Глава VII. Се – норма! и се – рай!
«Во второй раз толкую все о том же, чтоб все это покрепче засело у вас в памяти».
Преосвященный Феофан.
Установив ясные понятия о природе человека и взаимном отношении между собою различных сил и сторон нашего существа, святитель делает вывод, что «по естественному назначению человек должен жить в духе, духу подчинять и духом проникать все душевное, а тем паче телесное, – а за ними и все свое внешнее, т.е. жизнь семейную и общественную. Се – норма!»
«Как быть, чтобы жить в духе и им одухотворять душу и тело и все свое внешнее?
«Духовные потребности выше всех, и когда они удовлетворяются, то другие хоть и не будут удовлетворяемы, покой бывает; а когда они не удовлетворяются, то будь все другие удовлетворяемы богато, покоя не бывает. Почему удовлетворение их и называется единым на потребу.
«Когда удовлетворяются духовные потребности, то они научают человека поставлять в согласие с ними удовлетворение и прочих потребностей, так что ни то, чем удовлетворяется душа, ни то, чем удовлетворяется тело, не противоречит духовной жизни, а ей поспособствует, – и в человеке водворяется полная гармония всех движений и обнаружений его жизни, – гармония мыслей, чувств, желаний, предприятий, отношений, наслаждений. И се – рай! Напротив, когда дух не удовлетворяется и сие единое на потребу забыто, тогда все другие потребности разбегаются в разные стороны и каждая требует своего, и как их куча, то голоса их, как шум на базаре, оглушают бедного человека, и он мечется то туда, то сюда, как угорелый, за удовлетворением их. Но покоя никогда не имеет, потому что когда одна удовлетворяется, другие не довольствуются тем, и, не считая себя чем-либо ниже той, которая почтена удовлетворением, настойчиво требуют своего, как у матери, когда она накормит одного ребенка, другие пять кричат. Оттого внутри у такого шум, гам, разволока во все стороны и во всем беспорядочность. Такой ничем не доволен, всегда в туге, то утомившись стоит, выпуча глаза и недоумевая, что́ бы начать, то кружится и кружится. И се есть суета и крушение духа!
«Вот откуда и рождается вопрос: так как же быть-то? Как сделать, чтобы, духовная сторона была в нас преобладающею и, заправляя всем, вносила строй в жизнь нашу?
«Скажу вам наперед, что этому вопросу не было бы места, если б жизнь, свойственная нам, развивалась, как следует. Ибо и телесные с душевными потребностями так же естественны нам, как и духовные, и удовлетворение им само по себе не может вносить беспорядка и смятения в жизнь, как и удовлетворение духовным. Развивайся они все в строе и естественном взаимоподчинении, – и жизнь человеческая текла бы прелесть как хорошо. Посадите семечко, поливайте, держите в должной теплоте, оно даст росток, ствол, лист и наконец цвет – прелестный. Так было бы и с человеком. Раскрывайся он в естественном чине, – будет всегда выходить прекрасный человек. Отчего же это мы ни себя, ни других не видим прекрасными? Отчего жизнь наша покривляется?
«Бог создал человека для блаженства и именно в Нем, чрез живое с Ним общение. Для сего вдунул в лице его дыхание своей жизни, что́ есть дух... Существенное свойство духа – сознание и свобода, а существенные движения его суть исповедание Бога, Творца, Промыслителя и Воздаятеля, с чувством полной от Него зависимости, – что все выражается в любительном к Богу воззревании, непрестанном к Нему внимании и благоговейном пред Ним страхе, с желанием творить всегда угодное пред Ним по указанию законоположницы – совести, и с отрешением от всего, чтоб Единого Бога вкушать и Им Единым жить и услаждаться. Человеку даны в духе сознание и свобода, но не затем, чтоб он зазнавался и своевольничал, а затем, чтоб сознав, что все имеет от Бога и для того, чтоб жить в Боге, все свободно и сознательно направлял к сей единой цели. Когда он так бывает настроен, то в Боге пребывает и Бог в нем пребывает. Бог, пребывающий в человеке, дает духу его силу властвовать над душой и телом, а далее и над всем, что вне его. Таково и было первоначальное состояние человека. Бог являлся прародителям и подтвердил все сие Своим Божественным словом, наказав им Его Единого знать, Ему Единому служить, в воле Его Единого ходить. Чтоб они не запутались в соображениях, как все это выполнять, Он дал им небольшую заповедь – не вкушать плодов от одного Древа, названного Им древом познания добра и зла. Так и начали жить наши прародители и блаженствовали в раю...
