Глава 7. Мученики раннего христианства и ислама: сравнительный анализ

Феномен самопожертвования за убеждения, за веру является неотъемлемой частью истории человечества, исторические источники содержат огромное количество примеров этого в различные эпохи истории и практически для всех цивилизаций в разных регионах мира. В этом феномене чрезвычайно остро проявляется конфликт различных систем ценностей, ментальных установок. Феномен мученичества за веру присущ многим религиям. И его теологическое обоснование было разным. Наибольший же интерес представляет компаративный (сравнительно-исторический) анализ культа мучеников раннего христианства и ислама. Обе религии являются мировыми, причем самыми распространенными в мире. Их основа – монотеизм (единобожие), и христианство и ислам многое взяли из самой ранней монотеистической религии – иудаизма. И представляется довольно странным термин «иудео-христианская цивилизация», ведь и в Коране содержится множество материала из Библии, например, о всемирном потопе с его персонажем Ноем (Нухом), повествования об Иосифе (Юсуфе), Мусе (Сулеймане), Моисее (Мусе), а Иса (Иисус) выступает в качестве одного из пророков, предшественников Мухаммеда, посланного Аллахом с той же миссией – открыть людям, что Бог – только один. И христианству, и исламу присущи эсхатология с ее представлением о Страшном Суде над всеми людьми, идеей бессмертия души и загробного воздаяния и т. д. В обеих религиях существует и культ мучеников.

При этом проблема феномена мученичества является особенно актуальной в связи с политизацией культа мучеников в ряде экстремистских направлений в современном исламе, а также в связи с малой исследованностью проблематики. Как правило, исследователи ограничиваются анализом современного состояния феномена шахидов в отдельных экстремистских исламских движениях (в общем, правильно включая их в понятие «политический ислам»). Но при этом, исключительно мало внимания уделяется историческим корням феномена мученичества в исламе, а сравнительный анализ культа мучеников в христианстве и исламе до сих пор предпринимался, по сути, на уровне публицистической и узко теологической полемики (причем последнее относится, в основном, к исламской теологии). Между тем исследование мученичества в исламе в сопоставлении с феноменом мученичества в христианстве (а основа его – явление мученичества в раннем христианстве) имеет не только важное актуальное политическое значение (прежде всего, в плане обеспечения международной безопасности и борьбы с терроризмом), но и для осмысления фундаментальных характеристик и отличий развития цивилизаций человечества в их исторической эволюции. Ограничиваться лишь современными политологическими концепциями без изучения глубоких исторических корней означает на деле лишь поверхностное исследование проблемы, а результаты имеют сиюминутный характер, и определенные успехи в текущих делах могут обернуться серьезными просчетами в будущем.

Термин в исламе, которым принято обозначать мучеников, – shaheed, означает то же, что и христианский термин martyr – «свидетель», то есть человек, который свидетельствует веру²⁶¹. В Коране такой термин для мучеников отсутствует. Он встречается лишь в применении к самому Аллаху (35:47), а в применении к мученикам – уже в Сунне, где говорится о прощении грехов мученикам. Но именно изречения из двух сур Корана (2: 149; 3: 151, 169–171) составляют основу концепции мученичества в исламе – в них обещается вечная жизнь в раю тем, кто погиб за веру в Аллаха. К числу мучеников Сунна относит не только тех, кто пожертвовал своей жизнью в борьбе за веру. Там перечисляется множество категорий верующих мусульман, которые причисляются к мученикам (шахидам), если их смерть наступила при иных обстоятельствах: от эпидемии, от обрушения жилья, скалы, от пожара, от диких животных, при защите жены, имущества, собственной чести, либо смерть мусульманки при родах и т. д.²⁶² При этом мусульманские теологи подчеркивают, что такого рода мученики в мире не являются признанными, а свои награды получат на Небесах²⁶³. С течением времени в исламе утвердилась концепция двух категорий мученичества:

1) погибшие за веру в джихаде;

2) погибшие в иных обстоятельствах (болезни, катастрофы и т. п.)²⁶⁴.

То есть в целом концепция мученичества в исламе шире, чем в христианстве. Но культ мучеников как таковой оформился в исламе лишь вокруг первой категории мучеников, ибо вторая относится к Божественному признанию мученичества, а не к мирскому. В христианстве же мученичеством считается лишь самопожертвенное исповедание веры перед ее противниками, но не внезапная смерть искренне верующего от фатальных причин другого рода.

