Неделя 34-я, о блудном сыне

В Евангелии слышали мы ныне притчу о крайнем бедствии своевольного сына, и о милосердии отца к тому же сыну, раскаявшемуся.

Повторим ее по возможности в кратких и простых словах, чтобы потом понятнее было изъяснение подробностей ее.

Некто имел двух сыновей. Младший из них истребовал от отца часть имения, которую мог бы получить по наследству; удалясь на чужую сторону, расточил имение, живя роскошно и распутно; подвергся голоду; пристав к одному из тамошних жителей, послан был пасти свиней и не имел даже такой пищи, какою свиней кормят. Тогда он опомнился, пришел в себя и стал размышлять: сколько наемников у отца моего живут в довольстве! А я гибну голодом. Пойду к нему, и скажу: согрешил я на небо и пред тобою, и уже недостоин называться твоим сыном; определи меня в число твоих наемников. Отец, увидав его еще издали, сжалился над ним, вышел навстречу ему, обнял его, поцеловал и, не дав ему договорить покаянной речи его, сказал рабам: оденьте его в лучшую одежду; дайте ему перстень на руку, и сапоги на ноги; заколите тучного тельца; составим веселое пиршество. Во время пиршества, старший сын, возвращаясь с поля, услышал веселые голоса в доме, и узнав причину этого, не хотел войти. Отец вышел и убеждал его. Но он изъявил негодование на то, что ему, много лет работающему для отца, никогда не сделано такого утешения, какого удостоен сын, расточивший имение отца с развратными людьми. На это отец сказал: сын мой! ты всегда со мною, и все мое – твое. Надобно же было порадоваться о том, что брат твой был мертв и ожил; погибал и нашелся.

Кого представляет эта притча под образом отца? – Бога, в отношении к человекам. Как сын имеет жизнь от отца, по рождению: так всякий человек имеет бытие и жизнь от Бога, по сотворению. Как сын при отце все, что имеет, имеет от отца: так всякий человек все, что имеет, первоначально имеет от Бога.

Кого изображает притча в лице и действиях младшего сына? – Человека грешника. В каких бы ни был летах жизни, незрел духовным возрастом, неоснователен, легкомыслен тот сын, который не понимает счастия быть близ сердца доброго отца под мирным кровом дома его, и хочет удалиться без нужды, для того только, чтобы жить по своей воле. Подобно этому, всегда незрел духовным возрастом, неоснователен и легкомыслен грешник, который не хочет признать блаженства быть с Богом посредством веры, молитвы, любви, жить в помощи Вышняго, в крове Бога небеснаго (Пс.90:1), и удаляется от воли Божией чистой, святой, блаженнотворной, в свою волю плотскую, нечистую, и посему самому уже несчастную.

Что значит в притче взятие и присвоение младшим сыном своей части отеческого имения? – Этим изображено начало греховного состояния, когда человек на то, что имеет от Отца небесного и от Его Провидения, перестает взирать, как на дары Божии, а начинает смотреть, как на свою собственность, и с самонаслаждением думает: это моя способность, мое знание, мое искусство, мой подвиг, моя заслуга, мое достоинство; а за этим естественно последует то, что данные ему блага он и употреблять будет только для себя, а не для Бога. Остановись, чадо, и остерегись! Отсюда начинается путь, который может довести до расточения полученного достояния, до нищеты, до голода, до состояния рабов, пасущих свиней.

Что значит удаление младшего сына от отца и дома его в чужую дальнюю страну? – Удаление грешника от Бога. Как он удаляется? – Очевидно, не движением местным, потому что Бог вездесущ, но мыслию, волею, поступками нравственными. Когда ты помышляешь о Боге, молишься Ему: тогда ты с Богом. Когда забываешь Бога: тогда удаляешься от Него. Верою и любовию ты приближаешься и прилепляешься к Богу: оскудением любви, маловерием, неверием удаляешься от Него. По слову Христову: имеяй заповеди Моя и соблюдаяй их, той есть любяй Мя (Ин.14:21), соблюдением заповедей Божиих и Христовых ты приближаешься к Богу и Христу; и напротив, уклонением от исполнения их, удаляешься от Бога и Христа. Когда ты в Церкви: ты в доме отеческом. Когда ты удалился от церкви, утратил благодатное чувство, которое она вселяет в душу молитвою, словом Божиим, таинствами; погрузился охотно в мире греховном, преданном суете, обладаемом страстями, жадном к чувственным удовольствиям: – жаль тебя, – ты в стране чужой и далекой, и тем более жаль, если сего не примечаешь.

Что дает разуметь притча, когда говорит, что младший сын на чужой стороне жил распутно и расточил имение? – Частию этим она буквально изображает жизнь некоторых грешников. О всех же вообще грешниках притча дает разуметь, что они, перенося свою любовь от предметов духовных и святых к чувственным и греховным, чрез это расточают грехом, не только благодатные, но и естественные блага, им дарованные. Роскошный расточает богатство. Сластолюбивый расточает сокровище здравия. Гордый неприметно расточает злато душевных сил, даже до лишения ума.

