17. Глосса на псалтири Одольрика Реймсского («Реймсская глосса») (середина XI в.)
«Реймсская псалтирь», или «Псалтирь Одальрика», принадлежала Одальрику, прево (настоятелю) собора в Реймсе в третьей четверти XI в., и в настоящее время хранится в Реймсской публичной библиотеке (CMFD. 1904. Т. 38. N 15. Р. 19–25). Глосса внесена на fol. 214 v и датируется XII в., хотя данный список вряд ли является оригиналом: присутствующее в тексте искажение имени Russia или подобного могло возникнуть только в результате зрительной ошибки при переписке плохо сохранившегося протографа; явно зрительной ошибкой является написание Chion вместо Chiou. Поэтому первоначальную записку есть основание датировать, как подсказывает содержание текста, временем жизни Одальрика.
Известен еще один список «Реймсской глоссы», обнаруженный в Риме, также XII в., несколько сокращенный и отредактированный (cod. Casanatensis 1055). В нем опущен рассказ об обстоятельствах, благодаря которым были получены сведения о мощах св. Климента Римского, и текст сосредоточен на фигуре папы Юлия I. Начало: «Папа Юлий отправился в Рабастию, в которой, как известно, находится Херсонес (Cersonia), для борьбы с ересью» (далее оба текста практически тождественны); заканчивается Римский список словами: «С тех пор к той церкви плавают на кораблях». Общие ошибки (Rabastia) убеждают в том, что оба списка так или иначе восходят к одному протографу – видимо, севернофранцузского происхождения, на что указывает и наличие в cod. Casanat. 1055 такого редкого памятника, как «Житие св. Меммия, епископа шалонского». Естественно предположить, что вариант, представленный в Реймсском списке, первичен, тогда как краткая версия стала результатом жанровой адаптации текста – сведения его к «чистому» обретению мощей (в кодексе она следует непосредственно за «Мученичеством св. Климента»); известно, что Одальрик был в Италии, причем непосредственно после описываемых в «Глоссе» событий, в 1052 г. Однако все же нельзя исключить, что краткий вариант имеет шалонское происхождение, покоясь на тексте Роже Шалонского (см. примеч. 5), к которому Одальрик добавил сведения о своей персоне и кое-что из устных рассказов шалонского епископа (концовка «Глоссы»).
Издания: АА SS. Martii t. 2. 1668. Р. 45 (под 9 марта; с поновлениями имен собственных); RA Ph. I. Р. XVII. Not. 1; CMFD. 1904. Т. 38. N 15. Р. 23; de Gaiffier 1974. Р. 318 (все три издания основаны на Реймсском списке); CHLBR. Р. 250–251 (Римский список).
Переводы: Айналов 1918. С. 26–28; Богданова 1991. С. 40, 48–49; ДР. С. 354.
Литература: de Gaiffier 1974. Р. 315–319; BHL N 1857b.
В год от Воплощения Господня446 1048-й447, когда Генрих (Henricus), король французский (Franci)448, послал в Рабастию (Rabastia)449 шалонского (Catalaunensis) епископа Р[оже] (R.)450 за дочерью короля (rex) той страны по имени Анна (Anna), на которой он должен был жениться451, настоятель Одальрик (Odalricus) просил того епископа, не соизволит ли он узнать, в тех ли краях находится Херсонес (Cersona)452, в котором, как пишут, покоится святой Климент (Clemens)453, и до сих пор ли отступает море в день его рождения и [к мощам] можно пройти пешком454? Епископ исполнил это. От короля той страны Ярослава (Oreslavus)455 он узнал, что папа Юлий456 прибыл [некогда] в ту область, где покоился святой Климент, для борьбы с ересью, которая процветала в тех краях457. Когда, сделав дело, папа из тех краев отправился было назад, явился ему ангел Господень и сказал: «Не уходи, ибо от Господа повелено тебе вернуться и перенести тело святого Климента, которое до сих пор лежит в море». Юлий [отвечал] ему: «Как я сделаю это, если море отступает только в день его рождения?» Ангел сказал ему: «Знаком того, что Господь приказал тебе вернуться, и будет отступившее перед тобой море». Папа отправился туда и перенес тело святого Климента, положил его на берегу и построил там церковь; затем, взяв от тела [часть] мощей, увез с собой в Рим458.
И случилось так, что в тот же день, в какой римский народ встречал с высочайшими почестями принесенные им мощи, могила, оставленная в море, поднялась вместе с дном над водами и сделался остров, на котором жители той земли построили церковь и монастырь. С тех пор к той церкви плавают на кораблях. Названный король Георгий Скав (Georgius Scavus)459 рассказывал также шалонскому епископу, что в свое время он побывал [там] и привез оттуда с собой главы святых Климента и Фива (Phebus)460, ученика его, и положил их в городе Киеве (Chion)461, где они чтимы и поклоняемы. И даже показывал эти главы упомянутому епископу.
