Слово 13. О подобии Сына Отцу, и что Сын – не изменчивой природы, и не извне осуществовался, но из сущности Его произошел как Сын и Порождение

Возражение как бы от лица богоборцев. Если, говорят они, Сын есть ничуть не отличающийся (ἀπαράλλακτος) образ Отца, и по всему подобен Родившему, то пусть и Он рождает и будет Отцом Сына, ибо [только] таким образом Он в точности воспроизведет (μιμήσεται) Его. А если Он не рождает, то как в нерождающем показывается рождающее? Стало быть, в этом Он будет не подобен Отцу.

<75.208> Опровержение на это. Если между Богом и людьми нет никакого отличия, то требуйте, чтобы Он и рождал так же, как и человек. Если же исключительна природа Бога, то она всяко будет свободна от подобной нашей необходимости. Ибо не как человек родил Бог, чтобы и Рожденный, следуя нашим естественным порядкам, рождал, но Он имеет некое Божественное и неизреченное рождение из Отца. Если же и Рожденному необходимо рождать по нашему природному обычаю, и свойственное Божеству подпадает человеческим законам, то что мешает и Отцу приписать [иного] Отца? Ибо ведь так [родились] наши [отцы]. Если же Отец–не от некоего начала, и превосходит, как Бог, наш обычай, то ничто не будет вынуждать Сына рождать. Ибо Он и так будет весьма подобен Отцу, будучи – как Бог – превыше всякой необходимости.

ИНОЕ. Никто, имея ум, не скажет, что Сын оказывается не подобным Отцу, потому что Сам не родил и не стал Отцом Сына. Но скорее и благодаря этому увидит в Сыне некий чудесный и точнейший образ Отца. Ведь как Отец, будучи непреложным и неизменным, всегда пребывает Отцом и не превращается в Сына, так и происшедший из Него Сын-Слово пребывает тем, что Он есть, демонстрируя и этим в Себе непреложность Отца. Так что Он и в этом подобен Отцу.

Вопрос ариан, посредством которого они, как им кажется, показывают Сына неподобным Отцу. Самовластен Сын (αὐτεξούσιος), говорят они, или нет? Если Он самовластен, то, естественно, Он [свободным] произволением (προαιρέσει) явится добрым (καλός). А то, что держится произволением, а не природой, может перемениться на иное, и к чему будет склонение произволения, там, без сомнения, окажется и управляемое произволением. Ибо это есть преложение⁴⁵³ и претерпеваемое воздействие (Τροπὴ δὲ τοῦτο καὶ πάθος). А претерпевающий преложение и воздействие как будет образом и подобием непреложного бесстрастного (ἀτρέπτου καὶ ἀπαθοῦς)? Если же Он непреложный, не способный уклониться ни на что иное, всегда остающийся тем, что Он есть, то Он, как камень или дерево, остановился в Себе Самом (ἕστηκεν ἐφ' ἑαυτῷ), будучи некими природными и нерушимыми узам держим в том, что Он есть, и не обладая самовластием (τὸ αὐτεξούσιον).

Опровержение на это. Нужно было бы вовсе не отвечать на столь невежественно поставленные вопросы. Ибо где ответ в любом случае несет в себе хулу, там предпочтительнее молчание. Ведь если я назову Сына самовластным, то сразу же вместе с самовластием введется и превращение (μεταβολή). Ибо за самовластием следует допущение превращения, пусть Он даже будет и никогда не испытавшим этого, поскольку не захотел испытать. Если же, оставив это, я скажу иное, т. е. что Слово является непреложным, то сразу же они представляют нам неподвижность дерева, не <75.209> сознавая того, что дерзают высказывать такие вещи, которые даже и в мысли-то держать опасно. Ибо, что сказали бы [эти] легко дерзающие на всё, если бы кто-нибудь предложил тот же самый вопрос об Отце? Разве они не убоялись бы равным с нами страхом и не одобрили бы молчание об этих предметах? Или что они скажут на это? Мне нечего сказать, и [было бы] хорошо и полезно, если бы они даже и не задумывались [над этим]. А что Божие Слово, будучи непреложным, как и Родивший Его, во всем подобно Отцу, да будет ясно из следующего. Если [Слово] есть ничем не отличающийся образ Отца η говорит правду, утверждая: «Видѣвый Мене, видѣ Отца»⁴⁵⁴, и «Азъ и Отецъ едино есма»⁴⁵⁵, то Оно всяко будет непреложным и неизменным, как и Отец. Поскольку как бы было образом присно и неизменно сущего то, что допускает преложение? Или как бы могли [о себе] сказать «едино есма» [существа], настолько друг с другом разнящиеся и, таким образом, несущие в себе большое неподобие? Поскольку же невозможно, чтобы лгала Истина, т. е. Сын, называющий Себя подобным Отцу, то всячески необходимо верить, что Сын по природе есть то же, что и Отец. Стало быть, [Сын] непреложен, как Он и во всем Ему подобен.

