№ 2. Января 12-го

Начало праздника Богоявления восходит к первым векам христианской церкви. До половины IV века он во многих местах на востоке и западе чествовался, под именем «Богоявлений», в один день с праздником Рождества Христова, именно 6-го января. Слово св. Григория Назианзина на день Богоявления надписывается так: «Слово на день Богоявления или Рождества христова».. Во времена Златоуста праздник Богоявления в Константинополе стали совершать особо от праздника Рождества Христова, перенесенного на 25-е декабря. Злат. Бесед. на Крещение Хр.; Григор. Нисс. «Слово на Богоявление, когда Христос крестился».. Впрочем, праздник Богоявления и в это время не принадлежал к так называемым церковно-гражданским торжествам, в которые по закону останавливалось судопроизводство, запрещались народные игры, зрелища, купля, продажа и прочие мирские дела. Император Феодосий младший причислил праздник Богоявления к указанного рода торжествам, перенесши на него и на другие церковные праздники все, чем по законам Константина Великого и Гонория почтены были воскресные дни, во весь год. Код. Феодое. кн. 15. ст. 5-я: О зрелищах.. Чествование этого дня не отличалось, как видно из постановлений Константина Великого и Гонория о воскресном дне, перенесенных Феодосием младшим на Богоявление. Там же, кн. 2. ст. 8-я: О праздниках. Зак. I. Код. Юст. кн. 3. гл. 12: О праздничных днях. Зак. XI., от других христианских церковно-гражданских праздников. В этот, как и в другие церковные праздники, христиане должны были «оставить мирские дела, дабы заниматься богослужением; увольнялись от гражданских дел, для преспеяния в делах благочестия» и под. В церковном отношении праздник этот отличался тем, что накануне его крестили оглашенных (в великом множестве – смотря по тому, сколько их случалось); от чего, вероятно, и самый праздник в последствии получил название «праздника Светов», или «Просвещения» Asterii Hom. in festum kalendarum apud. Combef. auctar. F. 1. p. 67. В указанном отношении отличался он еще тем, что накануне его совершался обряд освящения воды, пользовавшейся, по свидетельству Златоуста, чрезвычайным уважением христиан и их верою в ее освятительную и чудодейственную силу. Бесед. на Крещ. Хриситово. стр. 276..

В нашей церкви праздник Богоявления является вместе с христианскою верою и во все времена глубоко чествовался в ней, как видим из многочисленных намеков на это наших летописцев и древней проповеднической литературы вашей. Впрочем, древние летописцы и проповедники наши, свидетельствуя, что праздник этот был у вас с древнейших времен, что он чествовался в народе, что чествование это возрастало с течением времени, не дают, однако, возможности обстоятельно отвечать на следующие вопросы: как наши предки встречали и проводили в XI–XIII в. праздник Богоявления? какие он имел особенности в церковно-народном и официально-государственном отношениях? Не больше представляют удобства к этому и литературные памятники последующих веков, – памятники, как известно, не многочисленные и далеко, как следовало бы, не обработанные. Гораздо более указаний об этом празднике и о том, чем он был в церковном, гражданском и народном отношении, находим при последних московских митрополитах и при патриархах, т. е. в XVI и XVII веках.

Празднику Богоявления предшествует, так называемое на церковном языке, навечерие Богоявления, ведущее свое начало с древнейших времен и составляющее по характеру богослужения преддверие праздника. День этот, отличающийся в богослужебном отношении от прочих дней тем, что в оный отправляются великие (царские) часы и водоосвящение, не менее самого праздника Богоявления замечателен и в церковном и народном отношении по особенности церковных обрядов, вышедших из употребления, и народных обычаев и понятий об этом дне.

Часы накануне Богоявления, как и накануне Рождества Христова, отправлялись иногда в царском дворце – в Крестовой, или в Столовой палатах, иногда же в московском Успенском соборе, или в одной из придворных церквей. Когда они совершались в царских хоромах, то «не было выходу митрополита, или патриарха; тогда «их совершал благовещенский протопоп – духовник царский, он же и здравствовал Государя, а многолетие Государю кликал благовещенский или успенский протодьяконûДревн. Рос. Вивлиофика. VI, 187.. Это известно было под именем малого чина; но он отправлялся гораздо торжественнее, когда часы совершались в Успенском соборе самим митрополитом, или патриархом. В последнем случае «к часам и к действу многолетия» Государь шествовал со всем синклитом, с боярами и всеми думными и ближними чинами, при колокольном звоне и великом стечении народа. После обычной встречи и приложения к иконам и мощам угодников, Государь и патриарх становились на своих местах; первенствующий епископ творил начало часам, которые большею частию читал протопоп собора среди церкви, а первенствующий епископ евангелие читал – в алтаре; в конце девятого часа (после евангелия и положенных наряду стихир) совершалось парадно возглашение многолетия и здравствование Государя. Парад этот совершался так: на солеи пред царскими вратами становилось духовенство в богатых ризах; в средине его с крестом в руках стоял патриарх; протодиакон становился за налоем лицом к патриарху; посредине между налоем и патриархом занимал место Государь, по левую и правую руку его стояли в ряд бояре, думные и служилые люди. По данному ключарем знаку, протодиакон творил многолетие сперва Государю «со всем его великого Государя титлом и всему царскому семейству, поименно» ври звоне во всю колокольную фамилию и пении государевыми и патриаршими станицамѻСтаница – тоже, что часть хора певчих. Такие хоры о нескольких станицах были не только у государя и патриарха, но и у многих Кремлевских соборов и даже у частных лиц. Каждая станица состояла из пяти человек: вершника, книжника, Демественника и двух путников. «многая лета». По окончании «действа многолетия», патриарх со властьми и со всем собором здравствовал Государя, т. е. говорил подобно диакону сперва «титло государево и многолетствовал», как ему, так и всем членам царского семейства, при пении духовными «властьми»: многая лета; а затем говорил поздравительную речь по известной Форме. Государь в свою очередь поздравлял патриарха и властей. Церемония этой не оканчивалась: Государю здравствовали бояре, окольничие, думные и ближние люди, стольники, стряпчие, дворяне, дьяки и иных чинов люди, при чем первенствующий из бояр от лица всех говорил «титло» и поздравительную речь тоже по известной Форме. Государь «своим милостивым словом» поздравлял всех сановников и народ. После того бояре и все светские люди здравствовали патриарха и властей; тот же боярин от лица всех говорил «титло патриархово» и речь, после чего царь, приняв благословение, уходил к себе «на верхûДрев. Росс. Вивл. X. 133–144..

