Глава 2

Определение времени жизни патриарха Авраама через соотношение с известиями клинописных, памятников рассказа 14-й главы книги Бытия о нашествии на Палестину месопотамских царей, в связи с библейско-хронологическими датами.

Города Ур и Харран с тем, что известно о них из библейских и внебиблейских исторических памятников, являются, так сказать, ступенями к той плоскости, на которой история Авраама (а в лице его и вообще библейская история) приходит в непосредственное соприкосновение с мировой гражданской историей, о чем сообщает нам 14-я глава книги Бытия. Историческое значение этой главы столь велико, что, напр., Гоммель считает ее самой замечательной главой всего Ветхого Завета⁷⁵. Изображая перед нами картину из мировой истории за 2000 лет до Р. Хр., эта глава заполняет ту пропасть, которую указывала критика между мировой историей и историей библейской, совершенно изолированной и как бы висящей в воздухе, Сознавая всю важность этой главы, критика смело объявляла ее вымыслом, вставленным в историю Авраама. Эта смелость критики находила для себя твердую опору в том, что решительно ни в каких других исторических известиях древности не было намека ни о том событии, о котором повествует эта глава, ни об именах, упоминаемых в ней месопотамских царей, ни вообще о возможности в то время походов месопотамских завоевателей в Палестину. Сообщение 14-й главы представлялось совершенно изолированным, не находящим для себя и тени подтверждения где-либо на стороне, вне Библии. Таким образом, для отрицательной критики эта глава казалась местом наибольшего ее торжества. Но этому торжеству положен был конец историческими известиями, полученными из клинописных памятников. Благодаря этим последним, 14-я глава Бытпя из наиболее слабого места в Библии, каким она представлялась критикам, делается наиболее сильным, повергающим в прах теории о мифическом характере личности Авраама. Коль скоро последний является современником лиц, безусловно, исторических и вместе с ними принимает участие в событии, историчность коего вполне оправдывается древнейшими документами, то о легендарности Авраама, как личности, не может быть и речи. Правда, в тех клинописных памятниках, которые сообщают нам сведения о царях, принимавших участие в походе на Палестину, имя Авраама не упоминается, как не говорится и о нанесенном им царям поражении; но для нас нет и надобности в таких точных подробностях. Поражение, нанесенное Авраамом союзным царям, могло не попасть в клинописную литературу, как вообще одно из неприятных событий, о которых старались умалчивать; имя же Авраама, как начальника отряда, нанесшего поражение царям, могло остаться для последних и вовсе неизвестным. Для нас важными и вполне достаточными являются два положения, твердо устанавливаемые клинописными памятниками. Первое: что Палестина еще до Авраама не только была известна жителям Месопотамии, но и служила местом для завоевательных походов Месопотамских царей. Второе: что те Месопотамские цари, которые принимали участие в походе на Палестину, являются современниками между собой и что клинописные памятники, помимо установления историчности этих царей, сообщают известия и об их взаимных отношениях.

Таким образом, поход, описываемый в 14-й главе Бытия, является событием исторически вполне возможным; те месопотамские цари, которые совершили этот поход, находились между собой в отношениях, вполне объясняющих их такое совместное выступление: будучи вассальными по отношению к начальнику экспедиции – Кедорлаомеру, три остальных царя являлись его невольными союзниками. В 4-й главе мы имеем дело с несомненной историей, а не легендой; и Авраам принимает участие в этой истории, как живая действительная личность, а не как легендарный герой, ибо в его подвиге нет ничего мифически-героического, как об этом подробнее мы скажем ниже.

Теперь же, отлагая на некоторое время само изложение события 14-й главы, мы остановимся подробнее на тех двух вышеуказанных положениях вне-библейского происхождения, которые являются доказательствами историчности повествования об Аврааме. Это: походы на Палестину и имена месопотамских царей.

До открытия клинописных памятников в ряду «исторических неправдоподобий», указываемых в Библии отрицательной критикой, едва ли не самым благоприятным для критики местом было повествование 14-й главы Бытия. Критика решительно заявляла о невозможности в то отдаленное время, к которому по Библии относится история Авраама, похода с берегов Персидского залива вглубь Палестины до южных ее пределов. Клинописные памятники решительным образом опровергли эту невозможность. Уже за несколько веков до Авраама Ханаан не только был известен жителям Месопотамии, но и служил для них страной, с которой Месопотамия сталкивалась в самых разнообразных отношениях. Ханаан привлекает к себе и жадные взоры предприимчивых месопотамских и еламских завоевателей, и он же служит мирным поставщиком в Месопотамию произведений своей страны. Правда, лежащая по правую сторону от Евфрата пустыня, мешает более тесному общению Месопотамии с Палестиной по ближайшей прямой линии; но уже с самого раннего времени и для походов и для торговых караванов устанавливается удобная дорога в обход пустыни через город Харран.

Древнейшие известия о сношениях Месопотамии с Ханааном относятся ко времени царя вавилонского Саргона из Агады, – так называемого,– Саргона I или Древнего, в отличие от Саргона II, жившего на много веков позже. Время жизни этого царя и его сына Нарам-Сина устанавливается, благодаря надписи Набонида, последнего царя вавилонского. Дата этой надписи с тем освещением ее, какое дается ей немецким ассириологом Леманном⁷⁶, в общем, признается в настоящее время почти всеми выдающимися ассириологами (Иеремиас, Гильпрехт, Кинг, Тюро-Данжен и друг.). Время жизни Саргона I можно определять круглым числом за 28 веков до Р. Хр. Эта почтенная древность, отстоящая от времени Авраама на 7–8 столетий, в прежнее время отодвигалась еще далее вглубь истории, на целое тысячелетие. Новейшие исследования в этой области приблизили время Саргона I к эпохе Авраама; этому обстоятельству, главным образом, способствовали раскопки в Ниппуре, где плитки с именем Саргона I и его сына Нарам-Сина найдены лежащими под слоем памятников, относящихся ко времени первого царя Ура, – Ур Гура⁷⁷; это дает основание полагать, что между царствованиями Саргона и Ур-Гура прошло не более 200 лет. А так как время царствования первой династии Ура приходится на время 2600–2400 лет до Р. Хр., то датой Саргона I с большой вероятностью можно считать 2800 лет до Р. Хр. Этот Саргон I является, если не основателем Вавилона, то, во всяком случае, утвердителем семитического господства в северной Вавилонии, политическим центром которой вместо Агадэ при нем делается Вавилон⁷⁸. Ему с большой вероятностью можно приписать начало утверждения в Месопотамии господства семитизма, блестяще завершенное впоследствии царем Гаммураби. Клинописные памятники изображают нам этого Саргона, царствовавшего 45 лет, великим завоевателем, предпринимавшим отдаленнейшие походы, из которых один, напр., продолжался целых три года. Саргон не только покорил Елам – страну на восток от своего царства, Армению – на север от него, но и дошел до «Моря Запада», т. е. Средиземного моря, где на приморской скале, или в горах Ливана, велел сделать свое изображение. Допускают возможным, что он проник даже на остров Кипр⁷⁹.

Вот как говорят клинописные памятники о завоевательных подвигах царя Саргона: «Саргон, который (при предзнаменовании...)... выступил, не встретил себе ни одного сильного противника, свой страх... море запада он перешел, три года на западе (пребывал, землю) завоевал, объединил ее, свои статуи на западе поставил, пленных во множестве по морю привел»...⁸⁰ «Саргон, который в страну запада устремился, покорил страну запада и четыре части света завоевал... одним языком говорить заставил»⁸¹.

Он «в землю Амурру устремился, поразил Амурру и завоевал четыре страны света»⁸².

Таким образом, если даже считать походы Саргона I началом знакомства Месопотамии с Ханааном, то нужно признать, что ко времени Авраама дорога из Месопотамии в Ханаан была не только уже достаточно известной, но и хорошо проторенной.

Из истории ближайших по времени к Саргону I последующих месопотамских замечательных властителей мы имеем важное известие о царях первой династии Ура – Ур-Гуре и его сыне Дунги, знаменитых усердных строителях храмов богам. Эти цари южной Вавилонии, в которую, вероятно, при преемниках Саргона перешло политическое господство, носили титул царей не только Ура, Сумира и Аккада, но и царей «четырех стран света». Вот, напр., текст с именем Дунги: «Дунги, могущественный, царь Ура и царь четырех стран света, строитель Исидлама, храма Нергала, его владыки, в Кута...»⁸³. Этот титул «царя четырех стран света», несомненно, имеет своей целью оттенить господство над далеким западом – Ханааном, омываемым волнами Средиземного моря, – моря «запада» или «заката» (солнца), до пределов которого простер свое владычество Саргон. Этот запад, делаюшийся все более и более известным, получает и особое название страны «Марту» или «Амурру», т. е. страны аморреев, как наиболее сильного племени в Ханаане⁸⁴. Из эпохи Ур-гура и Дунги, или немного позднейшей, имеется известие о мирных сношениях Месопотамии с Ханааном. Это известие касается одного из правителей города Лагаша или Ширпурлы (ныне Телло), находившихся, вероятно, в вассальных отношениях с урским царем, – патеси Гудэа. Этот Гудэа был усердным строителем храмов, за что был награжден богами, широко раскрывшими ему путь от «нижнего моря» (Персидский залив) до «Верхнего моря» (Средиземного). В многочисленных надписях, дошедших до нас от Гудэа, между прочим, перечисляются те страны, из которых Гудэа получал материал для своих построек. Из этих стран нам следует отметить: горы Ливана, откуда получались кедровые деревья, горы запада, т. е. Сирии и Финикии, доставлявшие разного рода строительные камни, и, наконец, – Мелухха – западная Аравия, откуда получались медь и золото⁸⁵. Положение Мелуххи к югу от Палестины и востоку от Синайского полуострова, отделенной от Месопотамии огромной Аравийской пустыней, заставляет предполагать, что сношения Гудэа с Мелуххой производились не иным путем, как через Ханаан⁸⁶. Торговые караваны из Мелуххи тянулись на север через Ханаан и Сирию, в Харране вступали в собственно месопотамские владения, и оттуда направляли свой путь к югу до берегов Персидского залива.

Все эти известия дают нам настолько ясную картину взаимных сношений стран древнего мира в третьем тысячелетии до Р. Хр., что мы можем смело высказать следующее положение: описанный в 14-й главе книги Бытия поход месопотамских царей в Ханаан не только не является исторической невозможностью, но даже и не представляется событием исключительным и единственным в своем роде, будучи явлением, если и незаурядным, то, во всяком случае, нередко повторявшимся, при благоприятных к тому условиях.

Дальнейшее рассмотрение клинописных памятников показывает, что описываемый в 14-й главе поход вполне согласуется с данными еламской и вавилонской истории той эпохи. Это согласование обнаруживается, как в изображении еламского господства, простершегося до берегов Средиземного моря, так и в изображении взаимоотношения между собой четырех месопотамских царей, имена коих упоминаются в 14-й главе. Таким образом, сопоставление 14-й главы с данными клинописных памятников заставляет признать в этой главе страницу из действительной истории, с действительными историческими лицами, не только современниками между собой, но и вынужденными, в силу извстного рода обстоятельств к совместному выступлению в изображаемом событии.

Прежде чем приступить к рассмотрению тех исторических сведений о четырех месопотамских царях 14-й главы, которые даются нам в клинописных памятниках, считаем нужным сказать несколько слов о самом порядке этого рассмотрения. Бытописатель, определяя время изображаемого события, говорит: «было во дни Амрафела царя Сеннаарскаго...», ставя, таким образом, на первом месте Амрафела, хотя в деле похода он был лицом второстепенным. Очевидно, этим поставлением на первом месте имени Амрафела бытописатель хочет указать на какое-то более близкое к Аврааму отношение именно этого царя, преимущественно перед остальными, не исключая и предводителя похода – Кедорлаомера. То, что нам известно из клинописной литературы относительно Амрафела, отождествленного еще Шрадером с вавилонским царем Гаммураби⁸⁷, делает для нас понятными и мотивы, руководившие бытописателем, при поставлении на первом плане имени Амрафела, и заставляет и нас признать за этим именем наиболее важное значение по отношению к истории Авраама. С этой точки зрения, остальные цари являются по отношению к Амрафелу второстепенными личностями, в качестве исторических современников. Амрафел-Гаммураби, как царь Вавилона, хотя и находившийся в вассальной зависимости от Кедорлаомера, был царем и того города Харрана северного пункта Вавилонского царства, откуда вышел Авраам, направляясь в Ханаан по повелению Божию. Таким образом, из четырех месопотамских царей 14-й главы трое для Авраама являлись совершенно чужими; четвертый же Амрафел – являлся по отношению к нему своим, с которым, если и порваны были политические связи фактически, то продолжали существовать в воспоминании. Возможно, однако, что в это время Авраам продолжал считать себя гражданином Вавилонского царства и, следовательно, подданным Амрафела. И в последствии времени, когда вскоре после похода в Палестину соратники Амрафела сошли со сцены истории, Амрафел не только еще долго продолжал царствовать, но и сделался могущественнейшим царем, слава о котором, несомненно, доходила и до Авраама, что могло располагать последнего считать себя по отношению к Амрафелу не совсем чужим, которым уже окончательно порваны все связи. Этому обстоятельству могла способствовать и вполне вероятная возможность, что Амрафел-Гаммураби в той или иной форме простирал свое влияние и на Палестину, как это позволяет думать одна клинообразная надпись, в которой Гаммураби называется «царем страны Амурру»⁸⁸. Поэтому для бытописателя, излагавшего историю похода по отношению последнего к Аврааму, являлось вполне естественным поставить на первом месте имя Амрафела.