Что значит в притче голод в чужой стране, постигший удалившегося туда от дома отеческого сына? – Этим означается то, что в мире греховном, человек грешник только на краткое время может находить услаждение чувственное; но вскоре ощущает глад душевный, потому что греховный мир предлагает только тленные, скоро исчезающие услаждения, но душа человеческая нетленная, нетленной и пищи требует. Это знают не только те, которые очистили и возвысили свой вкус для пищи духовной, но и предавшие себя тому, чтобы полным ртом поглощать чувственные удовольствия. После недолгих опытов, часто слышим от них признание, что они разочарованы, и уже не знают, чем себя удовлетворить.

Кто житель дальней страны, который послал несчастного сына пасти свиней? – Это диавол. Когда греховные желания закоснением и привычкою усиливаются и умножаются, а средства удовлетворения им оскудевают, и самое удовлетворение наскучивает: тогда настает для грешника мучительный, неутолимый глад, и этим искуситель пользуется, чтобы решительней уловить его в свою волю (2Тим.2:26), и заставить голодного пасти свиней, то есть, непрестанно питать чувственные, скотские похоти, и в то же время чувствовать их низость, грубость и неудовлетворительность.

Изобразив крайнее бедствие грешника, притча показывает, далее, как может он избавиться от диавольской сети и освободиться от порабощения греху.

Заблудший сын пришел в себя. Это начало обращения грешника к Богу. Придя в себя, он яснее сознает, чего требует душа его, и как много ей недостает; воспоминает Отца небесного, и блага, которых лишился чрез удаление от Него; и решается возвратиться к Нему, то есть, оставить жизнь греховную, и жить по заповедям Божиим. – Берегись рассеяния, желающий спасения; прийти в себя; внимай себе и Отцу небесному.

Заблудший, но раскаивающийся сын не имеет уже притязания на достоинство и права сына, и хочет довольствоваться состоянием наемника в доме отца. Этим изображает притча смирение кающегося грешника. Кто, приступая к покаянию, сказал бы: буду отныне праведником, буду сыном Божиим, – о том надлежало бы усомниться, достигнет ли он сей высоты, и устоит ли на ней. Скажи лучше в душе твоей к Отцу небесному: желаю и потщусь исполнять Твою волю, как исполняют не только рабы Твои, но и сыны Твои; однако, по грехам моим, недостоин я нарещись Твоим сыном, если принят буду между последними в доме Твоем: изволих приметатися в дому Бога моего (Пс.83:11). Такое расположение, без сомения, благонадежнее. Смиряяй себе вознесется (Лк.18:14).

Заблудший сын, как скоро вразумил себя о потребности обращения, действительно пошел, и приблизился к отцу. Чрез это учит притча, что доброе намерение тогда спасительно, когда неуклонно и неленостно приводится в исполнение. Есть люди, которых путь усеян добрыми намерениями; но добрые намерения остались неисполненными, и путь их склонился к аду.

Отец встречает и ущедряет возвращающегося от заблуждения сына. Это светлый образ дивного человеколюбия Божия к кающемуся грешнику.

Отец издали усматривает возвращающегося недостойного сына, и идет навстречу ему. Бог проводит обращение грешника, и сретает его предваряющею благодатию.

Еще только в сердце несет сын возобновляемую покорность отцу, как отец уже обнимает его и целует. Как скоро в сердце полагает грешник решительное намерение творить волю Божию, Бог уже начинает являть ему Свою близость и знамения Своего милосердия и любви.

Едва сын успел изрещи свое покаяние и самоосуждение: согреших, несмь достоин; как отец, не допуская его нарещись наемником, дарует ему сыновнюю светлую одежду, перстень и обувь. Как скоро грешник в смиренном покаянии произносит на себя осуждение, Бог тайно на небесах, и на земли чрез служителя таинства изрекает ему прощение; устраняя от него чувство наемника, работающего только ради воздаяния, облекает его в сыновнюю светлую одежду оправдания Христова; дарует ему обручение Духа; дает его ногам готовность тещи по пути правды и спасения.

Отец, ради погибшего и обретенного сына, заклал тельца упитанного. Бог ради погибшего и взысканного им грешника дал Сына Своего в жертву спасения, и в пищу жизни и веселия небесного.

Не один отец, но и дом исполняется радости о погибшем и обретенном сыне. Радость бывает на небесех о грешнице кающемся (Лк.15:10).

Говорить ли теперь о старшем сыне, который был благоразумен, когда не пожелал оставить дом отца своего, но не таким явился, когда из радости отца извлек свою досаду, когда в возвращении погибшего брата нашел свою обиду? Говорить ли о людях, которые хвалятся, что никогда не уклонялись от воли Божией и от заповедей Божиих, но которые прекословят воле Божией, милующей грешника, осуждают оправдываемого Богом, и высоко ценя свое исполнение обязанностей, как заслугу и право на воздаяние, обнаруживают не сыновний, а наемнический дух? Таковы были древние фарисеи, которые и в дом отеческий, – в церковь Христову не хотели войти, негодуя на то, что Христос приемлет грешников. Пожелаем таким людям, чтобы они вошли в себя, лучше познали себя, и уразумели, что и они, только по милосердию Отца небесного, могут быть Его сынами и наследниками.

