князем, министром, юстицией, между отцом и сыном, мужем и женою; о четырех временах года и четырех главных пунктах горизонта. Под пятым числовым знаком рассматриваются: человеколюбие, справедливость, собственность, мудрость и истина, составляющих коренные добродетели, пять элементов вещественных. Под шестым числом: роды хлебные китайских зерен, домашних животных. Под седьмым числом: страсти человеческие; под восьмым – музыкальные ноты и тона; под девятым – степени родства; под десятым – обязанности. Все краткие определения понятий и иероглифы к оным, кратко поясняемые в комментариях, служат как бы темами для курса академических штудий впоследствии, с перечнем книг для сего служащих руководством и синопсисом общей истории Китая, с показанием на самые имена друг за другом следовавших династий и государей. В Сань-цзы-цзин включены также случаи и мотивы, заимствованные из поведения древних мудрецов и государственных людей, с размышлениями о славе и пользе, которые они принесли; цитируемые примеры людей и их доблестей, преимущественно ученых, полны интереса, ими разрешаются многие части общего рассуждения. Вот как характеризуется этот мир знаменитостей: «Конфуцзы имел своим учителем Сян-дэ, изучал также самостоятельно и творения древних мудрецов. Чау, государственный министр, читал конфуцианские диалоги, даже прилежно изучал их как школьник, одни уроки копировал красными чернилами, другие черными на бамбуковых листах, кои собирая вместе, составлял книги полные интереса и эрудиции; прочитав известную главу или отрывок, он делал заметки и свои выводы, наставления. В старину чтению впотьмах училась при свете ночных светляков, другие – рано утром; так бывало в бедных семействах. Несмотря на препятствия и недостатки, многие учились настойчиво и неопустительно. Так Лаоцзюнь на 27 летнем возрасте начал прилежно изучать книги и упражнялся в оных с успехом, так жил и учился до самой глубокой старости, подавая пример юношеству, он шел все вперед не отступая ни на шаг. Подобным образом Лян-хао на 82 году, возраста занимал высокий пост среди ученых в императорском зале и всех изумлял своею эрудицией. Юнг на 80 году читал оды; а Би на седьмом разумел шахматную игру. Юноши, старайтесь подражать сим примерам! Цзай-Ванци умел играть на всех струнных музыкальных инструментах, также как Цзе-Дао-вань пел чудесно на разные голоса; оба они в своем детстве отличались умом и образованностью, и вы мои дщери будьте прилежны в науках и деликатны в обхождения с людьми! Лю-пань из Тана, будучи семилетним мальчиком держал себя чрезвычайно благородно, и писал изящно, а в юношестве занимал высокий пост. Пес бдителен ночью, петух всегда возвещает своим криком утро, но никто их не учит. Так и вы, все юные, старайтесь сами быть бдительными в научении себя всему доброму и полезному, будете ценимы после; человек ленивый хуже всякого дикого зверя. Учитесь в юности по книгам, обогащайтесь знанием, дабы легче совершать добрые дела в возрасте зрелом; старайтесь иметь влияние на князя, благодетельствуйте народу, заботьтесь о славе своего имени, делайте знаменитыми своих родителей, размышляйте о славе предков, обогащайте свое потомство. Когда желаете учить детей, не жалейте покупать книг, даже самую малость, но дорожите ею по содержанию и так передавайте знание. Употребляйте все меры к разнообразному развитию ваших душевных сил!» (Chin. Bepos, vol. IV, рр. 105–118).

В дополнение к приведенным примерам заботливости китайцев к своему образованию и усовершенствованию в добродетели не можем не привести воззвание просвещенного государя императора Ву-ди к своим подданным, в коем он приглашает своих министров отовсюду разыскивать людей просвещенных и добрых на государственную службу. На это приглашение не менее благородно отвечает один из его достойных сановников, сам себя рекомендующий почтенному императору перечислением достоинств, приобретенных путем долгого образования и личного усовершенствования.

"Герои! где вы? – в вас нуждаюсь и потому к вам обращаюсь! (восклицает император и тут же объясняет – чего он желает). Специальное дело всегда требует и людей к тому специально приготовленных. Практические боевые занятия и конная гимнастика, при уме и постоянстве обращения, самое животное делают предметом драгоценным; так и человек, нередко самый невзрачный и последний среди прочих, может достигать великих деяний и славных, путем образования, самоусовершенствования в добродетели. Для дикого коня и неблаговоспитанного человека, весь вопрос в обуздании, усмирении строптивой природы, в доведении оной до степени совершенства и силы подчинением власти. Генералы, министры и политики! К вам настоятельно обращаюсь я ныне и повелительно требую: – изыскивайте людей блестящих и выдающихся талантами во всех округах и местечках страны, дабы все вы были способны и достойны со славою и могуществом стоять на страже, во благо и на пользу дорогого Отечества!..»

Ответ императору его сановника Дун-фан-су: «Рано лишившись в детстве родителей, я вырос в доме своего старшего брата. На 12-м году выучился писать, в прочие годы изучил историю и композицию сочинений (вэнь-чжан); на 15-м году умел управлять мечем, на 16-м году повторял оды и книгу истории в 220.000 слов, на 19-м году изучал тактику Сунь-ву, ознакомился основательно с боевой обмундировкой армии, искусно владел сигналами гонга и барабана, узнал 220.000 слов (иероглифов) о всем касающемся военного дела; не менее тщательно и сердечно усвоил речения и сказания из Цзы-лу (ученика Конфуцзы). Достигнув 22-х летнего возраста, я имел 9-ть футов и 3 дюйма роста, глаза мои были подобны искрящимся перлам, а зубы – шеренге солдат. Я храбр и неустрашим как Мэн-фань, стремителен и отважен как Чэн-ци, чистосердечен как Бао-иш и набожен как Вэй-шэн. Нося в себе благородное сего рода сознание поэтому, почитаю вполне достойным звания высшего государственного офицера. Со своею жизнью, кратко изложенною на бумаге и держимою в руке, смело предстаю пред лицом Вашего Императорского Величества и отдаюсь в ваше распоряжение. Ваш верноподданный Дун-фан-су».

За 500 л. еще до Р. X. одним китайским ученым Коу-чжи-цяо-чэ, вопрос о воспитании и народном образовании был формулирован так, что «каждое семейство обязательно должно иметь залу для учебных занятий – «cho» (ko); каждая деревня – «tang» (тан) должна иметь школу для занятий – «siang» (сян); каждое местечко, village, или «chu» (чу) должно иметь свою школу – «siu» (су) для приходящих и временных занятий в ней; каждый главный, областной город principauté, «koue» (куэ) должен иметь учебное учреждение именуемое «hio» (сио)». Распределение это остается на долгие периоды и далее почти в том же виде. По о. Иакинфу, (Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение, 1840 г., стр. 55–81) китайские училища разделяются на три разряда: общественные или народные – «И-сю», уездные »Сянь-сю», губернские – "Шу-юань» – училища первого и третьего разряда суть приуготовительные, не имеющие ни постоянного учения, ни постоянных учеников. Уездные училища делятся, по количеству постоянно учащихся на большие, средние, малые, или иначе – областные, окружные и уездные. Частные школы – (сио-гуань) существующие для людей бедных главным образом имеют учителей (сян-шэн, сэн), которые исправляют свои обязанности приватно, домашним образом, – (цзяо-гуань). За право посещения сего рода школы, за учение в ней, родителями мальчика дается единовременно учителю подарок (чжи-и), в первый же день, когда вводится для этого учащийся. Право за этого рода постоянный вход оплачивается 200 чохов, от 1 франка 50 сантимов до доллара, или 5 франков 40 с., в 5-ю и 8-ю луну также дается учителю денежный небольшой подарок – (цзе-и, срочное приношение). Ученики в эти дни, а также в Новый год отпускаются отдохнуть; с Нового года им дается вакация на месяц или 6 недель. Школы благотворительности – (И-сюэ) открываемые местными властями для учащихся второго возраста, не состоят в ведении высшего правительства. В больших городах есть еще школы вечерние – (е-сюэ), для тех приходящих мальчиков, которые будучи заняты днем другими делами препятствовавшими ученью, желают заниматься вечером. Мальчики магометан, посещающие школы китайские, уплачивают чрез родителей, регулярно в месяц, известное вознаграждение учителю, – средним числом 3 доллара (6 руб.) в год за каждого ученика, – Школы (сио-гун) или (фу-сюэ), т. е. провинциальные, в (сяо-сюэ) – окружные, губернские, уездные, существуют в каждом сего рода округе, под управлением и в ведении местных ученых сю-цай, (litterati, lettrés). Школы эти поддерживаются весьма мало, в них по большей части являются молодые люди, заранее подготовленные у своих учителей, для сдачи общественного экзамена (Лао-ши), – или почтенные ученые, профессора сих коллегий принимают к себе для помощи и других ученых для временного занятия кафедры, поскольку это бывает необходимо. В образовании юношества в школах вообще предписывается: 1) обучать их религиозным обрядам; 2) изъяснять им содержание классических книг; 3) давать форму для сочинения и задач; 4) внушать правила, приличные людям, приготовляющимся к государственной службе. В каждом училище (губернском, уездном) говорит о. Иакинф (ibid, стр. 50–51) по левую сторону главного зала поставлен со времен государя Чжан-ди, каменный, в горизонтальном положении памятник, с высеченною для наставления студентов надписью, выражающею попечение верховной власти о народном просвещении и разных льготах, даруемых образованных людям (освобождение от подушной подати, назначение содержания и особых надзирателей и учеников в губернские училища). «Чиновники, говорится далее, обращаясь между собою по обрядам, должны своим примером приготовлять для государственной службы людей с дарованиями; а студенты должны во 1-х стараться доказывать себя достойными милостей государя, во 2-х утверждать себя в правилах доброй нравственности». Для означенной цели начертаны специальные правила, сущность которых следующая: «1) студенты должны повиноваться наставлениям своих благоразумных родителей, а дурных и грубых исправлять всячески; 2) студенты должны учиться быть верными подданными и прямодушными чиновниками; 3) студенты должны быть благонравными во всех отношениях; 4) студенты не должны низкопоклонничать и чересчур угодничать сильным и богатым; 5) студенты должны быть осторожны и терпеливы, обдуманны при входе в судебные места; 6) студенты должны иметь почтение и уважение к учителям, преподаваемое ими воспринимать искренним сердцем; 7) студенты не должны сочинять разных представлений государю; 8) студентам воспрещается составлять тайные общества и вступать в особые союзы между собою под клятвою, они не могут также печатать своих сочинений». – Сверх сего, 9) студенты, приготовляющиеся быть чиновниками гражданскими, обязаны учиться музыке и мимике, насколько это необходимо для служения в храмах славных мужей государственных и мудрецов; главная обязанность жрецов-студентов при сих храмах состоит в приношении им жертв и особенно предкам, коим посвящены особые храмы, или воздается им почесть в каждой семье и роде. – Все, таким образом успешно кончившие курс в уездных училищах студенты в следующий год препровождаются в главный город губернии для испытания на степень Цзюй-жень или кандидата, число коих ограничено штатом для каждой губернии, каковы: Чжи-ли, Шань-дун, Шань-си, Хэ-нань, Цзянь-су, Ань-хой, Цзэ-цзянь, Цзян-си, Фу-цзянь. Ху-бэй, Ху-нань, Шэнь-си, Сы-чуань, Гуан-дун, Гуан-си, Юнь-нань, Гуй-чжеу. По важности и необходимости для чиновников китайцев знания языков маньчжурского и монгольского по преимуществу, поскольку монголо-маньчжуры вошли в государственный и правительственный состав, студенты в школе изучают и эти языки, также как монголо-маньчжурские ученики обязательно учатся по китайским книгам, изучают китайскую письменность и словесность наравне с прочими. Поэтому, полагается особое испытание в знании переводов с означенных языков, производимое чрез 2 года в 3-й; губернское и столичное испытание происходит чрез один год с испытаниями по словесности. Упражнения в переводе состоят из изучения двух языков – маньчжурского и китайского или монгольского и маньчжурского; в особенности это строжайше вменяется маньчжурам, монголам, китайцам 8-ми знамен, и живущим в Пекине потомкам, в 3-м колене поселенцам, из разных мест. Для изучения европейских языков, необязательного для всех китайцев, в видах беспрепятственного сношения с иностранцами, китайское правительство посылает за границу для ознакомления с европейскою культурою, в Англию, Америку и другие страны, не менее 100 человек молодых образованных китайцев и выписывает десятки тысяч книг по разным отделам знания, на разных европейских языках. Большую услугу при этом оказывают миссионерские учреждения Европы и Америки, Англии, в Китае, при коих обучается весьма много китайцев и специально изучаются языки европейские; этого рода обучение хотя совершенно добровольное и необязательное для всех, приносить свои плоды. По отчету Американских Соединенных Штатов за 1869 год значится, что в одной Америке обучалось 120 китайских юношей, и что в Китай выписано было правительством 80.000 волюмов разных книг из языков иностранных; преобладающим влиянием пользуется английский, затем испанский, португальский, французский и немецкий.

Для изучения русского языка при императоре Цянь-луне 1758 г. учреждена в Пекинской коллегии китайской особая кафедра, а по её образцу в 1861 году «Дун-вэнь-гуань», т. е. высшая школа, где преподаются: математика, физика, политическая экономия, химия, медицина, физиология, астрономия; существует музей и химическая лаборатория, учителями состоят англичане и немцы, изредка – русские. Русскому и славянскому языку обучаются также с успехом православные христиане при русской Духовной и Дипломатической Миссии в г. Пекине, русские купцы в Ханькоу, Тяньцзине, Калгане, Урге, Кяхте и др. местах своей оседлости, также дают возможность китайцам практического ознакомления с русским языком. Что касается восточных языков и наречий народов, с коими издревле ведут сношения китайцы, то они изучаются ими при буддийских монастырях (языки индийские, тибетский, санскритский) или магометанских мечетях и в школах (языки арабский, персидский), прочие изучаются практически при сношениях с туземцами. Маркиз Цзэнг, наблюдательный ученый китайский сановник, в своем дневнике путешествия по Европе, переведенном на английский язык (в the China Review 1882–83, vol. XI) делает весьма умное замечание, с выражением некоторого опасения и соболезнования, чтобы китайцы, обучаясь заграницей и в Китае у иностранных европейских учителей в их школах, не помешались на чужих методах и системах знания и обучения; а потому он серьезно советует соотечественникам, только тогда изучать и усвоять иностранные языки и образование, когда основательно усвоят свое китайское и родное. Почтенный Цзэнг имеет полное основание так судить, ибо ничего не может быть гибельнее для народа и юношества, как усвоение чужого знания и культуры без надлежащей к тому подготовки и самостоятельности в усвоении оных. Китайские политики и мыслители, являясь ревностными патриотами и защитниками своего status, стоя на конфуцианских началах, всегда с опасением относятся к вторжениям чуждых китайской национальности преобладающих влияний религиозных, этнографических известных народов, и политических, а потому нередко являются ужасными мстителями и преследователями, всего противного созданному издревле равновесию и преобладанию собственно китайцев. Так китайское правительство относилось нередко к буддизму и магометанству, так относилось и к христианству, когда встречало силу в них противоборствующую и независимую. Классу ученых, созидаемых необычайной энергией своеобразной системы воспитания и образования строго национального, принадлежит самое важнейшее и активное участие в создании китайского единства и неизменяемости, необычайной устойчивости принципов и внешнего строя. Заслуживает внимания поэтому вся лествица, по которой тысячи юношей восходят в приобретении высшей учености и степеней, для служения своему отечеству, после элементарного воспитания дома и обучения в школе. Хотя о сем предмете обстоятельно трактуется у о. Иакинфа Бичурина (Китай, его жители, правы, обычаи, просвещение, СПБ. 1840), но делаем дополнительный очерк по новейшим сведениям помещенным в Chine Review и в словаре Дуоляйтля. О. Иакинф останавливается особенно на учреждениях министерства китайского Народного Просвещения, во главе которых стоит Приказ Ученых, институт Педагогический, институт Астрономический и Министерство церемоний и обрядов заведующее за соблюдением оных во всем народе. В V-м отделении настоящего нашего труда о даосизме, было определено значение Астрономического института в религиозных церемониях и регулировании жизни народной соотношением законов неба и земли, установлением времен и соответствующих оным действий; спросим в частности в чем заключается значение Приказа ученых и Института Педагогического?

Благодаря неусыпной и энергической деятельности частных комиссий, слагающихся из членов комитета, Приказом Ученых сочиняется и издается множество книг, имеющих правительственный авторитет и кредит от народа, которого лишены и никогда не достигают иностранные издатели и сочинители, а также и равные компиляторы из самих китайцев. Все, не имеющее одобрения Ученого Комитета и признания оным за достойное и полезное, лишено по взгляду ученых китайцев этого значения. Каждая династия имеет свою ревность – следить за просвещением китайцев, давать должное направление их уму и посекать то, что зловредно и духу китайскому несродно. На основании сего права, были в старину печальные примеры сожжения многих книг и истребления ученых, признанных опасными. Произведения литературы религиозной разных вероучений получили свое дозволенное и самостоятельное право, независимо от приказа китайских ученых, и доселе пользуются сею привилегией. Буддийские и ламские монастыри, даосские, также христианские миссии западноевропейские, магометанские, имеют свою обширную литературу, на свой риск. Китайские ученые, как правительственные лица, издают – классиков, комментарии к оным, энциклопедии, историю, статистику, разные словари, географические исследования, составляют молитвы на разные случаи, жалованные грамоты утвержденные государем, и проч. Для специального приготовления опытных и искусных учителей для народных училищ уездных губернских, окружных, существует Педагогический институт, в коем находятся главноуправляющий, два ректора и три инспектора, заведующие образованием учителей; воспитанники – все из студентов и учеников казенных училищ в Пекине, студентов представляемых ко двору и принимаемых по милости государя. Поступающие из училищ уездных студенты суть: 1) ежегодно представляемые; 2) представляемые по государевой милости; 3) проставляемые по превосходству, отлично аттестованные своим начальством по успехам и поведению; 4) приобщенные, после губернского испытания; 5) представляемые по положению; 6) представляемые из отличнейших, по прошествии 12 лет в институт, коих экзаменует сам государь в сочинения и вопросах из «сы-шу». Институтские студенты делятся на четыре разряда: 1) по государевой милости, это потомки из славных ученых, – определенные для жертвоприношений их предкам, и ученики из военных училищ, студенты по математике; 2) по службе отцов, чиновников; 3) по отличию, лучшие из трех разрядов, и ученики казенных училищ – 8-ми знамен, – обучающиеся математике, из военных училищ. Полный срок учения гражданским – 36 месяцев т. е. 3 года, а военным студентам и 8-ми знамен – 10 лет. Главные изучаемые предметы первыми студентами суть словесность и политика; после 3 лет, по выдержании экзамена, они получают назначение на места уездных правителей. Образование воспитанников делится на шесть классов (тхан): 1) Шуай-син-тхан; 2) сю-дао-тхян; 3) Чэн-син-тхан; 4) Чжень-и-тхан; 5) Чун-чжи-тхан; 6) Гуан-е-тхан. На содержание института, награды и пособия воспитанникам назначается по штату определенная казенная суммам денег, чем и заведует казначейство института; институту же принадлежит ведение 8-ми училищ восьми военных знамен, в каждом из них находятся по три старших и семи младших учителей и штатное число учеников, избираемых регулярно от 12 до 15 лет начальником каждой дивизии. Кантонисты эти обучаются, сверх прочих наук, маньчжурской и китайской словесности, стрелянию из лука и строевой службе. Отделение математических наук, имеющее главного начальника и двух учителей, назначаемых государем, – тоже подлежит ведению помянутого института, также как инспекционная часть, учебная, канцелярия, библиотека и казначейство.

Нелишним находим присоединить и замечание Г. Мартэна, в его сочинении «Hanlin papers or Essays on the intellectual life on the Chinese» (London, 1880), где говорится о китайских школах и методе образования следующее: – что «оно прежде всего есть дело частной инициативы, получает же значение при правительственной санкции, по выдержании экзаменов на известную ученую степень и государственную должность. Соответственно такому назначению, и постепенный курс школьного обучения может быть разделен на три частя: 1) занятия студентов сосредоточиваются на упражнениях памяти, (без особых рассуждений или интерпретации), с заучиванием наизусть канонических книг и правописанием иероглифов самой разнообразной формы (упражнения для руки и кисти); заучиваются образцы изящной словесности с составлением собственных экспромтов или сочинений. 2) Перевод текста книг классических, т. е. их разумение, уроки по словосочинению и сочетанию иероглифов. Соответственно означенной градации методики, развивается память, ум, изощряется глаз и зрение, преобладают монотонные приемы заучивания вслух поражающие европейского наблюдателя китайских школ. По серьезности образования и методологии, эти школы делятся на три разряда: 1) элементарные, соответствующие нашим школам грамотности, где учат вслух и на память цзырам и писанию иероглифов; 2) средние школы, где объясняются классические книги; 3) высшие школы, в коих истолковываются законы, правила композиции сочинений, критицизм – составляющие главное требование. В одной и той же шкоде, её разных отделениях, могут быть совмещены все эти три фазы развития китайского юноши. Самая сумма знаний, приобретенных далее, вращается на пяти главных категориях: критицизм, история, агрикультура, военное дело, финансы; математика и астрономия связаны с философией и астрологией, а потому не доходят до той простоты, глубины, абстракции, которые выработаны в Европе, также у арабов и индийцев».

Разделение на три разряда ученых по XXVI гл. китайских правил. 1) Сю-цай, 2) Цзюй-жень, 3) Ган-лян, 8 требований знаний для первой степени и конкурсные письменные опыты – Система Китайских экзаменов на ученые степени по описанию Г. Паркера в China Review (vol. IX) – 1-й годичный экзамен суй-као, 2-й – ко-као, 3-й – да-кэ (дающий степени цзюй-жень); округ и его уезды, волости, управления, ямынь, к коим прикомандировываются степенные ученые, – их положение, число, свидетельство о личности, желающей экзаменоваться, составление регистров экзаменующихся, не допускаемые к экзаменах личности; окружной уездный экзамен чао-фу или сянь-као, плата экзаменующимися денег лин-шэнам, к коим они прикомандировываются, и в казну, ямынь – место экзамена и число лиц, экзаменующихся по 7-ми сменам, прием градоначальником и выдача свидетельств экзаменованным цзин-цюань, объявление лиц, удостоенных ученой степени, первый в списке – ань-шоу; время экзаменов. запирание на время экзаменационных зал, темы для писания сочинений прозаических – вэнь-чжан и поэтические – ши-чжан, с объяснением оных и прочтением мест из Шэн-ю импер. Канси, чтение студенческих сочинении и проверка, меры осторожности. – Экзамены губернские в Ямыне губернатора, под председательством экзаменационного префекта Фу-као, прошение желающего экзаменоваться, собрание таких лиц в экзаменационном зале, самые экзамены разделенные на семь перемен, распределение экзаменующихся по сменам, составление разрядного списка, получение прозвания «ань-шоу» первыми в каждом десятке, и преимущество сих лиц пред прочими, и взгляд на последнего в общем списке би-шоу (последний из последних). – Экзамен сюэ-дао на получение степени сю-цай (или сян-ши, дао-ши, куо-дао) при дао-тай – интенданте в Ямыне провинциальной столицы, или особом пхын – бараке, время экзамена, предварительное прошение, предварительная плата по закону, получение экзаменационного билета от префекта – ли-фан, значение ученого секретаря и его самостоятельность – собственная походная канцелярия, и право путешествий на 3 года для экзаменов в провинциях, расписание их экзаменов по цикличным знакам и выдача экзаменовавшимся ученой степени, производство им самого экзамена из классиков и письменный опыт; экзамены 1-го годя суй-као (или чэнь, вэй, сю); экзамен 2-го: ку-као (инь, цзы, шэнь, хай). Первый разряд экзаменованных секретарем студентов в списке его для линь-шэнов и цзэн-шэнов, прочие получают свидетельство као-цай; значение и роль старого учителя лао-ши или е-ши и его отзыв; предметы экзамена-сочинения прозаические и поэтические. Порядок экзаменов при секретаре в Ямыне или палатке – пхын, время представления студентов, занесение в список их губернатором, объявление темы, писание сочинений и штемпель на оных – «чо», накладываемый чиновником в течение 10 часового заседания, проверка дальнейшая; окончание экзамена и обед секретарю и прочим чинам, кандидатам, получившим ученую степень, их число, сортировка по местным управлениям, на своей родине; проверочный дополнительный экзамен для желающих – фу-ши; объявление, списка получивших ученые степени, право таких лиц на ношение особых знаков (шапочка, мао-цзы и сапоги особого рисунка, официальный костюм голубое платье би-цзянь и юнь-цань). Обязанность экзаменованных – визит секретарю в сопровождении их лао-ши, денежные при сем подарки; разные доходы с экзаменующихся прочими чиновниками и казною, замечание о проверке секретарем экзаменационных опытов и формализме самого экзамена, о поклонах студентов, визитах начальству и в храме предков. – Провинциальный экзамен, выдача аттестата получившим степени, повторительный экзамен для лао-сио (державших прежде), объявление списка экзаменовавшихся – чу-ань; подача прошения чрез лао-ши новопришедших лиценциатов и денежное вознаграждение при сем, корпорация и-цаев в которую тоже вносятся деньги, фу-шены их экзамены. За ними – гун-шэны их число, молодые юнкера – цяо-гуань и гуань-чжэн, лиценциаты местных коллегий – шу-юань, студенты академии – цянь-тэн, виды гун-шэнов и их положение и титулы, их достоинства и преимущества и почетное прозвание ба-гун – отличный ученый. – Экзамены в Пекине чао-као, для получения степени ци-жень, их сбор и сортировка после экзамена на должности низшие сяо-цзин-гуань и секретарские чжу-ши, в провинциальные управления и при секретаре, его инструкторе или знаменном; гуны и их подразделения: энь-гун, ю-гун, суй-гун, фу-гун, ли-гун; шэн-лин-шэн, цзэн-шэн, фу-шэн; резюме всех экзаменов в их порядке: уездный при градоначальнике губернский, секретарский, повторительный, разных лиценциатов. – Экстраординарные экзамены у градоначальника, губернатора, секретаря чрез три года гражданских студентов и военных, предметы 1-го и 2-го испытаний; конкуренция в Пекине для степени провинциального чина и на степень «ци-жень» при экзаменаторе чжу-као и его ассистенте фу-джу-као, права, обязанности и привилегия сих путешествующих экзаменаторов и отношение к ним экзаменующихся и местных властей. Экзамены ими устрояемые, их время, порядок, предметы. – Описание производства экзамена для степени «Ци-жень»; назначение тем и объявление оных на листах, кельи экзаменующихся, письменные опыты, отдых, чиновники – принимающие эти опыты, прикладывающие свои печати, делающие прочие отметки; супервизоры, поверяющие сочинения и сортирующие переписчикам, проверка беловых и черновых опытов, чтение экзаменаторами сочинений и сортировка, объявление о результате экзаменующихся, выкличка имен авторов, прибитие именного их списка на воротах Ямыня, название имен лучших кандидатов, удостоенных степени, визитация ими губернатору с соблюдением формальностей, пир у губернатора «лу-мин-янь» (экзамен согласия); достоинства хорошего экзамена, экзаменационного опыта; изящная бумага, приступ «по-ти», два предложения, развитие предмета «шэн-ти», изложение «ци-цян», нравоучение «жу-ти», «цян-ся» с примером, новое подтверждение «ти-би», «ти-ку», второе доказательство «чжун-ку», «чжун-дуй», заключение «вэй-дуй», «чу-ку», «мо-би»; для поэтических опытов требуется известное число строк и стихов «цзюэ» определенное количество иероглифов; экзаменационная бумага и красные чернила – её приготовление и значение. – Экзамен на степень «Ши-цзы» для «сю-цаев» их права, «тхун-шэны» и их положение, переходящее с известными привилегиями для отца и матери и прочих лиц семьи; «лян-шэнь», их права и преимущества, переходящие тоже к их родителям как почетные прозвания. – Историческое происхождение и название ученых степенных «сю-цай», «ци-жень», «хуан-юань», «шэнь-ши», и система совместничества «тхан-хуа» и «чуань-лу»; образованные чиновники «цзяо-ю», «цзя-шу», «сюнь-дао», исполнительные чины и их экзамены; экзамены «сянь-ши», для окружных чиновников, их экзаменаторы «да-цзун», «цзай», степени, ими даруемые; «Шэнь-ши» и «Ци-жень», экзамен для них, время и порядок в Пекине и экзаменаторы «цянь-ши-ван-да-чэнь», назначаемые государем и сочинения, ему представляемые лично; избранной и лучший чиновник «чун-чжи», второй – «чуань-лу»; экзамен «чао-кхао» во дворце «бао-хо-тьхянь», сортировка экзаменующихся на три разряда «сань-дэн»: «юань», «чжу-ши», «фэнь-фа» и «шэн-фэнь»: выкличка во дворце громогласная имен, отличавшихся, их аудиенция у императора. – Экзамены – четвертый «тоу-вэй-цзы-ку» и совершаемый чрез 12-ть лет, называемый «Да-као-хань-чжань»; замечания о главных названиях ученых и их значение (сю-цай – пробуждающийся талант, ци-жень – достойный производства в ученую степень и получения должности цзинь-ши, шэнь-ши, ган-ляны и проч.), значение корпорации ученых для государства, характеристика их званий «вэнь» и «дао», авторитет сочинений китайских ученых до-вэнь; любознательность и ученость самих государей-императоров Китая и членов их дома, ученая дворцовая библиотека и состав её книг

Всех ученых степеней пять, но каждая имеет свои подразделения, а именно: I. Тун-шэн – ученик, отрок 15 и менее лет, юноша, получивший начальное в народной школе образование, и первый в списке окончивших курс в оной – ань-шэу.

II. Сю-цай или кандидат низшей степени, бакалавр: а) шэн-юань – штатный студент, первый в списке, ань-шоу; б) ань-юань – первый студент по экзаменам; в) фу-шэн, или сю-цай – студент 3-го разряда; г) цзэн-шэн – студент 2-го разряда; д) линь-шэн – лучший сю-цай, или студент стипендиат; е) линь-шань-шэн – студент получающий корм или пропитание, стол (воспитанник); ж) линь-гун-шэн – стипендиат 2-го разряда, пользующийся служебными правами кандидата; з) суй-гун-шэн – созревший годами, сдающий экзамен в зрелых летах стипендиат 2-го разряда и пользующийся служебными правами кандидата (на должность); и) фу-гун-шэн – помогающий (в службе) означенный стипендиат; к) ю-гун-шэн – отличный, превосходный по учености и службе – гун-шэн; л) энь-гун-шэн, по особенной царской милости – гун-шэн; м) ба-гун-шэн – повышенный гун-шэн: н) цянь-шэн – ученый купивший ученую степень за деньги, и потому почитаемый самым низшим из перечисленных.

III. Цзюй-жень или ученый 2-й степени, кандидат наук: а) первый в списке цзе-юань; б) второй до 5-го или 6-го – цзин-гуй – букв. ученый подобный духу, знающий классические книги, разумеющий дух оных, мудрый.

IV. Цзинь-ши – магистр или ученый 3-й степени: а) хуй-юань – ученый из собранных во дворце в 1-й день нового года; б) второй до 5-го или 18-го в списке, иначе – хуй-гуй.

V. Дянь-ши – ученый, получивший степень магистра – цзинь-ши, и выдержавший после сего при дворце высший экзамен: а) чжуан-юань – первый доктор, optimus; б) бан-янь – второй магистр получивший доктора; в) тань-хуа – третий доктор (по испытании), г) чуань-лу – провозглашенный в списке с ученою докторскою степенью, или ган-лян; и д) чжу-сы.

По получении сих докторских степеней известен тань-хуа-янь – пир в честь ученых, с сего времени они получают известность и славу – Минь-чуань, а их литературные труды – вэнь-чжан, имена их становятся народными и вывешиваются на особой доске – цзя-бан, т. е. объявление об удостоенных докторской степени. Иначе – эта доска называется цзинь-бан, т. е. златая таблица, подобная же с объявлением имени других ученых называется инь-бан (т. е. магистров), а объявление имен удостоенных степени кандидата (цзюй-жень) называется и-бан. Общее объявление о получивших ученую степень есть – чжан-бан, или вань-вэнь; составление же списков этого рода удостоенных лиц – mu-бан или тянь-бан, вывешивание сего объявления народу – фан-бан; лица хотя непризнанные достойными кандидата, но признанные обладающими некоторым знанием суть вице-кандидаты, фу-бан; студент, ученый есть вэнь-ши, отличный из них – мао; софист, оратор – бянь-ши, кандидат – цзюнь-ши, магистр – цзинь-ши или цзао-ши, доктор – и-ши; шу-цзи-ши – звание академика без должности, получаемое магистрами (цзинь-ши), чрез 3 года им бывает новый экзамен и тогда они получают должность; Дао-ши – суть ученые философы конфуциане и даосы, коих 5 родов: тянь-жень – философы, шэнь-сян – достигшие бессмертия, шань-цзюй – отшельники, чу-цзя – монахи, цзай-цзя – миряне. Вообще, конфуцианские философы зовутся да-ши, академики – сио-ши, астрономы и астрологи – тянь-ши.

По отношению ко всем означенным названиям китайских ученых, надлежит вообще заметить следующее: согласно XXVI главе китайских правил образования и по общей программе публичных испытаний и конкурсов, различаются три главных ученых вида степеней; 1) сю-цай или бакалавр, по выдержании экзамена – суй-кэ; 2) цзюй-жень или цзин-ши – лиценциат после экзамена янь-ши; 3) Ган-лян или цзинь-цзы – высший ученый доктор, после экзамена xyй-ши. Для получения степени сю-цай требуется: 1) мораль, 2) китайский язык, знание коу-вэнь или древнего стиля и обыкновенного – гуань-хуа, провинциальный жаргон patois, янь-mao строго изгоняется из школы в нетерпим от образованного человека; 3) чтение книг; 4) письмена, или начертание иероглифов цяй-син-шу (лучшее, образцовое, употребительное) и каллиграфические упражнения сообразно с особыми правилами оных «юнь-би-сян-хэу-фа», или составляемых самими учителями, по известным образцам; 5) точная интерпретация сы-шу или четырекнижия классических книг, сообразно с комментарием чжу-и; 6) Искусство словосочинения по древнему стилю гу-вэнь и в новом стиле гуань-хуа; 7) обряды; 8) пение. Экзаменом кэ-цюй констатируется приобретете в школе или самодеятельностью учащихся его способность к выдержанию второго надлежащего экзамена, имеющего последствия призвания за экзаменующимся известных прав.

Высшее образование китайцев констатируется конкурсным опытом (épreuve de concours); первый из них есть Тянь-ши, условливающий получение почетного титула «Член Императорской Пекинской Коллегии – Ган-лин»; конкурс этот открывается во дворце без императора; второй конкурс, в личном присутствии императора во дворце чао-кэ; дает успешно выдержавшему оный титул чжуань-юань. Что касается экзаменов на ученые степени, то первый совершается в окружном или уездном городе, а второй – в губернском или провинциальном, наконец третий – в самой столице империи царствующей династии. Получение ученых степеней обставленное разными формальностями и требованиями дает человеку высший почет и служебное значение, более или менее высокое. Но, все это зиждется на первейшей степени образования – школьном обучении и семейном воспитании, обязательном для народа; – без элементарной подготовки в чтения, письме, понимании книг, китаец не есть китаец – это «ничтожный», «нигилист», «несчастный человек», полный невежда, для коего недоступны никакие повышения и соединенные с оными уважение и почитание, это чернь, рабочий люд по преимуществу обрекающий себя и обстоятельствами поставленный только в отыскании насущного куска хлеба, в земледелии поставляющий свою задачу жизни, дабы нести бремя личной и семейной жизни, устроять свое хозяйство по заведенному порядку и обычаю. К сожалению, в Китае необразованных масс более чем где либо, а потому неудивительно многообразие местных, наречий, обычаев и нравов, служащих тормозом к распространению образования и высших идеалов жизни. Китайцы грамотеи и образованные смотрят на таких людей как на варваров.

В «The China Review» (vol. IX, 1880–1881) помещен весьма живой и интересный очерк образовательного курса у китайцев с системою экзаменов, под заглавием «The educational curriculum of the Chinese». Воспроизводим этот очерк Г. Паркера в русском переводе. Хотя о. Иакинф в своем сочинении (Китай, его жители, нравы, обычаи, просвещение СПБ. 1840 г.) и д-р Вилльямс (в the Middle Dome) дают обстоятельные сведения об означенных предметах, но помянутый очерк, составленный по практическим наблюдениям и беседам с китайскими учеными людьми, освещает многие интересные стороны, равно самые законодательные постановления более подробно и определительно. Не теряем из виду и замечаний о том же франц. ученых Базэна, Перни, и др. По установленному обычаю, чрез два года или три последовательно, в каждом провинциальном городе, чрез ученого секретаря сюэ-тай, доводится во всеобщее сведение о экзаменах, на которые и приглашаются все молодые люди получившие домашнее или школьное воспитание на местах своей родины и ищущие ученой степени сю-цай, т. е. кандидата 1-й начальной степени и Цзюй-жень – кандидата наук 2-й степени более высшей. Первый годичный экзамен для студентов ищущих ученой степени называется суй-као, и второй – кэ-као (на степень кандидата); на третий год великий экзамен – да-кэ производится специальным ученым – чжу-као, по выдержании коего достигается степень цзюй-жень. Разного рода чрезвычайные препятствия (голод, смятения, болезни, наводнение) служат причиною рассрочки экзаменов, о чем доводится до всеобщего сведения провинциальными властями. По усмотрению и воле императора может быть допускаем и провинциях и экстраординарный экзамен, называемый поэтому энь-кэ, для получения степени сю-цай, особенно при надобности в сих ученых для замещения провинциальных должностей. По выходе из школы, каждый юноша получает право ношения почетной шапочки. С получением первой степени кончивший курс удостаивается права поступления на должность в ямынь, т. е. присутствие в своем округе или уезде – сян, т. е. на родине. В каждом уезде полагается по три сян – волости, чжау-сянь суть округа и уезды, а дао-сянь – инородческие уезды, бан-сянь –область и уезды; самый Китай в его древнем делении на 9 провинций представляется как Чи-сянь или юй-сянь. Поступая в которое либо из такого рода ямыней, молодой человек изучает на практике обязанности, начиная с низших должностей и всегда под руководством линь-шэна т. е. лучшего студента стипендиата – сюцай; таких опытных местных ученых сю-цаев полагается в каждом округе от 20 до 30 человек. Имя поступившего вносится в цзи-цзы или регистр; с означением возраста, месторождения, имени отца, деда, прадеда, вообще – трех главных лиц рода, – сань-тай; делается также точное описание примет лица и наружности по узаконенной форме. Рабочий люд служащий у известного хозяина и прислуги, имеет свое прозвание от него, даже дети этих служащих и рабочих. Для выхода из под этой власти требуется особый отпускной акт от предка, с получением коего лицо, бывшее in aliéna potestate, становится sui juris, может являться на общественные экзамены, получать ту или другую степень. В больших округах имеющих 4.000 или 5.000 кандидатов на должности, могут быть производимы для них экзамены; наименьшее население в провинции Гуан-дун и Гакка.

При малонаселенности могут по два округа в известном городе соединять студентов для экзамена, который называется го-фу. Свидетельство, по означенной выше форме считается столь важным от поступающего экзаменоваться, что даже лицо, без ясного обозначения в оном трех безупречных поколений «сань-дай-бу-цин», не допускается к экзамену, также как и лица без определенного домициля и занятия, праздношатающиеся (ши-фэнь). По собрании всех точных сведений и составлении регистров в первый месяц года, объясняется время первых экзаменов суй-као и ко-као – год, время, когда дано свидетельство, экзаменационный магистрат – "чао-фу», ямынь, лицо желающее экзаменоваться для получения степени или тхун-шэн. Замечательно также, что к экзаменам и получению свидетельства для оных, не допускаются: цирюльники, буддийские и даосские жрецы, даже христиане (без особенной просьбы и усмотрения), далее – личные слуги, резаки животных, мусорщики, публичные певцы и актеры, фокусники, их потомки до третьего поколения, с некоторыми исключениями. Правительственный окружной экзамен – сянь-као, называется еще чао-фу; когда регистры ямыня с именами лиц имеющих право экзаменоваться будут объявлены, тхун-шэны – студенты обязаны каждый заблаговременно дать своему чиновнику лин-шэну, к коему прикомандированы, известную денежную сумму, в бедных округах 100 денег разменных, за что получают расписку, называемую цзюань-бяо с подписью и печатью, означением окружного управления, имени выдавшего оную чиновника, на все время экзамена. Лян-шэн получает для себя из 100 денег только 50, прочее дается в казну; в округах богатых, эта цена несколько выше. Экзамены обыкновенно происходят в местном ямыне, или управлении, где имеются для того обширные помещения для 500 или 600 экзаменующихся студентов; в провинциальных столицах, куда стекается еще больше экзаменующихся, имеются особые здания с разного рода пристройками и кельями, и обширным двором для приезжающих верхами и в телегах из далеких мест; самые экзамены производятся в особом экзаменационном зале. Если таких зданий нет, то студенты тхун-шэны находят себе приют в окружной школе – сио-гун, вмещающей несколько тысяч человек. Градоначальник или губернатор экзаменует в семь перемен, по очереди, с объявлением при семь удостоенных звания кэ или цай. Список таких лиц проэкзаменованных называется цзюань или цзин-цюань, соответствующий английскому «round robin». Первое имя произведенного в ученую степень ставится посредине, а прочих лиц – по сторонам. В больших округах полагается цюань из 50 имен и более, с превышением для левой стороны не более семи; в округах малых, могут быть прибавляемы внизу списка до пяти имен. Первый в списке из экзаменованных студент называется ань-шоу, объявление о том – чу-ань, а список для прочих другой величины – чу-цзюань. Эти листы объявлений выходят в течении 20 дней от начала самого экзамена. Экзамены обыкновенно совершаются в продолжении второго и третьего месяца; в исходе 8 часов утра кандидаты собираются вместе, а перекличка их совершается иногда с самого рассвета. После объявления собравшимся о начатии экзаменов, запираются двери залы и производится самое испытание. Две темы прозаического сочинения – вэнь-чжан и одна для поэтического – ши-чжан, объявляются вслух в виду всех, с прочтением на память текста из священных наставлений императора Канси китайскому народу – «мэ шэн-ю». Вторая и третья очереди разнятся между собою немного, сообразно с местными потребностями того или другого округа; четвертая очередь до шестой несколько короче; после чего, вежливый и услужливый градоначальник предлагает экзаменовавшимся отдохнуть и освежиться на чистом воздухе. Седьмая очередная смена, самая краткая; её кандидаты все приглашаются до последнего к угощению в роде завтрака, от самого градоначальника. Во избежание какого-либо недоразумения, фальши, в рукописном экзаменационном опыте, кандидат в том подозреваемый, кроме личного представления градоначальнику, имеет в запасе и точную копию хранимую при себе. Экзаменатор может таким путем узнать настоящего автора и сравнить почерки и содержание рукописи. На деле, однако ж, экзамен при градоначальнике, не более как шуточная комедия. Единственное преимущество, остающееся за ань-шоу есть то, что достигается известного рода почесть, доставляющая однако ж окружному городскому управлению до 1.000 таелов с известными расходами и со стороны его; при чем, от любезности ученого секретаря округа, может зависеть занесение в список, в число первых, и тех кандидатов, которые бы пожелали получить следующую ученую степень лиценциата. По истечения месяца или более, после уездного экзамена – сянь-као, экзаменационный префект –фу-као, начинает заседание в экзаменационном зале правительственной метрополии, а в других губерниях и просто в управлении – ямыне начальника. Прошение на имя его подается чрез линь-шэна, с выдачею от него ярлыка или ордера, а в иных случаях просто от лица самого местного ямыня. По сделанному наперед распоряжению от градоначальника, все студенты собираются вместе, в экзаменационном зале, где последовательно совершаются все семь экзаменов по одной форме, и с фиктивным предположением, что всех собравшихся для сей цели не менее 10.000 человек. После первой очередной смены, может быть допущено формальное исключение одиннадцати на сто, а имена остальных жаждущих допущения во внутренность залы, расположенных по соответствующим градоначальствам местным, получают отметку по 10 челов. на каждую магистратуру. По истечении каждого срока, градоначальник следуя точно букве закона, делает исключение около 10 на 100 из комплекта экзаменующихся. Результатом всех испытаний бывает то, что 11-ть из всего состава экзаменующихся. являются избранными от каждого им соответствующего градоначальства; имена же лучших 10-ти объявляются как преимуществующие перед прочими, а первый из каждого десятка, получает местное прозвание ань-юань или ань-шоу. Преимущество сего титула таково, что имеющий оный признается лучшим, optimus, и может быть внесен секретарем управления в список лиц, ищущих степени цзюй-жень (лиценциатов). Все другого рода отличия, на деле почти ничтожные, хотя и дают известный почет от собратий, лиц старших и друзей; даже тот, чье имя занесено в конце списка экзаменовавшихся, гордится этим, и не без удовольствия носит прозвище «би-шоу» (т. е. последний из самых последних!).

Экзамен на степень сю-цай, называется сян-ши, дао-ши, куо-дао, ибо в древности держался при интенданте дао-тай, а также и потому, что секретарь, при коем экзамен происходит, называется сюэ-дао. Экзамен этот происходит также при ямыне в провинциальной столице, в VIII-й китайский месяц весны, а в других городах в особом бараке – пхын, устрояемом нарочно. Просьба о желании экзаменоваться д. б. подана линь-шэну за установленную плату по ордеру о том от префекта – ли-фан, писанному на экзаменационной бумаге с пометою иероглифом из «книги тысячи знаков» – «вань-цзы-цзин», с № канцелярского стола из ямыня и подписью секретаря, откуда этот документ выдан. Ученый секретарь всегда в столице, и вообще везде в провинции, где бы ни был, имеет свой собственный ямынь (канцелярию) с правом исполнения своей комиссии на три года. На первый год всегда приходятся циклические знаки цзы, мао, ву, ю, и этот год с знаком всегда точно означается ученым секретарем, с указанием на месяцы и дни экзаменов; два года экзаменационных других – суй-као и кэ-као, для ищущих степени сю-цай, имеют следующие знаки: 1) год суй-као: – шу, чэнь, вэй, сю; 2) год ку-као: инь, цзы, шэнь, хай. Прежде один секретарь имел право производства экзаменов, и в каждой губернии мог устроят род предварительного испытания лицам ищущим означенной ученой степени, а также и всем старым лиценциатам. Молодые студенты к нему являвшиеся назывались бянь-ю-тхун; секретарь заставлял их сначала читать на память известные места классиков, потом беседовал. Это называлось као-дэн-ди, као-ли, или као-лао-шэн, цин-гу; такой экзамен должен был производиться однажды по истечении десяти годов. Впрочем, корпорация сюцаев относилась скорее к фа-гун-мин. Вместо обращения к линь-шэну, кандидат мог уплатить узаконенную сумму долларов или китайскими деньгами, в пользу своего старого школьного хозяина-учителя, Лао-ши, или Е-ши, за расписку и ордер на экзаменационной бумаге, также и за столбчатый регистр, как и в прежнем случае, называемый тянь-цзы. Чиновник-помощник секретаря, в личном присутствии его самого, давал еще документ, в котором обозначалось status и род занятий; причем от каждого из остальных лиценциатов – да-гун, он получал по поклону, в знак особенного уважения от ученых собратий. Экзамен производился в одном заседании – чжан, с предложением тем для прозаического и поэтического сочинений как и прежде. Чрез два или три дня выходил список. Первый разряд, содержащий отличных студентов, назначался для линь-шэнов и цзэн-шэнов, так как второй разряд и первый пяток из третьего, получали только экзаменационное свидетельство – као-цай.

Впрочем, от вышеупомянутого Лао-ши может быть покупаемо, или приобретаемо по его любезности и фиктивное почетное прозвище, характеризующее лицо с хорошей стороны; но оно имеет значение частное, служащее вывеской одобрительного или похвального отзыва о человеке. Предметы на экзамене полагаемые лиценциатам те же, что на экзаменах у градоначальника и губернатора (Magistrates and Prefect’s examinations), т. e. прозаические и поэтические упражнения, лян-бянь-вэнь-чжан, и-шу-ши. Кандидаты сперва представляются секретарю в его ямыне – управлении, или особой экзаменационной палатке – пхын, от 2 до 3 часов утра. Сам губернатор (prefect) записывает имена явившихся «тянь-мин» т. е. с рассветом дня при первых вратах, а секретарь при вторых, где они все тщательно подвергаются осмотру. Когда совершенно рассветет, секретарем надписывается прозаическая тема предназначенная для экзаменационных сочинений, прикрепив которую к длинному круглому бамбуковому древку – пхай (p’ai), разносит с собою и демонстрирует пред готовящимися к экзамену, а они каждый для себя записывают в свои тетрадки. Чрез полчаса объявляется точно также поэтическая тема и записывается собравшимися; после чего, все кандидаты усаживаются за свои дела. По истечении 10-ти часов заседания, один из чиновников с штемпелем «чо» в руке, обойдя всех сидящих, прикладывает оный на письменном сочинении, с которым каждый кандидат потом представляется к экзаменатору и сдает ему на руки. Если кандидат не успел набело переписать черновой набросок, на двух листах красной бумаги (которая не должна быть скрученною), а между тем переписана уже начисто, тогда чиновник ставит клеймо, не на конце письменного опыта, а в начале. После чего, сочинение заканчивается обычным порядком, в личном присутствии секретаря, а если он поленится подождать, то даже в присутствии писаря. Именной список с отметками успехов не скрывается и кандидаты могут каждый беспрепятственно справляться в нем; если кто-либо изъявит свое неудовольствие за полученную отметку, тот, после личного объяснения с секретарем, получает более удовлетворительный отзыв, исправляемый в списке. Конечно, при этом допускается сравнительно небольшая перемена, дабы не подорвать авторитета экзаменатора. Когда все кандидаты удовлетворятся, устраивается секретарю, экзаменаторам и чиновникам приличное угощение. Общим числом может быть допущено десять на сто кандидатов, для строго определенного и установленного комплекта чженов, экстраординарных – "изя», и сверх излишних – бо; после чего, эти лица, как получившие степень prima facie, сортируются каждый по своему округу. До выхода окончательного списка (Final list), чжэн-бан, последовательно выходящего за предшествующим шу-као, имеет место второй поверочный экзамен, – фу-ши, чрез несколько дней после первого, с надлежащею осторожностью от всякого рода обмана, или литературного хищничества и воровства плодов мысли товарищей; как только этот, в действительности бесполезный экзамен пройдет, все с успехом выдержавшие его кандидаты становятся известными каждый под соответствующим ему нумерическим числом и прозванием чо-хао, исходящим в виде английского «round robin». Вообще, после девяноста из ста последовательно выходящих и по порядку таких листков, составляется полный список степеней, который, по его утверждении, и вывешивается в ближайший же день в экзаменационной зале. В Гуан-дуне, секретарь обыкновенно экзаменует сперва северные и западные губернии, затем Кантон, и наконец остальные восточные. Все его издержки оплачиваются управлением тех округов, которые он посещает, получая при сем подарки монетой от всех чиновников в провинции, высших и низших. Ближайшим следствием для выдержавших экзамен и получивших назначение на места, есть право на ношение почетных должностных знаков: таковы, обыкновенные китайские шапки – Мао-цзы, с прибавочным золоченого бронзового на верху её шарика и особого рисунка чиновничьи сапоги. Успешно окончившие экзаменационный курс и наиболее ревностные, должны по одиночке сделать визит секретарю, окапироваться в свой официальный костюм, состоящий из голубого шелкового платья, с голубым же галуном, и особо вышитыми оплечьями, би-цзянь (буквально одежда скромности, почтения), юнь-цань (буквально облачная одежда, скромная, почтенная, монашеская). Визит совершается в ямыне, в большом зале, в котором секретарь любезно принимает всех являющихся в его управление. Отличные кандидаты приводятся своими почтенными школьными старцами-учителями – Лао-ши, которые за свою такого рода почтенную услугу получают от своего лиценциата подарки от 20 до 100 таелов. В дополнение к регулярному составу лиценциата, сообразно по каждому округу, чжэн-но (chenq ngo), относится особый разряд туземных обитателей (как напр., Hakkas из P’an-yu, Tung-kwan, и Sin-an); экстраординарный состав лиценциата увеличивается также соразмерно собираемой денежной сумме из военного казначейства, цзя-но (chia ngo) superextra. Лиценциаты получают жалование, собираемое из округа – бо-о, к числу которых относятся также и кандидаты из коллегии губернатора (prefect’s college) фу-сио, наиболее известные под именем бо-фу – окружных стипендиатов. Вероятно, некоторая разница существовала и продолжала существовать в сем правиле в разных губерниях (prefecture), но в Кантоне таких лиц накопляется до 40 человек, которые и распределяются между каждым уездом (district). Первый из лиценциатских экзаменов, имеет место на внешнем дворе секретарского ямыня, тогда как проверка или переэкзаменовка происходит внутри правления, в присутствии секретаря. Чтоб не было подложной наемной руки писаря или сочинителя, – дай-цян, для обнаружения фальши и поверки настоящего автора и писца, секретарь держит в руках своих беловой список сочинения, который и сверяет с держимым черновым в руках экзаменующегося. Если окажется почему-либо серьезная разница и недоумение в подлинности, осторожный секретарь предлагает ряд вопросов, в доказательство истины; когда откроются значительные погрешности злоумышленные при соучастии другого лица, о таких сочинениях публикуется в особой газете и виновные осуждаются и наказуются по закону. Первый экзамен кандидатов распределяется соответственно округам. При втором экзамене тема бывает не всегда известною, а потому, вместо неё все дело ограничивается изъяснением – «ци-цзян» одного из предложений заданных в первой теме. В формальном введении, его превосходительство, г-н экзаменатор, заняв свое место, принимается за дело, тогда как двое слуг расстанавливают стулья для степенных кандидатов, которых головы, украшаются цветами и называются «цзань-хуа».

Первостепенные кандидаты, обратившись к северу, по совершении троекратного поклонения – кэ-тоу пред именем Его величества, – «се-шэн-энь», оборачиваются затем в сторону секретаря, и также точно делают ему троекратное кэ-тоу. Секретарь, встав с своего места, отвечает троекратным поклонением, и церемония кончена; студенты удаляются и расходятся каждый по своим домам. Визитация с поклонением в усыпальницах предков, – бай-цзу, совершается сама по себе независимо от описанной официальной; она делается прежде, с поклонами духу – шэнь одного из предков, как доказательство не прекращающегося почтения к почившему главе семьи. Следовал затем обычный визит в Императорский храм, Вань-шоу Гун и в местный храм Конфуцзы, Шэн-жень-Мяо.

В ближайший год имеет место заранее определенный, подобно описанному ку-као, т. е. провинциальный экзамен, непосредственно за которым, и не позже седьмого месяца, ученый секретарь раздает свой экзаменационный аттестат (Test Examination) као-и-цай, для двух групп ново-удостоенных степени – синь-шэнь (букв. ново-успевший в науке), хотя не достигнувших почетной степени на прошедшем экзамене (Pass Examination), и потому называемых «левыми от начала списка» и последними в оном сю-цаи. Лао-сио или старые ученые сего рода могут повторять экзамен чрез каждый третий год, если кто пожелает получить высшую степень. Так как цель экзаменов – получение если не известной должности, почетного положения, то и выдержавший эти экзамены причисляется к почетному рангу – сань-дэн, и становится известным по прозвищу чжэн-ань. Экзамен полагается для сих лиц краткий, состоит из прозаического сочинения и продолжается один день, происходит же в управлении секретаря – ямыне. О результате объявляется чрез несколько дней, подобно экзаменам у градоначальника и префекта (the Magistrate's and Prefects Examinations); для этого вывешивается именной список экзаменованных, в роде афиши, известный под названием чу-ань, или чу-цзин и-цзай, по форме своей он несколько иной, сравнительно с списками для вышеупомянутых цю-жень, шэнь-ши, именно этот список менее великолепен по виду, и скорее похож на "бан», – название, прилагаемое ко всем вообще именным официальным спискам.

Известно, что новопришедшие лиценциаты подвергаются экзамену на и-цай легче, нежели старые кандидаты, так как они считаются в мнения секретаря почти школьниками (pupils). Просьба подается чрез старшего школьного учителя (schoolmaster) лао-ши, по узаконенному порядку в управление губернатора (prefect’s office) с особым денежным вознаграждением лао-ши за внесение имени кандидата в регистр, – Тянь-цзы, другая часть препровождается к ученому секретарю (Literary Chancellor). Старые лиценциаты уплачивали своему школьному учителю также подарками, когда снова приходилось держать экзамен. Этот экзамен, по обыкновению начинался рано утром у губернатора или депутата; секретари вносили в список имена являющихся по очереди кандидатов. Некоторые из них даже вовсе могли быть освобождаемы от взноса установленной экзаменской платы в том случае, когда при поступлении в корпорацию и-цзай было внесено около 300 таелов. Настоящий лиценциат – Фу-шэн, экзаменовался первым, вообще соответственно той губернской школе (prefectural school), где он обучался; иных лиц обыкновенно приходится около 60 на 100. Самые старшие лиценциаты– гун-шэн, подвергались экзамену и выпускались в пропорции 70 на сто. С гун-шэнами экзаменовались также и молодые юнкера (educational officers) цяо-гуань, и сыновья влиятельных лиц, – гуан-чжэн. Также экзаменовались и лиценциаты из местных коллегий, шу-юань, в конце всего, студенты императорской академии, – цянь-тэн, из которых пропускалось 40 на 100. К сим последним присоединялись иногда це-юань или хуан-кань. Считаем долгом сказать несколько о гун-шэнах, иначе называемым ву-гун: они суть ба, юй, суй, или линь, энь и фу. К ним же можем присоединять (вероятно новейшего времени), фу-гун и ли-гун. Преимущество всех гун-шэнов пред прочими состояло в том, что для них не было надобности являться на трехлетний выпуск (Triennial Pass). Однажды, в XII-й год, всегда в год "ю», линь–шэны прошедших восемнадцати годов, остававшихся при той же должности, вместе с линь-шэнами, цзэн-шэнами, и другими лицами первого ранга самого недавнего экзаменационного выпуска, Кэ-сань-дэн, экзаменовались при секретаре для степени ба гун-шэн. С постепенным получением высших должностей, усвоялось соответствующее им почетное наименование. Почетный титул фу, только имеет цену в случайном соединении его с словом чжэн (буквально прямой, правильный) в полном значении слова. Когда юноша приобретал способность и навык нянь-хао, т. е., хорошо понимать и бегло пробегать взором книгу (good-looking), отчетливо и ясно читать её жень цзай, (well-read), основательно пользоваться в вопросах и ответах пройденных в круге школьного знания сюэ-вэнь, имея при этих качествах и хороший почерк цзы-хао, тот само собою признавался принадлежащим к корпорации отличных ученых людей, ба-гун, («distinguished scholarship»). Сверх всего, всесведущий школьный учитель (ubiquitous schoolmaster), получает по закону и обычаю в свою пользу значительный денежный доход, с воздаянием почтения и оценки труда со стороны бывших учеников. Преимущество этой степени и то, что если бы кто не удовлетворился почетным прозвищем ба-гун и пожелал бы получить степень ци-жень, тот имел право в ближний же год отправиться в Пекин, явиться там на особом экзаменационном дворе чао-као и экзаменоваться наравне с прочими ба-гунами, собирающимися туда для той же цели со всех провинций. Все эти желающие экзаменоваться лица, прежде всего устанавливались чинно по трем рангам: лучший из них и первый, занесенный в именной список 70 есть ранг мелких чиновников метрополии (rank petty metropolitan officers) сяо-цзин-гуань, занимающихся при департаментах (Boards), и которые приходят после, получают 2 класс секретарей-ассистентов (Assistant Secretaries) или чжу-ши. Второй разряд составляют лучшие и отличившиеся из провинциальных управлений (magistracies), за исключением их собственной провинции; второй ранг прежнего состава и набора (educational officers), чиновников избираемых по усмотрению министерства (Board): остальная часть такая же должностных лиц продолжают оставаться при своем посте в собственных провинциях только, при ученом секретаре, т. е. как корпорация в зависимости от инструктора (instructorships), цяо-гуан. Сверх сего, позднейшие ба-гун, за недостатком у них экзаменационных свидетельствах (Test Examination), и-цзай, подобно всем гун-шэнам, могут быть причисляемы к корпорации инструктора при знамени (Banner instructorship); но это случается редко.

Энь-гун, также как чрезвычайные суй-гун, в важных случаях особенному экзамену не подвергаются при церемонии восшествия на престол или брачном союзе государя. К каждому управлению прикомандировывается один из них, равно как, отличившиеся суй-гуны, и фактически, – все гуны; прикомандировываются к должности инструкторов, знаменных служилых людей (Bannermen) в Пекине, или могут быть назначаемы на должность инструкторов в провинции с известным жалованием. Фу-гуны, суть просто сю-цаи, и которые обыкновенно всегда стремятся к получению полной степени ци-жень, чжэн-бан, даже фу-бан, т. е. самой низшей. Им можно не являться на экзамен, для получения аттестата, который бы свидетельствовал о принадлежности к корпорации фу-гун, хотя наоборот, – могут достигать того же в своем провинциальном степенном сословии (graduateship).

Ю-гуны избираются из старых Линчженов чрез каждые три года да-кэ (великого экзамена). Четвертый дозволяется в каждой провинции, а следующий мог быть выполняем иначе подобно ба-гун как чао-као или с фу-гун, синь-гун и суй-гун для должности (posts), каковы маньчжурские инструкторы. Первый ранг отбирается в ожидании назначения чиновниками в провинции; второй отбирается для Board по усмотрению и для пополнения вакансий в роде educational officers; нередко и такие лица остаются без места, дожидаясь, или занимая где-либо должность учителя (educational officers).

Суй-гуны производятся на должность чрез каждый год суй-као, из наличного комплекта лин-шэнов, остающихся без определенных занятий и нередко состоящих вне штата несколько годов, тогда как другие остаются в одной должности полные восемь лет, иные как говорят, даже 10 и 20 годов. Они имеют право поселяться в Пекине и определяться на должность инструкторов при восьми знаменах. Если эти лица чрез пять годов, выдержат успешно экзамен, то отборная часть назначается на места в округа. Часто однако же представляются затруднения для лин-шэнов даже имеющих звание суй-гун, и потому дело не обходится без взяток, и кто даст её больше, тот и место получает скорее. Сверх сего, необходимо даже уплатить по закону от 100 до 300 таелов секретарю при ямыне. В случае затруднительного денежного для лица положения, сама корпорация Лин-шэнов, делает добровольную подписку и сбор денег для этого рода взноса, и впоследствии ведет расчет со своим сослуживцем. Лин-шэны, не успевшие подвергаются двум повторительным экзаменам, для большего успеха дожидаются сего до более удобного случая; одни Цзэн-шэны изъяты от этого. Официальное жалованье, назначаемое для лиценциатов, очень малое, – таелов 5 в год, хотя другие доходы часто бывают очень значительны. В китайской губернии корпорация лиценциатов получает в пропорции 40 таел. Смысл такого явления тот, что в каждой губернии есть своя школа фу-сюэ, имеется при ней на год один должностной суй-гун, а в каждом департаменте два на три года; в каждом управлении (magistracy) один на двухлетие; и так как назначение совершается чрез три года (sui-kao), то количество передвижений с места на место возрастает значительно, что конечно зависит от числа округов уезда – (districts) в губернии (prefecture). Фу-гуны, суть Фу-шены, которые достигают высшего ранга – Цзя-цюань; они подвергаются Pass Examinations. Ли-гуны, как лица обыкновенные, не внесенные в нумерованные регистры, достигают того же ранга. На основании вышеизложенного представляем следующий порядок гражданских экзаменов:

1) Экзамен при градоначальнике (Magistrates Examination) или уездный;

2) Экзамен при губернаторе (Prefects Examination) или губернский;

3) Экзамен при секретаре лиценциатов (Chancellors Licenciate Examination;

4) Повторительный экзамен, переэкзаменовка для старых лиценциатов при секретаре (Chancellors old Licenciate Pass Examination);

5) Лиценциат секретаря, Академии студент, и старший лиценциат получающие аттестат (Chancellors Licenciate, Academy student and Senior Licenciate test Examination).

Заметим еще, что чрез каждый третий год, градоначальник (magistrate), губернатор (prefect), секретарь (chancellor) в каждом случае, (после ку-као) переэкзаменовки (Pass) экзаменовали гражданских студентов, продолжая тоже и с военными студентами ву-тхун или лиценциатами; – ву-сю-цай. Последние экзаменовались в верховой езде и стрелянии из лука. Два первых очередных опыта происходили на экзаменационном плацу или дворе (grille ground) – као–чан или за стенами каждого города. Первое испытание состояло в верховой скачке (hosemanship) – бао-ма; второе испытание в стрелянии в цель из лука во время скачки на коне (horse-archery) и фехтовании оружием, тоже сидя на коне (horse-tilting) – ши-ма-цянь и ши-ди-цюй. Третье испытание, чаще совершаемое на аллее двора при самом ямыне, заключалось в пешем стрелянии из лука (foot-archery) – ши-бу-цянь и гимнастической борьбе (athletics) – гун-дао-ши. Во время экзаменов во внутреннем помещении (indoor Examinations) нэй-чан, испытуемые кандидаты читали вслух (recite), или писали что-либо на память из военных классиков – ву-цзин. Для кандидатов родовой знати, экзамены с малыми исключениями производились также как и для всех прочих. Военные экзамены обыкновенно совершаются чрез каждые три года однажды, но не дважды, как в гражданских экзаменах, и всегда в год суй-као. Подобным образом, военный экзамен и-цзай для получения военной степени производился всегда в год да-ку при секретаре, как и для гражданских чиновников. Эти специальные экзамены имели место в Ю-нани, Гуэй-чоу и прочих местах, называются мяо-ши, для степеней Мяо-цзы, мяо-шэн, и также происходят при ученом секретаре (Literary chancellors).

Судя по одной современной прокламации, изданной казначеем Кантона значилось, что «гун-шэн» и «цянь-шэны», приобретая ранг в Пекине, могли конкурировать на экзамене для степени провинциального чина (degre of Provincial Gruduate). В сем случае, они разнятся от лиц, которые получая ранг в провинциях, лишались тем самым права конкуренции. Сын чиновника уроженца в Пекине или выходца из него в провинции, мог экзаменоваться только в этой столице. Экзамен на степень ци-жень производился при чжу-као, специальном комиссионере, прикомандировываемом императором для каждого экзамена – кэ. Чиновник этот всегда имеет при себе экзаменатора ассистента (Assistent Examiner) или фу-джу-као, и ведет свои занятия в городской зале, гун-гуань, как в провинциальной метрополии, так и во всякой другой полуофициальной резиденции, не имея подобно секретарю особого ямыня при нем, неразлучного в его квартире или доме. Он вообще старается предварительно устроиться так, чтобы прибыть в провинциальную столицу не позже 1-го дня 8-го месяца, в немедленно по представлении к цин-шэн-ань высшему начальству провинции, или даже по заявлении о своем прибытии ученому секретарю, тотчас получить отведенное для него особое помещение. Ассистенты и секретари экзаменатора сюда прибывают из других провинций и входят в состав его свиты. Будучи местом официальным, квартира ученого экзаменатора носит усвоенную ей вывеску или клеймо (lodging sealed), для отличия от обыкновенных зданий и в предохранение от смешения с остальным миром. На 6-й день VIII мес., чжу-као и лейтенант-губернатора (или вице-король, где нет губернатора) отправляются в экзаменационную заду, и открывают в ней свою резиденцию на все время производства экзаменов. В 8-й день того же месяца собираются и являются сю-цзай, каждый принося с собою белую книгу бумаг, получаемую с помощью своего начальника школы, старшего учителя (schoolmaster) из казначейства при ямыне, с приложением вместо печати одного из китайских иероглифов, заимствованного из классической книги «Десять тысяч иероглифов». Эти бумаги должны быть куплены между 2-м и 5-м месяцами. Имена сравниваются с списком и-цзай, вручаемым предварительно секретарем губернатору; затем отводится для каждого индивидуума особая келья хао-ши (буквально удобное, хорошее, уютное помещение). Таких келий в каждом переулке или аллее полагается по 20, и всякий кандидат свободно может вести беседу с другими сотоварищами, находящими в соседнем проходном переулке (lane); как величина зал, так и обязательные исполнения мелких правил составляемых на эти случаи, бывают различны соразмерно с местными требованиями и условиями в каждой провинциальной, метрополии. При выкличке каждый явившийся кандидат говорит свое имя. Экзамен для них полагается несколько строже чем для степени сю-цай, продолжается девять дней, в три смены – чан, по три дня в каждой, и в течении которых каждый из кандидатов подвергается строгому заключению в келье, просто как арестант, и днем и ночью. Также изолируются и все прочие кельи и аллеи на время экзамена. Первый экзамен посвящен бывает на опыт по предметам, заимствуемым из сышу – четырекнижия и поэзии – ши (стихи), избираемых классиков ву-цзин-ву-цяо; третий экзамен состоит из смешанных опытов по собранным предметам, заимствуемым случайно из цзе-лунь или ву-дао-цзе. Кандидаты распределяются не по управлениям (magistracies), но исключительно по времени их производства в степень сю-цзай. От сорока до ста степенных ци-жень назначаются для каждой провинции. Под именем фу-бан (о коем говорится выше), производятся в ранг малый, достигшие высшего достоинства, также как с низшей степени доходят до высшей исправляющие должность знаменного инструктора (instructor to Bauermen) в Пекине – ба-чи-цяо-си (pa-ch’i chiao si). И эти лица – также носят титул и подписываются лао-е (т. е. почтенные, старые, заслуженные). Число производимых в чиновники (graduates) в провинции Гуан-дуне доходило до 73, и недавно свыше 80; из них были 14 фу-баны.

Экзамен для степени ци-жень производился следующим образом: в конце 4 по полудни, в 8-й день шу-као, губернатор и экзаменатор назначают 4 темы, три из сы-шу и одну из ши (цзин), которые объявляются и переписываются всеми сейчас же. Двадцать тем набиваются, или чаще все наклеиваются над воротами каждого прохода между кельями проулка, и кандидаты свободно могут прочитывать их ежедневно и выбирать любую для обсуждения внутри своих келий. С 9 часов начинается приготовление опытов, а в 10 часов они переписываются и сдаются на руки, кому следует. Три таких опыта – бянь, должны состоять каждый не менее как из 700 иероглифов (characters), и одной поэмы в 80 иероглифов. От полудня до сумерек, кандидаты в числе 10, держа в руках своих тетрадки, имеют право подышать чистым воздухом, прогуляться на дворе, подкрепиться пищей и отдохнуть до следующего утра. Письменные опыты их вручаются шу-цюань-гуань, который сравнивает имя и подпись автора позади сочинения с именем его в экзаменационном аттестате (Test List) и передает его потом ми-фэнь-гуань. Оба указанных лица суть чиновники, прикомандированные в управлению (magistrates). К сочинениям с именем авторов, коих подлинность считается несомненною, прикладывается печать де-чу (t’ieh ch’u); такая бумага считается штемпелеванною (plucked). Ми-фэнь-гуань справляясь подробно означает имя, местожительство, сань-дай каждого кандидата в конце его сочинения (essays), а по окончании этих подробностей, отмененным в особом листе бумаги, ставит № кандидата по порядку. Тот же самый процесс повторяется от 11 до 13 раз с избранием пяти предметов из классиков; в 14 и 16 разы, избираются пять различных лучших образцов литературы, для рассуждений о них. Все вообще бумаги проходят чрез руки supervisor’ов ди дяо (t’i tiao), сдаются главному копиисту, дэн лу гуань (t’eng lu kwan), а им сортируются между многочисленными копиистами, дэн лу (t’eng lu), для переписки красными чернилами, ин-шу (yin chu), и сравнения с оригиналом ме цзюань (me chuan), производимого чиновником дуй-ду-гуань (tui tu kwan), верность копии утверждается с надлежащею пометою – копиистом; если копия кажется неверна, копиист подвергается дисциплинарному наказанию – ней-шу-чжан, или получатели отдают оригиналы лейтенант-губернатору (lietenaut governed, который связывает их в пачки и просмотрев, кладет в сундук. Красные копии вручаются тринадцати суб-экзаменаторам, ши-сань фан-ши, которые выбрасывают дурные сочинения, а лучшие передают двум чжу-као (экзаменаторам). Между тем, ни один из кандидатов не остается в экзаменационном зале. По воле губернатора, чу-вэй, в 5 и 9 числа месяца снова приступают к текущим занятиям, по мере их накопления. После консультации с чжу-као, определяется им срок для объявления результата, кхай-бан. За день прежде сего важного события, чжу-као вручает губернатору следующего числа, чжун-ци-цюань; сочинения эти, кроме сего, сравниваются с оригиналами чрез особых экспертов – мо-кхань гуань, в порядке достоинства; изготовляется большего формата бумага, и в присутствии собравших в ямыне губернатора в парадной форме всех авторитетов, немедля составляется именной список, в копии, с соблюдением в нем от начала до конца возможно большей каллиграфической чистоты и изящества. При чем, выкликается торжественно каждый нумер и имя, и губернатор по обычаю, прежде всего раскрывает сундук и выбирает из него оригинальные манускрипты с реестром, известных имен кандидатов. В полночь, именной список прибивается для объявления на воротах ямыня. Первое объявленное имя называется цзио-цзе-юань, второе– я-юань, – третье до пятого цзин-гуй, а все пять вместе ву-цзин-гуй, остальная часть просто вэнь-гуй или ци-жень. После сего следует визитация провинциальному губернатору и – чжу-као, со стороны всех получивших с чином назначение на места (graduates), независимо от прежней полученной степени. О дне этом объявляется чрез чжу-као, или же определяется и самое место цзань-хуа. Церемония эта сходна с тою, какая происходит и у секретаря, надевается серое платье с голубым обшлагом гун фу вместо старого. Успешные кандидаты, по случаю для них торжественного дня, также принимают участие в пиру у губернатора (в его ямыне), называемом лу мин янь – экзамен согласия.

Экзаменационные опыты должны быть написаны в лучшем стиле. Они начинаются с вступления или приступа («broaching») по-ти, долженствующего состоять из двух предложений (sentences). Затем следует развитие предмета шэнь-ти долженствующее начинаться иероглифом, фу, и состоять из трех до пяти предложений – цюй (буквально украшения). После сего следует изложение «exposition» ци-цян, которое может состоять из семи до десяти предложений (sentences). Затем излагается нравственное приложение, нравоучение «moral» или вершина, самое существо дела «point» жу-ти или цян-ся, подкрепляемое примером в доказательство истины, или основания предмета; следует далее «instance», Ти-би или Ти-ку, т. е. новое подтверждение и защита «re-assertion» чу-mu и второе доказательство или основание предмета «second instance» чжун-ку, или чжун-дуй и в конце всего заключение «conclusion» вэй дуй или чу ку = hou ku, также мо-би. Может быть и до десяти предложений sentences или около того числа. Лица интересующиеся сим предметом должны приобрести первый опыт це-юань = chien yuan или «primus» у провинциального степенного чиновника, который и разносит почти непосредственно, лишь только объявится именной список. Стансы китайской поэзии называются лю = lu и состоят из 8, 12 или 16 строк; когда они состоят из двух линий – двустишие, distichs, то называются цюе – chueh. Во всех случаях количество иероглифов в каждой линии должно быть не иначе как 5 или 7, и каждая линия содержит тоже число иероглифов.

Экзаменационная оригинальная бумага цзюань = chuan, провинциальных чиновников (graduates) заготовляется вся в Пекине при чжу-као т. е. у экзаменаторов, в Х-й месяц да го нянь, или в год уполномочия и командировки чжу-као. Красные же чернила для копий приготовляются в провинциях. Во второй месяц последующего года дюжина (такой бумаги) мо кхань гуань по надлежащем исследовании хорошего изготовления оной, докладывается императору, который успешно выдержавших экзамен кандидатов производит в степенные чиновники. Чрез три года, все этого рода бумаги перебираются, приводятся на память по экзаменационным иероглифам на каждой из них начертанным, после чего происходит передвижение самых лиц на высшие должности. Однако же и здесь самую главную роль играет тот порядок, какой дан был чжу-као успешно выдержавшим экзамен чиновникам.

Ши-цзы есть степень из сиу-цзай, имеющие которую получают должности в провинциальной иерархии, также как ци-жень поступают в состав чиновников своей метрополии. Тхун-шены – суть члены корпорации лиценциатов; а сю-цзай будучи чиновными степенными людьми, получают прибавление к своему имени – сань-дай (т. е. отец, дядя, прадед) указывающему на родовое происхождение; дополнительная частица с словом – шэнь-гун указывает на положение, status, при управлении секретаря. Сверх сего, в силу провинциального корпоративного обычая у чиновников, к чиновному сословию причисляются и женщины. Если отец – чиновник, или был чиновником, то его женских семь персон называются ши-цзун или ши-гу; если он имел известный официальный ранг или имеет, они называются вэй-ши-гу, или вэй-ши-цзун. Матерь носит на все время прозвище по отцу своему, т. е. какое имела еще в девицах – Ли-ши-гу, или Ли-ши-цзун.

Лин-шэн составляет грань между официальным рангом, гун-мин и не имеющим его. Дети умершего отца христианина носят прозвище фу-нань-цзун или фу-нань-ку. Сравнение status по происхождению – шэнь-гун, зависит от секретаря департамента церемоний (Chancelor of the Board of ceremonia), укрепляется по экзаменационным документам, соответственно той или другой ученой и чиновной степени, за надлежащим удостоверением законности сих документов – могань. Акт такого рода проверяется двумя экзаменаторами.

Под словом сиу-цзай, сю-цай, вообще соединяется понятие об ученом, scholar, или образованном человеке, (man of letters); во времена императора Гуан-ву, из поздней династии Хань, по Р. X. 25–28, было другое соответствующее слово мао-цзай. Древнее наименование удерживается в продолжении двух столетий и при Цинской династии. Другое слово цижень впервые является при Танской династии в царствование императора Дай-Цзуна по Р. X. 637–660. Настоящая система экзаменов и академия Ганлин учреждены тоже в это время, исключая специального отличия хуан-юань – слово, – которое одно указывает на высшую степень шэнь-ши. При Сунской династии, по Р. X. 960–1126, выработалась и получила свое гражданство система совместничества (competetive system) с прибавлением отличия тхань-хуа и чуань-лу.

Образованные чиновники (educational officers), каковы цзяо-ю, цзя-шу и сюнь-дао, могли держат экзамены для получения степени только провинциальных чиновников. Исполнительные власти (executief officers) однажды поступившие на общественную службу, могли не подвергаться дополнительному экзамену. Пред царствованием императора Сянь-фун, провинциальные чины не обязывались терпеть задержку вторичного экзамена. Теперь, однако, экзамен должны они держать в Пекине. Для последовательного произведения в чины учреждены в недавнее время провинциальные экзамены сянь-ши, для выдержания таковых в своей метрополии, (Metropolitan graduate examination) xoeй-ши, должны обращаться с прошениями в главное управление прежде 15-го числа 2-го месяца. Все остальные чины могут репортоваться лично каждый от себя не позже 30-го и 2-го месяца. Специальные комиссионеры откомандировывались самим императором для произведения переэкзаменовки – фу-ши; как замечено выше о степенных чинах (graduates).

Экзаменаторы на степень чиновников в их метрополии (degres of Metropolitan graduates), называются Да-цзун-цзай. Но, пред совершением в собственном смысле экзамена они производят переэкзаменовку (extra pass examination), называемую фу-ши, производимую юэ-цюань–да-чень. Первые три ранга следуют каждый за своею степенью, и-ди-гуй-ши. Четвертый ранг получается неодновременно с ученою степенью; пятый может не совпадать на две степени, в шестой почти приравнивается провинциальным чинам.

Экзамен для степени шэнь-ши, или чина известной метрополии (Metropolitan graduate) имеет место в Пекине, в третий месяц года сряду за экзаменом, производимым для ци-жень. Четыре чиновника высшего ранга, называемые цзун-цзан, назначаются самим императором, но держат экзамен в Пекине, в большом зале гунь-юань. Предметы на него полагаются те же, что и для ци-жень, в течение девяти сряду дней. На каждую провинцию распределяется не более как от 12-ти до 30-ти часов, смотря по величине и важности провинции. Сиу-цзай или ци-жень, выступающие на официальную карьеру цю-шэнь, за исключением образованных чиновников (educational officers), вышеупомянутых, освобождались от обязательного экзамена на степень шэнь-ши. Для всех ци-жень обязательным полагается распределение для экзаменов в Пекине, и прежде срока третьего ку. Все главные ци-жень должны сами представиться к гуй-ши, и, если третий экзамен беспрепятственно пройдет, степень ци-жень остается за ними. Могут быть и другие препятствия, которые требуется устранить. Каждый ци-жень получает из местного окружного управления уведомление (dispatch) удостоверяющее в его личности – цзы, от лейтенант-губернатора своей провинции, с адресом на имя соответствующего выше управления. По прибытии в Пекин, долженствующим произойти не позже последнего дня 2-го месяца, ци-жень передает означенный документ в руки цяо, одного из унтер-секретарей департамента церемоний (Board of ceremonies), – Ли-бу-сы-юань. Шестого числа, эти уведомления – цзы, или место удостоверения (certificates) прежде всего отсылают в управление экзаменаторов цзун-цзай. 8-го числа кандидаты являются в экзаменационную залу по очереди до 10-го числа. Тоже самое происходит обычным порядком с 11-го по 13 ч. и с 14-го по 16-е ч. По выходе именного списка успешно выдержавших экзамен кандидатов, фа-бан, первый из них получает почетный титул гуй-юань, и второй до десятого или пятнадцатого но счету – гуй-куэй, все же прочие просто – шэнь-ши. После сего экзамена происходит другой поверочный, фу-ши, следующий за тянь-ши, или почетным экзаменом, в продолжении одного дня. Он обыкновенно держится при одной из императорских зал, называемой бао хо тьхян, и строго определенного срока не имеет. Выбор предметов экзамена и порядок расположения зависят от воли экзаменаторов, которыми бывают в сем случае, князья, или высшие сановники государства, цянь-ши ван да-чэнь. Об именах лучших кандидатов, написавших сочинения, докладывается императору (жу-ю-цзя), и его величество сам или его регент выбирает три наилучших, составляющих цзя – chia, кончая по порядку, соразмерно заслугам, остальными – цюань-юань, бан-янь и дань-xya. Соблюдается известное при этом то правило, что маньчжур или Hanchun может получить степень ему соответствующую по достоинству и познаниям.

В исключительном случае это зависит тоже от императора, как милость, могущую переходить на будущего отца по закону, Чун-чжи, которого избрание в хуан-юань, не обходится без некоторого неудовольствия истых китайцев. Первый чиновник второй степени именуется чуань-лу. Другой экзамен, чао-кхао (который не должен быть смешиваем с экзаменом для ба-гун и ю-гун) также в императорском зале бао хо тьхянь должен быть тоже совершаем в полном присутствии чинов (так как и первые три вышеуказанные), особо назначенных, каковы Ганляны (академики); здесь кандидаты сортируются на три степени, сань-дэн; первая степень существующая для членов императорской Академии, Ганлин – юань; со второю соединяется получение мест не очень важных, таковы придворные чиновники, писаря при министерстве и управлениях, чжу-ши (г.г. книжники, журналисты); и третья степень избирается для назначения прикомандированных чинов – кандидатов на должности в провинциях фэнь-фа, шэн-фэнь, или низших должностей чун-шу в столице. По окончании всей процедуры экзамена, с особого разрешения императора назначается известный день для чуань-лу, т. е. громогласной выклички имен удостоенных степени, «Singing the names». Эта своего рода церемония совершается также в императорском зале дай хо тхянь. Все шэнь-ши, включая и четырех первых имеющих специальные титулы (1-й относится к 1-му классу, другие два ко 2 классу, все прочие получают похвальные свидетельства из управления главного секретаря), в известный определенный заранее день являются в императорский дворец и удостаиваются молчаливой аудиенции императора. Лишь только будет вручен именной список императору, как по сделанному сигналу, все простираются ниц и делают это кэ-тоу девять раз, с почтительным преклонением глав (челобитье). После чего все ставятся рядом с поникшими главами и скрещенными на груди руками; затем по порядку, каждый лично обращаясь к государю, говорит отчетливо и несколько протяжно: «имя мое N и Л, родом из N провинции, губернии, уезда» и проч., когда это все кончится, все опускают еще ниже головы на грудь свою, и император пишет кистью свое имя на листе держимом в руках его.

Тоу-вэй-цзы-ку есть лучшее выражение для «всякого четвертого экзамена, и каждого последнего включительно». Да-цяо, имеет место чрез каждые девять лет, хотя и не может быть означенный предел в действительности, т. е. когда кончает свое образование, степени и чины китаец. По одному китайскому выражению «достигает силы зрелость духа лишь после трех экзаменов». Конечно, этими и подобными фразами еще не определяется самый предмет мудрости; с выдержанием трех экзаменов и получением степени ци-жень, достигается почетное, доброе имя образованного, лучшего человека, – вай-цзай. Существует еще экзамен, бывающий чрез XII лет, называемый «да-као-хань-чжань».

По отношению к часто встречающимся названиям ученых степеней и соответствующих оным экзаменов, заметить надлежит о значении их еще следующее: сю-цай, значит пробуждающийся к развитию талант, достойный к производству в ученую степень и способный к дальнейшему усовершенствованию и повышению; ци-жень –человек, заслуживающий производства в ученую степень, с правом на занятие государственной должности соответствующей его познаниям, поведению, и опытности; цзинь-ши – способный к службе, могущий быть отличным чиновником; шэнь-ши, есть ученый в высшем смысле, мудрый, более теоретик, способный давать направление другим силам, влиять на них и словом и примером. Высшая корпорация ученых Академиков в Пекине – Ган-ляны, производят также экзамены для лиц, желающих поступить в их почтенный союз, с приобретением известных прав и степеней, каковы: чжуан-юань, бан-янь, тань-хуа, ган-лян, чжу-сы. Первый ученый и-дэн-ди и-мин получает пост ши чан сио-ши, т. е. императорский толковник (imperial expounder) и утверждается в сей степени самим императором. Все остальные ученые Академики делятся на три ранга более или менее почетные. Все они в высшей степени благотворно влияют на установление и характер просвещения в Китае – классический, а в управлении и законодательстве составляют сильную корпорацию юристов.

В совершенстве зная конфуцианское учение – «сы-вэнь», а также разумея основательно »тянь-вэнь« астрономию и астрологию, эти ученые проникнуты великим сознанием и принципом, что небесный распорядок есть отражение земных порядков, а потому все небесные знамения ими истолковываются в приложении к государству, народной жизни и территории им занимаемому. Можно сказать, что в корпорации китайских ученых отображается их идеальный «Вэнь-дао» – ученый, руководящий для всего народа путь. Под »Вэнь« китайцами разумеется здесь: 1) астрономия, 2) изучение классиков и других книг, определяющих большую или меньшую полноту учености, 3) благотворение и обряды, неразрывно с оными соединенные. К »Дао« относятся: 1) нравственные совершенства, 2) благотворения народу, 3) дарование сана в посмертных титулах лицам того заслуживающим и приобретающим должное почитание в культе предков. Литературные сочинения сего рода ученых мужей – »до-вэнь», по большей части почитаются «цзинь-ши-вэнь» – золотыми, прекрасными произведениями, образцовыми для чтения, подражания и руководства потомкам; деяния и жизнь ученых китайских полная борьбы, необычайного напряжения духовных сил в достижении усовершенствования и постепенного восхождения по небесной лествице в высшему рангу государственных деятелей и общественных, полны всегда интереса; оттого, жизнеописания ученых не только читаются, но изучаются, иллюстрируются и становятся общенародным достоянием. Это классические герои мира, вполне заслуживающие бессмертие и славу. Китайские государи императоры, движимые любовью к своему народу, большею частью старались и стремились быть высокообразованными и примерными людьми, а потому с детства они строжайше обставлены и всеми условиями к тому споспешествующими в воспитании и образовании. Многие государи эти обладали знанием разных языков, чем и поражали европейских и других восточных путешественников.

Для занятий ученых, государя императора и членов его дома существует дворцовая специальная императорская библиотека, в коей собраны все лучшие произведения китайской и иностранной литературы, – «Вэнь-юань-гэ», в которой все китайские книги разделены на 4 отделения – "сы-ку», и содержат 3.511 названий, в 78.731 тетради: 1) книги классические – цзин, шу, 2) книги исторические – ши-шу, с географией – Ди-ли-чжи, и законами – тянь-ли, в их своде – Xyй-дянь и отдельно, 3) сочинения философов и ученых – вэнь, 4) сборники поэзии – Ши. Более подробные сведения о составе и названиях самых книг сей библиотеки изложены нами в специальном указателе дубликатов оных при Пекинской Российской Духовной и Дипломатической Миссии, пожалованных некогда государем императором Китая для неё и частью приобретенных ею от лиц частных.¹⁴⁹

II.

Определения ученых о конфуцианстве (арх. Палладий, Эдкинс, Милнь, Георгиевский, Васильев, Иакинф, Легг) и состав китайских классиков – их канон, авторитет, издания, комментарии и прочие виды литературы: положение конфуцианского учения среди буддизма и даосизма – взгляды архим. Палладия, Эдкинса, Милня, Георгиевского, Васильева, Иакинфа. Определение Легга со стороны авторитета, изданий и комментариев конфуцианства: «сы-шу», «ву-цзин», «леу-шу», «цзю-цзин», «ши-сань-цзин», их подразделения на комментарии, классы, переводы некоторых классиков в издании М. Мюллера, и по замечанию Г. Георгиевского, дополнения к оным – Кн. «Сань-цзы-цзин», «цянь-цзы-вэнь» «шэн-ю-цзин-сюнь» (Канси), и прочие виды литературы, с указанием на европейские ученые издания и пособия к изучению оных

Венцом трех древних учений, преобладающих ныне в Китае, под единым знаменем священной троицы – «сань-цзяо», несомненно является конфуцианство – «жу-цзяо», противоположно «Дао-цзяо» (даосизм) и «Фо-цзяо» (буддизм). Под Конфуцзы и конфуцианством – термином весьма общим и неопределенным, многие привыкли подводить понятия, ему даже вовсе не сродные или лично Конфуцию неизвестные, сформировавшиеся до него или после него в течении столетий многочисленными учениками и последователями, которые всегда следует различать, что достигается только путем долговременных штудий и специальным ознакомлением с историей китайской литературы, европейскими учеными, к сожалению, мало обработанной. Пользуемся определениями специалистов. а) О. архим. Палладий говорит, что конфуцианское учение почти исключительно ифическое, сухое механическое обожание природы, под формой общей космической силы, лишенное развития и сложности, совершенно безыдейное, как сам Китай – автомат.

б) Конфуцианством определяется, говорит Эдкинс, нравственная природа – moral nature, в нем обсуждается добродетель и порок, обязанности повиновения и покорности по закону и предписаниям совести. Основанием системы служит поклонение вообще, внешний культ, worship. На обязанностях сыновнего благочестия основывается религиозное служение предкам, культ их духам, имеющий свою систему. Нравственное чувство – moral sense китайца поэтому всегда оскорбляется, когда он замечает отступление от правил, выработанных древним употреблением, обычаем, законом, имеющими священное значение. Конфуцианство поэтому есть «шэн-цзяо», божественное, святое учение, состоящее из «тяо-цзяо» – правил, наставлений, к коим в особенности относятся: а) «ву-цзяо» («ву-дянь», «ву-чан», «ву-пинь»), т. е. пять основных добродетелей, семейных и гражданских обязанностей между государем и подданными, отцом и детьми, мужем и женою, братьями и друзьями, и б) »ли-цзяо« или правила поведения отца и сына, братьев, мужа и жены, государя и чиновников, старших и младших, друзей и гостей и проч. В смысле общераспространенности и народности конфуцианство есть «да-цзяо» – великое, серьезное, авторитетное учение, преподаваемое в школе в виде начатков – »сяо-сюэ», или обширном и пространном – «да-сюэ» вообще же оно заключается в древних классических книгах – «ву-цзин», т. е. пятокнижии (Ши-цзин, Шу-цзин, Ли-цзи-цзин, И-цзин, Чунь-цю-цзин), или в «сы-шу» – четырекнижии, которое составляют Лунь-юй, Мэн-цзы. Да-сюэ, Чжун-юн; далее следует »сяо-цзин" или книга о сыновнем благочестии. Строго говоря, замечает Эдкинс, не должно под конфуцианством разуметь только сочинения или сборники философа Конфуцзы, которого школа получила государственное значение и внесла в народ свою обширную литературу, интерпретирующую идеи философа и всегда имеющую жизненное значение; даже мнение некоторых ученых об отсутствии жизни в законодательстве Китая на основах конфуцианства может быть почитаемо крайне относительным и весьма сомнительным.

в) Вилльям Милнь, в предисловии своем к замечаниям и изложению переведенного им на английский язык «священного эдикта императора Канси» (Шэн-ю гуан-сюнь), относя этот памятник к секте «Жу-цзяо» т. е., ученых конфуцианцев, делает весьма замечательное определение оного с отрицанием религиозного значения, вообще усвояемого некоторым книгам Конфуцзы и его школ, с чем соглашаются и многие ученые исследователи. Милнь говорит, на основании слов одного французского синолога, что «Китай представляет весьма замечательное зрелище обширной и древней империи, с цивилизацией вполне политической, ставящей главною потребностью – держаться внутри собственных пределов с обществом, строго и постоянно сформированным в единое целое, обязанным самими законами интересоваться всего более индивидуальною, нежели общественною жизнью. Все прочие древние цивилизованные народы, наоборот, – основывались на религиозных учениях, которые были, как наилучшие, положены в основу устойчивости человеческого общества, для парализования и отпора естественной одичалости, как необходимого инцидента падшего человека... Чем более мы следим за организацией общества Китая, в глубокой древности, тем более встречаемся в нем с утвердившимся политико-патриархальным принципом. Император рассматривается как отец своего народа, а подданные составляют как бы его семейство. Первою добродетелью, первою обязанностью, почитается сыновнее благочестие; дети в действительности являются, по отношению к их родителям, как подданные к своему монарху, коего место занимает отец. Древние китайцы никогда не признавали системы религии, как предназначенной служить для охраны общественной нравственности, а потому отрицательно относились ко всякого рода религиозному культу (worship)» (?). Отрывистость изречений Канси, состоящих в оригинале из семи иероглифов каждое, с последующими пояснительными иероглифами, в общей сложности до 600, и парафразиса до ⅔ книги, указывает на крайнее рачение китайцев, придающих особенное значение этим отеческим наставлениям государя, имеющим обязательность для всего китайского народа, а потому прочитываемых и изъясняемых в 1-е и 15-е числа каждого месяца официально и публично учеными чиновниками-юристами. Несмотря на диалектическое разнообразие самого текста и объяснений, «Изречения Государя Канси» поставлены на высоту, превышающую школьное употребление, а потому изучаемые лицами совершеннолетними и образованными, из них избираются на экзаменах для ученых степеней известные темы. Эти наставления, дышащие патриархальною простотою царственного мудреца – не единичное явление, а потому принадлежат по праву к категории законодательства государственного. Религиозный принцип и философский, юридический, положенный в основании их есть православное учение – «Жy-цзяо», конфуцианское и других славных мудрецов, чествуемых народом китайским, имеющее для него священный авторитет«. Не отрицая правдивости Милня о патриархальном значении сего авторитета, позволяем несколько усомниться на основании сказанного в истинности положения французского N ученого, на слова коего положился г. Милнь как на аксиому.