Вечерня накануне Богоявления с водосвятием совершалась в описываемое время весьма торжественно и имела тоже свои особенности обрядовые и церемониальные. Совершалась она всегда в Успенском соборе в присутствии Государя и патриарха, которые нс являлись к ней разве «скорби (болезни) ради». Звон патриарху не полагался при выходе; начинали звонить в большой и валовые, когда патриарх облачался в саккос, и в это время открывалось шествие Государя «в среднем наряде» со всеми боярами и служилыми людьми. По входе Государя в церковь и встрече «малым чином, протодиакон глаголет: благослови Владыко, и патриарх начнет: «Благословен Бог ваш», и подьяк говорит: аминь, и патриарх чтет: Царю небесный и псалом сам говорит до конца». За тем богослужение идет обыкновенно до последней стихиры «на Господи воззвах». В выходе обыкновенно участвовал патриарх: целовал евангелие, подносимое протодиаконом, и, приняв оное от него, подносил сам Государю. «Свете тихий» пели среди церкви «патриарх со властьми». После ектении: «исполним вечернюю молитву», патриарх с властьми и со всем собором выходил воду освящать. Для этого, еще во время чтения паремий, ключари, приняв благословение у патриарха, шли «наряд к воде ставати». Среди церкви поставлялись два стола: один для мис с водою и других свящ. предметов, другой – аспидной – для мощей; столы покрывались покровами, бывшими в употреблении на престоле или жертвеннике. На первом столе ставили «ушат серебрянной, да чашу серебряную, три василька, сиречь кропила». К этим-то столам, по возгласе после указанной ектении, выходил патриарх в преднесении трех крестов на золотом блюде со всем собором и властьми: Государь оставался на своем обычном месте. При самом начале обряда ключаре берут благословение «в чашу воду лить, а вода с государева двора из выемки, а около чаши на стол ставятся четыре шандана серебреные чеканенные, а на них налепы засвечены, а выше стола на налой праздник поставляют». Во время пения стихир патриарх раздавал свечи Государю, боярам и властям и за тем кадил столы, алтарь и предстоящих. После евангелия, в сугубой ектении, когда диакон произносил: «О благоверном и Богохранимом царе нашем» и проч., патриарх обращался лицом к Государю и, осеняя его крестом, «к его лицу молился о нем, о царице и о чадех». Затем до времени погружения креста в воду обряд совершался обыкновенным порядком. Самое же погружение имело незначительную особенность: «крест погружал патриарх на восток, не обращая к себе; крест в чаше погружал святейший дважды, а в ушате одиножды, а тропарь говорил дважды, а в третьи протопоп и ключари»; за тем уже пели поочередно «станицы» патриарховы и государевы. После крестопогружения сам патриарх наливал св. воды на мису, с которою тотчас шествовал в алтари для кропления, потом – в кружки и «кратиры», сам причащался св. воды трижды из кратира, подавал столько же раз отведывать Государю, при чем кропил его св. водою и давал антидор; властем же и бояром и народу из прочих кратиров подавал. По окончании водопричастия и после большого отпуста, омытия чудотворных икон и окромления св. мощей, – на месте, где стояли столы, поставлялся налой с большою паволокою; пред налоем лицом к патриарху, стоявшему с властьми возле царских врат, становился протодиакон «многолетие кликати Государю и государеву семейству поименно»; следовавшим за этим поздравлением царя патриархом, боярами и прочими лицами, оканчивалось богослужение навечерия Богоявлениһ«Устав моск. свят. патриархов 1668 г.» Древ. Росс. Вивл. X, 452–160..

Такова церковно-богослужебная и церемониальная сторона для навечерия Богоявления, – сторона, резко отличавшая этот день от других праздников. Но не менее обращает на себя внимание этот день в отношении чисто народном. Чрезвычайно спят был этот день в сознании народа. Всякий считал священным долгом быть в этот день в церкви; в храмах и на погостах церковных толпилось, по свидетельству одного современного писателһКолл. 16–28., бесчисленное множество народа, так что иностранцу не малого труда стоило решить, что больше чтит московский народ: навечерие ли Богоявления, или самое Богоявление? Почиталось священною обязанностию всякого поститься в этот день: даже опасно больные, дети и самые животные должны были поститься до освящения воды, которая почиталась величайшею святынею. Этою водою окропляли клети, дворовые службы, скот; ею ясе омывали все образа и оставшуюся за тем воду берегли во весь год возле икон, в самом почетном месте домѻДомостр. Врем. 1. 67.. Соответственно церковному уставу, который, заметим мимоходом, не менее выполнялся тогда мирянами, как и монахами, в этот день есть рыбу считалось величайшим грехом: у самого Государя на столе, от которого по существовавшему обычаю посылались блюда патриарху и уважаемым сановникам, должно было быть, как гласят столовые записи царя Алексея Михайловича, «ничегоже, окромя белого хлеба один каравай, капуста сырая и гретая, грузди, рыжики солевые сырые и гретые, кутья и ягодные яствы». Иностранный писатель Коллинс и ваш Котошихин вполне заверяют справедливость этого показания. По примеру царей и ближайших бояр, которые накануне праздников Рождества и Богоявления рано до рассвета отправлялись в тюрьмы и по домам бедных и раздавали милостыню, каждый русский считал долгом подать что-либо из пищи нищим и нуждающимся, так что не было ни одного на Москве бедняка, который не имел бы чем разговеться в следующий день. Была, впрочем, как и доселе есть, и темная сторона провождения высокочтимого дня навечерия Богоявления. День Богоявления, по народному воззрению, принадлежал к дням, которые исстари любил народ обставлять разными обрядами, таинственными приметами, гаданиями о погоде и об урожае. Так, по дошедшим до нас письменным памятникам того времени, предки наши глубоко веровали, что «в месяце Генуарие, рекомый лов заец, иже имать часов 300 и рождается в полунощь, да аще ему луна право, то на лето плод малоû«Сборн. старин, грамотников», обнародов. В. И. Григоровичем., – выходили ночью под Крещение гадать по звездам об урожае хлеба, грибов, ягод и прибытке ягняһАрхив Калачова, кн. 2.я, отд. III. стр. 132–133.. Обычай этот, продолжающий существовать доныне в простонародье по некоторым местаѻТак, простолюдины наши и теперь замечают, что если ночью под Богоявление небо ясно, то, по слопам их, быть в том году урожаю на все. В арханг. и вологод. губерниях замечают, что, если в эту ночь звезды горят ярко, а месяц, освещая поля, образует на них сияние, подобное окружающему самый месяц, – будет год урожайный. См. «Быт Рус. народа» Терещенки, ч. VII, стр. 38., ведет свое начало от времен язычества, когда верили все во влияние звезд на земную жизнь и, в частности, допускали чрезвычайное влияние звезд на плодородие овец. Вечером под Крещение колдуны и колдуньи запасались водою крещенского снега, которой приписывалось и доселе приписываетсһ«Сказания Русс. Народа» Сахорова кн. VII, стр. 5. чрезвычайная сила ведунами и кудесниками. Много было тогда по городам и селам людей, которые простодушно верили, что под Богоявление в самую полночь волнуется вода и даже превращается в вино, в знамение того, что в это время крестился Иисус Христос, – и некоторые смельчаки, желавшие узреть эту диковинку и отведать бесплатно вина чудного, добровольно подвергались испугам и платились даже жизнию, что заставило Стоглавый собор вооружиться между прочим и против этого суеверия. Но бывали в тогдашней народной жизни явления и гораздо хуже указанных. При Грозном Стоглавый собор так высказывается о христианах русского царства: «в навечерии Рождества Христова и Крещения сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещевание, и на бесчинный говор и на плясание, и на скакание, а на богомерзкие дела, и бывает отроком осквернение и девам растление… и егда начнут заутреню звонити, тогда отходят в домы свои и подают аки мертвии от великаго хлохотания». Из грамоты царя Алексея Михайловича шуйскому воеводе Змееву, писанной спустя почти сто лет после определений Стоглавого собора (1649 г.), видно, что суеверные полуязыческие обычаи продолжали существовать «на Москве, в Кремле, Китае, в Белом и Земляном городех и за городом и в весех и слободех»..., потому что грамотою между прочим строго воспрещалось, чтобы «впред в навечерии Богоявления Господня Плуги не кликали в бесовских сквернословных песней не пелиû«Сказ. Русс. нар.» Сах. кн. VII стр. 90..

Перейдем к изображению церковно-народного торжества, совершавшегося в самый праздник Богоявления.

Церковно-обрядовая и церемониальная торжественность, принадлежавшая навечерию Богоявления, и то значение, какое имел этот день в народном сознании в описываемое вами время, дают отчасти возможность наперед угадать то, чем был тогда в церковном и народном отношении самый день Богоявления. С уверенностию можно сказать, что Русь XVI и XVII в. не звала и не видела ничего величественнее этого торжества, – торжества столько же народного, как и церковного. Ни один из царских выходов не бывал торжественнее и величественнее выхода Богоявленского; ни один из многочисленных в то время крестных ходов не мог сравниться с ходом этого дня, поражавшим своим блеском и торжественностию обрядовою самих иностранцев. Не удивительно поэтому, если на этот царь-праздник, как назывался они в старину, сходилось в Москву, по показанию Маськевича, от трех до четырех сот тысяч народа не только из окрестностей Москвы, во и из отдаленных городов! Считая излишним говорить здесь о совершении литургии в день Богоявления, так как она не отличалась от обыкновенных патриарших служений в Великие праздники, кроме только того, что в этот день патриарх и все участвовавшие в служении после причащения тела и крови Христовой причащались вечерней Богоявленской водһДрев. Росс. Вивл. VI, 101., – опишем здесь торжественный ход на «Ирдань водосвятия ради», так как в этом вполне выражается церковно-народный характер праздникѻПри описании хода в празд. Богоявл. на иордань и самой иордани со всею ее внешнею обстановкой и принадлежностями пользуемся: а) «Древнею Российскою Вивлифаикою» VI, 188–191; X, 153 –184; «Выходом государ., царей и вел. князей» под 6-м чис. янв.; в) сочинениями Маржерта, Коллинса и Герберштейна..