(CMFD. 1904. Т. 38. Р. 23)
* * *
См. № 1, примеч. 7.
В ДР (С. 354) по недосмотру – 1049 г.
Генрих I.
Ясно, что речь идет об искаженном написании одного из латиноязычных вариантов имени Русь (см. о них: Назаренко 2001а. С. 11–50), но конкретную конъектуру предложить трудно.
Епископ Шалона-на-Марне (в Шампани).
Речь идет о втором браке Генриха I – с Анной, дочерью киевского князя Ярослава Владимировича, который ниже назван по имени (примеч. 455). В русских источниках сведений об этом событии не сохранилось, зато имеются многочисленные свидетельства источников французских. Приведем несколько типичных примеров, одновременно отчасти характеризующих те материалы, которые по необходимости остались за пределами настоящей Хрестоматии. В той части «Чудес св. Бенедикта», которая принадлежит перу Рудольфа Пирожника (Radulfus Tortaris) и написана до 1120 г., читаем: «Король Генрих взял себе в супруги дочь короля Руси по имени Анна. Она родила трех сыновей: Филиппа, Роберта и Хуго; из них Роберт умер ребенком, а Хуго стал впоследствии графом Вермандуа» (Mirac. S. Bened. VIII, 24. Р. 314). Аналогичная информация содержится в «Деяниях французских королей» Хуго из Флери (после 1114 г.): «Король взял в жены дочь короля Руси Анну, которая родила ему трех сыновей, а именно: Филиппа, Хуго и Роберта» (Hug. r. Franc. Р. 338). И все же, несмотря на относительное обилие сведений, многие вопросы – датировка брака, его мотивы с той и другой стороны и др. – остаются спорными. В «Хронике св. Петра Сансского», приписываемой некоему Кларию (первая четверть XII в.), послами названы другие лица (Готье, епископ Мо, и Гослен из Шони «с другими»: Clar. 1863. Р. 506; 1979. Р. 122; ДР. С. 353 [IV, 4.3.3]), откуда иногда делают вывод, что французских посольств в Киев было два: одно, описанное в «Реймсской глоссе», – со сватовством, другое, упоминаемое (псевдо-)Кларием, – непосредственно за невестой (Bautiers 1985. Р. 549–550). Однако такое заключение не выглядит обязательным. Автора «Реймсской глоссы» интересовали собственно только мощи св. Климента, поэтому из всего посольства он мог упомянуть именно человека, принесшего в Реймс сведения о них – епископа соседнего Шалона. В то же время сансский хронист, конечно, перечисляет не всех членов посольства, что видно из его замечания о «других». Согласно добротно аргументированной и закрепившейся в историографии точке зрения М. Пру (RA Ph. I. Р. XV–XXIII), бракосочетание Генриха и Анны состоялось, вероятнее всего, на Пасху или Троицу 1051 г. Под этой датой известие о женитьбе Генриха I значится в «Вандомских анналах» XII в.: «1051. Генрих, король французский, взял в жены рыжую скифянку (Scithicam et Rufam)» (Ann. Vindoc.,1 a. 1051. P. 62; Rufam, вероятно, по недоразумению вместо Rus(s)am). В свете этих данных датировка посольства в «Реймсской глоссе» заслуживает доверия (ср., однако, соображения, изложенные нами в ДР. С. 355–356). О мотивах брака и его политическом фоне см. № 22, примеч. 636.
Античный город Херсонес, центр византийских владений в Крыму, известный древнерусским источникам как Корсунь; ныне в черте г. Севастополя.
Римский папа Климент I (см. № 11, примеч. 320). Сведения о мощах св. Климента Римского в Херсонесе и на Руси были достаточно широко распространены в средневековой Европе (ср. № 58/1–2 и примеч. 1639, 1641).
Эти сведения содержатся уже в агиографическом сочинении известного франкского историографа Григория Турского «Книга во славу мучеников» (конец VI в.), которое наверняка было известно ученому монаху Одальрику. Однако у Григория ничего не говорится о том, что дело происходит в Херсонесе.
Одно из самых невинных искажений имени Ярослава Мудрого во французских и английских источниках – ср., например: Buflesdoc, Malesclodus и проч. (Алексеев 1935. С. 47–48), а также ниже Georgius Scavus.
Из хронологических соображений может иметься в виду только папа IV в. Юлий I.
Папа Юлий I действительно известен как последовательный борец с арианской ересью, которой тогда, во второй четверти IV в., покровительствовала императорская власть, и защитник св. Афанасия Александрийского, отстаивавшего православие на востоке Римской империи. Однако о пребывании папы в тех краях, тем более в Херсонесе, ничего не известно.