То же самое [сказанное] иначе. Если Сын, будучи изменчивой (τρεπτῆς) природы, [и в то же время], по их словам, самопроизвольным (αὐτοπροαίρετος) и самовластным, устремлением к благу пришел в такое состояние, что не имеет никакого отличия по отношению к Отцу, но может говорить: «Видѣвый Мене, видѣ Отца», – то ничего нет великого в Боге, раз и обладающим изменчивой природой возможно при желании быть тем, что Он есть. Если же всецело недоступными являются для иной природы свойства Божества, а все они от природы явлены в Сыне, то Он во всем подобен Отцу, не от некоего преуспеяния или изменения в сторону блага, будучи от не такового, каков Он есть, но произойдя совершенным из совершенного и непреложным из непреложного Отца. Ибо, как же не совершен, Иже не восхищеніемъ непщева быти равенъ Богу⁴⁵⁶? И как не непреложен Тот, Кто, как Он Сам сказал, един со Отцем?

ИНОЕ. Если отъ плода познается древо, а плод Отчей сущности – произошедшее из Него Слово, т. е. Сын, то или да сотворят и Древо зло, говоря, что Оно изменчивой природы (ибо так они изволяют называть Плод), или, если творятъ Древо добро⁴⁵⁷, то пусть верят, что таков и произошедший от Него Плод, признавая, что Он не изменчивой, но непреложной природы, как и Древо.

ИНОЕ. Филиппу, который спрашивает Его и говорит: «Покажи намъ Отца»⁴⁵⁸, отвечает Христос: «Толико <75.212> время съ вами есмь, и не позналъ еси Мене Філіппе? Видѣвый Мене, видѣ Отца»⁴⁵⁹. Итак, если знание о Сыне есть знание Отца, то всячески необходимо веровать, что Сын таков же, каков есть Отец. Если же так, – а Отец [воистину] непреложен, – то всяко таковым же будет и Сын. Ибо, таким образом, Он будет познаваться и [вы]являться в Нем.

Свидетельства от Писания, что непреложен Сын, и [выводимое] из них умозаключение (συλλογισμὸς), обращающее [мысль] к этому. Павел говорит: «Іисусъ Христосъ вчера и днесь, Тойже и во вѣки»⁴⁶⁰. Псалмопевец: «Въ началѣхъ Ты, Господи, землю основалъ еси, и дѣла руку Твоею суть небеса. Та погибнутъ, Ты же пребывавши: и вся яко риза обетшаютъ, и яко одежду свіеши я, и измѣнятся. Ты же Тойжде еси, и лѣта Твоя не оскудѣютъ»⁴⁶¹. Спаситель о Себе Самом: «Видите Мя, видите, яко Азъ есмь⁴⁶², и не изменяюся⁴⁶³». Иеремия: «Яко Ты пребываяй во вѣкъ, мы же погибающіи во вѣкъ»⁴⁶⁴. Ибо здесь пророк, указывая на постоянство, непоколебимость и всегдашнюю тождественность Божественной природы, говорит: «Ты пребываяй во вѣкъ»; а изъясняя удобопревратность во всякое время сотворенных [сущностей], прибавляет: «мы же погибающіи во вѣкъ». Итак, если божественное Писание, говоря применительно к сотворенным о превращении, изменении, погибели и отклонении, изымает из причастности этим [свойствам] Сына, говоря: «Ты же Тойжде еси», то, стало быть, Он – не изменчивой природы. Ибо Он не был бы «тойжде», если бы мог превращаться во что-либо иное по сравнению с тем, что Он есть.

ИНОЕ. Если по природе Сын не является непреложным, но случилось Ему быть тем, что Он есть, и подобие по отношению к Отцу Он имеет благоприобретенным, то, значит, было время, когда Он [уже] был Сыном, но [еще] не подобным Отцу? И как же тогда будет мыслиться Сыном Тот, Кто не засвидетельствован подобием по природе? Или как утвердится в блаженстве имеющий его [чем-то] привходящим (ἐπισυμβεβηκὸς)? Ибо если это прилучилось, то может и отлучиться. Если же божественное Писание говорит, что Сын пребывает в тождестве, и в Нем по природе есть все свойства Божества, которому чужда изменчивость, то, стало быть, Он непреложен и неизменен.

ИНОЕ. Превращающееся и могущее изменяться не сказало бы о Себе: «Аз есмь истина»⁴⁶⁵. Ведь если Он то является этим, то не является, то лжет насчет себя Самого. А Сын о Себе говорит: «Азъ есмь истина». Значит, Он не из числа изменяющихся или прелагающихся, но [во всем] подобен Отцу, будучи непреложным и неизменным.

