Введение

В течение четверти века исследователи имеют возможность без идеологического давления изучать историю Русской Православной Церкви предшествующих веков. Изменение самой природы Российского государства и его взаимоотношений с РПЦ стали важнейшей предпосылкой восстановления в правах и активизации исследований широкого круга вопросов, связанных с организацией церковной жизни России, особенно тех ее элементов, в функционировании которых наиболее тесно переплетались взаимоотношения государства, церкви и населения.

Активно изучается история духовных учебных заведений, особое внимание уделяется церковно-приходской школе, и, безусловно, свое место в новейшей историографии РПЦ занимают работы, посвященные истории многочисленных православных приходов. Как представляется, изучение православного прихода имеет особое значение, так как именно здесь происходило включение основной массы населения в церковную жизнь.

В рамках представленной работы для изучения внутриприходской жизни нами были выбраны три уезда Петербургской губернии – Ямбургский, Лужский и Новоладожский¹. Выбор данных уездов обусловлен не только их различным географическим положением и размерами занимаемой территории², но также и особенностями экономического развития, поскольку к середине XIX в. они представляли собой различные типы периферийных уездов. Земледельческо-промышленный Ямбургский уезд, который граничил с Прибалтикой (Везенбергским уездом Эстляндской губернии) и быстро перенимал передовые методы ведения сельского хозяйства, позволявшие даже в зоне рискового земледелия полностью обеспечивать себя хлебом, отличался еще и тем, что на его территории работало около 20 промышленных предприятий. В уезде была развита торговля (г. Ямбург и Нарвский порт), рыболовство и лесные промыслы. Напротив, в Лужском уезде не было ни значительных торговых центров, ни удобной для земледелия почвы, хотя хлебопашеством занимались повсеместно. Крестьянам уезда приходилось заниматься лесным промыслом, работать на фабриках уезда и железной дороге, заниматься извозом.

Иная экономическая ситуация сложилась в торгово-промысловом Новоладожском уезде. По его территории проходили оживленные водные пути (реки Волхов, Сясь, Паша, Тигода, Ладожский канал и часть Мариинской системы), обширные территории были заняты лесами. Посевных площадей в уезде было недостаточно, и они не отличались плодородием. Поэтому в уезде получили развитие различные крестьянские промыслы (лесной, обслуживание каналов и судоходных рек, рыболовство), доходы от которых были выше, чем от земледелия. Таким образом, сопоставление сложившихся ситуаций на указанных территориях на наш взгляд дает репрезентативную картину приходской жизни на окраинах губернии.

Хронологические рамки исследования охватывают период второй половины XIX в. – периода реформ и перестройки социально-экономической жизни России.

В рамках одной работы сложно разрешить множество вопросов, которые возникают перед исследователями православных приходов даже одной епархии. Поэтому из широкого круга проблем мы выбрали несколько сюжетов, освещение которых, с нашей точки зрения, позволит расширить представление о характере и процессах приходской жизни на примере трех упомянутых уездов Петербургской епархии. Изучение организации и функционирования приходов невозможно без четкого представления о нормативно-правовой регламентации. Поэтому перед нами стояла задача проследить законодательное регулирование ключевых вопросов жизнедеятельности православного прихода.

Особое место в работе занимает изучение причин и условий организации новых уездных приходов. Поскольку открытие самостоятельного прихода связано с материальными и денежными затратами, необходимо было выяснить общую стоимость строительства храма, отвода или приобретения земель, каким образом эти средства находились или из каких статей складывались, а также кто нес основную финансовую нагрузку. Причт, который определялся к новой церкви, необходимо было содержать. В связи с этим возникает вопрос: какие обязательства брали на себя будущие прихожане в отношении обеспечения своего приходского клира, и насколько они соответствовали законодательно установленным требованиям?

