К вопросу о языке оригинала второй книги Ездры и ее происхождении

(Ответ профессору С.И. Соболевскому)¹.

В журнале «Богословский Вестник» за 1913 г. (апрель, стр. 855–879) профессор Императорской Московской Духовной Академии по кафедре греческого языка и словесности С. И. Соболевский поместил критическую статью под заглавием: «Алексей Шарапов. Вторая книга Ездры. Историко-критическое введение в книгу. Сергиев Посад. 1910». В этой статье вопреки утверждению автора названного сочинения г. С. настойчиво проводить мысль о текстуальной зависимости 2 кн. Ездры от перевода LXX. В виду того, что вопрос о языке оригинала 2 кн. Ездры до последнего времени оставался спорным как в западной, так и в русской богословской литературе, критическая статья г. С. не могла пройти незамеченной читателями упомянутого журнала, особенно представителями русской богословской науки.

С 1795 г. и по настоящее время в библейской литературе по исагогике Ветхого Завета резко определились два противоположных направления в решении вопроса о языке оригинала 2 кн. Ездры: большинство богословов во главе с Тренделенбургом признают эту книгу свободным переводом с еврейского текста параллельных отделов канонических книг (2Пар. 35–36 гл., 1 кн. Ездры и Неем. 8:1–13), другие же, наоборот, вместе с Кейлем утверждают, что автор 2 кн. Ездры при написании её имел под руками канонические книги не в еврейском подлиннике, а в переводе LXX². Находя оба эти взгляда недостаточно обоснованными, я путём тщательного сличения текста 2 кн. Ездры (слово за словом) на всём её протяжении с еврейским текстом и переводом LXX соответствующих канонических книг пришёл к положительному убеждению в зависимости нашей книги только от еврейского канонического текста, а не от александрийского его перевода³. Профессор Соболевский считает такое решение вопроса односторонним и высказывает новый взгляд на зависимость 2 кн. Ездры как от еврейского подлинника, так и от греческого текста LXX. Однако беспристрастный анализ приводимых в статье г. С. доводов в подтверждение его мнения вызывает много серьёзных недоумений и побуждает меня в интересах научной объективности вновь вернуться к этому вопросу, более или менее подробно проследить все соображения г. С. и разобраться в их основательности.

Сущность мнения г. С. по вопросу о языке оригинала 2 кн. Ездры, как он сам говорит, «сводится к тому, что автор 2 Е., придерживаясь в общем еврейского текста своих канонических источников и давая свой перевод или изложение их, вместе с тем пользовался и переводом LXX, из которого заимствовал как отдельные выражения, так, может быть, в случае разногласий с оригиналом, и кое-какие фактические данные. Но относился он к нему критически: зная сам по-еврейски, он видел ошибки перевода LХХ и избег их в своём труде» (Богосл. Вестн. 1913 г., апрель, стр. 860). К такому выводу г. С. приходит прежде всего путём априорных рассуждений. Так, на стр. 858 он говорит: «как мы видели, г. Ш. прекрасно доказал, что автор её (2 кн. Ездры) пользовался еврейским оригиналом канонических книг. Но этого недостаточно для того, чтобы сказать, что он не пользовался при этом и переводом LXX. Вообще я не знаю, почему и г. Ш., и его немецкие предшественники решают этот вопрос так односторонне, – или в пользу еврейского текста, или в пользу греческого. Почему у автора нашей книги не могло быть и того и другого?» Приведённые недоумения г. С. мне кажутся странными после того, как мною подробно и беспристрастно обследованы все совпадения кн. Ездры с переводом LXX, могущие говорить в пользу текстуальной зависимости их (ср. стр. 46–78). Причём решительно ни одно из этих совпадений, как оказалось, не может служить доказательством того, что при написании 2 кн. Ездры автор её пользовался именно александрийским переводом канонических книг, а не имел их под руками в еврейском подлиннике. Если же нет достаточных оснований утверждать, что автор 2 кн. Ездры пользовался переводом LХХ, то вопрос: почему у него не могло быть под руками этого перевода – становится не только излишним, но и вообще неразрешимым. В самом деле, каков должен быть ответ на вопрос: мог или не мог автор пользоваться греческим переводом и если не мог, – то почему? Г. профессор на этот вопрос ответа не даёт, а только замечает: «Г. Ш. не доказывает сам невозможности пользования со стороны его (т. е. автора 2 Ездры) переводом LXX, а лишь критикует доказательства Кейля в пользу этого, проявляя при этом излишнюю придирчивость к названному учёному» (ibid.). Правда, в своей книге я не занимался разрешением не имеющих непосредственного отношения к моей задаче вопросов и даже сомневаюсь, возможны ли вообще какие-либо доказательства «невозможности пользования со стороны автора 2 Ездры переводом LXX». Я себе поставил определённую задачу: на основании текстуальных данных изучаемого памятника решить в положительном или отрицательном смысле вопрос о греческом языке оригинала 2 Ездры и за отсутствием оснований для решения в первом смысле решил этот вопрос отрицательно, не допуская между двумя взаимно исключающими друг друга терминами: «пользовался» и «не пользовался» возможность какого-либо третьего. Что касается замечания, будто при решении этого вопроса в отрицательном смысле я ограничился лишь критикой доказательств Кейля, то такой взгляд г. С. стоит в прямом противоречии с действительностью. Г. профессор не мог не заметить, что, кроме критического разбора теории Кейля (см. стр. 45–61), мною собран и самостоятельно обследован решительно весь материал по этому вопросу (см. стр. 61–78). Да и сам г. С. на стр. 857 определённо об этом говорит: «Критикуя мнения Тренделенбурга и Кейля, из которых первый считает источником 2 кн. Ездры еврейский текст канонических книг, а второй – перевод LXX, наш автор (т. е. Ш.) справедливо указывает, что они не сделали полного сличения 2 кн. Ездры с её каноническими источниками, а ограничились лишь сличением некоторых мест, которые к тому же являются недостаточно убедительными; сам он (т. е. Ш.) поэтому производит полный анализ и обращает внимание на места особенно доказательные». И далее: «во всяком случае весь материал, могущий служить для решения этих сбивчивых вопросов, собран им (т. е. Ш.), думается мне, с исчерпывающей полнотой». После приведённых заявлений г. С. вышеуказанное его замечание становится непонятным.