«Позавидовал им падший прежде того по гордости дух и сбил их с пути, наустив их преступить данную им небольшую заповедь тем, что обольстительно представил, будто со вкушением от запрещенного плода они вкусят такого блага, которого без того и вообразить не могут, – станут как боги. Они поверили и – вкусили. Дело вкушения, может быть, и не велико, но худо, что поверили, не зная кому. Может быть, и это не так бы было важно, если б не те страшно преступные мысли и чувства к Богу, какие, как яд, влил в них злой дух. Он наговорил им, что Бог запретил им вкушать от древа затем, чтоб и они не сделались богами. Этому поверили. Но поверив так, они не могли не принять хульных о Боге помышлений, будто Он завидует им и неблагожелательно к Ним относится, а приняв такие помышления, не могли миновать и некоторых недобрых к Нему чувств и своевольных решений: так мы же сами возьмем то, до чего Ты не хочешь допустить нас. Так вот Он какой, – засело у них в сердце о Боге, а мы думали, что Он такой благой. Ну, – так мы сами себя устроим наперекор Ему. – Вот эти-то мысли и чувства били страшно преступны! Они-то и означают явное отступление от Бога и враждебное восстание против Него. У них внутри то же произошло, что приписывается злому духу: выше облак поставлю престол мой и буду подобен Вышнему, – и это не как летучая мысль, а как враждебное решение.
Так сознание зазналось и свобода воссвоевольничала, приняв на себя устроение своей участи. Отпадение от Бога совершилось полное с отвращением неким и враждебным восстанием против. За это и Бог отступил от таких преступников, – и живой союз прервав. Бог везде есть и все содержит, но внутрь свободных тварей входит, когда они Ему себя предают. Когда же в себе самих заключаются, тогда Он не нарушает их самовластия, но храня их и содержа, внутрь не входит. Так и прародители наши оставлены одни. Если б покаялись поскорее, может быть, Бог возвратился бы к ним, но они упорничали и при явных обличениях ни Адам, ни Ева не сознались, что виноваты. Последовал суд и наказание изгнанием из рая. Тут опомнились, но уже было поздно. Надо было нести наложенное наказание, а за ними и всему роду нашему. Благодарение всемилостивому Богу, что Он хоть отступил от нас, но не бросил, устроив предивный способ к воссоединению нас с Собою.
«Дух был властен над душою и телом, потому что состоял в живом общении с Богом и от Него получал божескую силу. Когда пресеклось живое общение с Богом, пресекся приток и божеской силы. Дух, себе оставленный, не мог уже быть властителем души и тела, но был увлечен и сам завладен ими. Над человеком возобладала душевность, а через душевность – телесность, и стал он душевен и плотян. Дух хоть тут же, но без власти. Он заявляет свое существование то страхом Божиим, то тревогами совести, то недовольством ничем тварным; но его предъявлений не берут во внимание, а принимают только к сведению, всю заботу обращая на устроение своего быта здешнего, к чему и назначена душа, – и быта, более вещественного, потому что здешняя жизнь посредствуется телом и что все телесное осязательнее и кажется нужнее.