г) Г. Георгиевский, в своем труде «о принципах жизни» Китая, (гл. IX–XII и заключение) приводя массу разных изданий и выдержек из китайских источников и ученых европейских исследователей о религии и философии китайцев, точно также впадает в крайность отрицания религии сего народа в отношении к ней конфуцианства и все сводит только к философии. «Конфуцианство, – говорит он, – основано на фундаменте, дающем возможность людям стремиться к земному только благоденствию; оно не проповедует какой-либо религии и недоверчиво относится ко всему тому, что может быть усвояемо только верою, тем не менее способно поддерживать жизненность каждого отдельного человека и определять благоустройство семьи, общества и государства. На вопросы самому Конфуцзы, в чем состоит самое знание? Как служить духам? и что есть смерть? Мудрец отвечал – на первое: «Употреблять все свои силы к исполнению того, что справедливо и прилично человеку; чтить духов и гениев, но держаться в почтительном от них отдалении, – вот что называется знанием» (Луньюй, VI, 20); на второе: «Когда не умеют служить людям, то где же уметь служить духам? Когда еще не знают, что такое жизнь, то где уж знать, что такое смерть?» (ibid. XI, 11). Если почтение древнего китайца к родителям условливалось более всего вынужденностью, более чем любовью или сознанием справедливости, то по Конфуцию сын обязан почитать родителей и помимо с их стороны требования; если древний китаец чествовал не только усопших, но и живых родителей по примитивной вере, переходившей иногда в формальность, то по Конфуцию, разумность отдельного человека и всего человечества должна лежать в основании сего почитания; если древний китаец вступал в брак, и не один, чтобы побольше иметь сыновей для получения от них жертвы в мире загробном, то Конфуций только в моногамии усматривает необходимое условие возвышенного счастья человека на земли. Ставя высший теоретический эгоизм задачею личного бытия человека, Конфуцзы требует ограничений оного в отношении к близким на основе любви и почтении, справедливости; полагая довольство человека в его субъективности, Конфуцзы желает, чтобы люди как можно более заботились о расширении для себя условий благоденствия и земного счастья, особенно на лиц любимых, к коим принадлежат прежде всего родители, а потому должны всячески стремиться к честному благоприобретению и увеличению собственности, имущества, разнообразных предметов, особливо касающихся ежедневного и церемониального обихода в жизни. Личное усовершенствование в приобретении знаний и собственности вещественной, заботы о семье и добром управлении в нем, заканчиваемые участием в делах общественных и государственных – таковы задачи и принципы Конфуцзы, нами отмеченные отчасти. Можно несомненно сказать, что высший религиозный принцип в жизни, по Конфуцзы, есть ифическо-политический, а потому как для него, так и ученикам его и последователям, каждая религия полагающая в основание усовершенствование природы человека и доставляющая разные способы к развитию в сознательном проявлении чувств самых благородных и возвышенных, в совершении добродетели, может быть не только дозволяема китайцу и терпима, но должна составлять его существо; по конфуцианскому принципу – выбор и определение авторитета зависит от того, насколько сам человек идет в ту или другую сторону, добрую или дурную. Учению конфуцианскому дается в сем случае только руководящее значение в виде добрых и нравственных наставлений отца-мудреца, проникнутого живейшею любовью к детям его, оценивающим и благоразумно пользующимся для себя сего рода уроками. Сообразуясь с ними поэтому, каждый китаец может восполнять свое чувство, знание и практическую добродетель исповеданием какой угодно религии.

Вообще, утверждает Г. Георгиевский в Китае нет общеобязательной религии, – всякий может сделаться буддистом, магометанином, христианином, может совершать поклонение в храмах даосских или других каких-либо. Само китайское правительство, проникнутое духом конфуцианства, не придает поэтому существенного значения религиям, относится к ним как к суеверию, считает их безвредными, поскольку они фактически не влияют разрушительно на правильный строй жизни народа. Встречая новый год, китайский император, нынешней маньчжурской династии, отправляется в свой шаманский храм – для выражения дани почтения религии своих предков, потом приносит жертву по обряду конфуцианскому в храме предков, затем отправляется на поклонение сандальному кумиру Будды, который считается современным самому Шакьямуни, после того заезжает в даосский храм ветра«. Такого рода отношением самих государей к религиям их подданных, однако ж не умаляется, мы полагаем, религиозное чувство и такт лиц, являющихся хранителями и оберегателями памятников и обрядов своего народа и личной симпатии к той или другой религии. Это не индифферентизм, но вполне благоразумное отношение государственной власти к законам, ограждающим разумные вероисповедания, дозволяющим оные для благоденствия народного, терпящим или посекающим суеверия опасные и вредные. Такое поведение служит лучшим символом связи государя с народом, имеющим всегда известные степени и формы религиозного сознания не всегда однообразного. «Кублай-Хан», образованный и религиозный человек своего времени прямо говорил, что для него «дороги и равны все религии, что охотно поклоняется всем их святыням, хотя христианская религия всех их лучше и превосходнее». Государь не развивает подробно причин своего взгляда, но несомненно, что в христианстве его пленяла внутренняя сила и высота нравственного Евангельского учения, отсутствие идолопоклонения унизительного для человека нравственно свободного, тем более государя императора обладателя всех сил своего государства и грозного повелителя, абсолютного монарха, – «Сына Неба». Показывая арабскому купцу Ибн-фоцлану лицевые изображения Моисея, Спасителя, Магомета, мудрецов языческих, Кублай-хан явственно различал значение и их учений, с величайшим чувством любви и скорби относясь к Спасителю, единому пострадавшему за грехи людей. Другой император, – Канси, осуждая буддистов и даосов, даже романо-католиков, видит в их внешнем религиозном культе много опасных явлений и даже смешных, не позволявших почитать их плодом нормального – истинно нравственного вероучения, каким понимается оно в конфуцианстве и каким должно быть в идеале нравственности христианской.

д) «Как первый народный учитель, говорит Васильев, (Религия Востока, 1873, стр. 26), Конфуцзы положил в основу своего учения зародыши, выработанные и доведенные затем до совершенства его учениками и последователями: науку, он изложил в виде Истории (Шу-цзин и Чунь-цю), народность в форме стихотворений (Ши-цзин), нравственность, основанную на выводах из истории и поэзии, переданную его учениками, в сборнике «Ли-цзи-цзин», (т. е. собрание церемоний), и в книге «Сяо-цзин» – о почтительности к родителям». Китайское слово »Ли», замечает почтенный В. П. Васильев (ibid. стр. 37), имеет однако ж гораздо более обширное значение, чем нравственность: оно охватывает значение религии, весь образ жизни, весь строй государственный. Во всем этом нужен порядок, форма; здесь, конечно, уместнее слово церемония».

е) По мнению о. Иакинфа (Статистич. описание китайской империи, Спб. 1842, ч. I, стр. 88), «Конфуций не был ни законодателем, ни основателем новой религии, или философии, как вообще думают в Европе. При тогдашнем упадке просвещения в Китае, он собрал обширную школу, в которой преподавал прежнюю нравственную философию, или яснее сказать – науку правления, логически, но кратко изложенную в книжке «Да-сио» что значит «высшая наука». Сверх сего, он пояснил книгу перемен (И-цзин), а древнюю историю (Шу-цзин) и стихотворения (Ши-цзин) очистил от всех предрассудков и суеверий тогдашнего времени и оставил в сих книгах одно чистое нравственное учение, на котором основал истинную политику, т. е. науку управлять народом; но, признавая нравственное совершенство и допуская бессмертие души, ни слова не сказал о духовном мире и будущей жизни. Можно сказать, что Кхун-цзы открыл своим соотечественникам истинный путь к просвещению и тем увековечил славу свою: но не менее того он повредил истории мира».

ж) Наиболее верным взглядом на конфуцианство, со стороны его просветительного значения в школьном воспитании народа и даже высшем образовании, можно почитать ученого Легга, который перевел китайских классиков, со всею возвышенною ученою любовью на английский язык и исследовал всесторонне.

Вот что он говорит о составе, авторитете, изданиях этих классиков, с относящимися к оным комментариями. Книги, признанные имеющими авторитет высший и решающий для языка китайского, известны вообще под именами «Ву-цзин» – пятикнижие, и «Сы-шу» – четырекнижие. Термин Цзин имеет текстуальное происхождение и означает ткань, основание, упорядочение предметов, вообще же, под сим названием разумеются канонические книги содержащие истину, полные важных определений и аргументов, служащих руководящими началами в жизни китайцев, – писанные мудрейшими людьми и для всех поколений сего народа, т. е. имеющие строго национальное значение. Под «Сы-шу» разумеются вообще письмена, – шу, writings, или книги – books. Пять цзинов суть: И, -Шy, -Ши, -Ли-цзи, Чунь-цю. Автором сих книг, или лучше – компилятором, признается Конфуцзы; Ли-цзи принадлежит многим лицам, и только Чунь-цю непосредственно принадлежит означенному мудрецу. К сы-шу относятся: Лунь-юй, Да-сюэ, Чжун-юн, Мэн-цзы. Порядок в распределении сих книг, в некоторых изданиях при разных династиях, изменялся; в силу этого, «Да-сюэ» и «Чжун-юн» встречаются в особых главах в Ли-цзи-цзин; в древнейшем каноне известны «ву-цзин». Иногда к ним присоединяется «Иo-цзи» или трактат о музыке, и тогда полное издание всех сих книг называется Леу-шу – шестикнижие. Девятиричное деление и издание – »цзю-цзин», составляют: И, Ши, Шу, Чэу-ли, (обрядники Чэу), Е-ли (церемониальные обычаи), Ли-ци, и три дополнительных издания Чун-цзы, (цзо-кэ-мин), Гун-ян-кау и Ку-лян-чжи. Деление классиков на тринадцать известно под названием: «Ши-сань-цзин», оно начато при втором императоре Танской династии Даэ-цзун (до Р. X. 627–649) и явилось при его преемнике в следующем составе: И-цзин, Ши-цзин, Шу-цзин, три издания Чун-цзы, Ли-цзи, Чоу-ди, Е-ли, конфуц. разговоры, Эрр-я – род древнего словаря, Сяо-цзин (кн. о сыновнем благочестии) и сочинение Мэнцзы. Существует еще различие в ином составе, под именем «Сяо-цзин», – малые классики: соч. Мэнцзы, Лунь-юй, Да-сюэ, Чжун-юн. Из сих книг Да-сюэ и Чжун-юн издаваемые до Сунской династии, и затем в числе Сы-шу (четырекнижие) отличаются от Да-цзин или великих книг классиков. В «Цзин-цзе» самим мудрецом Конфуцзы установляется понятие о содержании и значении классических книг для китайцев; его определение и прочие подробности означенного рассуждения передаем по-русски в особом приложении – ниже.

На означенные книги существуют, кроме сего, разные цзюань (chuen) – комментарии, а также выдержки, взаимно цитируемые в этих или других книгах; этого рода цитирование или ссылки сами служат комментариями других. Таковы напр. 1) Да-сюэ – великое знание, комментарий к гл. VI, на слова аналектов XII, XIII; 2) Чжун-юн или учение о средине, коммент. на Анал. VI, XXVII, и в гл. XXVIII, 5, на Анал. III, XXIX; 3) в соч. Мэнцзы, II, ч. I, II, 19, на Анал. VII, XXXIII и в VII, 2, на Анал. IV, 1; в IV ч. 1, IV, II, Анал. VIII, XVIII, XIX; в IV, ч. 1, XIV, I, Анал. XL, XVI, 2; V, ч. II, VII, 9, Анал. X, XIII, 4; и в VII, ч. II, XXVII, I, 28, Анал. V, XXI, XIII, XXI, и XVII, XIII. Известны также парафразисы и глоссы, с указанием на разные чтения и понимание того или другого места Конфуцзы и других. Издания классиков в том или другом их виде дают им особенную цену и значение. У Легга, замечаниями коего пользуемся ныне, указаны 85 учеников Конфуцзы и те классические издания, коими европейский ученый пользовался в исследовании об означенных выше китайских памятниках, к коим отдельно присоединяет prolegomena, точный английский перевод; самый текст китайский с примечаниями подстрочными внизу, довершают достоинство нескольких больших томов замечательнейшего труда в европейской литературе. Макс Мюллер, при издании «Священных книг Востока» включил в английском переводе и некоторые книги китайские, воспользовавшись трудами Легга и других ученых переводчиков; переведены И-цзин, Шу-цзин, Ши-цзин, Сяо-цзин, Ли-цзи, с введениями к каждой книге весьма подробными, но без китайского иероглифического текста.

По отношению к «Цзинам» и «Шу» можно сказать, что в них не осталось ни одного параграфа, строчки, без самого полного объяснения на китайском языке. Лучшие китайские издания, по замечанию С. М. Георгиевского («Принципы жизни Китая». 1888 г., стр. 381) канонических книг следующие: 1) «Ши-сань-цзин-чжу-шу» содержит 134 книги с толкованиями ученых Ханьской и Танской династий; 2) «Синь-пань-цзин-цзе» с толкованиями ученых Сунской и Юаньской династий; 3) «Тун-чжи-тань» с толкованиями ученых Юаньской и Минской династий. «Хуан-цин-цзин-цзе» содержит 360 книг с толкованиями 180 ученых Дайцинской династии; 4) «Цин-дин-ци-цзин» Дайцинской же династии. Самая критика комментариев на канонические книги состоит из 300 книг; издание это озаглавлено «Цзин-и-као». Главнейшие сочинения в духе Конфуциева учения, обнимающие разного рода предметы, комментированные более или менее подробно, и наиболее лучшие, известны в сборнике «Бо-цзы-лэй-хань» и «Мао-си-хэ-сянь-шэн-цюань-цзи» (120 книг). Можно сказать вообще, что все касающееся нравственности человека, его семейных, общественных, государственных и религиозных отношений, исчерпано до конца, на основании указанных Конфуцием принципов. Поэтому понятна привязанность китайцев и интерес к конфуцианским книгам. Уголовное, гражданское, международное законодательство Китая, рассматриваемое в его составе и историческом развитии служит само восполнением конфуцианских принципов, на что считаем долгом обратить наше вникание хотя краткое ниже, также точно и на исторические моменты развития литературы китайской вообще за разные периоды времени. С точки зрения школьных необходимых пособий к классическим конфуцианским книгам и комментариям на них имеет авторитет особенная категория оных: – «Цянь-цзы-вэнь» (книга тысяча иероглифов), «Сань-цзи-цзин» (книга, напечатанная трехстопным размером), «Шэн-ю-цзин-сюнь» (священные наставления императора Канси), уставы и правила для учащихся и в особенности касающиеся экзаменов для получения высших ученых степеней, разные словари (Шуо-вэнь, Канси и др.), сборники, грамматики и прочие учебные и ученые книги, издаваемые преимущественно правительством или известными учеными. Книги сего рода, наиболее переводимые, обрабатываемые и издаваемые европейскими учеными, приспособительно к своему языку и транскрипции требуют в свою очередь (для русских) особенного к ним отношения и изучения, их разбор и критика представляют сами по себе особенный интерес и значение и довольно обширное поле исследования, умолчать о коем не можем и потому также даем краткие понятия о лучших европейских книгах, касающихся языка и письмен китайских. Для ознакомления с сего рода трудами можем указать на журналы: «The China Review», «The Chinese Recorder», «Repository», «Revue Critique», «Revue Asiatique», «Journal des Savants» и проч. Библиографическим указателем по разным вопросам, исследуемым во многих изданиях и журналах, может служить руководителем Кордье в его «Bibliographie Sinica».

1. «И-цзин», кн. перемен (пр изд. М. Мюллера), содержание введения, текста 1-е и 2 отд. из 64 гл., appendix – 2. «Шу-цзин», кн. истории (по изд. М Мюллера), содержание введения, текста из 30-ти §§ и замечание к V ч. – 3. «Ши-цзин», кн. поэзии (по изд. М. Мюллера), содержание введении, текста кн., отзыв Конфуцзы, замечание о Ши-цзи Сы-ма-цзяна – 4. «Ли-цзи-цзин», кн о предметах и обычаях церемониальных (по М. Мюллеру), содержание введения и текста из 48 кн. – 5. «Сяо-цзин», кн. о сыновнем благочестии (по изд. М. Мюллера), содержание введения и текста к 18-ти главам – Дополнение: пространное изложение сяо-цзин и XII гл. «нэй-цзе», по критическому исследованию Э. Фабера. – 6. «Лунь-юй», философские разговоры Конфуцзы с учениками (по В. П. Васильеву), содержание текста к 20-ти главам, замечание Г. Георгиевского и в Chin. Recorder – 7. «Чунь-цю», кн. весна и осень (по перев. и изд. Н. Монастырева), указатель к 64 главам текста и замечания о содержании и стиле – 8. «Чжун-юн», кн. об истинной средине (по Вилльямсу в его the middle Kingdom, и изд. М. Мюллера), понятие о книге, её деление на 33 отдела, определение трех типов людей – высшего, среднего, низшего порядка, содержание параграфов – 9. «Цянь-цзы-цзин», кн. тысячи слов, содержание книги, указание и перевод С. Жульена французский и отзыв Бриджмана – 10. Оды для детей (по Вилльямсу в его the middle Kingdom) деление на 34 ст. и замечание о воспитании детей – 11. «Мэнцзы-цзин» кн. философа Мэнцзы, входящая в состав Сы-шу (по Леггу и его изд. Chinese Chassies), характеристика мудреца и его философии, отзыв Абэль Ремюза. замечание о происхождении сочинений Мэнцзы, названии их и изданиях, содержание текста в VII кн., учение Мэнцзы – принципы и определения – 12. «Да-сюэ», кн. начертание великой нравственной науки или – книга знаний для старшего возраста (по изд. Потье Le Chine и Мартану Hanlin papers), деление кн. на 18 отд., метод Кхун-цзы, аргумент – мудрость, значение учения о ней, четыре положения общие, прочие в §§ 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7; расположение сорита и содержание, природа человека – Система Конфуцзы по Мартану в таблице с четырьмя подразделениями:1) начертание великой нравственной науки «да-сюэ чжи-дао»; свойства добродетели: жэнь-дэ, гэ-у, чжи-чжи, чэн-и, чжэн-синь, сю-шэнь, средства в достижении добродетели общежития – цинь-мин, ци-цзя, чжи-гэ или чжи-ли тянь-ся, пхин-тянь-ся. 2) Начертание сердца «синь-тху»; возводящие» пути к верху: дао-син, цунь-тянь-ли, сю-дэ, цян-шу, э-жень-юй, гуа-юй, шэнь-ду – Пути душевного человека: жень-син, сюнь-сы, фан-лян-син. 3) Начертание способов к нравственному усовершенствованию – «цау-цунь-тху», и, ли, чжи, синь с их подразделениями. 4) Начала самоиспытания и самопознания «син-ча-тху»: бу-жень, бу-и, ву-ли или 5 родов правил обрядовых: цзи-ли, сюн-ли, бинь-ли, цзюнь-ли и их виды, противные действия сих 5 родов правил; бу-чжи, бу-син, и их виды – Приложение – таблица с 4 отд. «Да-сюэ» с транскрипцией китайских иероглифов и их перевод по-русски – Замечание о Конфуцианской философии и значение цзинов для китайцев – Прочие классические книги служащие дополнением вышеупомянутых: 13. «Сань-цзы-цзин», его содержание и особенности – 14. «Шен-ю гуан-сюнь» или 16 наставлений императора Канси его народу (краткая редакция), объясненных его сыном Юн-чжэном (пространная редакция) ред. по Милню. – Седьмой артикул из «шэн-ю» в пространной редакции и содержание всех 16-ти наставлений Канси – 15. Семейные изречения Конфуцзы, собранные и изданные с комментариями его учениками под заглавием: «Кхун-цзы цзя-юй юань-чжу» – 16. «Нюй-эрр-юй» слово или увещание к девицам, соч. Си-гуана, и «Нюй-сио» – о женском воспитании и обучении Лю-чаня, «Нюй-цзе» правила для женщин, соч. г-жи Бань-чжао

Перечисляя и излагая подробно содержание означенных китайских авторов, по исследованию разных гг. ученых, предоставляем самому читателю иметь в виду цитируемые в примечании их сочинения к английск. и другим иностранным словам предлагаем русскую транскрипцию.

1. «И-цзин» или Книга перемен. Введение гл. I «И-цзин» XII стол. до Р. X. «И» – времен Конфуцзы и в настоящем виде с текстом сего мудреца и приложениями ему приписываемыми; спасение »И« от пожара, при коем сгорели прочие цзины. »И» – до Конфуцзы и время её составления, упоминание о ней в офиц. книге Кау; в Цзо-Гуань, свидетельство об appendix’ах, древность пред прочими книгами и текст ранее приложений; труды туземных ученых относительно «И» несовершенно описанные и очерк заблуждений трудов синологов. Гл. II. Главный предмет текста; начертание линейное фигур и их изъяснение. Состав «И» на основе линейных фигур, их происхождение, умножение до 64-х, причина сего числа; вид «речной карты», состояние страны во время царя Ваня, характер царя Шан, государи Кау, царь Вань в особенности, – он составляет линейные фигуры в тюрьме, седьмая гексаграмма. Гл. III. Appendixes – приложения. Предметы глав, число и значение приложений, их авторы, 3-й и 4-й appendix – не Конфуцзы, заключения о прочих, 1-й appendix; триграмма Фу-си, царя Вана, название »гуэй-сань« (kwei-shan); 2-й append.; великий символизм; 3-й append.; гармония между линиями фигур с переменами и им соответствующие явления природы; гадание и древность оного; формация линейных фигур с разделениями на части; названия инь и ян, – гуэй-сань, – только сань (shan), 4-й append., 5-й. Первый §, Мифология »И», действие Бога в природе в течении года; заключительные §§; 6-й и 7-й appendix's. Самые начертания гексаграммы и триграммы.

Текст «И-цзин». Названия гексаграммы (англо-русск. транскрипция). Отделение I-е. 1) Khien – цянь; 2) Khwan – гуань; 8) Kun – гунь; 4) Mang – мин: 5) Hsu – сю; 6) Sung – Сун; 7) Sze – сэ; 8) Pi – би; 9) Hsiao-Khu – сяо-кху; 10) Li – ли; 11) Thai – тхай; 12) Phi – фи; 13) Thung-zan – тхун-цзэнь; 14) Ta-yu – да-ю; 15) Khien – кянь; 16) Yu – ю; 17) Sui – суй: 18) Ku – ку, гу, кху; 19) Lin – линь; 20) Kwan – гуань; 21) Shih-Ho – ши-хо; 22) Pi – би; 23) Ро – бо; 24) Fu – фу; 25) Wu-Wang – By-ван; 26) Ta-Khu – да-кху; 27) I – и; 28) Ta-kwo – да-го; 29) Khan – кхань; 30) Li – ли.

Отделение II-е. 31) Hsien – сянь; 32) Hanh – хэн; 33) Thun – тунь; 34) Ta-kwang – да-гуан; 35) Sin – цзинь; 36) Ming-i – мин-и; 37) Kia-Zan – ця-цзэнь; 38) Khwei – кхэй; 39) Kien – гянь; 40) Kieh – це; 41) Sun – сунь; 42) Yi – и; 43) Kwai – кхуай; 44) Kau – кхау; 45) Zhui – цзуй; 46) Shang – шэн; 47) Kwan – кхунь, гуань; 48) zing – цзин; 49) Ко – кхо; 50) Ting – дин; 51) Kan – кань; 52) Kân – кхань, гань; 53) Kien – цянь; 54) Kwei-mei – гуэй-мэй; 55) Fang – фан; 56) Lu – лю; 57) Sun – сунь; 58) Tui – дуй; 59) Hwan – гуань; 60) Kieh – це, 61) Kung-Fu – гун-фу; 62) Hsiao-Kwo – сяо-кхо; 63) Ki-zi – ци-цзи; 64) Wei-zi – вэй-ци.

Appendix. 1. Рассуждение на Thwan – Дуань, или изъяснение полной гексаграммы царя Ваня, Отд. 1. от Khien – цянь до Li – ли; Отд. 2. от Hsien – сянь до Wei-zi – вэй-цзи. II. Рассуждения о символизме гексаграммы, и изъяснение князя Кау на отдельные черты. Отд. 1. Khien до Li; Отд. 2. Hsien до Wei-Se. III. пространный appendix.: Отд. 1. гл. I–XII; Отд. 2. гл. I–XII, IV. Дополнения на Дуань и Яо на первую и вторую гексаграмму, с указанием на то, каким образом может быть объясняема по ней природа человека и всех вещей в мире. Отд. 1. О Khien, Отд. 2. О Khwan. V. Рассуждения и замечания на триграмму, гл. I–XI. VI. Следствия вытекающие из гексаграммы, Отд. 1. Khien до Li, Отд. 2. Hsien до Wei-Si. VII. Рассуждения на гексаграмму, в смеси или разрозненном виде частей, по противоположению или разнообразию их понимания и значения.¹⁵¹

II. «Шу-цзин» – Книга истории. Введение. Гл. I. Природа и история Шу: смысл названия «Шу-цзин», «Шу» существовал как сборник документов прежде Конфуцзы. Количество в нем документов в его время. Предисловие ему приписываемое. Источники «Шу». Истребление классической литературы императором Цин (Khin). Открытие «Шу». Гл. II. Достоверность летописей в Шу. Читались они или нет? Книги Kay – Шан, – Ся, книги «Тан» и «Ю» признаются поздними компиляциями; легендарный характер, основание оного на древних документах. Феодальное княжество «Ю». Яо, Шунь, Ю, суть все исторические личности. III. О Китайской хронологии и главной эре счисления времени в Шу: прежде всего в Шу нет подробной хронологической системы, попытки её к систематизации в Ханьский (Hau) период, древний метод определения продолжительности Китайской империи, период династии Кау, – Шан, Ся, Яо и Шунь. IV. Карта профессора Притчарда, представляющая главные зодиакальные звезды над горизонтом в некоторых местах центрального Китая, около 2300 г. до Р. X., с замечанием и таблицею кажущегося положения главных звезд в 2300 г. до Р. X., 1500 г., и по Р. X. в 1000 и 1878 гг.

Текcт книги. Ч. I. книги Тхан (Thang): канон Яо. Ч. II. Книги Ю (Yu): 1) канон Шунь, 2) советы великого Ю, 3) советы Као-яо (Kao-yao), 4) И (Yi) и Ци (Ki). Ч. III. Книги Ся (Hsia): 1) феод. княжество Ю, отд. 1 и 2; 2) слово на кань, 3) песни пяти сыновей, 4) карательная экспедиция Инь (Vin). Ч. IV. Книги Шан (Shang): 1) речь Тан (Thang), 2) предварительное слово (announcement) Гун-гуй (Kung-hui), 3) Тхан, 4) наставление И, 5) Тхай-цзя (Thai-kia), отд. 1, 2, 3; 6) общее владение чистою добродетелью, 7) Бань-кан (Pan-kang) отд. 1, 2, 3; 8) речь к Юэ (charge to Yueh), отд. 1, 2, 3; 9) день дополнительного жертвоприношения Гао-цзуну (Kao-sung); 10) начальник западного завоевания Ли; 11) исчисление Вэй. Ч. V. Книги Кау: 1) великое объявление отд. 1, 2, 3; 2) речь к Му; 3) успешное окончание войны; 4) великий план; 6) металлический ящик (metal-bound coffer); 7) великое известие; 8) поручение графу Вэй; 9) объявление князю Кхан, 10) относительно пьянства; 11) дерево Роттлера. 12) объявление князя Шао; 13) объявление касательно Ло; 14) избранные чины; 15) против роскошной еды; 16) князь Ши; 17) поручение Гуну из Цзаи; 18) исчисленные области; 19) учреждение правительства; 20) чиновники Кау; 21) Гунь-кхань; 22) поручение по завещанию; 23) объяснение царя Кхан; 24) поручение князю Би; 25) Гунь-я; 26) поручение Цзюну (Khi-ung); 27) маркиза Лю о наказаниях; 28) поручение маркизу Вань 29) обращение к Би; 30) речь маркиза Цинь (Khin).

В «Шу-цзине», в V-й части, содержащей книги династии «Кау» и состоящей из 30 подразделений, известно рассуждение под названием «великий план или начертание», – «Хун-фань» причисляемый вообще к «наставлениям», имеющим каноническое значение, в коих излагается кратко великий образец управления народом, или раскрывается метод достижения народного спокойствия и благополучия, в гармонии с его положением, при совершенном характере царя и лучшей правительственной администрации. По отзыву Г. Gaubil’я, «книга эта есть трактат одновременно по физике, астрологии, гаданию, морали, политике и религии». Полное рассуждение делится на три главы: 1-я) – введение, в коем раскрывается великий план, состоящий из 9-ти делений, перешедший от «Ю» к царю "Ву»; 2-я гл. содержит названия сих делений; 3-я гл. – самое описание оных отдельно; 4-я гл. о правильности действий правителей; 5-я гл. (или среднее деление) о царственном совершенстве, есть центральное рассуждение и главное из всего, на чем вращается книга.¹⁵²

III. «Ши-цзин» – книга поэзии. Введение I. Название и содержание Ши: смысл иероглифа Ши, содержание книги, отрывки из четвертой части, признанные религиозными, классификация прочих по стилю и форме. II. Ши прежде Конфуцзы и их состояние до него и после: положение (statement) Сы-ма-цянь; о летописях династии Суй; – Кху-си; взгляд автора, неосновательность основоположения Цян’а (Khien), слова Конфуцзы и Ши. III. Ши со времен Конфуцзы служит главным предметом в познании и изучении настоящего текста: от Конфуцзы до Цинской (Khin) династии; Ши открыта снова после сожжения цзинов; три разных текста – Лю, – Ци (Khi), – Хань Ин, текст Мао. IV. Формация сборника Ши, его малый и неполный вид в коем дошел до нас; интерпретация и отрывки из автора; исходный пункт времени, определенно указывающий на то; конфуцианское предисловие: теории китайских ученых о собрании поэм по предначертаниям правительственным; царский капельмейстер собирает и составляет оды каждого княжества чрез их музыкантов; собранные поэмы рассылаются снова по их прежним местам, нынешний Ши краток и неполон; авторы отдельных пьес; ясно определенный год до Р. X. 776; предисловие к Ши.

Текст книги: I. Оды для храма и алтаря: 1) оды жертвенные Шан, 2 – Кау, декада I, II, III; 3) хвалебные оды Лю; II. Малые оды государства: декада I оды 5, 6, 9; IV оды 5, 6, 7, 8, 9, 10. V оды 1, 2, 3, 4, 6, 9. VI 3, 5, 6, 7, 8. VII оды 1, 6. VIII 5. III. Малые оды государства: декады I оды 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 9, 10. II оды 1, 2, 3, 4, 5, 8, 9, 10. III оды 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 10, 11. IV. Чтения для княжеств (lessons). Книги 2, ода 24; кн. 3 оды 4, 15; кн. 4, оды 1, 3, 6; кн. 5, ода 4; кн. 6 оды 1, 9; кн. 10, оды 8, 11; кн. 15, ода 1.

О книге од сам Конфуцзы делает следующие замечания: «Дети мои! стыдно вам не знать книги песней (Ши-цзин). Оды способствуют к умиротворению и упорядочению духа нашего; они могут с пользою послужить нам и при самоуглублении; в них же преподаются и искусство общительности, ими регулируются чувства удовольствия и диссонанса, из них более, нежели откуда, можете вы изучить непосредственно обязанности в служении вашему отцу, и дойти далее до самого князя. Из них же вы почерпаете сведения о птицах зверях, и растениях». Всех од 300, многие из них написаны в одну станзу, в других стихи повторяются с переменою строфы или иероглифа. Утиное кваканье, крик перепелов, трескотня сорок, стрекотанье кузнечиков, «Яу-яу!», писк мыши и визг гребня, стон агнца в лапах леопарда, песни любви и девической тоски о возлюбленном, солдатские причитания и завывание домашней прислуги, – таковы звуковые мотивы классической книги од, которой и самое время доселе не помешало сохранить свою силу и значение для китайцев.

От «Ши-цзин» конфуц. школы, необходимо различать сочинение историка Сы-ма-цянь тоже под заглавием "Ши-цзи», коего содержание следующее: а) биографии императоров от Хуан-ди до У-ди, 140 г. до Р. X.; б) генеалогические и хронологические таблицы (бяо); в) разные отделы (шу) о церемониях, музыке, мерах, вращении главных времен, звезд, о жертвоприношениях, водяных работах, податях и деньгах (всего 8 обозрений); г) истории знаменитых княжеских домов (ши-цзя – удельных князей) и Конфуцзы; д) биографии (ле-чжуань) замечательных лиц, чиновников философов, воинов и сведения е) об иностранных государствах и народах.

IV. «Ли-цзи-цзин» – книга содержащая собрание разсуждений о предметах и церемониальных обычаях. Предисловие Введение. 1 гл. три различных Ли-цзин или книги обрядов, известных в Китае; открытие двух первых, и формация третьей при Ганьской (Han) династии: что говорит о Ли Конфуцзы и Мэнцзы. Ныне известны три Ли-цзин или обрядника. Состояние книг Ли и распространение при династии Ганов (Han), труд императоров сей династии в открытии и объяснении древних книг, именно 1) – И-ли; 2) царь Сянь (Hsien) Хо-цзяна, и его открытие Кау-ли; 3) формация Ли-цзи. Собор в 51 г. до Р. X. и состояние сего обрядника в 26 г. до P. X.; Hau Zhang и две Tâis; Ma Young и Kang Hsuan; Zhai Yung и его MS; Li великой Tai. II. Значение китайского иероглифа Ли, смысл заглавия Ли-цзи и достоинства сего произведения: Ли – символ религиозного значения и чувства собственности, перевод заглавия, значение Ли-цзи самой по себе и в общем каноне пятикнижия – Ву-цзин. III. Краткие замечания о разных 46 книгах, входящих в состав сборника Ли-цзи. I. Khu-Li – Кху-ли, т. е. разные обряды или собрание разных обрядов: 1 отд. имеет 5 частей, II-е отд. 2 части. II. Than-Kung – Тхан-гун (собств. имя) 1 отд. – 3 части, 2 отд. – 3 части, с appendix’ом ко 2-й кн. в коем определены порядки ношения траура для разных степеней родства Кн. III. Wang-Kih – Ван-цзи – царственные правила или статуты, (составл. при императоре Ване 179–157 до. P. X.), в пяти отд. кн. IV. Yüeh-ling – Юэ-лин – месяцеслов или календарь месяцев князя Kay (XI–XII ст. до Р. X.) или – «принадлежности, свойства месяцев»; по выражению Кань-сюань, «Книга называется юэ-лин потому, что заключает правительственные правила и распоряжении на XII месяцев года», они расположены в четырех отделениях по временам года, по три месяца в каждом. В особом чертеже эти месяцы расположены на цветном поле в 9-ти квадратах так: В. – весна, 1 мес., 2-й, 3-й; Ю. – лето, мес. 4-й, 5-й, 6-й, З. – осень; мес. 7-й, 8-й, 9-й; С. – зима: мес. 10-й, 11-й, 12-й. Кн. V. Цзан-цзы-Ван, вопросы Цзан-цзы, касающиеся церемоний и обрядов, 2 отд. Кн. VI. Вань-ван Ши-цзэ т. е. рассуждение царя Ваня основателя династии Кау; в 1 отд. говорится о воспитании и образовании старших сыновей государя и князей, вообще юношества и о древним методе в сем деле; во 2 отд. излагаются специальные обязанности воспитателей с обзором предметов обучения; в 3 отд. разные церемонии и обычаи при царских столах и кормлении престарелых Кн. VII. Li Yun – Ли-юнь, букв. «ведение обрядов» или церемониальные обычаи, их происхождение, «развитие, цель». Содержится немало даосских рассуждений и взглядов в учении о природе, действии элементов, о разных процессах, о правительстве, о человеке, обрядах и проч. В книге – четыре отделения.

Кн. VIII. Li-khi – Ли-цзи или обряды в формации их характера; говорится в двух отдел. о материале в жертвоприношениях и церемониях, сосудах и проч. предметах. IX. Kiao Theh Sang – Цзя-дэ-сань; название взято от трех начальных иероглифов книги, трактующей о избранных жертвах при церемонии, их приношении на алтаре с разного рода обычаями. В 1 отд. и 2 говорится о жертве вообще, видах, поклонении небу и духам, условиях необходимых для поклонников; в 3-м – о поклонах, брачных обычаях, наконец обозреваются разные виды жертвоприношений при разных династиях. Кн. X. Nei-Zeh – Нэй-цзе или образцы для семейства, иначе, – «Правила внутренней жизни» для сыновей, дочерей, супругов, вдов и сирот, изложены в 2 отд. Кн. XI. Yu-Zaor Ю-цзао или 12 подвесок на царской диадеме из зелено-красного нефрита; Кн. имеет 3 отд. с планом зала для знатных особ (Мин тхан). Кн. XII. Ming-Thang wei – Мин-тхан-вэй, т. е. расположение мест для знатных особ в парадном зале или «бриллиантовый зал», «Зал света». В сем храме различаются части: Храм для жертвоприношений в честь царя Ваня (Ши IV, 1, 7), – для аудиенций, обнародования указов, правительственных распоряжений (Мэнцзы 1, 4, 5), – главный храм в столице, прочие в местах инспектируемых государем; разные части здания описываются в 67 Кн. Ли великого Tai и 55 гл. «Мин-тхан» в Ли-цзи. у Моррисона в кит. слов. vol. I, р. 512. Кн. XIII. Sang fu Hsiao-Ki – Шан-фу сяо-цзи, т. е. запись о мелких металлических оконечностях (аксельбанты) украшений в связи с утренним нарядом, или рассуждение, заметки о трауре сообразно с степенью и достоинством лиц.

Кн. XIV. Та Kwan – Да гуань, великое, пространное рассуждение: (о жертвоприношении предкам императорским, о семейном благочестии, – семейных отношениях, именах членов семьи, человеколюбии, собственности и справедливости). Кн. XV. Shao i – Шао и, «Краткие правила поведения» или «сокращенное изложение правил церемоний для юношества», – «Правила поведения молодых и благовоспитанных людей». Шао-сяо, т. е. Книга кратких наставлений в приличии, требуемом для молодых людей, особенно при празднествах и в ежедневном обхождении с людьми. Кн. XVI. Hsio Ki – сюэ-цзи,¹⁵³ «летопись, мемуар о занятиях науками, школьном обучении (studies). Книга эта однородна с Kung Yung u Ta Hsio (Чжун-юн и Да-сюэ), т. е. XXVIII и XXXIX Кн. Ли-цзи. В § 4 и 5 содержатся постановления древних государей о воспитании, (в § 6 по 19 – Законы для учителей, прочие – для ученых (learners).

Кн. XVII. Yo Ki – Ио-цзи, рассуждение о музыке. Из многих трактатов о ней и изданий в разное время известно: «Лю-син» династии Хань (Han), полный сборник, состоящий из 165 бяней, его частные издания: первый сборник «Ци Вань-ю» из 24 бяней; мемуар о музыке при императоре Ву, изд. его братом Teh, в 24 бянях; ученый Лю-сян нашел в Импер. библиотеке подобное рассуждение в 23 бянях, непохожее на прежние. Оригинал, коим пользовался М. Мюллер в переводе на английский язык, содержит одиннадцать бяней расположенных в порядке. Музыка понимается в её высшем образовательном значении в деле воспитания личности, народа, правительства и государства, как гармония между небом, землею и человеком, высшим выражением коей служат церемонии и народный этикет; излагаются замечания по теории музыки и о разных инструментах. Кинга имеет 2 отдел.¹⁵⁴

Кн. XVIII. Za-ki – цза-цзи, или смешанные замечания и рассуждения, касающиеся обрядов траура и похоронных предметов. Кн. XIX Sang-Ta-Ki – Шан-да-цзи, т. е. книга частных правил о погребении и трауре (дополнение к кн. II и XVIII), или «пространные замечания касательно обрядов траура». Кн. XX. Ki-Fa – Цзи-фа, т. е. «законы или правила о жертвоприношениях» в известные времена солнцу, луне и другим предметам и явлениям природы, для человека благодетельным. Книга имеет два отделения. Кн. XXI. Кi–i – цзи, т. е. «смысл и значение, цель жертвоприношений» небу, месяцу, духам, предкам в их храме, с замечаниями о приготовлении шелковых траурных материй и некоторых предметов сыновнего благочестия. Кн. XXII. Ki-Thung – цзи-тхун, т. е. «книга о корне, начале или происхождении жертвоприношений». «Sacrificii principium», «Ceneralites sur les sacrifices». Это начало – в чувстве сердца задушевности, сердечности, конец – влияние на доброе поведение личности и доброе управление со стороны лиц правительственных. Книга наставлений, составленная для княжества Лу в 248 г. до P. X. содержит немало правил о сыновнем благочестии в духе сего времени.

Кн. XXIII. King-Kieh – цзин-цзе, т. е. «изъяснения на классиков», «Sens Général des Livres canoniques», или «Рассуждение, в коем содержится описание и различение между предметами, подробно обозреваемыми в разных цзинах» таковы шу-цзин, ши-цзин, и-цзин, ио-цзин (кн. о музыке), чунь-цю. Кн. XXIV. Ai-kung-wan – Ай-гун-вань, т. е. «книга, содержащая вопросы князя Ай» предложенные Конфуцзы о церемониях, о добром управлении, о школе (диал. 25), о величии брака (Да-гуань – Ta Hwan), о пути возводящем к небу – Тань-дао или небесной истине. Рассуждение о последнем предмете Конфуцзы строго различается от Лаоцзы и даосов, хотя терминология во многом и одинакова. Тянь-дао «Конфуцзы» и «Дао-дэ-цзин» Лао-цзы могут быть рассматриваемы как противоположные по взглядам. Кн. XXV. Kung ni Yen-Ku, Гун-ни-янь-цюй, название это случайное, взято от 4-х начальных знаков текста. Представляется Конфуцзы возвратившимся после визитации ко двору Лу, в собственный дом свой; он разговаривает с тремя учениками о музыке, управлении в связи с церемониями. Гун-ни – собственное имя внука или цзы-цзы.

Кн. XXVI. Khung-Sze Hsien-ku – Кхун-цзы-сянь-цюй. Кхун-цзы, т. е. философ Конфуцзы, он рассуждает о государе как «Отце народа» и коего добродетелью основаны три династии – Ся, Шан, Kay, на что приводит выдержки из кн. поэзии. Кн. XXVII. Fang-ki – фан-цзи, т. е. щит, оплот буквально действующий подобно плотине, запруде, преграде, от вредоносного действия стихий, иначе – книга, в коей содержатся примеры и рассуждения, коими читатель может воспользоваться в искусстве софистики и диспутов. Кн. XXVIII. Kung-Yung, – Чжун-юн.¹⁵⁵ Этот обрядник, не менее важный «Да-сюэ» и составлявший часть Ли-цзи-цзин с Лунь-юй и сочинениями Мэнцзы, входит в сы-шу или четырекнижие. Автором Чжун-юн признается Цзы-цзы внук Конфуцзы, книга написана 450–400 г. до Р. X. у разных ученых название её различное и значит справедливая, истинная средина, постоянная или вечная, неизменная, – златая (juste milieu, medium constans vel sempiternum, l’invariable milieu, the constant medium, golden medium, true medium), также – учение о средине – the doctrine of the mean, или состоянии равновесия и гармонии – the State of Equilibrium and Harmony». Кн. XXIX. Piao-ki – Бяо-цзи. Знак Бяо означает наружный покров, одеяние, отличающих вещь одну от другой, также – типичный, образцовый, оригинальный вид предмета. «Бяо-цзи» примерное рассуждение, мемуар, или «mémoire sur l’example», «the exemplar record». Бяо означ. также дневной гномов, часы; фан-цзи указывает людям на стражу в данное время, тогда как бяо-цзи – на образец для следования оному за другим. Таковы напр. благоволение к людям, справедливость, искренность, почтение, уважение к достоинствам других; книга состоит из 8-ми глав расположенных по изречениям мудреца Конфуцзы, она составлена в 538 г. по Р. X.

Кн. XXX. Sze i – Цзы и, т. е. черные платья и одежда, другое название –сан бу (данное ученым Лю-сянем умерш. в 500 г. по Р. X.). Кн. XXXI. Pan Sang – Бэнь сань, три обрядника о трауре на случай смерти родственника. Кн. XXXII. Wan Sang – Вань-сань, т. е. вопросы о траурных обрядах (одевание покойника, головные уборы, посох и проч.). Книга эта имеет связь с XIII из собрания Ли-цзи-цзин. XXXIII. Fu Wan – Фу вань, т. е. руководство при ношении траура и похоронах. Кн. XXXIV. Kien Kwan – Цянь гуань, т. е. дополнительное рассуждение о похоронных обрядах, или пояснительные правила при похоронах, с указанием и определением существенных предметов и менее важных по содержанию, – о видоизменениях голоса при выражении скорби, о пище и питии, местах для сидения участвующим при похоронах и проч. Кн. XXXV. San Nien Wan – Сань нянь вань, вопросы и ответы о трехгодичном ношении траура и обрядах: Кн. XXXVI. Shan i – Шан-и, семейные правила касательно одежды и прочего этикета. Кн. XXXVII. Thau Hu – Txao-ху, бросание или метание из лука в цель – игра при праздничных церемониях. Вилльямс в Силлаб. словаре, под иероглифами Hu, говорят, что это был старинный род сосуда с трубками на каждой стороне и общей игрою, называемый Thau Hu, и окрашенный красной краской на трех духовых проходах.

Кн. XXXVIII. Zu Hsing – Цюй-син, «поведение ученого». В сем рассуждении излагаются отличительные признаки и степени достоинств, с приобретением коих достигается ученость и известность, полезность и способность в служении государству.¹⁵⁶ Кн. XXXIX. Ta Hsio – Да-сэ или Да-сюэ, т. е. высшее знание, великая мудрость. Такова книга, получившая особенную известность в школах и народе китайском, с коею высоко доселе стоит имя Конфуцзы; в ней резюмирована идея о методах и предметах высших школ древности.¹⁵⁷ Кн. XL. Kwan i – Гуань-ли,¹⁵⁸ т. е, «значение обряда принятия и надевания на голову шляпы» (Signification de la Prise du Chapeau Viril); обрядом этим, подобно римскому toga virilis, определялся совершеннолетний возраст. Кн. XLI. Hwan i – Гуань-ли, т. е. брачная церемония, соединенная с брачною одеждою и обрядом, совершаемая по достижении зрелого возраста между молодыми брачующимися. Перечисляются обязанности для сего требуемые и нравственные качества, объясняется мистический смысл брачного союза во образ союза ин и ян, действительных и страдательных сил природы. Кн. XLII. Hsiang Yin Kiu i – сян-инь цзю-и. Сян было древнее название обширного и многолюдного территории в делении государства; номинально, в нем содержится 12.500 семейств под управлением «великого офицера, чиновника, или – князя»; в императорском домене таких сянов содержится шесть, в феодальном княжестве – три. В каждом из сих делений государств происходят, в известное время празднество, с угощениями на общественный счет и под надзором местной власти; здесь пьют особое вино «цзю» и происходят другие увеселения. В рассматриваемой книге описывается »пир сянов" чрез три года, совершаемый при местном коллеже или школе губернской или уездной, с участием в особенности молодых людей, успевших в науках и готовящихся к занятию общественных должностей. Обыкновенно эти праздники народно-студенческие, происходят после сдачи учащимися экзаменов. В означенной книге поэтому определяется порядок церемонии, известные правила, на сии случаи необходимые. Кн. XLIII. Shei – чжэ-и, стреляние из лука – игра с древних времен существующая и до ныне, совершается при разных празднествах на дворе государей, князей и других лиц. Цель автора книги – указать на воспитательное и нравственное значение сей игры и способ совершения. Прочие подробности изложения в VIII, IX и X кн. I-Li (И-ли).

Кн. XLIV. Yen-i – ян-и, значение или цель пиршества у феод. князей при их дворах. Они совершались после жертвоприношений в храме предков. Самые жертвы с обрядами и молитвами приносились феодальными князьями или высшими чиновниками, офицерами, уполномоченными на это служение от государя; определяются в означенной книге и прочие отношения и порядок действий. Кн. XLI. Phing i – пхин-и, «значение обряда визитов» или «теория посольских учреждений и отношений князей между собою и государем», о визитах этого рода говорится в кн. XV–XVIII i-id (и-ли). Кн. XLVI. Sang Fu Sze Kih – сань фу цзы-цзи. Эта последняя книга из сборника Ли-цзи составлена для объяснения некоторых обычаев похоронных, особенно в одеянии (траур); определяются также необходимые качества человека – справедливость, чувство собственности, познание и мудрость, в гармонии с действиями неба и земли в течении природы.

V. The-Hsiao-King – Сяо-цзин, классическая книга о почитании родителей или сыновнем благочестии.¹⁵⁹

1) Введение к поименованной книге. Гл. I. Название книги, её существование до Ханьской династии (Han), содержание и автор. Гл. II. открытие сяо-цзин при Ханьской династии, её сохранение до издания комментария Танским императором Сюань (Hsuan) Цзун (zung). Гл. III. Критицизм сяо с Танской династии и замечание к переводу английскому с указанием на другие (P. Cibot, Р. Noel).

Текст сяо-цзин,¹⁶⁰ содержание: Гл. 1. Цель и значение рассуждения. Гл. 2. Сыновнее благочестие в сыне неба. Гл. 3 Сыновнее благочестие в князьях зависимых государств. 4. Сыновнее благочестие в высшем министре и у великих сановников. Гл. 5. Сыновнее благочестие в низших чиновниках и офицерах. Гл. 6. Сыновнее благочестие в обыкновенном народе. Гл. 7. Сыновнее благочестие в отношении трех сил (небо, земля, человек – тянь, ди, жень). Гл. 8. Сыновнее благочестие в правительстве. Гл. 9. Правление мудрецов. Гл. 10 Характеристика действий сыновнего благочестия. Гл. 11. Сыновнее благочестие в отношении к пяти наказаниям. Гл. 12. Распространение общего правила поведения на гл. 1. Гл. 13. Распространение совершенной добродетели, о коей говорится в 1 гл. Гл. 14. Суждение о том, каким образом достигается славное имя (к гл. 1). Гл. 15. Сыновнее благочестие в отношении порицаний и увещаний. Гл. 16. Влияние сыновнего благочестия и ответственность с ним соединенная. Гл. 17. Заслуга правительственного лица. Гл. 18. Сыновнее благочестие обнаруживаемое при трауре по родным.

VI. Лунь-юй – философские разговоры Конфуцзы с его учениками. Книга эта делится на XX глав, в коих собраны разные изречения и примеры из действий, учениками сего философа. Образчик действий: не имей друзей на тебя непохожих. Образование без размышления или возведение знания в сознание без самодеятельности ничтожно и плача достойно. Знание доставляет истинное и чистое удовольствие; совершенная добродетель ведет человека на высоту и подобна скале. Знанием постигаются все вещи; добродетель спокойна и полна надежды, счастья. Знанием дается блаженство, добродетелью достигается долгоденствие.

Подробные объяснения и перевод на русский язык сделаны г. профессором В. П. Васильевым для гг. студентов С.-Петербургского университета. Содержание Лунь-юй и расположение глав с их означением, по переводу В. П. Васильева, есть следующее:

Гл. I. Сё-эрр – о главных началах учения (§§ 16). Гл. II. Вэй-чжен (§§ 24). Гл. III. Па-и – о церемониях и музыке (§§ 26). Гл. IV. Ли-жень – правила о человеколюбии (§§ 26). Гл. V. Гун-е-чан (собств. имя ученика Конфуцзы) (§§ 27). Гл. VI. Юн-е (собств. имя ученика Конф.) (§§ 28). Гл. VII. Шу-эрр – двойное изъяснение (§§ 37). Гл. VIII. Тай-бо (собств. имя) (§§ 21). Гл. IX. Цзы-хань (§§ 30). Гл. X. Сан-дан (§§ #7). Гл. XI. Сян-цзань (§§ 25). Гл. XII. Янь-юань (собств. имя) (§§ 24). Гл. XIII. Цзы-лу (собств. имя), говорится более всего об управлении и усовершенствовании себя (§§ 30). Гл. XIV. Сянь-Сэнь – вопросы Сяня (изображены характеры 3 царей, 2 старшин, обязанности государей и вельмож, значение добродетели, стыда, образования и спокойствия народа) (§§ 47). Гл. XV. Вэй-лин-гун – Вейский князь Лин-Гун (§§ 41). Гл. XVI. Цзи-ши – беседы с Цзи. (§§ 14). Гл. XVII. Ян-хо (собств. имя) (§§ 26). Гл. XVIII. Вэй-цзы (собств. имя). (§§ 11) Гл. XIX. Цзы-чжан (собств. имя) (§§ 25). Гл. XX. Яо-юэ – разговор с Яо (§§ 3).

Книга Лунь-юй, будучи составлена разными лицами – учениками Конфуцзы, записывавшими его беседы и изречения, по замечанию Г. Георгиевского, имеет много разнообразия в истолковании и суждениях об одних и тех же нередко предметах, занимавших Конфуцзы и его последователей. Следующие главы к стихи заслуживают внимания в всестороннем разрешении вопросов по образованию и достижению мудрости а) нравственное поведение человека ставится выше его образования (гл. I, 6, 7); б) образование уравнивается с нравственностью (IV, 16); в) образование признается необходимым, как условливающее нравственность (VI, 25, 27, VIII, 13, 17, IX, 22, XV, 31, XVII, 8); г) только понимание принципов общественности в сыновней почтительности и братской любви дают право на звание Мудрого (I, 2); д) также точно достигается это знанием обрядов, умеренностью, мужеством, пониманием искусства (VI, 25, XIV, 13, 30), справедливостью, любовью ко всем людям (II, 14, IV, 10, XII, 5, XIV, 45, XV, 17); е) Мудрец есть искатель правого пути и исполнитель (XV, 31, XX, 3) поэтому – бесплодно одно размышление без научных занятий (II, 15, XV, 30) и наоборот – ценно самоуглубление (VII, 2), требуется не только одно размышление, но и стремление к приобретению высших нравственных и других знаний (XVI, 9); ж) гуманность есть умеренность в словах (XII, 3), – состоит в согласовании действий с требованием обрядов (XII, 1), предписывается воздавать злом за зло, за добро – добром и не рисковать жизнью (VI, 24, XIV, 36); з) все люди должны любить и почитать других своими братьями, не желать им того, чего не желают себе (V, 11, VI, 28, XII, 2, 5, 22, XV, 23).

NB. На кит. языке Лунь-юй делится на книги Шан-Лунь (1-я кн.) состоящая из десяти глав, и Ся-Лунь (2-я кн.) из десяти глав. Автор «China and Gospel» касаясь «Лунь-юй» Конфуцзы (Analects) делает следующий о них отзыв, с точки зрения миссионерской – христианской: «при взгляде на историю, сочинения и наставления сего мудреца, незаметно приходится знакомиться с элементами и характером всего великого, мудрого, святого для человека. В преемстве его книг, изучении его разговоров и у его последователей, находим нередко совершенное отсутствие того, что для нас составляет самый главный предмет и достоинство. Соответственно обрядам и церемониям, люди и предметы в их торжественном и главном обличии, часто воспроизводятся весьма педантично, с присоединением нередким и всего, заходящего за обыкновенные пределы благоприличия людей. Подобного рода нарушения благопристойности, нам кажутся весьма резкими и несовместимыми не только с возвышенной философией, но и самым правом допущения оных. С этой точки зрения китайские мудрецы не могут быть даже целиком воспроизводимы и терпимы для наших христианских благородных и благовоспитанных студентов». И хотя, в отношении содержания, с методичною эксценцией всего лучшего, высокого, нравственного, изучение классиков требует весьма непродолжительного времени, за то для изучения всех китайских эволюций в иероглифах и слоге языка, требуется период весьма продолжительный.

VII. Чунь-цю – весна и осень

По русскому переводу Н. Монастырева Спб. 1876 г. под заглавием; «Конфуциева летопись Чунь-цю» (с 721 г. по 481 г. до Р. X.)

I гл. Инь-гун (722–721 г.); II гл. (720–719 г.); III гл. (718–716 г.); IV гл. Инь-гун (715–712 г.); V гл. Хуань-гун (711–702 г.); VI гл. (708–704 г.); VII гл. (703–699 г.); VIII гл. (698–694 г.); IX гл. Чжуань-гун (693–688 г.); X гл. (687–683 г.); XI гл. (682–675 г.); XII гл. (674–668 г.); XIII гл. (667–662 г.); XIV Минь-гун (661–660 г.); XV гл. Си-гун (659–656 г.); XVI гл. (655–651 г.); XVII гл. (650–645 г.); XVIII (644–649 г.); XIX гл. (639–637 г.); XX гл. (636–633 г.); XXI гл. (632 г.); XXII гл. (631–627 г.); XXIII гл. Вэнь-гун (626–623 г.); XXIV гл. (622–618 г.); XXV гл. (617–613 г.); XXVI гл. (612–-609 г.); XXVII гл. Сюань-гун (608–605 г.); XXVIII гл. (604–599 г.); XXIX гл. (598–596 г.); XXX гл. (595–591 г.); XXXI гл. Чжэ-гун (590–589 г.); XXXII гл. (588–585 г.); XXXIII гл. (584–582 г.); XXXIV гл. (58–577 г.); XXXV гл. (576–575 г.); XXXVI гл. (574–573 г.); XXXVII гл. Сян-гун (572–567 г.); XXXVIII гл. (566–564 г.); XXXIX гл. (563–560 г.); XL гл. (559–557 г.); XLI гл. (556–553 г.); XLII гл. (552–550 г.); XLIII гл. (549–548 г.); XLIV гл. (547–546 г.); XLV гл. (545–542 г.); XLVI гл. (543–542 г.); XLVII гл. Чжао-гун (541–540 г.); XLVIII гл. (539–537 г.); XLIX гл. (536–534 г.); L гл. (533–530 г.); LI гл. (529 г.); LII гл. (528–524); LIII гл. (523–521 г.); LIV гл. (520–517 г.); LV гл. (516–514 г.); LVI гл. (513–510 г.); LVII гл. Дин-гун (509–506 г.); LVIII гл. (505–502); :LIX гл. (501–498 г.); LX гл. (497–495 г.); LXI гл. Ай-гун (494–420 г.); LXII гл. (489–485 г.): LXIII гл. (484–481 г.); LXIV гл. (481–479 г.).

Последняя глава составлена учениками Конфуцзы. Летопись Чунь-цю есть весьма сухой перечень событии мелких княжеств и Луского по преимуществу. В Prolegomena к «Чюнь-цю» проф. Легг говорит: «При обзоре оных испытываем тотчас же подавляющее чувство замешательства и разочарования. Вместо истории текучих событий художественно расположенных друг за другом, встречаем скопление возможно кратких намеков о предметах и обстоятельствах вращающихся более или менее на дворе и княжестве Лу, в течении 242 лет, без самой слабой помеси литературной способности в композиции, или знака критического взгляда со стороны самого писателя. Параграфы всегда кратки, каждый посвящен воспоминанию известного факта, но всегда так, что он может вызывать наше удивление, или вместо суровости свидетельствовать о нашем безвкусии; можно сказать смело, что и здесь не обнаруживается идеи чувств самого автора. Повествование – абсолютно бесстрастное и правдивое, действительно верное и строго хронологическое. Выделив историю от слога – Stylus мудреца, замечаем три особенности: недостаток надлежащего уважения к исторической истине, перемена довольно частая в лице её, – симпатия автора к силе и угнетению в авторитете».

VIII. Чжун-юн или истинная средина. Книга, написанная внуком Конфуцзы, Цзы-цзы тоже составляет часть Ли-цзи-цзин; состоит из 33 отделений, более или менее распространенных компиляторами. План этой книги – описать, охарактеризовать наглядно природу человеческой добродетели, определить поведение в действиях идеального «Цзюнь-цзы (Kinn-tszi) или «первичного, неиспорченного человека, всегда поступающего правильно, без крайностей; в сем хождении по прямому пути и заключается добродетель, выражающаяся в любви и снисхождении к людям, мужестве, постоянстве, справедливости; гармония, согласие с идеалом есть преобладающий принцип человечества, она подобна гармонии соединяющей небо, землю и всю природу. Такого рода идеальный и совершенный человек всегда поступает согласно законам природы, без нарушения их, в сем отношении он самодержавен, чужд излишеств и как бы наружно ни было низко его положение, внутренняя сила всегда будет при нем и он будет стоять высоко над другими, даже – влиять на них благотворно, сам того не замечая. Такого рода личность всегда будет высока, ей открыт доступ в врата неба!» (Collie’s Jour. Books, рр. 6–10). Китайский моралист делит человечество на три разряда по трем принципам: «человек высшего порядка есть мудрец, образованный – знающий словесность (worthies), филантропист, герой, добрый без особенного даже на него постоянного законодательного воздействия, по своей природе. Человек среднего порядка или классов является чаще всего как прекрасный супруг, доктор, астролог, солдат и проч. Низший порядок людей составляют простонародье, лишенное образования, не имеющее грамотности, каковы рабы, слуги и все несущие разные профессии для пропитания дневного. Первые люди суть шен (shing), или ученые, мудрецы; вторые сянь (hien) или трудолюбивые образованные специально люди wortkies; последние суть ю или неграмотные (worthies). Начальные шесть кратких параграфов чжун-юн. 1-го отделения могут быть рассматриваемы как резюме (summary) конфуцианской доктрины, и род текста в речи (sermon) следующей в остальной части рассуждения и вытекающей из 1-й гл. Первый термин встречающийся здесь – небо, с коим соединяется весьма обширная идея о высшей, справедливой и милосердой силе (power); «небо и земля» в совокупности, в § 6, прежде всего являются как материальные с входящими в них силами и способностями, при посредстве; коих совершаются все феномены произведения, роста и падения. На среднем пути между ними стоит человек; ничто в мире не можем сравняться с его нравственным совершенством, состоящих в совершенном сообразовании с справедливою стезею и стезею обязанности. «Высший человек» (superior man) в § 3, очевидно имеет нравственное значение имени в его высшей степени. В человеке соединяются эти обе означенные стези добродетели (дэ дао чжи-жень); в § 4 он описывается как «единственно неусыпный и самобдительный», и в своем одиночестве, и покое.

Вот самые слова первых 6 параграфов 1 гл., 1-го отделения: 1) "Небо к нам милосердое и для нас благодетельное называется природою; согласие с сею природою называется стезею долга и почтения; правила сей стези составляют систему просвещения (instruction). 2) Прежде всего, эта стезя не должна быть левою; если бы она была таковою, то не могла быть и стезею. 3) В сем отношении, совершенный человек, соединяет в одно целое всю стезю мудрости (сио-дао-чжи-жень). Описание сего типа заключается в § 4, именно что сей человек неусыпно бдителен в отношении к себе самому, в своем одиночестве, которое, в его идеале, может служить идеальным и желаемым для всех стремящихся к мудрости состоянием, характеризуемой разными названиями, но в сущности одинаковыми. Таковы – «истинная средина», – постоянная, вечная, – неизменная, – златая, – «учение, наука о среднем состоянии или – о равновесии и гармонии всех вещей» (русск. перев. китайск. текста см. ниже).

IX. «Цянь-цзы-цзин» –тысяча – слов руководство для детей, состоящее из 250 строк, расположенных ритмически, служит для начинающих как бы таблицею умножения понятий, следующих одно за другими, кратко, в таком порядке: а) с первой по 102 линию излагаются понятия о природе и добродетели для всех государей, о силе и способностях человека, его общественных обязанностях и образе поведения, с наставлениями о нравах в жизни; б) до 162 линии говорится, о великолепии дворца, его высших сановниках и должностях, с указанием на соответствующим им лиц и места; в) в последней части рассуживается о частной жизни и ученой, занятиях земледелием, о домоводстве и хорошем управлении семьей, о воспитании, с указанием на соответствующие примеры. В комментариях на тысячу иероглифов означенной классической книги, содержится топкий анализ над их составом и анекдоты поясняющие текст. Прекрасный французский перевод книги с примечаниями принадлежит С. Жульену.

Предлагаем перевод отрывка на русском языке следуя английскому D-r’a Bridgman’а:

«Человеческое тело наше одарено четырьмя великими силами и пятью коренными добродетелями. С почтением относись к своим родителям и доставляй им под старость должное успокоение и питание, иначе – ты можешь оскорбить их и прежде времени разрушить жизнь, которую они тебе же дали. Женщины да сохраняют свое целомудрие и чистоту, а мужчины да соревнуют им в развитии своих талантов и добродетели. Когда познаешь собственные заблуждения, постарайся о исправлении оных; если успеешь в добре – не будь самонадеян и горделив. Страшись угождать и потворствовать страстям народа, изредка не переставай давать ему чувствовать свое нравственное превосходство. Ищи оправдания в истине, соразмеряй твои способности с предстоящими затруднениями. Наблюдай и подражай в поведении добродетельным людям, будь требователен в преподаваемом учении, в том что соделывает тебя мудрым. Раз стяжав добродетель, употребляй все меры к сохранению за собою доброй репутации. Исправив дурные привычки, будь образцом в правдивости. Чаще повторяй про себя изречения и иероглифы мудрецов – и во сне, и на прогулке, и когда проходишь весело по залам или высоким холмам, знай, что бедность, нищета с её последствиями являются результатом порока, тогда как внутреннее и внешнее благополучие даются в награду за добродетель. Безумец не ценит драгоценного камня, также как не дорожит и временем для научных занятий чтением и письмом. Мэнцзы ценил спокойствие и простоту, историк ю держался твердо справедливости; оба они достойно стояли близко золотой средины, будучи всегда трудолюбивы, смиренны, прилежны, умерены. Чаще перелистывай книги тебе известные и исправляй свои знания, исследуй и изъясняй принципы; экзаменуй свое и других поведение, и различай характеры. Составив добрый план, достигай по оному цели истины, с почтением, не нарушая права других. Когда обличаешь других, смеешься над их недостатками, чаще всего относи оные к себе, в увещаниях и собственных размышлениях».

X. В одах для детей, писанных ритмически пентаметром, содержится 34 станзы из четырех строк каждая. Предлагаем отрывок, в коем дается краткое понятие о жизни образованного человека, намеки на перемены времени года и красоты природы. В других местах излагаются образцы умных юношей, достигших чрез то высших должностей в государстве, примерные уроки из жизни других людей славным добродетелями (следуем Вилльямсу).

«Самое важное дело – воспитание детей. Не говорите, чтобы в бедных семействах нельзя было вести оного: требуется немного, всего несколько кистей для письма иероглифов и клочков бумаги. (По достижении семи лет, говори: небо, даруй мне и детям ум. Человек с талантом может быть на дворе святого монарха, без него не могут обходиться в совещаниях ни знатные люди, ни князья). Утром я был смиренным крестьянином (cottager), а вечером вступал на двор сына неба; гражданские и военные чины не наследственны, каждый обязан поэтому достигать оных (собственными усилиями). Путешествуя по морям, проходя горы, я видел много камней и утесов, которые расстилаясь предо мною исчезали вдали, подобно облакам снова являлись на небе. В мире – нет ничего невозможного, стоит только сердцу человеческому понять и стремиться неусыпно. (Сам я некогда был бедным учеником и презренным, ныне обладаю четырёхконною колесницею, всхожу на неё весело и еду куда хочу; за мною с удавлением нередко следят своими глазами мои деревенские соседи. Кто имеет детей – старайся их воспитывать насколько позволяют силы и средства)».

§ 78. Кн. «Мэнцзы» и «Да-сюэ» их анализ и особенности. XI. Последняя кн. в сы-шу (нов. изданий) содержит сочинения философа Мэнцзы или Менция (Mencius), по кит. Мэн-цзы, Ман-фуцзы, что означает вообще человека в высшей степени ученого, rabbi, emineux, teacher. Этот ученый процветал около 80 лет по смерти своего учителя Конфуцзы, наследовал и его характер и сохранил свою оригинальность; он родился около 400 г. до Р. X. в городе Цзау, в провинции Шань-дун, имел умных родителей и в особенности многим обязан матери, почитавшейся образцом женских добродетелей. По примеру своего учителя Конфуцзы, Мэн-цзы со своими учениками любил путешествовать по разным частям Китая, представлялся при дворах князей, с коими рассуждал о разных предметах и часто давал великие уроки в политике и мудрости, коими они и руководились всегда. Мэнцзы всегда преследовал одну цель – счастье человечества и соотечественников в особенности. Ученики, по расположению к своему учителю и оценке его наставлений, содействовали распространению оных и разъяснению, особенно в том, что возвышало авторитет князей, правительства до идеала отца и матери своего народа. Мэнцзы владел глубоким знанием сердца человеческого и употребил в своем сочинении всю гибкость таланта и искусства в раскрытии произвольных мероприятий царствующих князей своего времени и разных злоупотреблений общественных. В тонкости острот и замечаний в сем роде он не уступает Сократу и Платону; разбивает и парализует своего противника, кто бы он ни был шаг за шагом, от дедукции к дедукции, от следствия к следствию, наконец приводит его к сознанию собственной глупости с жестокой насмешкой.

На европейского читателя, особливо француза, Мэнцзы производил самое глубокое впечатление. Один китайский писатель рассуждал о Мэнцзы так: «Предметы, рассматриваемые в сочинениях сего философа, весьма разнообразны. Здесь рассматриваются добродетель, жизнь индивидуальная и родственная там обсуждается порядок дел. В одном месте – обязанности высших с государя до последнего чиновника, с указанием на примеры доброго управления, в другом – обозреваются работы учеников, земледельцев, артистов, купцов; в курсе всего рассуждения излагаются законы мира физического, неба и земли, описываются горы и реки, птицы, животные четвероногие, рыбы, насекомые, растения и деревья. Много предметов и занятий рассматриваются у Мэнцзы в течении всей его жизни, в сношении с людьми, рассуждение его или диалоги возникают часто случайно с разными людьми, его наставления возвышенны, взгляды на древние классические книги и новые объяснения, – все перемешивается стройно в его сочинении. Мэнцзы напоминает исторические факты, приводит сказания древних мудрецов, назидательные для человечества. Во времена сего философа испорченные учения сект о Ян и Мэ получили свое начало, но истинное учение извращается и пренебрегается. Все усилия Мэнцзы поэтому направлены к убеждению людей и постоянству в следовании истины, с указанием на ложь; для людей добродетельных он находит неоцененное сокровище в сочинениях Конфуцзы, с ужасом останавливается на узурпаторах притеснявших народ. Цель философа – в исправлении чувств и намерений людей, в назидании искусно управлять сердцем, воспитывать и укреплять добродетельную природу, вести заблуждающихся к справедливости и правоте».

Абель Ремюза так характеризует сравнительно двух философов Китая, Конфуцзы и Мэнцзы; «Стиль Мэнцзы, не столь высок и кратко определителен, как Конфуцзы, но он благороден, цветист приятен. Форма диалога сохранена во всех философских разговорах с великими личностями времени, отличается большим разнообразием, нежели это видели в апофегмах и максимах Конфуцзы. По характеру Конфуцзы всегда серьезен, даже строг, увлекает благовоспитанных людей, коих он начертывает идеальный портрет, и говорит о людях порочных, развращенных с крайним презрением или холодным негодованием; Мэнцзы, с одинаковою любовью к добродетели, отзывается о пороке еще резче и презрительнее, даже с ужасом; особенно сильно он действует на ум, не пренебрегая орудия насмешки. Его манера аргументации приближается к иронии Сократа. Не констатируя ничего своим противникам, но соглашаясь с их принципами, старается вести их к нелепым следствиям и приводит в стыд и замешательство. Он не сыплет угроз на великих земли с коими имеет дело, но не упускает случаев делать намеки на неправильный образ их действий; в похвалах князьям он очень осторожен».

В начале династии Ган (Han) труды Мэнцзы получают особенную известность и некоторыми учеными делаются пояснения, служащие основанием дальнейших комментариев, из коих выделяется имя Чао-кхэ (Chaou k’e), делающего следующее замечание в своем предисловии: «из всех классиков мною рассмотренных за прежнее время, выше и почтеннее трудов Мэнцзы я не находил; собрав во едино все свидетельства из прочих книг, я разделял моего любимого автора на главы и изречения (Sentences), приложив и свои примечания к самому тексту, к каждой главе сделал предварительную оговорку о её цели: всю книгу разделил я на две части, каждую подразделив на 14-ть отделений». Из прочих комментариев известны: 1) Лю-шэнь-цзин (после Танской династии 624–936 гг. по Р. X.), и новый образцовый комментарий Чжу-и (Choo Не) и мнения ученого Шунь-ши (Сунской династии), который потом издал особый комментарий под названием «Изречение и толкование на Мэнцзы» в 2 частях. При издании 13 Цзинов, его комментарий занимает третье место в ряду означенных выше предшественников. 2) В XII ст. Чжу-и (Choo Не) появился отдельно и затем с Конфуцзы под заглавием: «Собранные комментарии на Аналекты и Мэнцзы», в 1315 г. окончательно установлено ученое значение за сим трудом. 3) Важным вкладом на Мэнцзы почитается издание «Рассмотрение текста комментариев и примечаний на Мэнцзы» 1039–1054 гг., сделанное Юань Юанем. Из учеников Мэнцзы, так или иначе объяснявших его учение известны: Ю-чэн-ци (Yo-ching kih), Вань-чан, Гун-Сун-чоу, Гун-дэ, Чинь-цзинь (Chin Tsin), Гао, Сы-бэй, Цин-доу, Ман-гун, Кау, Тан-кан, Бунь-шэн Куо, Чао-цэ, Гун-мин-гао, Гуан-чан, Чэнь-шун, Лоу.

Rev. Griffth John в Royal Asiatic Society, November, 1859 г., поместил article, и после издал отдельно замечательное исследование касательно учения китайских философов о человеческой природе, под заглавием: «The Ethics of the Chinese, with special reference to the Doctrines of Human Nature and Sin». Легг, в издании «The Chinese Glassies» vol. II, приводит в «Prolegomena» в отдельном переводе учение философа Сеун «о природе зла», другое философа Хань-вэнь-гун «рассуждение о природе человека»; то и другое с китайскими подстрочными текстами. После сего (гл. III), следуют мнения Ян-чу (Vaug-choo) и Ми-дэ (Mih-teih): 1 – любовь, 2 – универсальная любовь. Указав (в гл. IV) на сочинения, послужившие пособием в исследовании Легг излагает китайский текст Мэнцзы со своими замечаниями и в index’е 1-м предметном, 2-м собственных имен, в 3-м кит. иероглифы в фразы под №№ 212 корней, дает точнейшие понятия о философии. Из кит. издателей он указывает: 1) «философ Ми в 15 книгах, с кн. заглавий к его опытам» изд. 1781 г. Бэй-юаня, в 48 г. импер. Цянь-луна; 2) собранные сочинения Хань-чан-лэ, или Хань-ван-гун, с букв. и критич. замечаниями из 500 ученых, изд. 1761 г. в 28 г. импер. Цянь-луна; 3) из европ. ученых известно изд. С. Жульена: «Meng Tseu, vel Mencium inter Sinenses Philosophas, ingenio, Doctrina, Nominisque Claritate, Confucio proximum, edidit, Latina interpretatione, ad interpretationem Tartaricum utramque recensita, instruxit, et perpetuo commentario, e Sinicis deprompto, illustravit S’ Julien. Paris. 1824‒22 г.

Текст Мэнцзы (по Леггу) Кн. I. Князь Гуй из Ляна (ч. I, стр. 1–26), ч. II, кн. I, (стр. 26–56); Кн. II, Гун-сунь-чоу, ч. I (стр. 56–84). Кн. II, ч. II, (стр. 84–109). Кн. III, Тан-вань-гун, ч. I (стр. 110–136), Кн. III, ч. II, (стр. 137–163), Кн. IV, Лоу ч. I (стр. 164–192). Кн. IV, ч. II (стр. 192–218). Кн. V Вань-чан, ч. I (стр. 218–244), Кн. V, ч. II (стр. 245–269), Кн. VI. Кау-цзы, ч. I (стр. 270–297), Кн. VI, ч. II (стр. 298–324), Кн. VII. Цзинь-син ч. I, (стр. 324–353), Кн. VII, ч. II (стр. 353–378).

Учение Мэнцзы посвященное раскрытию истинных понятий о природе человеческой направлено к доказательству, что, будучи доброю по своему происхождению и началу, она подверглась и подвергается неизбежно многим дурным влияниям её извращающим. Он говорит, «путь, по коему вступая и совершая свое шествие человек теряет первоначально добрую природу, подобен пути в аллеи дерев, постепенно теряющих и свои ветви и листья и разрушаемых от времени; если же они далеко расстилают свои побеги и ветви, то становятся добычею скота обрывающего самые почки. И как в дереве все признаки красоты и жизненной силы постепенно замирают и разрушаются, так точно и человек, после долгого ряда искушений, склоняющих ко злу, теряет понемногу все черты прирожденной доброты и святости». Тем не менее, замечает мудрец «первородная сила добра глубоко коренится в человеческой расе» и что «поэтому все люди могут, если захотят, быть подобными Яо и Шуню, двум древним мудрецам и царям, наиболее прославившимся своею добродетелью». Упадок в правах современных, Мэнцзы приписывает пренебрежению правил Конфуцзы; поэтому, сам он заботился всеми силами об исправлении господствовавшего зла, и обращению народного внимания на изучение нравственных правил и законов, и повороту к древней патриархальной добродетели. Главным предметом в сем деле, Мэнцзы признавал исправление человеческого сердца: «если человек однажды навсегда положит на сердце– быть справедливым, то и малейшее уклонение от добра он заметит и позаботится устранить навсегда». В другом месте он говорит: «великим или высоким может быть тот человек, который сохранит в себе навсегда сердце дитяти».

Принцип этот наиболее определительно понят и высказан в Евангелии: «блажени чистии сердцем, яко тии Бога узрят», сказал Спаситель в Нагорной проповеди, а благословляя детей он заметил апостолам – «таковых бо есть царствие небесное», поэтому он воспретил пренебрегать сими малыми. Народ, Мэнцзы рассматривал как весьма важный элемент, и государя – как ближайшее оного последствие; в основании же отношений между народом и государем полагается воля Божия, Vox populi поэтому есть Vox Dei: «Небо (говорит философ) видит того, кого усмотряет народ, ненавистен небу тот, к кому не лежит сердце народа; когда народ лишен самого необходимого, тщетно будете стучать в его дверь и просить огня или воды – вы и этого не получите; поэтому, мудрость царей должна заключиться в доставлении хотя вещей самых необходимых и между коими – огонь и вода занимают немаловажное место». «Истинно великому человеку свойственны по природе – благорасположение к людям, справедливость, благотворительность, мудрость». «Доброе управление оценивается народом, и благочестивые наставления приятны его сердцу». «Честь и добродетель доставляют блаженство праведнику». «Стараясь сохранить жизнь и справедливость, я забочусь что бы первая была продолжительна и свой выбор останавливаю на последней», «стремление человеческой природы к добру можно уподобить водному течению всегда направляющемуся далее». По замечанию Легга, Конфуцзы и Мэнцзы суть самые влиятельные учители для китайцев даже до сего дня.

XII. «Да-сюэ» или «Да-сэ» высшее знание, мудрость, для учеников старшего возраста, вообще – книга полезная для всех совершеннолетних. Книга эта, входящая в состав «Ли-цзи» или составляющая отдельное издание, с комментарием и без оного, делится на XI отделений, из коих в первом определяется значение мудрого человека, его сумма знаний; вся она состоит из 2.000 слов. По определению Потье, характер метода Кхунцзи в Да-сюэ – психологический, аналитический, à posteriori; в основание всего берется – человеческая личность, индивидуум; исходным пунктом – явления видимого мира, воспринимаемые нами чувственными органами; цель философии – усовершенствование человека, его природы, и земного благополучия (себя и других); способ познания законов и велений неба, с которыми человек должен сообразовать свои действия, есть небо умное, управляющее нами, являющееся образцом, с коим мы должны вести себя подчиненно и зависимо. Аргумент Да-сюэ – есть великое знание, мудрость для взрослых, совершенная, каким она изложена учеником Конфуцзы Чжэн-цзы и комментирована им. Несмотря на краткость текста, это книга по преимуществу, «цзин» в числе прочих XIII у китайцев. Она драгоценная по искусству умозаключений, сравнительно с другими книгами философскими; посредством глубоких силлогизмов, она в высшей степени содействует логическому, общеупотребительному методу в усвоении знаний, не уступая в сем случае лучшим философам Греции и Индии, здесь собраны не только афоризмы на удачу, но в строго научном изложении. Замечается удивительный порядок в сцеплении, связь, логическая последовательность в предложениях, соподчиняемых методу естественному, прямого ума и совершенно простого. Аргумент, именуемый соритом, известный китайцам за два столетия до Аристотеля, нашел свою разработку и установку закона в Китае, в разных рассуждениях и у Конфуцзы в особенности.

Философский аргумент, резюмированный в четырех главах содержит положения: 1) о самоусовершенствовании (improvement) человека; 2) наставления для семейства; 3) управление государством; 4) законы для государства. В отделении первом, основные идеи развиваются так: государство для своего благополучия нуждается в мудром управлении, основанном на добродетели тех семейств, из коих происходят сами правители; основанием домашнего порядка служат самоулучшение и усовершенствование, т. е. образование ума знаниями и укрепление ими сердца, т. е. подчинение страстей, обуздание оных, требующее от человека самообладания, характера. Достоинство знания основывается на умении, искусстве пользоваться всем окружающим нас миром. Образованный человек с характером, добрый семьянин, может быть и образцовым правителем, государственным человеком. Развитию мыслей об этого рода деяниях и посвящены следующие отделения, подробно перечисляющие нравственные качества и юридические достоинства личности человека. Метод в достижении означенных целей имеет семь степеней: исследование вещей, восполнение знания, строгость в обучении, исправлении сердца, личное образование, управление семейством и государством.

В частности, основные положения в Да-сюэ развиваются так:

§ 1. Основное положение. «Разумный человек, по достижении надлежащей зрелости, т. е. способности к мышлению и развитию, должен заниматься изучением обязанностей, налагаемых в различных состояниях и условиях жизни». Разделение условий. Таких условий три, к которым присоединяется, или лучше, – из которых вытекает и четвертое – самоусовершенствование. Именно требуется:

1) Давать насколько возможно развитие нравственно-разумной способности в нас всегда живущей, как бы в виде семенного зачатка, который будучи омрачаем страстями остается без прозябания, если не будем постоянно заниматься его возделыванием и произведением естественных действий.

2) Возобновлять народ, т. е. просвещать, назидать, сообщать нравственные истины, добываемые нами путем образования, беспрерывной работой ума и нравственного упражнения, ибо даже они недостаточны; таким образом, цивилизовать народ и делать его нравственным.

3) Полагать свое определенное назначение в высочайшем добре, т. е. в усовершенствовании, до которого только может достигнуть человек, в различных состояниях жизни.

Таковы три великих принципа практической философии, или науки об обязанностях у Конфуцзы. Ими определяется в высшей степени вся нравственная наука, которая Кантом определяется: как «система целей чистого практического разума». Китайский философ тоже полагает в основу своей системы чистый разум; посредством его возделывания и развития в обязанностях, мы достигаем низших целей, или различных назначений. Можно сказать, что установление трех первых тем может принадлежать совершенно нравственной догме, тогда как развитие, делаемое философом, относится вполне к научной морали в её самом высшем значении (conception).

§ 2. Во втором параграфе философ поучает, каким рядом действий ума, можем достигать этого состояния научного совершенства, условливающего исполнение трех великих обязанностей, предписанных в первом параграфе. Отсюда следует, что мораль есть высокая и трудная наука.

§ 3. Сущность нравственной науки состоит в распознавании и отличии причин и действий, начал и следствий, потому что в природе все неразрывно связано, и все происходит по законам постоянным, неизменным; эти законы, будучи соблюдаемы и легко распознаваемы в области физической, могут также быть соблюдаемы и признаваемы в нравственной области. Таким образом, в совершенном познании законов сердца человеческого, и мобилей его действий, философ китайский ставит истинное и высокое нравственное познание, могущее поучать человека обязанностям, важным и необходимым в исполнении для достижения определенного назначения. «С самого высшего состояния и достоинства, до самого смиренного и невежественного, имеет силу одинаково общий долг: исправлять и улучшать свою личность или – усовершенствовать себя самого, это – основная цель всякого нравственного прогресса».

§§ 4, 5. В сих двух параграфах, где философ восходит от действий к причинам, и нисходит от причин к действиям, представляются поразительные образцы анализа и синтеза, самых могучих орудий всякого истинного знания. Два ряда соритов или усеченных силлогизмов их составляющих, обнимают все условия и перемены, посредством которых мудрец должен пройти до определенного его назначения, начиная с самого простого рода совершения добродетели, до самого управления государством, долженствующего служит на самом деле высшим и совершеннейшим выражением нравственной науки. Эта цепь предложений, всегда неопровержимых, по крайней мере, в системе китайской философии, открывает без всякого сомнения формулу самую сильную и точно определенную, по которой когда-либо установлялись обязанности человека в отношении к себе самому, другим людям, и всему наконец обществу. «Класс ученых, – отзывается один из них, – считает этот параграф самым возвышенным и сжатым сокращенным обзором (precis) всего, что философия, политика, и мораль имеют самого светоносного и несомненного».

§§ 6, 7. Резюмируя все учение в великий принцип, с которым связываются все прочие и из которых вытекают, как естественного источника, Конфуцзы определяет его словами: самоусовершенствование. Этот основной принцип китайский философ признает фундаментальным, и объявляет обязательным для всех людей, начиная с самого высокого и могущественного, кончая самым невежественным и слабым, а потому он открыто провозглашает, что пренебрежение сими священными обязанностями может делать человека совершенно неспособным к какому-либо нравственному усовершенствованию. Десять остальных глав по комментарию Чжэн-цзы направлены к доказательству, что на философии Конфуцзы, его принципах, зиждется развитие китайского авторитета во всей последующей истории страны и эти главы, для настоящих поколений, служат руководящим кодексом, имеющим свою силу и значение.

По отношению к системе философии Конфуцзы, определениям основных её принципов, из многих комментариев имеет особое значение краткое начертание оной, составленное неизвестным ученым, найденное, напечатанное и изданное с крайне недостаточным английским переводом и объяснениями А. Мартэном, г. президентом Дун-вэнь, в Пекине, при Императорской коллегии, под заглавием «Hanlin Papers or essays on the intellectual life of the Chinese», 1880 г. Сличив английский перевод с оригинальным текстом иероглифов китайской таблицы, исправив и дополнив неточности, в переводе на русский язык, находим весьма полезным дать понятие о резюме учения Конфуцзы в его сочинении «Да-сюэ». Вместо иероглифов, мы делаем их означение по пекинскому произношению в русской транскрипции, и затем особо к каждому сего рода означению, предлагаем перевод их по-русски. Самая таблица оригинальная, воспроизведенная г. Мартэном фототипически, и с неё сделанная нами схема в основных очертаниях (см. ниже) состоит из четырех отделений: первое озаглавлено: «Да-сюэ-тху», т. е. начертание знания, или мудрости высшей школы, для взрослых; второе имеет надписанием «Син-тху», т. е. начертание сердца; третье отделение – «Цау-цунь-тху», т. е. начертание правил поведения; четвертое отделение – «Син-ча-тху», т. е. начала самопознания, самоиспытания. При начале 1-го отделения начертав круг с темною и светлою частями, по кит. «Инь-цзы» и "Ян-цзы» – два начала, из коих формируются в противоположении все вещи мира и располагается философская система мирообразования от Ву-ци и Дай-ци, определенное и неопределенное начала, активное и страдательное, мужское и женское, свет и тьма, добродетель и порок и проч. Противоположно персидскому дуализму Ормузда и Аримана, у китайцев под инь и ян разумеются по преимуществу безличные агенты в смысле положительного и отрицательного, мужеского и женского, неподвижного по себе, каковы элементы природы и самоподвижность, разумной, самоопределающей силы. В сем смысле материалистического атеизма должны быть понимаемы и рассматриваемы столбцы китайской означенной таблицы, с распределением материала на стороне правой и левой, с срединой (чжун), откуда начинаются разветвления определений. В первом отделении таблицы (Дасюэ) начертывается полный характер святого человека – шэн, в его идеальном обличии совершенства, а во втором отделении (син) предлагается перечень социальных добродетелей под четырьмя гранями: семейство, общество, государство, весь мир (family, neigbourhood, state, world). Высшие нравственные и социально-политические совершенства определяются в понятии – "ван» – князь, государь, император, царь, правитель, начальник, господин, хозяин; силе примера и личной добродетели приписывается самое могущественное значение, и отсюда в постепенной лествице обозреваются требования, соединенные в достижении означенной высоты авторитета. В сорите, логическое построение посылок и силлогизм развивается таким образом из основного тезиса: «древние государи и князья, желавшие и стремившиеся к повсюдному распространению благочестия, прежде всего заботились о хорошем управлении собственным доменом; для этого они главною заботою ставили благоустроение и дисциплину в своем доме и семье, а чтобы достигнуть сего счастья жизни домашней, они всячески стремились к собственному самоусовершенствованию посредством прилежного самообразования в школе и изучения наук». Самое расположение сорита Конфуцзы таково:

1. Кто познает и исследует природу вещей, тот развивает, изощряет свой ум и делает его способным к познанию истины; 2) кто разовьет и направит свой ум как следует, тот достигает истинного построения плана в мыслях, чувствах, действиях; 3) достигнувший надлежащего направления ума, по хорошо составленному плану и системе, может управлять и владеть чувством справедливости; 4) обладающий сим чувством (совестью), может быть лично добродетельным; 5) кто добродетелен и сам благочестив, тот может точно также управлять собственным семейством; 6) из хорошего домоправителя и семьянина может быть истинно благочестивый и мудрый управитель государства; 7) оказавшемуся достойным быть сего рода лицом и действительно им сделавшемуся, становится доступно и дозволительно совершенство в добродетели и её распространении по всему миру.

Желая создать на личности разумной и нравственной идеал лица государственного, юридического, – приготовить умных и достойных чиновников в управлении народом, Конфуцзы более всего озабочен об элементарном знании, возможно истинном, в создании и формировании ясности, отчетливости понятий о предметах, цели жизни, способах усовершенствования и достижении благополучия семейного, личного, общественного. К сожалению, мудрец весьма слаб в указании и уразумении природы отношений индивидуума к обществу и универсу; эта задача – разрешается им довольно поверхностно. Даже при определении отношений к небу Конфуцзы касается лишь внешнего поведения, но отнюдь не дает истинного Богопознания и зависящей отсюда добродетели, хотя важны мотивы, коими руководясь, человек может более или менее точно исполнить обязанности семейные и общественные. Главных отношений к обществу пять: – правительственные, родственно-отеческие, супружеские, братские и дружелюбные. Первые трактуются весьма обширно, вторые развиваются в понятии о сыновнем благочестии и обязанностях; супружеская верность в смысле целомудрия обязательна только для женщин; братский союз ставится на соподчинении и дисциплине, по степени возраста, брат старший есть сюн, младший – дэ; самый порядок семейный поддерживается дисциплиной, основанной на подчинении власти гражданской; в сыновнем благочестии, с естественным чувством к отцу соединяется и служение князю, царю, в виде послушания, повиновения, покорности подданного, с сим вместе неразрывен культ предкам – умершим родителям и родичам. Сего рода правила, резюмированные в положительно-законодательной форме, имеют обязательный национальный авторитет и «Да-сюэ» есть мудрость, wisdom, в отличие от простых знаний (sciences), чисто практическая, обладающий его почитается да-сюэ-ши, в высшей степени ученым, нравственным и добродетельным человеком, который не только теоретически знает, но и исполняет на деле предписанные обязанности и правила поведения. Только такому человеку может быть вверено управление семейством и государством в большем или меньшем круге обязанностей и ответственности пред законом и народом; чиновнику-правителю достигающему сего идеала усвояется титул Шэн, святой человек, представляемый под видом странника. В начертании «сердца» ему усвояются два равномерных направления – одно теоретическое, другое собственно практическое, первое под словом «дао-син» – мудрость сердца, разум, wisdom heart, второе под словом «жень-син» человечное сердце, humau heart, в отличие от животного, инстинктивного начала коим руководятся животные, не имеющие разума. Сего рода понятия оригинально-китайские, разделяются многими писателями кроме Конфуцзы, каковы – император Шунь, Цзы-сы, Гао-цзы, Мэн-цзы, Сюнь-цзы, Ян-цзы, Чжу-цзы. Вот их определения: импер. Шунь (около 2100 до Р. X.): народу свойственно человечное сердце, "жень-син», также как человеку лично заблуждение. Таким образом, «жень» может служить антитезом мудрости, wisdom, в высшем смысле, и добродетели – virtue. Прочие поименованные писатели, занимавшиеся исследованием о природе человека, и бывшие ученики Конфуцзы учат так: 1) Цзы-си, его внук: «природа вообще подобна древесному стволу; из хорошего бревна можно сделать надлежащее для плавания судно; такова точно и природа человека в частности»; 2) Мэнцзы «возражает (замечает Гаоцзы), что для получения доброй природы человека надлежит оную сперва разломить, т. е. уничтожить все дурное; в сем случае она подобна челноку, устрояемому из дерева не прямо, по после его подруба на корню и превращения в бревно. Или, человеческая природа подобна течению воды то на запад, то на восток. Смотря потому, в какую сторону будет повышение или понижение, таков будет и добрый или дурной человек, по природе индифферентный»; 3) Сюнь-цзы признает прямо «человеческую природу наклонною к злу, и что только правильным воспитанием может быть дано ей надлежащее направление; мудрость есть плод повиновения порядку и обучения оному, которых беспорядочная природа вовсе лишена»; 4) Ян-цзы старался комбинировать два противоположных направления в природе таким образом, что в ней две силы или наклонности, одна ведет в добрую сторону, другая – в дурную; смотря потому, которой стороны будет держаться человек, в своем развитии, и самый характер его будет тот или другой. 5) В Сан-цзы-цзин (т. е. книге, написанной по три иероглифа в стихе), составляющей элементарный учебник, каждый мальчуган знает первые слова ««жень чэ цзу син бянь шан», т. е. человек с самого начала имеет добрую природу, которою и живет». Из показанных двух направлений философии получает значение и тройственное в ней деление, замечаемое в таблице «Да-сюэ»: правая сторона её – добрая, нравственная, положительная, левая – дурная, порочная, отрицательная; среднее положение чжун есть плод мудрости и знания, корень или добра или зла, зависящих от самоопределения, самосознания, воли человека. Авторизованная теория китайской средины – »чжун« в сущности представляет смешанную природу, которая, по мере надобности и течению обстоятельств, то бывает светлою и доброю, то темною и злою. Светоносное начало добродетели, говорится в Да-сюэ, имеет своим происхождением небо, это – чистый дух, интеллект, не помрачаемый, обнимающий истину в её полноте, адекватно в каждом случае. Но, будучи затем помрачаем, вследствие физического состава и заключения в животных желаниях тела (жень-и), он становится все более темнее. Источник добродетели, как видим на таблице, есть »Дай-гэ" (Tai-ho), – первоначальная гармония, тогда как порок приписывается влиянию «By-син» (Wu-hin), т. е. грубой материи. Нравственный характер определяется преобладающим влиянием и согласуется то с тем, то с другим, то с правым, то с левым. Человек поэтому по китайской пословице, определяется в трех видах или классах: человек первого разряда или степенства хорош без учения; человеку второго степенства необходимо лучше поучиться и потому он учится; наконец, человек третьего степенства удаляется от самоусовершенствования, и даже прямо враждебен всякому учению. Это невежда в полном смысле, живущий на авось и как-нибудь, идущий наряду с другими бессознательно, он чужд внутренней борьбы в выборе доброго или злого, не любит много размышлять и волноваться, а потому бывает нередко самодуром, деспотом, хищником и разбойником, если будут благоприятные обстоятельства, но он трус, ничтожная тварь перед законом и людьми высшего порядка, боится плети потому, что она его дерет, и дубины – которая бьет, но ему чуждо сознание высшей управляющей силы духа. Массы людей живут этою жизнью и не знают ужасного своего состояния. Китайским философам много требовалось ума доказать эту аномалию современного им люда и поставить высшие, благородные цели для государства, общества, семьи коими руководясь люди могли бы становиться лично лучшими и счастливыми в общем ходе и строе жизни, при простом, машинальном подчинении дисциплине то мудрецов, то государственных людей.

