Необходимая осторожность

Диалог глухих. – Рецепты кадровой политики. – Нехорошие самозванцы.

Виргинский был как-то лихорадочно-весело настроен и участвовал в танцах; но вдруг без всякой предварительной ссоры схватил гиганта Лебядкина, канканировавшего соло, обеими руками за волосы, нагнул и начал таскать его с визгами, криками и слезами.

Ф.М. Достоевский. Бесы

Археологи часто волей-неволей оказываются втянутыми в одну давнюю, не очень хорошую полемику. Речь идет о «происхождении человека».

Необходимо напомнить читателю, что с изучением нашей ранней истории наиболее тесно связаны две науки археология и антропология. Хотя общие задачи исследований очень близки, реальное взаимодействие специалистов возможно только в очень редких случаях.

Антропология ― это наука о человеке как биологическом виде. Объект её исследований ― костные останки людей и вымерших «человекообразных обезьян»⁸. Антропологические находки делаются в основном на территории Евразии и Африки. Получаемые при раскопках и датируемые эпохой палеолита материалы, можно сказать, единичны.

Основным объектом исследований в археологии являются материальные следы, или продукты деятельности людей ― артефакты. Количество археологических местонахождений эпохи палеолита (с многотысячными коллекциями артефактов) очень велико и измеряется многими сотнями.

Места обнаружения антропологических материалов в основном приурочены к определенным, относительно локальным районам. Археологические памятники практически повсеместны, и именно они дают основную информацию о жизни людей в эпоху их древнейшей истории.

На вопрос: «От кого произошел человек?» ― должны искать ответ антропологи, а не археологи. Археология по этому поводу может предоставить только косвенные свидетельства ― найденные артефакты и их интерпретацию. Археологи могут изучать и заниматься «реконструкциями» образа жизни людей, их трудовой активности, но только своими метолами, т.е. анализом только следов деятельности наших предков. Об облике человека прошлого мы можем говорить, следовательно, только в очень осторожных, предположительных интонациях. Никакая археологическая реконструкция не может быть прямым доказательством в столь важном и сложном вопросе. Логика не может восполнить принципиальную неспособность применяемых нами методов.

Знает об этом практически каждый археолог. Но не всегда помнит. Иногда актуальность вопроса, жар дискуссий, гордыня или стремление поскорее разделаться с заклятым врагом своего мировоззрения втягивают нас в споры странные, провоцируют на несвойственное. В таких случаях наш язык порой превращается в пропагандистское помело, а слова наши ― в какую-то глупость. И вместо того чтобы спокойно и вдумчиво передать читателям, ученикам, студентам или школьникам, своим детям, наконец, итоги своих наблюдений, исследований и размышлений, вместо ответственных слов знающий, глубокоуважаемый, умный, взрослый и серьёзный человек вдруг пишет:

«Маленькая, полная женщина, лицо которой я плохо различал в полутьме, жестом показала мне, что я должен нагнуться к ней, и громко прошептала:

― Скажите, а для чего собрались здесь эти люди?

Легко представить, в какое изумление привёл меня этот вопрос, так некстати прозвучавший в столь высоком научном собрании, но я ответил вполне вежливо:

― Они собрались здесь, чтобы понять, как произошёл человек и какими были его первые орудия труда.

Но следующий вопрос очаровательной собеседницы буквально поверг меня наземь:

― А что, говорят, человек произошёл от обезьяны?

― Да, мадам, но только не от той, которую вы видели в парижском зоопарке.

Здесь я явно упростил сложные проблемы антропогенеза, о которых рассказано в недавно вышедшей книге моего коллеги Г.Н. Матюшина. Но что было делать, не излагать же основы антропологии столь необразованной собеседнице»⁹.

Экая игривость. Так и представляешь себе француза, главная цель в жизни которого ― всем импонировать.

Что ж, давайте последуем совету и полистаем упомянутую книгу Г.Н.Матюшина¹⁰, полагающего, что у истоков его родословной была порода «обезьян, которая далеко превосходила все остальные смышленостью и приспособляемостью» (с.9). Посмотрим, насколько же они приспособились и какова их современная лексика.

«Создается впечатление, что шимпанзе вроде бы “умеют всё делать по-человечески”, однако “не хотят заниматься этим изо дня в день”» (с.67)¹¹. База данных о жизни древних человекообразных и первых людей очень невелика, и, оказывается, «одна из главных причин отсутствия сведений ― борьба церкви против приматов, т.е. против обезьян» (с.46). Видать, и впрямь «церковники не дремали» (с.16). «Кто мог спорить с этими людьми? Никто, конечно. Ни современной науки, ни космонавтики тогда не было» (с.23).

Теперь космонавтика есть и можно открыто, не оглядываясь на кровавые застенки, писать, например, что «по Энгельсу, человеческая история начинается с момента появления каменных орудий» (с.120) и никак не иначе, а «что же касается скептиков и опровергателей, то среди них нет специалистов, нет археологов» (там же). А если и есть, надо понимать, то их с работы нужно выгнать, уволить. Поповщина!