Так как время царствования Амрафела-Гаммураби служит точкой опоры для определения эпохи Авраама, то и мы главное внимание в деле рассмотрения истории царей должны отвести именно Гаммураби; сведения же об остальных трех должны представлять тот исторический фон, который придает личности Амрафела-Гаммураби известную определенность и ясность ее исторического очертания. Поэтому нам представляется более целесообразным, прежде речи о самом Амрафеле-Гаммураби, предварительно изложить те сведения, которые мы имеем из клинописной литературы о современниках и соратниках его по походу – Кедорлаомере, Ариохе и Фидале.

Прежде других (из троих) речь идет о Кедорлаомере, который является предводителем похода; такое его значение вполне определяется стихами 4, 5 и 17 четырнадцатой главы: в этих стихах ясно видно главенство Кедорлаомера, царя еламского, над остальными его соратниками.

Как уже было сказано раньше, в начале 22-го столетия до Р. Хр. началось великое еламское нашествие на Месопотамию под предводительством царя Кудур-нанхунди. Не известно в точности, до каких пределов простерлось владычество еламитян в Месопотамии при Кудур-нанхунди; но, во всяком случае, нашествие сопровождалось для еламитян полным успиехом, и Кудур-нанхунди увез в свою столицу Сузу из Ереха статую главной богини Нана, чем, по восточному пониманию, уничтожил самостоятельность завоеванного государства. Одним из ближайших продолжателей завоевательных стремлений Кудур-нанхунди является Кудур-Мабук, сын Симтишиль-хака. Несмотря на то, что с именем Кудур-Мабука дошло множество табличек, не представляется возможным установить точно, в каких отношениях находился он к Кудур-нанхунди и Кудур-лагамару (библейскому Кедорлаомеру). Во всяком случае, несомненно, что Кудур-мабук и Кудур-лагамар находились между собой в родственных отношениях, потому что, при владычестве Кудур-лагамара над Месопотамией, мы находим соправителем его в Ларсе Ери-аку, сына Кудур-мабука. Насколько позволяют обстоятельства, дело можно представить в таком виде. При Кудур-мабуке еламитское владычество уже простерлось уже по всей Месопотамии, и даже до пределов Средизеиного моря. Кудур-мабук носит титул не только царя «Ямутбала» (северного Елама), но и царя «Марту», что равносильно – царя «Запада». Напрасно некоторые критики стараются отожествить значение этих двух названий: «Марту» или «Амурру» в древневавилонских исторических документах всегда означает страну запада, страну аморреев, т. е. Ханаан (точнее Келесирию)⁸⁹. Таким образом, распространение еламского владычества на Палестину при Кудур-мабуке, можно считать установленным. Вероятно, в виду отдаленности Ямутбала от завоеванных областей и в целях наилучшего надзора над ними, Кудур-мабук, оставаясь сам верховным повелителем всего царства, поставляет своего сына Ериаку царем в Ларсе (библейский Элассар, ныне Сенкера). Ериаку царствует в Ларсе долго: по крайней мере, имеются таблички с датой 28 года его царствования⁹⁰. Он остается царем Ларсы и при еламском правителе Кудур-лагамаре (Кедор-лаомер 14-й главы Бытия), находясь к последнему в вассальных отношениях и будучи ему, быть может, братом или племянником⁹¹.

Таким образом, приблизившись непосредственно к истории Кедорлаомера, называемого в надписях Кудур-лагамаром, мы имеем следующие предварительные к ней данные. Во-первых, еламское владычество широко распространяется по Месопотамии при двух предшественниках Кедорлаомера: при Кудур-нанхунди и при Кудур-мабуке. Во вторых, при последнем из них оно уже выходит за пределы Месопотамии и проникает в Ханаан. И в-третьих, в Ларсе прочно сидит сын Кудур-мабука, Ериаку, являясь в южной Вавилонии представителем еламского владычества. Кедорлаомеру, следовательно, достается хорошо подготовленная почва, для дальнейшего упрочения еламского господства и распространения его на юг Ханаана, до пределов Мертвого моря, до границ египетских владений. И весьма возможно, что повеление Божие Аврааму – идти из Харрана в землю Ханаанскую давало Аврааму некоторое облегчение исполнения его во внешних исторических обстоятельствах. Исполняя повеление Божие и покидая отечество (второе), Авраам, хотя и отправлялся в страну для него неизвестную, или мало известную, все же мог находить для своего, вполне естественного для человека, чувства опасения и беспокойства некоторое успокоение в том обстоятельстве, что страна, куда он идет, подвластна тому же правителю, которому подчинена и покидаемая родина.

Имя Кудур-лагамар, как называется в надписях библейский Кедорлаомер, несомненно еламское. Первую составную часть имени «Кудур» мы видим и в других именах еламских царей – Кудур-нанхунди и Кудур-мабук. Слово «Кудур», что значить служитель, встречается в табличках во множестве собственных имен. Другая составная часть имени – «Лагамар» – есть имя одной еламской богини; ее имя встречается в списке иноземных богов, нашедших себе место в вавилонском пантеоне⁹².

Так как, при доказательстве исторического значения и характера 14-й главы книги Бытия, центр тяжести заключается в том, что и по клинописным памятникам упоминаемые в этой главе цари являются между собой такими же современниками, какими изображаются в Библии, то в этом именно направлении и рассмотрим соответствующие известия клинописной литературы.

Как мы уже говорили, для истории Авраама самое важное значение имеет Амрафел-Гаммураби; поэтому сопоставим между собой те сведения, которые дают нам клинописные памятники об отношниях между Кедорлаомером и Амрафелом-Гаммураби. В палестинском походе Кедорлаомера Амрафел по отношению к первому занимает подчиненное положение; множество памятников, относящихся ко времени царствования Гаммураби, говорит нам о нем, как о могущественном царе, основавшем великое вавилонское царство и, вероятно, распространившем свое господство даже в страну «Марту» – (Ханаан). Таким образом, Амрафел-Гаммураби в своем историческом бытии является в двойной роли: и вассалом Кедорлаомера и могущественным властелином над Месопотамией и даже владениями Кедорлаомера. Такая двойственность в судьбе Гаммураби вполне объясняется клинописными памятниками, касающимися взаимных отношений между Кедорлаомером и Гаммураби -Амрафелом.

В Британском музее хранятся клинописные фрагменты поэтического произведения, т. наз., собрания Спартоли. Эти фрагменты, изданные первоначально в 1895 году Пенчем (Pinches), подвергались потом тщательному исследованию и разбору и других ассириологов. Сущность их содержания, как это излагается в исследовании Гоммеля, заключается в следующем⁹³. Текст фрагментов, представляющих собой отрывки героической поэмы, по своему воспроизведению относится ко времени позднейшему Гаммураби; но, судя по древним формам имен, можно заключить, что этот текст является копией с оригинала, если не современного Гаммураби, то ближайшего к нему по времени. В поэме изображается вторжение в вавилонское царство еламского завоевателя Кудур-лагамара. Последний устремляется на самый Вавилон, предает разграблению храмы; царь вавилонский Гаммураби подвергается опасности быть убитым, но спасается, благодаря божественному заступничеству. Кудур-лагамар низлагает его с престола и ставит на его место заместителя. Этот заместитель в поэме изображается весьма нелестными чертами, что служит, вероятно, причиной его недолгого правления и возврашения на престол Гаммураби, принесшего, конечно, Кудур-лагамару обещание вассальной покорности. Союзниками Кудур-лагамара в его походах являются Ериаку (библейский Ариох) и Тудхул (библейский Фидал); эти походы простираются в страну «Раббату», под которой Гоммель считает возможным предполагать Раббат-Аммон в восточно-иорданской области.

Вот отрывки из этой поэмы: «.... и напирал он на величественные ворота, он открыл ворота Истар, сорвал их с петель, бросил на священное место: подобно беспощадному богу войны, он вошел в Дульмах (название храма); он остановился в Дульмахе; когда, он взглянул на храм, он открыл свои уста, так говоря своим людям, он всех своих воинов поспешно призывал на беззаконие: берите добычу из храма, хватайте его имущество, срывайте его рельефные украшения, заприте его покои. Вот... и напирал он... и вот вошел княжеский надзиратель, он вырвал из петель двери; против Енундагала (Гаммураби) злобно напирал враг, пред ним бог оделся светом, подобно молнии он блистал, затрепетали подчиненные, и устрашился враг, он начал прятаться и обратился к своему жрецу, отдавая ему повеление... Енундагала... возьми его короны... его дом, схвати его руку. Но Енундагал не боялся, он не дорожил своей жизнью... Енундагал, он не потерял своей короны... Еламит объявил странам... негодный Еламит объявил полям... враждебный Еламит, когда он быстро наслал бедствие, и Бэл задумал зло против Вавилона. Когда больше не существовало правды и появилось бедствие, с храма, дома собрания богов, спустился его злой демон, враждебный Еламит взял его сокровища; Бэла, который там обитал, охватил гнев... Кто Кудур-лугумал, виновник бедствия? И он созвал орды Манда... Бэла и обратил в развалины... это низверг Дурмахиляни сын Ери-Аку... ограбил; воды пришли на Вавилон и Битсагил (храм); его сын мечем своей руки зарезал ему ягненка… старых и молодых мечем... Тудхула, сын Гацца... ограбил он; воды пришли на Вавилон и Битсагил. Его сын мечем своей руки разрубил ему череп... Царь Елама город... при дороге страны Раббату грабил он... подобно потоку делал он свои zuhâti (?), страну Аккад, все ее святилища... удержал Кудур-дугмал его сына...»⁹⁴.

Таким образом, этот памятник, хотя и поэтического характера, изображает нам четырех месопотамских царей, имена которых сохранила 14-я глава Бытия, не только современниками, но и с тем же характером взаимных между собой отношений, какой изображается в Библии. Ариох и Фидал являются подчиненными союзниками Кедорлаомера в то время, когда последний устремился на уничтожение самостоятельности Гаммураби и приведение его в такую же вассальную зависимость. Как результат успеха Кедорлаомера в этом отношении является палестинский поход, в котором подчиненным союзником Кедорлаомера, вместе с Ариохом и Фидалом, является и Амрафел-Гаммураби. Вот первая, несчастная для Гаммураби, половина его истории.

Что Гаммураби удалось низвергнуть владычество Кудур-лагамара и сделаться вполне самостоятельным и могущественным царем, об этом нам говорит другой клинописный документ: письмо Гаммураби к Синидину. Это письмо, изданное первоначально в 1896 году Шейлем, и тщательно потом исследованное другими учеными, говорит о победе Гаммураби над Кедорлаомером (Кудурлагамаром).

Вот текст этого письма: «Синидину от Гаммураби: богинь страны Ямутбал, я дал тебе их в награду за твою храбрость в день поражения Кудурлагамара...»⁹⁵.

Правда, Кинг старается доказать, что чтение в этом письме имени Кудурлагамара является ошибочным⁹⁶. Собственные имена в клинописных памятниках составляют их слабую сторону. Будучи изображены большей частью идеографически, или имея в своем начертании полифонические знаки с различными звуковыми произношениями, они часто долгое время читаются различными учеными неодинаково, пока вновь найденное начертание имени фонетическим способом не положит конца разночтениям⁹⁷. Но в данном случае нам на помощь приходит другой клинописный памятник, – контрактовая табличка, датированная годом, когда Гаммураби низверг «царя Ямутбала и Ериаку».

