Об издании Стоглава в Лондоне
(письмо из-за границы)
В конце прошлого 1860 года появился в Лондоне печатный Стоглав. Книга издана здешнею русскою типографиею, как замечено в предисловии, «трудами россиян – исповедников истины и для России». Считаю делом не лишним поделиться этим известием с вашими читателями, а вместе с этим представить несколько замечаний об этом труде.
Вся книга состоит из небольшого предисловия, составленного каким-то И.А. и самого Стоглава, напечатанного будто бы с рукописи, списанной с экземпляра, находящегося у Н.А. Полевого. Предисловие, не смотря на свою краткость, невольно обращает на себя внимание теми мыслями, какие И.А. счел нужным предпослать своему труду.
Изложив в начале, не совсем в буквальных словах самого Стоглава, побуждение и цель созвания собора царем Иоанном Васильевичем Грозным, И.А. говорит далее: «прошло более трехсот лет от времени уложения сего собора, и не только ни что порушенное не исправилось, а как дело являет, все в более горшее расслабление приходит повязь Христова учения, вяжущая во едино народы России. Христолюбивый царь Иоанн вскоре сделался Иоанн Грозный. Поприще Сильвестра, Адашева, митрополита Филиппа, ревнителей веры и правды, заступили пастыри о пастве небрегущие, не хотящие знать ее состояния, пасущие себя, ищущие своих си!...» Таким образом, по мнению И.А. церковь русская в продолжении трех целых последних веков не имела у себя ни одного достойного пастыря ни их числа десяти наших патриархов, ни после замены патриаршества Св. Синодом. Нужно иметь сильное предубеждение против православной России и решительное незнание церковной русской истории, что бы высказать такую общую, несправедливую мысль. Не вдаваясь в подробности, я замечу только, – неужели же напр. и патриархи: Иов, Гермоген, Филарет, Никон, – эти мученики за веру и отечество, были пастыри пренебрегавшие своими паствами и их состоянием? Ужели и святители: св. Димитрий Ростовский, св. Митрофан Воронежский, св. Иннокентий Иркутский и новоявленный Тихон Задонский, – были пастыри, искавшие только своих си?.. Жаль, очень жаль, что русские, трудившиеся над изданием Стоглава, не объяснили И.А. всей несправедливости высказанного им на православную Россию и ее пастырей обвинения. Люди, величающие себя «исповедниками истины», должны смело стоять за истину и без боязни обличать ложь.
«Самое уложение сегодня собора, говорит далее И. А., сделалось светильником, горящим под спудом, рукописною тайною некоторых библиотек. Но светильник должен быть на свещнице, – такой временный нарочитый собор есть единственный у нас в России, и уложение его есть единственный документ, резко и ясно показывающий, как царское величество, совокупльшееся со смирением пастырским, рассуждает о благе церкви в своём царстве». Было бы странно оспаривать справедливость той мысли, что Стоглав (книга) – редкость у нас в России. Сколько мне известно, только более знаменитые наши русские библиотеки, напр. императорская публичная, соловецкая, кирилло-белозерская, новгородская софийская и др., да еще небольшое число любителей отечественных древностей имеют у себя по одному, редко по два экземпляра Стоглава. Большая же часть русского общества едвали даже знает о существовании этой книги. Но нужно заметить, что Стоглав сделался библиографическою редкостью по причинам очень простым и самым естественным. Новейшие исследования наших русских ученых показали, что Стоглав (книга) не есть подлинное, каноническое «уложение» стоглавого собора, бывшего в 1551 году, как думает И. А., но заключает в себе черновые записки, что-то вроде протокола соборных рассуждений, не обсужденных окончательно и не утверждённых подписью отцов собора. Само собой понятно после этого, что описывать и переписывать эту довольно большую книгу могли только те лица, которые, не ограничиваясь изданными тогда же для всеобщего употребления от лица митрополита или царя, или от имени собора, наказами и приговорами, имели какие либо причины дорожить и самими рассуждениями соборными, не имевшими обязательной силы. Число таких лиц, по всей вероятности, было очень не велико. На это указывает уже одно то обстоятельство, что списков Стоглава XVI и XVII веков сохранилось до нашего времени очень мало, да и те, которые существовали в то время, находились в руках частных лиц и едва ли даже были известны нашим первосвятителям.
