Часть вторая – божественная помощь

Моя студенческая жизнь была сплошным приключением. Вечеринки, экскурсии, любовь, теории и идеологии. Я много читал, много размышлял, много общался, много искал. И все это в постоянном движении и рассеянии.

Закончилось лето, и вместе с ним наши деньги. Но мы хотели продолжать наши каникулы, купания и путешествия. Тогда кто-то из друзей предложил поехать на Святую Гору.

– Что нам там делать? – спросил я.

– Будем бродить из монастыря в монастырь: там бесплатные проживание и питание, и между прочим, можно будет купаться, – ответил мой друг.

– Ладно, поехали.

Если бы он не настаивал так сильно, мы не смогли бы проснуться в 5 утра. В ту ночь мы спали только три часа.

Из Салоников в Уранополи автобус ехал три часа. Потом мы поднялись на корабль, который должен был отвезти нас на Святую Гору. Мы полтора часа плыли параллельно побережью полуострова. У меня было чувство внутренней радости. Монастыри были впечатляющими, а маленькие келии, потерянные в зеленой траве возле моря, подтверждали спокойную жизнь и философию удаления от мирской суеты. Я видел свою мечту воплощенной. Часто мы обсуждали с друзьями, как хотелось бы уехать куда-нибудь далеко от этого общества с его бесчеловечной техникой и жить просто, в селе, по нашим собственным правилам. И вот, кому-то это удалось. Я был искренне рад!

Маршрут нашего путешествия был следующим: Салоники – Уранополи – Дафни (порт) – Карея (столица) – монастырь Кутлумуш – Иверский монастырь – монастырь Ставроникита – монастырь Григориу – Салоники.

Там я познакомился с монахами, поговорил с ними. Я был поражен, осознав, насколько они были умными и образованными. Они очень хорошо были знакомы с социальными, политическими, идеологическими, философскими и экзистенциальными проблемами, которые меня волновали. Их слова были глубокими и полными смысла. Я чувствовал огромное удовлетворение, имея возможность разговаривать с ними. Их точки зрения я не принимал, потому как у меня не было времени их обдумать. Но в любом случае, это были серьезные концепции, которые было нелегко опровергнуть.

Меня впечатлил и их общежительный уклад монашеской жизни. В монастырях ни у кого не было ничего личного. Все принадлежало всем. Общественная собственность. Ели они все вместе, даже со своими гостями, ту же еду, за тем же столом. Ежегодно во время большого собрания они меняли между собой различные работы, так что каждый был вовлечен во все виды деятельности: один год – садовник, на следующий год – плотник, потом повар, и т.д. Игумен монастыря избирался всей братией на всю жизнь, кроме случаев, когда он сам высказал бы желание уйти в отставку. Также были избраны и «главные по обязанностям», которые вместе с игуменом составляли административный орган монастыря.

Среди них были другие ценности и другие отношения по сравнению с теми, к которым привыкли мы. Каждый пытался помочь своему ближнему. Там ощущались атмосфера братской любви и дух самопожертвования. Они радовались, когда могли помочь. Какая огромная разница в сравнении с несчастным и бесчеловечным индивидуализмом жителей больших городов!

Здесь сохранился старый дух христианства, с совместными ужинами, «агапами», коммунальной собственностью. В первых христианских церквях не было бедняков, не было нуждающихся, потому что все христиане – богатые и бедные – отдавали свое имение в распоряжение Церкви, таким образом, это имение становилось собственностью всех членов Церкви. И все это без какого-либо насилия, без преступлений, ненависти, «диктатур пролетариата» и других ужасов. Общественная собственность, основанная не на насилии, а на свободе, на сердечной любви к своему ближнему.

Так учил Христос. Это путь, который Он нам показал. Путь любви.

В какой-то момент я понял, что с одной стороны, образ христиан и христианства, который существовал в моем уме, и с другой стороны, то, что я видел и ощущал теперь, – совершенно противоречивые вещи. Я думал, что в большинстве своем христиане – это люди с психологическими проблемами, слабоумные, однако при этом являющиесяся еще и хитрыми и несчастными мошенниками. Считал, что Церковь, христианство находятся под угрозой исчезновения, принадлежат мумифицированной традиции и главным образом подходят людям низшего сорта, шарлатанам и мелким воришкам. Я был поражен, когда ближе познакомился с этими людьми и их делами.

Очень скоро я задал себе вопрос: «Как сформировался и принял форму в моем уме этот негативный, ложный образ о христианстве и о Церкви?» У меня не было ни малейшего права выдвигать какую бы то ни было точку зрения по этому поводу, так как я никогда не был близко знаком ни с одним монахом, священником или практикующим христианином.

Весь этот негативный образ был сформирован во мне благодаря газетам и телевидению. Я принял чуждую реальности точку зрения... А это значит, что мне промыли мозги! В этом и состоит повиновение, духовное рабство: контроль мышления при помощи средств массовой информации.

Интересно, в каких еще вопросах я был подвергнут такому же промыванию мозгов? Мало-помалу, часть за частью, одна маленькая новость за другой – так нам преднамеренно вводят в память искаженные изображения. Только осознание этого и привычка различать и проверять информацию, которую мы получаем, могут избавить нас от этого духовного рабства.

Параллельно с этими мыслями и событиями происходил целый ряд других событий, намного более важных и более таинственных. В те дни моя душа была исполнена радости и мира, словно меня покрыло какое-то благословение, словно кто-то направлял мои шаги, посылая подходящих людей, с которыми я мог поговорить, которые могли меня научить. Может, это было божественное провидение?

Отправляясь со Святой Горы на корабле, я попытался описать этот опыт на бумаге, в тексте ниже, который я написал тогда.

Вот что я писал: «Теперь я чувствую, что могу покинуть Святую Гору. Чувствую, что закончился какой-то цикл. Семинар. Сейчас я понимаю существование этого цикла, которого не осознавал как такового, в то время как он происходил.

Я получил три урока и не мог бы уехать раньше, чем это произошло. Что-то внутри меня запрещало мне покидать Святую Гору столько времени, сколько моя душа пыталась понять эти уроки. Временами я чувствовал себя очень нагруженным. Шестерни моей души работали на высоких температурах.

В монастыре Ставроникита игумен поговорил с нами на кладбище. Это была первая дискуссия. Весь монастырь своей атмосферой, своим движением, своими звуками, иконами воздействовал на нас. Сначала игумен как бы терялся во время разговора: закрывал наполовину глаза, медленно двигал голову, входил в определенное состояние. Поначалу его слова мне показались запутанными, однако потом они выстроились в логическую цепочку. От него я узнал тайну существования Церкви. Что такое Церковь? “Это река, которая несет в себе жизнь и которая непрерывно течет через века”.

Бога он определил как Того, «Кто дал время невремени и место неместу». Я не мог оторвать своих глаз от игумена. Что-то заставляло все его слова резонировать глубоко внутри меня и раскрывать свои таинственные значения моей совести.

Я чувствовал, что «что-то здесь происходит». Это выходило за рамки обычного разговора. Кто-то другой, наивысший, невидимый, был учителем. Не игумен.

