Слово на литургии в день праздника Трех Святителей
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Когда поздним вечером, где-нибудь за городом, мы смотрим на усеянное звездами ночное небо, душа наша наполняется благоговением и восхищением. Благоговением – пред Тем, Кто «сотворил землю силою Своею, утвердил вселенную мудростию Своею, и разумом Своим распростер небеса» (Иер. 51:15). Восхищением – удивительной красотой небосвода, на котором светятся и таинственно мерцают звезды – эти вестники необозримых просторов вселенной, где по мановению Творца движутся, подчиняясь непреложным законам, «хоры стройные светил». Воистину «небеса проповедуют славу Божию, и о делах рук Его вещает твердь» (Пс. 18:2).
Особенной красотой отличаются на видимом небе созвездия – сочетания в целые группы нескольких более ярких звезд. Еще древний пророк Амос, выросший на лоне природы, чуткий ко всему прекрасному, не раз в тихие южные ночи любовавшийся созвездиями Большой Медведицы и Ориона, восклицал в восторженном вдохновении: »Кто сотворил семизвездие и Орион?.. Господь – имя Ему!.. Он устроил горние чертоги Свои на небесах и свод Свой утвердил на земле... Господь – имя Ему« (Амос.5:8, 9:6).
Ныне, возлюбленные, Святая Церковь приглашает нас возвести свой мысленный взор не к видимому, но к духовному небу – к миру святых угодников Божиих, к торжествующему собору праведников, достигших совершенства (Евр. 12:23), откуда струятся и изливаются на церковь земную, странствующую и подвизающуюся, токи непрестающей любви и дарованной им божественной благодати, и среди них почтить благоговейными воспоминаниями и усердными молитвами дивное тричисленное созвездие этого неба – трех великих вселенских учителей и святителей, иже во святых отец наших Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоустаго.
Эти три святителя жили почти в одно время. Св. Василий и св. Григорий, деятельность которых падает на 60-е – 80-е годы IV века, были почти ровесниками по возрасту, и родиной их была малоазийская область Каппадокия. Св. Иоанн Златоуст, их младший современник, служил Церкви Христовой чуть позже, в конце IV – начале V веков, – и был родом из города Антиохии Сирийской. На их долю выпала трудная жизнь, полная печалей, скорбей и огорчений. И не удивительно, что ни один из них не прожил более шестидесяти лет. А св. Василий, слабый здоровьем, изнуренный недугами и тяжкими переживаниями, скончался, имея от роду всего сорок девять лет.
В жизни трех святителей было много общего. Все они родились в благочестивых христианских семьях и испытали на себе благотворное действие святой материнской любви, стремившейся привить им подлинное христианское благочестие, зажечь в их сердцах огонь ревности об истинной вере, желание посвятить все свои силы служению Богу. Имена святых Емилии, Нонны и Анфусы навсегда увековечены в благодарной памяти последующих поколений христиан. Но и среди современников, даже нехристиан, добродетели этих святых жен, явивших прекрасные образцы материнства, вызывали невольное восхищение. Охваченный этим восхищением известный языческий ритор Ливаний воскликнул однажды: «Какие женщины у этих христиан!»
Все три будущих святителя получили прекрасное светское образование в лучших школах того времени, были знакомы с различными науками, с философией, с классической литературой, отличались высокой природной одаренностью, владели замечательным красноречием. Каждый из них, стремясь принести начатки своих дарований и сил в благоприятную жертву Господу, провел несколько лет своей молодости в усиленных аскетических подвигах: в трудах, молитвах, изучении Священного Писания, в строжайшем воздержании и постничестве.
После рукоположения в священный сан сначала пресвитера, а затем и епископа, они со всем усердием старались воплотить в своей жизни высокие идеалы христианского пастырства. Личное бескорыстие помогало им осуществлять широкую благотворительность, а всецелая преданность заповедям Христовым давала силы быть «образцем для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте» (1Тим. 4:12) и побуждала, во исполнение апостольского завета, проповедовать слово «во время и не во время», обличая, запрещая, увещевая «со всяким долготерпением и назиданием» (2Тим. 4:2).