Жаль… Десять раз теперь подумаешь, стоит ли выдвигать какие-нибудь новые гипотезы.

Думаете, что в лагере оппонентов всё всегда обстоит иначе? Ошибаетесь. Там тоже есть полемисты с комсомольским задором.

Процитируем:

«Чем дальше, тем больше закрепляется убеждение, что эволюционные религиозные теоретики не понимают, в чём их главное противоречие с христианством»¹². У этих теоретиков, как полагает автор, «что ни аргумент, то подтасовка, что ни цитата, то фальсификация, что ни богослов, то самозванец»¹³.

Очень много страниц, посвящённых именно археологии, мне удалось обнаружить в публикации О. Стефана Ляшевского¹⁴. Книга полна потрясающих «открытий»… Ни я, ни мои коллеги никогда не слышали, например, что «в Шельский¹⁵ период никаких других орудий, кроме… ударника, человек не знал, для него оно было охотничьим оружием и орудием самозащиты» (с.46), что, оказывается, «каменный век и век металла существовали одновременно» (с.44–45), что «нет абсолютной последовательности и в смене периодов: Палеолита, Неолита и Бронзы, которые существовали на древнем Востоке одновременно» (с.45). Всех «откровений» такого рода и не перечислить. Археологическая безграмотность, некомпетентность и самоуверенность автора производят ошеломляющее впечатление!

Радикально сражается с супостатами и многопишущий, особенно в Интернете, о.Даниил Сысоев. Есть у него и такие печатные строки: «Ясно, что антропологию вовсе нельзя считать ныне наукой, а лишь формой фантастической сказки конца II тысячелетия по Р.Х.» Жулики, надо понимать, все вокруг, до единого… Сказку за «эволюционистов» сочиняет сам автор публикации, а затем, приписав им все мыслимые и немыслимые грехи, возглашает: «Против этого наглого восстания сатаны на Церковь мы воспоём песнь победы…»¹⁶.

Печально всё это…

Если мы не прекратим канканировать и усвоим подобный тон полемики как нормальный, то до добра это не доведёт. Не добавит это уважения к науке, да и для души полезным не будет.

Незнание реального состояния науки не менее опасно, чем незнание богословия. Поэтому печально мне, археологу, читать рассуждения иных радикальных «антиэволюционистов» о наиболее ранней истории человека. Я, например, никогда не догадывался, но оказывается, как утверждает автор одного из опусов, с первых дней своей истории люди при изготовлении своих каменных орудий пользовались железными «зубилами». Эпоха же палеолита («древнекаменного века»), по мнению этого автора, наступила позже, когда эти ценные «зубила» от износа начисто «стёрлись». И потому мы, т.е. археологи, обнаружить их, т.е. «зубила», в ходе своих раскопок никак не можем. Не верите, что такую белиберду можно опубликовать? Ну, тогда смотрите статью о. Тимофея Алфёрова «Когда был каменный век?»¹⁷

Большая беда может случиться, если за богословие возьмется дилетант. Не меньшая ― если богослов будет поучать археолога методике раскопок или пониманию нюансов стратиграфии. И особенно печально, когда роль такого ментора для науки берёт на себя священник…

Задор и некомпетентность ― плохое сочетание, и прав диакон Андрей Кураев: велика опасность того, что, прочитав подобную «задиристую книжку», человек отнесет слово «халтура» «ко всему христианству как таковому»¹⁸.

Осторожность необходима всегда. И не только сапёру.

Причем остерегаться следует не только ошибок в исследовании или непроверенных фактов. Иной раз не следует торопиться задавать вопросы, на которые можно получить слишком прямой, непосильный и неожиданно убийственный для вопрошателя ответ.

Не искушайте.

«Есть вопросы, которые не ставит перед собой религия. Есть вопросы, которые не ставит перед собой наука. А потому не стоит искать у нас ответы на вопросы, которые мы не исследуем. А наши вопросы не следует переводить на язык не-наших ответов»¹⁹.

Без взаимного стремления навстречу друг другу, без щедрого желания поделиться опытом, без совместных целей в познании мира между людьми, посвятившими себя науке, и людьми, одарёнными благодатным опытом религиозных переживаний, не будет взаимопонимания. Жажда помочь друг другу сродни любви или тем нашим чувствам, когда мы видим радость человека, принявшего наш искренний подарок.

Порой мы часто стучим в открытые двери, пугаем тех, кого ошибочно считаем чужими, видим в протянутой руке не жест приветствия, а ищем на открытой ладони камень или коварно спрятанный клинок.

Археология XIX века, той поры, когда родилась гипотеза о происхождении человека от обезьяны, и археология сегодня ― это почти совсем разные науки. Новые методы давно дают новые результаты, к сожалению, мало известные иным резво пишущим, как о.Тимофей Алферов, авторам.