Несомненно, мы не могли обойти исследование вопросов, касавшихся государственной политики, которая осуществлялась в ходе церковных реформ 1860-х гг. Например, насколько существенно Положение от 16 апреля 1869 г. повлияло на изменение общего количества самостоятельных православных приходов, на численность священно- и церковнослужителей и на «штатный» состав причтов в трех уездах Петербургской епархии. Выявление механизмов и действующих лиц, которые осуществляли реформу в уездах Петербургской епархии, поможет нам понять, как и насколько широко при составлении новых расписаний приходов учитывались местные условия или сложившиеся традиции функционирования приходов, и мнения собственно прихожан.

Для современных исследователей важен еще один аспект внутриприходской жизни – это финансовые и материальные средства храма. В работе рассмотрены способы формирования церковных сумм, статьи их расхода, включая обязательные отчисления.

В приходе, как и в любом другом сообществе людей, не обходилось без конфликтов. Для раскрытия причин столкновений между клиром и прихожанами, для выяснения обстоятельств их расследования и способов урегулирования, мы обратились к делам, которые велись по поручению Петербургской духовной консистории.

Решение поставленных исследовательских задач основывается на привлечении большого количества неопубликованных источников из фонда Петербургской духовной консистории. Комплекс документов Консистории отличается хорошей сохранностью и огромным объемом – только по XIX в. около 40 тысяч единиц хранения.

Документы, которые были использованы в работе, представляют собой делопроизводственные материалы:

1. Общая документация, в которой нашли свое отражение взаимоотношения Духовной консистории как с вышестоящими организациями (например, переписка с Синодом) или с государственными структурами (Министерством внутренних дел), так и с нижестоящими учреждениями (Духовные правления, благочиния, приходы).

2. Специальные документы, в которых отражалась деятельность Петербургской духовной консистории. Напомним, что комплекс документов, который складывался в ходе решения какого-либо конкретного вопроса, назывался делом. Именно такие «дела» об образовании новых приходов и построении церквей были привлечены для решения исследовательских задач. В большинстве случаев в них содержатся идентичные по своему наименованию документы, поскольку их обязательное наличие предусматривалось как общим и законодательно установленными нормами, так и положениями Устава Духовных консисторий. Это прошения прихожан, рапорты благочинных, акты освидетельствования избранного места под строительство храма, смета строительства, план и фасад здания, а также документы, которые требовались при отчуждении земельных участков для строительства церкви или для надела церковной земли. Все этапы образования нового прихода и строительство храма контролировались Петербургской духовной консисторией, поэтому в делах присутствуют указы Консистории, выписки из протоколов ее заседаний и переписка с Синодом, государственными учреждениями, прихожанами.

Клировые ведомости

Этот вид документов представляет собой массовый источник, который имел определенный формуляр и содержал сведения статистического характера. Формуляр клировой ведомости включал такие разделы, как название церкви, год постройки и сведения о здании храма, о составе причта, сведения о доходах духовенства (казенное жалованье; наличие узаконенной пропорции земли, угодий с указанием их статуса и документов, подтверждавших владение; собираемая с прихожан руга), информацию о составе церковного клира (имя, чин, возраст, образование, места службы, награды, семейное положение) и о составе населения прихода.

Другим видом отчетной документации были ежегодные рапорты благочинных о состоянии приходов, которые входили в его благочиннический округ (10‒20 церквей). Благочинный в силу своих обязанностей дважды в год посещал каждый приход. Он проверял ведение приходо-расходных книг церкви, собирал средства, которые предназначались на общецерковные и епархиальные нужды, в том числе обязательные отчисления, освидетельствовал церковное здание и церковную утварь, при наличии каких-либо конфликтов между членами причта, или между причтом и прихожанами, выслушивал и разбирал жалобы.