ИНОЕ, [сказанное] повествовательно. Стараясь показать Сына одним из <75.213> изменяющихся, дабы Он от этого мыслился и сотворенным, и, значит, не подобным Отцу, они в доказательство своего безумия приводят некоторые [высказывания] из числа обретающихся в божественных Писаниях и говорят, что апостол сказал: «Темже и Богъ Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене: да о имени Іисусовѣ всяко колѣно поклонится»⁴⁶⁶. И у Псалмопевца, опять же, написано: «Сего ради помаза Тя, Боже, Богъ Твой елеемъ радости паче причастникъ Твоихъ»⁴⁶⁷. Затем они говорят, жонглируя словами, что «темже» и «сего ради» означает некую причину, по которой Он превознесен, и даровано Ему имя, еже паче всякаго имене, и помазан Он елеемъ радости. Если же некая причина обеспечила Ему все это, то, конечно, Он и изменился и превратился, став тем, чем не был до того; и если дарованное в Нем достоинство, то оно будет и отъемлемым. А оказавшееся в таком состоянии как будет по природе подобным Непреложному и образом присно тождественного [Самому Себе]?

Опровержение на это. Если, по-вашему, возникла некая причина, по которой Он был превознесен, сподобился имени, был помазан елеемъ радости, то Он не был тем, что Он есть ныне, пока не появилась эта причина. Следовательно, Сын – не от природы Бог, если Он вследствие [некоей] причины является Богом по благодати; и не Сын по [Своей] природе, если [опять же] Он вследствие [некоей] причины является Сыном по благодати; и сыновство, и имя Божества для Него, конечно, есть награда за добродетель, как и для нас. Так что никакого не будет промежутка между Ним и нами. Ибо и нам возможно, благодаря чистоте жизни, улучить то же самое, если и мы называемся богами и сынами и помазываемся елеемъ радости, когда представим себя [Богу] достойными этих [даров]. Если же это неуместно ни говорить, ни думать, то Сын будет превыше нас и не таким, как мы. Ибо Он, по природе существуя из Отца, есть Сын истинный; как человек [есть тот, кто родился] от человека, [так] и рожденный от Бога есть Бог. Мы же, которым по природе это не присуще, вместо истинного [сыновства] возымели – прияв [извне] – благодать, называясь сынами и богами по человеколюбию Давшего [нам эту благодать]; ибо только по имени усвояется нам достояние тех, что превыше нас, тем более – [достояние] Сына, природное и сущностное.

ИНОЕ. Божественный апостол негде говорит о Сыне: «Иже во образѣ Божіи сый, не восхищениемъ непщева быти равенъ Богу, но Себе умалилъ, зракъ раба пріимъ»⁴⁶⁸, и затем: «Тѣмже и Богъ Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене»⁴⁶⁹. Итак, когда Он вочеловечился, восприняв зрак раба, даровалось Ему имя, еже паче всякаго имене, и Он был превознесен. Следовательно, прежде пришествия во плоти и зрака раба, Он ни имени не имел, ни Всевышним не был, по слову ариан. Ведь если Он был таков и прежде жительства [Своего с нами], то всяко излишним является слово, будто Он что-то получил. Если же Он не имел [чего-либо из этого], то стал тем, чем прежде не был. Чем же Он, по-вашему, был, прежде чем приял <75.216> эту [благодать]? И опять: если Он тогда [лишь], когда смирилъ Себе⁴⁷⁰, оказывается получившим те [достоинства], в которых пребывает ныне, – а Он есть Слово, Премудрость, Сила, Истина, Свет, Жизнь, Воскресение, Образ Отца, – то ничем из этого Он не был прежде [Своего] уничижения. Пусть же они посмотрят, к какой бездне хулы направляется их слово: ведь если Он имеет все это от Отца как награду и плату за смирение, – а Он не в иное время смирил Себе, но когда стал человеком, – то мы видим перевернутый порядок вещей. Ибо божественные Писания говорят, что пришествие [к нам] Бога Слова произошло ради улучшения (ἐπὶ βελτιώσει) плоти и всей природы человека. А если Он Богом, Сыном и Всевышним сделался в момент [приятия] плоти, то мы видим Его скорее улучшившимся, нежели улучшившим; скорее получившим пользу, нежели принесшим пользу. Стало быть, не ради нас пришло Божие Слово, но ради Себя самого; не нашего ради спасения облеклось плотью, но чтобы улучшиться [Самому]. Как же тогда пророки и апостолы зовут Его Спасителем? Ведь, если так, то стоило бы скорее именовать Его «улучшителем Себя Самого». Как же за нас умер Тот, о Ком говорится, что Он получил за это в награду бытие Богом и Сыном? Если же мыслить так – в высшей степени нечестиво, то ничего не прибыло Сыну вследствие превращения или изменения, но Он по природе, как Сын, есть то же, что и Отец. Поэтому Он и подобен [Ему].