Церемониальная сторона хода, его обстановка и состав определялись волею Государя, так как он часто назначал время благовеста в праздники и лиц, которые должны участвовать в богослужении. И вот, за несколько дней до праздника, поступал приказ в Оружейную палату, а отсюда в Земский приказ о том, «как на Ердани место устроить и на нем ерданскую сень». Место это, избиравшееся всегда на Москве реке против Тайницких ворот, и иорданская сень для царя и патриарха большею частию устроялись так. Царское место, или шатер, имело вид небольшого круглого храма с пятью главами, сделанными из слюды и украшенными золочеными крестами. Этот пятоглавый храм устроялся на пяти столбах раззолоченных и по золоту расписанных виноградными кистями; пьедесталы и капители их были тоже вызолочены. Вверху кругом шел карниз, внутри храма писанный травами, снаружи – вызолоченный, с сквозною по местам резьбою, золоченною ила посребренною. По местам к карнизу снаружи прибивались золоченные доски, «на нихже писаны стихи к ердави». Пространства между столбами загораживались слюдными рамами – на подобие окон, расписанными по золоту и серебру разными цветами: рамы эти шли от верхнего карниза до низу; слюды в них имели круглую Форму. Одна из рам делалась растворчатою и служила вместо двери. Внутри каждая рама могла задергиваться суконным, или тафтяным занавесом. Патриаршее место устроялось так точно, как «к действу летопровождениһ«Р. д. е. п.» 1863 г. № 35., с небольшим только балдахином вверху, на котором утверждался высеребренный крест. Как государево, так и патриаршее места, между которыми к востоку вырубливался во льду крест и по сторонам которого должны были стоять «власти по чину» и ближние государевы люди, помещались под «Ерданскою сению» (род болдахина), которая поддерживалась четырьмя колоннами с тумбами и карнизом, расписанным золотом и серебром, и украшалась сверху золотым крестом. Вся эта сень была снаружи украшена шелковыми и жестяными раскрашенными цветами, зелеными листьями и птицами, вырезанными из дерева и медных листов раскрашенных красками; по углам с внешней стороны были изображения четырех евангелистов, а с внутренней – изображения Святых и икона Богоявления. Эта красивая сень огорожена была на небольшом расстоянии точеною решеткою, а пространство между ею и сению устилалось красным сукном.

Так богато и изящно устроялась иордань для хода на нее 6-го января. Понятно, чего ожидал народ и чего должно ожидать от самого торжества. Об этом торжестве за несколько дней говорила вся Москва; ждала она и не могла дождаться своего царь-праздника. Но вот он наступил; рано на зари «пищаль голанская» да три удара успенского колокола возвестили его, и народ спешит в Кремль и наполняет густыми толпами всю площадь его и все пространство у царского дворца и между соборами еще до восхода солнечного. Одна только небольшая полоса, ведущая от царских палат до Успенского собора и отсюда до Москвы реки, оставалась не занята народом: это «путь царев и Ерданской», постланный красным сукном и охраняемый с одной в другой стороны строем стрельцов в цветном служилом платье, с знаменами и барабанами, со всем ратным строем. По пути, ведущему по площади от Ивановской колокольни до Тайницких ворох, вместо стрельцов стоял пушкарский чин с полковыми пищалями (пушками), с знаменами и во всем параде. – Наконец, в 4-м часу дня, по нашему счету в 12-м утра, в то время, когда патриарх начинал литургию, звон во всю колокольную фамилию Ивана великого, от которого, по сказанию современников, гудела земля и тряслись здания, возвещал народу о начале государева шествия из своих покоев. Как скоро Государь, в сопровождении бояр и прочих сановников, появлялся на красном крыльце, народ приходил в движение и волновался как море. Увидев царские пресветлые очи, народ приходил в неописанный восторг: бил челом, то подымал вверх, то прижимал к груди руки, крестился от радости, метал вверх шапки; восторженные крики приветствия заглушали даже страшный гул колоколов. Тихо, величаво шествовал Государь, опираясь на посох индейского дерева, в обыкновенном выходном платье, в сопровождении высших сановников, из которых только бояре, окольничие, думные и ближние люди обыкновенно входили с Государем в церковь, прочие же чины оставались на погосте и становились по сторонам царского пути между успенским и архангельским соборами «по чину», т. е. младшие ниже старших. После обыкновенной парадной встречи и возложения на себя «царского сана» (большого царского наряда) в приделе Димитрия СолунскогѻВпрочем, были случаи, когда Государь шествовал в этот день в собор в «полном царском сане». Вых. госуд. 1646 г., Государь при пении многолетия молился св. иконам, принимал благословение у патриарха и становился на свое царское место; после сего прекращался колокольный звон; Государь слушал литургию, совершавшуюся обыкновенно патриаршим чином. Во время пения причастна звон успенского колокола давал знать о приближении времени хода, который открывался обыкновенно после заамвонной молитвһХод на иордань часто совершался и пред литургиею. Древ. Росс. Вив. X, 456–183.. «Патриарх выходит из олтаря со властьми и покланяются царю. Царь от святителя прия благословение, и станет на обычном месте близ патриарха; а власти приходят по два, покланяются царю, таж патриарху; таж ключарь ходит на иордань и кропит св. водою государево место и патриарше и путь... Архидиакон же прием от святителя благословение, начинает молебень, и по октении исходят на воду». Патриарх в преднесении чудотворных икон, хоругвей и крестов, по чину великих крестных ходоѻДрев. Росс. Вивл. Х, 161, 165; «Рук. д. с. п.» 1863 г. № 49., выходил западными дверьми, царь – южными; патриарх, проходя мимо царя, осенял его животворящим крестом, а духовные власти – творили ему по два поклона.

Торжественное шествие, по выходе из храма, открывалось шестьюстами стрельцов, одетых в лучшее цветное платье, с богатым, блестящим оружием, – спереди и сзади их шли по два пятидесятника с обоюдными стальными топорами на древках черного дерева, украшенных серебреными кистями. За стрельцами следовал самый крестный ход, замыкавшийся шествием патриарха, которому предшествовали митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты, игумены, соборные протопопы и приходские священники и диаконы; во главе крестного хода несли святыню московскую. В ходе этом участвовало духовенства от 500 до 650 лиц. Наконец следовало «государево шествие». Государь одет был сверх зипуна и дорогого станового кафтана в царское платно (порфиру) из дорогой золотой материи с жемчужным кружевом, усыпанным драгоценными камнями, в богатые бармы покрывавшие плечи, с царским венцем на голове, блестевшим алмазами, изумрудами, яхонтами, с крестом на груди из животворящего древа, на золотой цепи и с богато-украшенным камнями и золотом посохом в руке; впереди его шли чиновники разных приказов в бархатных кафтанах; далее следовали дворяне, стряпчие, стольники и ближние люди – последние в дорогих шубах, первые в золотых кафтанах. Вслед за ними шла «стряпня царская из двенадцати человек под командою Постельничего, несшая царское платье, которое обыкновенно переменял Государь на иордани, именно: посох: шапку, зипун, кафтан, шубу, царское полотенце, подножие и проч., – каждую вещь вес особый человек. После них шел Государь, поддерживаемый по руки стольниками и ближними людьми, и окруженный боярами и думными дворянами в богатейших шубах и горластых шапках и наконец – стрелецкими полковниками в турских кафтанах, которые «оберегали государское шествие от утеснения нижних чинов людей». Шествие замыкалось гостями в золотых кафтанах. Приказные и народ шли позади колонною, по сторонам которой шли богато одетые стрельцы от 150 до 200 человек «в один человек», т. е. по одному в ряд; позади всего хода ехали нарядные государевы сани с людьми конюшенного Приказа.

