Азбука веры Православная библиотека протопресвитер Георгий Шавельский Речь перед защитой диссертации: «Последнее воссоединение с православной церковью униатов в Белорусской епархии (1833-1839 г.)

Речь перед защитой диссертации: «Последнее воссоединение с православной церковью униатов в Белорусской епархии (1833–1839 г.)1

Источник

Во второй половине 18 века в жизни западно-русского края совершился крупный перелом; западно-русские области, этнографически и исторически родные России, смелой рукой великой императрицы, были присоединены от Польши к своему родному, естественному центру. Присоединение было делом огромной важности, одинаково радостным, как для государства русского, так и для церкви православной; государство мирно возвращало себе свое, ранее силой от него отнятое; православная церковь приобретала уверенность, что отселе, в присоединенных областях, вера православная и ее исповедники – исконно русские люди, избавятся от оскорблений, гнета и насилий, что их защитит от всего этого православная государственная власть. Но это присоединение не могло быть ни полным, ни законченным; на нем не могли успокоиться ни правительство, ни православная церковь, до тех пор, пока в присоединенном крае существовало и на каждом шагу давало о себе знать одно явление – так называемая уния.

Возникшая в пору польско-католического господства в западно-русском крае, поддерживавшаяся затем, с одной стороны, насилием и хитростью польского правительства, р. к. духовенства и польских помещиков, с другой, – малообразованностью, необеспеченностью и постоянной материальной зависимостью от польских панов униатского духовенства, в последнее время представлявшая довольно странную амальгаму из католических верований и кое-каких, не везде одинаковых, православных обрядов, – уния преследовала две цели, пользуясь первой для достижения второй: 1) сначала сделать униатов католиками, 2) а затем вытравить в них русское самосознание и убедить их, что раз они католики, то, следовательно и поляки. Что здесь были не мечты, а верный расчет, – за это ручалась печальная для русского края действительность; еще в 16 веке несколько древнейших русских фамилий, оторвавшись от православной веры, оторвались и от белорусской народности, а вместе с этим и от русского самосознания. Уния, таким образом, была церковно-политическим явлением.

Правительство императрицы Екатерины II оценило зависимость в западном крае национальных интересов от исповедных верований и потому, присоединивши западный край, стало оказывать самую крепкую поддержку всем русским униатам, которые, не успев еще окатоличиться, после политического присоединения, потянулись и к духовному единству с православной Россией. Несколько миллионов униатов, благодаря такой поддержке, в конце 18 века оставили унию. В следующие два царствования присоединения униатов не прекращались, только уже униаты присоединялись не к православной церкви, а к римско-католической. Римско-католическое духовенство очень ловко пользовалось либерализмом русского правительства и, не теряя времени, разными способами одних из униатов совсем перетягивало к себе, совращая в католичество, других подготовляло к совращению. В 1828 г., когда император Николай решил закончить дело своей бабки, опасность окатоличевания грозила ни более, ни менее, как 1 ½ миллионам русских людей и их потомкам, так как в то время около 1 ½ миллионов русских исповедовали унию. Половина их принадлежала к Белорусской епархии.

Что белорусские униаты были не далеки от полного окатоличевания, это очень ясно; они исповедовали все догматы р. к. церкви, в жизни, в молитве между ними и католиками уже установилось полное общение; католические ксендзы и униатские св-ки сослужили друг другу, заменяли друг друга, униаты ходили безразлично, как в свои, так и в католические храмы, исповедовались, причащались, крестили детей, как у своих священников, так и р. к. ксендзов; униатское монашество состояло, главным образом, из католиков, униатские священники женились на католичках и своих дочерей крестили в р. к. веру; в 1837 г. в Белорусской епархии более 100 жен священнических исповедовали римско-католическую веру; католическая церковь в лице своей коллегии уже открыто в переписке заявляла, что «оба сии обряда составляют то же самое вероисповедание», а наша государственная власть по временам бывала склонна отдать униатов в руки католикам, – известно решение императора Павла I; униаты не принадлежат ни к нам, ни к католикам, своих членов в коллегии они иметь не могут, поэтому… подчинить их р. к. коллегии… При полной близости униатов к католической церкви, отношение их к церкви православной становилось все более холодным, общения с ней уже почти никакого не было. О родстве и связи с православной церковью униатам должна была бы напоминать обрядовая сторона богослужения, но она находилась, – скажем словами преосв. Василия Лужинского, – в самобеднейшем положении или как писал другой деятель того времени, губернатор Шредер, от нее осталась одна тень древнего греческого исповедания. Более ярые униаты теперь проповедовали, что православная русская церковь отпала от церкви вселенской. Эта мысль настойчиво и с успехом вбивалась в головы униатских семинаристов и униатского духовенства.