ИНОЕ. Если, по их мнению, не было Сына, или Он был, но впоследствии улучшился, испытав преложение на лучшее, когда, зракъ раба пріимъ⁴⁷¹, смирилъ Себе⁴⁷² (ибо тѣмже и Бог Его превознесе, и дарова Ему имя, еже паче всякаго имене⁴⁷³), а произошло это в последние времена века, когда и [имело место Его] во плоти пришествие, то как же вся Тѣмъ Быша⁴⁷⁴; как Отец радовался о Нем, еще не обладающем совершенством? Ибо еще требующее [некоего] прибавления – несовершенно. Как, опять же, Он в последние времена приял поклонение и от начала казался имеющим это? Ибо поклоняется Ему Авраам при дубе Мамврийском, поклоняется и Моисей при купине говорящему: «Азъ есмь Сый»⁴⁷⁵. Как же, как сказал Даниил, «тысящя тысящъ служаху Ему»⁴⁷⁶? Как, опять же, Он видится сидящим на престолѣ высоцѣ и превознесеннѣ⁴⁷⁷ и οт серафимов дориносимым и славословимым? Как же силы небесные, слышащие в Духе: «Возмите врата, князи, ваша»⁴⁷⁸, и говорящие: «Кто есть сей Царь Славы?»⁴⁷⁹ – слышат в ответ: «Господь силъ, Той есть Царь Славы»⁴⁸⁰? Не «Той бысть Царь Славы», но «Той есть издревле Царь Славы». Если же Он и прежде времени пришествия оказывается тем, чем Он является и ныне, то излишне – и даже весьма опасно – говорить, будто Сын подвержен преложению, или будто Он в награду за благое произволение <75.217> получил сыновство и то, чтобы быть Ему Премудростью, Словом и Богом. Ведь Он, будучи непреложным и неизменным, во всем подобен Родившему.

ИНОЕ, [показывающее] что не от изменения из худшего на лучшее Сын подобен Отцу, но по [Своей] природе. Если Сый во образѣ Божіи умалилъ Себе, зракъ раба приимъ⁴⁸¹, то Он настолько может считаться вышедшим из Своего природного достоинства, насколько великим видится лежащее между Богом и человеком [расстояние]. Ибо Он не прежде был человеком, а после стал Богом, но, будучи Богом, стал человеком. Стало быть, Слово Божие ничего не получило от этого к улучшению. Если же говорится, что Он был превознесен и в качестве дара получил имя, еже паче всякаго имене, то ведь Он с плотью и то возвращается, в чем был и без плоти. И Сам же Он негде говорит: «Отче, прослави Мя славою, юже имѣхъ у тебе прежде міръ не бысть»⁴⁸². Какова же была прежде [бытия] мира слава Сына? Быть во образе Отца. Так что ничего нет, что бы от изменения и преложения на лучшее было бы придано Сыну, но данная Ему ныне в качестве дара слава и возвышение есть разрешение бесславия, [взятого Им на Себя вместе] с плотью, совершенно уничтожающее бесчестие от зрака раба. Говорится же, что эти вещи даются от Отца. Ибо Богу в высшей степени свойственно устраивать все то, что выше человечества, при том, что Сын, по единству Божества, существует не вне домостроительства этих [вещей], хотя Он и особым образом является Сыном по отношению к Отцу.

ИНОЕ, о том же самом. Если, по-вашему, Он превознесся, когда смирил Себе, и поэтому даровалось Ему имя, еже паче всякаго имене, т. е. Он был назван Богом, и поэтому Он был помазан и наименовался Сыном, то необходимо говорить, что прежде уничижения не было ничем этим Божие Слово, ибо не может кто-либо принять то, что он уже имеет, как и не получив. И если еще прежде времен смирения [Сына] Бог обретается говорящим к неким [людям]: «Азъ рѣхъ: бози есте и сынове Вышняго»⁴⁸³, – то многие прежде Него оказываются ставшими сынами и богами. Как же тогда будет истинным, что вся Тѣмъ Быша⁴⁸⁴ Как же Он будет прежде всех, имея многих прежде Себя? Как же и перворожденъ всея твари⁴⁸⁵? И если по подражанию Сыну по природе делаются [сынами] те, что по благодати, то как они будут прежде Того, Который по природе? И если, причаствуя Сыну, мы усыновляемся через Него, то как причаствующее будет прежде причаствуемого и того, посредством чего оно становится? Как же не лучшим будет первый сподобившийся этого по сравнению с тем, кто спустя много поколений? Но это все весьма абсурдно. Следовательно, непреложен и неизменен Сын, не по благодати, ни от прибавления обладающий подобием по отношению к Отцу, но сущностным и природным образом. <75.220>

ИНОЕ, о том же самом. Если в качестве некоей награды за добродетель, смирение или послушание Божие Слово имеет бытие Сыном, то некоторым образом, прежде времени [Его] смирения, и некоторые [люди] знали Отца, тогда как Сын говорит: «Никтоже знаетъ Отца, токмо Сынъ, и емуже аще Сынъ открыетъ»⁴⁸⁶. Ведь если, согласно их мнению, не было Сына, то как мог быть познан кем-либо Отец? Если же всегда Отец познается, то, конечно, всегда был и открывающий [Его] Сын. Стало быть, не от некоего превращения, ни в качестве прибавления Он оказывается получившим то, чем является, но всегда был этим по природе, будучи подобен Отцу и по отсутствию недостатка в чем-либо, и по совершенству, и по непреложности.