Природа человека – «жень-син», добрая по Мэн-цзы, злая по Сюнь-цзы, безразличная по Ян-цзы, называемая по этой тройственной особенности у буддистов »сань-син», есть с одной стороны небесная – «тянь-син», ей свойственна добродетель »Дэ-син« с пятью семейно-гражданскими обязанностями («y-дянь», или «y-чан», «y-пинь») между государем и подданными, отцом семьи и детьми, мужем и женою, братьями и друзьями. Это есть по преимуществу – »хунь« т. е. разумное, духовное начало, душа, энергия, состоящая из трех элементов – дыхания, мышления соображения, с качествами светлости, разумности, незримости, она – неразлучна с духом, создана небом, переходит от отца при рождении. Другая сторона природы – тело, вещество, с его инстинктами от души отличными и свойственными животным. Таким образом человек имеет »Хунь-по», два начала, разумное и животное: хунь – дыхание, по – фигура, от матери, земнородная, обитающая в легких, а хунь – в печени, энергия – семи страстей. Тело есть как бы светильня «дэнн», «по» – огонь, »хунь« – свет; при смерти, прежде уходит хунь, потом по, и наоборот. Так понимается китайцами постоянная, обыкновенная природа наша, – »хэн-син« с различением »синь-хунь« души, от «цзин- хунь» – её жизненной энергии, различной для поэта (»шихунь»), женщины («сян-хунь), и др. лпц и положений.

В третьей таблице »Дасюэ« душа, в её высшем идеале нравственного усовершенствования, moral axcellence, рассматривается под пятью родами свойственных ей качеств добродетели, «ву-син», «жень», «дэ», «ши», «син» «ли» – человеколюбие, справедливость, мудрость, верность, этикет или знание и соблюдение обрядов и правил приличия (benevolence, justice, wisdom, good-faith, politeness). С последним качеством, весьма ценимым у китайцев, соединяется и понятие о собственности, поскольку с нею неразрывны общественно-семейные в личные отношения, их порядок и преимущества. У французского философа Малебранша подобной системой определяется любовь к универсальному порядку. У греческого мыслителя Платона и римского Туллия признаются четыре добродетели: Justitia (справедливость), Prudentia (мудрость, правосудие), Fortitudo (мужество), Temperantia (воздержание).

»Ши», Prudentia, wisdom, мудрость, могут быть справедливо между собою представляемы как соотносительные понятия. В кодексах европейских, под Fortitudo разумеется воинственный характер народа, у греков ἀρετή, полное царство добродетели, у кит. «Дэ» с её подразделениями гэ-у, чжи-чжи, чэн-и, чжэн-синь, сю-шэнь. Справедливость, justitia, justice, по кит. определяется словами «ши» и «юн» (chih, Yung), объясняемых в одном изречении так: «Когда вы терпите неудачу, ищите помощи в себе самом; стойте твердо на вашем посте, и не льстите себя неопределенным желанием бросить оный», или в другом месте: «когда сознаете себя справедливым, то и поступайте как велит вам ваша совесть; при сознании же за собой погрешности позаботьтесь об её исправлении; не вдавайтесь в крайность, будьте нелицеприятны в отношении к бедному и богатому». «Женъ» – benevolentia, benevolence, человеколюбие, и »синь« good Faith, доброе расположение, доверие к людям, суть понятие весьма обширные у китайцев, чрез них пролагается путь к добру, тогда как справедливостью »И« регулируются их действия, обуздываются качества противные добру; мудростью »Ши», проливается свет на общественные отношения, с доверием соединен и успех в постоянстве, неизменяемости, с вежливостью, благоприличием, – «Ли» соединяется успех в поведении со всем кругом относящихся сюда правил и предметов.

В 1-м начертании таблицы (№ VII-й по порядку – см. стр. 966 оригинала) «да-сюэ» говорится в начале, что в нем содержится кратко определение мудрости «да-сюэ чжи-дао», дарованной Небом для усовершенствования человека, его личного счастья и внутренней святости, – «Нэй-шэн», с правилами для отношений к обществу «вай-ван», обязательными для всех людей «тянь-ся». Правила эти суть основные, неизменяемые, имеющие значение закона «ли-цзи», и небесного достоинства или авторитета – «цзи-тянь». Все относящееся к «нэй-шэн» составляет стремление к высшему порядку и определяется выражением «чжи-цзай», сторона же противоположная в «вай-ван» есть «шан-чжи» высшее и более сложное знание обязанностей человека: «чжи» – знание, ведение вообще, «жень-чжи» – мудрость, познание себя и людей, и «шэнь-чжи» – божественный ум, делают человека вполне добродетельным «мин-дэ».

А. 1) Свойства сей добродетели, – «жень-дэ» – лично принадлежащие человеку суть: 2) »Гэ-у» – исследование природы вообще вещей, познание, изучение оной, в особенности изучение устройства и свойств самого человека, его истории по разным летописям и исследованиям ученых; 3) «чжи-чжи» т. е. совершенное познание, состоящее в распознавании свойств и характера человека в направлении к добру, – разумение души, с различением всего справедливого от ложного и эгоистического, правды от неправды; – уяснение истинно конфуцианского учения от других ему противных, – опровержение сект особенно буддийских, и быстрота устремления умственного взора к Провидению небесному; 4) «чэн-и» искренность в мыслях и намерениях, с коими неразлучны: самоиспытание, исследование и рассмотрение тайных побуждений, религиозное благоговение, опасение за самообольщение; 5) «чжэн-синь» чистосердечие, прямота души, чувство справедливости, для сего требуется: непреклонная воля, твердость характера, средний путь во всех действиях, обуздание дурных пожеланий и страстей, следование добрым наклонностям и поощрение таковых, наконец – радение об общей пользе; 6) «сю-шэнь» – беспрестанное занятие нравственным самоусовершенствованием, прямой образ действий или благоприличие в поведении, коему свойственны: верность и правдивость, нежность в обращении с людьми и почтительность к старшим, справедливость к низшим, умение держать себя всегда с достоинством, в осанке, походке, одежде, манерах, пешком и на лошади, – соблюдать точность в словах и действиях.

Б. К способам или средствам в достижении добродетели в общежитии относятся: 1) «Цинь-минь» – близость ко всем классам народа, родственное обращение с народом как с шестью близкими родными – «лю-цинь» – (отец, мать, старший и младший братья, жена и дети; отец, сын и братья отца, деда, прадеда, прапрадеда; дед по матери, бабушка по матери, братья по матери, моя сестра и дети её и прочие родные – родичи, свойственники, друзья) 2) «Ци-цзя» – семейная дисциплина, домострой, правила; сюда относятся: сыновнее благочестие, братская любовь, супружеская верность, осторожность в избрании друзей и сообщников, крайняя осмотрительность в половом общении, внимательность к существующим законам, воспитание и обучение детей, осторожность в пристрастии к кому-либо и чему-либо, дружелюбные отношения к иностранцам, и вообще чужим людям, соблюдение трезвости и воздержания во всем; 3) »Чжи-гэ" или «Чжи-ли тянь-ся», т. е. управление государством, княжеством, доменом, правила, законы, постановления касающиеся сего предмета; качества человека потребные при этом: знание, мудрость в управлении, сила комбинации – сообразительность и изобретательность ума, благоговейное служение небу и почитание предков, разборчивость в выборе достойных лиц и назначении на должности чиновников, любовь к народу, ревность к его воспитанию, строгость в исполнении законов; 4) «Пхин-тянь-ся» – народное миротворение и спокойствие его качества: мудрость в ведении войны, справедливость при раздаче наград и положении наказаний, щедрость в допущении выражений народных благородных чувств (почтения, признательности, верноподданства, и проч.), расчетливость в расходах государственных и народная экономия, сведения по возможности основательные в законодательстве, знание законов и постановлений, разумение их, толкование и частное применение.

Рис. II-й под названием «Синь-тху», – начертание сердца; имеется посреди в круге «Синь» – сердце, с двумя линиями ведущими одна к верху с табличками «ву-син-ли-ци» – дурное направление сердца, и другая к низу с табличками «шан-да-цы-вэй» – направление возвышенное. Под кругом «синь» начертаны слава: «син-чжи-чжу», т. е. объяснение свободных действий, проявлений сердца; также «синь-чжи-дао-и-чу», т. е. познание путей сердца и правил собственного достоинства.

А. Возводящие к верху пути сердца, суть: 1) «Дао-син» – познание законов, управляющих духовною жизнью сердца воли, нравственных принципов ифики, состоящих в повиновении небу, самообуздании и справедливом обращении с людьми. 2) «Цунь-тянь-ли» – все охраняющее провидение, небесный разум воздающий всем по достоинству должное, всегда бдительный и нелицеприятный. 3) «Сю-дэ» – исправление путей к оной, образование и преуспеяние в оной – »Сю-дэ», любовь к родным «ай-лэй» к жене и детям – «Ци-ну», совершение молитв с курениями Будде пред памятником у пещер (на ю.-з.) Пекина, заключающих на каменных досках, его учение (Ши-лян янь-дун). К «Сю-дэ» принадлежит также «ши-тхин янь-дун», т. е. как должно смотреть со вниманием (ши); и слушать (тхин), говорить (янь). действовать (дун); а) «Си-ну ай-лэ», т. е. выражения страстей или душевных состояний, каковы: радость (си), гнев (ну), печаль (ай), веселость (лэ). 4) «Цян-шу» – обуздание страсти или самоограничение т. е. умерщвление похоти, животных инстинктов, воздержание от самолюбия, охрана себя от опасностей уединения, самоиспытание и исповедь пред самим собою, что выражается двумя определениями «ши-фэй-хао-ву» (исправлять погрешности ши-фэй, и заменять их обратно добрыми делами, с ручательством); «кэ-фа» (строгие законы) «юань-юй» (неизменные слова, изречения мудрецов), т. е. сохранять оные и исполнять. К «Цян-шу» относятся: а) «кэ-фа-юань-юй», т. е. щадить неприятеля, врага, не лишать его жизни (кэ-фа), не роптать на кого или что (юань), не желать кого или чего (юй); б) «ши-фэй-хао-ву», т. е. положительная сторона чего (ши) и отрицательная (фэй), любовь (хао) и ненависть (ву). 5) «Э-жень-юй» букв. определять границу государства, владений, т. е. сосредоточивать все внимание и попечение на своей собственности без нарушения чужой. 6) «Гуа-юй» умаление похоти, вожделений, самоусмирение от них; давать опору «u-би», покровительствовать »гу-вуо» – своим сиротам – или бедным безземельным князьям, бездомным, одиноким, предотвращать бедствия «Цай-ци» проистекающие от пьянства и частого посещения кабаков «Цзю-сы». К »Гуа-юй« относятся: – «И-би-гу-вуо», необходимость быть к себе внимательным и строгим, «цзю-сы цай-ци» недолжно пить вина (цзю), страстно любить кого или быть привязанным к чему (сы), избегать лишнего обогащения (цай), и гнева (це). 7) »Шэнь-ду» – быть благородным человеком, заботящимся воздавать всякому должное, для сего облегчать свое и чужое горе «Шэнь-син», высказыванием своих мыслей, чувств и астрологическими гаданиями »Син-мин», – собираться для наставлений под древом Кхун-цзы «Цзе-шэнь Кхун-цзюй», обращаться к духу бессмертного учителя с молитвою и благовонным курением пред его таблицею в его храме или просто в школе и семье, иначе – изучать со вниманием книги Конфуцзы, преуспевать в его учении. Вообще необходимо беречь свое тело (шэнь) и душу – синь. «Тот, кто ежедневно будет заботиться о нравственном самоусовершенствовании и следовать сему неуклонно в течении жизни, означенными выше способами, тот достигает в конце всего состояния святости и будет мудрым». Таково первое замечание в II-й таблице; в другом замечании содержится иное наставление: «Кто будет следовать течению в жизни противоположному, неправому, порочному тот со дня на день будет глубоко падать нравственно и в конце всего дойдет до состояния животных, или сделается нравственным уродом. Зловещая звезда будет сиять над ним и приведет к бесчисленным бедствиям».

Б. Направление сердца в дурную сторону и начертание 1) душевного человека «жень-син» под влиянием грубой материи, – «ву-син-ли-ци» подводится под два характерных признака: самоугождение или самопотворство и распущенная, развращенная совесть. 2) Руководясь «сюнь-сы» самоиспытанием, самоуглублением, человек сердечный, душевный (жень-син) находит в себе а) беспорядочные пожелания и чувствования похоти, бесстыдства, гнусной безнравственности – «тханьин», затем – б) »дай-дуо« леность, с её привычками к обжорству, пьянству, праздности или напрасной трате времени; в) »сэ-кэ-цзы«, скряжничество, скупость, скаредность любостяжательность, ведущую к грабительству, наглому приобретению всякими неправдами излишней собственности. 3) «Фан-ляс-син» – рассеянное сердце, направление его в разные стороны, обнаруживается: а) в »Цзян-вэй« измене, предательстве, основанных на лести и обмане, вероломстве и лицеприятии; б) в »Цзун-сы« нравственной распущенности, проявляемой в желчном стремлении к чувственным удовольствиям, гневу и сварливости, ведущих в раздорам, распре и проч.

Рис. III-й «Цау-цунь-тху», – начертание способов сохранения себя в добре и стремлении к нравственному усовершенствованию. С одной стороны это – «син-чжи-дэ», правила добродетели, которые должны быть воспринимаемы с материнским млеком, преподаваемы и усвояемы с детства «Цзау-цы кэ-нянь», таковы: человеколюбие, гуманность (жень-дэ) и действия почтения, обряды, церемонии с их правилами (ли); с другой стороны это суть руководящие основания сердца или совести «синь-чжи-ли», златые словеса правды и закономерности «чжэнь-цзинь-цзы-чи», коих выражением служит справедливость (и) и верность (син). Посредствующее между обоими звено есть »чжи« – мудрость wisdom, understading, разумение и познание всех вещей. Итак, первая категория: А) »жень« человеколюбие, (древний иероглиф означал «тысячу сердец»), к ней принадлежит: а) »гун« свобода рассуждений с людьми, светскость, умение держать себя в обществе, public spirit с содействием общему благополучию и пользе; б) »шу« благосклонность, внимание к другим, терпеливость в отношении к ним, обхождение сообразное с способностями и свойствами людей, со всею любовью, charity, в) »Сяо« сыновнее благочестие, каким оно понимается у Конфуцзы вообще и в книге »сяо-цзин« (475 г. до P. X.) написанной учеником сего мудреца Цзэн-цзы. Обязанности сего благочестия суть: сяо-шунь, действия соединенные с покорностью родителям и старшим, син-сяо сердечное, искреннее повиновение им, сяо-син с сыновним сердцем преданность и расположение, се-сяо посещение и чувства благодарности в друзьям после погребения родителей; «сяо-ху хуэй-шэнь» почитание духов умерших предков, по кит. пословице «Шэнь-бао» или «сяо-сунь ю-цин», т. е. духа умерших предков радуются приносимым им жертвам, и благословляют жертвователей за сыновнее благочестие; г) »Цы« материнская любовь, нежность, милосердие, (mercy) в обхождении со всеми детьми, призревание вдовиц, сирот, безродных, монахов и монахинь, даже бездомных и диких животных, птиц поскольку они нуждаются в милосердии и защите; д) »Кхуань» великодушие, сохранение его при всяких неприятностях и оскорблениях от людей, нежелание вредить другим и мстить, прощать и разрешать обидевших нас напрасно (Кхуань-шу), е) «Хоу» щедрость, щедролюбие (хоу-дэ – благородно, чжун-хоу – правдивый, сердечный, хоу-цзу – искренний друг, хау-дао – рассуждать возвышенно, благородно, примерять, энь-хоу – милость велика и проч.).

Б) "И» – справедливость как высшее нравственное чувство и выражающееся в сознании собственного достоинства, спокойной – нормальной совести; её спутники: а) Чжэн – прямота, правильность, твердость, непреклонность, законность; известны леу-чжэн – шесть качеств или добродетелей для чиновников: мудрость, честность, справедливость, ум, верность и прямота; говорится, что само небо устраивает правильность, правый путь – тянь-чжу-чжэн, у буддистов – жу-чжэн-мынь или жу-чжэн-дао – восемь истинных врат или нравственных правил ведущих в нирвану или блаженство; б) Чжи – прямо направлять, прямое, верное, истинное направление в поведении, неуклонность и последовательность; чжи-дао – самодоказательное учение, определенное знание; в) Тхи – действия к людям подобные младшему брату в отношении к старшему, т. е. соединенные с почтением и признанием авторитета; г) Юн – мужество, храбрость в военных действиях; д) Цзе – твердость, решительность, сила делать великими других, помогать, содействовать к тому; е) Чи – чувство стыда, стыдливость.

В. «Ли» действия почтения, церемонии, известные обряды, излагаемые в ли-фа или ли-шу – правилах и наставлениях относительно оных, таковы вообще: ли-мау – хорошие манеры, любезность, ли-ти – светское обращение, чан-ли – обычный этикет, сун-ли – подарки, ли-бу – молитвенный обряд, ли-бай-тхан – обряды в церкви, капелле, ли-бай-сы – в мечети и проч.; в частности: а) цзин – почтение, выражаемое поклонами, с известною выдержкою цзин-чжун, почитание духов цзин-шень, также – самоиспытание, внимание к своему поведению, б) цзинь – прилежность и бдительность ко всякого рода почтению и этикету, особенно тщательно соблюдать волю Провидения – цюэ-цзинь-тянь-мин, а также повиноваться – цзинь-цзун; в) цянь – почтение соединенное с благодарностью, со смирением – цянь-сюнь, скромностью, – цянь-цзин, умеренностью и строгостью – цянь-гун; г) Жан – ценить достойно других, быть внимательным и любезным, также цянь-жан – смиренным и скромным.

Г. "Чжи» – мудрость, ведение, wisdom, understanding, познание вещей, благоразумие, также чжи-ши – знание, чжи-моу – сообразительность, ум, чжи-юн – ум и решимость, жень-чжи – человеколюбие и ум, шэнь-чжи – божественный ум, мудрость, сянь-чжи – добродетельный, умный, жуй-чжи – мудрость, шан-чжи – высокомудрый, чжун-чжи – посредственный ум, да-чжи – обладающий великим умом, сяо-чжи – малый ум, малое знание, сы-чжи – самомнение, гуй-чжи – коварные планы, замыслы, цзе-чжи – ум, сы-чжи – сомнение. У буддистов, чжи-хуэй – ум, мудрость, intuition, wisdom, есть pradjina, которую имеющий прямо достигает nirvana, чжи-ши – есть здравое рассуждение, благоразумие. В частности чжи есть: а) чжи-жень – знание людей, разумение человека, его природы и особенностей; б) чжи-янь – разумение, дар слова, умение говорить, произносить мудрые изречения; в) тхин-цун – внимать всему, слышать (тхин) и разуметь (цун); г) ши-мин – ясно взирать на все, прозирать, быть прозорливым, понимать все; д) чжи-мин – понимать, знать, разуметь волю неба, законы, веление; е) Цюн-ли – в совершенстве достигать учения, познания принципов жизни, т. е. жить согласно с законами – шэн-ли, иметь руководством небесный разум – тянь-ли или провидение, у буддистов – кхун-ли, т. е. владеть чистым разумом. К мудрости – чжи вообще относится: познание человека, умение различить лживых, приводить в известность добродетель, удаляться порока и не позволять ничего обидного для ближнего, удалять всякую вражду между ними; познавание природы – необходимость её изучения, быть во всем рассудительным, разборчивым, изучать надлежит небо, землю, настоящее и прошедшее; познавать наиболее всего добро и зло, упражняться в добродетели и убегать зла.

Д) Синь – вера, верность, искренность (одна из пяти добродетелей – ву-чан: жень, и, ли, чжи, синь), она бывает или является как а) чэн – нелживая, или чэн-чжи – совершенная добросовестность, осмотрительность, крайняя осторожность, б) чжэнь – истинная, ненарушимая вера и преданность, или, в отрицательном виде, в) бу-эрр – лживая, или г) бу-ци – без обмана, искренняя, д) Тхин-цун, внимание ко всему по службе. Не должно однако ж, под иероглифом «Синь» в означенном смысле смешивать другой «Синь» в смысле вообще сердца; у буддистов известно классическое выражение «ву-синь» (в этом втором значении) по отношению к постепенному нарождению мыслей и развитию мышления, сюда относятся: 1) Шуай-эрр-синь, первое безразличное, общее впечатление; 2) Синь-цю-синь, сознательное распознание в объекте доброго и дурного, приятного и неприятного (чувственное впечатление); 3) Цзюэ-дин-синь, утверждение, определение доброго и дурного сознательно; 4) Жань-цзин-синь, явление чистого и нечистого, само собою, после предыдущего, нравственно; 5) «Дэн-мо-синь», нравственное, после сего толчка, течение мыслей, в тоне избранного направления.

Рис. IV-й таблицы – «син-ча-тxy» содержит начала самоиспытания или самопознания, с правой стороны изложены «син-чжи-э» зло в сердце, с левой – «шэнь-чжи-цзе», средину занимает «бy-чжи» – безумие.

А. «Бу-жень» отсутствие человеколюбия, не человеколюбие; проявления оного: а) жань – многословие, лишние речи, пустая болтовня; б) цзи – зависть, ревность, подозрительность. Существуют два иероглифа, произносимых одинаково – цзи, но изображаемых различно, хотя смысл имеют означенный общий. Синонимические выражения суть: первый иероглиф: цзи-ду, сянь-цзи, мао-цзи, цзи-цзи, цзянь-цзи – завидовать, испытывать зависть, ненависть; второй иероглиф: цзи-юань, синь-цзи – ненависть, завидовать в душе, шэнь-цзи – подозревать, глубоко завидовать, чжун-цзи – всеобщая зависть, це-цзи – полная ненависть, ду-цзи – завидовать, инь-цзи-юн-би – завидовать тайно талантам и преграждать им путь; в) кэ – угнетать, угнетение, теснить, кэ-бо – оскорблять, грабить, тяжко прибить, быть вообще опасным вредным человеком, достойным всякого рода законных ограничений его злой воли и действий, таковы: кэ-бо – жестокий бесчеловечный, цзи-кэ – зависть и придирчивость, кэ-хэ – опасный, злой человек, син-кэ – оказывающий пагубное влияние на что, поэтому требуется кэ-чжи – подавлять, ограничивать его, противодействовать, что выражается словами «сян-кэ» – взаимно противодействующие стихии: металл побеждает дерево, дерево – землю, земля – воду, вода – огонь, огонь – металл, закон противодействия, реакции; г) сы – своекорыстие; д) сянь – опасность всякого рода, положений, препятствующих нравственному преуспеянию, син-сянь-дао – идти опасными путями, следовать дурным направлениям воли, син-сянь – злое сердце, недобрые чувства; е) пянь, ограниченность, невежество и грубость, узкость вообще и ума в частности, пянь-син – боязливость, трусость духа.

Б. »Бу-и« гадание на черепахе или по правилам, иначе – по книге И-цзин т. е. книге перемен; под общим же названием ли-бу разумеются: 1) гадание по сочетанию 5-ти стихий; 2) распознавание счастливых или несчастливых циклических знаков; 3) распознавание счастливого или несчастливого места для дома и могилы; 4) астрология; 5) гадание по звезде северного полюса. Прочее гадание – на черепахе и травяными стволами – гуа-бу, бу-ши, гаданием черепицы – сяо-бу, накануне нового года Као-бу, чертами по земле подобно тигру, загадывающему о направлении куда далее идти за добычею – ху-бу, ночное гадание – е-бу, гадание о судьбе государства – сы-бу. Иероглиф »И" означающий перемену и древние загадочные начертания, прилагается к И-цзину – 1-й книге из ву-цзин или пятикнижия китайских классиков. В ней излагаются перемены общего, разнообразного и многосложного движения, а потому почитается пригодною на все случаи и случайности в жизни человека, которые объясняются и разгадываются ею; она есть плод глубокообдуманный и математически установленных начал теории вероятностей в мире нравственном и внешнем, от комбинации коих проистекает разнообразная и подвижная жизнь людей; известны три редакции сан-и книги перемен; Чжоу-и есть Ицзин редакции Чжоу, основание её 8-мь триграмм баснословного Фу-си основателя династии Чжоу, Вэнь, сделал краткие изъяснения, Чжоу-гунь присоединил свои, Конфуцию принадлежат общие замечания. К И-цзин относятся также и вэнь-ю сань-и т. е. три способа облегчающих изучение словесности – видеть с разумением деяния людей, иметь познание букв и свободно читать оные. Изучение И-цзин в обширном смысле – сио-и, есть царственное занятие – сун-и, достойное мудрой императрицы, дающее возможность ясно, легко и спокойно, познавать истину – цзянь-и, чжи-и, пин-и, гадать по сей книге стебельками ромашки, с бесчисленными комбинациями и свойствами предметов занимающих ум и сердце. Таковы: а) юй – страстное желание чего-либо, сы-юй – иметь самостоятельный взгляд на что или кого, жень-чжи-да-юй – управлять требованиями людей; б) нун – быть красноречивым, искусным, льстивым в слове, нин-нинь – тонким в обращении, политичным; в) Лин – любостяжание, скупость, жадный, лин-сэ – скаред нелюбимый другими; г) ну – боязнь, -ливый, слабый, бессилие, -ивный, нежный, тихий; д) юань – ненависть, чувство отвращения, цзе-юань – взаимная жестокость, юань-янь – обидные, колкие слова; е) бэй – беззаконие, непокорство, строптивость, – синь-бэй – дух непокорства, янь-бэй-цы-бэй, неразумные, возмутительные речи, тан-бэй – чрезмерная алчность, цзяо-бэй – надменный, лао-бэй – выжить из ума, ошалеть от старости.

В. «Ву-ли» пять родов правил, обрядов и церемоний обнимающих весь круг обрядовых постановлений Китая, именно: 1) Цзи-ли – церемонии и обряды священные, жертвоприношения, 12 подразделений, всех церемоний 723; 2) Сюн-ли – церемонии печальные, похороны, подразделений 5, всех же 15; 3) Бинь-ли – прием гостей, свидания между князьями и проч., подразделений 8, всех церемоний 20; 4) Цзюнь-ли – церемонии военные, большие смотры, маневры и проч., подразделений 5, всех церемоний 18; 5) Цзя-ли – церемонии радостные, каковы: восшествие на престол, брак и проч., подразделений 6, всех – 74; лу-ли или леу-ли – совершеннолетие, брачные церемонии, похороны, жертвы, угощения, свидания; 6-ть свадебных церемоний: 1) На-цай – подарки невесте жениха в виде калыма, сговорные дары; 2) Вэнь-мин – осведомление об имени и фамилии; 3) На-цзи – подарки, приносимые невесте в знак помолвки, после гадания о будущей судьбе четы; 4) На-чэн – подарки невесте из материй и служащие знаком окончательного заключения союза; 5) Цин-ци – назначение срока свадьбы, невесте посылается при сем – гусь, окрашенный малиновой краской (обычай в Пекине); 6) Цинь-ин – поезд жениха за невестой. Согласие со стороны родных невесты и её на брак, выражается принятием подарков и предложений жениха – шэу-ли; хэ-ли – есть обычное поздравление, на-ли – чайные подарки невесте, син-ли – совершение церемонии поклонения, шэн-ли, се-ли есть подарок в знак благодарности, чжань-ли – совершение поклонений с жертвоприношениями на жертвеннике, в известные сроки, дун-ли – земное поклонение, дун-ли – поклонение на восток особенно почитаемый и исполняемый монгольскими номадами и соблюдаемый древними христианами Китая, коих вероучение поэтому называется дун-цзяо – восточная вера и поклонение. Понимать обряды, приличия – чжи-ли, рассуждать о церемониях – бянь-ли, установлять оные – чжи-ли, правильно смотреть и разуметь оные – гуань-ли, знать обыкновенные обряды – юн-ли, и мелочи – хэ-ли, поступать согласно с ними и безошибочно – хэ-ли, китайцы научаются с детства. В школах сих обрядов – сио-ли, занимаются упражнением в оных – си-ли, под руководством особых книг, каковы: 1) Сань-ли – три древние книги об обрядах и церемониях: сян-ли – деревенские обряды и церемонии, шэ-ли – церемонии стреляния из лука, янь-ли – обряды при пиршествах; 2) Цюй-ли – первая глава из Ли-цзи (кн. об обрядах); 3) Чжэу-ли – обрядник Чжоусской династии, составленный Чжоу-гуном. С китайской точки зрения поэтому, цивилизованным государством Ли-ио-чжи-гэ, признается то, которое имеет церемонии и музыку расположенные по означенным и другим книгам означенного выше рода.

Противные ву-ли действия человека: а) цзяо – самоволие, распущенность, соединенная с надменностью и своенравием, каковы – цзяо-ао – спесь, чванство, цзяо-шэ – своевольная роскошь, фэнь-цзяо – необузданность, неукротимость, цзеу-цзун – высокоумие; б) ван – глупость, безрассудность, невежество, выражающееся в Куан-ван – бешенстве, в непристойном поведении – ван-цзуо ван-вэй; в) Цу – грубость, суровость в обращении с людьми, буйство; цу-су-жень – грубый, необразованный человек, цу-син-фу-ци – светский вертопрах, бездельный; г) Чи – пристрастие, чрезмерность, -ный, чи-мэй – расточитель, мот, роскошь, хао-чи – надменный, шэ-чи – расточительный.

Г. Бу-чжи отсутствие мудрости, недостаток благоразумия и знания, коему свойственны: а) хунь – глупость, мрак, темнота, хунь-мэй – совершенная непонятность, невразумительность, хунь-ань – совершенная тьма, ли-юй-хунь-синь – скупость – слепая страсть души; б) цянь – поверхность знания, сквозной, блещущий; мишурный, цянь цзинь чжи тху – поверхностный ученый; в) Цин – неправое суждение, суета, пренебрежение, цин-бао –непочтительный, неблагоразумный; г) гу – грубый, деревенский, застарелый (в предрассудках), гу-чжи-бу-тхун неподвижный, строптивый, умственно-тяжелый к переработке впечатлений, глухой, невнимательный; д) лоу – низкий, грязный, вульгарный, невежественный, безобразный, достойный презрения, лоу-но – тупой, неповоротливый, цзэ-лоу – низкий, из черни, неизвестный, цинь-лоу – безобразный, гу-лоу – ограниченный, односторонний, цзянь-лоу – неспособный, ограниченный, цу-лоу – грубый, невежественный, юн-лоу – глупый, мао-лоу – безобразный лицом, чоу-лоу – безобразный, лоу-жень-цзы – простак.

Д. Бу-син – верность, вера, доверие, она есть – синь-дэ, вера, ду-синь – непоколебимая вера, Я-синь – доверие, и наоборот – мо-синь, недоверие, ши-синь изменчивость. Прочие относящиеся виды положительно-отрицательные: а) фу – доверие, доверять, цзянь-фу – быстро возбуждать доверие, цзяо-фу – взаимное доверие юань-фу – доверие отдаленных стран, чжун-фу – взаимное доверие, одна из диаграмм Ицзина, шунь-дэ-фу – доверие вызванное покорностью; б) Цзяо – ложный, обманчивый, подложный, ложь обман, насилие, злоупотребление; цзяо-чжи – подложный указ, цзяо-жоу – фальшивить, тай-цзяо – увертливый, упрямый, яо-цзяо – кривой, самовольный, ци-цзяо – необыкновенно хитрый; в) Ци – обогащение насчет других злонамеренно, ци-син – крепиться сердцем; г) Цзюе, лукавый, -вство, фальшивый, лицемер, обманывать; цзюе-цзянь – давать не прямые ответы, юй-цзюе, извилины, кривизны, цзяо-цзюе – извилистый, хитрый, гуй-цзюе – тоже, чжэн-цзюе – прямой и лукавый, цяо-цзюе – искусный, хитрый, цюань-цзы – хитрый, лукавый.

Представив объяснение системы Да-сюэ. отчасти при помощи кит. русск. словаря о. архим. Палладия предлагаем при сем и самую схему с 4-мя отд. на особом листе (Табл. № VII-й – см. рис. на стр. 966 оригинала).

Придавая значение обрядам и церемониям под рубрикою «Ву-ли» (IV-я табл.). Конфуцианская система мудрости (Да-сюэ) восполняется специальными собраниями разных о том рассуждений и уставов, содержащихся главным образом в «Ли-цзи-цзин» и прочих обрядниках, – «Ли-бай-шу» и разных комментариях к ним, имеющих вспомогательное значение. Книги сего рода, замечательные по древности и общенародному распространению, проникают все существо личной и общественной жизни китайца. Император Канси говорил своим детям: «Ли-цзи» (цзин) или национальный обрядник есть книга драгоценная; она заключает в себе источник великих деяний, начала счастливого преобразования народа. Соблюдением правил этой книги должны отличаться государь от подданного, высший от низшего; с исполнением же обрядов в поведении и действиях достигается добродетель требуемая небом от человека и приводящая его к совершенству. Соблюдением правил и обычаев «Ли-цзи», при отправлении общественных дел, может создаваться превосходное и совершенное для государя правительство; и Конфуций говорил: – «не изучающий (невежда) не может ничего достигнуть». Китайцы справедливо убеждены, что исполнение обязанностей и правил этикета национального ослабляет и преобразует к лучшему естественную суровость ума, внушает нежность, поддерживает мир и добрый порядок как в семье, так и в государстве. Китайские благовоспитанные юноши могут справедливо похвалиться благоразумным исполнением мудрых правил сего рода, и усвоением оных с раннего возраста; сказать поэтому китайцу, что он не знает обрядов национального этикета, значит нанести ему весьма тяжкую обиду в самое сердце. За исполнением этой обрядовой, церемониальной стороны жизни китайцев, следит и заведует особое министерство или – трибунал императорских обрядов и церемоний – "Ли-бу»; всякого рода перемены и нововведения в обрядах обсуждаются серьезно членами сего трибунала и составляются соответствующие распоряжения, которых строгость простирается иногда и на иностранцев, напр. в случаях их аудиенции пред лицом императора. Нравственно-национальная и государственная личность китайцев обставлена столь высоко соответственно возрасту, званию, положению, достоинствам ума и чести, что представляет неподражаемый для других пример, если вникнем во все мелочи, смысл и значение разных обрядов и церемоний, в стимулы и начала, коими проникнуты составители обрядов и исполнители этикета. Французский ученый Perny и русские о. арх. Палладий, о. Иакинф и С. М. Георгиевский в своих трудах о Китае – языке, принципах, и обычаях, представляют очень много подробностей касающихся национального и государственного этикета, из коих для нас особенную цену имеют все благородные выражения достоинства личности человека, каковы имена, прозвища, школьные, ученые и официальные титулы, приветствия, поклоны, формы письменные и им подобные. На самом китайском языке народная литература по сему предмету чрезвычайно богата разного рода частными правилами и наставлениями и сборниками более или менее многосложными и подробными, представляющими или дословное воспроизведете текстов из классических книг – «Цзинов» и "Шу», или дополнения к оным, заимствуемые из обычаев самого народа, записываемые и составляемые учеными китайцами на языке обыкновенном разговорном, известных диалектов. Таким образом, законодательство и творчество мудрецов древних становясь достоянием народных масс, получает в свою очередь своеобразные оттенки в практическом приложении и усвоении принципов конфуцианских и классических, и законодательства государственного. Наставления государей императоров, правительственные замечательные распоряжения и постановления, тоже заносимые в народные сборники, дают особенную устойчивость, силу и благоразумие народу, извлекающему из оных для своей жизни и разнообразных отношений все потребное.

Значение для человека принадлежащего к известной семье, роду, племени, государству, смысл слов – «тянь-цзы» сын неба, «чжун-го жень» – китаец, «сяо-цзы»; названия столичных городов китайских государей как главных пунктов семейно-политической формации народа; лицо императора в его типическом очертании по Шу-цзину и Ши-цзину, десять основных его признаков: 1) характер государя, 2) первосвященнические обязанности, 3) выбор достойных министров и вообще правительственных лиц, 4) искусное управление народом посредством мудрого законодательства и статутов, 5) неуставная забота и бдительность о благе народа, 6) попечение о народном воспитании и просвещении, 7) и о земледелии, 8) общественные работы и назначение особого министра, 9) частная ревизия государства лично и посредством особых ревизоров, 10) справедливость во власти судебной – Степени китайского наследственного дворянства, чинов гражданских и военных, их названия, знаки отличий и костюм – Народ, его образование из «ши», «син», «цзя» с их подразделениями и способом счисления (десятки, сотни, тысячи, знамена), названия семейные и прозвища (юй-пин, сяо-мин, цзы-бэй, шу-мин, цзы-хао, чи-чжан), посмертное имя и таблица (лин-вэй, мяо-хао) – Вежливые обращения, учтивые приветы и действия, поклоны и виды, разные случаи и примеры

В дополнение к конфуцианской ифике находим полезным предложить вкратце некоторые подробности, имеющие весьма важное и существенное значение в установлении понятия о личности китайца.

А. Каждый человек есть сын известной страны, местности, народа, племени, рода, семьи, имеет и свои отличительные особенности по званию, служению, известному положению, достоинствам, возрасту, цензу; все это вместе взятое вращается на имени, прозвище, титуле личности. Китаец особенно тонок и чуток во всех определениях, которые любит придавать себе и чрезвычайно ценит, по мере своего развития, образования и служения людям, начиная со своего семейства, кончая государством. Если императору – наивысшему лицу и представителю своего народа, усвояется титул «Тянь-цзы» «сына неба», то каждый подданный дорожит названием «Чжун-го жень». т. е. человек срединного государства, – Китая, с присоединением имени своего государя или династии; в классических книгах чаще всего каждому китайцу усвояется проименование «Сыновний сын», т. е. сын государев, его верноподданный, или «Сяо-цзы», «Эрр-цзы». Специальная книга, определяющая сего рода политически-семейные отношения есть »Сяо-цзин" с присоединением имени своего государя или правящей династии.

Самые названия царствующих династии Китайской империи, столичных городов, где имели они резиденция (по древнему и новому означению) суть следующие, за разные годы: 1) дин. «Цянь» (349 г. до P. X.), столица «Сянь-ян», современный город Си-ань-фу; 2) дин. «Хань» (200 г. до P. X.), стол. «Чан-ань», совр. г. Си-ань-фу; 3) дин. «Восточн. Хань» (25 г. по P. X.). стол. «Ло-ян», совр. г. Хо-нань-фу; 4) дин. трех государств (221 г. по P. X.), стол. «Чжен-ту», совр. г. Чжэн-ду-фу; 5) дин. «Ву» (221 г.), стол. «By-чан», совр. г. Ву-чан-фу; 6) (тоже 222 г.) «Цян-нэ», совр. г. Цян-нин-фу или Нань-цзин (Nan-king); 7) дин. «Вэй» (ок. 225 г.) стол. «Бу-чоу», совр. г. Чан-дэ-фу; 8) Западн. Циньская дин. (280 г.) стол. «Ло-ян», совр. г. Хо-нань-фу; 9) Восточн. Циньская дин. (317 г.), стол. «Цянь-е», совр. г. Нань-цзин; 10) дин. «Суй» (582 г.), стол. Си-ань-фу, совр. г. того же названия; 11) дин. «Суй» (589 г.), стол. «Чан-ань», совр. г. Си-ань-фу; 12) дин. «Тан» (168 г.) стол. «Чан-ань», совр. г. Си-ань-фу; 13) та же дин., стол. «Ло-ян», совр. г. Хо-нань-фу; 14) дин. «Сун» (960 г.), стол. «Бянь-лян», совр. г. Кхай-фын-фу; 15) дин. та же, (1129 г.), стол. «Линь-ань», совр. г. Гань-чжоу-фу; 16) дин. «Ю-ань» (1262 г.), стол. «Янь-цзин», совр. г. Шунь-тянь-фу или Бэй-цзин т. е. Пекин; 17) дин. «Мин» (1368 г.), стол. «Цян-нин-фу», совр. г. Нань-цзинь (Nanking); 18) дин. «Да-цзин» (1421 г.), стол. «Бэй-цзин» или Пекин. Таковы все исторические центральные пункты собственно Китая где формировался политически народ китайский в единое государственное тело, с преобладающим культурным влиянием расы собственно китайской; прочие национальности, племена и княжества примкнувшие в разные периоды времени доселе еще сохраняют свои особенности в складе политическом, языке и письменах, нравах и обычаях, хотя понемногу и подчиняются внешне китайцам, и усвояют внутренние плоды их умственно-нравственного развития и политического, но стараются сохранить свою индивидуальность и особность.

Принимая во внимание принципиальный взгляд на общее убеждение китайцев и сильное верование в идеальную нравственную и политическую личность человека, обнаруживающуюся в особе государя императора, правительственных чинов и представителей семейно-родовых союзов, также – мелких князей и подчиненных княжеств, предлагаем обзор характерных признаков сей идеальной нравственно-политической личности. Основанием сей характеристики избираем классические китайские книги и примеры исторические. Пользуемся о сем предмете извлечением из Chin. Recorder, (vol. IX, l878 г. p.p. 29–49) под заглавием «The theocratic nature of the Chinese Government, and the principles of its administration as stated in the Chinese classics» by Inquirer. Основные положения автора те, что обоготворяемые небо, земля и предки императорского дома, составляют государственную религию китайцев, доказательствами служат цитируемые в значительном количестве места из китайских классиков, обрядников, императорских эдиктов и исторических фактов. На основании оных, китайское правительство есть феократическое, коего высшим управляющим божеством служит Небо, его законами и волею совершается все в государстве. На стр. 418 Шу-цзин читается: «Великое Небо создавшее срединное государство с его народом и территорией, управляет царями, дарует нам наших настоящих государей, употребляет их добродетель для произведения приятной гармонии среди народа, склонного к обольщению, в руководительстве оного и исправлении нравов; мы поэтому счастливы тем, что имеем государей, получающих непосредственно свое полномочие от самого Неба». На стр. 497 читается: «Небо, должно быть признаваемо и почитаемо как истинный господин народа, по его избранию и воле знаменита и славна была династия Танов, Небу неугодны были государи Ся и потому они скоро пресеклись».

Означенные положения классических книг, автор подтверждает действительными примерами китайской истории. В Шуцзине существует не мало указаний на то, что государи Китая признавали над собою во всем абсолютный контроль Неба, коему они повиновались и доселе повинуются. Великому Ю наследуя престол Шунь, говорил: «твоя добродетель император обширна и постоянна; подобным будучи (небесному) мудрецу, благоразумный, вдохновенный в молитве, ты обожаем за все свои совершенства. Великое небо милостиво взирая на тебя исполняет во благих желания твои; неожиданно для себя, ты вдруг сделался повелителем и государем империи, заключенной в пределах четырех морей». Наоборот, государи династии Ся, прогневавшие небо, становятся нелюбимы народом, вооружается как бы сама природа произведением беспорядков, и потому эти государи скоро угасают, «Шан-ди» оскорбленный беззакониями, – строго наказует их и самый народ». Почитая небо отцом своим и землю матерью, китайские государи усвояют поэтому себе и титул «сына неба»; такими чертами они характеризуются в Шу-цзине и Ши-цзине. Путь, коему следуют цари, описывается как «Тянь-дао» – путь Неба, т. е. истины и добродетели, ими они руководятся и в отношении себя лично и в управлении народом; все зависят от «Тянь-мин» – воли Неба, в событиях внешних и внутренних истории Китая. Поэтому, когда совершаются несчастья в мире, то значит Небо оставляет его; в Ши-цзине поэт восклицает: «О небо, лазурное небо! Воззри на несчастный род людей! Сжалься над его бедствиями! О все вы, кои злобно клевещете и оскорбляете Небо, ужели думаете ускользнуть от правосудной руки его?» Государь поэтому, как непосредственно уполномоченный самим Небом вести народ в добродетели, более нежели другой кто подпадает гневу небесного величества за свою несправедливость и беззакония. Настоящий государь поэтому есть всегда богобоязненный, благочестивейший и боголюбивейший. «Чти Небо, ходи со страхом пред лицом его, исполняй его царственные веления» – таков принцип, коему должен следовать государь, его законное правительство и им подчиняться народ. Все законы и постановления, церемонии, обряды, совершенные в государстве – носят небесное происхождение и авторитет, и в этом заключается могущественный стимул к их исполнению. Обязанности, исполняемые государем и характеризующие его личность, суть следующие десять основных:

1. Император есть личность совершенная по характеру и поведению, царственное совершенство его обнаруживается в приобретении всякой добродетели и доведении себя до возможного совершенства, умственного и нравственного, он должен быть образцом для народа. В Шу-цзине о царственном совершенстве сказано (стр. 328, 329): «государь должен стоять на высочайшей степени величия, в нем концентрируются пять источников блаженства, распространяемых им для блага любимого своего народа; заботься (всякий государь), чтобы и толпа народная не была чужда твоему совершенству. Простонародная невежественная масса будучи сама по себе неспособною к законному самоуправлению, нуждается поэтому в людях официальных, которые бы в своих распоряжениях и комбинациях, руководились постановлениями своего государя; и в сем заключается высочайший пункт совершенства его величества». «Император должен постоянно думать о своих обязанностях и возделывать пространное и благородное сердце» (473 стр.); далее он увещевается к сохранению и сознанию своего достоинства. «Старайся прежде всего проявлять собственное достоинство и честь: затем – будь в согласии со всеми твоими ближними; защищай наконец свой царствующий дом. Народ, взирая на сии совершенства, обязан по возможности, соразмерно со своими силами, – подражать своему государю. «Исполняя волю своих предков, действуя согласно с нею, император должен быть живым портретом их добродетели, доблестей и славы» (стр. 532).

2. Другая величайшая обязанность государя – быть первосвященником в совершении жертвоприношений и служению небу, земле, и царственным предкам, в зимнее и летнее солнцестояние и также – при прочих специальных случаях разным богам – духам. Об императоре Шуне говорится в Шу-цзине (р. 33–35), что он приносил жертвы, по обычаю, Шан-ди, затем – шести достопочтенным единицам, и далее – воздавал подобающие почести горам и рекам». В Инь написано (стр. 199): государь всегда устремляет свои очи на небо, беспрестанно молится ему и приемлет светоносные наставления и вразумления, служит и повинуется духам (шень) высшим и низшим (ци), богам земли и зерен, в храме предков; все совершает с величайшим благоговением. «Небо внемлет сей добродетели и не замедляет вознаграждать своими щедрыми милостями». Следуют засим указания на разные виды благочестивого культа разных императоров (р.р. 309, 287, 457, 286, 214, 259).

3. Третья обязанность государя императора состоит в назначении опытных и достойных чинов для служения с ним и участия в правительственной администрации. В древности чинов было шесть (т. е. шесть министров), каждый с соответствующим кругом обязанностей (р. 528–30, 262, 180, 316, 456, 511). Смысл всех мест в классических книгах тот, что государь должен избирать для себя опытных, просвещенных министров и прочих чинов, ему преданных, благочестивых, любящих народ и добродетель, ревностных и бдительных в служении царю и отечеству, что в этом только и заключается спасительная гарантия правительства, его кредита от народа и постоянного, неизменного авторитета.

4. Четвертая обязанность, возлагаемая на императора, состоит в искусстве управления народом посредством статутов империи, согласно с основными её законами; сим устраняется личный произвол и деспотизм как самого государя, так и всей администрации. Государственные чины являются «стражами законов, прочие – исполнителями, ибо природа сих законов определяется их небесным происхождением, а исполнение условливается повиновением беспрекословным постановлениям государей», (р. 271). О Чоу, государе Шан, говорится, что он посылал от себя (в разные части государства) ответных инструкторов и стражей; что «с ветрами он разносил повсюду статуты и уголовные законы» (р. 295).

5. Пятая обязанность наиболее часто встречающаяся в жизни правителя народа состоит в неустанной заботливости и бдительности о благе его. Император Шанской династии говорит (р. 234): «Издревле, мои царственные предшественники заботились об одном, чтобы все касающееся народа подвергалось самому тщательному исследованию, дабы поддерживалась беспрерывно взаимная симпатия народа и государя». В другом месте (Кн. Ся) говорится: «Уроком нашего великого предка было: чтобы народ был любимым предметом заботливости, не был покидаем на произвол никогда; народ – это корень страны, когда он крепок и силен, той государство будет спокойно» (р. 157). «Небо любит народ, и государь должен почитать ум небесный» (р. 290).

6. Шестою обязанностью государя должно быть попечение о народном просвещении и воспитании. Сюда относятся разнообразные постановления и распоряжения правительственные касательно начальных школ и коллегий; министерству народного просвещения принадлежит видная роль в сем великом деле. Государь Чоу отзывается так: «Небо для покровительства народу дает правителей, приготовляет из них учителей для того, чтобы они, при помощи Шан-ди содействовали спокойствию и счастью империи во всех четырех частях её» (р. 286). Основатель династии Чоу говорит, что «он дает большое значение предметам народного образования, дабы исполнялись надлежаще обязанности пяти отношений общества, совершались церемонии и жертвоприношения, по уставу» (р. 316). Система правительственных инструкций народу о его образовании и правилах в жизни, доселе поддерживается правительством Китая; из них наиболее известны XVI наставлений императора Канси своему народу. Пять отношений коренных, которые установляются для народа в государстве, суть – правитель и подчиненный или государь и подданный, отец и сын, муж и жена, братья к братьям, друзья к друзьям, все их действия направляются к доброму порядку, миролюбию и счастью. Эти отношения, законы их, даруемые самим Небом, должны оберегаться государем для благополучия народного.

7. Седьмою священною обязанностью императора есть попечение о земледелии и поощрении ими занимающихся подданных. Земля есть величайший источник народного богатства, доставляющая и капитал самому государству на его нужды и расхода. Интересы земледелия нарочно вручаются особому министерству, которое издревле принимает все мероприятия к процветанию и успехам этого отдела национального хозяйства. Министр земледелия обязан поэтому водворять или поселять четыре класса народа на участки земли каждому назначенные и затем регулировать временами года для получения возможно больших выгод с обрабатываемой почвы» (р. 350). Царь Вэнь сам подавал пример «в земледелии и умолял всех к ревностному подражанию его примеру, успокоение и благополучие государства поставлял в занятии хлебопашеством» (р. 469). Все императоры следовали покровительственной системе земледельческих работ и сами подают исстари пример первой полевой запашки в особой весенней церемонии, заканчиваемой жертвоприношением богам зерен и плодородия; самые экзамены в народных школах и занятиях классиками рассчитаны на такое время, чтобы не подрывать земледелию.

8. Важным дополнением попечения государя о народном земледелии служит и деятельность особого министерства работ в устроении в улучшении путей сообщения почтовых, военных, торговых и обыкновенных, для сношения подданных между собою и с иностранцами. Сюда относятся – система орошения полей, устроение канав и дорог, водяных каналов, исправление самых бассейнов, улучшение горных дорог и тропинок, и проч.; поэтому, тщательно размежеваны и нанесены на карты девять китайских провинций, с означением удобных пахотных и плодородных участков, определены горные возвышенности и речные низины, – количество налога на известные участки и способы взимания подати» (р. 3). В каноне Шуня говорятся, что «он избрал, с начальником четырех гор, особых лиц для открытия всех дверей сообщения между двором и империей, и сам заботился о том, чтобы все лично обозревать и выслушивать» (р. 41). Для правильного порядка в стране Шунь определил помощниками министру работ несколько лиц; один заведовал водою и землею, другой надзором за рынком (т. е. торговлей, правильными весами и мерой), третьему поручено только возделывание земли со всеми улучшениями (р. 113). Далее говорится, что «подобный порядок был введен во всех девяти провинциях и каждый участок земли имел своих хозяев и обывателей; горы и холмы украшались зеленеющими лесными древами и растительностью, где приносились и самые жертвы; источники водные окаймляли серебристыми струями обширные пространства возделываемой земли; рынки были полны лодками, товарами и народом, со всех четырех морей был открыт доступ в столицу» (р. 141). Из путей водяных, исполненных под надзором и стараниями министерства работ служит огромный канал от г. Ганчжоу до самой столицы.

9. Император должен знать вполне и совершенно состояние своего государства, а для этого чаще ревизовать законы, их исполнение, следить за правильной администрацией, народною нравственностью, трудолюбием, просвещением и прочими предметами, от коих зависит благосостояние народа. Император – Шунь во 2-й месяц года производил инспекцию, восточной части государства, также как Дай-цзун приносил жертвы небу со всесожжением, равно духам гор и рек; в 5-й месяц он делал подобный обзор южных частей и гор, соблюдая те же церемонии; в 8-й месяц также трудился в обзоре западных частей и гор, а в 11-й месяц северных частей и гор. Возвратясь в столицу, он отправлялся в храм предка-земледельца и приносил ему в жертву пирог». Чрез каждые пять лет регулярно производилась вся ревизия государства с личной аудиенцией при дворе подведомственных князей и вельмож. Каждый из них будучи представителем своего местного управления, рапортовал о своих делах словесно пред государем. Таким образом, все действия провинциальных властей становились определительными, без обмана. За свои заслуги и усердие, достойные чиновники награждались телегами, упряжью с лошадьми и одеждами» (р. 35–37). В книге Чоу говорится, что «государь этот привел мириады областей империи к мирному благополучию; он лично обозревал податные земли от Хоу и Тянь; наказывал всех начальников, которые не хотели представляться ко двору; заботился вообще о вспомоществовании миллионам народу» (р. 522). «Чрез каждые шесть лет начальники пяти земель, обложенных податью, должны были представляться ему. На второе шестилетие, сам государь лично производил инспекцию государства, в течении четырех времен года обозревал постановления и измерял горные места в четырех пунктах. Князья ожидали его каждый на своей горе удела, все распоряжения и мероприятия совершались с великим умом» (530).

10. Немаловажную заботу императора составляет наказание преступлений по требованиям и руководству действующего законодательства и разуму власти судебной. Эта деятельность поручена министерству уголовному «Син-бу», – «министру уголовных наказаний и преступлений», «он следит за всеми противозаконными и вредными действиями в государстве, изыскивает тайно и самым тщательным образом виновных, наказует угнетателей и нарушителей мира» (р. 536). Подлежащие наказанию преступления констатируются так: «Всякий, кто из народа, совершает преступные деяния, грабеж и разбой, воровство, гнусную измену, убийство человека, всякого рода завладение и насильственное отнятие чужой собственности, при сем не боящийся смерти, заслуживает отвращения и наказания. Таких преступников, как самых главных, нужно всячески убегать и страшиться; самыми позорными за ними следуют не имеющие сыновнего благочестия и братолюбия; сын, не почитающий должно своих родителей, крайне уязвляет их любящее сердце; таков и отец вместо любви ненавидящий сына, также – младшие братья не думающие исполнять волю неба повиновением старшим братьям, таков и старший брат, обижающий младшего. Всякий желающий поступать согласно с правительством, и не составляющий партий ему противных, обязан преследовать действия нарушителей законов, даруемых Небом, дабы они не извращались ко вреду всех.

Б. Степени наследственного дворянства, чинов гражданских и военных, с их названиями и знаками отличий. Нигде в мире, как в Китае, не ценятся так высоко государственная служба и с нею лично соединяемые права и преимущества, переходящие нередко в наследственные, добываемые трудным путем прежде всего с ученых степеней нами выше рассмотренных. Этим, китайцы достигают огромного политического значения для народов и племен, составляющих обширную империю, поставленных в необходимую от китайской расы зависимость и почти невозможность дойти путем самостоятельного развития на других языках сверх китайского, и равноправного владычества, сверх очерченных пределами национальных привилегий; маньчжуры и монголы более силою оружия, в лице своих императоров хотя и достигли завоевания Китая, но культурно сами подчинились его влиянию и почти переродились наполовину в китайцев, если не в целом народе, то в правительственных лицах и дворянском сословии. Образовался оригинальный дуализм во власти, доселе продолжающий свое существование, и маньчжурский язык отчасти с монгольским имеют свое политическое значение по образцам китайского творчества, с сохранением вместе с тем особенного обличия и типа в национальных достоинствах и титулах, правах и привилегиях, даруемых от соединенного китайско-маньчжурского и монгольского правительства. Религиозно-политическое влияние буддизма и ламаизма, магометанства, на племена и народности им подпадающие, в государственном отношении, стоит в зависимости от китайской высшей силы, какою она сформировалась по началам конфуцианским. Законодательный, мирный, творческий гений китайцев в собственном смысле подчинял силою мудрости и справедливости воинственные народы и еще искуснее воспользовался феократическим их строем под знаменем единого и высокого государства, охраною его правительства, заслужившего кредит и оказывающего покровительство своим подданным. Китайская родовая знать (hereditary nobility) ши-цзюэ (chueh) состоит из девяти чинов, с двумя подразделениями (фэн-цзэн) каждый: I. Гун: 1-я степень гуан-лу да-фу, 2-я степень – тоже; II. Хоу: 1-я ст. цзу-шэн да-фу, 2-я ст. дун-фэн да-фу; III. Бай: 1-я ст. дун и да-фу, 2-я ст. чжун-и да-фу; IV. Цзы: 1-я ст. чжун-сянь да-фу, 2-я ст. чао-и да-фу; V. Нань: 1-я ст. фэн-чжэн да-фу, 2-я ст. фэн-ши да-фу; VI. Цзин чэ ду-вэй: 1-я ст. чжэн дэ-лан, 2-я ст. ю-линь лан; VII. Ци ду-вэй: 1-я ст. вэнь-линь-лан, 2-я ст. чжэн ши-лан; VIII. Юнь ци вэй: 1-я ст. Сю-ци лан, 2-я ст. сю ци цзо лан; IX. Энь чжи вэй: 1-я ст. дэн ши лан, 2-я ст. дэн ши цзо лан. Женские титулы жен означенных девяти чинов: 1. И-пинь фу жень; 2. Эрр пинь фу жень; 3. Шу жень; 4. Кун-жень; 5. И-жень; 6. Ань-жень; 7. Жу-Жень; 8. Па пинь жу-жень; 9. Цзю пинь жу жень.

Знаки чинов на парадном платье китайских военных (офицеров) и гражданских чиновников. Гражданские чины 8-го ранга обыкновенно носят форму 7-го ранга; а 10-го ранга носят форму 9-го. Наружные знаки чинов следующие: А – для военных и морских по классам: 1. Китайский баснословный единорог – ци-лин; 2. Лев (Felis leo) – «ши-цзы»; 3. Тигр (Felis tigris) – «xу», 4. Леопард (Leopardus Japonicus) – «бао»; 4. Черный медведь (Helantos Tibetanus) – «сюн»; 6 и 7. Leopardus Mocroceloides – «бяо»; 8. Тюлень или нерпа (Phoca equestris, Pattas) – «хай-ма»; 9. Rhinoceros soudaicus – «сю-ню». Б. – для второго, гражданского ранга; 1. Маньчжурский журавль (Grus montignesia) – «сянь-xo»; 2. Золотой фазан (Thaumalea picta) – «цинь-ши», 3. Малайский павлин (Pavo muticus) – «гун-цио»; 4. Дикий гусь (Anser Ferus) – «юнь-янь»; 5. Серебристый фазан (Euplocamus nychtemerus) – «бай-сянь»; 6. Малая белая цапля (Egretta garzetta) – «лу-сы»; 7. Лиственный лазун, (Leat walker, Hydrophasianus chirurgus) – «си-ши»; 8. Перепел (Coturnix dachtylisonans) – «янь-чунь»; 9. Сизая сорока (Cyanopica cyana) – «лянь-цио»; 10. Иволга (Oriolus Chinensis) – «хуан-ли».

Гражданские должностные лица с их значками – шариками на шляпе и вышитыми нагрудниками с изображением эмблем достоинства суть: 1) вице-король «лю-шау, сюнь-фу, фу-тай», имеет красный коралл, и золотого фазана; 2) губернатор – «ку-да-ши», им. красный коралл и золотого фазана; 3) казначей им. красный коралл и золотого фазана; 4) уголовный судья им. прозрачный голубой шарик и павлина; 5) окружный интендант им. темный голубой шарик и дикого гуся, 6) префект – (тоже); 7) субпрефект им. хрустальный шарик и серебряного фазана; 8) окружной судья (magistrate) имеет золотой шарик и изображение птицы баклана; 9) окружной ассистент им. золотой или золоченый шарик и перепела.

В. Обращаемся к господствующему элементу народа.

Древнейшее этнографическое деление китайцев образовалось из ста синов, «бэй-син» или «бэй-цзя-син», сто племен, т. е. родовых государственных единиц, поэтому, первым отличием служит принадлежность такому-то а) «сину», имеющему свое название; другое означение указывает на древнейшее понятие, б) «девяти поколений» слагавших Китай. Оба понятия «бэй-син» и девять поколений »цзю-син" приемлются для означения всего народа китайского. Имена родовые и племена при Сунской династии внесены в особую книгу «бэй-цзя-син», сохраняющую свою силу и доныне; каждый китаец дорожит этой книгой, по ней любит справляться о своих родных и доходит до древних предков, им почитаемых. Где бы ни жил китаец, сознание своего «сина» всюду носит с собою и хранит при себе, как святыню. В самом основном делении китайских подданных на семейства наблюдается следующий порядок. Каждый дом семейства имеет табель называемую воротною, в коей означается число лиц, проживающих в доме. Десять домов составляет десяток – пхай, управляемый десятским – «пхай-тхэу». Десять десятков составляют сотню – цзя, имеющую сотника – цзя-чжэн. Десять сотен составляют волость – бао, имеющую управителя – бао-чжэн (тысяченачальник). Для охраны народа и территории китайское государство имеет войска регулярные, кои делятся на восьми знаменные – бао-ци дин, состоящие из маньчжуров, монголов и маньчжуро-китайцев, другие только из китайцев зеленого знамени – Цу-инь-бин для внутренней и внешней стражи; для Туркестана и Тибета посылаются особо. Военный штат имеет свое управление, порядок жизни и дисциплину. Когда угрожает пресечение рода – «сина», тогда китайцы прибегают к его восстановлению посредством усыновления из другого сина или брачных союзов с допущением в него монголов, маньчжуров и других; в) Каждый «син» будучи уподобляем стволу растущего дерева – бэнь имеет отростки – «чжи», от главного корня – »ши»; женщины, посредством брака выходящие из своего «сина» в другой – по мужу, считаются отрывающимися от своего родного древа или главной его ветви. После «сина», названия «цзя», и »ши« остается за личностью в её титуле; г) Для новорожденного дитяти нередко родители или родные и друзья избирают особое имя, – молочное (юй-пин) или малое имя «сяо-мин»; например для мальчиков «цзин-син» – спокойное, чистое сердце, »чунь-юань« – начало весны; для девочек »хунь-ю» – красный, «фу-инь» – старшая из дочерей. Иностранцам может даваться имя только при крещении, если это христианское семейство; это – »бо-мин». При многих членах семьи, дети, в отличие по возрасту получают числовое имя; например: «да-гэ» – старший брат, »эрр-гэ» – второй брат, «па-гэ» – восьмой брат, или »да-гу» – старшая сестра, «эрр-гу», – вторая сестра »леу-гу«, – шестая сестра; об отце говорится – »де-де», о матери – «ма-ма», о старшем браге «гэ-гэ», о старшей сестре – «цзе-цзе», о младшей – »мэй-мэй«, о двоюродной – »сау-сау«; д) Известное семейство, слагающееся из многих членов, нередко составляет свой семейный сложный цикл или цепь имен – »цзы-бэй«, в нем может быть до 20-ти букв или иероглифов в таком порядке 1-й знак соответствует отцу и всем его братьям родового «сина»; 2-й знак усвояется сыновьям и двоюродным братьям и так далее. е) При поступлении в школу, за мальчиками или девушками усвояется имя семейного цикла по порядку рождения, это есть »Шумин« доброе, школьное имя. Пример сложного цикла из 8-ми знаков: сэнь-юн-хун-цзи-цзуо-ся-чан-дау. ж) По достижении двадцатилетнего возраста юношей, совершается особый торжественный обряд надевания шапки (мао-цзы), при сем дается особое имя »Цзы-хао», т. е. хорошее, счастливое, ставящееся на втором месте после семейного, и потому называемое еще «чи-чжан» и употребляемое на визитных карточках. з) Для лиц знаменитых, славных подвигами, ученых, добродетельных, государей, министров и других лиц достойных чести, особенно предков, родителей, после их смерти, усвояется особенное имя «хуэй»; оно начертывается на особой табличке – «лин-вэй», служащей местом для души почившего, и ставится в храме предков с прочими таблицами или в особом отделении дома, тогда хранимом в ящике, ковчеге сего рода таблиц. Это «посмертное имя» как последняя дань и последняя честь и выражение любви к почившему, дается собравшимися в полукруге у гроба умершего его родными и близкими. Иногда этому имени дается публичное провозглашение, не ограничивающееся пределами семейного почитания и культа, это – как бы новый титул, имеющий историческое значение и им означается удостоенное лицо; таковы по большей части государи императоры, упоминаемые историками после их смерти. Таблицы, с сими именами хранятся в храме предков, а потому и зовутся «мяо-хао» – храмовое, посмертное имя или точнее – «бессмертное, историческое» и соответствующее отчасти нашему выражению «в Бозе почивающий».

Существует еще группа разных учтивых наименований, употребляемых в разговоре и письме, при личных сношениях или отсутствии известного лица, к которому делается обращение. Касательно сего предмета посвящены особенные книжки, составляющие часть грамматики, где подробно излагаются все формулы того или другого обращения к лицам присутствующим или отсутствующим в частной письменной корреспонденции, визитации, или официальности. (Подробные примеры смотри в китайских грамматиках Perny и о. Иакинфа).

Китайцы в высшей степени разборчивы и утончены в соблюдении сего рода правил вежливости, выработанных городскою жизнью образованного класса людей, их знанием большей частью может похвалиться весьма бедный и даже нищий человек. С употреблением того или другого учтивого наименования, титула, соединяется и ряд прочих вежливостей, каковы – поклоны, подарки, визиты, карточки, церемонии при праздниках по случаю дня рождения, поминовения умерших, при браке, похоронах и прочих случаях в жизни. Берем примеры титулов:

1) В отношении к мужчине говорят и пишут, «господин» «милостивый государь» – «ван», «ван-сань» (госп. 3-й), «ван-цзю» (госп. 9-й) т. е. означает порядок рождения: «великий господин» – «да-е»; почтенный, старец, ваше превосходительство, – »лао-е« или »да-лао-е»; Ваше сиятельство, высокопревосходительство – «да-жень» или «да-е» (великий муж, – чтимый), лично – «ван-да-жень», «да-жень». Мандарины имеют свой титул по рангу, их родителям усвояются: отцу – «тхай-е», матери – «лао-тхай-тхай», жене – «тхай-тхай», внучкам – «най-най», жене 1-го сына – «да-най-най», жене 2-го сына – «эрр-най-най», сыновьям мандарина – »гун-цзы« или »сянь-гун», первому – «да-гун-цзы», «тхау-е», второму – «эрр-гун-цзы», «да-сянь-гун». Титул учитель, – «сяншен» (antea natus) дается профессорам, школьным учителям, также и всякому почтенному ученому человеку; можно сказать и «лао-сян-шен» (старец – учитель) или «да-лао-сян-шен» (старейший учитель). Название доктор мудрец – «фу-цзы» усвояется лицам имеющим право на проповедь, публичное научение, назидание, например – «тун-лао-фу-цзы» – почтеннейший учитель, наставник тун, или – «кхун-фу-цзы» (Конфуцзы), также – «лао-ми» древний учитель, мудрец. Слово «кхун» вообще означает честнейший, почтеннейший и прилагается чаще всего старцам, например «Ван-сань кхун» (Ван 3-й почтеннейший), у христиан прилагается к епископам, пожилым священникам, старцам «гун-гун» или «лао-кхун». Часто для означения философа употребляется слово «цзы» (сын), также и императора; хотя для ученых, особенно почитаемых, существует выражение «сян-гун». Для самых пожилых принято слово – »вэнь», например «цзун-вэнь» – наш почтенный отец, «тхан-вэнь» – городской голова; для простых старичков, обыкновенных, употребляется «лао-цзунь-нянь», «лао-ту», или «лао-бэй» (почтенный дядя). Для духовных особ – «да-дзя» – ваше преподобие, также – «цзунь-цзя», «лин-чжен»; китайские вельможи в обращении друг к другу говорят: »нянь-сюн». Дети говорят к отцу «лао-де» почтенный отец; для родных употребляется термин степени родства, с прибавкой »лао«, родители говорят детям »сяо-эрр N« – мое милое дитя, дитятко. О домохозяине говорится – «лао-жень-цзя» – господин, старец, почтенный человек в семействе; уважение к равному определяется словами »да-гэ» – старший брат, или «лао-эрр» – старый брат, или вежливыми выражениями «жень-сюн» – мой благочестивый, милостивый брат, «сянь ци» – мой друг мудрый, благоразумный. Хозяев китайских джонок, капитанов судна, называют «лао-бинь» или «чжу-жень-цзя» – господин дома, все прочие начальники ремесленных, торговых заведений, магазинов, лавок, от своих подчиненных зовутся «ши-фу».

2) Титулы китайским женщинам усвояемые: дамам 1-го ранга, высшего класса – »дай-дай« или «тхай-тхай» или «лао-дай-дай» – достопочтенейшая матерь; к дамам мандаринов, маршалов, адмиралов говорят: 1-го порядка »да-фу», 2-го – «фу-жень», 3-го – »шу-фу», 4-го – «дунь-жень», 5-го – «ин-жень», 6-го – »ан-жень», 7-го – «жу-жень». Дамам добродетельным – »да-нянь« или «тхунь-дa-нянь» – г-жа великая и почтенная. Простым дамам и женщинам достаточно сказать: «да-сао», «да-цзе», «да-мэй» – великая, набольшая сестра; дамам пожилым говорится »най-най« – старая кормилица, или »по-по», также «лао-no-no»; прочим demoiselles – »гу-ня«.

3) Выражения усвояемые лично тому, кто говорит о себе самом, по древнему китайскому обычаю полны необыкновенной скромности, даже уничижения. Вместо я – «вуо» приняты описательного рода слова; император говорит о себе: «чжэнь» – я, который вне рангов, «гуа-жень» – человек малосильный, малодобродетельный, «гу-цзя» – слабосильный, невзрачный, «бу-гу» – я человек, не имеющий должности, или «цюн-жень» – бедняк, нищий; мандарины пользуются титулами по своей должности: »цзун-ду« – вице-король, «бу-чжень-сы» при »бэй-гуан« – главный казначей, »ань-ча-сы« – императорский прокурор; префекты городов 1-го порядка – »бэнь-фу«, 2-го – »бэнь-чжэу«, 3-го – »бэнь-сянь«; в присутствии высших сановников мандарины говорят «бэнь-тхин», «би-ши», а в присутствии самого императора – »сяо-чэнь« – я ваш подданный, или »чэнь« – малый, бедный вассал, – татарские мандарины – «ну-цай» – я ваш раб. При письменном обращении к государю «чэнь» должен быть написан как можно тоньше, чем выражается особое почтение. Простой начальник к подчиненному говорит «вуо» – я, или «ю», также и пишет; старик называет себя в речи «лао-фу» или «лао-хань». Ученые любят говорить о себе «я ваш ученик» «сюэ-шэн», «линь-шен», «линь-ди». Престарелые дамы говорят о себе – «лао-шэн», купец – «шан» или «кэ», т. е. я человек торговый, приказчики и мальчики при хозяине – «мынь-шэн» – я ваш ученик. Буддийские бонзы называют себя «пхин-сэн» – я бедный бонза, а даосы – «сяо-дао», т. е. я малознающий; сын называет себя пред отцом «сяо-эрр» – я ваш внук, с присоединением в письме «янь-фy» – моему строгому отцу, вы мой строгий отец, а к матери – «цы-му» – моей милостивой матери; родные употребляют означение своей степени родства. Существуют еще общие выражения: »сяо-ди« – я ваш маленький, «ху» – я ваш раб, »сяо-дu» – я ваш малый брат, «цзай-ся» – я ваш подчиненный, «бу-цай» – я неспособный, «ю-жень» – я глупый, »ю-мэн" (тоже), «чунь-цзы» – я, «цзуй-жень» – я человек грешный.

4) Для означения касающегося нас или принадлежащего нам, вместо притяжательных местоимений существуют выражения: 1) «Би» – нищий, бедный, прилагается к лицам и вещам: «би-гэ» – мое бедное царство, «би-ди» – моя бедная, убогая страна, «би-син» – мое смиренное, рабское имя, «би-чу» – мое жалкое жилище, «би-фан» – моя отверженная супруга, «би-су» – мой покорный друг, «би-тхун-сюэ» – мой скромный соученик. 2) «Цянь» – низкий, отверженный, презренный, неразумный, применяется к вещам нашего лица или других, означаемых именами вещей: «цзянь-шоу» – моя рабская рука, «цзянь-фан» или «цзянь-ши» – моя отверженная супруга, «цзянь-ци» или «сяо-ци». 3) «Цзянь-шэнь» – мое нижайшее лицо или «цзянь-тхи» (тоже). «Цзя» – дом, семья, служит для обозначения живых родственников восходящей линии или союзных друзей. Говорится вообще о них – «цзя-цзу», в частности «цзя-цзу-му» – мой дед, avus, цзя-фу – мой отец – pater, моя бабушка, avia; «цзя-му» – моя матерь – mater, «цзя-бо» – мой старший дядя, paternus major, «цзя-му» – мой младший дядя, patruus minor, «цзя-цзюань» – моя супруга, uxor, «цзя-сюн» – мой старший брат, frater major, «цзя-хань» – мой дом, domus mea. 4) «Чжуо» – глупый, простой, деревенский, низкий; «чжуо-би» – мое убогое письмо. 5) «Шэ» – дом, хижина, лавка, место ночлега, приюта, для означения живущих родных боковой линии и менее пожилых (младшие братья, сестры, двоюродные братья и сестры и проч.) выражения: «шэ-цин» – мой родственник, cognatus, «шэ-ди» – мой младший брат, frater minor, «шэ-чжи» – мой племянник, nepos, «шэ-чжи-нюй» – моя племянница, nepo. 6) «Сяо» – малый, прилагательное для означения нисходящих, низших (сыновья, прислуга и проч. друзья): «сяо-эрр» – мой сын, «сы-сяо-эрр» – мой 4-й сын, «сяо-нюй» – моя дочь, «сяо-сунь» – мой племянник, «сяо-суй» – мой тесть, «сяо-тху» – мой ученик, «сяо-пу» – мой раб. 7) «Ю» – презренный, необразованный, малопросвещенный, когда говорится о личных взглядах, вкусах: «ю-цзянь» – мое смиренное мнение, убеждение. 8) «Сянь» – родственник восходящий, умерший, с указанием на степень: «сянь-фу» – мой покойный отец, «сянь-му» – моя покойная мать, «сянь-му» – мой покойный дядя, «сянь-сюн» – мой покойный брат.

5) Выражения, заменяющие притяжательное местоимение 2-го лица: 1) Мать-императрица – «гуань-цзя», царствующего императора – «хуан-тхай-хау». 2) При обращении к императору китаец говорит: «вань-суэй, шэн-шан, шен-цзя; би-ся, чао-тхи, шан» (ваше величество), тогда как татарин – «чжу-цзы» – господин-сын (т. е. неба). 3) «Дянь-ся» – высочество, дается сыновьям императора. 4) Пять прилагательных для почтенных лиц «гуй» – благородный, знатный, дорогой, богатый; «гао» – отличный, возвышенный, искусный; «цзунь» – почтенный; «лин» – близкий родной. По инфлекции голоса, каждое это слово имеет и вопросительный смысл, напр. «гуй-син» – ваше благородное имя, «гуй-цзя» – ваше благородное семейство, «гуй-го» – ваше славное государство, «гуй-фу» – ваш знаменитый город, «гуй-шоу» – ваша искусная рука, «гуй-гань» – ваше драгоценное занятие, ремесло, «гуй-гэн» – ваш преклонный возраст, «гао-син» – ваше высокое имя, «гао-мин-ву» – ваш возвышенный ум, «гао-цзянь» – ваше высокое мнение, «гао-би» или «цзунь-би» – ваша блестящая кисть, «гао-ген» – ваш высокий возраст, «гао-шоу» (тоже), «гао-цай» – ваше великое искусство, «цзунь-цзя» – ваше господство, «цзунь-хао» – ваше прекрасное прозвание, «цзунь-хуэй» – ваше благородное малое имя, «цзунь-цзу» – ваше славное родство, «цзунь-нэй» – ваша почтенная супруга, «цзунь-мянь» – ваше почтенное лицо, «цзунь-фу» – ваша благородная гостиница, «цзунь-ю» – ваше частное жилище, «лин-цзу» – ваш почтенный друг, «лин-цзу-му» – ваша почтенная бабушка, «лин-цзунь» или «лин-вэнь» – ваш достойный отец, «лин-тхан» – ваша добродетельная матерь, «лин-цы» (тоже), «лин-сюн» – ваш дорогой брат, «лин-лан» или «гун-лан» – ваш дорогой сын, «лин-цзы» – ваша дорогая дочь, «лин-ай» – ваша старшая дочь, «лин-цянь-цзин» – ваша младшая дочь, «лин-бо-фу» – ваш старший дядя, «лин-чжэн» – ваша супруга, «лин-гун» – ваша сожительница, «лин-цин» – ваш родственник.

Любопытна форма приветствий, соединенная с известными действиями и формулами, соблюдаемыми среди китайцев с редким постоянством и разборчивостью; этого рода этикет обычной жизни с детства соблюдаемый и закрепляемый в школе и по выходе из неё имеет свои правила, нами специально излагаемые в особом приложении. Здесь заметим, что главных приветствий с поклонами – пять: 1-й «чжао-xy», с легким наклонением головы и учтивым словом; 2-й «да-гун», с поднятием рук и склонением головы; 3-й «цзуо-и», с крестообразным положением на груди рук, склонением головы и учтивым словом; 4-й «да-цянь», с поднятием рук до чела и опущением к низу, с наклонением всего тела; 5-й «кхэ-тоу» или «кэ-тоу», при важных случаях в жизни и церемониях с земных поклоном трижды, или коленопреклонением. Пред государем на аудиенции совершается девять земных поклонов, тоже и в других важных случаях. При совершении церемоний не только религиозных и общественных, но даже домашних, полагается особый церемониймейстер, который следит за поведением всех, делает распоряжения, произносит своевременно слова, командует собранием и ему все повинуются; чем устраняются беспорядки и бесчинство. Система визитаций, их отдание – «хуэй-бай-хуэй» и получение или принятие – «бай-хуэй», также соблюдение праздников, с их сложною обрядовою особенностью, предусмотрены в обычных правилах народа, обставлены благородно и народ предается им в свое время, без нарушения порядка, освященного употреблением и веками. Все эти качества китайского обычного ритуала жизни обнаруживают необычайные черты высоконравственного характера цивилизованного народа, умеющего трудиться и отдыхать.

Кн. «Нюй-эрр-юй» соч. Сю-гуаня, «Ди-цзы-гуй», соч. Ли-цзы-цзаня; отзыв Лючаня о семейном воспитании женщины и сочинение его «Нюй-сио» – Писательница и ученая дама Бань-чжао, её сочинения по истории и женском образовании «Нюй-цзе» – Места из Шу-цзина и Ши-цзина о женщинах и содержание постановлений о них в «Да-цзин лю-ли» отд. 101 по 117 – Отзыв миссионера Питона о китайской женщине и семье с отрицательной стороны и причины оного

Существуют специальные рассуждения и законодательные постановления по сему предмету самих китайцев, с теми или другими взглядами и исследованиями европейцев. Сэру В. Вилльямсу принадлежит весьма ценный артикль в Chin. Recorder, (vol. XI, 1880 г.), посвященный женскому вопросу, на основании китайских источников. Особенное внимание он обращает на сочинение губернатора Цзянь-си Сю-гуаня, под заглавием «Нюй-эрр-юй» – слово или увещание к девицам, женщинам, которое переведено с китайского и на английский язык стихами, а нами передано в русски целиком, в особом приложении. «Китайский автор поименованной книжки, говорит д-р Вилльямс, человек весьма любящий детей и особенно симпатизирующий воспитанию девиц, изложил все полезные для них наставления в такой форме и содержании, что воссоздал лучшие мысли предшественников, но гораздо проще и легче для запоминания, в 228 строках (столбцах, linies), при помощи 967 коренных иероглифов; к сей книжке присоединено было позже предисловие неким Ван-сян-цзе». Слово к девицам Сю-гуаня, можно сказать служит непосредственным приложением или дополнением детской книжки «Сань-цзы-цзин», о коей нами сказано было выше в § 74. Известный букварь «Ди-цзы-гуй», т. е. правила для старших братьев и младших, сочиненные Ли-цзы-цзанем из Узяна Шансийской губернии, был первым опытом, за коим последовал скоро другой для мальчиков, составленный поименованным же выше Сю-гуанем. В его книжке метр не совсем правилен; содержанием служит увещание к доброму в жизни поведению, с указанием на опасные стези порока и необходимость беречься от них. В первой книжке Сю-гуаня для девиц, нет ни делений, ни оглавлений, и все кажется направлено для передачи правил главе семьи и от него внушений или наставлений членам его семьи; этого рода внушения и советы касаются добрых нравов и манер, почтения к старшим и супругу; обязанности второстепенных жен и сестер по закону, заботы о детях и обращение с соседями, родными и чужими; все заканчивается характеристикою пороков и добродетели женщин, с похвалою за добронравие и порицанием злонравия. Общие тенденции автора и идеал им набрасываемый доброго семейного порядка, указывает на высокое положение китайцев в сем отношении, сравнительно с другими восточными народами, напр. в Индии и Персии. Еще в 1712 г. некто литератор китайский Лючань (Luhchan), писавший о женском воспитании, характеризует так взгляд и общее убеждение своих соотечественников: «Основание правительства Китайской империи заключается в обычаях народа; самая прочность, незыблемость оных требует правильности в добром управлении семейств, что зависит главным образом от женского персонала. Если проникнуть завесу внутренних покоев и раскрыть оную (т. е. если не будет соблюдаться раздельность мужск. и женск. пола), то в семействе непременно произойдет беспорядок, и в конце всего может распространиться по всему государству. Женщины суть сугубые источники добрых нравов; с древних времен до настоящего есть много тому примеров, склонность в женщине к пороку или добродетели исключительно имеет разницу; от тех или иных расположений зависят и неодинаковые пути, каждый думает идти по своему, но в деле воспитания ничего подобного нет и не может быть. В древние времена молодые обоих полов получали известное систематическое, школьное направление (instructed). По обряднику Чэу (за 1200 г. д. P. X.) императорские жены управлялись законом о воспитании женщин, и благородных придворных девиц, они учились нравственности, благородному разговору, приемам (manners) и рукоделию; каждая из них шла для занятий в свой класс, в назначенное время, самые экзамены устроялись в личном присутствии государя и государыни». В 1721 г. поименованный Лючань, уроженец Фуцзяна, издал полное сочинение о женском воспитании, под заглавием «Нюй-сио» т. е. женское воспитание и обучение (Femal instructor); в предисловии он обращается к труду г-жи Цзао, рассуждавшей о том же в своей книге, но негодной для учащихся по её необычайной краткости содержания. Поэтому, он подробно перечисляет заглавия прочих семи книг о сем же предмете, и каждую отдельно критикует по замеченным недостаткам или ложным взглядам и приемам на образование, из книг школьных перечисляются арифметика, география, древняя и новая история, философия и физика, – предметы, не во всех школах своего времени даже известные. Лючань в своем предисловии предпосылает несколько рассуждений о важности женского воспитания и образования как главной причине преуспеяния женщин и описывает их беспокойство и непостоянство всегда происходящее от недостатка надлежащего направления с юного возраста.¹⁶¹

Из высокодаровитых и образованных женщин Китая, посвятивших свои труды на дело женского образования и рассуждавших о нем, заслуживает внимания почтенная дама Бань-гуй-бань или Бань-чжао, славившаяся еще в первом столетии по P. X.; ей принадлежит прежде всего Цзянь-хань-шу или история первой половины Ханьской династии (за 206 г. до P. X. и 26 г. по P. X.), начатой её братом Бань-ку. Её отец Бань-бяо усмотрев в ней замечательные способности, доставил хорошее воспитание и образование; по достижении зрелого возраста была она выдана замуж за четвертого Цзао-Шеу, ловкого и славного офицера, рано умершего и оставившего ей несколько детей. После сего, г-жа Бань-чжао поселилась в доме своего брата и занялась вместе с ним литературными трудами, которые тот вел как официальный историограф. Бань-чжао воспользовалась при этом драгоценными материалами по национальной истории одного генерала, умершего в темнице, восполнив эти труды изящной обделкой, с присоединением таблиц и астрономических указаний; она получила доступ в императорский дворец для означенных работ, её скоро прославивших. Император Хо (Но) (89 г. по P. X.) для воспитания детей сам избрал помощницею императрице г-жу Бань-гуй-бань, которая и преподавала во дворце поэзию, красноречие и историю. При сем новом положении она написала «Нюй-цзе», т. е. правила для женщин, для образования как женщины вообще, так и воспитанниц в частности. Сочинение это состоит из семи глав, трактующих о предметах давно известных, о коих писали древние. В предисловии г-жа Бань-гуй-бань говорит: «Сознаюсь, что я не слишком талантливая и имею довольно ограниченные сведения; отец мой несмотря на все свое старание не мог дать мне обширного образования в литературе и науках, и главным образом обязана своей матери, много учившей разным правилам и обязанностям; поэтому смиренно скажу, что не могу вполне удовлетворить требованию лиц моего пола. Во многих вещах я конечно опытна, а потому считаю долгом для пользы дорогой половины рода человеческого передать все сведения, какие успела собрать и выработать по опыту и от других». После сего почтенная писательница с величайшим рачением излагает все, касающееся домашнего воспитания дочерей матерями, для коих они бесспорно могут служить образцовыми. Предметы, рассматриваемые в »Нюй-цзе», озаглавливаются так: 1) Состояние подчиненности женщины со дня рождения и в период её слабости; 2) Обязанности женщины, находящейся под властью мужа; 3) Беспредельное почтение, оказываемое женою своему мужу, и постоянное самоиспытание и самоограничение; 4) Качества, потребные от любящей женщины, касающиеся её добродетели, обращения с людьми, занятий; 5) О беспрестанной привязанности жены в отношении к её супругу; 6) О повиновении супруга и её родителям (т. е. жены); 7) О сердечных отношениях между братьями и сестрами супругов. В заключение сего рассуждения о женском воспитании и status, можно сказать единственном (говорит Вилльямс), дошедшем до нас с глубокой древности, г-жа Бань-чжао, так размышляет: «Юные девицы (ladies), живущие под кровом ваших родителей, заботьтесь употреблять все ваше время на беспрестанное изучение всего, касающегося ваших обязанностей настоящих и будущих! Юные вдовицы, некогда прожившие долго в доме ваших супругов, и не позаботившиеся прежде запастись потребными знаниями своих обязанностей на случай вашего одиночества, постарайтесь хоть ныне остепениться и на все смотреть несколько посерьезнее. Изучите как можно рачительнее хотя семь глав для вас мною составленных, ради пользы, о самых важных и необходимых предметах, и когда их поймете, – не будете жаловаться. Исполняйте на деле, всегда то, чему вас научаю, соблюдайте ежедневно требуемое для счастья в жизни миролюбие, заботьтесь быть надлежаще добрыми матерями. Ваш пример личный в глазах детей, всегда будет служить наилучшим и несравненным ни с чем, могучим и спасительным средством в исполнении полученных для вас назиданий, какие можете совершать всегда, внушать их со всею любовью к справедливости и добродетели. Сыновнее благочестие, возрастая и постепенно укореняясь в сердцах одновременно с справедливостью и добродетелью, создаст, с лихвою, чего желаете, для успокоения дней ваших под старость. Вы сами невольно поблагодарите меня за все мое беспокойство и хлопоты ради вас, за все унижения, кои я перенесла и твердо вытерпела в своей жизни, за все болезни, выдержанные моим слабым организмом, равно за все победы, одержанные и с честью законченные мною ради вашего счастья, и которые невольно побудили меня соделаться для вас поучительною и примерною».

Из классических древних книг, в коих так или иначе затрагивается и рассматривается положение и назначение китайской женщины, заслуживают внимания места из Шу-цзина и Ши-цзина. В VIII-м отделении первой книги, князь Чоу сожалеет о печальном положении вдов и вдовцов, и недостатке надлежащих ученых и литературных трудов, в коих бы приняты были надлежащие меры к улучшению положения вопроса о сем предмете. Ссылки, делаемые на кн. Од о жене и матери, однако ж свидетельствуют о высоком положении их в семейном кругу, равно о том, что издревле супружеские отношения определялись законом и охранялись силою народного обычая нерушимо. В других одах, упоминается выдел из приобретенного имущества у супругов, не по закону, но по обычаю; случаев детоубийства или жертвоприношении детей богам, как нормального явления – нет; в XII ст. до P. X. описывается, случай сопротивления жены мужу, желающему жениться на другой без законной причины.

Наиболее подробные сведения о положении женщины находятся в «Да-цзин Лю-ли», т. е. законах и постановлениях современной великой Дайцинской династии, и преимущественно в уголовном кодексе группируются все основные идеи китайцев об обязанностях и случаях нравонарушения женщин как членов государства, именно в отделе с 101-го по 117-й включительно. Содержание оных следующее: Гл. 101-й, состоящей из восьми отделений, определяются отношения партий супругов, равно наказания за нарушение законов и добрых в том обычаев, соразмерно с возрастом, имуществом, подарками, целомудрием и верностью, – подчинение воспитанницы ко второму лицу, – отказ в брачном предложении, – субституция при совершении брачной церемонии, – случаи нарушения брачного договора. На кит. языке и письмени различаются ци – жена, wife, и це – наложница, служанка, всякая женщина, отданная в другое семейство и от которой могущие быть прижитые дети не входят в это семейство как свои, но считаются внешними; цзя – значит выдавать замуж, выходить замуж, поступать под власть мужа.

Отд. 102. Воспрещается ссужение мужем своей жены на подержание другому за известную плату, тоже и отцу в отношении к дочери, причем – контракт уничтожается, отдавший в кабалу или распутство наказуется, женщина или девица – освобождаются; не допускаются фальшивые подарки всякого рода при браке или подмены оных, предложивший наказуется 100 ударами палкой, принявшая – 80-ю, с правом возвращения такого подарка обратно. Разбор случайностей и определение наказания предоставляется судье.

Отд. 103. Определяется наказание мужу за низведение ци, т. е. законной жены, до самого низкого положения и возвышения на её месте це, т. е. наложницы. конкубины, вообще – пришлой со стороны, чужой; требуется, чтобы обе женщины были поставлены на свое место, т. е. их status отнюдь не смешивается. В случае, когда муж будет двоежен, т. е. возьмет другую жену, в дополнение к главной и законной, то обязан эту последнюю возвратить её родителям или родным и освободить из-под своей узурпированной власти. Частные случая сего рода, по статутному законодательству крайне редки и наиболее выпадают на долю мужей – долго живущих на чужбине, без главной жены.

Отд. 104. Когда сын по закону приемлется на время в семейство отца своего, то последний может его устранить, выбросить (eject), виновный за сие наказуется 100 ударами палки; а когда женат, то может выдать свою дочерь вторично замуж.

Отд. 105. Воспрещается брак в продолжении законного периода траура по родителям или супруге; вдова, пожалованная императором почетным титулом и классом (rank), поэтому, как женщина полноправная, имеет право выйти замуж вторично, за кого пожелает. Ни одна вдова не может быть принуждаема против воли ко второму браку; равным образом, если молодой умрет прежде совершения сговора, то девица может выйти за другого, или устроить свою жизнь как пожелает. После брака и подчинения власти мужа, дочерь считается умершею в доме своих родителей, также – неспособною к поддержанию культа предков бывшей своей семьи, хотя ношение траурного платья по родным и поддерживается в известные дни.

Отд. 106. Воспрещается законное супружество всякого рода, если в той или другой договаривающейся партии будет отец или прародитель посажен в тюрьму за какое-либо важное преступление, равно не дозволяется испрашивание такового из тюрьмы для семейного торжества; если же совершится брачная церемония, то ни музыки, ни празднества не полагается.

Отд. 107. Законный брак никоим образом не может быть совершен между лицами одного и того же семейного проименования, т. е. между близкими родными. Сей закон обязательно соблюдается у всех классов и имеет огромное влияние на поддержание существования семейных родов (clan), на которые делится Китай; маньчжуры и монголы нередко переплетаются посредством брачных союзов с китайцами собственно. Жена обыкновенно пишет свое девическое прежнее имя после замужнего, для того чтобы доказать свое прежнее происхождение.

Отд. 108 и 109. Установляют степени отношений, внутри коих брачный союз бывает незаконным, простирая ограничение более нежели даже в странах христианских, включая равно дочерей по отцу или материнской бабке, законного сына сестры, внука от жены по сестриной стороне, или материнской и дочерней сестры. Все сии соотношения с целью родства, уничтожаются и партии наказуются 80 ударами палок. Почитается капитальным преступление вступление в брачный союз, с совершением формальной церемонии, с главными женами деда или отца, с сестрами отца, или братскими вдовами.

Отд. 110. Определяет наказания для чиновника состоящего на службе, если он женится на женщине состоящей на службе и от него зависящей; хотя бы и совершены были такие браки, женщины возвращаются в прежнее семейное положение. Нарушитель закона сего подвергается каббале с поселением в известном округе и с причислением в разряд известных семейств, находящихся в распоряжении правительственного чиновника.

Отд. 111. Предписывает наказание за ведомо совершенный брак с женщиною-преступницею, даже за преступление ею учиненное, исключая самого главного совершенного единично; такой брак уничтожается.

Отд. 112. Определяет преступление, наказуемое смертью «когда кто, пользуясь доверием, властью, или имея известную силу, позволит совершить насилие над женою или дочерью свободного человека, или увлечет почему бы ни было одну из его жен», в последнем случае опозоренная женщина возвращается в свое прежнее состояние или семейство.

Отд. 113, 114 и 115. Воспрещаются супружеские союзы лиц, состоящих на государственной службе, с комедиантами или актерами, также – брак лиц духовных (монахов), или лиц свободных с рабами и рабынями; в каждом таком случае по уничтожении церемонии т. е. непризнания за нею законности, женщина обратно отсылается в её прежнее семейство.

