Азбука веры Православная библиотека Николай Васильевич Покровский Конспективное изложение чтений по христианской археологии

Конспективное изложение чтений по христианской археологии

Источник

Предметом наших чтений будут памятники Новгородской художественной старины. История русского искусства, строго говоря, начинается с появлением в Росси христианства, но уже в VII в. новгородцы, отчасти и киевляне, были знакомы с каменными постройками. В Киеве и Вышгороде в VIII веке были каменные терема, а в Новгороде в XI веке существовали каменные стены с бойницами. Не подлежит сомнению, что во времена язычества существовали уже каменные сооружения, в которых помещались идолы. Так, у 1-го Новгородского епископа Иоакима в летописи говорится: «требища разори».

Места нахождения языческих капищ, с появлением христианства, отмечались сооружением храмов. Так, в Киеве, где стоял Перун поставлена в 988 г. цер. Василия. Выдубицкий монастырь, по преданию, построен на том месте где брошенный в Днепр идол Перуна «выдыбал», т. е. выплывал. В Новгороде есть местность, которая называется Волотово (или как ее в старину звали Волосово), где по преданию был идол Волоса, а теперь церковь. Название Перынский скит близ Новгородского Юрьева монастыря произошло, вероятно, от слова Перун. В Киеве Десятинная церковь построена на месте где делались жертвоприношения, так же как и Зверин монастырь в Новгороде. Впрочем, это явление не есть русская особенность, так например в Риме церковь Климента построена, как показали раскопки, на том месте где было капище Митры. Где стоит Константинопольская Айя – София, до IV века стоял языческий храм. В Вильно костёл св. Станислава построен на том месте, где горел огонь Знич.

В основе этого обычая лежат соображения психологического свойства, желание привить новую идею к сознанию народа. Отсюда преемственный переход от Перуна к Илье пророку, от Волоса к Власию, от Купала к Аграфене Купальнице.

Где же искать у нас места древнего культа – столь любопытных для нашего национального самосознания? По отношению к Новгородской области эти местa надо искать в жальниках. Их в Нов­городской земле множество (укажу на жальники в Бологом, близь ст. Березайки).

Жальник имеет корнем слово жалость – это старинные кладбища; первоначально они были языческими а потом стали и христиан­скими. Погребения на жальнике окружены боль­шими булыжными камнями. Камни эти пра­вильно расположены вокруг погребения, друг от друга на расстоянии 3,5 шагов; иногда встречается изображение креста на камне в ногах покойника. Позднее в головах и ногах ставились грубо сделанные каменные кресты, так называемые лопаты, форму которой они напоминают. Жальники почти всегда расположены на холме, близ них остаток леса, река или озеро. Культ совершался, очевидно, на этих жальниках: вода и лес в сознании первобытного человека – сферы священные, населен­ные духами – водяного и лешего. И вот жальники расположены у этих священных мест. Это отмечено еще в летописях: «и прииде на холм, идеже стояше Перун».

Около холмов много христианских часовен, что надо объяснять также, как и постройку наших древнейших храмов – и те и другие ставились в местах уже освящённых культом. На эти места будущие историки русской языческой религии должны обратить особое внимание.

После предварительных замечаний, возвращаюсь к памятникам Новгородской художественной старины.

Посылая сыновей в уделы, Владимир наказывает им строить «церкви по градам»; в каких городах не указано, но, очевидно, это относилось и к Новгороду.

Храмозданием занимались не только князья и церковные иерархи, но и сам народ, хотя об этом летописец обыкновенно не упоминает; а что это было так, то это видно из сопоставления числа построенных церквей с числом погоревших в большие пожары, последних всегда больше чем первых. Наконец, этому мирскому построению мы имеем прямое доказательство в сооружении обыденных церк­вей, т. е. построенных миром в один день. К числу таких мирских обыденных церквей в Новгороде относится церковь Андрея Стратилата в Детинце и Симеона Богоприимца в Зверином монастыре, хотя последняя настолько велика, что могла бы быть построена в один день только в том случае, если весь материал был заранее заготовлен.