Думаю, все мы, братия, если рассмотрим себя беспристрастно, найдем, что или находимся, или были, далеко или недалеко, на пути заблуждающегося сына. Устрашимся крайнего бедствия, к которому сей путь ведет, и которое скоро может превратиться в погибель вечную. Да спешит каждый совратившийся обратиться и невозвратно предать себя милосердию Отца небесного. Если кто по несчастию и далек уже на бедственном пути: тем более да поспешает обратиться, не предаваясь отчаянию; ибо безмерно милосердие Отца небесного. Да притекаем к Нему с смиренным покаянием и деятельным исправлением жизни нашей: и радость будет в доме Его, – в церкви земной и небесной, о чадах благодати Его, мертвых и оживших, погибших и обретшихся. Аминь. (Сост. по Беседе в неделю о блудн. сыне, Филарета, митроп. моск., т. 5-й).

На реках Вавилонских, тамо седохом и плакахом, внегда помянути нам Сиона (Пс.136:1).

Ныне в первый раз св. Церковь, на утренней службе, огласила слух наш этою трогательною песнею израильтян, тосковавших в плену Вавилонском о своем возлюбленном отечестве. Огласила ныне, будет оглашать и в два последующие воскресные дня. С какою же это целию? С тою, братия, чтобы в наступающее время поста и покаяния пробудить и в нас подобный плач, каким плакали сыны Израиля на реках Вавилонских. И мы все лишены нашего возлюбленного отечества; и мы все находимся в плену, в тяжком нравственном плену, – и не иначе можем возвратиться в отечество и освободиться яз плена, как оплакивая самыми горькими и искренними слезами наши грехи.

Благодетельно было для израильтян памятование об Иерусалиме: оно ободряло дух их посреди бедствий и скорбей тягостного плена; оно возбуждало их хранить веру отцов и благочестие посреди идолопоклонства и нечестия Вавилонского, и тем заслужить милость Божию и возвращение в отечество. И мы, братия, подобно им должны любить нашу горнюю отчизну, также непрестанно памятовать о небесном Иерусалиме в продолжении всего нашего греховнаго плена на земле! Памятование это для нас в высшей степени было бы благотворно.

Многоскорбна наша земная жизнь. С воплем и слезами мы являемся в мир, как бы предчувствуя, что ожидает нас здесь. Неприязненные действия стихий окружающей нас природы, бесчисленное множество болезней, всякого рода нужды и утраты, не сбывшиеся надежды, не удавшиеся предприятия, взаимная зависть, ненависть, вопиющие клеветы, притеснения, гонения, – и можно ли исчислить все виды зол, какие терпим мы от колыбели до гроба? Что ж делать нам под гнетом земных бедствий? Где искать для себя ободрения и подкрепления? Ищите, – и вы всегда найдете их в размышлении о горнем отечестве. Помните постоянно, что земля для нас ныне есть страна чужая, место изгнания, что мы здесь в нравственном плену, в продолжении которого неизбежны для пленников всякого рода страдания, и внешние и внутренние. Помните, что есть другой мир, где мы будем жить вечно, где не будет ни бедствий, ни скорбей. Освящайте всегда вашу мрачную земную жизнь светлою мыслию о небесном Иерусалиме, – и жизнь эта сделается для вас менее тяжкою, менее горестною.

Трудно, иногда крайне трудно для нас соблюдать св. веру и заповеди Божии. Мы любим добро по самой своей природе и желали бы творить его; но, зачатые и рожденные в грехах, чувствуем в себе недостаток нравственных сил. Зла мы не любим и не желаем по природе, между тем неудержимо влечемся к нему прирожденною нам порчею. А в то же время вокруг себя мы встречаем почти на каждом шагу всякого рода искушения и соблазны. Сколько нужно борьбы с собою, сколько усилий, сколько самоотвержения, чтобы, при помощи Божией, оставаться нам верными гласу совести и Евангелия! И однако ж были люди, которые оставались им верными, которые достигали даже высших степеней христианского совершенства. Мы удивляемся св. апостолам, которые, покинув домы и все, что имели, пошли вслед за Христом и, не взирая ни на какие бедствия, им предсказанные, обтекли весь мир с евангельскою проповедию, перенесли бесчисленные лишения, труды, гонения, муки и запечатлели свою проповедь собственною кровию. Изумляемся св. мученикам всякого возраста и пола, которых ни отнятие имущества, ни обольщения со стороны мучителей, ни пытки и самые бесчеловечные истязания, ни все виды смертей не могли отклонить от веры Христовой. Мы благоговеем пред высокими подвижниками христианства, удалявшимися в глубокие пустыни и проводившими там целые десятки лет в непрестанном посте, молитве, самоумерщвлении. Чем же водились и воодушевлялись все люди, завещавшие нам образцы приверженности к вере и благочестию? Они водились мыслию о горнем отечестве, одушевлялись любовию к нему. Они твердо помнили, что мы не имамы зде пребывающаго града, и потому искали грядущаго (Евр.13:14). Они желали освободиться от тяжкого нравственного плена, в каком мы томимся здесь, – и не щадили никаких жертв, никаких трудов, чтобы только возвратиться на родину, достигнуть небесного Иерусалима. В этой то сладостной мысли и памятовании о горнем отечестве, в этой то любви к нему должны искать и мы для себя возбуждения и подкрепления посреди всех подвигов веры и благочестия, каких требует от нас Евангелие.

Желаете ли видеть, как совершается на небе это чудное торжество об обращении и покаянии грешника? Послушайте, как изображает его Сам Господь неба и земли в слышанной нами притче о возвращении распутного сына в дом отеческий.