Внешняя сторона обряда освящения воды, по входе Государя, патриарха, властей духовных и царских сановников знатнейших в «Ерданскую сень», была следующая. Сначала духовные власти и соборяне подходили по чинам бить челом Государю и патриарху по двое вряд; за этим патриарх раздавал свечи властям духовным и светским, начиная с Государя, и «творил начало действу святых Богоявлений, по чину», положенному в требниках. После чтения евангелия, которое читалось в этот день по евангелию харатейному, по данному сигналу с барабанным боем подступали власти ратных людей и знаменьщики к иордани для окропления знамён св. водою: знаменьщики с знамёнами становились в полукруг при входе в сень. Сам патриарх, при каждом из трех погружений креста в воду, пел тропарь празднику; после этого по сигналу капитана, стоявшего на Тайницкой башне с «ясачным» знаменем в виду всего войска, делалась честь празднику, состоявшая в барабанном бое, пищальной стрельбе и колокольном звоне всех кремлевских и московских церквей; пёстрые толпы многочисленного народа, покрывавшие оба берега реки и самую реку на большом пространстве, восторженными криками и здравствованиями Государя и патриарха вторили колокольному и пушечному гулу, «яко слышати гул их во всей Москве пятисоставной». Между тем, патриарх зачерпнув сам серебрянною «наливкою» воды святой «ерданской» и отдав ее ключарю, чтобы одним из митрополитов или архимандритов совершено было окропление знамен, потом «наливает одну стопу государеву св. водою (которая отсылалась к царю «на верх» для окропления икон) и идет к месту своему и, поздравствовав Государю, дает во своей руце крест целовать в кропит св. водою Государя и его шапочку, а потом властей и бояр в прочих». После этого, по существовавшему обычаю, долгом считалось промыть очи в лице иорданской водой, которой приписывалась предохранительная сила от призора очес и напущений злых людей: обряд этот строго выполнял не только простой народ, во и царь и духовные власти. В описываемое нами время жило во всей силе своей, доселе сохраняющаеся в народе, верование, будто тот, кто окунется в этот день в прорубь на реке, где освящали воду, предохраняется от болезней на весь год. В силу такого верования многие из простонародья, с шумом и радостным волнением, бросались к иордани, как только уходил народ, с радостию черпали воду, умывали очи и лице, – бросались в проруби не только здоровые, но и больные, и, если верить иностранцам, посещавшим Россию в XVI и XVII в., тоже делали бояре и даже цари московские. Так иностранец Маржерт, бывший в России в начале ХVII-го в., уверяет, что он сам видел, как царь и вельможи погружались в проруби на р. Москве в этот день³

По окончании обряда, крестный ход также торжественно и в прежнем порядке направлял своё шествие в Кремль к Успенскому собору. Во время обратного пути патриарх, пред которым несли «крест на мисе», внесённый им на голове на Иордань, кропил народ, войска и здания: «Государь в обратном ходе с боярами и ближними людьми своими не идет, но едет в санях парадно, окружённый высшими сановниками, с церемониалом, установленным для подобных поездовûДоп. Истор. Акт. I, 215 и т. 4. «Большие выходы».. Не здесь ли нужно искать начала явившегося впоследствии и доселе по местам сохраняющегося народного обычая кататься на санях в праздник Крещения, хотя простой парод и этому обычаю указывает своеобразные поводы и цели, в роде, наприм., той цели, чтоб лен хорош родился? – Когда крестный ход совершался пред обеднею, тогда Государь не возвращался в Успенский собор, а ехал слушать литургию в Троицкое подворье, где была церковь Богоявления; в противном случае он «прибывал в храм Богородицы славного ее Успения», где при пении задостойника патриарх окроплял св. водою алтарь и всю церковь и потом причащал ею из кратира Государя и вельмож. Обряд оканчивался или обыкновенным отпустом патриаршим с многолетием Государю и. патриарху, или молебствием. Церковное богослужение и торжество этого дня оканчивалось до того поздно, что вечерня в этот день бывала обыкновенно «без расходу». Вечером, как и накануне праздника, по звездам, направлению ветра и по другим приметам старались, как и теперь угадывать погоду зимы и весны, весенние всходы хлеба, урожаи и подобн. В этот вечер пытливые девушки посредством разных гаданий, из коих многие живут в народе доселѻР. д. с. п. 1861 г. № 52. «Святоч. гадания»., хотели допросить судьбу о будущем житье бытье девичьем, о суженом ряженом. В этот же вечер оканчивались девичьи увеселения (потехи), – праздничные сенные и теремные игры и песни, которыми развлекали себя девицы – затворницы XVI–XVII в., и в которых выражались их Думы и надежды, их оригинальные понятия о жизни, словом, весь быт женщины допетровской Руси. Многие из этих игр, песней и увеселений доселе в ходу в великорусском простонародье и составляют один из интереснейших предметов изучения нашего народа в нравственном и семейно-бытовом отношенияһСм. «Б. Р. н.» Терещ. т. VII. «Святоч. увеселения»..

С. Гр-екий

III.

Из остальных вопросов, поднятых в нашей духовной журналистике в 1862 году, немногие в прошлом году встретили живое сочувствие и желаемое развитие. Вопрос о выборном начале, исключая страниц нашего журнала да некоторых епархиальных ведомостей, ни в одном журнале не обсуждался достаточно. В «Православном Обозрении» и «Духовном Вестнике» об этом предмете упоминалось мимоходом, во всегда высказывалось желание введения выборного начала в духовенстве. Желательно было бы встретить подробное историческое исследование о приложимости и живучести этого начала в истории вашей отечественной церкви, так как было же время, когда оно действовало в иерархическом быте нашего духовенства.

Вопрос о духовно-учебных заведениях, судя по его важности, также мало обсуждался в нашей литературе. В «Духе Христианина» был помещен свод мнений об усовершенствованиях и переменах, требуемых временем в организации, самом методе и способе обучения в уездных училищах; в нем же явились заметки касательно реформ, предполагаемых в семинарских экзаменах; в «Православном Обозрении» помещались корреспонденции, известные под именем «Воронежских писем», открывающие недостатки настоящего положения духовных семинарий. И только. Касательно реформ, предполагаемых в духовно-учебных заведениях по проекту, присланному для обсуждения епархиальными архиереями и семинарскими начальствами, явилась всего только одна заметка в «Православном Обозрении» октябрьской книжке. Между тем вопрос о преобразовании духовно-учебных заведений есть, по нашему мнению, один из вопросов самых капитальных и стоящих на очереди, и непонятным представляется, почему этот вопрос о преобразованиях в духовно учебных заведениях отдельно поставлен от улучшений материального быта духовенства. История разом создала такой быт духовенства, в каком мы застаем его в настоящую пору; разом он должен обсуждаться и поправляться.

В помянутых статьях указаны недостатки во многих отношениях в настоящем быте наших духовно-учебных заведений, высказано желание об исправлении их. Г. Р. в статье: «заметки о преобразовании духовно-учебных заведений» указывает даже необходимость изменения некоторых постановлений и учреждений и введения новых в возможно скором времени. Таковы по его мнению: открытие педагогических курсов при семинариях, закрытие кафедр сельского хозяйства и медицины, прибавка жалованья наставникам семинарий. О последней он замечает, что «в противном случае (без увеличения жалованья) семинарии лишатся всех лучших наставников». Не будем ничего говорить против настоятельной необходимости реформ всех выше показанных пунктов. Скажем только, что 1) все подобные изменения должны совершаться разом с изменениями в других частях духовного ведомства; вопрос об училищных преобразованиях никак не должен поставляться отдельно, а особенно позади вопроса о материальном быте духовенства. 2) Если для улучшения состояния духовно-учебных заведений не предвидится пособия отвне, а ваших собственных средств недостаточно для этого, то нужно настоящее состояние духовно-учебных заведений подвергнуть самому внимательному пересмотру, – надобно рассмотреть, не было ли настоящее наше положение создано временными историческими обстоятельствами и, с изменением этих обстоятельств, не миновалась ли самая необходимость удержания до конца настоящего нашего положения, и потом решить, нужно ли духовенству, при бедных его средствах, содержать собственные общеобразовательные училища и допускать в них детей из всех сословий, для того, чтобы из них (как предполагается в новом уставе духовных училищ), после восьмилетнего обучения, ждать охотников для специального богословского образования, или во нужно ли наоборот предоставить детям духовенства обучаться сначала в училищах, подведомых министерству народного просвещения, и потом уже на церковные средства давать окончательное специально-богословское образование тем, кто имеет к тому способность и призвание? И при таком, обороте дела, не оказались ли бы достаточными для специальных духовно-учебных заведений и те средства, какими впредь будет располагать духовенство в церковһСамо собою разумеется, что вопрос о казеннокоштных учениках изменится. При лучшем устройстве попечительств о бедных духовного звания, можно будет выдавать денежные пособия беднейшим из духовенства, для воспитания детей; а их не должно быть много ври ожидаемом улучшении материального быта духовенства.?

