Источник

Глава первая

Территориальное устройство и состав русских епархий южной и юго-восточной части бывшего Московского Патриархата в начале ХVIII века.

Епархии: I) Воронежская; присоединение к ней городов от Рязанской и Белогородской епархий.

II) Рязанская епархия. Спор из-за вновь построенного на р. Медведице г. Петровска между Тамбовскими и Астраханскими владыками; приписка его вместе с прикрытой Тамбовской епархией (1701 г.) к Рязанской епархии, бывшей в управлении местоблюстителя Патриаршего престола м. Стефана Яворского.

III) Коломенская епархия.

IV) Крутицкая (Сарская и Подонская) епархия.

V) Белгородская епархия и границы её с Воронежской в бассейне р. р. Икорца, Битюга и Осерда.

VI) Астраханская епархия.

VII) Казанская епархия.

VIII) Вятская епархия.

IX) Нижегородская епархия. – Азовская епархия. Неудачная попытка Петра присоединить к России г. Азов и учредить в нем, по настоятельному предложению иерусалимского патриарха Досифея, самостоятельную Азовскую епархию, даже митрополию с подчиненными епископами по городам.

Неопределенность епархиальной подведомственности земель Донских казаков. Приписка их к Воронежской епархии (1718 г.).

Приписка в 1719 году из Патриаршей области к Нижегородской епархии городов: Балахны, Юрьевца Повольского и Галицкого уезда по р. Унжу, но только по духовным делам, главным образом в целях противораскольнической миссии.

* * *

Упорядочение великорусских епархиальных территорий посредством отписки городов от одной епархии и приписки их к другой, или посредством передачи полых населенных пунктов в управление того или другого епархиального архиерея для Петра было делом совсем неважным. Подобные дела он решал скоро и. если можно так выразиться, между делом, даже в походах.

I

Выразительным примером сказанного может служить разрешение давнишнего спора из-за городов и территорий между воронежским святителем Митрофаном и рязанскими митрополитами Павлом (1681–1686 гг.) и Авраамием (1688–1700 гг.). Спорными городами оказались города: Усмань с Толшевской пустыней, Демшинск, Романов, Белоколодск, Данков и Лебедянь. Последние два города были спорными только частью своих уездов, или даже несколькими приходами, в силу несоответствия гражданского уездного деления с епархиальным. К Белоколодску по церковному управлению принадлежал город Сокольск. Спор, тянулся около двадцати лет, со времени самого основания Воронежской епархии (1682 г.), будучи вызван тем, что по соборному определению при открытии Воронежской епархии в состав её отделялись города: Воронеж, Елец, Романов, Орлов, Костенск, Коротояк, Усмань и Сокольский Острожок. По настольной же грамоте св. Митрофану были даны города: Воронеж, Землянск, Елец, Коротояк, Костенский, да острожки Талецкой, Орлов и Урыв, при чем Землянск и Урыв выделены из Белогородской епархии вместо Усмани, Романова и Сокольска. В 1684 г. на Усманской черте построен был Демшинск. При таком несогласии соборного определения с настольной грамотой спор между св. Митрофаном и рязанскими митрополитами была, слишком естественен и, можно сказать, не выходила, из круга явлений русской церковной жизни ХVII в.; спор, поддерживался неуступчивостью рязанских владык, в пользу св. Митрофана, поставленного на епархию, большая часть которой выделена из Рязанской епархии. Патриарх принял сторону рязанских митрополитов, отказав св. Митрофану в просьбе (от марта 1694 г.) присоединить к Воронежской епархии г. Усмань с уездом. Петр, напротив, будучи расположен к св. Митрофану, решил дело иначе, и не задумался отменить приговор патриарха Адриана. Весной 1699 г., во время подготовки к Азовскому походу, царь прибыл в Воронеж и в праздник Благовещения во время литургии, «по своему царскому осмотрению» указал пополнить небольшую Воронежскую епархию, приписав к ней из Рязанской епархии г. Усмань с уездом и острожками: Демшинском и Белоколодском (Белый Колодезь), из Белогородской епархии г. Острогожский, Рыбный тоже. Затем, в день Пасхи (9 апреля), также во время богослужения, царь пожаловал в Воронежскую епархию «для пополнения» из Рязанской епархии свою государеву волость «Мокрый Боерак с приселками». 7-го мая из Воронежа была послана царская грамота в Рязань. Увеличение Воронежской епархии на счет Рязанской в грамоте объяснялось тем, что «Рязанская митрополия не скудная и довольствоваться ей без тех городов и волости можно и те города с уездами и волость к Воронежу в ближних верстах». Подъячему Калинину, отправленному с грамотой в Рязань, велено взять из Рязани окладные книги на места, приписанные к Воронежской епархии. М. Авраамий тотчас исполнил приказание Петра и поторопился написать патриарху, что он, «опасаясь Великого Государя гнева», отдал окладные книги, не отписывая к патриарху. Патриарх Адриан значительно запоздал с своими грамотами обоим иерархам, подтверждавшими указ Петра.38 Конечно, грамоты патриарха были только формальностью при всевластии Петра, которому уже не смели противоречить русские владыки.

По милости Петра к св. Митрофану, делившемуся средствами архиерейского дома с царем,39 Воронежская епархия значительно расширилась с северо-восточной стороны (г.г. Усмань, Демшинск, Белоколодск и волость Мокрый Боерак) и с юго-западной (гор. Острогожск).

Как видно из переписных книг Воронежской епархии за 1705 г., ее в это время составляли: г. Воронеж (17 церквей) и его уезд (49 церквей), г. Елец (15 церк.) с уездом (90 церк.), г. Костенск (2 церк.) с уездом (5 церк.), г. Коротояк (7 церк.) с уездом (21 церк.), г. Землянск (6 церк.) с уездом (20 церк.), Икорские слободы (3 церк.), Битюцкие слободы (4 церк.), г. Острогожск (7 церк.) с уездом (6 церк.), г. Усмань (4 церк.) с уездом (4 церк.), г. Демшинск (1 церк.), волость Мокрый Боярак (6 церк.); безуездные города Орлов, Воронежского уезда (2 церк.), Талецкий Острожок, Елецкого уезда (3 церк.), Урыв-Острожок, Коротоякского уезда (2 церк.), а всего 285 церквей.40

При 285 церквах в Воронежской епархии в начале XVIII в. было 17 монастырей, мужские: Акатов Алексеевский, Троицкий Боршевский, Богородицкий Карачинский, Семилуцкий-Спасов, Константиновой пустыни Спасов монастырь, Елецкий Троицкий, Елецкий Задонский Богородицкий, Коротоякский Вознесенский, Троицкий – Лысогорской пустыни, Дивногорский Успенский, Белоколодская Преображенская пустынь, Битюцкая Троицкая Пустынь; женские: Покровский, Елецкий Богородицкий, Коротоякский Богородицкий, Острогожский Пятницкий, Усманский – Успенский.41

II

Во время той же подготовки к Азовскому походу Петр, недолго думая и также не прислушиваясь к голосу патриарха, решил дело об епархиальной подведомственности новых городов, построенных в нижневолжском и придонском бассейнах. Там началась довольно усиленная колонизация. В самом исходе XVII в. возникло несколько новых городов и населенных пунктов в низовом Поволжье: в 1685 году образовался Хвалынск (из дворцового села Соснового Острова), в 1690 году т г. Вольск (из дворцового села Малыковки); город Камышин, возникший еще в 1668 г., в качестве передвижной крепости, в самом конце XVII в. (с 1692 г.) сделать постоянным городом и переименован в г. Дмитриевск.42 Первая церковь в нем построена и освящена в 1697 г., по благословению Казанского митрополита, пославшего туда священника Тимофея Никифорова с причтом. М. Тихон дал им три казенных колокола, церковные книги, св. иконы и денежное жалованье; одновременно с этим из Казани взят был список с чудотворной Казанской иконы Божией Матери.43

Тем не менее в следующем 1698 году г. Дмитриевск (Камышин) самим царем, а затем и грамотой патриарха Адриана был отдан астраханскому митрополиту.44 Другие города строились по р. Дону и его притокам, таковы два небольшие городка: Качалинский (Воровской) и Паншин. Оба города поступили в управление астраханского владыки и чуть не наделали ему хлопот. Во время своего пребывания в Паншине, Петр без всяких сношений с астраханским митрополитом распорядился, чтобы ближайший царицынский архимандрит Антоний освятил новую Паншинскую церковь. Архимандрит пытался было отказаться от освящения и тем дать понять, что не дело царя распоряжаться освящением церквей, но был принужден силой. Скоро выяснилось, что своим отказом он мог очень повредить митрополиту Сампсонию. Тоже случилось и в Качалинске.45 Князь Голицын, через которого был отдан приказ об освящении церквей, скрыл от царя проступок архимандрита Антония и тем самым дал возможность астраханскому митрополиту еще несколько расширить свою епархию.

В 1698 году Петр Великий основал город Петровск на р. Медведице, притоке Дона.46 Патриарх Адриан в том же году 23 мая особой грамотой дал знать Игнатию, епископу Тамбовскому, что ново-построенный г. Петровск на р. Медведице и все города, которые будут строиться на р. Медведице вниз по Дону и вверх по Дону по р. Серету, «по духовному управлению причислены к Тамбовской епархии. Тамбовскому епископу велено было давать туда благословенные грамоты на постройку и освящение церквей, ведать всякий духовный и мирской чин по духовным делам, о чем извещены были и петровицы. Но не прошло пяти месяцев, как 19 ноября того же года астраханский митрополит Сампсоний получил указ от имени самого царя, писанный 20 октября, которым повелевалось ново-построенным городам Дмитриеву, Петровскому и тамошнему духовному чину быть «под паствой» астраханского владыки. Таким образом Петр опять не справляется с волей патриарха и действует совершенно самостоятельно, распоряжаясь даже поставлением в новые города священников.47

Припиской Петровска к Астраханской епархии, вопреки грамоте патриарха, Петр мог явно выразить свое нерасположение к нелюбимому им Игнатию Тамбовскому. Однако разногласие патриаршей грамоты с царским указом не прошло без последствий, оно повело к недоразумениям между астраханским и тамбовскими владыками. Недоразумения возникли при образовании пустыни близ Петровска и назначении протопопа и попа к Петровскому собору. Петровцы тяготели к Тамбову и посылали челобитья к тамошнему епископу. Игнатий, с своей стороны, спешил укрепить Петровск за своей епархией. Исполняя просьбы петровцев, он писал м. Сампсонию и просил его приказать саратовскому архимандриту Иосифу не препятствовать ставить пустынь близ Петровска. Сампсоний писал патриарху и получил в ответ грамоту от 29 апреля 1699 г., которой подтверждались права Сампсония на новые города на р. Камышевке, но о Петровске было умолчено.48

Умолчав о Петровске, патриарх, видимо, не хотел противоречить самому себе, хотя не осмеливался отменить царского указа, предоставив дело времени.

Из частной переписки м. Сампсония с князем Борисом Голицыным заключают, что и патриарх соглашался на подчинение г. Петровска астраханскому митрополиту, хотя мы сомневаемся в правильности этого заключения.49 Но как бы то ни было, патриарх Адриан, после царского слова не мог настаивать на своем, вследствие чего г. Петровск два года не имел определенной епархиальной зависимости.