Патриарх Иов, делая распоряжения о заведении в Москве поповских старост, – предмет особенной заботливости Стоглава, ни однажды не упомянул о Стоглаве. В Евангелие, напечатанном при том же самом патриархе Иове, а равно и при п. Гермогене, Иоанн Богослов изображён благословляющим именословно, хотя в Стоглаве изрекается проклятие на всех, кто не благословляет двумя перстами. В Катахезисе большом, изданном при п. Филарете, есть ясное учение о троеперстии, вопреки учению Стоглава о двуперстии. Сугубая аллилуйя, заповеданная Стоглавом, вошла в печатные книги только при п. Иосифе, и то к концу его жизни. П. Никон, говоря о двуперстии, замечал, что оно внеслось в печатные и рукописные книги только «неведением, а не повелением коего царя, или патриарха, ниже собором когда сшедшихся архириев». Не показывает ли все это, что Стоглав в полном своём составе или был не известен нашим архипастырям, или, вернее, не считался ими обязательным, как книга, не утверждённая собором и на ряду с постановлениями правильными и полезными для церкви заключавшая в себе не мало определений ошибочных, которых нельзя было приписать отцам собора. Так было до Московского собора 1667 года. Когда же на этом соборе, не входившим впрочем в рассмотрение подлинности Стоглавника, было определено: «собор, иже бысть при благочестивом великом государе царе и великом князе Иоанне Васильевиче, всея России самодержце, от Макария митрополита Московского, и что писавшего о знамении честного креста, сиречь о сложении двою перстов, и о сугубой аллилуйя и о прочем, еже писано не разсудно простотою и невежеством в книзе Стоглаве, и клятву, юже без разсуждения неправедно положиша, мы православнии патриарси... и весь освящённый собор, тую неправедную клятву, Макариеву и того собора разрешаем и разрушаем, и той собор не в собор и клятву нивочтоже вменяем, якоже и не бысть»..., – тогда пастыри наши еще менее имели побуждений знакомиться со Стоглавником, или хлопотать о его распространении; тем более, что Стоглавник своею неподлинностью даже приводил многих к сомнению в действительности самого Стоглавого собора. Вот и объяснение, почему Стоглав сделался «светильником, горящим под спудом, рукописною тайною некоторых библиотек». Потому, что Стоглав не «соборное уложение», необходимое для руководства всем и каждому, – как ошибочно думает И.А., но черновые записки собора, не приведённые в порядок и, как оказывается, даже повреждённые впоследствии рукою пристрастною и несовсем искусною. Что же касается мысли, будто Стоглавый собор, есть «единственный» в своём роде собор, – это совершенная правда. И пастыри наши всегда смотрели на него с большим уважением, и вот отзыв о Стоглавом соборе одного из них: «собор сей со стороны своего намерения и попечения устроить порядок в церкви с единообразием во всем заслуживает благодарного нашего воспоминания. Среди описываемых им и государем царём Иоанном Васильевичем разновидных нестроений в церкви и в общественной тогдашней жизни, он являлся, как свет во тьме ночи» (Ист.о раскол. преосвящ. Игнат. Воронеж. стр. 99). Неправда только то, будто Стоглавник представляет собою каноническое уложение этого собора.
«В духовных книгах в России, продолжает И. А., являлись некоторые главы сего собора, согласныя с эгоизмом деспотов российской церкви, представителей постоянного собора петербургского, – обижающие же (т.е. главы?) своею наивною простотою и откровенностью лицемерие христианства XIX столетия, – считалось плодом запрещенным». Я считаю излишним говорить о том, насколько справедливо и как честно-голословно обвинять наших пастырей-представителей Св. Синода – в деспотизме. Недавно я узнал из газет, что один французский епископ величает наших архипастырей рабами светской власти, а вот И. А. называет их деспотами. Царство врагов православной церкви разделилось на ся и, конечно, испытывает участь, предсказанную такому царству ещё Спасителем. Но, оставляя в стороне клевету, слишком очевидную для всякого, я считаю не лишним сказать несколько слов о том, почему доселе не был напечатан у нас в России Стоглав в полном его составе. Потому же самому, почему он не был принят и теперь не принимается в руководство для церкви, т. е. как книга, не имеющая канонического значения. Если же печатались только некоторые главы Стоглава, это – не потому, чтобы пастыри нашей церкви находили их «согласными со своим эгоизмом», а просто потому, что этого требовали условные обстоятельства, именно – полемика, завязавшаяся между православными и раскольниками, которые ссылаются на Стоглав. И замечательно: печатались, сколько мне известно, именно те главы из Стоглава, которые всего менее могли служить эгоистическим целям пастырей наших, – таковы: 31 глава о двуперстии, 40 гл. о небритии брады и нестрижении усов, 42 гл. о сугубой аллилуйи и др. Эти главы, как всякий знает, – предмет разногласия между пастырями нашими и раскольниками; на них, как на авторитет, ссылаются раскольники в подтверждение своего учения, из-за этих, между прочим, глав раскольники удаляются от церкви православной и её пастырей, освобождая себя от законного подчинения им. После этого печатать эти, а не другие какие-либо главы, разве значит питать эгоизм или стремится к деспотизму? Наконец не могу не заметить и того, что я не только не знаю распоряжений со стороны наших пастырей о том, чтобы не печатать Стоглав, напротив могу указать положительное свидетельство о желании нашего духовенства видеть Стоглав напечатанным. Вот что говорится в одном из духовных журналов, издаваемых у нас в России с утверждёния Св. Синода: «как весьма любопытный памятник нашей страны, внутреннего состояния нашей церкви, как дело церковное, по мысли и цели и плану весьма важное и обширное, но не успешное по выполнению, даже какое-то загадочное по своей истории и самому составу, – в том виде, как состав его дошёл до нас, – Стоглавый собор требует и давно ожидает выхода из тёмных углов старинных рукописей на свет, в своём полном, ясном виде» (Правосл. Собес. 1860 г. июнь, стр. 107–8). Эти слова писаны прежде, чем явился в Лондоне печатный Стоглав. И по всей вероятности, известие об этом труде будет очень приятной новостью и для наших пастырей, и для ученых. Жаль только, что доброе само по себе дело испорчено клеветою и, как откроется после, крайнею небрежностью.
Сказав затем о цели издания Стоглава, И.А. замечает наконец: «печатая, мы не изменили ни йоты против рукописи. Без всякого изменения удержан славяно-русский древний образ выражения, неоднообразность выражений, и мы положили на бумагу несколько слов без всякого понятия, – разумеется испорченных во времени переписчиками. Сохранили всю роскошную неграмотность в правописании, в окончаниях слов и в знаках препинания, считая святотатством вносить нашего времени исправления в свободное, юное, безграматическое письмоводство, каким еще пишут некоторые наши ученые грамотеи-старцы. Вот перед вами теперь и печатный Стоглав, с соблюдением текста XVI столетия». Кто понимает значение памятников старины, тот согласится, что издатели Стоглава так, а не иначе и должны были поступить. К сожалении, они только пообещали представить публике «печатный Стоглав с соблюдением текста XVI столетия»; на самом же деле в их трудах не только не сохранена «роскошная неграмотность безграматического письмоводства» XVI века «в правописании, в окончаниях слов и в знаках препинания», – но по местам извращен самый текст Стоглава до того, что в печатном Стоглаве действительно есть не мало не только слов, но целых выражений «без всякого понятия», только испорченных не «переписчиками во времени», а самими издателями. Я не думаю видеть в этом «святотатстве» какой-либо задней мысли со стороны издателей Стоглава, – многие места, как будет видно, изменены до бессмыслицы, а какой же цели можно достигнуть посредством такого приема? Можно только разве заявить пред всеми свое грубое невежество. Нет, я думаю, что это произошло просто от крайней небрежности издателей к своему труду и от незнания русской типографии в Лондоне таких мелочных, но необходимых условий, при соблюдении которых только и возможно исправное печатание. Произведений этой типографии существует на свете очень немало, но ни одно их них нельзя указать, как на такое, в котором не было бы более или менее ошибок, иногда очень немаловажных, зависящих главным образом от неисправной корректуры. Стоглав в этом случае занимает первое место. Потому ли, что самый текст его не для всякого удобопонятен, или по каким-либо другим причинам, только ошибок в печатном Стоглаве безчисленное множество. Было бы долго, да и бесполезно указывать все эти ошибки. Скажу несколько слов о некоторых, более важных, которые отнимают всякое достоинство у этого труда.
Стоглав напечатан, как я уже говорил, со списка XVI века. К искреннему удовольствию, я имею у себя экземпляр Стоглава того же самого века, и потому сравнение может быть легче и приговор безошибочнее.