Едва только решился заблудший сын возвратиться к отцу своему, еще ему далече сущу, узре его отец его, и мил ему бысть, и тек нападе на выю его и облобыза его (Лк.15:20). Покрытый рубищем, изможденный распутством и гладом, от стада свиней возвращался несчастный юноша: но любовь отеческая узрела его издалека и узнала в нем своего сына и сама предварила в сретении его. Ни слова упрека, ни одного гневного слова, ни даже напоминания о преступном и наглом поступке его не видим и не слышим из уст отца. В сердце отца воскресла вся любовь и нежность отеческая, которая видела в несчастном не преступника, а сына.

Любовь Божия провидит издалека всякого обращающегося грешника, и исходит в сретение его, сама споспешествует ему своею благодатию и приемлет его в свои объятия. Гнусный вид нравственного безобразия возбуждает в ней не гнев, а милосердие и сострадание; отвратительное рубище греховное, коим покрыт еще обращающийся грешник, привлекает не отвержение, а благодать и человеколюбие: идеже бо умножися грех, тамо преизбыточествова благодать (Рим.5:20); там то и является вся сила бесконечной любви Божией; она объемлет грешника объятиями благоутробия своего, лобзает его лобзанием отеческого сердца. Так паде на выю его и лобыза его.

Рече же ему сын: отче, согреших на небо и пред тобою, и уже несмь достоин нарещися сын твой (Лк.15:21). Больше уже не мог сказать ничего, тронутый до глубины сердца любовию отеческою, сын; он весь предается любви отца своего, все предоставляет сделать с собою его отеческой благости. Таково и должно быть, братия мои, расположение сердца истинно кающегося. Он сознает одного себя виновным в своих заблуждениях и грехах, и исповедует их пред Отцом своим, исповедует искренно и чистосердечно, не скрывая своего нравственного безобразия, не извиняя злых дел своих никакими предлогами, не стараясь смягчить или уменынить виновность своего злого произволения, – исповедует не потому, чтобы отцу неизвестны были грехи его, но потому, что исповедание есть живая потребность истинно кающегося сердца, есть облегчение внутренней болезни и скорби сердечной, есть начало исцеления совести, уязвленной сознанием грехов, есть свидетельство искренности обращения и покаяния. Такое то искреннее исповедание любовию Божиею и отверзает кающемуся все сокровища благодати и милосердия Божия. Смотрите, что произвела исповедь распутного сына пред отцом своим.

Рече же отец к рабам своим: изнесите одежду первую и облецыте его, и дадите перстень на руку его и сапоги на нозе. Эта одежда первая есть та непорочность и невинность, то оправдание во Христе, в которые облекла нас св. Церковь в купели св. крещения. Этот перстень есть дар сыноположения, которым почтил нас Отец небесный, усыновивший нас во Христе Иисусе. Это обувение ног есть божественная благодать, которая укрепляет и руководствует нас по пути заповедей Господних.

Когда истинно каемся во грехах своих, когда приносим Богу искреннее, сокрушенное исповедание, когда осуждаем себя, как повинных суду Божию и геенне огненной, когда предаем себя совершенно Божественной власти и воле Спасителя и Судии своего, все потерянное возвращается нам: все грехи и беззакония наши отпустятся и не помянутся на суде Христовом, мы облекаемся вновь в первую одежду чистоты и оправдания во Христе Иисусе, приемлем паки залог и обручение жизни вечной, к нам возвращается благодать Всесвятого Духа Божия. Такова сила Божественного таинства покаяния. Приимите Дух Свят, сказал Господь Иисус Христос рабам Своим – служителям Церкви Его и строителям таин Божиих: имже отпустите грехи, отпустятся им, и имже держите, держатся: аминь бо глаголю вам: елика аще свяжете на земли, будут связана на небесех, и елика аще разрешите на земли, будут разрешена и на небесех. Итак, когда услышишь слово прощения от служителя Христова, приими его, возлюбленный брат, живою верою и любовию, как неоцененное сокровище, которым купишь себе непостыдный ответ на суде Христовом. Тогда исповедь твоя и покаяние твое будут для тебя вторым крещением, новым рождением свыше, спогребением и совоскресением со Христом.

Но для любви отеческой не довольно того, что она приняла в дом свой заблудшего сына, возвратила ему все, что он растратил в распутной жизни. Она хочет ознаменовать возвращение его особенным торжеством: и приведше телец упитанный заколите и ядше возвеселимся.

Так и Отец небесный, не только дарует нам прощение грехов, за одно исповедание наше пред Ним, но ради возвращения нашего уготовляет такое торжество, в коем приемлют участие все лики св. ангелов, – такую вечерю, коей причастия называли себя недостойными и великие праведники. Сам Единородный Сын Божий, яко Агнец, закланный прежде сложения мира, предает нам в снедь Свое Божественное Тело и Кровь, то Пречистое Тело, которое принесено в жертву за грехи всего мира на крестном жертвеннике, – ту Божественную Кровь, которою искуплен род человеческий от ада. Когда причащаемся мы сей божественной вечери со страхом Божиим, верою и любовию, св. ангелы радуются за нас. Такова бывает радость на небеси о грешниках кающихся.

Нужно ли что присовокупить к этой назидательной притче? Видите ли, братия, что покаяние для нас всегда возможно, как бы глубоко мы ни пали, как бы ни удалились от Бога? Видите ли, с какою бесконечною любовию Отец небесный готов принять нас в свои отеческие объятия? Поспешим же воспользоваться этим в наступающие дни поста и покаяния. Аминь. (Сост. по поучен. Димитрия, архиеп. херсонск., т. 4-й, стр. 70, и Макария, митр. московск., стр. 62, изд. 1864 г.).