Внимание Петра скоро было отвлечено от этого маловажного дела более серьезными предприятиями. К тому же в половине 1700 года Игнатий Тамбовский, обвиненный в сочувствии к раскольникам и противлении царским указам, был лишен сана и сослан в Соловецкий монастырь. После ссылки Игнатия Петр не задумался совсем прикрыть Тамбовскую епархию, открытие которой, двадцать лет, тому назад, вызвалось неотложной необходимостью. Вся территория Тамбовской епархии (города Тамбов, Козлов, Доброе городище) с присоединением ново-построенных городов Петровска на р. Медведице и Борисоглебска на р. Воронеже в следующем году передана в ведение и управление местоблюстителя патриаршего престола Стефана (Яворского), митрополита Рязанского.50

Присоединяя Тамбовскую епархию к обширной Рязанской митрополии, Петр не считался с теми обстоятельствами, которыми вызвано открытие её.51 Царь имел в виду свои планы и исключительно материальные интересы местоблюстителя. Присоединением Тамбовской епархии к Рязанской, Петр вознаграждал м. Стефана за территориальные потери его предшественника и тем самым располагал его к себе. В 1718 г., м. Стефан, вызванный в Петербург ссылался на материальные затруднения жить в новой столице без собственного подворья, тем более ему было милостивое царское слово о подворье в Петербурге. Государь объяснил свое «милостивое слово», написав собственноручно: «место готово, а построить самому мочно, понеже всем архиереям определенное дается, а вам все как прежде было, суще же и Тамбовское епископство поддано».52 Можно с уверенностью говорить, что прикрытие самостоятельной Тамбовской епархии и присоединение её территории к Рязанской епархии и «милостивое слово» Петра о подворье в Петербурге для Рязанского владыки были для Петра более действительным средством склонить Стефана Яворского согласиться занять Рязанскую кафедру.53 Действительно, после подчинения Тамбовской епархии местоблюстителю, Рязанская епархия оказалась одной из обширнейших, а по количеству «данных» церквей уступала только бывшей патриаршей области. В 1699 и 1700 г.г. в ней насчитывалось 955 церквей да в Тамбовской, без Петровска и Борисоглебска – 168; всего следовательно, 1129 церквей, с Петровскими и Борисоглебскими церквами ведению местоблюстителя передавалось около 1135 окладных храмов, тогда как у новгородского владыки в то время было только 1017 данных церквей.54 От количества епархиальных церквей значительно зависела денежная доходность архиерейского дома. Петр Великий и Стефан Яворский понимали это.

С 1701 года южной границей двойной епархии м. Стефана оказалась кривая линия с верховьев р. Медведицы, где стоял г. Петровск, проходившая через среднее течение р. Хопра на устье р. Вороны в Хопер, где в 1695 г. построен г. Борисоглебск,55 на западе Рязанская епархия граничила с Воронежской в верхних бассейнах рек Хопра, Битюга и Воронежа. В верховьях р. Дона через реки Шат и Проню и среднее течение р. Оки, отделяя города Богородицк, Епифань и Гремячий к Рязанской епархии, проходила старая граница её с Коломенской епархией, сливаясь на севере, в верховьях р. Цны, близ села Дединова, с северной границей по отношению к бывшей Патриаршей области. Северные пределы Рязанской епархии шли по северной территории Муромского уезда; отсюда уже шла восточная граница через среднее течение р. Мокши и её притока р. Вад, западнее городов Темникова, Керенска, Верхнего Ломова на г. Петровск. Таким образом, через присоединение Тамбовской епархии заметно изменилась только южная и юго-западная граница Рязанской митрополии.56

По числу городов Рязанскую епархию в начале XVIII в. нужно назвать также одной из «многоградных». Кроме городов Тамбовской епархии, ее составляли – кафедральный город Рязань, с давнишним титульным городом Муромом, затем города: Елатьма, Касимов, Кадом, Щацк, Сапожек, Ряжск, Сокольский, Романов, Лебедянь, Данков, Епифань, Богородицк, Скопин, Пронск, Михайлов, Гремячий, Переяславль-Рязанский и Дединово. Приведенный перечень городов Рязанской епархии можно считать полным и верным. Хотя документального подтверждения его нам не удалось найти,57 но нам документально известны за это время все города соседних епархий, а именно – бывшей Патриаршей, Воронежской, Коломенской и Астраханской, в них названных рязанских городов не оказывается.

III

Коломенскую епархию в 1706 году составляли кафедральный город Коломна и его уезд – (168 цер.), Кашира с уездом – (124 цер.), Тула с уездом – (150 цер.), Крапивна с уездом – (40 цер.), Ефремов с уездом – (28 ц.), Орел с уездом – (60 ц.), Венев с уездом – (31 цер.), Кромы и его уезд – (15 цер.), Дединов с уездом – (11 цер.), а всего 636 церквей.58 Как видно, состав городов Коломенской епархии после 1674 года, когда от нее отошли к Рязанской епархии города Епифань и Гремячий,59 совсем не изменялся в продолжение 30 лет, только число данных церквей значительно увеличилось, вместо 500 их насчитывалось 636. И после, с 1707 года по 1721 г., т. е. до времени учреждения св. Синода состав её оставался прежний, только число церквей возросло уже до 664, причем 68 церквей было в городах и 596 церквей в уездах. По числу монастырей Коломенская епархия всегда была в ряду последних.60

IV

Равным образом долго оставалось без изменения врезавшаяся в Коломенскую епархию и разделившая ее на две половины Крутицкая, или Сарская и Подонская, митрополия с кафедрой на Крутицах, близ Москвы. После уступки г. Острогожска Рязанской епархии в 1699 году, ее составляли города: – 1) Вязьма с уездом – (76 цер.), – 2) Белев с уездом – (96 цер.), – 3) Перемышль с уездом – (24 цер.), – 4) Лихвин с уездом – (26 цер.), – 5) Мещевск с уездом (66 цер.), 6) Новосиль с уездом (42 цер.), – 7) Волхов с уездом (47 церк.), – 8) Мценск с уездом (49 цер.), – 9) Ливны с уездом (56 церк.), – 10) Воротынск с уездом (19 цер.), – 11) Козельск с уездом (64 цер.), – 12) Серпейск с уездом (30 цер.), – 13) Одоев с уездом (41 цер.), – 14) Чернь, с уездом (26 цер.), – 15) Чернавск с уездом (15 цер.), – 16) Дворцовые Дудины волости в Козельском уезде (20 церк.), и три вновь построенные церкви – всего 710 данных церквей.61 В таком составе Крутицкая епархия остается очень долго.62

При прежнем составе городов Крутицкой епархии естественно было остаться в старых границах. Колонизация южной степной окраины и устроение новой укрепленной черты против опустошительных набегов, в начале XVIII в., южнее Белогородской черты, не имела влияния на расширение Крутицкой епархиальной территории.63 Внутренняя колонизация её имела следствием только увеличение населения и количества церквей. Число данных церквей в Крутицкой епархии к половине 30-х годов XVIII в. возросло до 853 при 26 монастырях, из которых 9 было женских.64 В самом начале XVIII в. некоторые пункты территории Крутицкой епархии, например, Ливны и Чернавск, были так заселены, что военное население с 1700 года начало расходиться в разные места (на Битюг), за неимением достаточного количества лесов, пахотных земель и сенных покосов, «с которыми можно было бы нести государеву службу». В 1709 г. самым подходящим местом для новых поселений находили реку Айдар (левый приток Северного Донца),65 но это уже было далеко за пределами Крутицкой епархии.

Справляясь с географической картой, мы видим, что не только в пределах Крутицкой митрополии, но и в пределах более южной Белогородской епархии не оставалось таких свободных мест, заселение которых могло бы расширить территорию этой окраинной епархии. Вольная и невольная колонизация пошла вниз, по течению Донца в донские степи.

Белогородская епархия, территория которой представляла собой сравнительный простор в начале второй половины XVII в., к началу XVIII в. заселилась даже гуще Крутицкой, главным образом вследствие внутренней колонизации с постройкой полковых и сотенных городов, а также вследствие перевода помещичьих крестьян из великороссов в Белгородские пределы.66 Так как правительственная стратегическая колонизация, сопровождавшаяся постройкой крепостных городов, в самом конце XVII и начале XVIII вв. повернула к юго-востоку и пошла по течению Северного Донца, вне пределов Белогородской епархии, то территория её за это время мало увеличилась, сравнительно с той территорией, какую имела при самом учреждении (1667 г.). Нужно только помнить, что ко второй половине XVII в. от нее отошли ко вновь учрежденной Воронежской епархии четыре города: Землянск, Урыв, Коротояк (1682 г.) и Острогожск (1699 г.).67 После отделения названных городов Калмиусскую сакму можно считать восточной границей Белогородской епархии, а раздвинутые южные пределы её дошли до естественной границы р. Северного Донца и притока его Осерда, где развились города Бишкин, Изюм, Тор, Гороховатка, Сеньков, Купенка, но не заходили за реку Айдар.

Шведская война, коснувшаяся пределов Белогородской епархии, несомненно отразилась на судьбе небольших городов и отдельных мест. Так, например, село Грайворон, принадлежавшее Белогородскому архиерейскому дому (ныне уездный город Курской губ.), значительно опустело после 1708 года «за шведским разорением»; некоторые грайворонские вольные люди заходили в другие слободы, «за безлесием»; в 1718 – 1720 г. моровое поветрие погубило много грайворонцев.68 С 1714 года началось принудительное выселение из пределов Крутицкой и Белогородской епархий в донские степи. Указанные общие причины, отозвавшись несколько на густоте населения и судьбе отдельных пунктов Белогородской епархии в начале XVIII века, слишком мало отразились на общем составе её епархиальных городов. В состав Белогородской епархии, как в конце XVII в., так и в начале XVIII в. входили старые города: – 1) Белгород (кафедральный), – 2) Обоянь (входивший в титул) и епархиальные: – 3) Курск, – 4) Старый Оскол, – 5) Болхов, – 6) Карпов, – 7) Хотмыжск, – 8) Вольный, – 9) Алешня, – 10) Короча, – 11) Яблонов, – 12) Новый Оскол, – 13) Верхососенск, – 14) Усерд, – 15) Ольшанск, –16) Недригайлов,– 17) Валуйки, – 18) Чугуев, – 19) Каменный,– 20) Харьков, – 21) Колонтаев, – 22) Городня – 23) Краснокутск, – 24) Валки, – 25) Нежин, – (?) 26) Двуречный, – 27) Салтанов, – 28) Змиев, – 29) Маяцкий, – 30) Тарбулыслей (Булыклей), – 31) Царево-Борисов, – 32) Боровной, – 33) Изюм, – 34) Бишкин, – 35) Тор. Из перечисленных городов мы почему-то не встречаем в числе городов, вошедших в состав губерний 1708 г., Недригайлов и Городни. С другой стороны, на территории Белогородской епархии среди старых городов возникло значительное число так называемых полковых и сотенных городов, расписанных в 1708 году по двум губерниям: Киевской и Азовской. В Киевской губернии такими городами были Богодухов, Мурахва, Сенное, Сумы, Краснополье, Золочев, Рублевка, Городное, Суджа; в Азовской – Лиман, Купчинка, Савинский и Сенковский.69

В 1730 году в ведомости о лазаретных деньгах в составе Белогородской епархии значатся только: Белгород, Обоянь, Курск, Харьков, Змиев, Ахтырка, Боромолка (Боромля), Изюм, Чугуев, Салтов, Печенега, Вольный, Лебедин, Красный Кут, Богодухов, Мижириц, Старый Оскол, Новый Оскол, Краснополье, Короча, Сумы, Волунка (Валуйка), Суджа, Мирополье, Хотмыжск и Карпов.70 Тут не названо очень многих даже старинных городов, таковы: Ольшанск, Усерд, Верхососенск,71 вероятно, потому, что небольшие города вошли в уезды значительных городов, в качестве сел, а другие не внесены в ведомость. Ведомость о лазаретных деньгах со списком городов Белогородской епархии за 1730 г. нужно назвать неполной. Как увидим, почти все города Белогородской епархии, бывшие в ней в конце XVII в., остаются в ней даже в половине XVIII века.