По поводу «излишней придирчивости», которую будто бы я проявил в критике доказательств теории Кейля, г. С. говорит так: «он (т. е. Ш.) требует от него (т. е. Кейля) «указаний таких мест в переводе LXX, в которых он вместе с текстом 2 Ездры одинаково отступал бы от еврейского текста. Причём отступления в нашей книге не должны искусственно выводиться из особенностей текста LXX и вместе с отступлениями последнего должны оставаться необъяснимыми из возможных еврейских разночтений (стр. 46)». Я не могу даже вообразить себе таких мест, продолжает г. С.: при всяком случае совпадения 2 Ездры с LXX, при несогласии с теперешним еврейским текстом, можно сказать, что оно объясняется разночтением, которое могло быть в еврейском тексте, с которого сделан перевод LXX, и в еврейском тексте, которым пользовался автор 2 Ездры; или же, если у LXX сделана явная ошибка в переводе, можно сказать, что такую же ошибку сделал и автор 2 Ездры независимо от LXX» (ibid.). Так как приведённое возражение г. С. является основным в решении вопроса о языке оригинала нашей книги, то остановимся на нём более подробно.

Прежде всего необходимо иметь в виду, что при решении вопроса о языке оригинала 2 Ездры указанные требования мною не предъявлялись исключительно к доказательствам в пользу языка LXX, но одинаково простирались и на доказательства её еврейского оригинала. На стр. 60–61 моего исследования сказано так: «в собственном смысле доказательное значение, по нашему мнению, могут иметь в данном случае лишь такие места из 2 Ездры, несомненное сходство которых с соответствующими им греческими или еврейскими выражениями необходимо предполагало бы их текстуальную зависимость, оставаясь в противном случае необъяснимым. Все же другие выражения, которые подобно приведённым у Тренделенбурга и Кейля объясняются из возможных или существующих разночтений, должны иметь второстепенное значение – в смысле подтверждения и оправдания уже доказанной зависимости нашей книги от того или другого текста книг канонических». С точки зрения именно этих требований в моём исследовании (стр. 79–90) и разобраны такие выражения 2 кн. Ездры, в которых она совпадает с соответствующими еврейскими выражениями канонических книг и вместе с последними отступает от греческого текста LХХ. Разобранные мною совпадения тем именно и характерны, что их нельзя объяснить из возможных еврейских разночтений. Мало того: эти места даже и не нуждаются в каких-либо искусственных объяснениях, оставаясь вполне объяснимыми из существующего (а не предполагаемого) еврейского текста, и потому служат очевидными доказательствами еврейского оригинала нашей книги на всём её протяжении. «Благодаря этому, говорить г. С., ему (т. е. Ш.) удалось доказать с несомненной ясностью, что автор 2 кн. Ездры пользовался еврейским текстом канонических книг» (стр. 857). Таким образом, против моих требований, предъявленных к доказательствам в пользу еврейского оригинала 2 Ездры, г. С. не только не возражает, но и не считает их излишне придирчивыми. Он видит «излишнюю придирчивость» в этих требованиях лишь в применении их к доказательствам греческого оригинала нашей книги, не находя для себя возможным «даже вообразить такие места», которые удовлетворяли бы моей «чрезмерной требовательности». По его словам, всякое совпадение 2 Ездры с LXX, при несогласии с теперешним еврейским текстом, можно объяснить предполагаемыми разночтениями в последнем. Но не говоря уже о приведённых мною (на стр. 79–90) многочисленных местах, которые вполне удовлетворяют разбираемым требованиям при доказательствах еврейского оригинала книги и, таким образом, устраняют необходимость в подобных случаях прибегать к услугам воображения, я должен заметить, что утверждение г. С., будто всякое совпадение 2 Ездры с LXX, при одинаковом отступлении его от еврейского текста, можно объяснить еврейскими разночтениями, нельзя признать правильным. В самом деле, как можно считать не только законными с научной точки зрения, но даже допустимыми намеренные изменения существующего еврейского текста только для того, чтобы оправдать возможность отступления от этого текста в греческих переводах. Неужели г. С. склонен признавать добытые таким путём еврейские разночтения основательными и построенные на них выводы ценными в научном отношении? Мотивированная оценка подобных доказательств мною подробно изложена на стр. 39–41 и 44–45 моей книги. В частности, по отношению к доказательствам Тренделенбурга (стр. 40) я высказываюсь вполне определённо: «Тренделенбург с предвзятою целью изменяет еврейский подлинник соответственно греческому тексту 2 книги Ездры и на основании этих изменений признаёт нашу книгу свободным переводом с еврейского. Такое доказательство, без сомнения, не может иметь силы и научного, общеобязательного значения (ведь, таким путём можно перевести на еврейский язык всю нашу книгу)». Приведённый взгляд мой на доказательства путём подбора искусственных разночтений известен и г. С., насколько можно судить по цитатам из моей книги в его статье (ср. стр. 863). Его, по-видимому, смущает то обстоятельство, что многие из общих отступлений 2 Ездры с переводом LXX от теперешнего еврейского текста находят для себя, как показано в моей книге, своё естественное объяснение в существующих или вполне возможных еврейских разночтениях и потому признаны мною с точки зрения вышеизложенных требований бездоказательными в пользу греческого оригинала нашей книги. Отсюда г. С. сделал общий вывод, будто для объяснения всякого отступления в греческих переводах вполне возможно предположить соответствующее разночтение в еврейском тексте и, следовательно, о доказательствах в пользу греческого оригинала нашей книги по существу не может быть и речи. Но против такого обобщения необходимо заметить, что 1) далеко не всякое разночтение может быть признано естественным и вполне возможным в еврейском тексте и 2) не всякое отступление перевода LXX и 2 Ездры может быть объяснено еврейскими разночтениями.

Не входя в детальное обследование генезиса еврейских разночтений и в подробную характеристику их особенностей⁴, я ограничусь здесь лишь указанием на тот обширный и разнообразный мате риал, свидетельствующий о многочисленных вариациях в письме и чтении древнейших еврейских рукописей, который известен в науке под общим названием масоры и представляет собою результат коллективной работы многих поколений в области изучения библейского текста. Помещённые на полях библейских рукописей замечания с одной стороны (так назыв. кэрэ) исправляют вкравшиеся в текст ошибки и неправильности в написании слов, устанавливают иногда определённую вокализацию одинаковых по составу согласных и различных по значению еврейских выражений и даже определяют произношение некоторых согласных, – с другой (так назыв. севир) указывают на действительные разночтения, имевшиеся в еврейском тексте. В печатных изданиях еврейской Библии кэрэ обычно помещаются под строкой и всем известны. Указанные масоретские комментарии к еврейскому тексту свидетельствуют не только о существовании в нём отмеченных ими разночтений с древнейших времён, но и вообще о возможности неодинакового письма и чтения в некоторых местах еврейских рукописей. По обстоятельствам происхождения и особенностям масоретских разночтений не трудно судить и о том, какие разночтения вообще могут быть вполне естественными, возможными и допустимыми в еврейском тексте, и какие из них должны быть признаны искусственными и потому недопустимыми. Так, вполне естественны и возможны разночтения, в основе которых лежит или неодинаковая вокализация тождественных по составу консонантов еврейских слов, или смешение сходных по начертанию еврейских согласных, или смешение одинаковых по внешнему виду именных и глагольных форм, или неодинаковое словопроизводство, или, наконец, ошибочное деление еврейского текста на слова. Все подобные разночтения, не вносящие заметных изменений в основной еврейский текст, едва ли нуждаются в особых доказательствах их возможности и допустимости. Наоборот: разночтения, предполагаемые Тренделенбургом в объяснение отступлений 2 кн. Ездры от еврейского текста, не только не имеют для себя указанных оснований в еврейском тексте, но и вносят в этот текст ничем не оправдываемые поправки и изменения. Признавая такие разночтения искусственными и недопустимыми при решении вопроса о языке оригинала нашей книги в пользу языка еврейского, я не мог в свою очередь допустить и в действительности не допустил искусственных разночтений в еврейском тексте при решении вопроса о доказательствах в пользу текстуальной зависимости 2 Ездры от перевода LXX. Предполагаемые мною разночтения в еврейском тексте в объяснение общих отступлений от него нашей книги с переводом LXX не только возможны и естественны, но и находят для себя те или другие основания в самом еврейском тексте. Воспроизведём все эти разночтения (ср. стран. 48–56 и 62–78):

