Правила Собора Халкидонского, вселенского IV

В тоже время, как Православные пастыри Церкви изследовали и отвергали лжеучение несториан, Евтихий, архимандрит константинопольский, также оспаривая Нестория, составил свое новое учение о воплощении Сына Божия. Как Несторий не признавал во Христе ипостасного соединения Божества с человечеством, и разделял их, так Евтихий опровержение этой мысли довел до другой, противоположной крайности: он не допускал ни того, что во Христе соединены два естества в одном лице, ни того, что Сын Божий восприял от Приснодевы плоть, нам соестественную; он хотел признавать во Христе как одно лицо, так одно существо; учил, что человечество в Нем поглощено, так сказать, Божеством; что человечество в этом соединении не сохранило свойств природы своей, а самое Божество, под видом только плоти, жило на земле, страдало, погребено и востало из гроба¹. Это новое учение скоро было опровергнуто православными епископами, в особенности Флавианом Константинопольским и Львом Римским, также неоднократными соборами в Царьграде (448–50): но упорство еретиков, быстрое распространение их ложных мнений и новые, сильные смятения в Церкви, побудили православиых Отцов просить императора Маркиана о созвании IV Вселенского Собора, который и был открыт в Халкидоне (451 г), в присутствии более 600 епископов². Подробно изследовав учение Евтихия и опровергнув его по всем пунктам, св. Отцы Собора в точности определили догмат о воплощении Сына Божия, – следующим образом: «последующе Божественным Отцем, все единогласно поучаем исповедывати единаго и тогожде Сына, Господа нашего Иисуса Христа, совершенна в Божестве и совершенна в человечестве: истинно Бога и истинно человека, тогожде из души и тела: Единосущна Отцу по Божеству, и Единосущна тогожде нам по человечеству: по всему нам подобна, кроме греха: рожденна прежде век от Отца по Божеству, в последние же дни тогожде, ради нас, и ради нашего спасения, от Марии Девы Богородицы, по человечеству: единаго и тогожде Христа, Сына, Господа, Единороднаго, во двух естествах неслитно, неизменно, нераздельно, неразлучно познаваемаго, (никакоже различию двух естеств потребляему соединением, паче же сохраняему свойству коегождо естества, во едино лице и во едину ипостась совокупляемаго), не на два лица разсекаемаго или разделяемаго, но единаго и тогожде Сына, и Единороднаго Бога Слова, Господа Иисуса Христа, якоже древле Пророцы о Нем, и якоже Сам Господь Иисус Христос научи нас, и якоже предаде нам символ Отец наших»³.

Затем Собор изложил несколько правил относительно церковного управления и благочиния, отчасти подтвердив прежние правила, отчасти составив свои новые, по нуждам времени.

1. От святых Отец на каждом Соборе доныне изложенные правила соблюдати признали мы справедливым.

В конце IV века, или в начале V-гo, правила разных соборов восточных, начиная с Анкирского (314), были уже собраны и приведены в один состав⁴. Св. Отцы Халкидонского собора имели у себя такой сборник правил и пользовались им при разсуждениях соборных⁵. Желая, чтобы Церковь всегда руководилась этими правилами, они утвердили своим общим голосом их каноническую важность, – что особенно и нужно было, так как собранные правила принадлежали большей частью поместным Соборам Востока; след., без утверждения вселенскими соборами, не могли сами по себе иметь силы законов для всей Церкви.

2. Аще который епископ за деньги рукоположение учинит, и непродаемую благодать обратит в продажу, и за деньги поставит епископа, или хорепископа, или пресвитера, или диакона, или иного коего от числящихся в клире, или вообще произведет за деньги в какую-либо церковную должность, ради прибытка своего: таковый, быв обличен, да будет подвержен лишению собственного степени: и поставленный им отнюдь да не пользуется купленным рукоположением, или производством: но да будет чужд достоинства, или должности, которую получил за деньги. Аще же явится кто и посредствующим в толико гнусном и беззаконном мздоприятии: то и сей, аще есть из клира, да будет низвержен со своего степени; аще же мирянин, или монашествующий, да будет предан анафеме.

Против симонии находим строгое правило апостольское (29): здесь это правило повторяется с дополнением и усилением строгости: ибо св. Отцы собора запрещают мздоимство не только в поставлении на степени священства, но и в определении на какую бы то ни было церковную должность⁶. При том не одних приемлющих, или дающих мзду правило лишает всех церковных степеней, но и посредствующих в таком беззаконном деле подвергает наказанию, – духовных лишению сана, а мирян и монашествующих (несостоящих в клире) – анафеме. С такой же строгостью правило о симонии повторено на других Соборах, и даже были писаны особые окружные послания от константинопольского Синода против этого злоупотребления (сн. VI Всел. 22. VII Всел. 5, 19. Вас. Вел. 90)⁷.

3. Дошло до святого Собора, что некоторые из принадлежащих к клиру, ради гнусного прибытка, берут на откуп чужие имения и устрояют мирские дела, о Божием служении небрегут, а по домам мирских людей скитаются, и поручения по имениям приемлют, из сребролюбия. Посему определил святой и великий Собор, чтобы впредь никто, ни епископ, ни клирик, ни монашествующий, не брал на откуп имений, и в распоряжение мирскими делами не вступал: разве токмо по законам признан будет к неизбежному попечительству над малолетними, или епископ града поручит кому иметь попечение о церковных делах, или о сиротах, и вдовах безпомощных, и о лицах, которым особенно нужно оказать церковную помощь, ради страха Божия. Аще же кто впредь дерзнет проступити сие определение, таковый да будет подвергнут церковному наказанию.

Это правило составлено па Соборе по личному предложению императора Маркиана. Он представлял Собору, что многие духовные лица в Царьграде и др. местах входят в несвойственные им мирские дела, как то берут на откуп, или в управление свое чужие имения, принимают на себя разные поручения по делам гражданским, наприм. тяжебным, и пр.; увлекаемые к таким делам корысто- любием, они небрегут о возложенном на них служении Церкви, скитаются по мирским домам, производят соблазн и теряют уважение к себе в обществе. Государь требовал, чтобы епископы обратили на это внимание и прекратили безпорядки. Следствием сего было изложенное на Соборе правило, которое подтверждено и гражданскими законами⁸. Еще правила св. Апостолов положительно запретили духовенству все подобные, мирские дела (2Тим. 2, 4. Апост. прав. 6. 20. 81). Св. Отцы Халкидонского Собора допустили в своем правиле исключение только на два случая: когда духовное начальство считает нужным поручить кому-либо попечение о церковных делах по гражданскому ведомству, напр. ходатайство о них пред гражданским начальством⁹, или попечение о сиротах, вдовах, бедных, и вообще призреваемых Церковью, что допускалось и гражданскими законами¹⁰; или же когда самое правительство призовет духовные лица, в случай нужды, к попечительству над малолетними, и т. п.¹¹ Такие же правила находим и на других Соборах. Не запрещалось также духовенству принимать на себя обучение детей, и особенно воспитание их в законе Божием всегда признавалось его главною обязанностью и правом (VII Всел. 10. Двукрат. II. см. также Сардик. 7 Карф. 19. 86. 109). VII Всел. Собор в правиле 10 говорит о духовных лицах: «лучше всего да идут учити отроков и домочадцев, читая им Божественное писание: ибо для сего и священство получали».

4. Истинно и искренно проходящие монашеское житие да удостаиваются приличной чести. Но поскольку некоторые, для вида употребляя одежду монашескую, расстраивают Церкви и гражданские дела, по произволу ходя по градам, и даже монастыри сами для себя составляти покушаются: то разсуждено, чтобы никто нигде не созидал, и не основывал монастыря, или молитвенного дома, без соизволения епископа града. Монашествующие же, в каждом граде и стране, да будут в подчинении у епископа, да соблюдают безмолвие, да прилежат токмо посту и молитве, безотлучно пребывая в тех местах, в которых отреклись от мира, да не вмешиваются ни в церковные, ни в житейские дела, и да не приемлют в них участия, оставляя свои монастыри: разве токмо когда будет сие позволено епископом града, по необходимой надобности. Да не приемлется также в монастырях в монашество никакой раб, без воли господина его. Преступающему же сие наше определение, определили мы быть чуждым общения церковного, да не хулится имя Божие. Впрочем, епископу града надлежит иметь о монастырях должное попечение.