В пределах Киевской губернии на Западе и юго-западе Белогородская епархия граничила с Киевской митрополией и епархией, в пределах обширной Азовской губернии, на востоке, она сходилась с Воронежской епархией в бассейне верховьев Дона, но не заходила на левую сторону Дона. Указом патриарха Адриана в 1699 году течения рек Икорца, Битюга и Осерда отданы были в ведение свят. Митрофана, хотя и с оговоркой: «буде (т. е. эти места) не в Тамбовской, и не в иных епархий городов».72 Из Патриаршего указа видно, что новые населенные места в Донских степях – но бассейнам р.р. Дона, Хопра и Медведицы в конце XVII и начале XVIII в. не имели определенной епархиальной подведомственности. Даже в Москве, в патриарших приказах, не знали, кому они принадлежали. Спор между тамбовскими и астраханскими владыками из-за Петровска очень выразительный пример этой неопределенности. На новые места в области Азовской губернии, исключая принадлежавших к Патриаршей области, в начале XVIII в., могли простирать свою власть три епархиальных архиерея: Воронежский, Белогородский и отчасти Астраханский. После местоблюстителя сильнее других было влияние Воронежского владыки; его влияние могло обусловливаться с одной стороны близостью епархиального центра – г. Воронежа, с другой личностью св. Митрофана и расположением к нему Петра. Однако при жизни св. Митрофана его епархия к югу не простиралась далее устья р. Битюга, где стояла слобода Лосева; по течению р. Битюга стояли пограничные слободы: Боршево, Анненская, Кургацкая, Битюцкий монастырь, Чиглянская и Бобровская.73 Бассейн р. Осерда оставался еще свободным от епархиальной зависимости св. Митрофана. Но и он скоро вошел в состав Воронежской епархии. Еще в половине XVII в. при впадении р. Осерда в Дон образовалось селение из черкасов, сведенных из разных мест. Петр I, проездом по Дону в Азов, заметил это селение и нашел его выгодным для устройства крепости, верфи и адмиралтейства, но война со шведами помешала делу. Булавинский бунт заставил Петра вспомнить об этом пункте. В 1708 г. решено немедленно соорудить здесь крепость. В следующем 1709 г. руками пленных шведов были сооружены крепость, адмиралтейство и верфь с общим именем крепости на Осерде. По уничтожении крепости св. Павла на р. Миусе, по словам П. Семенова крепость на Осерде стала называться также Павловской, при чем сюда был переведен и гарнизон.74 Г. Павловск долго оставался с именем ново-построенной Павловской крепости на Осерде.75 Не будучи уездным городом, Павловская крепость дала название особому Павловскому уезду, который с шестью церквами в селе Белогорье, слободах: Лосевой, Богучаре, Калаче, Толчуевой и Бычке, вскоре по смерти св. Митрофана, поступил в управление воронежских владык с правом сбора церковной дани.76 Власть святителя Митрофана, с согласия патриарха Иоакима, простиралась даже на места в земле донских казаков, принадлежавших к Патриаршей области.

Относительно титула «Азовский», приписываемого св. Митрофану, нужно заметить, что он не документальный. Власть св. Митрофана не простиралась на Азов. По справедливому объяснению исследователя по церковной истории Воронежского края П. В. Никольского, такой титул приписывали воронежскому первопрестольнику потому, что св. Митрофан считал завоевателей Азова своими пасомыми и молился как об их здравии, так и об упокоении душ убитых там воинов. Из того, что синодик св. Митрофана содержит запись родов из донского казачества, даже атаманов, можно заключить только, что область донских казаков входила в круг архипастырского влияния воронежского епископа,77 но нельзя утверждать, что он имел право собирания церковной дани с церквей донских казаков. Таким образом места по нижнему бассейну Дона и северному побережью Азовского моря, где кипела жизнь вследствие азовских походов, не будучи официально подчинены св. Митрофану, пока не имели определенной епархиальной подведомственности.

VI

Прежнее влияние астраханских владык на Дону, после отписки от их епархии Петровска и усиления влияния св. Митрофана на новые места в области Донских казаков, было ослаблено и не заходило за реку Медведицу. Сокращение и ослабление влияния астраханских владык в придонском бассейне можно объяснить еще тем, что самый астраханский край вместе с Астраханской епархией в начале XVIII в. оставался заброшенным. Внимание Петра было приковано к двум морям – Балтийскому и Азовскому; поэтому заселение низовьев Волги и среднего Дона шло необыкновенно туго. Центральное население вольно и невольно отливало в богатую степную окраину. Однообразно угрюмые калмыцкие степи, поросшие ковылем, не привлекали к себе внимание правительства и русских людей. От Саратова до Астрахани между поволжскими городами на 200 и даже на 300 верст не было никакого жилья. В этом безлюдном просторе господствовали калмыки и кубанцы и чинили «великое разорение» проезжим купцам и рыбным ловцам. Даже саратовский край в 1703–1707 г., по свидетельству путешественника де Броуна, представлял собой обширное дикое поле. Де Броун в самом г. Саратове видел только несколько деревянных церквей. Проехав от Петровска до Пензы, он встретил только три церкви и столько же выше Саратова по Волге. Нынешний Хвалынский уезд начал заселяться с 1703–1714 гг. и то больше татарами. Русских людей из Темникова, Симбирска, Пензы, Касимова и стрельцов из Нижегородского края вышло туда очень мало.78

В 1719 г. астраханский губернатор А. П. Волынский доносил правительству о настоятельной необходимости построить хотя малые городки между городов для «прибежища проезжих и для закрытия пустоты от неприятельских набегов». На первых порах Волынский предлагал устроить «малый тражимент» против Астрахани, на другой стороне Волги, и держать в нем гарнизон для разъездов, а затем устроить, хотя так же малую крепость между Астраханью и Черным Яром. Но этим благим желаниям не суждено было осуществиться, пока сам Петр I не побывал в Астрахани. О заселении среднего Дона московскими людьми даже не заходила речь.

При отсутствии внешней и внутренней колонизации в пределах Астраханской епархии состав её в начале ХVIII в. оставался прежний. Ее составляли города: 1) Астрахань (кафедральный), – 2) Терек, входивший в титул владыки, епархиальные: – 3) Красный Яр, – 4) Черный Яр, – 5) Царицын, – 6) Дмитриевск (Камышин), – 7) Саратов, – 8) Вольск, – 9) Хвалынск, – 10) Гурьев городок, – 11) Качалинский – и 12) Паншин. При прежнем составе городов и весьма слабом развитии церковной жизни на необъятных и пустынных нижневолжских и калмыцких, и яицких степях территориальные границы Астраханской епархии оставались, по-прежнему, самыми общими и неопределенными, теряясь in partibus infidelium. На громаднейшем пространстве Астраханской епархии на сотни и даже тысячи верст друг от друга разбросаны были до трех десятков церквей.79

Необыкновенная отдаленность церквей, сел и городов от епархиального центра очень затрудняла для астраханских владык управление епархией. Как раньше, так и теперь, им приходилось охранять свои права и права своего духовенства от злоупотреблений со стороны иноепархиального духовенства. Например, Петровский соборный протопоп и другие священники приезжали в Саратов и там, без разрешения астраханского митрополита, отправляли церковные требы в мирских домах. В 1713 г. м. Сампсоний через саратовского игумена Стахия распорядился ловить этих самозваных пришельцев и скованными присылать в Астрахань.80 То, против чего м. Сампсоний ратовал в Саратове, вероятно, творилось и в других городах, стоявших выше Саратова. Личный надзор за епархией не только для Астраханских, но и для других архиереев был положительно невозможен...

VII

Не в лучших условиях был соседний Казанский митрополит, в епархии которого, также без указа, могли совершать требы вольские и хвалынские попы, или попы из соседних епархий – Нижегородской и Вятской.

Обширнейшая Казанская епархия в начале XVIII в. оставалась почти с прежней территорией и при старом составе городов.81 В 1703 году по царской грамоте м. Тихону Казанскому к Казанской епархии из Вятской присоединена только Кукарская слобода с уездом,82 а в 1706 г. вновь построенный (в 1705 г.) город Сергиевск на Соку, внесенный в 1706 г. в приходо-расходную книгу м. Тихона. Как видно из названной книги,83 вся территория Казанской митрополии в начале XVIII в. но епархиальному управлению и денежным сборам разделялась на 17 заказов, далеко неодинаковых по количеству подведомых церквей. Казань с 26 городскими церквами и 54 уездными, в том числе 2 церкви в пригороде Лаптеве и по одной церкви в пригородах Алатыре и Арске, ведалась непосредственно в Казанских митрополичьих – казенном и духовном – приказах. По другим городам с уездами в ведении заказчиков: 1) у чебоксарского заказчика архим. Троицкого м. Илариона было 18 церквей, – 2) у яранского игумена Вознесенского монастыря м. Филарета – 7 церквей, – 3) у заказчика с. Троицких Полян (Усад – тоже), попа Данила Козьмина было 9 домовых церквей,84 – 4) у ветлужского заказчика игумена домового Троицкого Черноозерского м. Самуила 4 церкви, – 5) у кукарского – игум. Покровского м. Иосифа – 6 церквей, – 6) у сызранского – игум. домового Вознесенского м. Михаила – 40 церквей, – 7) у заказчика попа домовой вотчины с. Богоявленского – Красновидова – Иоанна Семенова 18 церквей, – 8) у царевококшайского заказчика игум. Мироносицкого м. Моисея – 15 церк., – 9) у Уржумского – игум. Спасо-Чепоцкого м. Софрония – 16 церквей, – 10) у Елабужского заказчика игум. домового Троицкого м. Евфимия – 37 церквей, – 11) у Симбирских духовных дел судьи монаха Иосифа Боданина во всем Симбирском уезде – 122 церкви, – 12) у Самарского заказчика игумена Спасо-Преображенского м. Парфения – 11 церквей, – 13) у Свияжского заказчика архим. Богородицкого м. Самсона и поповского старосты-ключаря иерея Игнатия Данилова во всем заказе – 40 церквей, – 14) у Осинского заказчика игумена Спасо-Преображенского м. Самуила – 7 церквей, – 15) у Майнского заказчика Саввы Васильева 16 церквей, – 16) у Козмодемьянского заказчика игумена Васильгородской церкви Троицкой пустыни – 11 церквей, – 17) у Уфимского заказчика игумена Успенского м. Викентия с соборным (Сергиевским?) протопопом Алексеем Федотовым – 23 церкви. Ново-построенный г. Сергиевск по денежным сборам на первых порах, кажется, не был приписан к какому-либо заказу, находясь во владении своего соборного протопопа Алексея Федотова и поповского старосты Ивана Мартенианова, – затем он мог поступить в Уфимский заказ. Соборный протопоп Алексей Федотов в 1700 г. называется Уфимским заказчиком (уездным?), а игумен Викентий – заказчиком города Уфы.