Первой мученицей ислама считается престарелая Сумайя бин Хайят – мать одного из первых шести сподвижников Мухаммеда, зверски убитая его противниками²⁶⁵. Затем мучениками стали трое посланцев Мухаммеда из Медины в Мекку, коварно убитые язычниками-мекканцами²⁶⁶. Все они, подобно раннехристианским мученикам, были схвачены противниками новой веры и погибли, не отрекшись от нее. Но культ мучеников в исламе изначально оказался связанным с концепцией джихада, которая трактуется как «священная-борьба», но отнюдь не сводится в ее оригинальной трактовке к священной вооруженной борьбе против иноверцев. Джихад истолковывается как борьба за установление истинной веры (т. е. ислама), и мусульманские теологи подчеркивают, что она может вести к мученичеству, но это не обязательно должно происходить на поле битвы²⁶⁷. И это необходимо учитывать, не допуская вульгаризаторской трактовки джихада исключительно как «войны с неверными за ислам». Симтоматично, что такая ошибочная (упрощенная) интерпретация долгое время господствовала в советской атеистической пропаганде – «Краткий научно-атеистический словарь» еще в 1964 г. давал такое определение джихада: «Священная война, которую, согласно предписаниям Корана, должен вести каждый боеспособный мусульманин»²⁶⁸. Но в издании 1983 г. эта ошибка была устранена: «Джихад – усердие, рвение в деле распространения ислама и обеспечения его торжества»²⁶⁹. Очевидно, сказалось серьезное осмысление реалий в мусульманском Афганистане.

Идея джихада, мученичества в этой борьбе активно использовалась уже при арабских мусульманских завоеваниях VII–VIII вв. и позднее другими приверженцами ислама. Особого же расцвета культ мучеников достиг в шиизме – направлении ислама, оформившемся во второй половине VII в. Шииты, число которых ныне не превышает 10 % от общего количества мусульман (они составляют большинство населения в Иране, Азербайджане, Ираке, много их и в Сирии, Ливане), долгое время были гонимым течением в исламе. В его начале – убийство халифа Али и его сыновей их противниками в халифате. Мученическая гибель Хусейна сына Али у Кербелы в 680 г. стала знаковой в культе мучеников шиизма. День его гибели стал одним из главных праздников шиитов – днем траура, с акцентированно выраженным желанием верующих подражания имаму (публичные самоистязания). Теологическую основу культа мучеников, павших в джихаде, составляет идея избавления от Страшного Суда тех, кто погибнет в джихаде, – они сразу и навсегда окажутся в раю. Она разработана на основе двух вышеназванных сур Корана²⁷⁰. Причем было разработано и учение о том, что мученик джихада может обеспечить место в раю и для своих близких родственников²⁷¹. Этим объясняется, например, бурная радость близких террориста, объявленного шахидом, при его похоронах. И это не является явлением исключительно последнего времени.

Такое наблюдалось еще в средние века. Особенно в государстве шиитов-исмаилитов конца XI – середины XIII в., центром которого был Иран. Именно там представления раннего ислама о мученичестве за веру были интерпретированы как обоснование терроризма в отношении противников исмаилизма. Именно оттуда в европейские языки в средневековье пришло слово «ассасин» (убийца), получившее в христианской Европе такую интерпретацию, хотя оригинал его по-арабски «хашшашун» означал «гашишеед» (так называли иранских исмаилитов их мусульманские противники за подготовку теми террористов-смертников с использованием наркотических средств – гашиша²⁷²).