Это правило также, как и предидущее, постановлено Собором по предложению императора Маркиана¹². В то время сословие монашествующих на востоке стало уже чрезвычайно многочисленно. Но образ жизни их долго не был подчинен общим, положительным правилам, так что большей частью зависел от произвола каждого, принимавшего на себя обеты монашества, которые и исполнялись в различных, добровольно избираемых подвигах благочестивой жизни. Там, где монашествующие соединялись в общежитие и составляли братства, правила для них определялись волею, или примером старейших подвижников, которым они также добровольно предавались в послушание. Только уже в ІV веке св. Василий Великий и Пахомий Великий составили для иноков общие правила, не только по сущности их обетов, но и по всему образу жизни¹³. Одним из главных правил положено, чтобы монашествующие безвыходно пребывали в своих обителях, где кто принял пострижение, и посвящали себя строгому уединению, не входя в мирское общество, и ни в какие житейские дела, а только исполняя правила обители и послушание, возложенное на них настоятелями, или отцами духовными (аввами)¹⁴. Но пока такие строгие уставы не были еще введены во всеобщее употребление, немало безпорядков происходило от того, что монашествующие произвольно переходили из места в место, каждый строил, если хотел, отдельный для себя монастырь (скит), а некоторые, для вида только употребляя одежду монашескую, входили в мирские дела и подавали повод к нареканиям на монашество. Наконец обращено было на это внимание правительства, церковного и гражданского, и все монашество подчинено строгим правилам истинных подвижников. Так Вселенский, Халкидонский собор определяет правилом, чтобы никто ие строил монастыря, или отдельной молитвенной обители (έυκτ ηpιον ὀικον), без дозволения епархиального епископа; чтобы иноки соблюдали безмолвие, т. е. совершенное уединение, прилежали только посту и молитве; чтобы ни под каким предлогом не оставляли своих монастырей, и не вмешивались в дела общественные, ни в гражданские, ни даже в церковные, и т. д.; чтобы, наконец, все монастыри по городам и вне городов были в полном подчинении у своих местных епископов¹⁵. Впрочем, известно, что иноки, и особенно настоятели монастырей, в церковной иерархии всегда имели весьма важное значение и, по обстоятельствам, принимали весьма обширное участие в делах Церкви, как напр. видим на Вселенских Соборах, где игумены, архимандриты, аввы являются на ряду с епископами и вместе с ними составляют и подписывают соборные определения¹⁶. Что касается до отношения монастырей к епархиальным архиереям, то оно состояло, начиная от самаго основания обители (которое не только разрешить, но и освятить должен был епископ)¹⁷, – в полной зависимости от архиереев по внутреннему управлению монастырей, в подчинении их надзору, в ответственности и подсудимости им по всем делам монастырским¹⁸. Но уже в VII веке, как на западе, так и на востоке, являются особые привилегии для некоторых монастырей, с правом независимости от местных епископов и самостоятельности внутреннего управленя. На востоке такие монастыри были в непосредственном ведении высшей, патриаршей власти. Основанием таких преимуществ служило водружеие патриархом (а не епархиальным епископом) креста при создании монастыря: что и называлось ставропигиею (ςαυροπηγιον). По этому праву ставропигии, в таких монастырях возносилось на молитвах имя патриарха, а не местного епископа; поставление монастырских властей, надзор за управлением обители, суд по делам братии, сбор установленных взносов (κανονικαι εισφραι), и пр., все это принадлежало патриарху, который управлял такими обителями чрез своих наместников, или экзархов¹⁹. Право ставропигии имели патриархи – каждый в целом своем округе (διοικησις); а патриарх цареградский даже и вне своего округа, по всему востоку и церквам иноплеменным, зависевшим от его кафедры²⁰. Но IV Вселенский Собор, подчиняя все монастыри епархиальным епископам, вменяет в обязанность и епископам иметь должное попечение о монастырях, о их благоустройстве и благочинии. Присовокупленное еще в правиле Соборами запрещение – принимать в монастыри рабов без согласия господ, требовалось гражданскими законами и основывается на общем и постоянном правиле Церкви, чтобы служеиие Богу и Церкви всегда было чисто и безпрепятственно со стороны внешних отношений человека к миру, чтобы никогда не служило оно предлогом к нарушению законных прав и обязанностей в быту общественном. Иначе могло бы быть много злоупотреблепий в духовной свободе монашества и много нареканий на него в обществе²¹ (снес. Апост. прав. 82). Правила о монашествующих еще более раскрыты и подтверждены на Соборах последующих (VI Всел. 40–49. VII Всел. 17–21. Двукратн. 1–7).

5. О епископах, или клириках, преходящих из града во град, разсуждено, чтобы положенные святыми отцами правила пребывали в своей силе.

Разумеются те правила, чтобы епископы не только самовольно не переходили с одной кафедры на другую, но и временно не приходили в чужие епархии для священнослужения, учения, рукоположения клириков, и пр., без дозволения высшего начальства, а также и клирики без согласия местных епископов. Правила сии повторяются почти на каждом Соборе, от времен Апостольских (Апост. 14. 35. I Всел. 15. 16. ІІ Всел. 2. VI Всел. 20. Антиох.9. 13.21.22. Сардик. 1. 2. 3. и др.).

6. Решительно никого, ни во пресвитера, ни во диакона, ниже в какую степень церковного чина, не рукополагати иначе, как с назначением рукополагаемого именно к Церкви градской, или сельской, или мученическому храму, или к монастырю. О рукополагаемых же без точного назначения, святый Собор определил: поставление их почитати недействительным, и нигде не допускати их до служения, к посрамлению поставившаго их²².

В первые века, когда не было еще строгого разграничения епархий и приходов церковных, епископы и клирики не редко были рукополагаемы без определенного назначения на места службы: первые – потому, что гонения на Церковь и еретические волнения требовали повсюду нарочитого умножениия пастырей и учителей Церкви, из которых многие только числились при некоторых, и самых незначительных городах и даже селениях, а сами проходили разные места с проповедью веры и обличением еретиков; последние (клирики) обыкновенно поставлялись к кафедральной Церкви епископа, (которая, до разделения приходов, не редко бывала одна в целом городе, составлявшем общий ее приход), и епископ ставил их в неопределенном числе по своему усмотрению, для исполнения разных должностей, поручений, или для умножения членов своего совета. Но с IV века, когда, сообразно гражданскому разделению Римской империи, начали разграничиваться и пределы епархий (II Всел. 2), когда с умножением христианских храмов, начали разделяться и церковные приходы, Соборы уже стали запрещать поставление как епископов, так и прочего духовенства, без определенного назначения на известные места службы. Так и Никейский собор определил, чтобы ни епископы не переходили от одной Церкви к другой, или из города в город (что, впрочем, требовалось уже Апостольскими правилами), ни пресвитеры и прочие клирики не оставляли церквей, к которым рукоположены, но, чтобы все были распределены по своим местам (I Всел. 15. 16). Соборъ IV Вселенский еще определеннее выражает свое правило, постановляя, чтобы никто ни в какую церковную степень не был рукополагаем иначе, как с назначением именно (ίδικως) к известной Церкви, градской, или сельской, или к монастырю, и пр.²³. Иначе всякое поставление, без точного назначения, должно почитать недействительным, т. е. поставленные таким образом не имеют права священнодействовать и нигде не должны быть допускаемы до церковнослужения.

7. Вчиненным единожды в клир, и монахам, определили мы не вступать ни в воинскую службу, ни в мирской чин: иначе дерзнувших на сие, и не возвращающихся с раскаянием к тому, что прежде избрали для Бога, предавать анафеме.