Благодаря строительству князей, духовенства и народа, число церквей в Новгороде было весьма значительно; так, из летописи мы знаем, что в 1340 г. был пожар, на кото­ром сгорела 51 церковь, (48 деревянных и 3 каменных), в том числе Св. София, а также Великий мост и 70 человек народа. До 1263 г. идет прогрессивно увеличивающаяся постройка церквей, но с 1268 г. до конца XIII в. она обрывается – это влияние татарского разгрома: потом церковное строительство опять растет, но с 1444 г. опять падает, начинается эпоха падения Новгорода. Обилие леса заставило Новгородцев строить церкви деревянные. Это обилие леса сделало из Новгородцев искусных плотников. Новгородцы издревле были плот­ники: еще во время борьбы Ярослава Мудрого с Святополком Окаянным, перед битвою у Любеча, воевода Волчий Хвост кричал Новгородцам: „Эй вы, плотники... вот мы вас заставим рубить нам хоромы». В противо­положность Новгородцам Владимирцы – камен­щики; так уже в XII в. Ростовцы, обижен­ные возвышением Владимира, говорили на вече: „Владимирцы наши холопы и каменщики».

Говоря о построении деревянных церквей, летописец говорит, что она была срублена, а о каменных – поставлена.

Какая же архитектурная форма отличала это древнейшее храмовое зодчество? Древнейшие деревянные церкви не сохранились. Самой старой деревянной церковью, сохранившеюся до наших дней, считается церковь в Рябове Тихвинского уезда, сооруженная в 1485 г. (она датирована). Она подвергалась лёгкими подправкам, но очень незначительным и не испортившим ее внешнего вида. Она очень маленькая и может вместить в себе, навряд ли, более 11молящихся.

Летописец, говоря о сооружении храма, никогда не упоминает об ее архитектуре, он обращает внимание на размер церкви, на чудесное событие, имевшее место при ее постройке (например на чудо от образа Спасителя в куполе Св. Софии), кто ее освящал.

Но есть возможность восстановить элементы древнего Новгородского деревянного церковного зодчества.

Для этого служат кое-какие указания в летописях и писцовых книгах и путь сближения с сохранившимися памятниками XV и XVI в. План храма в России, принявшей хри­стианство из Византии, должен был быть византийским. В Киеве архитектурные формы ока­менели и застыли, не пошли дальше византийского образа. Но византийских зодчих было мало и в деревянном храмоздании пришлось прибегнуть к русским плотникам.

Софийский собор строили византийские зодчие, но София одна, а церквей в Новгороде было много и их строили те же плотники. План византийского храм – прямоугольник близкий к

квадрату с 4 столбами, соединенными арками, на которые упирались своды, и все здание венчалось трибуном и куполом. Но столбы были плотнику не нужны, сводов он делать не мог. Таким образом, каменная архитектура византийская не могла служить образцом для Новгородской деревянной архитектуры. Деревянные храмы были и на западе, но генетической связи у Новгородских деревянных храмов с ними нет, как это ошибочно полагал гр. Уваровъ–на западе бревна ставились вертикально, а у нас всегда горизонтально.

Даже странно предполагать, что во всяком деле мы обязательно должны были заимствовать чужие образцы.

Для зодчества церковного был проложен путь в русском хоромном зодчестве. Слово хоромы (хоромина)- одного корня со словом храм, т. е. здание, главным образом, высокое, величавое. Высота – признак величия и не в отношении величины, а высоты, оттуда эпитет великий (Иван Великий). Основная форма хоромного зодчества – клеть (простой сруб), если постройка зимняя – изба, под нею подклетье. Если клети мало для хоромы – устраивается над нею гор­ница. Покрывается горница обыкновенной 2-х или 4-х скатной крышей. В таком здании укладывалось все хозяйство, но для людей непростых этого было мало и по мере развития богатства, расширялось и помещение. Хоромы – это совокупность нескольких клетей. Образцом: с хоромного зодчества может служить, ныне не существующий, Коломенский дворец под Москвою. В этом сооружении был как бы некоторый беспорядок, но в тоже время и своеобразная красота.

В хоромах отдельные клети соединяются сенями – всегда светлыми, просторными, это наши теперешние залы, которые служили для увеселения молодежи, о чем поется в извест­ной песни. Каждая клеть имела свою особую крышу. Крыши были на 2 ската, на 4 ската и бочкой. Крыльцо–это украшение хором; обыкновенно оно покрывалось шатром или бочкой. У богатых людей на крыльцах 3 рундука (три площадки) – потому что для знатного было 3 встречи, а равный встречался только наверху

Итак, хоромы – это совокупность клетей соединённых сенями, покрытых красивыми крышами.

Гражданское деревянное зодчество дало до­статочный материал и для храмового деревянного русского зодчества.

Для храмов производилось сочетание срубов, вот почему в памятниках древней русской письменности упоминается о числе углов храмов. Число этих углов иногда было очень велико; под 1147 г. в летописи упоминается, что сгорела церковь о 26 углах, что получалось от соединения нескольких срубов . Бывали храмы и округлые, но круглым из дерева построить нельзя и потому это были многогранники.