Отдельно выделим церковные приходо-расходные книги. В историографии неоднократно высказывалось мнение о том, что финансовая отчетность церквей не вызывает доверия, и на ее основе нельзя создать реальную картину движения денежных средств приходов. На наш взгляд такое категорическое отрицание достоверности имеющихся источников несправедливо. Учитывать обстоятельства ведения хозяйственной документации приходов, которые сложились в XIX в., конечно же необходимо. Мы также не исключаем критического и взвешенного отношения к финансовым документам приходских храмов. Однако сложно согласиться с тем и исследователями, которые один факт, точнее, субъективное высказывание распространяют абсолютно на все православные приходы России. Так, С.В. Римский говорит об утрате «реальной картины материального положения» приходских церквей после реформы 1808 г. как для правительства и церковной власти, так «и для современного исследователя»³. Для подтверждения примера «двойной бухгалтерии», автор ссылается на воспоминания Η.П. Гилярова-Платонова⁴, который вел, вернее, сочинял приходо-расходные книги вместо священника⁵. Но С.В. Римский, как и другие исследователи, не разъясняет материального положения той самой церкви, о которой идет речь. Для нашего же исследования это крайне важно, поскольку «опыт» этой богатой московской церкви, при которой в 1840-х гг. в пользу самого храма и причта собирались тысячи рублей, не может быть переложен на уездные сельские приходы Петербургской епархии, где и к концу XIX в. подобные доходы встречались крайне редко. Однако далее С.В. Римский все же ссылается на данные из отчетов, опубликованных И.В. Преображенским⁶, и на данные «Извлечений из отчетов обер-прокурора Св. Синода...»⁷. Поэтому с нашей точки зрения в отношении источников, содержащих сведения о средствах (денежных и материальных) приходских церквей, требуется не отрицание, а корректировка. Эти сведения могут быть использованы для выяснения вопросов материального состояния храмов по нескольким причинам. Во-первых, на основе тех сумм, которые фигурировали в отчетах приходских церквей, составлялись общие официальные документы о приходе и расходе ежегодных средств по ведомству РПЦ. Во-вторых, именно с указанных сумм шли узаконенные отчисления на общецерковные и епархиальные нужды. Так, в расписание доходов и расходов специальных средств ведомства Синода на содержание духовно-учебных заведений ежегодно закладывались суммы процентного сбора из доходов церквей, который, например, для 1875 г. составлял 1 293 160 руб.⁸ И это были реальные, выплаченные православными церквами средства. Поэтому мы вправе использовать цифры, которые содержат отчеты приходских церквей, уездных благочиний и по епархии в целом. В-третьих, сокрытие средств храмов не могло происходить в сторону бесконечного уменьшения, ибо финансово необеспеченный приход мог потерять свою самостоятельность и быть приписанным к другому, более богатому. При этом объективные или субъективные причины оскудения церкви легко выяснялись духовным начальством, поскольку членами как Духовных правлений, так и Консистории были те же приходские священники, которые ранее могли возглавлять те самые приходы. Прихожане, в свою очередь, также знали и о своем усердии к храму, и об обязательных ежегодных расходах в пользу причта и церкви. Причем обращаем внимание на то, что доходы причта и доходы приходской церкви – это два раздельных и несмешиваемых (или отождествляемых) понятия.

Документы, которые собраны в фондах, также можно разделить на несколько подгрупп:

а) делопроизводственные материалы – циркулярные указы Синода и Петербургской духовной консистории, предписания гражданских учреждений, например указы Сената или Министерства внутренних дел, которые касались Православной Церкви; переписка между причтом и Петербургской духовной консисторией по широкому кругу вопросов

б) документы внутреннего делопроизводства прихода, например обращение причта к сельскому обществу прихожан

в) документы, которые отражали хозяйственную деятельность приходской церкви: договоры об аренде церковных домов или земель, подряды на выполнение строительных и ремонтных работ по храму.

«Дела об обозрении» преосвященными Петербургской епархии церквей и монастырей епархии. Викарные епископы⁹ епархии совершали поездки по различным уездным городским и сельским приходам епархии с целью обозрения церквей и церковно-приходских школ. Мы располагаем отчетами после таких поездок по трем исследуемым уездам за 1870, 1871, 1872, 1899 и 1901 гг.