Апостольские правила (81. 83) запрещают духовным лицам совмещать с своим званием светские чины, или должности, военные или гражданские: в противном случае повелевают извергать их из священного сана. А настоящее правило Собора имеет в виду тех, которые со всем оставляя духовное звание, или монашество, вступают в мирское звание, или воинскую службу. Поэтому и угрожает им, если не раскаятся, строжайшим наказанием – анафемою: ибо одного извержения из сана, который они сами с себя слагают, конечно уже нечего вменять им в наказание²⁴. Гражданские грекоримские законы также не принимали таких людей в светское звание, и отнимая у них все права звания и состояния, снова, даже насильно, обращали таких клириков в духовное ведомство, с лишением церковных степеней, а монахов оставляли в заключении монастырском²⁵.

8. Клирики при богадельнях, монастырях и храмах мученических, да пребывают, по преданию святых Отец, под властию епископов каждого града, и да не исторгаются, по дерзости, из-под управления своего епископа. А дерзающие нарушати сие постановление, каким бы то ни было образом, и не подчиняющиеся своему епископу, аще будут клирики, да подлежат наказаниям по правилам; аще же монашествующие, или миряне, да будут отлучены от общения церковного.

Кроме приходского духовенства , на востоке издревле был особый клир при богоугодных заведениях, напр. богадельнях (πτωχεια), больницах (νοσоκομεια), странноприемных домах (ξενοτροφεια), и пр., которые имели при себе и Церкви домовые, и большею частию состояли под управлением духовных лиц²⁶. Был также свой клир при монастырях из иночествующих братий, и при храмах мученических (ναοί τῶν μαρτυρων: то есть воздвигнутых в память мучеников, особенно на месте их страданий), которые во многих местах не имели своих приходов, находясь вне городов и селений. Правило Собора требует, чтобы клирики всех этих разрядов были под властью епархиальных епископов. Мысль о независимости от этой власти могла происходить у тех клириков от того, что они в своих местах составляли как бы особые ведомства, отдельные от епархиального, и имели у себя свои ближайшие начальства. Притом в монастырях настоятелям с братиями, а в богоугодных заведениях основателям их и благотворителям предоставлялось право избирать для сих мест церковнослужителей по своему усмотрению, также и увольнять их от должности²⁷. Но не смотря на такие права, Собор всех клириков подчиняет местным епископам, присовокупляя, что и миряне, нарушающие это правило, подлежат церковному наказанию (отлучению) (если-бы напр. светское начальство какого-нибудь богоугодного заведения, или домового клира, захотели это сделать)²⁸.

9. Аще который клирик с клириком имеет судное дело: да не оставляет своего епископа и да не перебегает к светским судилищам. Но сперва да производит дело у своего епископа, или по изволению того же епископа избранные обеими сторонами да составят суд. А кто вопреки сему поступит, да подлежит наказанию по правилам. Аще же клирик с совоим, или иным епископом имеет дело судное, да судится в областном соборе. Аще же на митрополита области епископ или клирик имеет неудовольствие, да обращается или к экзарху великия области, или к престолу царствующего града Константинополя, и пред ним да судится.

В этом правиле установляется порядок судных дел между духовными лицами. Надобно заметить, что правило говорит не о церковных делах, или касающихся священнослужения, которые сами по себе всегда должны были подлежать суду духовного начальства²⁹, но о делах частных, личных между духовными, напр. спорных, тяжебных, делам по взаимным неудовольствиям, обидам, и т. п. Духовное правительство первых веков заботилось о том, чтобы и этого рода дела в духовенстве оканчивались судом духовным и не переходили к судам светским: как для того, чтобы усилить нравственное влияние на духовенство его собственного начальства, так и для того, чтобы оградить духовенство от судебных истязаний, унижения, взысканий гражданских, каким оно неизбежно должно бы было подвергнуться на судах мирских (Карф. 15. 117). Так св. Собор Халкидонский определяет, чтобы клирики обращались с своими делами сперва к своим епископам, которые или сами непосредственно решали тяжбы, или поручали суду посредствующему, избранному, по согласию тяжущихся, также из духовных лиц. Если клирик имел судное дело с самим епископом, своей или чужой епархии, они должны были судиться на областных соборах, которые в те времена составлялись ежегодно по два раза в каждой области, или провинции. Если же на самого митрополита епископ, или священнослужитель имел неудовольствие: то суд над ними принадлежал окружному Екзарху³⁰, которым был первенствующий в округе митрополит, потом патриарх, или же по правилу Собора, – могли они обратиться к престолу (τpοvοv) иерарха цареградского, и пред тем судиться. Это было особенное преимущество цареграского патриарха, которому и церковными и гражданскими узаконениями предоставляемо было решать недоуменные дела по всему Востоку, как римскому на всем Западе (си. IV Всел. 17. 28)³¹. На суде патриарха дела должны были кончаться, без дальнейшего судопроизводства. Вообще определение Халкидонского Собора согласно и с прежними правилами Церкви и подтверждено последующими (1 Всел. 5. 11. Всел. 6. Каре. 11. 15. 37. 117. 139. Аптіох. 12. 14. 15. 20). Имп. Маркиан, современник Собора, также утвердил это постановление, и последующих времен гражданские законы согласно с ним определяли судебный порядок в духовенстве³².

10. Не дозволяется клирику в одно и тоже время числиться в церквах двух градов, и в той, к которой он начально рукоположен, и в той, к которой перешел, яко большей, из желания суетной славы. Творящих же сие возвращать к собственной их Церкви, к которой начально рукоположены, и там токмо им служити. Аще же кто от одной Церкви в другую переведен таковой да не имеет никакого участия в принадлежащем прежней Церкви, как-то зависящих от нее мученических храмах, или в богадельнях, или в странноприимных домах: а дерзающих, после определения сего великого и Вселенского Собора, делати что-либо ныне воспрещаемое, святый Собор определил низлагати с их степени.

Церковные правила постоянно запрещают клирикам самовольно переходить от одной Церкви к другой, или из одной епархии в другую: тем мение позволительно клирику в одно и тоже время числиться, как говорят св. Отцы Собора, в церквах двух городов, что значило по тому времени, в двух епархиях; ибо в те времена почти каждый город провинции, с предместиями и селами, составлял особую епархию (сн. прав. 17)³³. Корыстолюбие или честолюбие побуждало многих переходить из незначительных городов в знатнейшие, и притом так, что хотели пользоваться выгодами многих мест в одно и тоже время. Но Собор повеливает возвращать таких на прежние места; а если они уже переведены на другое место самим начальством, то уже не давать им никакого участия в службе, или доходах прежней Церкви. Епископам не запрещалось принимать в свои епархии клириков других епархий, с согласия местных епископов их: но всякий епископ также в праве был требовать возвращения к себе своего клирика. (Апост. 15. 1 Все л. 15. 16. VI Всел. 17. Антіох. 3. Сард. 15. 16. Каре. 65. 91. 101 и пр.). Могли также клирики быть переводимы от одних Церквей к другим, в случае излишества их в одном месте и недостатка в другом, или в случае лишения прежнего места службы по независящим от них обстоятельствам (см. прав. 26 и VII Всел. 15)³⁴.

11. Всем убогим и вспоможения требующим определилп мы, по удостоверении в их бедности, ходити с мирными токмо церковными письменами, а не с представительными грамотами. Ибо представительные грамоты надлежит давать токмо лицам, находящимся под сомнением.