ИНОЕ, указывающее, что Сын – из сущности Отца, а не извне, как говорят христоборцы, а раз не извне, то, конечно, подобен

Посылка как бы от лица еретиков. И что [тогда] сверх этого, говорят они, в Боге? Как же не будет Он подобен нам, если и Он рождает из Своей сущности Сына так же, как и мы? Поскольку же Он настолько выше человеческой природы, насколько превосходит сотворенных, то не подражает Он нашим [свойствам]; и не из собственной сущности, словно один из нас, [Отец] произвел Сына, но осуществовал Его извне. Если же так, то [Сын], конечно, и не подобен.

Опровержение на это. Я мог бы, по справедливости, спросить христоборцев, полностью ли Бог отвергает подобие по отношению к нам и ни коим ли образом не носит в Себе присущего человеку? Ведь если скажут, что не совершенно удаляется от наших [обычаев] Божественная сущность, то устаревшей покажется их посылка, имея себе опровержением их же собственное признание. Если же будут невежественно настаивать на том, что они предлагают, сопротивляясь нам, то пусть скажут, не является ли человек сущностью. И еще, раз человек – словесен, то пусть Бог будет у них бессловесным, чтобы Ему отвергать [всё] человеческое. Если же, – при том, что мы пребываем в этих [свойствах], – в тех же самых пребывает и Бог, то Он не откажется рождать из Себя Сына [только] потому, что так рождаем мы. Подобало бы скорее помышлять, что по подражанию Божественной природе мы, сотворенные по ее образу, вместе с прочим получили и это. Поскольку же [Бог] из Себя родил Сына, а не извне осуществовал, то необходимо признать в Нем подобие.

Как бы из возражения христоборцев. Мы, говорят они, как бы некоей материей пользующиеся тем, что подается от телесной природы, рождаем из себя [свои] порождения; и если бы даже захотели что-нибудь из внешнего создать, то, взяв материю, это творим. Бог же, будучи совершенно бестелесным, не имеет в Себе источника какой-либо материи, чтобы родить Сына, но создает [Его] из не сущих. Следовательно, отвергнув все наше, Он ни Сына не производил из Себя Самого <75.221>, ни что-либо из сущих делает из предшествующей [тому] материи, но извне все призывает в бытие вместе с Сыном. Если же так, то [Сын], конечно, не подобен [Отцу].

Опровержение на это. И как же, почтеннейшие, Сын у нас окажется Единородным, если и Он – извне, как и все? Как вообще будет Сыном тот, кто не из сущности Родившего? Если, стало быть, допускается, чтобы и возникшие из не сущих, т. е. извне, назывались и были сынами по природе, то ничто, само собой разумеется, не помешает и всему сотворенному называться порождениями. И уже не единородным будет Сын, имея многих братьев по природе. Если же не допускается, т. е. лишь один Единородный, Который, конечно, имеет совершенно отличное существование, не подобно тем призванный в бытие, но как Сын, произошедший из Отца согласно природе, и потому – подобный.

ИНОЕ. Если всё – из не сущих, и вместе со всем – Сын, то по какой причине один есть Господь по природе, а другие суть по природе рабы? Ведь справедливо, чтобы либо всё было наделено господством, как имеющее одну природу с Сыном, либо уж и Ему вместе со всем быть и называться рабом. Однако, мы не видим, чтобы божественное Писание возвещало это. Но оно знает Сына Γосподом по природе, а творения – рабами, говоря: «Яко всяческая работна Тебѣ»⁴⁸⁷. И, опять же, Сына [Писание] предлагает воспеваемым вместе с Отцом и являющимся для Него объектом пристального внимания (καὶ σπουδαζόμενον αὐτῷ)⁴⁸⁸, а тварь – славословящей. Значит, Он не равен всем [сущим], и не извне [образовался], как те, но Он – Сын по природе, а они – рабы и творения. А в таком случае, что мешает Сыну быть подобным Отцу?

ИНОЕ. Опираясь, по-видимому, на непонятные рассуждения и хвастаясь [скорее] шумом пустых речений, нежели точностью умозрений, они упускают из вида, что истинно сущее (τὸ ὄντως ὂν) и могущее рождать есть Божество (τὸ θεῖόν). Ведь Оно Само о Себе говорит: «Азъ есмь Сый»⁴⁸⁹, так как все прочие – не сущие прежде [своего] возникновения, но Божественным изволением приведены в бытие. Стало быть, истинно сущее, – для которого «бытие» (τὸ εἶναι) является наиглавнейшим именем, – оно же и единственное, которое по сущности родит. Ведь иные творения – например, люди – скорее изволением Божиим призваны к способности рождать, хотя и делают это сообразно своей сущности. Ибо некий Божественный закон вынуждает рождать и то, чему естественно не рождать. Ибо раз так возжелал Создатель, то так и стало. Ведь если, в собственном смысле слова, по сущности [своей] творения имеют [способность] рождать, то отчего же не все могут рождать? Поскольку же рождают некоторые, т. е. те, которым это повелено, то, конечно, очевидно, что не столько по природе творениям <75.224> присуще рождать, сколько от повелевающего и вынуждающего [их это делать] закона, который Создатель положил каждому из сущих. Итак, в собственном смысле слова рождающее из себя самого – это Божество; мы же [рождаем] по подражанию Ему. Затем, как же не абсурдно, чтобы существующее по подражанию рождало из себя, а Архетип, – по Которому оно сформировано, – не из Себя, а скорее извне имел бы рождать? Итак, коль скоро отсюда стала явной истина, ничто не возбранит Отцу рождать Сына из Себя Самого. Если же так, то Сын будет по всему подобным Отцу, так как на Него переходит отличительное свойство Отца.

