Выдержки из моих воспоминаний

Августа 30–31 и Сентября 1–5, 1867 г.

При обозрении мною Ставропольского уезда, Самарской епархии, в августе 1867 г., получено было мною письмо из Самары, коим извещали ме­ня, что преосвященный казанский Антоний приглашает меня в Казань, и для сего отложил даже поездку свою по епархии; поэтому отслужив в с. Старой-Майне 30-го августа (1867 г.) и сказав поучение «О Богобоязненности и об уважении к предержащей власти» народу, во множе­стве собравшемуся в обширный храм сего торгового села, я занялся здесь причтами из сел: Верхней и Средней Майны, Помряскина и посетил селения Кременки и Головкино.

В последнем селении церковь каменная, двухэтажная, с хорошею живописью: она сооружена одним из известных братьев Орловых – Иваном Григорьевичем; судя по оставшейся от похищения утвари, лет пред сим за 10-ть, видно, что храмоздатель не щадил своего достояния на украшение дома Божия, начинающего приходить теперь в ветхость; поэтому нами говорена была речь к прихожанам, в числе коих присутствовали здесь и помещики села Головкина с супругами: «О поддержании в должном благолепии сего памятника усердия предков к святыне дома Божия, чтобы он развалинами своими не послужил укором потомкам в холодности их к вере». На полчаса, затем, заходил я, по приглаше­нию, к Н. М. Наумову, предводителю Ставропольского дворянства, жи­вущему в большом доме с двумя пришедшими в ветхость флигелями. Когда-то дом этот смотрел дворцом и удостоился чести видеть в столпостенах своих Императрицу Екатерину II, в пору величия графов Орловых.

Отсюда я отправился в Репьевку и слушал всенощную, после коей, по случаю говора и шума во время всенощной, говорил речь о том, что сколько нам ни скорбно при первом же посвящении быть обличителем означенных выше недостатков, однако обязанные быть верными пастырскому долгу «быть светом для мира и солью земли» не можем упустить случая и не сказать неблагоговейным как должно вести себя в храме Божием, чтобы не подвергнуться наказанию за неблагоговение. Слушатели мои смолк­ли и с час почти, невзирая на разность пола и возрастов, тихо уже подходили, благодаря Бога, под благословение.

После обедни заезжал я к князю Ю. С. Хованскому, пообедав у него, в 3 часа 31-го августа был уже в Симбирске, где благословил в Спасской обители добрых чад наших о Господе, побывал у преосвященного Евгения и кое у кого из знакомых, и во 2-м часу ночи отправился на пароход, который и примчал меня в Казань, в 1-м часу вечера 1-го сентября. Не застав Владыки в городе, отправился в казанский женский монастырь приложиться к чудотворной иконе. И сладко там пла­калось мне, как давненько уже не плакалось. Монахини подступили ко мне с допросом откуда и кто я. Сказав что я странник-паломник, и испросив их молитв, вышел; потом, помолившись на могилке игуменьи Досифеи, знакомой мне по Твери, я приехал в архиерейский дом, побеседовал с кафедральным от. протоиреем В. П.; а в половине 9 часа отправился на дачу преосвященного Антония, который встретил наше убожество в сенях нижнего этажа и обнял с братскою любовью. Часов до 11-ти вечера незаметно мы провели в беседе и расстались.

2-го сентября за ранней я молился, между прочим, об упокоении души преосвященного Поликарпа, епископа Орловского, скончавшегося на 22-е августа, и преосвященного Феодотия, который праздновал бывало день своего ангела – в сей день. Потом осматривал дом владыки великолепный и обедал. После отдыха поехали мы с преосвященным в архиерейский, казанский дом, из коего, после чаю, ходили в собор ко всенощной; а там опять беседовали часов до 11-ти. Приятно мне было предложение владыки отслужить, и отслужил я, благодаря Бога, в соборе, где благоговейное служение очень понравилось мне и решило ввести такое же пение, чтение, тихое, умилительное в своей епархии. После обедни приложившись к мощам св. Гурия в соборе и Варсонофия в Спасском, отправились мы в Казанский женский монастырь, и, приложившись к чудотворной иконе Казанской Божией Матери, пили чай у м. игум. Каллисты и закусили; потом отправились в академию и в школу заведенную Вас. Тимоф. в коей учатся мальчики и девочки из татар очень хорошо. Отсюда возвратились на дачу владыки, который сделал для нас обед и пригласил к нему некоторых из служащих в академии и в семинарии. После обеда и отдыха погуляли мы и опять побеседовали сердцем к сердцу с добрым святителем и в парке его великолепном и в кабинете его, в который войдут едва ли не все наши комнаты...