Церковь Христова переживала тогда трудные времена. Правда, уже ушли в прошлое жестокие гонения на христиан, воздвигавшиеся римскими императорами-язычниками. Но на место гонений явились новые тяжкие испытания. Влившиеся в церковь массы бывших язычников принесли с собой легкомыслие в отношении к вере, беспечность к делу духовного совершенствования, лицемерие, суетность, распущенность нравов и многие другие пороки, причем это бедствие коснулось не только мирян, но и представителей клира. Императорская власть, официально заявлявшая себя обычно покровительницей церкви, в действительности очень часто своим грубым вмешательством вносила в церковную жизнь расстройство и разного рода настроения. Особенно бедственные последствия для церкви имело то обстоятельство, что многие из византийских императоров – преемников святого равноапостольного Константина Великого, изменив святой православной вере, исповеданной на I Вселенском Соборе, усиленно старались навязать христианам арианское лжеучение, признававшее Господа Иисуса Христа не истинным Богом и единородным Сыном Божиим, а лишь Божиим творением, которое некогда якобы не существовало.
Много мудрости и мужества привелось проявить великим святителям в борьбе за чистоту православной веры и за высокий уровень христианской нравственности. В этой самоотверженной борьбе они не щадили своих сил, не страшились никаких опасностей и явили себя славными и приснопамятными исповедниками. Лучше всего скажут нам об этом подвиге некоторые примеры из их жизни.
В 372 году в Кесарию, где митрополитом был св. Василий Великий, прибыл посланный императором Валентом высокопоставленный чиновник по имени Модест. Император, будучи приверженцем одной из разновидностей арианства, добивался торжества этого лжеучения путем устранения с кафедр тех епископов, которые не соглашались изменить православию. Некоторые иерархи устрашились гнева императора и уступили. Теперь Валент поставил себе целью сломить самого опасного противника, каким он считал св. Василия, твердо державшегося Никейского символа веры.
Модест по прибытии в Кесарию потребовал св. Василия к себе на суд. «Василий, – бросил он митрополиту дерзко, даже не назвав его епископом, – что означает твое презрение к столь могущественной власти и то, что ты один проявляешь столь дерзкое и своенравное упорство?» – «О чем ты говоришь, – спокойно спросил св. Василий, – и в чем выразилась моя непокорность?» – «Ты один, – сказал Модест, – отказываешься признать веру императора». – «Я не могу поклоняться сотворенному существу», – ответил святитель. «Что же ты думаешь о нас? – вскричал Модест. – Разве мы ничто?» – «Ты префект, ты знатный человек, – возразил св. Василий, – но тебя нельзя почитать более, чем Бога».
Раздраженный таким ответом, префект вскочил со своего места и обратился к святителю в еще более грубом тоне: «Как! ты не боишься моей власти?» – «Что же мне бояться ее? – удивился св. Василий.– Что ты можешь сделать со мной?». – «Многое, – пригрозил Модест. – Могу отнять у тебя имущество, подвергнуть тебя изгнанию, пыткам, смерти». – «И это все? – промолвил святитель. – Ничто из названного тобой не страшит меня. Нельзя отнять имущество у того, кто ничего не имеет, разве только ты пожелаешь взять эти изношенные одежды и несколько книг, составляющих все мое достояние. Изгнание? – Для меня не может быть изгнания. Я не привязан ни к какому месту. Всякая страна принадлежит Богу, а я везде буду только странником и пришельцем. Пытки? – Но у меня нет тела для пыток, и вы можете нанести мне лишь один удар, который окажется последним. Смерть? – Но смерть была бы для меня благодеянием, ибо чрез нее я раньше соединюсь с Богом, Которому я служу своей жизнью».
«Еще никто не говорил так с Модестом!» – воскликнул удивленный префект. «Может быть, – отвечал св. Василий, – ты никогда раньше не встречался с епископом, иначе он говорил бы с тобой точно так же. Во всех остальных случаях мы более благоразумны и смиренны, чем кто бы то ни было – это наша обязанность, и мы не бываем резки ни с малыми, ни с великими мира. Но когда дело касается Бога, мы пренебрегаем всем остальным и взираем на Него Одного. Ты не убедишь меня войти в сделку с нечестием»...
Спустя тридцать с небольшим лет после этого в столице Византийской империи Константинополе происходили не менее трагичные события, в которых со всей силой проявилось огромное мужество другого великого святителя, св. Иоанна Златоуста, бывшего с 398 года архиепископом столичной кафедры. Отдав всего себя делу проповедничества с целью исправления нравов населения столицы, св. Иоанн скоро приобрел себе многих и весьма опасных врагов. В их числе оказалась и честолюбивая императрица Евдоксия, подстрекаемая к вражде против Златоуста некоторыми льстецами и любителями интриг, которые ненавидели архиепископа за обличение многочисленных пороков, в которых, как все знали, они были повинны.