На крышах храмов помещались – шейка и маковица с крестом.

Размеры у храмов бывали иногда больше, особенно вверху, иногда до 30 сажень.

Привязанность русского древнего человека к преданно и старине была очень велика. Храмы часто строились миром и, как дело общест­венное, они не могли скоро изменяться, почему в XVI и XVII веках повторяются те формы, которые были в отдаленные времена. В заключение должен сказать, что русское древнее деревянное зодчество есть проявление русского самобытного гения.

В Новгороде деревянная архитектура на первых же порах вступила на путь самостоятельного национального развития; того же нельзя сказать об архитектуре каменной, которая и до ныне сохранила на себе следы своего византийского прототипа.

Ознакомимся с сохранившимися памятни­ками, для выделения признаков.

На первом месте надо поставить каменную Св. Софью. С нею была связана не только церковная, но и политическая жизнь (общественные выборы, вопросы о войне и мире и т. п.), Значение Новгородской Софии определялось изречением Мстислава Удалого: «где София, ту Новгород».

Новгородская София примыкает к числу христианских сооружений, которые носят тоже название: Айя – София Константинопольская, церкви Св. Софии в Трапезонте, Херсонисе, Киеве, Гродно, Вологде, Тобольске.

Что такое была Св. София – не совсем ясно. Впервые мы ее встречаем, в философии Платона, рано встречаем и в христианской церкви. Некоторые отожествляют с Св. Софией– второе лицо Св. Троицы, а другие (напр. Игнатий Богоносец) Богоматерь. Явление – любопытное, но не разрешенное до сих пор.

Юстиниан, строя храм Св. Софии в Константинополе, разумел под Софией Христа. София была выражена лучезарным Ангелом, но храмовой Константинопольской иконы Св. Софии, по видимому, не было; я работал по этому вопросу, но ничего определённого не нашел.

Сохранилась историческая легенда о построении храма Св. Софии в Константинополе, выясняющая, почему Премудрость Божия изображена в виде Ангела. Легенда повествует что, во время построения храма, постройкой которого заведовал архитектор Игнатий, однажды он с рабочими ушел на обед и оставил своего малолетнего сына караулить инструменты. Работа шла такая спешная, что византийцы, не смотря на свое обыкновение отдыхать после обеда, возвращались к постройке довольно скоро. И вот, в отсутствие старших, сын Игнатия видит, что к нему приближается безбородый юноша, как бы каженик с лучезарным лицом, и спрашивает его: «где же рабочие?» Сын Игнатия ответил, что они обедают; тогда пришедший возразил: «какой же теперь обед, идет такая спешная работа, иди и зови их на работу». «Но я не могу идти, так как сторожу инструменты», – возразил сын Игнатия. «Иди, здесь я страж» – сказал пришедший.

Сын Игнатия пошел к отцу и рабочим и рассказал им о каженике. Тогда византийцам стало ясно, что каженик был никто иной, как Ангел Божий, страж храма Св. Софии, олицетворявшей собою Иисуса Христа. Так как София Новгородская созидалась по подобию Византийской, то и на иконе она изображена лучезарным Ангелом со свитком и надписью: «София премудрость Божья Иисус Христос». Это Новгородский тип, он же и в Вологде, а в Киеве тип другой, встречающийся и в Тобольске; в нем Св. София изображена Божией Матерью. Если обратиться к церковной службе, то можно примирить оба воззрения: Христос есть София и Богоматерь – Престол Его. Эта двойственность проглядывает не только в иконографии, но и литературе, и в них нет попыток примирить это противоречие – это богословие не церковное, а народное, это выражение народной мысли.      София празднуется то 8-го сент. (богородичный праздник), то 15-го авг. (тоже богородичный праздник), а в Константинополе 23 в 24 декабря, здесь ее празднование приурочено к чествованию Христа. Во всяком случае обе в формы древние.

На одном образе VI-го столетия София изображена в виде Ангела. Как я уже говорил, Новгородская София примыкает к числу весьма распространённых во всем Mиpе сооружений в честь Софии.

Первоначальное ее построение относится к ( 989 г., когда Св. София была построена дубовой о 13 верхах, близ того места, где теперь стоит церковь Андрея Стратилата, но в 1045 г. она сгорела и на ее месте Садко богатый гость построил впоследствии церковь Бориса и Глеба. Каменная же София была заложена в 1045 г. на том месте, где она и теперь стоит. Строился собор 7 лет и освящен при Новгородском князе Владимире Ярославиче и втором Новгородском епископе Луке Жидяте. Зодчие его были греки. Какая церковь служила ему прототипом, указать нельзя; тип его – византийский, получивший свое развитие между VI и X веком. Сложена Новгородская София из дикого камня, крыша у нее коробовая. Перво­начально София была меньше, чем в настоящее время, впоследствии к ней были пристроены паперти и апсиды новых приделов. В за­падной части у нее башня.