2Пар. 35:3: הַקְּדוֹשִׁים, у LXX переведено: τοῦ ἁγιασθῆναι αὐτούς ср. 2Ездр. 1:3: ἁ γιάσαι ἑαυτούς (т. е. переводчики производили еврейское слово от глагола קדשִׁ, а не от прилагательн. קדיִשִׁ; ср. также Vulg.: sanctificabatur).

2VIар. 36:6: וְהִתְקַדְּשׁוּ, у LXX по Александр. рукоп.: καὶ τὰ ἅγια⁵ ср. 2Ездр. 1:6: καὶ τὰς θυσίας (т. е. читали והקדשים ср. 2VIар. 35:13: וְהַקֳּדָשִׁים у LXX: καὶ τὰ ἅγια и 2Ездр. 1:11: καὶ τὰς θυσίας).

2VIар. 35:9: אחיו, у LXX: ἀδελφὸς αὐτοῦ ср. 2Ездр. 1: 9: ὁ ἀδελφὸς (т. е. читали אָחִיו, а не אֵחָיו).

2Пар. 35:12: לבּקר, у LXX: εἰς τὸ πρωί ср. 2Ездр. 1:11: τὸ πρωινόν (т. е. читали לַבֹּקֶר, вместо לַבָּקָר: ср. также 1Ездр. 3:3: לַבֹּקֶר, у LXX: τὸ πρωὶ и 2Ездр. 5:49: τὸ πρωινὸν; 1Цар. 11:5: הַבָּקָר, у LХХ: μετὰ τὸ πρωὶ, т. е. опять читали הַבֹּקֶר). Чтение לַבֹּקֶר лежит также в основе сирского и арабского переводов⁶.

2Пар. 35:13: וּבַצֵּלָחוֹת, у LXX: καὶ εὐοδώθη ср. 2Ездр. 1:12: μετ᾿ εὐωδίας (т. е. производили еврейское слово от צלח а не от צלחה).

2VIар. 35:25: הַשָּׁרִים וְהַשָּׁרוֹת, у LХХ: οἱ ἄρχοντες καὶ αἱ ἄρχουσαι ср. 2Ездр. 1:32: οἱ προκαθήμενοι σύν γυναιξὶν (т. е. читали והשרות הַשָּׁרִים: ср. также Пс. 68:26: שּׁרים у LXX: οἱ ἄρχοντες, т. е. опять читали שׂרים).

2Пар. 36:6: לְהֹלִיכוֹ у LXX: καὶ ἀπήγαγεν αὐτὸν ср. 2Ездр. 1:40: καὶ ἀπήγαγεν (т. е. читали והליכו ср. также Vulg.: duxit).

2VIар. 36:17: בּידו, у LXX: ἐν χερσὶν αὐτῶν ср. 2Ездр. 1:53: εἰς τὰς χεῖρας αὐτῶν (т. е. читали בּידיו, вместо, בּידו; ср. Vulg: in manibus ejus).

1Ездр. 4:2: ולֹא, у LXX и 2Ездр. 5:66: καὶ αὐτῷ (т. е. читали ולֹו, что и подтверждает קרי).

1Ездр. 5:12: בּיד, у LXX и 2Ездр. 6:15: εἰς χεῖρας (т. е. читали בּידי, вместо בּיד. Vulg.: in manus).

1Ездр. 6:4: חדת, у LXX: εἷς ср. 2Ездр. 6:25: καινοῦ ἑνός (т. е. читали חדה, вместо חדת; ср. Vulg.: novi, а перевод. Лютера: eиnе).

1Ездр. 7:25: אלהך, у LXX и 2Ездр. 8:23: τοῦ θεοῦ (т. е. читали אלהי): сравн. далее в том же 25 ст. и след. 26 ст. אלהך, у LXX: τοῦ θεοῦ (т. е. читали אלהי), а во 2Ездр. 8:23,. 24: τοῦ θεοῦ σου (т. е. чит. אלהך).

1Ездр. 9:14: האלה, у LXX: τῶν γαιῶν⁷ ср. 2Ездр. 8 τῆς γῆς (т. е. האלה смешивалось с הארץ).

1Ездр. 10:11: אבתיכם, у LXX и 2Ездр. 9:8: τῶν πατέρων ὑμῶν (т. е. читали אבתינו).

1Ездр. 10:25: ימלכיה, у LXX: καὶ Ασαβια⁸ ср. 2Ездр. 9:26: καὶ Ασιβιας (вместо ומלכיה, которое упоминается в одном и том же стихе два раза, читали וחשביה; ср. 1Ездр. 8:19: חשביה, у LХХ, καὶ τὸν Ασεβια и 2Ездр. 8:47: καὶ Ασεβιαν).

Указанными случаями исчерпываются в моей книге все еврейские разночтения, которые естественно предполагаются частичными отступлениями перевода LХХ от теперешнего еврейского текста, и которыми вполне объясняется самостоятельное, независимое от перевода LXX, происхождение подобных⁹ отступлений во 2 кн. Ездры на почве того же еврейского подлинника.

Если даже забыть на время об указанных в моей книге совпадениях 2 Ездры с еврейским текстом при очевидных отступлениях от него александрийского перевода в тех именно стихах, в которых встречаются и кажущиеся общими у перевода LXX со 2 кн. Ездры отступления от соответствующих еврейских выражений, то всё же остаётся непонятным, какие именно из предполагаемых мною еврейских разночтений и почему отнесены г. С. к числу подозрительных и недопустимых. Ни одного из таких разночтений г. С. в своей статье не указал и не обнаружил его невозможности или искусственности, а между тем он положительно заявляет: «Во всех этих местах г. Ш. думает о возможных разночтениях в еврейском тексте. Таким образом, в сущности он повторяет ошибку Тренделенбурга, которого он сам справедливо укоряет за «искусственно подобранные еврейские разночтения сообразно с отступлениями нашей книги» (стр. 862–863). Для такого вывода необходимо было г. С. указать определённые основания, тем более это нужно было сделать, что я не только «думаю о возможных разночтениях в еврейском тексте», но и прямо их привожу в своём исследовании, и, следовательно, для г. С. была полная возможность прежде разобраться в этих разночтениях, а потом уже делать из них те или другие обоснованные выводы.