Вот текст этой таблички: «В год, когда Гаммураби царь, с помощью Ану и Бэла, благоволением которых он пользовался, поразил царя Ямутбала и Ери-Аку...»⁹⁸.

В этой табличке низвержение неназванного по имени царя Ямутбала обозначается одновременным с низвержением Ериаку. Последний же был союзником Кудур-лагамара в его войне против Гаммураби; и притом союзником, можно думать, не подневольным, а, в силу своего еламитского происхождения и родства Кудур-лагамару, вполне к нему расположенным и преданным. Поэтому поражение, нанесенное со стороны Гаммураби царю Ямутбала и Ериаку, рассматривается как одно событие, годом которого и датируется документ. Некоторое затруднение, представляемое отсутствием в табличке собственного имени царя Ямутбала, Гоммел решает следуюшим образом. Хотя из других документов известно, что титул «царя Ямутбала» (севернаго Елама) носил отец Ериаку, – Кудур-мабук, но здесь ни в коем случае нельзя разуметь последнего, ибо в это время его уже не было в живых. Следовательно, здесь в титуле «царя Ямутбала» должно разуметь то лицо, которое являлось преемником Кудур-мабука по владению «Ямутбалом»; а таким лицом и являлся Кудур-лагамар, союзником и соратником коего был Ериаку. Можно представлять дело даже и таким образом, что Кудур-лагамар, как верховный повелитель Елама и подчиненных ему государств сам носил титул царя именно «Ямутбала», а не царя «Елама», каким он назван в книге Бытия. Бытописателю по отдаленности Елама могли быть неизвестны такие тонкости, как отличие Ямутбала от Елама вообще, так что он мог, что для него было и вполне достаточным, обозначить Кудур-лагамара просто, как царя Еламского. Сопоставим теперь известие таблички о низвержении Гаммураби Амрафелом царя Ямутбала (Кедорлаомера) и Ериаку с содержанием письма Гаммураби к Син-Идину. Допустим даже, что в этом письме имя Кудур-лагамара читается ошибочно. Но, во всяком случае, из письма ясно, что Гаммураби низверг какого-то могущественного властителя; и это низвержение делает самого Гаммураби настолько сильным и независимым в своих действиях, что позволяет ему делать распоряжение Син-идину относительно бывших в стране Ямутбала статуй богинь. Понятно, что письмо такого содержания Гаммураби мог писать, только по низвержении владычества царя Ямутбала, или царя Еламского, Кудур-лагамара, в зависимости от которого он находился.

Таким образом, Гаммураби полагает конец великому еламскому владычеству, простиравшемуся от гор Елама и берегов Персидского залива до берегов Средиземного моря и границ Египта и существовавшему едва ли более 50 лет, до 2150 приблизительно года до Р. Хр.

Весьма возможно, что описанный в 14-й главе книги Бытия неудачный поход Кудур-лагамара в Палестину был началом конца еламского владычества. В эпоху наивысшего еламского могущества Кудур-лагамар в своих походах дошел до юга Ханаана – границы с Египтом. Покоренные при этом ханаанские цари через 12 лет проявили попытку выйти из подчинения Кудур-лагамару. Хотя они были поражены снова при втором походе Кудур-лагамара; однако, последний на обратном пути потерпел поражение от Авраама и его союзников. Это поражение могло иметь, конечно, для Кудур-лагамара не столько материальное значение, сколько психологическое. Разумеется, что Авраам со своим сравнительно незначительным отрядом не мог причинить существенного ущерба войску Кудур-лагамара; но последний от полученного поражения мог упасть духом, так что даже не решился тотчас возвратиться назад в Палестину и наказать отважного преследователя, столь неожиданно появившегося и устрашившего своей неизвестностью. Это обстоятельство на подчиненные Кудур-лагамару народы могло подействовать совершенно обратным образом. Оно уронило в глазах этих народов создавшийся, быть может, престиж еламского царя, как непобедимого завоевателя. Слух о поражении, нанесенном этому завоевателю, должен был воодушевить покоренные им народы желанием освободиться от его власти. Не удивительно, если во главе восставших против Кудур-лагамара стал умный и энергичный Гаммураби, которому и удалось на развалинах искусственно созданного огромного еламского царства создать великое объединенное вавилонское царство, с преобладающим семитическим населением. И мы видим из клинописных документов, что тот Гаммураби, который принужден был спасаться бегством от Кудур-лагамара, который в повествовании 14-й главы Бытия является вассальным помощником его в походе, впоследствии подчиняет себе Елам, как об этом свидетельствует одна надпись, найденная в Сузе⁹⁹.

Итак, то, что нам известно из клинописных памятников о Кедорлаомере-Кудурлагамаре (идентичность этих имен ассириологами установлена филологическим путем) и его отношениях к Амрафелу-Гаммураби_, вполне согласуется с повествованием 14-й главы книги Бытия.

Имя второго участника палестинского похода, описанного в 14-й главе Бытия, – Ариоха, царя Елассарского, – мы находим в клинописных памятниках в форме Ери-аку (и Ри-аку) и Рим-син. Тиле в своей вавилоно-ассирийской истори¹⁰⁰ в этих двух именах видит двух различных лиц, основываясь, главным образом, на том обстоятельстве, что Ери-аку (также в форме Erim-Agu) в надписях называется сыном Кудурмабука; имя же Рим-син встрtчается без этого прибавления имени отца. Но это мнение Тиле совершенно опровергается филологическими изысканиями, в результате которых оказывается, что семитическое имя Рим-син является идентичным сумерийскому Ери-аку¹⁰¹.

Исследованиями клинописных памятников установлено, что имя библейского Ариоха, или Ери-аку, идеографически пишется Нитинцу или Нитенцу. Что эти имена обозначают одно и то же лицо, это видно из сопутствующих обоим именам одних и тех же определений: царь Ларсы, сын Кудурмабука, внук Симтишильхака. Как мы уже сказали, сумерийское имя Ери-аку или Ри-аку равняется семитическому Рим-син. Если мы сопоставим это последнее имя Рим-син с его вышеуказанным идеографическим изображением Нит-инцу или Нит-енцу, то получим объяснение значения второй половины этого имени. Енцу было имя сумерийского бога луны; когда последовало внедрение семитического элемента в сумерийское население Месопотамии, то семиты своего бога луны – Сина – отожествили с сумерийским Енцу; и, таким образом, оба эти имена – Син и Енцу сделались общеупотребительными для обозначения бога луны. Если, далее, мы обратимся к первой половине имен Нитенцу и Рим-син, то, благодаря ассирийским силлабарам, и в этом отношении мы видим подобное же сближение: идеограмма «Нит» равняется сумерийскому фонетическому «Ири» (также «уру» и «ирим»), что означает слуга или служитель; таким образом, идеограмма «Нитенцу» может быть прочитана «Рим-син», т. е. служитель бога луны. Вследствие безразличного употребления для обозначения бога луны имен Енцу и Син, имя Рим-син может иметь замену Рим-енцу, Ри-енцу, а при фонетическом написании также и наоборот: Енцу-ри; откуда получается и дальнейшая форма имени Ри-аку или Ери-аку. Эта последняя форма находит себе оправдани водной найденной в Тел-Сифре табличке, благодаря которой устанавливается равенство между «Енцу» и «аку» (или агу). Имена «аку» и «агу» являются прозвищами бога луны и указывают на полнолуние, которое рассматривалось, как корона или венец бога луны (по сумерийски «ага» означает венец), что и дало основание для такого прозвища.

Не считая нужным входить в дальнейшие подробности филологических изысканий относительно имен идентичных в клинописных памятниках библейскому Ариоху, мы отмечаем общее, прочно установленное, заключение, что имена Нитенцу, Нитинцу, Римсин, Риаку и Ериаку означают одно и то же: «служитель бога луны»¹⁰². Имя Ериаку настолько созвучно с библейским Ариохом, что, ввиду неизбежности некоторого звукового изменения в процессе перехода имени с одного языка на другой, устраняет всякие сомнения в идентичности этих имен.

Ериаку был последним царем в Южной Вавилонии и был низвергнут Амрафелом-Гаммураби при создании им великого вавилонского царства. Имея свою резиденцию в Ларсе, идентичность которой с библейским Элассаром почти никем не оспаривается, он носил титул «царя Ура, Сумира и Аккада»¹⁰³, а также был обладателем Ниппура и завоевателем Ереха и Низина¹⁰⁴. Будучи еламитом по происхождению и сыном царя Кудурмабука, Ериаку приходился близким родственником Кедорлаомеру; быть может, его племянником, или даже братом¹⁰⁵. Можно думать, что Ериаку являлся проводником более фактического утверждения в Месопотамии еламитского господства, чем предшествовавшие ему еламитские завоеватели Месопотамии – Кудур-нанхунди и Кудур-мабук; и даже, быть может, более, чем сам Кедорлаомер. Тогда как последние, сохраняя свою привязанность к Еламу, вероятно, удовлетворялись получением дани с покоренных народов; Ери-аку занят, по-видимому, внедрением и упрочением действительного еламского господства в южной Месопотамии, стремится сделать ее еламитской не номинально только, но и фактически. С этой целью он утверждает свое местопребывание в Ларсе и постепенно подчиняет своему непосредственному управлению соседние города: Ур, Ниппур, Ерех, Низин, низвергая их вассальных Еламу прежних правителей¹⁰⁶. Одним из таких низверженных Ериаку местных правителей, вероятно, был Син-идина; выше уже говорилось о письме Гаммураби к Синидине, по низвержению еламского владычества. Принимая во внимание известие клинописных памятников о другом Синидине, сыне Нур-рамана, царе Ларсы, можно представить дело таким образом. Синидина, адресат письма Гаммураби, был потомок Синидины первого (сына Нур-рамана) и был низвержен с престола Ларсы Ериаку, который сам занял этот престол. (Письмо Гаммураби к Синидине найдено в Ларсе). Конечно, Синидина должен был питать к еламитам самые враждебные чувства и в то же время вызывать к себе сочувствие со стороны разрушителя еламского владычества – Гаммураби. Когда Гаммураби удалось освободить Вавилонию от еламитян, он и посылает Синидине письмо, восстановляя его в прежнем достоинстве правителя (конечно, подчиненного самому Гаммураби) Ларсы и отдавая ему распоряжение относительно статуй богинь¹⁰⁷.

Помимо этого, с большой вероятностью предполагаемого столкновения Гаммураби с Ериаку в истории Синидины, Гаммураби имел с Ериаку и другие, более близкие для него и, можно сказать, личные счеты. Мы уже упоминали о том, что в истории вторжения Кудур-лагамара в северную Вавилонию и преследования Гаммураби союзником Кудур-лагамара был Ериаку, как об этом сообщает героическая поэма сборника Спартоли. Правда, Кинг высказывает мнение, что в поэме говорится о другом Ериаку, а не о том, который фигурирует в библейском рассказе с именем Ароха. Свое мнение Кинг основывает на том обстоятельстве, что в поэме при имени Ериаку нет ни указания того владения, над которым он царствовал, нн даже вообще какого-либо его титула, или указания на его царское достоинство¹⁰⁸. Но указанные Кингом недочеты слишком мало имеют силы для того, чтобы в поэме, имеющей своим содержанием известные события из истории Кудур-лагамара и Гаммураби, отыскивать другого Ериаку, а не того, которого впоследствии низверг Гаммураби, как об этом говорит уже упомянутая выше контрактовая табличка из Тель-Сифра¹⁰⁹. Притом, поэма, изложенная в метрической стихотворной форме, дошла до нас в отрывках, с пропусками между отдельными отрывками. Весьма возможно, что те стихи поэмы, где имя Ериаку встречается в первый раз и где упомянуто о его царстве и титуле царском, утрачены. В дальнейшем же изложении упоминание, при каждом повторении имени Ериаку, места его царствования и его титула не представлялось необходимым и поэтому, как препятствовавшее стройности и размеру стихов, опускалось. Наконец, следует отметить еще серьезные счеты Гаммураби с Ериаку из-за обладания городом Низином. Этот город, местоположение которого в настоящее время еще точно не определено, по-видимому, считался весьма важным городом, и обладание им было весьма заманчивым. К такому именно заключению располагает множество контрактовых табличек, датированных годом завладния Низином, или одним из последующих годов: 5-м, 6-м, 7, 8, 13» 18 и так далее до 28 года включительно. Одна из табличек датирована годом, когда Низином овладел Син-мубаллит, предшественник Гаммураби (и, вероятно, его отец) на вавилонском престоле¹¹⁰. Остальные, дошедшие до нас таблички, датированы годами (до 28 включительно) владения Низином уже царем Ериаку. Таким образом, по вине Ериаку Гаммураби был лишен того владения, которое принадлежало ему, как наследнику Син-мубаллита. С таким положением дела, разумеется, Гаммураби принужден был примиряться, пока находился в вассальной зависимости от Кедорлаомера, главного представителя еламитского владычества в Месопотамии и защитника Ериаку.