Вопрос: «могут ли быть епископами не монахи» в литературе минувшего года нашел довольно обширное исследование, помещенное в трех статьях «Православного Собеседника», издаваемого при казанской академия. Автор этих статей так начинает свое исследование: «несомненно, что в первые четыре века христианства епископы могли быть в супружестве. Но это не было ни правилом, ни общим обычаем, не было даже в большинстве епископов. Супружество оставалось только в меньшинстве их, и в самом начале христианства было допущено только как снисхождение, необходимое по обстоятельствам времени». Переходя к рассмотрению канонических определений и постановлений первых веков касательно этого предмета, автор говорит, что хотя нигде в них нельзя найти требования на исключительное предоставление епископства монашеству, наоборот есть частые указания и определения касательно женатых епископов, во из тех правил и ограничений, которые высказываются в них насчет образа жизни и поведения епископа, видно, что церковь всегда считала сан епископский принадлежностию такого лица, как монах, т. е. человека отказавшегося от интересов мира и исключительно посвятившего себя служению церкви и Христу. Такое требование, по мнению автора, вытекало из основ христианства, которое, вообще заповедуя самоотверженное и святое служение церкви требуя от всякого высоких подвигов нравственных, хотело видеть по крайней мере в епископе, представителе церкви осуществление этих высоких и святых начал. Вследствие такой высоты духа христианского, церковь, хотя нигде канонически и посредством формального требования не выразила своего желания, но в стремлениях в действиях своих преследовала это начало. Потому-то и в первых веках в епископском сане встречаются уже лица монашествующие; с половины IV века, когда монашество распространилось и процвело во многих обителях, клириками и вообще должностными иерархическими лицами делаются по преимуществу монахи. В VI веке это стремление церкви сделалось столь господствующим, что уже не оставалось никакого сомнения насчет вступления в сан епископский одних лиц монашествующих, или, если и женатых, то отказавшихся от супружеской и семейной жизни. С VII и VITI веков уже юридически, законами гражданскими было определено посвящать в сан епископский исключительно лиц монашествующих. Что касается до 2-го правила константинопольского собора, бывшего в 879 году, на которое ссылались в наших светских газетаһДень. № 30, 1862. и в котором говорится: «хотя доныне некоторые архиереи, нисшедшие в монашеский образ, усиливались пребывати в высоком служении архиерейства и таковые действия оставляемы были без внимания: но сей святой и вселенский собор, ограничивая такое недосмотрение, и возвращая сие вне порядка допущенное действие к церковным уставам, определил: который епископ, или кто иной архиерейского сана, восхощет снити в монашеское житие, и стать на место покаяния, таковой впредь уже да не взыскует употребления архиерейского достоинства. Ибо обеты монашествующих содержат в себе долг повиновения и ученичества, а не учительства, или начальствования: они обещаются не иных паств, но пасомыми быти»; – автор замечает, что это правило касается или лиц принявших епископский сан из мирян и белого духовенства в по принятии желающих поступить в монашество, или лиц, находящихся в епископском сане, но пожелавших удалиться с кафедр в монастырь. – Переходя к истории нашего отечества, автор замечает, что тоже законодательство церкви константинопольской было руководительным началом для посвящения в епископы и в вашей церкви. И у нас все архиереи, с самого начала вашей иерархии, были монахи. Выборов из мирских званий в сан епископский у вас никогда не было, исключая немногих случаев в западном крае России среди известных беспорядков унии. Из белого духовенства в сан епископский хотя избирались, но не без предварительного пострижения в монашество. Первый митрополит наш Иларион, избранный из пресвитеров, как видно из подписи под исповеданием: «аз милостию человеколюбивого Бога мних и пресвитер», был предварительно пострижен в монахи. И по всей вероятности, его постриг Антоний, как рассказывается в известном послании к Поликарпу, иноку киево-печерскому: «Илариона митрополита чел еси сам в житии святого Антония, яко от того пострижен бысть и тако священства сподоблен». Некоторые веточные выражения наших летописей о новгородском епископе Илие: «поставлен бысть Илия архиепископ новгородский и наречен бысть во иноцех Иван», – о суздальском епископе Иоанне (1190 г.): «отписася епископьи и пострижеся в червцы, в монастыре в Боголюбовом», совершенно не дают повода к заключению, будто они были рукоположены в сан епископский без предварительного пострижения в монашество. Свидетельства эти показывают, что выше – поименованные лица или прямо оставив епископские кафедры удалялись в монастыри (о последнем), или постригались в схиму пред смертию (о первом). Об одном только Иоанне холмском, поставленном на епископию в XIII веке, слишком неопределенны свидетельства летописи. О нем говорится: «поставлен бысть князем Давилом от клироса великия церкви святые Богородицы володимерской». Но и здесь вод именем клира можно разуметь и лица монашествующие; так как часто к клиру у вас причислялись в первенствующие времена, по примеру церкви греческой, лица монашествующие (гак назывались соборные монахи). Во всей остальной вашей истории нет уже больше неясных примеров. Соображениями насчет несообразности поставления во епископы мирян или даже лиц белого духовенства в настоящее время в вашем отечестве автор оканчивает эту обширную статьһСтатьи эти вышли отдельною книгою. Кто интересуется этим вопросом, может обращаться в редакцию «Православного Собеседника»..

К другим замечательным явлениям в вашей духовной общественной жизни литература наша тоже не оставалась глуха. Отделы известные под именем: «внутренние корреспонденции, известия, заметки», наполнялись сведениями о всех замечательных учреждениях и предприятиях со стороны духовенства. На поприще приходской деятельности по разным учреждениям более всех потрудилось московское духовенство. Там учреждено несколько приютов для заштатных священно- и церковнослужителей, несколько попечительных советов о приходских бедных, открыта епархиальная библиотека. Все это делалось московским духовенством с приглашением к участию прихожан. После московского духовенства значительную долю своей деятельности посвящало обществу с.-петербургское духовенство. Киевское приходское духовенство во преимуществу заявило себя на поприще образования народного. Отчеты о деятельности первого печатались в «Душеполезном Чтении», издаваемом в Москве; отчеты о деятельности второго печатались в «Духе Христианина»; сведения о последнем сообщались в «Киевских епархиальных ведомостях и в вашем журнале. Желательно, чтобы и все православное Русское духовенство, городское и сельское, обнаруживало подобную деятельность на пользу общества, приглашая к участию в том и прихожан.

Специально посвященными трудами для знакомства с историческим бытом нашего духовенства более всех журналов занимался «Православный Собеседник». Статьи: «Древнее русское церковное право», «Земское направление русской духовной письменности в XVI веке», «Законодательство Петра великого относительно православного духовенства», помещавшиеся на страницах «Православного Собеседника», в течение почти целого года, могут обратить на себя внимание всякого интересующегося положением духовенства.

С. С-кий

Вот уже и третий год, как духовенство сельца Ч-го взялось за обучение крестьянских детей. – Судя по сведениям, печатаемым в разных периодических изданиях, – открытие школ духовенством было повсеместное. 1861-й год замечателен, между прочим, и в этом отношении.

Открытию духовенством школ сопутствовало со всех сторон сочувственное приветствие. Видя такое горячее сочувствие к только что начавшемуся делу, духовенство побуждалось к большей энергии в своей новой деятельности. Оно рассчитывало, что следовало только предложить услуги во обучению, привлечь достаточное количество учеников в школы и суметь повести дело по школе хорошо, – я – лучшие люди в обществе, и те, от кого это зависит, постараются поддержать это, по их же понятию, прекрасное и существенно необходимое дело, – дело религиозно-нравственного образования крестьянских детей.