Непосредственное знакомство с особенностями еврейских разночтений даёт нам возможность судить и о том, какие отступления греческого текста от еврейского находят своё естественное объяснение в самом еврейском подлиннике, и какие из этих отступлений должны оставаться необъяснимыми на почве еврейского текста. Об отступлениях первого рода нам уже пришлось достаточно говорить при решении вопроса о возможных и допустимых разночтениях в еврейском тексте¹⁰, а потому мы ограничимся здесь лишь указанием таких отступлений LXX, которые, по нашему мнению, необъяснимы из еврейских разночтений (ср. в нашей книге стр. 62–88, 133 и 164).

2Пар. 35:5: בקדש, у LXX: ἐν τῷ οἴκῳ cp. 2Ездр. 1:5: ἐν τῷ ἱερῷ.

2Пар. 36:3: מלך־מצרים, у LXX: ὁ βασιλεύς εἰς Αἴγυπτον ср. 2Ездр. 1:35: βασιλεύς Αἰγύπτου.

2Пар. 35:8: לנדבה, у LXX: ἀπήρξαντο cp. 2Ездр. 1:7: κατ᾿ ἐπαγγελίαν.

2Пар. 35:15: והשערים, у LXX: καὶ οἱ ἄρχοντες καὶ οἱ πυλωροὶ cp. 2Ездр. 1:15: καὶ οἱ θυρωροὶ.

2Пар. 35:16: ותּכון, у LXX: καὶ κατωρθώθη καὶ ἡτοιμάσθη cp. 2Ездр. 1:17: καὶ συνετελέσθη.

2Пар. 36:8: והנמצא עליו... ותעבתיו у LXX: καὶ πάντα cp. 2Ездр. 1:40: περὶ αὐτοῦ καὶ τῆς αὐτοῦ ἀκαθαρσίας καὶ δυσσεβείας.

2Пар. 36:17: על־בחור ובתולה זקן וישש, у LXX: τοῦ Σεδεκιου καὶ τὰς παρθένους αὐτῶν οὐκ ἠλέησαν καὶ τούς πρεσβυτέρους αὐτῶν ἀπήγαγον cp. 2Ездр. 1:50: νεανίσκου καὶ παρθένου καὶ πρεσβύτου καὶ νεωτέρου.

1Ездр. 5:14: די בבל, у LXX: τοῦ βασιλέως cp. 2Ездр. 6:17: τοῦ ἐν Βαβυλῶνι.

1Ездр. 6:2: באחמתּא, у LXX: ἐν πόλει ср. 2Ездр. 6:23: ἐν Ἐκβατάνοις.

1Ездр. 6:14: ומצלחין, у LXX: καὶ οἱ Λευῖται ср. 2Ездр. 7:3. καὶ ευοδα ἐγίνετο.

1Ездр. 7:17: תקנא בכספא, у LXX: ἔνταξον ἐν βιβλίῳ ср. 2Ездр. 8:14: συναχθῆναι τό τε χρυσίον καὶ ἀργύριον.

1Ездр. 8:27: לאדרכנים, а у LXX: εἰς τὴν ὁδὸν.

1Ездр. 9:3: ומעילי, у LXX: καὶ ἐπαλλόμην ср. 2Ездр. 8:68: καὶ τὴν ἱερὰν ἐσθῆτα.

1Ездр. 9:5: ומעילי, у LXX: καὶ ἐπαλλόμην ср. 2Ездр. 8:70: καὶ τὴν ἱερὰν ἐσθῆτα.

1Ездр. 9:7: כהנינו, у LXX: καὶ οἱ υἱοὶ ἡμῶν ср. 2Ездр. 8:74; καὶ σύν τοῖς ἱερεῦσιν ἡμῶν.

Перечисленных примеров, мне кажется, вполне достаточно для того, чтобы убедиться не только в возможности, но и в действительном существовании таких отступлений LXX от еврейского текста, которые необъяснимы из предположения естественных и вполне возможных еврейских разночтений. Мало того, необъяснимые из еврейского текста отступления встречаются и во 2 кн. Ездры, которые указаны и подробно разобраны в моём исследовании (см. стр. 150–156), а именно:

2Ездр. 1:26: βασιλεύς Αἰγύπτου, между тем в еврейском 2Пар. 35:21: מלאכים (LXX: ἀπέστειλεν).

2Ездр. 1:28: Ιερεμιου προφήτου, а в еврейск. 2Пар. 35:22: נכו (LXX: Νεχαω).

2Ездр. 1:32: τὸν Ιεχονιαν ср. 2Пар. 36 יהואחז (LXX: τὸν Ιωαχαζ).

2Ездр. 1:36: καὶ ἔδησεν Ιωακιμ τούς μεγιστᾶνας Ζαριον δὲ τὸν ἀδελφὸν αὐτοῦ συλλαβὼν ἀνήγαγεν ἐξ Αἰγύπτου ср. 2Пар. 36:4: מִצְרַיִם אֶת־אֶלְיָקִים אָחִיו עַל־יְהוּדָה וִירוּשָׁלִַם וַיַּסֵּב אֶת־שְׁמוֹ יְהוֹיָקִים וְאֶת־יוֹאָחָז אָחִיו לָקַח נְכוֹ (LXX: καὶ μετέστρεψεν τὸ ὄνομα αὐτοῦ Ιωακιμ καὶ τὸν Ιωαχαζ ἀδελφὸν αὐτοῦ ἔλαβεν Φαραω Νεχαω καὶ εἰσήγαγεν αὐτὸν εἰς Αἴγυπτον).

2Ездр. 5:53: καὶ χαρα ср. 1Ездр. 3:7: ושמן (LXX: καὶ ἔλαιον).

2Ездр. 7:5: τρίτης καὶ εἰκάδος μηνὸς ср. 1Ездр. 6 תּלתה לירח (LXX: τρίτης μηνὸς).

2Ездр. 7 οἱ προστεθέντες ἀκολούθως τοῖς ἐν τῇ Μωυσέως βίβλῳ ср. 1Ездр. 6:16: חֲנֻכַּת בֵּית־אֱלָהָא דְנָה בְּחֶדְוָה (LXX: ἐγκαίνια τοῦ οἴκου τοῦ θεοῦ ἐν εὐφροσύνῃ).

2Ездр. 7,11: ἅ μα καὶ πάντες οἱ υἱοὶ τῆς αἰχμαλωσίας οὐχ ἡγνίσθησαν ὅτι οἱ Λευῖται ἅμα πάντες ἡγνίσθησαν ср. 1Ездр. 6:20: כאחד כלם טהורים (LXX: ἕ ως εἷς πάντες καθαροὶ).