В монастыре Кутлумуш – совсем другое состояние. Я чувствовал внутреннее давление, мне хотелось уйти. Страх, связанный с тем, что здешние монахи приближались к моим самым сокровенным мыслям. Они были знакомы с экзистенциальными вопросами, которые тогда меня беспокоили. Отец А., иеромонах моего возраста, рассказывает мне о своей жизни и о демонических нападениях. Я впервые слышу о сатане, как о существе, которое находится рядом с нами и которое существует точно так же, как небо, земля, человек. Итак, эти вещи подтверждались: я не просто думал о них, но в глубине своей души я приобрел чувство того, что они действительно существуют. Я испугался.

Ощущение того, что я положил конец целому способу отношения к окружающей действительности, не было очень понятным. Вечером я переговорил с Тасосом:

– Что это еще за новое мировоззрение? Это иллюзия или реальность?

Мой друг ответил:

– То, что меня пугает, так это не их иллюзия, а то, что я чувствую, что это не иллюзия, а реальность.

На самом деле, мы оба чувствовали себя беспокойно перед масштабами этого нового опыта.

В монастырь Григориу я пришел один после обеда. Еще в дороге я чувствовал, что вечером у меня будет какая-то встреча, а утром я уйду. Все было обыденно, но таинственным образом факты и события оказались тесно связаны, как непрерывно связаны звенья одной цепи. Во всем этом множестве посетителей и монахов, которые совершенно были мне не знакомы, я встретил этого человека, даже не ища его и не говоря ему, кого и зачем я ищу. В нужный момент передо мной прошел отец С., так мы и познакомились. Я почувствовал, что могу поговорить с ним на своем языке, свободно. Он был старым путешественником. Бывшим авантюристом! Мы открыто пообщались. Я чувствовал себя свободно. Благодаря этому разговору ко мне вернулось чувство ответственности за свою жизнь.

Ничего случайного с нами не происходит. Действительно важно то, как мы к этому относимся».

Этот первый визит продолжался три или четыре дня. Чувствовал, что вот-вот лопну. Я был переполнен новыми впечатлениями. Было столько новых вещей, которые я должен был обдумать, привести в порядок... Я должен был уехать, чтобы «переварить» свои новые и сильные впечатления.

Посещение Святой Горы заставило меня задуматься. Ответы на все мои недоумения, полученные от монахов, не давали мне покоя. Через какое-то время я вернулся, чтобы все внимательно изучить.

Я направился в монастырь Кутлумуш. Хотел пообщаться с отцом А. После обеда, когда он заканчивал свои обязанности, мы сидели на балконе и разговаривали. Он был умным, сердечным и со знаниями в области оккультизма. Я ценил его.

– Отец А., с тем, что ты говорил мне про зло как об отклонении души, я согласен! Но то, что ты говоришь о дьяволе как о существе, мне кажется преувеличением.

–  Что еще я могу тебе сказать, если такова реальность?

–  А ты откуда знаешь? Ты лично его видел?

Он улыбнулся.

–  Если бы только раз! Ты думаешь, только я его видел? Есть и другие отцы, которые с ним воевали.

–  То есть как вы его видели?

–  Ну, смотри, однажды он пришел и побил все монастырские сады.

–  То есть как побил?

–  Причинил вред. Сломал деревья, вытащил с корнями растения, все перевернул вверх дном.

Я посмотрел на него с недоверием. Он посмотрел на меня, улыбнулся и продолжил.

–  Тебе это кажется невероятным, но так оно и есть.

–  У тебя есть какой-нибудь личный опыт? – спросил я.

–  Когда-то он пришел в мою келью и ударил меня, а на следующий день я чувствовал боль.

Тут я вспомнил необъяснимый удар в спину, который получил в прошлом, когда был с той девушкой, и с интересом спросил его:

–  Ты его видел своими глазами?

–  Иногда ты его видишь, иногда нет. Однажды пришли три дьявола, и я их видел, они шутили.

–  А ты как на это отреагировал?

–  Я смеялся, что мне было делать? Раз уж они были комичными...

Я смотрел на него недоверчиво, но с интересом. Вспоминал свой опыт. Неужели это и было объяснением тех шумов, дверей, которые захлопывались, ударов, которые я получил?

– А они шумят? – спросил я.

– Ого! Думаешь, просто шумят? В прошлом году, примерно в это же время у нас был постриг. Один начинающий брат должен был стать монахом. Мы должны были собраться в церкви в три часа ночи. В ту ночь какой-то демон прошелся по всем кельям: хлопал дверьми, окнами, выл, лаял... Это была настоящая катастрофа. Все собрались в церкви еще с полуночи, чтобы быть вместе. Мы, молодые, были в ужасе.

Я продолжал оставаться недоверчивым, изумленный тем, что слышал.

– Смотри, как на самом деле обстоят дела: дьявол не хочет быть обнаруженным людьми, потому что так он может с ними легче бороться. Украдкой. Врага, которого игнорируешь, ты не остерегаешься. Но как только ты его выявил, ему больше нет смысла скрываться, и тогда он начинает бороться с тобой открыто.

Он рассказал мне и другие случаи. Мы разговаривали о йоге, о скрытых человеческих силах. Разве нельзя было объяснить эти вещи с точки зрения самовнушения или психоанализа? Может, это иллюзии? Может, как говорил Юнг, наше «подсознание» нас разыгрывает? Может, все это является ничем иным, как неким проявлением нашего разума? Мы детально обсудили все эти вопросы.

На следующий день во время разговора он предложил мне попытаться увидеть его «ауру», в то время как он молился по четкам. Я рассказал ему, что когда-то был в состоянии увидеть ауру людей. Я попытался, однако ничего не вышло. Тогда он рассказал мне о старце Паисии.

– Здесь, немного выше, живет монах, который творит чудеса – старец Паисий!

Это меня совсем не впечатлило. Я почти не обратил на это внимание. «И что с того? – думал я. И у йогов есть такие силы. Даже я имею в этом небольшой опыт».

Он попросил меня показать ему некоторые упражнения из йоги, которыми я занимался. Я попытался сосредоточиться и медитировать, чтобы ясно увидеть его ауру. Внезапно мне стало нехорошо.

– Ты понял? – спросил я. – Почувствовал?

Я прекратил все эти попытки, потому что забеспокоился из-за интенсивных психических и душевных изменений, которые со мной произошли. Отец А. забеспокоился. Я чувствовал себя странно. Бессознательно, я взял карандаш. Тогда произошло нечто очень странное.

Очень легко, уверенными движениями каранлаша, я начал рисовать какие-то образы.

Рука шла сама. Это были уродливые, отвратительные образы: большие носы, уши, зубы – которые выражали повышенную и наводящую экспрессию зла и отвратительности. С недоумением я посмотрел на отца А.

– Смотри, – сказал я ему и показал нарисованные лица.

Они были точно такими же, как образы демонов на росписях, изображающих ад. Я сам был изумлен тем, что сделал. У меня не было таких навыков в рисовании. Чувствовал, как моя рука двигалась сама. Я не знал, что выйдет на бумаге. В моем уме не было никакой идеи, которую бы я пытался перенести на бумагу, но это произошло независимо от моей воли.