Что окатоличивание русских людей грозило и ополячиванием их, – история и современная действительность представляют неопровержимые доказательства этому.

Воссоединение разрушило бывший близким к осуществлению план, который в течении двух с половиной веков ловко проводили враги православной веры и русской народности, и успеху которого спешили содействовать, – не ведая, что творят, многие русские люди. Назревшая связь почти всего западно-русского края с католицизмом и полонизмом в 1839 г. была резко и окончательно оборвана; потомки православных были возвращены православной церкви, миллионы русских людей спасены для России и этот перелом совершился без меча и крови, даже, – теперь это смело можно сказать, – без особых насилий над умами и совестью, исповедовавших унию.

Столь огромный по значимости размер события воссоединения западно-русских униатов был причиной того, что оно сделалось предметом длинного ряда исторических исследований, прежде чем успели покрыться пылью архивные дела о нем. После всех, однако, исследований нельзя сказать, чтобы все стороны униатского вопроса были полно и обстоятельно изучены, и раскрыты. Исследователи сосредоточивали свое внимание главным образом на общем ходе воссоединения и на главном руководителе воссоединения, митр. Иосифе Семашко; изучением же событий, как они происходили на месте и деятелей, которые за одно с Семашко потрудились над унией, – мало занимались; Белорусской же епархией и происходившим в ней, в пору воссоединения, менее всего занимались. Последнее обстоятельство и разогрело во мне желание послужить дальнейшему освещению униатского вопроса, именно освещению той его части, которая касается униатов Белорусской епархии, обнимавшей всю Витебскую и Могилевскую губернии, шесть уездов Минской губ., три – Киевской, два уезда – Волынской, один – Курляндской и четыре прихода Херсонской губернии.

Приступая к своему труду, я имел ввиду посвятить его воспроизведению исторической картины воссоединения униатов Белорусской епархии, картины, как оказалось, большого смысла и великой поучительности. Но, попутно, с изложением Белорусского воссоединения, мне пришлось сделать несколько новых, существенных исправлений, в нарисованной уже картине, общего воссоединения униатов в 1839 г. Это вышло само собой. Воссоединение белорусских униатов было частью общего воссоединения; как и все воссоединение, оно направлялось сначала Семашко и Блудовым, потом Семашко и Протасовым, между решениями, предпринимавшимися по униатскому вопросу в Петербурге, и событиями, во имя воссоединения, и по поводу воссоединения, происходившими в Белорусской епархии, не прекращалась самая тесная связь: вторые получали направление от первых, первые нередко вызывались вторыми. Поэтому, по мере того, как развертывалась картина Белорусского воссоединения, осветились сильнее, выступили рельефнее, некоторые стороны общего воссоединения; выяснилось участие новых лиц, раскрылись неведомые доселе подробности, события представились в других комбинациях, общая картина развернулась шире, краски выступили ярче. Я не стану утруждать внимание высокопочтенного собрания подробным сообщением о процессе своей работы, ни изложением истории воссоединения белорусских униатов. О первом я лишь замечу, что материалы я черпал, главным образом, из архивов, при чем особенно дорогими сведениями наделили меня нетронутые ранее дела архивов Витебского губ. правления, канцелярии Епископа Полоцкого и Полоцкой дух. консистории. Второе передам в самых общих чертах.

Хотя вопрос о воссоединении западно-русских униатов был окончательно разрешен в 1828 г., после известной записки Семашко, но в Белорусской епархии воссоединение началось лишь после смерти католичествовавшего, не сочувствовавшего воссоединению Полоцкого епископа Мартусевича и назначения на полоцкую кафедру м. Булгака с ½ 1833 г. Начато оно было и затем велось, однако, не митр. Булгаком, к счастью епархии, оставшимся жить в Петербурге, а его заместителем, сначала протоиереем, потом викарным епископом и наконец, с 1838 г. самостоятельным епископом Василием Лужинским и прибывшим в июле 1833 г. на Полоцкую православную кафедру еп. Смарагдом. Проходило воссоединение в Белоруссии бурно, при сильном возбуждении умов польских помещиков, униатского духовенства, а по местам и народа: этому способствовали: предшествовавшее воссоединению, управление епархией епископа Иакова Мартусевича, возбудившего в униатском духовенстве большие симпатии к католичеству, сильное влияние помещиков на униатское духовенство, во многих отношениях от них зависевшее, наконец, характеры белорусских воссоединителей преосв. Смарагда и Василия, которые пробирались к одной цели, но разными способами и путями, и кое-что другое.