2Ездр. 8:7: τῶν ἐκ τοῦ νόμου κυρίου καὶ ἐκ τῶν ἐντολῶν ср. 1Ездр. 7:10: את־תורת יהוה (LXX: τὸν νόμον).

2Ездр. 9:49: Εσδρα τῷ ἀρχιερεῖ ср. Неем. 8 עזרא הכהן (LXX: Εσδρας ὁ ἱερεύς).

Из рассмотрения приведённых отступлений 2 Ездры и LXX не трудно убедиться в том, что для своего объяснения из еврейского текста они требуют уже не разночтений, но в собственном смысле изменений и даже искажений еврейского текста, необходимо влекущих за собой и извращение основного смысла подлинника. Но производить подобные произвольные операции с подлинным текстом библейских книг в каких бы то ни было целях, кажется, никто не имеет решительно никакого права. Следовательно, если бы указанные отступления LХХ от еврейского текста повторялись и во 2 кн. Ездры, или же отступления последней от того же текста встречались и в переводе LХХ, то не могло бы быть никакого сомнения в том, что наш автор при написании своей книги пользовался текстом LXX, по крайней мере, в местах их общих уклонений от оригинального текста. Но именно этого-то совпадения совершенно не наблюдается на протяжении всей нашей книги. Таким образом, утверждение г. С.: «если у LXX сделана явная ошибка в переводе, можно сказать, что такую же ошибку сделал и автор 2 Ездры независимо от LХХ» – лишено всяких оснований.

Мнение, будто автор 2 кн. Ездры пользовался переводом LXX, г. С. старается обосновать совпадениями нашей книги с александрийским переводом в отдельных выражениях и целых фразах. По этому вопросу он говорит в своей статье: «Г. Ш. оставил без внимания случай совпадения в отдельных выражениях и целых фразах в тексте 2 Ездры и LXX. Для него это – простая случайность: автор 2 Ездры верно и точно передал еврейский текст, LXX тоже верно и точно передали его; значит, ничего удивительного нет в том, что греческий текст в обоих переводах бывает одинаков. Теоретически говоря, это так; но на практике такая случайность едва ли встретится несколько раз; в языке так много синонимических слов и оборотов, что два переводчика в большинстве случаев передадут один и тот же текст различно» (стр. 858–859).

В приведённых рассуждениях обращают на себя внимание два высказанных г. С. положения, с которыми нельзя согласиться: 1) случаи совпадения в отдельных выражениях и целых фразах в тексте 2 Ездры и LXX будто бы оставлены мною без внимания, и 2) эти совпадения, не представляющие собой с точки зрения теоретической ничего удивительного, возбуждают, по его мнению, удивление с практической точки в виду обилия в греческом языке синонимических слов и оборотов. Насколько справедливо первое положение, пусть судят читатели моей книги по приведённым и рассмотренным мною совпадениям 2 Ездры с LXX с точки зрения их доказательности в пользу греческого оригинала 2 Ездры (стр. 46–78). Изучение всех этих совпадений привело меня к отрицательному решению вопроса о зависимости 2 Ездры от текста LХХ. Решать этот вопрос в положительном смысле я не имел права за отсутствием к тому достаточных оснований. Что касается второго положения, то высказанное в нём г. С. предположение о недопустимости совпадений двух переводов в нескольких местах одинаково вызывает недоумение как с теоретической, так и с практической точки зрения. Ведь, если два переводчика на практике, по словам г. С., передадут один и тот же текст различно только «в большинстве случаев», то, очевидно, этим не только не исключается, но и прямо предполагается той же практикой возможность совпадения двух переводов в нескольких местах. И это нисколько неудивительно, – особенно, если иметь в виду, что оба переводчика следуют одному и тому еврейскому тексту, и оба переводят его на греческий язык. Г. С. обращает внимание «на различие в методах перевода у автора 2 Ездры и у LXX (в первом случае – перевод свободный и более литературный, иногда почти изложение, во втором – перевод буквальный)» и отсюда заключает, будто мы «должны признать, что даже и небольшое число совпадений между ними не может быть случайным» (ibid). Однако и различие в методах перевода существа дела нисколько не меняет. Предоставляя переводчикам возможность передавать оригинал в неодинаковых выражениях, различие в методах не может в то же время возлагать на них обязанность непременно избегать совпадений в отдельных выражениях и даже целых фразах. Очевидно, и в этом последнем случае в пользу мнения г. С. ни теория, ни практика ничего не говорят: а posse ad esse non valet consequentia.

В оправдание своего взгляда г. С. указывает на некоторые из разобранных в моей книге совпадений 2 Ездры с текстом LXX в отдельных выражениях и целых фразах и признает эти немногие случаи совпадений достаточными «для заключения, что автор 2 Ездры пользовался текстом LXX» (стр. 859–860). «Так, 2Ездр. 9 φάγετε λιπάσματα καὶ πίετε γλυκάσματα тождественно с Неем. 8 φάγετε λιπάσματα καὶ πίετε γλυκάσματα. Уже одного этого места, говорит г. С., достаточно для доказательства зависимости одного перевода от другого». Но рассуждая так, он совершенно напрасно игнорирует еврейский подлинник и ограничивается лишь сопоставлением сходных выражений двух греческих переводов. Ведь о зависимости одного перевода от другого можно заключать не на основании только их совпадений в отдельных выражениях, но прежде всего и главным образом на отношениях этих переводов к их еврейскому оригиналу. Между тем еврейское выражение: אִכְלוּ מַשְׁמַנִּים וּשְׁתוּ מַמְתַקִּים несомненно говорит о том, что текст 2 Ездры в данном случае может быть поставлен в одинаковую зависимость как от еврейского оригинала, так и от перевода LXX. Следовательно, сличение разбираемых греческих выражений с еврейским текстом не даёт нам достаточных оснований для признания исключительной зависимости 2 Ездры от перевода LXX. Г. С. обращает внимание на совпадение двух переводов в редких словах λιπάσματα и γλυκάσματα, которые вполне соответствуют еврейским מַשְׁמַנִּים מַמְתַקִּים. Но почему именно автор 2 Ездры должен был перевести эти еврейские выражения иначе, чем перевели их LXX, на этот вопрос едва ли г С. может дать определённый ответ, а если так, – то и совпадение греческих переводов в редких словах уже перестаёт быть «знаменательным» для его теории и решительно ничего не доказывает. Основываясь на сообщениях проф. о. Е. А. Воронцова, г. С. «знаменательным» считает «и употребление обоими переводчиками аористов, φάγετε и πίετε, т. е. совершенного вида «поешьте» «попейте», между тем как глагольной форме еврейского подлинника более соответствовал бы вид несовершенный – «ешьте» «пейте», т. е. по-гречески повелительное настоящего ἐσθίετε, πίνετε«. Однако не трудно видеть, что указанное совпадение греческих переводов в глагольных формах, не вполне соответствующих еврейским глагольным формам אכלו...ושתו, если и может показаться «знаменательным», то только потому, что из этого совпадения нельзя вывести логически обоснованного заключения в пользу зависимости нашей книги от текста LXX. В самом деле, употребление совершенного вида φάγετε, πίετε, по мнению Г. С., служит достаточным доказательством того, что автор 2 Ездры пользовался переводом LXX. Но если с этим заключением согласиться, то, оставаясь последовательными, мы должны на том же самом основании признать, что перевод Вульгаты 3Ездр. 9(52): manducate pinguissima quaeque, et bibite dulcissima quaeque, а также и славянский перевод: «ядите тучная, и пийте сладкая»¹¹ были сделаны уже не с греческого ( φάγετε, πίετε), а с еврейского текста 2 Ездры, которого совсем не существует. Ясно, что переводчики не придерживались строго глагольных видов оригинала. Мало того, в Ватиканской рукописи 2Ездр. 9читается только φάγετε λιπάσματα (а выражения πίετε γλυκάσματα в Ватик. рукоп. нет). Следовательно, в первоначальном тексте 2 Ездры¹² тождество с переводом LXX ограничивалось собственно двумя словами: φάγετε λιπάσματα. В виду изложенных соображений утверждения г. С., будто «одного этого места достаточно для доказательства зависимости одного перевода от другого», – нельзя признать обоснованным.