Прежде всего, сколько мне известно, в большей части списков Стоглава XVI века находится не сто, а 101 глава. Эта поздняя глава содержит в себе соборный приговор о запрещении духовенству приобретать отчины без доклада царю, изданный отдельно 11 мая 1551 года. Эта 101 глава есть, между прочим, и в моем списке Стоглава. Но в Стоглаве печатном мы находим только 100 глав, хотя указанный приговор и помещен в нем. Это произошло от того, что издатели 100 и 101 главы соединили почему-то в одну. Оставляя впрочем в стороне эту частность неважною, а равно и то, что многие другие главы означены не тем числом, под каким стоят они в моей рукописи, я укажу более заметные недостатки. Недостатки эти трех родов: они состоят или 1) в пропуске слов и даже целых мыслей, или 2) в перемене слов на другие, несоответствующие мысли, или 3) наконец в извращении в и расстановке слов до потери смысла в речи.
1) Образчиком недостатков первого рода может служить напр . оглавление 4, 11, 29, 31, 45 и других глав , и особенно тѳкст 42 главы. По рукописи 4– я глава читается так: «и потом царь вдасть на соборе иная писания о новых чюдотворцех, и о многих и различных церковных чинех и вопросех, имуща сице». По печатному Стоглаву эта глава имеет такое оглавление: «и потом царь вдает на соборе иная писания о новых чудотворцех, и о многих различных чинех и о вопросех, имуща сице». Слово: церковных пропущено, a правописание печатного Стоглава едва ли кто признает относящимся к XV I веку. По рукописи глава 11 читается: «сборной ответ о запоне святаго олтаря, когда отверзается, и когда затворяется, по уставу честных монастырей и святыя горы и царствующего града». В печатном Стоглаве, кроме перемены в правописании, пропущены слова: «и когда отворяется», и прибавлено: «Синайския». Глава 29 по рукописи оглавляется так: «о всех протопопех, и о сборных и о ружных и о придельных священникех и диаконех». В печатном Стоглаве слова: «о придельных» нет. В 31 главе, где речь идет о благословении и крестном знамении, пропущено в печатном Стоглаве сравнительно с рукописью слово: «иереом». Много можно было бы указать и других пропусков подобного рода, но довольно и означенных; спешу представить подтверждение на то, что издателям Стоглава ничего не стоило пропускать в тексте целые мысли. Примером такой издательской вольности может служить между прочим 42 глава. В рукописи она читается так: «что в Пскове и в псковской земли по многим монастырям и по церквам да и в новгородцкой земли по многим местом до днесь говорили трегубную аллилую кроме апостольских и отеческих преданий. Известно же увидехом от писателя жития прѳподобнаго отца нашего Ефросина нового чудотворца Псковского , как его ради святых молитв и извести и запрети пречистая Богородица о трегубой аллилуйи, и повел православным христианам говорити сугубую аллилуйю, а в третьей слава Тебе Боже. И того ради отныне всем православным христианам говорити двоегубое аллилуиа, а в третьей слава Тебе Боже, якоже святая сборная апостольская церковь имея и предаде, а не трегубити аллилуии, якоже прежде сего в Пскове говорили».. и т.д. Печатный Стоглав передает этот текст в таких словах: «что в Пскове, и во Псковской земли, и по церквам, да и в Новегороде, и в Новогородской земли, по многим же местом до днесь говорили трегубую аллилуйя, и повелели православным христианам говорити двоегубную аллилуйя, а в третьей слава Тебе Боже. Якоже соборная святая апостольская церковь имея предания, а не трегубити аллилуйя, якоже прежде рек во Пскове говорили».. . Как всякий может видеть, в печатном Стоглаве не только изменены (и даже извращены) многие слова, но пропущены целые мысли. А между тем издатели обещали хранить текст рукописи до йоты.
2) Как на недостаток, зависящий от перемены одного слова на другое, нимало неидущее к делу, можно указать на оглавление 59 главы, и еще более но текст 31 главы. По рукописи 59 глава читается так: «о том же правило 87 того же Иустиниана царя». В печатном Стоглаве читаем: «о том же правило семдесят седьмое того же».. . В главе 31 по рукописи так заповедуется слагать персты для благословения и крестного знамения: «большой палец да два нижние перста в один совокупив, a верхний перст со средним совокупив простер и мало нагнув, тако благословити святителем и иереем».. . В печатном Стоглаве это повеление передается так: «большой палец да два верхних перста в один совокупив, a верхний перед средним совокупив, простер мало нагнув, тако благословити святителем и иереем». Всякий видит, что в печатном Стоглаве, в следствие произвольной замены одного слова другим, мысль рукописи но только переменилась, но исказилась – до бессмыслицы. И это не единственный пример. Кстати замечу здесь, что порча 31 главы со стороны издателей Стоглава не ограничилась указанными переменами. Вместо находящегося в рукописи и часто повторяющегося в этой главе слова: благословити, издатели почти везде напечатали: благословитися, а это опять ведет к бессмыслице. Кроме того в конце главы вместо следующих слов (по рукописи): «посем в Костянтин прииде (Мелетий) от великого царя Феодосия зело почтен бысть святый. Сице благословити рукою и креститися три персты равны (т.е. находящееся один подле другого, потому что равных по величине перстов нет; после этого очевидно, здесь речь идет о православном перстосложении, и следовательно слово: равны весьма важно по ходу речи) имети вкупе»..., находим в печатном Стоглаве такую речь: «посем в Константин град прииде, от великого царя Феодосия зело почтен бысть; святыя сице научи благословити рукою и креститися. Три персты имети я вкупе ».. . Чего – чего тут нет; и прибавления, и опущения, и вследствие всего этого совершенное искажение мысли рукописи.