Кроме Семашко, издали, подобно полководцу, руководившего воссоединением всей русской греко-униатской церкви, в белорусском воссоединении больше всех потрудились преосв. Василий Лужинский и Смарагд Крыжановский.

Лужинский, в истории воссоединения белорусских униатов, является центральной фигурой, главным деятелем, на котором лежала, как обязанность подготовления белорусской почвы к воссоединению, так и ответственность за успех или не успех воссоединительного дела. Полу-поляк по рождению, а отчасти и по воспитанию, неровный, вспыльчивый, порывистый, не в меру впечатлительный, не прочь, бывший наряду с пастырскими делами, отдаться и светскому веселью, – Лужинский не был такой счастливой натурой, которая, в сложном и многотрудном деле воссоединения, избежала промахов и ошибок. Но все же он, хоть и спотыкаясь часто, вынес на своих плечах от начала до конца все дело воссоединения, порученной ему епархии. Явившись в 1833 г. в г. Полоцк, в качестве представителя м. Булгака, для управления Белорусской епархией, он, по уговору с Семашко, своим товарищем по школьной скамье, по его плану и указаниям, только от митрополита сразу же принялся за подготовительную к воссоединению работу и затем, хоть и не всегда уверенно и одинаково настойчиво, но все же неуклонно вел, под постоянным руководством Семашко, это дело, пока не довел его до желанного конца. Он же после воссоединения в течение 27 лет, до 1866 г., управлял частью Белорусской епархии, епархией Полоцкой, которую в настоящее время едва ли кто-либо осмелится упрекнуть в хладности к православию.

Имя другого деятеля, пр. Смарагда не только многократно затрагивалось в исторической литературе, оно попало и в беллетристику у Лескова. Деятельность же пр. Смарагда оценивалась доселе «всегда с большим или меньшим наклоном против него», как замечает проф. Ник. Никон. Глубоковский, посвятивший пр. Смарагду статью с выдержками из его переписки2 *). Особенному нареканию подвергся период служения пр. Смарагда в Полоцке. Пр. И. Семашко и Василий Лужинский в своих «Записках», а за ними и разные исследователи униатского вопроса, держатся приблизительно одного и того же взгляда, что пр. Смарагд пользы воссоединению не принес, а вреда натворил много. Я признаю, что в Полоцкой деятельности пр. Смарагда, наряду с отрицательными сторонами, были и положительные, наряду с ненамеренными, хоть иногда роковыми ошибками, были и значительные заслуги.

Пр. Смарагд начал свое служение в Полоцке при самой тяжелой обстановке, встречая на каждом шагу нерасположение и нелюбовь, нуждаясь решительно во всем; в помещении для себя и своей свиты, в средствах, в священнослужителях и певчих для своей кафедры, в принадлежностях богослужения, наконец, в богомольцах для своих богослужений, так как в Полоцке почти некому было ходить на богослужения, совершаемые правосл. епископами. Не смотря, однако, на все это, он сразу же с ревностью апостола начал присоединение униатов к православию и не отступая ни пред какими препятствиями, с поразительной настойчивостью и завидным наружным успехом, трудился над ними почти до конца своего пребывания в Полоцке. Такая деятельность могла бы составить блестящую страницу в жизни преосвященного, если бы она не была проникнута упорным недоверием к пр. Иосифу Семашко и В. Лужинскому, не шла бы в разрез с их деятельностью и не служила тормозом к осуществлению задуманного и приводившего им в исполнение, более надежного и верного плана. При данных же условиях она, свидетельствуя о несокрушимой энергии, горячей вере, искренности и прямолинейности, пр. Смарагда, доставила, однако, не мало хлопот и забот другим воссоединителям и значительно осложнила дело, вызвав ряд волнений в униатском духовенстве и народн. Но, в то же время, пр. Смарагд оказал делу воссоединения значительные услуги: он, напр., зорко и неустанно следил за униатскими властями и настойчиво побуждал их к энергичной деятельности; он то и дело подмечал разные недочеты и непорядки в униатской церковной жизни, и сообщая о них, то белорусскому гражданскому начальству, то высшим петербургским властям, требовал устранения их, рекомендовал меры и способы к этому и т. п. Вследствие всего этого, он оказался прямым или косвенным виновником многих важных мероприятий, как по белорусской епархии, так и по всей гр. униатской церкви. Эти заслуги пр. Смарагда доселе не были отмечены; некоторые из них были присвоены другими лицами, участвовавшими в воссоединении.

