Глава II

Отправление дьякона Мелетия к патриархам с царскими грамотами и жалованьем. – Инструкция Мелетию. – Грамоты царя А. М. к патриархам. – Письмо Вятского епископа Александра к царю с обличениями п. Никона.

30-го Декабря Мелетию дана инструкция: ехать в Киев, оттуда в Молдавию и в Царьград. По приезде в Молдавию, велено ему, проведать всяких вестей, писать великому государю и письмо послать в Киев к воеводе Чаадаеву. В Царьграде великого государя грамоты, которые посланы с Мелетием, за створчатыми печатями подать патриархам константинопольскому Дионисию и иерусалимскому Нектарию, если последний будет в Царьграде, и им говорить о приезде их в Москву; а если из них кому самому ехать нельзя, то послали бы от себя кого они изберут; а что патриархи будут говорить и на чем мысль свою будут полагать, обо всем том и о вестях отписать к великому государю с ведомыми ездоки и те письма послать в Киев или Москву, куда ездоки поедут. К патриархам александрийскому, антиохийскому, иерусалимскому, если его в Царьграде не будет, и к бывшему цареградскому Паисию ехать ему, дьякону Мелетию, и делать все то же, как и в Царьграде и как можно скорее туда возвратиться. Когда патриархи между собою согласятся, кому из них в Москву ехать, или кого от себя послать захотят, и его, Мелетия, наперед ли себя отпустят или с собою ехать велят, о том ему писать прежде своего отпуска или поезда с ними, чтобы обо всем было ведомо подлинно; а чтобы то одноконечно учинить, чтобы александрийский, антиохийский, иерусалимский и бывший цареградский Паисий, а по нужде бы приехали двое, антиохийский и иерусалимский. Патриархам, которые захотят вместо себя послать, Мелетию говорить, чтобы они наместников своих послали архиереев добрых и ученых, благоразумных, едино словных, крепких и правдивых, могущих рассудить дело Божие в правду, не желая мзды и ласкания, и страха никакого, боясь разве суда Божия. Мелетию, будучи у вселенских патриархов, памятуя страх Божий, про патриарха Никона никаких лишних слов не говорить, кроме правды, и усердно стараться, чтобы они ехали в Москву или вместо себя кого отпустили вскоре¹¹.

Мелетию вручены были царские грамоты к патриархам и вместе с тем послано с ним жалованье: константинопольскому патриарху 400 черв., александрийскому, антиохийскому, иерусалимскому и бывшему патриарху константинопольскому Паисию, каждому по 300 червонных¹²; кроме; того 30 пар соболей для раздачи греческому духовенству: митрополитам, архиепископам и проч. всего по оценке на серебряные деньги на 225 руб¹³. Мелатию дано на дорогу 600 ефимков¹⁴.