3) Примеров извращения слов, окончившегося бессмыслицей, можно указать еще больше. Напр. глава 15 в рукописи оглавляется так: «правило шестнадцатое иереем, иже не облачаются в священные ризы, ли неразумием, ли гордостью, или леностью; а в печатном Стоглаве читаем следующее: «правило шестнадцатое иереем, иже не облачаются в священные ризы, или разумением, или гордостью, или леностью». Глава 19 в рукописи озаглавлена так: «чин и указ аще будет понят вдовцу девица или за юношу идет вдовица»; а в печатном Стоглаве находим такую речь: «чин и указ, аще будет пояти вдовицу или девицу, или за юношу идет вдовица». Глава 35, по рукописи, оглавляется так: «указ сборным старостам поповским на Москве, и по всем градом, чего ради церковь сборная, и староста избран туто, и иные многие церкви, и попы и диаконы причтены туто приходити»; в оглавлении печатного Стоглава читаем эту главу так: «указ соборным старостам поповским на Москве, и по всем градом, ради церковного собрания, и староста избран тута, иные многие церкви и попы и диаконы, туто приходити причтены». Наконец не могу не указать еще на одну главу, именно 58. В оглавлении рукописи сказано: «о том же (т.е. о святительском суде) от различных тител Иустиниана царя»; а издатели Стоглава нашли это оглавление, вероятно, неправильным и переделали его на следующее: «о том же о различных святителех Иустиниана царя». И это не единственный пример комического. В главе напр. 73, где речь идет о богадельнях и о лицах, для которых и устрояются подобные благотворительные заведения, вместо находящегося в рукописи выражения: «по улицам в коробех лежащих, и на тележках и на санках возящих»..., издатели Стоглава поставили: «по улицам в скорбех лежащих».. . Ведь право, если бы все эти подчас забавные переделки не возбуждали в душе справедливого негодования на издателей Стоглава, позволивших себе так варварски искажать памятник XVI века, –трудно было бы удержаться от улыбки при сличении многих мест печатного Стоглава с рукописными экземплярами. Небрежность издателей простиралась до того, что они не дали себе труда сличить одни и те же выражения рукописи, находящиеся только в разных местах. От этого и произошло, что в одном месте напечатано оглавление напр. той или другой главы правильно, в другом – ошибочно до бессмыслицы. Не спорю: многие погрешности, находящиеся в печатном Стоглаве, могли произойти и от ошибок самой рукописи, хотя я очень сомневаюсь, чтобы Н.А. Полевой позволили иметь у себя экземпляр Стоглава до того неисправный, или не позаботился исправить его; но большая часть искажений должна быть приписана, по всей справедливости, издателям Стоглава. Считаю при этом не лишним повторить, что я указал и только малую часть неисправностей печатного Стоглава.
Какой же после всего сказанного можно произнести суд об этом труде? При этом мне почему-то припомнилась басня нашего дедушки Крылова: «пустынник и медведь». Ведь право услуга, которую оказали «всякому патриоту, чтителю и хранителю отечественной древней истины», издатели Стоглава, весьма похожа на услугу одного из упомянутых субъектов». Вместо пользы книга принесет, положительный вред всякому – и просто верующему – своим желчным и несправедливым предисловием, и человеку ученому – самим содержанием своим испорченным, извращенным, изуродованным донельзя. Да, в тысячу раз лучше иметь у себя рукописный Стоглав, или даже вовсе не иметь его, чем иметь печатный – такой, в котором не только изменена «роскошная неграмотность» XVI века,– вещь не пустая для любителя отечественной старины, но испорчен по местам и сам текст, извращен часто сам смысл...