Евдоксия способствовала сначала осуждению Златоуста целым «лжесобором», после чего святитель был под стражей удален из Константинополя. Внезапное землетрясение, коснувшееся главным образом императорского дворца, на время спасло Златоуста от преследования, ибо Евдоксия, увидев в этом бедствии проявление гнева Божия, вернула святителя в столицу. Но уже через два месяца, забыв о вразумлении Божием, императрица возобновила жесткое преследование св. Иоанна и осуществляла его с ожесточением до конца своей жизни, т. е. до 404 года, когда умерла в жестоких страданиях, родив мертвого младенца.
В Страстную субботу 404 года было совершено нападение на храм св. Софии, где Златоуст готовился совершить крещение многих оглашенных. Посланные императором воины разогнали молящихся, оглашенных выгнали полунагими на улицу, ворвались в алтарь, осквернили Св. Дары и учинили многие другие святотатственные действия. Вскоре архиепископ был объявлен окончательно низложенным и подлежащим высылке из столицы.
Опасаясь, что многие его почитатели могут возмутиться содеянной несправедливостью, и во избежание кровопролития, святитель решил немедленно подчиниться распоряжению императора и, после трогательного прощания с горько плачущими друзьями, отдался в руки солдат. Его вывезли из Константинополя, и для него началось время неслыханных лишений и испытаний, продолжавшихся около трех лет, до самой его кончины.
Сначала Златоуст был выслан в небольшой город Кукуз, где страдал от голода, холода, от нападений разбойников, но более всего от непрестанно преследовавшей его неприязни со стороны тех, кто желал выслужиться пред императором. На третий год решено было лишить его всякого общения с верующими, оказывавшими ему любовь и сострадание. Под конвоем двух суровых до жестокости воинов он был отправлен пешком к новому месту ссылки – в город Питиунт, нынешнюю Пицунду, на берегу Черного моря, где в те времена свирепствовала страшная южная лихорадка. Страдальца всячески мучили и оскорбляли; ему почти не давали отдыха, заставляли с непокрытой головой идти под палящими лучами солнца, вообще делали путешествие возможно более утомительным, добиваясь того, чтобы святитель не выдержал страданий и умер во время долгого и трудного перехода.
Путь святителя лежал через местечко Команы, близ нынешнего города Сухуми. Недалеко от Коман св. Иоанн почувствовал такую слабость, что принужден был остановиться в уединенном храме, посвященном святому мученику Василиску. Здесь Златоусту было видение: ему явился св. Василиск, утешал его и обещал скорое избавление от страданий. На другое утро, несмотря на полное бессилие святителя, воины заставили его идти дальше. Но, пройдя небольшое расстояние, они, испугавшись, что он умрет на их руках, решили вернуться в церковь св. Василиска. Здесь по просьбе св. Иоанна на него надели белую одежду, он приобщился Святых Тайн, горячо молился и скончался со словами: «Слава Богу за все!»
Так умели жить и умирать великие святители, память которых ныне благоговейно совершает Святая Церковь. Заслуги трех святителей пред нею неизмеримы. За сравнительно недолгие годы своего священнослужения они сделали столько, что духовными плодами их бессмертной деятельности и ныне питаются и всегда будут питаться души, жаждущие истины и любящие закон Христов. Св. Василий, архиепископ Кесарии Каппадокийской, и св. Иоанн Златоуст, архиепископ Константинопольский, неустанно назидали народ своими поучениями, явились творцами священного чина Божественной Литургии, составили многие несравненные по красоте и духовной глубине церковные молитвы и песнопения. Св. Григорий Богослов, архиепископ Константинопольский, оставил множество прекрасных слов и гимнов, в которых прославил Святую и Живоначальную Троицу и дал глубокое истолкование православных догматов троичности, воплощения и искупления.
Возвеличивая труды и подвиги священного тричисленного созвездия великих вселенских учителей и святителей, Святая Церковь призывает нас ныне преклониться пред величием их жизни и смерти во славу Триединого Бога и просить их дерзновенного ходатайства пред Ним за нас самих за наших близких, за весь христианский род, за вожделенный мир во всем Божием мире. Пусть же не только в сладкогласных звуках церковной музыки, но и в переполненных любовью и благоговением сердцах наших звучат священные слова тропаря, посвященного Церковью трем великим святителям: «Яко апостолов единонравнии и вселенныя учителие, Владыку всех молите, мир вселенней даровати и душам нашим велию милость. Аминь!