При открытии школы в с. Ч., материальных средств не было никаких. На первом шагу они, впрочем, были почти не нужны. 30-ти букварей, купленных уместного благочинного, было достаточно для 30-ти первых ее учении; в. Занятие с учениками ограничилось, на первый раз, упражнением в первоначальном чтении и изучением молитв со слов наставника.

Настал другой год для открытых школ. Духовенство ждало, и не без основания конечно, поддержки себе в дорогом сердцу всех деле. Это ожидание было тем более естественно, что от духовенства чрез волостные правлениһГоворю о приходах, состоящих из крестьян ведомства государственных имуществ сарат. губернии. требовались отзывы: желает или нет духовенство обучать крестьянских детей. Затем чрез волостные же правления требовались сведения: какие книги нужны для открытых школ. В справедливом ожидании поддержки духовенство должно было открывать школы и па другой год на прежнем основании – одиноко. Сочувственных отзывов стало раздаваться гораздо меньше. Напротив, отовсюду стали слышаться голоса, – превратившиеся потом в массивный шум, – что духовенство неспособно учить народ; оно и не приготовлено к этому; оно и невежественно и т д. и т. д. Сколько было высказываемо, затем, неправды, клеветы, извращения действительности, незнания духа крестьян!.. и пр. Чувствовали это больше всех сельские пастыри.

В продолжение второй зимы число учеников в школе сельца Чер. возросло до 60-тѻВ приходе с. Ч. вл-го 700 д. муж. иола. Число учеников постоянно прибывало; так что настояла нужда мальчиков, под разными предлогами, не принимать более в школу.. Подоспевшие к этому времени синодальные буквари достаточно удовлетворили нужде в них. Но количество учеников потребовало просторного помещения; кроме букварей потребовались аспидные доски, бумага, книги для чтения. Материальные средства были все те же, что и ври открытии школы. Занятие с учениками состояло: в чтении, изучении молитв, рассказах, наставника из свящ. истории, церковном иении и чистописаниѻПриведу здесь факт, заслуживающий внимания. – Раз прихожу я в школу; один из учеников подает мне свернутый пол-лист бумаги. Развертываю, – письмо, в котором ученик поздравляет своего родного дядю с наступающим праздником св. Пасхи; извещает его, что он, благодаря батюшке – священнику, теперь грамотен. Читаю в церкви, пою и пишу уж без графы»..

Наступил и третий год существования школы. Одному священнику заниматься в школе ежедневно пять-шесть часов невозможно. Платить способнейшему из причетников 4–5 р. в месяц нет средств... Далее, неимение книг, нужных для чтения мальчикам, выучившимся хорошо читать, неимение удобного помещения и многое другое, заставляет духовенство призадуматься и едва ли не умерить свою энергию. Но при одной мысли – закрыть школу бросается в глаза и эта цифра учеников, жаждущих учения, и это четырехголосное пение на клиросе 12-ти мальчиков учеников, и это жадное любопытство, с каким все ученики в школе вслушиваются в объяснение заученной на память лучшими из учеников свящ. истории, и эта группа родных и соседей, собравшихся послушать, как будет читать их Гришинька книжку, данную батюшкою, и слышь хорошую.

Но не должны ли опуститься руки у духовенства в деле со школами?.. И нее церковно-приходские школы, со временем, во постигнет ли та же участь, что терпят школы в киевской епархии, о чем подробно отпечатано в нескольких выпусках «Домашней Беседы»?

Что ожидает впереди церковно-приходские школы? Или же: должны ли ждать чего-нибудь ваши школы?

Свящ. Лев Вдадыкин

Село Червленоразное.

Ноября 29-го 1863 г.

Знакомство с современною церковно-религиозною жизнию запада представляет много живого интереса уже по самому различию западной церковной жизни от вашей, которое заслуживает тем больше внимания, чем меньше еще выяснено оно у вас. Нельзя не заметить и практического значения этого знакомства. Чем больше вопросов возникает в последнее время на нашей собственной почве, чем они сложнее и труднее, тем больше данных требуется для такого или иного решения их; а в этом отношении церковные общества запада, стоя под особенно-сильным давлением разнообразных исторических обстоятельств, в своем текучем изменчивом развитии в продолжение веков, в некоторых вопросах могут дать много полезных уроков из своей старческой опытности. При всем различии западных обществ от церкви православной и в существенных основах, и в исторических судьбах, многие явления в истории западных церквей не лишены назидательности, и могут иметь практическую применимость, служа материалами к такому или иному решению наших собственных вопросов.

Этой потребности мы надеемся по возможности удовлетворить заметками о церковной жизни запада, не столько обращая внимание на летучие современные явления, сколько стараясь выяснять общее состояние церковных обществ по известным сторонам церковной жизни в новейшее время. Отношение церкви к государству, духовенства к обществу, религиозно-нравственное воспитание народа, церковное управление, духовно-учебные заведения и благотворительные учреждения церкви, особенно – характерные отличия церковной жизни католичества и протестантства от православия, современное состояние православной церкви в других государствах Европы – вот вопросы, на которые преимущественно мы будем обращать внимание наших читателей а которые без пояснений говорят за свой интерес и значение.

Два слова о празднике Рождества Христова в римской церкви.

Праздник Рождества Христова в римской церкви, отправляемый с особенною торжественностию, и доселе сохраняет некоторые символические обряды средних веков, примененные к событию. Только в этот день полагается три мессы, – ночью, на рассвете и днем – которые составляют как бы части одного богослужения и имеют особые чтения из евангелия и апостола. Также исключительно в этот день полагается три проповеди – на всенощном бдении, первой и второй мессе. Богослужение совершается в лучшем облачении, в лучших сосудах; в действиях священника положены некоторые отличия, сообразные с особенною торжественностию праздника; особенным характером отличаются также в этот день музыка и пение, которые по гармоничности стараются подражать пению ангелов. Свечи в церквах горят целую ночь. В Риме совершает мессы сам папа. Он отправляется в храм св. Петра с великолепною процессиею, и если бывает в Риме император, то он обыкновенно несет шлейф папской мантии. Торжествуя и символически представляя славу царства Христова или торжество церкви, римская церковь в лице павы освящала в этот день украшенную драгоценными камнями шапку или корону и меч, которые папа дарил императору, в символ его обязанности защищать церковь.

В средние века в западной (как в некоторых местах и восточной) церкви событие Рождества Христова представлялось с наглядными картинами. Многие церкви убирались по образцу пещеры, в которой родился Христос; устроялись ясли, в которых полагался младенец: подле них стояли коленопреклоненные Иосиф и Мария, пастыри, удивляющиеся чуду и, в исполнение пророчества (Авв.3:2, св. Ис.1:3), вол и осел. Дети проповедовали о родившемся Спасителе, пастыри пели; младенца качали под эти песни, в эти, колыбельные песни составляли особый род духовных песней, которые почитались священными и в домашнем быту велись лишь в торжественных случаях. Этот драматизм, с течением времени больше и больше усиливавшийся, в западной церкви выродился во многие злоупотребления и хотя остатки его можно замечать в некоторых местных обычаях запада в до настоящего времени, во в полном своем виде он уже не встречается. В настоящее время особенно живой интерес римлян в иностранцев возбуждают так называемые детские проповеди в церкви св. Марии. Они начинаются с 26 декабря Церковь св. Марии, принадлежащая Францисканцам, славится особенно – почитаемым пластическим изваянием младенца Иисуса, называемым Bambinello или Bambino, которое Францисканцы в особой повозке возят к опасно – больным для облегчения. Bambino в праздник Рождества Христова из алтаря выставляется в одной из капелл для общественного поклонения. Капелла тогда превращается в место Рождества Христова: по сторонам Bambino, богато украшенного бриллиантами и золотою коровою, стоят Иосиф в Мария, поклоняющиеся пастыри приносят дары (все это – изображают статуи), на заднем фоне представляется Вифлеем и ангелы, проповедующие радость о родившемся Спасителе. Против этой капеллы устрояется небольшая кафедра для детских проповедей. Мальчики и девочки 8 и 10 лет всходят на нее, крестятся и проповедуют о слове воплотившемся, об искуплении грешного мира воплощением и т. н., как будто, замечает очевидец, они прошли полный курс богословия. В заключение они становятся на колена и произносят молитву пред изображением предвечного младенца. Множество народа собирается в церковь св. Марии на поклонение Bambino и на детские проповеди. Но весь этот драматизм и эти заученные проповеди не составляют ли излишних декораций, несогласных с характером истиннохристианские, духовного празднования, и способных возбуждать более праздное любопытство, чем благочестивое чувство?