Второй памятник, но другого порядка, это Спасо-Нередицкая церковь, построенная в 1198 г.; в 1548 г. она погорела, но только «до плеч», т. е. огонь коснулся только ее верхней части. Особенность ее – это отделка стен Новгород­скими архитектурными фасами. В своем первоначальном виде Нередица не была такова, как теперь, после реставрации. Теперь, благодаря посводному покрытию, ей придан Владимиро-Суздальский тип, но передан не точно. Посводного покрытия тогда не могло быть, так как дерево навряд ли можно покрыть посводно. Правильное понятие о первоначальной Нередице она давала до своей последней реставрации.

Далее, из сохранившихся памятников древнего Новгородского зодчества, следует указать на церковь Николы на Липне, на Никольский (Николодворищенский) собор, на Антониев мо­настырь. У его собора вежи, несомненно, XIII в. – эти сторожевые башни – особенность Новгородских древнейших соборов, так как башня есть и в соборе Юрьева монастыря. Редкий по типичности памятник – это церковь Спаса Преображения – у нее многоскатное покрытие, на ее стенах рельефные (обронные) каменные украшения, хотя они не идут в сравнение с Владимиро-Суздальскими такими же украше­ниями; там масса фигур, значение которых еще недостаточно уяснено: по одному объясне­нию, это выражение идеи – «всякое дыхание да хвалит Господа»; на Новгородских же церквах обронные украшения состоят лишь из крестов различного размера.

Трибун у Спасопреображенской церкви со­вершенно круглый и купол строго византийский, тогда как русские зодчие старались его вытягивать. Церковь Феодора Стратилата| очень напоминает Спасопреображение. Затем идут: церковь Иоанна Богослова, церковь Петра и Павла, церковь Бориса и Глеба; последняя была соборной, она похожа на Спасопреображенскую церковь, но гораздо ее больше, как со­борная. Упомяну еще Волотово, Ковалево. Ка­кова же характеристика этих памятников Новгородского зодчества XI–XV столетия? Рассмотрим отдельно: технику, планы, фасадные формы, окна, порталы, трибуны, иконостасы внутреннюю роспись и звонницы.

Техника была проста. В дело шел камень (плита), добываемый из берегов Волхова. Делали 2 деревянные стенки на аршинном расстоянии и потом заполняли промежутки между ними камнем и боем кирпича, а потом зали­вали цементом, состоявшим из извести с песком и пенкой. По мере возвышения и затвердения каменной стены, возвышали и дере­вянные стены. Этот способ назывался «строить стенку в коробку», и стены, таким образом, выходили неровные. Когда цемент забирал силу, стены становились очень крепкими и разбить их становилось также трудно, как и камень. Для связей употребляли дерево. Таким образом, в самой строительной технике мы имеем признаки для определения Новгородской постройки: стены выложены несовершенно – неровно и из разнородного камня, связи дере­вянные, в древнейших храмах они крашеные; но все это характерно для Новгородских построек только ранее ХV века. Техника, конечно, совершенствовалась.

План здания – это костяк, его надо облечь в плоть и кровь, и тогда он получит свою индивидуальность. Основа византийского храма – это 4 столба; они соединяются арками, на них ставится трибун. Для алтаря с востока при­страивалась полуциркульная апсида, две меньшие апсиды устраивались иногда для жертвен­ника и диаконннка. Если в храме бывало несколько престолов, то для каждого была своя апсида. Если храмы были большие, то было больше и столбов, так, у Св. Софии в Константинополе их 16.

Признаки фасадных форм Новгородских храмов – это 3 фаса, разделённых 2-мя столбами; столбы фасада соответствуют столбам храма: столбы фаса соединены арками, средняя арка шире. В Суздальской и Московской архитектуре было еще горизонтальное деление стен – пояском. В Новгороде наиболее интересная фасадная форма у церкви Спаса Преображения у нее разделка стен в виде щипца – это напоминает готическую архитектуру. Но щипец Новгородский является не под влиянием западноевропейской готики. Строгое напоминание готики мы видим только в Новгородской грановитой Палате, но этот памятник не получил еще разъяснения.