Мирными грамотами (ειρηνικα γραμματα) назывались свидительства, которые бедные люди получали от духовного начальства в удостовирение их бедности и того, что они заслуживают милосердие и помощь. С такими свидетельствами бедные всюду могли быть приняты и получать пособие от Церквей. Но давать такие грамоты имели право только епископы, или по крайней мере, хорепископы (викарии епархиальных архиереев). (Антіох. 7. 8)³⁵. Мирными грамотами также назывались и те, которые от епископов вручаемы были клирикам, при отправлении их в чужие епархии, и в которых епископы свидетельствовали о их достоинстве, просили других епископов о принятии их в свое общение, или изъявляли свое согласие на принятие их в клир других епархий. В поседнем случае эти грамоты назывались также – увольнительными: (απολυτικαι)³⁶ (VI Всел. 17). Наконец мирными назывались и те грамоты, которые епископы от митрополитов, митрополиты от патриархов получали при отправлении к царскому двору, с прописанием поручений, данных им по делам церковным, или их личных нужд, требовавших представления государям. (Антиох. II. Сардик. 9. Карф. 119)³⁷. Другого рода грамоты были представительные (συςατικαι): они давались священно-служителям во свидетельство их законного поставления и рукоположения, по которому эти лица и могли быть всюду допускаемы к свящепнослужению³⁸; без таких грамот им запрещалось являться от чужой епархии, а епископам – допускать их к священнодействию. (Апост. 33. IV Всел. 13). Особенный вид этих грамот составляли такие, которые давались лицам, находящимся под сомнением (τοις εν ὑποληψει ουσιν), как говорит правило Халкидонского Собора, т. е. лицам, неизвестным другому епископу, однако же неподверженным церковному отлучению, которые и просили об этом свидетельства от местного епископа, отправляясь в другие места; также тем, которые подвергались прежде отлучению, но потом возвращены в общение Церкви, или подпадали каким-либо обвинениям и суду, но успели оправдаться; наконец и клирикам, подвергавшимся запрещению, но опять возстановленным в своём сане³⁹. (см, Апост. прав. 12. 33).

12. Дошло до нас, яко некие вопреки церковным постановлениям, прибегнув ко властям, посредством прагматических грамот единую область на две розсекли, яко быти от сего во единой области двум митрополитам. Посему определил святый Собор, да ничто таковое творити впредь не дерзает епископ. Ибо покусившийся на то низвержен будет со своей степени. Град же, который по царским грамотам почтен именованием митрополии, единою честью да довольствуется, так как и епископ, управляющий его церковью, с сохранением прав истинной митрополии.

Поводом к изложению сего правила было то, что некоторые епископы, состоявшие в зависимости от митрополитов, успевали испрашивать у гражданского правительства грамоты на отделение своих епархий от митрополий, для того, чтобы присвоить себе титло митрополитов и стать независимыми в церковном управлении⁴⁰. Также в одной области, или провинции, открывалось по несколько митрополий. Также, когда некоторые города царской властью возводились на степень митрополий (т. е. городов столичных, главных в провинции), по гражданскому управлению, то епископы этих городов не хотели уже подчиняться прежним митрополитам в епархиальном управлении, а объявляли себя самих митрополитами⁴¹. Старейшие митрополиты этим оскорблялись и просили правительство о возстановлении своих прав. Когда имп. Маркиан предложил Халкидонскому Собору обсудить эти дела по церковным правиламъ, то Собор на основании прежних постановлений Вселенских Соборов и древних преимуществ знатнейших церквей, решил, что по церковному управлению в одной области не должно быть двум митрополиям; но если кто из епископов лично пожалован будет званием митрополита, или если царской властью какой-либо город, кроме главного в провинции, будет еще возведен в достоинство митрополии: то епископы таких городов могут иметь только почетное звание митрополитов, а все права по церк. управлению должны оставаться за прежними митрополитами, т. е. первые, на равне с прочими епископами, должны быть подчинены последним, от них принимать рукоположение, пред ними судиться, и пр. (сп. I Всел. 6. 7. II Всел. 2. 3. III Всел. 39)⁴².

13. Клирикам чужим и незнаемым в другом граде, без представительной грамоты собственного их епископа, отнюдь нигде не служить.

О представительных грамотах (συςατικα γραμματα) см. в изложении 11-го правила сего же Собора. Постановление, чтобы клирики не ходили в чужие епархии без представительных грамот от своих епископов, чтобы и другие епископы без того не принимали их у себя и не допускали к священнослужению, было общим и постоянным правилом Церкви, от времен апостольских (Апост. 12. 33).

14. Поскольку в некоторых епархиях позволено чтецам и певцам вступати в брак: то определил святый Собор, чтобы никому из и их не было позволено брати себе жену иноверную: чтобы родившие уже детей от такового брака, и прежде сего уже крестившие их у еретиков, приводили их к общению с кафолическою Церковью; а не крестившие не могли крестити их у еретиков, но совокупляти браком с еретиком, или Иудеем, или язычником: разве в таком токмо случае, когда лицо, сочетавающееся с православным лицом, обещает прейти в православную веру. А кто преступит сие определение святого Собора: тот да подлежит епитимии по правилам.

Правило говорит о церковнослужителях, что в некоторых церквах дозволялось им вступать в брак, разумея брак после принятия их в клир церковный. Вероятно, это не во всех местах допускалось, хотя Апостольские правила положительно дозволяют чтецам и певцам вступать в супружество после сопричтения к клиру (Апост. 26). Но сущность халкидонского правила состоит в том, что а) цер- ковнослужителям запрещается вступать в супружество с иноверными лицами, из язычников или Иудеев, также с еретичествующими; б) тем, которые вошли уже в такие смешанные браки, повелеваетя всех детей, рожденных от таких браков, крестить в православной Церкви, а крещенных уже в еретичестве, возвращать к Церкви; в) детям их также запрещается вступать в смешанные браки, разве в таком только случае, когда лице иноверное, или неправоверное, обратится к прав. Церкви. – То, что здесь запрещается церковнослужителям, правила других Соборов не позволяют и всем православным Христианам (Лаодик. 10. 31. Карф. 30. VI Всел. 72). Основание этих важных постановлений понять не трудно. Если вообще всякое безразличное общение православных с людьми, чуждыми вере или отлученными от Церкви, не может быть одобрено Церковью, которая печется о сохранении в своих сынах нравственной чистоты мыслей, чувств, всей жизни (Аност. 45. 65. 71. Лаодик. 32–37. 39. и пр.): тем мение она может дозволять между ними брачные союзы, которые по свойству своему должны теснейшим образом соединять сочетавающихся, и след, будут в них – соединять разномыслящих в самых важных предметах (в вере и благочестии) души, в едином союзе их смешивать чистое с нечистым свет с тьмою, преданность вере с враждою против нее. При этом Церковь не может не опасаться, что смешанные супружества могут открывать путь совращению христиан в иноверие, православных в еретичество; особенно же опасаться за детей, чтобы под чуждым вере влеянием они не воспитались в духе лжи и злочестия, и чрез такое воспитание новых поколений вера Христова, вместо распространения, не оскудевала, а неверие или лжеверие, вместо уничтожения, не усиливалось в мире. По этому побуждению и в Ветхом Завете строго запрещены были браки с иноверцами. Да не завещаеши к ним (язычникам) завета; ниже сватовства сотворити с ними: дщери своей не даси сыну его и дщере его да не поймеши сыну твоему. Отвратит бо сына твоего от Мене и послужит богом иным (Втор. 7, 3. 4. Надобно обратить внимание и на то, что брак по понятю православной Церкви есть таинство: какое же участие может иметь, или даже может ли быть допущено к участию – в таинстве лицо, не принадлежащее к Церкви? Наконец, может ли в смешанном супружестве быть единство духа между супругами и совершенство искренной, чистой, целомудренной любви, долженствующее отличать христианский супружеский союз? Само слово Божие, которое вообще запрещает развод в христианском супружестве, допускает в смешанном браке добровольный развод, по одному нежеланию разноверных супругов жить вместе (1Кор. 7, 15). Правда, св. ап. Павел говорит: святится муж неверен о жене верне, и святится жена неверна о муже верне (ст. 14); но 1), в этих словах Апостол не безразлично дозволяет веpным вступать в супружество с неверными, а говорит о браках, заключенных еще вне Христ. Церкви и остающихся после того, как один из супругов обращается к вере: и в таком случае Апостол утверждает брак их, – только при собственном желании их жить вместе (ст. 12. 13. 15); –2) к этому Апостол присовокупляет еще два, весьма важных условия: а) чтобы такой супружеский союз содействовал к обращению супруга неверного, посредством верного: что бо веси, жено, аще мужа спасеши? или что веси, мужу, аще жену спасеши (ст. 16)? – б) и чтобы воспитание детей принадлежало супругу не неверному, а верующему, т. е. чтобы дети их были воспитаны в православной вере; иначе, говорит Апостол, чада ваша не чиста были бы , ныне же свята суть (ст. 14).