Происхождение детского праздника ёлки

У вас есть обычай в рождественские праздники устроять детский праздник с ёлкою, усаженною свечами и плодами. Обычай этот имеет религиозное происхождение и перешёл к нам с запада. Церковь, празднуя во Христе исполнение образов ветхозаветных, с праздником Рождества Христова соединяла идею духовного света мобильного раздаяния даров благодати, открывшейся во Христе. В церкви ветхозаветной это предызображалось между прочим светильником, устроенным на подобие дерева с тремя ветвями по обоим сторонам – с самыми ветвями и плодами (яблоками и гранатами). Это были символы райского древа жизни, отнятого у человека падением и дарованного ему снова с пришествием Искупителя. В значении символа уже исполнившегося – в христианской церкви был принят светильник устроенный подобно ветхозаветному в виде дерева и в средние века заменился самым предметом изображаемым – деревом с плодами. Первоначально таким деревом была, кажется, яблоня, об употреблении которой в праздник Рождества Христова часто упоминают средневековые мистерии, во не позже века реформации вероятно с севера Германии началось употребление ёлки, украшенной плодами и освещенной свечами. Ель по своему виду напоминает светильник, а по неизменности своей листвы служит эмблемою вечной весны: отсюда в церковном и домашнем употреблении в праздник Рождества Христова она служила символом древа жизни, возвращенного нам с рождением Спасителя; украшенная зажженными свечами она была изображением духовного света просветившего мир, и обвешанная плодами – была символом непрестающего царства благодати, открывшейся с рождеством Христа Спасителя. Первоначально ёлка украшалась яблоками – или в соответствие со плодами изображаемыми на ветхозаветном светильнике, или потому, что в римской церкви, согласно с значением слова malum (зло и яблоко), было верование, что плод, от которого вкусили прародители (в который поэтому мог служить символом новой благодати), был именно яблоко. Таков смысл и происхождение нашей ёлки – не лишенные назидательности для наших обычаев, часто забывающих первоначальное значение преданий прошедшего.

Воззвание к празднованию нового года.

Британское отделение общества, известного под именем евангелической унии (Ewangelische Allianz, основанного в 1845 г. в имеющего целию унию всех христианских и преимущественно западных вероисповеданий)? в последние годы определяло у себя и рассылало предложения к другим церковным обществам – об учреждении особенного богослужения в продолжение недели после нового года. Вот его приглашение, разосланное в прошлом году:

«Прежние приглашения наши об отправлении особенной всеобщей молитвы при начале года нашли искреннее в широкое сочувствие. Почти в каждой стране обитаемого мира в неделю новолетия вознеслись к Богу горячие молитвы о церкви и о всем мире. Богатая и многоразличная благодать Божия открывается в это время: поэтому мы считаем нужным повторить свою прежнюю просьбу. Мы просим всех христиан всякой страны и всякого имени учредить в продолжение 8 дней (от воскресенья до воскресенья включительно) общую и усердную молитву к Богу с благодарением ему, по заповеди Апостола: непрестанно молитесь, о всем благодарите; сия бо есть воля божия о Христе Иисусе в вас. Следующие темы нам кажутся особенно сообразными для ваших молитв в указанные дни, общее принятие их дает вашему богослужению характер единодушия, и эта уверенность оживляет наши сердца.

Воскресенье: молитва и проповедь о призывании Святого Духа. Понедельник: смиренное исповедание наших бесчисленных грехов – частных, семейных, против церкви и общества. Молитва о благословении Божием на недельное богослужение. Вторник: проповедь об обращении неверующих в особенности в ведрах самой церкви; молитва об успешнейшем действии всех средств предпринимаемых к духовному просвещению всех классов народонаселения и к искоренению пороков и безнравственности. Среда: молитва об усугублении духа единения и любви в чадах церкви Божией и о возбуждении в служителях церкви в их сотрудниках во всем мире духа ревности в их пастырской деятельности; о преуспеянии всех школ и рассадников здравого учения и религиозного воспитания, о развитии смирения, самоотвержения и великодушия в народе вообще. Четверток: обращение иудеев, более успешное распространение евангелия между язычниками, искоренение всех антихристианских заблуждений, единение всех церквей; молитва о мире всего мира, об утешении и освобождении всех страждущих за дело евангелия; благословение всем братьям и сестрам, трудящимся между язычниками и другими не – христианскими народами в деле евангельской миссии. Пятница: слово Божие; всеобщее признание его богодухновенности и божественного авторитета, сила Духа Святаго, содействующего при его распространении и изучении. Признание святости и обязательности воскресного дня; благословение всех средств, предпринимаемых в Англии и других странах для достойнейшего его празднования. Суббота. Благодарения за многоразличные благодеяния Божии – временные блага и духовные дарования; молитва за короля и за всех иже во власти суть, за всех страждущих от войны, голода и других несчастий. Воскресенье. Слава церкви постоянно пребывающей о бодрствующей в этих молитвах.

Дух благодати и молитвы да изольется богато на всех тех, кто не останется невнимателен к этому призыву; и молитвы их да будут услышаны Господом, всемогущим Отцом и Его преблагословенным Сыном!ûСтремление к единению церквей, замечаемое в настоящее время во многих христианских обществах, выделившихся от римской церкви, есть вместе и непререкаемое свидетельство того, что эти общества оторваны от единства вселенской церкви. Но напрасно они будут искать единения между собою, если наперед не присоединятся к православной церкви, И при взаимном согласии между собою, они все-таки далеки будут от единомыслия с вселенской церковию, если не обратятся к учению, богослужению и законоположению ее, сохранившемуся во всей целости, чистоте и полноте только в православной церкви. Вместо того, например, чтобы придумывать по своему усмотрению темы ля нового богослужения, требующие: еще развития, не лучше ли бы им обратиться к кодексу богослужений православной церкви? В нем они нашли б полный круг богослѵженій на все времена, случая и дни года, – и таких богослужений, которые составлены Богопросвещенными мужами и освящены более чем тысячелетним употреблением православной церкви. Верим и надеемся, что некогда, по слову Спасителя, будет едино стадо и един Пастырь, но вместе с тем убеждены, что это едино стадо соберется только под сению православной церкви. Ред.

Британское библейское общество.

Английское библейское общество (собственно британско-иностранное библейское общество – the Britich and Foreign Bible Society), имеющее громадное значение в распространении библии во всех странах мира и своими дешевыми изданиями оказывающее важные услуги и в вашем отечестве, основано в 1804 году. Практический смысл англичан и в жизни религиозной, как в общественной, уже скоро после утверждения в Англии протестантизма выразился в энергических предприятиях к распространению Библии, как необходимейшего пособия в нравственно-религиозной жизни, особенно для протестантства. Еще с XVII века мы встречаем различные общества, учреждаемые в видах распространения Библии преимущественно в Англии между низшими и бедными классами общества. Таковы были: «общество утверждения христианского учения» (1698 г.), «общество распространения библии в иноземных государствах» (1701), «общество распространения христианства» (1709), «библейское общество(1780) в другие. Но несмотря на значительную деятельность всех этих обществ, в Англии в начале этого столетия ощутился сильный недостаток библии. Один пастор, Фома Карл, путешествуя по княжеству валлисскому в качестве странствующего проповедника в учителя, возбудил в народе особенно-сильное стремление к чтению и изучению св. писания. Но во многих приходах и школах был такой недостаток библий, что с трудом можно было достать экземпляр библии, даже на короткое время. В следствие такой и крайней потребности Фома Карл вздумал основать особое общество для распространения Библии собственно в Валлисе, и по этому случаю возникла мысль о громадном предприятии – учредить общество для распространения библии на всем земном шаре. Если нужно общество для распространения библии в Валлисе, говорили друзья Карла, то почему же не нужно заботиться о распространении ее во всей Англии и во всем мире? Гугес и немецкий пастор Штейнкопф издали воззвания к учреждению общества с изображением настоятельнейшей нужды его как для Англии, так и для всех других стран, и предприятие нашло себе полное сочувствие. 7 марта 1804 года в Лондоне было публичное собрание по этому делу, на котором присутствовало больше 300 духовных и светских лиц всех национальных вероисповеданий, определены общие правила для общества, избрано 36 членов и собрано до 700 фунтов стерлингов в пользу нового учреждения.