Во всех грамотах к патриархам говорится, что русская Церковь остается пятый год без пастыря, так как патриарх Никон, самопроизвольно оставив святительский престол, пребывает в новоустроенных от него обителях и попечения о святой Церкви не имеет; поэтому патриархи приглашаются в Москву, чтобы водворить мир в русской Церкви; но умалчивается о бывшем в 1660 году против Никона соборе; и о том, что в Москву созывается вторично против него собор. «Молим преблаженство твое – так говорится в грамоте к константинопольскому патриарху Дионисию – если можно тебе самому нозе твои краснии (по пророку глаголющу: коль красны ноги благовествуюших мир) к нам управити и прийти, да мир Церкви и благая нам от себе благовестиши, якоже правила святых отцов повелевают, еже посещати архиереем по градом и недобре управленная исправляти и недоуменная разрешати, тако подвигнулся к нам и вся по боголепому чину исправиши и яже недоуменная разрешиши, взыскуется ныне и в нас исправление некое церковное непосещаемо и недоумение имеется, которое без вашей святыни разрешиться не может. Бывший наш пастырь, патриарх Никон, уже пятый год как престол свой самопроизвольно оставил. Хотя нам и известны правила, чтобы по преставлении архиерея не больше 3-х месяцев ожидать рукоположения другого архиерея на место умершего, но патриарх Никон еще жив, проживает особо, совершает все службы архиерейские и потому на место его поставить другого патриарха без вашего совета и благословения не дерзаем и никак не можем помочь себе в том, как только просить твое преблаженство прийти и разрешить наше недоумение. Если же тебе нельзя самому прийти, просим тебя, преблаженнейший, пошли от себя к нам хотя экзарха, искусна мужа и во всем художна, житием, и словом и мудростью сияюща, и другого с ним местоблюстителя, подобного во всем первому, чтобы вместо тебя они могли все сделать нам на пользу, или, если можно упросить – чего наипаче желаем – чтобы пришел к нам прежде тебя бывший на патриаршем престоле святейший Паисий которого мы знаем, если он жив еще и свободен. Еще молим тебя списаться и с прочими патриархами антиохийским, александрийским и иерусалимским, чтобы и они потрудились к нам прийти, если им можно; если же нельзя, то чтобы также искусных во всем и свидетельствованных мужей от себя послали к нам, да по писанному, при двух или трех свидетелях станет всяк глагол. Да будет известно тебе, преблаженнейший и то, когда патриарх Никон был на престоле великороссийской Церкви, в то время приписывал себе в титуле паствы вашей стравропигион и писался великия и малыя и белыя России патриарх; к тому же и епископа Каллиста рукоположил в Полоцк, не принадлежащий к его области, и о том как изволит твое преблаженство». Далее говорится, что дошла до царского слуха весть от достоверных лиц, что патриарх Никон тайно посылал бывшего архидьякона Евфимия с письмами своими к константинопольскому патриарху, и что он возвратился от него с посланиями к Никону, поэтому желательно узнать: «какие письма Евфимий вручил патриарху Дионисию и какой от него был дан ответ на словах и в письме». Но это была напраслина на Никона и Евфимия: Евфимий не был у патриархов и никаких грамот по Никонову делу от них не получал¹⁵. «Весть твое преблаженство, отче святейший, – так оканчивается грамота, – яко по апостолу все являемое свет есть; но о вас пастырях сказано: вы есть свет миру; и так, светом пастырского твоего рассуждения – о них же вашей святыни изображаем, да посетиши, да всяку некоих церковных вин сомнению отъяту и неисправлению обличенну – свет, в нем же стоим, ни единою мглою затмеваем, соблюдется»¹⁶.

Убедительнейшая грамота написана и к александрийскому патриарху: «благорассудное, во благих бодро опасное и премудрое пастырство твое слыша, святыню твою, как любезнейшего нашего и доброхудожного учителя, любовью в персех наших носим и желаем во всех благочестия догматах с вами согласоваться, по сему изъявляем, что во святой Российской Церкви имеется некое взыскание, требующее вашего исправления и посещения. Бывший у нас пастырь, патриарх Никон, престол Российской Церкви самовольно – не знаем по каким причинам – оставить изволил и пребывает в одном из монастырей; и не только это, но и другое, касающееся церковных уставов, требует вашего святительства рассмотрения и рассуждения; молим твое преблаженство любовью, как архиерея премудрого и о целости святой Церкви попечение имеющего, да потрудится твоя святыня самолично к нам в царствующий наш град прийти, чтобы рассудить о великих Российской Церкви вещах; если это сделаешь, равноапостольное делом изъявишь, и примем тебя, как второго истины учителя Павла, церковный мир носящего¹⁷. Также и в грамотах к прочим патриархам изъявляется потребность мира для Церкви: «ничего нет потребнее и полезнее нам в жизни, как соблюдать и хранить общий мир Церкви и здравую веру. Сего ради молим ныне твое преблаженство, если тебе возможно, да приидеши паки нашего царствия к державе, ради нужных некоих и неотложных вин церковных, рассудити, о них же в чесом сомнение обдержит, яко да и общий мир церквей от сего известится, который столько же потребен православным, елико и дыхати нам воздуха»¹⁸.

Не прошло бесследно писание Стрешнева и Лигарида, составленное в 30-ти вопросах и ответах о новых обычаях патриарха Никона; нашелся подражатель и откликнулся на зов Паисия епископ вятский Александр. На вопрос, не грешат ли архиереи и бояре, что не бьют челом и не наставляют царя учинить окончательное решение дела патриарха Никона – Паисий отвечал: весьма согрешают, и обращаясь к архиереям говорил: «почему вы, пастыри церкви, не бережете патриаршего престола и не радеете об избрании патриарха? Это – ваше дело и радение». – Из всех архиереев один епископ вятский Александр отозвался на это воззвание.

30-го Декабря 1662 г. является от него поддьяк Василий Яковлев и подает письмо на имя царя Алексея Михайловича.