«Когда произошло такое возвращение порядка в соотношениях частей естества нашего, человек не мог уже видеть вещи в настоящем виде, не мог держать в должном порядке свои потребности, желания и чувства. Они пришли в смятение, и беспорядочность стала характеристической их чертой. Но это недоброе, конечно, состояние было бы еще сносно, если б не страсти, а то страсти превзошли и тиранят человека. Смотрите, как рассерчавшего бьет гнев, как лихорадка? Как завистливого источила зависть, что посинел бедный? Как опечаленного иссушила скорбь, что Он – кости и кожа? – Таковы и все страсти. Вошли же они вместе с самостью. Как только произнеслось внутри праотца: так – Я сам... так самость внедрилась в него – сей яд и сие семя сатанинское. Из ней потом развилось все полчище страстей: гордость, зависть, ненависть, скорбь, уныние, любоимание и чувственность, – со всеми их многочисленными и многообразными порождениями. Расплодившись внутри, они еще более возмущают и без них уже смятенное там состояние.
«Так вот в чем болезнь. Дух зазнался и засвоевольничал. За это потерял власть и подпал под владычество души и тела и всего внешнего. Отсюда смятение душевно-телесных потребностей и желаний, – и особенно их безмерность. Эту безмерность сообщает им от себя дух, ими порабощенный. Сами по себе эти потребности мерны и небурливы. То, что они меры не имеют и бурлят, это от того, что дух бушует в них: ибо у него по природе энергия безгранична. Отсюда обжорство, пьянство, копление денег... и прочее многое, чему меры не думает давать человек...»
Происходя от общих прародителей, мы все рождаемся с зачатками зла, которые, раскрываясь вместе с раскрытием наших сил и потребностей, вносят в них смятение и полное расстройство.
Но осталась надежда на восстановление. Расстройство прирождено нам, но не природно. Придя в расстройство, наша природа в существе своем не изменилась после грехопадения: она только болеет и страдает от разрушенной грехом гармонии сил и способностей человека.
«Запомните и убеждение в том держите крепко. Убеждение это будет поддерживать у вас ревность к уврачеванию сей болезни. Если она неприродна, то, значит, есть возможность уврачевать ее. Имея же сию надежду, кто не воодушевится и самим делом уврачевать себя? Естество наше в чистом виде достолюбезно. Сами Ангелы взирают на него с любовию и удивлением, когда оно является таковым. Нам ли не желать увидеть его таковым и при том не вне – в других, а в себе самих? Да ведь и все счастие наше и благобытие в том состоит, чтоб избавиться от сей болезни. Ибо, когда ее не будет, что помешает нам быть в блаженном состоянии и чувствовать себя таковыми? Напротив, если эта болезнь природна, то ее уж не уврачуешь. Так и останется она навсегда, сколько ни трудись над изгнанием ее. Прими эту мысль, – и руки опустишь, говоря в себе: так верно уж быть. А это и есть то пагубное нечаяние, в которое вложившись, предают себя студодеянию в делание всякой нечистоты (Еф. 4:19).
«И еще повторю: держите убеждение, что не природна нам беспорядочность наша, и не слушайте тех, которые говорят: что тут толковать, так уж мы сотворены, ничего с собою не поделаешь. Не так мы сотворены, и если возьмемся за себя как следует, то что-нибудь и сделаем с собою.
«Так что же нужно для того, чтоб все в вас поставить в прежний – первоначальный чин?
«Как скатились мы под гору, обратно тому надо и восходить опять на гору. Как зашла болезнь, противоположно тому действуя, можно изгнать ее. Отпали от Бога, надобно воссоединиться с Ним. Отпали, усомнившись в слове Бога, надо восставить полную веру сему слову. Потеряв веру Богу и в Бога, приняли мы пагубное решение: так я сам, – надо уничтожить это – я сам. Когда образовалось это пагубное – я сам, дух наш потерял свойственную ему силу властвовать над душой и телом, и напротив сам подпал под иго рабства им; надо восстановить сию власть духа. Когда власть духа пресеклась, потребности души и тела разбрелись в разные стороны и в желаниях наших произошло смятение; надо все эти потребности опять привести к единству и установить в их чине взаимоподчинение. Вместе с пагубным: я сам, втеснилась в круг жизни нашей стая страстей, подобно диким зверям, терзающих нас; надо изгнать сии страсти.