Наступают дни св. Четыредесятницы. В эти дни каждый добрый христианин считает для себя непременным долгом принести Богу покаяние. Все мы – грешники. Нет ни одного человека, который бы пожил и не согрешил. Грешим мы ежечасно и словом, и делом, и помышлением, и всеми чувствами, волей и неволей, ведением и неведением, и во дни и в нощи. Для грешников нет иного пути ко спасению, кроме пути покаяния, как и блудного сына только покаяние привело в отчий дом и спасло от гибели. Таинство покаяния есть купель, в которой грешник очищается для неба, есть лествица, возводящая нас туда, откуда мы ниспали.

К покаянию мы должны располагаться не слепым подражанием примеру других, не безотчетным последованием издавна заведенному обычаю, а сознанием своей греховности и отвращением ко греху. Прибегающий же к покаянию по отвращению ко греху, по сознанию гибельности своего греховного состояния, сгорает желанием развязаться с грехом, дает обещание оставить путь порока и вступить на стезю добродетели. Что, например, побудило блудного сына возвратиться с чужой стороны на родину, к своему сердобольному отцу с повинною головою? Не сознание ли своего безвыходного положения, не омерзение ли к своей беспутной жизни, заставившей его изнывать от голода? Да. Пришедши в себя, повествует Евангелие, он сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я – сын его – умираю от голода! Встану, пойду к отцу моему, и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою. «Познай, что ты согрешил и что грех есть зло ужасное, и у тебя родится желание загладить его», учит св. Нил синайский.

Признав себя великими грешниками, мы должны винить в грехопадениях своих себя одних, а никак не других. Пытались прародители наши слагать вину один на другого – Адам на Еву, а Ева на змия и диавола, но их оправдания не приняты во внимание Богом: Господь назначил каждому из них должное наказание. Ни соблазны мира, ни совращения злых людей, ни искушения диавольские, не могут вовлечь нас в грех, если не будет на то нашего злого произволения. Напрасно некоторые думают оправдывать свою порочную жизнь слабостию человеческою, порочным образом жизни своих ближних; они обыкновенно говорят: «слабость нас одолела; не одни мы грешим; как поступают все, так и мы». Но по свидетельству мудрых и св. мужей, чем мы немощнее, тем бываем лучше, способнее к доброделанию: в то время в немощи нашей совершается сила Божия (2Кор.4:16); напротив, тогда то и усилилось развращение человеков на земле, когда появились на ней исполины, славящиеся необыкновенной силой (Быт.6:4,5).

Грех не становится менее виновным пред Богом от того, что он – общий; общие то грехи и возбуждают всего сильнее гнев Божий. Несмотря ни на какое число потребит Господь вся делающие беззакония. Если бы Ной был как все, то и он бы погиб со всеми в водах потопных; для всех закоснелых нечестивцев достанет места в аду. Всего лучше и благонадежнее для нас осуждать во всем самих себя, укорять за все себя одних. Самоосуждение предотвратит от нас строгость суда Божия, преклонит правосудного и милосердого Судию на милость к нам, исходатайствует нам у Него прощение во грехах. «Тот на добром пути и может ожидать себе прощения во грехах, кто сам собою недоволен; у праведного и милосердого Судии тот себя извиняет, кто обвиняет себя», учит блаж. Августин. Если душа обвиняет себя пред Господом, Господь ее возлюбит, уверяет авва Пимен. За что подвергся осуждению от Бога фарисей? Не за самооправдание ли? Чем снискал себе благоволение Бога мытарь? Не самоосуждением ли?

При самоосуждении себя за грехи, мы должны сердечно сокрушаться о них и проливать горькие слезы о беззакониях своих. Слезами мы можем смыть с души нашей греховную скверну. «Кто хочет очиститься от грехов, пусть очищает их слезами», учит авва Пимен. Временным плачем мы можем предотвратить от себя плач вечный. «Кто здесь не плачет о себе, тот вечно будет плакать там. Итак, необходимо плакать или здесь – добровольно, или там – от мучений», вещает тот же авва Пимен. Печаль, яже по Бозе, есть путь к радости о Боге; слезы по Боге произращают всегдашнюю и неувядаемую радость, учит Златоуст. Блажен, кто постоянно оплакивает грехи свои. Как после проливного дождя воздух делается чистым, так и по пролитии слез настанет тишина и ясность, а мрак греховный исчезает, свидетельствует авва Исаия. Сокрушаясь о грехах, мы легко предохраним себя от новых поползновений на те же грехи. Сокрушение наше о грехах ясно свидетельствует о нашем отвращении от них, о нашей ненависти к ним.

Ап. Петр во все последующее за отречением его от Господа время не мог равнодушно слышать полуночного пения петуха; тотчас вставал с постели и, проливая горькие слезы, молил Господа не помянуть тяжкого греха его; а пребывая постоянно в таком настроении, сохранил себя верным и преданным Христу до самой смерти своей. Напротив, наша бесчувственность ко греху прямо говорит о нашем нежелании расстаться с ним. «Если кто впадет в какое либо прегрешение и не будет печалиться по мере оного, то легко опять впадет в ту же сеть», свидетельствует св. Марк подвижник.