Таким образом брак с иноверными лицами православным положительно запрещается. Но как по смыслу самых правил Церкви, так и по существу дела, ясно, что такой брак может быть дозволен, если устранены будут его несообразности и опасности, по отношению к православной вере: т. е. если иноверные лица дают несомнительное согласие обратиться к Церкви, – и обязательство – детей воспитать в православии. Оба эти условия совершенно необходимы по отношению к нехристианам; последнее (по крайней мере одно) по отношению к христианам неправославным. Таков смысл правил и Вселенскаго IV Собора и других (сн. VI Всел. 72. Лаодик. 31)⁴³.

15. В диакониссы поставляти жену не прежде четыредесяти лет возраста, и притом по тщательном испытании. Аще же, приявши рукоположние и пребывши некоторое время в служении, вступит в брак: таковая, как оскорбившая благодать Божию, да будет предана анафеме, вместе с тем, кто совокупился с нею.

О диакониссах сказано было при изложении правил I Вселенского Собора (прав. 19). В древней Церкви диакониссы и вдовицы различались: потому что не всякая диаконисса была вдовицею (диакониссы были не редко девственницы), и не всякая вдовица была диакониссою⁴⁴. Вдовицы были только призреваемы Церковью: диакониссы сопричислялись к клиру⁴⁵. Собор Халкидонский повелевает в диакониссы поставлять не прежде сорока лет возраста, – что подтверждено и другими после него Соборами, хотя общий срок для принятия в число вдовиц, призреваемых Церковью, полагался в шестьдесят лет, на основании заповеди Апостольской (1Тим. 5 , 9. VI Всел. 14. 40. Вас. 24)⁴⁶. Для диакониссы-девы требовалось совершенное целомудрие, оправданное не только безбрачием, но и строгостию всей жизни, по правилам почти иноческим: а в диакониссы из вдовиц могли быть поставлены только те, которые, кроме той же строгости жизни, были прежде только в одном браке: двоебрачные не посвящались (1Тим. 5, 9)⁴⁷. Самое посвящение их состояло в возложении на главу их епископских рук, с знамением крестным и молитвами, в которых испрашивалось им благословение Божие к достойному прохождению служения своего. Затем на рамена их возлагался диаконский орарь, крестовидно, обоими концами наперед⁴⁸. Но такое посвящение не давало им никакого права священнодействия, или какой-либо священной должности, подобной сану диаконскому в мужеском поле: их назначение ограничивалось только служебными некоторыми действиями, касавшимися лиц женскаго пола в Церкви, как-то: быть при крещении этих лиц, наставлять их в вере и благочестии, наблюдать за благочинием их в храме, руководствовать в исполнении церковных обрядов, и т. п.⁴⁹.

16. Деве, посвятившей себя Богу, равно и монашествующим, не позволяется вступать в брак. Аще же обретутся творящии сие, да будут лишены общения церковного. Впрочем, определили мы местному епископу иметь полную власть в оказании таковым человеколюбия.

Посвящение себя Богу в жизни, отрешенной от мира, в подвигах непрестанной молитвы, богомыслия, воздержания, в единствениом попечении о спасении души, всегда соединялось, (и необходимо, по самому существу дела, должно соединяться) с особенным хранением души и тела в чистоте целомудрия и прекращением плотских уз с людьми. Поэтому первым делом в избрании такой жизни всегда был – обет девства. «Обетов мужей, – говорит святой Василий В., – не знаем иных, кроме тех, которые причислили себя к чину монашествующих и которые без слов показывают, что принимают безбрачие. Но и они должны быть вопрошаемы, и от них должен быть принят ясный обет девства. Также и девою именуется добровольно посвятившая себя Господу, отрекшаяся от брака и предпочетшая жизнь освященную». (Вас. прав. 18. 19). Впрочем, обеты девства в первые времена церкви были произносимы не одинаково. Подобно тому, как не все подвижники (аскеты) мужеского пола были в собственном смысле монахами, не все, т. е., выражали свои обеты торжественно, принимали пострижение и подчинялись одним определенным правилам иноческих обителей, но многие вели жизнь частную подвижническую, более или менее отделенную от общества мирского: так и из дев многие только частным образом давали обет безбрачия, и хотя вели жизнь строгую, благочестивую, но не оставляли общества и мирской одежды, даже оставались в домах своих родителей, и только делали известными свои обеты пастырямъ Церкви, которая принимала их под свое покровительство. Другие вступали в монашество установленным порядком и жили в отдельных обителях, по всем правилам иночества⁵⁰. Поэтому и правила о нарушении девства были неодинаковы. Халкидонский Собор повелевает отлучать виновных от церковного общения: по не определяет времени или степеней отлучения, предоставляя это усмотрению епископов. Надобно заметить при этом, что Собор в правиле совокупно говорит о монашествующих и просто, без пострижений, посвятивших себя Богу. По другим правилам, для тех, которые положили обет девства частным образом, но нарушили его (браком), назначается епитимия двоебрачных, т. е. от одного до двух лет покаяния, с отлучением от Св. Таин (Анкир. прав. 19)⁵¹; для монашествующих, впадших в блуд, – седмилетнее отлучение (VI Всел. 44. Вас. в. 19), а вступившим в брак – епитимия прелюбодеев, – пятнадцатилетнее удаление от Св. Причастия, с расторжением притом и самого брака (Вас. в. 6. .18. 60)⁵².

17. По каждой епархии, в селах, или предградиях сущие приходы, должны неизменно пребывать под властью заведующих ими епископов: и особенно, аще в продолжении тридесяти лет, безспорно имели их в своем ведении и управлении. Аще же не далее тридесяти лет был, или будет о них какой спор: то да будетъ позволено почитающим себя обиженными, начать о том дело пред областным собором. Аще же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред экзархом великия области, или пред константинопольским престолом, якоже речено выше. Но аще царской властью вновь устроен, или впредь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку.

В порядке церковного управления епархию обыкновенно составляли: город, где была кафедра епископа, прилежащие к городу места и окружные селения⁵³. Но как долгое время не было довольно точного разделения епархий, то право епархиального управления епископов на известное пространство церкви, или число приходов (παροικια), основывалось вообще на давности. Халкидонскій Собор полагает для этого права 30-ти летнюю давность, чрез которую, если не было споров о границах управлений, они должны были уже считаться определенными и неприкосновенными, – в тех пределах, в каких епископ во все это время управлял церквами. Так ограничивало правило Собора все споры между самими епископами. Но если, прежде исполнения 30-ти лет, возникал спор о границах епархиального управления, он должен был, по правилу, ришиться на областном соборе; если же было состязание между епископами и митрополитами, они должны были обращаться к своему окружному патриарху, или в случае безуспешности его решения, – к посредствующему суду патриарха цареградского. Но для устранения всех подобных споров и недоумений, Собор повелевает на будущее время разграничивать епархии сообразно земскому управлению, т. е. гражданскому распределению провинций и уездов: что подтвердил и VI Вселенский Собор. (прав. 38)⁵⁴.

18. Соумышление или составление скопища, яко преступление, совершенно воспрещено и внешними законами: кольми паче должно возбранять в церкви Божией, дабы сего не было. Аще убо некие изъ клира, или монашествующие, окажутся обязующими друг друга клятвою, или скопище составляющими, или строющими ковы епископам, либо своим сопричетникам: совсем да будут низвержены со своего степени.

Под именем внешних законов (ὁι εζω νομοι) св. Отцы разумеют гражданские греко-римские законы, по которым всякое злоумышление против законной власти, всякое составление скопищ злонамеренных, во вред общественному порядку, судилось как уголовное преступление⁵⁵. Соответственно тому и духовных, обличенных в соумышлении против своих властей, или против своих сослужителей, правило Собора повелевает низвергать со степеней церковных. Тоже правило дано и Собором VI Вселенским (пр. 34).