О государстве исмаилитов продолжаются дискуссии среди исследователей. Обычно иранских исмаилитов характеризуют как фанатиков, их движение – как строго иерархичное с беспрекословным подчинением руководителям, а государство – как «тоталитарное и теократическое», державшееся «на принципах террора и насилия»²⁷³. Признавалось, что исмаилиты, как и все шииты, выступали за новый порядок в исламском мире²⁷⁴. Но в оценке этого «порядка» мнения исследователей, в том числе и советских, и постсоветских, расходились кардинально. Однако трудно было игнорировать те факты, что успех исмаилитов в Иране был связан с массовыми восстаниями крестьян и ремесленников. В движении исмаилитов наиболее активными были бедняки, из среды которых и набирались террористы-смертники. Советский ученый-религиевед И. А. Крывелев объяснял это следующим образом: «Движение... обрело направленность... против сложившихся на Ближнем и Среднем Востоке социально-политических конструкций, – отнюдь не во имя создания нового, угодного Аллаху социального строя, а в интересах феодалов, боровшихся за власть. При этом стремления и чаяния бедняков, участвовавших в движении, использовались в тех же интересах стоявших у кормила правления привилегированных «посвященных""²⁷⁵. Ученый акцентировал внимание на доступности посвящения в суть учения исмаилитов лишь через многие ступени, в результате чего подлинный смысл учения был известен лишь узкой верхушке исмаилитов, но не большинству участников движения, из которых и набирались террористы-фидаи, обреченные на смерть после своего теракта.

Однако советский исследователь Л. В. Строева еще в 1978 г. доказала, что государство исмаилитов в Иране было основано на принципах социальной уравнительности (попытка исмаилитской верхушки отойти от этих принципов привела к ее свержению), а подготовка и акции террористов-смертников являлись одной из форм борьбы исмаилитов с их противниками. При этом в подготовке таких людей особое внимание уделялось не только теологии, но и использованию ненависти бедных к богатым. Исмаилиты уничтожили путем индивидуального террора немало монархов враждебных им мусульманских государств (объявленных врагами веры), убили и Конрада Монферратского – одного из лидеров крестоносцев. Матери фидаев бурно радовались при известии о том, что их сыновья погибли, выполнив задание, и горевали при возвращении своих детей живыми, но не исполнившими распоряжения «горного шейха». Террористы-фидаи подбирались к своим жертвам под видом слуг, чтецов Корана, воинов, купцов и др., могли выжидать месяцами, ибо убийство следовало совершить публично, успев до собственной гибели объявить, что это сделано именно исмаилитами. Маскировке фидаев способствовала практика такыйи, присущая шиизму в целом, – разрешение скрывать свою принадлежность к их вере. По мнению Л. В. Строевой, террор исмаилитов (отнюдь не внутри, а вне их государства) был «одной из форм классовой борьбы», которые они применяли²⁷⁶.

Исмаилитов называли «сектой убийц», причем как в христианском, так и в исламском мире. Их противники – сунниты, обвиняли исмаилитов в нарушении важнейших норм Корана.

Как и христианство, ислам запрещает самоубийство. Но в исламской теологии одним из важнейших столпов является догмат о Божественном предопределении всей судьбы и поступков человека. И этот догмат также активно использовался в ходе арабских завоеваний – воины бесстрашно шли в бой, уверенные, что даже ни один волос не упадет с их головы без воли на то Аллаха, а смерть в бою с иноверцами (тоже предопределенная Аллахом) сразу и навсегда обеспечит им вечное райское блаженство. Последнее, кстати, в исламе изложено весьма конкретно, что позволяло, например, «имитировать» рай на земле при подготовке фидаев с использованием гашиша. В Новом Завете нет такой чувственной конкретики в описании Царствия Небесного (ее можно встретить лишь в апокрифах) – христианам по существу предоставлялась возможность самим представлять посмертное блаженство, что сыграло немалую роль в распространении христианства среди людей, принадлежавших к самым разным религиям. Христианская ортодоксальная теология после долгих дискуссий конца античности о полном Божественном предопределении судьбы человека и выборе им собственного пути выработала компромиссный вариант, оставляя в конечном счете человеку выбор пути добра или зла²⁷⁷. Причем из литературных материалов позднеантичных христианских теологов, участвовавших в этих дискуссиях, стало известным интересное явление – массовые самоубийства христианских еретиков-циркумцеллионов²⁷⁸. Именно так расценили ортодоксальные теологи провоцирование самими циркумцеллионами репрессии против них, вызванные нападением еретиков на храмы, а то и просто просьбами к прохожим убить их²⁷⁹. Циркумцеллионы считали такую смерть мученичеством, но ортодоксальной Церковью она рассматривалась как смертный грех – жизнь, данную человеку Богом, может отнять только Бог.