Впрочем, сокрушаясь о грехах, мы не должны предаваться скорби неумеренно: и спасительная печаль о грехах от неумеренности становится гибельною; не должны доходить до отчаяния от представления множества и великости своих грехов: отчаяние есть дело сатанинское; – может свести нас в самую бездну зла, поселить в душе нашей ад, прежде нежели низведет ее в ад. Сколько бы грехов ни было у нас, и как бы велики ни были они, у Бога милосердия еще более, потому что как Он Сам бесконечен, так и милость Его бесконечна. Хотя бы грехи наши равнялись грехам всего мира, и тогда не должно нам отчаиваться, потому что Спаситель наш есть Агнец Божий, вземляй грехи всего мира. Кровь Иисуса Христа сильна очистить нас от всякого греха, лишь бы только наше покаяние сопровождалось твердою верою в божественность распятого Христа и крепким упованием на умилостивительную силу пролитой на кресте крови Его за грехи человечества. Чем спаслись разбойники, блудники, мытари, сребролюбцы, словом, все великие грешники? Не слезным ли покаянием, соединенным с верою в Искупителя и надеждою на милосердие Божие? Напротив, от чего погибли братоубийца Каин и Иуда предатель? От отчаяния в прощении своих великих злодеяний. Значит, погубляет человека не великость, не множество грехов, но нераскаянное и ожесточенное сердце.

Сознав свои грехи, осуждая в них одних себя, плача о них и плач свой растворяя верою в божественного Искупителя и упованием на беспредельное милосердие Божие, мы должны исповедать, обнаружить свое греховное состояние пред священником, не утаивая от него ни одного греха. Чрез исповедь мы как бы извергнем вон из себя яд греховный. Чрез обнаружение своего греховного состояния пред священником мы доставим ему возможность узнать преобладающую в нас страсть, господствующий порок, заправляющий всею нашею деятельностию, служащий нашим двигателем к прочим беззакониям и чрез то истощающий нашу духовную жизнь; а ознакомивши его с свойством и степенью нашей душевной болезни, способствуем ему подыскать подходящее к нашей болезни врачевство, – сделать нам приличное наставление, нужное предостережение, наложить на нас соответствующую нашим грехам епитимию. При таком то образе действования священник и станет для нас в полном смысле духовным отцом, врачом души и судиею совести. Напротив, скрывая от священника грехи свои, мы чрез то вредим себе. Затаенный грех остается неразрешенным и гнездится в душе нашей к большему ее растлению, точно так же, как невырезанный в самом начале рак – телесная болезнь – более и более разъедает тело наше до самых костей, и член за членом отторгает от него. Бог не покроет наших грехов прощением, если мы прежде не откроем их. К чему стыдиться признаваться во грехах, когда не стыдились предаваться им? Стыдно грешить, а не исповедовать грехи.

Напрасно некоторые говорят: «для чего требуется от нас исчисление грехов пред священником, когда Бог знает, что мы грешны и в чем грешны? Посредничество священника между Богом и нами только стесняет нас и мешает нашей откровенной исповеди». Да разве благорассудный отец, оскорбленный грубым поступком сына, хотя бы и узнал, что сын раскаивается в своей вине, простит ему прежде, чем тот придет к нему и попросит у него прощения? Так и Бог, хотя знает все наши грехи, но ждет, когда мы раскаемся в них, исповедуем их пред Ним и попросим прощения. К чему стесняться священника, когда он – человек подобострастный нам, подвержен тем же грехам? какою помехою нашей откровенной исповеди может служить посредничество священника, когда он обязан не открывать никому поверенной ему тайны?

Исповедав свои грехи священнику и получив чрез него прощение грехов своих Богом, решимся твердо и постараемся уже не повторять их более. «Благо исповедание грехов, когда следует затем исправление. Но что пользы открывать врачу язвы и не употреблять целительных средств», учит блаж. Августин. Тогда покаяние наше будет не более, как лукавство и лицемерие пред Богом. Тогда Господь поступит с нами так же, как поступил евангельский царь с немилосердным должником: лишит нас дарованного нам прощения, и мы опять станем пред Ним неоплатными должниками. Оставит ли Бог нам грехи, когда мы сами их не оставляем? Прощение от грехов есть свобода от страстей, а кто от них не освободился, тот не получил еще прощения, говорит авва Фалассий. Самый верный признак, по которому всякий кающийся грешник может узнавать, действительно ли грехи его прощены от Бога, есть тот, когда мы чувствуем такую ненависть и отвращение от всех грехов, что лучше соглашаемся умереть, нежели произвольно согрешить пред Господом, учит св. Василий Великий.

А чтобы нам удобнее сохранить себя от грехов после покаяния, потщимся, особенно на первых порах, когда мы еще не окрепли нравственно, избегать встречи со грехом, – удаляться тех лиц и тех мест, какие могут подать нам случай к падениям. Мария египетская не воротилась из Иерусалима (где она раскаялась в прежней греховной жизни) во Египет, чтобы поселиться в пустынях тамошних, а ушла в пустыню заиорданскую, ради чего? Ради того, что она прежде, чем дошла бы до пустыни египетской, должна была бы встретиться с прежними предметами и едва ли устояла бы против имеющих произойти от того возбуждений греха. Так надо поступать и всякому: всячески избегать встречи с предметами соблазнительными: ибо, когда мы не видим запрещенного плода, то не так сильно и желаем его, уверяет св. Иоанн Лествичник.