На допросе поддьяк сказал, что поданное им письмо послано с ним от вятского епископа Александра, за его печатью, писано оно к великому государю по поводу письма бывшего патриарха Никона к газскому митрополиту Паисию, и писал то письмо он, поддьяк. Епископ Александр говорил ему, что письмо это он показывал рождественскому, что на сенях, священнику Никите, а, кроме его, никому более не показывали, и что то письмо епископ послал к великому государю собою, а не по Никитину веленью.

Письмо епископа Александра повторяет ответы Паиcия на вопросы Стрешнева; оно и писано по подражанию тем вопросам и ответам в 30-ти пунктах; письмо это порицает и уничижает Никона и восхваляет Паисия. Еще никто до сих пор не позволял ce6е, по крайней мере на письме, так выражаться о патриархе, как выражается в своем письме вятский епископ. Смелость эта, как можно видеть, заимствована у газского митрополита Паисия, человека ученого, смутившего епископа Александра, как менее развитого, о чем можно судить по самому письму его. Но не один епископ Александр был увлечен Паисием. Паисия все знали за человека образованного; в этом и царь Алексей Михайлович отдавали ему предпочтение пред другими архиереями; поэтому от него требовалось более осторожности в действиях; ему не следовало глумиться над лицом, стоявшим по своему положению в духовной иерархии выше его, Паисия. Паисий позволил себе в своих ответах на вопросы Стрешнева отзываться с глумлением и иронией о патриархе Никоне, и это послужило примером епископу Александру писать о Никоне без всякого уважения.

И так, хотя и сказал поддьяк, принесший письмо от епископа Александра, что оно писано по поводу письма Никона к Паисию Лигариду, но оно почти все основано на мнениях и заключениях последнего, изложенных в его ответах на вопросы Стрешнева. Епископ Александр называет Паисия «правдоглаголивым», даже праведником, который приходит в большой страх о согрешении русских архиереев, что они не оберегают патриаршего престола, и предостерегает их, чтобы эта беспечность не возбудила Бога до отмщения и ярости. Повторяя мнение Паисия о том, что архиереи не радят об избрании и поставлении на патриарший престол, епископ Александр пишет: «сего ради мы молим тебя, христолюбивый царь, да по заповеди благочестивого царя Иустиниана избрание сотвориши в трех лицах, блюдый себе, да не нечто праведно постражеши по тридесятой главе законов того же царя Иустиниана. Вправду бо, благочестивый царь, преосвященного Паисйя митрополита праведное запрещение, да не нечто от Бога постраждем, нерадяще о сих. Но о сем, благочестивый царь, мы, твои богомольцы, молим тебя, чтобы священного оного мужа не ухищренная беседа, паче же мольба, приведена была в действие; ибо во истину никакое твое царское дело крепости иметь не будет, доколе, матерь твоя, святая церковь от смущения не освободится и пока церковь не будет иметь доброго пастыря, который мог бы право промышлять о красоте ее и доставить ей мир. Никона же епископ Александр не называет ни патриархом, ни архиереем, а называет простым монахом и лжецом и укоряет его в том, что Никон в письме к газскому митрополиту Паисию подал ему благословение: «лжет убо Никон патриархом себя называя – пишет Александр – но простой чернец истинному архиерею благословение дает. Множество свидетелей имеет Никон своему отречению, зачем озирается назад? Разве подобает оставившему святительство своею волею действовать священническая? Если нет, то как же Никон опять совершает архиерейские службы и рукополагает? Не явно ли согрешение Никона? Не окончив божественной службы, бесчинно из церкви вышел и бесчестно святительский сан с себя сверг пред многими архиереями; не клевета на него была, но сам он, свою совесть познав, с клятвою престола отвергся, недостойна себя судив святительские власти и чести, и пишет будто для непрямой ярости царевы престол оставил, послушав евангельского гласа: когда гонят вас из одного града, бежите в другой».

Истины не было в письмах Паисия Лигарида, да и в письме вятского епископа ее нет: будто Никон почувствовал угрызение своей совести и сам признал себя недостойным патриаршества и архиерейства, будто совесть и раскаяние Никона в его грехах и не достоинстве вызвали оставление им патриаршего престола.