В Новгородских церквах – угол (стрелка) проходит строго по всему зданию и его прототип надо искать в щипце деревянной Нов­городской избы. Подобное устройство вызывалось климатическими особенностями, чтобы снег не накапливался на крыше. Щипец – форма крыши деревянной Новгородской постройки и форма эта была перенесена и в каменное зодчество. Щипец мы встречаем только с XIV до XVI в.

У Бориса и Глеба, как соборной церкви, щипцов более; их по 3 на каждом боковом фасе.

В храмах византийских окна были трой­чатые, а в Новгородских – щели. Широкими окнами Новгородцы боялись повредить крепости стен; к тому же щелеобразные окна лучше берегли тепло, что при нашем климате было очень важно, так как церкви не отапливались. Порталы встречаются редко – у Св. Софии, в церкви Климента. Кровли были отчасти коробовые, с XIV века со щипцом и поэтому многоскатные.      .

Византийский трибун был многогранный, а у нас всегда гладкий. Иногда трибуны укра­шались изразцами (напр. у Феодора Стратилата на Софийской стороне).

Сперва купола у нас были византийские, а потом они вытягиваются луковицей.

На маковицах кресты с XVI в. восьми и шестиконечные. Под крестом луна. Луне этой придают разные толкования, между прочим, как символ победы над магометанством, но это неосновательно, так как в XIV в. татарское иго еще не кончилось.

Есть такой крест и на так называемых Сигтунских вратах Св. Софии Новгородской, который несомненно Византийского происхожде­ния, а Византия была завоевана магометанами. Другое толкование видит в луне побежденного диавола, попранного крестом, в стилизо­ванном виде – в форме полулуния. Наконец, третье наиболее вероятное толкование П. Л. Гу­сева (исследование его напечатано во 2-мъ выпуске Сборника Новг. Общ. Люб. Др.), что это процветший крест.

Крест на маковице венчался иногда голубем (Новгородская София и др.). По мнению гр. Строганова, голубь быль только на северных храмах и указывал на архиерейскую кафедру; но это мнете не основательно, голубь на кресте выражает собой приосенение храма и молящихся в нем Святым Духом, а помещался он обыкновенно на соборах потому, что только при построении соборных храмов средства позволяли выполнять все детали христианской символистики; так, помимо соборных храмов, мы его видим на Успенской церкви во Пскове, а она была не соборная, а приходская. Во внутреннем расположении Новгородских храмов нет крупных особенностей – можно указать, что у них нет внешнего нарфикса (галереи с колоннадой), это объясняется непригодностью его в нашем климате. Новгородские иконостасы были гораздо выше, нежели в храмах Византийских, но до XV ст. высокого иконостаса не было и в России.

Особенность Новгородских храмов составляют также голосники – это продолговатые глиняные горшки, которые вставлялись в кладку чаще всего парусов. Они встречаются еще в Гродно, Ростове и Костроме, но там как исключение, здесь же как правило. Есть мнение, что это были резонаторы, как и в греческих театрах, но по исследованию оказалось, что голосники ослабляли резонанс. Можно скорее предполагать, что они употреблялись для облегчения тяжести сводов.

В Новгороде колокола были уже в XI столетии. Из летописи мы знаем, как Всеслав Полоцкий увез колокола, когда ограбил Св. Софию; Св. Антоний Римлянин, при прибытии в Новгород, услышал колокольный звон, как повествует его житие; но колокола были небольшие; колокол Антония Римлянина весит всего один пуд, а для небольших, колоколов не требовалось и больших приспособлений и прототипом Новгородской звонницы, является перекладина на 2 столбах. Даже и значительно позднее, при Грозном, колокол, вылитый митрополитом Макарием для Св. Софии, весил всего 200 пуд. Шатровые колокольни появляются только в XVI в. Новгородское архи­тектурное влияние простиралось на Москву и Киев. Москва не только пользовалась образцами церк­вей, но даже выписывала Новгородских мастеров. Так продолжалось до XVI ст. С утратою своего политического значения, тем не менее, архитектурное значение Новгорода удерживается сполна, и Москва не полу­чила бы своего архитектурного развития, если бы не опиралась на Новгородское зодчество.

На Востоке, откуда была получена христиан­ская монументальная живопись – была мозаика, а в Новгороде фреска. Мозаика дело роско­ши – на нее нужны были большие затраты, тре­бовались опытные мастера, в Росси же на первых порах христианства ни того, ни дру­гого не было.

Есть остатки орнаментальной мозаики в алтаре Новгородской Софии, но это единственный случай в Новгороде. Стены можно расписы­вать двумя способами – по сухому грунту штукатурки (al secсo) и по сырому еще грунту – al fresco.