Таким образом, клинописные документы свидетельствуют, что Ериаку и Гаммураби не только были современниками, но и их интересы очень близко сталкивались и переплетались между собой еще в тот период времени, когда они оба находились в зависимости, хотя и неодинаково для обоих чувствительной, от Кедорлаомера. В силу своих вышеуказанных отношений к Ериаку, Гаммураби, ниспровергая в Месопотамии еламитское владычество, естественно, не мог терпеть там дальнейшего пребывания Ериаку, хотя бы со стороны последнего и было выражено изъявление вассальной покорности. Поэтому в истории изгнания Гаммураби еламитов из Месопотамии судьба Ериаку тесно связывается с судьбой главного представителя еламитского господства, – царя Ямутбала: оба они ниспровергаются одновременно, как об этом говорится в уже упомянутой нами табличке.

Итак, библейский Амрафел (Гаммураби), Ариох (Ериаку) и Кедорлаомер (Кудур-лагамар) являются в клинописных документах лицами, близко соприкасающимися друг с другом и до поры до времени в некоторой степени объединенными в своей деятельности под властью Кедорлаомера, что вполне согласуется с Библией.

Наиболее скудные сведения дает нам клинописная литература о третьем участнике похода 14-й главы бытия, Фидале царе Гоимском (по еврейскому тексту мелек гôûм – царь народов). Это имя долгое время оставалось загадочным, так что Шрадер первоначально воздерживается от всяких предположений, как относительно ироисхождения этого имени, так и его значения¹¹¹. Другие исследователи делают в этом отношение неудачные попытки, из коих достаточно указать объяснение Масперо; у него Фидал, переведенный в тексте LXX словом Фαργᾶλ, является в форме «Тургал» (Tour-gal) и значит по переводу с сумерйского «великий начальник» или вождь (grand chief)¹¹². Уже упоминавшаяся нами героическая поэма сборника Спартоли пролила свет и на имя Фидала царя Гоимского. Встречающееся в этой поэме имя союзника Кедорлаомера, Тудхула (или Ту-уд-ху-ла), сына Гацца, подвинуло Шрадера на филологические изыскания относительно этого имени¹¹³. Как результат своих работ, Шрадер объявляет тожество имени Тудхула в поэме Спартоли с библейским именем Фидала; это мнение Шрадера встречает себе почти общее признание, находя себе противника лишь в лице Кинга, который возражает, впрочем, не против отождествления имен, а против отожествления личностей – Тудхула в поэме и Тидала в библейском разсказе. Свое возражение Кинг утверждает на тех же основаниях, какие он высказывает против отожествления личностей Ериаку в поэме с Ариохом в Библии (как об этом уже говорилось): это отсутствие при имени Тудхула в поэме царского титула и названия его царства.

То, что нами было сказано по поводу отсутствия царского титула и названия царства в поэме при имени Ериаку, в полной мере приложимо и по отношению к Тудхулу. В пользу же того, что это не обыкновенный, заурядный, смертный, а носитель мировой силы и могущества, говорит самое содержание поэмы, изображающей великое нашествие еламитян на Вавилонию и борьбу Кедорлаомера с Гаммураби. Тудхул, как участник в этой борьбе, естественно, является равным по своему рангу с другими царственными участниками, коль скоро он называется по имени и тем выделяется из многочисленной толпы других второстепенных участников. Хотя поэма, вследствие плохого состояния ее текста, ничего определенного не сообщает нам об этом Тудхуле, сыне Гацца; но само содержание ее достаточно ясно рисует общий вид изображаемых событий в эпоху широкого распространения еламитского владычества; и встреча имени Тудхула рядом с тремя другими именами главных деятелей этого исторического момента является для нас совершенно достаточным ручательством за то, что Тудхула поэмы Спартоли никто иной, как Фидал 14-й главы книги Бытия. Такое совпадение имен четырех царей, какое встречается в поэме Спартоли, как современников и участников в известных исторических событиях, могло иметь место в истории только однажды¹¹⁴. Что касается перевода LХХ имени Тудхула или Фидала (евр. Тидала) словом Фαργᾶλ, то это показывает, что для них это старое вавилонское имя было мертвым звуком, словом непонятным; почему и название его царства, еврейское «гôûм», они перевели нарицательным именем: «царь народов», или «царь язычников».

Насколько скудны сведеня о самом царе Фидале, настолько же не богаты они и относительно его царства. Это обстоятельство можно объяснить, главным образом, тем, что царство Тудхула, занимая окраинное положение, находилось несколько в стороне от общей исторической жизни Месопотамии; и лишь властная и мощная рука еламского завоевателя заставила Тудхула и его народ принять более близкое участие в этой жизни.

Тиле, вероятно, основываясь на том обстоятельстве, что подданные Тудхула называются просто «народом», считает их кочевниками и полагает их местопребывание в лесистых предгорьях по северо-восточной и восточной вавилоно-ассирийской границе¹¹⁵; хотя Тиле уже известно приводимое у Шрадера отожествление названия «гôûм» с именем народа «Гути». Последнее наименование – «Гути», каким-то путем превратившееся в еврейском тексте в «гôûм», других исследователей приводит к решению видеть в подданных Фидала не бродячие племена, но древнее благоустроенное царство, известное еще во времена царя Саргона I, который, между прочим, покорил своей власти и царство «Гути»¹¹⁶. В таком случае местоположение этого царства нужно определять по плоскогорьям нынешнего Курдистана, к северу от Вавилона до течения нижнего Цаба, левого притока реки Тигра. Такое определение царства «Гути» в настоящее время является почти общепризнанным. Как на отступление от него, можно указать на попытку Гоммеля отыскивать царство «Гути» в Аравии. В этой попытке можно усматривать тенденцию видеть вместе с Тиле в подданных царя Фидала кочевников¹¹⁷. К этому примешивается некоторое созвучие слова «Гути» со словом «Сути», каковым именем в письмах Тель-Амарны называется племя бедуинов¹¹⁸. Но главным основанием для Гоммеля предполагать «Гути» в Аравии служит один текст, обнародованный Шейлем, который гласит следующее: «в год после того, как царь Самсуилюна (сын Гаммураби) позволил рубить стволы финиковых пальм и коричневых деревьев в лесистых горах Ядихабу и Гути». Так как, по мнению Гоммеля, местом произрастания коричневых деревьев является Аравия, то там и нужно искать царство «Гути»¹¹⁹. Но такая аргументация Гоммеля является слишком слабой: область произрастания коричневых деревьев в то отдаленное время для нас совершенно неизвестна; а потому строить какие-либо определения географического характера на основании упомянутого текста является делом слишком рискованным.

В ряду имен царей, участников похода 14-й главы книги Бытия, встречающихся в клинописных памятниках в такой же группировке, как и в Библии, центральное место, как уже было сказано, нужно отвести Амрафелу-Гаммураби, имя которого, как современника Авраама, служит ключом к определению эпохи жизни патриарха. Изложив почерпаемые из клинописной литературы сведения о трех царях, составляющих исторический фон для Гаммураби, переходим теперь к рассмотрению того, что сообщают нам памятники древности об этом последнем.

От времени Гаммураби сохранилось множество памятников, которые яркими чертами рисуют нам этого замечательного правителя древности и создателя великого и могущественного объединенного вавилонского царства. Он не только был освободителем Месопотамии от чужеземного еламитского владычества, но и в последующие после сего годы своего правления является мудрым законодателем и попечительным государем о благе своих подданных: он проводит каналы, расширяет пашни, заботится об улучшении путей сообщения¹²⁰. Памятником его забот об упорядочении в государстве правосудия является найденный в 1901 году в Сузе кодекс законов.

Гаммураби не ограничился тем, что посредством завоеваний сосредоточил под своей властью большую часть тогдашнего цивилизованного мира и приобрел право называть себя «царем Сумира и Аккада», «царем четырех стран света», распространившим свое господство «от восхода солнца до его заката» (т. е., вероятно, от Персидского залива до Средиземного моря); но зорко следил за всеми отраслями внутреннего управления и энергично реагировал на все, что так или иначе касалось этой области его царственной деятельности¹²¹.

Амрафел в 14-й главе Бытия называется царем Сеннаарским; Сеннааром же называется в Библии (Быт. 10:10) та страна, главным городом которой был Вавилон; таким образом, название «царь сеннаарский» является равнозначащим наименование «царь вавилонский».

Гаммураби был шестым по счету царем первой вавилонской династии. Эта династия по своему происхождению была арабская, ясным доказательством чего служат арабские имена ее членов; хотя есть мнение в пользу ее хананейского происхождения¹²². Имя Гаммураби является вавилонизированным вариантом арабского имени Аммираби (Ammirabi). Процесс этого вавилонизирования арабского имени, являвшегося для вавилонских семитов несколько чуждым, можно наблюдать в многочисленных клинописных памятниках, которые дают и другие варианты этого имени: Ammirabi, Ammurabi, Chammirabi, Chammurabi, Khammurabi, Kha-am-mu-ra-bi¹²³. Значение этого имени в той форме, в какой оно является приспособленным к вавилонскому пониманию, это – «широко-распространенное семейство». Такое именно значение мы находим в вавилонском списке, объясняющем имена царей; в этом списке имя Гаммураби является равнозначащим выражению «Кимта-рапашту» (Kimta-rapashtu); слово kimtu значит «семья, семейство», а слово rapashtu (также rapaltu) является формой женского рода от слова rapshu, что означает «широкий», «широко-распространенный». Таким образом, первая половина арабского имени «Ammu» или «Chàmmu» в вавилонском употреблении заменялась словом «kimta», а вторая «rabi» – словом «rapashtu» и «rapaltu», как равнозначащими. Отсюда один шаг к новому варианту имени, где формы арабская и вавилонская соединяются вместе, это – «Ammurapaltu», переходящее в более короткую форму – «Ammurapal». Из этой последней формы, при переходе ее в еврейский язык, получение имени Амрафел (Amraphel) является делом, не возбуждающим никаких сомнений, с филологическо-фонетической точки зрения. Вот краткий вывод из тех подробных филологических изысканий и сближений, в результате которых ученые специалисты получают основание утверждать, что библейский Амрафел есть Гаммураби клинописных памятников. При этом следует еще добавить, что переход имени Гаммураби (в форме Ammurapaltu) в Амрафел мог совершиться лишь в то время, когда слова Chammu, Ammi и Ammu употреблялись безразлично, как одинаково понимаемые; это является неопровержимым доказательством древности повествования 14-й главы Бытия и близости составления этого повествования ко времени совершения самого события¹²⁴.

Филологические изыскания ученых относительно названия страны Сеннаар так же, как и имя Амрафел, переносят нас в Вавилонию, что вполне согласуется с Библией. Древние цари Месопотамии, когда им удавалось объединять под своей властью отдельные мелкие государства, присваивали себе титул «царь Аккада и Сумира», т. е. царь северных владений (с преобладающим семитизмом) и южных (сумерийских). Этот Сумир, который имел для своего обозначения и другие варианты (Kengi, Sugir и Sungir) и является в Библии с именем Сеннаара, что опять переносит в ту отдаленную древность, когда указанные варианты имени Сумир были и общеупотребительными и общепонятными¹²⁵.

Древняя форма имен, встречающихся в 1-м стихе 14-й главы книги Бытия, является наилучшим опровержением утверждения Эдуарда Мейера о позднейшей вставке, во время или после плена Вавилонского, – в Библию повествования 14-й главы¹²⁶. В указываемое Мейером время эти имена были уже вышедшими в Вавилоне из употребления; и если бы предполагаемый Мейером автор вставки почерпнул их из какого-либо древнего документа, то обязательно присоединил бы к ним современные ему их названия, чтобы излагаемое им было понятно его читателям. Однако, ничего этого мы не находим в 14-й главе относительно месопотамских племен; тогда как рядом же, в стихе втором, к древнему наименованию «Белы» присоединено ее позднейшее название «Сигор», а в третьем стихе говорится, что на месте долины Сиддим теперь Мертвое море. Это показывает, что лицо, записывавшее в книгу Бытия повствование 14-й главы, относительно дальнейших изменений месопотамских имен оставалось в полной неизвестности и записывало их без всяких изменений и дополнений в том виде, в каком они дошли до него; к именам же палестинским сделало соответствующие дополнения, как происшедшие или существуюшие на его глазах.

