Письма свт. Иоанна Златоуста к разным лицам датируются 404-407 гг., адресованы более чем 130 лицам, являются основным источником сведений о последнем периоде жизни святителя и имеют большую историческую ценность.
Первое письмо к папе Иннокентию (Письмо 1) написано в Константинополе после Пасхи 404 г. и посвящено событиям, происшедшим после прибытия в столицу в 403 г. епископа Феофила Александрийского. В письме говорится об обстоятельствах суда над свт. Иоанном и его смещения с кафедры на Соборе «при Дубе». В этом же письме святитель описывает кровавые события, происшедшие на Пасху 404 г.
Второе письмо к папе Иннокентию (Письмо 2) написано в конце 406 г. из Кукуса (ныне – город Гёксун в Турции). Свт. Иоанн благодарит римского епископа Иннокентия за его усилия, которые он прилагал для оправдания святителя.
Письмо «К епископам, пресвитерам и диаконам, заключенным за благочестие в темницу» (Письмо 3), вероятно, было адресовано последователям свт. Иоанна среди константинопольского клира, которые подверглись арестам и ссылке. Год и место написания неизвестны.
«Письма к Олимпиаде» (Письмо 4 состоит из 17 писем) обращены к знатной вдове диакониссе Олимпиаде, духовной дочери свт. Иоанна. Год и место написания неизвестны. Несправедливый суд над святителем, обвинения в ее собственный адрес, домашний арест и изгнание – все это стало причиной уныния Олимпиады. Пытаясь ее утешить и ободрить, духовный отец старается представить собственные страдания как нечто незначительное и призывает с христианской стойкостью относиться к постигшим ее скорбям. В письмах приводятся исторические сведения об удалении свт. Иоанна из Константинополя, об обстоятельствах его жизни во второй ссылке, о судьбе самой Олимпиады.
Большинство писем имеют небольшой объем, в основном посвящены заботам святителя об оставленной пастве, духовным назиданиям, утешениям в преследованиях и скорбях. Ряд писем – это пожелания друзьям доброго здравия и уверения в искренней дружбе и любви к ним.
31. К диакону Феодоту
Знаю сам, что ты не стал бы только писать к нам, когда бы мог лично прибыть, и что, оставив все, ты хотел бы быть вместе с нами, если бы не было препятствий, и препятствий чрезвычайно важных, как-то: настоящая пора года, затруднительное положение дел и усиливающаяся с каждым днем пустынность здешнего местопребывания. Нет ни малейшей надобности и разузнавать мне об этом. Как скоро я раз узнал, что ты нас горячо любишь, то, само собою разумеется, знаю уже и это. Хотя мы и без твоего также напоминания писали уже ко всем, но во всяком случае благодарим тебя за такую предупредительную к нам внимательность, вследствие которой в конце своего письма ты в заключение просишь нас об этом. Это – знак души, горячо озабоченной нашим делом, старательной, попечительной, умеющей искренно любить. Итак, говорю, я всем уже писал.
Между прочим недавно мы послали также письмо и к госпоже моей Картерии; но теперь узнали, что она не живет там и предприняла далекое путешествие. Так, если есть какая-нибудь возможность переслать ей наше письмо туда, то перешли, ежели сочтешь нужным; а если нельзя, то сходи к честнейшим и благороднейшим господам моим: Маркеллиану и другим, и скажи, чтобы они, когда будут писать к ней, оправдали нас перед ней и написали, что мы не по небрежности и не все это время не писали к ней и что продолжительное ее путешествие препятствовало нам писать к ней чаще.
* * *
Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки веры»