Отд. 116. Установляет закон о разводе; к сожалению, здесь слишком мало представляется гарантий в пользу слабой стороны, китайское общество еще не успело созреть и выработать все потребное; для избежания злоупотреблений и ошибок в сем важном случае, для вдов, они сами нередко виноваты в невнимании общества, особливо когда слишком резвы и беспечны, ветрены, расточительны, интриганки, зачастую служат сами причиной своей бедности и нищеты, особенно когда капризны и порочны более своих супругов. Семь законных причин для развода суть следующие: бесплодие, сладострастие, воровство, постоянная ревнивость, необузданная болтливость, непочтительное обращение с родителями мужа и неизлечимая болезнь, за коею следует неминуемо проказа или сифилис; все это может быть достаточным основанием для супруга развестись с законною женою. Богатые супруги, могут по взаимному согласию и полюбовно разойтись, если будут достаточные к тому основания, без нарушения прав семейных и имущественных; за то, когда законная жена убежит от мужа и выйдет замуж за другого – подвергается задушению или удавлению веревкой. Но если она проживет три года в бегах и выйдет за другого и о сем не будет следить её супруг прежний, – изымлется от всякого наказания по закону.

Отд. 117. Предписывает наказания разных степеней за контракт или присутствие и участие в оном при устроении незаконного брачного союза, а потому предписывает вмешательство самого закона и чинов оного при супружеских сделках; зато ненаказуемы партии при нарушении обещания о женитьбе или выдаче замуж, когда будут на то законные основания.

От. 315 до 323. Касаются вдов и детей, низших и высших, начальников и подчиненных, с нанесением оскорбления, увечий и ран. Кровавая месть и всякое личное самоуправство моралистами китайскими вовсе изгоняется и почитается несообразным с сыновним благочестием.

Приводя означенные постановления и законы китайские о женщине, нельзя не заметить, что в жизни практической нередко совершаются нарушения права самими супругами, мужчинами, и что, весьма важным цивилизующим влиянием пользуются классические китайские писатели изучаемые девицами и женщинами в семье и школе, хотя школьное образование начальное нелегко для ума женского лишенного возможности при общественных, хозяйственных и других отношениях – продолжать образование далее и всестороннее.

Миссионер Карл Питон, в своей книге «La Chine, sa religion, ses moers, ses missions» (ed. religious Books Society, Toulouse) во второй части поименованного труда посвятил несколько ценных сведений о китайском семействе, по наблюдениям с натуры. Он обращает внимание на два весьма важных факта – существование детоубийства и суровость отношений супруга к жене. Важны причины. Первый факт г. Питон объясняет крайней нищетой многих бедных родителей, поставленных в совершенную невозможность прокармливать детей, нарастающих непропорционально добываемым средствам, а также и потому, что женщины всегда поставленные в необходимость прокармливать семейство и служить духам усопших предков, нередко оставляются своими мужьями, уходящими далеко от дома, и что – когда замечают прибыль в своем семействе детей женского пола в ущерб мальчикам, то таковых жен бьют, презирают, ненавидят, а девочек ни во что вменяют. Те, приходя в возраст и заботясь о пропитания, часто делаются проститутками и нередко бросают своих незаконных детей. Несмотря на эти явления, г. Питон с большею похвалою останавливается на женщинах, особенно старых и опытных, несущих большую часть нелегких домашних повинностей по хозяйству и воспитанию детей, что невольно возвышает женщин в глазах общества и правительства. Бесчеловечное обращение супругов с женами, им почему-либо не нравящимися, г. Питон объясняет нередким воспламенением страстей, возникающих от излишества в жизни и неумеренного употребления вина или в особенности опиума – этого величайшего национального яда, потребляемого (по отчетам за 1880 г. английской таможни в Китае) 100.000 миллионами китайцев, т. е. третью всего населения империи. От распространения сего яда чахнет и гибнет много народу, расстраивается добрый порядок в семействах и жизни общественной. К сему присоединяется склонность китайцев к азартным играм и удовольствиям, страсть к рискованным предприятиям «на счастье».

Критическое рассуждение Э. Фабера и перевод пространного изложения о сыновнем благочестии, замечание о сем труде и содержание оного в XII гл. внутренних правил китайской семьи – Значение вопроса о китайской семье и родовом начале с времен древних до настоящего и сравнение с другими народами, замечание о древне патриархальных династиях царей в Ассуро-Вавилонии и Персии, Китае, у евреев и магометан и сущность теории о сем предмете – Вспомогательное значение «Шэн-ю-гуан-сюнь» импер. Канси к кн. «Сяо-цзин», имена и сочинения ученых европейских, рассуждавших о китайском семействе (Вилльямс, Дуоляйтль, Грай, Шерзер, Меллендорф, Мэн, Био) и выводы Паркера: определение права и обязанности у китайцев и Мэна о китайской семье; о составе синов и цзя, и объяснение терминов, в нем встречающихся, о родственных степенях – Женщина и её положение в доме, конкубина, их дети, взгляд обычного права на детей законных и вне брака законного – Усыновление, брак по закону, имена и положение лиц, их состояние зависимое и независимое, опека – Женщина в брачном и внебрачном состоянии, семейные храмы и брачная церемония, монашествующие, девицы, церемония посмертная (отца и старшего в семье), и обязанности сына, отеческая власть, детоубийство – Рабы в Китае, их личное, семейное и общественное положение – Замечание о правилах для купеческих и ремесленных обществ – «Лю-ли», т. е. законы и постановления китайского права, их издание 1727–47 гг., 1869 г. и 1877 г., указание на отделения, переведенные с английского на русский язык (в особом приложении ниже № VIII), а равно и статьи, переведенные на английском языке в Chine Review vol. VIII, IX, X – Замечание о трактатах китайцев с иностранными государствами и переводах на язык китайский «Code Civil Français» Биллекеня и «Manual of the Laws of War on Land« А. Мартана и прочие переводы у Гарта Дуоляйтля

А. Из классических книг по семейному праву наиболее выделяется книга »сяо-цзин" о сыновнем благочестии, древний текст которой получил пространную редакцию, состоящую из объяснений оного, дополнений и толкований. Этот новый и пространный вид правильнее назвать «конкорданцией» к «сяо-цзин», поскольку собраны и критически обработаны все сведения по означенному предмету: она относятся ко времени Кан-си (Hang-hi), состоит из 100 книг, в 32-х томах. Г. Фабер первый обратил на сие издание ученое внимание, назвав его «amplification of the Canon of filial piety», перевел оригинальный текст с редакцией оного и пояснениями на английский язык, и посвятил свое критическое исследование в Chinese Recorder (vol X, 1879), озаглавив «A critique of the Chinese notions and practice of Filial piety» (by E. Faber). Обращая специально на сей труд внимание, предлагаем изложение содержания к 100 книгам оного, с русским переводом (в особом приложении) отделений: а) идея о жертвоприношениях, совершаемых «сяо-цзы» (сыновним сыном, т. е. китайцем, подданным своего отца императора); б) «Нэй-цзе» (или внутренние, семейные правила китайской жизни). В «наставлениях китайскому народу» императора Канси и «пространном изложении оных» императора Юн-чжэна (см. выше), можно находить более или менее общие черты семейного права с «сяо-цзин», выраженного в добрых нравах и обычаях, которые переходят в положительное законодательство как «закон» – »лю« и как постановления – »ли». Таковы же и книги прочих названий, посвященных правилам, содержащие наставления о семейной жизни; напр. «нэй-эрр-юй», «Ди-цзы-гyй», «Нюй-сио», «Нюй-цзе» (см. выше), семейные наставления Конфуцзы, собранные его 72-мя учеными, под заглавием «Кхун-цзы цзя-юй юань-чжу», разного рода рассуждения в «Ли-цзи-цзин» и прочих классиках. В новейшем кодексе «Да-цзин-лю-ли» – собрании узаконений великой Цзинской династии, содержится обширный отдел, посвященный праву личному и семейному, на который и обращаем ваше внимание. Предлагаем прежде самое содержание к 100 главам книги пространного изложения «сяо-цзин» в обзоре Г. Фабера (vol X, 1879, р.р. 1–10). В Prolegomena содержится предисловие и как указатель – распределение пяти родов почтения, служения родителям или сыновнего благочестия – »ву-сяо». Сыновнее благочестие для императора определяется иероглифом, выражающим искусство управления, организующую силу государства, его готовность к изысканию всех вещей, начало и конец всякого дела, совершаемого им быстро, без замедления; для князей оно называется «ду» – мера, закон, ибо служит образцом (régula) для императора и высших чинов; в Ли-цзи сыновнее благочестие губернаторов почитается как молитва, учение, наставление, исследование, – для народа, как необходимая пища. Самое название книги «сяо-цзин» из многих пространных толкований сводится к понятию о каноне, собрании разных правил, наставлений, коими определяются все виды сыновней добродетели и родительской, где установляются и определяются подробности взаимных отношений между ними. По-английски это характеризуется словами «the Canon on Filial piety». В частности, пространное изложение сих правил в числе 100 – следующее: Кн. 1. Начинается с развития смысла понятия «жень», т. е. с человеколюбия, человечности как высшей добродетели, царственной, полной величия, святости, совершенства; перебираются все места классиков, особенно писателей Сунской династии и Ханьской, употребляющие это слово в том или другом его виде и значении.

Кн. 2. Полна разными компиляциями из комментария Thai-ki-Thu (изд. Габэленцом 1876 г.), содержит таинственные фигуры о происхождении природы, и изложение практических обязанностей сыновей, и проч. Кн. 3–6 рассуждает о справедливости, собственности, мудрости, и верности, также – о человеколюбии. Кн. 7–8 содержит пространное изъяснение смысла »яо-дао» – важный путь, и начинается числом пять под которое подводятся 5 отношений, 5 элементов, и проч. Отношения отца и сына обсуждаются очень подробно, и в особенности почитание императора; делаются сравнения из Мэнцзы и Сунских философов. Кн. 9 о князе и министре. Кн. 10 о старших и младших братьях. Кн. 11 о супружеских отношениях. Кн. 12 о друзьях и в дополнении – об учителе и его воспитаннике. Кн. 13 обсуждает смысл и значение воспитания и собственности, и кн. 14 о том же. Кн. 15 и 16 занимается музыкою в её отношении к цели жертвоприношений. Кн. 17 и 18 об администрации. Кн. 19 и 20 о наказании. Кн. 21–75 о сыновнем благочестии императора «тянь-цзы-чжи-сяо», с подразделением на 20–41 о любви к родителям, 42–75 о почитании родителей; каждая книга имеет мелкие подразделения. Кн. 21 о любви к родителям вообще. Кн. 22 о древнем обучении. Кн. 23 о взаимной и равной любви к детям. Кн. 24 о внимании к друзьям. Кн. 25 девять родов отношений и о награждении слуг престарелых. Кн. 26 о ведении дел у министров. Кн. 27 о важности сохранения документов и распоряжений начальствующих лиц. Кн. 28 о любви к подданным и кн. 29 о внимании к вещам и их произведениям. Кн. 29–31 увещание о возделывании полей и тутовых деревьев, о собственных таких же работах самого государя. Кн. 32–35 о земельной таксации, статистике домов и народонаселения, о занятиях и промыслах. Кн. 36 и 37 о поспешности мероприятий против общественных нестроений и бедствий. Кн. 38 и 39 об уменьшении наказаний и поимке разбойников. Кн. 40 и 41 о расположении к чинам пограничной стражи за их служение народу, гарантирующим свободу торговли и путей сообщения. Прочие подразделения книг: 42 о почитании родителей вообще. Кн. 43 и 44 о служении небу и земле. Кн. 45–47 о почитании предков наравне с законом. Кн. 48–50 о принесении жертв на крутых вершинах гор и в светоносных залах. Кн. 51–53 о строгом внимании к содержанию храма предков, о посещении и благоустроении могильного холма над покойником (tumulus, mausoleum). Кн. 54–55 о важности образования и учености и кормлении престарелых людей. Кн. 56–59 о почитании священного конфуцианского вероучения, об высшей ученой школе, собрании классиков и литературе. Кн. 60–61 об обучении наукам в внутреннем дворце. Кн. 62–65 о выборе к должностям и назначении талантливых людей, их экзаменах, и ученых в отдельности. Кн. 66 о времяпровождении великого министра. Кн. 67 и 68 об образовании и установлении цензората. Кн. 69 о правильном законном способе действий; где говорится о князе и министре, отце и сыне, муже и жене, о трех союзах (дед, прадед и др.), о братьях, родичах, дядях, учителях и начальниках (principales), о друзьях и шести отношениях (Ци). Кн. 70 о различии между человеком знаменитым и простым. Кн. 71 и 72 о необходимых существенно предметах для государства. Кн. 73–74 об улучшениях в общежитии народном. Кн. 76–79 о сыновнем благочестии князей государства, – о любви к близким, – почтении к ним, – о смирении и удалении от крайностей. Кн. 80–89 о сыновнем благочестии правителей (governors), – о любви их к ближним, – почтении, – форменном одеянии, – формальных словах и приветствиях, – о добром поведении. Кн. 90–95 о сыновнем благочестии классов образованных, о низших чиновниках и кандидатах на должность; в частности: Кн. 90 о любви к родителям. Кн. 91 о почтении к ним. Кн. 92 и 93 о верноподданстве и ревностном служении князю. Кн. 94 и 95 о преданности и искренности в отношении к лицам начальствующим. Кн. 96–98 о сыновнем благочестии простого народа; 96 – о любви к близким, 97 – о почтении к ним, 98 – о пути к сему благочестию, о делении приобретаемых сокровищ в пользу свою и общую. Кн. 99 и 100 подробности касательно великого благочестия.

По изысканиям г. Фабера об означенном пространном рассуждении «о сыновнем благочестии», книга эта, как дополнение малой «сяо-цзин» о том же предмете, составлена тремя китайскими учеными – Ган-лянами для личного употребления государя императора китайского и членов его семейства, а потому принадлежит по праву к лучшим классическим произведениям литературы, где определяются нравственные личные, случайные, общественные и государственные отношения, основанные на сыновнем благочестии. Заслуживает внимания нашего перевод Г. Фабера XII-й главы из «Сяо-цзин» под заглавием «Нэй-цзе» или правила семейного благочестия, текст коих переводим по-русски в особом приложении. Самое содержание означенной главы следующее: глава эта, говорит почтенный переводчик и критик – несомненно самая интересная для читателей. Мы встречаем в ней множество ценных подробностей, дающих самое назидательное описание сцен древнекитайской семейной жизни, о которой не можем не дать ясных и определительных сведений. Так, в §§ 2, 4–6, 9–10, текст дает нам возможность судить о самых необходимых принадлежностях нормальной семейной жизни и её мелочах, коим придается большое значение китайским умом; §§ 58, 60, 66, 68 посвящены обычаям при рождении младенцев, §§ 72, 73, говорится о первом взгляде и осмотре отцом новорожденного, в §§ 62, 70, 71, о женском персонале прислуживающем младенцу; в §§ 63, 64, 65, 67, 69 описывается церемония наименования; общие правила для женщин изложены в §§ 11, 12, 13, 17, 18, 19, 57, об отдельности женщин от мужеского общества, в §§ 11, 55, 56, особенно когда имеют младенцев, § 59. Все сего рода предметы составляют область нравов и не принадлежат строго к нравственности или религии, но восполняют то и другое более или менее художественно и свидетельствуют о своеобразной силе и значении нравственных принципов семейной жизни. Существует характеристическая черта разности между автором сей главы Ли-цзи и Цзан-цзи во всем нам известном из неё; сие объясняется разностью школ конфуцианства по смерти их великого учителя, так или иначе понимавших и объяснявших принципы его учения.¹⁶² Для нас имеет особенный интерес вопрос о воспитании с точки зрения конфуцианской, установляемый в 74, 75 и план жизни с детства по 70-й год возраста жизни китайца; должны иметь в виду, что сей план особенно имел силу при династии Чоу в высших классах общества. Можно сказать – все известное нам о жизни Конфуцзы подтверждается изложенным в сих правилах. В § 76 о женском воспитании хотя не говорится подробно, когда нужно учить читать девочек, но несомненно то, что они заранее и предварительно изучали на память все нравственные правила, кои потом предлагались в письменных знаках. Все же счастье их жизни поставлено в зависимость от родителей по закону, как говорится в §§ 12, 13, 17, 18, 19, самый развод супругов зависит от них же (§ 15) и когда будут истощены все нежные мероприятия, § 13. По китайскому понятию сын не может жениться без согласия родителя и не иначе, как для продолжения линии предка; все заботы женщин направлены к тому же. В том же § содержится и мнение об обращении с несыновними детьми; упоминается главным образом суровость в обращении и изгнании, без намека о самой силе родителей над жизнью и смертью их детей. В Цзо-цюань (Tso-chuen) приводятся самые примеры об этой власти времен Чоу. Почтение к родителям развивается в §§ 7, 8, 15, и в особенности о престарелых родителях, в отношении их физических недостатков и потребностей § 44; сын свыше 40 лет, состоящий на службе, обязан, утром и вечером ежедневно, являться к отцу для выражения почтения с поклоном, помогать ему, и жить от него отдельно в своем доме § 5; о самом характере сыновнего отношения говорится также очень кратко в § 15. Можем судить отсюда также, что на обязанности сына лежат чисто нравственные отношения к родителям, имеющие ограниченное значение. Влияние дальнейшее сына в расчленяющейся семье по смерти родителей достаточно характеризуется в § 16 и можем видеть здесь самый мотив конфуцианской системы; о служении начальнику рода и его жене говорится в § 20. Можем видеть отсюда, что система родовая особенно была развита при династии Чоу, и она сохраняется почти такою же до настоящего времени. Кончая извлечение из характеристики Г. Фабера заметим, что со строго очерченным кругом отношений сына к родителям и родителей к детям по изложению в кн. "сяо-цзин» развивается и постепенно устанавливается и более обширная – к прочим родным кровным и свойственникам, по линии прямой и боковым. Предмет сей настолько важен, что составляет сам по себе интересный и специальный трактат, особенно усложняемый сравнением многих его сторон с существующими у других народов. И доселе семейно-родовой строй китайской жизни сохраняет древние патриархальные черты, переносящие в глубокую древность библейских сказаний и ассуро-вавилонской истории. Любопытна картина сопоставления и сличения сего рода памятников с китайскими историческими, преимущественно в отношении к династиям царствующих домов Китая, Ассуро-Вавилонии, и в период патриархально-библейский. О сем предмете предлагаем особый очерк, в отдельном приложении к вашему исследованию по истории Библии на Востоке и в Китае по преимуществу, под заглавием: «Древне-патриархальные династии царей в Ассуро-Вавилонии и Персии, Китае, также – у евреев и магометан». Здесь подробно излагается патриархально-династическая хронология и теория, основанная на исторических памятниках, по новейшим открытиям и выводам современной науки»; обозреваемый предмет составляет резюме частных монографий Фергюссона, Крафорда, Фэрберна, Смита и др., основанием служат древне-родовые таблицы ассуро-вавилонские по Берозу китайские, библейские еврейские сказания, персидские и магометанские. Основной принцип общий в них заключаемый тот, что древне-родовые единицы так или иначе называемые, и более или менее плотно слагающиеся, создаются с течением времени в частные племенные общины, управляемые родоначальниками, старейшинами, тяготеющими к общему и главному предку, с пресечением прямой линии коего и имени передающемуся от одного к другому потомку, пресекается и власть управляющего прочими родами; период времени сей власти и авторитета, основанного на чистокровном происхождении от известного священного лица – патриарха, довольно продолжительный; с окончанием преемственной связи по старшинству сей власти и авторитета, возникает и развивается юридическая связь семей, родов, племен, общин, где чистокровный принцип незаметно ослабевает, уступая началам и требованиям государственного общежития людей, соединяющихся более или менее тесно по языку, религии, нравам, обычаям интересам известной национальности. В первой фазе развития имеют значение кровные нравственные связи и отношения между людьми; во второй фазе они облекаются в простые правила, законы, постановления, с строгим ограничением всякого своеволия и отступления от них; в дальнейшем развитии и осложнении жизненных отношений создается законодательство и литература с их типическими особенностями. Китайцы наиболее из всех представляют в строе государственном и семейно-родовом доселе те и другие черты дуализма, коим объясняется их жизнь и её законы. Конфуцианским патриархальным началам принадлежит по праву сила и руководящее значение, для родоначальников и отцов семейств; в высшем развитии– это авторитет мудрецов и самих государей императоров. Правительства стоят в тесной связи с культом предков, неба, сил и законов природы. К книгою «Сяо-цзин» имеют соотношение и те статьи наставлений императора Канси, в его «Шень-ю гуань-сюнь», где излагаются семейные обязанности родителей и детей (см. выше). В настоящее время к сожалению, в Китае, по многим причинам и развивающемся меркантильном строе городской жизни, патриархально семейные начала деревенской жизни, соединенной с земледелием и существенным обеспечением, при неприхотливой обстановке – постепенно ослабляются; с развитием же международных отношений, наплыва и влияния иностранцев, развивается потребность в новых предметах и условиях жизни искусственной, где монета и кредит играют видную роль и люди становятся в зависимость от капиталистов.

По китайскому семейному праву известны несколько изысканий ученых, рассматривавших оное с разных сторон более или менее односторонне и относительно, или по сравнению с римским правом и европейским, под канвы коего подводились систематически китайские понятия и законы действующие или права обычного. Ученые и сочинения их по сему предмету суть: Вилльямс в его «Middle Kingdom», Дуоляйтль в его «Social life of the Chinese», архидьякон Грай в его «China», Г. Шерзер в его «la Puissance Paternelle en China», Г. Меллендорф в его «The Family Law of the Chinese», Г. Е. Био (Biot) в его «Memoir on the condition of Slaves in China», сэр Генри Мэн в его «Ancient Law» и др. В China Review, vol VII, в articl’e «comparative Chinese family law», (стр. 67–107) Эдуарда Паркера изложены результаты изысканий означенных ученых. Прежде всего автор старается выделять элементы китайского права древне-обычного и затем – законодательство имевшее свои традиции и особенности при известных династиях и императорах, чему доказательством служат компилятивные обрядники Чоу, Чоу-Гуна, и Записки об обрядах Конфуцзы. Принципы, положенные в основании сих сборников, суть: сяо – патриархальный принцип, и ю или ди – братский принцип, и шунь – супружеские обязанности, условливающие собою patria potestas юриспруденции римской. Китайский законодатель обращается прямо с «требованием» повиновения закону и обычаю, на народ налагается «обязанность», которая получает свою «санкцию» самым исполнением и употреблением налагаемых законом «строгим наказанием за нарушение и неисполнение». По теории Мэна, оправдываемой нынешним китайским действующим и обычным правом, «прогрессивное движение обществ имеет неразрывное место с движением от status к contractus, или от семейств как единиц, к индивидуумам как единицам». В отношении наименований «синов» или родовых единиц сохраняющихся до ныне, замечаются названия, свидетельствующие о местностях, феодальных княжествах, где утверждались и жили китайцы, как раса управляющая и господствующая, прочие же названия как «прозвища», surnames, усвояются до бесконечности за массою остального народа, имевшего значение рабов или подчиненных так или иначе этим «синам». При смешении лиц привходящих в эти единицы извне, получаются двойные прозвания, «син» – древнее, »цзу« – новое для агнатных членов, вначале ставится мужеское и затем – женское проименование; настоящие термины суть: «тхун-цзу» «тхун-цзя», или »хуа-цзун», т. е. того же древа или – того же семейства лица привходящие в «сины» как иностранцы, извне, но усыновляемые в сих единицах или соединяющиеся посредством браков, правильнее – эти лица рассматриваются как «листья того же древа» (хуа-цзун). В смысле теснейшем, под «цзу» разумеется собрание лиц, включая и неженатых, также – вдов, могущих обращаться к отеческому древу, лиц усыновляемых как настоящих детей, или покупаемых как рабы, носящих тоже проименование, происходящих от того же предка, или – коих предок происходил от одного древа и получил отдельное место погребения – родовое кладбище (burial-ground). Для рабов, как домочадцев, существует более частный термин «цзя-шэнь-цзы» в смысле лат. familiaris, греч. οἰκέτησ, т. е. лица, принадлежащие к телу китайской семьи, дома или «цзя-шэн-цзы», т. е. рожденные в этом доме или семье, Лат. vernae, или – «единоутробный N семьи» – vulgo, цзя-чань-цзы», или человек единого наследства, имущества, дома такой-то семьи. У китайцев и маньчжуров законы семейного названия и прозвища – одинаковы. У последних, даже существует обычай в императорском доме, для лиц женского пола – жен государя, в особенности первой из них и главной государыни, если она бездетна, брать по своему выбору и усмотрению сына из другой семьи. У солдат знаменных в Пекине, отец – не имеющий сына от жены, может взять из другой богатой сыновьями семьи по соглашению с родителями, – усыновить сего сына и доставить возможность обеспечения ему и себе получением казенного пайка, достаточного для жизни. Из родственных союзов в брачных отношениях установляется кровное родство – «гуй-бяо» для «гу-бяо-цзи-мэй» «гу-бяо-сюн-ди», бяо – внешний, outside, и ку – бабки по отцу, цзы-мэй – старшая и младшая сестры относительно. Настоящий брак у китайцев есть чисто моногамический, для лиц достигших известного возраста, могущих производить род, обладающих средствами к жизни самостоятельно, или в домах своих родичей; с одной стороны брак этот есть договор, с другой – обставлен известными формальностями, соединен с известными правами для супругов и родителей. Полигамия, имение других жен кроме законных, есть явление исключительное и более объясняется воинственным элементом или богатством, дозволяющим расширять власть и удовлетворять потребности с многими лицами. Конкубинат поэтому имеет свои ограничения и не смешивается с законными домом и семьей в тесном смысле. Невеста по закону, будущая жена, добывается посредством довольно сложных sponsalia (подарки, перемена имени, послание языка – «вэнь-дин» и получение ответа – «ли-шу», также – шелка, назначение для церемонии, личное прибытие в носилках).

После сего имеет силу »цюй" т. е. in domum deductio, введение жены в дом – (цзя) своего мужа, под его власть, на всю жизнь, с целью иметь детей, друга в этой жене и верную помощницу. Дозволяется развод, как исключение. Жена рассматривается не как вещь или собственность в грубом смысле, но как лицо – persona, его лицо восполняющая, следующая за ним повсюду, с благородными отношениями, охраняющая здоровье, жизнь, имущество мужа, детей и родных. Даже к конкубинам мужа, по его слабости, она относится снисходительно и только заботится о миролюбии между ними. Женитьба на лицах с недостатками (слепые, лунатики и др.) не лишает законности брака, который может быть прекращен совершением известных формальностей, без вреда женщине. Дети рожденные по смерти отца – posthumus, могут быть означены под названием: «ши-фу вэй-хунь», даже вовсе оставаться без сего имени; муж может по строгому китайскому закону иметь только одну жену при жизни, нарушитель наказуется 90 ударами палок (зак. отд. 10), хотя с исключениями по обычному праву bona fide; в Фучжоу известен обычай «тхун-ши» двойной жены, когда законная отчаянно больна или при смерти. В Корее вдовцы знати женятся после трехлетия, по смерти жены законной, если имеют 40 л. и детей, то и через год. По Кантонскому обычаю «пхин-ци» – равная жена, может быть допущена в дополнение к законной жене как её помощница и конкубина, только с её согласия; самое введение совершается в крытых носилках с музыкантами, с обязанностью на половине пути к своему господину снять прежние панталоны и одеяние, сложить оные, и тогда представиться на простых креслах в помещение мужа (как сообщает о том Foochow Herald), ибо женская половина дома по китайскому обычаю всегда бывает особенная. Обычаем «чэн-тяо» (t’iau) исполняется, совершается sacra gentilicia, по пословице «И-цзы-шуан-тяо» т. е. одного сына достаточно для двух sacra; выражаясь по-кантонски, «И-чи-дэн шао-лян цзя-жень», т. е. одна свеча на свещнице может светить на две семьи, (смысл и значение означенных выражений достаточно понятны). Меллендорф в гл. об adoptio, замечает, что племянник может жениться на конкубине, и дети от неё рожденные почитаются внуками дяди, и что конкубинат различается от простого consortium, – «го-мынь» т. е. когда женщине дозволен только вход в двери мужчины, иначе – когда может входить к нему в дом как жена. В случаях сомнительных со стороны мужчины к женщине, которую желает иметь женою, это «восхождение в его дом» может продолжаться долго, даже могут родиться дети, тогда они присоединяются как законные в его семью; если главная жена бесплодна, этот закон именует этих детей «е-цзы» – дикими детьми, подобными животным, или »цза-чжун« – смешанное семя, порода. Если же мужем будет лицо, не совершившее брачной церемонии, и живущее с женщиной, имеющее детей, то они все в известное время формально входят в его дом как свой и самая церемония совершаемая есть введение простое, с вхождением без музыки. Иногда молодой человек берет сразу и законную жену и конкубину, тогда дает им особенные апартаменты, иногда живут вместе, и дети рожденные ими почитаются законными, ибо имеют единого отца по праву и имуществу.

В Adoptio – усыновлении, различается одно кровное для agnati, другое для чужого, иностранца; первое называется »гуо-цзы». Скрещиванье допускается для наследства, прижитой становится как наследник, а второй есть «ян-цзы» т. е. питомец, нахлебник, вскормленное дитя, приемыш для воспитания; когда не будет агнатов для усыновления кого-либо из них, тогда обращаются к другим семьям. На сто семейств в Китае, средним числом приходится пять с усыновленными детьми. Супружество, по закону, между родными и особенно близкими – строго воспрещается; носящие одно прозвание, не могут заключить брачного союза; между супругом и сестрою законной его жены – родство не признается, хотя и можно жить в его доме, но юридически, (если это девица), она будет признаваться живущею в доме своего родного отца или старшего брата. Пред вступлением к брак сын обязан получить согласие отца, так точно и при разводе с женою; за неимением отца, старший брат in loco parentis имеет это право. Сын или дочерь, не желающие обременять себя брачным союзом, могут, с дозволения отца или старшего брата, вступить в монашество (сэн) для усовершенствования себя в добродетели, войти в монастырь как бы в другое семейство под власть святого начальника, что и выражается изречением «чу-цзя-сю-син» или «цзай-ця-сю-син»; по истечении известного срока они могут снова возвратиться к прежнему состоянию и дому – «хуан-сю». Вдова с детьми или без них, как не находящаяся под manus супруга, поступает наравне с детьми под опеку агнатов мужа, или одного из них с правами tutor legitimus. Все действия им совершаются на имя опекаемого сына вдовы прежде всего и потом от своего имени, хотя матерь со своей стороны может совещаться с мужниными и своими родными. Даже несколько поколений могут иметь своим опекуном родового старшину – цзу-чжен, как хранителя родовых таблиц – бу, и государственного регистра; вместо – родового первосвященника в домашнем культе предкам, этим старшим агнатом тутором может быть только лицо старшего поколения. Китайский дед назначается опекуном к своим внучатам, для коих занимает место их отца, хотя все прочие члены умершего и его жены de facto суть tutores legitimi. Дети рожденные от рабыни по сожитии с нею, суть »чжу-хунь», и могут быть свободными по официальному желанию и форме со стороны их отца, или остаться рабами. Вдова может выйти замуж вторично без согласия на то других родных агнатов, чжу-цзя-суй-цинь, цзай-цзя-суй-шэнь, т. е. в замужестве (nubere) на первый раз она следует воле агнатов, во второй раз – собственной воле; arrha sponsalia предоставляются или самой женщине, или агнатам её второго мужа; в отношении своего имущества и действий ей предоставляется право иметь доверенного и ходатая по делам. У китайских женщин Fideicommissa – весьма часты и обыкновенны, как защита от всякой тирании и хищничества нередко самого мужа, родных и чужих. Женщины, находящиеся под начальством чиновников на государственной службе, могут быть только конкубинами, но не законными женами. Вдова, получившая награду от императора считается правоспособною и может сама выйти замуж, или оставаться в прежнем положении. Вдовец – чиновник высшего ранга, решившийся жениться в другой раз, считается оказывающим неуважение к оному, а потому – «бу-нэн-тоу хуан-ли-тянь, бу-нэн-чу-тхан-цзу», он не может получать более императорских подарков, не может являться в семейном зале предков (для жертвоприношений и совершения молитв). На подобие римского Atrium, служившего местом, где стояли члены семейства при поклонении пенатам в lares и совершении им жертв, у китайцев существуют семейные храмы или домики, где хранятся шэнь-сян – подобия предков почивших, или шэнь-жун – истинные портреты, также – чао-и-да-сян, украшенный двор, наполненный изображениями предков, куда вступают чрез кэ-дин – зал для принятия гостей, посетителей и пиршественный (atrium). Подобно тому, как у римлян при торжественных похоронах выставлялись imagina majorum (изображения почивших), так у китайцев этого рода изображение делалось позади гроба с покойником. Впоследствии, каждое поколение для своего предка вышивало его портрет на ткани, такие «портреты» следующих одного за другим предков и поколений вывешивались в храме в их честь, в дни им посвященные. Брак между чиновниками, с певицами и актрисами, комедиантами, уличными музыкантами, – строго воспрещен законом. Монашествующие лица всякого рода и исповеданий, по снятии сана и выхода из монастыря, могут беспрепятственно обратиться к мирскому состоянию и жизни – "хуан-сю», и даже вступить в брак, если будет animus matrimonii, что выражается приведением жены в дом свой для сожительства и имения детей от неё. Женщин, кои по разным причинам не могут быть супругами, по любят погулять, сами родители не властны побудить на законную брачную жизнь. В провинции Гуан-дун существуют даже целые общества довольно сильно организованных вольных женщин ставящие задачею уловлять мужчин в свои постыдные тенета разврата, соединенного с нищетой и болезнями, обставленного религиозно. Правительство вынуждено было издать ряд прокламаций народу о вреде сих женских тайных союзов. В брачной церемонии китайцев заслуживают внимания «нуань-фан-фань» – свадебный рис (хлеб) в покое новобрачных, «хэ-цин-цзю-бэй» – заздравная чаша, заздравица, чаша веселия и соединенное питье гостей из неё; также – «хун-шань» – красное верхнее длинное платье невесты, подобно римской tunica recta, или regilla, опоясанное шелковым кушаком, носимым в первые три брачных дня; при разводе, женою возвращается хранимый ею «ли-шу» – форменный документ от жениха с предложением руки, и «кэнь-ди» – назначение брачной церемонии, у римлян это были tabulae nuptiales, разбиваемые при разводе, при смерти супруга и отца семейства. По смерти отца семьи тотчас совершаются четыре акта: «май-шуй-му-ю» – омовение почившего речною водой и «ши-чжан» – приготовление для него гроба, после чего происходит «шао-ши-цянь» – сжигание красной бумажной (по виду) монеты, и »ши-тянь» – принесение пищи и воды покойнику – его душе, после погребения; через год обязательно посещение гроба на кладбище. По исполнении первого рода формальностей совершается назначение heres nenessarius – сын или старший в роде. Неимение потомка для продолжения рода, для каждого китайца составляет величайшее несчастье, и только сыну, старшему по преимуществу, дается право на закрытие очей отца своего, и все должное попечение при жизни; он обязан омыть отца, положить в гроб, похоронить, возжечь огонь и поставить таблицу с его именем в храме предков, он один из всех родных и семейства может возносить молитвы о родителе, приносить ему жертвы в присутствии прочих, в известные дни поминовения общего и частного, его голос и решающее влияние обнаруживается во всех семейных делах и семейных совещаниях, он олицетворяет во всем своего отца – продолжая его телесную, духовную, имущественную личность. Ему принадлежит во всей полноте patria potestas над ближайшими членами семьи, домочадцами и рабами. Но эта власть не беспредельна, имеет ограничения: за исправление и наказание сына, детей, влекущее смерть, виновный отец наказуется 100 ударами палки, или ссылается далеко; продажа детей или отдача на временное подержание в качестве слуги (конкубины для девиц) хотя и совершается, но как исключение, и то – в беднейших классах народа. «По смерти отца, власть отеческая передается потомкам мужеского пола со стороны отцовской, и, за неимением их, материнской». По 319 арт. законов Цянь-Луна и кодексу, детоубийство почитается преступлением, хотя в обычае и совершается, с забвением сего закона; преимущественно замечается у Гакка, в провинциях Цзян-си и Фу-цзян. За городом в Фучжоу есть столб подле колодца, с надписью; «здесь не дозволяется топить (в воде) младенцев»; даже в 1877 г. местное начальство обращалось с неоднократными воззваниями и запрещением к народу о прекращении детоубийства, но напрасно. Это преступление преимущественно совершалось над девочками, оно может скорее всего свидетельствовать об ужасной нищете родителей, нежели о их намеренном нежелании воспитывать детей, при средствах мало-мальски достаточных; всего чаще совершается это преступление под видом выкидышей (abortions). Закон китайский дозволяет за то продажу родителями их детей, и помимо их согласия. Несмотря на размножение детей среди классов народа законных и незаконных, существует в Хуай-ане и Цзян-су обычай левирата, также единично и в других местах Китая; откуда он перешел, когда, какие основания существования, вопросы трудно объяснимые. В провинциях Цзян-си и Фу-цзяне замечательно преобладание детей женского пола, что отзывается не совсем благоприятно на народной нравственности. Дабы избежать семейных ссор при разделе имущества, каждый благоразумный отец старается разделить известные доли детям при своей жизни; при долговых обязательствах «фу-чжай-цзы-хуан» – сын уплачивает долги отца, если ж сыновней собственности будет мало, отвечают и все родные, особенно при долгах казне (напр. при растрате казенного имущества чиновником). Отцу предоставляется даже право посылать на известный срок сына в тюрьму чрез ближайшее начальство за преступление против его (неповиновение, оскорбление, побои). В Китае рабство имеет вид mancipium и servus римского права. Известно, что некоторые преступники у китайцев, взамен казни, издавна отсылались на границу своего государства как солдаты, и сей обычай сохраняется доселе. Магометане, как способные наиболее к исправлению сей повинности, в случае измены, по усмирении с их потомками, до 16-ти летнего возраста, убивались или кастрировались. В сем смысле известен мемориал генерала Цзо-цзун-тхина относительно пленных сыновей Якуб-бега. Рабы означенного рода, как исключение, всегда могут быть во время войн китайцев с магометанами, что с особенною силою было при восстании последних после тайпингов. Обыкновенным рабством у китайцев служит кабала, (mancipium), заточение (bondage) по договору, при участии власти отца; условия раба – пу, ну-пу, ну, или рабыни – ну-би, ну-цай, могут быть только созданы по настоянию отца дома, семьи. Китайский раб по большей части также свободен, как и римский, который был civis и liber в отношении всех лиц не его хозяина; наказуется же он степенью строже, сравнительно с свободным человеком, за убийство раба китайского, назначается наказание одинаковое за убийство и свободного гражданина. Китайский раб может иметь законную жену и конкубину, как и все другие, его жена не обязана удовлетворять похоти своего хозяина, но знать только своего мужа, дети сего раба не могут быть продаваемы без согласия своего отца их господином; даже в отношении к образованию и экзаменам, для получения государственных должностей, потомки кит. рабов пользуются равными правами с прочими гражданами, как это постановлено законом при последних императорах нынешней династии, хотя некоторые чины и думают умалять этого рода статут. Patria potestas китайского раба почти одинакова с хозяином, у коего он живет и служит. Г. Шерзер, относя современные законы китайского и маньчжурского уголовного кодекса, по большей части к воспроизведениям таких же законов при цзинской династии (265–319 г. по P. X.), утверждает, что и всякое отношение между полами мужским и женским, вне брачного законного союза семейного, строжайше воспрещено, а потому преследуется как уголовное. Дети, рождающиеся от сих преступных связей, отнюдь не обязываются следовать состоянию матери; наоборот, такие дети обязаны отыскивать своего родного кровного отца, коему они принадлежать должны всегда. Несмотря на то, во многих городах Китая, имеет силу проституция, и местными обычаями изобретаются разнообразные способы к призрению детей. В иных случаях незаконнорожденные убиваются сряду по рождении, в других – поступают в больницы, где призреваются несчастные родильницы. Сами матери по большей части хлопочут о судьбе дитяти и если это девочка, то стараются отдавать в такие семейства на воспитание, где существуют мальчики, дабы те, при достижении половой зрелости могли жить с ними как с конкубинами и даже женами, если свое сожитие пожелают облечь в законную брачную форму. По отношению к рабам заметить следует, что в истории Китая, полной бурных политических переворотов и естественных периодических явлений засухи, наводнений, голода, болезней, классы нищего народа и рабов очень многочисленны, всегда были и будут; виновным политически и по уголовным законам получающим жизнь в изгнании или на службе, большею частью дается status рабов государственных под надзором чиновников; в отличие от простого народа полноправного, эти рабы брили всю голову или половину, оставляя косу, со временем, это бритье стало дозволительным и прочим, ныне обычай бритья головы почти повсеместный с оставлением длинной косы на маковке.

Изложив общие понятия о праве китайском – семейном, нельзя не заметить об организации разных обществ, преимущественно из лиц торговых, художников, ремесленников, издателей книг и других подобных также возникающих с целями благотворительности в устроении школ, больниц, приютов для рожениц, домов призрения старых и больных, несчастных детей. Все сего рода отношения и возникающие учреждения, с законного дозволения, под охраною правительства, имеют разнообразные узаконения и распоряжения в форме статутного права, детальная разработка коих нередко совершается китайскими учеными в виде частных руководящих правил, советов, наставлений, помимо закона. В Chine Review, (vol. XII, р. 5–9) помещен в английском переводе интересный образчик правил, в числе 25, для купеческих и ремесленных обществ в портовых городах Китая, под заглавием: «Chinese guilds and their rules», другой образчик подобных правил в г. Кантоне, помещен в англ. переводе г. Дуоляйтля в его «Vocabulary and Hand-book» (p. 399). В них определяется личный состав, денежный взнос, условие действий и отношение членов, раздел прибыли и проч. детали. Таким образом, китайцами поддерживается всегда должный порядок, с устранением препирательств и борьбы, могущих происходить при неясности и не установке взаимных отношений и преимущественно с иностранцами.

Пользуясь переводами в China Review (vol. VIII, IX, X) отрывков из Лю-ли или общего китайского кодекса законов, даем понятие о сего рода новейшем сборнике законодательства. Издание оного совершено в 1877 г. и содержит, с дополнениями, все позднейшие ревизии за восемь лет существования Тун-чжи (1869). В оригинальном предисловии к сему кодексу говорится, что он компилирован по приказанию императора Шунь-чжи, – первого из татарской династии, и при котором Лю мингов были переведены на язык маньчжурский, с некоторыми прибавлениями новейших законов новой империи. Вследствие сего появились две части законодательного кодекса; в одной части помещены Лю, т. е уже существующие таковы страны изданные старанием победителей, а в другой части собраны прибавления – Ли, составленные последующими правителями. В пятый год Юн-чжэна (1727 г.) Цинской династии, все законы были собраны вместе и пересмотрены, приведены в настоящий порядок и вид; число заглавий и глав, на которые они разделены, доходят до 436-ти; каждая глава состоит, (следуя основному делению), из двух частей, в одном отделе – лю т. е. собственно законы, и в другом ли – постановления и прибавления позднейшие из двух, трех, даже тридцати и сорока отделений, в коих излагается последовательно по времени самое нарастание законов более новых и современных по известному предмету. С появлением каждого нового закона в кодексе вводится и новая глава, которая и помещается под тою или другою главою предшествующего закона ему соответствующего и вводится в отдел Ли или особенных, специальных постановлений. Так. образ. лю служит образцовым типом (Framework), под который подводятся и все последующие указы, распоряжения, постановления; Лю остаются навсегда неизменными, хотя дополнительная последующая ревизия к оным может иметь изменения, входящие в состав Ли. По высочайшему повелению Цянь-луна, во II-й г. царствования (1746), постановлено производить ревизию кодекса однажды чрез каждое пятилетие. К сожалению, происшедшие внутренние беспорядки в государстве и внешние войны служили причиною пренебрежения к исполнению сего постановления, и только предпринята была ревизия законов в 1864 г. и закончена в 1870 г. Самая ревизия состоит в следующем: после многочисленных материалов служащих введением кодекса, – извлечения из императорского декрета и других правительственных распоряжений по предмету законодательных работ империи, все статьи расположены сообразно с существующими законами в их связи и последовательности с предыдущими, так что легко можно различать новые законы от старых, служащих литературными памятниками. На английский язык Стаунтон перевел часть кодекса – Лю и после него другая часть в неполном виде, отрывочно изложена в Chine Review (vol. VIII, IX, X). Для определенного и точного понятия о Лю и Ли, т. е. законе коренном и основном в собственном смысле (лю) и праве статутном (ли) его дополняющем по требованиям времени, важности и силе обстоятельств, взглядам законодателя, предлагаем образцы в русском переводе, с присоединением к ним примерных комментария и авторизованного парафразиса. Таковы следующие главы, отделения и параграфы: гл. 75 – о семействах и лицах не внесенных в государственный регистр и об ответственности за то пред законом; гл. 77 – о сооружении буддийских и даосских храмов, с привилегиями для их начальников и гл. 114 – о незаконном супружестве монахов буддийских и других и наказании за оное; гл. 78 – о незаконном назначении наследника, закон, перифразис, постановление; гл. 91– об инспекции земель податных при случаях общественных бедствий, закон и постановления. В отношении литературном языка и стиля, китайское законодательство заслуживает обстоятельного изучения, – это лучшее пособие в понимании не только языка строго официального (documentary, Styl Mandarin), но и общекитайского гуань-хуа, очищенного и обработанного, удобопонятного во всей империи, поскольку закон – необходим для всех подданных, со всеми их диалектами и наречиями, отговариваться неведением коего и отсюда неисполнением не может никто. Для гг. миссионеров и иностранцев живущих в Китае, знание коренных законов и статутных, в высшей степени желательно и полезно, ибо дает возможность к определению правильных отношений с их стороны к китайскому правительству и подданным. К сожалению, это законодательство, европейскими учеными только начинаемое научно разрабатываться, лишает возможности и нам передать полные и всесторонние сведения. Пользуемся для примера только указанием статей переведенных на английский язык в Chine Review.

Указание на главы и статьи китайского кодекса «Да-цин-лю-ли» переведенные на английский язык в The Chine Review vol. VIII, IX, X. vol. VIII – p.p. 1–18, 193–205, 259–276, 357–363. I. Гл. 225, воспрещение оставаться власти бездеятельною по распоряжению на морских судах, плавающих по морю и вообще о действиях на них противозаконных; Лю (закон) и 45 Ли (постановлений). II. Наследство и назначение наследников (hereditas et successio) понятие о предмете: гл. 78, назначение в семействе наследника; закон и 7 постановлений (Ли); гл. 87, закон и одно постановление; гл. 88, закон, одно постановление (Ли) и замечание об agnates, с таблицею оных: родство – цзун: 1-й класс – сыны и потомки, 2-й класс – все сыновья и племянники брата (ши, тхан-ши, цзай-цзун-ши) и проч. Первая прямая линия прапрадед, от него: прадед, – дед, – отец, – Adopter, – сыны, – внуки. По боковым линиям: 1) Прапрадед, от него – 1-й двоюродный дед, – 2-й двоюродный дед, – дяди (цзу), – братья (цзу), – племянники (цзу), – двоюродные внуки (цзу). 2) Прадед, от него – двоюродный дед, – дядя (тхан), – братья (цзай-цзун), – племянники (цзай-цзун), – внуки двоюродные (цзай-цзун). 3) Дед, от него, – дяди, – братья (тхан), – племянники (тхан), – двоюродные внуки (тхан). 4) Отец, от него – братья, племянники, двоюродные внуки. Таков порядок классов родства, имеющих право наследования по китайскому праву. Во втором замечании касательно лиц в семействе – наследников, обозреваются: а) все сыны и мужские потомки, рожденные от главной жены или конкубины: б) права и особенности усыновленного в наследовании.

III. Регистрация и таксация, или занесение лиц в семейные и другие списки, с обложением земли налогом; понятие о сей системе, семья – цзя, бао или ли, их состав, бао-чжан и цзя-чжан (главы семейств), отношения ху-лю, списки – цзе, округ – сян, податная земля (tenure land), её виды и военные колонии – тюн; три случая ленного права по земле: 1 – плата земельной подати или правительственная рента, 2 – плата за лен, поместье, по отчуждении (о alienation), 3 – исполнение известных неопределенных личных услуг. Самые главы законов и постановлений касающиеся означенных предметов суть: гл. 75, о семействах и индивидуумах нерегистрованных; Лю и 2 Ли; гл. 76, каждое семейство должно быть регистровано и принадлежать известному классу лиц; Лю и 26 Ли. IV. Гл. 77, регистрация и таксация: о сооружении буддийских и даосских зданий и построек храмов, с привилегией для начальников и наказаниями за нарушение законов о монахах и их действиях; гл. 80, недобросовестность в разделе общественного бремени (налогов и повинностей); 5 Ли; гл. 83, воспрещение незаконного приобретения титулов старшины (Ли-чжан или начальник 100 человек, Шу-бао или Бао-чжан); (Ли = 100 семейств, цзя = 10 семейств; в городах фан = квартал, гарнизон, крепость); гл. 84, об уклонениях от исправления общественного служения, Лю и 2 Ли; гл. 89, о мероприятиях направленных к облегчению положения престарелых и покинутых несчастных бедняков; Лю и 6 Ли.

Vol. IX, р.р. 129–136, 343–349. V. Гл. 90, лживое уклонение от земельной подати; Лю и 5 Ли; гл. 91, инспекция земель во времена разных бедствий; Лю и 15 Ли. VI. Гл. 93, обман при продаже земель и домов; Лю и 10 Ли; гл. 95, о закладном недвижимом имуществе и аукционной продаже земель и зданий; Лю и 11 Ли.

The Chine Review. Vol. X. 1881–1882, pp. 95–99, 357–365. Отд. VII. Законы супружества. Гл. 101. Лю. Брак вообще – его определение и понятие о семейных узах. Ли – 4 ст. Гл. 102. Приобретение жены или дочери за деньги. Гл. 103. Положение жены и конкубины. Гл. 105. Брак, совершаемый в течении законного периода траура. Прочие случаи – гл. 106, 107, 108. Гл. 109. Брак, заключенный между вдовцами, вдовами и их отношения. Гл. 112. Насильственное приведение свободной (вольной женщины). Ли 5; случаи. Гл. 113, гл. 114 (о буддийских и даосских монахах), гл. 115 (отец семьи, женящийся на рабыне), гл. 116 (разводы и женитьба). Гл. 117. в браке незаконном наказание падает на главные договаривающиеся стороны – Ли 4. Замечания: а) о происхождении семейных наименований, при разных государях и в разные периоды времени; б) о происхождении воспретительного правила касательно браков между лицами одного и того же семейного названия и таблица кровного родства, степени коего расположены для мужского пола в квадратах с названиями оных, а для женского пола в кругах – тоже с означением родственных степеней; в) о рабах мужского пола и женского.

В международных трактатах Китая, преимущественно торгового и мирного характера, можно заметить необыкновенно тонкий ум и изворотливость в языке, побудившую европейских дипломатов к китайскому тексту присоединять по мере надобности договаривающихся сторон несколько переводов европейских – (русский, английский, французский или немецкий и др.) с дополнением тех же статей на маньчжурском (также корейском) языках. Европейскими учеными, с целью доставить возможность китайцам сравнивать свои законы и постановления с европейскими, сделаны на кит. языке два замечательных перевода, один – французского кодекса императора Наполеона I-го, и другой законов войны по праву международному. При богатстве и определительности множества специальных юридических понятий права европейского и подведением соответственно оным китайских понятий, установляется возможность к созданию точного и выработанного языка китайского, что для изучающих оный всесторонне и особенно переводчиков книг с европейских языков, представляет дорогой материал, облегчаемый и разного рода словарями, пособиями к изучению китайского языка разговорного и литературного, делового официального и простого общенародного по диалектам.

Честь перевода на язык китайский французского кодекса принадлежит Г. Биллекеню, озаглавившему свой труд «Code français, translated into Chinese, by A. Billequin. Tung-Wen Collège, Peking. 1882. Для юристов это собрание законов имеет очень высокое значение. Наполеон I-й был уверен, что потомство оценит его труд и будет с ним в руке являться повсюду, куда поведет судьба, и что далеко за пределами Франции будут известны спасительные законы, составленные под руководством римского классического права. Ожидания законодателя исполнились великим вкладом оного переводным в литературу китайскую. Первый проект Наполеона I-го был напечатан об издании оригинала на французском языке в 1801 г. и разослан опытным ученым юристам, для разработки и пополнений; после продолжительных дебатов в законодательном отделении, Бонапарт передал оный в законодательный трибунал и комитет; в 1804 г. обнародован «Code Civil des Français». Китайское правительство в свою очередь оценило этот законодательный памятник, почтив переводчика с его товарищами достаточной оценкой и изданием на свой счет для китайского народа в весьма изящной форме, под редакцией Ван-вэнь-му, вице-президента министерства финансов и одного из самых влиятельных членов Цзун-ли-ямыня. Книга напечатана при Дун-вэнь-коллеже, и как издание правительственное, заслужило руководящий ученый авторитет для народа, юристов и чинов китайских. В своем введении к кодексу, Ван-вэнь-му говорит: «Мы, китайские государственные сановники, идучи ощупью и впотьмах в ожидании ключа к разумению варварских народов (?), ныне получили возможность изучать характерные их учреждения посредством одного (законодательного сборника) самого устойчивого, гибкого и благоразумнейшего из всех, и по нему учась, можем составлять безошибочное суждение о других. Да позволено же будет и нам сравнивать свои законы с чужеземными!» Хотя нельзя не пожалеть, что по обычной национальной ревности, китайские ученые всегда ставят свою цивилизацию выше других, тем не менее и означенный взгляд в лице их ученого, позволяет относиться с уважением к сделанному шагу сравнения и сличения своих законов с другими. В Chine Review (vol. X, p. 420–23) помещены для сравнения оригинальный французский текст кодекса ст. 144–151, и китайский иероглифический перевод.

Другим законодательным пособием для китайцев служит китайский перевод, под заглавием «Manual of the Laws of War on Land, prepared by the European institute of international Law transl. into Chinese by W. A. Martin. LL. D. President of the Tungwen College etc. Prepared by order of the Couneil for Foreign Affairs. Peking. 1883. Лучшее понятие о сем труде дается в предисловии к нему Чэнь-лань-бэнь, члена совета иностранных дел. Он говорит: «При внимательном обзоре руководства о законах войны, начертанных гг. Мойнье, Блунчли и другими, представляющими образ действий Швейцарии, Германии, Англии, Голландии, Франции, Испании, России, Австрии и Италии, я убежден, что цель сего рода поименованного труда – не поучение искусству войны, но состоит в изложении и надлежащем понимании веры в договоры (the faith of treaties), соблюдении войны, мира с ближними, уврачевании раненых и уход за ними, с заботливостью о погребении убитых и от болезней умерших». Что касается мирных, торговых международных отношений, то все их касающееся, с установлением иностранной китайско-английской таможни в Китае, издается периодически в разных отчетах, на китайском и английском языках. Г. Гирту принадлежит честь в издании многих образцовых деловых документов, касающихся сего дела, разработки и установлении особых правил для стиля китайского языка, называемого им документальным. В словаре Г. Дуоляйтля, собраны также дорогие материалы, не только коммерческих, но и других специальных понятий в языке китайском находящихся и получивших право гражданства в новое время. Нельзя глубоко не пожалеть о том, что право церковное и многие ветви богословских знаний составляют недоступное поле для пытливого и благодарного ума китайцев, что отражается и на переводах Св. Писания на их язык, до сих пор не могущих почитаться удовлетворительными и законченными.

Понятие (по Иакинфу) о законе и постановлениях китайских, разделении преступников на зачинщиков и сообщников, с перечнем десяти важных преступлений, с лествицею разных уголовных наказаний по Стаунтону – Уголовные случаи в брачном праве и общая характеристика преступных деяний китайцев и наказаний за оных – Монгольско-маньчжурское уложение и его содержание Обзор исторического развития китайского уголовного права (по очерку П. С. Попова); значение сего права и связь с философией классиков, общий характер права – Строгие государи и правители (Гао-ян, Вэнь-ди) и их суровая уголовная теория, им противоположный государь У-ди – Эпоха трех царствований; уложение Шуня, определение преступлений и наказаний при дин. Шан, Чжоу, государь Му-ван и его «теория штрафов»; «Фа-цзин» (уложение) в период уделов, суровость наказаний при дин. Цинь – Уложение «Люй-лин» импер. By-ди, пересмотр при импер. Юань-ди; законы при императорах Пин-ди, Хо-ди, при династиях Вэй, Хань, уложение импер. Мин-ди, законы Цзиньской династии и понятия о преступлениях – Кодекс при династии Лян и 20 статей оного – Кодекс при династии Хоу-вей, импер. Taй-y-ди, Сянь-вэн-ди, династии северной Ци, суровость наказаний, кодекс династии Чжоу, под именем «Да-люй» и содержание оного – Состояние законов при династии Суй, Тан, значение их кодификации и особенности

По отношению к законодательству Китая, как замечает о. Иакинф, должно вообще иметь в виду, что законами положительно определяется мера вины, а постановления, по стечению обстоятельств, смягчают или увеличивают оную, и потому считаются только пополнением законов, случайные же государевы решения по уголовным делам отнюдь не считаются положительными законами; для ведомства военного, лиц военнослужащих, существуют свои специальные законы.

По Уложению Уголовной Палаты Цинской (нынешней) династии, замечает о. Иакинф (Китай. 1840), преступники делятся на зачинщиков и сообщников, наказания делятся на пять видов с их степенями (наказание малою палкой, – большою, ссылкой в близкие или отдаленные места, отсечение головы сряду после судебного приговора или «по заточении» во время общей казни по всему государству, зимою). Известны следующие десять важных преступлений влекущих смертную казнь и не прощаемых никакими милостивыми манифестами: 1) злоумышление против общественного спокойствия и 2) против царствующего дома; 3) измена отечеству; 4) отцеубийство (т. е. убийство отца, матери, деда, бабки, старшего брата или сестры, – мужа женой); 5) бесчеловечие (т. е. умерщвление семейства из 3-х и более человек; – рассечение человека на части; – детоубийство; – отрезание сосцов у женщин; – составление ядов и чародейство); 6) неуважение к верховной власти (состоящее в следующем: похищение жертвенных сосудов, колесниц, одежды; – кража и подделка царских печатей; ошибки в изготовлении недолжных рецептов для государя и блюд для его стола; – непрочное строение судов для путешествия государя, – ошибки при вложении докладов в конверт); 7) неуважение к родителям (к сему относятся: поношение деда, бабки, отца, матери, свекра, свекрови; – перемена родины и раздел с отцом, матерью, дедом, бабкой; – отказ в пропитании отца и матери; – женитьба в трауре по отце и матери; – утаение траура по отце, матери, деде и бабке; – ложное объявление о кончине их); 8) семейный раздор; 9) несправедливость (случаи её и признаки: когда разночинец убьет своего начальника – уездного, окружного или областного; – солдат – своего командира; канцелярист – своего начальника от 10 кл. и выше; – ремесленный – своего учителя; – когда жена, по кончине мужа, не выносив срока траура, выйдет скоро замуж за другого); 10) кровосмешение (т. е. прелюбодеяние с родственницами до 4-й боковой линии и с наложницами деда и отца). Преступники, коим отрезывается сряду после суда голова и выставляется напоказ, (и в некоторых случаях самое тело режется в куски), суть тринадцати степеней: 1) злоумышленники против государя; 2) умышленные отцеубийцы; 3) жены и наложницы – убийцы мужа или деда, бабки и свекрови; 4) зачинщики из убивших более 3 человек; 5) убийцы старших родных; 6) зачинщики – убийцы детей или оскопители женщин отрезанием сосцов; 7) сын убивший в ссоре отца или мать и внук – деда или бабку; 8) атаман, убивший чиновников при освобождении преступников из тюрьмы; 9) старшие, убившие в семействе, до 3-х человек с хищническою целью наживы; 10) ссыльный невольник, убивший до 3-х человек в семействе своего хозяина; 11) жены и наложницы, вступившие в любовную связь с родными и убившие своего мужа; 12) младший родственник убивший старшего родственника; 13) сухопутные и морские разбойники, убившие правительственных чиновников. Всего по Цинскому уложению считается 2.750 преступлений, влекущих пять видов наказания; с 1644 г., с отменою для чиновников телесного наказания, существует для них пеня и снятие чинов, за преступления по должности, от смертной казни хотя и не изъемлются за общие преступления, но могут откупаться, исключая случаев не прощаемых законами. Вообще для чиновников от 10-го класса, – знаменных, т. е. родившихся в состоянии восьми знамен, – воспитанников астрономического института, – женщин и девиц, – престарелых и малолетних существуют известного рода изъятия из шкалы суровых наказаний за разные преступления более или менее тяжкие.

Наказание по китайскому уголовному кодексу. В дополнение к ссылке существуют три степени изгнания в разные местности: 1) зловредные, 2) близко зловредные границы, 3) самые зловредные и отдаленные местности. Во всех случаях соединяется весьма тяжелая военная работа. Для двух первых классов чинов, из пяти первых, (по замечанию Стаунтона) изгнания не существует; самым же легким наказанием считается получение от своего начальства 60 ударов палкой; старики мужчины и старые женщины могут освободиться и от сего наказания денежным выкупом, хотя не освобождаются от ссылки, или телесного наказания ременной плетью по спине (для женщин) и мужчин по заднице. Вредоносными местностями почитаются: Хэ-нань, в Гуан-си, части Юнь-нань и Гуэй-чоу; прочие места отдаленные суть Или, Урумци, Гирин, Амур.

Лествица китайских уголовных наказаний за преступления против публичного и частного права (по Стаунтону)¹⁶³

Случаи в китайском уголовном праве, касающиеся брака и отношений брачного права: 1) Ли-цзы, adoptio или усыновление, его значение и сила замечаний об оном (Chin. Review, vol XIV, 1885–86, р. 199–205) (гл. 18, Ли 10); 2) Член семейства, однажды изгнанный формально из него, не может быть наследником в семейной собственности; 3) После формального сговора женщина может выйти за другого, если брак не совершился, но если невеста уже зачала младенца, то может выйти за другого, только по разрешении от бремени; 4) Брак с женщиною, до истечения срока ношения ею траура по умершем первом муже; 5) Жена выходить за муж за другого во время нахождения в темнице своего первого законного мужа; 6) Брак женщины, помолвленной за одного из братьев незаконно и без юридических последствий; 7) Сила брачного союза и случаи неправильности технической восполненные добрым поведением и обычаем согласия; 8) Контроль, долженствующий принадлежать хозяину рабов при устроении между ними брачных союзов; 9) Случай, когда некто, долженствовавший получить наследство из одной семейной собственности, был принужден насильно вступить в брак с женою младшего брата, вследствие чего совершил убийство.

Из преступлений у китайцев наиболее частые и обычные суть – кража в её разных видах и степенях, от самой мелкой до высшей и крупной, как в отношении собственности частной, так и общественной, лихоимство, незаконные поборы и вымогательство чиновников и служащих, подкупы при ссорах и судебных тяжбах, что влечет за собою неминуемо законную кару, начиная с наказаний палочными ударами бамбуком или плетью и кончая ссылкой или изгнанием в отдаленные места, почему-либо вредные для здоровья, или сопряженные с изнурительными исправительными арестантскими работами. Китайское законодательство, весьма разборчивое и тонкое в распределении степени наказания за означенные, и другие более тяжкие преступления, представляет оригинальную лествицу, в коей включается и денежная сумма от заслуженных наказаний. Заимствуем оную от г. Стаунтона, переводившего на английский язык часть китайского уголовного законодательства (см. выше). На основании разных кодексов уложений, за различные периоды времени, сформировались роды наказаний более или менее суровые и легкие, таковы: удары бамбуковою палкой, стегание кожаной плетью, нарезы на шее, удушение, удавление, отрава ядом, кастрация половых органов, ослепление, отсечение части телесного органа, совершавшего преступление, отсечение головы, рассечение всего тела на мелкие куски, раздавление между камнями, распиливание пополам, варение в котле с горячею водою, сжигание, побиение камнями и заживо погребение в земле, утопление в воде; прочие мелкие наказания дисциплинарные (для учеников и детей в семействах) удары по ладоням рук, привязывание за косу головы к какому-либо предмету внутри дома или школы и вне оных, наказание розгами, ставление на колена в комнате и за дверью, оставление без обеда и проч.

Составляя законы и уложения для китайского народа в собственном смысле, правительство китайское – в уважение к прежней политической самостоятельности монголов и маньчжуров, и по особенностям их быта, нравов и обычаев, руководствуется особым для них уложением, выработавшимся в течении многих годов их жизни, до соединения с китайцами. Этот кодекс переведен поэтому при китайской палате иностранных дел и уголовной на китайский язык, с присоединением монгольского и маньчжурского текста; на русский язык, переведен о. иеромонахом Иакинфом и издан в его записках о Монголии (1828 г.). Следуя сему последнему переводу даем следующее понятие о монгольско-маньчжурском уложении. Содержание оного следующее: отд. I-е (1–24 ст.) о достоинствах (различаются сыновья царевен, князей 1-й и проч. степеней. Тайцзии, Бэйз-Тайцзии, Табунаны, Чжасаки – князья владетельные управляющие знаменем, Хомун-чжангин, Мэйрен-чжангин, Сомун-чжангин, Чжалань-чжангин, княжеские управители и телохранители, Бэйлы и Бэйзы, Гуны и проч.); отд. II-е о ревизии и обязанностях (1–23 ст.) с означением штрафа (пяток, десяток скота; народные единицы: эскадрон (15 чел.), десяток юрт, и проч.); отд. III-е о приезде ко двору и представлении дани (1–9 ст.); отд. IV-е о собрании на сейм и отправлении на войну (1–13 ст.); отд. V-е о межах и караулах (1–17 ст.); отд. VI-е о грабеже и воровстве (1–35 ст.); отд. VII-е о убийстве (1–10 ст.); отд. VIII-е о жалобах (1‒5 ст.); отд. IX-е о поимке беглых (1–20 ст.); отд. X-е о разных преступлениях (1–17 ст.); отд. XI-е о ламах (1–6 ст.); отд. XII-е о решении следственных дел (1–29 ст.). Прочие отношения жизни, имеющие религиозное основание для монголов и маньчжуров, определяются в кодексах буддийских «Ганджур-Данжур» переведенных и на китайский язык. У магометан имеет значение Коран по преимуществу (см. выше отд. III).

Предлагаем в частности обзор постановлений и законов постепенно формировавшихся по уголовному праву китайцев, часто изменявшемуся в установлении градаций наказания и определения степеней тех или других преступлений. Пользуемся для сего очерком по сему предмету П. С. Попова (1880 г.), в коем обозревается уголовное китайское законодательство с древнейших времен до X века по P. X.; недостающее далее, восполняем сведениями о праве новейшем по исследованиям и переводам помещенным в Chine Review (vol. VII, IX, X). Для нас имеет этого рода обзор особенный интерес, необходимый в дополнение к классикам китайским потому, что устрояя свою жизнь по философским и практическим принципам, и высоко нравственным идеалам социально-политическим и религиозным, китайцы доходят и до законодательной регламентации всех мелочей жизни, не отступая от закона (Лю) как высшего руководящего принципа и нормы в мелких случаях. Этим они достигают более или менее полно до того идеала, с коим соединяют понятие о святом и совершенном человеке. В праве уголовном раскрывается отрицательная сторона идеально-совершенно и святого человека, все уклонения его от прямого пути и направления к природе испорченной, тогда как в праве гражданском установляются в идеальном очертании и обобщении разнообразные отношения людей друг в другу – личные, имущественные, договорные, права вотчинные и наследственные.

Нужны ли ужасающие законы, коими караются отступление от добрых и прекрасных нравов и обычаев? Если они существуют, то в каком виде и насколько помогают улучшению народному? Каждому периоду истории Китая и известному царствованию государей свойственны особенности жизни, отражавшиеся на законодательстве уголовном в особенности. Таковы понятия о преступлении, его видах, силе ответственности пред положительными требованиями закона и нравственными правилами обычая, градация соответствующих наказаний, большая или меньшая жестокость и суровость оных нередко стоят в связи с благоустроением государственным или политическими и внутренними беспорядками и войной. Иногда сами государи, их министры, законодатели и судьи настолько являются испорчены и недостойны своего великого назначения, что возбуждают ужас и содрогание в преступлениях вопиющих на небо; что всего замечательнее – те же лица требуют от народа идеальной святости и непогрешимости, а потому к его грехам и правонарушениям являются крайне жестоки и непропорционально требовательны. Основатель династии северной Ци (850–577) Гао-ян, отличавшийся надменностью и слабостью к вину, при разгулах чувства гнева или радости, в своем дворце имел всякого рода пытки для обвиненных преступников, которые совершал с величайшим наслаждением, сам распиливал человека, толок в ступе, резал в куски, жарил это мясо, а изжарив пожирал. Для сего «высокого употребления» судебный трибунал всегда держал наготове жертвы. Сей царь, отправляясь даже для принятия обетов буддизма в Цзинь-фынь-тай, как говорят историки, призвал множество приговоренных к смерти преступников, и с крыльями сплетенными из камыша, приказал им лететь вниз (с места в. высокого); что конечно сопровождалось смертью несчастных жертв. Это, на языке тирана называлось «отпускать живым» или «отпускать на свободу». Другой император Вэнь-ди, проложивший путь к престолу убийством отца и старшего брата, любил жестокие наказания для виновных и пытки при допросах; предаваясь необузданному сладострастию и мотовству, истощая казну и народ непомерными налогами, был причиною того, что сам народ в сильной степени предался грабежу, насилиям, воровству, что еще более увеличило издание строгих наказаний – разорвание, раздавление и т. п. Один из государей династии Лян (502–567) У-ди представлял другой противоположный тип крайне сострадательного и жалостливого человека при наказании даже важных преступников и весьма неохотно подписывал смертные приговоры; что вело к большим злоупотреблениям милостью и служило источником громадного зла среди служителей правосудия и в народе, коего дурные страсти вели к своеволию и попиранию всяких законов нравственных и положительных. Эпоха так называемых трех царствований представляет печальное забвение нравственных принципов, и отсутствие положительного законодательства, ограничивающего злую волю подданных; несправедливости правительства и распущенность народа – обычные явления. Формация законодательства в составлении сначала частных кодексов, затем их сборников и уложения более сложного и правильного в Китае совершается постепенно. По уложению Шуня (за 2225 л. до P. X.) известны пять родов наказаний: плетью чиновников, – розгами за нерадение о хозяйстве, – денежная вира за неумышленные преступления, – суд по делам до высочайшего помилования, смертная казнь для нераскаянных преступников. Цель наказаний – исправление народа и выведение на нравственную дорогу.

При дин. Шан (1783–1134 г. до P. X.) определяются десять преступлений, имеющих основание в нравах своего времени, таковы: страсти к песням и играм с пьянством (волшебные нравы), – к любостяжанию, распутству, разгулу и охоте (развратные нравы), презрение к словам святого, сопротивление советам искренним, удаление от добрых людей и опытных (революционные правы). При дин. Чжоу (1134–258 до P. X.), законы делятся на 5 родов: – земледельческие, военные, гражданские договорные, о чиновниках, о наказаниях. Замечателен обычай сидения на камне преступника в оковах известное время и потом отдача в работы. Казни убийц – сжигание, изрезание на мелкие куски, прочих преступников – клеймение, ослепление, рабство; малолетние, старики, безумные – освобождались. При Му-ване (1001–946 г. до P. X.) развивается принцип штрафования, сверх казни и других наказаний. В период уделов, составляется уголовное уложение в 6 главах – «Фа-цзин», к нему присоединяется после министром Сяо-хэ еще 3 статьи, и все уложение о 9 гл. называется »Цзю-фа». При дин. Цинь (246–202 г. до P. X.), при соединении в одно целое множества разрозненных дотоле владений и борьбе власти с произволом и упорством многих личностей, наказания чрезвычайно жестоки, (сверлят голову, вырывают ребра, варят в котле). При дин. Хань (202 г. до P. X. и по 9 г. по P. X.), Гао-ди смягчает жестокость прежних наказаний, дает три закона новых о преступниках, и импер. Вэнь-ди (179–157 г. до P. X.) заменяет клеймение обритием головы и надеванием на неё железного обруча, другие обязаны толочь для горожан рис, иным даются только палочные удары вместо урезывания носа. К сожалению, смягчение наказаний повело к увеличению преступлений, что доказывается насилием, кровопролитием и необузданным произволом китайцев в сие время, стоявших невысоко в понятиях о нравственном долге. При воинственном императоре У-ди, составлено уложение о наказаниях – «Люй-лин» в строгом духе, с привлечением к ответственности лиц, знавших о преступлении и укрывавших, зато старикам 80-летнего возраста отменяется вовсе самое наказание, за исключением случаев клеветы, убийства и нанесения ран. Император Юань-ди (48 г. до P. X), желая затруднить нарушение законов и облегчить исполнение их, делает пересмотр старого уложения и исключает из них более 70 случаев наказаний и штрафов. Император Пин-ди (4 г. по P. X.) отменяет закон о привлечении к суду жен и дочерей чиновников, обвинявшихся в важных преступлениях, также стариков и малолетних, за рабами признаются человеческие права. При императоре Хо-ди (1 и 2 в. по P. X.), евнухи злоупотребляют своими правами, что вредно отзывается и на правосудия. При династии Вэй (220–264 г. по P. X.) возбуждается вопрос о смертной казни, смягченной при династии Хань, введением ударов бамбуковой палкой; при императоре Мин-ди (227–239 г. по P. X.); составляется особой комиссией уголовный кодекс «новых законов и уложений династии Вэй, под председательством Чэн-цзюня, в 18 главах», и «наказ для провинциального управления в 45 ст.», и прочие наказы высшей администрации и войск, в 180 ст. В уголовном кодексе, удерживаются 5 родов наказания: три вида смертной казни, полное обритие головы, и неполное с работами, одиннадцать степеней окупа, и шесть степеней штрафа. Цзиньской династии император У-дu (265–420 г. по P. X.), издал новые законы, с проверкой старых, в 60 главах, заключавших 2926 статей; самый труд исполнен под председательством Цзя-чуна и закончен в 267 г. Примеры понятий о преступлениях: 1) совершенное заведомо преступление называется «преднамеренным»; 2) а совершенное под влиянием взгляда, как на явление нормальное, назыв. «ошибочным»; 3) нарушение преданности и оскорбление высших, есть «обман»; 4) вероломство и коварство, суть »ложь»; 5) бесстыдное нарушение долга, есть «отсутствие почтения»; 6) убийство и нанесение побоев в мирное время, есть «разбой»; 7) обсуждение двумя лицами с глазу на глаз какого-либо действия, составляет »замысел«; 8) овладение чужой собственностью, есть «воровство»; 9) действие, совершенное без согласия другого, есть »насилие»; 10) представление претензий с двух сторон по одному предмету, составляет «спор»; 11) а схватки двух лиц, с желанием нанести вред друг другу, есть »драка». В царствование Юань-ди (317–322 г. по P. X.), возбуждается вопрос о восстановлении казней, но оставляется без последствий. Император Мин-ди (326 г. по P. X.) восстановляет закон о распространении наказания на три поколения, исключая лиц женского пола. При династии Лян (502–567 г.) особой комиссией под председательством Ван-ляна, составляется кодекс законов, после пересмотра прежних, в 20 главах, с 15-ю видами наказаний. Содержание глав: 1) виды наказания; 2) уголовные законы вообще; 3) воровство и грабеж; 4) разбой; 5) ложь; 6) взяточничество; 7) возбуждение преследования по инициативе правительственных агентов и о принесении жалоб частными лицами; 8) поимка преступников; 9) арест и допрос; 10) решение процесса; 11) смешанные постановления; 12) о народонаселении и податях и правах состояния, и проч.; 13 и 14) о разрушении и уничтожения чужой собственности; 15) охрана дворца; 16) пожары и наводнения; 17) хлебные магазины, кладовые и казначейства; 18) государственное коннозаводство и скотоводство; 19) заставы и рынки; 20) о нарушении постановлений.

Из наказаний выделяется: отсечение головы и выставление её на показ, обритие головы с надеванием железного обруча, присуждение к каторге на 5, 4, 3, 2 года, и право выкупа с определенным взносом кусков шелковой материи или золота в пользу правосудия; орудия пытки и наказания – палки и плети из сыромятной кожи с узлами и без узлов; при бунте и злоумышлении на государя полагалась смертная казнь, а жена, мать, дочери и сестры, наложницы преступника поступали в рабство чиновникам. Женщины и дети за преступления наказывались на половину, некоторые от пытки и казней даже совсем были изъяты. Результатом сего порядка вещей было сильное злоупотребление властью чиновников, особенно усилилось взяточничество, число приговоренных к работам ежегодно достигало 5.000 человек. Уголовный кодекс при династии Хоу-вей (386–534 г.), составленный её основателями, весьма несложен: только государственная измена и бунт наказуются смертью, преступники и его род, прочие преступления – даже убийство дозволяется выкупать золотом и серебром. При императоре Taй-y-ди неким Цуй-хао составляется новое уложение, с изменением степеней и суровостью в некоторых наказаниях: резали пополам за преступления против государя; существовало оскопление и рабство; отцеубийцы разрывались с привязыванием к телеге, отравители ядами – сжигались, чародеи топились в реке, беременные женщины, дети до 14-летнего возраста. 80 и 90-летние старики избавлялись от тяжкого наказания, кроме убийства. При императоре Сянь-вэн-ди (во 2-й половине V в.) народ необузданно предается пьянству и потому запрещается гонка водки и пьяницы наказуются смертью, вино разрешается для употребления в весьма редких праздничных случаях; скоро смертная казнь за пьянство заменяется телесным наказанием, по обнаженному телу. При династии Северной Ци, (550–577) усиливаются грабежи и разбои, за что вводятся строгие законы, влекущие смертную казнь, а жены и дети виновных обращаются в публичных певиц и певцов. Император Гао-ян сам совершает во дворце своем смертные казни и пытки. По уголовному кодексу Цинского дома известны: смертная казнь с четырьмя видами (разорвание тела, отсечение головы с выставлением на показ и без, – удавление); ссылка в солдаты на границу с битьем палкой, плетью, бритьем волос на голове, бритье бороды с дополнением палочных ударов; откуп от телесного наказания взносом известного количества кусков шелковой материи и проч. Преступления, определяемые в кодексе суть: мятеж, заговор против государя, измена, переход в чужое подданство, отцеубийство, бесчеловечие, святотатство, непочтительность к родителям, старшим и начальникам, кровосмешение. При династии Чжоу (557–581 г.) известен кодекс "Да-люй» – большое уложение, состоящее из 25 отделов, он был начат при импер. Вэдн-ди и кончен при импер. У-ди. Содержание кодекса: 1) виды наказаний; 2) классификация законов; 3) жертвоприношения; 4) народонаселение и подати; 5) брачное состояние; 6) полиция благосостояния; 7) пожары и наводнения; 8) публичные работы; 9) охрана дворца; 10) правила о торговле; 11) драки; 12) грабеж и воровство; 13) разбой; 14) нанесение вреда чужой собственности; 15) нарушение указов и постановлений; 16) заставы и переходы; 17) вассальные князья; 18) государственное скотоводство; 19) разные преступления; 20) ложь; 21) подкуп; 22) тяжбы; 23) побеги; 24) взятие под стражу и допрос; 25) постановление приговора. Виды наказаний: 1) пять степеней от 10 до 50 ударов бамбуком; 2) пять степеней наказ. плетью от 68 до 100 ударов; 3) пять степеней работ от 1 года до 5 лет, с ударами бамбуком или плетью; 4) пять степеней ссылки за 2.508–4.500 ли (ли = ½ версты); 5) пять степеней смертной казни – повешение, удавление, отрубление головы с её показом, разорвание тела. Для приговоренных к смертной казни дозволялся в известный срок и выкуп. При династии Суй (581–619) происходит значительная перемена во многих означенных выше статьях и положениях, перечисляются только 10 тяжелых из них; отменяются 154 прежние статьи, влекшие за собою ссылку, и более 1.000 статей, влекущих к работам и другим наказаниям. Династия Тан (620–901) царствовавшая почти три столетия и успевшая тесно соединить весь Китай в одно целое, замечательна и законодательством, особенно уголовным, послужившим прототипом для кодексов Сунской, Минской и Маньчжурской династий. Самый кодекс был составлен особой комиссией из 10 членов, под председательством Чжан-суня, закончен в 654 г., разделяется на 12 глав. Содержание следующее: 1) общие постановления; 2) постановления о страже; 3) о должностных лицах; 4) о правах состояния; 5) о государственном хозяйстве; 6) о злоупотреблениях в военном деле; 7) о разбойниках и ворах; 8) о тяжбах; 9) о подлогах; 10) смешанные законы; 11) о поимке бежавших преступников: 12) о решении уголовных дел. Пред каждою главою есть заметка: – входила ли эта глава в известные кодексы или нет, когда и под каким названием; в конце каждой главы приложен объяснительный словарь трудных выражений в ней находящихся; делаются пояснения на каждую статью о наказаниях, в вопросах и ответах дается юридическое решение разных случаев. Самые подробности определения преступлений и наказаний с их существенными градациями изложены с оригинала китайского в историческом очерке П. С. Попова уголовного законодательства Китая. (1880 г.).

Характеристика литературы (Жилеса) по династиям: 1) Чоусская и Цинская династия (550–200 до P. X.); 2) дин. Ханьская (200 г. до P. X. и 200 г. по P. X.); 3) шесть династий (200–600 г. по P. X.); 4) дин. Танская (600–900 г.); 5) дин. Сумская (900–1200 г. по P. X.); 6) дин. Юаньская и Минская (1200–1650 г.) – Перечень имен авторов по означенным рубрикам династий, с названием отрывков из их произведений, переведенных на английский язык Г. Жилесом – 1. Дин, Чоу и Цинь: 1) Кхун-фу-цзы, 2) Цзо-цю-мин, 3) Ле-цзы, 4) Ку-лян-шу, 5) Ян-цзы, 6) Чуан-цзы, 7) Чжу-бин, 8) Сун-ю, 9) Тхан-гун – 2. Соперничествующие княжества: 1) Мэн-цзы, 2) анонимный писатель, 3) Сюнь-цзы, 4) Ли-сю – 3. Династ. Ган: 1) Сы-ма-цзян, 2) императоры: Гао-ди, 3) Вэнь-ди: 4) Ву-ди; 5) Чао-цзу, 6) Дун-фан-су, 7) Сы-ма сян-ю, 8) кн. Чун-шань. 9) Ли-лин, 10) Лу-вэнь-шу, 11) Шу-чуан, 12) Гу-юн, 13) Ма-юань, 14) Бань-цзе-ю – 4. Шесть династий: 1) имп. Мин-ди, 2) Лю-лин, 3) Дао-юань-мин – 5. Дин. Тан: 1) Чжан-юэ, 2) Чан-чжи, 3) Ли-дай-пху, 4) Ду-фу, 5) Хань-вэнь-гун, 6) Лю-цзунь-юань, 7) Ван-чжан-лин, 8) Ли-хуа, 9) Лю-ю-си, 10) Ихо-цю-и, 11) Бэй-линь, 12) импер. Ву-цзун – 6. Дин. Сун: 1) Сы-ма-гуан, 2) У-ян-сю, 3) Су-дун-пхо, 4) Ван-ань-ши, 5) Чоу-тунь-и, 6) Хуан-тхин-цянь, 7) Ио-фей, 8) Чжу-си, 9) Вэнь-тянь-сян – 7. Дин. Юань и Мин: 1) Лю-инь, 2) Лю-чжи, 3) Фан-сяо-ю, 4) г-жа Чжан, 5) г. Чан, 8) Цзун-чэнь, 7) Ван-дао-кхун, 8) Сю-се – Замечание о китайской поэзии в XIV–XIX ст. по сочинению г. Гуарта. Перечень авторов и названий их трудов в китайской литературе по обзору г. Георгиевского (Принципы жизни китайцев) – Перечень китайских авторов и сочинений разных отделов знаний, по очерку кит. литературы В. П. Васильева – Категории китайской народной литературы по программе Г. Лекгарда для изданий «Folk Lore Society» в Гонконге и замечание о китайской библиотеке при Пекинской Росс. Дух. и Диплом. Миссии – Заключительные выводы Г. Скарборуча о китайской народной литературе, её направлениях, задачах и значении – Статистические данные народонаселения в Китае и соседних странах, по религиям: конфуциан, даосов, буддистов и др., на основании показаний в исследованиях о том разных ученых за разные периоды времени

Знакомясь специально с содержанием, учением и текстами некоторых классических китайских книг, находим полезным коснуться имен и прочих авторов в исторической их последовательности. Извлекаем сведения о сем предмете из английского сборника – «Gems of Chinese literature» (London. 1884) т. e. «Перлы китайской литературы» издание в переводе на английский язык отрывков авторов с замечаниями И-на Жилеса. Обозреваемое поле китайских авторов с V в. до P. X. по XVII ст. по P. X., характеризуется хотя в весьма сжатом виде, но не лишенном интереса; можем воспользоваться оным как первым опытом и оригинальным по собранию материалов, имеющих значение хрестоматии. Г. Жилес не останавливается специально на тех классических авторах, кои переведены и исследованы Леггом, А. М. Мюллером, Потье, Бальфуром и другими, хотя и касается слегка. Вот как отзывается он об огромном обозреваемом за 2.200 лет периоде китайской литературы по династиям, когда жили и писали авторы.

1) Литература Чоусской и Цинской династий (550–200 до P. X.) знаменита творениями Конфуцзы, Мэн-цзы, Цзо-цю-Мин’а, переведенными на европ. языки и обследованными более или менее полно и удовлетворительно. Тексты сего периода хотя суровы и шероховаты в стиле, но полны могучей экспрессии, и бесподобны по драматизму. Многие сцены у Цзо-цюань’я живо поражают ум читателя, подобно классическим образцам Илиады и Одиссеи, если он достаточно владеет знанием китайских иероглифов и способов разуметь оные. В поэзии мы встречаем весьма маловразумительные элегии, главным образом из под пера Чжу-Пхин’а (Chin P’ing); в философии встречаемся с Чжу-ан-цзы и Ле-цзы, весьма тонкими излагателями идей Лао-цзы.

2) Литература династии Ханьской (Han) (200 до P. X. по 200 по P. X.) отражает, благородные достоинства своего времени, отлична по тону практического общего смысла, строго и логически выражаемого; смысл слов фиксирован не менее тщательно и аккуратно, письменный язык грамматически в высшей степени обработан и весьма удобен в его исследовании, хотя нередко переводчик может встретиться с массою своеобразных locutiones, но знакомясь с ними, непременно сам же и находит ключ к их разумению и пояснению. Выделяются имена историков Сы-ма-цзянь и Чао-цзу, содействовавших весьма много уяснению исторической жизни Китая и создавших простой, изящный стиль языка. Поэзия сего времени находится в периоде выделения из прозаического стиха; философы в свою очередь посвящают труды на разработку и истолкование идей предшественников, заключенных в священных классических книгах, сама интерпретация их служит для позднейших писателей источником новых штудий и разработки языка.

3) Шесть династий (200–600 г. по Р. X.), представляющие в истории Китая период междуцарствия и борьбы, служат не малым препятствием застоя литературы. Известны имена Вэй-мин-ди, Лю-лин, Даоюань-мин.

4) Танская династия (600–900 г. по Р. X.) была временем умственного пробуждения, начавшегося немедленно по прекращении политических неурядиц; оно обнаружилось в критическом, беспощадном направлении и взгляде на прошедшее и слагающееся настоящее. Это эпоха непереводимой, неподражаемой поэзии в сатире, иронии, грубом ругательстве, в оппозиции странностям и чарам нового буддийского вероучения. Воображению дается большой разгул, язык становится легким, более музыкальным и соответствующим требованиям искусства.

5) Сунская династия (900–1200 г. по Р. X.) представляет эпоху в китайской литературе подобную в Англии при королеве Елизавете; процветают многие писатели в разных направлениях, их стиль массивен, полон величия, без грамматического изъяна, кадансированный весьма оживленно, проницающий читателя невыразимыми переливами (thrill). Величие стиля сего времени не поддается какому-либо определению, по его музыкальной экспрессии. Поэзия, начинающаяся только с Танской династии, получает здесь же свою обработку, историки следуют образцам Ханьского времени, тогда как Чжу-и интерпретируя конфуцианское учение, создает свою школу.

6) Юаньская и Мингская династии (1200–1650 г.). Литература сего времени стоит в равновесии, хотя сила воображения видимо делает свои повышения и понижения, не выходя за пределы посредственности. Литература нового времени, в свою очередь, вращается в пределах художественной отделки речи и попытках к усвоению и примирению новых элементов в языке, привходящих с Востока и Запада, особенно имеют распространение разные энциклопедические издания, резюмирующие дорогие опыты и вклады времен древних и новых, но древние священные книги мудрецов всегда служат базисом для современников, абсолютно необходимы со школьной скамьи до кафедры ученого и чиновника, простого гражданина и государственного сановника. Молодые китайцы, получающие образование в Европе, расширяя кругозор свой новыми идеями, не могут и на языке своем не делать разных изменений, которые, проникая постепенно, дают новые комбинации. Христианство, с другой стороны, привносимое западноевропейскими миссионерами и учеными, понемногу производит революцию в идеях, языке и письмени, и подготовляет к созданию новой эпохи в литературе, чему в особенности способствуют культурные мирные связи и сношения, а также успехи новейших искусств и ремесел, начиная с книгопечатных усовершенствований.

Предлагаем самый перечень китайских авторов, их имен и отрывков, переведенных г-м Жилесом, часть отрывков переводим и на русский язык в особом приложении; о прочих родах литературы говорим на основании очерков о том В. П. Васильева и С. М. Георгиевского, и рецензий в China Review. Поле знаний этого рода произведений народного творчества, не обязательное для всех, составляет тем не менее любимый предмет изучения и приятного чтения для лиц образованных, а также и простых грамотеев; поэтому, самый язык и письмена менее строги и нередко весьма разнообразятся по диалектам местных наречий. Иногда встречаются сборники смешанного стиля и содержания.

I. Династия Чоу и Цинь, с VI по II в. до P. X. 1) Кхун-фу-цзы или Конфуций (551–479), известен как первый народный учитель, преподавший свое учение нравственно-политическое, в виде изречений и бесед, которые будучи собраны и составлены его учениками, известны в классических книгах, изучаемых с детства; изданы с комментариями китайскими учеными и переведены на европейские языки. 2) Цзо-цю-мин (4 и 5 ст. до P. X.), написал цзо-цюань или комментарий на учение Конфуцзы – его анналы; примеры на англ. языке: «Чжуан в сражении при Чан-гэ», «сожжение чернокнижника», «Янь-цзы не хочет умирать со своим князем». 3) Ле-цзы (4–5 ст. до P. X.) изложил учение Лаоцзы и подражал сам оному. Примеры: «вечный сон», «мечта и действительность», «как учил Конфуцзы». 4) Ку-лян-шу, (4 ст.) автор комментария на анналы Конфуцзы. Пример: «молитва о дожде». 5) Ян-цзы (4 ст.), философ-эгоист. Прим.: «жизнь человеческая стоит ли того, чтобы мы ею дорожили». 6) Чуан-цзы (4 ст.), оригинальный мыслитель и излагатель учения Лаоцзы. Прим.: «жизнь, смерть и бессмертие», «смерть Лаоцзы», «смерть супруги Чуан-цзы», «смертный одр мудреца», «чего остерегаться по словам Яо?», «заключение», «независимость», «совершенный человек», «пьянство», «стрельба в цель из лука», «вина», «сон и действительность». 7) Чжу-бин (4 ст.), известны: «совет оракула», «ответ рыбака», «горный дух», 8) Сун-ю (3–4 ст.). Прим.: «неизвестность между людьми». 9) Тхан-гун (3–4 ст.). Прим.: «развод», «похороны Конфуцзы», «о трауре», «заживо погребенный», «дурное правление», «страшное приветствие», «гробовая песнь».