Со времени переселения Иакова в Египет связь между потомками Авраама и их месопотамскими родичами и соплеменниками, естественно, должна была прекратиться на несколько веков. По крайней мере, это несомненно до времени завоевания евреями земли Ханаанской при Моисее и Иисусе Навине. Следовательно, на этот период времени для потомков Авраама не только прекращается возможность получения из Месопотамии известий исторического характера; но и то изменение в языке, которое происходит в этот период времени у месопотамских семитов, остается совершенно неизвестным для евреев. Прекращение сношений между потомками Авраама и их месопотамскими единоплеменниками (или, по крайней мере, начало отчуждения) можно относить ко времени более раннему, чем время переселения Иакова в Египет; именно ко времени ухода Иакова от Лавана. Поэтому имена месопотамских царей и царств должны были сохраниться до Моисея, написавшего 14 главу кн. Бытия, в той форме, в какой они дошли до Иакова и с ним перешли в Египет, где уже неизбежно должны были затвердеть в предании в этой именно форме. Но Иаков около 15 лет жил с Авраамом, из уст которого непосредственно мог слышать повествование о походе 14-й главы и передавать впоследствии своим слушателям месопотамские имена в той форме, в какой слышал их от Авраама, современника этих имен. Еще при жизни Иакова прекращается всякое влияние (из Месопотамии), могущее способствовать изменению формы этих имен; и вот, они в своей первоначальной форме доходят до Моисея, которым и записываются на страницы Библии.

Помимо древней формы имен в повествовании 14-й главы, свидетельствующей о древности этого повествования, его современности самому событию, о том же говорит и другое обстоятельство. Именно: автор обнаруживает большую осведомленность в тогдашнем политическом разделении Месопотамии, что вполне согласуется с известиями клинописных памятников. Ему известны – и еламское господство, и сосредоточение политической жизни юга в Ларсе, и властитель северной Вавилонии – Гаммураби. Таким осведомленным лицом мог быть только Авраам, покинувший под влиянием еламского нашествия Ур, где он был подданным Ариоха, и живший затем в Харране, входившем в сферу ближайшего влияния царя вавилонского, т. е. Гаммураби.

Царствование Гаммураби было весьма продолжительным: по одним вычислениям оно продолжалось 55 лет, а по другим 43 года¹²⁷. Эта разница в 12 лет для истории Авраама, жизнь которого продолжалась 175 лет (Быт. 25:-), конечно, не имеет значения. То событие, в котором Авраам сталкивается с Гаммураби, приходится на конец первой половины жизни Авраама (после 75 лет и до 85 лет: Быт. 12и Быт. 16:3) и приблизительно на средину царствования Гаммураби, который на 30-м году своего царствования сверг еламское владычество и сделался вполне независимым¹²⁸. Во всяком случае, можно полагать, что Авраам жил после Гаммураби лет 75–80; и, таким образом, он почти на целое столетие ближе к нам, чем Гаммураби.

14-я глава книги Бытия, вводящая библейскую историю в ближайшее соприкосновение с историей культурных государств древнего мира, имеет еще весьма важное значение, как мы уже говорили, и потому, что дает точку опоры для хронологических вычислений. Неудовлетворительность библейской хронологии была замечена уже давно. О ней говорит тоном горького разочарования уже блаж. Иероним: «Прочитай все книги Ветхаго и Новаго Завета и ты найдешь такое несогласие в годах и такое смешение чисел между Иудою и Израилем, т. е. между тем и другим царством, что останавливаться на таких вопросах покажется свойственным не столько трудолюбивому, сколько праздному человеку»¹²⁹. Мы уже говорили, что это обстоятельство нисколько не уменьшает достоинства Библии, как собрания богодухновенных книг, имеюших своим назначением гораздо более высокие цели, чем хронология. Поэтому, для установления хронологических дат библейских событий, приходится обращаться к вне-библейским источникам. Это в полной мере приложимо и в вопросе о времени жизни Авраама. В ряду имен месопотамских царей похода 14-й главы Бытия мы отвели главное место Амрафелу-Гаммураби, потому что его имя является точкой опоры для хронологических вычислений: к нему ведут пути, дающие возможность определить и время жизни его современника -Авраама. Таких путей в нашем распоряжении имеется два; оба они не отличаются точностью в той мере, в какой это было бы желательно; но от сведения их к одной точке получается возможность установить хронологические даты с погрешностями, которые не будут выходить из пределов приблизительно одного столетия.

Об одном из этих путей у нас уже была речь; он приводит нас ко времени великого еламского нашествия на Месопотамию под предводительством Кудурнанхунди. Ощутимые успехи этого нашествия можно относить (следуя мнению Дорнстеттера) к 2185 году, когда Кудурнанхунди, уничтожив самостоятельность Ереха, увез оттуда в свою столицу Сузу статую богини Нана, возвращенную оттуда через 1535 лет (в 650 г.) царем Ассурбанипалом¹³⁰. Начавшееся затем еламское господство над Месопотамией, история которого тесно связана с именем Гаммураби, не было продолжительным: его вполне можно ограничить периодом приблизительно в 50 лет, до того момента, когда ему был положен конец Гаммураби. На протяжении этого предполагаемого 50-летнего периода мы встречаем имена четырех еламских царей: Кудурнанхунди, Кудурмабук, Кудурлагамар и Ериаку. Но, при установлении преемственной последовательности между ними, мы должны исключить, по крайней мъре, одного из них – это Ериаку. Царствование его было довольно продолжительным: одна табличка датируется 28-м годом после того, как Ериаку овладел городом Низином; но, имея свою резиденцию в Ларсе, он не был единоличным правителем всех бывших в зависимости от Елама земель; а все время своего царствования был лишь соправителем: первоначально отца своего Кудурмабука, а потом Кудурлагамара, которым принадлежало главенство в управлении Еламом и покоренными государствами. Таким образом, остается три лица, между которыми нужно распределить 50 лет еламского владычества. В этих 50 летах можно полагать полные годы царствования только относительно Кудурмабука. Несомненно, что Кудурнанхунди достиг победоносного успеха не в начале своего царствования, а, быть может, в самом конце; следовательно, на его долю из 50 лет приходится уделить немного. Царствованию третьего еламита – Кудурлагамара положен был преждевременный конец со стороны Гаммураби; на долю этого царствования мы можем отвести из 50-летнтего периода приблизительно лет 15 по следующему расчету. В 14-й главе Бытия говорится, что ханаанские цари были в порабощении у Кудурлагамара 12 лет; начало этого порабощения мы должны полагать очень близко к началу царствованя Кудурлагамара; они или перешли под его власть по наследству от его предшественника – Кудурмабука, который, между прочим, носил и титул царя «Марту» (т. е. Палестины); или же были завоеваны самим Кудурлагамаром; тогда последний в таком завоевании являлся лишь продолжателем завоевательных операций в Палестине своего предшественника, уже покорившего страну Аморреев («Марту»); и, следовательно, в погоне за славой и подвигами мог предпринять свой первый поход в Ханаан вскоре по воцарении. Второй его поход в Ханаан, бывший в 14-й год после предполагаемого первого, оказался для Кудурлагамара роковым, так как повлек за собой восстание его вассалов под предводительством Гаммураби и гибель его самого. Таким образом, предполагаемый круглым числом 50-летний период для еламского владычества над Месопотамией является вполне достаточным. Время царствования Гаммураби весьма тесно связано с этим периодом: тридцать лет его царствования приходится на время этого периода. Упоминавшаяся выше героическая поэма собрания Спартоли позволяет допускать, что не все эти тридцать лет Гаммураби находился в одинаковой степени зависимости от еламитян. В поэме изображается, что преследователем и окончательным виновником потери царем Гаммураби некоторой самостоятельности был Кудурлагамар. Дело можно представить таким образом, что еламитское господство в Месопотамии постепенно делалось все более и более тяжелым и крепким. В первые годы этого владычества местные правители отдельных мелких государств, изъявившие покорность еламскому владыке, вероятно, продолжали занимать свои места; но, с течением времени и с усилением в стране еламитского элемента, такой порядок начинает уступать место другому: еламиты берут города – государства непосредственно в свои руки. Так, Ериаку овладевает Ерехом и Низином, помимо уже бывших под его управлением Ура, Ниппура, Ларсы и других городов. Такое уничтожение отдельных мелких царьков, которые, конечно, постоянно враждовали между собой, лишь облегчили еламитянам труды завоевания Месопотамии, впоследствии времени оказалось очень полезным для Гаммураби в деле объединения им месопотамцев против еламитян и создания одного большого государства. По каким-то неизвестным причинам Гаммураби не только удалось удержаться на престоле до воцарения Кудурлагамара, но и, после враждебного столкновения с этим последним, остаться царем Сеннаара, в качестве, конечно, наместника Кудурлагамара и с большей степенью зависимости от него, чем прежде. 30-й год царствования Гаммураби является годом освобождения им Месопотамии от еламитского владычества и объединения ее в одно большое государство. Этот год, являющийся центральным в истории Гаммураби, на 50 лет отстоит и от начала еламитского владычества, если таким началом полагать 2185 год до Р. Хр., – год покорения Кудурнанхунди города Ереха. Таким образом, центральный год царствования Гаммураби будет 2135 годом до Р. Хр., а конец его царствования в 2110 г. Если после освобождения от еламского владычества Гаммураби царствовал еще 25 лет (если принимать срок его царствования по большему счету в 55 лет), а Авраам жил еще после смерти Гаммураби 75 лет, то годом смерти Авраама будет 2035 год до Р. Хр. В таком случае 175-летняя жизнь патриарха Авраама может быть определена между 2210 и 2035 годами; т. е., во всяком случае, в пределах 22 и 21 столетий до Р. Хр., – в пределах эпохи, имеющей в настоящее время право на название вполне исторической.

Как уже было замечено, современное состояние ориентологии не дает еще возможности установить годы царствования Гаммураби с математической точностью; мы в своем очерке, устанавливая эти годы, следовали, главным образом, проф. Дорнстеттеру. Другие ученые (Thureau-Dangin, Ungnad, Dhorm и друг.), при определении эпохи царя Гаммураби, дают несколько иные цифры, помещая эту эпоху между годами: 2130–2088, или 2041–1998 и т. д.¹³¹. Немного ниже мы еще возвратимся к этому вопросу.

К 2135 году до Р. Хр., – центральному году царствования Гаммураби, – мы пришли путем рассмотрения памятников клинописной литературы, найденных на вавилоно-ассирийской почве. К этому же году приводит и другой путь, который переносит нас в далекий от Вавилона Египет, второй великий культурный центр древнего мира. Найденные здесь памятники, – одни вавилоно-ассирийского происхождения (т. наз. Тель-Амарнские письма), другие местные, собственно египетские, – при соотношении их с памятниками месопотамскими, приводят к определению эпохи Гаммураби, а, следовательно, и Авраама теми же годами 22 и 21 столетий до Р. Хр., какие устанавливают рассмотренные памятники.

Найденные в 1887 году в Тель-Амарне, на берегах Нила, более 300 клинописных глиняных плиток содержат, между прочим, письма вавилоно-ассирийских царей половины второго тысячелетия до Р. Хр. к египетским фараонам 18-й династии – Аменофису III и Аменофису IV. Эти письма являются чрезвычайно важным источником, дающим возможность построить мост для перехода из египетской истории в вавилонскую и для установления в последней прочных хронологических пунктов. По счастливой случайности, из эпохи 18-й египетской династии сохранилось множество памятников с астрономическими показаниями, среди которых важнейшими являются заметки о бывших в царствование того или другого фараона различного рода затмениях. Так как астрономия располагает средствами определять даты затмений не только в будущем времени, но и в прошедшем; то, благодаря упомянутым памятникам получается возможность определит хронологию 18-й династии с минимальными погрешностями. Исследование в таком именно направлении представляет труд Е. Малера¹³², который, занявшись вычислением времени царствования фараона Тутмозиса III, определил это время периодом от 20-го марта 1503 г. до Р. Хр. до 14 февраля 1449 г. Правда, против такой точности выступает с возражением Ейзенлор, но в свою очередь дает период времени с не менее точными границами в пределах месяцев и дней, а именно: от 4 мая 1504 года до 18 марта 1450 г.¹³³.