Увидеа эти эскизы, отец А. сражу же понял демоническое воздействие и почувствовал нужду помолиться в уединении. Он встал и сказал мне:

– Сейчас я тебя оставлю... Поговорим завтра.

И оставил меня, побежав по лестнице.

Я остался один. Был раздражен из-за того, что со мной произошло. Чувствовал себя так, словно кто-то другой использовал меня без моего согласия. Я попытался нейтрализовать это влияние, которое совершалось надо мной. Попробовал проконтролировать свою руку. «Сейчас я нарисую церковь», – подумал я. Несмотря на все мои старания, мне этого не удалось. Снова вышли эти ужасные лица! «Сделаю-ка я что-нибудь попроще. Я нарисую церковную башню, а на ней крест». Вместо этого на бумаге появлялась голая женская грудь! Я не мог контролировать свою руку. Я растерялся и выбросил бумагу. Мне было страшно. Я был смущен, растерян. Что со мной происходит? Я все еще чувствовал то изменение над собой. Пошел в комнату и сердито лег на кровать, надеясь успокоиться, выспавшись.

Утром следующего дня отец А. пришел ко мне и предложил пойти познакомиться со старцем Паисием. Это мне показалось отличной идеей. Он объяснил мне дорогу, и я отправился в путь.

Я дошел до кельи старца и начал тянуть за проволоку, на которой весел колокольчик. Через несколько мгновений кто-то крикнул из окна:

– Эй, юноша, чего надо?

Я выпустил проволоку из рук.

– Отче, ты мне не откроешь? – спросил я.

Тогда он повесил ключи на проволоку, и они съехали вниз к калитке.

– Закрой за собой! – прокричал он.

Я зашел во двор, закрыл за собой калитку и направился к дому. Когда я был перед домом под балконом, старец попросил меня подать ему куртку, которая упала.

Я схватил куртку и поднял голову, протягивая руку, чтобы отдать её. Старец склонился над балконом, чтобы её взять. Наши глаза встретились в первый раз. Какой это был взгляд! ... Его большие, черные, как полированный уголь, глаза блестели словно искры. Что это была за сила?! Было нечто святое в этом взгляде. Нечто, превосходящее человеческую природу, насколько я познал её до тех пор!

Молниеносно я склонил голову. Я не мог выдержать того духовного величия, которое встретил перед собой. Был слишком мал... Я исполнился святого страха. Не успев обойти дом, на протяжении около 30 метров, я чувствовал себя так, словно мне открылась глубокая тайна о возможностях человеческой природы.

Когда мы увиделись снова через несколько минут, я увидел перед собой удивительного старичка. Глаза были нормальные, ничего из былого духовного величия не было видно.

Он был обычным человеком. Мы присели в углу и начали разговаривать.

– Отче, я не целую руку священникам, потому что не верю.

– Ну, если не веришь, тогда... правильно делаешь, – ответил он.

Мы много чего обсудили. Он был таким хорошим, таким кротким... За несколько минут мы сильно сблизились душевно. Я почувствовал великую радость, близость и доверие. Конечно, этому поспособствовали добродетели и проницательность старца.

В какой-то момент, счастливо улыбаясь, старец попросил разрешения помочь мне духовно.

– Войти внутрь тебя? – спросил он.

– Да, старче, – уверено ответил я.

– Даже ноги мои воняют, – сказал он, намекая тем самым на свои духовные недостатки.

Я улыбнулся! Этот человек был чист, как кристалл, и добр, как Христос.

– Не важно, старче, я хочу, – ответил я.

Тогда он проник в мою душу. Я почувствовал, как нечто деликатное, заботливое и нежное, нечто исцеляющее, яркое, нечто сильное нисходило на меня. Это было словно переливание света в душу. Нежного света...

Это принесло мне огромный, глубокий мир. Такой мир, словно я вернулся домой после длительного и ожесточенного изгнания. Мир, который можно сравнить с новым рождением. Я чувствовал себя так, словно находился у Христа за пазухой. Итак, у меня было следующее откровение: что существует нечто подобное в мире! Что возможно человеку стать таким! Сколько удивления, сколько недоумения, сколько радости...

Старец радовался вместе со мной. Он меня ласкал. Я с радостью его обнял. Затем я постыдился этого жеста. Был смущен. Что было большим – бесстыдность или моя горящая тоска? Однако старец позволил мне это. Он гладил мои волосы, в то время как то, что нас объединяло, становилось более светлым, более интенсивным. Я вышел из себя. «Опьянел». Однако мое поведение было пристойным, спокойным, воздержанным.

Тогда впервые я на собственном опыте почувствовал, что такое «трезвенное опьянение».

В монастырь я пошел полностью измененным душевно, умственно и эмоционально. Я вернулся другим человеком. Монахи, которых я встретил по дороге, многозначительно улыбаясь, спрашивали меня:

– От старца Паисия идешь?

Были очевидны дары старца, которые сошли на меня. Они были заметны и им. Кроме того, я чувствовал себя погруженным в какой-то умственный свет.

– Да, – отвечал я с радостью, как новичок среди ветеранов.

Да, на самом деле и со мной произошла эта замечательная, таинственная, божественная вещь.

Затем я вернулся в город. Там я продолжил свою прежнюю жизнь. Но все-таки я задумался и даже купил одну очень хорошую книгу – «Старец Силуан Афонский», которую мне рекомендовал отец А. Практически, однако, моя жизнь совсем не изменилась.

После моих визитов на Святую Гору, я почувствовал, как какая-то невидимая, неясная сила влияла на события моей жизни. Надо сказать, что я очень быстро вернулся к своей прежней жизни. Таким же образом жили тогда и все мои друзья.

Но в последнее время я стал замечать... провалы, скажем так, в моих отношениях с женщинами, и в целом, во всех моих занятиях с сексуальной подоплекой. Каждый раз, когда я собирался сделать какую-нибудь вещь, которая в христианском учении считается «грехом», я сталкивался – совершенно неожиданно – с беспрецедентными затруднениями. Это случалось со мной много раз в течение длительного периода.

Хотя самым логичным было бы приписать этот факт вмешательству старца Паисия, в душе я чувствовал, что ответственным за это был и отец А., иеромонах, с которым я общался. Я написал ему письмо. «Точно не знаю, что ты дам делаешь, но независимо от того, что ты делаешь – прекрати это. У тебя нет никакого права вмешиваться в мою жизнь!» Это и еще многое другое я написал ему.

Что же происходило на самом деле? Позже сам отец А, объяснил мне это: «В то время я только недавно был рукоположен в сан священника. Благодать священства сошла на меня. Я упоминал тебя в молитвах на каждой литургии, которую совершал ». Он улыбался! «Есть люди, которые настойчиво просят нас о том, чтобы мы их упомянули на литургии, а ты, еще немного, и побил бы нас», – сказал он мне.

Тогда я начал догадываться, что Сам Христос стоит за всем этим. Тогда же я начал осознавать и то, что старец Паисий был освящен Богом, а та сила, которую он имел, была не его собственной, но была от Христа.