«Никон говорит – продолжает епископ – что ты, великий государь, святительский суд у него отнял и что его самого, митрополитов и епископов, и весь церковный чин судят мирские люди. Об этом, христолюбивый царь, не было говорено Никоном при отречении от престола в церкви и ни откуда не видно, чтобы он по этой причине оставил патриаршество; теперь же дерзает писать к иностранному архиерею, называя тебя гонителем». Далее, повторяя известную историю, с которой началось видимое несогласие между царем и патриархом, когда Хитрово ударил патриаршего стряпчего палкой и притом неприлично отозвался о Никоне, – что это обстоятельство сделалось чувствительно Никону, – епископ Александр пишет: «и нищу сущу, и ни благородием от детства цветущу, но и зело от худейших быв, обаче власть и честь приим от тебе, великого государя, и в самовластии быв, не терпит Никон и от боярина к стряпчему своему бесчестия». О том обстоятельстве, что после этой истории прислан был от царя к Никону боярин, в письме епископа Александра говорится: «а что он, Никон, пишет о князе, который прислан от тебя, великого государя, к нему в келью будто со многими непрямыми словами и бесчестием, и в том лжет Никон на твое царское величество, и лжа сия известна всему священному собору, ибо в соборную церковь прислан был от тебя, великого государя, твой государев боярин, князь Алексей Никитич Трубецкой, а не без имени некто и не с позорными словами, а с молением от тебя, великого государя, и с любочестивыми словами, как прилично святительскому сану». Но за тем епископ Александр глумится над Никоном так же, как и Паисий Лигарид в своих ответах на вопросы Стрешнева. Никон в письме к Паисию, об от шествии своём от патриаршего престола, приводит псаломское изречение: се удалихся, бегая, водворихся в пустыни, чаях Бога спасающего мя¹⁹, а епископ Александр говорит: Никон после объяснений с Трубецким, поя Давидову песнь, удалился и бегая разжился в пустынях, ожидая Бога Спасителя. Глупо сделал Никон, что назвал свой монастырь Новым Иерусалимом, который воистину есть никополим, т. е. смятение городов²⁰. Но не в пустынях Никон разжился, а самовольно взял патриаршего дома казну и других епископий, а также Москвы и других городов выморочных домов животы; едва ли и твоей, государевой, казны не коснулся; и не удивительно, что сказал: разжился в пустынях, ибо великим обозом и урядством дивным из царствующего града выехал в свой Новый Иерусалим, а ни неволею, ни гоним; разорил и разграбил он пустынные места».

Но – спросим мы – точно ли все это, что пишет епископ Александр? Он никаких доказательств своим обвинениям не привел. Если бы эти обвинения были справедливы, то письмо это в числе прочих документов было бы представлено на обсуждение собора – но этого не было, и мы с этим письмом более не встретимся. Никон в оправдание своего отхождения из Москвы приводил евангельские события со Христом, когда он уходил от Ирода и иудеев, также и чудесное освобождение апостолов из темниц; епископ Александр, повторяя это в своем письме, пишет о Никоне: «но и подражателем Христовым назвался суесловный сей. Кого он буявый назвал Иродом и жидами, и от кого с Москвы побежал, подражая Христу? Апостолы из темниц были выводимы ангелами, а не сами уходили. Но и в этом солгал Никон, так как он в темнице не сидел, оков железных на себе не имел и в кошнице (в корзине) по стене не свешан, но, потеряв ум, оставил престол, никем гоним, гордости ради и гнева, много богатства взяв, ушел и всуе воистину рек, уподобляя себя апостолам».

Далее епископ Александр, касаясь исповеди, читанной в церкви при поставлении Никона на патриаршество, пишет: «если бы ты, великий государь, против церкви что сделал – прилично было бы не слушать тебя, великого государя царя, хотя бы и смертью претил, но твое, великого государя, о святой церкви праведно и правильно попечение; по этому и всем нам нужно стараться, чтобы не вдовствовала святая Церковь, которой правила не допускать оставаться без пастыря более трех месяцев, в чем правильно укоряют нас иностранные архиереи. Как же можно, благочестивый царь, ослушаться в том, о чем молиться мы должны? Напрасно он ссылается на 13-е, 14-е и 15-е правила второго и первого собора, ибо того же собора 16-е правило правильно отчуждает его от епископского сана и чести.