II. Из истории соперничествующих княжеств, переведены 10) Анонимного писателя – «эликсир спасающий от смерти». 11) Мэн-цзы или Менций (372–289 г. до P. X.); это второй мудрец после Конфуцзы, преемник его идей и верный истолкователь, а потому его имя и сочинения наравне с Конфуцзы. Пример: «половина меры», «рожденный во грехе». 12) Сунь-цзы (3 ст. до P. X.), учил, что природа человека наклонна ко греху. Пер. «рожденный во грехе». 13) «Ли-сю» (Li-ssu) (3 ст. до P. X.), из министров сделавшийся первым императором Китая, изобрел стиль письмен, носящий его имя доселе. Пер. «назначение иностранцев». II. Династия Ган (II в. до P. X. и II в. по P. X.). 14) Сы-ма-цзянь (1 и 2 ст. до P. X.), первый автор «Истории Китая» за период с царствования Хуан-ди (2697 г. до P. X.), по 104 г. до P. X., преобразовал календарь, определил хронологию, был великим летописцем империи и астрономом. Пер. «характеристика древнего мира (до P. X.); «о чан-ляне», «Конфуцзы», «мужество». 15) Гао-ди (Kao-ti), сделавшийся из крестьян императором Китая, царствовал с 202–195 г. до P. X.; пер. «прокламация народу». 16) Вэнь-ди, император Китая, царств. с 179 по 157 г. до P. X.; пер. «послание к предводителю гунов (варварской орде)». 17) Чао-цзу, умер. в 155 до P. X., быв. императорский советник и враг системы вассальных князей; пер. «о войне», «о важности и пользе земледелия». 18) Император Ву-ди, царств. с 140–87 г. до P. X., в течении 54-х лет, покровительствовал ученым, установил высшие ученые степени и университетское образование, счастливо воевал с гуннами; пер. «прокламация к военным». 19) Дун-фан-су (2 ст. до P. X.), написал отзыв о себе и трудах своих, который и вручил лично императору By-ди по поводу его обращения к героям. 20) Сы-ма сян-ю, умер. 126 г. до P. X., государственный человек, ученый поэт при Цин-ди и Ву-ди Ганской династии; «послание с мнением об охоте за дикими зверями». 21) Князь Чун-шань, около 110 до P. X.; «рассуждение о музыке в послании к императору». 22) Ли-лин (1–2 ст. до P. X.); «послание в стиле сю-ву к другу Цзы-цину». 23) Лу-вэнь-шу (1 ст. до P. X.) «послание к императору о наказаниях, с печальным отзывом о десяти, безумиях его предшественников Цинской династии (отмена феодальной системы, уничтожение боевого оружия в сплаве и отливка 12-ти огромных металлических идолов, построение великой стены против татар, и огромного торжественного зала на 10.000 гостей, сожжение классических книг, убийство ученых, построение огромного мавзолея, изыскание жизненного эликсира, дурная администрация и суд). 24) Шу-Чуан (1 ст. до P. X.) послание к друзьям и сановникам «о неудобствах чрезмерного богатства». 25) Гу-юн (1 ст. до P. X.), «мемориал касательно невыгоды натурализации гунов в Китае». 26) Ма-юань (умер в 49 г. по P. X.) написал рассуждение «о честолюбии» (ambition). 27) Бань-цзе-ю, (1 ст. до P. X.), написал стихи «осенняя прохлада». Шесть династий (II ст. по VI ст. по P. X.). 28) Император Мин-ди из дома Вэй (царств. 227–239 г. по P. X.), замечателен его «рескрипт о затмениях солнца и луны». 29) Лю-лин (3 ст. по P. X.), поэт-весельчак, написал свое рассуждение «о гении (духе) вина». 30) Дао-юань-мин (365–427 по P. X.), размышления «на родину, домой!», «фонтан персикового цвета». Танская династия (III ст. по IX ст. по P. X.). 31) Чжан-юэ (667–730 г. по P. X.): «сражающиеся козлы». 32) Чан-чжи, (7 ст. по P. X.): «ответ молодой вдовы», 33) Ли-дай-пху (t’ai-pu), (699–762 по P. X.): «яждь, пий, веселись!», «пей вино весною», «песня солдатки ожидающей мужа с войны». 34) Ду-фу (712–770 г. по P. X.): «покинутая жена» (стихи). 35) Хань-вэнь-гун (768–824 по P. X.): «об истинной вере конфуцианца», «о клевете», «единорог», «Даосский жрец», «крокодил Чао-Чоу», «воспоминания». 36) Лю-цзунь-юань (773–819 по P. X.): «месть», «пойманная змея», «приветствия при спасении от огня», «приверженец буддизма», «где лучше?», «поспешный шаг правителя». 37) Ван-чжан-лин (9 ст. по P. X.) «солдатская жена» (стихи). 38) Ли-хуа (9 ст. по P. X.): «на старом поле битвы». 39) Лю ю-си (772–842 г. по P. X.): «мой скромный домик». 40) Ихо цю-и (9 ст. по P. X.): «плачущая лютня дитяти» 41) Бэй-линь (9 ст. по P. X.): послание императору о «жизненном эликсире». 42) Император Ву-цзун (царств. 841–846 г. по P. X.): «прокламация против буддизма». Сунская династия (960–1200 г. по P. X.). 43) Сы-ма-гуан (1009–1089 г. по P. X.), второй знаменитый историк Китая, компилировавший общую историю с династии Чоу до конца Танской династии; заметка «о цензах нравов». 44) У-ян сю (1017–1072 г. по P. X.), историк, поэт, сановник, конфуцианец: «излишняя императорская щедрость», «увеселительные места и дома», «освобождение на волю темничных узников», «обилие во всем и недостаток», «старая беседка для приятного отдыха», «осенняя жалобная песенка», «пред могилой». 45) Су дун-пхо (1036–1101 по P. X.), гениальный писатель, особенно любимый китайскою публикою за его глубокий ум и доведение стиля языка до высшего совершенства: «древо во время дождя», «опустелый замок», «беседка для удовольствий», «крик журавлей», «небрежность», «старая четвереугольная шляпа пустынника», «избранные наставления при красной стене, лето», «красная стена: осень», «хитрая крыса», «князь учености». 46) Ван-ань-ши (1021–1086 г. по P. X.), ученый, поэт, сановник, реформатор и защитник общей воинской повинности для всех классов народа: «о необходимости исследования ложных учений», «лживая оценка». 47) Чоу тунь-и (1017–1073 г. по P. X.), «язык цветов». 48) Хуан тхин-цянь (1045–1105 г. по P. X.), «общее место». 49) Ио-фэй (1103–1141 г. по P. X.), «хорошие кони». 50) Чжу-си (1130–1200 г. по P. X.), самый многотомный и образованнейший китайский писатель, им введена интерпретация конфуцианских книг, как основание и знамя политической и социальной жизни. Его мнение «о портретах китайских художников – их неудовлетворительности». 51) Вэнь тянь-сян (1236–1282 г. по P. X.), сановник и патриот, современник Кублай-хапа, написавший небольшое рассуждение, глубокое по мыслям – о мировой душе или космическом дыхании, приводящим все к жизни, гармонии и порядку, «divinae particulam aurae». Юаньская и Мингская династии. 52) Лю-инь (XIII ст. по P. X.), ему принадлежат светлые мысли «о плане вселенной». 53) Лю-Чжи (1311–1375 г. по P. X.), быв. затем император дома Мингов, под титулом Хун-ву, его мысли «о гадании – divination», «о наружности». 54) Фан сяо-ю (XIV ст. по P. X.), «исключительные случаи в жизни государства». 55) Жена патриота Ян-чжи-шэн, г-жа Чжан (XVI ст. по P. X.), «о супружеской жизни». 56) Г-жа Чан (XVI ст.), жена Шэнь-шу «супружеская помощь». 57) Цзун-чань (XVI ст.), «неопытность, неудача (flunkeyism)». 56) Ван Дао-кхун (XVI ст.), «что должны иметь юноши и чего удаляться». 59) Сю-се (XVI ст.), «древности».

В заключение рассматриваемого сборника Г. Жилеса, присоединены и разные китайские изречения, собранные из пословиц и философских сочинений, переведенных на английский язык. Имеет значение и другой принадлежащий очерк Г. Гуарта о китайской поэзии с XIV по XIX стол., – предмет заслуживающий внимания, хотя и оставляемый многими в небрежении. Автор, после сведений о поэтах и их произведениях, предлагает и лучшие отрывки из оных во французском переводе, с разными примечаниями и пояснениями к тексту. Рассматриваются следующие поэты и их труды: Леу-цзи (Leou-ki) с 1311–1375 г. по Р. X., Сун-чжи, с 1500–1600 г., Юань-цзы-цзай, с 1716 по 1797 г., Цянь-лун, с 1710 по 1799 г. и Цзэн-го дань (Tseng-kuo-tan) с 1811–1872 г., в заключение переведена точно также краткая аллегорическая картина в виде поэмы из франко-китайской войны. Самое название книги Г. Гуарта La Poésie Chinoise du XIV-me au XIX-eme siècle. Extraits des poètes chinois, traduits pour la première fois, accompagnés des notes littéraires, philologiques, historiques et de notices biographiques. Par C. Imbault Huart, vice-consul de France etc. Paris. 1886.

По литературе китайской и изданиям китайским, интересны очерки B. П. Васильева и С. М. Георгиевского, также рецензии на некоторые книги-сборники в China Review. У С. М. Георгиевского (Принципы жизни Китая, 1888 г.) упоминаются: 1) Кн. о сыновнем благочестии или почтении, в сборнике Гай-ю цзун-као, (43 кн.); 2) Домострой Чжу-цзы-цзя-ли Вэнь-гун-цзя фань, Сы-ма-ши-цзюй-цзя-и, Вэнь гун-цзя-ли, Бянь-ши-цзя-ли, Бянь-мин-цзя-ли, Янь-ши-цзя-сюань. Цзя-ли-цзи-яо, Сы-ли-чу-чао, цзя-ли-цзун; 3) сборники «Син-ли-да-цюань» и его сокращение «Син-ли-цзин-и», в обоих излагается новая натурально-дуалистическая философия, и содержится в особых отделах «Цзя-ли», т. е. домашние правила; 4) сборники «У-ли-тун-као» и «Ду-ли-тун-као», в первом 262 кн., излагаются всякого рода обряды – семейные, общественные, государственные; во 2-м (из 120 кн.) обряды связанные с трауром, домашним и храмовым служением; 5) огромная историческая энциклопедия Це-фу-шань-гуй (из 1000 кн.), и общие энциклопедии – «Ту-шу-цзи-чэн» 10,094 кн.), «Тай-нинь-юй лань» (1,000 кн.). «Юань-цзянь-лэй-хань» (450 кн.), в них изложены все подробности о сыновнем благочестии и произведения лучших китайских мыслителей; 6) наставления императоров, из коих особенно замечательны «Шэн-ю-гуан сюнь» императора Канси; 7) сборники докладов императору разных ученых и знаменитых сановников Китая, – «Ли-дай-мин-чэнь-цзоу-и» (350 кн.) и «Чжу-чэнь-цзоу-и» (150 кн.); 8) Примеры сыновнего благочестия находящиеся в разных книгах: а) исторических, в 24-х официальных династионных историях (800 волюмов), лучшие издания – «Цзы-чжи-тун-цзянь» (514 кн.) и «Тун-цзян-цзи-лань» (116 кн.); б) в географиях «Дао-цин-и-шун-чжи» (500 кн.) собраны примеры сыновей в разных округах; в) в биографических сборниках «Ли-дай-мин-сянь-ле-нюй-ши-син-пу» (157 кн.), «Гу-чжу-ань-цзи-лэй-мин-жэнь-чжи-шу» (114 кн.); г) в энциклопедиях государственных знаний «Вэнь-сянь-тун-као», «Тун-дянь», «Тун-чжи» (все они состоят из 1,671 кн.); д) в энциклопедиях «Це-фу-юань-гуй», «Ty-шу-цзи-чэн», «Тай-пинь-юй-лань»; е) книжки воспитательного значения, из них наиболее известна «Эрр-ши-сы-сяо». Подробности содержания и примеры к помянутым книгам, самые китайские иероглифы названий их, изложены у С. М. Георгиевского в гл. XI-й (Принципы жизни Китая, 1888 г. Спб.). В своем замечательно сжатом, но существенном «Очерке истории Китайской литературы» В. П. Васильев сообщает следующие сведения по предмету знаний побочных и дополнительных по отношению к классическим книгам в собственном смысле (стр. 124–163), с гл. Х-й по XV-ю. 1) Сочинения по истории и географии: а) Сыма-цянь, его труд: «Ши-цзи», Бинь-гу, его – «Цянь-хань-шу. Эти два труда служат образцом официальных историй – «Цзи-чжуань» последующих времен, писателей – Фань-хуа, Чэнь-шоу, Лю-сюнь и др., обнимающих за 2000 лет 19-ть династий, в том числе северной и южной («нань-ши» «бэй-ши»). Всех историй сего рода считается двадцать четыре, в отдельных сочинениях, в 100 томах большого формата, не менее 800 книжек. Частные истории и биографии служат дополнением сего сборника, таковы: «Минь-чэнь-чжуань» – биографии вельмож – маньчжуров, монголов, «Цин-мяо-цзиле» – история Монголии, Цзюнгарии, «Дун-хуа-лу» – история первых времен нынешней династии, «И-ши», т. е. сводная история (частное издание). 2) Знаменитые три энциклопедии «сань-шун»: историческая «Тун-чжи» автора Чжун-цяо; правительственная – «Тун-дянь» автора Ду-ю, обозревающая события до 742 г., литературная – «Вэнь-сянь-тун-као». В Европе особенно славится энциклопедия Ма-дуань-лин’я. Автор времен Юаньской династии, дополнивший прежние энциклопедии новыми материалами особенно периода Сунской династии. Этот труд продолжен Ван-синем, ученым при Минской династии. В 1767 г. ученым комитетом нынешней династии составлено продолжение прежних энциклопедий до Минской династии. Цзо-цю-мин написал объяснение на «Чунь-цю», а Сы-ма-гуан (в средине XI в.) издает «Цзы-чжи-тун-цзянь», т. е. зерцало помогающее управлению, с 400 г. до P. X. по 959 г. до Сунской династии; Чжу-цзы снабдил этот труд заглавием: «ган-му», после чего весь труд стал называться «Цзы-чжи-тун-цзянь-ган-му». На основании сей истории Mailla написал в 12 томах «Histoire de la Chine», и при императоре Цзянь-луне сделано много сокращений из «Тун-цзянь-ган-му» и появился новый сборник «Тун-цзянь-цзи-лань». б) Общие географические сочинения: «Юнь-хо-цзюнь-сянь-чжи» автора Ли-цзи-пу (в 40 том.); «Тай-пин-хуань-ней-цзи», авт. Е-ши (193 цзюаня), Сунской династии; «Дай-пин-и-тун-чжи» изд. при Цянь-луне 1864 г.; по истории в связи с географией: «Ду-ши-фан-юй-цзи-яо» (12 томов, 130 глав, 78 тетрад.), перечень названий одних и тех же местностей, изменявшихся в течении столетий: «Ли-дай-ди-ли-чжи-юнь-бянь» 1837 г., в) разные путешествия китайцев и европейцев по Китаю и его частям, составляющие разнообразный и ценный материал: «Фо-чо-цзи» Фа-сяня в V в., «Да-тан-си-юй-цзи», Сюань-цзина. описание Кореи «Сюань-хо-фын-ши-гао-ли Ту-цзин» (40 цзяней в сборнике «Чжо-бу-цзу-чжай») и проч. II) Законоведение: а) «Гуань-цзы», соч. Гуань-чжуна и Хань-фэй-цзы (древние спорные рассуждения сих лиц); «Тун-дянь» соч. Ду-ю; «Тан-хой-яо» (100 глав) где обозреваются: обряды, музыка, костюм, училища, летосчисление, астрономия, чины, народоправления, финансы, войско, уголовные законы, местности и вассалы; исторические сведения; «Ван-сян-тун-као» (348 гл.) соч. Ма-дуань-линя «Тан-лю-дянь» (6 уложений Танских); «Юань-дянь-чжан» (улож. Юаньской династии); «Хой-дянь» или свод всех уложений при Хун-чжи (1488–1505 г.) на основании 72 сочинений (180 гл. и еще 162 гл.); «Хой-дянь» времени Цянь-луна (100 гл.) и «Xoй-дянь-цзе-ли» (180 гл.); карты и рисунки служащие им дополнением; б) указы императоров маньчжурского Тай-цзу до Тун-чжи (по 1875 г.), указы Танской династии «Тан-да-чжао-лин» (130 цзяней), и Ханьских династий «Лян-хань-чжао-лин» (23 цзаня), и пекинская газета «Цзин-бао»; в) священные наставления императоров народу «Шэн-сюнь», из коих известны 16-ть императора Канси и дополнение к ним его сына Юн-чжена; г) доклады чиновников известные в виде хрестоматии «Гу-вэнь-юань-цзянь» т. е. зерцало древней словесности; доклады «Фань-чжун-яня» – «Бао-чжэна» и др.; доклады знаменитых чиновников всех династий – «Ли-дай Минь-чэнь-цзоу» (350 экз.), доклады Миньских чиновников «Минь-чэнь-цзоу» (20 цзяней) и др. «Хуань-чао Цзин-ши-вэнь-бянь» нын. династии. III) Критика «Бо-ху-тун-ин» рассуждения съезда ученых о противоречиях в классич. книгах сост. Бань-чу; «Фын-су-тун» зерцало нравов, сост. Ин-шао; «Жень-у-чжи» о человеч. способностях, соч. Лю-шао; «Гу-цзинь-чжу» о древних и новых предметах, соч. Цуй-бяо; «Се-линь» – лес учености соч. Ван-гуань-ю, рассуждает о иероглифах, объясняет их смысл и ошибки в употреблении; Юань-вэнь рассуждает о классич. книгах, истории, астрономии, географии, школьном обучении (сяо-се), стихах, экзаменах, живописи, платье, кушанье, сосудах, о буддизме, даосизме, фокусничестве, произведениях природы и чудесах. IV) Описание древности: «Бо-гу-гу» (Сунской дин.). «Си-цин-гу-цзянь» (наст. династии), «Шу-хуа-ну» (48 кн.) собрание прописей и древних картин; надписей на камнях и могилах, на храмах и проч., материалы разбросаны в разных мелких изданиях. V) Земледелие, цветоводство, орнитология (о птицах), медицина. О земледелии – «Цзи-линь-яо-шу» (12 цз., 92 гл.), «Нун-шу» ученого Чэнь-фу, «Нун-сан-цзи-яо» (7 цз. при Юаньской дин.), «Цзю-хуан-бэнь-цао» (2 цз.) и «Тай-си Шуй-фа» (6 цз.), «Нун-чжэн» (60 цз.) и «Хуан-чжэн» (18 цз.), «Шоу-ши-тун-као» (78 цз.); о цветах: «Гуань-цюнь фан-ну» (100 цз.); по естествоведению: «Бэнь-цао-ган-му» и медицине: «Хуан-ди-нэй-цзин Cy-вэнь» и проч. VI) Изящная словесность: хрестоматия «Вэнь-сюань» составл. принцем Чжао-мин-тай-цзы в 6 в. и при нынешней династии славится – «Юань-цзянь-лэй-хань» краткая учебная энциклопедия «Сань-цзы-цзин» для начинающих ученых по-китайски и «Цянь-цзы-вэнь» с тысячею иероглифов; поэмы назыв. «Фу», из них известны «Шэн-цзин-фу» описание г. Мукдэна, «Лян-ду-фу» – поэма о двух столицах; романы в стихах – «Цзинь-шань-хуа», «Лай-шэн-фу» и пр. VII) Драма, повесть и роман, принадлежащие к народной литературе, составляющие достояние публичных театров, актеров и рассказчиков увеселяющих народ в праздничное для него время, не отличаются особенными достоинствами, какие требуются от сих произведений в Европе, или встречаем в мире классическом. Литература сего рода, резко отличаясь от конфуцианской классической, нередко полна вольностей недозволительных, или чудес в всяких несбыточных превращений, ужасов, незаслуживающих вероятия. Примеры: «Морской рынок» (из Ляо-чжай), «Шуй-ху-чжуань», «Хун-лоу-мэн», «Цзин-пин-мэй», «Xao-цю-чжуан» и др. Образцами исторического романа служат: «Кай-ли янь-и» от сотв. мира до династии Чжоу, «Ле-ю», «Циго-янь-и» и др., особенно ценятся «Сань-го-чжи» – история троецарствия, уважаемая за красоту слога. Независимо от рассмотренных произведений и школьных учебников, народная литература имеет свою живучесть и плодовитость. Произведения, к ней относящиеся, весьма разнообразны, и могут быть подведены к категории предметов, особенно интересующих умы англичан и европейских ученых. В г. Гонконге образовалось даже небольшое общество распространения и печатания сего рода книжек для простого народа¹⁶⁴ – «Folk-Lore Society» г-н секретарь сего общества, J. Н. Stewart Lockhart, делил им собранный материал таким образом: 1-я группа – устные сказания, повести, сказки (traditional Narratives): а) народные сказки (fales); б) героические сказания; в) баллады и песни; д) местные легенды и предания. II-я группа, – традиционные обычаи (traditional customs): а) местные; б) праздничные; в) церемониальные; г) игры и забавы (games). III-я группа – суеверие, предрассудки и обряды (superstitions, Beliefs, Practices): а) грубые, необделанные или неискусно выраженные суждения, изречения; понятия (goblindom); б) волшебство, чары, всякого рода формулы при гаданиях (witcheraft); в) астрология; г) суеверие в связи с материальными предметами. IV-я группа – народные сказания (Folk Sayings): а) пословицы (proveros); б) древние поговорки, присловия (old saws); напыщенные и громкие фразы (jingles), детские песни; г) разного рода прозвища и сметные названия (nicknames); е) загадки и двусмысленные изречения (riddles). В журналах «China Review», «Chinese Recorder», «Bombay Guardian» и других светских и миссионерских, издаваемых на дальнем Востоке и в Европе, посвящаются значительные отделы на собрание и разработку, переводы, означенных материалов народного китайского творчества и преимущественно с сравнением или противоположением оных принципам христианства. Издания англичан означенного рода мы должны отличать от собственно китайских. Многие названия китайских книг, не содержащиеся в обзоре Г. Жилеса, Георгиевского, Васильева, Гуарта и других, но важные по себе и требующие ученых исследований и переводов на европейских языках и русском в особенности, перечисляются в специальном нашем очерке и о китайской библиотеке Пекинской Росс. Духовной и Дипломатической Миссии.

По отношению к народной литературе китайской, совмещающей различного рода направления и преимущественно конфуцианское и буддийское, интересны выводы г. Скарборуча, специально изучавшего сей предмет и представившего свое рассуждение в Chinese Recorder (vol. XIII, 1882, стр. 354–55) под заглавием «the popular religious literature of the Chinese». Автор говорит: 1) значительное внимание сосредоточивается китайцами на нравственности и религии, коим они дают большую цену; 2) не менее замечается в них и сильное желание – поучать сего рода великим предметам народ вообще, и все силы направлять на исполнение оных в жизни; 3) Важно и то, что сам народ находит одно конфуцианство слитком недостаточным для духовной жизни и веры, а потому не только терпеливо относится к буддизму и даосизму, но даже открыто исповедует их вероучение и имеет ту или другую практику в своем поведении; 4) не менее обнаруживается ясно и то, что влияние конфуцианства составляет верх совершенства для туземного духа, с несомненным признанием истины пяти человеческих отношений, соединенных с благочестием и служением богам; ифика занимает первое место и за нею следует религия, как дело второстепенное (с внешней стороны культа); 5) несомненно, что китайцы весьма строги и неукоснительны в соблюдении всех религиозных и других обычаев, выработанных в их общественной жизни, и что они способны обнаруживать это и исполнять всюду и всегда, несмотря на многие недостатки и слабые стороны их системы и практики; 6) равно достоверно, что в сего рода соблюдении правил, китайцы не свободны от влияний странных предрассудков (по воспитанию, продолжительной силе привычки, установленному порядку, социальному рангу, полу, национальности, и проч.), неумышленного искривления своих взглядов на вещи, и основной ткани суждений; 7) очевидно, что социальная система китайцев не настолько хорошо сложена в пользу равно счастливого распределения благополучия обоих полов, и на сторону мужчины приходится львиная доля как в силе и авторитете, так и материальном благополучии, сильный и богатый всегда торжествует над слабым и бедным; 8) очевидно также, что социальная система китайцев, во всем тщательно и очевидно разработанная, представляется в сущности стихийным и механическим смешением, часто ребяческим и мишурным, требующим больших и усидчивых занятий в должном приведении всего в надлежащий порядок с осторожным рвением; 9) в религиозной системе усматривается допущение политеизма приводящего к разрозненности элементов и беспорядку. Такого рода религиозность наводит на мысль о судьбе идола, виденного Навуходоносором, и составленным из разных частей – золота, серебра, меди, железа земли, и которые все обрушились при небольшом ударе от малого камня, отторгшегося от горы; (Пр. Даниила гл. 11, 10). Предки и знаменитые личности времен прошедших, будучи возводимы на величайшую степень апофеоза и причисляемы к богам, составляют важную их долю в пантеоне прочих, и нередко указывают на преобладающее значение элемента человеческого; всем им воздаются народом божеские почести и поклонение; 11) правильные понятия о Боге, или весьма близко подходящие к истине, нередко погребены в мусоре ничего нестоящих предметов, смешиваемых с Богом; иногда эти понятия так переплетены и слиты как бы в металлической руде, что требуют больших усилий к выделению перлов и золота от негодных примесей; зачастую тьма и свет переливаясь между собою составляют обычное явление; 12) несомненен вообще факт, что в китайском уме, преобладает практическая тенденция и в ифике и религии; особенно этого рода преобладание замечается в определении наград и наказаний и в учении о пяти отношениях.

На основании изложенного общее заключение установить можем следующее: в китайских книгах, группируемых по мере содержащейся в них истины, заключаются то усиленные к ней порывы и направление, то уклонения в сторону, смешивается истина с ложью, тьма со светом, обнаруживается несомненное желание и искание добродетели, счастья, но ко всему этому примешиваются концепции весьма неопределенные о природе греха и методе восстановления справедливости, достижения праведности; и здесь очевидно сильное желание избежать страха за заслуженное наказание и достигнуть во что бы ни стало, с трепетным ожиданием, блаженной будущности, устранить от себя как можно далее грубые представления об аде и недостойные для человека добродетельного взгляды на будущую жизнь; этого рода хождение ощупью, усилия мысли, желания, стремления, будучи вместе комбинируемы, представляют доброе и несомненно устойчивое основание и залог к успехам христианской истины в стране. Эти конечные желания и стремления направляемые к Тому, кто есть «путь, жизнь и истина», дают уверенность надеяться от китайцев истинного Богопознания и нравственности при свете откровения и в лоне Церкви Божией!..

Несмотря на разнообразие направлений в системах мировоззрения и жизни, отражаемых в литературе народной, китайцы могут быть рассматриваемы принадлежащими к трем коренным в настоящее время религиям или философским и политическим системам, каковы – конфуцианство, буддизм и даосизм, с присоединением позднее магометанства и христианства; не касаемся других вероучений, имеющих место в истории, или и ныне существующих как партий и сект. Если верить числовым указаниям, собранным у разных авторов, или извлеченным из официальных данных китайских правительственных архивов за разное время и периоды, то численные отношения исповедующих известное вероучение или соблюдающих практику оных, можно представить в следующем виде, характеризующем религиозное настоящее состояние китайцев, за 1883 г., по свидетельству Chinese Recorder (vol. XIV, рр. 453–463). По Гасселю (в Penny Cyclopaedia) число буддистов простирается до 315 миллионов, по Джонстону – 245 миллионов, у Перкинса определяется в 320 миллион., у проф. Нюмана 367 миллионов, у прочих авторов – до 450 милл.; Арнольд во всей Азии насчитывает 470 миллионов, т. е. треть всего народонаселения на земном шаре. Самые страны, в коих буддизм распределяется неравномерно: Цейлон, Сиам, Бурма, Тибет, Монголия, Манчжурия, Аннам, Китай, Корея и Япония. Народы Сиама, Бурмы и Тибета – поголовно буддисты; в Цейлоне, Монголии и Манчжурии, большая часть народонаселения исповедуют буддизм; в Аннаме, Китае, Корее, Японии существует известное соотношение по той или другой религии. Если верить показаниям одного авторитетного источника, то в Китае, число буддистов простирается до 340 миллионов, и только 80 миллионов приходится на конфуциан; по другому счету, из 350 миллионов, 80 милл. выпадает на долю конфуциан; по третьему счету из 270 милл. населения, только 70 милл. приходятся на буддистов. По последним данным, также разноречивым, буддисты распределяются так: Сиам имеет 6 милл., Бирма 4 милл., Цейлон 2 милл., Монголия 2 милл., Маньчжурия 10 милл.; в Индии, во всех провинциях 4.342.407, из сего числа приходится 3.251.589 на Британскую Бурму; в Японии 18 милл., в Тибете 6 милл. По нашему же счету, замечает Chin. Recorder (на стр. 463, в заключение всего), Китай, Корея и Аннам, при 300 милл. населения имеют 20 милл. буддистов, 15 милл. магометан, до 265 милл. конфуциан. Какая же в Китае преобладающая литература на основании изложенных цифр? отвечать не смеем определенно, хотя можем несомненно догадываться в пользу конфуциан с даосами и буддистами в отдельности. При сем заметим, на основании тех же показаний Chin. Recorder, что учение Конфуцзы и его школы есть господствующее и государственное в Корее и Аннаме, особенно чествуемое их обитателями, и что буддизм и даосизм с самого введения своего в Корее и доселе имеют немалое количество поклонников, что с 4 по 14 ст. буддизм был наиболее распространен и усвоен в высших классах корейцев. В Японии, несмотря на две господствующие системы синтоизм и буддизм насчитывающих по 18 милл. последователей на каждое, имеет место и конфуцианская школа, сы-шу служит общеобязательным народным школьным учебником.

Сэр Вилльямс, озирая успехи конфуциан и их преобладающее значение в Китае, говорит (в «the Middle Kingdom»), что Конфуцзы посвящено 1.500 храмов, что ежегодно на алтарях их приносятся мудрецу и его святым ученикам разнообразные и многочисленные жертвы – 62.606 свиней, кроликов, баранов, овец, оленей, и 27.000 кусков шелка» (vol. II, р. 239). По уверению д-ра Легга, в Пекине есть один храм в честь Конфуцзы, где приносит жертву ему только один император, и что в прочих местах полагается по закону один из начальствующих гражданских чиновников заведующий в своем районе совершением конфуцианского культа. Вообще можно сказать, по общепринятому убеждению западных ученых, что в Китае конфуциане, буддисты и даосы, составляющие массу населения, могут быть распределены так, что 19/20 если не 99/100 должны быть причислены к разряду конфуциан. Несомненно, что таким успехом и распространенностью в Китае, конфуцианство обязано его литературно-образовательному и политическому значению. Таблица с именем Конфуцзы чествуется в домах, шкодах, общественных зданиях, правительственных учреждениях, известна в каждом городе, местечке и домике горожанина и сельчанина.

Переходим к обзору разнообразных сборников литературы китайской, дабы дать понятие о разнообразии предметов, интересующих умы читателей, не касаясь вышерассмотренных и других по разным отраслям знаний.

I. «Кхун-цзы цзя-юй юань-чжу» семейные изречения Конфуцзы или наставления его китайскому народу, с объяснениями оных: происхождение сборника, перевод и исследование их Г. Гютчинзона на англ. языке, китайские издания оригинала в разное время – Содержание сборника: 1) министр Лу, 2) первая экзекуция, 3) значение слова государя, 4) взгляд на брачный законный союз, 5) примерное поведение ученого, 6) о собственности, 7) пять классов людей, 8) поощрение к размышлению, 9) три важных момента в жизни совершенного человека, 10) о любви к самосохранению жизни – Замечание о китайском обряде «ван-мун-ци» – семейных собраниях и происходящих в них наставлениях родителей и старших членам семьи и родным – II) «Цюань-ши-вэнь» китайская нравственная энциклопедия для народа; взгляд на сей сборник Г. Эйхлера, имена прочих ученых о том же (Плат, Дуоляйтль, Скарборуч, Шмидт, Перни). Содержание книг сего сборника: Первая группа: 1) общее содержание и статьи, 2) XVI наставлений импер. Канси народу; вторая группа: 1) молитвенная книга, 2) Сяо-шу; третья группа: 1) Инь-чжи-вэнь понятие о термине и направлении книг сей группы, кн. Янь-ши-цзя-сюнь – эдикт императора Канси – Современный состав «Цюань-ши-вэнь», книги: 1) Бу-кэ-лу (да, нет); 2) Ту-ин-лу (нужнейшие правила для ученика), содержание книги; 3) кн. «Драгоценная вершина дома» или лествица экзаменов; 4) кн. «О разрушении вещей, совершаемом с насилием», с 3 главами; 5) кн. «О беспорядках с насилием», содержание и характер означенных рассуждений – III. «Лей-шу», пекинское издание (1880–1885), содержание и название книги и её частей. Том I-й: 1) общие понятия и оглавление; 2) мирные дела; 3) образцы мужчин и женщин, их нравов и действий; 4) размышления на разные случаи и наставления; 5–6) самонужнейшие знания о чтении книг, церемониях, приличии, услугах, народные песни; 7) что нужно делать и чего избегать до 30-летнего возраста, 8) наставления о том, что кушать и пять, как приготовлять и употреблять?– Том II-й: правила поведения общие, частные в отношении к себе, родным и чужим, и касающиеся занятий, категории ученых и образованных людей и понятие о них (Ши, Шан-пин, Ши-чжи, Ши-цюй, Ши-си, Ши-ян, Ши-цау, Ши-сюэ, Ши-шэнь, Ши-ши, Ши-и, цюань-жень цзи-ши-вэй-сюэ; правила для землевладельца – нун, мастеров – гун, торговцев – шан и домохозяев, прислуги, лиц семейных и холостых и проч. – Том III: отеческие наставления о чтении книг (ду-шу-фа) – IV. Школьная живописная энциклопедия «Эрр-я тху сюэ-сянь», понятие о ней и содержание. Том I-й: дом, музыка, астрономия, знамена с изображениями разных знаков, собрание уродов из разных царств, типы и костюмы людей – Том II-й. Ботаника: семена, травы, кустарники, цветы, деревья – Том III. Зоология: рыбы, земноводные, черви, птицы дикие и домашние, животные лесные и домашние, микологические, грызуны, лошади и рогатый скот – V. «Хун-сюэ инь-юань» обзор с птичьего полета 9-ти провинций древнего Китая, сочинение Чун-хоу с рисунками (тху-цзи), изд. в 29-й год Да-гуана, 8-й Луны, в 3-х томах. Понятие о сборнике – VI. Живописное путешествие императора Канси по Маньчжурии, 2 т. и замечание об издании «Кан-си цзы-дянь» – китайском словаре времени сего императора – Китайские названия разных родов литературы по соч. Уайля (Wyllie) – Книга проф. Дюгласа «Confucianism and Taonism», её содержание

Означенного рода сочинения дают возможность при их обзоре, в связи с прежде рассмотренными, понять и угадать любимую методику и систематику в расчленении понятий, по иероглифике, описаниям, рисункам разных родов знаний, для наглядного и скорого оных усвоения. Энциклопедизм и эклектизм возможно лучшего стал особенно любимым средством в деле популяризации знаний у многих современных китайских ученых, издающих книги для разных классов и религиозных партий народа. Сборники сего рода, хрестоматии, нередко с древне-классическими образцами наполняются произведениями текучей народной литературы, обильной диалектическими вариациями и особенностями в иероглифике, композиции и стиле. Некоторые заглавия статей, выражения, понятия передаем, с русским переводом в русской транскрипции, по пекинскому произношению. По отзывам знакомых нам в Пекине ученых китайцев, предлагаемые и обзоре сборники, действительно суть лучшие и заслуживающие внимания, весьма полезные для изучения языка китайского.

I. «Кхун-цзы цзя-юй юань-чжу», т. е. семейные изречения или наставления Конфуцзы, с оригинальными толкованиями оных. Так называется сборник замечательных мыслей китайского философа, изложенный впоследствии его почитателями-учеными, в виде бесед с семьюдесятью двумя его учениками. Европейский ученый Легг, при переводе на английский язык творений китайских классиков, нашел и означенное произведение литературы заслуживающим полезного изучения наравне с прочими для гг. студентов и что это – «весьма ценный фрагмент древности, который не уступает аналектам Конфуцзы», в своем переводе Легг озаглавливает его «The Family Sayings on Confucius with original annotations». Rev. A. B. Hutchinson поместил в Chinese Recorder исследование об этом сборнике с переводом и примечаниями к нему vols. IX. рр. 445–453; X, рр. 17–23; 96–103; 175–179; 253–260; 329–337; 428–432; XI, рр. 13–23). Следуя г. Гютчинзону, сообщаем следующие краткие сведения об означенном сборнике. Д-р Легг в своих переводах китайских классиков пользовался малою книжкою состоящею из двух томов, 12 то, около 120 кит. страниц; несомненно, что эти древние сказания Конфуцзы составляют впоследствии особенную с примечаниями компиляцию, исполненную неким ученым Ван-су (Wang-suh) процветавшим в III ст. по P. X., она упоминается в разных каталогах библиотеки китайских императоров, с замечаниями Ван-су. Таковы издания 1730 г. и 1772–90 г.; Минской династии 1368–1628 г., 1250 г.; Танской дин. 618–649 г. и 502–555 г., 220–260 г. Оригинальное сочинение отмечено также 80–89 г. до P. X. по каталогу Liu-Hiang (Лю-сянь), а по каталогу Siu, 589–617 г. по P. X. При тщательном исследовании объяснений к оригинальному тексту «семейных сказаний Конфуцзы» г. Гютчинзон убедился, что кроме Ван-су были и другие ученые, занимавшиеся разработкой этого труда и расчисткой от многих повреждений и извращений учения Кхунцзы. Свое исследование г. Гютчинзон основывает на изданиях с примечаниями Ван-су, Лу (Luk), Хо (Но) и Чан (chan). Из позднего предисловия к изданию сказаний Конфуцзы видно, что они составляют дополнение к Лунь-юй и Гао-цзин.

Содержание изречений Кхунцзы по переводу г-на Гютчинзона. Гл. 1. Министр Лу. Конфуцзы представляется диктующим свои правила об управлении княжеством Лу, когда он впервые был сделан начальником управления в г. Чжун-ту. Изданные правила касались поддержания жизни, погребения умерших, о том как нужно детям и юношам держать себя за столом, и при занятиях; женщин поучает держаться левой стороны, не брать чужого на дороге; о том, каким должны быть гроб и могила, вид кладбища; различает природу пяти земель (1) горы и леса, 2) реки и водопады, 3) вершины гор, 4) плодоносные долины, 5) рыночные площади и равнины); о необходимости для дел военных военного министерства и его министра; и проч.

Гл. II. Первая экзекуция, исполненная в бытность Конфуцзы президентом правления наказаний в княж. Лу. Приводятся примеры с объяснением смысла преступления и соответствием наказания.

Гл. III. Изъясненные слова государя. Конфуцзы, жалуясь на небрежность исполнения воли царей не только простыми людьми, но высокими чиновниками, скорбит и доказывает необходимость не только выслушивать просто слова государя, но строжайше исполнять. «Для меня слово царское столь важно, что могу преобразовать небо и землю!» – замечает мудрец, ибо взирает на государя и правительство как вместилище добродетели и святости, – всякого совершенства, и справедливости. Священные обязанности государя (семь коренных), делающие его достойным высокого звания и служения, суть: почтение к престарелым, опытным и мудрым личностям, вечная любовь к народу, уважение братьев и миролюбие их, милосердие и щедрость, выбор себе достойных друзей и помощников, любовь к добродетели, осторожность в предупреждении и разрешении всякой борьбы и вражды, отсутствие скряжничества и бессребренничество. Далее следуют – человеколюбие, искусство производить между подданными земельные разделы с правильным обложением налогом; и надлежащее управление народом, забота о его просвещении и миролюбии, экономии, трезвости и воздержании, умении пользоваться временем для труда, молитвы, жертвоприношений и отдыха. В особенности мудрец настаивает на необходимости, для государства ученой, образованной, правительственной аристократии, высоконравственной, преданной отечеству и народу.

Гл. IV. Взгляд Конфуцзы на брачный законный союз. Прежде всего мудрец находит необходимым, во 1-х, три принципа в счастливом управлении государством: разделение обязанностей между мужем и женою, особенные отношения между мужчиною и женщиною, верность и доверие между государем и министрами; во 2-х, для правительства требуется – любовь к человечеству и человеку, собственность (общая и частная) и возможное поощрение оной, почтение и разные проявления оного, но важнее всего и достойно уважения – законное супружество. Оно есть союз между мужем и женою для продления потомства, соединенное с служением (домашним духам небесным и земным в храме предков; от правильного установления в отношении собственности в семье проистекает и счастливое обладание государством. В почтении необходимо: самоуважение, почтение сына, внуков, между женою и мужем, – к родителям с любовью и к ближним со справедливостью. На сем основывается и счастье государства, его сообразность с волею и законом Неба.

Гл. V. Примерное поведение ученого. Кхунцзы утверждает прежде всего, что ученый муж, как по одежде, так в образе жизни, занятиях и на службе, просто, но прилично одевается и ведет себя, учится постоянно, днем и ночью следит за собою, соблюдая строгость и верность, пользуясь расположением других; упражняется в разных видах добродетели, сообразуясь с Дао (истиною), сознает собственное достоинство и не позволяет оскорблений, искусно устраняет всякого рода препятствия и вражду, держит себя с почтением к другим, возбуждая и к себе уважение, пользуется служащими ему вещами в свое время и в своем месте, не позволяя насилий к людям и всякого оскорбления, дорожит жизнью и здоровьем, пользуется сокровищами во благо другим и себе на пользу, благодарен и щедролюбив к тем, кто ему помогает и служит; держит себя аккуратно, ревностно и справедливо поступая во всем согласно с законом, служит примером для других, с приближением к смерти не теряет спокойствия духа и не изменяет принципам добродетельной жизни, не кается в действиях, ибо все совершает обдуманно и устраняет дурное заблаговременно, в домашнем обхождении сохранят ровное обращение и любовь, избегает всяких излишеств в кушание, питье, одежде, образе жизни; хранит серьезность и любезность встречаясь с людьми, бережет свою собственность, любит её, дорожит ею, приобретает её и искусно пользуется, не отнимая у других; всегда стремится быть добродетельным и человеколюбивым; сохраняя простоту в домашней обстановке, любит принимать посетителей, наблюдает чистоплотность; на службе держит себя покорно пред начальством, внушая к себе его уважение и доверие, с низшими не высокомерен, держит себя вообще с авторитетом, сохраняя всегда свою личность, не любит уничижать других и оскорблять; будучи невозмутим духом, он всегда ревностен, учтив и ловок в манерах, прост и чист сердцем, решителен в действиях и проницателен, разумен. Будучи в высшей должности министра, он общедоступен, популярен, осторожен, предусмотрителен во всем; с друзьями поступает сообразуясь с их природой и законом неба, также и во всех занятиях; устраняет всякую скандалезность в официальных сношениях, выделяет на вид достойное похвалы и чести; проявляет благосклонность и справедливость, прилежание, щедрость, силу духа и могучесть, способность в беседах с людьми, искусство пользования собственностью и обстоятельствами; удаляется пьянства, роскоши, всякого излишества, влекущего расстройство души и тела, идет вообще средним путем – via media. Таков ученый, называемый поэтому Ю (Yu).

Гл. VI. О необходимости собственности и установления о ней точного понятия. Исходя из положения, что собственность – важнейший предмет для народа, и без которой не может существовать различия в положения между государем, министром, и подданными, престарелым и юным, между мужчиной и женщиной, отцом и сыном, старшим братом и младшим, мужем и женою, близкими родными и дальними, иностранцами и друзьями, Кхун-цзы переходит к необходимости научения искусству иметь собственность, располагать ею без вреда для других и пользы своей лично. Иначе, мудрец строжайше разграничивает собственность по отношению к лицам, оную имеющим, и сообразно с потребностями их представляет её виды и назначение. На первом месте он ставит в вещном праве предметы религиозного культа, церемоний общественных и домашних, вещей принадлежащих государю, правительству и народу, вещей простых, удовлетворяющих первоначальные потребности каждого человека и тех, кои приносятся в жертву небу, земле, духам и предкам, причем перечисляются в частности главные из них (вино, мясо и животные, благовония, шелк, драгоценные камни и проч.), указываются главные типы жилых помещений государя и подданных, одежда по времени года и положению человека. Вообще, имеются в виду вещи по преимуществу священные и при жертвоприношениях.

Гл. VII. Определение пяти классов людей, к коим откосятся: простой народ, ученые, совершенные или высшие люди (superior men), сиятельные или сановные (excellent), и мудрецы (sages). Для правильных отношений в государстве людей между собою, которые всегда бывают сравнительно неравны, Кхунцзы установляет означенное их распределение, которое однако ж в других китайских книгах иных авторов видоизменяется. Различие, здесь установляемое мудрецом, и определение признаков – следующее: 1) Простой народ не образован в своих привычках и нуждается в научении; в слове – груб, за недостатком назидательного примера, не воздержен, непоследователен в деле и невежда, склонен всегда к заблуждению подобно ветру и текучей воде, не знает правил приличия при церемониях и праздниках. 2) Ученый (scholar) в движениях сердца руководится принципами, в действиях – планом; следует истине – Дао во всем поведении, владеет изяществом добродетели, всю жизнь располагает по ней, знает во всем меру, не говорит много, но с силою и умом, важностью и величавостью; действует осмотрительно, различая мотивы. Вообще его мудрость основана на принципе и действия проистекают из мотивов; мирская слава и почести, богатство и роскошь не составляют цели, и он умеет жить просто, довольствуясь немногим. 3) Совершенный муж (superior man) строг и верен в слове, прямодушен, благотворителен, справедлив, осторожен и в высшей степени добросовестен, всегда благоразумен, но не порывист в языке и чужд напыщенности; его действия основаны на исповедуемом им учении, ревность его беспрерывна, наперед все предусматривая, действует твердо не возвращаясь назад. 4) Сановник, сиятельная особа (excellent) есть человек, наделенный превосходящею все добродетелью, действия его правильны, истинны; одного слова его достаточно, чтобы стало законом для всего государства, и несправедливости в нем нет ни малейшей; его учение достаточно для просвещения всего народа. Высокое положение государственное дает ему возможность привлекать к себе мир, и помогать людям неимущим. 5) Мудрецом (sage) называется человек, коего добродетель равна с небом и землею, он наделен беспредельною прозорливостью; в тысячах действий различных усматривает начала и цель; находит гармонию в мире, распространяет в нем далеко великое Дао, действует сообразно с его природою; его ум подобен солнцу и месяцу, своею все преобразующей энергией подвигает самих духов; низшим классам людей неведома его добродетель, взирающий на все просто, теряется в необъятности его действий и предначертаний; государи, правители, князья, их дети и потомки, в мудрецах получают для себя руководителей в наставников самых опытных и государству преданных, ими держится мир. Кхун-цзы переходит затем к необходимости государям выбора, достойных лиц в управлении, просвещении народа и исполнении их предначертаний, составлении законов и постановлений.

Гл. VIII. Ка-ю. Поощрение к размышлению. Кхун-цзы, окруженный тремя друзьями – Цзы-лу, Цзы-гун, Янь-юань, замечает, что при рассуждениях о каком-либо предмете, существует различие мнений у людей, которые однако же могут быть так или иначе приведены к единству с выделением известного направления и начал. Важны при этом самые лица, принадлежащие известному классу или профессии, и если свести все их рассуждения, напр. о благе государства, то каждый принесет свою долю полезного. Таковы действительно приводимые рассуждения о деле военном, о добродетели и гармонии в жизни государственной и семейной. В продолжении той же главы представляется несколько примеров с мнениями Кхун-цзы о жертвоприношениях, правосудии, удобрении земли и сборе с неё плодов, о случаях семейного правонарушения и восстановлении нарушенной гармонии (убийство, раздел и несогласие детей), о необходимости образования и печальное столкновение с невеждой; рассуждение мудреца на мосту реки, мнение о народе и управлении им с приведением сравнения коней обуздываемых всадниками; прочие случаи из жизни мудреца, доказывающие его находчивость и умение быть народным учителем всегда и везде.

Гл. IX. Три момента, важных для совершенного человека (superior man). Положение Конфуцзы: 1) когда совершенный человек молод, не забывает, что будет старым, а потому прилежно учится; 2) в зрелом возрасте он думает о смерти, и прилежит о сообщении другим своих знаний, – он поучителен; 3) рассуждая о бедности, он заботится во время предупреждать её и потому трудится и другим помогает. Затем мудрец рассуждает о важности для человека систематического научения и веры, – о почитании предков и жертвоприношениях предметов, – о добродетели и Дао, их беспредельности, незыблемости и вечности, – о назидании других личном и общественном, – о значении людей мудрых и благодетелей, полных любви к человечеству и добру; объясняет значение выражений – «сыновний сын» (т. е. сын, следующий заповедям своего отца, (son filial), тогда как министр, исполняющий волю государя, есть верный подданный; – для человека совершенного, его речи, слова, требуется мудрость, а для действий его добродетель человеколюбия – «жень» (benevolence).

Гл. X. О любви к сохранению жизни и другие анекдоты. Представляются на означенную тему до 20-ти примеров. На вопрос князя Гаэ, каким венцом был коронован Шунь? Кхунцы ответил – любовью к сохранению жизни его подданных и преследованием человекоубийц, миром к соседним племенам, благосостоянием государства. 2) В драгоценных украшениях важен не столько металл или камень и орнамент, но смысл и назначение вещи. 3) Кафедра для души и таблицы в храме предков, с тутовою аллеею снаружи – их значение и смысл. 4) Для человека совершенного важны не военные доспехи и меч, но добродетель и человеколюбие. 5) Князь из Цзу, спохватился на дороге своего оружия (лук со стрелами). Кхунцзы заметил, если лук потерян в пределах его княжества, – князю нечего беспокоиться. 6) В решении дел судебных необходимо из множества судейских мнений избирать одно из двух, или «да», или »нет». 7) Человек совершенный, мудрый, совершая в чем либо погрешность, может сознавать её и исправлять, но не продолжать далее. 8) При жертвоприношении предкам сыновним сыном должно быть все наперед обдумано и приготовлено, совершено без всяких упущений; одной молитвы без наличности жертвы – недостаточно. 9) Когда простые люди в своих действиях, не ожидаясь распоряжений свыше, поступят согласно с законом, без нарочных наставлений, такое княжество или государство может назваться совершенным. В сем же роде излагаются и прочие принципы и наставления, взятые из жизни, сопровождаемые примерами; и так заканчивается первая книга, переведенная г. Гютчензоном на английский язык, прочее осталось им незаконченным по случаю отъезда из Китая в Англию в 1880 г.

Излагая содержание семейных изречений или наставлений Кхунцы, которые он представляется делающим китайскому народу, составляющему единое великое семейство – «син» – «цзя», не можем не остановиться на объяснении смысла сего рода названия сборника и того обыкновенного национального обычая, который соединяется со словом «семейные наставления» – цзя-юй. У китайцев известны официально совершаемые обязательно дважды в месяц¹⁶⁵ «семейные собрания», 10 и 26 числа, на них совершается обряд или церемония чтения книг или домашних устных наставлений, бесед детям, родным и домочадцам, совершаемых главою семьи или старшим в роде. Этот обряд называется «Ван-мун-ци» и состоит в следующем: 1) семья, у которой существует особый зал собрания в доме, должна приготовить в нем все заранее, для сей цели потребное: – у северной стены ставится стол с разложенными на нем книгами, у стен восточной и западной расстилаются рогожки, на коих члены семейного собрания должны занять свои места, соответственно возрасту и степени родства. На кресле, в почетном месте садится председатель собрания, имея пред собою "Ин-сян» для подачи знаков и приглашения присутствующих к сосредоточенному молчанию и вниманию ко всему, что совершается, о чем говорится. Те, которые должны говорить или читать, садятся возле председателя. Для чтения выбирают молодых людей, искусных в чтении, имеющих голос чистый, звучный. 2) Книги читаются обыкновенно следующие: первая часть Ши-цзина, Да-ce, Сяо-се, Сяо-цзин, законы уголовные и полицейские, сборник примеров сыновнего благочестия и т. п. 3) По окончании чтения и наставлений женскому полу касательно добронравного поведения, в собрания спрашивают, не имеет ли кто-либо из родственных членов дурного дела, будь то в семействе или в сношениях с посторонними. У кого такое дело окажется, тот чистосердечно излагает обстоятельства и просит совета. Каждый по очереди свободно высказывает свое мнение о том, что следует сделать, чтобы предотвратить процесс и уладить дело, большинство голосов определяет, чего следует держаться. Если речь идет о значительном проступке, который получил уже огласку в публике, собрание принимает действительные меры к тому, чтобы исправить совершившего проступок и не допускать его до потери всякого страха и стыда. Собрание осведомляется о добрых деяниях, совершаемых тем или другим членом рода, записывает эти деяния, чтобы сохранить о них память и тем самым других побудить к таковым же. Собрание рассматривает, в каком положении находится каждое семейство (принадлежащее к одному роду) относительно податей и налогов, так как не следует допускать чтобы та или другая семья подвергалась за неисправность выговорам или принуждениям правительства. Если встречаются трудности в расчете или раскладке (податей или налогов), если усматриваются недоимки, которые служат предметом какого-либо спора, глава рода заставляет дать ему отчет об этом, все выясняет и произносит решение, которое приводится в исполнение неукоснительно, спорные деньга уплачиваются немедленно. Собрание рассматривает, не имеет ли кто-либо из членов рода какой-либо тяжбы. Если спор происходит между братьями, дядями и племянниками, или другими родственниками, то глава рода совещается об этом с хозяевами семейств и вместе с ними произносить решение, так что дело не доводится уже до суда. Если член рода имеет тяжбу с кем-либо посторонним, то старшины заставляют подробно изложить пред ними сущность дела; и, если дело идет о браке, о землях, или о нанесенных оскорблениях, они вступают (потом) в переговоры с родными и друзьями противной стороны, чтобы уладить дело полюбовно. Собрание рассматривает положение нуждающихся членов рода стариков, вдов, сирот, больных, нуждающихся в помощи; далее рассматривает положение нуждающихся членов рода и каждый из членов (самостоятельных) уделяет часть своих средств, так что получается сумма, достаточная для содержания неимущих, а для больных обеспечивается помощь и лечение... Когда окончено чтение, преподаны наставления и рассмотрены дела рода, собрание считается закрытым. Но если остается еще свободное время, и члены собрания не желают расходиться, то заставляют детей петь стихи, преподают им правила церемоний и упражняют их в исполнении обрядов. Из сего характерного отрывка, приведенного Г. Георгиевским (в его сочин. Принципы и жизни Китая, стр. 164–166), усматриваем величайшее благоразумие китайских семейств как в теоретическом пользовании книг, так и практическом приложении знаний из оных добываемых среди семейных собраний и советов родных и друзей благоустроенного дома. Этого рода обычаи и правила желательны бы и для христиан – русских, как и китайских.

II. «Цюань-ши-вэнь» – китайская нравственная энциклопедия для народа.

По важности сборников, более или менее обширно составляемых для народа китайскими учеными, со включением знаний преимущественно нравственно-религиозного, политического и литературного значения, обращает на себя внимание означенное издание, нередко воспроизводимое в печати и обратившее внимание европейских ученых. Г. Эйхлер (The Chine Review, vol. XI, 1882–83), занимавшийся исследованием по сему предмету, назвал помянутый сборник «practical theology of the Chinese» или «Popular Ethics of the Chinese». В основании компиляции усвоен план – предложить такие книги и рассуждения применительно к возрасту читателя, в коих бы он почерпал для себя в основных чертах все потребное для образования ума и воли; поэтому книги располагаются: 1) на такие, которые действуют на образование ума (reason), 2) – помогают управлению желаниями и движениями души, т. е. содействуют укрощению страстей (emotions), 3) – образованию и укреплению воли. К первой группе относятся собрания пословиц или отрывистых изречений – «Мин-син», или «драгоценное зерцало для озарения ума». Книга эта переведена на немецкий язык проф. Платом, на английский – Дуоляйтлем (в его Vocabulary, vol. 11), Скарборучем, Артуром Шмитом (отд. издание) Перни, и Гербертом Алленом. Другое название той же книги – «Умноженное и дополненное издание мудрых слов». Содержание книги: о небе, о занятиях науками и самообразовании, о краткости жизни, об осторожном пользовании даром слова или осмотрительности в речи, о дурной привычке в беседах, о женщине, о предусмотрительном обращении с людьми; добрые советы, о друзьях, о благодарности, о богах, о несчастии, о главных пороках, о родителях, об осуждении других, о благоразумии, о терпении, о мудрости и добродетели, о добром союзе с людьми и прилежании, и проч. В переводах на европейские языки усвоена классификация неодинаковая, но с удержанием самого текста, в той или другой форме его передачи на другой язык. 2) XVI священных наставления императора Канси его народу – «Шэн-ю» и пространное толкование оных сделанное императором Юн-чженом.¹⁶⁶

Кратко, в священном эдикте или наставлениях Канси содержатся изречения об обязанностях сыновних и братских, о союзе родных, о мире с соседями, о земледелии и порядке в хозяйстве, об образовании, о религиях и сектах, о повиновении законам, о благотворительности, об основных занятиях, о воспитании юношества, о лжесвидетельстве, о дезертирах, о налогах и податях, о законе «Бао-цзя» или караулах, об опасностях вражды.

Ко второй группе книг – о страстях, или удержании духа в пределах подчинения и ответственности, а) есть молитвенная книга, с описанием Рая и Ада, по учению буддистов и даосов; известны переводы о сем на англ. языке Жилеса, Легга, и рассуждение Rev. T. G. Selby «Yan kwo Vuk Lik» (Chin. Rev. Vol. 1, № 5). б) Сяо-шо (Siao-Shwoh) в которой по большей части содержится нравственное направление и приводятся рассуждения о наказующем или благодеющем значении разных идолов; сюда относятся книги главным образом буддийского или даосского происхождения, хотя не исключаются и некоторые конфуцианские, в них трактуется о культе предкам, сыновнем благочестии, о конфуцианских богах; этого рода предметы одинаково выделяются в особых главах.

Третью группу Цюань-ши-вэнь в собственном смысле составляют Инь-чжи-вэнь. Rev. Justus Duolittle замечает, что и мысли, собранные и изложенные совокупно в сей книге, кажутся несомненно принадлежащими всем трем сектам китайской религии – конфуцианству, буддизму и даосизму, прочувствованы и усвоены всеми классами народа, а потому им дороги, ценны, общепонятны и распространены. Таковы все увещания к добру с избежанием порока и зла вообще, к жизни благоразумной и удаление от безумной. Многие нравственные правила запечатлены соответствующими примерами из жизни лиц, известных благочестием и сопровождаются даже рисунками, помогающими наглядному усвоению предмета. Для детей и простолюдинов это – дорогая книга. Несмотря на разнообразие систем религиозных, коим соответствуют собранные изречения и наставления, рассказы, все они рассчитаны на образование воли нравственной и создание крепкого характера. А потому справедливо почитать «Цзюань-ши-вэнь» практической, национальной, общедоступной нравственной книгой, которая действительно, в историческом образовании составлялась постепенно и проникала глубоко народное самосознание. Издания сего сборника разные по времени, всего более служат лучшим тому доказательством. Прежде всего он достаточно известен при династии Чжэусской, как «Цзюань-ши-жень», т. е. изречения оного, сопровождаемые примером, становятся образцами на пути жизни практической – народной; начинаясь с появлением буддизма, т. е. при династии Ганской (Han), сей сборник содержит апологетический материал в борьбе с прочими сектами. В VI ст. по P. X. ученый Янь, северной династии Ци (Tshi) издает сего рода книгу под названием «Домашние наставления ученого Яня» – «Янь-ши-цзя-сюнь», состоящие из 20 глав, в 2 томах. Большею частью содержатся конфуцианские принципы, (обращение к детям, братьям, супругам и др.), главы 15 и 20, 16 – чисто буддийские, последняя озаглавлена «обращение сердца к Будде». Здесь собраны многие изречения буддийской космогонии, приводятся образцы добродетелей Яо, Чжоу, Гуна, говорится о эзотерической и экзотерической школах, их учении, перечисляются пять буддийских запрещений, также и пять конфуцианских добродетелей, приводимых антитезисом, напр. буд. обузданию разрушения жизни противополагается конфуц. человеколюбие, от кражи переходит к справедливости, от заблуждения, – к собственности, от бессмертия – к мудрости, от лжи или вероломства – к вере и искренности. В заключение всего, автор увещевает читателя к воздержанию от всего, что разрушает нравственную и телесную жизнь человека, доказывая это разными поучительными примерами. При династии Сунской и особенно – современной, «Цзюань-ши-вэнь» получает особенный авторитет, присоединением в нем разных наставлений государей императоров, изображаемых под отеческим видом беседующими с народом. Таков священный эдикт императора Канси, с объяснениями его сына Юн-чжэна и просвещенных министров, в котором конфуцианству усвояется главное государственно-религиозное, руководящее, регулирующее значение пред буддизмом, даосизмом и даже – христианством. Новейшие редакторы-издатели «Цзюань-ши-вэнь» желая под сим знаменем еще более угодить вкусу и чувству народному, вводят в нем по возможности самые лучшие рассуждения, каких не было прежде; таким образом расширяется все более означенная энциклопедия до степени национальной, общеобязательной кодификации, которой не знать, не понимать, не изучить после классических книг-школьных, есть дело почти предосудительное. Трактаты входящие в состав современных изданий, следующие: 1) «Бу-кэ-лу» (букв. «нет» – «можно, да», «запись, реестр» ), т. е. «Книга положительного и отрицательного (да и нет)», изд. 1810 г. Под положительным разумеется все, что должен делать человек, чтобы быть добродетельным, под отрицательным же – то, чего избегать должен всякий. Напр. «Не прелюбы сотвори»; сему запрещению противополагаются примеры и наставления о целомудрии, невинности, чистоте супружеской жизни и моногамии; результаты нарушения заповеди – несчастья, болезни и бедствия, проистекающие от всего скверного по телу и душе, мысли, слова, пожелания и проч. развращающие сердце, удаляющие человека от самоусовершенствования. Перечисляются все святые боги, дни их рождения и праздники – как содействующие нравственному улучшению людей, перечисляются разные дни для известных добрых дел и удаление от им противоположных. Означенная книга, по своим тенденциям – буддийская.

2) »Ту-ин-лу" (букв. ученику соответствующая, необходимая запись правил), или «Книга запись самонужнейших и назидательных правил жизни», («The Book of speedly Fulfilments), изд. 1863 г. Содержание: а) глава о наградах и наказаниях высочайшего совершенства (т. е. сочинение Лаоцзы) «Тай-шан-хо-ин-бянь» или «Кань-инь» (Kan-ying-p’ien) – глава о причинах ведущих к возмездию, соч. великого и совершенного мудреца Лаоцзы; б) «рассуждение о тайном законе возмездия», сочинение Вэнь-чжан-ди-цюн (Keun) или, – принадлежащее богу изящной словесности; в) сочинение бога войны о неусыпаемости мира (awaken the world); г) три ифических трактата, содержащих рассказ о приключениях двух ученых, достигших славы и почестей потому, что следовали в жизни нравственным правилам означенных предшествующих рассуждений; д) трактат о предметах заслуживающих уважения и исполнения и им противоположных сего недостойных (seale of merit andedemerit), предметы эти, подлежащие раскрытию касаются сыновнего благочестия, братского согласия, родственной любви, милосердия к бедному и нищему, честности в купле-продаже, богопочтении и служении предкам, уважении к письменным трудам и иероглифам, бдительности во всем ведущем человека к добру. Все сего рода правила, постепенно изложенные и ежедневно соблюдаемые, достойны награды за исполнение, и наказания за неисполнение оных; е) откровение бога литературы «Вэнь-чжан-шень» его почитателям; ж) краткая повесть об одном бедном ученом (Ю-гун), которому является бог изящной словесности и домашнего очага под видом "Чжан», упрекает в несоблюдении некоторых правил нравственности и гордости, делает полезные советы и обещание на награду со временем. Ученый исправляется в жизни, препобеждает страшные препятствия, бедность, но постоянно изучает классические книги, по ним исправляется нравственно; и, в конце жизни, под 50 лет, получает высшую ученую степень, становится домашним другом и учителем у богатого мандарина, устрояет счастливо себя и свое семейство получением высокой должности, и проч.; з) Прочие примеры людей, получающих награду в жизни за соблюдение правил, изложены в трактате о наградах и наказаниях (Лаоцзы); и) остальные примеры добродетельных людей, их вознаграждение за соблюдение правил, изложены в рассуждении «о тайном законе возмездия за добро». Награды суть: получение должности, долгоденствие, слава, здоровье телесное и духовное, богатство и проч.; к) увещания к сыновнему повиновению и послушанию; л) к уважению письменного слова; м) обузданию похоти или вожделений плоти; н) еще увещание к сыновнему благочестию; к) покорности князю; о) правила для супругов – мужа и жены; п) для старшего и младшего братьев; р) о дружеском обхождении с людьми; с) увещания к учащимся; т) об удержании себя от драки, ссоры и прочих правонарушений; у) об осторожности в разговорах; ф) о пожелании только доброго и справедливого; х) о милостыне для бедных; ц) правила для гг. военных и чиновников; ч) увещание быть сострадательным к животным и воздержанию от напрасного убиения их.

3) «Драгоценная вершина (дома или лествица, перевоз), споспешествующая к выдержанию установленных экзаменов для получения ученой степени» («Gewelled Raft for crossing over the Examinations and acquiring a literary Degree»). Здесь излагаются все полезные наставления и сведения о том, как должен себя держать студент при совершении для него великого дела, – как оберегать себя от дурного и только иметь в уме для него необходимое, – составлять товарищество для разговора, обмена мыслей в интересующих предметах касательно письма, рассуждений, раздачи другим полезных советов и книг; особливо рекомендуется доброе поведение.

4) «Книга о разрушении (вещей), совершаемом с насилием» (The Book of Rousing with Violence»); (Новое Кантонское издание на разговорном языке). Содержание: I гл. шесть правил и увещаний: а) какой лучший и полный подарок можешь ты сделать для своих товарищей? – подарить хорошую книгу; б) какой частный (partial) подарок можешь ты сделать? – напечатать и распространить хорошую книгу! в) чем можно достигнуть славы и чести, богатства, потомства и долголетия? – напечатанием и распространением полезных хороших книг со всею силою ума и руки! г) чем можно пресекать преступления? – печатанием и распространением полезных нравственных книг! д) от чего зависит приобретение благополучия, счастья, радости, славы, именитости? – от напечатания сего рода книг и распределения между людьми! е) чем можно приятно подарить любимого человека и с чем можно весело прогуляться по улице? – сочинением и передачею доброй книги! II гл. озаглавливается: «Мудрые речения, для мира спасительные и потребные», они состоят из разного рода пословиц, выдержек из мудрецов, по предметам наиболее необходимым для экономии и в сношениях с людьми и дома. III гл. содержит наставления об уврачевании духа, под заглавием: «доброе лекарство, потребное при разных случаях жизни, утишающее бури и уменьшающее скорби, споспешествующее достижению счастья и долголетия». Самые предписания для сего или рецепты – следующие: коренная система и состав человеческих отношений: употребляй сполна пять кусочков (т. е. соблюдай пять видов добродетели); имей материнское сердце, скушай весь этот ломоток т. е. будь с материнскою любовью к ближнему, исчерпывай эту добродетель везде, где можешь; делай рогатыми уста (т. е. наблюдай величайшее благоразумие и осторожность в словах, при рассуждениях и диспутах) и прокладывай путь (в истине) бодаясь концами рогов (т. е. будь речист, не уступай никому), очищай всю массу чрева силы и прибытка, т. е. уничтожай жадность и непомерное стремление к власти, господству. В осторожности бери для себя 12 частей, в справедливости – 10 частей; в отношении бессмертия прокладывай путь сердцем; имей дозу честности (т. е. не будь бессовестен); при уступке чего, для снисхождения полагаются 3 части, в миролюбии – один кусочек или пилюля; при силе поступай подобно зерну (т. е. выходи постепенно и осторожно); при обязанности, требующей доверия, достаточно одной дозы; в терпении же требуется сто частей, с дополнением мудрости; для благодеяния друзьям необходимо три кусочка (pieces); скупость вырастает с корнем, при вере в богов трудно определить предел, и более или менее можешь быть самостоятелен. Все сии 16 родов лекарств автор наставлений рекомендует тщательно истолочь в порошок и приготовить пилюли и порошки для болящих душою в виде столбцов (кит. письма). Пред приемом их внутрь, рекомендуется выпить суп сердечного спокойствия и постепенно вкушать затем самые столбцы, т. е. усвоять их и исполнять на деле. Следуют далее разного рода увещания в прозе и стихах, в коих говорится о суете мира, доказывается польза миролюбия семейного и общественного, сострадание и милосердие к живым существам, удаление от азартных игр, и курения опиума, всякого рода блуда, производящего болезни – проказу, сифилис, слоновую болезнь, оспу, золотуху, всякого рода паршь, особенно замечаемую в детях и лицах, ведущих грязную жизнь, не рядящих о чистоте и опрятности. Добрыми делами почитаются воздержание от вина, обжорства, чтение буддийских молитв, распространение буддийских книг и понятий.

5) В Книге «о беспорядках с насилием» встречается одна глава с надписью «прекрасный кошелек занятий», содержащий правила при торговле и ремеслах; другая глава озаглавлена – «руководящие правила для народа, желающего самостоятельно исполнять оные, как ученики в школе»; содержание книжки – каждый мальчик обязан вставать рано утром, с петухами, и исполнять предлагаемые наставления строго, ежедневно, т. е. как умываться, одеваться, держать себя с товарищами и дома, на прогулке, в школе, в соблюдении разных приличий, порядка, услужении родным, больным, здоровым и проч. В сем малом трактате собрано все лучшее из книг буддийских, даосских, конфуцианских, потребное для добрых нравов, и обычаев, с характеристикою добродетели и порока. Есть и другие издания «Цюань-ши-вэнь» новейшие и более или менее содержательные, но нет надобности вдаваться в подробности, какими они излагаются Г. Ейхлером в рассуждении о сем предмете сокращенно нами изложенном.

III) «Лей-шу» –народный сборник. Состоит из трех томов и обнимает все жизненные условия, отношения и народное законодательство. По содержанию и разнообразию предметов в нем трактуемых это самый лучший, по отзыву многих китайских ученых, о том нам лично сообщавших. Предлагаем в русском переводе оглавление содержания, с заглавиями китайскими, в русской транскрипции. Язык книжек сего сборника – пекинский сухуа – разговорный, самый легкий. Издание это, новейшее и приобретено нами в Пекине в 1885 г.

Том первый (тоу), в восьми книгах (бэнь), сорок три главы (му-му). 1) После оглавления и предисловия (I-я бэнь) излагается: 2) О почитании государя, родителей, старших (в 22 главах), установляется о них понятие. 3) Определяются обязанности супружеские; муж должен – кормить, одевать жену, помогать в хозяйстве и воспитании детей, жена должна повиноваться и исполнять все погребное от неё как супруги, матери, хозяйки; характеристика супругов. 4) Наставления детям отеческие. 5) Собственное домоводство. 6) Услужение людям в разного рода профессиях.

II-я бэнь. 1) Мирные дела: оказание добра людям, стремление быть добродетельным, запрещение всякого рода зла и проч. 2) Сто правил школьного устава – сюэ-танн тяу-юэ-и-бай. 3) О методе и способе чтения книг и усвоения их умом – 27 правил – Ду-шу синь-фа. 4) Правила (8) для ученых, учителей – ши-фань или ань-фэнь. 5) Средства, способы воспитания детей, 8 правил – Кэ-эрр па-фа. 6) Восемь школьных правил, для учеников – сюэ-сюнь. 7) О добронравии человека, 18-ть стихов для детей – Яу-фу-жень хуа хай-эрр-гэ: послушание, не делать зла или вреда, не блудить или не шалить, не сердиться, не жаловаться напрасно, не играть в карты, не быть жадным или скупым, также – пьяницей, не убивать животных и птичек, не расходовать много денег, не пресыщаться в пище и питии, не иметь лишней одежды, не лгать, не льстить, не быть глупым или тупоумным, не задумываться много, не слишком печалиться, не быть вовсе дураком, пользоваться каждою минутою в жизни для добра, ибо неизвестно, когда постигнет смерть.

III-я бэнь. 1) Примерно хороший мужчина – хао-нань-жень. 2) Примерная женщина – хао-нюйэрр. 3) Дурная женщина – бухао-сифу. 4) Стихи о небесном блаженстве – тянь-фу-гэ. 5) Увеселительные стишки на случаи печали, горя – мо-чау-гэ. 6) Семь разных прибауток. 7) Слова о спокойствии небу подобном. 8) Пятьдесят девять разных притч, загадок, пословиц в вопросах и ответах. 9) Десять хороших качеств души благородного человека и десять дурных неблагородной души порочного человека. 10) Хорошие примеры – хао-му-ян. 11) Дурные примеры – хуай-му-ян. 12) Распознавание примет хорошего человека – ду-дэ чэн. 13) Нехорошие приметы – ду-бу чэн. 14) О скором богатстве – дин жань-фу. 15) О быстрой бедности и убожестве дин жань-пин. 16) О великом благополучии – да цзу-ли. 17) О великом несчастии – да бу-ли. 18) Полезный совет, коего следует слушать – цзи сян-и. 19) О том, чего не должно делать – цзи бу-и.

IV-я бэнь. 1) Приятные, веселые мысли предохраняющие от дурного – си-пянь. 2) Сохраняющие тело – си-шэнь. 3) Подающие счастье – си-фу. 4) Приятное занятие – си-ши. 5) Мысли доставляющие удовольствие детям, оберегающие их от худого – си-эрр. 6) Доставляющие возможность беречь деньги – си-цай. 7) Приятное слово, речь –си-янь. 8) Хорошая кисть для письма – си-би. 9) Приятная книга – си-шу. 10) Приятные письмена, буквы – си-цзы. Продолжение той же бэни в виде правил отрицательных – чего должен человек избегать, не делать: 1) Не блудодействуй – мо се-ин. 2) Не убий – мо цзуо-цзэй. 3) Не оскорбляй никого, не вреди никому – мо сян-до. 4) Не будь доносчиком, не жалуйся суду – мо гао-чжэ. 5) Не спи с блудными девками и женщинами – мо су-чан. 6) Не играй с азартом на деньги, не мотай их – мо-шуа-цянь. 7) Не пьянствуй – мо лань-цзуй. 8) Не бери в долг без отдачи – мо-цянь-чжай. 9) Не расходуй много денег, не будь мотом – мо лан-фэй. 10) Не ленись – мо лань-дуо.

V-я бэнь. 1) О знании потребном в делах житейских – чжи-ши-ши. 2) Самый перечень сего рода дел и отношений к людям. 3) О счастье мирного времени – ань-лэ-мин. 4) О необходимости многих знаний – ду-нэн-цзи.

VI-я бэнь, 1) Предисловие, песни о небесном счастье – тянь фу-гэ. 3) Стихи о небесном юноше – шэнь-тхун-ши. 4) Правила о чтении книг изложенные в стихах – чжан-сюэ-гэ. 5) Наставления девушкам – нюй-шэнь. 6) О церемониях, которые потребны юноше – тун-ли-чжи-яу. 7) Разного рода обязанности юноши в виде 28 наставлений или правил: мой лицо – си-мянь, как одеваться – чжэн-фу; как складывать руки при приветствии и встрече с людьми – ча-шоу; как должно кланяться – и; как делать земные поклоны – бай; как стоять при праздниках на коленях, с поднятыми руками – ли; как сидеть– цзуо; как прохаживаться взад и вперед – син-цзоу; как вести разговор – янь-юй; как смотреть глазами и слушать ушами – ши-тхин; о питье и кушанье, когда, как, сколько, где? – инь-ши; как мыть пол, сметать, счищать грязь; – са-сау; как спрашивать и отвечать – ин-дуэй; как входить и уходить – цзинь; о согревании родителей зимою, в стужу и прохладе летом – вэнь-цин; десятилетний мальчик должен вставать ранее родителей – дин-шан; как должен вести себя дома и вне оного – чу-жу; как должен подавать кушание родителям и старшим – куэй-чжуан; как должен услуживать им? – ши-цзуо; как сопровождать всюду родителей, отца в особенности? – суй-син; как кланяться родителям и старшим при встрече с ними на пути? – се-гоу; не должно далеко уходить от дома своих родителей и старших – чжи-и; об умение браться за что руками, получать вещи, отдавать – шоу-е; о том, как и что говорить 1-го и 15-го числа месяца, с учителем, с товарищами по школе, как кланяться учителю, таблице с именем Конфуцзы, как садиться и сидеть, держать себя до учителя и после его ухода – шуо ван; как держаться и что делать утром и вечером пред таблицею Конфуцзы, учителем – чэнь-хунь; как сидеть и держаться в школе – цзюй-чу; как кланяться учителю, гостям, на улице и дома? цзе-цзянь. 8) Наставления (18-ть) относительно обрядов и церемоний, которые знать должен всякий, чан-ли сюй-чжи; как встречать людей (гостей)? – ин-цзе о вхождении в большой зал – дэнн-тан; вправо должно делать четыре поклона родителям и чиновникам – си-бай; два поклона учителю, теще – лян-бай; поклон гостю на южной стороне – бин-бай; о поклонах, когда много гостей – жень-чжун; о порядке при сидение – сюй-цзуо; как подносить чай – сянь-ча; как подносить вино? – ди-цзю; какое место должно занимать на пиру и как? – ань-си; как наливать вино – фан-цзю; как подавать кушание? – шан-сю; о прощание при уходе – гау-цы, о провожании гостей – сунь-бе. 9) Наглядное начертание способа и места сидения на пиру, в гостях – цзуо-вэй-тху (31 рис.); когда хозяин и гость один на один – тоже; когда три гостя и три лица в доме; когда шестеро – восьмеро гостей; когда 22; когда шестеро домохозяев и 29 гостей! как расположить места для 36 гостей при отсутствии хозяина, или когда 13 хозяев и 52 гостя, когда нет хозяина, но будет 42 гостя; когда 12 хозяев и 58 гостей; два стола полагаются на 78 гостей, один на 36, при многолюдном празднике и пире. 10) Правила о привете гостей и приеме – фа-ци синь-янь; когда гость является в первый раз – чу-сян-хуэй; при многократной встрече их – люй-цы сян-хуэй; при встрече старого давно отсутствовавшего друга – цзеу-бе; при недавнем свидании – цзинь-бе; как говорить и чем занимать гостя? – бай-фан-юй; на случай, когда приходит гость и нет хозяина, что говорить и как принимать домашним – бай-фан-вэй-юй; какой делать привет гостю? – чэн-гу-ши-хоу; как встречаться на пути и говорить? – тху-чжу-сян-цзянь; должно держаться правой стороны и не беспокоить – чэн-жау; как благодарить за милость? – се-хуэй-чжи; за труд – се-лау; при визитации друг к другу – сян-хуэй-чжи-и; приветы при отъезде гостей – линь-бе-чжуань-чжи; при виде и встрече чиновника – цзянь-гуань-юань; при встрече учителя и старшего возрастом, как приветствовать – цзянь-ши-чжан; при виде ученого и гражданского чиновника – цзянь-вэнь-жень; ори виде земледельца, простолюдина – цзянь-нун-фу; при встрече торговца – цзянь-нэн и-жень; писца и художника – цзянь-се-хуа-жень; лодочника и перевозчика – чжэу-жень; буддийского монаха – цзянь-сэн-жень; даосского монаха – цзянь-дао-жень; (вопросы примерные: буддисту, где ваша драгоценная кумирня? Ответ: моя маленькая кумирня N там-то; даосу: бессмертная кумирня ваша, где помещается? – отв. Она находится в таком-то месте). 11) Песни народные на разного рода случаи – хуай-хуа-гэ.

VII-бэнь. 1) Сяо дэ хао, или наставление о том, что должно осмеивать все дурное и предосудительное, избегать оного, для того чтобы быть добродетельным и достигнуть зрелого 30-летнего возраста. 2) Тянь-ди лэ-ши, наставления положительные и отрицательные на разные случаи; – от экзаменатора ученику и другим людям, именно: не пей много чаю бу хе ча; не топи очень жарко печи – бу шао луцзы (ибо от каменного угля и углекислоты можно умереть); о безопасности от того же весною – бу сянь ши; ученик не должен играть до известного возраста на музыкальных инструментах, ни петь песен несоответствующих его возрасту – ду цюй; не должен играть на гармонии, бу фу цин; не должен играть в шашки, шахматы, бу-чжуо-ци; не должен писать жалоб, исков на других людей в суд, бу-дай-шу, не должно худо писать и рисовать, бу сюэ хуа; не должно ставить цветов в плошки (когда требуется посадка в натуральную землю), бу тин хуа; не сади в клетку птичек, бу лун няо; 3) скоро не пиши стихов, куай хуо-гэ.

VIII-я бэнь. Наставления разного рода о самых необходимых вещах: о том как и что кушать, инь ши бу, кушать рис, ши и цзоу; необходимо кушать медленно, ши и хуань-се; понемногу, ши и дань се; не должно много употреблять крепкой пищи, ши и дань се; требуется теплая пища, ши и нуань се; как и что кушать ежедневно? мэй жи тяо ян; как проводить ночь? мэй е тяо ян; как жить весною? Чунь ши тяо ни; как жить летом? ся жи тяу не; как осенью? Цюй-ши тяу-ни; как зимою? дун ши тяу ни; как ходить пешком? син люй тху не; когда пить вино? цзю цзуэй тяу ни. Стихи касающиеся ума и сердца, синь сы ди и; о питье и пище, ин ши; о четырех временах года, синь сы тяу ши ди сы; о приготовлении разного кушания, сю чжуань ди леу; о запоминании разных вещей, син-ву.

Второй том. Предисловие. 1) О разного рода занятиях мужчин, жень ши тун; необходимо рано вставать ежедневно, мэй жи цзау ци; чистить зубы и мыться водой ца чи; чернить тушью бороду, ву сюй, дабы не быть старым иметь косметические средства бу лао шэнь фан. Именно: постоянно кушать восемь лекарственных лепешек, па сянь-гау; пить коровье молоко, ню жу. 2) Правила при непорядке сердца и трудностях совершения всякого дела, бу ли чжи чжу ши нань чэн; порядок – самое главное дело, ли чжи ши ди и цзянь ши; в сердце всегда есть непременная решимость что-либо сделать, кэ чжи ли син; что делать в молодые годы? Цзуо-ши яо чэнь шау-чжуан чжи нянь; делай наверняка, синь син; соблюдай церемониал в одежде вэй, т. е. сообразуйся с книгою обрядов и словами мудрости, т. е. говори умно, мин-цзе, не занимайся пустяками и удаляйся дурных поступков, шау чуань сянь ши юань ли ши фэй; о смиренномудрии, цянь сюнь; не должно сердиться, ну; сердиться трижды вредно, ну-яу-сань-сунь; не будь бессовестен, сан-синь; умей управлять своим телом, ли-шэнь; домом, ци-цзя; почитай небо и землю, цзин-тянь-ди; домоуправление есть самое главное дело старших, чжи-цзя и цзин-чжан-вэй-ди-u; наставление для постоянных занятий князя, ши-чан-вэй-цзюй-ван-фа; бойся царского указа, т. е. будь всегда к себе строгим, вэй-цзюй; давай заблаговременно подать, цзау-вань-фу-шуэй; особенно береги женщин и девиц, янь-су-гуй-мынь; о внимательности к словам со стороны старших и младших, чжан-яу-нин-фань яу чжэн-тхи-тун; особенно оказывай милосердие к семейству сирот и вдовам, цзу-чжун-гу-гуа-яу-цзя-цзинь-сюй; слуга не должен изменять свою фамилию, нупу-бу-кэ-гай-синь; правила о том, как обращаться с родными и соседями, когда их много хоу-инь-ли; покупай подержанные, старые вещи, май-цзю-ву; вопрошай себя, говори с собою, цзы-вэнь; во всяком деле требуется осторожность и бережливость, чжу-ши-ду-яу-юй-шэнь; читай сполна книгу в сообразуйся с нею в делах, ду-шу-цюань-яу-тхи-син; читай книгу, но не привязывайся слишком к ней одной – ду-шу це-цзи-тянь-дуо; читая книгу повторяй её чаще и заучивай наизусть, ду-шу-яу-ши-чан-вэнь-си; книги разделяются на четыре части – шу-фэнь-сы-дянн (сы-шу – четырекнижие; два важных предмета занятий в мире – земледелие, чтение и изучение книг, ши-шан яуцзин вэй-цзай гэн-ду-эрр-ши. Виды ученых людей и качества:

1) Ши – ученый человек (тот кто) читает книги, познает из них добродетель, поступает во всем сообразно с небесными велениями, избегает женственности внутри и снаружи, чужд самохвальства, милосерд к людям, неизменен в слове, деле, нравах, не одевается пышно, заботится о добром имени ученого и славе его, почитает родителей, уважает старших себя, верен во всех случаях, не чуждается людей, исполняет строго все обязанности и так достигает святости. 2) Шан-пин, высшая степень ученого, живет одиноко, без семьи, ведет себя смиренно и кротко, держит себя по наружности всегда чисто и опрятно. 3) Ши-чжи – ученый, который имеет хорошую т. е., нравственно развитую, на доброе направленную волю, с душою и сердцем чистым, умом крепким и здоровым. 4) Ши-цюй – ученый; благообразен по виду воздержен от азартных игр, избегает блуда, пьянства, чувственности. 5) Ши-си – ученый обладает нравом ему соответствующим, избегает крайностей, не имеет долгов, отличается трудолюбием. 6) Ши-ян – ученый, который может знать все, прокормит себя и других, воздержен в пище и питии, соблюдает гигиену. 7) Ши-цау – ученый должен быть не только знающим книгу, но и солдатом, для этого владеть искусно оружием; одна книга расслабляет, оружие, – укрепляет и дает силу. 8) Ши-сюэ, ученый, исполняющий учение Конфуцзы и живущий сообразно с оным. 9) Ши-шэнь – ученый, который чужд прихотей. 10) Ши-ши– ученый, знающий всему время, напр. летом встает рано, а зимою занимается и вечером при огне, под старость пожинает плоды учености, хотя и не учится как дитя. 11) Ши-и – ученый, знающий когда не должно что-либо сочинять, т. е. в случаях пьяного состояния или одуряющего, при дремоте, голоде или пресыщении. 12) Цюань-жень-цзи-ши-вэй-сюэ – ученый, который знает, с какого времени и возраста должно учить других наукам, ибо жизнь коротка и ею должно пользоваться.

Правила для прочих людей, коими определяется их тип и характер деятельности: 1) Земледелец – нун; он должен знать времена года, заботится быть знатоком своего дела, должен уметь орошать землю, возделывать и собирать хлеб в свое время, оставляя часть для семьи, другую для продажи, третью для подачи, четвертую в запас. 2) Рабочий, мастеровой люд – гун должен знать все подробности своей профессии и промысла. 3) Торговец, купец – шан, обязан воздерживаться от ложной цены за товар – вэй-цзя; могут составляться общества для продажи своего труда по найму, на срок, за известную плату, таковы – син-шан-чжи-коу, т. е. всякого рода вольнонаемные, рабочие, поденщики. Торговцы не должны прятать у себя воров и торговать воровскими вещами, – кхэ-шан-мань-цан-хуэй-доу; старые купцы должны иметь лучшие правила, – лао-шан-мяо-фа; оберегаться воров, – фан-доу; держать стражу ночную от них, – фан-цзей-ши-е; каждый вечер осматривать ворота и окна, – мэй-вань-чжао-гань-мынь-ху; усиленно беречься от воров, – цзя-и-фан-цзей; ставить для сего деревья по стене, и шесты изнутри лавки, магазина, – янь-цян-чжуан-бань; на полу (земляном или каменном) полагать доски, – ань–бань-фан-ди-дун; на кровлю класть черепицу, – чжу-ба-пу-ва; долгим засовом – чан-шуань должен запирать ворота; а большие ворота – железным засовом, – да-мынь-те-шуань; деревянный засов должен быть делаем (ши) из грушевого дерева – (лицзы), это – ли-му-мэнь-шуань; большие ворота должны быть о двух створах,– да-мынь-эрр-мынь; дверцы должны быть из досок – мэнь-чуань-дуй-бань; в школе должен быть медный таз – гуэй-нэй-ань-цзя-тун-лэ; на кровати должен быть медный звучный таз, – чуан-пан-бэй-да-сян-луо; на стене должно делать отверстия для наблюдений за подозрительным лицом, – чжау-цзян-дун-бянь-ван-кхань; самое лучшее дело – иметь и употреблять лук со стрелою, – фан-цзей-юн-ну-цзянь-цзи-мяо; когда гонишь вора, или ловишь, берегись упасть сам, – чжуй-цзей-фан-дэ; на верху стены складывай мелкую черепицу (которою можешь бить вора), – цян-тоу-фу-дуй-ва-пянь; потайная комната должна быть для драгоценностей, – ми-ши, ночью особенно должно беречься, – е-лю-да-и; при спанье необходимо закрывать голову, – е-вуо-бу-кэ-мэн-тоу; ночной сторож, – ян-ву; тайная милость, – ань-ши; тайное одолжение, – ми-цзе; в неурожайный год подноси хлеб неимущим, – сюн-нянь-сянь-чу-чжэнь-цзи; ночью не должен рассуждать громко о делах воровских, – е-вань-бу-кэ-тхин-шуо; с зажженною свечей будь осторожен, – сяо-синь-хуо-чжу; в комнате должны быть дрова, – чай-ву; вещи, скоро сгораемые, должно прятать в тайники, инь-хуо-чжи-ву-дун-би-чу; при пожаре спасайся, – цзеу-хуо; чан с водой, – шуй-ган; зимою одевайся теплым одеялом, дун-хань-хун-бэй; одежда должна быть прокладываема хлопчатой бумагой, бэй-хоу-пу, хоу-мянь; чайник с горячею водою, – тан-ху; огонь гаси, – си-хуо-ба; когда в курильнице горят благовонные вещества, требуется ставить доску или лист металлический, – сян-лу-ся-чжи; медный или железный таз прикрывай приволокой, – хун-лун-тхе-сы; во всех случаях берегись огня, – пу-ши-цзя-и-фан-хуо; медную жаровню старайся ставить на месте ровном и пустом, – хуй-лун-фан-цзай-пин-ди-кун-чу; при раздувании жаровни, огонь вылетает, вспыхивая, – шань-лу-фэй-хуо; древесный уголь, – жень-тань; летом запасайся древесным углем, – ся-юэ-шэу-тань; древесный уголь клади на пол, – да-бань-ся-дуй-тхань; не должно употреблять в питье и для пищи дождевой воды, каплющей с концов черепичной кровли, – ву-янь-юй-шуэй-бу-кэ-гун-ши; когда бывает гром, остерегайся пить дождевую воду и варить для пищи, – су-лэй-хуй-шуэй-бу-кэ-гун-ши; когда сидишь, не стучи по полу ногами, – цзуо-цзи-яу-си-пай-ди; не должно (мужчине) ходить подобно женщине (на малых ножках в узких башмачках), покачивающейся при походке из стороны в сторону, – синь-ди-цин-фу-чжуань-бай; не должно ходить сложа руки на спину, – бэй-цзянь-шеу; избегай болезни глазной и удаляй людей, – би-хуань-янь-жань-жень; мой, чисти глаза, – ян-му; когда болят глаза, – не мой водой, – хуань-янь-и-цзи; мой больные глаза мочою, – сяу-бянь-си-янь-хуань; когда пыль залепляет глаза, можешь ослепнуть, – xyй-ву-ма-янь; при употреблении пищи, употребляй слоновой кости палочки – юн-сян-я-куай-цзы; употребляй серебряные чашки, – юн-инь-сян-бэй; стучи в дверь, – цяу-мынь; иди посредине, – ли-чжун-чуань-цзоу; одеяние для мальчика, – сяо-эрр-и-фу; теплая шапка мальчика, – сяо-эрр-нуань-мяо; детям не позволяется играть и бить фарфоровых сосудов, – бу-сюй-сяо-эрр-цяу-ну-пуо-цы-ци; огнем играть для детей запрещается, – бу-сюй-сяо-эрр-нун-хэ; не должно давать детям для игры тонкие стеклянные вещи, – ляо-ву-бу-кэ-юй-эрр-си-вань; малой рыбки не должно давать кушать малым детям, – сяо-юй-бу-кэ-юй-хайцзы-чи; вредные вещи для людей, прячутся в тайное место, – шан-жень-ци-ву-шеу-цан-ми; у кого есть в семье дети, не должно садить цветов натуральных с гребешками – яу-эрр-чжи-цзяо-бу-кэ-чжун-цзи-гуань-хуа; золотом и жемчугом не должно украшать детей, – цзинь-чжу-бу-кэ-ши-сяо-эрр; когда в семье появится оспа, запрещается расставлять разные вещи, –доу-цзя-цзинь-цзи; жаловаться на других – великое несчастье, – сун-чжи-ци-си-лихай.

ΙΙΙ-й том. Существуют ли наставления или правила отца (детям) о чтении книг? Чжу-мэй-ань фу-цзы ду-шу-фа? Каждая книга должна быть усвояема сердцем, и когда будет понята, положи её в ящик. Тупой ученик должен читать понемногу, соразмерно с силами; правила о чтении книги с учителем, чэнь-ле-фу сян-шэн ду-шу-фа (читающий при сем, если беспамятен, обязан прочитывать несколько раз и не рассеиваться ничем, требуется также читать понемногу, чаще и усердно); златое время для учителя, чэнь-мин-сян-шэн, (кто кушает правильно и спит в меру, тог может научиться и читать); должен дорожить временем при чтении книги с учителем, хэ-шу дяу сян-шэн, (ибо один день не заниматься, значит десять дней учиться напрасно); при чтении книги требуется сосредоточенность и удаление от других занятий, избежание излишнего самоутруждения, гэ-сы-чжан; требуется четырехкратное чтение книги, Мау-чи-хуан, (сердце лежит в теле, тело – в школе; учи понемногу, не надрываясь в силах иначе – потребуются многие годы и месяцы, складывай знания в сердце в одном месте, не рассеивайся, будь постоянно прилежен, иначе все бесполезно); сю-цзи-ян, читать книгу не тяжелое дело, не дремли и не спи, будь бдителен всегда (иначе, сиди на гвоздях, косу привязывай к потолку), читай по силе возможности, при холоде убегай в теплое место, при жаре в прохладное, не будь голоден и старайся хотя немного быть при занятии сытым; тхан-и-се, наставления школьнику: читай неоднократно, всмотрись в книгу, её иероглифы, готовься прилежно в экзаменам; ян-чжи-туй, при чтении книги необходимо иметь собеседника – друга для живого разговора и приятного проведения времени; чэнь-хуань-би, должно читать книги на известный срок.

IV. «Эрр-я тху сюэ-сянь» – школьная иллюстрированная энциклопедия. Существует весьма известная школьная энциклопедия для юношества, в другом роде сравнительно с нами изложенной, снабженная множеством рисунков, и изданная в новейшее время в трех больших томах, в одной китайской обертке; по китайским иероглифам заглавного листа, значится «эрр-я-тху», "сюэ-сянь», т. е. школьная энциклопедия, снабженная рисунками эрр-я. В ней, после общего предисловия и текста к каждому отделению обозреваемых предметов, с общим указателем содержания каждой книги и главы, следуют самые рисунки предметов, имеющие также соответствующие названия. В начале, при предисловии помещен рисунок здания с тремя главными отделениями, крытыми черепицей, по главной линии с двумя боковыми, а в сторонке верхушка беседки среди зелени садов. Первая входная часть на столбах, вторая – самое центральное с крытой галереей от него, ведущей к последней части, по сторонам идут такие же школьные галереи, крытые; это тип школьного размещения для детей по полу и возрасту с жильем для учителя, библиотекой и помещением прислуги. Рисунки и описания в самой книге расположены так:

Том первый: 1) Дом и домашние вещи: вазы, курильницы, таз, мотыки и заступы, крюк из железа, рыболовные принадлежности и для охоты (сети), приготовление глины, веревка, орнамент. 2) Музыкальные инструменты – гусли, барабаны на особенных подставках, духовые инструменты в 8-мь трубочек и более, металлическое било, флейта, колокол, столики для разных вещей – свитков бумаги, материи, фарфоровых и металлических изделий, игрушек и проч.; орнамент. 3) Астрономия: изображение на китайской сфере разных созвездий и звезд: небесный корень гэнь-ди или «тянь-гэнь-ди-и»; звезда долгоденствия, «цзюэ-кхан» или «Шеу-син-цзюэ-кхан-е»; большая полярная звезда, «фан-син-вэй» или «да-чэнь-фан-син-вэй»; звезда – небесный конь «тянь-сы-фан-е»; большая указательная полярная звезда «ба-хуо-вэй-чжи-да-чэнь-е»; две группы звезд среди млечного пути, «Ци-духо-чжи-цзяо хан-цзин-е»; северная звезда, «бэй-лу-сюй-е»; звезда «син-цзи» – «дэу-цянь-ню-е»; созвездие, «Ин-ши-вэй-чжен-дин»; созвездие, «цзоу-цзюнь-чжи-коу-ин-ши-дун-би»; созвездие, «цзянь-лоу и Куэй-лу-е»; звезда, – ан, имя звезды – ди, или «Да-лян (великая двоица) ан-е-си-лу-ан-е»; звезда царственной мудрости, Мин-син-вэй-чжи-цзюнь-мин»; подвижная звезда, »бэнь«; около »шу» или «бэнь-син-вэй-шу-юэй»; комета несчастья, «хуэй-син-вэй-чан-цзи»; и проч.; 4) Разные сцены охоты за дичью вооруженных всадников. 5) Разные знамена военные и значки: – на четырехсторонних полосках (от восточного созвездия) знамя дракона с 9-ю длинными полосками и в них драконами и с боку двумя большими драконами, называется «су-шэн лун-юй-шэнь» или императорское государственное знамя; знамя черепаховое (от северного созвездия) с изображением двух больших черепах около древка и поперечно в 4 отделениях 4 черепах малых; знамя 7-ми летящих лебедей в продольных полосках и две других птицы особо; значок с пятью волосатыми шарами, привешенными в виде четок; значок с длинным узким флагом. 6) Разного рода уроды – двойни: рыба, змея, птица, волк, человек – младенец. 7) Костюмы и тип: пустынники, воины.

Том второй: Ботаника. 1) Сто семьдесят шесть рисунков с натуры разного рода трав и хлебных злаков; ароматических мелких кустарников и чайного деревца, горных, полевых, болотных; с их китайскими названиями. 2) Восемьдесят рисунков крупных кустарников и деревьев. Зоология: Разные китайские насекомые, черви, куколки, и прочие превращения, встречающиеся в земле, на полях и в садах, на деревьях, листьях, цветах и траве, восемьдесят рисунков с натуры – пояснительный текст к каждому из означенных отделений.