Позже, когда я спросил его об этом, он сказал: «Я, сын мой, простой человек. Я молюсь Христу, а Он делает. Если бы меня покинула Его Благодать, может, я стал бы каким-нибудь бродягой в Омонии».

Кроме того, Сам Христос говорит в Евангелии: Истинно, истинно говорю вам: верующий в Меня, дела, которые творю Я, и он сотворит, и больше сих сотворит (Иоанн 14:12), и, без Меня не можете делать ничего (Иоанн 15:5).

Как-то летним днем ко мне пришел друг, с которым мы первый раз были на Святой Горе. В отличие от меня, он был более далек от всего этого, но был впечатлен, и на него положительно повлияло православное монашество.

В тот день он был обеспокоен и погружен в мысли. Он столкнулся с дилеммой. Мы поговорили, и он предложил мне сотрудничество. Он попросил моего участия и совета. Существовали два способа действий. При помощи одного из них мы могли заработать достаточно денег, но при этом навредили бы своим душам, а также душам других людей. Другим же способом мы не заработали бы ничего, но и не навредили бы никому. Мы действительно находились между добром и злом и задавались вопросом, какой путь нам выбрать.

В какой-то момент нашего разговора я вспомнил старца Паисия и мысленно попросил его помощи.

– А не прочитать ли нам какую-нибудь молитву, перед тем как решить? – предложил я другу.

Он посмотрел на меня озадаченно, с изумлением! На миг я подумал: «Сейчас он надо мной посмеется». Неожиданно для себя, я услышал: «Хорошо, давай прочтем».

На Святой Горе в каждый вечер читают молитвы одной службы, знакомой под названием «Повечерие». Случилось так, что в тот момент она была у меня в какой-то брошюре. До этого я ни разу её не читал. Поскольку у меня в доме не было ни одной иконы с изображением какого-либо святого, я снял с груди деревянный резной крест. Его сделал своими руками и подарил мне старец Паисий. Я повесил его на стену, и мы со многими препинаниями и ошибками начали читать молитвы.

Через четверть часа мы закончили. Я сделал поклон и наклонился, чтобы поцеловать крест.

Тогда я почувствовал сильное благоухание. Очень приятный, сильный, в то же время деликатный аромат исходил от креста. Радостный, я сказал своему другу: «Поклонись и ты». Он наклонился, чтобы сделать поклон, затем остановился в изумлении, снова наклонился и начал с жадностью вдыхать воздух. Удивленный, он повернулся ко мне: «Слушай, ... он пахнет!» – сказал он. Затем он взял крест в свои руки и начал его непрерывно нюхать.

С того момента мы оба «набросились» на крест. Мы целовали и нюхали его по очереди. Благоухание наполнило всю комнату. Мы были поражены и в то же время радовались.

Это небесное благоухание оказывало на нас странное влияние. Оно вызывало у нас душевное и умственное преобразование. Наши души стали легкими и радостными. Нас охватила духовная эйфория. «Трезвенное опьянение», как говорили старые христианские подвижники.

Мы сразу же приняли решение, без каких-либо обсуждений. Теперь мы ясно знали, как правильно поступить. Нас больше не интересовали деньги, которые мы бы могли потерять. Мы радовались тому, что поступим правильно, даже если это решение с финансовой точки зрения повлияет на нас негативно.

Сразу же мы поднялись, пошли и привели в порядок все, связанное с этим вопросом, дав окончательное решение. Мы радовались этому нашему решению.

Позже я понял, что огромная помощь, которую мы получили в данной ситуации благодаря моей умственной просьбе, обращенной к старцу Паисию, состояла не столько в том, чтобы уберечь нас от разных неприятностей, сколько в том, что она подарила нам духовную безопасность и уверенность в том, что Бог участвует в нашей повседневной жизни.

Таким образом, мы получили практическое доказательство того, что святые интересуются, участвуют и имеют силу помочь людям в их ежедневных заботах.

С тех пор мои поездки на Святую Гору стали регулярными. Иногда я оставался там даже на один-два месяца. Мне нравился тот стиль жизни: простой, спокойный, глубокий и созерцательный.

События, которые я опишу ниже, происходили в разные интервалы времени, в которые ничего «сверхъестественного» не произошло. Я «сжал» время, так как имею в виду только необычные события. Текст, который следует, я написал еще в тот период и назвал его «Видение». Тогда у меня еще не родилась идея написать книгу. Я привожу его без изменений.

Салоники, 6 декабря 1987 год

«Бог стал человеком, чтобы человек стал богом» – Святой Григорий Богослов, Афанасий Великий, Ириней Лионский

Молитвами старца Паисия и благодатью Божией случилось со мной, недостойным, следующее:

Это было осенью 1982 года. Совсем недавно я познакомился со старцем.

Мне было около 25 лет, и так как я был еще студентом, меня окружала студенческая атмосфера того времени, я был удручающе невежественным почти во всех вопросах, касающихся христианства, а также связанных с персоной старца. Я не знал, с кем имел дело. Ясно, что в то время я не был христианином. Я был всего лишь молодым идеологом, живший в Салоникском Университете в обстановке изменения политических режимов, который унаследовал атмосферу 1968 года и жил в ежедневной легкости баров того времени.

Естественно, в какой-то момент я спросил старца Паисия о любви. Это была одна из немногих прекрасных вещей в нашем мире в жизни человека, и я спрашивал себя, почему эта тема подлежит стольким ограничениям со стороны Церкви. После того, как он много всего мне сказал, старец завершил: «Как гроздь, если её срезают с лозы, портится, гниет и больше не поспеет, так и любовь, если её отделить от таинства брака, через которую она питается Божией благодатью, рано или поздно испортится, исказится, так или иначе».

Потом я ушел. Вернулся в монастырь, который меня принимал. Я был в недоумении. Мое прошлое было перегружено моментами, связанными с этой темой, целая жизнь, которая сейчас раскрывала свои сопротивления.

– Так, – подумал я, – давай начнем сначала, посмотрим, чего плохого мы можем найти.

Я начал представлять себе двоих людей, как у них все начинается, как они смотрят друг на друга, как подходят друг к другу, затем их слова, жесты, чувства, как они ласкают друг друга, как доходят до кровати и начинают заниматься любовью.

Во всей этой «визуальной реконструкции», которую я совершил при помощи воображения и при помощи своего опыта, я пытался локализовать... зло.

Я сидел на кровати и думал. Вдруг что-то произошло. Мой ум был неожиданно, но очень деликатно восхищен, и перед моими глазами начали разыгрываться странные события.

Я видел тела двух молодых людей как две белые разделенные сферы. Прозрачные, наполненные какой-то энергией, сформированные из определенного вещества. Когда они занимались любовью, их оболочка исчезала, и они объединялись. Они становились одной большой сферой. В результате чего появилось новое существо. Бывшие две сферы стали одной. В соответствии с остальными элементами – состав, вещество, энергия – не было никакой разницы между большой сферой и двумя маленькими сферами, которые её образовали. Новым элементом было объединение. Маленькие сферы стали одним целым.