Закончивши свой труд, который был прерван двухлетним моим пребыванием на театре военных действий, я испытываю большое нравственное удовлетворение, не от того только, что привел к концу интересовавшую меня работу, принес посильную дань науке и родине, но и еще более от того, что после долгих архивных исследований, картина воссоединения далеко не безотрадной представилась мне. В нашем воссоединении не было средневековой инквизиции, не было и тех ссылок в Сибирь, надругательств над униатскими верованиями, кощунств над их святынями, о чем так любят разглашать польские историки. Конечно, бывали случаи резкого проявления униатскими священниками своего недовольства действиями воссоединителей; случалось, что с протестовавшими расправлялись довольно круто; лишали их мест, ссылали в монастыри; случались и волнения крестьян-прихожан в защиту унии. Но протесты были непродолжительными, волнения не принимали характера народных бунтов и почти всегда были внушаемые со стороны, а расправа с виновными не переступала границ, когда меры наказания переходят в преступную жестокость или в позорное издевательство над чужими «святая святых». А затем быстро все затихло; смолкли помещики-поляки, успокоились волновавшиеся прихожане, примирились с свершившимся фактом почти все, протестовавшие против воссоединения, униатские священники, а некоторые из них, как Лаппо, Маковецкий, Перебилло и др., потом сами же ревностно потрудились над возвращением в православие, совращенных в латинство, униатов. Прошло несколько десятков лет и унию в белорусском крае забыли… Для настоящего белорусского края, уния давно умерла, из памяти народной почти вычеркнута и продолжает жить лишь в книгах, ей посвященных и учебниках, да обрывки прежних униатских верований и обычаев, и католических симпатий, кой-где проскальзывают в жизни.

Я далек от той мысли, чтобы считать свой труд совершенным; совершенство – удел особых избранников, жрецов науки; жребий же заурядных работников неразрывен с недочетами и ошибками, которые всегда готова приумножить лукавая корректура. При всем желании избежать, кроме существенных недостатков, еще недосмотров и корректурных ошибок, я не избег их. Некоторые из них, довольно досадные, замечены мной при последнем чтении своей книги. Об одной из ошибок считаю нужным упомянуть. В предисловии, в заметке о делах Св. Синода, у меня сказано, что единственным пособием, к пользованию этого отдела, служит карточный указатель. Относительно того времени, когда я собирал материал в архиве, это указание не точно, а относительно настоящего – не верно. Тогда кроме карточного указателя имелась и опись дел; но по карточному указателю гораздо легче было разыскивать дела, чем по описи, в которой пришлось бы перечитывать заголовки десятки тысяч ненужных дел. В последние же годы, карточный указатель заменен указателем-книгой, обстоятельно составленной.

В заключение своей речи, считаю приятным долгом, выразить свою глубокую благодарность ординарному проф. П. Н. Жуковичу, с удивительной сердечностью и ободрявшему и вразумлявшему меня, ординарным профессорам Н. К. Никольскому и П. С. Смирнову, принявшим, вместе с П. Н. Жуковичем, на себя труд оценки моей книги, директору канцелярии обер-прокурора Св. Синода В. И. Яцкевичу, просвещенной отзывчивости которого я обязан получением права ознакомиться с отмеченными в моей книге, чрезвычайно важными для истории унии, секретными делами канцелярии обер-прокурора Св. Синода, члену Государственной Думы А. П. Сапунову, вручившему мне редкий, ценный документ, помещенный мной в конце книги и всем тем многочисленным лицам, одни из которых облегчали мне доступ к архивам, а другие всячески способствовали, чтобы трудная, особенно в провинциальных архивах и не всегда благодарная архивная работа была для меня и производительной, и приятной.

* * *

1

Произнесена 9 мая 1910 года.

2

«Христ. Чт.», 1908 г., № 12, стр. 1673–1691.


Источник: Георгий Шавельский, протопр. Речь перед защитой диссертации: «Последнее воссоединение с православной церковью униатов в Белорусской епархии (1833–1839 г.) // Христианское чтение. 1910. № 7–8. С. 1023–1031.

Комментарии для сайта Cackle