Третий том (продолжение) зоология: 19 родов рыб, 8 родов моллюсков и раков; гады, землеводные, метаморфозы и роды лягушек 4 родов, 9 рис. змеи с её метаморфозами, 14 рис. черепахи, с её разновидностями обыкновенная черепаха – «гуй», 5 рис., огненная черепаха – «xo-чуй» (10-я по эрр-я), похожая на дракона – «лун-гуй», маленькая – «цзинь-гуй»; прочие виды (по эрр-я). 1-я черепаха чудесная, – «шэнь-гуй» 1000 летняя, с выдающимися костями на подобие рогов (лун-гуй); 2-я – «лин-гуй»; чудотворная и 10,000-летняя, держащая острова блаженных – «цзюй-гуй»; 3-я – «шэ-гуй», питающаяся змеями; 4-я – «бао-гуй», или драгоценная; 5-я – «вэнь-гуй», струистая «гуй-фу», с чудесною дщицей на спине дающей победу; и «ву-цзун-гуй», пятая черепаха, обладающая всезнанием; 6-я – «ши-гуй», гадательная черепаха; 7-я – «шань-гуй» – горная ; 8-я – «цзэ-гуй», – озерная ; 9-я – «шуй-гуй», – водяная, (всего 56 рис.). – Птицы; – 46 рис. разного рода мелких птиц, прочие – орлы, аисты, лебеди, ястреба, утки, петухи и куры, попугаи, райские птицы, дятлы, воробьи, соловей, жаворонок, ворон, колибри и проч. (всего 70 рис.). – Животные домашние и другие лесные: – свиньи, боров, кабан, кошка, собаки, бараны, козлы, быки-единороги, волк, лисица, лев, конь, еж, обезьяны, орангутанг, горилла, дикий человек, покрытый весь волосами, баснословные животные – 3 вида дракона четвероногого, покрытого чешуей, с парою или одним рогом и пушистым хвостом или тонким; рыси, леопарды, тигры, слоны, дикие кошки, кабарга, (всего 48 рис.). Грызуны – мыши крысы, заяц (8 рис.); конь и его разные виды, с одним баснословным пожирающим тигров (имеет огненную гриву и лапы дракона, (всего 36 рис.); ж) рогатый домашний скот – быки и коровы, телята разной породы (всего 12 рис.).

Ко всем означенным таблицам рисунков в трех томах приложены на их полях китайские точные названия, которые объясняются подробно в самом тексте, с описанием, главным образом, выдающихся наружных признаков; в некоторых таблицах помещены баснословные по представлениям собственно китайским и буддийским в частности. Энциклопедические сборники и специальные по разным отделам знаний у китайцев весьма распространены и их существует множество; к сожалению, рисунки, исполняемые, по большой части наскоро, имеют шаблонный характер, с большим недостатком перспективы и ученых приемов, известных европейским художникам. Эти издания зато – большею частью, дешевы, из дорогих – известны на перечет, и принадлежат к разряду книг высшей учености, издаваемых правительством или китайскими первостепенными знаменитостями.

V. «Хун-сюэ инь-юань тху-цзи». Иллюстрированное обозрение девяти древних провинций Китая соч. Чун-Хоу. К числу книг, обнимающих лучшие наблюдения ученого и любознательного путешественника по разным городам и местностям Китая, с прекрасно исполненными рисунками с натуры и отличным описательным текстом, принадлежит трехтомное сочинение (по две книжки в томе), под заглавием: «Хун-сюэ-инь-юань» («тху-цзи», т. е. сочинение с рисунками). «Инь-юань» имеет двоякое значение: «Инь» – причина, основание, «инь-го» – причина и последствия, дела и воздаяния, у буддистов – положение, на коем основывается теория перерождений, а «инь-юань» – есть причина главная и причины последующие, содействующие, на коих основывается буддийский детерминизм инд. Нидана. По определению буддистов, «инь» – есть причина, порождающая, «юань» – содействующая совершению плода, или последствия, это – круг моментов перерождений, взаимно вспомоществующих, их 12-ть, начиная с общей безначальной мрачной причины до минуты смерти частного существа. Нидана составляет, так сказать, естественный закон, с уразумением коего возможно спастись без откровения. Иероглифы: «хун» – большой, обширный, лебедь; «сюэ» – снег, очистить, омыть. Выражение – «цзю-хун» – девять провинций древнего Китая, Китай в собственном смысле. Таким образом, смысл заглавия сей книги «Хун-сюэ-инь-юань» будет: «обзор с птичьего полета древнего Китая – его 9-ти провинций, исполненный с величайшим вниманием и исследованием в общих основаниях и до самых мелких подробностей». Ученое обозрение это напечатано и издано в 29-й год Да-Гуана, 8 луны, для общего употребления и распространения в народе. Дальнейшая заглавная реклама: «Дао-гуан-дин-мо-цю-цзю-юэ-чун-хоу-и-ян-чжи», «Да-гуана-цикл-дин», в осенний месяц VII луны, сочинил и издал в свет «Чун-Хоу». После длинного предисловия и подробного оглавления содержания, автор поместил свой портрет с кратким curriculum для читателя; после чего следует текст в столбцах изящного письмена и литературного изложения, с отдельно при тексте рисунками, понятие о коих дается вкратце над ними сверху или сбоку. – Имя почтенного сановника Китайской империи, составившего означенное иллюстрированное путешествие по Китаю, известно русским; «Чун-xoy» был некогда чрезвычайным посланником при С.-Петербургском дворе. Обращая внимание на все достопримечательное, автор воспроизводит полную интересную бытовую и современную картину жизни; преимущественно архитектура во всех её видах и родах изящного и простого стиля китайских построек городских, деревянных, монументальных, находят значительное себе место. Это – музей драгоценных сокровищ, мало известных лучшим европейским путешественникам, каждая деталь для художника, особенно русского – нова, занимательна, неизвестна. Виды природы, церемонии, бытовые сцены и предметы, – поражают читателя объективностью, которой соответствует и самый стиль изложения – сжатого, характерного, меткого, обнаруживающего художественную высокообразованную личность автора, строго классическую. Памятники искусства архитектуры преимущественно, избираются по большей части в связи с прочими и местностью более или менее живописною; иногда скопляется на небольшом рисунке целая деревенька, местечко, укрепленный остров, сложная церемония, деревья и растения, костюмы и проч. В первом томе в 1-й кн. всех такого рода рисунков 40, во 2-й кн. 40; во втором томе, в 1-й кн. 40 рис., во 2-й кн. 40 р.; в третьем томе, в 1-й кн. 40 р., во 2-й кн. 40 р.; помещено несколько портретов – автора и его друзей, почтенных уважаемых ученых, китайских министров. Нет возможности и особенной надобности, указывать и подробно перечислять рисунки, излагать самый текст и названия к оным подробно; для гг. архитекторов, живописцев, географов, – это предмет крайне необходимый, желательный и полезный. Но мы имеем в виду другие цели и указываем на настоящую энциклопедию лишь вкратце. По отношению к каллиграфии текст имеет несколько почерков, более или менее крупных и мелких, смотря по предмету, о коем идет речь; часть документальная снабжена разного рода печатями, коих собрание с древними письменами может быть оригинально и замечательно для исследователя; заглавия к главам и рисункам написаны по четыре иероглифа, коими исчерпывается содержание предметов, описываемых и изображаемых. При переводе на русский язык выдержать подобные характеристики – дело невозможное и чаще всего требуется много слов и выражений, более или менее точно соответствующих иероглифам или даже приблизительно. Напр., надписи над рисунком в 1-м томе, «Янь-нянь-вань-дань», – уединенный летний дом для увеселений; «Си-ху-цзянь-хо», – западное озеро с вулканической срединой, «Цзы-фэнь-цунь-чжи-мэн», – (кумирня) благодетельных облаков и миражей в озерной местности, и проч.

VI) Другое сочинение, подобно «инь-юань» Чун-хоу, принадлежит императору китайскому Канси и содержит описание его путешествия по Маньчжурии и Корее; существуют два текста, один – на китайском, другой – на маньчжурском языке, с рисунками при тексте, в двух книгах. Всех рисунков тридцать шесть, исполнены они в одном стиле с приложенными к сочинению Чун-хоу.¹⁶⁷

Представляя достаточным, приведенных сборников и энциклопедий китайской народной литературы, в строго-классическом значении и частью по диалектам, не касаемся других не менее достойных, напр. из отдела словарей и народных пословиц, о которых скажем ниже, при обзоре пособий китайских классических и учено-европейских в изучении языка, письмен, тоники, формации слов, выражений, систематики понятий, распределенных в разных словарях и прочих руководствах; особенное значение имеет словарь Канси, его образование и структура в связи с ему предшествовавшими и последующими опытами; – чего не достигли сами китайцы, то дают нам европейские и русские ученые, на трудах коих и сосредоточиваем специальное рассуждение, дабы подготовить читателя постепенно ко всем трудностям, соединенных с великим предприятием переводов христианских Священных Книг и Церковных для народов Китая и стран с ним соприкосновенных.

Замечания о китайских названиях разных книг сверх поименованных и рассмотренных выше и о сочинении проф. Дюгласа касательно конфуцианства и даосизма. Wylei в Notes on Chinese Literature, and Summers Hand-Book of the Chinese Langage установляет названия следующие: древняя литература – «Гу-вэнь», – новая – «ши-вэнь»; изящная словесность – «вэнь-чжан» ; критика, поэзия и литература – «шивэнь-пхин»; критика историческая – «ши-пхин»; древние классики и им подобные по стилю – «цзин-шу»; нравственно-религиозные философские и ученого содержания книги – «цзы»; исторические – «ши», смешанная история – «цзаши», отдельные истории – «бе-ши», древняя история – «гу-ши», полные летописи – «цзи-ши-бянь-мо», анналы или временники – «бянь-нянь»; мемуары – «чжи»; повести – «ле-цзюань» императорские журнальные записи – «ди-чжи»; история династий – «чжэн-ши», современные летописи – «цзай-ши», хронография – «ши-лин»; биография – «цюань-чжи», исторические выписки – «чжи-xao», эдикты и официальные бумаги – «ю-чжи», послания и письма – «шу-ши», смесь – «цза-лу», отдельные собрания – «бе-ши», общие сборники – «цзун-ши», география и топография – «ди-ли», ответы – «сяо-шую-цзя», истории и романсы – «цзюань-ши», официальные документы – «xao-лин-цзу-и», стихи и песни – «цзу-цюй», писатели военные – «бин-цзя», по законодательству – «фа-цзя», по земледелию – «нун-цзя», по медицине – «и-цзя», трактаты конституционные – «чжэн-шу», обряды и церемонии – «ли», музыка – «ио» или «юэ», политическая экономия – «ши-xyo», жертвоприношения – «цзяо-сы», астрономия – «тянь-вэнь», литература об искусстве – «и-вэнь», математическая хронология – «ли», юриспруденция – «син» искусства – «и-cy», элементарные стихии – «ву-сан». Специальные же понятии о названиях китайских книг «Цзин-шу» предлагаем в нашем вступлении в введению по истории Библии в Китае, Корее и Японии, т. е. к 1-му тому, 1-й части, (гл. II).

Выделяя из книг и сочинений китайских прозаических специально поэтические, даем о них также следующие понятия и определения родов, в отличие от русских и европейских: поэтические произведения китайской литературы, имеющие свои законы тоники и ритма, вообще означаемые понятием «Ши», имеют четыре главных вида: «Ши», «Цы», «Гэ», «Фу». 1) «Ши» знач. стих, ритмическое выражение чувств, поэзии, стиха, оды, гимна, поэмы; они могут состоять из нескольких слогов: «и-цзюй-ши» – односложные, «ву-янь» – пятисложные, «ци-янь-ши» –семисложные и т. д., они составляются или сочиняются по известному ритму – «цзуо-ши», поются – «чан-ши», некоторые могут быть читаемы взад и вперед– «хуй-вэнь-ши», – составлять станзу, «и-шеу-ши», т. е. известные изречения, чаще всего встречающиеся в надписях на храмах, дворцах, сосудах и других предметах. 2) «Цы» – выражение, слово, фраза, поэтическая композиция в ритме, имеющая закругленное целое, – стиль, фразеология, «да-жи» – официальная бумага, составленная по известному образцу; «янь-цы» – есть обыкновенное выражение, «вэнь-цы» или «цы-чжан» – композиция, стиль, «коу-цы» – речь, говор, произношение; «це-цы» – софистические аргументы. 3) «Гэ» (ко) – песни речитативы в известном стиле, по китайскому обычаю, стихотворение, баллада, рапсодия. Различаются: «гэ-шэн» – звук, sound, «гэ-шэн» «лян-у-лян» – ясные, чистые и приятные звуки, музыкальные; «фу-гэ» – хор, хоровая песнь, «ау-гэ» – местные песни; «чан-гэ» – песни, singing, «гэ-бэнь» – музыкальное сочинение, книга для нотного пения. 4) «Фу» – поэтическая композиция с метром в 4 или 6 попеременно сменяющихся строф, мадригал, идиллия; «ши-фу» – поэмы или баллады.

Общие понятия в стихосложении «ши-лунь»: 1) стих – «цзе» скандовка, составление стиха – «фэнь-лунь». 2) ритм «юнь»: несовершенный – «бань-юнь», совершенный – «цюань-нунь»; 3) пауза, пресечение стиха – «чжу-си», цезура – «да-чжу-си», полу-цезура – «сяо-чжу-си», финал – «мо-чжу-си»; 4) мера – «бу»: двуметричный стих (dimetri) – «лян-цзы-бу», четырехстопные tetrametri – «сы-цзы-зу» трехстопные trimetre – «сань-цзы-бу»; 5) стопа, metre, или расстановка стихов – «инь-лю»: 1) Амфибрахий – «цзин-чжун-цзинь-инь-лю»; 2) анапест – «цзин-цзин-чжун-инь-лю»: 3) Дактиль – «чжун-цзин-цзин-инь-лю»; 4) ямб – «цзинь-чжун-инь-лю»; 5) Пиррихий – «цзин-цзин-инь-лю»; 6) Спондей – «чжун-чжун-инь-лю»; 7) Трохей – «чжун-цзинь-инь-лю»; Тоника назыв. «шэн-лю», «пхин-ци-ву-янь», «пхин-ци-ци-янь».

В заключении сказанного о конфуцианстве и с ним соприкосновенном даосизме, находим полезным обратить внимание читателя на книгу проф. Дюгласа, коей название и содержание следующее: Confucianism and Taouism, with a map; by Robert K. Duglas. London, edit. Society for promoting Christian Knouledge, т. e. Конфуцианство и даосизм, с картою распространения конфуцианства. Роберт К. Дюглас. – Небольшая книжка эта, составляющая с ей подобными часть «non Christian religious systems», из изданий общества распространение христианских знаний, представляет собрание во единое целое сведений об означенных предметах, извлеченных автором из «Chinese Classics», Легга, «Systematic Digest of the Doctrines of Confucius» Фабера, «oriental religions China» Джонсона (Jonhson), «Lao-tzu» «Watter’sa», «The speculations of the old Philosopher» «Lau-tsze» Чальмерса (Chalmers), «Le livre de la voie et de la vertu» и «Livre des Recompenses et des Peines» С. Жульена (Julien). Содержание кн. о конфуцианстве, состоящей из VIII глав (с 4 по 158 стр.): 1) Введение: замечание о Конфуцзы, взгляд на него и его, время, сочинения, направление их, месторождение и страну, события в ней и династия Чоу. II. Жизнь Конфуцзы, события из неё и случаи. III. Учение Конфуцзы: общий взгляд на него и канон, частные понятия и определения об идеальном человеке, о мудреце, о судьбе и назначении человека, о небе, духах и демонах, – «шан-ди», о совершенном человеке (superior man); IV. Необходимое образование, потребное «совершенному человеку» – «Да-сюэ», его значение и система, предмет, метод и средства (истина, стремление к усовершенствованию, строгость и определенность в плане, исправление сердца и направление к добру, образование личности, добродетель, её природа и свойства, значение; человеколюбие, верность, почтительность, доверие, управление семейное, сыновнее благочестие, муж и жена, супружеский союз и церемонии, дружелюбный союз или товарищество). V. Управление государством. VI. Второстепенные пункты учения Конфуцзы. VII. «Мэнцзы» или «Мэнций» (Mencius) и краткие сведения о нем. VIII. Новое конфуцианство.

Даосизм. (I–VIII гл.) Содержание: I. Введение: происхождение даосизма, его основатель, место, время, особенности и характер, сравнение Лаоцзы с Конфуцием. II. Книга «Дао-дэ-цзин» и её анализ. III. Продолжение того же. IV. «Ле-цзы» и «Чжуан-цзы», личности и учения сих философов. V. Позднейший даосизм. VI. Книга «о наградах и наказаниях» и книга «о тайной добродетели и проистекающем из неё блаженстве». VII. Даосские божества.

III

Цель, разделение и содержание текстуальных приложений к VI-му отд. первого тома, к 1-й части (введение) по Истории Библии на Востоке – Названия и порядки хрестоматии китайских текстов в русском переводе (иеромонаха А. В–ва) – I. Догматические и нравственные понятия по китайским классикам о Боге, человеке и проч. – II. Гомилетическое собрание изречений из китайских классиков и III. «Хун-фань» или великий план небесного мироправления. IV. «Чжун-юн», V. «Да-сюэ-цзин», VI. «Сяо-цзин». VII. «Нюй-эрр-ю» слово к девицам, VIII. Отрывки из «Да-цзин Лю-ли», IX. «Цзин-цзе» об изучении цзинов. X. Рассуждение Ван-ань-ши, XI. Вэнь-ван-ши-цзы, XII. Импер. училища и кумирни. XIII. «Сио-цзи», XIV. Китайские сочинения на экзаменах, XV. «Цюй-син» поведение ученого. XVI. «Фа-сюэ-ши-чжэнь-цзюй». XVII. Правила о поведении учеников, XVIII. «Ду-шу-синь-фа» о чтении книг. XIX. «Ио-цзи-цзин» о музыке, XX. «Юэ-лин» месяцеслов. XXI. Мемориал И-чжуна и XXII. Этнографическая таблица древнего Китая – Самые тексты и их общие рубрики: 1. Догматическо-нравственные понятия извлеченные из китайских классиков (по Чальмерсу) – 1. О Природе Божией (сюнь-цзы, ян-фу, Пан-ку, Чу-цзы, Лянь-инь, Цзы-ся), 2. Единство, 3. Всемогущество, 4 Благость Божия, 5. Справедливость, 6. Милосердие, 7. Творчество, 8. Законодательство, 9. Богооткровение, 10. Мироправление…

Цель, разделение и содержание приложений. Касаясь разных вопросов в особых параграфах выше рассмотренных о конфуцианстве, с разграничением книг строго классических от памятников законодательства и народного творчества, в коих отображается государственная и частная личность китайцев, а чрез то установляются и известные формы языка и словесности, раскрывается внутренний мир самоопределения или сознательного отношения ко всему внешнему и окружающему с детства по самую старость, предлагаем самый ряд текстов более подробно и определенно иллюстрирующих законы китайской жизни. Достаточно одного беглого прочтения оных, чтобы убедиться в неизбежных и многотрудных изворотах ума побуждавших китайцев выходить победителями в искании истины самостоятельно и путем заимствований её у других народов, в течении продолжительной истории. Нельзя без глубокого чувства благодарности отнестись и к европейским ученым, потрудившимся в уяснении многих сторон, слабо или разбросанно освещаемых самими китайскими учеными, что объясняется немало особенностями и методом исследования западноевропейского и китайского, даже самым языком: если европейцу и русскому дорог смысл, ясное и толковое изложение предмета, в правильной речи, более или менее равной и периодической, то сжатой, то пространной по надобности, так для китайца дорога аналитика не только известного текста, выражения, слова, даже – одного иероглифа, могущего быть разложенным на множество знаков и понятий, часто сложных, игриво-двусмысленных. Поэтому китайский оригинал, особенно древне-классический, всегда бывает сжат, краток, за ним следует ряд толкований, комментариев, параллелизмов и других определений; так слагается и развивается со временем пространная редакция одного и того же классика, его парафризис, изложение. Для европейского ученого эти два, иногда три, четыре способа определения предмета всегда неодинаковых, излагаются, или объясняются более или менее подробно, переводятся почти буквально или приблизительно, а иногда и отдаленно. Кому из таких переводчиков классических писателей отдавать преимущество? – Вопрос трудно решаемый, а потому лучший метод – возможно специальный и разносторонний. Полагаться ни на одного ученого, более или менее одностороннего переводчика нельзя. Даже сам Легг, в настоящее время почитаемый синологами лучшим истолкователем китайских классиков, признается переводчиком опыт на английский язык только буквальным. Имея под руками преимущественно переводы сего ученого и по изданию М. Мюллера в особенности, равно издания других – (Потье, Базен, Дуоляйтль, Фабер, Премар), воспроизводим китайский текст на основании этих же переводов, и отчасти проверенных нами с оригиналом. Располагаем свои переводы китайских текстов, в порядке книг или выдержек, с указанием на содержание оных в главных предметах; источники и пособия, откуда заимствованы самые тексты, – указали в своем месте в подстрочных примечаниях под каждой переводимой статьей. Цель сего сборника, или хрестоматии, как и прежних приложений, состоит в доставлении возможности самому русскому читателю освоиться с смыслом многих типических текстов, разного стиля и авторов, и подготовить к самостоятельным штудиям китайского языка в оригиналах. В сем случае руководимся методом многих европейских ученых, подготовляющих прежде всего при составлении китайских учебных пособий, умы студентов в тайны идеи, концепции, расчленения понятий и развитие оных в правильной речи европейских языков, и только после сей подготовки, приступающих к аналитике собственно китайского языка, его идиомов по авторам и диалектам, известной композиции, начертании иероглифов, произношения, и употребления в речи литературной и разговорной. Английские миссионеры, при переводах слова Божия и разных полезных книг для китайцев, при обсуждениях и дебатах по сему предмету, всегда исходили из положения – в каком стиле, на каком китайском языке – ученом или разговорном, переводить означенного рода книги, а потому избирали образцы известных «цзинов» или «шу», того или другого автора, или диалекта, и по ним сообразовались в трудах своих. К сказанному выше в § 71 в нашем труде по истории Библии в Китае заметим, что порядок расположения наиболее удобный и целесообразный в собрания текстов избираем по группам следующий: в первой группе представляются догматическо-нравственные понятия, собранные европейскими миссионерами из китайских классиков, сродных с Библейскими Богооткровенными, или близко подходящие к христианским мелкие наставления и изречения мудрецов; во второй группе излагаются общефилософские принципы, по коим установляется государственное благоустроение, порядок общеогненный в семейный; таковы книги «Хун-фань», «Чжун- юн», «Да-сюэ», «Сяо-цзин» и «Нюй-эрр-ю», некоторые отрывки из «Да-цзин лю-ли», т. е. современного действующего законодательства китайцев; в третьей группе размещены рассуждения о воспитании и обучении народном, о чтении и родах книг, о сочинениях на экзаменах и их образцы, правила для занятий и поведения в школе и вне для юношества; о высшем образовании и приготовлении наследника престола, о предметах воспитания и обучения в высшей школе, о поведении и занятиях китайского ученого, об императорских школах и храмах (описание); сюда относятся книги – «Цзин-цзе», «Ван-ань-ти», «Ду-шу-синь-фа», экзаменские опыты, «Сио-цзи», «Вэнь-ван ши-цзы», «Цюй-син», «фа-сюэ Ши-чжень-цзюй», выдержки из «Цзя-бао» и друг.; в четвертых – в заключение приводятся отрывки из «Ио-цзи» и «Юэ-лин», т. е. из книг о музыке и распределении занятий в течение года, также описание церемонии перенесения изображения и книг императора Дао-гуан из Пекина в г. Мукден; и этнографическая таблица древних народов Китая.

Изложение содержания китайских текстов, в русском переводе. 1. Догматические и нравственные понятия китайских мудрецов, подходящие, по мнению составителей (Чельмерс, Премар, Потье и др.), к христианским, в учении о Боге, природе и человеке, о рае, падении ангела, состоянии человека до и после падения, о пришествии на землю Обетованного Святого, его идеальных совершенствах, о награде за добродетель и наказании за грех. Более подробно представляем рассмотрение означенных предметов под двумя отделениями: А. О Боге, его природе, свойствах (единство, всемогущество, благость, справедливость, милосердие, творчество, законодательство), откровение человеку и промысл, освящение власти земной силою и властью Божиею, зависимость от неё народа; о назначении и природе человека, сотворенной доброю и нарушении оной человеком, совершением греха, – о невежестве, достойном наказания и возможности уклонения от добродетели по бессилию и убожеству природы, об опасностях для добродетельного в богатстве; о необходимости покаяния, истины и честности; о царстве небесном, служении Богу, молитве и жертвоприношениях, благоговейном хождении пред ним; о почитании государя императора, родителей, лиц старших и достойных, о почтении вообще к людям и любви к человечеству. Б. Рай, его описание и местонахождение, название гор, рек, источников, распределение частей его на В. З. С. Ю.; сказание о Пань-кху (homo primogenis) и драконе, птице, черепахе; блаженство человека в раю до падения и состояние после оного; дракон и диавол; особенности представлений китайцами рая и схема оного в устроении древнего Китая; о природе человека имеющей быть восстановленною пришествием Святого, сказание о чудесных обстоятельствах его явления и знамениях при государях Чжао-ван, Му-ван, Юн-бин, о посольстве в Индию за св. книгами, – о Вишну-Иезу и Сирва-Будде; астрономические фикции в названиях звезд у китайцев и обряды, касающиеся рождения Младенца от Девы, замечания о том; понятия о Мессии у иудеев китайских; изречения китайских мудрецов Ле-цзы, Чжуан-цзы, Гун-ли-цзы, Леу-чилю, о святом человеке, также – в книгах Ши-цзин и Сяо-цзин.

II. Гомилетическое собрание разных изречений из китайских мудрецов, составленное английскими миссионерами для целей христианской проповеди; мелкие нравственные наставления и правила Гуан-фу-цзы, Лю-кхун-чжу, из книги Ши-цзя и др.

III. «Хун-фань» – великий план небесного мироправления: происхождение книги, план мировой гармонии в области физической, нравственной, социально-политической, частные категории предметов: пять элементов, 5 органов чувств, народ и управление им, пять делителей времени, мудрость, направление трех сил, закон средины, благоразумие в доказательствах, пять источников блаженства и шесть знаков почтения.

IV. «Чжун-юн» букв. «обыкновенный путь», книга обязанностей каждого человека, или – «рассуждение о состоянии совершенного равновесия и гармонии в личности человека и в государстве»: отд. 1. Определение неба, стези долга и просвещения, развитие сих понятий и состояния гармонии в личности человека, свойства и признаки человека совершенного и обыкновенного, в образе действий и жизни, в счастье и несчастье, о мирной жизни и благочестии государя, прочих людей, о разных церемониях; отд. 2. Необходимость государственного начала и правительства, его особенности и свойства, пять отношений, мудрость и её искание, девять руководящих правил государя и правительства, упорядочение действий, добродетель семейная и в обхождении с людьми, разумение доброго и лукавого, три силы – «сань-цай» (небо, земля, человек), совершенный человек и святой в себе самом и влиянии на других людей, определение «Дао», неба, земли, гор, воды, в отношении к мудрецу и императору, его знание мира и церемоний, примеры из истории, уподобления совершенства нравственного небу, необходимость добродетели.

V. «Да-сюэ-цзин» кн. великой нравственной науки; содержание: необходимость познания добродетели для княжеств и семейств, способ достижения познания вещей, личное усовершенствование, семейное и общественное; благодетельные последствия сего, свидетельства и примеры из Шуцзина и Шицзина, мудрость – высший предмет исканий человека, значение семейного начала добродетели и проявление оного в любви вообще и к людям в особенности, в повиновении власти и уважении к ближним, добродетель в малых княжествах – основание в государстве, необходимость украшения ею для правителей, министров, подданных.

VI. «Сяо-цзин» (краткая редакция) кн. о сыновнем благочестии; содержание: цель и значение рассуждения, сыновнее благочестие императора, князей, министров и сановников, народа, – рассматриваемое в отношении к трем силам, – в правительстве и мудрецах; описание действий сыновнего благочестия в отношении к пяти наказаниям. Объяснение 1-го правила и совершенной добродетели; изложен. в гл. 1. о том – как соделаться именитым, – о выговорах и замечаниях в отношении к оным, об ответственности по сыновнему благочестию, о царском служении, об обязанности детей при трауре по родителям и о погребении оных.

VI. «Сяо-цзин» (пространной редакции, по исследованию и переводу Фабера и изд. Габеленца см. выше § 81, где изложено и самое содержание 100 отделений); в частности по-русски переведены: 1) о жертвоприношениях; 2) внутренние семейные правила или «нэй-цзе» по изложению в XII гл.

VII. «Нюй-эрр-ю» – слово к девицам Сю-гуаня, губернатора Цзян-си; содержание: домашние занятия и поведение; перечень трудов, украшений, обращение с домашними, мужем, чужими, дурные качества и похвальные для женщины, о милосердии и милостыне, услужливости, воздержании, заботливость о добром имени, о нравственной частоте и удалении от всякой грязи и непристойности, о любви к младенцу и детям, благородстве, осторожность в обхождении с нищими и уличными актерами, о распорядительности в доме, и щедролюбии и расчетливости, приличном держании себя в смирении, с честью и достоинством, с избежанием пересудов; качества девушки нравственные и значение для неё образования, мудрости, целомудрия и проч.

VIII. Образцы «Да-цзин Лю-ли» кодекса законов и постановлений современной Дацинской династии: гл. 75, 77, 78, 91, 114 (содержание заглавий см. выше, § 81).

IX. «Цзин-цзе» записка об изучении классических книг «цзинов» Сыном Неба; содержание: характеристика книг цзинов Ши, Шу, Ио, И, Ли-цзи, Чунь-цю; Сын Неба есть лицо из «сань-цай» (кит. троица, т. е. небо, земля, человек) черты его жизни и действий, основанные на справедливости; постановления о собственности и правилах церемоний государственных и религиозных, общественных и семейных, их значение и общеобязательность.

X. Рассуждение Ван-ань-ши о чтении книг не конфуцианских, напр. буддийских и даосских и других, как помогающих с отрицательной их стороны достижению истины положительной и учения конфуцианского.

XI. «Вэнь-ван-ши-цзы», князь Вэнь-ван как сын и наследник престола, или правила, касающиеся воспитания и образования благородного юношества; содержание: отд. 1-е лица, избираемые из лучших студентов для высшей восточной школы и образования в оной, место для занятий и распределение, начальствующие и профессора, великий тутор ассистент, время отдохновения и занятия музыкой, императоры и министры, славные покровительством высшего образования, правила и приемы в занятиях с студентами, семейный характер отношений их к начальникам и профессорам. Отд. 2-е: обязанность императорского воспитателя «Шу-цзы» в школе и вне оной, при занятиях студентов, их отдыхе, аудиенциях, в храме предков при похоронных обрядах, прочие надзиратели над юными членами царской семьи, случаи дисциплинарных наказаний и уголовных; поведение самого государя в разное время мира и войны, и при разных случаях среди своей семьи и вне, наказание за оскорбление Его Величества и членов Его семьи; посещение государем высшей коллегии студентов, порядок отеческого обращения государя со студентами, при начале, во время посещения и после, участие в экзаменах и пиршестве, наставления личные отца-государя, его отношение к наследнику престола и наследника-сына к государю-отцу, обязанности ежедневные, приветы и услужливое обхождение, поклоны и другие способы сыновнего чувства любви и почтения.

XII. Императорские училища и кумирни, их виды и названия, описание и исторические сведения по китайскому трактату об архитектуре дворцовых зданий и построек. Содержание: пять императорских училищ – «тянь-цзы-ву-сюэ», их вид, расположение, время построения и назначение, названия «Би-юн», «Тхай-сюэ», «Да-чэн-дянь», «Чжу-хоу-пхань-гун», имена государей в княжестве «Лу» – покровителей образования; семь импер. кумирен «тьхянь-цзы-ци-мяо-чжи» и девять кумирен императора Чжэу – «Чжэу-цзю-мяо».

XIII. «Сио-цзи» – записка о предметах воспитания, методе обучения и занятиях в высшей школе – «Тхай-сюэ»; содержание: важность образования, разделение школ, порядок поступления в высшую – «Тхай-сюэ», дневные занятия, характер и отношения учащихся и профессоров, способы обучения, достоинство и недостатки, о взаимном почтении студентов и к учителям, необходимость быть специалистом.

XIV. Китайские сочинения на экзаменах – «као», их виды – «вэнь-чжан», «ши», «цзи», значение и особенности, правила касательно их составления – «цзо-сяо-мин-цзин»; восемь частей – «вэнь-чжан» или в изящных сочинениях: 1) «Бай-доу», 2) «Шэн-ти», 3) «Ци-цян», 4) «Де-ко», 5) «Коу-ми», 6) «Шунь-као», 7) «Мо-ку», 8) Цэ-коу; термины – «чжуань» и «фань». Пример и анализ частей экзаменационного опыта на ученую степень кандидата – «цзюй-жень» и на тему «шэн-жень», определение понятий в иероглифах «шэн» – святой и «жень» – человек, части исследования сего предмета 1) «Ти-лу-тема», 2) «По-ти-анализ», 3) «Чэн-ти» – изложение оной, 4) Ци-цян – объяснение, 5) «Цзян-ся» – последующее объяснение, 6) «Ти-гу» – аргумент 1-й, и «Чу-ти» – утверждение темы, 7) «Чжун-гу» – 2-й аргумент, 2 деление, 8) «Хоу-гу» – 3-й аргумент, 3-е деление и вывод.

XV. «Цюй-син» или поведение ученого (конфуцианца); содержание: нравственные качества ученого, наружный вид и одеяние, обращение с людьми и дома, при занятиях и в свободные часы, нестяжательность и милосердие, обхождение со старшими и учеными, жилище и труды ученого, приличие и соблюдение церемоний, – отношение к семейству, старшим и почтенным людям, на должности и в частном быту, благородство в действиях и прочие качества.

XVI. «Фа-сюэ-ши-чжэнь-цзюй» школьные правила, изложенные и составленные в §§§ 100 ученым Ши-чжэнь-цзюем 1770 г., при императоре Канси, содержащиеся в китайской книге – «Цзяо-кхао-цзюань-цзи» (т. е. в полном собрании семейных упражнений) с замечаниями Базена и др. Содержание: 1) Порядок занятий учеников, приход в школу, занятие места, обязанности в изучении уроков утром, – после завтрака, – в полдень, – после обеда, – вечером. 2) Обряды при входе в школу и выходе из оной, – в доме, обращение с родителями и книгой. 3) Порядок в чтении книг и изучении, пунктуация, понимание, различение знаков, произношение слов, способ заучивания, прочтения про себя и вслух, частей текстов целой книги, речитатив – с товарищами и про себя отдельно, парафразис. 4) Правила при чистописании, принадлежности оного: кисть, тушь, месячные тетради листов, образцы по словарю Чжан-юн способ сидения и держания руки, изучения порядка черт, их расположения, узнавание знаков на глазомер, копирование чрев тонкую бумагу, глазомерно, опрятность при обращении с материалами и письмом. 5) Занятия с практическими примерами, изучение текста уроков, внимание, самодеятельность и с помощью толкования учителя, повторение прочитанного, грамматический анализ, аргументация, выборки для упражнений текста из лучших писателей «Лао-чэн-вэнь», задачи для сочинений о простых предметах. 6) Правила касающиеся кушания и питья, сидения за столом, опрятности в школе и дома, о выходе из школьного помещения по нужде, о приветствиях и визитации в 1-й и 15-й день каждой луны, изучение образцовых примеров и правил по «Сяо-цзин» под руководством учителя, о поведении при отпусках и отлучке, – при родителях, – среди товарищей, – в чужих людях, – пред старшими и учителями, в гостях, – на прогулке и дома. 7) Предметы учебные, потребные для каждого в школе ученика и обращение с оными. 8) Взаимное обхождение учеников, речь, осанка, походка, поклоны, приветы, туалет и одежда, обращение с нею и огнем, размещение по столам, поведение в школе при встрече незнакомцев и родных, в отсутствии учителя. 9) Запрещение ученикам: игра на музыкальных инструментах, возбуждающих чувственную страсть, азартные игры, пение песен и стихов, дурно составленных и безнравственных по содержанию, непристойных по напеву, праздношатание по улице, неприличие в гостях и дома, за столом в особенности. 10) О гонораре учителям за обучение и подарках им в разное время года, о важности учительского служения и звания, необходимость солидарности в корпорации учителей и ученых с удалением от профессий несродных и вредных. 11) Дисциплинарные взыскания и наказание учеников.

XVII. Наставления касательно поведения учеников, заимствованные из книги «Цзя-бао», т. е. семейного сокровища; содержание: когда и как умывать лицо и тело; какой требуется туалет, как держать руки при поклонах; как совершать приветствие и поклоны равным себе, старикам, родителям, учителям, почтенным людям; как кланяться, стоять, садиться, прогуливаться; что и как говорить, смотреть на что и слушать, что кушать и пить, и сколько; об опрятности дома и в школе; как отвечать и возражать при объяснениях с чужими людьми, родными, начальниками; о согревании и прохлаждении дома, ухаживании за родителями; о прислуживании за столом; прогулка с начальниками, обращение с ними при встрече и в собрании общественном; об услугах старшим и в школе; о 1-м и 15-м дне каждого месяца; что делать утром и вечером, в школе и дома, среди друзей; как учиться; – читать и изучать книги, – писать китайские иероглифы.

XVIII. «Ду-шу синь-фа» – правила, касающиеся чтения книг и способов усвоения оных учениками; содержание: решимость чему-либо научиться; журнал для занятий; положение знающего и невежды; как читать книгу; бесполезность многознания и польза основательного малого, но точного и со смыслом; о деятельности ума читателей и пользе чтения книг нескольких по одному и тому же предмету и содержанию; причины ослабления памяти; часы занятий; значение спокойствия и удаление от бесплодной болтовни; время труда и отдыха; о вреде поспешности; безотлагательность в правильных занятиях; значение нравственных принципов; временные перерывы и отдых; гимнастика, зрение и свет – пользование ими; о чтении сочинений новейшей литературы; о библиомании, её смешных сторонах и вреде.

XIX. «Ио-цзи-цзин» – записка о музыке и пении; отд. 1) понятие о звуке, напеве, модуляциях голоса, гармонии, ноты и соответствующие оным классы лиц, занятий, вещей, связь музыки с управлением и добродетелью, влияние на сердце и ум, чувственность; музыка и церемонии, влияние на доброе настроение и справедливость, гармонию между небом и землею, чувства почтения; музыкальные инструменты, их связь и соотношения, подобные между министром и правителями, силы природы и проявления их в разное время года подобно музыкальной игре и её переливам, и проч.

XX. "Юэ-лин» – месяцеслов с распределением разных предметов, занятий, празднеств, действий императора, правительственных лиц и народа, в течении XII месяцев года; Общие рубрики: в какой части неба находится солнце и звезда, какой день цикла, – небесный господин или гений-хранитель, какие бывают в каком виде твари, животные и растения, какая музыкальная нота и тон, какое число, и музыкальный инструмент, какой вкус предмета, какие жертвоприношения и какое мясо для них и стола государя, какой ветер, какой апартамент во дворце занимает государь, какое имеет одеяние и шапочку, каких выездных лошадей и сбрую, телегу и пр., какие украшения на сосудах, чем занимается и что говорит, как ведет себя с окружающими народами, как себя держит в отношении к земледелию, какие занятия в школе, какие составляются или утверждаются правила о жертвоприношениях и церемониях, и других предметах для занятий и поведения народа, какие существуют запрещения и на что – полицейско-административные? и проч. и проч.

XXI. Мемориал И-чжуна о перенесении 1868 г. изображения императора Дао-гуан, таблицы с его именем, его книг и прочих предметов из г. Пекина в Мукдэн – столицу Маньчжурии.

XXII. Этнографическая таблица народов Китая и центральной Азии (по Клапроту), населявших оную до P. X. и по XII ст. по P. X.

Хрестоматия китайских текстов в русском переводе иеромонаха Алексия Виноградова

I. О природе Божией. 1) «Сюнь-цзы» говорит: «Небо не имеет действительной формы и подобно бесконечному пространству пустоты, замечаемому над землею, и называемому твердью». 2) Ян-фу говорит: – «Небо или Бог (кит. «Тянь» или «Тянь-чжу») суть одно. Звезды и видимые изменения в воздухе не суть Небо. Иначе, – собственно Неба (Бога, идеи о нем), мы не можем и не должны искать в чувственном виде». 3) Пань-ку говорит: – «Бог называется Небом». 4) «Чу-цзы» говорит: – «Утверждать, будто Бог подобен идолам, созидаемым рукою художника из глины и отливаемым из меди, значит решительно распространять ложные понятия о нем людям». 3) Лянь-инь (комментарий на «И-цзин»): – – «Бог именуется Духом– «Шень». Дух есть разумное дыхание Божие. Бог есть начало (личность) Духа. Дух – действо Божие. Правитель всех вещей – Бог; чрез своего Духа Он таинственно приводит все в движение». 6) Цзы-ся, на И-цзин: – «Бог есть Господь мироздания, начало неба и земли».

II. Единство Божие. 7) Зерцало истории: – «Бог един и нет более (других богов); не должно быть даже пяти; (разумеется пять элементов – «ву-син»: «Цзин» – золото, «Му» – дерево, «Шуй» – вода, «Хо» – огонь, «Ту» – земля, с соответствующими богами)».

III. Всемогущество: 8) Тан-Шан, («Шу-цзин», IV кн. III. III. 8): «Хочу взирать на все вещи в согласии с Духом Божиим». 9) Чу-цзы (ibidem): – «Небу известны все наши добрые дела и преступления. Небо замечает за всем совершающимся под ним и всему ведет свои счеты. Как добрые дела, так и злые, нами содеваемые явны пред Богом и ничто не может от него укрыться». 10) Конфуцзы, избранные места, XIV, 37: «Здесь и там Небо; оно и меня знает».

IV. Благость Божия. 11. Ши-цзун, III кн. 1, VII. – «Бог велик, и Его величием поддерживается мир низший. Он презирает на четыре части света (из Своего царства), бдительно охраняет исходящие от Себя для блага народов, – законы». 12) ibid. II кн. IV. VIII. – «Если Бог повсюду велик, то кто дерзнет противостать Ему?» 13) Ngan-yang Cheu to Han Wan-Kung: – «Бог по истине заботится о сохранении всего живущего в мире». 14) Ши-цзин, II. кн. V. IV: – «Пространное, беспредельное небо, скажи мне: кто твой отец или родители?» («фу-му» – отец и мать). 15) Сборник статутов Минской династии. (Legge’s Notions of the Chinese) – «Все бесчисленные племена и роды одушевленных существ обязаны своим происхождением и жизнью Твоему, (Господи), милосердию и благостыне! Человек и все твари получают свое истинное блаженство в любви Твоей, о Боже! Все твари, наделенные душою, обязаны Твоей благости, но знает ли хотя одна из них, – от кого проистекают благословения? Подлинно, Ты один Господи, всегда и ныне, – мудрый художник и истинный отец всего мироздания!»

V. Справедливость Божия: 16) Наставления «И-инь» – (Legge’s Shi-king, IV. Bk. IV. I): «Путь Божий – неизменен; – на доброго делателя Он (Бог), ниспосылает все Свои благословения, а на злое творящего – всякого рода бедствия».

VI. Милосердие Божие: 17) Князь из «Шао» (Shaou) «Ши-цзин» V, кн. XII. 10: – «Небо оказывает свое милосердие и сострадание на все четыре части света». 18) ibid. V. кн. I: – «Небеса милостивы к народу». 19) (Ши-цзин): – «Сострадательное небо». 20) Комментарий на «Ши-цзин»: – «Небо по своей благотворительности и щедротам называется покровителем, благосклонным ко всему, что под ним (т. е. в миру дольному)». 21) Комментарий на «И-цзин»: – «Гром есть знамение небесного величества, дождевая влага – его благоволения. То и другое для человека может быть сравнено с состоянием, какое ощущает осужденный на пытки и темничные оковы, и потом вдруг помилованный».

VII. Бог есть творец мира: 22) Сборник статутов Минской династии: – «Когда Ты разлучил небо от земли, о Боже, – творение Твое продолжилось (т. е. не прекратилось). Духом твоим произведены солнце и месяц и пять планет, ясность и красота их сияния. Ты соблаговолил распространить небеса подобно художественно расписанной завесе, охватывающей со всех сторон земной четвероугольник, и чтобы все вещи были на своем месте и в порядке (т. е. чтобы царствовала повсюду гармония и благополучие). Когда Господь Бог все таким образом устроил и распределил, призвал к существованию небо, землю и человека. Между небом и землею он поставил на своем месте, особенно, человека, и все остальное сотворенное и распространное под небом». 23) "Ши-цзин», III. кн. III. VI: – «Небо, даровав начало и жизнь массам народа, позаботилось установить и законы, которыми регулируются общие и частные жизненные отношения». 24) Тан, Шу-цзин, IV, кн. III, 2 – «Не обижен Богом и простой народ, обильно одаренный им нравственным смыслом». 25) Ши-цзин, II, кн. V. III: – «Небо, (скажи мне) – кто родил меня? Кому обязан жизнью, и сколь долго продлится время – неблагоприятное?». 26) И-инь, Мэнцзы, V, Разд. I. VII. – «План Неба в произведении таков: получивший первым все необходимые наставления, должен передавать последующим, по преемству происхождения; и кто первым уразумел принципы знания, тот и обязан сообщать их медленно успевающим». 27) Ши-цзин, III, кн. I. VII. – «Государь Ци (?) был одарен от Бога проницательностью, в связи с силою умозаключения». 28) Конфуцзы, избр. места, VII. 22: – «Добродетелью, во мне обитающей, обязан я Небу». 29) Шу-цзин, V, кн. IV. I: – «Небо – (Бог), хотя недоступно чувственному усмотрению, но так все созидает, что дает сотворенному в целом и частях гармоническое развитие, при всем разнообразии условий». 30) Гун Ин-фа: Комментарий на Шу-цзин ibid: «Народ, будучи произведением высшего Неба, (Бог), и неба (низшего, твердь или видимое небо) одарен телом и душою вместе». 31) ibidem: – «Небо не только даровало человеку жизнь, и чудно согласовало тело с душою, но помогает и далее их гармонии в условиях жизни, также как доставляет и все потребное для продолжения существования».

VIII. Бог-законодатель: 32) Учение о человеке: «О чем посоветует Небо, или что оно проявит, того именно требует и сама природа». 33) Ши-цзин, III, кн. I. I: – «Народ признал над собою владычество Чоуской династии (Chow) не без воли Божией». 34) Ibid. IV, III. III: – «Бог предопределил задолго прежде величественному Тану (T’ang) урегулировать границы, распределением их на четыре четверти».

IX. Богооткровение: 35) Ши-цзин, III, кн. I. VII – «Бог сказал царю Вэню (Wan) требую, чтоб ты пребывал всегда в разуме и добродетели».

X. О мироправлении Божием: 36) «Правитель всех вещей (т. е. мироздания) есть Бог». См. выше. 37) Цзи-ма Цзян: – «О, сколь неизмеримо пространна и отлична добродетель, посредством которой управляются все вещи, и всякое бытие сохраняет неизменно свое место! Может ли с нею сравняться хотя какая-либо человеческая сила!». 38) Ши-цзин, III, кн. III. I: – «Сколь беспределен Бог, правитель людей на земле».

XI. Правительственная власть получает свою силу и освящение от Бога: 39) Шу-цзин, V, кн. 1: – «Теперешнее небо (т. е. Верховная власть, правительство), для покровительства подчиненному народу, устанавливает правительственные органы, для этого производит своих инструкторов и чрез них, при помощи Божией, устрояет мирную и счастливую жизнь Государства, на всем пространстве территории» (бук. на четырех четвертях земли). 40) Ши-цзин, III, кн. I. VII: – «Бог, от Которого зависит благополучие и возвышение государства, соизволяет избранию для него достойного государя». 41) «Бог дает заповеди» (см. выше). 42) Ши-цзин, IV, кн. I. IX: – «Вооруженная мышца царя Ву была полна силы; непреклонен был он в своем гневе. Несравненно более знамениты и славны были Цин и Кан, сделавшиеся царями по воле Божией». 43) Из древних государей, могущих служить образцом заботливости к народу, известен основатель династии Ся (Hia). Когда этот дом был в силе, употреблял надлежащие меры к тому, чтоб все люди были искусными в Богопочтении». 44) Танские государи, следовавшие по порядку один за другим, в престолонаследии, обязаны славою блестящего управления, исполнением заповедей (ordinances) Божиих. 45) Шу-цзин, V, кн. XIX: – «Цари Ван и Ву приобрели известность тем, что могли управлять умами народа в трех положениях, (разумеется – ифическое деление), правая сторона – добрая, закономерная, левая – дурная, порочная, беспорядочная, и средина – разум, жизненные отношения, житейская мудрость). Благодаря благоговейному Богопочтению и служению, при сих государях, все правители и начальники народные тоже были хороши».

XII. Народ зависит от Бога: 46) Шу-цзин, V, кн. XIV: – «Народ лишающийся Божественного покровительства, подвергается великому разрушению, которого мы бываем свидетелями». 47) Ши-цзин, IV, кн. I. X: – «Ты подаешь нам добрый совет – довольства пшеном и ячменем, даруемых Богом для прокормления всех людей». 48) Ibid, III, кн. II. X: – «Бог отступит (от обычного покровительства), и зависящий от него мир будет полон всякого рода бедствий и горя».

XIII. Духи справедливости находятся на небе: 49) «Царь Вэнь высоко живет, – Он сияет на небе!..» 50) Ши-цзин, III, кн. I. I: – «Царь Вэнь восходить и нисходит (с неба), он направо и налево у Бога» (т. е. имеет полную силу). 51) Ibid Oda, IX: – «Из поколения в поколение идет ряд мудрых государей; и три царя – тоже на небе (разумеются государи трех династий»). 52) Князь Чоу, (Шицзин, V, кн. VI): – «Если три Царя на небе бдительно охраняют Его (китайского государя), как великого Сына Неба, то да позволено будет и мне Тану (Царю) быть подчиненным пред их лицом». (В Китае, истинными хранителями государства почитаются духи умерших, а потому и живой – царствующий государь себя признает их подчиненным и хранителем их законодательной и управляющей воли).

XIV. О природе человека вообще и о том, что Бог сотворил её доброю: 53) Мэн-цзы, VII, раз. II. (6, XXIV): – «Воля небесная такова, чтобы всегда пребывала любовь отеческая и сыновняя, – соблюдалась справедливость между государем и министром, – исполнялись правила церемоний между хозяином и гостем; чтобы степень знания и талантливости определялась выдержанием экзамена и получением ученого диплома, с возможным достижением полноты небесного курса мудрости, столь желаемой просвещенным человеком. В этом проявляется та цель, чтобы природа все более и полнее приближалась к небесной». 54) В Сань-цзы-цзин: – «Человек начинает жить с доброю природою». 55) По учению в Да-сюэ Конфуцзы: – «В начале существует в природе человека гармония – Дай-го, тогда как порок есть следствие влияния грубой чувственной материи – Ву-син». 56) Чжу-си, допуская происхождение в начале доброй природы человека, признает, по мере развития телесного, постепенное помрачение доброй духовной природы, которая становится затем все более склонною ко злу, – наконец, в одном человеке является природа смешанная, состоящая из доброй и злой, или – тройственное начало. «Светоносное начало добродетели, говорит Чжу-си в объяснении Да-сюэ, происходит с неба; это – чистый дух, ничем не помрачаемый, обнимающий истину в её полноте, в каждом случае адекватно. Затем, вследствие физического состава, она помрачается и заключается в теле – жень-ю, – плотских пожеланиях и становится, по мере этого погружения, все темнее и плотояднее». 57) Гао-цзы. – «Природа подобна древу. Если из него выйдет хорошее бревно, то можно сделать и хорошее для плавания судно. Такова точно добрая природа человека». 58) Мэнцзы: – «Для достижения природы доброй, человеку наперед надлежит её разломать, т. е. уничтожить все дурное, скверное. В сем случае она подобна челноку, устрояемому из бревна не прямо, но после подрубки самого дерева на корню и превращения его в бревно. Или, человеческая природа подобна текучей воде, то на запад, то на восток, смотря по тому, в которую сторону будет выше или ниже русло или сток, таков индифферентизм колебания природы человека, то доброй, то дурной». 59) Сун-цзы: – «Человеческая природа дурна и склонна к злу; только посредством правильного воспитания возможно дать ей надлежащее направление. Мудрость есть плод повиновения порядку и хорошего обучения, которых не может иметь беспорядочная природа». 60) Янцзы: – старался согласовать два противоположных проявления в природе таким образом, что в ней – две силы или наклонности, одна в добрую сторону, другая в злую; смотря по тому, – которой будет придерживаться человек, развивается и определяется его соответствующий характер.

XV. Человек зло творящий нарушает Божественный закон и поступает вопреки своей природе: 61) Ши-цзин, III, кн. I. I: – «Небо рождает тьмы народа, и хотя желает чтобы все были добрыми по природе, но одни уклоняются, а другие остаются верными до конца жизни». 62) Ши-цзин, III, кн. I. I: – «Кто следует дурному направлению и подражает злым, тот не может быть приятен Небу и его (добрым) духам».

XVI. Нет теперь человека совершенно доброго: 63) Конфуцзы, избр. места, IV. 6: – «Не думаю, что бы кто-либо совершенно любил добродетель, также как и ненавидел всякого, кто не добродетелен». 64) Ibid, IX, 17; XV, 12: – «Не уверен я в том, что бы кто любил добродетель столько же, сколько любить красоту». 65) Ibid, избр. места, VII, 25: – «Мудрец не нуждается пред всеми рисоваться своею мудростью; также точно и я считаю себя совершенно довольным, когда узнаю, что тот или другой человек действительно талантливый или добродетельный. Добрый человек недомогается быть видимым только; так и я чувствую приятность когда говорят, что такой-то владеет замечательным постоянством». 66) Ibid, учение о человеке IX: – «Империя, ленные её княжества, семейства, могут быть совершенно управляемы (имея хороших администраторов); должности, доходы и расходы в свою очередь могут сокращаться по мере надобности и обстоятельствам; самое даже оружие может заржаветь, изломаться, вообще сделаться негодным к употреблению: но положить предел усовершенствованию человека на пути знания и добродетели – невозможно». 67) Ibid, избр. места, VII, 3: – «Добродетель предоставленная себе самой, остающаяся без надлежащей её обработки (cultivation), – недостигающая полной зрелости в школе и дальнейшем усовершенствовавшии знанием, делает человека с самого начала неспособным успевать далее в справедливости, достижимой по мере научного и практического её познания; бессильна также и удержать человека от всего дурного. Вот каковы предметы особенно меня озабочивающие!». 68) Ibid, VII, 33: – «Предо мною мудрец и человек совершенно добродетельный: – к какому рангу я должен себя причислить? Скажу просто о себе, что я соревную сравняться с ними, но всегда чувствую свое бессилие и потому вечно недоволен собою, учусь у других, постоянно поучаю, не чувствуя усталости». 69) Ibid, IX, 15: – «В чужих краях служат государственные высшие сановники и чиновники, дома подчиняются они отеческой власти, другие старшему брату; можно исполнять и все требуемые законом и обычаями обязанности, до самой смерти, совершенно просто, без особенного напряжения; препобедить же страсть к пьянству, – ах как трудно! Спрашивается, что всего желательнее и лучше для человека из означенных предметов?». 70) Ibid, XIV. 30: – «Путь высшего человека – тройной, но сам я (грешный) иду неравно, колеблясь то направо, то налево. Добродетельный свободен от забот; мудрый свободен от всякого рода излишеств; всегда смелый – свободен от страха». XVII 71). Учение о человеке: – «На пути добродетели для человека совершенного встречаются четыре предмета, из коих ни один для меня недостижим: а) почитать своего отца, повиноваться ему, любить его так – как требуют обязанности моего собственного сына; б) служить и угождать своему князю или государю так, как бы служил мне мой министр и слуга; в) подчиняться старшему брату так, как бы мне подчинялся мой брат меньшак; г) подавать всем пример в ведении дружбы с людьми так, как бы я всегда был мирен и друголюбив с самим собою».

XVIII. Невежество не может служит поводом к уклонению от добродетели: 72) Конфуцзы, избр. места, VI, 18: – «Между познающим истину и любящим истину существует неравенство, и кто её любит, тот далеко не похож на человека, ищущего во всем только чувства приятности и удовольствия». 73) Ibid, VI, 25: – «Путь к мудрости и добродетели (дао-дэ) открыт для всякого. Между тем, как мало людей решающихся идти по нему!» 74) «Искусство овладевать людьми, не прибегая к трудностям глубокого изучения, состоит в способности определения их на глазомер (intuitive ability); также точно и самое познание всего без надлежащей опытности есть только кажущееся знание (intuitive Knowledge)...» 75) «Дети, пока кормятся материнским млеком и растут на руках отцов, знают, как любить им, но когда понемногу будут приходить в совершеннолетие, начинают узнавать и любить старших братьев». 76) Мэнцзы, VII, разд. I. XV: – «Сыновнее благорасположение к родителям есть дело благоволения (benevolence); тогда как почтение к старшим – дело чувства и сознания справедливости (righteousness). Но то и другое вовсе не есть что-либо особенное; все эти чувства, и относящиеся к ним проявления любви, принадлежат Небу».

XΙX. Отступления человека от добродетели не могут быть извиняемы бессилием или неспособностью совершить её: 77) Конфуцзы, избран. места, VI. 10: – Янь-цинь однажды откровенно признаваясь своему учителю в туго воспринимаемом учении, говорил так: «Не потому, чтобы ваше учение и наставления не доставляли известного рода удовольствия, но сам я сознаю свою недостаточность и бессилие в их усвоении». На это мудрый учитель заметил: «жалоба на свое бессилие не может еще служить достаточным основанием к тому, чтобы не следовать средним путем (мудрости), а потому постарайтесь теперь же исправиться ограничением всего, что вас уклоняет от того пути». 78) Ibid, IV. 6: – «Нет в мире такого человека, который бы мог исполнить хотя на один день всю силу добродетели. Не могу предусмотреть не только случая, при котором бы проявилась она с надлежащею твердостью, но даже не нахожу самой возможности».

XX. Польза огорчений и бедности для человека: 79) Мэнцзы, VII, разд. I. XVIII: – «Человек владеющий благоразумием, добродетелью и мудростью в делах житейских, и в случаях сильных потрясений, болезни, всегда найдет средства и силу выдержать их и перенести как следует... Он может сохранять свое сердце от всякой могущей встретиться опасности, изобрести и удачно воспользоваться мерами осторожности от всякой угрожающей опасности. Все такого рода люди отличаются от прочих особенным умом». 80) Мэнцзы, VI, разд. II. XV: – «Когда само Небо избирает известного человека, как достойного для совершения предназначенной миссии, то прежде всего упражняет его ум в перенесении страдания, а физические силы и мускулы приучает к трудолюбию. Тело испытуемого таким образом человека оно подвергает голоду, доводит до крайней бедности, даже старается сбить самые способности разумения. Всеми такого рода методами оно однако ж изощряет ум человека, укрепляет его духовную и физическую природу, и исправляет недостатки... Вследствие такого рода условий и сама жизнь избранника небесного представляется сплетением разного рода тенет, горя и бедствий, а самая смерть – развязкой и успокоением, средством достижения вечного блаженства». 81) Комментарий: – «Кто не испытал несчастия сегодня, тот должен всегда быть готовым встретить его на завтра».

XXI. Опасность для добродетельного человека, быть крайне богатым: 82 Ян-гу, Мэнцзы, III, разд. I. III: – «Кто домогается богатства, тот избегает благотворительности, а кто хочет быть щедрым и благотворительным, тот не может сделаться богатым». 83) Конфуцзы, избр. места, VII: – Богатства и почести собираемые неправедно подобны в глазах моих плывучим по поднебесью облакам». 84) Цзэнцзы, Мэнцзы, II. II: – «Пускай z. r. правители имеют свои богатства; для меня же достаточно одной благотворительности; пусть они отличаются им подобающим благородством (nobility), для меня достаточно одной справедливости. Как посмотрю на все, да подумаю хорошенько, так право и сам я не ниже их!»

XXII. Необходимость покаяния и его свойства: 85) Конфуцзы, избр. места, IX. 24: – «Когда сознаешь за собою грехи или известные недостатки, – не бойся исправлять таковые». 86) Ibid, IX. 23: – «Кто может воспротивиться словам строгого увещания? Еще ценнее, без сомнения то, когда люди стараются исправить свое поведение к лучшему... Человек только соглашающийся с моими замечаниями, но не исправляющий поведения, в глазах моих – ничтожный». 87) Мэнцзы, V. I, разд. VI – «И-инь посадил некоего Дай-цзя, в одно место на три года. Дай-цзя раскаялся в своих прегрешениях, с полным сердечным сокрушением, и исправился впоследствии с получением помилования, отличался в доброй жизни соединенной с справедливостью».

XXIII. Об истине и честности: Китайский иероглиф «син» означает истинность и доверие (Truth and Faith); справедливость же есть только правдивость или честность, как способность в нравственном смысле слова. Остальная часть понятий подводятся под три главных отдела: правда, почтение и любовь (troth, reverence, love), составляющих три коренных добродетели. 89) Да-сюэ: – «Первое, о чем должно заботиться всем, – иметь всегда искренность в мыслях и намерении. 90) Мэнцзы, IV, разд. II. XII: – «Великий человек тот, кто никогда не теряет чистого сердца (букв. детского)». 91) Конфуцзы, избр. места I, 13: – «Когда условия согласны с тем, что справедливо, верно, тогда говорят – возможен и добрый успех в деле». 92) Ibid, 10: – «Береги верность и искренность, как первые принципы, и стремись беспрерывно ко всему, что справедливо; это путь, несомненно приводящий к добродетели». 93) Ibid, II. 22: – «Не могу найти такого человека, который бы оставался вовсе без правдивости и честности». 94) Ibid, I. 6: – «Юношество должно отличаться усердием и правдивостью». 95) Ibid, I. 5: – «В занятиях необходимо быть крайне внимательным и искренним». 96) Мэнцзы, VI, разд. I. X: – «Желал бы всегда любить два предмета вместе: жить и руководствоваться справедливостью». 97) Шу-цзин, IV, кн. IX. I: – «Самое главное, что дорого на земле для Неба. – зорко следить за жизнью людей по справедливости».

XXIV. Нравственное понятие о царстве небесном: 98) Мэнцзы, VI, разд. I. XVI: – «Существует благородство (nobility) Неба и благородство души человека, благоволение, справедливость, самоосвящение и верность, с неизменною радостью, при сих добродетелях; таково содержание понятия о достопочтенном Небе».

XXV. О служении Богу: 99) Ши-цзин, III, кн. I. II: – «Царь Вэнь (Wan) благоговейно и бдительно служил Богу, с преданностью Ему ума и сердца». 100) Шу-цзин, V, кн. I, разд. I: – «Был и другой царь (Show) с нераскаянным сердцем; Он слишком предавался земным целям и чувственным вожделениям, а потому и не служил Богу». 101) Ibid, V, кн. III. 6. – «Когда бы я был малым ребенком (т. е. подобным ему), то мог бы надеяться на всегдашнее пребывание в добродетели, почтительно служить Богу всем сердцем и уклоняться до конца жизни от путей заблуждения».

XXVI. О молитве к Богу: 102) Князь Чоу (Shaou), Ibid V, кн. XII. 24: – «Благоговейно принося жертвы пред лицом его величества (Богдыхана), участвую с ним в его молитвах к Небу, у которого и прошу: да продлится на многие лета жизнь моего (повелителя)». 103) Конфуцзы, избр. места, XX. I: – «Тан говаривал: подобно дитяти Лэ, осмеливаюсь я, смиренный, приносимую ныне темно-красную жертву, явить пред лицом твоим, о мой величественный Господи, Боже; да не утаится пред Тобою ни мой грех, ни моих министров, что-либо скрывающих от меня. Ибо ты – Дух, испытующий всех. Если неугодны будут дары, приносимые от меня лично, то не позабудь народа моего, обитающего в мириадах областей. Если же найдешь для себя оскорбительным принять жертвы народа и усмотришь непростительные грехи, то молю Тебя – пощади народ и одного меня соделай ответственным пред небесным Величеством твоим». 104) Ibid, VII. 34: – «Молитва моя да будет пред Тобою во веки». 105) Шу-цзин, V, кн. XII. 10: – «Бедный народ, перенося все тяготы и заботы в содержании детей и вдов, обращается особенно усердно с молитвою к Небу о помощи». 106) Ши-цзин, II, кн. V. VII: – «Лазурное небо! Лазурное небо! Воззри на горделивый род людей, сжалься над его мятежной суетой!» 107) Ibid, III, кн. III. III: – «О светозарное и великое небо, почто не жалеешь нас, оставляя беспомощными!».

NB. В позднейшие времена великими людьми Китая строго воспрещено всему народу обращаться с молитвою к Небу. Примером сего рода может служить запретительный эдикт 1-го императора Минской династии– Хун-ву, не дозволявший всем вообще молиться не только Небу, но и земле, кроме самого государя по презумпции его великого достоинства пред прочими людьми. Могу ли я допустить, как государь, чтобы предо мною вдруг с разных сторон, от всего народа слышались прошения? Не произойдет ли, от сего, великого смешения и беспорядка? Подобно тому и Небо не может не чувствовать некоторой неприятности, приемля от всех людей их частные молитвы разом. Здесь должно разуметь не повседневные молитвы к небу народа, но в известные высокоторжественные дни, когда император является с избранными его министрами представителем пред Господом всех нужд и прошений народа соединяемых с жертвоприношениями и церемониями, по особому обряднику.

XXVII. О жертвоприношениях Богу: 108) Ши-цзин, III, кн. II. 1: – «Будь милостив, Боже, всегда, когда обоняешь возносящийся пред тобою сладостный фимиам кадильный! Благоухает он так, как цветы в свое время. До настоящего дня уготовлял и приносил жертву тебе не один Хоу-цзе (How-tseih)». 109) Конфуцзы, учение о человеке: – «Совершая церемонии с жертвоприношениями Небу и земле, они служили Богу». 110) Мэнцзы, IV. II. XXV: – «Человек злой (или вообще согрешивший), только тогда может совершать Богу жертвоприношение, когда омоет тело, очистит свои мысли, и как следует укрепится душою». 111) Ле-цзы: – При семействе некоего человека, отличавшегося совершенствованием в добродетели и прямотой направления, жила на дворе черная корова, которая однажды, по необъяснимой причине, забеременела и разрешилась белым теленком. Хозяин немедленно обратился за разгадкой необычайного явления к Конфуцзы, и тот, – подумав несколько, сказал: «Это счастливое предзнаменование. Принеси же белого тельца в дар Богу!».

NB. Во времена Конфуцзы и Мэнцзы народ приносил жертвы Богу = Шан-ди.

XXVIII. О Богопочитании или благоговейном хождении пред Богом: 112) Тан Шу-цзин, IV, кн. I. I: – «Услышь нас Боже и накажи сего тирана!». 113) Ши-цзин, IV, кн. III. IV: – «Тан благоговейно почитал Бога». 114) Ibid, IV, кн. I. VIII: – «Твори поклоны пред небесным величеством, и денно и нощно». 115) Ши-цзин, III, кн. I. III: – «Бог с тобою; – не сомневайся в сердце своем». 116) Ibid, III. кн. II. X: – «Бойся небесного гнева и отнюдь не дерзай думать, что Небо способно шутить или попусту забавляться. Внимай и переменам расположения Его, не рассчитывай и убежать куда-либо». 117) Ibid, II, кн. IV. X: – «Подобно тому, как чиновники и офицеры, каждый с почтением друг к другу относятся при вступлении на службу или исполнении своих обязанностей, так точно и ты всегда памятуй, что стоишь пред Небом, а потому держи себя пред ним благоговейно». 118) Шу-цзин, IV, кн. V, III: – «О небо! Сколь ты нелицеприятно и свободно от привязанностей к чему-либо; – за то бываешь всегда благосклонно к тем, кто достойно почитает Тебя!». 119) Конфуцзы, избр. места, XVI. 8: – «Власть имеющий сановник, внимай, со страхом и трепетом велениям Неба!». 120) Ibid, I. 13: – «Уважай также собственность, все законы и правила касательно её. Оберегайся от всякого срама и бесчестия».

XXIX. О почитании царя: 121) Цзы-ся, избр. места, I. 7: – «Когда человек, бывает преданным во всю жизнь, при служении своему князю, можно сказать, что тогда он действительно ученый». 122) Конфуцзы, избр. места, XVI. 8: – «Высшему человеку свойственно со страхом и благоговением стоять пред Великим (т. е. Богом и Царем)».

XXX. О почитании родителей: 123) Конфуцзы, избр. места, II. 5: – «Родителям, при их жизни, должно служить так, как требуется приличием и их достоинством; а когда они умрут, – то же не должны быть забываемы. Принося на их гробах жертвы, как того требуют обычаи».

NB. Мысль о принесении жертв почившим предкам, заимствована у Конфуцзы из книги обрядов.

124) Ibid, II. 7: – «В наши дни сыновним благочестием требуется оказание материальной и духовной поддержки хотя одному из родителей (или вообще родных). Также точно нуждаются, хотя в каком-либо фураже наши лошади и собаки на все время пути и жизни при доме. Если не будет оказываемо нашим родителям должного почтения, то чем они будут отличаться от рабочего скота, если будем доставлять им одно только пропитание!». 125) Мэнцзы, III, разд. I. V: – В древности, сказывают, бывали и такие люди, которые не погребали тел умерших родителей как следует. Именно, как, только умирал человек, тело скоро убиралось и полагалось на некоторое время в водосточную канаву или реку, ручей, затем оно извлекалось и давалось на съедение лисицам и диким кошкам, летучим мышам, комарам и другим насекомым, или птицам на расклевание. Невозможно было смотреть без содрогания на подобное зрелище, особливо при виде обнаженной до костей головы с провалившимися или выклеванными глазами и оскаленными зубами, мертвецкий запах и миазмы, распространявшиеся далеко – еще более возбуждали чувство омерзения. Жестокие сердца допускавших такое поругание людей, не трогались и при виде разбросанных там и сям растерзанных, расклеванных, полусгнивших и горящих на солнце, частей организма. При сравнении сего варварского обычая с тем, который свято соблюдают наши дети – предавая честно земле тела родителей и других людей, не можем не назвать нашего (китайского) обычая прекрасным и вполне соответствующим правилам истинно сыновнего благочестия». 126) Книга обрядов: – «Народ династии Ся (Hia) любил употреблять блестящую утварь, тогда как при династии Инь славилась жертвенная утварь. Первая выделывалась не совсем совершенно из бамбука, неэмалированной обожжённой глины, неполированного дерева; таковы были: барабаны, органы без трубок, и колокола без языков внутри их. Эти музыкальные инструменты обыкновенно употребляются, согласно обряднику, при погребении умерших для игры в честь духа почившего. Всем, кто обращается с светлыми, или блестящими от оливы инструментами, известен путь похоронной церемонии», говорит Конфуцзы. «Заведующие изготовлением таких вещей знают, что они не могут быть употребительны у живых людей. Между тем, что же вижу? – гроб готов всегда и для меня. Значит, смерть и судьба покойника, неизбежная для всех, должна поучать при жизни о таких вещах, которые соединены с похоронною музыкой. Не есть ли этот день смерти одно и то же, что человеческое жертвоприношение»? 127) Конфуцзы, избр. места, III. 4: – «При траурных церемониях, без сомнения, лучше хранить и удерживать чувство печали, нежели следить за тщательным соблюдением чисто формальных правил». 128) Ibid, XIX. 14: – «При исполнении траурных обрядов надлежит не слишком предаваться печали и знать меру, по которой можно вовремя остановиться и забыть горе». 129) Конфуцзы, избр. места. XVII. 21: – «По смерти императора китайского, полагается по всей империи соблюдение траура, в течение трех годов».

XXXI. О почитании лиц старших по возрасту и общественному положению или достоинству: 130) Мэн-цзы, VI, разд. II. VII: – «Уважай всякого старшего, не позабывая младенца и юношества; не позабывай также иностранцев и людей рабочих».

XXXII. О почтении к людям вообще: 131) Конфуцзы, избр. места, XVI, 8: – «Человек высший и образованный всегда благоговейно внимает наставлениям мудрости». 132) Шу-цзин, IV, кн. IX: – «К занятиям вашего величества всегда относится с благоговением почитающий вас народ». 133) Ibid., IV, кн. VII, разд. III: – «С почтением думай о моем народе». 134) Мен-цзы, IV, разд. II, XXVIII: – «С молодыми людьми должно обращаться и судить вежливо. Ибо кто уверен в том, что они вечно будут в одном положении и не сравняются когда-нибудь с нами?». 135) Кн. обрядов: – «Будь со всеми вежлив и почтителен!».

XXXIII. О любви к человеку и человечеству: 136) Конфуцзы, избр. места, I, 5, 6: – «При управлении страною надлежит хранить экономию в расходах и пользоваться народным расположением». «Юношество должно отличаться главным образом в любви ко всему, что содействует просвещению и доброму направлению в связи с дружелюбием». 137) Мэн-цзы, IV, разд. II, XXVIII: – «Кто любит других и постоянен в любви, тот любим бывает и людьми». 138) Мэн-цзы, I, разд. I, VII: – «Человек совершенный (в добродетели), по чувству сострадания ему присущему, трогается всегда при виде голодающих животных и старается, если может, облегчить их горе кормлением более или менее продолжительным; тем более ему понятны горе и страдание ближнего». 139) ibidem, VII, разд. I, XIV: – «Он с любовью относится ко всем людям и даже ко всякого рода творениям (Божиим)».

Б. Сказания и учения разных китайских писателей о рае; состоянии человека до и после грехопадения и диаволе (драконе); о пришествии на землю, лице и нравственном идеале Святого¹⁶⁹

1. Рай. С раем земным соединены у китайцев, как и у других народов, все высшие представления о блаженстве, центром, источником которого – Бог, обитающий на небе и соприкасающийся земле на самой высшей её поверхности – горе. Эта гора по мифологии индийской – Меру или Мага-Меру, у китайцев в словаре Кан-си есть Гуань-лунь или Кхунь-лунь. Под сим последним названием известна одна из действительных гор северо-запада Китая, на севере Тибета, и которой средняя часть входит в состав горной системы центральной Азии под 35º широты.

С этой-то баснословной горой определяемой то там, то здесь у разных народов и связаны идеи о бывшем земном рае. Миссионер Томас Маклэч (Meclatchic) даже убежден положительно, что под Кхунь-лунь и Меру должно разуметь гору Арарат, на верху которой остановился некогда Ноев ковчег. Где бы ни была эта гора, для нас важны скорее поэтические представления религиозного благочестия, имеющие сходство с краткими Библейскими сказаниями. Однако ж представления китайские скорее опоэтизированные древне-астрономические, нежели чисто земные, и могут быть отнесены к небоописанию, нежели землеописанию. По словарю Кан-си Гуань-лунь имеет три самых высоких шпица; один начинается под полярной звездой и называется Лан-фын-тинь, западный – Юань-бу-дэ, а восточный – Гуань-лунь-гун. На отроге этой последней горы расположены пять городов, окруженных стенами и укрепленных 12-ю башнями. Три горы, таким образом соединенные, образуют три священных жертвенных холма этого Кхунь-лунь (Khwan-lun); по сторонам всей возвышенности идут три террасы с уступами, представляющими собою удобные места для жертв. От кругообразного расположения этих террас заимствовано и самое имя Кхунь-лунь, что значит – круг, кольцо. На озере, в долине у Кхунь-луня, к северо-западу, находится нижний императорский дворец высшего (небесного) императора (Шан-ди), четвероугольный по плану, в 800 ли окружности, и восемь тысяч локтей высоты. На фронтовой части находятся девять кладязей (по числу небес), окаймленных оградою из драгоценных камней. По сторонам её – девять врат, охраняемых светоносными животными. Окружность Кхунь-лунь около десяти тысяч ли; горы орошаются винтообразною рекой, текущей на юг, по направлению к Китаю и называемой просто «рекою». По извилинам её расположено восемнадцать городов; остальная часть вод уходит тоже в Китай. На восточной окраине расположены девять врат, охраняемых небесными светоносными животными, из коих каждое имеет туловище тигра, тогда как все их девять голов имеют подобие лица человеческого. Стоят все они насупротив восточной стороны там, где обитают все боги... Гора Кхунь-лунь служить местом собрания всех богов. Издали она узнается по пяти цветам, также и воды её имеют пять цветов по виду. На юго-восточной стороне протекает Желтый источник, служащий продолжением «Реки». «На горе Кхунь-лунь», говорится в другом китайском сочинении – Шань-хай-цзин, «существует все, что ни пожелаешь; там встречаются удивительные деревья и фонтаны, возбуждающие чувства изумления. Называется это место опоясанным оградою, со всех сторон, а в ней – сад. Сад – висячий, вечно зеленеющий и покрытый цветами; нижняя площадь его называется «Двор Господень»; у входа при вратах, стоит на стороже животное, по имени «Кхай-мин» (т. е. открывающее свет, озаряющее ум). По объяснению глоссы, это – «животное небесное», а по Бао-пу-цзы, – «животное разумное». «К северу от Кхай-мин, продолжает Шань-хай-цзин, есть древо бессмертия (Библ. древо жизни), т. е., по объяснению глоссы: «производящее вечную жизнь». В Хоай-нань-цзы говорится: Висячий сад, обвеваемый приятными ветрами, и усаженный дорогими деревьями, расположен посреди Кхунь-лунь, подле запертой небесной двери; зовется он блестящим или великолепным садом. Здесь протекают реки с водою не одинаковой по цвету, «Желтый источник», самый высокий и обильный водою сравнительно пред прочими; называется он еще «источником бессмертия». Ибо все пьющие из него никогда не умирают. «Желтая вода» (хэ-шуй, хуан-шуй т. е. вода вожделения, приятная, вкусная подобно китайскому чаю), течет между севером и востоком; «вода красная» (чжи-шуй – т. е. подобная китайской красной бумаге), между востоком и полуднем; «вода теплая и слабая (жэ-шуй)» – или «вэнь-шуй» между югом и западом; наконец, между западом и севером, протекает источник свежей, прохладной воды, (лян-шуй) называемый водою агнца (Ян-шуй). Эти четыре рода воды в их источниках, суть (дао) пути Духа Господня – (Ди-чжи Шэнь-дао). Пользующиеся всеми сими водами получают исцеление; от этого они берутся для составления разных лекарств, орошения и оживлении всех существующих в мире вещей; Лопи называет описанное место «земным раем», земным храмом – »Дитан». На запад от сего сада, растет еще «древо жизни». Поднявшись же вдвое выше на высоту Кхунь-лунь, можно легко достигнуть и высочайшего неба (Эмпирей), куда могут беспрепятственно восходить только Духи. А самое место это называется «Домом Великого Господа» – Бай-ди – (букв. Багиней, замком, укрепленным дворцом Господа). По объяснению глоссы, «Великий Господин» есть «Господь неба» «Дай-Ди-чжи Тянь-Ди). По замечанию »Цзоу-цзе" гора Кхунь-лунь находится между западом и севером (Китай); оттуда проистекает жизнь. Вершина горы называется висячим садом и соединяется с небом (см рис. стр. 1133 оригинала).

Вильямс, в известном новейшем сочинении о Китае («the middle King-dom») в отделении о космогонии древнейшего периода, приводит сказание об образовании из хаоса двух начал, (Ин и Ян), из которых выделяются Пан-ку – (homo primogenitus) необычайной силы и величины и его неразлучные спутники – Дракон, Птица и Черепаха. По исследованиям сочинений древне-астрономических и начертаний сферы небесной, оказывается, что эти мифические образы суть олицетворения огромного пространства неба с его планетами и звездами. Северной части небесного пространства и поныне соответствует на китайской сфере название и изображение: «Черный Воин» или черепаха, в восточной части – «Дракон-лазоревый», в южной части «Красная птица» и в западной части – (белый) "Тигр». В составлении древних сказаний о рае, отчасти астрономических и мифологических, нельзя не усматривать некоторого смешения понятий, выделяющихся только при свете глубокого ученого анализа. Те и другие однако важны и полезны для уразумения многих мест из Св. Библии.

II. 2. Состояние в раю человека до грехопадения. В Шу-цзине говорится, что «древний герой Ся (Hia) единственно помышлявший о добре и упражнявшийся в добродетели, не испытывал никогда, ни от кого, ни малейшего вреда или искушения; он жил совершенно безмятежно. Духи гор и рек всегда являлись пред лицом его и вместе молились с ним; небесные птицы, земные животные, рыбы рек, озер и морей – все повиновались человеку по доброй воле, «согласию». Чжуан-цзы, рассуждая об этом золотом веке, называемом веком совершенной добродетели, говорит: «по горам и их ущельям еще не было проложено никаких путей, и по водной поверхности не носились в разные стороны корабли для рыбной ловли. Все развивалось, будучи предоставлено собственной воле и повсюду земная почва была еще девственною. Стада различных животных блуждали свободно и привольно на огромных и тучных пастбищах; там и сям реяли по воздуху стаи птиц: всякого рода плоды созревали, не требуя особенного ухода и обработки деревьев и растений. Человек жил вместе со зверями, и все твари составляли как бы единое семейство. Человек никогда не знавший всей горечи зла, всегда был близок к добродетели, жил в состоянии невинности и простоты, без всякого дурного пожелания. Эта невинность и простота составляли характеристическую особенность неповрежденной природы и личности – всегда умевшей владеть собою. Хуай-нань-цзы также свидетельствует об этом состоянии совершенства. «Вначале великой чистоты, говорит этот автор, каждая вещь была в полном согласии с другими и в совершенном соподчинении; так что, страсти не возбуждали ни малейшего раздора, или душевного настроения. Человек, внутри себя самого был полон высшей мудрости, а из вне все его действия сообразовались с aequitas, – справедливостью. Его душа будучи далекою всякой искусственности, отличалась удивительною простотою. Времена года шли своим обычным порядком, ни ветры буйные, ни проливные дожди не опустошали земли; солнце и луна распространяли повсюду с нежным и теплым сиянием, все оживотворяющим, – благословенное влияние, и пять планет не заблуждались нисколько в своем обычном течении и пути.

Цзы-ма-цзянь, в сочинении Цзы-цы, говорит: в первобытной древности, вначале мироздания, небо и земля отвечали всегда людям на их молитвенное обращение; времена года были тогда умеренны; человек был одарен истинною добродетелью, все плоды рождались и созревали сами собою, без искусственного за ними ухода, и их было в изобилии. Тогда не существовало ни смерти, ни моровой язвы, ни иных болезней и бичей природы. Это время называлось великою эпохою совершенной природы». В это же время, пишет Лоппи, жил Хоань-дун (Hoentun), и все было мирно, человек не вредил животным и животные не вредили человеку». Имя «Хоань-дун» пишется также «Хо-дань» (Ho-tan), как это видно из древнейшей надписи в бывшей еврейской синагоге г. Кай-фын-фу в Китае, т. е. Адам.

Что касается древнейших мифов о происхождении человека, то они очень неопределенны. Лопи говорит, «вода была началом всех вещей». В И-цзин читается: «вначале существовало небо и земля, затем все вещи постепенно совершенствовались. Были самец и самка, затем образовались супруг и супруга». Из сего следует, что природа человеческая не была в самом начале совершенною. Между тем, в приведенных выше отрывках из китайских источников, она описывается совершенною, в чем согласуются эти сказания с Библейскими.

III. Состояние человека по грехопадении. Это состояние продолжалось не долго. «Неумеренное желание познания «что добро и что зло» погубило человека, говорить Дуан-цзы (Touaug-tsee); и лишь только человек успел приобрести это знание, как все существа сделались в нему враждебными.

Лопи подтверждает тоже: «едва природа повредилась, как все птицы небесные и полевые звери, и пресмыкающиеся земли, друг пред другом соединились для нанесения вреда человеку». Причиною внешнею бедствий послужила женщина. В Ши-цзин говорится: «муж ученый сооружает стены, а прекрасная и искусная во всем жена разрушает оные. Прекрасная жена – это птица дурного предзнаменования; язык женский не обуздан, он – лествица всяких раздоров и несчастий. Разрушающий переворот в мире произошел не от неба, но от женщины». Комментаторы объясняют, что здесь дело касается начального происхождения бедствий.

О. Премар убежден, что воспоминание и о падении возмутившегося ангела можно видеть в следующих словах И-цзин, в шестой речи князя Чжэу-гун: «Дракон, вместо раскаяния – возмутился. Он был ослеплен непомерною гордостью, восхотел взойти на небо, но был низринут с бесчестьем в самую бездну». «Он не познал себя, говорит глосса, и потому сделался слепым. В начале он жил в высшем небе, но, потеряв сознание о том – что он был (т. е. тварью), своею гордостью повредил себе самому и лишен вечной жизни в раю». Примером падения сатаны с неба, под видом дракона, китайские писатели пользуются в сравнении некоторых исторических лиц отечественной истории, возмущавшихся неоднократно против «сына неба», падавших от того в глубину зол лично для себя и служивших причиною гибели и несчастий самого государства. Таковы напр. Чжи-ю и Гун-Гун (Koung-Koug). Последний, по сказаниям, превращен был разгневанным небом в чудовище с лицом человеческим, туловищем змеи и лошадиной гривой, и в таком виде низринут в бездну. Идеальные картины рая по разнообразным о нем сказаниям и представлениям у китайцев и народов востока, имеют отчасти свое подтверждение и очевидность в самых формах организации государства и его идеальных целях земного благополучия. О. Премар, воспользовавшись разнообразными такого рода представлениями, по китайским источникам, в организации Китайской империи усматривает очевидные черты земного рая. Он говорит: по китайским понятиям, империя есть образ вселенной, точно также как императорский город в миниатюре есть образ всего китайского государства; подобным образом Цзин (квартал, участок, часть) делится на девять равных частей малых цзинов так, что каждый из них населен восемью семействами. Каждое семейство владеет восемью четыреугольниками определенного пространства земли. Каждый такой квадрат содержит сто частей обрабатываемой поденно земли (journaux). Средний квадрат принадлежит царю и делится на десять равных частей, из которых в каждой по восьми семейств, с одним рабочим-земледельцем в каждом. Плоды поступают в пользу царя как налог. Десять частей земли (journaux) обрабатываемой предназначаются для восьми семейств, которые живя все месте составляют одно большое семейство. Четыре цзина образуют деревеньку или мызу (hameaux), четыре деревеньки – hameaux, составляют местечко, bourg; четыре местечка, bourgs, – город, cité; четыре таких городских общины, cités, составляют провинцию; и так далее, все по четыре...

В императорском городе, с каждой его стороны располагаются по три цзина, а на самой средине– города царский двор. Для наглядности представляем два чертежа:¹⁷⁰

Цзин

Императорский город

Императорский город – квадратный, в подражание мнимому виду земле, но древним представлениям и понятиям о ней. А. Площадь (forum), в которую проходят четырьмя воротами (восточные – дун-мынь, западные – си-мынь, северные – бай-мынь, южные – нань-мынь), е, е, е, е. В. императорский дворец. С. Большой vestibulum, приемный дворец пред дворцовою площадью. D.D.D.D.D. Жилые помещения для народа. 1.2.3 1.2.3 1.2.3 1.2.3. Ворота въездные и проходные в разных сторонах города. Каждый цзин окружен канавкой проточной воды (ruisseau); тогда как вся главная площадь земли окаймляется канавой или рекой (flenves); вся же территория империи омывается четырьмя морями – сы-хай. В империи пять гор, из которых четыре приходятся на главные пункты четырех частей, – В. З. С. Ю. и одна занимает самый центр, и есть самая высокая из всех прочих гор. Империя называется срединною потому, что управляется «сыном неба» (сын но отношению к Отцу – небу и Матери – земли – есть средний). Демоны живут вне, за стенами города. Сын неба управляет жителями империи посредством музыки и питанием народа своего рисом, чтобы люди были совершенными как изнутри, так и снаружи; затем, он питает народ свой и примером собственной совершеннейшей добродетели и небесным учением. От избытка радости, лицезрения уважаемого государя – «Сына неба», обитатели такого царства постоянно восклицают: «Сын неба поистине есть Отец и Матерь народа своего; Он есть истинный Владыка земли и Господь её!» Таков любопытный тип древнего Китая, носящий самые девственные черты организации семейно-государственной. Люди довольствуются очень малым, только рисом, и вдохновляются после трудов и во время их музыкой; иначе – народ этот занимаясь беспрестанно земледелием, ведет жизнь и хозяйство, следуя во всем правилам гармонически вырабатываемым сообща и всеми единообразно соблюдаемым. Вот каков земной рай китайский!.. Но, покидая речь о нем, переходим к изложению текстов из китайских писателей о природе человека – восстановленной.

V. О природе человека, имеющей быть восстановленной пришествием Святого. – Чжуан-Цзы говорит:

«Если отринем добродетель и мудрость, то может ли существовать без них милосердие и справедливость? Эти две последних, прибавляет Хоай-нань-цзы, могут исчезнуть только при ослаблении добродетели. И действительно, только после грехопадения человека Бог показал себя справедливым в наказании виновного и исполненным любви, потому что даровал Спасителя. Церковь многократно в песнопениях своих воспроизводит это состояние Адама. Известна древняя аксиома Китая: когда беззакония достигают в мире крайнего предела, и небо перестает быть милосердым небом, Бог по неизреченному милосердию своему соблаговолив, воплощением Сына Своего, принять смиренный вид, однако не умалил тем ни своего могущества, ни силы. Кажется, что эту истину имел виду Чжэн-ци-дин, когда говорит: «Прежде рождения первого человека Небо было Господь; тоже и после рождения, сам рожденный становится Господом». Ибо, по объяснению сего выражения в Чжун-юн, посредник между Небом и землею один может обратить сердца; Он есть начало и конец всех вещей, Он – бесконечен. Без Него не может существовать и поддерживаться небесный порядок, продолжает Дун-цзы, а потому, пришествие и явление такого святого служит предметом всех ожиданий и желаний. «Ах! восклицает Чжэн-юн, сколь высок путь святого человека, как обширно и возвышенно его учение! Если ты вникаешь в его бесконечность, найдешь, что оно питает и сохраняет все; если взглянешь на его высоту, достигаешь самого Неба». Необходимо ожидать такого человека для того, чтобы Божественное учение водворялось и распространялось повсюду. И еще: «при мысли о святом, ожидаемом уже три тысяча лет, ничто не страшно».

VI. Сказания о чудесных обстоятельствах, предшествовавших явлению ожидаемого язычниками великого Святого и извращение Мессианской Библейской идеи

а) В двадцать четвертый год царствования Чжао-Ван (Tchao-Wang) при Чжоуской династии (1029 г. до P. X.), в восьмой день четвертой луны, внезапно показался на юго-западе свет, мгновенно озаривший дворец императора. Монарх, узрев такое ослепительное необычное сияние, пригласил к себе для объяснения оного мудрецов, искусных в гадании будущего. Те представили бывшие у них древние книги, в которых было написано, что с имеющим совершиться такого рода чудом предвозвещается явление необыкновенного великого святого на Западе,¹⁷¹ и что чрез тысячу лет после его рождения распространится и в их местах (т. е. Китае) его новая религия.

б) В пятьдесят третий год царствования Му-Ван, отмеченного под черным знаком (951 г. до P. X.), в пятнадцатый день второй луны, явился Будда. Три тысячи лет спустя, при династии Хань-мин, в седьмой год царствования (Zoung-Ping) (в 64 г. по P. X.), в пятнадцатый день первой луны, царь увидел во сне человека, сияющего золотом подобно солнцу, и который поступью своей возвышался на десять футов (?). Войдя в царский дворец, этот человек сказал: «в сих местах должна распространиться моя религия» По утру царь вопросил мудрецов об означенном видении. Один из них, по имени Фу-и, открыв летопись времен царствования императора Чжао-Ван, изъяснил соотношение сна царя с рассказом этой летописи. Царь обратился за справкой и советом к древним книгам, и найдя страницу, соответствующую времени Чжао-Ван, исполнился необычайной радости. Тогда Он послал чиновников Цзаин и Цзин-цин, ученого Ван-цзунь, и пятнадцать других человек в путешествие на запад, для получения оттуда и принесения к себе должных наставлений в учении необычайного Будды. В десятый год (67 г. по P. X.) эти эмиссары отправились в центральную Индию, приобрели там статую Будды и священные книги, которые и перевезли на Белом коне в столицу Ло-ян, ныне город бывшей столицы в Хэнаньской провинции, известный под названием Кхай-фын-фу. Таким образом, вместо христианства, в Китае появился буддизм. Гук, из сочинения которого¹⁷² мы заимствуем приведенный рассказ, отчасти подтверждаемый в VIII диалоге у Риччи, делает остроумное замечание, что «посланные китайского императора могли принести желаемые священные книги из Индия или Палестины, добыв оные у евреев, в значительном числе тогда рассеянных по Востоку; но, будучи увлечены буддийскими монахами и обольщены ими, как бы поневоле приняли учение для них новое и показавшееся истинным». Из другого рассказа, помещенного также наряду с приведенным, у Гука, на основании священной индийской у браманов легенды об ожидаемом святом, которого идеальные и чудесные свойства гармонировали с настроением и самих китайцев, находим черты ожидаемого евреями Мессии.

в) В помянутой поэме, после эпизодического описания личных приключений и несчастий, в желтый век Кали-юга, которым подвергся юный мудрец, сообщается речь этого человека к могучему и сильному царю Индии Дарма-Райя... Вот она: «в городе Сампчала родился Брамин, его назвали Вишну-Иезу (Vichnou-Yesoa), он отличался необыкновенными познаниями и глубоко изучил Божественное писание, на что употребил так мало времени, как может быть произнесено одно слово. Поэтому-то ему и дали проименование Сарва-Будда, т. е. человек, в совершенстве обладающий познанием всех вещей. В разговорах с разными лицами из своей касты (браминами), он поучал, что рожден чудесно, пришел очистить землю от греха, водворить в ней справедливость и истину, что по принесении некогда жертвы Коня, он подчинит всю вселенную Будде; между тем, по достижении старости, сам он удалится в пустыню для совершения там покаяния. И вот какого рода порядок будет водворен этим Вишну-Сарма на земле: «среди браминов утвердит он добродетель и истину; удержит четыре касты в границах законов; тогда возродится первый век... Этот же высший царь будет приносить жертву, общую со всеми людьми, и которой не лишены будут сами пустынники». «Брамины, укрепившись в добре, будут исключительно заниматься устроением и совершением разных церемоний; они будут отличаться среди прочих людей покаянием и прочими добродетелями, происходящими вследствие совершенного познания истины и будут поэтому повсюду распространять ясное разумение и знание Священного Писания. Времена года будут обычно следовать друг за другом, дожди станут своевременно орошать поля и селения; жатва будет постоянно изобильная, мед и млеко будут течь по жилам того, кто захочет вкушать оные; земля, достигнув первобытного девственного состояния, будет полна благополучия, и все народы будут вкушать неиссякаемое блаженство». В дополнение к изложенным сказаниям о происхождении чудного святого и мудрого, не можем не присоединить и некоторых астрономических фикций, и обрядов, имеющих связь и смысл с ними. Так, китайцы уже с древнейших времен имеют понятие о «Приснодеве, рождающей Младенца», «который, однако ж, не разрывает ложесн своей Матери». Этот Младенец есть царь-солнце, сама же Дева – созвездие на астрономич. сфере, и где этому понятию дается преобладающее значение и роль. Время появления «Девы» – созвездия, на сфере китайской, совпадает с XI часом «Цзы» (сын, младенец, дитя), в половине декабря, т. е. во время зимнего солнцестояния, когда у людей совершаются браки и когда женщины и девицы преимущественно занимаются рукоделиями и уходом за детьми. Вот самые наименования звезд, и даже некоторых групп.