В приведенном перечне заказов мы не видим многих старых казанских епархиальных городов, например Санчурска, Ядрина, Цивильска, Кокшайска, Спасска, Тетюга, Мензелинска, Шешминска, Новошешминска, Бирска, Заинска, Тиинска, Ерыклинска, Симбирских городов – Уреня, Тогая, Сызранского Кашпира и некоторых других, несомненно входивших в состав Казанской епархии как в начале XVIII в. так и после.85 Это обстоятельство объясняется тем, что многие мелкие города, в качестве пригородов, входили в состав заказов ближайших больших городов, будучи в непосредственном владении поповских старост. Не только города, каков, например, Старошешминск, но и богатые села, как Благовещенское на Омаре имели своих поповских старост. Города Тетюши, Спасск, Ахтачинск могли принадлежать к Майнскому заказу, получившему свое название не от города, а от реки Майны, левого притока Волги, берущего свое начало в Спасском уезде, или даже к Симбирску с его обширным церковно-административным округом (122 цер.), находившимся в ведении Симбирского духовных дел судьи. Несомненно, что к Симбирскому округу принадлежали все новые города по Симбирской черте; все города и села, лежавшие ниже Симбирска, ближе к Самаре и Сызрани, входили в заказы двух последних городов. Главными пунктами епархиального управления в бассейне Средней Камы с её восточными притоками были гг. Елабуга и Уфа. К Елабужскому заказу принадлежали г. Сарапул (до 1707 г. дворцовое село) и Каракулино, при первом делении России на губернии, состоявшие в Казанской губернии.

Таким образом, в начале XVIII в., вследствие передачи в ведение Казанского митрополита Кукарска с уездом, территория Казанской епархии на северо-западе достигла бассейна правого притока Вятки р. Пижмы, берущей свое начало в Ветлужском уезде. Постройка гор. Сергиевска отодвинула юго-восточную населенную окраину Казанской епархии до р. Сока, левого притока р. Волги. Но эти территориальные изменения слишком незначительны и мало отразились на изменении общей территории Казанской епархии.

Русское колонизационное движение (с постройкой храмов) на юго-восток – в Башкирию в первой половине XVIII в. приостановилось, или шло весьма медленно; даже в Самарском районе в 1705 году построена одна только церковь в селе Воздвиженском – Ермакове; в центральном и обширном – Казанском уезде в 1705 или 1706 г. построено только три храма: в Черемышеве (ныне Козмодемьянского у.), Сунгурове и Гурьевском – (Столбищах). При этом нужно заметить, что одновременно с прибылью приволжских храмов мы встречаемся с случаями запустения сел, хотя и единичными. Но несмотря на это, число данных церквей в Казанской епархии в начале XVIII в. достигло значительной цифры – 500.86 В 1736 г. их насчитывалось уже 610 при 34 мужских и 15 женских монастырях.87 На увеличение церквей отчасти влияла христианская миссия среди казанских инородцев. В начале управления Казанской митрополией м. Тихона особенную ревность в миссионерском деле проявил ключарь Казанского Благовещенского кафедрального собора Феодор Феодоров, отец знаменитого казанского миссионера нач. XVIII в. архим. Алексия (Раифского).88

VIII

Вятская и Великопермская епархия, составлявшая северо-восточную окраинную епархию Европейской России, потеряв Кукарский уезд, придвинулась к Уральскому хребту. На восточной границе ее, в пределах нынешней Пермской губернии, при Петре I особенно быстро стало развиваться горнозаводское дело. В 1699 г. открыт Невьянский, в 1700 г. – Каменный, в 1704 г. – Алапаевский, в 1716 г. – Верхне-Тагильский, в 1722 г. – Егошинский, на месте нынешней Перми, в 1725 г. – Нижне-Тагильский заводы.89 Путь из Москвы и Петербурга к новым заводам лежал через Вятскую епархию. Это обстоятельство должно было оживить верховья р. Камы и её притока Чусовой, но за Урал Вятская епархия могла заходить только разве в Чердынском уезде. В 1728 году ее составляли две десятины: Вятская и Пермская, причем каждая из них разделялась на заказы. В Вятской десятине было восемь заказов: Слободской, Орловский, Котельницкий, Кырчанский, Куринский, Сезеневский, Сырьянский, Ошланский; Вятка с уездом представляла собой особый округ и находилась в непосредственном ведении архиерейского казенного приказа; в Пермской десятине было четырнадцать заказов: Кайгородский, Косинский, (Чердынского у.), Чердынский, Усольский, Пыскорский, Зырянский (Соликам. у.), Чудовский (Чусовский?), Сыльвенский, Кунгурский (Соликам. у.), Верхомулинский (Пермск. у.), Сергийский, Майкорский (Соликам. у.), Кудымкорский и Кривецкий.90 Из названия заказов можно заключить, что состав городов Вятской епархии оставался без изменения, сравнительно с тем, каков был в конце XVII в.91 Количество церквей увеличилось главным образом вследствие увеличения населения в прежних пределах – в 1731 г. их насчитывалось 283, тогда как по росписи 1700 г. значилось только 181 церковь. Столько же их значится и в 1736 г. при 19 мужских и 7-ми женских монастырях.92

IX

Пограничная с Казанской митрополией к западу – Нижегородская епархия в начале XVIII в. оставалась в старых границах – конца XVII в. и с прежним составом городов; кроме кафедрального Нижнего Новгорода с уездом, в состав которого входила Лысковская десятина, и титульного города Алатыря, к ней принадлежали города Курмыш, Ядрин, и вотчины Троицкого Сергиева монастыря.93

В 1707 году по указу Монастырского приказа, от 27 мая, 42 церкви Нижегородской епархии с окладом 234 руб. 20 алт. 2 ден. присоединены были к бывшей Патриаршей области; из них составилась особая Нижегородская десятина в окладных книгах патриаршего Казенного Приказа. Из 42 церквей этой десятины две находились в самом Н. Новгороде, остальные в уездах Нижегородском, Алатырском и Курмышском – в вотчинах патриарха, архиереев и монастырей. Изъятие их произошло вследствие челобития властей Троице-Сергиевской лавры и частных лиц, что в их поместьях и вотчинах многие церкви запечатаны и крестьянские мертвые тела, по запрещению митр. Нижегородского Исаии, не погребены, а иные и псами съедены, за земляные ссоры, а не за правильные вины, и по грамотам из духовного (Патриаршего?) Приказа о распечатании тех церквей и о погребении мертвых тел, он, митрополит, указа никакого не учинил.94

Отписка 42 церквей с окладом более 234 руб. была очень чувствительна для Нижегородских владык и их домовой казны, к тому же она едва ли имела те основания, которые приводились челобитчиками. В декабре 1716 года Нижегородский митрополит Сильвестр (Холмский) ездил в Москву просить вернуть Нижегородской кафедре 16 приходов в вотчинах Троице- Сергиева монастыря, исстари принадлежавших к Нижегородской епархии. М. Сильвестр искал в своем деле содействия у тогдашнего влиятельного тайного кабинет-министра А. В. Макарова, называя все 16 приходов в Троицких вотчинах «напрасно отнятыми» у Нижегородской кафедры.95 М. Сильвестр, вероятно, лучше других знал обстоятельства, при которых «напрасно» были отняты, по крайней мере, названные 16 церквей п приходов; отнятие их произошло тогда, когда Сильвестр был архимандритом Троице-Сергиевской Лавры (с 22 окт. 1704 г.); из лаврских архимандритов он 14 сент. 1708 г. был назначен на Нижегородскую кафедру.96 Кажется, что просьба м. Сильвестра не имела успеха. В Патриаршей области в 1700 году насчитывалось в Троицких вотчинах только 38 церк., в 1724 г. их было 53 церк., а в 1738 г. – 54 церк., т. е. больше настолько церквей, сколько изъято было из власти Нижегородских владык в 1708 году; но отдельной Нижегородской десятины в Патриаршей области в 1724 г. уже не было.97

После отписки 42 церквей из Нижегородской епархии в разных уездах общий территориальный состав её городов и после 1707 г. остался прежний – Нижний Новгород, Алатырь, Курмыш и Ядрин; число церквей, подведомых Нижегородским архиереям, едва-ли уменьшилось против 378, бывших в 1700 году. По крайней мере в 1738 году на старой нижегородской епархиальной территории насчитывалось 493 церкви жилых и 15 праздных.98

* * *

Общего представленного обзора состава и территорий южных и восточных епархий бывшего Московского Патриархата, кажется, достаточно, чтобы понять, что, как в общем, так даже в частностях, не произошло значительных изменений в территориальном устройстве большей половины старых епархий в начале XVIII в., если исключить чисто условное присоединение Тамбовской епархии к Рязанской. Колонизационное движение на юго-восток, влиявшее на изменение территорий окраинных епархий, прекратилось или шло весьма медленно. Пермские леса, башкирские, киргизские и калмыцкие степи представляли собой мало интересного для Петра I, а с ним и для русского человека вообще. Правда, там бунтовали; но это было домашнее дело и Петр I умел расправляться с бунтовщиками. Для миссии слишком много дела оставалось среди инородцев, обитавших внутри старых полуинородческих епархий – Астраханской, Казанской и Вятской.

* * *

Серьезная попытка Петра Великого расширить государственную территорию до северных берегов Азовского моря, а вместе с тем придвинуть туда же церковную территорию, учредив особую Азовскую епархию не удалась. Руководя всецело жизнью тогдашней России, Петр I устремлял свои взоры к морям – южному Черному и западному – Балтийскому, через которые он искал выхода на восток и запад. Ему стоило больших усилий подойти к Азовскому морю, а отсюда выйти в Черное. Азовские походы сначала имели некоторый успех. Русская южная граница подошла к самому морю, где быстро вырос возобновленный и укрепленный Петром I приморский город Азов на левом берегу р. Дона, в 12 верстах от впадения его в Азовское море.99 В Азове и около него, после взятия (1696 г.) его у турок, долго кипела работа по устройству крепостей и кораблей. Тут возводились крепости: Алексеевская, Петровская, Троицкая на Таганроге и подле нее Павловская; при Таганроге устраивалась гавань. Для работ, гарнизонов и заселения новых городов и крепостей сгонялись целые тысячи русских и инородцев.100 Г. Азов в глазах Петра получил особую ценность; его именем в 1708 г. названа даже целая губерния, обнимавшая громадное пространство, а по числу городов превосходившая все тогдашние губернии. Однако этому новому губернскому городу не суждено было сделаться кафедральным, хотя была возможность сделаться ему центром епархиального управления во всем нижне-донском бассейне ранее учреждения губернии.

Не менее Петра понимал значение города Азова тогдашний царский советник и агент – иерусалимский патриарх Досифей. Чтобы возвысить Азов и упрочить его за Россией, он в 1700 г., предлагал Петру сделать Азов торговым пунктом, провести от него до Москвы большую дорогу, уменьшить наполовину пошлину с привозимых товаров. Уменьшение пошлины, по словам п. Досифея, должно привлечь к Азову промышленников и торговых людей. Одновременно п. Досифей предлагал Петру совершенно освободить от податей греков, которые будут селиться в Азове и его окрестностях. Эта мера, по мнению патриарха, важна для быстроты заселения края греческими выходцами из разных мест. Патриарх, видимо, старался указать Петру на те выгоды, которые больше всего интересовали царя преобразователя, как государственника и экономиста; но он хорошо знал, что помимо государственных выгод – колонизации и торговли – необходимо еще церковное устройство нового края. Это устройство должно было послужить прочным залогом полного объединения новых приморских и южных городов с Московской православной Русью. В этих видах п. Досифей советовал царю учредить в Азове митрополию с подчиненными епископами по городам.