Для росписи al fresco заготовлялся грунт из извести, песка и пеньки, и пока он не высох, надо было написать изображение. Фре­сковая живопись имеет свои невыгоды: 1) художник должен скоро работать, 2) в техническом отношении фреска неудобна потому, что ее исправлять уже нельзя, и 3) краски при высыхании штукатурки видоизменяются. Но, не­смотря на эти неудобства, она имеет незаменимые преимущества – она долговечна, потому что краски ассимилируются со штукатуркой; так, некоторые Новгородские фрески существуют более 700 лет. Этот род живописи был бы очень полезен в настоящее время, но секрет его утрачен.

Самая прочная роспись храма – конечно, мозаика, но она дорога. Из мозаик самая дешевая венецианская – ее делают не в храме, а в мастерской и на левую сторону, а потом переносят и устанавливают в храме; тем не менее каждый ее вершок стоит не менее 30 к., а части лица 3 – 5 р.; в образах же В. М. Васнецова в храме Спасителя в Москве 4–5 р. за квадр. вершок фона.

Таким образом, в настоящее время, рим­ская мозаика – прямо на стене храма, – слишком дорога, живопись по сухому грунту не прочна, масляная подвержена действию сырости, от которой она чернеет.

Новый способ – Кеймовская живопись еще недостаточно испытана. Ее изобретатель – Кейм – сам признаёт, что, если в кладку попадет гнилой кирпич, то живопись исчезает; кроме того, краски должны быть из­готовлены строго по формуле, но художники пишут не формулами, а красками. Наконец, этот способ не дает возможности поправки. Таким образом, следует признать, что кеймовский способ не применим в монумен­тальной живописи. Вот почему важно восстановить старинную фреску, но художники ей предпочитают масляные краски, которыми ра­ботать гораздо легче.

Обратимся к рассмотрению Новгородской монументальной росписи.

В 1-й Новгородской летописи под 1045 г. мы читаем: «В лето 6558 сгоре Св. София, в субботу, по заутрени, в час 3, месяца марта в 15. В то же лето заложена бысть Св. София Новгороде Володимиром князем». Расписывалась Св. София 7 лет цареградскими мастерами, и о чуде, бывшем при написании образа Спасителя во главе, в 3-й Новгород­ской летописи рассказывается следующее: Иконописцы написали Спасителя с благо­словляющей рукой. На другой день рука оказа­лась сжатою. По приказанию епископа Луки, до трех раз исправляли фреску–и каждый раз Спаситель чудесно являлся с сжатою десни­цею. Наконец, в 4-й раз от образа Спаси­теля был глас иконописцам: «писари, писари, о писари! не пишите мя благословящею рукою, напишите мя с сжатою рукою. Аз бо в сей руце моей сей Великий Новгород держу: а егда сия моя рука распространится, тогда будет граду сему окончание».

Для нас важно, что в куполе написан образ Спаса (Пантократор), ниже в три­буне Архангелы, а еще ниже, между окон, пророки, т. е. роспись подчинялась установлен­ному порядку. Теперь же роспись Св. Софии не то, что было первоначально – ни основной тип, не детали не отвечают требованиям XI ст. Только изображение Константина и Елены и Пророков дают понятия о древних Новгородских фресках, и в них поражает светлость красок. Собор был весь расписан, но роспись эта до нас не дошла, кроме помянутых изображений. Поэтому, для суждений о древних Новгородских фресках обратимся к сохра­нившимся фрескам Нередицкой церкви, пост­роенной в 6706 (1198) г. «Заложи церковь камину – князь великий Ярослав, сын Володимир, внук Мстисласль, во святаго Спаса Преображения Новгороде на горе, а прозвище Нередице, и начата делати месяца июня в 8 на святаго Феодора, а кончаша месяца сентября» (I Нов.). Как видите, построена она была в 3 мес. Вообще строились тогда церкви необык­новенно скоро – так церковь Преображения в Ст. Руссе в 70 дней, церковь Прокопия в Новгороде в 4 дня.

Расписана была Нередицкая церковь в 1199 г. уцелевшие после пожара 1543 года фрески сохранились до наших дней, без всякого исправления, хотя это и нельзя считать научно доказанным. В Нередицкой церкви есть надписи на столбах (grafitti), но они не обследованы еще в научном отношении, и это прямо насущная научная задача.

На южной стороне находится замечательное изображение кн. Ярослава Владимировича – это самое обычное изображение ктитора, подносящего построенную им церковь Христу. Князь Ярослав скончался около 1280 г.