Какова репрезентативность указанных документов? На наш взгляд, эти отчеты как внутриведомственные документы, которые не предназначались для отсылки обер-прокурору, содержали в себе такие данные, которые в других случаях, например при публикации в Церковных ведомостях, просто были бы смягчены или скрыты. Более того, после ознакомления с отчетами митрополита, они направлялись в Духовную консисторию епархии, где на основе изложенных в донесениях фактов и рекомендаций вырабатывались дальнейшие распоряжения духовных властей. Указы касались либо поощрения отличившихся священно- и церковнослужителей (благотворителей, церковных старост, попечителей и устроителей церквей), либо содержали строгое предостережение (предупреждение или даже наказание) относительно обнаруженных архиереем недостатков в профессиональной службе местного духовенства.

Работа включает также опубликованные документы:

1. Законодательные источники – именные указы, высочайше утвержденные доклады, уставы и регламенты, включенные в Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ 1-е и 2-е собр.) и в Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи (ПСПиР).

2. Статистические и справочные сборники и документы: Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. Т. 9 (СПб., 1883) и Т. 10 (СПб., 1884); Памятная книга Санкт-Петербургской епархии (СПб., 1899); Справочный указатель соборов и церквей Санкт-Петербургской епархии за 1867 г.; Расписание городских и сельских приходов и церквей и причтов по Санкт-Петербургской епархии (1876).

Особенности положения и деятельность Русской Православной Церкви в XIX в., а также настоятельная потребность в реформировании ее устройства накануне революции обусловили появление большого количества работ по истории РПЦ. Не обошли своим вниманием исследователи и вопросы приходской жизни. В результате полемики между государственными и церковными деятелями¹⁰, и происходившей «ради великих нужд церковных и общественных, в осознании глубокого жизненного значения прихода для церкви и общества»¹¹, в свет выходили сочинения, в которых православный приход, его история, а также возможности преобразования с целью улучшения его функционирования были основной темой. В большинстве своем эти работы носили публицистический характер. Научные же труды, посвященные истории православного прихода и духовенства, не столь многочисленны. Вместе с тем в работах историков XIX – начала XX в. были заложены основные направления изучения церковно-приходской жизни в России¹².

В советский период сложившаяся исследовательская традиция в изучении истории РПЦ и православных приходов была прервана. Среди обилия научно-атеистической литературы, появившейся в рассматриваемый период, обобщающих исследований по данной теме было крайне мало¹³.

Перестройка в СССР и последовавшее изменение самой природы Российского государства и его взаимоотношений с РПЦ стали важнейшей предпосылкой не только восстановления в правах проблематики, связанной с организацией церковной жизни России, но и активизации ее исследований.

Современные исследования, посвященные истории прихода, можно разделить на две группы. В первую входят работы, построенные по хронологическому принципу, и претендующие на то, чтобы осветить эволюцию прихода и влияния на нее как социально-экономических, так и политических факторов.

Центральное место занимает работа П.С. Стефановича «Приходы и приходское духовенство в XVI‒XVII веках». В ней рассматривается роль частной инициативы в церковно-религиозной сфере, экономические основы существования приходского духовенства, дается анализ происхождения и развития приходской структуры, состава и деятельности общины, внутриприходских взаимоотношений клира и прихожан. Автор отмечает, что к концу XVII в. четче определился общественный статус духовенства, а усиление централизации и дисциплинарного контроля епархиальной жизни постепенно ограничивает, и к концу XVII в. изживает систему частных церквей. Отличительной особенностью работы является сравнение процессов внутриприходской жизни допетровской России со сходными (или различными) явлениями христианских государств средневековой Европы. Монография П.С. Стефановича по нашему мнению является своеобразной историографической точкой отсчета изучения истории православных приходов. Она позволяет историкам, которые занимаются исследованиям и приходской жизни в XVIII‒XX вв., проследить общие тенденции государственной политики в отношении приходов, а на документах регионального уровня помогает выявить специфику и особенности отдельных епархий.