В предложении иерусалимского патриарха слышится напоминание о том, про что много говорилось на забытом уже соборе 1681–1682 гг. Но как тогда боязнь «высости» между архиереями и недостаток средств были главными препятствиями к введению митрополичьего окружного управления на Руси и открытию новых епархии, так и теперь предвиделись те же препятствия, даже в большей мере. Поэтому п. Досифей торопится предупредить Петра, говоря: «а дабы не учинилось тягости царской казне, житие их (т. е. новых архиереев в Азовской митрополии) чтобы было по древнему обычаю кафолической церкви, а наипаче, понеже суть соседи наши, чтобы было и житие их, яко же наше. Патриархи и здесь в Цареграде наипаче пеши ходят, а архиереи суть нищие, и прежде сего были, как познавается в историях и от собрания вселенских соборов, что так нищие были, что цари их кормили; платья дорогие духовным людям (носить) непристойно»... При этом советник, не отказавшийся бы от царской собольей шубы, как не отказался от 200 золотых, советовал царю прочитать XVI правило VII вселенского собора...

Патриарх Досифей заодно предложил царю широко составленный план русских завоеваний. В случае продолжения войны с турками, он считал, необходимым прежде всего взять левый рог – Очакова, (правый – Таган-рог был, уже взят), затем Крым; только после взятия Крыма может открыться свободная дорога к Черному морю. Тогда на сторону русских перейдут сербы, волохи, мултяны и болгары. Не взяв Очакова и Крыма, трудно воевать с турками на море... Для успеха войны со шведами патриарх, советовал Петру не жалеть русских людей, чтобы совершенно ослабить врага. Жалеть убитых русских никак не следует, потому что все убитые «мученики», прибавлял, царский советник. Много других советов давал Петру патриарх Досифей, знавший новый край лучше самого завоевателя. Он, между прочим, советовал, царю – город Азова, и прилежащие к нему старые и новые города удерживать за собой, по «не пометывать». т. е. освободить их от всяких повинностей и сборов, назначив туда разумных воевод и начальных людей; азовские ратные люди должны быть добрыми, т. е. физически крепкими и храбрыми.101

Советы п. Досифея в большинстве нужно назвать весьма разумными, однако не все их принял Петр, или, точнее, принял, но не вполне. Патриарший совет об открытии Азовской митрополии с подчиненными ей епископиями, далеко не полностью понравился царю. Но можно было быть уверенным, что совет п. Досифея в той части, где говорилось о нищенстве греческих архиереев, с которыми предлагалось сравнять новых русских иерархов Азовской митрополии, не встретил сочувствия в русских архиереях, не желавших соподчиняться и нищенствовать, подобно восточным, далеко не бескорыстным, собратьям. Да и сам Петр, внимая совету Досифея, далек был от мысли без меры увеличивать число русских архиереев и сделать их нищими, когда даже Воронежскую епархию не считал «нескудной», присоединяя к ней города от Рязанской митрополии.

Предложение слишком дальновидного патриарха Досифея, в смысле открытия самостоятельной епархии с кафедрой в Азове, но без всяких крайних греческих тенденций, могло встретить сочувствие и среди русской иерархии, если только доходило до нее. Но русские архиереи теперь значительно утратили свою силу при решении даже важнейших церковных вопросов, каковым явился вопрос об открытии Азовской епархии, а поэтому мы едва-ли ошибемся, сказав, что собором иерархов этот вопрос не обсуждался.

Петр лично, без долгих рассуждений открыл Азовскую епархию, передав ее в управление Досифею (Хореско), родом из славян, бывшему митрополиту Сочавскому и Молдовлахийскому, прибывшему в Россию из июльского плена в 1696 г. Назначенный на Азовскую кафедру в 1700 г., едва ли не по рекомендации п. Досифея, он, однако не был на ней, скончавшись в Москве в 1701 году. По смерти Досифея туда 21 июня 1701 г. назначен Парфений (Небоза) родом грек, из митрополитов Лаодикийских, в Кизической митрополии; но и он, не побывав в Азове, 3 декабря 1703 г. переведен в Холмогоры, на место архиепископа Афанасия († 6 сент. 1702 г.). Отправившись в Холмогоры, Парфений скончался на пути, в г. Ярославле – 2-го января 1704 г. После него на Азовскую кафедру, просуществовавшую, номинально, около четырех лет, уже никого не назначали.102 Так бесплодно было предложение п. Досифея об открытии Азовской митрополии с подчиненными ей епископиями.

Из назначения на Азовскую кафедру одного за другим невзыскательных восточных иерархов – из славян и греков, можно заключить, что Петр рассчитывал на выселение в Азовский край греков и славян, о чем говорил п. Досифей, но, кажется, должен был разочароваться и признать открытие Азовской епархии преждевременным.

Назначение востоковеда Парфения Небозы на Азовскую кафедру могло иметь еще другие политические дели и вызываться личным расположением к нему Петра. Парфений давно заявил себя русофилом и много помогал русскому послу (в 1686 г.) при переговорах его об уступке Константинопольским патриархом Киевской митрополии Московскому патриарху; в 1698 г., в бытность в Москве, он описал русскими стихами победу, одержанную Петром I над турками, и поднес свои вирши Петру при особом письме.103 Все это возвышало Парфения в глазах Петра, старавшегося окончательно прикрепить Малороссию к Великороссии и любившего всех, кто прославлял его победы и подвиги. На место своего друга Афанасия Холмогорского царь Петр не мог выбрать лучшего кандидата.

Назначение Парфения на Холмогорскую кафедру могло послужить ближайшим поводом оставить на время мысль о самостоятельной Азовской епархии, тем более, что территория её являлась неопределенной и непостоянной.104

Петровские военные предприятия на берегах Черного моря были далеко незакончены, даже, если иметь в виду советы патр. Досифея о завоевании левого рога (Очакова), не говоря о Крыме. Но возобновившаяся в 1710 г. война с турками оказалась несчастнейшей в летописях русского народа, у реки Прут едва не погиб сам царь Петр. Турки, оказавшиеся победителями, соглашались заключить мир, но прежде всего требовали отдать им Азов, разрушить новопостроенные города (Таганрог, Каменный Затон и Новобогородицкий), а пушки из Каменного Затона отдать им – туркам. Петр со слезами вынужден был (в 1711 г. 6 ноября) согласиться на такое условие. 5 апреля 1712 г. мир был окончательно заключен, причем на Западной стороне Днепра за Россией оставался только Киев с принадлежащими ему землями и местами; власть русского царя не могла простираться на казаков, живших ниже Киева на западной стороне Днепра, а равно и на полуостров «Сечь», ныне Днепровский уезд; между Азовом и Черкасском, т. е. в низовьях Дона, русские не могли строить новых крепостей. Мир заключался на 25 лет.105 Азовские храмы и Предтеченский мужской монастырь, тогда же и немедленно были прикрыты. Монахи из Предтеченского монастыря были переведены в Донецкую Успенскую пустынь, принадлежавшую до 1718 г. к Патриаршей области.106

После мира 5 апреля и вынужденного соглашения Петр не мог успокоиться за южную окраину, оставшуюся за Россией после уступки Азова. Союзники турецкого султана – французы и шведы – возбуждали турок к наступлению против Петра. Зная, как трудно было России одновременно бороться с султаном, крымским ханом и шведами, они думали, что Петр непременно будет просить у султана нового мира. В случае новой просьбы о мире советники султана уже выработали (в конце 1712 г.) следующие условия: 1) города около Азова, по берегу р. Дона на 50 часов езды (до 450 вер.), должны быть разорены, 2) Украина должна быть отдана или Турции, или хану Крымскому, 3) король Август – сторонник Петра должен отказаться от Польши, 4) Петр должен помириться с Карлом и возвратить все свои завоевания. На счастье, Петра, султан разошелся с Карлом. Пользуясь этой размолвкой русские послы окончательно заключили мир с турками при Пруте летом 1713 года. Граница между Россией и Турцией проведена между р. Самарой и Орелью на половине, на счет Киевской границы послы согласились, чтобы она была проведена ниже местечка Стаек и от этого местечка до самой Сечи городов строиться не должно.107

При таких затруднительных политических обстоятельствах по необходимости пришлось оставить всякую мысль об Азовской епархии. По Прутскому договору южная русская граница между рр. Орелью и Самарой приблизилась к южным границам Черниговской и Белгородской епархий и даже совпала с ними.

* * *

Что касается земель Донских казаков, то по епархиальному управлению они издавна, хотя больше поминально, поступили в ведение патриархов, в бывшей Патриаршей области они оставались в начале XVIII в., после прикрытия номинальной Азовской епархии.108 Впрочем, по отдаленности Донской земли от Москвы, где жили патриархи, а затем блюститель патриаршего престола митрополит Рязанский – Стефан Яворский, из Москвы невозможно было непосредственно ведать церковные дела Донских казаков. Поэтому патриархи поручали наблюдать за ними и за исполнением своих распоряжении ближайшим епископам, между прочим, со времени открытия Тамбовской и Воронежской епархий, епископам этих епархий. В 1699 г. 30 ноября патриарх Адриан, благословив построить новую церковь во имя св. Троицы в Троицкой пустыни Ореховой Тубы, что на вольной реке Дону, приказал «о освящении тоя церкви и антиминсе и кому святить бить челом впредь Игнатию епископу Тамбовскому».109

Что касается количества храмов и монастырей в земле вольных Донских казаков в начале ХVIII в., то их едва ли было много. Казачьи городки и станицы далеко не все имели храмы; в некоторых из них были часовни без алтарей. Самым замечательным храмом у донских казаков был соборный в г. Черкасские, построенный еще в 1650 г. и два раза горевший. Московские цари, не исключая Петра I, много помогали при постройке и возобновлении его. В 1706 г. Черкасский собор строился в третий раз, при самом деятельном и даже личном участии Петра, собственными руками положившего несколько кирпичей на алтарной стене.

В земле донских казаков было несколько монастырей. Первый из них был Усть-Медведицкий, основанный еще в 1652 г., но окончательно устроенный в 1662 г., с благословения п. Никона. В 7195 (1683 г.), по благословенно п. Иоакима, из Воронежа преосвященным Митрофаном был прислан сюда строитель Антоний, получивший ставленную грамоту от Воронежского святителя.

Второй – Мигулинский – Троицкий монастырь основан около 1688 г. в Казанском юрту, первая его церковь во имя св. Троицы начала строиться с благословения патр. Адриана в 1699 году. Как известно, в том же году, по распоряжению патриарха, Игнатий Тамбовский посвятил к ней в попы – строителя-монаха Капитона, в 1704 г. с благословения местоблюстителя Стефана митр. Рязанского строитель Капитон освятил ново-построенную церковь.

Около 1693 года положено было основание обители Кременской, в Кременском Юрту, на столповой реке Дон, ниже совущих гор в Усачевском острове. Собственно строителем монастыря был монах Капитон, начавший в 1711 г. строить в пустыни первую Вознесенскую церковь.110

Приведенных фактов из истории основания донских монастырей и освящения в них храмов, достаточно, чтобы убедиться, что храмы и монастыри в земле донских казаков, хотя входили в состав Патриаршей области, но в действительности не имели определенной епархиальной подведомственности, будучи одновременно подведомы ближайшим епархиальным архиереям.

Этой неопределенностью и необыкновенной отдаленностью донских казачьих городков и монастырей от епархиального архиерея, каким был патриарх, а потом блюститель патриаршего престола, можно объяснять то обстоятельство, что Дон с его скитами и самозваными строителями монастырей сделался очагом раскола. Донские раскольники отличались необыкновенным упорством в своих убеждениях и не признавали над собой не только церковной власти, но и власти великих государей.

В 1706 г. со всей силой разгорелся Булавинский бунт, охвативший все города по Дону, Донцу, Хопру, Бузулуку и Медведице. Г. Черкасск был взят сторонниками Булавина, в числе которых были Игнатий Некрасов и Семен Драный. Воры прикрывались тем, что ратовали «за веру христианскую, что почали Еллинскую веру веровать». Верой христианской было раскольничье староверие. Вполне естественно было донским староверам втянуться в Булавинский бунт. Но Булавин скоро (в 1708 г.) покончил самоубийством, Игошка Некрасов бежал на Кубань и принял участие (в 1717 г.) в усобицах между кубанцами и калмыками.