В 70-х годах минувшего столетия, В. А. Прохоров заметил на голове князя подобие татарской фески, он промыл изображение и оказалось, что фреска была исправлена, Я лично не раз бывал в Нередице, но нигде никаких следов исправления не видал. Если и была реставрация, то она состояла только в освежении красок, без изменения контуров, почему мы и можем на них смотреть как на фрески XII столетия. Приближаются они по стилю к Киевским фрескам XII столетия, но по сохранности своей превосходят все доселе известные в России и Византии фрески до XV столетия. Это фрески совершенно византийского образца и даже надписи на многих из них на жреческом языке.

С точки зрения системы храмовой росписи, фрески Нередицкой церкви ей строго удовлетворяют: расписывая храм, в старину держались известных прототипов. Теперь на это смотрят с точки зрения декоративной только, и помещают где что ни попало – не дается никакого смысла внутренней росписи храма, но прежде роспись давала идею о связи церкви земной с церковью торжествующей, эта идея дана в «Кормчей книге».

Порядок росписи был таков: в куполе Господь Вседержитель – Пантократор – всегда бюстовое изображение; ниже – Ангелы или Вознесение; еще ниже – пророки, в парусах еван­гелисты, в алтаре – литургия. В средней части храма на стенах – праздники, на столбах – изображения святых. На западной стене – страшный суд. В подпружных арках 40 мучеников в медальонах. В Нередице подоб­ное расположение строго выдержано. Вот обыч­ная схема, которой придерживались живописцы монументальной росписи древнего русского храма.

Монументальная фресковая живопись требовала технического умения и опытных мастеров, которых не везде можно было найти, между тем как производство икон на дереве в XVI в. получило в России значительное развитие и распространение. В древнейшие вре­мена вместо иконостасов находилась низкая алтарная преграда, по верхнему карнизу которой были ниши в один ряд. С XV в стал образо­вываться, от карниза преграды вверх, наш теперешний иконостас. Укажем здесь систему, по которой в иконостасе расположены образа по разным ярусам (тяблам). В первом низ­шем тябле по правую сторону царских врат – икона Спасителя и икона Храмового Святого, на лево – икона Богоматери. На царских вратах Благовещенье, а на северной и южной дверях – ангелы, диаконы или святители. Во 2-м тябле – над царскими вратами – тайная вечеря, а по обеим сторонам ее – иконы двунадесятых праздников; в 3-м тябле Деисус посредине, а по сторонам его апостолы; в 4-м тябле Богоматерь с пророками по сторонам. Венец иконостаса составляет крест. Таким образом схема расположения икон в иконо­стасе соответствует схеме древней монумен­тальной храмовой росписи.

Возвращаюсь к росписи Нередицкого храма. Образ Вознесения в куполе поврежден пожаром 1543 года. изображения апостолов сде­ланы с хороших греческих образцов, но копировальщики были не очень хорошие. Пророк Давид и пророк Соломон – совершенно византийского характера. На арке поддерживающей алтарный свод, написан нерукотворный образ Спаса, а напротив на арке такой же образ; но это не повторение. Когда Иисусу Христу художник Анания передал желание царя Авгаря иметь изображение его, то Спаситель приложил к своему лику полотенце – получился так называемый образ нерукотворного Спаса; Анания пошел с этим изображением к Авгарю, и когда заночевал близ г. Едессы, то положил полотно с ликом на кирпичи, на которых и отпечатался лик Спасителя. Второй

Нередицкий нерукотворный образ и напоминает это событие. Изображение Христа на алтарном своде с седыми волосами и крестообразным нимбом около головы и надписью: «И. X. ветхий деньми» объясняется пророчеством Даниила: «престоли поставишася и ветхий деньми седе». В алтарной апсиде изображение Божией Матери с предвечным Младенцем; у Божией Матери воздетые к верху руки – это так на­зываемая «нерушимая стена», напоминает она древнюю оранту (молящуюся).

В алтарной апсиде изображена Евхаристия в так называемом Литургическом переводе. На ней Христос в положении священника, а сослужат ему за диаконов -ангелы. Это иконо­графическая форма не позднее V-гo века, и удержалась она до настоящего времени. Здесь же изображены святители, причем они в фелонях, а не саккосах. По стенам храма празд­ники: Введение во Храм; Сретение Господне (клетка с птичкой – обычный дар). Крещение Христа – где восприемниками изображены ангелы с простынями в руках. Усекновение главы Иоанна Предтечи. В изображениях мучеников обратите внимание на их атрибуты: в правой руке крест, а левая длань распростерта и под­нята кверху.

В алтаре женщин (кроме Божией Матери) не изображали, но в диаконнике Нередицкой

церкви изображены диаконицы. На западной стене изображен Страшный Суд.