Между данными Малера и Ейзенлора столь незначительная разница, что невольно приводит к мысли о твердой почве, служащей основанием для их вычислений. Работы других ученых исследователей в области Тель-Амарнских документов и хронологии 18-й египетской династии (подробности этих работ мы не считаем нужным излагать) приводят нас к положению, что современником фараона Тутмозиса III в вавилоно-ассирийском царстве был Бурнабуриас I¹³⁴. Так как последним годом царствования Тутмозиса III был 1450 год (по Ейзенлору), то этот год может быть взят, как центральная дата в хронологии Бурнабуриаса I. С именем этого последнего и с 1450 г. как датой из времени его царствования, мы оставляем Египет и снова возвращаемся к вавилоно-ассирийским памятникам. Здесь мы находим две надписи царя Набунаида, из которых узнаем, что Бурнабуриас царствовал через 700 лет после Гаммураби. Царь Гаммураби был столь крупной личностью, после него осталось так много памятников его разносторонней и грандиозной деятельности, что память о нем, как о «великом царе» и основателе великого государства должна была долго сохраняться в пределах Месопотамии. Поэтому неудивительно, если время царствования Гаммураби было некоторого рода эрой, для определения времени царствования его преемников в Вавилоне. С одним из таких фактов соотношения позднейшего царствования с временем царствования Гаммураби и знакомят нас надписи царя Набунаида. Последний говорит: «Подпись Гаммураби, одного древнего царя, который на 700 лет ранее Бурнабуриаса царствовал и ступенчатую башню (храм) на древнем фундаменте Шамашу построил, видел я там и читал ее»¹³⁵. Допуская в данном случае круглые числа, мы через прибавление к вышеуказанной дате из времени царствования Бурнабуриаса I –1450 году приводимой в пахмятнике Набунаида суммы в 700 л., приходим к 2150 году; т. е. к тому времени, которое уже раньше, другим путем было определено, как время царствования Гаммураби; этот 2150 год весьма близок к 2135 году, предполагаемому нами году основания Гаммураби великого объединенного вавилонского царства.

Разумеется, в обоих вычислениях, приведших нас к 2135 и 2150 году мы принуждены были довольствоваться приблизительными числами, что невольно вызывается характером клинописных памятников; и потому числа 2135 и 2150 являются лишь, как средние приблизительные числа, служдения для обозначения известной эпохи. Во всяком случае, то совпадение во времени определения царствования Гаммураби, к которому мы пришли двумя совершенно различными путями, на основании совершенно различных источников, дает нам уверенность в том, что исследования по данному вопросу идут путями, ведущими к истине. И, если, на основании этих исследований, мы пока что не можем точно датировать различных событий из жизни Авраама, то все же историческая эпоха этой жизни является вполне определенной.

Чтобы покончить с вопросом о времени жизни Авраама, с только что сделанными нами, на основании внебиблейских данных, выводами, сопоставим данные библейской хронологии. Точкой отправления для нас может служить 13 стих 15 главы кн. Бытия, где говорится о продолжительности времени порабощения потомков Авраама: «И сказал Господь Авраму: знай, что потомки твои будут пришельцами в земле не своей, и поработят их и будут угнетать их четыреста лет». Это круглое число – 400 лет – в книге Исхода заменено более точным числом в 430 лет. (Исх. 12:40). Еврейский текст этим числом определяет лишь время пребывания сынов Израилевых в Египте; греческий текст в число 430 лет вносит и время пребывания патриархов еврейских в земле Ханаанской до переселения Иакова в Египет, благодаря чему для всей истории народа Израильского, от поселения Авраама в земле Ханаанской до исхода евреев из Египта, получается разница в 215 лет. Именно, согласно с еврейским текстом будет: 25 лет от переселения Авраама в землю Ханаанскую до рождения Исаака, 60 лет от рождения Исаака до рождения Иакова, 130 лет от рождения Иакова до переселения его в Египет и 430 лет пребывания в Египте, всего 645 лет (25†60†130†430). Таким образом, для определеня периода времени от переселения Авраама в землю Ханаанскую до исхода евреев из Египта, мы имеем два числа: 430 и 645 лет. Вопрос о том, какому из этих двух чисел отдать предпочтение, для истории Авраама имеет важное значение; особенно, при соотношении этого вопроса с вопросом о времени исхода евреев из Египта. Современное состояние научных данных не позволяет решить последний вопрос с желательной определенностью; и разница между более ранним и болие поздним определениями времени исхода евреев из Египта составляет около 200 лет. В последнее время предположением, наиболее приближающимся к истине, считается то, по которому исход евреев из Египта относится к более позднему времени, именно – к первой четверти 13 столетия. Следует, однако, заметить, что вопрос о «фараоне исхода» один из наиболее спорных вопросов египтологии; из числа 21фараонов 18 и 19 династий¹³⁶, по крайней мер, 17 считаются различными египтологами за фараонов исхода. Основываясь на показании книги Исход (Исх. 1:11), что евреями во время угнетения их фараоном построен был город Рамсес, и на свидетельстве египетских памятников о фараоне Рамсесе II, как великом строителе городов и храмов, заключают, что фараоном угнетателем евреев был именно Рамсес II, царствовавший до 1281 года (по другим до 1258 г.); в таком случае исход евреев должен был совершиться при преемнике Рамсеса II, – Меренпте¹³⁷. Если согласиться с этим мнением, то мы должны будем: или отнести поселение Авраама в земле Ханаанской к концу 18 или началу 17 столетия, если из двух вышеупомянутых чисел захотим отдать предпочтение числу 430, согласно с греческим текстом; и в таком случае будет нарушена установленная нами связь между Авраамом и его современниками – Амрафелом (Гаммураби), Кедорлаомером и т. д.; или же должны будем отдать предпочтение числу 645, согласно с еврейским текстом. В первом случае получится такой расчет: исход евреев из Египта при Меренпте, начавшем царствовать с 1281 года, предположим в 1270 году; приложив сюда 430 лет, протекших до исхода от времени поселения Авраама в Ханаане, получим для этого события приблизительно 1700 год. Эта дата дает повод связывать выселение Авраама из Месопотамии не с нашествием на Месопотамию Еламитян в 22–21 столетии до Р. Хр., а с вторжением туда в 17 столетии несемитической народности Касситов¹³⁸. Причем вообще эта эпоха отмечается, как время особенно усиленного передвижения племен, отразившееся в истории Египта нашествием туда гиксов, радушно принявших потомков Авраама¹³⁹. Мы уже указали на неприемлемость этой гипотезы ввиду того, что Авраам является современником Гаммураби, время жизни которого относится к эпохе гораздо ранней, чем время касситского владычества. При отдаче предпочтения числу, согласному с еврейским текстом – 645 лет, мы получим датой для переселения Авраама в землю Ханаанскую приблизительно 1915 год (1270†645­1915). Хотя эта дата отдаляет Авраама от указанного нами ранее времени царствования Гаммураби, лет на сто, это обстоятельство в той области, где приходится оперировать лишь над более или менее проблематическими числами, не является еще столь решительным, чтобы упомянутую дату признать совершенно неприемлемой. Сама по себе она является для нас выгодной, при желании признать исход евреев из Египта в царствование фараона Меренпты и сохранить синхронизм Авраама с Гаммураби. Но предпочтение, согласно еврейскому тексту, числа 645 лет, как периода времени от поселения Авраама в Ханаане до исхода евреев из Египта, находит себе в книгах Свящ. Писания сильные препятствия, которые и рассмотрим.

Согласно греческому тексту, время пребывания сынов Израилевых в Египте нужно определить в 215 лет, относя другие 215 лет из 430 на время жизни патриархов в Ханаане. Ханаан до завоевания его при Иисусе Навине был для сынов Израилевых землей чужой («не своей»); хотя патриархи еврейские и не испытывали какого-либо резкого порабощения или угнетения со стороны хананеев, однако, положение их в Ханаане все же было положением пришельцев, а не господ страны, положением более или менее зависимым от туземцев: они боялись последних (Быт. 20:2; Быт. 26:7; Быт. 34:30), покупали у них участки земли (Быт. 23; Быт. 33:19), терпели от них неприятности из-за водопоев (Быт. 26:15) и так далее. Поэтому, с достаточным основанием можно полагать, что в круглом числе – 400 лет в 15 главе книги Бытия разумеются и 215 лет времени странствования патриархов еврейских в земле Ханаанской (ст. 13). Обращают внимание на то, что в еврейском тексте перед словами «четыреста лет» – «’арба ме’мôт шанâ» – стоит сильный разделительный акцент – атнах, что дает основание смотреть на эти слова, как на относящиеся к целому стиху. Тогда смысл этого стиха будет такой: потомки Авраама сначала будут пришельцами, потом будут порабощаемы и угнетаемы – всего четыреста лет ¹⁴⁰. К такому же заключению приводят и дальнейшие слова этой главы о том, что потомство Авраамово возвратится в Ханаанскую землю «в четвертом роде» (ст. 16). При снесении этих слов с книгой Исход, в приложении их к Моисею, мы находим и эти четыре рода или поколения: сын Иакова – Левий, вошедший в Египет, сын Левия – Кааф, сын Каафа – Амрам, сыновья Амрама – Аарон и Моисей. (Исх. 6:15–20). Потомство Аарона и Моисея и их сверстников и было тем четвертым родом или поколением, в котором сыны Израилевы вышли из Египта. Для этих четырех поколений время пребывания их в Египте естественнее определить меньшим числом лет – 215, чем 430. Против этого возражают, что за такой короткий период времени, как 215 лет, потомство Авраамово, вошедшее в Египет в количестве 70 (или 75) душ, не могло размножиться до той громадной цифры, какой оно исчисляется при выходе из Египта: до шестисот тысяч пеших мужчин кроме детей (Исх. 12:37), что для всего количества сынов Израилевых – мужчин, женщин и детей – должно дать число не менее 2 миллионов, за вычетом отсюда более или менее значительного числа, определяющаго «множество разноплеменных людей», которые вышли из Египта с евреями. (Исх. 2:38).

Но указанное число сынов Израилевых не должно представляться нам невозможным. Наблюдаемая еще и теперь необыкновенная способность сынов Израиля к быстрому размножению, в свое время отмеченная Моисеем и приведшая в ужас фараона (Исх. 1), проявлялась в наивысшей степени в особенно благоприятных к тому условиях египетской природы; особенная родопроизводительность жителей нильской долины, была так поразительна, что породила у древних писателей (Аристотель, Страбон и проч.) почти баснословные рассказы о рождении египетскими женщинами по три-четыре и даже более вполне здоровых детей¹⁴¹. Если в свидетельствах древних и есть преувеличения, то все же мы должны видет в них известие о том, что древний Египет был страною, где рождения были особенно плодовиты, почему он и избран был Богом для образования там многочисленного Израильского народа. (Быт. 46:3).

Нельзя не упомянуть о попытке примирить мнение о четырехсотлетнем пребывании Израиля в Египте с тем, что исход совершился в четвертом роде, посредством отожествления значения слов – «век», (столетие) и «род» (поколение)¹⁴².. Исходной точкой отправления при этом служит то положение, что продолжительность рода исчисляется в сто лет, так как Аврааму исполнилось сто лет в то время, когда у него родился Исаак¹⁴³. Не принимая во внимание одновременности жизни представителей одного за другим последуюших поколений, нужную сумму в 400 лет усматривают в указываемых в книге Исход летах жизни Моисея и его предков: лет жизни Левия было 137, Каафа – 133 года, Амрама – 137 и Моисей при исходе евреев из Египта был 80 лет. (Исх. 6:16–20; Исх. 7:7). Понятно, что такой способ вычисления вовсе не представляется убедительным для того, чтобы определять время пребывания сынов Израилевых в Египте 400 (или 430) годами, а не 215, как это выходит, согласно с греческим текстом 40 стиха 12 главы книги Исход. Против удлинения времени пребывания сынов Израилевых в Египте до 430 лет говорит и замечание книги Исход о том, что отец Моисея – Амрам – женат был на своей тетке – Иохаведе (Исх. 6:20), дочери Левия (Числ. 26:59). Допуская 430 летнее пребывание в Египте, мы должны признать невероятный возраст Иохаведы при рождении Моисея – более двухсот лет. Вообще, по отзывам специалистов в области библейской хронологии, масоретская хронология (еврейского текста Библии) не имеет за себя авторитета древности и едва ли существовала в начале христианской эры¹⁴⁴.