«Всем явна вина Никонова – бесчинное отвержение престола с клятвою, паче же и самой церкви крайнее бесчестие, ибо, не совершив, божественной службы и не проводив обычно ризы Господни, бесчинно из церкви вышел. Можно ли найти где-либо в описаниях такое ругательство от православных архиереев? Вправду своя ему сеть, в ней же и увязе, и ров, его же сам себе ископа. Поэтому напрасно говорит Никон, что, без его воли, мы, архиереи, слушая тебя, великого государя, собрались в царствующий град, ибо не только послушание к тебе, великому государю, мы должны в том оказывать, но и молим тебя, равноапостольного государя и со слезами просим, да упразднится буесть таковая и бесчиния делатель, томимый гневом туне, исполненный воистину неправды и льсти, да предан будет под крепкое начало в пречестную которую любо лавру; трем же монастырям строитель отнюдь да не будет на пагубу самому себе и другим многим, но в молчании по своему обещанию да спасет свою душу, в твоей великого государя, державе пакости да не деет и обид многим да не творит, меч бо обоюду остр – своя ему воля; и аще обрящем благодать пред тобою, великим государем, не презри мольбы твоих богомольцев, да возмется нечестивый сей от среды нашея, да не постигнет нас праведный гнев Божий, чтобы и вправду не пострадать, непекущеся о благих; благопослушливу же ти бывшу, государю, и делом сотворшу, о них же тя молим, державу царствия твоего исполниши благих и Бога милостива ко всем нам сотвориши и самого себе радостна узриши».

Мы обращаем внимание на форму изложения разбираемого нами письма; каких только в нем не придано качеств Никону, которого вятский епископ решается называть суесловным, буявым, нечестивым: «да возмется нечестивый сей от среды нашея». Мы не видим основания, которое позволяло бы обзывать так Никона; мы не видим и побудительной причины, для чего это письмо писано.

«Откуда, благочестивый царь, продолжает епископ Александр – такая дерзость Никона, что он свое жилище назвал Новым Иерусалимом? Смеху достойно, паче же плачу, и Истру реку назвал Иорданом. Справедливо священный Паисий, митрополит газский назвал его, Никонов, Новый Иерусалим «никополис» (т. е. смятение городов). Никто из отцов Церкви, ни из благочестивых царей, не осмелился назвать которое либо жилище или город Иерусалимом, только окаянный Монтан еретик, который назвал себя параклитом, а двух женщин, которые с ним блуд творили, Прискиллу и Максимиллу, пророчицами, а город Пепузан во Фригийской области – Иерусалимом. Подобно сему сделал Никон, о котором священный Паисий говорит: о, не достоинство! о, неизвычена (необычайная) новость! новый иерусалимник, любитель новых речей! Не было ли пророчества о твоем непрямом Иерусалим? О, Никон! новое письмо начинаешь, единомудрствуя с жидами. Покинь, человек, не шути святыми делами, не играй речами от Бога данными».

Здесь мы видим крайнее озлобление епископа Александра на патриарха Никона. То же глумление, ту же злую иронию, с которыми Паисий Лигарид относился о патриархе Никоне, повторяет в своем письме епископ Александр: Никона, православного патриарха, благочестивого архиерея, учителя правилам веры, уподобляет еретику, зараженному блудом.

Далее в письме говорится: «если Никон и был первый епископ всего государства российского, то первый епископ – ни начальник святителям, ни крайний святитель, но епископ первого седалища, т. е. царствующего града; святительский сан есть один и тот же для всех, все святители и все епископы равны. Вправду своя его хула на свою его главу да обратится; отрицаясь престола, он сам себя проклял и действа ради ваия, томимый гневом, не имый во власти ничего ради известного отречения, простой чернец, хапает как зверь и быв вне ума проклинает истинного архиерея, имеющего архиерейскую власть и благодать священства. Нет, он не сын мира, но сын древнего злодея, ищущего всех поглотить, гнилая воистину глава не церковного тела, а следующих его мудрованию, и, имея все уды прокаженны, он чужд благодати священства по отвержению от престола с клятвою. Молим тебя, христолюбивый царь – так оканчивает письмо Вятский епископ – и, падая на колени, милости просим, даждь мир святой Церкви; но мир, иначе ты никак не устроишь, если не будешь искать истинных архиереев, для избрания патриарха, добродетелями и крайним смиренномудрием цветущего, который бы отнюдь не меньше пятнадцати лет был в монашестве и в послушании у искусного старца, и чтобы был засвидетельствован в добром житии, чтобы мог истолковать священное писание и знал бы правила святых отцов, своея же воли исправите благочестия догматы не имуща, но советом, а не дерзостно исправляюща, ревнива же о благочестии и не стыдящася лиц; таковой христолюбец чтобы не меньше был 60-ти лет и имел бы всегда пред собою смерть, чтобы заботился не о каменных зданиях и не о строении городов и сел, но о благолепии церкви и о спасении душ человеческих».

С таким советом обратился епископ Александр к царю касательно избрания нового патриарха на место Никона. Скажем только, что приведенное здесь письмо никаких последствий не имело.