19. Согласно с правилами святых Отец, определил святый Собор, чтобы в каждой области епископы дважды в году собирались вместе, где назначит епископ митрополии, и исправляли все, что представится нужным (ανακυπτοντα). А епископам, которые не придут на Собор, хотя находятся в своих градах и пребывают в здравии и свободны от всякого необходимого и неотложного занятия, братолюбно сказати слово прещения.

Правило это повторяется почти на каждом соборе, от времен Апостольских. (Апост. 37. 1 Всел. 5. II. Всел. 6. Антиох. 20. VI Всел. 8. VII Всел. 6. Карф. 27 и др.). К неоднократному повторению его побуждало Отцев не точное соблюдение его по многим областям, отчего происходили опущения в важных церковных делах, требовавших общего голоса пастырей. Особенную важность имели эти соборы епископов среди еретических волнений, когда особенно нужна была соединенная и единодушная деятельность православных пастырей, и когда участее в таких соборах само по себе усиливало их голоса на защиту истины, а уклонение от соборов – наводило подозрение на самих епископов в нечистоте мыслей и намерений. Во всяком случае, епископов, не бывших в ежегодном установленном собрании, правила не освобождают от прещения, т. е. обличения, выговора соборного, хотя и братолюбного (αδελφικως επιπληττεςθαι).

20. Клирикам, определенным к церкви, непозволительно, как мы уже постановили, определяться к церкви иного града: но должны быть довольными тою, в которой начально удостоены служения, за исключением тех токмо, кои лишись отечества своего, но прешли в другую церковь. Аще же который епископ, после определения сего, приимет клирика, принадлежащего другому епископу: то суждено нами быть вне общения церковного и приятому, и приявшему, доколе перешедший клирик не возвратится в свою церковь.

Это правило одного содержания с 10-м сего же Собора, и повторено потому, что, после уже составленных правил, сделано было Собору новое предложение от имени императора Маркиана, о клириках, произвольно переходящих из одной епархии в другую и притом числящихся в разных местах службы. В настоящем (20) правиле Собор только дополняет свое прежнее постановление, подвергая запрещению не только таких клириков, но и самих епископов, принимающих к себе их из чужих епархий, без сношения с местными их епископами: что также запрещено и всеми другими соборами. (См. изложение 10-го правила сего собора).

21. От клириков, или мирян, доносящих на епископов, или клириков, не принимать доносов просто и без изследования: но предварительно изследовать общественное о них мнение.

Подробное правило об этом предмете положено на ІІ Вселенском Соборе (прав. 6): там запрещается принимать доносы на духовные лица от таких мирян, или клириков, которые сами подвергались обвинениям на суде и еще не успели оправдаться, которые находятся в отлучении церковном, и т. п., а по делам церковным – и от всех тех, которые отделяются от православной церкви, от еретиков, раскольников, всех, неправомыслящих, а также и тех, которые возстают против своих законных властей и составляют свои незаконные скопища. Таких же людей без сомнения имеет в виду и Халкидонский Собор, дозволяя принимать доносы на священные лица не от всех, и не без изследования. Но выражая общими словами, чтобы о доносителях было изследовано общественное мнение (ὑποληψις), Собор дает разуметь свое правило и вообще о всех, которых не может оправдывать общее мнение, как-то о людях, подозрительных в злонамеренности, несправедливых, порочных, и безчестных, и т. п., – как не допускали их к свидетельствам, или доносам, и другие церковные правила и гражданские законы (карф. 143–146)⁵⁶.

22. Нe позволяется клирикам по смерти своего епископа расхищать вещи, ему принадлежавшие, как сие воспрещено и древними правилами. Творящии же сие подвергаются опасности низложения с своего степени.

Древние правила, на которые здесь указывает св. Собор, были правила апостольские (прав. 40). Они давали епископам право собственности и завещания своего имущества, на случай своей смерти, наследникам, по доброй воле и личному распоряжению: с тем только, чтобы собственность каждого епископа заблаговременно была объявлена и отделена от церковной, бывшей также в распоряжении епископов. Последняя должна была оставаться навсегда неприкосновенною и не могла быть никому передана в наследство, обмен или продажу. Правила эти повторены и на Соборах, еще прежде Халкидонского (Антиох. 24. 25. Карф. 41. 42. 92). Он также подтверждает эти правила, запрещая клиру расхищать, по смерти епископа, принадлежащее ему имущество. Только церковное имущество должно было оставаться под сохранением клира, до вступления на кафедру нового епископа, которому оно и передавалось в управление (VI Всел. 35. Анкир. 15). Если же епископ умирал без предварительного объявления о своем имуществе: то все оно обращалось в Церковную собственность. Впрочем, если не было о нем сделано точного завещания, то могли получать имение прямые наследники – родственники, сообразно с законами гражданскими (до четвертой степени родства), а, если их не было, оно обращалось в пользу церкви⁵⁷.

23. Дошло до слуха святого Собора, что некоторые из клира и монашествующие, не имея никаких поручений от своего епископа, а иные, даже быв отлучены от общения церковного, приходят в царствующий град, и в нем долго жительствуют, творя смятения и нарушая церковное устройство и даже доныне некоторых разстроивают. Того ради определил святый Собор: во-первых, посредством экдика святейшей Константинопольской церкви напоминать им, да удалятся из царствующего града. Аще же безстыдно продолжать будут теже дела, то удалять их из онаго и неволею, посредством того же экдика, и возвращать к своим местам⁵⁸.

24. Единожды освященным, по изволению епископа, монастырям, пребывати монастырями навсегда; принадлежащие им вещи сохранять, и впредь не быть оным мирскими жилищами. Попускающие же сему быть да подлежат наказаниям, по правилам.

В то время, когда жизнь монашеская еще не была подчинена общим, положительным уставам, многие из подвижников строили сами для себя келлии, в которых, при умножении братства, основались потом болие или мение обширные монастыри⁵⁹. Но как эти монастыри не всегда имели при себе храмы и священнослужителей: то по наружности они иногда не отличались от обыкновенных жилищь, (кроме уединения и бедности), и оттого случалось, что когда они были оставляемы иноками и пустели, по разным обстоятельствам, то обращались в мирское употребление и населялись мирскими людьми. Иногда сами владельцы домов давали землю и строения для келлий иноческих, но потом изгоняли оттуда иноков, снова обращая их келлии в свои домы или даже в какое-нибудь низкое употребление, несоответственное их первому назначению; вместе с тем и имущество монастырское присваивали себе. Иногда так поступали и не владельцы земли, а посторонние люди, по праву силы, или надмению власти, или просто – по неприязни духа мира к иночеству. На это-то обращают внимание св. Отцы IV Вселенского Собора. В 4-м правиле (см. выше) они положили, чтобы никто не строил монастыря без дозволения духовного начальства, и чтобы епархиальные епископы, наблюдая за сим, и вообще строго надзирая за благочинием монашества, имели вместе с тем и надлежащее попечепние о благосостоянии монастырей. Дополняя теперь то правило, Собор определяет монастырям быть освященными (καθιερωθεντα) от епископов, которые по установлению сами должиы были благословить основание обители и с молитвою водрузить в нем крест (Двукр. 1)⁶⁰; за тем, по правилу Собора, монастыри уже должны навсегда оставаться монастырями и не обращаться в мирские жилища, ни по чьему требованию, и притом сохранять свое право собственности, которая причислялась к разряду имуществ церковпых, и потому была неприкосновенна⁶¹. То же подтверждено и другими вселенскими и поместными соборами (VI Всел. 49. VІI Всел. 13. Двукратн. 1).

25. Поскольку некоторые митрополиты, яко же нам сделалось гласным, небрегут о вверенных им паствах и отлагают поставление епископов: того ради определил святый Собор, чтобы поставления епископов совершаемы были в продолжении трех месяцев; разве неизбежная нужда заставит продлить время. Между тем доходы вдовствующей Церкви да сохраняются в целости экономом ея.