Эти междоусобия были весьма невыгодны Петру, особенно неприятно было то, что донские раскольники переметнулись вместе с Игошкой Некрасовым на Кубань. Таким образом раскол на Дону не только не ослабевал, напротив, он охватывал все большую и большую территорию, препятствуя успокоению жителей, населявших северно-восточное побережье Черного моря, на которых Петр уже имел виды.

Наконец, до самого Петра дошли слухи, что «в казачьих донских городках, при церквах, монастырях и часовнях, укрывались расстриженные и непосвященные старцы и попы и чинили многие расколы и возмущения, а иные перешли к вору Некрасову на Кубань, но, за отдаленностью донских городков от Москвы, управителям Патриаршей области «смотреть и наказывать» бродячих старцев и попов было невозможно. Это последнее обстоятельство и послужило поводом к отписке от бывшей Патриаршей области и приписке к Воронежской епархии Придонской области в том числе и Донецкой Успенской пустыни, куда переведены были монахи из Азова. Особым указом на имя Воронежского митрополита Пахомия от 12 марта 1718 года, с согласия митрополита Стефана на письме графа Апраксина, церкви, монастыри и часовни по Дону, Донцу, Хопру, Бузулуку, Медведице, Айдару в Бахмутской и Хоперской крепостях и по другим речкам111 передавались в управление м. Пахомия с тем, чтобы он «смотрел накрепко и свидетельствовал ставленныя грамоты и посвящал в попы и дьяконы достойных «по своему рассуждению». Такой же «объявительный» указ послан был на Дон к войсковому атаману Василию Флорову и ко всему донскому войску. М. Пахомий немедленно вступил в управление приписными церквами и монастырями. Он предписал поповским старостам отпускать венечные памяти, брать с них пошлины, собирать пенные и почеревные деньги с блудников и блудниц и проч., и все это привозить с записными книгами в казну – в архиерейский дом – духовные дела управлять по правилам святых апостолов и отецов, как требуют заповеди и христианская должность. Если же поповские старосты прослышат какое возмущение и противление, о том должны доносить «именно», т. е. на имя его, митрополита Пахомия, с поименованием ослушников и возмутителей.112

Как видно из распоряжения м. Пахомия, у него на первом месте стояли интересы домовой архиерейской казны. Это обстоятельство послужило причиной противодействий епархиальной власти со стороны войскового атамана Василия Фролова и некоторых духовных лиц в приписных к Воронежской епархии церквях и монастырях с первого года их новой епархиальной подведомственности. Вольное казачество, а с ним и духовенство не чувствовали материальной тяготы в отношении своего епархиального архиерея в лице богатейшего патриарха, власть которого среди донского казачества можно было назвать поминальной во всех отношениях. Совсем не то случилось с ними под властью Воронежских архиереев.

После передачи земли донских казаков в полное управление м. Пахомия южные пределы Воронежской епархии опустились до южной границы русского государства в бассейне донских низовьев, установленной по Прутскому договору. Южная граница бывшей патриаршей области в пределах прикрытой Тамбовской епархии, напротив, поднялась до среднего бассейна р. Хопра, где, при впадении в него реки Вороны, стоял спорный город Борисоглебск.113

* * *

Почти одновременно с землями войска донского и по тем же побуждениям, т. е. в целях ослабления раскола местоблюститель м. Стефан уступил по епархиальному управлению Нижегородскому епископу Питириму города Балахну, Юрьевец-Повольский с их уездами и часть Галицкого уезда по р. Унжу. Названные места, оставаясь в Патриаршей области, еще в 1707 г. по указу Петра и по благословенно Стефана, м. Рязанского и Муромского, были поручены Питириму, как противораскольническому миссионеру. К 1714 г. Питирим успел обратить здесь более 2000 человек. В марте следующего года Питирим, будучи игуменом Переяславль-Залесского Николаевского монастыря, писала, что после определения названных городов и уездов управлением в Нижегородскую губернию городские начальники, волостные приказчики и старосты стали мешать успеху миссии; вместо того, чтобы помогать миссионерам-священникам учить народ, они запрещали миссионерствовать. Питирим просил указа, чтобы светские власти помогали миссионерам. Просьба была исполнена. 13 марта 1715 г. последовал указ в желательном для Питирима смысле.114 Таким образом, началось духовное и административное единение патриарших городов с Нижегородской губернской властью в интересах миссии.

В 1719 г. Питирим, по желанию Петра, назначен епископом Нижегородским. В видах еще большего успеха его противораскольнической деятельности, (в день самого посвящения, 23 марта 1719 г.), в его Нижегородской епархии оставлены были города Балахна, Юрьевец-Повольский с уездами и часть Галицкого уезда, но только по духовным делам, т. е. по миссионерству, поставлению священников, судным делам и т. п., по денежным делам балахнинские, юрьевец-повольские и галицкие приходы остались в ведении патриаршего Казенного Приказа. О том, что города Балахна, Юрьевец-Повольский и часть Галицкого уезда по духовным делам поступили в Нижегородскую епархию, были посланы указы в Москву Игнатию, м. Сарскому и Подонскому, управлявшему духовными делами Патриаршей области, а также в Казанскую и Архангелогородскую губернии.115 К последней принадлежал г. Галич, а Балахна и Юрьевец-Повольский при первом разделении России на губернии и по упразднении временно существовавшей Нижегородской губернии, снова отнесены к Казанской губернии. Губернские власти интересовались денежными делами, почему и поставляются в известность о приписке городов по духовным делам к Нижегородской епархии, кроме того, в силу указа 1713 г., они должны были помогать миссионерам.

Оставление Балахны, Юрьевца-Повольского, части Галицкого уезда по денежным делам в Патриаршем Казенном Приказе может свидетельствовать с одной стороны о том, что денежные интересы служили главным препятствием к уступке разбросанных патриарших городов в соседние епархии, с другой стороны еще о том, что урок донских казаков не прошел даром для администрации бывшей Патриашьей области, начавшей было, хотя и весьма скупо, раздавать свое наследство на далеких окраинах. Таким образом, после 1719 г. часть Патриаршей области между реками Лухом, Волгой, Унжей и Ветлугой, врезавшаяся почти четырехугольником между Суздальской и Казанской епархиями, весьма заметно расширила территорию Нижегородской епархии, сделавшейся к востоку соседкой Суздальской епархии, а на северо-западе дошедшей до естественных границ рр. Волги и Унжи. Для соединения двух окраинных восточных частей Патриаршей области осталась узкая полоса через г. Гороховец, и то ненадолго.116

* * *

38

С. И. Введенский. Вопрос о разграничении Воронежской епархии от Рязанской при св. Митрофане. Воронеж. 1903 г. (Отд. оттиск из «Воронежской Старины», вып. III. Воронеж, 1903 г.).

39

Воронежская Старина, вып. IV, стр. 63–64. Св. Митрофан в 1700 г., во время пребывания Петра в Воронеже, в два раза дал Петру «на вспоможения святыя войны против неприятеля креста святого» и «на строение кораблей» 7000 р., на нынешние деньги около 70 тысяч руб.

40

Воронежская Старина, вып. I, стр. 214. Весьма обстоятельное извлечение из переписанных книг Воронежской епархии Н. И. Поликарповым напечатано во втором выпуске Воронежской Старины, стр. 46–63. Тут названы все церкви и села по городам, уездам и станам. В IV вып. Воронежской Старины помещена подобная карта Воронежской епархии конца XVII и нач. XVIII в., составленная II. В. Никольским, с объяснением (стр. 255–260).

41

Там же 1, стр. 216–217; ср. Моск. Арх. М. Ю. Монаст. Прик, дело 1704 г. № 31. Прих.-расх. кн. Воронежской епархии. Подлинные документы для свыше приведенных сведений хранятся в Моск. Глав. Арх. М. Юстиции, откуда они извлечены и совсем недавно обнародованы сотрудниками весьма ценного издания «Воронежская Старина», четыре первых выпуска которой посвящены, главным образом, изданию материалов и сообщений, относящихся к истории воронежской епархии, преимущественно со времени основания и до конца первой четверти ХVIII в., и к личности Воронежского первосвятителя Митрофана, со времени кончины которого в 1903 году 23 ноября исполнилось 200 лет. Третий выпуск, носит название юбилейного.

42

И. Покровский. Русские епархии в ХVI-XIX в. т. I. стр. 153.

43

Прот. И. Саввинский. Астраханская епархия (1602–1902 г.). Вып. I, стр. 42. Астрахань. 1905 г.

44

Дополнения к Акт. Истор. XII, №№ 98, 99.

45

Русские епархии... т. I, стр. 153.

46

Саратовский Край... I. стр. 11. Здесь говорится, что Петровск основан 29 июня, в день тезоименитства Петра I; но, как видно из других документов, Петровск существовал, ранее 29 июня. В Петров день могла быть освящена его первая церковь.

47

Дополн. Акт. Истор. ХII, № 95, 98, 99.

48

Там же. № 98. Патриарх Адриан писал м. Сампсонию: «А как к тебе сия наша грамота придет, и ты бы новопостроенные города, которые построены у Волги реки на устье р. Камышевки, да на той черте, к Дону реке, в тех городах церкви великомученика Георгия и Димитрия и впредь в тех городах о церковном строении благословенные грамоты давал и к церквам в попы и дьяконы посвящал и во всяком церковном управлении освященного и мирского всякого чина в духовных делах ведал ты».

49

М. Сампсоний с благодарностью писал князю Голицыну: «а что новостроенных градах Димитриеве и Петровском духовному чину быть у нас под паствой, и за сие новое ко мне благодеяние воздаст ти всемогущий Бог всеблагая и полезная. И по тому святейшего патриарха указу, а но твоему милостивому призрению в Петровский города посвящены нами и отпущены два священника (Прот. 1. Саввинский. Астрах. епархия. I, стр. 46). Прот. I. Саввинский, делая вышеприведенную выписку, ссылается на Рукописный сборник соборной библиотеки в Астрахани, л. 88. Но эта выписка не согласна с печатным ответным письмом м. Сампсония Голицину. В последнем, вместо «святейшего патриарха указу», напечатано «по тому великого государя указу"… т. е. по царскому. Дон. Акт. Ист. XII. № 99).

50

Рязанские Достопамятности…§ 320. Румянц. Музей в Москве. Собрание рукописей проф. Беляева № 13 (1321), л. 159.

51

Русские епархии... г. I, стр. 373– 374; 379–380: еще наша статья «Тамбовская епархия и её приделы» (Тамб. епарх. Ведомости 1896 г.), а также прекрасный очерк С. М. Введенского «Святитель Питирим, второй епископ Тамбовский» (Там же, 1898–1899 годы).

52

Пол. Собр. Закон. Росс. Имп. V, № 3239.

53

Исключение, сделанное Стефану Яровскому, как блюстителю патриаршего престола, помимо материальной поддержки первенствующего русского иерарха, могло иметь и другую цель – не делать слишком резких переходов в ослаблении власти и величия, как епархиального архиерея, того, кто номинально занял место патриарха, управлявшего обширнейшей областью. Как известно, Стефан Яворский неохотно соглашался занять Рязанскую епархию, весьма урезанную после открытия Воронежской и Тамбовской епархий (Моск. Арх. Мин. Иностр. Дел. Дух. Российские дела. 1700 г. 1 апреля).