Признаки, указывающие на занятия женщин: «ткущая дева», «ткацкий станок», «корзина с ушками, для пряжи» «конопля» и «конкубина – служанка прядущая», «перлы» «Страж царских дщерей» или "пояса перлов», «Дева царских дщерей», «Ложе девы», «спальня царских конкубин», т. е. время совершения и заключения брачных союзов, «кормилица императорского сына, которого она держит на коленах и кормит грудью» или просто называется «Небесной кормилицей» также «Млекопитательницей»; у монголов она называется, «Матерью новорожденного» и тою которая рождает мудрого младенца. Китайские мальчики и школьники, желающие получить мудрость, ночью, в период зимнего солнцестояния собираются в кучки, выходят на улицу, или в поле, с пением и игрою на флейте или свирели, дружно поклоняются с жертвенными свечками (Сян) и молятся к «южной звездочке Девы» или «звезде плеч девы матери»; причем просят, чтобы она сделала их также умными и хорошими людьми, как ею рождаемая «звездочка мудрого младенца». Из представленных образов чисто национальных, нельзя не соблазниться мыслью, что под ними можно разуметь таинственные указания или намеки на великую тайну вочеловечения Иисуса Христа от Пр. Девы Марии. Действительно, существуют ученые (напр. Дюпюи), имеющие своих поклонников, которые в рассматриваемом и кажущемся совпадении на астрономических сферах поэтических образов, довольно думают составлять непозволительные для христианства комбинации. Они смешивают с фактами чисто историческими – вымыслы, ничего не имеющие основательного и общего с тем, что на самом деле. А потому и мы должны крайне осторожно относиться к разным восточным фикциям и сказаниям в этом роде, или, подобно выше – приведенным о происхождении мудрого святого. Однако же, игнорировать теми и другими не можем и сообщаем то, о чем говорят лучшие мыслители и писатели древности или новейшие г.г. ученые.

Примиряющим крайности вымыслов действительно историческим верованием может служить идея еврейского народа о Мессии, сохранившая глубокий смысл среди китайских евреев, более здраво относившихся, под влиянием китайского просвещения, к ожидаемому Царю мира: Мессию они разумели как реставратора, восстановителя и обновителя мира – Taebah; он не будет завоевателем, но великим учителем, пророком – подобным Моисею. Его Миссия не в пролитии крови, но в примирении и спасении народов, не в войне и вражде, но в распространении и утверждении царства и мира. Он реставрирует закон во всей чистоте, будет проповедовать в мире, и научит исполнять закон к общему удовольствию. Фактически – Он великий реформатор и чрезвычайный посланник Иеговы, имеющий все качества для совершения сего великого и славного дела. Исполнилось ли это чаяние для евреев китайских, и успели ли они примириться с совершившимся фактом? Увы, они остались при одном ожидании, сообщив свою веру язычникам, часть которых, с проповедью Евангелия от христианских миссионеров, делается христианами. Тогда как сами евреи, увлекаемые силою китайской культуры, в общественном и государственном строе сохраняющем особенности патриархальной и, феократической, и философской жизни, – находят некоторое оправдание Мессианских идеалов о мирном законодателе и учителе. Сами евреи вовсе исчезают в XVIII стол. в Китае, хотя пришли до Рождества Христова. Из смешения идей мессианских с языческими, в Китае играют роль свои туземные пророки и учители-мудрецы, из коих особенно посчастливилось, после Конфу-цзы, – Лао-цзы. Изображаем далее идеал совершенного святого по китайским философским понятиям, содержащимся в известных классических книгах Китая, а равно в разных правилах и наставлениях житейской мудрости.

VII. Нравственный идеал совершенного, мудрого, и святого человека. О качествах сего ожидаемого человека Ле-цзы говорит: «Он знает все, проникает всюду». Чжуан-цзы: «Такой святой содержит в себе небо и землю; в нем сосредоточивается мир благодеяний хотя никто не знает откуда Он». Эпитеты, даваемые китайцами святому идеальному их человеку доказывают лучше всего, что человеческая идеальная природа доводится ими до полного равенства с Богом и отожествления с ним. Так, святой человек есть: шэнь-жэнь – дух-человек, Богочеловек; Тянь-жень – небесный человек, небожитель, ангел; «чэнь-жень» – совершеннейший святой, – небесная полнота; цижень – необыкновенный, чудесный человек, мудрейший. «Тань-жень, говорит Чжуан-цзы, – по виду человек, но на самом деле – Небо (Бог)». «Чень-жень, говорит Куэй-коу-цзы, – есть тот, кто одно и тоже с небом. "Ци-жень, говорит Чжуанцзы – отделяется от прочих людей, он всегда владеет сознанием собственного достоинства, имеет степень равную с небом. Вообще, о таком человеке говорится, что он скудоумен, даже безумен, простец пред очами Неба, но считается мудрецом среди людей, в их мнении. Тогда как почитаемый мудрецом у людей, – безумец перед Небом. Комментарием объясняются эти слова так; «называющийся ци-жень во многом разнится от прочих людей, и ни в чем с самим Небом. Рассматривая его по человечески, видим, что он шествует по стези добродетели одиноко, ибо не имеет себе равного; почитаемый Небу подобным, он и ходить всегда с Небом. Все почитаемые в мнении людей, мудрецами, в настоящем мире и суть именно мудрые люди, за то пред Небом – они безумные или неблагоразумные; один ци-жень из всего мира выделяющийся нравственною высотою есть истинный мудрец пред очами Неба». Нет надобности, перечислять и объяснять другие подобные названия и определения святого и мудрого человека, при анализе которых невольно приближаемся к единой для нас святейшей личности Иисуса Христа Богочеловека. Особенно связаны с этими именами сказания о рождении от Девы, сходные и Библейскими. «Человек святой и духовный (Spirituel), говорит Choue–wen, называется «сыном Неба» потому что он зачался во утробе Матери силою и действием Неба»; «Святой не имеет отца», говорит также Гун-ян-цзы; Комментарий, объясняя слова Шу-цзина так прямо выражается: «наставления святого суть наставления самого Господа; Небо есть святой, не имеющий голоса»; «Святой же есть само Небо, говорящее языком человеческим». Вообще, для конфуциан, святейшим, совершенным и мудрым человеком является Конфуцзы, у буддистов Будда, у даосов – Лаоцзы, равным с ними и Небом почитается у китайцев государь-император, хотя именуемый смиренно – «Сыном Неба». «Святой не может родиться, когда существует одно начало – Инь (Yin); но когда соединяются три начала в одно, тогда приходит в мир и святой (?). Поэтому то он может быть назван и «сыном Неба» и «сыном человеческим» – великим поскольку имеет и имя великое, и самым малым (petit), по мере имени, выражающего уничиженное и смиренное состояние». Святой должен умереть для мира. Об этом Чжуан-цзы говорит так: «человек обыкновенный и низший могут умирать ради ближнего (напр. сын умирает смертною казнью за преступника-отца), философ же умирает для славы, человек знатный – жертвует собою для спасения и сохранения своего семейства, святой же человек – умирает для спасения всего мира».

«Посредством своих страданий, говорит Леу-чи-лю, святой распространяет небо и землю; своими заслугами он обогащает народы. Необходимо, чтобы святой добровольно принес себя в жертву для победы над злом и искоренения греха среди мира». Освобождение от греха сего должно совершиться на древе крестном. «Зло угасает или само себя истребляет, говорится в пятой черте на иероглиф Pi; великий же человек достоин блаженства. Но увы! он умер. Увы! он мертв! Он повешен на древе!» В силу такого очищения от греха, народы получают святость: «Все существа, говорить Ли-ци, получают свое бытие с Неба, и все народы приемлют от святого человека его святость». «Святой, говорится в Сяо-цзин, может один приносить Господу жертву ему благородную». Святой человек уготовляет торжественно пир, желая принести жертву Всевышнему «Шан-ди» и напитать при этом небесною пищею святых и мудрецов. На сем пиру святой поит водой и насыщает хлебом, доставляет всем желанный покой и радость. Гости приходят и уходят не спеша, оказывают должную честь и сами чествуются; они наслаждаются вечным блаженством, хотя сами, силою своих заслуг и не имеют такой славы (как святой), и несмотря на то, что не сознают за собою никакого греха». «Блаженство, получаемое на таком пиршестве, говорит Леу-ци-лю, тождественно с тем, какое ощущается при прохождении святого чрез бурно шумящий поток, что один святой может пройти безопасно там, где для другого неминуемая гибель!»

Прочие идеалы личности человеческой в разных положениях земного бытия, семейно-общественного и государственного изображаются с соответствующим кругом обязанностей и правил в разных классических книгах китайцев, из коих приводим лучшие и краткие, а равно и разные мелкие изречения. признанные образцовыми, нами переведенные на русский язык.

А.) Гомилетическое собрание изречений, употребляемых у китайских миссионеров-проповедников, составленное ими из разных китайских классических авторов

1) При прогулке с двумя спутниками, могу всегда почитать их за своих близких учителей. (Конфуц. аналекты). 2) Кто размышляет утром о справедливом пути (добродетели), тот может умереть спокойно и без сожаления вечером. (Конф. анал.). 3) Повиновение небу спасительно, а непокорство ему– гибельно. (Шу-цзин). 4) Смерть и жизнь могут быть определены (людьми), но богатства и почести зависят от неба. (Конф. анал.). 5) Несчастье и счастье в большинстве случаев зависят от усмотрения самого человека. (Мэнцзы). 6) Кто не зазорен пред очами Неба, тот может быть уверен не посрамиться и перед людьми. (Мэнцзы). 7) Несутся быстрой чередой месяцы и дни, а за ними не медлят и годы. (Конф. анал.). 8) При встрече с противным подумай о справедливости. (Конф. анал.). 9) Когда с небеси проистекают беспорядочные явления, никто остеречься от них не может; но если сами мы служим причиною оных, тогда и жизнь не может быть продолжительною. (Шу-цзин). 10) Если я буду не похож на себя самого, то незачем подражать другим. (Конф. анал.). 11) Когда не имеешь образа, зависящего от тебя самого, не думай подавать его другим. (Конф. анал.). 12) Думающий о стяжании добрых качеств, может искать таковых и у чужого народа; не желающий этих качеств, далек от мысли обращаться за ними далеко (Кн. Да-сюэ). 13) Искренний человек внутри не может не проявляться таким же и во внешних поступках. (Кн. Чжун-юн). 14) Наблюдая за действиями, обращай внимание и на мотивы. (Конф. анал.). 15) У четырех коней – свой язык всегда, на коем они говорят свободно и хорошо понимают друг друга. (Конф. анал.). 16) Погрешность на белокаменной рукояти посоха не мешает идти и далее дорогой, но где речь замечается без связи и искусства, там далеко не уйдешь. (Шу-цзин). 17) Как на тверди небесной нет двух солнц, так у одного народа не может быть двух царей. (Мэн-цзы). 18) Совершив половину пути (дела), можешь смело продолжать оный дальше. (Кн. Чжун-юн). 19) Лучшее питание сердца заключается в удержании пожеланий оного до самого малого. (Мэн-цзы). 20) Делай дальше, но с передышкой. (Мэнцзы). 21) Мудрость заключается в удалении от излишеств, добродетель – беззаботна; отважный и смелый далек от боязни и страха. (Конф. анал.). 22) Познать истину легче, нежели исполнять оную на деле. (Шу-цзин). 23) Не может идти дело вперед, когда берется за него неспособный человек. (Мэн-цзы). 24) Знающий правду и поступающий по ней, не всегда имеет довольно мужества. (Конф. анал.). 26) Прогресс человека высокого заметен вверху, – человека же среднего видим внизу. (Конф. анал.). 27) Человек высокий успевает в трех предметах: он стоит со страхом пред велениями Неба и внимает оным, непоколебим пред человеком великим, – не падает при речениях мудрецов. (Конф. анал.). 28) Что зависит и происходит от вас, то и возвращается к вам же. (Мэн-цзы). 29) В образовании мира замечается великий путь. (Кн. Да-сюэ). 30) Дорогая утварь не может обойтись без полированного камня. (Мэн-цзы). 31) Виноват отец, когда его дитя не будет воспитано и обучено как следует. (Кн. Сань-цзы-цзин). 32) Человеку необразованному чужды понятия и правила о собственности. (Кн. Сань-цзы-цзин). 33) Птица любит темные дубравы и всегда ищет убежища на многолиственных и высоких деревьях. (Мэн-цзы). 34) Когда кто-нибудь говорил Цзу-лу о его недостатках, – он радовался. (Мэн-цзы). 35) Когда Ю выслушивал от других похвальные слова и вообще лестные отзывы, то обнаруживал к говорящему почтение. (Мэн-цзы). 36) Ю выражал неудовольствие к комплиментам, за чашею вина, зато любил панегирики или вообще доброе слово. (Мэн-цзы). 37) Кто разумеет веления неба, тот всегда остережется стремнины и пропасти. (Мэн-цзы). 38) Кто хочет верить всему, тому лучше совсем избрать книги-истории. (Мэн-цзы). 39) Человек любезный в обращении подобен зимнему солнцу, наоборот – боязливый и недоверчивый подобен летнему солнцу. (Ch’un ch’in). 40) Народ имеющий достаточные средства к жизни обладает и постоянным сердцем. (Мэн-цзы). 41) Не может быть начальника там, где не хотят повиноваться каким бы то ни было законам и правилам. (Мэн-цзы). 42) Кто смел в предприятии и поспешен, тот может иметь несомненный успех. (Мэн-цзы). 43) Голодный нуждается в пище, а святому потребно более питье. (Мэн-цзы). 44) Кто поспешен в деле, тот не терпит отлагательства до будущего времени. (Конф. анал.). 45) Прекрасно все, имеющее известную цену. (Да-сюэ). 46) Когда добродетель и мудрость теряет свой кредит, тщетно ожидание успеха в каком бы ни было добром деле. (Мэн-цзы). 47) Без правил собственности и различия справедливого от несправедливого, высокого и низкого, все может приходить в смешение. (Мэн-цзы). 48) Прежде рассуди о затруднении и затем подумай об успехе. (Конф. анал.). 49) Когда народ или семейство достигают счастливого состояния, тогда возможны и добрые предзнаменования на будущее; наоборот, – при разорении и гибели, нечего думать о счастливых гаданиях. (Кн. Чжун-юн). 50) Кто не имеет должности, тот не может рассчитывать и на успех, в делах общественных – официальных. (Конф. анал.). 51) При взгляде на кого-либо является желание познакомиться поближе, т. е. познать душу незнакомца. (Кн. Чжун-юн). 52) Приятный и трогательный взор женщины помогает к смягчению и ослаблению чувства похотения, также как излишнее скопление сокровищ возбуждает других к воровству и грабежам. (Чу-фу-цзы). 53) Личная добродетель подобна богато украшенному жилищу. (Да-сюэ). 54) Приятно часто вспоминать старое знание и обогащаться новыми идеями. (Конф. анал.). 55) Кто является противником собственности, относится к ней невнимательно и даже презрительно, с тем не следует и говорить о ней, – лучше оставлять вопросы без движения далее. (Конф. анал.). 56) Благотворительный человек любит на деле и других, также как благоразумный понимает их. (Конф. анал.). 57) Все братья, кто заключен внутри четырех морей (т. е. страны Катая), иначе – все китайцы равны и близкие родные. (Конф. анал.). 58) Добрый начальник старается помогать неимущему (подчиненному), хотя и не может помогать увеличению благ богатого человека. (Конф. анал.). 59) Учить других легко и не надоедает. (Кон. анал.). 60) Слишком прилежное изучение чудовищных – странных учений несомненно есть дело несправедливое. (Конф. анал.). 61) Добрый начальник не ропщет на небо, хотя и может чувствовать неудовольствие к людям (его обижающим). (Кн. Чжун-юн). 62) Стезя обязанности не может быть оставляема нами ни на одну минуту. (Кн. Да-сюэ). 63). Путь обязанностей наших имеет вначале небесное предначертание. (Ди-Сюэ). 64). Любовь к образованию доставляет приближение к мудрости. (Ди-Сюэ). 65) Стремление к знанию ненасытно (т. е. беспредельно). (Конф. анал.). 66) Ревность, прилежание к делу, увеличивает заслугу, тогда как рассеянность, пустые разговоры и занятия, – бесполезны. (Кн. Сань-цзы-цзин). 67) Отсутствие терпения в малых предметах спутывает в осуществлении великих предначертаний. (Конф. анал.). 68) Будь осмотрителен в том, что получить ты желаешь, ибо небрежность может вести к потере. (Мэн-цзы). 69) Не пренебрегай никогда добродетелью как немаловажною, или недостижимою; точно также – убегай всякого порока и не совершай греха. (Чу-фу-цзы). 70) Начальнику свойственно руководиться изысканием истины, и быть далеким от легкого барыша или материального расчета (Конф. анал.). 71) Ревностный и внимательный начальник дорожит всегда истиной и ей следует, тогда как беспечный бывает беден ею и она далеко уходит от него. (Конф. анал.). 72) Только приносящий Небу жертву имеет право и возношения молитвы к нему. (Конф. анал.). 73) Имеющий недостатки должен заботиться об их исправлении. (Конф. анал.). 74) Познав свои погрешности, заботьтесь быть более точными в исполнении лежащих на вас обязанностей. (Конф. анал.). 75) Иметь недостатки и не исправлять оные, значит навлекать на себя более новые и тяжкие. (Конф. анал.). 76) Избрав что-либо хорошее для себя, старайся как можно крепче держаться оного. (Кн. Чжун-юн). 77) Замечая доброе в других и следуя ему, избегай всего злого. (Конф анал.). 78) Подумай трижды и сделай однажды. (Конф. анал.). 79) Всякий раз заботься быть осторожным и разборчивым в выборе слов и их произношении. (Конф. анал.). 80) Для человека не любящего разглагольствовать, достаточно изложения самого существенного или даже действия на сердце. (Конф. анал.). 81) Говори в свое время о том, что нужно, дабы всякий мог положиться на слова твоя. (Конф. анал.). 82) Человек, не прилагающий старания познавать отдаленное, конечно прилагает к сердцу все, что под его рукою. (Конф. анал.). 83) Слишком требовательный к себе самому и мало взыскательный к другим, охраняет себя.

Б) Рассуждение князя Гуан-фу-цзы, в тридцати правилах, о бдительности потребной для мира т. е. в жизни людей¹⁷³

1) Почитай небо и землю, соблюдай обряды религиозные, чествуй предков совершением особенного им служения, исполняй все обязанности в отношении к родителям и своему роду. 2) Сохраняй и исполняй царственные законы, уважай своих учителей и начальников, люби братьев, обходись любезно с друзьями. 3) Живи в согласии со своими домочадцами, будь приятным для ближних соседей где живешь постоянно; мужу и жене свойственно заниматься своими делами, и вместе – поучать собственных детей и внуков. 4) Старайся делать то, что потребно и для других; как можно более собирай тайну доверия в соединении с благотворительностью; выручай другого в беде; помогай терплющим стесненное положение, будь отечески жалостлив и сострадателен к бедному, 5) Строй и обновляй храмы; печатай и составляй книги нравственные и религиозные. Снабжай медикаментами, приготовляй чай, умей выбирать одних животных для заклания, а других оставляй для жизни. 6) Сооружай мосты, починивай старые дороги и пролагай новые пути; будь жалостлив к вдовам, имеющим недостатки в средствах необходимых для жизни; дорожи хлебным зерном, употребляй при изобилии и скудости; старайся выводить народ из затруднения, умиротворяй других и прекращай между ними ссоры. 7) Распределяй свою собственность сообразуясь с добрыми целями и для доброго дела; наставляй и учи людей; умиротворяй враждующих; имей меру и весы без обмана и фальши. 8) Будь близок к людям добродетельным, держись дальше от людей низких – распущенных, подлых. Умалчивай о грехах других и разглашай только их добрые дела; делай сам все полезное для тварей и спасай простой народ. 9) Обращай свой ум на справедливые начала; исправляй заблуждения и сам обновляйся. Исполняйся человеколюбия и сыновней кротости; воздерживайся учить других тому, что дурно. 10) Каждая добродетель должна быть сердечно усвоена и со всею верою, исполняться затем на деле с почтением; быть везде и все видеть – невозможно человеку, но боги всегда все знают и все слышат, всему внемлют. 11) Всякому хочется, чтобы счастье постоянно увеличивалось и жизнь продолжалась как можно долее, чтобы рождались и возрастали сыновья и внуки. Способность к суждению может постепенно ослабеть и исчезнуть, также как и болезнь, бедствия – прекратиться. Человек и животные любят насладиться спокойствием; счастливые звезды не перестанут оказывать свое благодетельное влияние, (пока они сияют на небе). 12) Когда человек не подорожит своим сердцем – будет порочным, не станет совершать требуемой добродетели в жизни, тогда воцарится развращенность между вдовами и дочерями, на которых дотом будет жениться сам народ. 13) Разрушение доброй репутации человека, зависть к национальным талантам, покушения на народную собственность, все это возбуждает общее волнение, ссоры, недовольство. (Сюда-же относятся и прочие неблагородные действия человека, каковы): 14) оскорбление ближнего для собственного благополучия, излишнее накопление богатства и довольства в своем доме у себя самого, желание иметь небо и осквернять землю, жаловаться всегда то на дождь или пасмурную погоду, то на жаркое печение солнца; 15) – клевета на мудрецов и унижение героев, разрушение идолов и оскорбление богов, убиение и мучение коров и собак, пачканье и бросание бумаги содержащей мудрые изречения, и наставления; 16) – предвосхищение власти (законной) и оскорбление праведника, упование на богатого с угнетением бедного и нищего, вырывание костей и мяса (колотого животного) и бросание братьям при ссоре; 17) – неверие в принципы справедливости, блудодеяние, разбои, развращенность и срамной образ действий, чрезмерное честолюбие и полное нарушение приличия, отсутствие экономии и прилежания; 18) – разорение зерна, годного и приготовленного для хлеба, неблагодарность за полученные благодеяния, самообольщение, употребление слишком большой (фальшивой) меры и малых скал (в весе); 19) – принятие и распространение лживых и неправославных сект, отнятие и лишение самого простого и необходимого, претензии на собеседования с небом и восхищение от него, собирание собственности для скорого истребления мотовством; 20) – лживый блеск пред людьми и помрачение посредством обманов, цветистый разговор и излишнее остроумие, бесполезное праздношатание по улицам среди белого дня или разъезды на коне, соучастие в заговоре и нападении на других; 21) – небрежение к небесным наставлениям, неповиновение собственному сердцу (совести), совершение грехов и преступлений с порочными людьми, и неверие в возмездие при будущей жизни; 22) за совершение всякого рода порока и удаление от упражнения в добродетели, человек должен отвечать пред правительством, он подлежит огню, воде как разбойник; 23) жребием его да будет отчаянный яд, чума и язвы, от него должны рождаться распутные и безумные дети, сам он да будет убит и семейство разрушено, сыновья его – разбойники, дочери – непотребные девки; 24) сперва сам он да подвергнется должной каре закона, затем еще более, – его дети и внуки; боги все видят и внемлют, не оставляя без призора самое малое в мире, не позволяя уклонения в сторону ни на волос; 25) добродетель и порок суть два пути, отделяющих бедность и благополучие; совершение добра приводит к блаженству, в награду за неё, преуспевающие же во зле падают в бедствия; 26) я написал и составил свое рассуждение для того чтобы люди благоразумные получив его, позаботились об осуществлении на деле; язык легкий и близко выражающий мысль, полезен будет, в изречениях для души и тела; 27) для тех, кому покажутся смешными или скучными мои наставления, пусть позаботятся о их сокращении и рассечении на мелкие куски, а кто полюбит оные и будет придерживаться, уверен, что при прочтении все дурное отбросив, за прочее меня поблагодарит; 28) любящему детей я пожелаю иметь мальчиков, а любящим долголетие желаю многих лет; стремящиеся к богатству, почестям, славе, да получат все это с избытком; 29) кто усерден в молитве, да получит все по желанию сердца, подобно призраку да рассеются 10.000 неприятностей от него, и благословение да почиет над ним как стада (овец); 30) слова мои не плод самоугождения, но составлены для пособия, руководства в достижении добродетели, все люди с почтением могут быть исполнителями оных. Нет в них не рачения, и тем более тьмы (ибо они невычурны).

В. Десять наставлений мудреца Лю-кхун-чжу, быв. министра императора Чжи-цзуна (1086–1700 г.) в двадцати иероглифах; предметы содержания: 1) Бойся неба (Бога). 2) Люби народ. 3) Трудись над собственным усовершенствованием. 4) Занимайся прилежно науками, учись постоянно. 5) Назначай и возвышай мудрецов на государственные и общественные должности. 6) Выслушивай мнения и советы этими лицами подаваемые. 7) Не обременяй народа податями и налогами, по возможности уменьшай оные и облегчай благоразумно бремя подданных. 8) Будь умерен и мягкосердечен в произнесении смертных приговоров и назначении других наказаний. 9) Избегай и остерегайся мотовства и безумной роскоши. 10) Беги от всякого разврата и бесчинства.

Г. Соответственно означенному десятисловию, существуют еще следующие: «Ши-цзя» десять правил семейной ифики; 1) составляй правила в семейном быту. 2) Поддерживай взаимные отношения членов семьи сообразно с оными. 3) Имей сынопочтительность, – 4) Братскую любовь. 5) Муж и жена должны иметь специальные занятия. 6) Поучай детей и внуков. 7) Умей выбирать друзей. 8) Люби родителей и почитай их как следует. 9) Будь беспристрастен. 10) Прилежи к своему дому и в хозяйстве соблюдай экономию.

Д. Пятьдесят два правила нравственности китайцев

1) Не оскорбляй неба – Тянь бу-кэ ци. 2) Не проклинай землю – Ди бу-кэ. 3) Не обманывай Государя – цзюнь хоу бу-кэ ни. 4) Не сопротивляйся своим родителям – Цинь бу-кэ ни. 5) Не обижай своего учителя леностью, небрежностью – Ши бу-кэ мань. 6) Не утаивай ничего от богов – Шэн бу-кэ мань. 7) Не будь преступником против правительства – Гуань бу-кэ фань. 8) Не унижай старшего брата – Сюнь бу-кэ у (ву), не шути попусту с младшим братом – Ди бу-кэ сюй. 9) Не бей дубиной (не дерись) жену свою – Ци бу-кэ оу. 10) Не заглядывайся на наложниц – Це бу-кэ та. Не нужно много (иметь) конкубин – Це бу-кэ чжун. 11) Не потворствуй своему сыну, детям – Цзы бу-кэ цзун. 12) Не позволяй быть слабым в обращении с дочерями – Нюй бу-кэ цзун. 13) Не делай себе друзей без разбора; не носись по волнам с веселыми друзьями – Ю бу-кэ фань (носиться по волнам). 14) Не наноси вреда ближнему своему – Линь бу-кэ шан. 15) Не удаляйся слишком далеко от своего рода – Цзу бу-кэ шу. 16) Не будь беспечен в отношении к телу, нерадив, ленив – Шэнь бу-кэ до. 17) Не будь бестолковым в разумении – Синь бу-кэ мэй (мрачный, неясный, глупый). 18) Не говори попусту, безрассудно – Янь бу-кэ ван. 19) Не будь с недостатками в добром поведении – Синь бу-кэ дуань. 20) Не бросай с небрежением на пол дорогих книг – Шу бу-кэ бао. 21) Не будь небрежным и пошлым в соблюдении приличия, не ходи без правил приличия – Ли бу-кэ цюй. 22) Не позабывай благосклонности, милости – Энь (милость) бу-кэ ван. 23) Не сопротивляйся тому, что справедливо, или справедливости не должно нарушать – И бу-кэ бэй (нарушать). 24) Не нарушай обязательства, ни обета. 25) Не полагайся слишком на свое влияние. 26) Не хвастай своими пожитками. 27) Не тщеславься своим официальным положением. 29) Не ропщи на свою бедность. 30) Не ругайся и не обижай того, кто незнатен. 31) Не будь непочтителен и весьма прост в обращении с лицами учеными. 32) Не клевещи, не поноси буддийских жрецов. 33) Не бесславь даосских жрецов. 34) Не слишком полагайся в делах своих. 35) Не слишком планируй на чужие владения. 36) Не нарушай своих долгов (долговых обязательств). 37) Не рассчитывай на успех, совершением прелюбодеяния. 38) Не будь вором. 39) Не употребляй обмана. 40) Не будь лицемерен. 41) Не пьянствуй. 42) Не доводи до излишества своих страстей. 43) Не составляй правил и законов слишком насильственных и суровых. 44) Не будь неистов в припадке гнева. 45) Не будь слишком смешным и необыкновенным в ношении одежды. 46) Не расходуй много на свое пропитание. 47) Не будь расточителен в устроении пышных пиров. 48) Не вчинай тяжебных дел. 49) Не играй в деньги (не проигрывай своего состояния). 50) Не вреди людям. 51) Не меряйся с людьми, будь справедлив. 52) Не ходи (не обращайся) с людьми непотребными.

Е. «Цзы-бао» драгоценные иероглифы или изречения (отрывок):

1) Два желания, эрр-юань: Два. Небу свойственно вечно желать произведения добродетельных людей; самим же людям постоянно стремиться к усовершенствованию себя в добрых делах. 2) Два соображения, эрр-вэй: воздержанием только может быть достигнуто бескорыстие и честность, и взаимностью чувства – совершенная добродетель. 3) Два лучших, эрр-цянь: в выгодных сделках сокращение лучше расширения; также лучше меньше слов, нежели множество. 4) Два таланта, дарования, способности, эрр-нын: во время веселого расположения духа будь искусен сохранить свои дела в руке своей, также и воздержаться от лишних слов. 5) Два отрицания, два нет, эрр-вy: при совершенной бодрости духа и храбрости, не бывает позора; кто имеет почтенный ум, тот никогда не оставляет справедливости. 6) Дважды много, эрр-дуо: кто безумно суетится, тот много производит разрушительного беспорядка; не менее гибелен и совершенный недостаток энергии. 7) Дважды немного, мало, эрр-сяо: не уделяя внимания на маловажные поступки и дела, сами себя вводите в заблуждение; мало следя за поспешным разговором других, можете впасть в погрешность. 8) Дважды сквозь, эрр-цюн: сквозь уста выходит тошнота, сквозь уста же раздается сварливость. 9) Дважды должно (что сделать и не делать), эрр-дэн: совершая добродетель ты должен стоять высоко; при сношении с людьми ты не должен держать себя надменно или горделиво. 10) Два неизменных наблюдения, эрр чан-кхань: взирая беспрестанно на правильное совершенство других, больше нежели собственное, я прихожу в стыд, а потому ревностно и ежедневно стараюсь о преуспеянии в добре. Также точно замечая постоянно увеличение счастья ближнего и сам стараюсь прилагать свои попечения о том же. 11) Два непременных упражнения, эрр и-сио: богатый и почтенный человек всеми силами должен стараться об усовершенствовании себя в добродетели, а человек искусный должен быть честным. 12) Две выгоды, эрр бу-янь: не взирай на дурное, – сохранишь в мире свое сердце; не поступай дурно, и твоему телу будет легко.¹⁷⁴

1) В 13-м году приходил однажды князь к графу Ци (Khi) для деловой беседы и начал её так: «Да, любезный граф, всегда творящее небо для нас непостижимое (Тянь-инь), устроило и все необходимое для спокойствия ему подвластного народа (ся-мин), сообразно с его положением мирным и тихим. И я право доселе еще не узнал (бу-чжи) лучших неизменяемых начал и законов, предназначаемых и распределяемых Небом (И лунь-ю-сюй), чтобы все шло и далее в добром порядке». Ци также серьезно отвечал в своей речи: «некогда слыхал и я рассуждение Гуна о средствах задержания плотинами воды для избежания её разливов (инь-хун-шуэй), от напора коих нарушалось правильное расположение и соотношение пяти стихии и (ву син). Сказывают, сам Царь небесный (Ди) сильно прогневался на людей за то, что они нарушают девять делений или – неизменных пределов (цзю-чэу) его великого плана домостроительства (хун-фань) и самых вечных законов (лунь) в нем начертанных. По смерти Гуна, наследником был Юй, и, как неизменные начала мирового порядка нарушились и утратились (ии), то небо же (по своему милосердию) и даровало снова (людям) первоначальный великий – Хун-фань (для руководства в жизни).

2) Девять неизменных делений, граней «Хун-фань», по которым все изменяющееся в мире снова восстановляется в прежнем порядке и гармонии, суть следующие:

1) пять элементов или движущих все сил стихий (ву син); 2) благоразумное пользование человеком пятью предметами его лично составляющими, т. е. органами чувств (цзин-юн ву-ши); 3) ревностное внимание к восьми правителям (па-чжан), заботящимся о простом народе (нун-юн); 4) согласное пользование пятью разделителями времени (се-юн-ву-цзи); 5) устроение и укрепление себя в царственном совершенстве (цзянь юн хуан-цзи), благоустроение и направление трех сил, добродетелей (ии юн сань-дэ); 7) разумное употребление закономерной средины (чжун) при рассмотрении сомнений (мин юн-цзи); 8) умное и осторожное употребление разнообразной проверки доказательств, (нянь юн шу чжэн); 9) поучительное употребление пяти источников блаженства и благоговейное стремление к получению шести знаков почтении (сян юн ву фу, вэй юн му-цзи).

3) Ву-син – пять элементов суть: первый – вода, второй – огонь, третий – дерево, четвертый – металл, пятый – земля. Природа каждого из них или описание свойств: вода солена и текуча, огонь жжет и поднимается к верху, дерево имеет направление прямое и косвенное, металл (золото) желтоватое цветом и тверд, земля разлагается на частицы и просевается как песок, на ней растет трава, которая косится или пожинаются хлебные злаки. Из морской воды, разлившейся по земле, добывается соль (сянь); порываясь к верху и расстилаясь по земле, огонь производит горькое (кху); растущее вкривь и прямо бывает кислым (суань) или острым на вкус; желтеющее от времени (цун) и делающееся крепким (гэ) производит едкое, щелочи, кислоту (синь), все, что сеется, есть цзя – семя, зерно, что косится, жнется есть шэ, трава, хлебный злак и производит на вкус приятное и сладкое – гань.

4) Ву-ши – пять органов чувств: первое есть вид, осанка, положение всего тела – мао, второе – речь, способ употребления и выражения слова – янь, третье – зрение – цзи, четвертое – слух – тхин, способность выслушивания, пятое – способность думать, размышлять, все обсуждать – сы. По телесному виду человек может быть возбуждающим почтение – гун, по речи, разговору он может быть цун, т. е. вежливым, уступчивым; зрение может быть чистым ясным – мин; посредством слуха, правильного восприятия впечатлений от него и зрения, понятия, perceptio, может составляться умозаключение – цун, рассудочная способность – сы, нераздельно соединена с Жуей – умом, intelligence. Почтительность обнаруживается в важности и степенности – су; согласие соединено с упорядочением всего – и; от ясности воззрения на предметы проистекает чжи – знание, мудрость; определительность и основательность достигается в обдуманности, составлении плана действий – моу; с разумом (Жуэй) неразлучна мудрость – шэн.

в) Па чжан – восемь регуляторов и предметов в управлении. Первый есть запасающий заблаговременно народное продовольствие – ши; второй есть собиратель имущества государственного, сборщик податей – хо; третий – жертвоприноситель –шения, сы; четвертый – министерство общественных работ – сы кхун; пятый – министерство народного просвещения – сы тху; шестой – министерство судебное, уголовный судья – сы кхоу; седьмой – наблюдатель на пиршествах и приеме гостей, церемониймейстер – бинь; восьмой – армейский генерал – Ши.

г) Ву-цзи – пять разделителей времени: первый есть астроном, определяющий времена года – суй, или самый год как предмет разделяемый, в частности – планета Юпитер; второй есть юэ – месяц; третий – жи – солнце; четвертый – син-чэнь – звезды, планеты, зодиакального пространства, и заведующий определением оных астроном; пятый есть Ли-шу – астроном составляющий вычисления этих звезд и по ним располагающий народный календарь.

д) Хуан-цзи – царственное совершенство (или что тоже Чжун-юн, неизменная средина). Государь, как олицетворяющий в себе самом высочайшую степень образцового совершенства – цзи; сам для себя является и законодателем, поэтому он есть хуан-цзянь; в нем почиют и концентрируются – лянь, все пять источников счастья или – ву-фу, пять благословений, коими он пользуется (юн), для всещедрого распределения – фу-си, всему народу ему подвластному – цзюэ-шу-мин. В свою очередь народ, в былое время (вэй-ли) старался подражать твоему (жу) совершенству – (цзе), за что пользовался от государя свойственным покровительством – си-жу бао-цзи. Из всего вообще народа (фань цзюэ шу мин), не угодны государю беззаконные сотоварищества – инь-пэн, коих он не любит – вую, а из среды состоящих на службе избегает людей своевольных и мятежных – жень-би-дэ; исключительно поэтому (вэй) государю (хуан) подобает на деле выполнение (цзую) высшей степени желаемых совершенств – цзи.

Из народной толпы одни достигают искусства сообразовать свои действия согласно с «великим планом», и стараются держаться как можно далее от всего дурного; так точно и ты, блюди все это в уме своем, иначе – невозможным будет достигнуть высшей степени совершенства; и когда не позволишь себе увлечений в дурную сторону, можешь рассчитывать на получение многого, как государь. И когда все по-видимому будет поставлено на свое место и в важном порядке, можешь сказать: «наша любовь остановилась на добродетели». Отсюда можешь почерпнуть и все необходимое для тебя благорасположение; такие люди, можно сказать, оказывающие прогресс в совершенстве идут путем государя. Поэтому, не дозволяется им угнетать друзей и детей, ни тем более держать себя слишком высоко – недоступно и отдельно от всех. Когда человек официальный приобретет имущество, навык, и административную силу, он еще более может прилежать и успевать в добром поведении; и благосостояние страны может увеличиться значительно от его доброго влияния. Также точно и все справедливые люди, компетентные, пользуются добрым направлением. Если бы вы пожелали узнать причину любви их к семействам, то пришлось бы обратиться к причине (guilty) преступления (crime). Как все виновные не любят добродетели, несмотря на всю вашу снисходительность к их ухищрениям, так и вас самих хотят соделать участниками в направлении к злу. Без уклонения, без неровности, преследуй царственную справедливость. Без самоугодничества, следуй царственным путем. Без саморазнузданности, иди дорожкой государя. Избегай уклонения в сторону и пристрастия к чему-либо. Широк и длинен царский путь. Не уклоняйся, не угодничай, ровен легок этот путь. Не будь развращенным, не склоняй все по своему, ибо правилен и строг законами царственный путь. Всегда взирай со страхом на совершенное величество (государя-императора), постоянно следи за высочайшим совершенством (мудрого). Он спешит тебе сказать: «сие изъяснение царственного совершенства содержит в себе неизменное правило и есть навсегда великий урок; да, это урок ниспосылаемый, даруемый с Неба. Все массы народа, наученные в разумении совершенного величества, и стремящиеся к осуществлению оного на деле, более или менее могут приближаться к славе Сына Неба, и говорить, «Сын Неба есть отец народа, делается по милости Неба государем всех вещей под небесами».

е) В-шестых, – о трех добродетелях (сань-дэ): первая есть правильность и справедливость в направлении, вторая – коренное правило, закон, третья – умеренное правило, закон (rule). Во время спокойствия всегда должны преуспевать правильность и справедливость (justitia, disciplina morum); при насилии и беспорядочности в мире получает силу строгий закон (jus strictum); при гармонии и порядке имеет значение умеренное правило (aequitas, mild rule). Для сохранения и распространения сих добродетелей стимул должен получать свою силу в строгом правиле, законе (jus strictum); при высшем умственном и отличном направлении имеет силу ровное правило (mild rule). Государю императору только свойственно определять награды и наказания, обнаруживать гнев величества и, получать доходы для царствующего дома (в податях и повинностях с народа). От сих исключительных привилегий государя должны быть отличаемы от него исходящие и жалуемые министру права на раздачу наград и определение наказаний, объявление гнева его величества, и сбор доходов. Предмет этот не всегда справедлив бывает в отношении к родам (clan, син), и роковой для мелких княжеств государства; ничтожные события иногда случающиеся при этом в одностороннем и обратном направлении становятся весьма опасными и народ впадает в крайности, дозволяя себе многое ему несвойственное в предвосхищении власти.

ж) Седьмое– о способах рассмотрения сомнений (т. е. о гаданиях и чародействе, землеволхвовании, преимущественно гадании на черепахе, по черточкам на её спине, а также по знакам книги и-цзина). Избранные и командированные для гадания на спине черепахи г.г. офицеры, со стеблями растения Achillea,¹⁷⁶ получают особенные инструкции об исполнении при сем своих обязанностей. При начале гадания, в вступлении к оному, обращается внимание на направление ветра и состояние атмосферы, влажность, свежесть, пасмурную погоду, недостаток соотношения или препятствия (crossing) изнутри и снаружи тех или других начертаний. Всех знамений при сем, коими руководятся гадающие – семь, именно: пять приходятся на раковину или щит черепахи, и два совершаются по былинкам означенной травы (ромашки); посредством указаний оных составляются в уме те или другие загадываемые комбинации, правдивые или ошибочные. Одни из офицеров прикомандировываются быть ассистентами в означенном гадании, а три человека интерпретируют самые знаки с тем или другим значением оных, при чем произносятся и известного рода соответствующие слова или формулы гадания, из коих для полного согласия с загадываемым предметом избираются два только слова, имеющие решающее значение. Когда сомневаетесь в каком-либо важном или интересном для себя предмете, старайтесь обратиться к своему уму, советуйтесь с министрами и высшими офицерами, не пренебрегайте и простого народа, гадайте наконец на черепахе и стебельках ромашки. Если сам ты, черепаха, былинки, министры, офицеры, весь честной люд соглашается с известным направлением мыслей, это будет называться великим согласием или – единомыслием, результат получится удовлетворительный для тебя лично и будет благознаменателен для твоего потомства. Если ты, черепаха, стебельки, министры, офицеры, народ, будете противного направления, – результат может быть счастливый. Если же народ, черепаха, стебельки обнаружат согласие на что-либо, а сам ты с министрами и офицерами будешь противного убеждения, – результат может быть счастливым. Если ты и черепаха будете согласны, а былинки ромашки, с министрами и офицерами и народ будут несогласны, внутренние (internal) действия могут быть счастливыми, а внешние – могут дать предприятию несчастный исход. Когда же черепаха и стебельки оба будут противоположными взглядам людей, то начало предприятия может более счастливо зато, окончание будет несчастное.

з) В восьмых – о разных способах поверки или подтверждении (verification): сюда относятся атмосферические перемены, (дождливо, ясно, тепло, холодно, ветрено, благовременность или благорастворенность воздуха и обилие плодов земных). Когда совпадут все пять признаков, – исполнится все, и каждый будет в своем порядке, кроме разнообразия растений, которые могут быть необычайно роскошными. Когда же одни из них будут обильны, а в других ощущаться крайний недостаток, – будет (загадываемое предприятие) дурно. К благоприятным условиям проверки относятся: сила тяжести, свойственная влажному состоянию воздуха; правильность в смене одного времени года другим под влиянием солнечной теплоты и света; мудрость в распределении знойного времени года; обдуманность в смене холодным временем; благоразумие в устроении и перемене ветров, в разные периоды года. К неблагоприятным способам проверки при гадании, относятся: непостоянство и беспечность, бывающие при влажном состоянии атмосферы; слишком большая самонадеянность и смелость, когда чувствуется постоянная теплота солнца; леность и нерадивость при беспрерывном зное и жаре; поспешность и порывистость в действиях при постоянном холоде; тупоумие или крайняя бестактность в образе действий и поведении, при постоянном ветре.

На основании вышеизложенного приходится сказать утвердительно, что государь должен тщательно обращать внимание и следить за характером целого года; высшие министры и чины (гражданские и военные) должны следить за месяцем (его переменами); низшие чиновники (гражданские и военные служащие) особенно наблюдать д. за временами и переменами дня (суточными). Если, в продолжении всего текущего времени – год, месяцы, дни будут следовать правильно и производит все сообразное им в природе, то и все хлебные зерна и злаки будут достигать надлежащего развития и принесения обильного плода; правительственная мера тогда будет справедливая; герои будут отличаться благородством характера и доблестями; в семействах народа воцарится мир и довольство. Если же весь год, месяцы, дни, четверти года будут совершаться неправильно, с перерывом, то нельзя надеяться на рост и созревание всех родов зерен; правительственная мера может сделаться неровною и фальшивою, геройские личности будут в неизвестности, а в семействах народа не будет надлежащего миролюбия и спокойствия. Наблюдения над звездами должны принадлежать народу и совершаться им же; некоторые звезды любят ветер, другие – дождь; особенно важны периодические течения, остановки, повороты солнца и месяца зимой и летом; за лунным течением следуют и звезды, производящие ветры и дожди.

и) В девятых, о пяти источниках счастья: 1 ) долголетие или продолжительная жизнь человека на земле; 2) богатство, 3) телесное здравие и духовная бодрость, свежесть умственных способностей; 4) любовь к добродетели; 5) исполнение своего назначения, сообразно с волею Неба. Из шести противоположных источников зла для человека, надлежит упомянут: 1) несчастное сокращение жизни; 2) болезнь; 3) потеря умственных способностей или сумасшествие; 4) нищета и бедность; 5) безнравственность или порочность жизни; 6) дряхлость телесная и душевная, свойственная старости.

«Чжун» во всем поступающий, не уклоняясь в крайности. "Юн» – обыденные семейные и гражданские обязанности, равно постоянные и неизменные. Иначе – книга о состоянии совершенного равновесия и гармонии в личности человека и государства,¹⁷⁷ сочинение ученика Конфуцзы Цзы-сы.

Отделение I. 1) Начало, дающее жизнь всей природе, есть благодетельное и милосердое небо. Все согласующееся с природою называю я стезею долга, самое же упорядочение по известным правилам сей стези признаю системою просвещения (instruction). 2) Путь ни на одно мгновение не должен быть левым, иначе, – он не заслуживает сего названия. 3) В сем отношении, человек совершенный (superior man) не может допускать легкости воззрения на предметы, но всегда любит относиться к ним с глубоким вниманием и напряжением (уха и глаза). 4) Во всем мире, подлежащем усмотрению, не может быть тайны, которая бы не раскрывалась, довольно для сего иногда и одной минуты. Вследствие чего, человек совершенный должен быть всегда бдительным к себе, особливо когда одинок. 5) Когда не бывает вожделений удовольствия, голода, жажды, или радости, такое состояние назову я равновесием (state of equilibrium). Самое же успокоение чувств и приведение всего в надлежащую меру и степень, называю я состоянием гармонии, согласия (state of harmony). Это уравновешение (equilibrium) есть великий корень (от которого произрастают человеческие действия в мире; самая же гармония (harmonie) есть мировая и всеобщая стезя (на которой должно совершаться все). 6) Состояние уравновешения и гармонии заключается в совершенстве, т. е. когда небо и земля занимают свои места (справа), и когда их деятельностью совокупно все твари в мире питаются, достигают роста и процветания. 7) Кхун-ни (Конфуцзы) говорит, что человек совершенный проявляет в себе состояние равновесия и гармонии¹⁷⁸ или идет средним путем, человек же малый (обыкновенный) представляет состояние противоположное. Совершенный человек требует «чжун-юн» (средины) и любит держаться сего пути, обыкновенный же человек идет наоборот, потому что он прост и мал, и в действиях не всегда соблюдает меру и осторожность. 8) Учитель говорит: совершенный, – это состояние равновесия и гармонии! В самом народе эти люди редки! 9) Учитель говорит: я знаю, что по сей стезе не все могут ходить беспрепятственно; знающий может пройти легко, но безумец может вдруг остановиться, не зная даже как сойти обратно. Разумный в слове и книжный будет всегда находчив, невежда и не грамотей сбиваются с толку. Без тела быть нельзя, как без пищи и питья; различающих вкус в пище и питье, одаренных тонким чутьем, – бывает немного. 10) Учитель говорит: О, сколь трудна, терниста, не протоптана колея узкая! 11) Учитель говорит: разве Шунь не величайший мудрец? Да, – он велик, ибо любил вопрошения других, изучал их слова и речи, как бы они не были суетны и мелочны. Но он умел скрывать все гадкое из них и пошлое, и с удовольствием избирал только хорошее и о том охотно беседовал. Он умел искусно держаться между крайностями, определять между ними средину, употреблять их с пользою в управления народом. Таков был Шунь! 12) Учитель говорит: всякому свойственно называть себя умным, или восклицать «Я не дурак!», но направляясь далее, на открытый путь, вдаваясь во все тонкости и обманы, ни один из таких людей не в силах от них освободиться. Многие говорят; «мы знаем, мы умны!», но когда приходится избрать состояние равновесия и гармонии, то они оказываются неспособными сохранять оное даже в течения целого месяца. 13) Учитель говорит: Гуй имел такой нрав, – желая избрать для себя «средину» (чжун-юн) из чего-либо, он сначала высматривал доброе, и когда находил, то держался крепко за него, когда же замечал, что дело, за которое взялся, не по силам, говорил – «дальше я нейду!» 14) Учитель говорит: царствующий дом, его княжества, семейства, могут быть управляемы совершенно, должности и жалованье могут умаляться, но состояние равновесия и гармонии (чжун-юн) никогда от сего не прекратится. 15) Цзы-лу вопросил о мужестве (fortitude). 16) Учитель отвечал: мужество известно на юге (государства), славится на севере, – каково ваше собственное? 17) Обнаружить всю сдержанность характера и благородство в обхождении с другими при их научении, удалении от всякого ложного и неправого пути в поведении, – таково мужество юга, и всякий человек добропорядочный старается изучать и подражать ему. 18) Крепко сцепиться с врагом на поле битвы и умереть без соболезнования, – такова храбрость севера, заслуживающая изучения. 19) Вследствие сего, совершенный человек преуспевает (дружелюбно) в гармонии и не падает душевно и телесно; да послужит примером мужества слабосильному: он стоит прямо и посредине, не наклоняясь ни на право, ни на лево; посмотри, сколь он крепок и тверд в своем мужестве! Когда в управлении государства он замечает преобладание правой стороны, не изменяет ничего идущего вдаль; чем он только укрепляется в сем мужестве! Замечая преобладание направления влево, старается как можно поспешнее дать ему ход, нежели изменить; сам же он стоит твердо в своем мужестве. 20) Учитель говорит: изыскивать таинственное, совершать чудесное, располагать и все устроять по чину и с честью на будущие времена, – таково дело, за которое я не берусь. 21) Человек совершенный идет по правой стези не без оглядки и испытания, и когда пройдет половину дороги, – оставляет, говоря, «не могу идти дальше!». 22) Совершенный человек, действуя согласно с состоянием равновесия и гармонии (чжун-юн) может быть совершенно неизвестным миру, даже более – казаться неприятным для оного. Чувствуя это, он однако ж не печалится: кто поступает таким образом, тот мудрец и только он способен держать себя таким образом. 23) Путь совершенного человека обширен и пространен, в сем – тайна для него, ему только понятная. 24) Обыкновенный мужчина и женщина, помимо их невежества, могут служить нередко посредствующею помехою мудрецу; но чем больше будут они мешать и любопытствовать, тем глубже и непонятнее будет для них мудрый. Простолюдины – муж и жена, стоящие ниже даже обыкновенного типа по характеру, могут иметь известный успех в практической жизни; но при дальнейших розысках, превышающих кругозор и задачи мудреца, они теряются в догадках и далеко идти не могут. 25) Даже, если бы захотел кто быть выше неба и больше земли, и достиг бы этого, – все-таки будет встречать в своих действиях недостаток и получать постоянно неудовольствие. 26) Вследствие сего, если человек совершенный не говорит ни слова (о сем пути) о своем величии, и мир неспособен сам понять и тем более поддержать его на том; так бывает и с малым человеком, о коем никто не говорит, потому что он не заметен и ничем не выделяется из посредственности. 27) Об этом в книге поэзии (III, I, ода 5) говорится: «С высоты небесной точно бич слетает ястреб, когда замечает сном объятую крупную рыбу», в сих словах очерчивается путь с высшего пункта до самого низшего. 28) Путь совершенного человека может быть и в простых элементах среди простонародья – мужчин и женщин, также и в дальнейших поисках он исчезает (по действиям) в высоте небес и недрах земли. 29) Учитель говорит: стезя (добра) недалека от мужа, но когда жена вознамерится вступить на неё противно своей ограниченной природе, то ей не удается и подумать, не только понять. 30) В книге поэзии (1, XV, ода 5) о том говорится: дальше и дальше просекай дорожку длинной секирой, руби чаще и чаще, за подражанием дело не станет, (т. е. охотники найдутся идти по торной и готовой дороге). Едва возьмёшься за ручной топор для рубки, как появляется другой; сначала смотрят другие искоса, но потом поразмыслив немного и сами принимаются за тоже. 31) Вследствие сего, совершенный человек управляет людьми, следуя своему человеколюбию; но когда изменит началам, вдруг останавливается. 32) Верность себе одному и соответствующее взаимодействие (других) недалеки от продолжения их. Когда сам не будешь одинаков в действиях, не надейся и на других. 33) На пути для совершенного человека встречаются четыре вещи, в коих не успел я, но сам Цзю (Конфуцзы) исполнил в совершенстве: 1) служить отцу своему так, как должен это делать его сын; в сем я был неискусен; 2) служить своему князю так, как он требует сего от своего министра; в сем я несведущ; 3) служить старшему своему брату так, как сего требовать может он от младшего брата; в сем я был неисполнителен; 4) подавать пример в добрых поступках своему другу, как бы он пожелал того от меня; и в сем я был неправилен. 34) В исполнении на деле обычной добродетели и внимательности к обыкновенным словам, он всегда полон почтения. 35) Не характеризуется-ли искренностью сего рода отношений человек совершенный? 36) Ему только свойственно довольство собственным положением без дозволения крайностей при выходе; но и здесь ему обычно мудрое обхождение. Будучи среди славы и почестей, он сам воздает каждому должное по заслугам и достоинству. При бедности и уничижении, он также не выходит из сих границ; поставленный среди варварских племен, он умеет и с ними обращаться так, как того требует это положение. Будучи в крайне затруднительной обстановке, среди препятствий, он обладает свойственною находчивостью и искусством вытерпеть, но не потеряться. Совершенный человек только может всегда создавать везде и всегда свое собственное положение и в себе самом находить силу успокоения. 37) При положении высоком, он не оскорбляет и не притесняет тех кто его ниже; и в низком положении он также будет непреклонен и независим от всех кто будет выше его. 38) Он исправляет все сам, ничего не ожидая и не требуя от других; при чем, никогда не испытывает чувства диссонанса с собою. Подымаясь высоко, он ни на кого и ни на что не ропщет Небу, опускаясь к низу, не грешит с другими. 39) В следствии сего, совершенный человек живет спокойно и тихо, и всегда внемлет внушениям свыше (небесным); как человек средины, он хорошо понимает риск, и равно относится к превратностям счастья. 40) Учитель говорит: нечто подобное замечаем в человеке совершенном при стрелянии из лука. Когда стрелок избирает центр в мишени, тогда он делает поворот к кругу и зорко наблюдает за целью, не теряя собственного равновесия и глазомера. 41) Путь человека совершенного может быть сравнен с тем, который занимается человеком работающим, обязанным пройти для своей цели весьма неблизкое расстояние; должны помнить при этом, что и сами мы, для восхождения на высоту, не может не начать сего с земли же т. е. снизу. 42) В книге поэзии (II, 1, ода 4, 7, 8) о сем говорится: «Мы любим жену и детей, приятную дружбу с любовью к ним, как мелодию нежную лютни, так и тихую скорбь сострадания. Весело мы собираемся вместе все ныне! Да будет поболее братьев, чтобы сердцу отраднее было. От согласия этого мир происходит, и продолжается радость всегда. На порядок семейный, довольство детей и жены, люблю я взирать; скажу вам по правде, ведь в этом и вся прелесть жизни – полной счастья – любви»! 43) Учитель говорит: о, сколь приятно и желанно это положение вещей для всех родителей! 44) Учитель говорит: о, как неизреченно полны обилием, богатством, силы получаемые и обнаруживаемые вне от высшего и духовного начала! Мы взираем на них, но его самого не видим; перебираем его совершенства как листья в книге, но самого не слышим; обращаемся среди множества различных предметов, которые существовать без него не могут. 45) Все под Небом, от него, как первопричины проистекает, связывается и крепнет, очищается своею самодеятельностью, устраяется в дивном и прекрасном порядке, располагая людей к жертвоприношениям. Подобно широко разливающемуся морю (воде), куда ни посмотришь – направо и налево, везде замечаешь мириады голов, молящихся, поклоняющихся (этому высочайшему существу и началу всего). 46) В книге поэзии (III, ода, III, 2, 7) о сем говорится: «Духи являются, но где и когда, никому не объявляют вперед. За это не следует нам недовольными быть, с небрежением служить, но мыслить и чувствовать сердцем, что нам всегда они близкими были и впредь будут все видеть и знать!» 47) Хотя непродолжительно, минутно бывает их явление, людям, но нет возможности определить строго границу благочестивой искренности в отношении к ним. 48) Учитель говорит: велик был Шунь в своем благочестии как сын! Его добродетель равнялась и его мудрости; он был достойным сыном неба! его богатства все заключались внутри четырех морей (т. е. в пределах древнего Китая), храм предков украшался всегда его жертвами и потомки долго следовали тому же примеру, 49) Несмотря на свою великую добродетель, он однако ж недолго наслаждался своим положением, богатством, славою, жизнью. 50). Так точно и Небо, производя вещи мира, по своей благости, дарует и все потребное соразмерно их качествам. 51) Оно дает питание древу и растениям, дает устойчивость и цветение, и также скоро производит их разрушение. 52) В книге поэзии сказано (III, II, ода 5, 1): Светоносною добродетелью одарен наш государь, которой все удивляется, любит и – угождает! Народ и войска возносят молитвы за его нелицеприятное, беспристрастное царствование. Небо даровало верховную власть его родителем, оказало и к нему свои милости. Чрез Небо всегда укрепляется, получается помощь, спасается трон в его величии и беспрерывном обновлении! 53) Учитель говорит: только о государе Вэнь можно сказать, что не имел причин на что-либо жаловаться, о чем-либо печалиться. Его отец был князем Ци, а сын князем By; отец полагал основания достоинства, а сын упрочивал переданное. 54) Князь By продолжал линию и предприятие князей Тхай, Ци и Вэнь. Однажды, подчинив себе других силою оружия, он распространил далеко владения в поднебесной; вся жизнь его, по собственному признанию, сложилась, кажется, только для того чтобы упрочить славу имени владетеля (государства). Высшим достоинством для себя он почитал титул «сына неба»; его богатства были все ограничены четырьмя морями, храм его предков пользовался богатыми приношениями, тоже продолжалось и у его потомков. 55) В пожилом возрасте государь By принял бразды правления и трон, а князь Кау исполнен был доблестными подвигами Вэня и By. Отстранив от себя титулы князей Тхай и Ци, любил возносить жертвы с участием всех князей, с церемониями, приличными «сыну неба». Порядок этот, раз установленный, продолжался и далее как правило для всех феодальных князей (princes), генералов, всех офицеров и весь народ. И как отец был великим офицером, так сын ему соподчиненным младшим офицером, а потому и жертву приносил подобающую занимаемому им рангу. Когда бы отец его стал не обыкновенным офицером, а великим офицером, то и погребение отцу должно было совершиться с церемонией в честь простого офицера, а жертвоприношения как бы для великого офицера. Для главных офицеров время траура ограничено было на один год; тогда как сам сын неба должен был носить оный три года. В трауре для отца или матери не было положено никакой разности между знатным и простолюдином; таково было общее положение для всех т. е. всего народа. 56) Учитель сказал: далеко распространилась слава о сыновнем благочестии царя Ву и князя Кау! И ныне далеко известно сыновье благочестие по мудрости наших предков, славою пользуется оно за пределами нашими, все говорят о нем и толкуют. Весною и осенью возобновляются и украшаются храмовые залы их предков, установляются чинно их жертвенные сосуды и утварь, развешиваются одеяния, приносятся жертвы по времени года. 57) При частых церемониях в храме предков, поддерживается чин в жертвоприношениях, направо и налево, отцу и сыну; в распределении и украшении всех частей, по рангу различается все принадлежащее более достойным и менее заслуживающим; в устроении разных служебных ролей проводится тоже отличие талантов и добродетели, с выделением тех, кто в них неспособен и не имеет права; в общей пиршественной церемонии с заздравным питьем вина и приветствием друг другу, обязаны подносить чашу старшим низшие, начальникам – их подчиненные, и так далее, до самых низших; в заключение праздника, места занимаются по волосам голов (их длинным косам), с проведением различия возрастов. 58) Места занимаются по обычаю предков, совершаются в честь их церемонии, видоизменяется музыка, оказывается почет и уважение действительно того заслуживающим, с любовью относятся к тем, кто заслуживает расположения. Совершая служение умершим как бы живым, взирая на отшедших в иной мир как на действительно живущих на земле, оказываем им одинаковое служение и уважение; во всех действиях сего рода проявляется совершенство сыновнего благочестия и обязанностей. 59) Посредством церемоний двух пределов (небу и земле) совершается богослужение, и в храме предков возносятся жертвы от сего мира отшедшим отцам и родным. 60) Если б кто пожелал уразуметь церемонии крайних жертвоприношений (т. е. небу и земле) и понять жертвы в храме предков, тот должен взять для руководства по сему предмету самые постановления о церемониях и жертвоприношениях.

Отделение II

1) Князь Ан предлагает вопросы об управлении государством. Учитель говорит: правление Вэнь и By изложено ясно в летописях, на деревянных и бамбуковых таблицах. Где люди, там и правительство, без людей не может быть правительства, ибо не кем управлять да и незачем; сия истина всем известна. 2) С людьми правильными (идущими правою стезею добродетели) быстро вырастает управление, подобно тому как бывает и на земле в сложном возрастании растительности (при благоприятных для них условиях). 4) Вследствие означенного, способ управления зависит от людей специально на то приготовленных. 5) Таковые лица должны поэтому отличаться собственным характером, который вырабатывается преследованием справедливого направления, возделываемого благотворительностью (benevolence), б) Благотворительность же есть главный элемент человеколюбия (букв. жень-лао жень-ди), величайшее упражнение (дело) в любви к остальному. Справедливость есть согласование действий с правдою, и величайший долг в чести, приобретаемой по достоинству и заслугам. Меры преуспеяния в любви родных, степени почести по достоинству и заслугам, проистекают из начала собственности. 7) В случаях недоверия начальствующих, в низших должностях, народ умеет управляться сам собою не менее успешно. 8) Вследствие сего, мудрый правитель (государь, начальник) не должен пренебрегать образованием собственного характера. Желая же возделать этот характер, он не должен пренебрегать служением своим родителям. Желая уже прислуживать родителям он не может не заботиться о познании других людей. Желая быть известным людям, он не должен терять из виду познание Неба. 9) Универсальная стезя под Небом есть пятеричная, а добродетель, посредством коей она пролагается и утаптывается нами, – троякая. Таковы государь и министр, отец и сын, муж и жена, старший брат и младший, миролюбие друзей; таков круг обязанностей, слагающих пять отношений, и таков путь, по которому идут все в жизни. Мудрость, благотворительность, и мужество: таковы три единицы, составляющие универсальную добродетель всех и каждого человека. Где и как бы они не исполнялись на деле, составляют один целый предмет. 10) Одни люди со дня рождения приобретают познания сих обязанностей, другие достигают их изучением самостоятельным и в школе, третьими они достаются посредством тяжелого, многотрудного опыта. Как бы это знание не приобреталось, приводит всегда к одному и тому же предмету. 11) Одни прилагают его к делу по естественному расположению, другие ради прибыли и выгоды, третьи побуждаются энергическим усилием и ударами со стороны. Самое дело, однако ж, совершаемое всеми этими людьми, приводит к одной цели. 12) Учитель сказал: кто любит ученое образование, тот близок к мудрости, а исполняющий с усилием оное, близок к благотворительности; кто знает это, тот не стыдясь достигает мужества. Ведущему эти три вещи в жизни необходимые, возможно образование собственного характера. Кто любит облагораживать и улучшать свой характер, тот в состоянии управлять и другими людьми. Зная же управлять другими людьми, человек может управлять государством с его княжескими владениями и семействами. 13) Правители царства (государи) с его владениями и семействами имеют следующие для себя руководящие правила, коих числом девять: – собственное свое образование и развитие, честь по заслугам и достоинству, благорасположение к родным; почтение к великим министрам, приятное и благородное обращение с составом лиц подчиненных по службе, искусство обхождения с массою народа и его детьми, поощряющий образ действий со всеми классами художников, оказание своего внимания к людям на известном расстоянии, искренняя любовь к благодетельным князьям. 14) Стараясь о собственном усовершенствовании в знании и добродетели, правитель (государь) обязан быть примером поведения для других, – оказывая почтение к добродетели, он должен быть чужд заблуждения в суждении других; обнаруживая благосклонное внимание к своим близким, он должен соблюдать беспристрастность к дядям и братьям, при почтении к министрам остерегаться всяких промахов; любезно и искренно обращаясь с составом чиновников-офицеров, не должен позволять себе слишком большой вольности; при сношении с массою народа и его детьми, обязан благоразумно подавать им советы и наставления, всегда приводящие к добру; поощряя к соревнованию художников и других артистов, должен стараться достаточно вознаграждать их за труд; желая быть доступным и для людей далеко отстоящих, должен принимать к себе отовсюду стекающихся для их утешения и возможного удовлетворения; за искренность и дружеское обхождение с ленными князьями, он будет почитаем всеми людьми в поднебесной. 15) Путь или способ, по которому государь-правитель должен устроять свой характер, заключается: прежде всего, – по приведении в порядок всех своих соображений, он должен омыться, очиститься, и надеть драгоценные облачения со всеми к ним относящимися приборами, и затем уметь действовать и держаться с достоинством на каждую минуту, сообразуясь с правилами о церемониальной собственности, отстраняясь от всякой нечистоты, оберегая себя от всяких соблазнов красотой, при свете богатой и почтенной добродетели, он обязан идти этим путем, с сохранением бодрости духа и с видом, заслуживающим почтение. Раздавать каждому по чести и заслуге сообразные места, и хорошие доходы, пользоваться более и более симпатией себе подобных или неравных, – таков путь, коему он может идти, служа примером для прочих. Обставлять себя штатом многочисленных и умных чиновников, распределять между ними соответствующие обязанности, делать их точными исполнителями своих распоряжений и поручений, – таков путь, следовать которому обязаны великие министры, к нему побуждаем и сам государь. Не злоупотреблять благородным доверием, исполнять с полнейшею готовностью обязанности по службе, – таков путь, достойный для служащих офицеров, и чиновников. Пользоваться правильно временем для труда и уплаты подати, таков путь достойный всякого подражания со стороны народа. Ежедневные испытания (экзамены) и троекратные месячные, рационы и пайки пропорционально служебному делу, таков путь для художников и всякого рода артистов. Сходиться кучками при выходе, и отправляться куда-либо всегда вместе, собирать дань похвалы и славы, показывать сострадание к людям, неспособным на дело и труды, таков путь свойственный в обходительном обращении с людьми далеко отстоящими. Продолжать семейства, коих преемственная линия подсекается и грозит опасностью прекращения, возобновлять княжеские владельческие дома для их существования, приводить в порядок то, что ранее было разрушено и сбито, поддерживать и помогать в случаях опасности; назначать определенные дни и часы для принятия самих князей и их посланных, посылать или отпускать их с приветливым словом и богатыми подарками, довольствуясь самому взамен того самым малым, при их посещении, – таков путь, который должны любить и следовать по нему князья государственные. 16) Всюду, где существует правительство государственное, с подчиненными ему княжествами и семействами, имеют в них силу девять вышеприведенных правил или – постановлений; где бы ни исполнялись они, приводят к одной цели. Во всех вещах успех много зависит от предшествующих мероприятий; без предварительной подготовки все может быть ошибочным. Когда говорят об известном деле, что оно давно было заготовлено вчерне, этим не наносится успеху его никакого вреда; заранее подготовленный предмет или цель, конечно при выполнении и достижении, будут не затруднительны. Действие наперед обдуманное, при исполнении, препятствий не встречает, обставленные же благоприятно заранее совершаются без печали и бывают согласны с их планом. Если порядок течения для жизни дел предстоящих будет хорошо и заранее установлен, то несомненно, что он будет благополучен в его реализации. 17) Когда в низших слоях общества не требуется много начальствующих, то значит сам народ умеет управляться счастливо и успешно. 18) Здесь же содержится и способ доверия начальствующего лица; если кто не имеет доверия к себе своих друзей, тот не может никогда пользоваться и расположением народным. Вера от друзей – великий путь, во многом облегчающий и доверие народа; но если б кто не захотел подчиняться родителям или действовать согласно с ними, тот конечно не может заслуживать и верности друзей. Подчинение родителям дает успех на пути добродетели; если б кто, по зрелом размышлении о себе, пришел к мысли, что он далек от совершенства по своей природе, тот в подчинении родителям, согласии с их образом действий почерпнул бы для себя опору и утешение. Таков способ, вспомоществующий совершенству природы; если же человек не ясно будет понимать, что есть добро, то никогда и не достигнет требуемого совершенства. 10) Совершенство же природы есть характерная черта, свойственная одному небу; стремление же к совершенству, желание иметь оное в известной и доступной мере принадлежит только человеку. Владеющий такого рода усовершенствованием себя достигает без особенного труда того, что справедливо, он разумеет и всякого рода осуществление на деле правил обучения; это мудрец, естественно и легко располагающий правым путем и в согласии с ним идущий. Он достигает совершенства, которое сам избрал для себя как искомое добро, и твердо держится за него, когда с трудом получит или поймает случайно на лету. 20) Он пространно и ревностно изучает все доброе, прекрасное; производит о том тщательные изыскания, внимательно судит о том, явственно различает и определяет, и терпеливо, с трудом прилагает к делу. Все, что бы он ни изучал или ни старался тщательно уразуметь и постигнуть оное, совершает беспрерывно, не падая духом. Вопрошает ли он о чем, или на вопросы уклончиво отвечает незнанием, остается всегда трудящимся без перерыва. Изучая что-либо усидчиво с успехом, или не достигая совершенного уразумения изучаемых наставлений, он не теряется и продолжает свое дело спокойно. Испытуя что-либо и стремясь различить одно от другого, определить с точностью что кажется неясным, он не падает от трудности предмета. Что бы он ни совершал на деле, как бы недостаточным и незначительным ни казался предмет, сколь бы далек ни был, он не теряет его из виду, все трудится, все наступательно шествует далее и более. Если бы кто со стороны захотел ему сделать одно препятствие, он сумеет создать их сто для своего противника; а если тот захочет сделать сто, он постарается устроить тысячу. Зато, если бы на своем пути он встретил человека тупого, невежественного, то постарался бы сделать его благоразумным; из слабого он позаботился бы сделать крепкого и энергичного. (Таково его искусство и умение в обхождении с людьми), 21) Разумение всего доброго, преуспеяние или постепенное возрастание в нравственном совершенстве, предписывается самою природою; нравственное усовершенствование, происходящее от разумения, «что добро и лукаво» предписывается обучением, достигается системою просвещения (instruction). Кто достигает совершенства, тот должен быть и разумеющим оное; где разумение, т. е. сознательное отношение и понимание, там должно быть и совершенство. 22) Только вполне совершенный из всех под небом может иметь полное развитие природы. Способный довести до полноты совершенства свою природу, может произвести тоже самое над природою и другого человека. Способный довести до возможной полноты совершенства природу другого человека, может простирать тоже искусство над природою животных и других вещей (т. е. существ сверх человека). Кто в состоянии достигнуть и этого, тот может подавать помощь преобразованию и питанию действий неба и земли; достигнув сей способности, человек может образовать троичную силу с небом и землею "сань-цай», т. е. три силы (небо, земля, человек). 23) Усиленно прилагающий свое попечение к возделыванию самых коренных начал (добродетели в своей природе), нравственно становится совершенным. Это совершенство получает тогда свое воплощение; воплощаясь, становится оно явным (manifested); проявляясь (постепенно) оно делается светоносным, блестящим; будучи таковым возрастает все более в действии; преуспевая в действии, производит перемены; с переменами же достигается полный успех всякого рола преобразований. Поэтому, только вполне совершенный из всех под небом может быть преобразователем (разных вещей). 24) Таковы свойства того, кто вполне совершен и как сам о том может предвидеть. Когда княжество или семейство достигнут цветущего состояния, тогда бывает уверенность и в счастливых предзнаменованиях, а когда это княжество или семейство приходят к падению, тогда не может быть успеха и в несчастных предзнаменованиях. Тогда думают искать упокоения только в гадании на спине черепахи посредством стебельков (ptarmica sibirica – ромашка) и движений оконечностей сего животного – головки и лапок то в ту, то в другую сторону. Когда бедствие или счастье должно было постигнут кого-либо, то по этим гадательным знакам наперед определялось доброе или дурное будущее. Таким же значением пользовались и вполне совершенный человек, «духу-подобный» или – «дух человек», (т. е. мудрец, шэн-жень – святой, которого действие и влияние невидимо и таинственно, подобно силе неба и земли действующих в природе). 25) Совершенство усматривается в личности оным наделенной, в том, что называется «самополнотой», «самосовершенством (self-complection); стезя, которою совершается это воплощение или соединение в одно целое (embodiment), состоит в самоопределении (self-direction). 26) Совершенство (perfection) замечается в начале и конце всех тварей и вещей; без сего совершенства нет и не может быть ни твари ни вещи. 27) Поэтому, совершенный человек взирает на совершенство как на самый благороднейший предмет всех его стяжаний и познаний. 28) Кто совершен, тот не только пользуется лично полнотою совершенства, но свое усовершение старается сообщить также и всем прочим существам для достижения или возможной полноты и счастья. Самополнота сего совершенства обнаруживается в полной добродетели его природы; полнота других существ (beings) проявляется в его мудрости. Таковы два предмета, являющие свою природу в доброй деятельности (operation), а таков и путь, по которому совершается единение внешнего с внутренним (external and internal). 29) Вследствие сего, какие бы занятия он ни совершал, чтобы ни делал, всегда будет идти прямо и верно. 30) Таков человек, беспрерывно, безостановочно идущий по пути усовершенствования, и все далее и более преуспевающий в оном; продолжая идти так и далее, он сам приходит к очевидному доказательству своего духовного роста; убеждаясь в этом самолично, он простирается еще далее; замечая и это он наконец доходит до самого обширного и существенного (substantial); достигнув и сего предела, сам становится славным блестящим, сияющим (brillant). 31) Началом беспредельным (large) и субстанциальным поддерживаются все вещи в мире, все его существа; также как посредством начала высочайшего и светоносного пространно и на все стороны бывают видимы все предметы. При глубоком и дальнейшем взыскании и следовании, всё в мире познается до надлежащей полноты. Чрез начало беспредельное и субстанциальное мудрец становится (по мере обладания) со-равным земле; по мере высоты и светозарной славы (brillancy) делается со-равным небу; по способности к исследованию всего и успешному продолжению далее, он сам делается бесконечным. 32) Такова характеристика сего начала, свидетельствуемая без всякого иного особенного обнаружения, без особенного движения совершающего перемены, без какого-либо упражнения достигающего полноты (совершенства). Сей путь неба и земли может быть определен одним словом («Дао»). 33) Произведения неба и земли неиссякаемы, неистощимы, (следуя второму определению выше). 34) Свойства неба и земли – беспредельность пространства, все существенное (в начале), высокое, светоносное, глубоко-изыскиваемое, далеко-продолжающееся. 35) Скажу о небе: оно есть только блестящее, световое пространство, хотя и кажется беспредельным по обширности, и на коем повешены солнце, луна, звезды, созвездия зодиака, и все вещи в мире озаряемые с высоты их. Скажу о земле: она кажется в руках художника только грязью, нечистым веществом, но будучи рассматриваема в существе и плотном виде заключает горы подобные Хуа и Ио, недоступные измерению, содержит реки и моря, не имеющие видимо никуда особенного течения и заключенные в свои бассейны. Скажу о горах: по-видимому, это только известной величины каменные глыбы и утесы, но когда будем рассматривать в их высоту, то встречаем, что на них находятся отличные пастбища и растут деревья, лес –в коем обитают птицы и звери, содержатся дорогие предметы, ископаемые в земле (металлическая руда), дающие казне деньги. Скажу о воде: посмотрим на небольшой бассейн с этою жидкостью, когда подумаем о необъятной глубине (моря), то найдем, что в ней водятся огромные черепахи, игуаны (ящеры), игуанадоны, драконы, рыбы, обыкновенные черепахи, и прочие животные и растения, (о которых требуются огромные и специальные книги, чтобы дать надлежащее понятие). 36) В книге поэзии (IV, I, отд. I, ода 2) о том говорится; «о, сколь глубоки и необъятны веления неба! и далее: – так знаменит и славен был искренностью добродетели царь Вэнь!» Это значит, что как выше неба нет ничего, кроме неба же, так и в мире царей всех более славился полнотой совершенства в добродетели царь Вэнь. 37) Велико назначение и шествие мудреца! подобно разливающейся воде он растет далеко и питает множество существ! Высоко взлетает на высоту небесную. 38) О сколь совершенно его величие! им объемлется сто ветвей (отделений, артикулов) обычаев и церемоний, и триста тысяч видов доброго поведения. Он следом идет за справедливым человеком, и с ним умирает. Поэтому сказано: «когда не будет примерно идущего по пути человека, там не может быть и совершенной добродетели». 39) Вследствие сего, совершенный человек почитает добродетельную природу, преследует стезю многотрудного знания и учения (касательно её); преследуя, разыскивая её все далее и глубже, её существо и величие, не упускает ни одной черты и пункта, детально обрисовывающих ею содержимое; достигая величайшей высоты и блеска мудрец держится и на пути равновесия и гармонии (чжун-юн). Любезно относясь к старому знанию, всегда перебирая его, он беспрерывно и постепенно восходит в отыскании новых, везде обнаруживая свою честность, благородство, неутомимое прилежание в оценке и исполнении на деле всего, касающегося собственности. 40) Поэтому, занимая высокое положение, он не гордится, будучи и в низшем звании не унижается рабски и холопски. Если будет правителем известного владения (state), государем, словом своим он способен все двигать и производить счастье; если будет подданным, подчиненным, то повинуется молчаливо и довольствуется вести себя как следует, с должным воздержанием и готовностью помогать другим. 41) В книге Поэзии (III, III, ода 6, 4) сказано поэтому: разумный человек есть мудрец; и кто покровитель его? 42) Учитель говорит: человек невежественный коснеет в собственном ограниченном суждении; занимая всегда низкое положение, он блуждает и ищет, вопрошая, силы управляющей; живущий в веке современном нередко чуждается путей, коими шли народы древности; поэтому, когда постигнет бедствие, такой человек не знает как выйти, куда и зачем все идет, для чего? 43) Никому более, как сыну неба, не дается (мудростью) разумение предмета церемониальных обычаев, также – назначение меры, и определение имен письменных иероглифов. 44) Ныне в продолжении всего царствования, все телеги имеют колеса одного диаметра и одинаковой длины спицы, каждому почерку усвоен известный способ начертания иероглифов, так и для поведения существуют своеобразные правила. 45) Кто занимает трон, но владеет особенною добродетелью, тот не может позволять себе составлять новые церемонии или музыку. Можно владеть в совершенстве добродетелью и не иметь трона; и такому человеку непозволительно изменять церемоний и музыки – прежде установленных. 46) Учитель говорит: я мог бы многое поговорить о церемониях Ся (Hsia), но в Цзи (khi) содержащихся не достанет слов моих. Я хорошо изучил церемонии Инь и те, которые сохранились в Сун (Sung ku); не менее знаком и с церемониями Кау, во они теперь не употребляются. Сам я следую Кау. 47) Достигающий верховной власти получает от царствующего дома и неразрывные с титулом государя три всему народу известные знака, т. е. по комментарию «церемонии трех царств», по кн. ku-hsi разумеются: право церемоний – их совершение, право установления меры и определение иероглифов – как условных знаков в известных обрядах и действиях. 48) Сверх сего, человек совершенный может составлять известные правила касательно определения времен, и которые должны быть всем известны, а для сего – законно удостоверены. Без этого засвидетельствования (правительственного) они не могут почитаться заслуживающими вероятия и сам народ никогда не решится признавать их за авторитетные и следовать им, хотя бы сам составитель и был человеком превосходящим других (пред ним низшего разряда) и почитаемым всеми, но его правила не будут почитаемы народом. Если они не будут почитаемы, то не следует и требовать от них верности, народ будет поэтому не доверять им и чуждаться их. 49) Вследствие сего направление совершенного человека, коренное в его характере и поведения, требует еще и народного засвидетельствования и именно – простолюдинов. Эти люди любят разбирать новые правила по сличении с теми, кои составлены при трех династиях, и определять потом самое достоинство без всякого смешения и неясности. Они поставят их пред небом и землею, и если не найдут ничего противного (в способе действий), самого даже автора представят с ними пред духовным началом всех вещей, и только тогда не усомнятся в их принятии и распространении, когда окажутся действительно того достойными. Само высшее существо это устрояет путь для восхождения мудрого за сто лет наперед, и избавляет его поэтому от всякой опасности. Сам он может даже предстать пред лицом Высочайшего существа, без всякого сомнения за возвышение, указующее на то, что его знает небо и он его разумеет. Небо со своей стороны узнает его уже потому, что само, за сто лет раньше, уготовляло путь восхождения мудрого человека и обезопасило его от разных случайностей тому противных. 50) Поэтому-то путь совершенного человека полон знаменательных событий времен, за коими следят все в поднебесной; его действия служат законом для всех веков в поднебесной, слова его на все века остаются образцом в поднебесной. Все далеко отстоящие от него любят продолжительно рассматривать его (слова, поступки, события жизни), а кто близок к нему, тот всегда до утомления готов надоедать ему (т. е. мудреца любят и почитают все, желают его лицезреть и всюду поучаться у него). 51) В книге поэзии сказано (IV, 1, отд. 2, ода 3): «мудрые люди любимы в царстве своем, не надоедают и здесь; с течением времен и слава о них возрастает, день и ночь становясь все яснее и чище». Но никогда человек замечательный не получит столько надлежащей цены, как по смерти, эта посмертная слава не поддается описанию. 52) Гун-ни (кхунцзы) передает всему миру известные взгляды Яо и Шуня как будто они были его родными предками, приятными чертами изображает образ действий Вэнь и Ву, как образцовые. По отношению к небесам он усвоил прежде всего законы времен года, затем сообразно с оным – законы воды и земли. 53) Он может быть сравним с небом и землею в их поддержке и содержании, в их помрачении и покрове всякого рода вещами. Его можно сравнить с четырьмя временами года в их последовательном шествии, с солнцем и месяцем в их попеременном сиянии и блеске. Все существа питаются вместе без вреда друг к другу; течение времен года, солнца и месяца, совершается без всякой коллизии (встречи, сочетания, удары, толчки) друг с другом. Малые силы (energia) подобны речному течению, великие силы дают о себе знать в могущественных изменениях. Кто поступит подобно небу и земле в своей жизни и деяниях, тот велик. 54) Так как он владеет и наделен всеми мудрыми качествами существующими под небом, то он обнаруживает живость в понимании, ясность в различении, пространное разумение, всеобъемлющее ведение, соответствующее упражнению правило, великодушный, благородный, благосклонный и приятный, обнаруживает подобающую снисходительность; порывистый, энергичный, твердый и терпеливый, способный держаться всегда прямо, согласный всегда с собою, серьезный, никуда не уклоняющийся в сторону от цели, правильный, искусный в требовании с почтением; совершенный, определительный, сосредоточенный, всеиспытующий и проницательный, всегда действующий с великам разбором и обдуманностью. Таков мудрец. 55) Будучи всеобъемлющим и обширного круга понятий, глубокий и неугомонный как фонтан, он известен далеко означенными качествами и на многие времена и годы. 56) По обширному и всеобъемлемому мировоззрению он подобен небу. Тонкий и всегда деятельный как фонтан чистой воды, он подобен пучине; когда он покажется, весь народ оказывает знаки своего почтения, когда начнет говорить, все со вниманием слушают и верят; когда что-либо делает, то и весь народ следит и сам старается подражать ему. Таким путем срединное царство получает самую свою славу внутри пределов и вне – у варварских племен. Как бы далеко не ехал он на своем судне по воде или в телеге на суше, куда бы не устремлял своих пытливых взоров, сколько бы не озирал высоту небесную и не испытывал недра земные, сколь бы часто не падали морозы и инеи, всё имеющее кровь и дыхание искренно почитает его и любит. В сем смысле нужно понимать выражение: «он подобен или равен небу». 57) Только вполне совершенному дается сила все соединять, приводить в порядок и гармонию под небом, держать с достоинством и властью великое знамя обязанностей для существ поднебесной, – установлять великие основные принципы всего, владеть надлежащим знанием преобразований и зрелого совершения действий неба и земли. 58) В каком же смысле понимать личность в отношении к началу самобытному, от кого она зависит? Представьте сего человека в его идеале, и вопросите – насколько сам он внимателен к нему? Назову его бездной и вопрошу – сколь он глубок подобно ей? Назову его небом и вопрошу – как обширен и беспределен он? 59) Всякий познающий сие начало, на самом деле тонкое в его понимании и ясное при его различении, убеждается, что это существо крайне мудрое, и всеобъемлющее по ведению, владеющее небесною добродетелью. 60) В книге поэзии (I, V, ода 3, 1) о сем сказано: «богатое, украшенное дорогим шитьем платье, любит он прикрывать одеждой простой». В сем выражении не замечается тщеславного украшения, но истинно прекрасное изнутри просто и снаружи. Если так, то и путь человека совершенного должен быть предпочтительным по тайне добродетели, которая в полном её блеске открывается ежедневно, дает возможность усматривать и самого малого человека, также как понимать и весь обыденный мир, полный жизни днем и утихающий к вечеру. 61) К отличительным свойствам человека совершенного принадлежит то, что он не слишком заботится о казовой внешности, и не любит ничего до пресыщения; предпочитая простое равнодушие, он дает себя знать, однако ж, совершенствами талантов; являясь приятным и простым, он всегда чем-либо отличается от прочих. Он хорошо понимает, как далеко все отстоит от него, узнает также и тихий ветер от него истекающий, разумеет всю мимолетность своего пребывания на земле. Тем не менее, он убежден глубоко, что должен беспрерывно идти по стези добродетели. 62) В книге поэзии (II, IV, ода 8, 11) сказано: «ничто в мире укрыться не может пред ним, даже в самой глубине». Поэтому, совершенный человек внутренне испытует самое сердце, в котором нет и не может быть фальши, а следовательно не может никогда быть недоволен собой. 63) Если в чем, то именно в сем отношении, совершенный человек может быть равен, но что незаметно другим. В книге поэзия (III, III, ода 2, 7) сказано: «когда в твоей комнате явится солнечный свет, представь себе твою чистую совесть и ею всегда постарайся сиять». 64) Вследствие сего, совершенный человек, хотя бы находился в состоянии не деятельности, внушает к себе чувство почтения, даже, – если б он ничего не говорил, сохраняет в себе чувство полноты истины. В книге поэзии (IV, III, ода 2) сказано: «Жертвы сии, возносимые в небесную выспрь безмолвно, бесспорно, с одним лишь согласием, должны будут явиться пред лицом достопоклоняемого и блаженного всеми Господа». 65) Вследствие сего, человек совершенный не требует себе какой-либо награды, и народ вполне поощряет его своею добродетелью; он не обнаруживает гнева, и народ благоговеем пред ним более, нежели под топорами и боевыми колесницами, наполняющими сердце страхом и ужасом. В книге поэзии (IV, I, отд. 1, ода 4) сказано: «если человек добродетелью своею всех превзойдет, будет отличнейшим, то и подражателями его будут одни за другими все принцы». 66) Вследствие сего, совершенный человек, будучи почитаем искренно и во всем государстве производит спокойствие. В книге поэзии (III, I, ода 7, 7) сказано: «доволен я твоей добродетелью умной, совершаемой без особого шума, и только подражаемой всеми». 67) Учитель говорит: «в прикладных знаниях и изобретениях для преобразования народа, звуки и кажущиеся призраки имеют тривиальный эффект, скоро преходящий». В другой оде книги поэзии сказано (III, III, ода 6, 6): «добродетель светла, как лоснящийся волос». 68) Волос допущен здесь как сравнение, в смысле метафоры. В другой оде книги поэзии (III, I, ода 7, 7) сказано: «деяния всевышнего неба не имеют ни звука, ни благовония» (т. е. недоступны чувственному восприятию и пониманию); таков точно образ и свойства в представлении силы преобразующей все добродетели!

1. Предметы да-сэ, содержащиеся в сей книге, объясняются славною добродетелью, любовью народа, достижением высшей степени совершенства и успокоением в ней. Для сего требуется знать исходный пункт остановки, предмет преследования и самоопределения по нему; раз установивши цель возможно достижение и невозмутимого спокойствия. Тишиной сопровождается блаженный покой, при коем развивается рачительное размышление и за ним, как следствие, является достижение желаемого, т. е. – цели. Все вещи имеют свое основание или корень, и ветви или побеги; дела человеческие имеют свое начало и конец, познать, – что первое и что есть последнее, и к чему должно стремиться, составляет предмет науки да-сэ.

2. Древние, стремившиеся к наглядному объяснению славной добродетели во всем государстве, прежде всего заботились об укоренении и насаждении оной в мелких княжествах и общинах. Желающий устроить порядок в мелких княжествах и общинах должен прежде позаботиться об урегулировании оного в своем семействе; с благоустроением семейным неразрывно прежде всего образование и воспитание личное. Достигается это личное благовоспитание хорошим, прямым направлением сердца. Чтобы сделать свое сердце прямым, нравственным, требуется прежде принять все меры к рачительному и строгому усвоению школьного знания, с получением которого развивается само собою потребность в высшем образования, приводящем человека к мудрости.

3. Размеряются знания посредством исследования вещей.

4. С исследованием вещей знание становится все более и более полнее, достовернее. При полноте знания возможным делается строгое, методическое оных изложение и преподавание другим. Чем строже, систематичнее поведется преподавание знания, тем более сердца (учащихся) будут становится справедливее. С прямодушным сердцем личность делается благовоспитанною (cultivated). С образованием личностей достигается и порядок, свойственный благоустроенной семье. Если семейства устроены хорошо, то и малые государства управляются справедливо. Справедливо будучи управляемы везде, и всему государству доставляют тишину и благополучие. От сына Неба до последнего подданного простолюдина, все должны прилежать о личном образования, как коренной и общей обязанности человека. Подобно дереву, коего корень оставленный прежде в небрежении, весною исправляется, познается и порядок в человеческой жизни, нуждающийся в известных для неё правилах. Много значит добрый пример, но для сего нужно и собственное рачение. Таково познание корня, иначе именуемое совершенным знанием.

5. Действовать по строго обдуманному намерению, значит не быть зараженным самообольщением; отвращаться от всего дурного и любить только прекрасное, естественное и без принуждения, свойственно всем нам. Поэтому, высокопоставленный человек должен быть особенно бдительным над собою, даже когда он один. Не будет ничего дурного и для маленького человека, когда он будет жить в уединении, но, когда, при взгляде на человека высшего себя он испытывает смиренное положение, получает сознание дурного, возгорается желанием избегать его и искать только доброго. Иной взглянет на него так, как будто был давно знаком с его сердцем и почками; но, какая из сего знания польза? Третий наобум может сказать: истина содержащаяся внутри, непременно проявится когда-либо и вне? Вот по этим-то соображениям и примерам, высокий человек должен быть особенно осмотрителен в отношении к себе, когда находится один.

6. Цзин-цзы сказал: «Кто имеет десять глаз для зрения, и десять рук в дружном действии, тот заслуживает всякого почтения (разумеется человек обладающий большими познаниями и умеющий пользоваться оными). Как богача обожает весь его дом, покланяется ему и служит, так добродетельного почитает всякий человек. Когда познающий ум распространяется, тогда тело кажется умаляющимся и слабеющим. В следствии сего, высокий человек старается о возможно строгом приобретении своих знаний».

7. В книге поэзии говорится (1 V, ода 1, 1). О, сколь великолепны рощи зеленого бамбука, окружающие каждое гнездышко (усадьба, мыза, поселок, дом) Ци (Khi)! Они влекут меня мыслями к князю Ву; – он милостив и щедр! Ножом и пилою обделывается кость, долотом и сверлилом буравятся камни, таков и князь на все налагающий свою печать. Серьезный, исполненный достоинства, с силою воли и орлиным взором, совершенный, приятный как белый хлеб мучнистый (мянь): нельзя нам забыть его никогда!

8. В книге поэзии говорится (IV, 1, ода 4): «образец царя – в руководящем уме, и что может сравниться с его славою»? Высокий человек дорожит своим словом и его словами не менее дорожать другие, он любит, и сам не менее любим. Подчиненный народ благоденствует, когда он наслаждается счастьем и, получая от своего господина благодеяния, сам бывает щедр в отношении к другим. Таков вкратце образец царя, следуя которому, мир не может погибнуть и своего государя забыть.

9. В похвальном слове (announcement) князю Кхан говорится (Шу, V. IX, 3): «Он был способен соделаться по своей добродетели знаменитым»! По Тхай-цзя известно, что он (князь) постоянно устремлял свои взоры в выспрь неба и сообразно с его светом располагал свои мысля и деяния (Шу, III, секц. 1, 2). В каноне (canon) Ди (яо), говорится: «Он оказался достойным славы по выспренней своей добродетели». (Шу, 1, 2). Все сии заимствованные страницы, ясно указывая на действительно исторических личностей, дают возможность составить определенное понятие о том, каким лицом должен быть государь.

10. На трубе бань Тханов была выгравирована надпись. «Если ты в состоянии в один день обновиться к лучшему, то постарайся продолжить тоже и в последующие дни. Да, заботься об улучшении своем в поведении каждодневно»! В посвящении (announcement) князю Кхан говорится, что он обладал силою ума, всегда приводившей в движение народ. (Шу, V, IX ч.). В книге поэзии говорится (III, 1, I ч.): «Княжество Кау давно всему миру известно, и как ныне, так и в древнее время было охраняемо небом». Зная все это, человек высокопоставленный должен во всех своих намерениях и делах быть как можно осмотрительнее.

11. В книге поэзии говорится (IV, III, 3): «На тысячу ли простирается царский домен, и народ в нем живущий наслаждается спокойствием». В другом месте (II, VIII, 1): – неумолкаемый разговор и веселая болтовня то здесь, то там, на пиру, пленяет меня; хотел бы я на мгновение, превратившись в малое творение, перепрыгнуть ограду и вдруг очутиться на площадке пирующих друзей и затем отойти в уголок, чтобы душой отдохнуть хоть немножко! Учитель сказал: «да, здесь спокойно, ты понимаешь, что значит спокойствие – душевный мир. Ни один из людей не может сравняться с сей птицей!»