Обращаясь к свидетельству новозаветных священных книг по данному вопросу, мы находим в них два относящихся сюда места. Одно из них в речи архидиакона Стефана (Деян. 6), по самому характеру этой речи, не располагает видеть в нем определение числа лет со строгой точностью: в нем просто повторяется круглая сумма в 400 лет, указанная в 15 главе кн. Бытия («И сказал ему Бог (Аврааму), что потомки его будут переселенцами в чужой земле, и будут в порабощении и притеснении лет четыреста»). Поэтому, на данном месте можно особенно не останавливаться; тем более, что другое место, в послании к Галатам (Гал. 3:17), дает точное число в 430 лет. Ап. Павел выражает ту мысль, что Богом утвержден был с Авраамом завет о Христе; закон же Моисеев, данный на Синае в 50 день по выходе евреев из Египта, явился через 400 лет после утверждения упомянутого завета. («Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденнаго, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу»). Правда, Апостол не говорит, какое из событий в жизни Авраама он считает моментом утверждения завета о Христе; но таких событий в жизни Авраама можно указать три: исход из Харрана, заключение завета после победы над Кедорлаомером (15 глава Бытия) и установление обрезания. Прилагая указываемое Апостолом число лет к первому из этих событий, мы находим в словах Апостола полное согласие с греческим текстом 40 стиха 12 главы книги Исход; при исчислении от второго или третьего из указанных событий, получается разница на 10 или на 24 года, что, разумеется, является обстоятельством совсем незначительным, дающим, в крайнем случае, 454 года, а не 645 лет (еврейского текста Исх. 12с соответствующими данными книги Бытия). Согласно с греческим текстом указанного стиха говорят еще: текст самаританский, Иосиф Флавий, перевод сирский и Талмуд по древнейшим кодексам еврейского текста¹⁴⁵.

Из вышеизложенного следует, что время исхода евреев из Египта должно искать не в 13 столетии, а гораздо раньше.

Нужную для этого точку отправления находим в 3 книге Царств, где говорится (Цар. 6:1), что начало построения храма Соломонова положено было «в 480 году по исшествии сынов Израилевых из земли Египетской, в четвертый год царствования Соломонова над Израилем». Разногласие в данном месте между еврейским и греческим текстом, дающим число 440 лет, исследователи решают в пользу еврейского текста; с последним согласны: тексты- сирский, арабский, халдейский, Вульгата и, наконец, текст LXX по компетентному изданию¹⁴⁶ . Наиболее вероятным годом смерти Соломона считают 938 год¹⁴⁷; следовательно, годом вступления его на престол был 977, а годом начала построения храма – 974 год, откуда время исхода евреев из Египта определяется 1454 годом. Согласно другим вычислениям, определяющим год смерти Соломона между 977–975 гг.¹⁴⁸, мы получим время исхода евреев из Египта около 1490 года. Приблизительно к этой же эпохе приводит нас и относящееся к данному вопросу место из Свящ. Писания новозаветного. Ап. Павел в одной из своих речей (Деян. 13:18–22), употребляя, впрочем, приблизительные числа, определяет период времени, в течение которого народ Израильский находился под управлением Судей, в 450 лет; в таком случае, от исхода евреев из Египта до воцарения Соломона получается около 570 лет, а время исхода евреев из Египта падает приблизительно на половину 16 столетия. Правда, оба эти исчисления далеко не удовлетворяют желание иметь точную дату исхода евреев из Египта; но из них, по крайней мере, ясно можно видеть, что исход евреев из Египта совершился не позже половины 15-го столетия.

Прежде чем перейти к более точному определению времени исхода, посмотрим, насколько вероятен этот исход в первой четверти 13 столетия при фараоне Меренпте. Мы уже сказали, что предшественником Меренпты, фараоном угнетателем евреев, считают Рамсеса II, царствовавшего по 1281 год (по другим – до 1258 г.). Главным основанием к такому предположенпю служит известие книги Исход (Исх 1:11) о том, что народ Израильский во время угнетения его в Египте построил фараону «города для запасов», один из которых называется «Раамсес». Фараон Рамсес II, царствовавший очень долго (около 66 лет), известен, как усердный строитель городов и храмов, откуда естественно заключать, что построенный евреями в конце их пребывания в Египте город назван был по имени царствовавшего тогда Рамсеса II. Против такого заключения, прежде всего, возражают, что в книге Исход название города «Рамсес» не есть первоначальное, записанное при написании самой книги; а возможно, что оно внесено в текст впоследствии вместо другого, более древнего и современного основанию города, но потом измененного на «Рамсес», быть может, и при фараоне Рамсесе II. Дело в том, что самое местоположение города Рамсеса определяют различно; его отожествляют, напр., с Танисом, который существовал еще во времена патриарха Авраама. (Числ. 13– Цоан)¹⁴⁹. Именем Рамсеса, между прочим, называется и земля Гесем, в которой поселился Иаков со своими сыновьями в Египте (Быт. 47и Быт. 47:11). Во всяком случае, египетские памятники дают достаточно оснований утверждать, что имя «Рамсес» было в употреблении задолго до царствования 19 династии, к которой принадлежал фараон Рамсес II¹⁵⁰. Отсюда видно, что название в книге Исход построенного евреями города еще ничего не говорит в пользу фараона Рамсеса II, как царя-угнетателя евреев. Само замечание, далее, книги Исход о построении народом Израильским городов едва ли хочет указать на основание ими новых городов, называя их городами «для запасов»; скорее всего, в этих постройках можно видеть сооружение в известных пограничных пунктах, уже существующих городах, огромных магазинов для склада продовольственных и военных припасов на случай походов за пределы Египетского государства; здесь же могли быть устрояемы и помещения для войск. Так как евреи жили в северо-восточной части Египта, то, следовательно, здесь находились и построенные ими города для запасов; естественно думать, что города эти строились потому, что в них чувствовалась или предвиделась надобность; а такая надобность в подобного рода сооружениях по северо-восточной границе Египта могла возникнуть, в случае войны с соседними аравийскими и ханаанскими народами и походов в Палестину. Особенно известным временем таких войн и походов было время царствования Тутмозиса III (по одним 1515–1461 г., по другим 1503–1449 г. или 1504–1450 г.¹⁵¹, фараона 18 династии; это было время, когда Египет, благодаря необыкновенному подъему народного духа, свергает ненавистное иноземное владычество гиксов и проявляет непреодолимое стремление к отмщению за свое унижение и к завоеванию соседних азиатских территорий. Тутмозис III с необыкновенным успехом осуществляет эти народные стремления. Со своим войском он проникает в самое сердце Палестины и в 1481 г. до Р. Хр. в битве у Мегиддо одерживает блестящую победу над союзной ханаанской армией, предводительствуемой царем города Кадеса, что на Оронте; эта победа отдает под власть фараона всю Палестину и Сирию¹⁵²; в разных городах появляются зависимые от фараона правители и оставляются гарнизоны из египетских войск. Очевидно, что эта эпоха имеет много данных для того, чтобы именно в ней полагать угнетение народа Израильского и построение им городов для запасов; а в таком случае исход евреев из Египта нужно относить к следующему затем царствованию фараона Аменофиса II (до 1436 г.), или, в крайнем случа, к самому концу царствования самого Тутмозиса III, царствовавшего, по вычислениям Эйзенлера¹⁵³, до 1450 года, что весьма близко подходит к 1454 году, вычисленному от даты начала постройки храма Соломонова.

Против возможности исхода евреев из Египта в царствование Меренпты и вообще в XIII веке говорят некоторые егииетские памятники, дающие основание утверждать, что сыны Израилевы уже жили в Палестине в XIII и XIV столетиях. В одной надписи, относящейся к пятому году царствования фараона Меренпты, в так наз. «Израильской стеле», среди покоренных фараоном племен встречается и название Израиля (Иsirir)¹⁵⁴; это первое упоминание Израиля в египетских памятниках; географическое положение этого Израиля в надписи точно не обозначается; но помещение его в надписи в ряду, несомненно, палестинских названий (Аскалон, Гезер, Хета), ясно говорит, что Израиль разумеется, как палестинский народ. Другая надпись, относящаяся к XIV столетию (1340 г.)¹⁵⁵, среди побежденных фараоном племен упоминает Ассира (Asaru, Asru), местоположение которого определяет в северо-западной части Палестины, т. е. именно на той территории, которая досталась колену Ассирову, при разделении земли Ханаанской, по завоевании ее Иисусом Навином. Священные ветхозаветные книги ничего не говорят нам об этих победах или походах египетских фараонов в Палестину; но это еще не служит доказательством того, что и походов этих не было: походы эти должны были падать на тот период истории народа Израильского, когда он находился под управлением Судей. Период этот, обнимающий собой около 400 лет, в священных книгах освещен очень слабо и чрезвычайно кратко. Тем не менее, книга Судей ярко изображает этот период, как эпоху разных неурядиц в политической, религиозной и общественной жизни народа Израильского. «В те дни не было царя у Израиля: каждый делал то, что ему казалось справедливым» (Суд. 21:25) – вот краткая характеристика этой эпохи. Колена народа Израильского не только жили разрозненной, каждое своей обособленной от других жизнью; но даже вступали между собой в кровавые столкновения; земля Ханаанская далеко не вся была во владении сынов Израилевых; их поселения представляли собой своего рода оазисы среди враждебного им ханаанского населения; по крайней мере, в начале эпохи Судей: «И жили сыны Израилевы среди Хананеев, Хеттеев, Аморреев, Ферезеев, Евеев (Гергесеев) и Иевусеев» (Суд. 3:5). Нет никакого сомнения, что в книгу Судей писателем ее внесены далеко не все случаи угнетения Израильтян иноплеменниками; а, быть может, всего лишь несколько таких случаев, более или менее благополучно окончившихся, благодаря восстанию под предводительством того или иного из Судей. Выдающихся в благопрпятном для Израиля смысле случаев столкновения его с Египтянами не было; почему о них и нет упоминания в книге Судей. Возможно, что и египетские нашествия на Палестину отражались на народе Израильском менее чувствительно, чем угнетения местных народов – Моавитян, Хананеев, Филистимлян и проч. Важнейшим врагом Египтян в эту эпоху были Хеттеи или Хеты, главное гнездо которых было к северу от собственной Палестины¹⁵⁶; их стремления к югу, к завладению всей Палестиной, к непосредственному, таким образом, соприкосновению с пределами Египетского государства, встречали самый энергичный отпор со стороны фараонов. Победами Тутмозиса III могуществу Хетов нанесен был чувствительный удар, после которого они не скоро могли оправиться; но это могущество не было уничтожено совершенно: впоследствии оно проявило себя настолько сильным, что фараон Рамсес II принужден был заключить мир с царем Хетов, как равный с равным. Понятно, что время от победы Тутмозиса III над Хетами до заключения с ними мира Рамсесом II было временем, в течение которого египетские фараоны, насколько позволяли им обстоятельства, прилагали все усилия к сохранению своей власти над Ханааном и особенно над царством Хетов, являвшихся для них наиболее сильным и опасным врагом. Для этого египтянам необходимо было владеть палестинскими укрепленными городами, особенно лежащими вблизи обычного военного пути; эти города являлись опорными стратегическими пунктами, складами запасов, содержали в себе гарнизоны. Во время отвлечения фараонов другими военными предприятиями, или в периоды непорядков в самом Египте, владычество Египтян над Палестиной сильно ослабевало и иногда оставалось лишь номинальным. Телль-Амарнские письма дают нам представление об одном из таких периодов ослабления египетской власти в Палестине: фараон не в силах оказать военную помощь своим ставленникам в палестинских городах против, их врагов: «защищай себя сам» – вот ответ на просьбы о помощи¹⁵⁷. Понятно, что когда фараонам представлялась возможность снова двинуться па Палестину и Хетов, то первым и главным их делом было восстановление своей власти над укрепленными городами; постепенно овладевая такими городами, они все далее устремлялись на север против своего главного врага – Хетов; население Палестины, жившее вне городов, если само не проявляло каких-либо враждебных действий против Египтян, могло оставаться вне сферы их главного внимания и военных операций. А таким населением и были в своей массе сыны Израилевы: из книги Иисуса Навина видно, что многие укрепленные города оставались во владении ханаанских народов (Нав. 15:63; Нав. 16:10; Нав.17:12), хотя последние иногда и платили Израилю дань. (Суд. 1:27–35). Таким образом, тяжесть египетских нашествий на Палестину, обрушивавшаяся, главным образом, на жителей городов – хананеев, могла и не быть особенно чувствительной и продолжительной для сынов Израилевых, почему, быть может, об этих нашествиях и нет упоминания в кн. Судей. Возможно, что Иавин, царь Асорский, угнетавший сынов Израилевых (Суд. 4), был сам в вассальной зависимости от Египта.