Рассмотрим теперь другие примеры сходства 2 Ездры с переводом LХХ, на которые указывает г. С.

2Ездр. 1 καὶ ἤγαγεν Ιωσιας τὸ πασχα ἐν Ιερουσαλημ τῷ κυρίῳ αὐτοῦ καὶ ἔθυσεν τὸ πασχα τῇ τεσσαρεσκαιδεκάτῃ ἡμέρᾳ τοῦ μηνὸς τοῦ πρώτου и 2Пар. 35 καὶ ἐποίησεν Ιωσιας τὸ φασεχ τῷ κυρίῳ θεῷ αὐτοῦ καὶ ἔθυσαν τὸ φασεχ τῇ τεσσαρεσκαιδεκάτῃ τοῦ μηνὸς τοῦ πρώτου: здесь, говорит г. С., обе фразы тождественны; даже постановка определения τοῦ μηνὸς τοῦ πρώτου одинакова; только автор 2 Ездр. ради большей литературности слога ставит ἤ γαγεν вместо ἔστησεν эллинизированную форму πάσχα вместо близкой к еврейскому φάσεχ и прибавляет к числительному слово ἡμέρᾳ» (ibid). Но если бы г. С. приведённые места греческих переводов сличил с соответствующими им выражениями в еврейском тексте, то было бы ясно, что относительно указанного совпадения далеко не всё им предусмотрено. Сопоставляя греческие фразы с соответствующими им еврейскими: וַיַּעַשׂ יֹאשִׁיָּהוּ בִירוּשָׁלִַם פֶּסַח לַיהוָה; וַיִּשְׁחֲטוּ הַפֶּסַח, בְּאַרְבָּעָה עָשָׂר לַחֹדֶשׁ הָרִאשׁוֹן мы не можем не заметить, что автор 2 Ездры не только позаботился в своём переводе о литературности греческой речи, но и постарался буквально передать еврейский текст и избежать недочётов перевода LXX. Так, передавая опущенное у LXX בִירוּשָׁלִַם, он не повторяет добавления LXX θεῷ (хотя это добавление и нельзя считать неуместным) и точно следует еврейскому тексту. Даже и постановка определения τοῦ μηνὸς τοῦ πρώτου имеет для себя основание в еврейском тексте. При указанных различиях рассматриваемые греческие фразы уже не могут быть названы ни тождественными, ни доказательными в пользу мнения г. С. «2Ездр. 1 καὶ ἐποίησεν τὸ πονηρὸν ἐνώπιον κυρίου и 2Пар. 36 καὶ ἐποίησεν τὸ πονηρὸν ἐναντίον κυρίου: «Оба места тождественны, за исключением одного слова (да и то в А читается ἐναντί вместо ἐνώπιον, а между тем выражение ἐποίησεν τὸ πονηρὸν могло бы быть заменено разными способами» (ibid.). Однако буквальное соответствие обоих переводов еврейскому тексту וַיַּעַשׂ הָרַע בְּעֵינֵי יְהוָה вовсе не заставляет задумываться над тем, почему именно автор 2 Ездры וַיַּעַשׂ הָרַע перевёл через ἐποίησεν τὸ πονηρὸν, а не заменил этого выражения каким-либо другим. Но если это недоумение уже высказано г. С., то оно, очевидно, касается не только нашего автора, но и LXX, которые имели не меньшую возможность וַיַּעַשׂ הָרַע переводить различно, а между тем переводят через ἐποίησεν τὸ πονηρὸν как в разбираемом месте так и во 2Пар. 36:9, 12 (ср. 2Ездр. 1:42, 45). Во всяком случае для признания зависимости 2 Ездры от LXХ приведённые места не дают решительно никаких оснований. Совершенно бездоказательной оказывается ссылка г. С. на 2Ездр. 1 οὗτοι ἀπέκτειναν τούς νεανίσκους αὐτῶν ἐν ῥομφαίᾳ и 2Пар. 36 ἀπέκτεινεν τούς νεανίσκους αὐτῶν ἐν ῥομφαίᾳ (ср. еврейск. וַיַּהֲרֹג בַּחוּרֵיהֶם בַּחֶרֶב). Хотя г. С. и не высказывает, что именно может говорить в данном случае в пользу его мнения, тем не менее еврейский текст вполне объясняет сходные выражения двух переводов. Мало того, сличение 2Ездр. 1и 2Пар. 36полностью с еврейским текстом несомненно говорит о еврейском оригинале нашей книги и потому исключает мнение г. С. (ср. стр. 70–71 нашей книги). Не может говорить в пользу мнения г. С. и частичное совпадение 2Ездр. 1с текстом LXX 2Пар. 35в слове προ᾿ βατα при числительном δισχίλια ἑξακόσια, между тем в еврейск. читается только אַלְפַּיִם וְשֵׁשׁ מֵאוֹת. Добавление προ᾿ βατα настолько естественно само по себе, что объяснять его происхождение заимствованием из текста LХХ нет никакой надобности (ср. Vulg.: pecom в переводе Лютера: Lämmer und Ziegen).