ИНОЕ, о подобии Сына по отношению к Отцу.

Возражение как бы от лица противников. Если никтоже, говорят они, благъ, токмо единъ Богъ, по слову Самого Спасителя, а оказывается, что Он и Свое собственное лицо полагает вне благости по природе, говоря книжнику: «что Μя глаголеши блага»⁴⁹⁰, то каким образом будет подобным благому по природе Отцу не таковой Сын?

Опровержение на это. Христоборцы говорят, что Сын не подобен Отцу, отнюдь не видя сопряженной с этим словом опасности, или же видя, но скорее играя столь великими предметами, нежели будучи исследователями истины. Ибо если Сын, по их мнению, не подобен Отцу, то пусть они скажут нам, кого они назовут благим по природе: Отца или Сына? Если они отдадут в этом свой голос Отцу, то со всей необходимостью не будет благим не походящий на Отца [Сын]. Если же они откажутся это говорить, а перенесут на Сына сущностное благо (τὸ οὐσιωδῶς ἀγαθὸν), то опять неизбежно столкнутся с необходимостью сказать, что Отец не благ, если Он лишен подобия по отношению к Сыну. Поскольку же в высшей степени неуместно произносить таковую хулу будь то на Отца, или на Сына (ибо коль скоро благ Отец, благим будет и произошедший из Егo сущности Сын), то [Сын] не будет в чем-либо не подобным Отцу, если действительно всячески необходимо, чтобы благо было схоже с благом (εἴπερ τὸ ἀγαθὸν προσεοικέναι πάντως ἀνάγκη τῷ ἀγαθῷ)⁴⁹¹.

Антипофора⁴⁹² как бы от лица христоборцев. В этом, говорят они, мы исповедуем Сына подобным Отцу: не в том, конечно, смысле, что Он имеет по отношению к Нему сущностное и природное подобие, но что лишь благодаря желанию Отца сделать Сына таковым Он имеет подобие по отношению к Нему. Как, безусловно, и жилище, претворенное в некий вид и форму (εἶδός τι καὶ σχῆμα), есть как бы образ замысла создавшего [его]: по причине же материи оно иное по отношению к нему; а по причине того, что оно так сделано, как он задумал, оно подобно его [творческой] мысли.

Опровержение на это. Смеха достойно – или, скорее, сожаления – это логическое <75.225> построение. Кто из благоразумных справедливо не опечалится о впавших в столь великое невежество? Кто не восплачет о скатившихся в такое безрассудство? Ведь если по сущности Сын не подобен Отцу, а подобен по виду, то, прежде всего, необходимо будет сказать, что Сын сложился из различных [частей], и к тому же – весьма друг с другом противоборствующих и противоположных; я имею в виду – из подобия и не-подобия, которые, применительно к одному субъекту, являются не смешивающимися и не сходящимися друг с другом. И если [Сын только] в чем-то похож, то Он не весь есть Свет, не весь – Истина, и не Бог по природе. Затем, в добавок к этому, и на Самого Родившего переходит тяжесть хулы. Ведь и Сам Отец будет у нас сложным, – и из сущности и мышления (νοήματος), – если и правда по логосу сущности Он не подобен Сыну, а по мысли (ἔννοιαν.) – подобен. Как же тогда Отец будет считаться началом всего, будучи, по-вашему, сложным и не простым? Ведь ничего нельзя помыслить прежде причины. Если же прежде причины ничего помыслить нельзя, то неоткуда прийти к ней сложности. Потому что сложные [вещи] делаются из некоего сочетания простых. Итак, поскольку отовсюду видна в этих [доводах] абсурдность, то в высшей степени уязвимой будет посылка, христоборцев. А коль скоро упразднена заключающаяся в этих словах хула, то и Сын будет по сущности подобен Отцу, ни с какой стороны не будучи лишаем природного подобия по отношению к Нему.

ИНОЕ. Если не по сущности Сын подобен Отцу, а одной лишь Его мысли является как бы неким начертанием и образом, то не может иметь по отношению к Нему совершенное подобие; потому что и мы, сотворенные по образу Создателя, тогда преимущественно показываемся сохраняющими это, когда, становясь причастниками Его Божественности посредством обитающего в нас Святого Духа, формируемся в соответствии с Божественной природой (πρὸς τὴν θείαν μορφούμεθα φύσιν). И поэтому те, кто еще не причастен Ему, отнюдь не стали сообразни образу Сына Его⁴⁹³. Итак, если в Сыне нет никакого природного подобия Отцу, а одни лишь начертания Его мысли обнаруживаются, то Он не будет иметь совершенного подобия, что невозможно даже и помыслить. Ибо как же Он [тогда] равенъ Богу⁴⁹⁴? Если же это абсурдно, то будет и иметь силу другое [положение], – которое является и истиннейшим, – что Сын, будучи именно отличительным свойством Отчей сущности, будет подобен Ему и по сущности.