В Нередице мы имеем единственную картину страшного суда этой отдаленной эпохи.

Из древних фресок Новгородски в других церквах до нас дошли некоторые изображения в церкви св. Георгия в Старой Ладоге и в Спасо-Мирожском монастыре во Пскове, но последние переписаны. Обращу еще ваше внимание, что Христа и Святых в про­филь не изображали; таким образом на фресках Спасо-Мирожского мон., в Евхаристии, в профиль нарисован лишь Иуда, а в дру­гих иконах палачи.

Историческое развитие монументальной живо­писи идет параллельно с развитием литературы и просвещения.

В XVI и XVII в. в Новгороде значительно увеличилось число средств к просвещению и явилась потребность сознательного отношения к искусству, которая выработала наклонность к красоте внешних форм. Из постановлений «Стоглава» (1551 г.) видно, что в то время не ограничивались одной безотчетной верой; явилась потребность все объяснить, вследствие этого изобразительное искусство расширяет свое содержание.

При царе Алексее Михайловиче явилась так называемая царская школа живописи, во главе которой стоял Симон Ушаков. В эту школу привозились иностранные образцы, и даже некоторые живописцы посылались за границу для обучения; но не всегда западные образцы были применимы, поэтому наши художники при­способляли эти заграничные образцы к рус­скому пониманию. Так напр. в Италии суще­ствовало изображение «процветшего креста» в такой форме: из процветшего креста исходит рука, поражающая синагогу в образе женщины с завязанными глазами верхом на лошади; а в русском выполнении рука эта поражает скелет с косою в руке, т. е. смерть.

В итальянском изображении другая рука, исходящая из процветшего креста, венчает группу, символизирующую церковь в смысле собрания верующих; а в русском изображении – на том же месте – рука венчает храм, т. е, церковь – здание. Такое понимание упростило задачу художника, облегчив вместе се теме понимание сюжета мирянами.

Влияние царской школы быстро распростра­нялось; представители ее прилагали все усилия к тому, чтоб вложить жизнь в искусство.

Памятников этой школы уцелело много: не говоря о Московских храмах (Успенский, Архангельский и Благовещенский соборы) они сохранились в Ярославле, Туле, Костроме (Ипатьевский монастырь) Вологде и даже в Архангельской губ. Охватить их все невоз­можно, поэтому остановимся на тех, в которых наиболее ярко виден рост русского искусства.

Возьмем монументальную живопись, какой-либо Ярославской церкви XVII в. и сравним ее с Нередицкими фресками; – это сравнение покажет нам громадный рост содержания церковной живописи.

Pyсские художники изображают не только отдельные сюжеты, но даже части текста и церковных песен. Так напр. «слово плоть бысть»; в этой композиции Богоматерь с Христом в недрах (на груди, как у Знаменской Божией Матери). В Нередицкой церкви Божия Матерь нерушимая стена (оранта), а в церкви Иоанна Предтечи на Толчкове в Ярославле (XVII в.) изображается в олицетворении церковной песни «о тебе радуется, благодатная, всякая тварь» в самой сложной композиции Богоматерь на троне в облаках, а вокруг Ангельский собор – ангелы, человеческий род – люди, освященный храм – русская церковь, рай – вертоград, т. е. сад с деревьями и травой.

В алтарной апсиде теперь появляется изображение, выражающее не только идею Евхаристии.

Постепенно старинная иконопись приближа­лась к живописной. К таковой по типу под­ходит в Ярославских храмах ХVII в.: 1) Нерукотворный образ Спасителя, 2) изображение Божией Матери на трибуне, под западным влиянием, на тему «песнь песней», 3) Недре­манное око, 4) картины Благовещения в рос­кошной обстановке – памятник в стиле эпохи Возрождения, 5) картина Вознесения – целый ряд Ангелов, трубящих в трубы – подражание западноевропейскому стилю (Перуджино), 6) в верхней части иконостаса, изображение праотца Ноя, держащего ковчег (условн. форма) и Мельхиседека.

В царской школе был постоянный обмен живописцев – в нее приходили учиться из провинциальных городов (живописцы городовые), а столичные живописцы уходили по русским городам – этим путем достигался обмен художественных идей.

Задача этих лекций была не в нагромож­дении знаний, а в желании привить к сознанию слушателей некоторую любовь и уважение к нашей художественной старине, что может иметь место только при обстоятельном знакомстве с ней.

 

Источник: Покровский, Н.В. Конспективное изложение чтений по христианской археологии. – 2-е изд. – Новгород: Новгор. о-во любителей древности, 1916. – 34 с.

Комментарии для сайта Cackle