«Видите, сколько надо. Уже по одному множеству и важности сего надобного можете заключить, что самим нам не сладить с этим, единственно однакож надобным для нас, делом. Особенно же нельзя надеяться самим уладить это главнейшее наше дело потому, что первый пункт в нем, не установив которого за другие и браться нечего, именно – воссоединение с Богом, никак не может состоять в нашей власти. Мы можем желать его и искать; но устроить его – дело не наших рук. Кто может втесниться в область Божию, или сам проложить дорогу к Нему? Кто силен взять у Бога, что желает, тем паче понудить Бога быть в нас, чтоб и мы были в Нем, и особенно после того, как все эго было уже дано нам, но презрено, и лице Божие умалено недоверием и власть Его попрана самоволием? Говоришь: покаюсь, и каюсь. Но не твое дело поставлять условия. Может и покаяние идти в дело; но когда Сам Бог его постановит и согласится принимать. А само по себе что́ оно?! Ушибся и больно: что тут?!
«Так воссоединение с Богом не в нашей власти; и условия его и образ совершения его и все, сюда относящееся, не в наших руках. Между тем вот как оно важно, – что совершись воссоединение, все прочее пойдет уже само собою. Тотчас возьмет силу дух, подчинит себе душу и тело, упорядочит потребности и желания и выгонит страсти. Но ему-то самому как состояться? Речь эту я веду к тому, чтоб дать вам разуметь, что нечего нам ломать своей головы над тем, как воссоединиться с Богом. Сколько ни ломай, ничего не придумаешь; а скорее, если Богу угодно было установить закон и порядок сего воссоединения, поспеши приять его полною верою и воспользоваться им с теплой благодарностью. И благодарение человеколюбивому Богу! Все уже для того совершено, установлено и растолковано. Принимай и пользуйся.
«Не буду излагать вам как все сие совершено; скажу главное. Для восстановления духа нашего и воссоединения его с Богом необходимо, чтобы Дух Божий нисходил в него и оживлял его. Чтобы открыть путь нисхождению Духа Божия, Сын Божий воплотился, пострадал плотию, умер на кресте, воскрес, вознесся на небеса и послал от Отца Духа Святаго, Который, приемлем бывая верующими в Сына, исполняет в них то, о чем молился сей Сын: якоже Ты, Отче, во Мне и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут (Ин. 17:21).
«Как же Он совершает сие? Сочетавается с духом тех, кои веруют в Сына Божия и, оживляя его, воссоединяет его с Богом. Сие именуется новым рождением от Бога, которое верующих делает чадами Божиими по благодати, как говорит ев. Иоанн Евангелист: елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти верующим во имя Его: иже не от крови..., но от Бога родишася (Ин. 1:13). И стало законом духовной жизни о Христе Иисусе: аще кто не родится водою и Духом, не может внити в царствие Божие, ибо только рожденное от Духа дух есть (Ин. 3:5, 6).
«Не извольте пытать, почему нужно все сие для восстановления в нас истинной жизни, а примите и содержите то с простотою и искренностью детской веры. Станете пытать, подойдет враг, и, как некогда Еве, нашепчет вам соблазны и поколеблет веру, а чрез то лишит и плодов веры... Так не пытайте Божия устроения, и я вам ничего об этом не скажу, хоть обычно говорится кое-что в объяснение сего. Скажу только несколько слов о том, что производит в нас Дух Святый, восстановляя дух наш.
«Производство Богообщения совершается благодатию Святого Духа. Он изготовляет в нас обитель, и вместе с Богом-Отцем и Богом-Сыном вселяется в вас. Как же изготовляется сия обитель?
«Дух Божий сокровенно действует на дух наш и приводит его в движение. Пришедший в движение дух, наш восставляет в себе естественное свое Боговедение, что Бог есть, все содержит и мздовоздаятель есть. Сознание сего восставляет чувство всесторонней зависимости от Бога и оживляет страх Божий. То и другое растревоживает совесть – свидетельницу и судию дел наших и чувств, между коими редко что встречается такое, на что бы благоволительно воззрел Бог. Встревоженная совесть, вместе со страхом Божиим и чувством всесторонней зависимости от Бога, поставляют человека в чувство безвыходности своего положения: камо пойду? камо бегу? Но бежать некуда: пойман и в руках Бога – Судии и Воздаятеля. Чувствуется гнев Божий с небесе на всякую неправду (Рим. 1:18).