Затем я увидел лежащее тело какого-то подвижника, жившего целомудренно. Что-то похожее на святые мощи. В их внешности было что-то особенное. Их состав, качество радикально преобразовались. Они были более плотными, более крепкими, я бы даже сказал... неизменные. Тело изменило свои качества. Произошло преобразование вещества. В результате появилось нечто совсем новое, неизменное, непортящееся, которое выходило за рамки обычного человеческого существования.

Понемногу я вновь вернулся в нормальное состояние. Я что-то узнал. Где-то в глубине моя душа успокоилась, узнав ответ. Однако мозг бежал, задыхаясь, позади, запаздывая, пытаясь понять. Найти слова, чтобы объяснить смысл этих тайн.

Хотя моя душа все поняла с самого начала, ум требовал своей части в процессе познания. В конце концов, я удовлетворил и его желание.

Через несколько лет после этого, когда я начал изучать Евангелие, я нашел те слова, значение которых пролило свет на эту тайну.

Для первой части видения: и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью (Мф. 19: 5). Создав пару, сущность двух людей не меняется. Человек соединяется с человеком. Просто два разных лица становятся одним целым. Новым элементом является соединение. Его можно объяснить, обратившись к критериям, относящимся к телесным, сентиментальным и психологическим свойствам. Ничего духовного, ничего божественного в нем нет. То есть, эротический акт – это чисто телесное событие, которое не освящает человека. И как строго телесный акт содержит по своей природе элементы повреждения и распада. Не обладает неизменными характеристиками вечной жизни, которые дает им соединение со Святым Духом.

Для второй же части видения: соединяющийся с Господом есть один дух с Господом (1Кор. 6:17). В случае с подвижником соединяются две природы. С одной стороны, тело, с другой – Божья благодать, человек соединяется с Богом. Человеческая природа изменяется, получает что-то новое, неизменное. Приобретает качества Святого Духа. Таким образом происходит человеческое обожение по благодати, в Духе Святом: причастники Божеского естества, боги по благодати, ... будете как Бог. Вот несколько выражений Священного Писания, которые описывают эту реальность.

Итак, человеческая природа обладает потенциалом обожения. Не меньше! Все остальное недостойно человека. Какое потрясающее откровение...

И любовная пара может получить обожение, может достичь этого уровня бытия, этой неизменности. Таким образом, соединение, представленное большой сферой, тоже может достичь обожения. Однако это происходит тогда, когда пара присоединяется к «каналам» Божественной благодати, а именно тогда, когда полностью осознав, добровольно начинает принимать непосредственное участие в Церковных Таинствах (Венчание, Исповедь, Божественное Причастие) и старается соединиться с Господом, чтобы стать с Ним одним Духом.

«Шумы»

«Крики»

«Печенье” из кондитерской Христа

Катаифи

Джип и велосипед

Письмо

Истории моих знакомых

В начале нашего знакомства отец Паисий говорил со мной очень мало. Его слова не находили места в моей душе.

Поэтому сначала он стремился создать такое место. Как ему это удалось? При помощи молитв. Молитва, которая проистекала из его непорочного сердца, совершала чудеса.

Итак, при помощи его молитвы я получал переживания и духовный опыт. Где бы я ни находился – на Святой Горе, в Салониках или в Индии – я чувствовал влияние его молитвы, которая покрывала меня невыразимой сладостью и радостью. Иногда это происходило со мной и во время сна, а ощущение его молитвы бывало настолько сильным, что я просыпался.

Иногда она была похожа на слабый ароматный ветерок. Иногда это длилось меньше, а иногда больше. Это было бесконечное разнообразие. Но всегда рациональная часть оставалась на втором плане. Сначала происходили «духовные события». Душа учила, познавала все до мелочей, а затем рациональная часть, как хороший слуга, пыталась все упорядочить, объяснить, выразить в мыслях и словах все те тайны, которые переживала душа.

Но что я подразумеваю, когда говорю, что молитва старца меня обучала? Что означает «его молитва»?

Это была его мысль, которая направлялась ко мне? Это была его душа, которая приходила и прикасалась к моей? А может, существует еще что-то, какое-то другое присутствие, другое лицо, другая сила? Что же на самом деле происходило в эти удивительные моменты?

Кто может ответить на эти вопросы во всей их полноте? Только тот, кто достиг бы духовной меры старца. Я расскажу только то, что пережил сам, только то, что смог понять благодаря этим событиям.

Душевные качества старца Паисия намного превосходили человеческую природу в её обычном понимании. Его душа совершенным образом была соединена с Духом Святым, с Христом, с Богом.

Он полностью очистил свою душу от духовных нечистот, от духовной тьмы, от грязи страстей (от гордости, эгоизма, жажды власти, сребролюбия, любви к удовольствиям, тщеславия, лени, чревоугодия и т.д.). Благодаря этим усилиям, которые непосредственно связаны с постоянным участием в Таинствах Православной Церкви и особенно в Таинстве Святого Причастия, отец Паисий носил внутри себя Христа, Духа Святого, Бога. Он был Богоносцем: где находился отец Паисий, там проявлялась и благодать Святого Духа, Сам Бог.

Таким образом, обещание, которое Иисус дал всем Своим ученикам на протяжении веков (Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем – Иоанн 6:56), было для старца повседневной реальностью.

Эту возможность, которую имеют все православные, отец Паисий довел до последней стадии, то есть до самого акта. Другими словами, он преобразовал это в конце большого труда из возможности в действительность.

То, к чему стремился отец Паисий в своей душе, Святой Дух исполнял. То, к чему прикасалась его душа, получала прикосновение Святого Духа.

Знание старца было знанием Святого Духа, Который в изобилии пребывал в его душе. Когда ты стоял рядом с ним, ощущал свет Святого Духа, изливающийся на тебя, преображающий всю твою сущность. Когда я находился далеко от него, воля старца, выраженная в молитве, превращалась в некий канал, по которому передавалась моей душе Божественная энергия.

Старец все делал с Божьей помощью, и Бог жил внутри него.

Поэтому я думаю, что сама благодать Христа, Дух Правды, Святой Дух учил меня посредством молитв отца Паисия.

С другой стороны, это проповедует и Евангелие.

Было предсказано пророками Ветхого Завета за несколько веков до явления во плоти Господа Иисуса Христа, что Бог пошлет людям Своего Духа в то время, когда воплотится Христос. Господь напомнил иудеям эти пророчества, сказав: У пророков написано: И будут все научены Богом (Иоанн 6: 45).

Позже, обращаясь к Своим ученикам, Христос сказал им: Еще многое имею сказать вам; но вы теперь не можете вместить. Когда же приидет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину (Иоанн 16: 12–13).

Также перед Своей жертвой на кресте из-за любви ко всему человечеству, говоря со Своими грустными учениками, Он сказал: И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек. Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет (Иоанн 14: 16–17).

Через несколько лет своего проповедования, описывая свою деятельность остальным христианам, Апостол Петр рассказывал: Когда же начал я говорить, сошел на них Дух Святый, как и на нас вначале. Тогда вспомнил я слово Господа, как Он говорил: «Иоанн крестил водою, а вы будете крещены Духом Святым». Итак, если Бог дал им такой же дар, как и нам, уверовавшим в Господа Иисуса Христа, то кто же я, чтобы мог воспрепятствовать Богу? (Деян. 11, 15–17).