В исламе же доминирует идея полного Божественного предопределения. Отсюда мусульманские теологи утверждают, что выбор человека в качестве шахида – это целиком воля Аллаха. В шиизме же теологи вкупе с идеей Божественного предопределения оперируют концепцией имамата – лидерства в шиитской общине. Используя термины «шахада», «шахид» и почитание шиитских имамов-мучеников, они утверждают, что их имамы от Мухаммеда унаследовали модель («шухада») истины для всего человечества²⁸⁰. Мученики джихада выступают как воплощение воли Аллаха и получившие модель истины через своих имамов. Этим обосновывается, в частности, ныне необходимость выполнения воли своих руководителей мусульманскими террористами-смертниками²⁸¹. Следует отметить, что террористические акции мусульманских смертников осуждаются абсолютным большинством мусульманского духовенства (прежде всего, суннитами и ваххабитами) как противоречащие исламу. Совет духовенства Саудовской Аравии (где господствует ваххабизм) осудил такие действия как нарушения шариата и истинной веры²⁸². Именно ваххабизм выступает ярым противником культа святых в исламе, и не следует путать ваххабизм с шиизмом, как это нередко встречается в публицистике ряда стран СНГ.

В мусульманских государствах, соседствовавших со средневековыми государствами восточных славян, господствовал ислам суннитского толка, в военных конфликтах идея джихада не получила распространения. Феномен же джихада и исламского мученичества в применении к России фиксируется в XIX в. (на Кавказе, тесно связан с шиизмом), а также в XX в. Такое явление, как покровительство мучеников в качестве святых патронов государств, сословий, профессий, было характерно для христианских государств, в исламских же оно отсутствовало.

Большинство мусульман Беларуси составляют сунниты. Культ мучеников у них в своих основных чертах близок к таковому в первоначальном исламе, что, в частности, означает отсутствие базы для его использования в целях экстремизма. Понятие «джихад» имеет широкую трактовку, белорусские мусульмане категорически не приемлют его истолкования как обязательной вооруженной борьбы за ислам с иноверцами. Отсюда и их критика узкой и тенденциозной трактовки джихада в ряде популярных изданий, а также негативное отношение к пониманию джихада рядом экстремистских шиитских движений.

При анализе использования концепций «священной войны» во взаимоотношениях Византии и соседних мусульманских государств выявлено, что если со стороны последних наблюдалось использование идеи джихада, то в православной Византии идея крестовых походов против мусульман не имела места.

В целом же можно заключить, что несмотря на ряд общих черт (мученичество как «свидетельство» веры, избавление мучеников от Страшного Суда), культ мучеников раннего христианства и культ мучеников в исламе имеют кардинальные различия. Раннехристианское мученичество совершенно не было связано с войной за веру, поступок каждого мученика – индивидуален и обусловлен гонением на христианскую веру, отступления от которой требовали гонители-язычники. Для христианства не было присуще явление мученичества даже во время крестовых походов (т. е. «священной войны» против иноверцев). Источники эпохи средневековья не зафиксировали широкого использования культа мучеников раннего христианства при крестовых походах в Палестину (но это было в некоторой степени присуще Реконкисте на Пиренейском полуострове). Культ раннехристианских мучеников стал составной (и важнейшей) частью культа святых в христианстве (почитание мучеников как святых) с соответствующим обрядовым комплексом. Христианские мученики-святые были объявлены сверхъестественными покровителями и заступниками живущих людей, в исламе же нечто подобное можно наблюдать лишь в отношении к мученикам первоначального ислама и первым шиитским мученикам. В христианстве оформилась процедура канонизации мучеников, в исламе же такой общепризнанной процедуры нет. В христианстве любое самоубийство человека в любых обстоятельствах трактуется как смертный грех, в ряде же исламских течений со временем самоубийство муджахеда в джихаде и объявление его шахидом получило оправдание концепциями полного Божественного предопределения и джихада. Последнее активно используется экстремистскими течениями в исламе. В то же время в классическом исламе понятие «мученичество» трактуется шире, чем в христианстве (два разряда шахидов в исламе). Существенным различием является и типичный для актов и пассионов раннехристианских мучеников мотив человеколюбия к гонителям христиан, в исламской концепции мученичества подобные мотивы отсутствуют.