54

Арх. Мин. Юст. Патр. Каз. Прик. Прих. кн. 1699 г. № 171; 1700 г. № 174; в 1705 г. в Борисоглебске с уездом насчитывалось 9 церквей и часовен (Арх. Мин. Юст. Патр. Каз. Прик. Дело № 24, вязка 487). В Петровске в 1723 г. было 7 церквей (там же, Патр. Каз. Прик. кн. № 312) по дворц. арх. (л. л. 106–111, 113). На основании богаделенных сборов с данных церквей по всем великорусским епархиях в 1699 и 1700 гг. (по патриаршим приходным книгам за эти годы) приведем статистику церквей по каждой епархии к самому началу ХVIII в. В патриаршей области – 3150 церквей. (В действительности, по патриаршему сбору и окладным книгам в 1690 г., было 3954 ц., из них 22 запустели. И. И. Шимко. Патр. Казен. Приказ. Москва. 1894 г. стр. 276). В митрополиях: Новгородской – 1017 ц., Казанской – 298 ц. (в действительности больше), Астраханской (не обозначено, так как в ней богадельный сбор не производился – Русские епархии... т. I, стр. 155: в 1698 г. было 25 церквей, в 1720 г. столько же. Прот. И. Саввинский. Астраханская епархия, I, стр. 49), Сибирской – 150, Ростовской – 731, Псковской – 169, Смоленской – 171, Сарской (Крутицкой) – 525, Нижегородской – 378, Рязанской – 955, Белгородской – 532 и Суздальской – 402. В архиепископиях – Вологодской – 558, Тверской – 288, Коломенской – 500, Холмогорской – 254, Вятской – 181 и Устюжской – 277; в епископиях – Тамбовской 108 и Воронежской – 182 церкви. Нужно заметить, что приведенная статистика неточна, по крайней мере, в некоторых епархиях она ниже действительной. В приходе богаделенного сбора по патриаршим книгам в продолжение 25 лет повторяются мертвые (т. е. одинаковые) цифры количества епархиальных церквей (Русские епархии. 1, стр. 317). Это можно видеть из статистики церквей епархии даже самого патриарха. Статистика церквей по богаделенным ведомостям долго остается, в качестве официальной, и в XVIII в., но доверять ей нельзя, она важна как сравнительная статистика.

55

Географическо – статистический Словарь Российской Империи И. Семенова. Сиб. 1863 г. т. I, стр. 320. Борисоглебск в качестве сторожевого поста основан в 1646 г. : в 1695г. он обнесен деревянными укреплениями и стал называться городом, в 1708 г. сделан уездным городом Тамбовской провинции, Азовской губернии.

56

Русские епархии... т. I. стр. 210.

57

В книге Драгунского сбора по Рязанской епархии в 1706 г. названы только следующие города с уездами: Рязань, Переяславль-Рязанский, Кадом, Темников (? Патриаршей области), Донков, Касимов, Муром, Щацк, Ряжск, Зарайск (Арх. Мин. Юст. По Монастр. Приказу, кн. № 66, л. л. 8–27). Вотчинными монастырями были: 1 – Спасский мужской внутри города Переяславля-Рязанского, (215 крест, дв.), в Переяславском уезде. 2 – Солотчинский муж. (755 дв.). 3 – Духов, (95 дв.). 4 – Богословский муж. (380 дв.). 5 – Аграфенина Покровская жен. пустынь (317 дв.), в Зарайском уезде. 6 – Родовицкий монастырь Рождества Пресв. Богородицы и Николая Чудотворца (200 двор.), в Кадомском уезде. 7 – Рождества Пресв. Богородицы (24 дв.). 8 – Живоначальныя Троицы (9 дв.), в Рижском уезде. 9 – Успения Пресв. Богородицы Сергиева пустынь (17 дв.), в Донковском уезде. 10 – Покровская пустынь муж. (9 дв.). в Муромском уезде. 11 – Никольский (26 дв.). 12 – Благовещенский, что на посаде мужской (7 дв.). 13 – Спасский мужской (? дв. 14 – Спасский монастырь Прохорова пустынь (38 дв.). 15 – Борисоглебский, мужской (298 дв.) (Там же, л. л. 28–42. Ср. кн. 1709 г. № 81). Тут названы далеко не все монастыри Рязанской епархии в нач. XVIII в.; их было гораздо больше (См. Опис. докум. и Дел. Арх. Св. Синода, т. XVI, Приложение XII).

58

Арх. Мин. Юст. Прих.-расх. кн. Колом. епархии 1706 г. № 68, л. л. 1–160. По книгам Драгунского сбора за 1707 г. в числе уездов Коломенской епархии назван еще Соловецкий уезд, но он, видимо, не имел отдельного уездного города, а подчинялся г. Крапивне (Опис. Док. и Д. Арх. Св. Син. II, ч. I, № 129).

59

Русские епархии... т. I, стр. 209, 215–217.

60

Опис. Док. и Д. Арх. Св. Син. II, ч. I, № 86. По ведомости о драгунских сборах с 1707 г. по 1721 г. в Коломенской епархии значатся Коломна, Кашира, Венев, Тула, Дединов, Крапивна, Ефремов, Орел и Кромы; ср. XI т., № 91. В 1736 г. в ней было 10 муж. и 3. жен. монастыря, а церквей 733 (там же, т. XVI, Приложение XII.).

61

Арх. Мин. Юст. Прих.-расх. кн. митр. Тихона Сарского и Подонского 207 (1699) года. По Мон. Прик. № 18; ср. Русские епархии, I, стр. 195.

62

Опис. Докум. и Дел Арх. Св. Синода, I. № 323. Впредь до 1721 г. в ней состоят города: Белев, Болхов, Ливны, Лихвин, Чернь, Чернавск (ошибочно напечатано Черкасск), Новосиль, Воротынск, Мещовск, Серпейск, Одоев, Перемышль, Козельск и Дудинские волости (Ведомости о венечных сборах с 1714–1721 гг.).

63

Д. И. Багалей. Очерки из истории колонизации и быта степной окраины Московского государства, Москва. 1887 г. т. I, стр. 295.

64

Там же, I, Стр. 538–539.

65

Опис. Докум. Дел Арх. Св. Синод, т. XVI, Приложение XII.

66

Проф. Д. И. Багалей. Очерки по истории колонизации. I, стр. 251, 542. В капитальном исследовании Д. И. Багалея можно находить все нужные сведении о постройке полковых и сотенных городов. Некоторые уезды Белогородской епархии особенно густо стали заселяться со времени Петра II, когда здесь началась раздача обширных поместий русским вельможам, переселявшим сюда своих крепостных крестьян из центральных великорусских губерний. Таково, например, происхождение села Андреевки и Старого Салтова в Волчанском уезде, принадлежавших Апраксину и Шафирову. Великоруссы занимают преимущестенно Змиевский, Старобельский, Волчанский, Харьковский и Кунянский уезды.

67

Арх. Мин. Юст. Патр. Каз. Приказа, кн. № 106, л. 380. Г. Землянск не указан в числе 37 городов, составивших в 1667 г. Белогородскую епархию, вероятно, как новый, основ. в 1657 г. и получивший название города только в 1663 г. (Географ. словарь II. Семенова, II, 271): в 1682 г. он отошел от Белогородской епархии к Воронежской; потому же вероятно не названы в числе Белогородских городов – г. Бишкин, заселенный в 1663 г. и не раз, подвергавшийся разорениям (там же, I, стр. 264), г. Тор, ныне Славянск, зашт. город Изюмского уезда, развившийся в 1676 г. (там же, IV, 628) и некоторые другие, особенно полковые города.

68

Опис. Докум. и Дел Арх. Св. Синода, XI, № 233, стр. 351–352.

69

Полн. Собр. Закон. Рос. Ими. IV, № 2218. Топографию полковых и сотенных городов см. на карте, приложенной к исследованию Д. И. Багалея. История колонизации степной окраины Моск. Государства, т. I. Многие из вышепоименованных полковых и сотенных городов появились еще до учреждения Белогородской епархии и при её образовании вошли в состав её территории, хотя и не названы в соборной грамоте. Это обстоятельство можно объяснить тем, что города были сравнительно новые и находились на особом положении. Одновременно в 1664 г. образовались города Сумы, Сужда, Мирополье, Краснополье и Белополье. Основателями их были выходцы из разных малороссийских заднепровских городов, поселившиеся в диких татарских степях, в качестве защитников Московского государства, будучи обнадежены разными милостями за свою службу. Вместе с «черкасами» – выходцами пришло из Малороссии и духовенство, поставленное Киевским митрополитом. По крайней мере в г. Сужде при самом основании было четыре храма. Духовенство вместе с своими прихожанами также пользовалось «милостями», которые могли заключаться в свободе от отбывания кафедральных повинностей, на которых в значительной мере основывалась епархиальная зависимость приходских храмов и духовенства от той или другой кафедры, в данном случае от Белогородской. Духовенство новых городов, поставленное Киевским митрополитом, целые десятки лет могло оставаться вне финансовой зависимости от белогородского архиерея, а самые города не вносились в окладные книги кафедры, хотя «духовностью» ведались ближайшим архиереем. Мы не думаем, чтобы такие важные города, как Сумы, Сужда, Мирополье, Краснополье входили в состав Белопольской десятины с 17 церквами и в конце XVII в. принадлежали в Патриаршей области (Шимко. «Патриарший Казенный Приказ»., стр. 120); к тому же г. Сумы, как видно из росписи проектируемых епархий на соборе 1681 – 1682 г., показан в Белогородской епархии (Русские епархии, т. I. стр. 323). В 1710 году Белополье остается в бывшей Патриаршей области, а Сумы, Сужда и др. города в ней не показаны (Шимко, Каз. Патр. Прик. стр. 266). Следовательно, они как раньше, так и теперь находились в Белгородской епархии. К концу XVII в. все названные города несоменно были внесены в окладные книги Белгородской епархии, но черкасы – переселенцы о своих льготах или «милостях» вспоминали при Петре I, в 1705 году (Курск. Епарх. Вед. 1890г. № 34). И позже во вновь поселенных черкасских слободах церкви и духовенство не сразу вносились в окладные книги Белгородского архиерейского дома (Опис. Докум. и Дел. Арх. Св. Син. I, № 624).

70

Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. XI, № 352, ср. Ежемесячные сочинения... 1757 г. (Изд. Акад. Наук). Апрель, стр. 300, Январь, стр. 21–22, 36–37. В Курских епархиальных Ведомостях за 1890 г. №№ 44–45 помещена специальная статья г. Н. Сенаторского «Пределы Белгородской епархии», но эта статья не может претендовать на обстоятельность и автор её, видимо, не задавался детальной разработкой вопроса о пределах епархии и напрасно так озаглавил свою статью.

71

Опис. Док. и Д. Арх. Св. Син. IV, № 74.

72

Воронежская Старина, вып. III, стр. 360.

73

Там же, вып. III, стр. 360 и карта при этом томе.

74

И. Семенов. Географический словарь. IV, 8. При росписании городов по губерниям в 1708 г. в Азовской губ. названы два города – Павловск и Новопавловский (П. Собр. Зак. Рос. Импер. IV, № 2218). На карте № 6 (и конца XVII в. в историческом атласе проф. Замысловского Павловская крепость показана на р. Осерде, а Новопавловская на р. Миусе. Такое определение топографии – Павловска и Новопавловска у проф. Замысловского ошибочно. К. А. Неволин Новопавловском называет Павловск при впадении Осереда в Дон, а Павловском – город на р. Миусе, относя основание его к 1702 г. (Пол. Собр. Сочинений, VI стр. 70–71, 74–75). Из росписания городов 1708 г. можно заключить, что Павловском назывался город на Миусе, так как он называется пригородом Азова. Новопавловск стоит рядом с г. Битюгом, как и должно быть. Из росписи 1708 г. можно заключить, что Новопавловск, ныне Павловск Воронежской епархии, и Павловск – крепость на Миусе существовали одновременно. Поэтому нельзя считать точным выражение географического словаря. П. Семенова, что крепость на Осерде стала называться Павловском по уничтожении крепости св. Павла на р. Миусе.