В конечном счете, если Господь не приложит свою руку так, как Он знает, более или менее очевидно, тогда невозможно человеку узнать правду, поверить и остаться верным до конца Иисусу Христу, единственному Спасителю человечества. Мы должны просить именно Божьей помощи.

Вещи, которым обучает в одно мгновение Божественная благодать, Святой Дух, являются глубокими и безграничными, таким образом, их нельзя описать человеческими словами и даже объяснить ограниченным человеческим разумом, который создал эти слова.

Первый важный урок, который нужно из этого извлечь, так это то, что существует Святой Дух. Это переживаешь, это является очевидным. Точно так же, как ты знаешь, что есть солнечный свет, потому что его видишь, и что огонь согревает, потому что чувствуешь это на своей коже.

Разница состоит в том, что очевидность существования Святого Духа, когда ты это переживаешь, в тысячи раз очевиднее.

Точно так же, когда кто-то, видя предметы этого материального мира при помощи – или, скорее, благодаря – солнечному свету, в то же время приобретает познания и опыт самого света, точно так же, когда кто-то узнает тайну духовного мира в Духе Святом, в то же время приобретает познание и опыт Самого Духа Святого.

Трудно объяснить кому-то, кто родился слепым, что значит «свет», что значит «видеть». Каким бы красноречием не обладали, мы сможем передать слепому человеку только незначительную часть информации. Однако, если при помощи какой-нибудь операции удастся сделать его зрячим, тогда ему не надо более ничего объяснять. Тот, кто раньше был слепым, теперь сам знает, что это такое. Теперь он сам ощущает это и знает из личного опыта. Теперь он понимает, не нуждаясь в каких бы то ни было рациональных объяснениях, которые оказываются бесполезными и даже утомительными.

Нечто подобное происходит и в случае со Святым Духом.

Тот, кто слеп физически, знает о своем недуге, потому что слышит, как остальные люди говорят о свете, о цветах, о солнце, о дне, о ночи. Из всего этого он понимает, что в этой жизни происходит нечто очень важное, чего он, однако, не может познать.

Мы же, духовно слепые, находимся в более сложной ситуации. Мы не осознаем того, что являемся таковыми, чтобы таким образом искренне искать исцеления. Это и является причиной того, почему большинство из нас закрываем свои уши, закрываем свою душу перед Христом, Который говорит нам о духовном мире и о вечной жизни. Мы живем и умираем в нашей духовной темноте, так и не познав Свет мира, Святого Духа, Бога.

Конечно, существуют различные уровни нашего участия в этом Свете мира. Созерцание нетварного света считается самым высоким духовным достижением. Однажды, когда я спросил его об этом, отец Паисий рассказал об одном событии из своего опыта:

«Я находился в келье (речь идет о келье старца Ипатия, которая находится над Катунаками – прим. автора). Я молился, когда увидел нетварный свет. В какой-то момент, когда свет понемногу исчез, я осмотрелся, мне показалось, что уже стемнело.

«Наверное, солнце зашло», – сказал я себе. Поднимаю глаза и... что я вижу? Солнце находилось посреди неба. Был июль месяц, середина лета, а мне казалось, что на улице темно. Мои глаза привыкли к тому свету. Это чтобы ты понял, насколько ярким он был...»

Мои плохие намерения стали причиной многих моих грехов, которые создали настоящую пропасть между мной и Богом. Молитва старца, имея как «материал» милость Божью, «строила» над бездной грехов мост, через который я получал дары Божьей любви.

Насколько какое-нибудь событие имеет наибольшую духовную нагрузку, настолько сложней о нем говорить. Не существует слов, не существует лингвистических значений, которые смогли бы это выразить. Также не существует подобного опыта или аналогичных образов в материальном мире, в котором мы живем, так, чтобы можно было к ним обратиться хотя бы для наималейшего сравнения.

Апостол Павел, говорит об этом так: «... слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать«(2Кор. 12: 4). То есть он слышал, пережил, понял – с помощью Христа – такие вещи, которые человек, не в состоянии выразить словами.

Однажды я пошел на задний двор кельи старца и почувствовал в воздухе особое благоухание.

– Отче, ты здесь жег ладан? – спросил я его. Я оглянулся по сторонам, пытаясь локализовать источник этого благоухания. Но там ничего не было. Я находился в открытом пространстве.

– Красиво пахнет? – спросил меня спокойно старец.

– Да, отче, великолепно! – ответил я, в то время как садился возле него.

Я уже привык к такого рода необычным, необъяснимым событиям, которые происходили вокруг кельи и личности старца, так что и на этот раз я отказался от комментариев и вопросов. Я вспомнил совет, который он мне давал в прошлом:

«Не нужно обращать внимание и придавать большое значение этим событиям, потому что существует опасность того, что дьявол тебя обманет. Если какое-то событие от Бога, и ты не обращаешь на него внимания из-за духовного предостережения, тогда Бог найдет более очевидный способ, чтобы поговорить с тобой».

Итак, я очень быстро забыл про это событие, вовлеченный в интересные дискуссии со старцем Паисием.

В конце нашего разговора я поднялся, чтобы попрощаться. Наклонился, чтобы поцеловать ему руку, надеясь получить какой-нибудь «духовный» подзатыльник и таким образом наполнить радостью и миром свои ум и сердце. И в правду, так оно и случилось.

Дойдя до задней двери, так как мы были одни, охваченный внезапным желанием, я взял и поцеловал его руку. Старец улыбался. Он был рад. А я уже находился в состоянии «трезвенного опьянения».

Старец закрыл калитку. Он находился во дворе, а я за калиткой, немного ниже. Он говорил мне шутки про «кондитерскую» Бога. Я радовался и в то же время очень стеснялся. Мне не хотелось уходить, оставлять его. Куда мне идти? Мне было так хорошо рядом с ним!

Он положил обе руки на мою голову и на мгновение взглянул на небо. В тот момент духовный источник сошел на меня. Я потерял дар речи. Я был так полон жизни! Сколько мира! Сколько света! Сколько радости! – а это очень бедные слова. Смущенный, я поднял глаза и посмотрел на него. Он сдержанно радовался. Протянул руку и сорвал веточку с ближайшего куста. Ею он ласково бил меня по голове. Волнами-волнами изливалась на меня благодать. Так я её ощущал, как бурную реку. Хотя я продолжал оставаться собой, полностью осознавая, что меня окружает, в то же время я был «опьянен» Духом.

Подобные вещи постоянно происходили в Церкви Христовой, также они происходят и в наши дни.

Вот что говорит в Евангелии святой Иоанн Предтеча, Креститель Христа: Я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я не достоин понести обувь Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем (Мат. 3: 11).

Много раз Христос обещал дать Духа Святого, Утешителя тем, кто уверует в Него, чтобы Тот направлял их на всякую истину. И в самом деле, на Пятидесятницу Господь сливается с людьми в Духе Святом: И явились им разделяющиеся языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святого (Деян. 2: 3–4).

Позже вот что происходит через Апостолов: Когда Петр еще продолжал эту речь, Дух Святый сошел на всех, слушавших слово (Деян. 10: 44).