Разобранными примерами исчерпываются фактические данные, которыми г. С. пытается оправдать своё предположение о зависимости 2 Ездры от текста LXX. Насколько удалась ему эта попытка можно судить уже потому, что от текстуальных совпадений двух переводов он снова возвращается к соображениям априорного характера и в них ищет опоры для своих предположений. «Если, говорит г. С., этот автор (т. е. автор 2 Ездры) быль египетский еврей II-I в. до Р. Х., он не мог не знать перевода LХХ, который был в употреблении у его единоверцев; а в таком случае только какая-нибудь особенная причина могла заставить его игнорировать этот перевод при составлении им своей компиляции. Какая же это могла быть причина? Трудно даже представить себе её. А если такой причины для намеренного игнорирования перевода LXX не было, то зачем бы он стал отказываться от такого важного пособия? Ведь еврейский текст, надо думать, был не очень лёгок для понимания еврея того времени, как можно судить уже по ошибкам, встречающимся в переводе LXX» (ibid.). Что собственно хотел сказать г. С. этими рассуждениями, понять трудно. Если даже допустить, что наш автор, как египетский еврей, не мог не знать перевода LXX, всё же остаётся непонятным, вследствие какой необходимости мы должны напрягать своё воображение для придумывания какой-то «особенной» причины, заставившей нашего автора игнорировать перевод LXX, и напрасно трудиться над разрешением вопроса, «зачем бы он сталь отказываться от такого важного пособия?» Ведь какое бы решение этих вопросов мы ни придумали – положительное или отрицательное, – всё равно оно останется выдуманным, необоснованным, а, следовательно, и ни на что ненужным. Между тем перед нами определённый вопрос: пользовался ли автор 2 Ездры переводом LХХ при написании своей книги или не пользовался? Если у нас нет никаких данных для ответа на этот вопрос, мы прямо должны сказать «не знаем»; если есть данные сомнительные и недостаточно убедительные, – воздержимся от категорического ответа, а если есть положительные и явные доказательства самостоятельности 2 Ездры и независимости её от LXX, – без колебаний решим этот вопрос отрицательно. В области же воображаемых возможностей далее надуманных предположений идти нельзя. При определённом решении основного вопроса о языке оригинала 2 Ездры, и побочный, интересующий г. С., вопрос о причинах намеренного игнорирования нашим автором перевода LXX, как важного пособия, решается естественно и просто. Зная перевод LХХ, автор 2 Ездры не только мог, но и в действительности не пользовался им, так как с одной стороны (насколько можно судить по его книге) он превосходно знал еврейский язык, с другой – вполне владел современным ему греческим языком. Следовательно, ему не представлялось никакой нужды для понимания еврейского текста непременно обращаться за помощью к тексту LXX, которые сами не всегда правильно понимали еврейские выражения и даже допустили в переводе явные ошибки. Между тем наш автор (как уже было выяснено) не допустил в своей книге тех ошибок, которые встречаются в тексте LXX, и во многих местах дал более удачный и вполне правильный перевод с еврейского. Очевидно, на основании допущенных в переводе LXX ошибок можно заключать лишь о том, что еврейский язык был труден для понимания именно LXX, а не автора 2 Ездры. Необходимо при этом заметить, что предполагаемое г. С. критическое отношение автора 2 Ездры к тексту LХХ решительно ни в чём не проявилось. «Зная сам по-еврейски, он (т. е. автор 2 Ездры), по словам г. С., видел ошибки перевода LXX и избег их в своём труде». Но неужели только в ошибках и заключалось всё значение перевода LXX, как важного пособия для нашего переводчика?! Ведь сам же г. С. не отрицает того, что автор 2 Ездры знал еврейский язык лучше LXX и, следовательно, мог самостоятельно дать вполне правильный перевод с еврейского. В таком случае для нашего автора не было никакой необходимости отыскивать ошибки в переводе LXX, чтобы их избежать в новом переводе. Что касается «кое-каких фактических данных», которые наш автор, по предположению г. С., мог заимствовать из перевода LXX, то из таких данных в статье г. С. не указано ни одного.

В подтверждение мнения о недопустимости со стороны нашего переводчика намеренного игнорирования текста LXX г. С. между прочим указывает на тот факт, что «даже гр. Л. Н. Толстой, хотя и даёт свой перевод Евангелия, тем не менее уже ради полемических целей не может игнорировать общепринятого русского перевода» (стр. 860, прим. 1). Однако не трудно видеть, что и эта ссылка на пример Л. Н. Толстого ничего нового в априорные рассуждения г. С. не вносит. Во-первых, Л. Н. Толстой по национальности был не греком, а русским, и, следовательно, греческий язык не был его природным языком; во-вторых, переводя Евангелие вполне самостоятельно, он обращался к общепринятому русскому переводу не за пособием в затруднительных случаях, а исключительно в целях полемических; в-третьих, Л. Н. Толстой предпринял свой перевод Евангелия для оправдания своего отрицательного отношения к основным истинам христианского вероучения. Между тем, автор 2 кн. Ездры, еврей по национальности, вполне владевший и еврейским, и современным ему греческим языками, в своём переводе полемических целей по отношению к тексту LXX не преследовал и отрицательных взглядов на ветхозаветное вероучение не проводил. Следовательно, между переводом Л. Н. Толстого и 2 кн. Ездры никакой аналогии установить нельзя. Непосредственный вывод отсюда тот, что Л. Н. Толстой не может служить авторитетом при решении вопросов из истории древнейших переводов библейских книг, а его тенденциозный перевод Евангелия в целях полемики с православным вероучением вовсе не заслуживает внимания в глазах православного богослова.

Итак, мнение г. С., будто автор 2 Ездры при составлении своей компиляции по еврейскому тексту канонических источников не мог игнорировать перевода LXX, как важного для него пособия, – не находит для себя достаточных оснований ни в текстуальных особенностях нашего памятника, ни в априорных рассуждениях самого г. С.

Нам остаётся сказать ещё несколько слов по поводу приведённых в статье г. С. соображений, будто с принятием его гипотезы совпадения 2 Ездры с текстом LХХ и некоторые непонятные нам явления в тексте 2 Ездры «всего проще» объясняются заимствованием из LХХ или из других источников. В таком случае, говорит г. С., «роль редакторов надо будет или совсем упразднить, или свести до минимума; точно также можно будет предполагать значительно меньше разночтений в еврейском тексте канонических книг, чем это думает г. Ш., устраняя возможность со стороны автора пользования текстом LXX и другими источниками» (стр. 869). Не касаясь уже рассмотренного нами вопроса о возможных разночтениях в еврейском тексте, разберёмся теперь в основаниях, приводимых г. С. против возможности позднейших интерполяций текста 2 Ездры.