Но если бы нам, по немощи своей, и довелось снова впасть в те же грехи, которые милосердие Божие простило нам чрез таинство покаяния, мы все-таки не должны приходить в отчаяние. «Хотя и тысячу раз согрешим, но потом опять прибегнем к покаянию, то снова очистимся от скверн и от соделанных нами беззаконий», учит св. Ефрем Сирин. Бог заповедал ап. Петру прощать брату своему семьдесят крат седмерицею, тем более Сам Бог так поступит. Брат спросил авву Сисоя: что мне делать, авва? я пал. Старец отвечал: встань. Брат говорит: я встал, и опять пал. – И опять встань – отвечал старец. Брат еще спросил: доколе же это будет? Пока не будешь взят от жизни сей добрым или порочным – сказал старец. Ибо кто каким тогда окажется тот и пойдет туда. Надежда на изглаждение наших грехов чрез раскаяние только тогда окажется совершенно тщетною, когда мы очутимся уже во аде: там это лекарство бессильно и бесполезно; а доколе мы здесь – в этом мире живем, покаяние наше никогда не будем отринуто Богом, хотя бы это было во время старости, даже во вратах самой смерти – при последнем нашем издыхании, уверяют. блаж. Августин и св. Златоуст.

Итак, братия, вот каково должно быть наше покаяние, чтобы соделаться ему благоприятным Богу и спасительным для нас! Приступая к покаянию, мы должны привести на память все грехи свои; восчувствовать к ним отвращение; винить в них себя самих, а не других; ничем не оправдываться в них – ни слабостию человеческою, ни примером порочной жизни своих ближних; должны скорбеть о грехах, но скорбь свою умерять верою в Искупителя и упованием на милосердие Божие; исповедовать их пред священником без всякой утайки и, получая чрез него разрешение в них, не возвращаться к ним, а стараться загладить их противоположными им добродетелями. (Сост. по «Проп. руковод. для сельск. паст.», 1889 г., февраль).

И ту расточи имение свое живый блудно (Лк.15:13).

Думается, что выражением «живый блудно» можно охарактеризовать переживаемый нами век. Бывают в истории человеческой какие то особые роковые времена, когда блудные сыны, в буквальном смысле этих слов, заполняют жизнь, когда литература, художество, нравы и обычаи, все помыслы и разговоры пропитываются духом разврата, бесстыдства и распущенности, охватывающей даже самые нежные возрасты – отрочество и юношество. Мы знаем и можем указать несколько таких моментов истории.

Когда древние писатели греко-римского мира на словах нам рассказывают о страшном разврате в мире пред временем христианства, когда они уверяют, что в их дни «стыдливость и целомудрие улетели на небо, а невинности совсем нет» (Сенека), то мы себе еще не можем хорошо и ясно представить всего ужаса развращения тогдашнего общества. Картина оживляется, когда мы видим это общество и его жизнь в сохранившихся до нашего времени рисунках и художественных произведениях. Есть города в Италии, некогда погребенные под лавою и пеплом огнедышащего Везувия, – Геркулан и Помпея. Чрез много времени, почти через два тысячелетия, теперь их открыли из-под земли, и современные люди могут наблюдать во всех подробностях жизнь того времени. Картины, изображения, статуи, обстановка жилищ, – все это, оказывается, пропитано там таким отвратительным развратом, охвачено таким блудным духом, так все животно-мерзко и чудовищно-распутно, что, по выражению одного путешественника, достаточно взглянуть на все описанное в погребенных городах, чтобы понять причину и неизбежность их гибели.

По какой-то непостижимой связи, это время, когда все, очевидно, говорили и думали о любви, о плотской любви, описывали ее в стихах, изображая в картинах и статуях, было временем несказанной и утонченной, невиданной в истории жестокости: то было время Тиверия, Нерона и Калигулы, Иродов, время кровавых зрелищ в цирках и театрах, время, когда тысячами и десятками тысяч избивались, сожигались, затравливались зверями христиане. Почему то разврат и кровожадная жестокость вместе с общею разнузданностью и с блудом живут рядом.

Не видим ли ныне во всем мире повторения того же печального явления? Не готовит ли ныне сама жизнь, не готовит ли она сознательно и намеренно, под видом служения свободе и просвещению, блудных сынов нашего времени? Не станем говорить о широком проявлении того блуда, в широком смысле этого слова, того блуда мысли, чувства, воли, который захватил столько людей и обратил в смуту стройное и спокойное течение общественной и государственной жизни. Будем помнить слово в его буквальном значении. Ранние годы в семье родителей уже отравлены у нынешних людей открытым развратом их отцов и матерей, их раздорами, часто – разводами. В то время, когда родители, нередко уже почтенного возраста, разрешают вопросы о своей плотской любви, судятся, расходятся, предаются незаконным связям, вторично женятся и выходят замуж, – в каком положении и под какими воспитательными влияниями остаются и находятся дети не только их самих, но и дети их близких, родных, знакомых? Ведь они видят все и начинают с детства понимать такие отношения, от которых оградила их сама природа...

Учатся в школе молодые люди. Что они слышат, о чем они читают, что они видят в картинах, в произведениях литературы и искусства? Опять то же поклонение плоти, чувственности, опять все их толкает на путь блуда и распущенности. Снова можно сказать: «Стыдливость и целомудрие улетели на небо, а невинности совсем нет»...