А вот и другой пример: Находившиеся в Иерусалиме Апостолы, услышав, что Самаряне приняли слово Божие, послали к ним Петра и Иоанна, которые, придя, помолились о них, чтобы они приняли Духа Святого. Ибо Он не сходил еще ни на одного из них, а только были они крещены во имя Господа Иисуса. Тогда возложили руки на них, и они приняли Духа Святого (Деян. 8: 14–17).

Сегодня я убежден, что нечто похожее пережил тогда и я, молитвами старца Паисия.

Я не помню, как ушел от старца. Но помню, что я очень быстро поднялся по тропинке, которая вела к Святому Монастырю Кутлумуш. По дороге я снял с себя свитер, и таким образом, я зашел в монастырь только во фланелевой футболке. На счет одежды монахи были строгими. Однако мне никто ничего не сказал.

Они с пониманием и удивлением смотрели на меня. Они поняли, что со мной происходило.

Отец А. вздохнул и сказал мне: «Ах! Одни трудятся, а другие получают благословения!» Я улыбнулся, обрадовавшись его доброй шутке.

Эта благодать оставалась со мной на протяжении многих дней и была очень интенсивной. В этом состоянии я находился почти целый месяц. Внутри я ощущал мир и спокойствие, радость и удовлетворение. У меня преобразовались даже черты лица, движения, слова. Через десять дней я отправился в другой монастырь. Как только меня увидел один иеромонах, он сразу же воскликнул: «Вот посетитель, исполненный благодати».

Много времени спустя я вспомнил другое событие, которое забыл сразу же после того, как оно произошло. Это случилось со мной в тот самый день, когда я уходил от старца, в том месте, где тропинка проходит между кипарисами, недалеко от келейного двора.

Помню, как вдруг я очутился перед каким-то красивым молодым человеком, лет 16–17, одетого в красивые одежды, подобные одеяниям дьякона. Мы находились на расстоянии одного метра один от другого. Он был очень красивым. Первозданной красоты. Как полевой цветок. Не имея ничего плотского, вызывающего, какой часто оказывается людская красота.

Я не помню, ни сколько времени, ни о чем мы говорили, но на протяжении всего разговора я ясно осознавал в душе, что это был Ангел. Мой Ангел-Хранитель. Затем я совершенно забыл об этом случае.

Позже, когда я об этом вспомнил, отправился к старцу Паисию и рассказал ему об этом. Он улыбнулся! «Тогда ты еще был духовным младенцем, а теперь, так как ты немного поспел, Господь позволил тебе вспомнить об этом», – сказал он мне.

Но к сожалению, я вел себя очень безрассудно. Эти богатые дары в скором времени были разграблены. Мои карманы были порванными... Каждый раз, выйдя в мир, я впадал во многие грехи, истощая огромные дары и становясь еще беднее, чем был до этого.

Старец не возмущался из-за этого, он даже не был обескуражен. Каждый раз, когда я возвращался с покаянием, он брал меня, поднимал, очищал, лечил, снова «одевал» благородно в драгоценные камни (см. Лука 15:22), и так отпускал меня снова в мир.

Сколько раз повторялась эта грустная история? Сколько раз! Я так часто вел себя как безумный и неблагодарный... Но никогда старец не уменьшил и не ограничил свои духовные дары... Такой была его щедрость!

– ... потому что Бог есть любовь (1Ин. 4: 8)

– ... потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. 5: 5)

– совершенная любовь изгоняет страх (1 Иоанн 4: 18)

– и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову (Ефес. 3: 19)

До этого времени никто не любил меня просто за то, что я есть. Все «любили» меня по какой-то причине. Девушки «любили» меня в той степени, в которой считали, что у меня красивое лицо или тело. Но если бы в результате какой-нибудь аварии я стал бы инвалидом, разве я не остался бы прежней личностью? И все-таки ни одна из них не осталась бы рядом со мной. Ни одна из них не любила меня по-настоящему. Ни одна из них не любила то, что находилось в глубине моего существа, – другими словами – меня самого. Ни одна из них не развивала отношения со мной, а только с моим телом.

А друзья за что любили меня? За мой ум, за мои идеи, за мой шарм, за мои знания? Если бы я не учился в университете, разве не остался бы тем же человеком? Если бы я ударился головой, и мой ум бы повредился, разве я не остался бы тем же? Кто бы меня тогда любил? Никто.

Даже любовь моих родителей не была совсем чиста. Она была омрачена некоторыми ожиданиями, некоторыми желаниями будущей награды. Помимо естественной любви, они любили меня и по ряду конкретных причин. Потому что я был умным, потому что был хорошим учеником, потому что в старости я должен был за ними ухаживать.

Разве не существовало никого, кто любил бы меня только за то, что я есть?

Чистосердечно, без каких-либо интересов, не ожидая за это какую-либо награду. Не важно, был ли я умным или дураком, хорошим или плохим. За всеми этими поверхностными вещами существовал я, мое истинное я. Я хотел, чтобы кто-то любил меня просто так, просто за то, что я существовал. Чтобы этот кто-то любил ту глубокую суть моего существа, а не социальную оболочку.

Итак, я начал избавляться от всех этих «украшений». Сначала вещи. Я начал одеваться некрасиво, без вкуса. Друзья очень скоро были разочарованы, немало из них даже рассердились из-за этого изменения, они отдалились от меня.

Я с изумлением понял, какими фальшивыми и поверхностными были мои отношения с окружающими. Даже мои самые близкие друзья начали спотыкаться. Но я решил идти до конца. Сбросить с себя, освободиться от любой поверхностной, ложной вещи.

Опустошить себя самого совершенно, пока от меня не останется только моя истинная сущность.

Только тогда я смог бы понять, кто воспринимает меня по-настоящему и глубоко: те, кто продолжали бы оставаться рядом со мной только из-за меня самого.

По правде говоря, не осталось никого... Я остался абсолютно один. В полном одиночестве. Никто не последовал за мной до конца. Я обнаружил центр своего существа, основу своей личности, но... остался один. Мне было бы легко снова вернуться к прежней поверхностной жизни. Я умел играть эти роли с малых лет. Я снова мог играть роль влюбленного, друга, сына. Но я не хотел. Раз уж я обнаружил центр своего существа, я намеревался заняться собой. Хотел познать свою сущность. Бедствие ложного самосознания произвело во мне страдания. Это страдание уничтожило ложного красивого кумира, которого я создал внутри себя.

Страдания оказались острым скальпелем. Он резал вглубь и отделял мясо от костей. Ложь от истины. Внутри меня было очень много лжи, от которой нужно было избавиться. Хирург был уверен. Операция должна была состояться. В противном случае, шансов на спасение не было. Боль была огнем, который пожирал всю ложь.