«Но тут приходит благовестие Евангелия и выводит из беды. Без Евангелия такое пробуждение духа нашего было бы пагубно, ибо неизбежно ввергало бы в отчаяние. Но благость Божия так устрояет, что истинное пробуждение духа и совершается и сопутствуется Евангелием. Тому, у кого внутри образовалось, вследствие пробуждения духа: камо пойду? камо бегу? Евангелие возвещает: куда и зачем бежать? Иди под сень креста и спасешься. Сын Божий, воплотившись, умер на кресте во очищение грехов наших. Веруй в сие и получишь отпущение грехов, и милость Божию сретишь. Апостолы всегда так и делали, проповедуя Евангелие. Растревожат, а потом говорят: веруй в распятого Господа и спасен будешь.
«Не все совершает один Дух Божий. Требуется нечто и от нас, и это нечто – немаловажно. Дух Божий возбуждает, благовестие указывает, за что взяться. Сие от Бога. Но сделав сие, Бог останавливается, – и ждет нашего произволения. Первыми действиями своими Бог как бы спрашивает: хочешь выйти из беды? Вот что сделай. Момент сей самый важный. Склонится кто на указание, – открывает вход дальнейшим действиям благодати, которая и вводит его потом в область спасенных. Не склонится, – пресекает дальнейшие действия благодати, и остается в среде погибающих. Апостол Павел проповедует в Ареопаге. После проповеди св. Дионисий и еще кто-то идут вслед его и крестятся; а из прочих кто говорит: «чему это учит суесловивый сей?» а кто: «приходи в другой раз, послушаем тебя». Бог никого не неволит спастись, а предлагает на выбор, и только того, кто изберет спасение, спасает. Если б не требовалось наше произволение, Бог всех в одно мгновение сделал бы спасенными: ибо всем хощет спастись. Но тогда и совсем не было бы погибающих. А произволение наше не всегда разумно бывает, упорничает и Самому Богу не внимает. Вот и гибнет.
«Так извольте заметить сей момент. Он всегда во всяком духе должен быть присущ, когда кто стоит на стороне спасаемых. Слагается он из следующих действий: после того, как благодать возбудит чувство крайности положения, а благовестие укажет исход из него, к чувству беды приложить надо сознание, что сам во всем виноват и раскаяться в том; уверовать в действенность предлагаемого образа спасения, возжелать сим именно образом спастись и благонадежие в том возыметь; изъявить полную готовность всеусердно делать все, что указано будет, как условие спасения. Когда все сие произойдет в духе нашем, останется только к таинствам приступить и Богообщение совершится. Сведем итог: раскаялся, возжелал спасения в Господе и благонадежие в том возымел; – эти действия суть действия покоющиеся, внутри происходящие и тамошним проявлением довольствующиеся. А последнее действие – готовность делать все, что потребуется, есть настоящая деятельная сила во спасение, поскольку оно от нас зависит, – источник спасительной деятельности и жизни спасенной. Эта готовность, пока нами одними изъявляется, слаба бывает: а когда благодать Божия внутрь вселится, тогда становится всесильной, не знающей препон, все преодолевающей. Она есть ненасытимая ревность о Богоугождении и всеусердном исполнении воли Божией, при всей вере в Господа и благонадежии спасения в Нем Едином. Она исполняет предвечное определение Божие – быти нам святым и непорочным пред Ним в любви (Еф. 1:4), для чего и делает нас Господь ревнителями добрых дел (Тит. 2:14).