Доказательство от божественного Писания, что от причастия Божеству мы формируемся по образу Его. Ибо для устроения человека, – чтобы [ему] явиться и быть образом Сотворившего [его], – недостаточно было того, чтобы в [области] одних лишь мысленных понятий лежало тиковое о Нем слово.

Говорит негде Павел: «Аще же кто Духа Христова не имать, сей нѣсть Боговъ»⁴⁹⁵. Но если бы действительно и без причастия Духа человек был бы в состоянии явиться [сущим] по образу <75.228> Божию, то все бы мы были Христовы, даже будучи не причастными Духу. Так же блаженный Иоанн негде говорит: «Соблюдаяй заповѣди Его въ Немъ пребываетъ, и Той в немъ. И о семъ разумѣемъ, яко пребываетъ в насъ, отъ Духа, егоже далъ есть намъ»⁴⁹⁶. Следовательно, если хранение данной заповеди оказывается для нас причиной причастия Духа, а став причастниками Духа, мы формируемся сообразно образу Сотворившего, то, конечно, очевидно, что обладать подобием по отношению к Богу невозможно тому, кто не причащается некоторым образом Его сущности. И снова, обновляя человека в [состояние бытия] по образу [Своему] Спаситель дуну на учеников, глаголя: «пріимите Духъ Святъ»⁴⁹⁷. А что свойственно обновлению, то, конечно, прилично мыслить и бывшем в древности. Стало быть, причастие Духа подает человеку совершенство уподобления Божественной сущности, а не просто то, чтобы в одних лишь мыслях сделаться таковым, каков есть Он. Если же, приемля Дух Сына, мы формируемся по Богу, то как не подобным Отцу будет Сын, дарующий через Себя и нам формироваться сообразно с Ним?

Посылка как бы от лица противников. Неприобщаем и непричаствуем для нас Сам по Себе Отец по причине чрезмерности и крайнего и как бы невместимого для человеческой природы причастия Божества. Вмещается же и становится [живущим] в нас чрез Сына, как через меньшего, разумеется. Как же Сей будет подобным Отцу, когда Он вместим в нас, не способных вместить Того?

На это антипофора, т. е. опровержение. Снова опьянены безрассудством богоборцы, не разумѣюще, как видно, ни яже глаголютъ, ни о нихже утверждаютъ⁴⁹⁸. Ведь если, как вы говорите, всё, что во Отце, велико и сверхъестественно, то необходимо признать таковой и присущую Ему благость. Как же тогда крайне Благой будет невместимым для имеющих нужду в благости? Как же будет всецело благим Тот, Кто в силу Своего чрезмерного превосходства над тварью препятствует всем быть Его причастниками? Ибо, конечно, подобает, – как это можно видеть и на самом деле, – чтобы Раз-и-Навсегда-Благой (τὸν ἅπαξ ἀγαθὸν) соответствующую Ему благость предлагал всем и распростирал бы ее уготованной ко вкушению испытывающим в ней нужду. Но Он уже показывается делающим и это, отчего и вселитися в нас обещает и походити, и сынами провозглашает⁴⁹⁹. Стало быть, негодная посылка у безбожников. Ибо Бог представляется не к жестокости (εἰς αγριότητα) склоняющимся по причине превосходства и величия, но, скорее, столь же мягким (ὑπάρχων εἰς ἡμερότητα), сколь велики Его свойства. Одно из них, – и самое лучшее, – благость, доходящая чрез Сына, как Он сам сказал, до злыхъ же и добрыхъ⁵⁰⁰, и никому абсолютно не воспрещающая причащаться ее. Причастие же Отцу чрез Сына в Духе подлинно <75.229> и должным образом совершается. Как и солнца мы причащаемся через рождающееся от него сияние, не лишенное теплоты, которое несет на себе образ энергии Духа. И как никто не назовет не подобным солнцу ниспосылаемый от него свет, или же теплоту, – по той причине, что посредством них оно причаствуемо, – так ничуть не вынуждает Сына быть не подобным Отцу то, что чрез Него мы бываем причастниками Отца. Скорее, [наоборот, это] показывает Его подобным [Отцу] во всем. Ибо если, причаствуя Сыну, мы не лишаемся причастия Отца, то как же не будет тождества сущности Отца и Сына? А там, где тождество сущности, какое место будет иметь неподобие? Пусть скажут [нам] христоборцы.

Возражение как бы от лица еретиков. И как бы был, говорят они, по логосу сущности подобным Отцу Сын, Который настолько меньшим оказывается, что даже не видит Его? Ибо и это Сам Он негде засвидетельствовал, говоря: «Бога никтоже видѣ нигдеже: Единородный Сынъ, сый в лонѣ Отчи, Той исповѣда»⁵⁰¹. Итак, если невидимым для всех называет Отца Сын, а среди всех и Он Сам, то как будет по сущности подобным Тот, Кто столь умален [в сравнении с Отцом]?