Хронологические рамки монографии С.В. Римского охватывают не только период 1860‒1870-х гг., но и предшествующие десятилетия, поскольку процессы, которые автор рассматривал, потребовали, по его словам, «изучения их предпосылок»¹⁴. Ко времени реформ в Церкви накопилось много проблем. Они требовали решения, причем многие из них были связаны именно с зависимостью РПЦ от государства. Реформа была призвана увеличить авторитет приходского духовенства путем улучшения материального благополучия причтов, повышения качества профессиональной подготовки и приобщения белого духовенства к общественной деятельности¹⁵. Однако растянувшись во времени, как пишет автор, подвергаемая корректировке в связи с изменением политических и других условий, она в конечном итоге не достигла главной цели – укрепления Церкви. Не дало ожидаемых реформаторам и положительных результатов укрупнение приходов и сокращение численности причтов. Более того, как показал С.В. Римский на примерах различных епархий, Положение 16 апреля 1869 г. и последовавшее за ним повсеместное составление новых штатных расписаний, привело к недовольству как духовенства, включая епархиальных архиереев, так и прихожан, которых вынуждали закрыть свой храм и приписали к другому, «чужому»¹⁶.

C.Л. Фирсов в своей монографии «Русская Церковь накануне перемен...»¹⁷ обращается к нескольким важнейшим вопросам церковно-государственных отношений на рубеже веков – к проблеме церковного реформирования в начале XX в., подготовке Поместного Собора и деятельности Предсоборного Присутствия. Для исследователей приходской жизни особое значение имеют те положения предстоящих реформ, в которых затрагивался вопрос участия простых прихожан как в выборах епархиального руководства, например епископа, так и участия избранных от православного населения представителей в работе Поместных Соборов, то есть в управлении РПЦ, а это, в свою очередь, могло привести к изменению имущественных и финансово-хозяйственных взаимоотношений внутри приходов.

В монографии Т.Г. Леонтьевой «Вера и прогресс...» на материалах Тверской и других губерний исследуются вопросы роли приходского духовенства в жизни общества, возможности его влияния на массовое сознание¹⁸. Не осталась без внимания автора проблема «эффективного» прихода. Как подчеркивает Т.Г. Леонтьева, государственная власть и церковная общественность «стремились сохранить центры православной консолидации», поскольку «с размыванием крестьянской поземельной общины приход мог остаться единственной структурой»¹⁹, объединявшей сельских мирян. Однако государство не обеспечило «духовный переворот» в России, не смогло вырастить поколение высокообразованных, морально твердых, материально независимых и социально мобильных «попов», которые должны были бы стать в крестьянской России центральной фигурой ее обновления. По мнению Т.Г. Леонтьевой, «если община рано или поздно подлежала разрушению, то необходимо было создать новый, заменяющий ее социокультурный институт»²⁰.

Вопросу обновления церковно-общественной жизни в начале XX в. посвящена работа протоиерея В. Рожкова «Церковные вопросы в Государственной Думе». В ней уделяется внимание возникшим в обществе надеждам на реформы православного прихода, которые были порождены Манифестом 26 февраля 1903 г. Правительство вновь декларировало продолжение мероприятий, которые должны были улучшить материальное положение православного сельского духовенства, и углубить плодотворное участие священнослужителей в духовной и общественной жизни их паствы²¹. Идея самоуправляющего прихода не раз выдвигалась в речах депутатов Думы. По их мнению, необходимо было придать приходу статус юридического лица, увеличить жалованье от казны причту. Но вопрос по-прежнему оставался нерешенным. Даже принятый на Поместном Соборе 7 (20) апреля 1918 г. Приходской устав, как пишет автор, уже не мог отвечать требованиям времени и последовавшего переустройства государства.

Во второй группе работ заметно стремление представить историю РПЦ, и в том числе православного прихода, в региональном ракурсе, что является естественным и необходимым ввиду обширности страны, и ярко выраженных особенностей, составлявших ее регионов. Так, Н.Д. Зольникова по материалам Тобольской епархии исследует широкий круг вопросов: церковное строительство и содержание храмов, взаимоотношения общин и клира²². Автор отмечает, что в XVIII в. в связи с высоким естественным приростом населения и активной колонизацией региона строилось множество церквей, однако приходы «в большинстве заказов не уменьшались, а увеличивались»²³. В отличие от Центральной России, где укрупнение приходов происходило «за счет их насильственного слияния и уничтожения мелких конфессиональных общин», в Тобольской епархии «малоприходных храмов к концу века стало заметно меньше»²⁴.