«Расскажу вам одно предание, и вам будет яснее, в чем тут дело. Некто жил где-то далеко в пустыни. Заболели у него внутренности: легкие ли, или сердце, или печень, или все вместе. Боль, хоть умирай. Людской помощи неоткуда ожидать: прибег к Богу со всеусильной молитвой. Услышал Господь. В одну ночь, заснувши, видит он такое видение. Пришли два Ангела с ножами, разрезали его, вынули больные части, вычистили их, вымыли и чем-то смазали. Затем все положили на свое место, спрыснули чем-то, и – все срослось, как будто и разрезов не было. Проснувшись, старец встал совсем здоровым, как будто никогда не болел, новеньким, будто юноша во цвете сил. – Видите, чего вам желаю? Чтоб в вашей душе все было перечищено, больное и старое повыброшено, все оздравленное и обновленное постановлено на свое место и вспрыснуто живою водою.
«Рассказывал я эту историйку одному из трудящихся над собою. Выслушав ее, он нехладно воззвал: о, когда бы пришли ангелы и сделали с душой моей то же что сделали с телом того старца! В этом воззвании слышалась и молитва и желание свалить на других то, что должно быть сделано своими трудами. Ибо и такое лукавство не чуждо нашему сердцу, что хорошими быть мы не прочь, но потрудиться ради того, руки опускаются. Душу перечищать и исцелять не придут Ангелы. Бывают при этом и их указания и вразумления; но делать все надо самим. Бери сам и режь себя, где нужно, без всякого жаления себя. Другой никто этого не может сделать. Сам Бог не входит во святилище души могуществом Своим, а благоволительно просит входа.
«У тех, которые, получив благодать, не дали ей действовать в себе, а заморили, на суде Божиим сначала отнимут дар благодати, а потом ввергнут их во тьму кромешную. Это Спаситель открыл в притче о мнасах (Лук. 19:11 и д.). Всем рабам дано по мнасу: благодать всем равно дается. Но один на этот мнас приобрел других десять, другой – пять, третий – ничего: завернул, говорит, в платок и положил. Это значит, что первый больше всех потрудился над тем, чтобы проникнуться благодатию, второй – в половину против него, а третий пренебрег даром, нисколько не позаботился возгреть в себе благодать. Награда потом воздана соответственно трудам по облагодатствованию или внутреннему просветлению себя под действием благодати. Последний ничего не сделал по сей части: у него взяли и то, что так щедродательно вручено было в начале.
«Видите, как дело-то идет, и чем кончается?! Мы – крещеные – все получили мнас, – благодать Св. Духа. Сия благодать, как я уже поминал, сначала одна действует в нас, пока мы еще не пришли в возраст. Когда же приходим в возраст, то она, хотя также во всякое время готова действовать в нас, но не действует, а ожидает, пока мы свободно и самоохотно склонимся к ней, сами восхощем ее вседействия в нас и взыщем его. Как только взыщем, она тотчас начинает опять свое в нас дело, возбуждая, направляя и укрепляя пас. Проникновение нас благодатию, спеется по мере взыскания нашего и труда по сему взысканию. А если не взыщем и не станем трудиться именно для сей цели и в сем смысле; то она не станет одна действовать в нас против воли нашей, как бы насильственно. Бог дал человеку свободу, и не хочет нарушать ее, не хочет против воли входить в него и действовать в нем. Захочет человек сам себя предать действию Божию – самоохотно, тогда и Бог благодатью Своей начинает действовать в нем. Если бы все зависело от Бога, то в одно мгновение все стали бы святы. Одно мановение Божие и все бы изменились. Но таков уже закон, что человеку надо самому восхотеть и взыскать, – и тогда благодать уж не бросит его, лишь бы только он пребыл верен ей.
«Припомните притчу Спасителя о сокровище, сокрытом на поле, и о человеке, ищущем драгоценных бисеров (Мф. 18:44–46). Один увидел в поле десятину, на коей зарыто сокровище; пошел, все свое продал и купил десятину ту. Конечно, он вырыл потом сокровище и разбогател, хоть об этом не помянуто. Это поле или десятина, – есть душа наша; сокровище, сокрытое в ней, есть благодать, чрез святое крещение в нее вложенная. Что увидел сокровище человек притчи, этим означается момент, когда сознает христианин, что в нем сокрыта такая драгоценность, ни с чем несравнимая – благодать Св. Духа. Продал все, – это значит, всем пожертвовал, что имел, что дорого было для него, чтобы только достать то сокровище – возбудить и привести в явь сокрытую в нем благодать.