Разврат из книг нагло вышел на сцену и на улицу, действие его неудержимо и не щадит, наконец, ни пола, ни возраста.

В театрах, которые, как во дни падения Рима и во время французской революции, умножились без конца, показываются и изображаются всевозможные гнусности, а на них собирается смотреть молодежь. На улицах, в окнах магазинов, в книжных лавках, под видом распространения литературы и просвещения, продаются отвратительные картины блуда, книги, описывающие блуд; в журналах, газетах печатаются соблазнительные объявления. Блуд идет торжествующий, наглый. Бога не боясь и людей не стыдясь, блуд заполняет разговоры, улицы, школы, семью, сцену, литературу...

И вот его плоды: необузданная свобода, т. е. все виды преступлений. «Вся ми леть суть», – все мне позволено, говорит современный человек словами апостола, но не хочет знать его дальнейшего наставления: «все мне позволено, но пусть мною ничто не обладает!» (1Кор.6:12). Но именно блуд и обращает человека в раба, как и доказывает апостол в нынешнем чтении из его послания. Иначе и быть не может: блуд расшатывает мысль, ослабляет волю, грязнит чувство; он поражает гноем и гнилью всю духовную жизнь человека; он уничтожает в душе вкус ко всему чистому, святому, благородному, возвышенному и отдает человека во власть диавола и дел его.

Все это – предвестие конца и гибели.

Голос Божий говорит нам: «не предавайся распутству, которое вредно и для тела, а еще больше вредно для души твоей». А другой голос говорит нам: «наслаждайся, пока жизнь в твоих руках; умрешь, все для тебя кончится», – и мы повинуемся сему голосу, не желая разуметь, чей же этот голос, по виду такой заманчивый, а на самом деле вреднейший всякого яда. Этот голос – диавольский. А желает ли диавол нам спасения? Кроме погибели душевной, он ничего не желает нам; он радуется погибели душ человеческих, стараясь всяческими способами уловить их в свои сети. Послушалась праматерь наша Ева наветов диавольских – и лишилась райского блаженства, и не только блаженства лишилась, но подверглась еще различным бедствиям, скорбям и самой смерти. Сколько и теперь гибнет душ человеческих, внимающих голосу диавола, творящих его волю, выходя тем самым из под благого и мудраго покрова Отца небеснаго!..

Вот до какого ужасного состояния доходит человек, удаляющийся от Бога и расточающий свои духовные дарования.

Не всегда история сына блудного кончается так счастливо, как это изображено в притче Господней. Нередко мы видим конец иной, – полную и безвозвратную гибель, которую приносят блуд и им вызванные разрушения в духовной жизни человека. То же самое можно и должно сказать и о целом народе. Если есть теперь особенно назревшая нужда в области духовного воздействия на жизнь, то она, без всякого сомнения, прежде всего выражается в религиозном подъеме, с которым неизбежно всегда связано возвышение чистоты и целомудрия. Назрела нужда самой напряженной борьбы против тех усилий зла, которые ныне, на наших глазах, обращают все стороны жизни в сплошную проповедь и распространение блуда и как бы в намеренное размножение блудных сынов нашего времени.

Но не забудем, братия, что не для погибели созданы мы Богом, а для вечной жизни. Посему пусть никто не отчаивается, хотя бы кто находился и в тяжком греховном состоянии: милосердие Отца небесного всегда готово принять под свой покров всякого грешника, лишь бы он обратился к Господу с искренним раскаянием. Не великая ли грешница была преп. Мария Египетская, – но искреннее покаяние вместе с подвигами благочестия возвели ее на равноангельскую степень чистоты? Забудет Господь и наши все грехи и поспешит к нам навстречу, как любвеобильный евангельский отец поспешил навстречу к своему блудному сыну, если мы, по примеру сего последнего, искренно сознаем свои согрешения и твердо решимся исправить жизнь свою.

Братия! Опомнимся, покаемся! Покайтесь вы, которые развращаете народ; покайтесь вы, которые идете на это развращение. Покайтесь и родители, приносящие детей ваших в жертву современному Бахусу и Венере. Покайтесь и вы, молодое поколение. Помните слова мудреца израильского, обращенные к вам: «веселися, юноша, в юности твоей, ходи по путям сердца твоего и по внушению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд» (Еккл.11:9). Помни, молодость, этот неизбежный суд.

Братия! И все мы убоимся страшного суда Божия. Не застиг бы он нас внезапно. Обратим внимание на современное состояние человечества. Чего еще недостает в нем, чтобы назвать дни наши днями Лотовыми или Ноевыми? Какого еще большого разврата ожидать нам, чтобы и нас постиг потоп современников Ноя? Вот проповедники предостерегают, но кто их слушает? Не смеются ли над ними, как некогда смеялись люди над проповедью Ноя. Но смех современников Ноя обратился в крики ужаса и рыданий, и пиры их кончились общей гибелью. А что будет с нами? Скажем ли: милостив Господь? Правда, милостив Он к кающимся. Но у Него есть и гнев на сынов противления (Еф.5:6). Господи! Прежде даже не погибнем до конца, спаси ны! Господи и Владыко живота моего, дух целомудрия даруй нам, рабам Твоим! Аминь. (Сост. по «Полн. собр. соч.» прот. И. Восторгова и др. источн.).