Работа М.В. Пулькина посвящена истории Олонецкой епархии. Автор отмечает, что усилия законодателей в XVIII в. были направлены на постепенное ограничение прав приходской общины в церковных вопросах. Однако «сохранялось самое важное: храмы (церкви и часовни) возводились только по «самопроизвольному желанию» приходской общины и за ее «счет"»²⁵. Строительство храма «подвергалось пристальному надзору местной администрации и становилось объектом внимания законодателей». Однако, как свидетельствуют документы Олонецкой епархии, «в вопросах использования церковного здания и распоряжения имуществом церкви, прихожане проявляли не активность законопослушных граждан, а усердие хозяев»²⁶.

Исследованию истории приходов различных регионов Сибири в XIX в. посвящены несколько работ. А.М. Адаменко с привлечением широкого круга источников рассматривает вопросы возникновения и развития приходской системы на юге Западной Сибири, освещает вопросы строительства и содержания храмов²⁷. На данной территории автор определил несколько типов приходов: сельские (преобладающая группа), городские, при заводах и рудниках, при военных укреплениях, инородческие. Инициаторам и постройки храмов выступало не только приходское общество, но «в отдельных случаях... представители государства (Колывано-Воскресенский горный округ, фонд имени императора Александра III) или частное лицо»²⁸.

В XIX в. с развитием в Сибири духовных школ «среди священно-церковнослужителей начинают преобладать местные кадры», тогда как ранее вакантные места занимались кандидатами, переехавшим и из европейской части России²⁹. М.А. Голованова на материалах Восточной Сибири и Забайкалья исследует возникновение и функционирование православных приходов, и тенденции формирования духовного сословия и его место в общественной жизни Верхнеудинска³⁰.

Изучению церковно-административного устройства и системы управления Камчатской епархии посвящена диссертация Е.А. Карповой³¹. С момента организации епархии (1840) государство активно подключилось к строительству церквей. Местным властям на церковное строительство было разрешено выдавать кредиты переселенцам. К концу века, как пишет автор, «когда население Дальнего Востока значительно пополнилось за счет переселенцев, содержание и строительство церквей и храмов стало обязанностью самого населения»³². На рубеже веков по своему размаху и интенсивности храмостроительство в епархии превосходило аналогичные процессы в Европейской России. Формирование приходского духовенства, по наблюдению автора, соответствовало общегосударственной политике, однако имело свою специфику. Большинство приходского духовенства Дальневосточного края имело низкий образовательный уровень, денежное содержание было недостаточным. Е.А. Карпова обращает внимание, что «в целях привлечения духовенства в отдаленные епархии на востоке страны были разработаны особые правила служения в них, вводились специальные «амурские» пенсии, увеличивались оклады содержания духовенства, выплачивались особые прогонные при перемещении в отдаленную епархию»³³. Автор также подчеркивает, что миссионерская деятельность «стала существенным инструментом проводимой русскими властями политики упрочения своего господства в регионе»³⁴.

На основе массового источника – клировых ведомостей, коллектив авторов исследует приходскую сеть Барнаульского духовного правления³⁵. Применение геоинформационных технологий, картографического метода и пространственного анализа, позволило им рассмотреть как демографическое развитие региона, так и размещение населения в целом и его отдельных категорий³⁶.

По мнению И.Н. Мухина, изучение истории православных приходов показывает, что условия существования и функционирования приходов были различными не только в отдельных епархиях, но и в уездах одной епархии. На основе изучения документов конца XVIII – начала XX в. Егорьевского уезда Рязанской епархии автор прослеживает динамику численности приходов, условия и причины возникновения новых, особенно после 1861 г.³⁷ Ранее обширные и территориально разбросанные приходы уезда после отмены крепостного права начали быстро распадаться и на их месте образовывались новые. Эту тенденцию автор объясняет тем, что при существовавшем тогда порядке обеспечения причтов инициатива создания нового прихода могла исходить только непосредственно от прихожан. Последние, в свою очередь, должны были взять на себя обязательства не только построить церковь, но и отвести узаконенную пропорцию церковной земли для клира³⁸. На определение членов причта к церквам, как отмечает И.Н. Мухин, имела влияние реформа духовного образования 1808‒1814 гг. Реформа способствовала повышению образовательного уровня приходского духовенства, рукоположению в сан священника 22‒24-летних кандидатов, окончивших семинарии (вместо полагавшихся 30-летних). В рассматриваемый автором период произошло изменение наследственного принципа – более широкое распространение получила передача мест по женской линии³⁹.