Цель общества состоит в распространении библии без примечаний и объяснений – прежде всего в Англии в канонизованном переводе, и затем распространение библии и христианского учения во всех странах – христианских, магометанских и языческих. Управление делами состоит в ведении комитета из 36 светских лиц – 6 иностранцев, 15 членов англиканской церкви и 15 диссентеров, под председательством президента. В собраниях комитета присутствуют и имеют право голоса и все члены общества из духовенства Члены общества обязываются ежегодно вносить гинею (6 р. 47 к.) и за это получают экземпляр библии за низшую цену. К главному обществу примыкает множество подобным же образом организованных вспомогательных обществ (Hülfsgeselschaften) и библейских ферейвов или общин (Bibelvereine). Эти общества вносят известную сумму в главное общество и получают право продавать библию за половинную цену. Члены таких обществ посещают бедных, разносят и уступают библию на самую дешевую цену или за незначительную работу. Есть много подобных обществ женских, также есть общества матросов, солдат, даже детей.

Скоро после своего основания библейское общество разрослось в громадное учреждение, оценило своими отраслями весь христианский мир, утвердилось во всех частях света и во всех тех пунктах, откуда могло действовать к распространению христианства в мире языческом в магометанском. О результатах деятельности общества за 59 лет его существования можно судить по отчету, читанному в годичном собрании общества в апреле прошлого года. В настоящее время библейское общество имеет вспомогательных обществ в ферейнов: 3,825 в Великобритании, 470 в Ирландии, 1,024 в английских колониях и около 4,000 в других странах всех частей света. До основания общества Библия была переведена на 50 языков: теперь, главным образом, трудами общества она переведена на 197 языков и наречий. В продолжение первых четырех лет было издано 84,167 экземпляров; в 1862 году 2,133,860, а количество всех экземпляров библии, выпущенных с основания общества, простирается до 43,044,335, и, кроме того, при помощи этого другие общества издали в продолжение этого времени до 30 миллионов экземпляров библии. Приход общества за последний год простирается до 158,750 фун. стерл., расход – 150,290. С основания общества до 1863 г. сумма всех расходов на издания равняется 5,444,780 фунт. стерлингов.

Библия для слепых

Штудгардское библейское общество в сентябре прошлого года окончило издание библии с выпуклыми буквами для слепых, продолжавшееся несколько лет. Все издание заключает больше 60 томов в 4° и стоило обществу до 16,000 гульденов. Цена полного экземпляра 60 гульденов или около 32 р. 50 кои. Продаются и отдельные части библии. Желательно, – говорит корреспондент Allgemcine Kirchenzeitung, откуда мы заимствуем это известие, – чтобы христиане и других стран содействовали к распространению этого полезного в дорогого издания, так как оно рассчитано на более общее распространение.

Издание В. Б. Генкеля.

Из всех художников, бравшихся за изображение лиц в событий Священного Писания, никто кроме профессора Шнорра не отважился на такой огромный труд, и едва ли кто был даже в состоянии исполнить задачу эту таким добросовестным, даже блестящим образом. Вся Библия – ветхий и новый завет – изображена в отлично-мастерских рисунках на 240 листах и заграницею распространена в огромном числе экземпляров. Труд этот занимал большую часть жизни знаменитого живописца.

Но не только в том, что он в превосходных рисунках представил все замечательные места Священного писания, заключается самое достоинство труда его, а главное в придании лицам и местностям характера Востока, где явилось и впервые распространилось Святое учение Христово. Тут, наконец, частные толки различных исповеданий не найдут ни одною исключительного представления своих воззрений на священные лица и события, – тут одна ясная и верная передача истины. Вот достоинство, которое весьма редко давалось художникам и потому мы ценим так дорого рисунки Шнорра и решились сделать их доступными нашему русскому православному народу, в надежде заслужить за это искреннее спасибо. Жаль иногда смотреть на те слабые во всех отношениях изображения из Священных книг, которые у вас развозят офени по деревьям и селам, вместе с разным хламом лубочного изделия. Конечно, волею-неволею удовлетворялись и этими произведениями юной и доморощенной промышленности – незаслуживающей названия искусства, – во довольствовались ими за неимением лучшего. Теперь, с появлением на русской почве рисунков Шнорра, доступных по цене всем состояниям, можно надеяться, что эти произведения мало по малу исчезнут, или по крайней мере потеряют свою силу в значение.

В вашем издании на каждом листе помещена будет подпись на русском языке и относящийся к содержанию рисунка текст Священного писания на церковно-славянском и русском языках. Кроме того, мы имеем намерение к концу всего издания приложить бесплатно более подробное описание и объяснение каждого рисунка.

Объявление с приложением двух образцов этих рисунков (величиною каждый 10 и 8½ дюйма) и с полным списком картин разослано будет при журналах и газетах.

Цена полного издания, заключающего в себе 240 рисунков (160 на ветхого и 80 из Нового завета) 6 рублей, с пересылкою 8 рублей. Все издание разделяется на 12 выпусков, и первый выпуск издав будет в феврале 1864 года.

Чтобы сделать издание это доступным для всех состояний, допускается рассрочка платежа: при подписке 4 рубля и после получения 6-го выпуска остальные 4 р.

Но для тех, которым трудно внести и эти суммы допускается рассрочка платежа таким образом: при подписке высылаются 2 рубля, после получения 1-го, 3-го, 5-го, 7-го, 9-го и 11-го выпусков по одному рублю.

Крайне дешевая цена – почти вполовину дешевле немецкого оригинала – назначена в надежде на всеобщее сочувствие к нашему изданию, и мы в особенности обращаемся ко всем пастырям с покорнейшею просьбою содействовать вам в распространении Свящ.-Библейской Истории в лицах. Пии нечего указывать им, какое благотворное влияния на нравственность может иметь подобное издание. Оно, без сомнения, должно действовать на всех, в ком религиозные чувство еще не совершенно угасло. Развитие этого доброго чувства и содействие к образованию народа в истинно-христианском духе, должно быть, по вашему мнению, одною из главных задач русского православного духовенства, за исполнение которой поблагодарят его не только настоящее, но и будущие поколения.

Подписка принимается: В С.-Петербурге, у книгопродавца Вас. Егор. Генкеля, у Певческого моста, в доме Утина, кв. № 46. В газетных экспедициях С.-Петербурга и Москвы. Для жителей Петербурга: В доме Петропавловской церкви, на Невск. проспекте, где Библиотека Черенина. В Москве, при книжном магазине А.Е. Черенина на Рождественке, в д. Торлецкого.

будет выходить и в 1864 году по той же программе, под тою же редакциею и по прежнему еженедельно, не менее 2½ листов в №. Еженедельное прибавление Акционер прекращается, а взамен его будут помещаться от времени до времени статьи о наших Финансах, торговле и промышленности в самом Дне, под рубрикою: «Экономический отдел» и под редакциею Ф. В. Чижова.

Подписная цена в Москве и С.-Петербурге без доставки шесть рублей, с доставкою на дом и с пересылкою во все города сем рублей.

Подписка принимается: в Москве: в Редакции газеты День на Спиридоновке, в доме Мазаровича: в книжном магазине И.В. Базунова на Страстном бульваре и A.Н. Черенива на Рождественке; в С.-Петербурге в конторе Дня, в книжном магазине Д.Е. Кожанчикова и А.Е. Базувова на Невском проспекте, а также в Газетных Экспедициях и всех книгопродавцев обеих столиц. Редакция, впрочем, отвечает за исправную доставку номеров только тем подписчикам, которые подписались в самой Редакции или в Санкт-петербургской ее конторе.

Согласно выраженному вам желанию, допускается для гг. чиновников подписка с рассрочкою в платеже, но не иначе как в Редакции или в книжном магазине Д.Е. Кожавчикова, и чрез официальное посредство гг. казначеев тех месть, где они служат.

Редактор-издатель Иван Аксаков