Предположением исхода евреев из Египта около 1450 года вызывается вопрос: где находились евреи в эпоху, к которой относятся Тель-Амарнские письма? Часть этих писем, относящаяся ко времени царствования фараона Аменофиса IV (1392–1374 гг.), изображает критическое положение зависимых от Египта палестинских городов: какой-то загадочный народ – «Хабири» (или Хабиру), иногда презрительно называемый в письмах «сагасами» (Sagas, Gas-sa-habbatu) – разбойниками¹⁵⁸, берет один за другим укрепленные города и угрожает самому Иерусалиму (Уру-Са-лиму), где правителем состоит верный фараону Абди-Хиба. Фонетическое сходство слова «хабири» с еврейским «ибрим» дало основание некоторым исследователям отожествить Хабиров с Евреями и в изображаемом в письмах нашествии Хабиров видеть завоевывание земли Ханаанской при Иисусе Навине. Сильным возражением против такого отожествления является различие в именах действуюших лиц и завоевываемых городов по сообшениям Телль-Амарнских писем и по книге И. Навина¹⁵⁹. Но это возражение теряет свою силу, если в нашествии Хабиров видеть не завоевание Ханаана Иисусом Навином, а другую эпоху, немного позже, напр., первые годы из времени правления Судей, вскорепосле смерти Иисуса Навина¹⁶⁰. К такому предположению есть достаточно оснований. Из книги И. Навина и Судей видно, что сынам Израилевым после военных операций Иисуса Навина оставалось еще много трудов по завоеванию земли Ханаанской; в последний период жизни Иисуса Навина мы видим, что Израиль приостанавливает свое наступательное движение: естественное утомление завоевателей, желание несколько поустроиться на новом месте жительства, а также и престарелость вождя – вот причины такого затишья. После смерти Иисуса Навина завоевательный дух снова просыпается в сынах Израилевых; они опять начинают войну с ханаанскими народами, берут укрепленные города (Суд. гл. 1); сыны Иудины завоевывают даже Иерусалим (Суд. 1:8), хотя и не удерживают его в своей власти. (Суд. 19:12; 2Цар. 5:6). Эти завоевательные действия сынов Израилевых вполне соответствуют таким же действиям Хабиров Тель-Амарнских писем. То обстоятельство, что «сагасами» в письмах называются еще какие-то враги, оперировавшие на севере Палестины и около Дамаска, ничего не говорит против отожествления Хабиров с евреями: название «сагасы», как нарицательное, в смысле «шайки», «банды», могло быть прилагаемо ко всем воинственно поднявшимся племенам; а такие племена, враждебные Египту, конечно, были на севере Палестины, помимо евреев.

В пользу отожествления Хабиров с Израильтянами приводят и такого рода соображение. Если бы загадочные Хабиры произвели опустошительный и вмест с тем завоевательный поход в Палестину до прибытия сюда Израильтян, то естественно было бы ожидать, что Израильтяне, в свою очередь, при завоевании Палестины, где-нибудь встретились бы с этими сильными Хабирами. Между тем, среди врагов Израильтян никогда не было ни одного врага, название которого напоминало бы о Хабирах¹⁶¹.

Сопоставляя известия книги И. Навина и Судей, Телль-Амарнских писем и того, что нам известно из истории Египта, мы можем представлять дело в следуюшем виде. Тутмозис III нанес сильный удар многочисленным царям Ханаана, чем облегчил завоевание впоследствии Ханаана для сынов Израилевых. Для удобства управления, в завоеванных ханаанских царствах египтяне оставляли царей, обязывая их данью и зависимостью от Египта. Эта зависимость при слабых преемниках Тутмозиса III постепенно ослабевала, и для некоторых царей превратилась лишь в номинальную. Сыны Израилевы, воюя при Иисусе Навине с царями ханаанскими, вели войну собственно с Египтом, в большей или меньшей зависимости от которого эти цари находились со времен Тутмозиса III. По-видимому, и зависимость эта была незначительная, и Египет в это время не был настолько силен, чтобы выступить в защиту своих ханаанских вассалов. Но не все из этих египетских вассалов были покорены сынами Израилевыми при Иисусе Навине: значительная часть их еще сохраняла свое существование, занимая укрепленные города. Гораздо большая опасность для них со стороны сынов Израилевых (полное истребление), чем со стороны Египта, заставляла ханаанских царьков тяготеть к Египту, сохранять по отношению к нему свою вассальную зависимость, в надежде получить от Египта помощь против Израиля. Наиболее усердным из таких египетских вассалов является правитель Иерусалима – Абди-Хиба. Надежда Абди-Хиба на получение помощи от Египта оказалась совершенно тщетной: фараон этого времени – Аменофис IV не имел никакой возможности прислать какую-либо помощь своим ханаанским вассалам. Задумав произвести в своем царстве реформу религиозного характера, он вооружил против себя свой народ, во главе которого стали жрецы, как противники вводимого Аменофисом единобожия¹⁶². Последовавший ряд народных восстаний и междоусобная война заставляли Аменофиса всецело отдаться внутренним египетским делам; ему более приходилось заботиться о сохранении за собой поколебавшегося под ним трона, чем об оказании помощи своим, почти номинальным только, ханаанским вассалам. Несомненно, что происходившие в Египте неурядицы тотчас нашли себе своеобразный отклик в Ханаане: часть египетских вассалов поспешила объявить свою независимость, проявляя вместе с тем враждебные намерения по отношению к тем, которые оставались верными Египту. Эти же обстоятельства могли дать толчок и тем завоевательным выступлениям сынов Израилевых, о которых говорится в первой главе книги Судей: если сыны Израилевы до сего времени могли сдерживать свои завоевательные стремления отчасти и потому, что за спиной некоторых ханаанских владетелей стоял грозный для них призрак египетского фараона, то теперь эта опасность совершенно устранялась. Таким образом, мы приходим к заключению, что упоминаемые в Телль-Амарнских письмах наступления на ханаанские города «Хабиров» суть военные действия сынов Израплевых, о которых повествует книга Судей. А так как наступление Хабиров было в царствование фараона Аменофиса IV, царствовавшего до 1376(4) года, то для времени исхода евреев из Египта следует предположить один из годов около 1450 года. Следовательно, путем, как библейских, так и внебиблейских хронологических соображений, мы приходим приблизительно к 1450 году, как дате исхода евреев из Египта. Делая от этой даты переход к истории патриарха Авраама, мы получим через прибавление к ней 430 л. время переселения Авраама в Ханаан около 188 г.; а, с присоединением сюда возможной, на основании слов Ап. Павла (Гал. 3:16–17), прибавки в 24 года,–1904 год; одним словом, выражаясь круглым числом, мы получаем 1900 год, как год переселения Авраама в землю Ханаанскую. По-видимому, этот вывод находится в непримиримом противоречии с той датой, какую мы раньше определили для времени царствования царя Гаммураби и, исходя из которой, определяли время жизни патриарха Авраама, как современника Гаммураби. Определив приблизительно, что Гаммураби царствовал до 2110 г., мы полагали время жизни Авраама между 2210 и 2035 годами; откуда переселение Авраама в Ханаан нужно полагать около 2135 года; таким образом, между двумя датами (около 1900 г. и около 2135 г.) переселения Авраама в Ханаан, к которым мы пришли различными путями, получается разница в двести с лишним лет. Это обстоятельство, говоря о приблизительном значении приведенных дат, вовсе не говорит о том, что, между ними невозможно сближение и примирение; это со временем, конечно, и будет вполне достигнуто, когда новые открытия в области ориентологии дадут к тому достаточный материал. В настоящее время важно то, что пути к такому примирению не только не отрезаны, но даже по одному из этих путей делаются решительные шаги к сближению. Было время, когда эпоха царствования Гаммураби полагалась в XXIV столетии до Р. Хр.; причем между временем царствования Гаммураби и временем жизни Авраама, как это последнее определялось согласно с библейской хронологией, получался промежуток около 400 лет. Благодаря открытию Кинга доказавшего одновременное царствование некоторых царей первой и второй вавилонской династии, этот громадный промежуток постепенно стал сокращаться. Выше, взяв две точки отправления для хронологических вычислений, мы пришли к 2110 году, как последнему году царствования Гаммураби; мы остановились на этой дате, не как на окончательной, а как на такой, ранее которой определить эпоху Гаммураби представляется делом невозможным. Различные исследователи в своих вычислениях все дальше и дальше уходят от предполагавшихся ранее для Гаммураби 24 и 23 веков; среди различных дат, определяющих время царствования Гаммураби, имеется уже и такая, которая доводит это царствование до 1900 г.¹⁶³.

В каком направлении идут вообще работы исследователей по определению времени царствования Гаммураби, показывает следуюшая, приводимая Кингом, таблица дат, предлагаемых различными учеными:

Если внебиблейские изыскания все более приближают эпоху царствования Гаммураби ко времени переселенея Авраама в Ханаан, как это время определяется по данным библейской хронологии; то и со стороны этой последней возможны некоторые шаги, хотя и не столь решительные, к сближению ее с датами внебиблейскими. Именно: период времени в 430 лет, определяющий по Библии время от переселения Авраама в Ханаан до исхода евреев из Египта, может быть несколько удлинен. Мы уже приводили горькое сетование блаж. Иеронима на печальное состояние библейской хронологии; говорили, что мы не вправе требовать от Библии, как слова Божия, точной хронологии человеческих деяний. Вполне возможно, что в книге Исход (Исх.12:40) в числе 430 лет дана неточная сумма годов, протекших от переселения Авраама в Ханаан до исхода евреев из Египта. Сыны Израилевы начинают свое существование, как род, племя, собственно с Иакова; до Иакова Авраам и Исаак представляли лишь одну небольшую семью; поэтому, говоря о времени обитания «сынов Израилевых», т. е. народа Израильского, и отцов их в земле Ханаанской и Египте, есть некоторое основание не включать в этот период время до рождения Иакова, со времени которого только патриархальная семья развивается в племя «сынов Израилевых». Ап. Павел, повторяя упомянутое число 430 лет, нисколько не ручается своим авторитетом за его строгую точность, что и не требовалось характером его речи. Апостолу нужно было указать своим слушателям, что закон Моисеев явился гораздо позже завета о Христе, утвержденного Богом с Авраамом; и Апостол просто называет число лет, которое тогда считалось общепризнанным.

Таким образом, точное определение времени жизни патриарха Авраама – дело будущего; однако, рамки, за пределы которых при упомянутом определении нельзя выходить, в настоящее время можно считать достаточно установившимся; а производящиеся в этой области работы ученых исследователей позволяют надеяться, что в результате их трудов по вопросу о времени жизни Авраама и его современника – Гаммураби получится полное согласие библейской и внебиблейской хронологии.

Итак, в заключение этой главы должно сказать следующее. Внебиблейские документальные свидетельства, лежащие вне всякого подозрения относительно их умышленного составления или повреждения, после своего пребывания в течение целых десятков столетий в недрах земли, открывают перед нами страницы мировой истории, с которыми тесно соприкасается история жизни патриарха Авраама, изображаемая на страницах Библии. Эти внебиблейские свидетельства, таким образом, отводят Аврааму то место, которое дает ему и Библия: среди действительных, исторических личностей, а не в области фантазии и идеи. Авраам не отвлеченная фигура, как думает Гитциг¹⁶⁵, вымышленная по требованию законов логики, для обозначения того, от чего что-либо происходит; он не продукт позднейшей рефлексии, олицетворяющей идеальную историю народа, как утверждает Зейнеке¹⁶⁶. Он не очеловеченная фигура бога, как утверждают другие критики. Нет: он в самом строгом смысле историческая личность, ибо далеко за пределами Библии, считаемой критиками за произведение тенденциозного еврейского творчества, и вне всякого ее влияния мы находим историческую обстановку жизни этой личности, вполне согласную с начертанием ее в Библии. Внебиблейские документы о самой личности Авраама ничего не говорят; но тем выше всякого подозрения становятся их известия из времени жизни Авраама, вполне согласующияся с известиями библейскими.

Но, если Авраам не фигура бога, не требуемое лишь логикой начало еврейского народа и не идеальное олицетворение его истории; то он и не легендарный герой или богатырь, в повествовании о котором народная фантазия смешивает историю с вымыслом, пестро раскрашивая и без меры преувеличивая фантастическими подробностями немногое, сохранившееся из действительной истории любимого народом лица. В библейском нзображении Авраама мы видим решительное отсутствие тех характерных черт, какими обычно рисуются мифические герои древности всех стран и народов. Сопоставлению Авраама с героями народного эпоса посвящается следующая глава.