Избрание епископов на праздные кафедры принадлежало, по правилам, областным Соборам, под председательством митрополитов, которым предоставлено было и созывать для этого Соборы и утверждать достойнейших из числа избранных (1 Всел. 4. 6. Антиох. 19. Карф. 13). Поэтому и ответственность за медленное поставление епископов лежала на митрополитах. Халкидонский Собор назначил трехмесячный срок для избрания каждого епископа, и только в случае особенной нужды дозволил продлить это время, если напр. невозможно было по чему-нибудь составить в скором времени полного Собора, или отобрать мнения от не бывших на Соборе, или если было продолжительное несогласие в избрании, и т. п.⁶². Между тем собственность и доходы вдовствующих церквей⁶³, до поставления новых епископов, оставляемы были в ведении эконмов, (управлявших хозяйственной частью при церквах и кафедрах епископских), которые и должны были передавать их в целости новым епископам (сн. VI Всел 35).

26. Поскольку в некоторых церквах, яко же нам сделалось гласным, епископы управляют церковным имуществом без экономов; того ради разсуждено, всякой Церкви, имеющей епископа, иметь из собственного клира эконома, который бы распоряжал церковным имуществом, под ведением (κατα γνωμην) епископа; дабы домостроительство церковное не без свидетелей было, дабы не расточалось имущество Церкви и не падало нарекания на священство. Аще же кто сего не учинит, таковой повинен божественным правилам.

В первые века, когда церковное имущество вообще было не многочисленно и большею частью состояло из повременных, доброхотных приношений от христиан: управление ими, вполне предоставленное епископам (Апост. 38. 41), не могло быть для них слишком затруднительно; а совершенное доверие пасомых к своим пастырям и общая строгость нравов спасали епископов от подозрений или нареканий в этом управлении. Но с течением времени церковные имущества умножились; установились постоянные доходы церквей и духовенства; они начали приобретать недвижимые владения, как-то: поля, городские строения, разные угодья. Управление всем этим имуществом для епископов стало уже невозможно и, конечно, требовало более порядка, строгости и отчетности, чем в первые века. Поэтому при каждой епископской кафедре учреждены были экономы, которые, под главным начальством самих епископов, управляли всею хозяйственною частью церквей, или епархий, охраняли целость всего церковного имущества, в особенности недвижимого, вели счет приходов и расходов, заботились о приумножении церковных выгод, и т. д. Когда эти экономы учреждены, с точностью определить нельзя, только едвали прежде IV века: ибо Соборы первой половины IV века говорят еще о непосредственных распоряжениях епископов по этой части, не упоминая о экономах (Антиох. 24. 25. Каре. 42) ; но с конца IV и с начала V-гo века правила церковные уже говорят о них (Феоф. 10. IV Всел. 2. 25). Они избираемы были из епархиального духовенства, с общего его согласия и утверждения епископского (Феоф. 10)⁶⁴. Главные же отчеты по управлению церковным имуществом епископы обязывались представлять областным соборам, которые также строго вникали в эту часть (Антиох. 25. Карф. 35. Двукр. 7. см. и VII Всел. 11)⁶⁵.

27. Похищающих жен для супружества⁶⁶ или содействующих, или соизволяющих похитителям, св. Собор определил: аще будут клирики, низлагати со степени их, аще же миряне, предавати анафеме.

В церковных правилах различаются разные случаи и виды насилия, и соответственно тому определяется неодинаковый суд виновным. Апостольские правила повелевают насилующим дев брать их в супружество, не смотря па разность между ними званий и состояния (Ап. прав. 67). Анкирский собор и св. Василий В. определяют, чтобы девы, похищенные уже по обручении их с другими, законными женихами, возвращаемы были прежде обручившимся с ними: предоставляют, впрочем, решение участи их родителям или воспитателям, и самим обручившимся, которые могут взять, или не брать таких за себя; в последнем случае, родителям дается власть утвердить своим согласием брак девицы с похитителем (Анкир. ІІ. Вас. В. 22. 30). Наконец, похищение насильственное для незаконного супружества, или для одного сожительства (ἐπ` ὀνοματι συνοικεσιου), по правилу IV Вселенского собора, здесь изложенному, подлежит анафеме, со всеми лицами, в этом преступлении участвующими. Тоже правило повторил VI Вселенский собор (пр. 32). Строгость этих правил оправдывается важностью самого злодеяния, в котором совокупляются несколько преступленій: и насилие, и незаконное сожительство, и зло обдуманное и намеренное: ибо оно представляется делом соучастия многих лиц. Но опредилением анафеме правила очевидно уже не допускают брака между похитителями и похищенными. В этом отношении правила соборов сообразовались с гражданскими законами того времени, которые, осуждая похищение женщин, как уголовное преступление, ни под каким видом не дозволяли им вступать в супружество с похитителями, хотя-бы даже родители девиц давали на то свое согласие⁶⁷. Может быть, умножение этого рода преступлений в тогдашнем обществе (это могло быть остатком грубых нравов язычества) было причиной такой строгости законов: а для Церкви не было причины ослаблять их, тем более, что до того времени (до IV–V века), по замечанию св. Василия В., не было в Церкви положительных на этот предмет правил (Вас. В. 30)⁶⁸.

28. Во всем последуя определениям святых Отец, и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшей Церкви Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима Отцы прилично дали преимущества: поскольку то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят Боголюбезнейших епископов, бывших на Соборе во дни Феодосия, в царствующем граде, предоставили равные преимущества святейшему престолу нового Рима, праведно разсудив, да град, получивший честь быть градом царя и сугклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковиых делах возвеличен будет подобно тому, и будет второй по нему. По сему токмо митрополиты областей понтийской, асийской и фракийской, и такожде епископы у иноплеменников вышереченных областей, да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшей констаптинопольской Церкви: то есть каждый митрополит вышепомянутых областей, с епископами области, должны поставлять епархиальных епископов, как предписано Божественными правилами. А самые митрополиты вышеупомянутых областей должны поставляемы быть, как речено, константинопольским архиепископом, по учинению согласного, по обычаю, избрания, и по представлению ему онаго.