12. В книге поэзии говорится (III, 1, 1,4): «Глубокопоучительны наставления Ваня, ими руководились в пути (к добродетели), с почтением к ним относились в зале успокоения (resting-place)». Как правитель он был благосклонен ко всем, как министр – пользовался глубоким уважением, как сын – был неизменен в сыновнем благочестии, как отец – доставлял успокоение детям, в сношении же с подчиненными пользовался вполне добрым расположением и был доверчив.

13. Учитель сказал, что при слушании споров судебных (litigations), он переносился как бы в другое тело. Необходимо поэтому заботиться о предохранении народа от всякого рода сутяжничества, и чтобы в нем пребывал и укреплялся дух истины, возбраняющий вредные препирательства; только при сем условии возможным будет полагаться твердо на дух народный.

14. Так должны понимать и так называется «познание корня», – «коренное, основное знание, мудрость».

15. Что разумеется под образованием личным (cultivation of the person), которое зависит от уравновешения духа (rectifying of the mind)? Объясним примером: когда человек находится под влиянием гнева, очевидно и поведение его будет неправильно; тоже произойдет и при случае сильного страха, взора страсти, во время великой печали и сокрушения сердца. Когда душа наша не на месте, ум взволнован, потрясен, мы смотрим глазами и не видим, имеем уши, но ничего не слышим или не разумеем, вкушая что-либо не ощущаем никакого удовольствия и сытости, или не различаем вкусов. По этим-то причинам и говорится, что «образование, усовершенствование лица (person) зависит от правильного настроения духа, ума».

16. Как понимать выражение, что «семейный устав, домострой (regulation of the family) зависит от образования личности?»? Отвечаю: человеку свойственно проявлять так или иначе свое благорасположение или любовь, также как презрение или нелюбовь, – стоять с благоговением пред кем или почтительно преклонять колена, – чувствовать печаль или сострадать другому, быть высокомерным или хитрым. Все это можно замечать даже в небольшом круге людей в мире, которые умеют по своему любить, обнаруживать дурные качества (объекта их ненависти), или хорошие и похвальные (объекта их любви). Отсюда, по общей поговорке, известно, что «нет человека (отца), который бы захотел признать дурные качества в своем сыне; не найти и такого, который бы по вырастающему зерну мог определить безошибочно обилие всего урожая». Справедливо поэтому можем сказать лишь то, что «если N личность не образована, то не можем судить и о том, в какой степени порядочно семейство, из коего она происходит».

17. Как думать о том, что «для доброго управления и благоустройства в княжестве (государстве) необходимо прежде всего доброе урегулирование своего семейства». Отвечаю: невозможно научать других, не получивши предварительно самому в своем семействе потребных знаний. Поэтому начальник (правитель княжества), исходя из собственного семейства, восполняет уроки и для своего княжества. Таково сыновнее благочестие; – оно приложимо и в служении князя (правителя). На нем основывается братское повиновение; – без него не может обойтись покорность старшим себя. У детей оно проявляется в нежной привязанности (gentleness); в народной массе характеризуется приверженностью и покорностью начальству. Известно в посвящении князю Кхан (Шу, V, IX, 9), что он был бдителен в охранении народа и обращении, как матерь с ребенком, подобно ей он беспокоился при малейшем угрожавшем бедствии и почитал себя счастливым, когда оно удалялось. Понимает это обращение с народом лишь тот ученый, который женат и имеет дитя, иначе – кто имеет семейство.

18. От семейной любви (пример) и все государство может быть рассматриваемо достойным той же любви, от вежливости является любезное обращение, от честолюбия или строптивости одного (государя), и все государство может пострадать или потерпеть возмутительный беспорядок; – такова природа влияния. Совершенно в том роде же известна поговорка: «занятия могут быть прерваны нередко одним помыслом или кратким изречением; так точно и государство может внезапно поколебаться в тихом строе определением, или силою води единого человека».

19. Яо и Шунь управляли государством человеколюбиво и народ охотно повиновался им. Ци (Kieh) и Као (Kau) поступали насильственно, и народ не выходил из послушания. Но когда приказания правительства противоречили тому, что любил исстари исполнять на деле народ, тогда тот же народ не исполнял волю государя.

20. Вследствие сего правитель (ruler) должен иметь в себе самом добрые качества, и только тогда может изыскивать оные в других. Едва ли найдется такой человек, который, без отношения к собственному характеру и мудрости, может быть способным действительно, в обхождении с другими, поучать их. Таким образом видим мы ныне, что «управление государством стоит в зависимости от благоустроения семейства».

21. В книге поэзии говорится (1, 1, 6, 3): «грациозно стоит персиковое, полной свежести юной, – дерево, своими широко раскинутыми листьями и плодами оно прикрывает всю занимаемую площадь. Здесь невеста приготовляется к входу в новый дом для неё; любит тут же слагать свой домашний устав и сам домохозяин». Если он будет хорошо управлять своим домом, то и самый народ может всегда у него поучаться. В другой оде говорится (II, II, 9, 3): «Он может тогда легко и согласно жить со всеми своими братьями». Домовладыки, живущие согласно с братьями, могут вместе с ними же поучать и народ в своем княжестве. В третьей оде говорится (I, XIV, 3, 3): «Его движенья безошибочны, безупречны, его правила становятся обязательными для всего государства, потому что приводят к доброму порядку». Когда правитель, как отец, – сын, старший брат или младший, служит образцом подражания, тогда и народ подражает ему (в сих положениях). Означенные примеры приводят к заключению, что «государственное управление стоит в зависимости от семейного благоустроения и порядка».

22. На вопрос: как понимать выражение, что государственный мир и благополучие зависят от устроения правительства в его княжествах (states) и прочих частях? Отвечаю: «Когда начальствующие лица (superiors) достигнут всей полноты старческого возраста и соединенных с оным достоинств, то и народ будет к ним в сыновнем положении; также, когда старшие (elders) получат свойственную им мудрость, то и народ будет поучаться у них с братскою покорностью; и когда будут они с состраданием, милостиво, обращаться с беспомощным юношеством, то и народ будет поступать подобным образом. Таким образом, каждый начальник имеет принцип, сообразно с правильностью коего, направляет свое течение, т. е. образ действий.

23. Когда человек не будет походить на своих начальников, то нечего ожидать хорошего от обращения его с людьми соподчиненными или низшими; не походя на своих подчиненных он не может, конечно, и угождать, как следует, в услугах своему начальнику; будучи несообразен с предшествующим, вряд ли согласится и следовать началам до него выработанным, и не будет точным в последующем образе действий; и когда не станет держаться правого, то не лучше будет у него и левое, не сообразуясь с левой не улучшит и правой стороны. Таков, так называемый «принцип, соразмерно с правильностью коего, уравновешивается и направление, образ действий одною» (т. е. князя, царя, правителя, начальника).

24. В книге поэзии сказано (II, II, 7, 3): «в том да усладится благородный человек, что для народа есть отец!» Когда же правитель князь, государь возлюбит то, что любить сам народ и возненавидит все неугодное народу, он может тогда почитаться «Отцом народа своего».

25. В книге поэзии сказано (II, IV, 7, 1): «Как южная гора высоко упирается скалистою верхушкой под небесным сводом, так и ты великий учитель Инь высоко стоиш в глазах народа!» Государственный правитель не должен пренебрегать сказанным; если у него не будет надлежащего самоусмотрения и понимания всего окружающего, легко может подпасть в немилость всего государства.

26. В книге поэзии сказано (III, I, 1, 6): «прежде чем Шан (династия) потеряли народное сердце, государи его все обращались с молитвою и жертвами к небу (Богу), т. е. имели тесный союз с Богом; на них и мы взирали как на крепких хранителей небесных велений». В словах этих усматриваем, что при народном благосостоянии, выигрывается и счастье государства, и что, с потерею народа, гибнет и само государство. Вследствие сего, прежде всего каждый правитель должен заботиться о приобретении добродетели с преуспеянием в оной; владея ею, может смело рассчитывать и на благо народа. Овладев народом может пользоваться и территорием, имея который, может составить богатство, а при богатстве государства может легко соразмерять получение доходов и совершать требуемые расходы. Корень всего добродетель, богатства, её отрасли, побеги. Поставив на второстепенном плане сей корень, и сделав первым предметом ветви, можем произвести столкновение с народом, и научать его хищничеству и разбоям. Отсюда, всякое накопление богатства есть путь к рассеянности народа, тогда как правильными, распределением сего же богатства достигается сосредоточение и увеличение народа. Следует отсюда также, что кто будет извращать справедливо приведенные слова (суждения), и будет противиться или стоять спиною к истинному направлению, тот и богатство нажитое кривыми путями поставит на ту же дорогу (т. е. погибнет и сам со своим имуществом).

27. В прокламации (annauncement) народу князя Кхан (Шу, V, 1, 2, 3) говорится: «небесное повеление (decree) по необходимости есть постоянное, нечто неизменяемое». Поэтому, за небесным повелением следует и благополучие, с отсутствием сей воли не получается ничего.

28. В книге Кху сказано (Sect. II, Art. 5, в «Narratives of the states): «Княжество Кху не имеет драгоценностей; зато в нем добродетельный человек почитается предметом драгоценным».

29. Фань, дядя по матери (князя Вэнь – из зэнь), говорил: Ветряный человек, беглец, не может считаться драгоценным, но в его любви к почившему предку, отцу, заключается предмет великой цены».

30. В речи князя Му из циня (Шу, V, XXX, 6, 7), сказано: «Да позволено будет мне иметь хотя одного министра, спокойного и строгого, без всяких нравственных недостатков, простого, прямодушного, и в тоже время благородного, рассудительного, взирающего на таланты других как бы на собственные; и когда бы сам он нашел человека совершенного и проницательного, любящего более сердцем, нежели на словах, и действительно всегда способного самостоятельно выслушивать его волю и поступать согласно с нею, – такого министра я готов считать способным сохранить моих сынов и внуков, и все бенефиции своего княжества совершенно спокойно могу доверить ему. Но если он, по недальновидности, изберет себе помощником хотя и способного человека, но завистливого, то может всегда случиться, что его окружат более совершенные и решительные люди, которые составят оппозицию, не будут следовать его повелениям, станут смотреть как на неспособного действительно, не будут слушаться, такого человека я почитаю неспособным быть покровителем детей моих и внуков, и тем более чернорабочего народа: могу ли поэтому надеяться, что и государство мое не подвергнется какой-либо опасности?

31. Только человек добродетельный имеет право посылать или изгонять вовсе других людей, одних к варварским окружающим племенам, другим воспрещать жительство в средних княжествах. Так поступать он может согласно с пословицей: «только истинно добродетельный человек может любить или ненавидеть других».

32. Взирать на достойного человека и оказываться не способным возвышать его назначением на должность, или пристраивать к месту, но не скоро, не значит ли обращаться с таковым непочтительно? Или, скоро увидав человека, являться слабосильным в его возвышении, если и повышать, но в почтительном отдалении, также точно обнаруживает недостаток характера.

33. Любить человека достойного презирания, и ненавидеть достойного любви, оскорбительно для естественного чувства людей. Может проистекать от сего, весьма много нестроений и неприятностей.

34. Мы любим смотреть, насколько правитель совершает поспешное движение в исполнении дел. Он должен быть вполне проникнут самоотречением сопровождаемым строгостью, и быть далеким от всякого вероломства и крайностей.

35. Таково также точно и великое направление в произведении богатства. Желательно, чтобы побольше было производителей оного и меньше потребителей; и что бы деятельность в произведении и стяжании оного была пропорциональною в экономии и расходах; тогда богатства будет всегда достаточно для общего благосостояния.

36. Добродетельный правитель так употребляет богатство, как бы явно поступал всякий для себя; наоборот, правитель порочный желает собирать в кучу богатства, без пользы для других и с опасностью для собственной жизни.

37. Ничего не может быть лучше для всякого начальника и выше благоснисхождения с любовью, а для подчиненных всего дороже его справедливость. При такого рода настроении низших и для начальствующих всегда возможен счастливый исход в их предначертаниях и распоряжении. В силу такой зависимости нет случаев, когда бы богатства собирались в казначейство и арсеналы, без приращения оных и далее. 38. Мань-сян-цзы говорит: кто сохраняет упряжь лошадей, тот не позволит любоваться ею курам и свиньям. Семейство, изобилующее ледником не в состоянии сберечь рогатого скота или стада овец. Дом, владеющий сотнею телег, не может сохранить их от алчности министра, любящего пожить на счет мирских сборов, «доходов. Имеющий такого министра, должен поэтому поневоле запастись человеком, который бы сам его грабил, или жил на счет его же доходов». Такое положение дел согласно с поговоркой: «счастье княжества зависит от справедливости; если её не будет, не будет и желаемого благополучия народного». 39. Кто управляет княжеством, или семейством, и тратит свои доходы вместо главных занятий, тот должен находиться под влиянием какого-нибудь малого человека; он может почитать его за доброго и доверяться вполне. Но когда та же личность будет допущена к служению общественному или семейному, могут произойти несправедливости, кончающиеся падением сей же личности; даже, если бы этот человек был и действительно весьма хорошим, он не в силах один уврачевать злоупотребление. Сие можно объяснить примерной поговоркой: «не в государстве сила, но в справедливости, которою оно живет (т. е. государство) и руководится».

Гл. 1. Цель и значение рассуждения. Однажды Гун-ни (Конфуцзы) незанятый особенным делом, подошел к ожидавшему его и сидящему ученику Цзэн. Учитель сказал: Шань, древний государь определял совершенную добродетель, как всеобъемлющее правило поведения, повсюду и всегда согласную во всем, что под небом. Пребывая в сей добродетели, и совершая оную, народ приобретал способность жить в мире и гармонии, тоже должно было являться и в отношениях между начальствующими и подчиненными, или между высшими и низшими лицами. Ты наверное знаешь, что это значить? Цзэн, сконфуженный замечанием, сказал краснея: я вполне уверен, что Шань имел полное основание судить так умно и здраво о сем предмете. Учитель сказал: таково было древнее сыновнее благочестие, и поныне оно есть корень (великой добродетели) и главный ствол, на коем прикрепляются все ветви нравственных правил и обучения. Далее, постараюсь объяснить это подробнее, а теперь скажу, что по своему телу мы обязаны нашим родителям, начиная с волоса и кончая последним куском мяса, поэтому естественно мы не должны отнюдь их оскорблять чем-либо или умалять их достоинство; таково начало или – основание сыновнего благочестия. Когда же успеем созреть в нем при постоянном преуспеянии, и получим твердый характер, то смело можем рассчитывать на славное имя в будущих поколениях, и этим прославлять самих родителей: такова цель сыновнего благочестия. Оно начинается с услужения родителям; продолжается служением правителю (начальнику); достигает своей полноты в установлении характера. В больших одах княжества говорится: всегда помышляй о своем предке и упражняйся в добродетели.

Гл. II. Сыновнее благочестие в сыне неба. Любящий своих родителей никогда не позволит кому-либо их ненавидеть, также, как истинно их почитающий не доведет до осуждения людьми. Когда любовь и почтение (сына неба) соединены в высшей степени и он посвящает себя всецело служению родителям, то уроками его добродетели пользуются все люди обитающие внутри четырех морей (т. е. в Китае) и стараются подражать: таково сыновнее благочестие в сыне неба (т. е. императоре Китая). Известно изречение маркиза Фу о наказаниях: от благоденствия и счастья одного человека могут зависеть миллионы народа, ему повинующегося.

Гл. III. Сыновнее благочестие в князьях мелких государств (зависимых от китайского императора). Поставленные с властью над другими людьми, чуждые хищничества, высоко и безопасно, они обязаны прилежать об экономии в хозяйстве, тщательно соблюдать правила и законы во всей их полноте и без опущения. Чтобы надолго сохранилась эта знать (аристократия), требуется для её существования высокое и независимое, безопасное положение, – полнота богатства без особенных излишеств. Когда богатые и знатные не покидают друг друга, (живут в миролюбии и согласии), тогда они способны сохранять от гибели и разрушения отечественные алтари и хлебные магазины, споспешествовать благополучию и единству своего народа и должностных людей: таково сыновнее благочестие мелких князей. В книге поэзии о сем говорится: внимай себе, будь осторожен, помышляй, что ты – на краю глубокой пропасти и можешь разом погибнуть изменнически.

Гл. IV. Сыновнее благочестие у высших министров и великих чиновников. Они обязаны по одежде и регалиям всегда держаться тех, кои пожалованы им государями или даны по закону, – не произносить лишних слов кроме тех, какие освящены и усвоены в их речи; в своем поведении они должны быть образцовыми и изыскивать все пути добродетели. Никто не имеет права противоречить их священным словам, также и действиям направленным к правой стезе, ибо – по чувству истины и справедливости они не могут уклоняться в сторону даже в своей речи, ни совершать действий, несообразных с добрым поведением. Все их слова могут проистекать только в зависимости от Неба, не может быть никакой лжи в их действиях, а потому все обязаны повиноваться беспрекословно без всякого сомнения в законности и силе. Когда все сии три вещи – платье, слова, поведение, будут соблюдаться как следует, означенные министры и чиновники могут быть хранителями храмов предков: таково сыновнее благочестие высоких министров и великих чиновников. В книге поэзии о сем говорится: в служении одному человеку (т. е. императору) они всегда благородны и неутомимо ревностны и день и нощь.

Гл. V. Сыновнее благочестие в низших чиновниках (гражд. и военных). Повинуясь своим отцам и матерям служат им и любят равно и нелицемерно. Совершая служение отцам, также точно подчиняются и правителям, стараясь равно об оказании должного почтения тем и другим. Любовь обнаруживается главным образом к матери, а почтение – к правителю, а то и другое в известной степени свидетельствуется отцу. Такого рода служение правителю с сыновним почтением, есть дело похвальное, обнаруживаемое вообще к высшим себя лицам ведет к повиновению. Нет погрешности в сей верности и повиновении при служении к сим лицам, которые одни способны предохранить мир подвластный, их пожитки и занимаемое место или положение, – поддержать их жертвоприношения. Таково сыновнее благочестие низших чиновников и офицеров. В книге Поэзии говорится: «рано возвышающийся и идущий поздно на покой не сочти за бесчестье для себя, что ты возрождаешься».

Гл. VI. Сыновнее благочестие в обыкновенном народе. Он следует течению неба (во все время сменяющихся сезонов): различает выгоды, доставляемые чрез ту или другую почву; прилежит о добром порядке в жизни и хозяйственной экономии в издержках, – о всем относящемся к порядку питания и вообще содержания родителей. Таково сыновнее благочестие простонародья. По сему правилу, все без изъятия, начиная с сына неба (государя-императора) до простолюдинов, всегда имеют неизменно сыновнее благочестие от его начала до конца, не смотря ни на какие препятствия и вихри, клонящие к поколебанию священных обязанностей.

Гл. VII. Сыновнее благочестие в отношении к трем силам. Ученик Цзэн сказал: поистине величие сыновнего благочестия – неизмеримо! Учитель отвечал: Да, сыновнее благочестие постоянно (по методу) в отношении неба, справедливо в отношении к земле, имеет практическое значение, по обязанностям, для человека. Небо и земля неустанно и неизменно следуют своему течению (какое возможно только замечать) так и народ сообразует с ними свою жизнь, по их образцу. Древние цари подражали блестящим небесным светилам и действовали согласно с выгодами (разного рода) доставляемыми землею, и таким образом они во всем согласовались с небом; а вследствие их поучительного примера, соблюдали совершеннейший во всем порядок, не будучи очень строгими и взыскательными, не имея над собою управителей, не гоняясь за какими бы то ни было барышами. Древние цари, взирая на своих учителей, преобразовали самый народ, стараясь сами подавать ему добрый пример совершеннейшей и беспредельной любви, и заботясь о том, чтобы народ отнюдь не пренебрегал своими родителями; подобно природе и государям сам народ продолжал их добродетель и справедливость; они ходят пред ними с почтением, держат себя весьма любезно и обходительно, – народ не имеет причин к неудовольствию; пользуясь правилами о собственности и музыкою, достигали гармонии в народе и получали благословения отовсюду; умея обнаруживать любовь и нерасположение по достоинству и при случае, достигали того, что народ понимал и силу запрещений. В книге поэзии сказано: «великий господин Инь, ты умел внушать к себе страх и уважение и народ достойно ценил тебя за то!»

Гл. VIII. Сыновнее благочестие в правительстве. Учитель сказал: как говорит предание, в древности, когда умные цари посредством сыновнего благочестия управляли всей поднебесной, не могло быть и речи о каком бы то ни было неудовольствии со стороны министров, распоряжавшихся в малых владениях (states); – ныне, этим заведуют более или менее князья, маркизы, графы и бароны! Бывало, сами принцы путешествовали по бесчисленным мелким владениям, с веселыми сердцами, и сами совершали жертвоприношение и служение богам, исполняя обычаи своих царственных предшественников. Ленные правители, сказывают, не пренебрегали вдовцами и вдовицами, также как ныне более дорожат офицерами и чиновниками! Поэтому то, в старину народ с веселым духом обращался к господам, и их предшественникам, шел в услужение всегда охотно. Сами родоначальники не позволяли обидного обращения с своими слугами и конкубинами; ныне – более всего дорожат вдовицами и сыновьями! Бывало, эти люди с веселыми сердцами и наперерыв, обращались к своим родителям с предложением всевозможных услуг. При таком положении вещей, все жили в благополучии, родители почивали убаюкиваемые славою сынов своих, и, принося жертвы духам почивших предков, с радостью вкушали общую поминальную трапезу. Вследствие сего, все в поднебесной жило мирно, повсюду царило согласие, беспорядков и мятежей не существовало вовсе; о народных бедствиях и бунтах не было помину. В книге поэзии сказано: «при господстве справедливости, добродетельном поведении, во всех четвертях государства существовало обычное повиновение и должное почитание».

Гл. IX. Правление мудрецов. Ученик Цзэн сказал: желаю спросить, почему добродетель мудрецов сильнее и важнее сыновнего благочестия? Учитель отвечал: все твари с их разнообразной природой созданы небом и землею, но человек всех их благороднее. Из действий же человеческих нет ничего выше сыновнего благочестия, с коим неразрывно соединено самое важнейшее – почитание родного отца. С почтительным же обращением к отцу соединено непосредственное служение небу. Истину эту высказывает первый князь Кау. По обычаю форменно, князь этот приносил на боковом алтаре жертву Хао-цзи (Наи-ки) как посвященную небу, а в светоносном зале (Мин-тхан) оказывал почтение князю Вэню, с принесением ему даже жертвы как бы Богу. Следствием чего было то, что каждый владетельный князь, внутри четырех морей, также – принцы, при совершении жертвоприношений присутствовали сами. И что могло быть выше и почтеннее сыновнего благочестия, как не эта добродетель мудрецов? Ныне, чувство расположения и любви к родителям выражается более в коленопреклонении, в кормлении и содержании с ежедневным исполнением прочих мелких обязанностей. Мудрецы пришли к убеждению в необходимости поучать людей сего рода почтительности и самое чувство любви сделали предметом обучения. Наставления мудрых без излишней суровости оказались весьма благодетельными и сами правительства сознали их обязательную силу и значение. Таков плод, происходящий от сыновнего благочестия, насажденного самим небом.

Отношение и обязанности между отцом и сыном сообразны с небесною природой, в них же содержится и принцип справедливости между правителем и подчиненным. Жизнь сына зависима от жизни родителей, нет величайшего дара, как передача этой жизни от родителей; как для родственника важен отец, так для правителя, князя– должно быть ценно благородное происхождение. Отсюда, нелюбящий отца как надлежит, но любящий других людей, считается мятежником против добродетели; а кто не почитает родителей и родных, но чужих людей, тот есть мятежник против собственности. Если правитель сам будет следовать правилам, противоречащим означенным принципам, то и народу нечего подражать им. Он может исключительно держаться только всего доброго и полезного, всецело посвящать себя на то, и только тогда он может считаться безукоризненным в добродетели. Всегда поступая сообразно с нею, держась выше уровня других людей, начальник не может совершать ничего чтобы не заслуживало общего одобрения. Не то замечается в отношении к человеку высшему. Когда он ведет речь, каждое слово его должно быть взвешено и наперед обдумано; в своих действиях он должен быть строгим, своеобразным. Его сила и справедливость должны внушать к себе общее уважение и честь; как в начале, так и в конце действий он должен служить образцом для низших себя и начинающих учиться; как в движениях, направленных вперед, так и в самом удалении, он обязан руководствоваться определенными правилами. На пути, он сам должен представляться народу, обязанному взаимно отвечать почтением и любовью, подражать и уподобляться ему. Все это способствует к наглядному научению общеполезной добродетели, которой правления и веления получают действительную силу. В книге поэзии сказано: «добродетельный человек, единственно величественный, непогрешим в своем поведении».

Гл. X. Описание по порядку действий сыновнего благочестия. Учитель сказал: «служение родителям, совершаемое сынами, состоит в следующем: во всем вообще поведении своем сын обнаруживает всевозможное почтение: в пропитании и благосклонном обхождении оказывает всякого рода приятность и удовольствие; когда отец в дурном настроении, сын крайне беспокоится; во время траура, по погребении умершего, соблюдает явно глубокое чувство скорби и печали; при жертвоприношении духу почившего в особенности заботится о торжественной церемонии. Сын, исполнивший пять означенных требований, может быть признан правоспособным совершенно в служении своим родителям.

Служащий своим родителям, при высоком собственном положении, бывает чужд всякой спеси и гордости; а при низком положении свободен от всякой распущенности; при равном положении, он никогда не согласится на какую-либо ссору и столкновение. На высоте положения он избегает всего могущего вести к гибели и разрушению; в положении низком не подчиненность приводит к наказанию; при общей распре и столкновениях он избирается во главе вооруженных для укрощения строптивых».

Гл. XI. Сыновнее благочестие в отношении к пяти наказаниям. Учитель сказал: «известны три тысячи преступлений и проступков, против коих направлены пять наказаний, и ни одно из них не может сравниться с величайшим преступлением, направленным к нарушению сыновнего благочестия. Когда правитель будет поставлен в стесненные обстоятельства, тогда может случиться отрицание его превосходства; и когда не будет признаваем авторитет мудрецов, тогда может отвергаться и самый закон; сыновнее благочестие, в свою очередь, может легко поколебаться в принципе благорасположения. Когда произойдут эти три вещи, может образоваться анархия.

Гл. XII. Пространное объяснение всеобъемлющего правила о поведении, содержащегося в главе 1-й. Учитель сказал: для поучения народа в благорасположении и любви ничего не может быть лучше сыновнего благочестия; для научения же соблюдения собственности и соподчиненности всего лучше дознание братских обязанностей; для изменения нравов и исправления обычаев нет ничего выше музыки; в подании же помощи в доверии начальствующим и доброго порядка в народе всего важнее и полезнее правила о собственности. Этого рода правила суть простое развитие принципа почтения (recerence). Поэтому старший брать обязан в отношении к меньшему делать все угодное, также точно поступать должен и правитель, господин в отношении к лицам подчиненным или от него зависящим. Почтением требуется оказание тысячи и мириады знаков угождения людям. Одним почтением требуется мало, тогда как угодливость к людям весьма пространна. Таково вкратце существо всеобъемлющего правила поведения.

Гл. XIII. Разъяснение «совершенной добродетели» изложенной в гл. 1-й. Учитель сказал: научение в сыновнем благочестии человеком высшим, т. е. государем, обязывает передачу оного из семейства в семейство, отвлекает в тоже время от провождения времени членов в пустых забавах. Научение сыновнему благочестию составляет дань почтения всем отцам под Небом; научение же братскому повиновению (submission) есть дань почтения всем старшим братьям под небом; этого же рода наставления об обязанностях подчиненного есть дань уважения ко всем правителям или начальникам поднебесной. В книге поэзии (III, II, ода 7, ст. I) сказано: «счастливый и любезный в обращении государь есть отец своего народа». И может ли быть иная совершенная добродетель желаемая в высшей степени народом, как не вышеозначенная?

Гл. XIV. Объяснение к гл. 1-й о том, как сделать, славным свое имя? Учитель сказал: сыновнее благочестие, с которым человек высший служит своим родителям может быть перенесено как предмет весьма похвальный и на правителя (ruler); братская обязанность, по которой старший брат вступает в известные отношения к младшим, может быть понята в смысле покорного почтения к старшим лицам вообще (elders); семейный устав о том же может быть принят как образцовый для доброго управления и в официальном положении. Вследствие сего, когда подобное поведение полезно в внутреннем, чистом круге, то без сомнения может служить не малою опорою в упрочении на будущее время доброго имени и последующим поколениям.

Гл. XV. Сыновнее благочестие в отношении к упрекам выговору и замечаниям. Ученик Цзэн сказал: я с совершенным вниманием имел счастье выслушать и запечатлеть в уме твои наставления касательно расположения любви, соединенной с знаками уважения и почтительности к нашим родителям и способу сделать свое имя славным; теперь же хочу вопросить о простом повиновении (obedience) приказаниям только отца, кои он может давать по правилам сыновнего благочестия. Учитель возразил: что значат эти слова? К чему они! В старину бывало, когда сыну неба представлялись семь министров (кандидатов, то он всегда испытывал наперед метод их в управлении, и, когда замечал, что недостаточен, то не хотел никогда удостаивать их и правом на владение государством; а когда, государственный принц, имевший пятерых министров, замечал, что они, не соответствуют его мероприятиям и расходятся с ним, то вовсе не желал иметь их при себе для пользы государственной; если главный офицер, чиновник, имел трех (непосредственных помощников), то, в подобном случае, увольнял одного (главу,) из своего рода (clan); если же подчиненный офицер (чиновник), имел своего друга, который выражал желание представиться ему (т. е. сделаться его помощником поступить на службу), то производилось всегда точное дознание и рассуждение о том, насколько он способен по характеру и достоин по имени; подобным образом и отец, желавший иметь при себе сподручного сына, на которого бы мог всегда твердо положиться, заботился о том, чтобы он как можно меньше и дальше был от бездны несправедливых деяний. Вследствие сего, как только замечаем, был случай или пример несправедливости в поведении, отец устранял от себя сына, а правитель государства (ruler), государь, давал отставку своему министру. В случае несправедливого поведения полагалось особое представление сына отцу, министра государю, подчиненного чиновника – своему начальнику, после чего следовало особое распоряжение того или другого свойства. Таковы примеры доказывающие пользу и значение послушания, подчинения, повиновения, покорности, основанных на сыновнем благочестии.

Гл. XVI. Влияние сыновнего благочестия и ответствовать в оном. Учитель сказал: В старину умные государи служили своим отцам с сыновьим благочестием; подобно и самому Небу с большим умом; служили они и матерям с тем же благочестием, а затем еще с большею разборчивостью и Земле. Следовали они правому течению (т. е. по истинному направлению) с почтением к старшим и младшим, а от этого споспешествовали уравновешению отношений между высшими и низшими по службе во всем государстве, когда воздавалось должное служение небу и земле, с умом и разборчивостью; и духовные умы блаженствовали (т. е. все небожители духи, радовались). В следствие того же (почитания и служения) достоит чести и сын неба (государь император Китая): иначе, он имеет дядей носящих его имя (surname). Он должен иметь и тех, кому может делать уступчивость по старшинству; он имеет двоюродных братьев, коим может передавать свое имя (surname) и самому оставаться старшим. В храме предков он обнаруживает всевозможное почтение, свидетельствуя это тем, что не позабывает своих родных – предков; он заботится всемерно об образовании своей личности и прилагает всевозможные работы о том, чтобы быть добродетельным, примерным в поведении, остерегается и того, чтобы как-нибудь и чем-нибудь не оскорбит своих предшественников. В храме предков, по мере выражения чувств почтения, и сами духи почивших выражают к нему благоволение. Совершенное сыновнее благочестие и братский долг доходят до неба и приводят в движение духовные существа, от коих разливается повсюду свет вне и внутри четырех морей (т. е. в Китае); своим благоволением они проникают все, замечаются повсюду. В книге Поэзии (III, I, одна 10, ст. 6) сказано: «выражая свое благоволение и воздвигая должные почести (предкам) с запада к востоку, – с юга на север, он не был рассеян, но все делал молча и величественно».

Гл. XVII. Служение правителя (service of ruler) или царское служение. Учитель сказал: высший человек служит своему государю (ruler) в таком направлении, что когда бывает при дворе, в личном царском присутствии, то старается как можно лучше исправлять свои обязанности, а когда удаляется со своего поста, то обещается исправлять свои погрешности и служить еще лучше. Он выходит с уважением к мероприятиям и способам преуспеяния в самых похвальных качествах, старается исполнить свое обещание самоуправлением и таким образом спасти себя и других от всего дурного. В следствие сего высший и низший, оба способны с расположением относиться друг к другу с приятными для обоих последствиями. В книге поэзии (II, VIII, ода 4, ст. 4) сказано: «в сердце своем таю я любовь к государю, но что молвит могу и как выражу то? В тайнике сердца храню я её, и никогда не забуду его!»

Гл. XVIII. Сыновнее благочестие во время траура по родителям. Учитель сказал: когда сыновний сын справляет траур по отце, он плачет, но непродолжительным воплем; при медленном движении церемонии он уплачивает большую долю внимания на всю её постановку и вид; слова его некрасивы, бессвязны; сознает постоянно, что несет на себе надолго белое платье (траурное); выслушивая же музыку, он не чувствует никакого удовольствия, при вкушении же нежных питательных блюд, не ощущает приятного вкуса: такова природа скорби и печали. После трех дней по погребении, сын может принимать участие за семейным столом; по народному убеждению, живой не должен терпеть ничего насчет покойника, и истощенность телесная, соединенная с худобой лица, не должна приводить к изъятию жизни: таково правило мудрецов. Период траура не должен простираться свыше трехлетия, и сего достаточно, чтобы доказать народу, что и он должен иметь такой же конец (т. е. все люди смертны). Гроб отделывается как изнутри, так и снаружи; также могут быть приготовлены гравированные оболочки и покров (саван), в котором завернутое тело полагается в самый гроб. Жертвенные сосуды, круглые и четверогранные, должны быть приготовлены правильно, и чтобы взирая на оные, все родные и знакомые, носящии траур, получили известное удовольствие при постигнувшей их общей печали. Женщина, бьющая в грудь свою, и мужчина с клеймом на ступне (xeet), плачущие и рыдающие, все потихоньку идут со свитой других за гробом с покойником, до самой могилы. Совершив общий совет и гадание на черепаховой скорлупе или – щите, определяют могилу и окружающее её место, затем тихо мирно опускают в землю и самый гроб с покойником. Затем устрояется храм предков, (для принятия и хранения в нем таблицы с именем почившего); с совершением при сем жертвоприношений в честь души усопшего. Весною и осенью совершается также означенное жертвоприношение, в дни особо для того определенные, по обряднику.

Служение с любовью и почтением к родителям совершаемое при жизни, не прекращается и по смерти их в соединении со знаками скорби и печали: это – основная естественная обязанность каждого человека, которой несоблюдение может быть оскорбительным для каждого. Таковы неизбежный закон требований жизни и смерти, долженствующий осуществиться, с сыновним служением сына своим родителям, вполне и как следует, согласно с народными обычаями и обрядами.

А. Идея жертвоприношения. 1) Жертвоприношения предкам не должны быть совершаемы очень часто, во избежание лишних беспокойств и волнений, ведущих к непочтительному обращению. Сего рода жертвы не могут быть желательным предметом самого человека, их совершающего; если они будут совершаться, то произойдет небрежность, а за нею неминуемо последует и невнимание, забвение самого существенного. Поэтому, человек совершенный (Superior man), согласуясь с путем Неба, совершает оные, весною – Ио, осенью– Шан. Подобно падающей росе или инею совершенный человек держит себя на жизненном пути, повсюду сохраняя теплоту печали на сердце (по умершим родителям), вместо обычного холода. Как весною, почва покрываемая росою бывает влажною, так и совершенный человек, идучи по ней, имеет на сердце тонкий ледок, скоро растаивающий; он чувствует радость при взгляде на природу, что время холода уходит. Настает период музыкальной игры – Ио, а Шан придет в свою пору, когда природа воскреснет к новой жизни.

2) Шумный праздник трехдневный с барабаном веселит внутреннее (сердце), его прекращение или замедление отражается и наружу (на вещах). В праздничное время один любит отдохнуть, другой – поболтать и побеседовать, попеть песенки, рассеяться и поделиться своими чувствами и желаниями с близкими сердцу. После трехдневного праздника начинается счет и всего, что от него досталось. В день жертвоприношения при выходе из частного дома осматривается со вниманием каждым свое место, а при выходе во врата с процессией заботится всякий сохранить спокойствие в осанке и голосе; за наружными вратами соблюдается всеми порядок, все лепечут про себя тихо молитвы с удержанием самого дыхания. Отсюда, сыновним благочестием первых царей не допускалось иметь оное только наружно, по цвету одежд, виду для глаз, ибо существовала уверенность, что предки (почившие) разумеют голос души, намерения и желания сердца нашего, и чем сильнее любовь, тем более она проявляется наружу; вид и наружность неизгладимы в душе, погрешают поэтому все, не обнаруживающие чувства почтения. Человек совершенный питает оные не теряя – во всю свою жизнь, даже по смерти не остается бесследным, так относя себя во всех предначертаниях, он получает как бы в награду продолжительную жизнь.

3) Совершенный человек, проводя всю жизнь в трауре, припоминает и говорит о днях смерти с приличными оным чувствами. В дни поминовения родителей, он не занимается даже никакими иными делами, дабы не впасть в какое-нибудь несчастье; любя предаваться приличным дню воспоминаниям, он удаляется от мыслей и дел частных.

4) Он один есть святой (Шэн-жень), способный угодить Богу, и как единственно сыновний сын, может послужить и ближним. Средством угождения служит – поклонение, с поклонами соединено сердечное расположение, а с ним неподдельное служение предкам. Сыновний сын поэтому подходит к Ши (представляющему предку) без всякой чрезмерности (в настроении и наружном виде). Хозяин, принося жертву, занимает первое место, женщина приносит заступ, домохозяин становится представителем, жена – подносит жертвенные сосуды; губернатор помогает князю, знатная женщина есть классная дама (т. е. имеющая чин, почет); всё наперерыв стремится к выражению чувств почтения, набожности, оказании к умершим предкам полнейшего внимания и любви.

5) Князю Ваню доселе совершаются жертвы, какие он сам приносил своим предкам при жизни; будучи живым он любил жить, как они и думать как умерший. В дни, посвященные поминовению родителей, он был печален, провозглашая жертвенное имя обращался к почившему как бы лицу пред ним живостоящему, самую жертву исполнял с большим благоговением, поскольку любил родителей, когда они были живы, таким старался сохранять и внешний вид их изображений. В Оде кн. Ваня, 11, 5, II, говорится: «Не во сне, но наяву ясно вижу я душою своей, как с пониклою головой стоят предо мною отец и матерь». В день сожжения жертвы в честь их, проведя бессонную ночь, с рассветом вставая, шел он на место для пробы священного мяса, в самый же день принесения жертвы, деля радость с печалью в душе, после всего, отходил он серьезный.

6. Конфуцзы принося жертву осенью, с приближением к ней и в самом исполнении, любил сохранять строгость и все движения его отличались спокойным величием, как сообщал Цзи-гун, по окончании жертвы, он однажды подойдя к Конфуцзы, хвалил за произнесение жертвенных формул и все действия, как исполненные с грацией и внимательно. На что получил замечание: «Да разве ты бы мог совершить оные без внимания и величия?» Причем Конфуцзы добавил, что только внимательное отношение к положению и движениям тела, благородное обращение к духам в молитве, чуждое небрежности, служить единственным средством и их к нам внимания. Поэтому, даже речи не может быть о каком-либо нерадении и неприятности при обращении к духам. Как в расположении жертвенных мяс и прочей пищи соблюдается полный порядок, и все устрояется при участии полной оркестровой музыки и с церемонией, так и самые чиновники в ней участвующие и прочий народ соблюдают все требуемое чином без отступления от правил оного. Уместно ли здесь какое-либо беспокойство? Возможны ли сторонние и бесполезные разговоры?

7. Сыновний сын при жертвоприношении остерегается, чтобы не приготовить чего-либо нерадиво и криво; в тоже время, безмолвно все стараясь приготовить в свое время, он сохраняет спокойствие духа. Он очищает свой дом и дворы, омывает стены и пол, разную рухлядь и вещи, имеющие быть в употреблении; муж и жена приготовляются по праздничному и омываются, все облачаются в одежды, приносят жертвы и дары, серьезно, обдуманно, последовательно, без шуток; чувства сыновнего почтения во всем усугубляются. Подносы с жертвоприношениями, обряды и музыка в их последовательности, все служащие с чтением молитв про себя, и чаша с возлиянием и поднесение даров, все сие заканчивается молитвенным обращением и формулой главного совершителя жертв. После всего беспокойства (приготовления к церемонии) все собравшиеся вступают в общение с духами, даже как бы разделяют с ними трапезу, – таково внутреннее настроение сыновнего сына.

8. Жертвоприношение сыновнего сына есть совершенно искреннее чистосердечное, полное веры и верности, почтительное к глубокому уважению, совершенное в обрядах без излишества или какого-либо недостатка; приближаясь и уклоняясь, он должен быть почтительным, как бы выслушивающим требование духов и исполняющим все им угодное.

9. Жертвоприношение сыновнего сына может быть легко узнано для наблюдателя в самом спокойствии его движения, с приятною почтительностью в самом принесении, со всем приличным благожеланием; удаляясь от оного он останавливается неоднократно, как бы для получения приказаний; по окончании всего он хотя и удаляется, но так, что общее настроение почтения ни на минуту не покидает его лица. Если ж при жертвоприношении сыновний сын останавливается без наклонения, со всею твердостью позы, и идет вперед без должного приличия, то может быть для других неприятным, казаться не имеющим расположения к любви, далеким от твердости души и получающим приказания с гордостью; даже и в конце всего он коснеет в несоблюдении общего почтения и спешит как бы поскорее только от него отделаться. Такого рода жертвоприношение конечно не имеет ни малейшей силы и для совершающего оное совершенно бесполезно.

10. Сыновний сын, истинно расположенный к любви, должен иметь мирный характер, и проявлять оный наружу; сопровождая приятным обхождением с другими. Сыновний сын подходя к своим родителям, должен иметь в руках нефритовый камень, подносы с приношениями, которые и передавать с серьезностью, расположением, и приятным видом. Будет дело бесполезное, когда-то же совершается нерадиво и холодно, сурово, без удовольствия для родителей; такое обращение свойственно самому грубому простонародью.

11. Древние государи управляли царством чрез пятерых правителей (министров); они ценили добродетель, старости оказывали почет, возвышали старших, симпатизировали молодым, руководясь пятью основными принципами упрочивали благополучие государства. Что ж побуждало ценить добродетель? То, что она соделывала государя близким к истине (дао), чрез неё возвышались и сами правители. Они ценили старых людей потому, что были близки к родителям; почитали старших, потому что они были близкими к старшим братьям; симпатизировали юным потому, что те были близкими детям. Высшее сыновнее благочестие поэтому всегда неразлучно с государем, самого императора побуждает признавать отца родного; высший братский союз должен быть образцом для государя (lord) с его князьями (princes), и князья государственные должны почитаться как братья и подчиняться старшему из них (государю). Поскольку сохраняются в чистоте наставления древних государей и передаются потомкам без повреждения, государство и семейства управляются оными счастливо.

12. Конфуцзы сказал, что начало установления любви коренятся в самих родителях, и что от согласия между ними зависит миролюбивое настроение подданных; – из отношений же почтения между старшими возникает и упрочивается субординация подданных. Он учит, что посредством симпатии и согласия подданные приходят к оценке родителей, а от отношения с почтением к старшим они научаются ценить в жизни согласный способ действий с требованием и распоряжениями сих старших. Если ж сыновнее благочестие состоит в служении родителям и соподчинении их воле, то и в самом государстве не может происходить никакой несообразности с этим законом.

13. При жертвоприношении пограничном (Border sacrifice) или разлучении почившего с миром земным, плакальщики не должны слишком предаваться горю, также выступать за врата своего государства в траурном одеянии с печалью, но с соблюдением возможно большего почтения. В день жертвоприношения, правитель (ruler) закалает жертву, наследник отвечает правителю, губернатор следует своим порядком. По вступлении в дверь храма жертва привязывается к каменному столбу, губернатор, засучив рукава, подойдя поближе, подвигает и тянет за уши и волоса жертвенного тельца к мяснику, который взяв нож феникса (phoenixknife), выпускает кровь и жир из внутренностей, поворотив, опускает в (котел) для варки жертвенного бульона, приготовляет из сырого мяса кушание и затем обратно вынимает оное вон. Таково священнодействие величайшего почтения.

14. Означенного рода жертвоприношение совершается как выражение признательности и Небу, главным же образом солнцу и вместе с ним – месяцу. Государями Ся устроялось жертвоприношение ночью, среди мрака (солнцу и луне), началу Инь при рассвете, а при династии Чоу утром и в сумерки.

15. Жертвоприношение солнцу на алтаре и месяцу над пещерою или колодцем (hole), в отличие между светом и тьмою; и в обращении к верху и низу (зенит и надир). Жертвоприношение солнцу совершается на востоке, а месяцу на западе, в отличие между внешнею и внутреннею сторонами и для указания их положения. Солнце поднимается на востоке, месяц возрастает на западе, дни удлиняются, сокращаются, кончаются и начинаются в Инь и Ян, т. е. в двух силах, соответствующих сим светилам и исполняющих мировую гармонию.

16. В конце обрядов государственных делается обращение как и в начале, прямо к духам враждебным и добрым, для выражения гармонии справедливости и смирения; затем обращаются к тем духам, коими воздается честь высшим, и от коих зависит незыблемое основание народного благосостояния; при этом соединяется мысль, что по силе справедливости не будет разногласия вверху и внизу и противоположности друг с другом, от всякого вообще столкновения порождающего ссоры и мятежи. Эти пять, вообще, причин соединенных вместе считаются вообще достаточными для управления государством, и всякое извращение их может повести к несправедливости и ничтожеству.

17. Цзай-го сказал: слушая имена демона и духов (spirite), не знаю как о них думать. Учитель отвечал: дыхание (breath) есть приемник духа, одушевление же (animation) есть вместилище (receptacle) демона или души (soul); соединение сего демона с духами (spirit) есть верх совершенства научного (teaching). Каждое живое существо должно и умереть когда-нибудь, все мертвое должно возвратиться в землю, это есть демон; кости и мясо, падая в темное место, внизу становятся обыкновенною землею. Ветер, дыхание распространяют в верхней области, откуда происходят, ослепительный свет, поднимаются благовонные испарения и которые могут быть обоняемы нами, – таковы сущности разных вещей, как проявления мирового духа. Этой сущности свойственно в высшей степени упорядочение и доброе расположение, достойные славы распоряжения, направленные к чести духов и служащие образцом для черноголовых (т. е. народа, черни), всей массы чиновников, благоговейно собравшихся, и всех подданных, смиренно повинующихся власти. Святой человек держится действий (почтения) даже в недостаточно построенных общественных зданиях и частных домах, равно – в нарочно сооруженных храмах, с отличием отношений людей своих и чужеземных, непохожих одни на других, – он поучает народ уроками глубокой древности, обращает внимание на начало и ободряет всех к возрождению и распространению рода далее. Народная масса, следуя сим внушениям, спешит пользоваться и руководиться в жизни, распространяя оные и далее. За означенными и крепко установленными двумя основными догмами (hi и pak), восполняемыми двумя обрядами, следует правильное расположение предметов для утреннего богослужения, – всесожжение и благовонное курение, смешанное с дымом artemisia для освежения Духа (hi). Народная толпа, наученная всему этому, обращается снова к началу. По принесении жертвенных зерен, мяс, печенки, легких, головы, сердца, сопровождаемых двумя кружками вина (jars – 80 пинт или кружек малых, подносимым странствующим духам, душа получает свежесть и народ научается любить друг друга, высшие и низшие волнуются взаимно чувствами расположения и радости. Такова высочайшая степень предметов, составляющих богослужебную и церемониальную собственность.

18. Совершенный человек, при обращении к древности, не забывает и начала, – времени своего рождения; он всегда полон чувств почтения, подвижен в чувствах стремления к занятиям в надлежащем порядке и к оживлению своих отношений, во всех случаях не позволяет доводить себя до недостатка и лишений. В древние времена император, владея в общей сложности на 1000 м. землею, размежеванную в порядке красной веревкой, сам лично возлагал руку на плуг и вспахивал почву. Князья государственные, владея землею на 100 м., размежеванною для удобрения полосами посредством синей веревки, служили по чину небу, земле, горам, рекам, обрабатываемой почве, зернам и древним предкам, производя сладкие и душистые предметы, и сдобные пирожки на сливках. Добывая себе прибыль от собственных трудов они отличались и выражением чувств великого почтения духам и означенным силам и предметам природы. Древние императоры и князья государственные всегда сохраняли и животных в особенном для них помещении, где и выкармливали как следует. С наступлением временя года, они приступали к праздникам, очищаясь сами и лично принимая участие в утреннем богослужении. Жертвы для их принесения императором и князьями государственными точно также приготовлялись ими. Таково было действие высокого почтения. При сем правитель (ruler) выкликал жертвенный скот, принимал и осматривал оный. Когда все благоприятствовало принесению жертвы и скот был откормлен для убоя, имел жир, – немедленно заколался и приносился кому следует в свое время. Правитель (ruler) надевал кожаную одноцветную одежду в 1-й и 15-й день месяца, и тогда приносил жертву, стараясь проявить везде свою силу и спокойствие. Таков высочайший пункт сыновнего благочестия. Древние императоры и государственные князья сохраняли известное отделение при жниве для разведения шелковичных червей; вблизи реки строили обыкновенно для сей цели дом с стеною в 10 футов высоты, замкнутый снаружи и обнесенный терновым кустарником вместо ограды. С приближением первого рассвета, утром, правитель (церемонии) одевал одноцветное хлопчатобумажное платье, тогда как первые дамы и знатные из трех дворцов отправлялись совершать гадание по благоприятном в том предзнаменовании, брали для сего шелковичных червей и уносили в помещение, для них назначенное. Взятые яйца смывались прежде в реке и проносились в тутовую аллею на общественную плантацию, на открытую площадь для выкармливания. Чрез четверть года, благородные дамы, закончив воспитание шелковичных червей, брали их из кокон и показывали управителю (ruler), а самый кокон подносили первой даме, получив который та делала распоряжение, чтобы для управителя было изготовлено жертвенное одеяние. Одевшись в платье царицы, он брал коконы в свои руки, возвращал, взамен их, и как знак благодарности, – целого барана с передачею благородной даме, замечая, что сей обычай поднесения кокон принадлежит к временам очень давним. С наступлением благоприятного дня приходила первая благородная дама с катушкою, на которую намотавши шелковую нить трижды погружала в воду с рукою, засим, она раздавала милостиво первым и благородным дамам трех дворцов, на вюшку, распределяя по цвету нити, красный и зеленый, черный и желтый, и назначая самые места на ткани с разными узорами – насечками, квадратами, фигурами. По исполнении всего этого, управитель облачается в сего рода цветное одеяние и совершает жертву древним царям и князьям, как знак высочайшего своего к ним почтения.

19. По выражению совершенного человека (Конфуцзы), собственность и музыка должны быть с человеком неразлучны. Если музыка содействует доброму направлению сердца, возбуждает чувства удовольствия, правильности, то также с избытком производит сострадание, чувство чести; с нею неразлучна радость, с радостью – мир; где мир, там и продолжительность небесной жизни, где небо, там и духи. Небо не говорит, но мы верим в него. Духи не обнаруживают гнева или боязни, и они заслуживают почитания. Если музыкою приобретается правильность сердца, и управляется самое тело, то она справедливо пользуется всеобщим уважением. Если в сем заключается издревле причина почтения к ней, то без её гармонии ни на минуту не может быть в сердце радости, без которой всегда является притворное чувство или неопределенная средина. Когда же выступает наружу это состояние, то значит душа остается без силы и почтения. Музыка поэтому производит внутри движение, чего не имеет благоприличие; музыка есть крайняя степень гармонии, благоприличие есть чрезвычайное согласие (повиновение). Если внутри существует гармония, и без мирного согласия народ не в состоянии правильно смотреть на наружные действия правителя и сам не волноваться, в таком случае ему поведение и отношения черни могут представляться тяжелыми и небрежными. Когда главною добродетелью движется все внутри и народ не желает ей повиноваться, то руководящие принципы заходят свои границы, но сам народ далеко остается в следовании оным. Поэтому-то говорится, что когда повинуются истине (дао) в благоприличии и музыке, тогда остается незыблемым и империя, она увеличивается внутри и возрастает снаружи без затруднения. Музыка движет внутри, благоприличие – вне. Благоприличие поэтому главным образом есть отрицательная, уменьшающая сила, музыка – умножающая и положительная. Благоприличием всё умаляется и движется вперед, и в ускоренном движении всё становится прекрасным. Музыкою умножаются повороты, обращение (как бы нотным ключом), и самые обороты делаются изящными. Если при благоприличии внешнее обращение совершается не заметно, то следствием является разложение или прекращение действий; когда же исполняется музыка с внешними её оборотами, происходит в конце всего – рассеяние. Благоприличием поэтому исчерпывается вся полнота, музыкою – её обращение (turning). Когда благоприличие становится интеграцией, происходит радость; если музыка совершает свой оборот, наступает мирное настроение духа. Смысл интеграции в отношении к благоприличию и обращению музыки – один и тот же.

27. В древние времена государи Ю почитали добродетель и оказывали уважение возрасту, государи Ся почитали достоинство и возраст; государи Ян с уважением относились к миру и времени; государями Чэу чествовались благородные отношения людей и возраст. Ю, Ся, Ян, Чэу имели совершенных государей, кои не пренебрегали возрастом людей; воздавая должное престарелым, они содействовали многолетию своих владений, и сами служили непосредственно своим родителям.

Б. Дополнения к «сяо-цзин», XII-я гл. нэй-цзе, т. е. внутренние семейные правила, (по переводу Г. Фабера на английском языке)¹⁸¹

1. Государственные князья и государи, суть великие деятели (grand-administrator), направляющие миллионы подданных на стезю добродетели.

2. Все сыновья, служащие своим родителям, желающие лучше угодить им, обязаны прежде всего очень рано утром (с пением петуха), омыть руки и уста, расчесать волосы и заплести их в косу и завернут кругом головы, укрепить иголкой, вплести шнурок, и мгновенно потрясая пучок с волосами вздергивать их с головою и проч., завязать шнурок шляпы, подпоясать фартук на одежду, и подходит к письменной таблице (предков). Справа и слева на одежде должны висеть концы пояса, как и всегда; слева подвешивается платок носовой, оселок (точильный камень) и малый стилет (кинжал), металлическое зеркало; с правой же стороны – подвешивать нефритовый угломер, трубку для писчих кистей, с рукоятью, ножик в ножнах, широкое железное огниво и древесный трут для добывания огня, контурны (башмаки) и пучок тесьмы для их привязи на ногах.

Женщины обязаны угождать и служить своим законным родителям – отцу и матери. Для этого, с криком петуха, должны, вставши с постели омыть свои руки и уста (выполоскать рот и очистить зубы), гребешком расчесать и убрать волосы, приколоть шпилькой, связать, и опоясать свою талию поверх платья. Слева, должны привязывать к кушаку столовый платок (napkin) и носовой, нож и оселок, малый стилет и металлическое зеркальце; справа должно привешивать коробочку с иглами, прядь ниток, клубок хлопчатобумажника хранимых в особом мешочке, широкое огниво и древесный трут с фитильною ниткой. Они должны прикреплять тесьмы, прицеплять шнурки к башмакам, давать место и честь отцу с матерью и родным по закону. Когда случится о чем-нибудь спросить их, – должны подойти и говорить нежно, тихим голосом с низким тоном, предлагать точно также им одежду, согревать при холоде и прохлаждать при жаре, если ж родители слабы или очень больны, должны почтительно лелеять их и покоить до старости. При выходе куда-либо должны спрашивать с почтением позволения отлучиться, а если придет кто – также точно предварять их. При умывании юные, должны подавать сосуд с водою, старшие – брызгать и обливать ею и затем отереть лицо, руки и прочие части тела, насколько будет нужно. По окончании омовения, они берут полотенце, и спросив – неугодно ли еще? – с почтением идут вперед получая одобрение и благодарность за удовольствие. Совершив поклоны, подносят затем вино, суп, бобы и всякого рода зерна, какие найдутся; в известные дни должны приносить орехи, сладкие пироги, с медом или сахаром, растения нань и ву, ильмовое семя свежее и сушеное, отварный рис очищенный заранее, с приправою жира или масла. И когда отец с матерью, и родные по закону, покушают все это или попробуют, тогда подающие должны удалиться.

3. Мальчики и девочки, прежде чем наденут на голову шапочку или прикалывать будут шпилькою косу (знаки половой зрелости), должны рано, с пением петуха, вставать с постели, омывать свои руки и лицо, а косу расчесывать гребнем, заплетать в нее шнурок, завязывать шнурками ножные башмаки и чулки, убрать парикмахерски голову, свивать узелком тесемки шапочки внизу подбородка, повесить к поясу благовонные вещицы. И как только рассветет обязаны отправиться в комнату родителей для визита и спросить – что они желают покушать и пить; если же они раньше покушали и удалились, то достаточно поднести разжиженный напиток (из чаю или супа), и пока будут пить одни из детей (старшие) стоять ожидая скончания, другие только пристально издали смотрят.

4. В дому (сверх вышеупомянутых детей и женщин), рано утром (с пения петуха) и после, как все встанут, омоют руки и уста, должны быть также очищены и поставлены на свое место в порядке все вещи, свернуть постельные принадлежности, должны окропить водою и подмести пол, стереть повсюду пыль в комнате, в зале и приемной, где разосланы циновки; каждый член семьи должен затем заниматься своим делом. Спящих младенцев, когда они пробуждаются и кричат, должно немедленно кормить и очистить, затем снова дать отдыхать; так поступать, не ожидая строго определенных сроков времени.

5. В доме степенного ученого чиновника, состоящего на правительственной службе, отец и сын должны занимать особенные помещения; сын, в свои часы, делает формальный утренний визит своему отцу с выражением почтения и любезности, а с восходом солнца (т. е. на рассвете) каждый из них занимается своими текущими занятиями. В полдень отец созывает семью и от всех получает обычные выражения почтительности.

6. Если родители и родные по закону изъявят желание отдохнуть (среди детей и женщин), то последние вежливо подают им для сидения циновки и просят присесть. Младшие из них при сем ставят малый столик для кушанья, около коего устрояют и самое ложе, тогда как слуги приносят малые скамеечки, на кои бы можно было облокотиться или прислониться, подстилают под них циновки и накрывают сверху другими, развешивают ковры, подкладывают подушки, кои также накрываются складными циновками.

7. Вещи для родителей и родных по закону не должны быть переносимы, сюда относятся – их одежда, ковры, настольная скатерть со столиком, циновка, подушка, скамеечка для облокачивания; равно почитается родительский посох и кресла, к ним никто даже не смеет приближаться без страха; плетеные корзинки для зерна, винные кубки и чаши для воды не должны быть выдаваемы никому стороннему, исключая оставшихся без употребления; все сии вещи только и могут быть постоянно употребляемы родителями и самыми близкими с ними живущими.

8. Когда родители живы, дети и женщины регулярно утром и вечером питаются остатками с их стола, для поддержания своей жизни; они кушают за вторым столом, когда за первым насытятся родители. За смертью отца, когда жива матерь, её сыпь (старший) кушает за первым столом, все же прочие дети и женщины за вторым столом, как и в первом случае; лакомые блюда и студенистые вещи раздаются прямо детям, по частям и кусочкам, без ожидания вторичного стола.

9. Когда родители, или родные по закону, спрашивают кого-либо (из младших) по делу, те почтительно являются в ним с ответом. Приближаясь, удаляясь и обращаясь к ним проворно и ласково, отходят затем на свое место с выражением повиновения. Не дозволяется отнюдь при сем всякого рода потягивание и напряжение с зевотой, отрыжкой, чиханием, возлежание как на постели, неестественное движение и стояние, наклонение, не должно также вертеться, сморкаться прямо из носа на пол; когда холодно (детям и женщинам) двойной одежды не полагается, а когда они чувствуют зуд в теле, не должны чесаться; при почтенных занятиях они не должны обнажать слишком руки и плечи; не должны они делать на одежде креста снаружи кушаком, но опоясывать только талию; внутренние части тела, покрытые наглухо одеждою, не должны быть видимы наружу.

10. Слюна и сопля родителей не должны быть видимы; грязная тесьма шапки должна быть промываема с золою, также должно очищать и мыть самую одежду. Если на ней окажутся прорехи, дыры, то должны быть немедленно зашиты иглою с ниткой так, чтобы были незаметны. Чрез каждые пять дней голова должна быть очищаема водою из таза, а чрез три дня тоже должно быть совершаемо слегка и наскоро. Если на лице и ниже окажется грязь, то она омывается тоже водою из таза, также и все тело, по мере надобности; когда же все тело, с головы до ног, окажется грязно – промывается водою и отирается полотенцем без замедления. Малые дети прислуживают при сем старшим, низшие – служащие благородным господам, каждый поступает сообразуясь с временем года.

11. Мужчины о внутренних делах своего дома не говорят ни слова, также как и женщинам строго воспрещается судить и рядить без умолку о делах внешних, их не касающихся, при жертвоприношениях и трауре они не могут передавать друг другу сосуды. При передаче сих вещей в корзине, и без неё – прямо принимаются в руки; женщины должны сидеть на стуле. Внешние и внутренние жилые покои не должны быть общими у обоих подов, но раздельно; также точно, – отнюдь не могут они мыться вместе или вообще одеваться, самые спальни и принадлежности оных должны быть раздельными и не браться на время для пользования одними у других; как мужчины, так и женщины носят свое платье, не смешивая одно с другим. Беседы во внутренних покоях не должны быть очень продолжительны, а во внешних отделениях и отнюдь не должно вступать с какими-либо бездельными разговорами. При входе мужчинам во внутренние покои воспрещается ему свистанье (как сигнал), достаточно, если он сделает движение перстом; ночью он может выходить на двор, по улице с фонарем, ибо не имея оного может вдруг остановиться. Женщина, выходя на двор или на улицу, обязана закрыть свое лицо, ночью, она также выходит с фонарем, которого не имея может останавливаться. По уличным дорогам мужчинам предоставляется правая сторона, а женщинам – левая.

12. Сыновья и жены в силу сыновнего благочестия и почтения не должны оказывать сопротивления требованию родителей или родных по закону, или исполнять оные лениво и медленно. Когда родители предлагают что-либо покушать или выпить, то они не должны разом все потреблять, но только слегка отведать, и возвращая обратно вежливо благодарить; равным образом, когда родители представляют детям свою одежду, в коей они нуждаются, то последние должны надевать её, но быть терпеливыми. Когда родители идут по делу, для исполнения известных обязанностей, дети и женщины не должны слепо подражать им в том же, но делать свое дело, а если кто и пойдет, то должен возвращаться после них или сопровождать позади.

13. Если сыновья и женщины утомятся в деле, и будут продолжать, чрез это отцу или супругу будет доставлено большое удовольствие, и облегчится их труд, самый отдых для них будет продолжительнее и приятнее. Наоборот, дети и женщины, не обнаруживающие надлежащего своего почтения к родителям, всегда будут оказывать свое отвращение от угождения им и помощи, хотя-бы и получали наставления. Если ж родителя захотят еще поучить, то рискуют получить обратно большое оскорбление; но если дети будут так и дальше поступать то могут быть изгнаны из дома, жена должна развестись без всяких публичных формальностей. (Такова священная власть родителей и мужа!).

14. Когда отец или матерь совершают несправедливость в чем-либо, то сын с смиренным видом и скрадывая самое дыхание, низким и ласковым голосом должен делать свое замечание или упрек; если сие окажется мало полезным и безуспешным, то сын может выражать тоже более усиленно и еще с большим почтением, как требует долг сыновнего благочестия; если угодно будет, он может даже войти с представлением к родителям о их неправильности в образе действий. Если же сие будет неугодно, то сын имеет право войти с донесением в ближайшую или отдаленную общину о сделанном с его стороны предупреждении родителей – не совершать дел оскорбляющих небесное правосудие. Если отец и матерь по своей злобе и неистовству будут бить сына и наносить кровавые ушибы и раны, то он не должен платить тем же, но усугублять выражение сыновнего почтения и всячески переносить обиду.

15. Если отец или матерь имеют сына от рабы и любят его нежно как свое родное детище или внука (внучку), и когда эти отец и матерь умрут, то и сын этот должен быть почитаем и любим (прочими родными) во всю свою жизнь, без всякого зазрения и обиды. Если ж сын имеет двух конкубин, в родители полюбят одну из них, а сын другую, то в отношении одежды, прокормлении, обязанностей, не полагается особенного различия, и тот и другой должны действовать не обижая; если ж отец умрет, то сын не должен оставлять без пропитания и призрения любимой им при жизни женщины. Если сын крайне полюбит свою жену, хотя родители и не совсем будут относиться к ней любезно, то ему может предстоять неминуемый развод. Если ж сыну не будет приятна жена, а родители полюбят её, то могут сказать, «ты хорошо нам служишь и угождаешь, наш сын, хотя позволяет себе нарушение долга мужа к жене, но и мы не позволим обижать тебя во всю твою жизнь. (Живи с нами и не уходи)».

16. Когда отец и матерь умерли, то сын, остающийся в живых, есть представитель их почетного имени, верный портрет их, в исполнении воли и образа действий. Если же чего-нибудь из сих качеств недостает, то и сын несет позор и немилость от своих родителей и конечно будет жить несчастливо.

17. Если отец по закону умер, и законная матерь будет стара, то жена дома (первая) может заменять их обоих, в приглашении гостей и для жертвоприношения родителям; тогда как второстепенная жена должна у ней испрашивать во всем дозволения. Родные по закону не следуют примеру праздности первой жены, также и друг живущий с которой-либо из жен второстепенных. Если законные отец и матерь пользуются услугами второстепенной жены, то она может спокойно угождать им и в то время, когда будет ненавидима первой женой. Требуется также, чтобы при прогулках, она сопровождала родителей по их желанию наравне с первой женой.

18. Каждая жена, если не уйдет в свои покои, не должна отказываться от прогулки с родными по закону. Если жена находится при своих занятиях, будут они большие или малые, должна на совершение их испрашивать дозволения законных родных. Жена сына частной собственности не имеет, ни своих частно домашних животных, ни собственных сосудов, поэтому она не может ничего дать кому-либо из них, ни даже обещать какой-либо вещи.

19. Если кто сделает жене подарок, состоящий из съестных припасов, одежды, обуви, шелка, опоясывания с украшениями или благовонных вещиц, то она обязана, по получении оных, принести своим родителям по закону; когда они примут, то и жена (сына) исполняется радости, и сама снова получает от них подарок. Если подарок будет возвращаться, она должна уклониться; а когда не будут требовать этого, жена может принять как лично ей данный подарок. Запасаясь сего рода подарками, она сберегает их на случай недостатка, и таким образом кормит родителей. Если ж, в случае нужды кровных братьев она пожелает поделиться сим избытком, должна спросить позволения родителей; получив согласие, может поступить как сказано.

20. Сыновья первой жены и второй относятся с почтением к своему отцу и его старшей жене. С почтением только и благосостоянием должны они вступать в дом своего домовладыки; чрез это они могут иметь множество телег и сопровождающей прислуги, путешествовать повсюду, хотя бы самих их в доме было немного. Дети и братья, владея сосудами, одеждою, мехами, одеялами и коврами, упряжью и конями, могут предлагать для домохозяина только наилучших, предоставляя второстепенное употребление прочих вещей остальным лицам. Если ж они ничего не могут из помянутого доставить своему начальнику, то лишаются даже права вступать в дверь его дома, ибо они ничего не привносят ни из славы имени, ни из богатства, в пользу своего рода – племени, своего отца и братьев (из кровного древа рода). Если ж они богаты, то представляют две жертвы и лучшую – своему начальнику. Как муж, так и жена исполняют празднества и ходят с засвидетельствованием почтения к членам рода. По прекращении домашних работ они приносят жертву частную своим близким почившим родственникам.

21–40. Меню кушаниям, 38–39, дурные на вкус, животные и кушание (о них умалчиваем).

44. Цзин-цзы сказал, когда сыновний сын заслужит расположение стариков (отца с матерью), будет угоден их сердцу, не будет поступать против их воли, и в глаза и на стороне по слуху, будет устроять все потребное в их благополучию и покою в спальне, кормить их и поить и обходиться как нянька, – тот счастлив. Такой сыновний сын не только закроет очи своих родителей и удостоится похоронить их честно, но и сам свою жизнь проведет и кончит счастливо и мирно. Ибо родители всегда любят тех, кто их любит и почитает; такой сын будет жалостлив в отношении даже к псам и коням, и которые также будут чувствовать его расположение и угождать сколько могут, не хуже существ человеческих.

55. Собственность возникает с заботливостью о ней между мужем и женою, (т. е. в семейном союзе, с коим неразрывно и понятие о доме, хозяйстве). Построение жилых покоев, внутренних и внешних двориков, их разделяющих, отделения для мужчин наружные, и отделения для женщин внутренние в доме, должны быть наблюдаемы строго; по большей части двери и жилые покои охраняются евнухами, на женской половине, куда вход всем сторонним мужчинам строго возбраняется.

56. Мужчины и женщины, имея каждый соответствующее полуодеяние не должны оное смешивать при употреблении, но тем более, супруг и супруга; имеющие каждый свои сундуки для платья и белья, хотя и могут мыть и очищать в одном месте, когда муж отлучается куда-либо из дома, берет свою подушку, сундук, комнатные одела и циновку, лук в чехле, и тогда отправляется куда нужно. В всех сих случаях младшие помогают старшим, подчиненные своим начальникам, прислуга – хозяевам.

57. Правила о собственности между супругами имеют свою силу только в течении 70-летней жизни, и свои вещи могут сохранять до сей поры вместе без всякого опасения. Конкубины до достижения 50-летнего возраста, обязаны прислуживать по пяти дней сряду (у князей, у императора – однажды чрез 15 дней). Император имеет 81 служанок, угождающих ему в 9 перемен, каждую ночь по 9 человек, 27 служат по 3 ночи, 9 по одной ночи и однажды – государыня, проводящая с ним 1 ночь, всех вместе 15 ночей. Да-фу губернатор – имеет 1 жену и 2 конкубин, каждая проводит с ним две ночи; Ши – ученый имеет одну жену и конкубину, с одной проводит 2 ночи. Все желающие быть крепкими, должны обмываться, тщательно наблюдать за одеждою, расчесывать волосы и обертывать ими голову, вплетать в косу шелковой шнурок, встряхивать при уборке волосяные пряди, связывать тесьмою шапочку, и привязывать накрепко шнуром башмаки к ногам. – Служанка-раба и конкубина должны быть одеваемы и прокармливаемы своими господами подобно им. Когда жены законной не бывает дома, домохозяин-супруг может спать одну ночь с конкубиной – ему услуживающей.

58. Жена пред тем временем, когда ей приходится разрешаться от бремени младенцем, в последний месяц и день должна жить в отдельном жилом удобном покое дома; тогда как муж по дважды в день посылает нарочных справляться о здоровье болящей супруги. При родах он сам помогает, но так, что не должен видеть лично жены, около которой должна быть на сие время нарочная женщина-бабка, пожилая, которой та обязана говорить все о себе и получать должные советы. После рождения младенца, супруг также должен по дважды в день справляться о здоровье роженицы и ребенка, чрез других, хотя бы муж был и очень крепок здоровьем и имеет мужество, но в данном случае отнюдь не должен переступать даже порога в отделение супруги, и если будет очень нетерпелив, то может узнать, что желает, стоя за дверью соседней комнаты.

59. По рождении младенца мужского пола, налево от двери ставится лук, а если дитя женского пола, то справа двери привешивается носовой платок. По истечении трех дней новорожденный младенец носится кругом. Для младенца мужеского пола, по случаю его рождения, совершается праздник сопровождаемый стрелянием (из лука), для младенцев женского пола сего не полагается. Замечено, что младенец мужеского пола спит на постельке, женского же пола – на земле, первый одевается в дни праздничные и траура, второй остается в ночном платье, мальчик любит играть дорогими камешками, девочка забавляется земляными, фарфоровыми или глиняными игрушками. (Ср. кн. од II, 4, V, 8, 9).

60. При рождении наследника-сына у государя или князя, делается им о том объявление народу и провозглашение, сопровождаемое великими жертвами (животных, мясо коих подается как укрепляющее средство матери новорожденного). Совершающий жертву, каждый раз сопровождает оную чтением молитв. На третий день является гадатель; когда знамения им будут найдены благоприятными, он останавливается, совершает очищения, одевается на внешнем дворе в особенном здании жертвенных предметов и облачений (vestiariun), затем распевает безостановочно приличные торжеству оды. Стрелок, взяв туго натянутый лук в руки, пускает 6 стрел из тутового дерева на небо, в землю и на четыре пункта горизонта; сторож, подбирая оные, переносит к новорожденному ребенку. Совершитель обряда любезно берет на руки ребенка и подносит ему в дар пучки шелка. Жена гадателя и конкубина управляющего (governer) кормят между тем самого младенца.

61. Для официального признания сына (законнорождённый), назначаются три дня семейного торжества. Для первенца полагаются жертвы, сам же народ подносит пирог и поросенка, степенные же ученые – пирог и поросятину; управляющий совершает малые жертвы. Для наследника же сына, князем приносятся большие жертвы; если же будет не перворожденный, то приносят жертву потомки первой степени.

62. Для новорожденного полагается особое помещение в стороне в семье, у мужа, имеющего не одну жену, и для новорожденного должны быть кроме кровной матери прочие, имеют значение гувернанток или – нянюшек. При сем требуется, чтобы он был воспитываем в терпеливости, прямодушии или чистосердечии, почтительности и много не болтал языком понапрасну. В один день приходит кормилица, на другой – страж воспитанника: (кормилица-матерь знает все нужды ребенка и помотает в них, тогда как страж-матерь заботится об удобствах, комфорте). Оба эти лица поэтому живут вместе с ребенком в его помещении; прочие лица, не имеющие особенных занятий и надобности, отнюдь не допускаются в сие отделение.

63. В конце третьего месяца назначается день для стрижки волос и приготовления на голове хохолка или нескольких, в виде пучков. Младенец мужеского пола носит два рога (из сплетенных волос), девочки – гнездо, или вместо сего, мальчик может иметь рог волос на левой стороне головы, девочка – на правой. В сей день законная жена должна являться к его отцу с ребенком на руках. Знатные особы (начиная с губернатора и выше) степенных чинов должны очиститься, убраться и нарядиться как следует по форме, сперва очищаются мужчины и затем женщины, они омываются водою, причесываются, встряхивают одеяния, и затем читают молитвы, осматривают пищу после новомесячия. Супруг, вступая в дверь, спускается по восточным ступеням и месту к западной стороне; тогда как его жена с ребенком на руках должна выходить из комнаты, стоя на пороге двери лицом к восточной стороне. Престарелая женщина (50 лет и более) помогает первая и говорит: «Матерь N дай мне воспользоваться настоящим днем (таким-то времени года) для засвидетельствования почтения твоему новорожденному младенцу N». Супруг отвечает: «Можешь без всякого сомнения заняться им». Отец подает при сем правую ручку ребенка и нежно произносит его имя. Жена отвечает – «оно всем понятно». Затем отец берет левую ручку ребенка и подает оную гувернантке (нянюшке), объявляющей имя жены и конкубины. Жена между тем удаляется в свое отделение. Муж же объявляет имя совершителя церемонии (administrator) всем лицам мужеского пола, который при наступлении года, месяца и дня рождения ребенка, всегда действует согласно предписанным правилам обрядника. Администратором заявляется также имя новорожденного младенца окружному местному начальству, которое вписывает оное в семейный регистр в двух экземплярах, один список хранится в архиве управления, другой представляется регистратору департамента, а там сдается в архив оного для хранения. Супруг и супруга, – родители младенца, придя в свое помещение, садятся за стол и кушают, выражая свое величайшее удовольствие по случаю для них радостного дня и события.

64. При рождении сына-наследника, князь или правитель области (ruler of state), омывается на дворе в особом отделении и надевает форменное платье, тоже повторяет и супруга его; оба они становятся при сем на ступенях восточных, обращаясь лицом к западу.

Второстепенные жены принимают дитя, останавливаясь на ступенях западных. Затем сам князь (ruler) дает имя, тоже спускаясь по ним. Прочие дети, жены и конкубины осматриваются в другом зале (где отец); голова осязается руками и нежно произносится имя ребенка. Затем следуют церемонии, как и прежде по § 63, за исключением речи к ребенку.

65. Имена, усвояемые ребенку, не должны быть заимствуемы от солнца или месяца, чтобы не случилось какой-либо опасной болезни. Дети губернаторов и степенных ученых не должны носить одинакового имени с сыном-наследником престола.

66. Когда конкубине (губернатора) приближается пора разрешиться от бремени, супруг посылает к ней нарочного человека для справки месяца и дня, когда она разрешится или разрешилась. В конце 3-го месяца после рождения дитяти, он сам обмывает его, по утру осматривает его во внутренней приемной комнате (state-chamber), или отделении первой жены. Здесь он вступает в горницу так, как в первый раз при свадьбе. После супружеского стола, отведав телятины, он встает, затем отправляется к занятиям по службе или домашним.

67. Когда у князя рождается дитя от второстепенной (т. е. не от первой жены), тогда оно помещается в боковой комнате. При конце 3-го месяца его омывает матерь, одевает на дворе (court-dress), и приносит своему господину, ожидает коего держа на руках ребенка. Отец берет его в свои объятия, говорит ласковые слова, показывает прочим детям, произнося не один раз его новое официальное имя.

68. В простонародье, где не всегда бывает особое боковое помещение для новорожденного, лишь наступает месяц и день родов, отец уходит к кому-либо на сторону, где и живет в особой от женской половине. Там он узнает все, совершающееся у себя дома чрез сторонних лиц. Самый обычай предъявления младенца его отцу в разных местностях не имеет особенного отличия и более или менее одинаков.

69. Когда отец (отцовского сына) живет вместе, то внук новорожденный представляется прежде его дедушке, и тот дает ему имя; церемония и здесь та же почти, когда дитя представляется родному отцу.

70. Воспитатель при ребенке, в течении трех лет его жизни, удостаивается, в вознаграждение за сие служение, официального принятия во дворец князя.

71. Для ребенка губернатора (да-фу) полагается воспитатель, а жена степенного чиновника кормит младенца собственною грудью.

72. От уполномоченного степенного чиновника и выше, также как и у губернатора, сыны рассматриваются в равном достоинстве и для них соблюдаются одни церемонии.

73. Если отцу благоугодно будет осмотреть представляемого ему новорожденного первенца за столом, во время еды, то он подает из своих рук ребенку виноградный грозд; если же сын-наследник и прочие дети, после их рождения, представляются к отцу после совершенного им стола, тогда он слегка касается только маковки их головы.

74. Когда новорожденное дитя достигнет силы самостоятельного сидения за столом и вкушения пищи, тогда ему подается пища с правой стороны; а когда он может говорить, то мальчик говорит несколько сурово, но правильно, девочка же – нежно; мальчику подносится кожаный или сафьянный кушак, девочке – только шелковый.

75. На шестом году возраста младенец начинает учиться считать, изучает имена областей, т. е. различает стороны (восток, запад и проч.); на седьмом году мальчики и девочки не имеют одной и той же циновки или одеяла, не кушают вместе; на восьмом году они выходят на двор и за проходные ворота, принимают участие в праздничных церемониях, но с подчинением во всем указаниям и воле старших лиц; в сем заключается начало смирения. На девятом году они выучиваются считать дни. На десятом году они переступают порог школьного учителя, где и остаются на ночь, изучают под его руководством книги и арифметику; они не носят шелковой одежды, ни верхнего платья, но только панталоны. Они научаются специально приличиям в обращении и понятиям о собственности, знаниям – уже заранее сообщенным кратко. Утром и вечером изучают способы благородного обращения со всеми и стараются вести себя как можно лучше с прочими юношами, изучают обрядности и самые уроки честной и правильной жизни. На тринадцатом году юноши обучаются музыке, речитативу стихотворений и од, упражняются в малых гражданских и военных танцах (с музыкою); также учатся стрелянию из лука в цель и верховой езде на коне с гимнастикою. На двадцатом году юноша получает на голову шапочку – (знак полной зрелости) в соединении с особой церемонией, начинает изучать правила и законы о собственности; он может за то носить меховую и шелковую одежду, танцевать с другими в великом государственном "ся-танце», прилежать в исполнении всех требований, касающихся сыновнего благочестия и братской почтительности. Юноша учится повсюду и везде, в моменты же отдыха и других занятий стараются быть более всего при доме и никуда не уходить из него. На тридцатом году он женится и начинает заниматься хозяйством в сообществе с мужчинами, их знание своего дела и учение крайне обширно и беспрерывно (т. е. китаец любит учиться всю жизнь), оригинально, без искусственного подражания; в сношении с друзьями преобладают чисто нравственные тенденции. На сороковом году зрелый китаец поступает на службу, согласно с обстоятельствами, по известным планам и ученым соображениям уставов и правил. Если состоящий на службе чиновник (ruler) замечает известные принципы законными, – старается в точности исполнять оные, если же внутреннее убеждение его будет несогласно с известным принципом (закона) для известного случая, он имеет право сопротивления и неисполнения, с указанием на причины сего. На пятидесятом году китаец может получать полномочие быть губернатором и занимать должность в управлении известного министерства. На семидесятом году прекращается общественное служение и человек может вести частную жизнь в уединении и удалении от всего. При совершении церемоний религиозных и в домашнем культе, женщины всегда должны занимать левую сторону от мужчин.

76. Лица женского пола до десятилетнего возраста не могут никуда отлучаться сами из дома. Вдовицам принадлежит честь научения других (детей и юных) в нежном обращении, приятном, в соединении с послушанием, повиновением; в руках своих они имеют пеньку и лен, приготовляют шелковые коконы, ткут полотна и приготовляют разные материи, ковры и кисти шелковые и другие; обучают других женскому рукоделью и хозяйственным занятиям по дому; шьют разное платье или починивают старое; имеют неусыпный надзор при жертвоприношениях, очищают сосуды, убирают на свое место, приготовляют во время вино, суп, рис, блюда с кушанием при столе, также – разные овощи и фрукты, при сем необходимые и прочие сласти и пряности. При обрядах возлияния и питья вина особенно следят за чистотой. На 15-м году девушка получает головное украшение – булавку, знак половой зрелости, а на 20-м году может выходит в замужество, в случае препятствия – трауре по родителям, она может выйти замуж только на 23-летнем году возраста; по совершении обычного сговора или помолвки девица может становиться женою, если же решится ускорить вступление в связь с мужчиною раньше сего, то признается только конкубиною. Каждой замужней по закону женщине, в отличие от прочих, дается право при церемониях и жертвоприношениях становиться направо, т. е. на половине мужчин.

Когда женщины и девушки молоды, много нужно забот и необыкновенного, постоянного внимания к ним. Прежде всего рано утром должны они поспешать на свое место в доме, а вечером, после всех трудов, устроят себе ложе покоя, зорко следить, чтобы всякая данная работа шла своим чередом, приготовлялось как следует кушание детям и взрослым, подавался вовремя угольный порошок для чистки зубов и потребное лакомство, смотреть всегда осторожно в землю при проходе мужчин и встречах с ними. Дозволяется им брать рис и цветы, масло и соль, блюда и тарелки, ложки и китайские вилки, все что надлежит убранства и туалета, все располагать в приятном виде для глаз, особливо на правом месте. Может каждая пользоваться всем, что нужно для дела, ревностно совершать всякую работу, затем говорить, «если что мне неясно, спрошу у людей, и если будет что-нибудь дурно, то посмотрю поближе сама и другим покажу».

Чаще должны полоскать свое горло, а рот и уста омывать – утирать; держать руки свободно и грязи как можно беречься; при ласках мужчин скорей удаляться налево; или спокойно садиться на место свое. Как можно чаще старайся нежно обращаться главой становясь лицом к женщине, держи ровно шею и руки к ней простирай; изредка обращай свои взоры назад, веди себя так, чтобы наслаждались родители и тебе удивлялись с любовью.

Без тревоги и волнения, с спокойной душою будь постоянно; наблюдай, чтобы чай и рис были чисты, подавай их опрятно; за грязные пятна на платье и сор среди комнат, никто не полюбит и всякому мерзко все это видеть. Собирай драгоценные каменья и жемчужным ожерельем украшай свою шею и грудь, пусть они кажутся издали приятными кучками риса; вышивайте золотые каймы и цветы на шелковой ткани, так чтобы можно было снимать их легко по мере в том надобности, или когда нужно промыть и очистить все платье; в случае бедности, не желайте летать с крыльями феникса и перьями аргуса, коих блестящие краски и переливы кажутся дороги и нежны для глаз, но нередко прикрывают хилое изнуренное тело ваше. Пояс, украшающий даму, должен быть чистым, изящно убранным, гладким и скромным, служить указателем верности, честной жизни, нежели признаком пышного стиля и чересчур украшенной речи к другим. Супруга с сомнительным именем, всегда и везде заботится облекаться золотом, докучать другим жемчугом, блистать и дорогими камнями, но – увы! она далеко непохожа на любящую жену, которой она лишь булавка, годная для прикалывания женской рубашки. Никуда негодной и неупотребительной пищей, или подонками спитого чая, любит дурная жена, с приглашением ласковым, угощать бедных к ней приходящих за милостыней, принужденных питаться мякиной, а то и землею сырой; всякое зёрнышко риса, каждый шелковый пучок может нередко служить приманкой для человека, в кровавом поте лица добывающего для себя хлеб, и который умеет ценить их как награду за труд, и наполняется гневом, когда эти вещи расточаются даром и бесполезно.

Не разражайся бурными криками голоса, но веди свою речь ровными тонами и мерно; обуздывай страстный пыл и умно веди дело, со всем приличием, подобающих истинно благородной женщине; на все смотри пристально прямо и косвенно, пусть тихо звучит на устах песня и слышится всем издали, посторонится всякой, станет – подумает, с честью отвесит низкий поклон, пойдет далее тихо не молвив худого. В былые времена дамы оберегали и надзирали жилые покои свои, каждое лицо женского пола знало свое место. Без беготни и прыгания, остерегаясь всякого нескромного вида, но спокойно, ласковым словом располагайте к себе приходящих мужчин.

С детским почтением служите, угождая, старикам и старушкам, как будто бы были они хозяевами вашего дома; помогайте им с чистосердечием младенца, будьте терпеливы в поступках, избегайте враждебного и обидного слова; когда прислуга вопрошает о чем-либо даму, должен немедля получить и ответ от неё, и когда не получит слова, тогда должна подойти к ней поближе и внятно и громко сказать что нужно. Старшим и почтенным лицам подобает давать соответственное место, равно всем известным по их рангу и достоинству; помогай им в несении бремени и выдерживай скорби, но не докучай своими капризами, служи одинаково ревностно и большому и малому, всегда старайся давать им дорогу. Если господин или госпожа попросит тебя услужить в чем, прежде посоветуйся с мужем твоим, что тебе делать и как, так как сама по себе может что-либо не понять и не угодить; за услугу твою и сами они не позволят тебе упасть никогда, но с нежным чувством участья помогут тебе. Их брань и ворчанье за помощь твою будут тебе неизвестны, жестокость – достояние всех, кто бездельничает и любит на все взирать, легко, и непостоянно.

Мужчина, который боится за дерзкий язык нескромной жены, и объясняться с коей краснеет всякий хороший человек, это такие вещи, которые смеха достойны и острого слова. Бойкая супруга-гуляка, с дурными наклонностями, может часто быть раздражительной, своенравной, любит она на прогулке и всюду, где только идет, острые шутки и болтовню, постоянно стремится все к высшей жизни; она требует, чтобы гость всегда ею одной занимался, и рада бывает взаимною верностью отвечать всякому другу; надлежащие муж и жена, наоборот, никогда не любят безумных забав, жестоких и хитрых проделок (подобных беспутной жене).

Когда нет при вас никого из мужчин, попросите хозяина дома привести к вам пожилую девицу, или вместо неё матерь старушку; поверьте – они с радостью не откажутся быть с вами и провести время без скуки. Приводимых в дом конкубин старайтесь как можно заботливее приучать к сохранению мира; когда приходится слушать ссоры близких соседей, старайтесь сами подальше держаться, и презирайте все дурное; чем больше будут браниться тем больше будут желать и вас растравлять, но шум и брань поведут к одному недовольству. Будьте целомудренны, никому не завидуйте, всем угождая, берегите свое благородное имя. Отцы и братья, старцы и юноши, сестры по закону и разного имени, все вы и каждый отдельно оказывайте взаимно услугу изо дня в день, и так ведите вы жизнь, поверьте – она будет для вас не напрасна. Ваш век может продлиться на сотню годов, и самый последний потомок узрит лицо ваше. На тысячу десять тысяч забот полагайте, в терпенье ищите себе взаимной поддержки. Исправный домовладыка будучи постоянно полон разных расчетов и воображений, может всем управлять с двойной волей; притворно любить, изнутри ненавидеть, значит разрушать незаметно здоровье свое и самую славу. Не боится насмешливой улыбки и толков злословия домовладыка, когда с любовью несет свою матерь (с одного места на другое), или – когда бережливый супруг занимается полезным делом на стороне (на чужбине). Когда ты услышишь срамные слова и поносную брать издали, то старайся отвести как можно подальше дам, дорожащих доброю славою. Всякий основательно ведущий занятия знает, что благородный и возвышенный ум отражается в сочетании и движениях уст; кто проворно заправляет делами, тому ясно все, за что ни возьмется; причем он нигде не изменится в слове, его речь будет связна и понятна другим; в отношении к врагам окружающим, он сумеет всегда отплатить их позором и довести до сознания вины.

Не держи никогда пред очами своими по содержанию гадких книжонок, ибо нечистое слово может раздирать твое ухо, несмотря на людей с непонятною речью, умей возделывать землю и чаще орошай её сам. Удаляй свое сердце от всякой мерзости грязи в учении, берегись простирать руки свои на неряшество (вместе читать), ибо сам не заметишь, и против воли твоей может случиться, что очутишься в худом положении, ибо время возьмет свое.

Со всем попечением о нежном младенце помышляй об одежде и теплоте, защищай свободу детей, воспитывай их, укрощай сыновей правилом мудрым, умей их страсти обуздывать; оберегай их от воды, огня, острых орудий; умей предохранять от падения, ушибов и всякого рода уродства. Всякого рода мясо и плоды, когда они холодны – суть вредные предметы для нежного желудка, – таких не покупай, тщательно осматривай их, дабы не было никакого недостатка и не пришлось платить денег напрасно. Будь строгим во всем до тебя касающемся, этим ты обережешь себя от дурных последствий и хлопот напрасных.

Будь любезен в обращения с соседями и всеми родными, любовь да будет основным для тебя правилом; будь ласков при поставлении, и нежен во взоре, когда будут подходить к тебе с выражением чувств благодарности и дарами. Ободряй успехи других, сопровождая своей похвалою, не допускай говорить о их погрешностях на стороне, т. е. не отзывайся дурно; когда будут пытаться другие ввести тебя в свой круг, старайся быть справедливым в словах и негордым в поступках. Желающего поступить к тебе под власть, и человека усталого – посади, будет то на жару или холоду, поговори приятно, с остановкой, и помоги как только можешь; будь царем и благодарным в каждом предпринимаемом деле. Шумно бродящие цыгане-нищие, балаганные певицы и актеры, никогда не должны переступать за порог дверей твоего дома; пусть они идут своей дорогой, не допускай производить у себя свойственного им крика и шума.

Делая распоряжения внутри собственного дома, всегда веди разговор спокойно и ровно; опасайся навязчивых просителей, отводя их в сторону, дабы не наделали шума и не породили неприятностей в злобе. Врата и двери твои не должны быть для всех на распашку, дабы спокойно и безопасно могли стоять твои сундуки и растворенные шкафы с делами; день и ночь наблюдай осторожность, берегись от огня и воров.

Будь щедрым в совершении добрых дел, не будь нерадив в скоплении и стяжании собственного богатства; не жалей денежных расходов даже при рождения ребенка или внука, – возвратится все со временем. Когда приходится быть передовым, притворись немым и думай о смерти, на все будь изворотливо-находчив. Будь внимателен к своему положению, избегая нужды, удаляясь от всякого падения гневливой спеси и гордости. Небо не изменяется над горизонтом – всегда неподвижно, земля никогда не провалится в бездну. Три аккорда и четыре добродетели, должны быть неразлучны всегда в жене, постоянно сочетаваться согласно; если же будут причины законные к разводу, пусть удаляется без всякого письменного вида. Добродетель достойная почитания в женщине состоит в привлекательной нежности, строгой осанке, мудром обхождении с людьми, сердечной любви, а при старости – в воздержанном от всякой нескромности и неприличия в виде. Пороки, неприятные в женщине, суть: ненависть, неряшество по лености, сластолюбие, ревнивость, склонность к обжорству, отсутствие скромности и бесстыдство. Наоборот, честная и любящая, целомудренная, детски почтительная жена или дочь уважаются всеми во всех переменах возраста, также как беспутные, шаловливые, чересчур смелые девушки, любящие вести жизнь одиночную, достойны забвения от близких. Когда жена легковерно любит, и думает, главным образом, о насыщении желудка, то и супруг нередко будет голодать, а дети оставаться на стуже и мерзнуть; когда будет она говорить хрипло и грубо, но удлинять свой язык беспрестанно в суде и пересуде других, тогда несомненно – все в доме пойдет книзу и он может разрушиться; когда она будет кричать во все горло и бегать по улицам, или с пляской вертеться, будут ненавидеть за то все соседи, и посылать её к чертям; если бы сами дети решились рассказать об этом человеку доброму на стороне, то с трудом мог бы поверить, пока сам не убедился бы на деле. О женщины, женщины! Можно ли не судить вас с лозою, когда в своих действиях вы не сообразуетесь с народной молвою. Подобно школьникам, вас нужно, как можно чаще испытывать, дабы как-нибудь не ошибиться в оценке и выборе! Когда родители или супруг доведут вас до повиновения, не пренебрегайте их мудрыми советами, образумьтесь вовремя, ибо вся ваша жизнь до самой смерти будет в их руках. Когда же все потечет как следует в доме, нет надобности бороться с горделивою женскою спесью, и жена может идти своим путем мира и семейного счастья.

Благовоспитанных и образованных девушек не производят низкие классы народа, им не выдержать сравнения с юношами и красотками высших чиновников. Когда женщина высшего ранга полюбит и приблизит к себе «маленьких женушек» (little wives), имя её славно, от всех получает почет и угоду; когда мачехи увидят старых сынов, и полюбят сердечно, про то будет знать вся страна и соседи. Новобрачная, прежде церемонии брачной, изучает её и готовится раньше, что сказать, и что сделать; где нужно терпенье, где такт, где просто стоять, где – иметь неизменную выдержку, – вид, – такова и мудрость в соединении с приятным и ровным обхождением. Кто следует ей, тот не будет никогда сожалеть, но желать её еще больше, и чем более будет она обитать в доме, тем дальше и почтительнее будут относиться к её главе и семье.