«Другой купец был, торговавший драгоценными камнями. Узнал он, что где-то есть алмаз, которому равного ничего нет, но которому цены в том месте, где он находился, не знали (это я от себя дополняю). Желая его приобрести, и этот тоже все свое продал и купил его. И, конечно, разбогател. – И этот драгоценный бисер есть образ благодати Божией, в нас сокрытой и неведомой нам, пока не сознаем того. Кто сознает, тот вместе убеждается, что ничего нет драгоценнее ее. Потому с полным самоотвержением все бросает и устремляется на возгрение и воспламенение в себе благодати.
«Из этих притчей вы видите, что именно ожидается от нас. Ожидается, чтобы мы 1) сознали присутствие в себе дары благодати; 2) уразумели драгоценность ее для нас столь великую, что она дороже жизни, так что без нее и жизнь не жизнь; 3) возделали всем желанием усвоить себе сию благодать, а себя – ей, или что то же – проникнуться ею во всем своем естестве, просветиться и освятиться; 4) решились самым делом достигнуть сего; и затем 5) привели сию решимость в исполнение, оставя все, или отрешив сердце свое от всего и все его предав вседействию Божией благодати. Когда совершатся в нас сии пять актов, тогда полагается начало внутреннему перерождению нашему, после которого, если неослабно будем продолжать действовать в том же духе, внутреннее перерождение и озарение будет возрастать, – быстро или медленно, судя во нашему труду, а главное, по самозабвению и самоотвержению.
Таковы основные воззрения преосвящен. Феофана, которые лежат в основе всех его творений. Усвоив их, можно приступить к более обширному знакомству со всем, что осталось для нас от вдохновенного наставника. Эти воззрения в то же время – истинно христианские и православные.
Святитель недаром советует настойчиво покрепче запомнить и поглубже понять его размышления. В них – ключ к разрешению всех загадок и противоречий нашей жизни, они дают стройное и всеобъемлющее миросозерцание. Они должны лечь в основу всех убеждений и взглядов православного христианина – дело неизмеримой важности...
Приложение к жизни, практическая, так сказать, польза скажется сама собою. В наше время любят, особенно в молодости, задаваться обширными планами – служить человечеству, обществу, народу... Превосходные наставления внушает святитель, одновременно с раскрытием своих основных взглядов.
Спрашиваете:
– Надо же что-нибудь делать?
– Конечно, надобно.
И делайте, что попадется под руки, в вашем кругу и в вашей обстановке, – и верьте, что это есть и будет ваше настоящее дело, больше которого от вас и не требуется. Большое заблуждение в том, когда думают, будто для Неба, – или по-прогрессистки для того, чтобы сделать и свой вклад в недра человечества – надо предпринимать большие и громкие дела. Совсем нет. Надобно только делать все по заповедям Господним. Что же именно? Ничего особенного, как только то, что всякому представляется по обстоятельствам его жизни, чего требуют частные случаи, с каждым из нас встречающиеся. Это вот как. Участь каждого Бог устрояет, и все течение жизни каждого – тоже дело Его всеблагого промышления, следовательно, и каждый момент и каждая встреча. Возьмем пример: к вам приходит бедный; это Бог его привел. Что вам- сделать надо? Помочь. Бог, приведший к вам бедного, конечно, с желанием, чтобы вы поступили в отношения к сему бедному, как Ему угодно, смотрит на вас, как вы в самом деле поступите. Ему угодно, чтобы вы помогли. Поможете? Угодное Богу сделаете, – и сделаете шаг к последней цели–наследию Неба. Обобщите этот случай, – выйдет: во всяком случае и при всякой встрече надобно делать то, что хочет Бог, чтобы мы сделали. А чего Он хочет, это мы верно знаем из предписанных нам заповедей.