Рассказ «Реймсской глоссы» абсолютно уникален и коренным образом противоречит привычным представлениям, согласно которым мощи св. Климента Римского были обретены в Херсонесе в 861 г. одним из будущих славянских первоучителей св. Константином-Кириллом и доставлены им и его братом св. Мефодием в Рим в 868 г. Эти представления основаны на славянских и латинских источниках как IX в., так и позднейшего времени: «Житии Константина Философа» (Жит. Конст. Гл. 8, 17; СНСП. С. 78, 90–91), «Слове на перенесение мощей св. Климента», которое (в его не сохранившемся греческом оригинале) принадлежит, как считается, перу самого Константина (Кирилла) (Лавров 1930. С. 127–139), послании известного римского книжника IX в. Анастасия Библиотекаря Гаудериху, епископу Веллетри (Лавров 1911. С. 140–142) и на так называемой «Итальянской легенде» – сочинении Льва Марсикана, или Остийского (см. о нем № 28), которое представляет собой переработку утраченного аналогичного труда епископа Гаудериха, сделанного на основе латинского перевода Константинова «Слова на перенесение» (Лавров 1911. С. 142–147) (отсюда многочисленные схождения между «Итальянской легендой» и славянским «Словом на перенесение»). Так что же, версия «Реймсской глоссы» представляет собой всего лишь странное недоразумение? Но как оно могло возникнуть? Согласно епископу Роже, он услышал предание о папе Юлии от киевского князя Ярослава Владимировича. Ясно, однако, что в Киеве такое предание никак не могло бы сложиться, хотя, понятно, не было бы ничего удивительного, если бы Ярослав был незнаком с «Житием св. Константина». Остается предполагать, что апокриф о папе Юлии отражал какую-то местную херсонскую традицию. В таком случае вовсе не было бы необходимости думать, что она к первой половине XI в. вытеснила память об обретении мощей св. Константином-Кириллом. Ведь, согласно житийной традиции о св. Клименте Римском, его мощи почитались и до обретения их в 861 г., а на месте, где они покоились (прибрежном острове), была даже воздвигнута церковь, но со временем почитание замерло и оказалось возобновлено только благодаря усилиям св. Константина-Кирилла. Таким образом, херсонское предание могло приписывать папе Юлию I именно первоначальное обретение мощей. От этого оно не становится, конечно, более достоверным. Теоретически допустимо предполагать и какую-то путаницу по вине епископа Роже. Но что с чем он перепутал? Кроме того, Одальрик, побывав в Риме в 1052 г., не мог при своем интересе к св. Клименту Римскому не посетить церкви св. Климента, где пребывали мощи св. Константина-Кирилла. Трудно думать, что и здесь могли забыть о событиях двухсотлетней давности, но почему же тогда, узнав правду, Одальрик предпочел оставить все, как было, в записке о путешествии епископа Роже? Итак, предположение о недоразумении, допущенном епископом Роже, выглядит менее правдоподобным. Вопрос требует дальнейших изысканий.
См. примеч. 455. Scavus могло возникнуть только в результате описки из Sclavus – обычной «этимологизирующей» передачи славянских имен на -славъ в латинской письменности, что является еще одним доказательством существования более раннего протографа. Роже наверняка знал христианское имя Ярослава – «Георгий», которое воспринималось как «протокольное» и было употребительно в международных переговорах (ср., например, «Димитрий» применительно к Изяславу Ярославичу в Германии и Риме: № 20/2, 21/4). В результате из обычных латинских транскрипций вроде Gerasclavus (так, например, назван в грамоте венгерского короля Ласло I от 1091 г. его зять Ярослав Святополчич: DHA 1. N 88. Р. 268) вполне могла вырасти «расшифровка» Georgius Sclavus.
Мощи св. Климента и его ученика св. Фива были действительно привезены из Херсонеса в Киев – только не Ярославом, а его отцом, Владимиром Святым (см. № 11, примеч. 320). По крайней мере в отношении св. Климента по древнерусским источникам известно, что то была в самом деле глава (ПСРЛ 2. Стб. 341).
Мощи св. Климента были положены киевским князем Владимиром в Десятинной церкви в Киеве. Латинские рукописные и и n очень легко перепутать, поэтому естественно реконструируется форма протографа Chiou, точно транслитерирующая др.-русск. Кыевъ. Упоминание Киева в «Реймсской глоссе» – второе по древности в латиноязычных памятниках (наряду с известием Адама Бременского: № 22/2) после упоминания Титмаром Мерзебургским (№ 11, примеч. 319, 333).