В то время я испытал большую боль. Я сильно и глубоко страдал. Чувствовал, как мои кости дробились. Моя душа была напугана и потрясена. Я чувствовал свой мозг, готовый разбиться на тысячи кусочков. Сталкивался с большими трудностями, пытаясь сохранить возможность рассуждения. Я не мог спать... Мне было страшно даже ложиться. Как только меня немного одолевал сон и контроль разума над чувствами ослабевал, тогда из моей души, как из огромной, кровавой раны, вдруг обрушался источник ужасной боли, угрожая уничтожить все мое существо. Я просыпался в страхе, пытаясь сдержать эту сильную боль. Мне было страшно, что не в состоянии противостоять страданиям, сумасшествие будет неизбежным процессом.

Я прилагал интенсивное и стойкое усилие, пытаясь объяснить себе эту боль. Я старался понять её причину. Может, это было следствием отсутствия любви, правды? Моя никчемная жизнь? С горящей тревогой я искал ответ. Разве существует в мире настоящая любовь? Может, я искал невозможного?

Я отправился к старцу Паисию и раскрыл перед ним глубины своего сердца. В агонии я ожидал ответа. Тогда он сказал мне:

« Человек заслуживает того, чтобы быть любимым только потому, что является образом Божиим. Не имеет значения, является ли он хорошим или плохим, добродетельным или грешным. Человек заслуживает того, чтобы быть любимым за то, что он есть. Христос любил и принес Себя в жертву за грешных, развратных людей: Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Марк 2: 17). Таким образом, мы должны любить всех без исключения. Как солнце встает для всех, умных и глупых, хороших и плохих, красивых и некрасивых, так и наша любовь должна быть подобна любови Божьей, которая похожа на солнце и направлена ко всем Своим созданиям без исключения».

Я нашел облегчение. По крайней мере, кто-то был со мной согласен. Кто-то понимал меня... Какое утешение! Этот кто-то был старец Паисий.

Я вернулся домой. Боль... боль, однако! Иногда я не мог её терпеть и просыпался по ночам в слезах. «Боже мой, Боже мой!» – вырывалось в виде немого крика из моей души. Только это: «Боже мой, Боже мой!» Я бился головой о подушку, погруженный в глубокое покаяние. Все я сделал настолько неправильно, настолько криво... В эти жуткие ночи я отчаянно боролся за всю свою жизнь.

Это случилось вечером. В квартире я был один. Я молился, когда почувствовал какое-то приближение. Невидимое, но настолько присутствующее. Нематериальное, но всемогущее. Недостижимое, но такое близкое.

Оно прикоснулось ко мне, но не поверхностно, а внутри меня. До самого края моего существа. Наполнило меня. Присоединилось ко мне так, что мы стали одним целым. Ничего не может так сильно соединиться так сильно с чем-либо другим. Оно опьянило меня. Я горел, как огонь. Тело мое было настоящим пламенем. Мне хотелось полностью раскрыться. Чтобы ни одна частица моей души не осталась бы скрытой. Какой бы некрасивой и грязной она бы не была. Я хотел, чтобы все стало известно и чтобы все это выявилось. Я признавал и раскрывал все то кривое и грязное, что сотворил, все свои грехи... Я жаждал посещения каждого уголка моей души. С другой стороны, я чувствовал себя таким недостойным, таким неподходящим для сосуществования с Ним. Я упал лицом вниз. Хотел смешаться с землей...

Это была огромная, необъятная Любовь. Она приходила отовсюду. Из бесконечности. Она поддерживала все. Это была сила, которая держит все. Все брало свою силу существования от этой Любви. Все увековечивало свое существование благодаря ей.

Мне хотелось прекратить свою жизнь. Хотелось потеряться, раствориться. Я не смел существовать и соединяться с ней. Был неподвижен. Она приближалась ко мне. Вытекая из Того, Кто существовал всегда, эта Любовь, несмотря ни на что, распространялась на всех.

На эту Любовь можно ответить только такой же любовью. Не меньше. Мы должны хотеть, должны посметь полюбить такой же любовью. Только это достойно Его, Источника Любви, Христа.

Именно потому что любил меня, Он позволял мне к Себе приблизиться и очищал, полностью исцелял все боли и раны.

Он притягивал меня спокойно, постоянно, от тьмы к свету, от нечистоты к чистоте, из небытия в бытие. Он дарил мне более интенсивное, более настоящее, более живое существование. Не потому что нуждался во мне, а потому что был Любовью.

Он не просто меня любил... Он был самой Любовью.

У меня все то же чувство беспомощности – выразить невыразимое. Сколько времени это продлилось? Не знаю. Ночью началось, ночью и закончилось. Как это на меня повлияло? Исцелило мою боль, укрепило мой разум, заставило опасность исчезнуть, ответила на все мои поиски и страдания. Я узнал даже бесконечно больше этого. Это подарило мне пережитое, уверенное, неотъемлемое знание. Его влияние продолжается и по сегодняшний день.

Итак, я узнал, что человеческая природа, каждый из нас, имеет возможность с Божьей помощью вырастить в своем сердце такую любовь. Если кто-то делает это, он изменяется онтологически, обожествляется!

Мало кто до этого доходит. Однако, это по силам всем. Мы, в большинстве своем, задерживаемся, боимся, занимаемся банальными делами. Мы сами полностью виновны за такое отношение.

Это духовная любовь, которую Дух Святой рождает в душе человека. Он делает человека причастником Божеского естества (2Петр. 1: 4).

Эта Любовь несравненно выше любой человеческой любви. Материнская любовь является незначительной по сравнению с ней. Эта Любовь всесильна. Ничто не может ей сопротивляться. Эта Любовь побеждает смерть, побеждает законы природы. Это та Любовь, Которая положила закон всему, является тайной всего: ... потому что Бог есть любовь (1 Иоанн 4: 8).

Старец Паисий имел в себе подобную любовь ко всем людям, ко всем существам, ко всякому творению. Подобным образом он любил и меня. Эта его любовь стала опорой моей жизни. На эту любовь я буду опираться до самой смерти. На нее я опирался, когда был в Индии. До тех пор, пока есть кто-то, кто любит человека таким образом, чего ему бояться? Разве только самого себя.

Иногда старец имел привычку «проклинать» улыбаясь: «Да сожжет вас Господь своей любовью!» Многие воспринимали это как метафору. Я же знал, что он выражается с предельной точностью. Его молитва подарила мне и этот опыт.

И если я получил этот опыт по милости Божией молитвами отца Паисия, потому что нуждался в нем, чтобы остаться в живых, существовали, однако, и будут существовать такие люди, которые достигли этого личной борьбой, своим собственным достоинством.

Таким человеком является и Святой Симеон Новый Богослов, монах из Константинополя (949–1022 по. Р.Х.). Редко святые говорят так ясно, так открыто о своем опыте «во Христе». Вот как описывает Святой свой подобный опыт:

«любовь невидимо и неведомо соприсутствует мне. Будучи вне всех тварей, но в то же время и со всеми, она есть огонь и свет, она бывает облаком света и делается солнцем...

внезапно нашел в себе и узнал, увидев внутри своего сердца, поистине как светило или как диск солнца...

обнажив ум мой от мирского чувства, облек меня в одежду умного чувства. Отлучив же меня от видимого и сочетав с невидимым, Он дал мне видеть Несотворенного...

и соединился с Несотворенным, Нетленным, Безначальным и для всех Невидимым. Ибо это есть любовь».