Это правило составляет часть иерархических установлений Халкидонского Собора. Он утвердил титло и права патриаршества. Власть патриаршая, можно сказать, сама собою образовалась на Востоке, чрез особенное возышение некоторых древнейших и знатнейших кафедр, получивших уже издревле преимущественное значение в Церкви вселенской и влияние на церковные дела всего христианского Востока; каковы были кафедры: александрийская, антиохийская, иерусалимская (по возстановлении святого града Константином). До IV Вселенского Собора, иерархи этих кафедр носили титло епископов-митрополитов (кроме, впрочем, иерусалимского, который, имея преимущества чести, но не власти, предоставлял это титло епископу кесарийскому), которые были не только первенствующими в своих округах, по важности занимаемых мест, но, по изначальному обычаю, имели начальственное влияние на все окружные епархии, чрез предсидательство на областных соборах, утверждение и рукоположение новоизбираемых епископов, решение недоуменных дел по внутреннему церковному управлению епархии и целых округов (І Всел. 4. 6. 7. II Всел. 2). Известно, что такое же значение, по обычаю древнему, имела римская кафедра на западе, как это признано было и I Вселенским Собором (пр. 6). Наконец, IV Вселенский Собор, обратив силу этих обычаев в правило, для большего порядка и единства в церк. управлении обширных округов, утвердил знатейшим иерархам права власти над целыми округами (διοικησις μεγαλη), с титлом патриархов. Так. обр. не только епископы, но и митрополиты окружные оставлены в полном подчинеии патриархам: александрийскому, антиохийскому и иерусалимскому, которому предоставлена в ведение вся Палестина, – после чего митрополит кесарийский в Палестине занял уже второе место⁶⁹. Что касается до иерарха цареградкого, то ему уже Вселенским II Собором дано преимущество чести пред всеми восточными пастырями, по уважению занимаемого им места, – Цареграда, как столицы империи и местопребывания двора царского; но как первой столицей империи и первой кафедрой церкви были изначала – Рим: то епископу римскому тем же Собором оставлено первое место в иерархии, а константинопольскому первое после него, иль во вселенской церкви – второе (μετα τον της ρωμης ἐπισκοπον) (II Всел. 3). Так поняли установление II Вселенского Собора св. Отцы Собора IV Вселенского. Разсуждая об этом, они замечают в своем правиле, что: «престолу ветхого Рима Отцы прилично⁷⁰ дали преимущества (πρεσβεια): поскольку то был царствующий град», – не потому, чтобы Церковь признавала какую-либо особенную власть в пастыре этого града, – даже не потому, что он был преемником апостольским: ибо и антиохийские многие другие были преемниками Апостолов, однако же первенства в иерархии не получили. Но надобно заметить, что в IV веке константинопольский епископ имел еще только преимущества чести (τυμης) а не власти (εζουσια)⁷¹ над другими восточными епископами; он не имел своего округа, а сам оставался в округе фракийском, который был в ведении митрополита ираклийского. Это положение не соответствовало важности константинопольской кафедры, и даже самым преимуществам, предоставленным чести цареградского иерарха: потому что, занимая во вселенской иерархии второе место по римском епископе, он по правилам должен был иметь равные с римским, а не низшие, преимущества в церковных делах и возвыситься подобно тому (римскому: των ἰσων ἀπολαυεις πρεσβειων τῃ πρεσβυτερα ρωμῃ, και ἐν τοις εκκλσιαςικοις ὡς εκεινην μεγαλυνεσθαι πραγμασι). По этому-то побуждению Вселенский Халкидонский Собор решил усвоить константинопольскому епископу полную власть и титло патриарха, отделив для него особый округ из областей малой Азии, Понта и Фракии, с правом поставлять митрополитов в эти области. О чем и составлено на Соборе особое определение. Дотоле митрополиты тех областей избирались и рукополагались областными соборами, и чрез теже соборы действовали в управлении окружком: отселе, хотя избрание митрополитов оставлено тем же соборам, но для утверждения и рукоположения избранных требовалось уже представление к патриарху (ψηφισματων ἐπ’ αὐτου αναφερομενων). Собор в правиле не упоминает, какое еще влияние на митрополии, или целые округи, кроме поставления митрополитов, должен был получить патриарх: но самое то замечание Собора, что цареградский патриарх должен быть возвеличен в церковных делах, подобно римскому, показывает уже всю обширность и важность этого влияния; несомненно, он должен был получить право начальственного надзора над всем окружным управлением, право решения важнейших дел его, право высшего суда над клиром, епископами и митрополитами малой Азии, Понта, Фракии (сн. 9 и 17 правила сего же Собора). Это подтверждено и другими актами церковными и государственными, после Халкидонского Собора⁷². Собор присовокупил еще в своем правиле, что от того же цареградского патриарха непосредственно должны быть поставляемы и епископы иноплеменных народов, причисленные, по церковному управлению, к вышеозначенным округам – (ἐτι δε και ἐν τοις βαρβαρικοις επισκοπους των προειρημενων διοικησεων χειροτονεσιθαι υπ αυτου): т. e., епископы тех мест и народов, которые от православной Греции приняли учение веры и крещение, и от нее же получили первых пастырей. Епископские кафедры таких стран входили в состав окружных митрополий и епископий, подчиненных цареградскому, патриаршему престолу⁷³. Наконец, его кафедру Собор Халкидонский увенчал титлом святейшей (ἀγτιοτατος θρονος τις ἀγιοτατης εκκλησιας) – чем и дополнил ее равенство с престолом римским и преимущество пред прочими кафедрами всей церковной иерархии⁷⁴.

29. Епископа низводити на пресвитерский степень есть святотатство. Аще же некая праведная вина отстраняет его от епископского действа: то не должен он занимать и пресвитерского места. Но аще без всякой вины отстранен от своего достоинства, то да будет возстановлен в достоинство епископства.

Поводом к изложению сего правила было то, что один беритский епископ, отторгнув от митрополии тирской несколько епархий и присвоив себе права митрополита, объявил епископов тех епархий незаконно поставленными от прежнего митрополита, и низвел их на степень пресвитеров⁷⁵. Св. Отцы Собора осудили за это беритского епископа: они признали, что если у низложенных им епископов отнять святительский сан безвинно и без достаточной причины, то это было ничто иное, как насильственное похищение законно принадлежавшего им священного звания, – святотатство; если же они были виновны в каких-либо преступлениях, и по степени виновности своей справедливо подвергались лишению епископства, то вместе с епископством должны были лишиться и всего священства. Так. обр., епископ ни в каком случае не может быть низведен на степен пресвитера. Об этом и дано Собором положительное правило. Основание его в том, что епископство не составляет только церковной должности, или одного личного достоинства (αξιωμα), которые по обстоятельствам могли-бы быть отняты у кого-нибудь, не касаясь священства его: но епископство есть сан священно-таинственный, составляет степень священства; и степени священства, епископская и пресвитерская, сами по себе не составляют разных таинств, так, чтобы лишение одной из них, епископской, могло не касаться другой, пресвитерской: но в них обеих единое таинство священства, разделяемое только в степенях, или в правах и действиях священнослужения; а общие действия их принадлежащие той и другой степени, напр., совершение таинств, имеют одинаковую силу. Чтоже значило-бы епископа, напр., виновного в каких-либо тяжких грехах, низвести в наказание за то на степень пресвитера? Значило-бы поставить его на тоже, как и прежде, совершение таин Божиих, только в другом звании! Не будет-ли и это также святотатством? Потому-то и все правила, относительно священства, равно касаются сана и епископского и пресвитерского, и то, что по правилам препятствует епископу священнодействовать, тоже удаляет от служения и пресвитера: так. обр., лишаемый епископства за свои вины против этих правил, лишается вместе и пресвитерства и всего священства, как недостойный священнодействовать. Само собою разумеется, что изверженный безвинно из сана святительского, может снова быть возстановлен в нем, и во всех правах священства, как утверждает и правило Собора⁷⁶.

30. Поскольку благоговейнейшие епископы египетские отложили, в настоящее время, подписать послание святейшего архиепископа Льва, не яко бы противяся кафолической Вере, но представляя существующий в египетской области обычай, ничего такого не делать без соизволения и определения своего архиепископа, и просят отсрочить им до поставления будущего епископа великого града Александрии: того ради за праведное и человеколюбное дело признали мы, оставить их в своем сане в царствующем граде, и дать им срочное время до поставления архиепископа великого града Александрии. Посему, пребывая в своем сане, или да представят поручителей, аще возможно им сие, или клятвенным обещанием да отвратят сомнение.

Диоскор, епископ александрийский, бывший председателем и главным вождем известнаго разбойничьего собора в Ефесе, (Λυςικη συνοδος), на котором св. Флавиан константинопольский был низложен, а еретик Евтихий оправдан, – этот Диоскор был отвержен и лишен сана Собором Халкидонским⁷⁷. Затем св. Собор, приняв и разсмотрев каноническое послание св. Льва римского к Флавиану, содержавшее в себе обличение ереси Евтихиевой и точное изложение догмата о воплощении Бога-Слова, нашел это послание совершенно здравомысленным и православным, и в точности выражавшим исповедание вселенской Церкви о сем догмате. Поэтому все отцы Собора согласились собственноручно подписать послание св. Льва, в знак своего общего единомыслия. Но египетские епископы, принадлежавшие к округу александрийского патриарха, не решались подписать того же послания: не потому, что не соглашались с ним; но представляли, что принятый в Церкви их обычай – ничего особенно важного, тем более веры касающегося, не делать без окружного архипастыря, – препятствует им подписать послание. Хотя этот обычай имел свое основание даже в правилах Церкви (Апост. 34. Антиох. 9): но египетские епископы не спасались от подозрений касательно чистоты их мыслей и намерений, тем более, что дело было не на поместном каком-либо Соборе, а на Вселенском, которого важность и непогрешимость должна была превышать голос одного их александрийского архиепископа и уничтожать в них самих всякое сомнение и колебание духа. Однако же св. Отцы Собора решились оказать им снисхождение: не принудили их подписать послание Льва и не подвергли их лишению церковного общения, а только обязали не оставлять Цареграда до избрания нового архиепископа в Александрию, и тогда – подписать послание; а во свидетельство готовности их это сделать требовали от них поручителей, или клятвы (εξωμοσια)⁷⁸.