Опровержение на это. И как же вы тотчас не явитесь сражающимися против самой истины, и одновременно – противящимися всем божественным Писаниям, когда говорите, будто и Самому Сыну не видим Отец, но скрывает Свое лицо от зрения Единородного, несмотря на то, что и Сам Он громогласно возглашает; «Не яко Отца видѣлъ есть кто, токмо Сый отъ Бога, Сей видѣ Отца»⁵⁰²? Как, если Отец непостижим для Сына, Сын и Его нам показывает, глаголя: «Видѣвый Мене, видѣ Отца»⁵⁰³? Как Дух Его вся испытуетъ, и глубины Божія⁵⁰⁴, как и духъ человека – яже въ человѣцѣ⁵⁰⁵? Как, опять же, и небесные ангелы описаны как зрящие Его лицо⁵⁰⁶, если это, по-вашему, не свойственно и Сыну? Или как Он будет говорить правду, глаголя: «Якоже знаетъ Мя Отецъ, и Азъ знаю Отца»⁵⁰⁷? И также: «Никтоже знаетъ Сына, токмо Отецъ: ни Отца кто знаетъ, токмо Сынъ, и емуже аще волитъ Сынъ открыти»⁵⁰⁸? Итак, Тот, Кто не только знает, но и другим может открыть Отца, как [Сам] не видит Его? Как же не знает из того, чем Сам является, познавший Отца и глаголющий к Нему: «Вся Моя Твоя суть, и Твоя Моя»⁵⁰⁹? Значит, как – [в случае], если бы действительно был невидим Ему, как вы говорите, Отец – [Сын] не был бы по сущности подобен Ему, так и – поскольку Он видит и знает Отца – Он всяко будет во всем схож с Ним, и вновь окажется лживой ваша клеветническая речь.

Антипофора как бы от лица еретиков. Лишь постольку, говорят они, мы признаем <75.232> Сына подобным Отцу, поскольку Он, обильно причастившись Его, сделался неким образом и сформировался соответственно Ему. Как и мы, насколько это доступно людям, общницы бывающе божественнаго естества⁵¹⁰ как написано, получаемъ образъ Небеснаго⁵¹¹ и формируемся как бы в соответствии с Божественными начертаниями.

Опровержение на это. И кто бы, скажи мне, из читавших божественные Писания потерпел бы такой ваш вздор? Ибо божественные словеса возглашают, да не будетъ намъ богъ новъ⁵¹², а вы, отчаянно противясь глаголавшим от Духа, не стыдитесь, предлагая нам Сына в качестве нового и, так сказать, недавно появившегося на свет (ἀρτιγενῆ) Бога. Ибо то, что от причастия и приобщения к Божественному как бы сделалось и сформировалось соответственно Ему, приобретенным и присоединенным будет иметь все то, что присуще ему благодаря причастию. А то, что получило нечто в качестве прибавки, необходимо признавать перешедшим из состояния, когда оно изначально не имело этого, в некое иное. А это есть акциденция (συμβεβηκός). И как же не [возможно будет] с легкостью отбросить то, что кто-либо получит в качестве прибавки? Ведь вообще [все] даваемое – отъемлемо; и приобретенное, конечно, будет допускать и возможность утраты. Итак, пусть они либо говорят, что Сын может выпасть из бытия Богом, Господом и Сыном; либо, если не решатся это сказать, а скорее согласятся поместить природу Сына в безусловное блаженство, пусть откажутся от того, чтобы мыслить Его сформировавшимся, соответственно Отцу, от причастия, но лучше сохранят за происшедшим из Отчей сущности Словом природное и сущностное подобие [Отцу].

ИНОЕ. [Сущие], призванные к освящению, [бывающему] от причастия Богу, Которому свойственно освящать, посредством трезвения сохраняют в себе самих данное [им], а другому передать вложенную в них святость не могут. Ибо никто из людей, приняв Духа от причастия, никогда не преподаст Его другому, поскольку и сам получил от Бога, но одному лишь Источнику святости подобает подавать из Себя освящение всем, кому пожелает. Ведь и сущие на небесах ангелы святы от причастия и приобщения Святому Богу, а дающими людям святость никогда не показываются. Подобным образом и блаженный Моисей, когда были выдвинуты кандидатуры семидесяти старцев для необходимых нужд собрания, не сам дал им Духа, но Бог, как написано, уя отъ Духа, Иже в немъ⁵¹³, и вложил в избранных. Итак, святым от причастия возможно носить в себе данную благодать, а другим подавать – отнюдь. Сын же не так: ведь Он, как являющийся источником святости, освящает учеников, говоря: «Пріимите Духъ Святъ»⁵¹⁴. Это же и Отец показывается творящим; а имеющий равную с Отцом силу и власть <75.233> освящать как не истинным будет обладать по отношению к Нему подобием?