О. Иоанн среди детей

Трогательно смотреть на о. Иоанна, когда он с детьми. Здесь он добрее и светлее, чем когда-нибудь... «Я среди детей и себя ребенком чувствую». – Детская душа тянется к детской чистоте, и дети тянутся к нему...

«Веди меня к детям» – говорит о. Иоанн к провожавшему его г. Поршину в Ростове. – И это он говорит везде, во всяком городе. К детям, значит, в приюты, в училища, гимназию... И дети его всегда ждут.

Вот интересное письмо из Чернигова, из Черниговского Детского приюта⁹.

Отец Иоанн был у нас в половине сентября 1897 года. Детишки с утра волновались – «духом горя» – как писал после наш батюшка. Они все слышали об отце Иоанне и издали его любили. Помню особенно ко мне приставала одна крошка. Милая, скажи, это святой приедет, святой?..

И он приехал. Дети все сияли от радости и смотрели на о. Иоанна во все глаза. И он – всей душой отозвался на детскую любовь. Им говорил он речь. Жалею, что не записала ее. Говорил он о том, что нужно любить этот дом – в котором они нашли кров, людей, которые их любят, чтобы они хранили детское, чистое, благодарное, чуткое сердце.

Потом о. Иоанн благословлял всех детей. Хорошо было смотреть на его полное привета лицо. Благословляя детей, он иногда порывисто гладил их по голове, прижимал к себе, говорил что-нибудь задумчивое, ласковое.

Дети глядели сияющими и от радости, и от слез глазенками.

О. Иоанн Сергиев

«Как раз, передо мной на молебне, – рассказывает Щеглов, – прикладывался чиновник неведомого ведомства с гимназистом. Приложившись, он представил ему своего подростка с усерднейшей просьбой благословить его перед началом учебного года. Отец Иоанн ласково погладил его по голове: «Верно только что поступил в гимназию – спросил о. Иоанн. – Только что успели сшить мундирчик, подсказал отец, явно растроганный этим знаком внимания.

– В математике, поди, молодец?

– Удивительно быстрый, то есть до чего, вы просто не поверите!

– А в языках верно слабоват?

– Совсем слабоват, именно в языках.

О. Иоанн сделал новоиспеченному гимназисту краткое наставление и троекратно благословил его.

Гимназист тоже все время блаженно улыбался, а когда батюшка стал благословлять его, заплакал радостными детскими слезами. В глазах чиновника тоже стояли слезы».

Трудно и измерить, как много дают такие святые минуты для всего будущего ребенка; впечатления не исчезают.

В своем дневнике (неизданном) о. Иоанн со страшной болью рассказывает, как он в «минуту» искушения отстранил рукой с запяток саней мальчика. Тот упал и ушибся... Конечно, только нравственная чуткость о. Иоанна создала последнюю подробность (ушиба), «но о. Иоанн долго мучился воспоминаниями об этом деле», «Душа изболелась», пишет он, долго помнит и долго не прощает себе своей жесткости.

– Вы дети мои, ибо я родил и рождаю вас благовествованием о Христе Иисусе; духовная кровь моя – наставления мои текут в жилах ваших; я напоил и пою вас, как бы из сосцов мать, млеком словесным. Вы дети мои, потому что я имею вас всегда в сердце своем и молюсь за вас. Вы дети мои, потому что я, действительно, как священник, отец, и вы называете меня батюшкою. Дети! это слово очень, очень не нравится диаволу, виновнику нелюбви, злобы и лицемерия, но я, Богу помогающу, ни на минуту не повинуюсь ему, и буду не иначе называть вас, как детьми, ибо вы, действительно, дети по вере, по Церкви Божией и по принимаемым от меня наставлениям и отеческому руководству. И заключение в духе – в частной искренности прибавляет – сказать искренно чужим детям: дети, можно только Духом Святым, Духом истины и любви. Да сие и аминь.

Батюшка с крестником на загородной даче

Говорить с детьми так искренно, как о. Иоанн, можно только любовью. Мы не можем перепечатывать речей о. Иоанна детям, но вот несколько отрывков:

– Дети! Когда некоторые родители хотели подвести к Господу детей, апостолы препятствовали им. Видя это, Господь запретил им, говоря: «оставьте детей приходить ко мне!».

Вот вам, дорогие, приятное, живое, утешительное слово, не мое, а евангельское. Запомните его все и положите глубоко, глубоко в сердце. Помните, как любил детей, любит их и теперь Сам Господь Иисус Христос; как строго запретил Он Своим ученикам, чтобы не препятствовали им приходить к Нему во всякое время, так как в их простых сердцах почивает Бог; как обнимал их, возлагал на них Свои пречистые руки и благословлял их. Помните, говорю, эти дорогие слова Евангелия, воодушевляйтесь и утешайтесь ими; носите их в сердцах своих и не будьте легкомысленны, невнимательны и неблагонравны, чтобы не оскорбить вам чем-либо горячо любящего вас Спасителя. Учитесь прилежно закону Божию и всему полезному ученью. Не опускайте в воскресенья и другие праздники ходить в храм Божий, и никто и ничто пусть не препятствует вам в этом. В храме особенно Бог принимает наши молитвы. Молитесь с сердечным вниманием дома и в классе. Молитва есть беседа детей с Отцом небесным. Уважайте и любите начальников и наставников ваших, которые после родителей – ваши первые доброжелатели и благодетели, руководящие вас ко всему доброму и полезному. Уважайте и сами себя и не доводите себя до поступков, унижающих и бесчестящих вас. Помните, что Господь Иисус Христос и теперь с вами всегда, невидимо, Сам учит вас невидимо, внутренне, если только вы внимательны. Всякою наукой дорожите, всякую науку любите, потому что всякую науку открыл Господь Бог, Источник разума и премудрости. Учитесь охотно и прилежно. Когда будет вам трудно или скучно, обращайтесь смело с верою к Господу Иисусу Христу, любящему вас, и Он тотчас поможет вам. Он особенно любит слушать детские усердные молитвы, как наилучший Отец. Любите и берегите друг друга.