Б.А. Ершов на материалах Воронежской губернии рассматривает православие как многообразное явление, которое испытывало внутренние противоречия, и находилось в эпицентре общественной борьбы за идеологические установки новой России⁴⁰. Автор отмечает, что центральной проблемой в православии является «проблема диалога духовенства и православного общества на региональном уровне»⁴¹. Поэтому церковь Б.А. Ершов исследует «в качестве церковного организма, в региональном аспекте, прежде всего, как тесный союз клира и простых мирян»⁴².

В диссертации Н.А. Ершовой⁴³ на основе документов Петербургской духовной консистории освещается экономическое положение городского и сельского духовенства епархии, определяется его место в социальной структуре общества XVIII в., рассматриваются характер и возможности переходов из духовного сословия в светское. Особенностью Петербургской епархии XVIII в. был большой размер приходов (почти в десять раз больше по числу душ, чем приходы в центральных епархиях России). По наблюдению автора, «это обеспечивало значительные доходы от исправления церковных треб»⁴⁴. В то же время дифференциация по уровню доходов причтов в епархии была значительной. Зависимость от прихода в сельской местности была более сильной, экономические связи клира с приходом более тесными, чем в городе. В городах, как пишет Н.А. Ершова, эти связи ослаблялись за счет того, «что часть духовенства получала фиксированное жалованье», и там, где православное население не было многочисленным, например, в городах Выборге, Нарве, Кронштадте, «государственное жалованье было главным источником доходов»⁴⁵.

Главными объектами исследования Н.Г. Дружинкиной⁴⁶ являются приходские организации. Анализируя религиозную политику в России в целом, автор отмечает, что она «отличалась неровностью, поверхностью, боязнью кардинально разрешить назревшие проблемы», которые касались положения РПЦ в государстве. Автор подробно разбирает особенности развития и управления Петербургской епархией, осуществления церковных реформ. Столичная епархия, по мнению исследователя, «находилась на особом положении в империи»⁴⁷. В своей работе Н.Г. Дружинкина также рассмотрела примеры благотворительности при строительстве церквей в Петербурге, отмечая, что церковное строительство в С.-Петербургской епархии «носило регулярный характер, контролировалось и направлялось правительственными, синодальными, епархиальными, и непосредственно строительными и художественными организациями», и осуществлялось не только силами приходских союзов, но и поддерживалось со стороны государства⁴⁸. Приходы епархии по своей структуре, как отмечает автор, представляли «с одной стороны, достаточно пеструю картину неравномерного сословно-классового представительства, и материального достатка в разных частях столицы и в уездах, а с другой – обнаруживали явную тенденцию к унификации»⁴⁹.

Среди работ зарубежных исследователей⁵⁰, посвященных данной проблематике, наиболее значимым является труд Г. Фриза⁵¹. Автор, поставив перед собой задачу проследить общую эволюцию православного прихода на протяжении столетия, и показать, как проходили преобразования и попытки правительства улучшить быт приходскому духовенству, использовал не только опубликованные документы, но и привлек большое количество неопубликованных из различных архивов. По его мнению, правительство оказалось неспособным решить приходской вопрос⁵².

Таким образом, историографическая ситуация предполагает в качестве насущной задачи дальнейшее изучение истории православного прихода в отдельных регионах (губерниях) России, без чего невозможно воссоздание общей картины приходской жизни соответствующего периода. Исследование по истории православных приходов трех уездов С.-Петербургской епархии второй половины XIX в., на наш взгляд, лежит в русле традиционного, и сегодня успешно развивающегося направления историографии.