75

Пол. Собр. Закон. Гос. Имп. V, № 3380.

76

Воронежская Старина, вып. II, стр. 29–30.

77

Там же вып. III, стр. 18, 359.

78

Саратовская Летопись, годы 1704, 1706, 1714.

79

Прот. И. Саввинский. Астраханская епархия., т. I, стр. 47–49. Русские епархии. т. I, стр. 153–155.

80

Прот. И. Саввинский. Астраханская епархия., т. I, стр. 47–49.

81

Русские епархии... т. I, стр. 127–144.

82

Опись Грамот. Рукопись библиот. Каз. Дух. Акад. № 1825, л. 27, № 16. В томе первом нашего исследования «Русские епархии», стр. 139, Кукарка в конце XVII в. отнесена к Казанской епархии на том основании, что она по росписи проектируемых в 1681–1682 г. новых епархий поставлена в Казанской епархии (там же, стр. 326). Когда она успела отойти к Вятской епархии, нам не удалось определить.

83

Прих. – расход, книга м. Тихона за 1706 г. издана нами при исследовании «Казанский архиерейский дом, его средства и штаты преимущественно до 1764 года». Казань. 1906 г. Приложение, стр. 151–233.

84

Троицкие Поляны – Усад, ныне Вятской губернии. У этого заказчика, вероятно, были в ведении вотчины Казанского архиер. дома, бывшие в нынешних Вятской и Уфимской губерниях, а также в Мамадышском уезде. См. карту при исслед. «Казанский архиерейский дом».

85

Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Синода, т. I, № 352, стр. 589–590.

86

Прих.-расх. кн. м. Тихона, 1706 г. стр. 151–171; Ср. Опис. Док. и Дел. Арх. Св. Син. X, № 352, стр. 589; Приложение VIII в том же томе, стр 1009–1010.

87

Опис. Док. и Дел. Арх. Св. Синода, т. XVI, Приложение XII.

88

Странник. 1905 г. февраль. Письма м. Тихона к Петру и высокопоставленным лицам. Изд. С. Г. Рункевичем.

89

Проф. Е. Замысловский. Объяснение к Истор. Атласу. Спб. 1887 г., стр. 80.

90

Опис. Докум. и Дел Арх. Св. Синода, т. X, № 106. Некоторые заказы получили свое название не по городам, а по рекам. Р. Серга впадает в Уфу, на ней возникли Сергинские заводы Никиты Демидова. П. Семенов. Географич. словарь, IV, стр. 567.

91

Русские епархии... т. I, стр. 306–309, 369.

92

Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. XI, № 198: XVI, Приложение XII.

93

Арх. Св. Син. дело 1707– 1742 г., № 80: ср. Опис. Докум. и Дел. Арх. Св. Син. X, № 352 и Арх. Мин. Юст. Дворц. Патр. Приказа кн. № 303, лл. 11–12, № 305, лл. 62–64.

94

Арх. Мин. Юст. Патр. Каз. Прик. кн. № 213, лл. 942–952: кн. 214, лл. 410–418. И. И. Шимко. Казенный Патр. Приказ... стр. 202–203.

95

Переписка м. Сильвестра с Петром I и высокопоставленными лицами, изд. С. Г. Рункевичем (Странник, 1905 г. июль, стр. 23–24).

96

II. Строев. Списки иерархов, стр. 603.

97

И. И. Шимко. Казенный Патр. Приказ., стр. 275–276.

98

Арх. Свят. Синода, д. 1707–1742 г. № 80.

99

По межевой записи 1705 г. русская граница с турецкими владениями была определена так: она начиналась у впадения реки Кадымы в р. Буг, (где сходились владения трех государств – России, Польши и Турции), затем шла на р. Черный Ташлык и отсюда поперек рек Гнилого Еланца, Ингула, Висуни, пересекала р. Ингулец у Бекенеского или Белого брода и упиралась в Днепр при впадении в него р. Каменки (проф. Е. Замысловский. Объяснение к Истор. Атласу... стр. 76). После Прутского договора 1713 г. граница изменилась, о чем речь будет дальше.

100

С. М. Соловьем. История России. Кн. III. т. XIV, стр. 1151–1158; 1174; 1180.

101

Н. О. Кантерев. Характер отношений России к православному Востоку в XVI и XVII стол. Москва. 1883 г. стр. 301–303; 462–465.

102

И. Д. Иерархия Всероссийской церкви. Москва. 1892 г. вып. I. стр. 141–142: П. Строев списки иерархов, стр. 813. Амвросий. История Российской иерархии I, стр. 255. П. Строев в своих «Списках» совсем не называет Азовской епархии, очевидно сомневаясь в её существовании; Парфения (Небозу) он вносит в списки только холмогорских архиепископов, не упоминая даже о том, что ранее Холмогор он назначался в Азов. В истории Российской иерархии Амвросия Парфений поставлен первым Азовским архиереем, а Досифей вторым, причем время назначения Досифея совсем не показано. В статье «Епархия и иерархи архангельские», составленной на основании губернских ведомостей и помещенной в Жур. Мин. Народ. Просвещения, т. 58, отд. VI, стр. 58–77, Парфений (Небоза) также называется первым Азовским епископомь». «Когда Петр I завоевал Азов, читаем в названной статье и хотел основать там губернский город и епархию, то Парфений определен туда в 1701 году епископом; но неизвестно почему, не быв на этой епархии, переведен 2 дек. 1703 г. в Холмогоры... Стр. 63–64, Н. Д. в своей «Иерархии Всероссийской церкви» первым (верно) называет Досифея, прибавляя при этом о смерти его в Москве в 1701 г. По переводе Парфения в Холмогоры Азовская епархия «в 1703 г. прекратилась» стр. 142. Последнее мнение мы тоже разделяем и считаем неточным выражение Истории Российской Иерархии стр. 255, будто бы, Азовская епархия упразднена с возвращением туркам Азовской крепости: возвращение Азова туркам случилось гораздо позже – в 1712–1713 гг., а прикрытие Азовской епархии в 1703–1704 гг.

103

Журн. Мин. Народ. Просвещения, т. 58, отд. VI, стр. 63. Парфений Небоза долго странствовал по св. местам Востока, проходил разные церковные чины, потом поставлен был в Назарет митрополитом и экзархом всей Галилеи, откуда переведен митрополитом в Лаодикию, он выкупил много русских из турецкого плена, в своей Лаодикийской епархии, в г. Кизике, установил в церкви св. Параскевии священнослужение на славянском языке и посвятил туда русского священника; находясь в Константинополе, в 1686 г., он много помогал русскому посланнику, когда прислано было к константинопольскому патриарху Дионисию от Русского Двора посольство для переговоров об уступке в ведение Московского патриарха Киевской митрополии, бывшей дотоле экзархией Константинопольского патриарха. Около 1695 г. он приехал в Россию.

104

В объяснении к карте Воронежской епархии конца XVII и начала XVIII в. г. Никольский пишет: «.... (Мы) знаем, что в 1701 г. была учреждена особая Азовская епархия, к которой были приписаны донские городки со всем казацким населением» (Воронежская Старина, вып. III, стр. 359 – ссылка на Архив Донецкого Предтеченского монастыря, столбец № 8). К сожалению, мы не можем оценить достоинства вышеприведенного документа и его смысла. Равным образом мы недоумеваем – какой это митрополит Иоасаф в 1703 г. занял урочище Крымской горы в Азове (Воронежская Старина, вып. V, стр. 11). Нам кажется, что нужно читать не митрополит, а архимандрит, каковой действительно был в Азовскомь Предтеченском монастыре, но переведен в Донецкий Успенский монастырь после возвращения Азова туркам (Там же).

105

С. М. Соловьев, История России, кн. IV, т. XVI, стр. 58–86.

106

Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. I. № 368.

107

С. М. Соловьев. История России, кн. IV, т. XVI, стр. 94– 98.

108

Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. т. II, ч. I, № 113.

109

П. Снесарев. Донская епархия и десятилетнее управление ей архиепископа Платона. Вып. I. Новочеркасск. 1877 г. стр. 9–10. Из истории постройки новой церкви в Троицкой пустыни на р. вольном Дону видно, что центральная войсковая власть Донских казаков служила посредницей в церковных делах между епархиальной властью и паствой. Донские казаки, имея нужду до епархиальной власти, обыкновенно, обращались не к ней непосредственно, а к войсковой гражданской власти с просьбой ходатайствовать перед кем следует об удовлетворении их нужд. В таком отношении донского начальства к церковным нуждам казаков заключалась одна из своеобразных особенностей положения церкви на вольном Дону, служившая впоследствии не раз поводом к неприятным столкновениям между войсковым начальством – атаманами и властью епархиального епископа (Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Син. т. II, ч. I, № 113, стр. 159). Отношение Донских казаков к епархиальной власти, в ХѴШ в. см. Воронежская Старина, вып. I. стр. 164–176, вып. IV. стр. 267–288, Статьи А. М. Правдина.

110

Н. Снесарев, Донская епархия... Стр. 11–14.

111

В 1703 г. на указанных реках стояло много городом, а именно: на Северном Донце – 12 городков, в них 1680 чел. казаков, по Хопру – в 26 городках – 3670 чел., по Бузулуку – в 16 городках – 1180 чел. (С. М. Соловьев. История России, кн. III. т. XV, стр. 1456, ср. 1470).

112

Опис. Доку и. и Д. Арх. Св. Синода, т. II. ч. I, № 113.

113

Там же, т. I, № 308, т. II. ч. I, стр. 159– 160.

114

Арх. Св. Синода, дело 1742 г. № 80, л. 36. Нужно заметить, что в синодальном деле названа Нижегородская губерния до 1719 г. Это объясняется тем, что в 1714 г. именным указом от 26 января из района Казанской губернии выделена была Нижегородская, к которой были отнесены следующие города: Н. Новгород, Алатырь. Балахна, Муром, Арзамас, Гороховец, Юрьев-Польский, Курмыш, Василь и Ядрин. Эта новая губерния существовала до 1717 г., когда была снова соединена с Казанской, а как бы на место ее из последней выделена Астраханская, в которую вошли города: Астрахань, Симбирск, Самара, Сызрань, Кашпир, Саратов, Петровск, Царицын, Черный Яр, Красный Яр, Гурьев на Яике и Терек (П. Мрочек-Дроздовский. Областное управление России XVIII в. до учреждения о губерниях – 7 ноября 1775 г. Ч. I. Областное управление эпохи первого учреждения губерний (1708–1719 г.), стр. 22).

115

Арх. Св. Син. д. 1742 г., № 80, лл. 36– 37. ср. Опис. Докум. и Д. Арх. Св. Синода, I, №№ 431, 527. Ср. Арх. Мин. Юст. по дворц. патр. прик. кн. № 305, лл. 62–64.

116

См. карту епархиального деления Московского патриархата в половине XVII в. при первом томе «Русские Епархии».


Источник: Русские епархии в XVI-XIX вв., их открытие, состав и пределы : Опыт церковно-историч., стат. и геогр. исследования / И. Покровский. - В 2-х том. - 1897-1913. / Т. 2: XVIII-й век. - Казань : Центр. тип., 1913. - [4], 892, XVIII, 48 с.

Комментарии для сайта Cackle