Помощи кто ищет? – Помоги!
Обидел кто? – Прости!
Сами обидели кого? – Спешите испросить прощение и примириться!
Похвалил кто? – Не гордитесь!
Побранил? – Не сердитесь!
Пришло время молитвы? – Молитесь!
Работать? – Работайте! И проч. и проч. и проч.
Если, все это обсудивши, положите вы во всех случаях так действовать, чтобы дела ваши угодны были Богу, быв совершаемы неуклонно по заповедям, то все задачи относительно вашей жизни решатся этим полно и удовлетворительно. Цель – блаженная жизнь за гробом; средства – дела по заповедям, исполнения которых требуют все случаи жизни. Мне кажется, тут все ясно и просто; – и нечего вам томить себя мудреными задачами.
Надо выбросить из головы все планы о многополезной, многообъятной, общечеловеческой деятельности, и жизнь ваша будет созерцаться вложенною в покойные рамки, и без шума ведущей к главной цели. Помните, что Господь и стакана холодной воды, поданного томимому жаждой, не забывает. Благодарение Господу, что Ему угодно было ценность дел наших определять не их широтой и великостью, а внутренним нашим расположением при делании их, окружив между тем нас премножеством случаев к деланию дел по воле Его, так что, если внимаем себе, можем поминутно делать дела Богоугодные. Для этого нет нужды ходить за море, а смотри около всякий день и час, на чем видишь печать заповеди, исполняй то неотложно, в том убеждении, что такого, а не другого дела требует от тебя в этот час Сам Бог.
Потрудитесь и еще крепче установиться в такой мысли.
Как только установитесь, начнет покой приливать к вашему сердцу, от уверенности, что всякую минуту вы работаете Господу. Это начало все обнимает. Даже когда вам велят заштопать чулок меньшому брату, и вы сделаете это ради заповеди Господней – слушаться и помогать, это будет причтено к сумме дел, Богу угодных. Так всякий шаг, всякое слово, даже движение и взгляд – все можно обратить в средство ходить в воле Божией, и следовательно поминутно двигаться к последней цели.
«Прогрессистки (и прогрессисты) имеют в виду все человечество, и по меньшей мере весь свой народ огулом. Но ведь человечество или народ не существует, как одно лицо, чтобы можно было что-нибудь для него сделать сейчас. Оно состоит из частных лиц: делая для одного, делаем в общую массу человечества. Если б каждый, не пуча глаз на общность человечества, делал возможное для того, кто у него пред глазами, то все люди в совокупности в каждый момент делали бы то, в чем нуждаются все нуждающиеся и, удовлетворяя их нуждам, устроили бы благо всего человечества, сложенного из достаточных и недостаточных, из немощных и сильных. А то, – в мыслях держат благо всего человечества, а что пред глазами, то пропускают без внимания, и выходит, что они, – того общего не имея возможности делать, а это частное пропуская, ничего не делают для главной цели жизни.
«В С.-Петербурге мне рассказывали такой случай. Один джентльмен в каком-то собрании юных болетелей о всеобщем благе, – это было в самый разгар прогрессистского бреда, – держал сильную речь о любви к человечеству и народу. Все восхищались. Но ворочается он домой; человек, служивший у него, как-то не скоро отворил дверь, – это ему уже не показалось; – потом свечу не скоро подал, потом с трубкой что-то сделалось, да холодновато было в комнате... Не выдержал наконец наш филантроп и разбранил своего слугу. Тот – какое-то возражение, – а этот его в грудь. И вот наш парень, – там распарился от любви к человечеству, а тут и с одним человеком не мог поступить, как следует. И в тот у нас первый разгар прогрессистского бреда красавицы, бросаясь в переплетные заведения, нередко матерей своих оставляли без куска хлеба; а все же мечтали, что они каким-то образом идут вперед и благо человечества устрояют.
«Вся беда от слишком широких кругозоров. А лучше глядеть под ноги и разбирать, какой где сделать следует шаг. Это самый верный путь.»
«Се норма! И се – рай»