– Любезные дети. Растите и зрейте во благодати Божией и яко новорождённые младенцы словесное и нелестное молоко возлюбите Божие слово, Божий закон. Рядом с науками внешними старайтесь преуспевать во внутренней сердечной науке любви, веры, молитвы, кротости, сострадательности.

Вы учитесь языкам, французскому, немецкому, но смотрите больше всего учитесь языку любви. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, я медь звенящая и кимвал бряцающий».

Ласковый вообще к детям, о. Иоанн еще любовнее относится к детям больным. О. Иоанн в больнице Левашевского пансиона в Киеве. В числе больных о. Иоанну указали девочку, которая страдала тяжелым тифом, и у которой незадолго пред этим вскрыт был обширный гнойник позади уха. Едва о. Иоанн взглянул на больную, вся его фигура внезапно озарилась огнем чувства. Он быстро подошел к больной, пал к кровати и, стоя на коленях, приник к лицу страдалицы, осыпая ее искреннейшими ласками и поцелуями. Тут сказалась вся богато-одаренная душа о. Иоанна. Как самая любящая мать, ласкал и утешал он болящую:

– Милое дитя, тебе не больно,.. страдалица ты моя, – говорил он.

Воцарилось совершенное безмолвие, и вся сцена произвела глубочайшее впечатление. Возможно было вспомнить сказанные слова, но нет средств передать тон, оттенки голоса и все переливы несравненной мелодии чувств, которые вылились из души любвеобильного пастыря. Мы присутствовали при самых глубоких проявлениях, на которые способна человеческая душа. Тут все сказалось: и пыл беззаветного святого чувства, и безграничная любовь, и захватывающая душу жалость, и скорбь у постели больного человека, и наконец несравненная симпатия, со всеми оттенками и модуляциями могучего чувства».

Такой же ласковый, о. Иоанн и всегда к больным детям: о них и молится он горячее и усерднее.

«В квартире Ергомышева, пишет Ростовский корреспондент, до прихода о. Иоанна, собралось немало также тяжко больных. Тут же лежал больной ребенок.

– Идет, идет!..– раздались голоса. Появление о. Иоанна вызвало всеобщую радость; больной ребенок, уложенный тут же в кроватку, немного приподнялся и устремил свой пытливый детский взор на вошедшего пастыря.

– Как зовут больного? – спросил о. Иоанн у матери; та назвала имя ребенка.

– Помолимся Господу Богу, обратился пастырь к ребенку и с отеческой любовью поцеловал его. Ребенок припал к руке пастыря и сотворил крестное знамение.

– Молитесь Господу Богу и по вере вашей воздаст вам – снова промолвил пастырь и стал сам молиться с горячей верой, со страстным и сильным убеждением. Снова раздались в комнате рыдания. О. Иоанн ласкал детей, брал их к себе на руки, целовал их, дети точно взрослые понимали, кто возле них и заглядывали ему в добрые ласковые глаза».

Ласковая улыбка не сходит с лица о. Иоанна, когда он с детьми. Только иногда эта улыбка сменяется грустной скорбью. «Поздно вечером мы остановились в небольшой деревеньке Гора, пишет Нарцизова, в одной крестьянской избе о. Иоанн несколько минут отдыхал и чай пил. Тут одна крестьянка привела к отцу Иоанну своего сына лет 7 или 8, совершенно безумного, так что данный ему сладкий сухарь он не умел в рот положить, и со слезами на коленях умоляла помолиться и помочь ее сыну. О. Иоанн, держа ребенка в коленях, обеими руками его обняв, и видимо всем сердцем горячо молился, приникнув своей головой к его голове, потом вдруг выпустил ребенка, и только сказал: матери, вы матери! Нужно было видеть, с каким глубоким состраданием и нежной любовью к несчастному мальчику были произнесены эти слова; мать еще больше стала просить, но он опять только и повторил слова, покачав головой: матери вы, матери!

Если где еще можно видеть у о. Иоанна ту же сострадательно-скорбную нежность, то разве в больницах среди коек «страдающих и телесно озлобленных».

В 1901 году о. Иоанн навестил прокажённых в колонии Общества борьбы с проказой (25 верст от ст. Молосковицы Балтийской ж. д.).

Нужно было видеть это выражение напряженно скорбной жалости, с какой он беседовал с прокаженными, утешал их. А с какой трогательной любовью беседовал он с о. Феодором П., находившимся тут же на излечении.

Недаром плакали прокаженные, когда после горячего слова «о проказе духовной», он призвал к молитве. Колония рыдала: больные впервые может быть нашли настоящую бесконечную жалость к их страданиям, и плакали и от радости, и от пробудившейся жалости к себе.

«Если бы о. Иоанн не был полон веры в милосердие Божие, он истек бы кровью: так сильна в нем чуткость к чужой боли!» – говорил нам один глубоко-почитающий о. Иоанна человек, и это правда.