Из беседы его многое мне понравилось и, даст Бог, не останется без последствий. Особенно по душе нам пришлись: его ревность, побуждавшая его в Смоленске на войну с Христофовичем, который исправлял должность предводителя губернского Смоленского дворянства и женился на родной сестре покойной жены своей, г. Энгельгард, невзирая на отбой свыше и ту любовь его к прямоте и правоте, обходя избитые пути мнимого мира и утверждения, оканчивающихся нередко пагубою.

Расположившись ко мне, по-видимому искренно, он готов был открыть мне едва ли не до дна свою душу и, кажется, не без пользы для себя самого; потому что расплачивался и я с ним тою же не фальшивою монетою. Как я же идет он один с Господом по пути жизни, с тою только разницею, что с изредка забегает с вопросами: то преосвященному митрополиту московскому, то к другим кое к кому. Многое позанял он и от блажен. дяди своего митрополита Киевского Филарета; по как менее нас мятый и тертый действует отважнее нас, хоть и не всегда, может быть, успешнее. Много и других добрых сторон в нем я заметил, например, кротость и деликатность.

Утром 4 часла мы слушали раннюю опять на даче и, побеседовав, отправились сначала к преосвященному архиепископу Афанасию, который проживал в Кизич. монастыре на покое и радушно угощал нас; а потом в доме бывавшей у нас в Калуге Е. П. Леденцовой, пригласившей чрез зятя своего обедать обоих. Поговорив, по окончании оного с Е. П. в ся половине, мы отправились с преосвященным домой и побеседовали опять с ним до 11-ти часа вечера и опять много сказалось и доверия в нем и расположения к нашему убожеству.

Утром 5 сентября мы молились за ранней в кафедральном соборе, в приделе вел. кн. Бориса, по случаю праздника, а в 9 часу поехали на берег Волги. Сначала не приняли было меня за множеством пассажиров, но наконец вняли мольбе нашей и мы, простившись со святителем Антонием и с викарием его, подъехавшим, преосвященным Гурием, в 10 часов отправились обратно.

Заключаю описание моего свидания с покойным святителем казанским Антонием выпискою из письма его ко мне от 17-го октября 1867 г.:

«От души, пишет он, благодарю вас за ваше приятнейшее братское поседение моего недостоинства и искренние, откровенные беседы. Это взаимное общение в мыслях и суждениях о делах нашего служения весьма нам полезно и утешительно, когда особенно оказывается совершенное согласие и единодушие, по крайне мере, в общих взглядах на вещи. Мне чувствительно, что мы с вами именно находились в таком согласии и единодушии.

Я пробыл в загородном доме до самого октября, пользуясь превосходной погодой. И теперь бы еще можно было жить там, но надобно было переехать к Казанским нашим праздникам 2-го и 4-го октября и обновить дом городской, который теперь почти окончательно обновлен.

Очень благодарен за присылку рукописи и книжек. Рукопись я успел и здесь достать. Она чрезвычайно любопытна и обличает во всей наготе истинный дух раскольников. Изумительно это мне, что он такой посвятил свой хороший талант писательный на сплетение таких лжей и софизмы, переполненных самым непримиримым духом вражды и озлобления. Вот вам и просвещение, которым мы думаем прогнать тьму заблуждения раскольнического! Явно, что оно обоюдоострый меч. Статья Твердынского, впрочем, если и не полна, то очень хороша и основательна. Ее не худо бы всячески распространить; я узнал, что рукопись в употреблении довольно распространенном у раскольников. Эту статью позвольте мне у себя оставить, а рукопись при сем возвращена.

Новый устав весьма во многом возмущает мою душу. О чтении догматики в последний год курса я уже послал протест. Думаю теперь изготовить о штатном числе учеников в каждой семинарии, особенно в Казанской, которое по моему мнению, крайне произвольно, безосновно и просто безрассудно и угрожает большим вредом, как это я вижу из примеров моей епархии.

4-го числа открыто у нас братство, весьма торжественно и при общем сочувствии к сему долгу. Прочтете о сем в Епархиальных Известиях наших. Войну против множества личностей я тоже начал.

Прошу ваших братских молитв о мне и с чувством истинного почитания, преданности и любви, яже о Христе есть и пребудете».

«Вашего Преосвященства» и проч...

Г. Е. Астрах.