Исходя из того положения, что в Вульгате неканонические книги сохранили текст древнего латинского перевода (II века), который в существенных чертах своих не отличается от нашего греческого текста, г. С. говорит: «Значить надо думать, что уже во II веке греческий текст был тождествен с теперешним, т. е. уже интерполирован если верить г. Ш-y. Таким образом, остаётся предположить, что интерполяции были произведены в течение довольно короткого промежутка времени: в последней четверти века I или во II веке. Конечно, это возможно; но странно, почему деятельность редакторов, проявившаяся столь сильно в эти сто лет, совсем не проявлялась после II века в течение многих столетий» (стр. 868–869). Чтобы видеть, насколько справедливы рассуждения г. С., сопоставим с текстом Вульгаты несколько выражений из 2 Ездры, признанных в моём исследовании интерполированными или испорченными рукой позднейших редакторов книги. (См. стр. 135, 136, 138, 139, 142, 145, 147, 151, 152, 155 и друг.).

Во 2Ездр. 1:5, 6 прибавлено ἐν τάξει и τὸ πασχα (в выражении καὶ ποιήσατε τὸ πασχα), между тем в Vulg. этих прибавлений нет.

2Ездр. 1:28: οὐ προσέχων ῥήμασιν Ιερεμιου προφήτου ἐκ στόματος κυρίου ср. Vulg. non adtendens verbum prophetiae ex ore Domini.

2Ездр. 1вероятно по ошибке переписчиков βασιλέα употреблено два раза при ἀνέδειξεν, чего не наблюдается в Vulg.

2Ездр. 1:38: καὶ ἔδησεν Ιωακιμ τούς μεγιστᾶνας Ζαριον δὲ τὸν ἀδελφὸν αὐτοῦ συλλαβὼν ἀνήγαγεν ἐξ Αἰγύπτου ср. Vulg.: et alligavit magistratus Ioachim, Zaracele fratrem suum adprehendens reduxit Aegypto.

2Ездр. 1:43: καὶ ἐβασίλευσεν ἀντ᾿ αὐτοῦ Ιωακιμ ὁ υἱὸς αὐτοῦ ср. Vulg.: et regnavit Ioachim filius ipsius pro eo.

2Ездр. 1:49: πάντων τῶν ἐθνῶν, а в Vulg.: gentium.

2Ездр. 2:27: ἰσχυροὶ καὶ σκληροὶ, ср. Vulg.: fortissimi, т. е. σκληροὶ, очевидно, позднейшая вставка.

2Ездр. 5:41: ἀπὸ δωδεκαετοῦς χωρὶς παίδων , в Vulg. этого прибавления нет

2Ездр. 5:49: κατίσχυσαν αὐτούς πάντα τὰ ἔθνη τὰ ἐπὶ τῆς γῆς, в Vulg. не читается.

2Ездр. 5:56: ὁ ἀδελφὸς вставлено в текст, как позднейшая поправка καὶ οἱ ἀδελφοὶ в приложении к одному лицу, а в Vulg. этой поправки нет.

2Ездр. 6:8: καὶ ἐλθόντες εἰς Ιερουσαλημ τὴν πόλιν κατελάβομεν τῆς αἰχμαλωσίας τούς πρεσβυτέρους τῶν Ιουδαίων ἐν Ιερουσαλημ τῇ πόλει, а в Vulg. читается только et introissemus in Hierusalem, invenimus.

2Ездр. 7:8: δώδεκα в одном и том же предложении употреблено два раза, вероятно, по нерадению переписчиков, между тем как в Vulg. числительное duodecim не повторяется.

2Ездр. 7:10: ἅ μα καὶ πάντες οἱ υἱοὶ τῆς αἰχμαλωσίας οὐχ ἡγνίσθησαν ὅτι οἱ Λευῖται ἅμα πάντες ἡγνίσθησαν ср. Vulg.: omnes filii captivitatis non sunt simul sanctificati, quia Levitae simul omnes sanctificati sunt.

2Ездр. 9:2: τῶν μεγάλων τοῦ πλήθους, т. е. τῶν μεγάλων вставлено в текст, как позднейший вариант; ср. Vulg.: rnultitudinis.

Равным образом мы не находим в Вульгате и многих добавлений, которые отмечены мной в тексте 2 Ездры (ср. стр. 141. 144. 145. 148 и друг.). Таковы: 2Ездр. 1:1: αὐτοῦ (в выражении τῷ κυρίῳ αὐτοῦ); 5:57: μετὰ μουσικῶν; 7:5: ὁ ἅγιος (в выражении ὁ οἶκος ὁ ἅγιος); 8:25: μόνος (в выражении εὐλογητὸς μόνος ὁ κύριος); 8:56: σκεύη (в выражении σκεύη δώδεκα¹³) и друг. Можно-ли на основании приведённых сопоставлений признать справедливым предположение г. С., «что уже во II веке греческий текст (2 Ездры) был тождествен с теперешним»? Перевод Вульгаты для такого предположения не даёт нам оснований. Мало того: если сличить греческий текст на протяжении всей нашей книги с текстом Вульгаты, то мы увидим, что последний текст во многих местах не совпадает с теперешним греческим текстом, вопреки мнению г. С. Укажем несколько примеров: 2Ездр. 1:7: ἀρνῶν καὶ ἐρίφων τριάκοντα χιλιάδας μόσχους… καὶ τοῖς ἱερεῦσιν καὶ Λευίταις, cp. Vulg .: oves agnorum et hedorum et caprarum triginta milia, vitulos tria milia… et sacerdotibus in pascha… oves numero duo milia sescentas v trecentos; 2Ездр. 1:8: καὶ ἔδωκεν Χελκιας καὶ Ζαχαριας καὶ Ησυηλος οἱ ἐπιστάται τοῦ ἱεροῦ τοῖς ἱερεῦσιν εἰς πασχα προ᾿ βατα δισχίλια ἑξακόσια μόσχους τριακοσίους, в Вульгате весь этот стих опущен; 2Ездр. 1:13: καὶ τοῖς ἱερεῦσιν ἀδελφοῖς αὐτῶν υἱοῖς Ααρων cp. Vulg.: et sacerdotibus; 2Ездр. 1:32: καὶ ἐθρήνησεν Ιερεμιας ὁ προφήτης ὑπὲρ Ιωσιου в Vulg. опущено; 2Ездр. 5:47: ἡτοίμασαν τὸ θυσιαστήριον τοῦ θεοῦ τοῦ Ισραηλ, а Vulg.: paraverunt altare; 2Ездр. 5:56: καὶ ἔστη ᾿Ιησοῦς καὶ οἱ υἱοὶ καὶ οἱ ἀδελφοὶ καὶ Καδμιηλ ὁ ἀδελφὸς καὶ οἱ υἱοὶ ᾿Ιησοῦ Ημαδαβουν καὶ οἱ υἱοὶ Ιωδα τοῦ Ιλιαδουν σύν τοῖς υἱοῖς καὶ ἀδελφοῖς πάντες οἱ Λευῖται ὁμοθυμαδὸν ἐργοδιῶκται, a Vulg.: et stetit Iesus et filius eius et fratres... omnes Levitae conspirantes; 2Ездр. 6:27: ἐᾶσαι δὲ τὸν παῖδα τοῦ κυρίου Ζοροβαβελ ἔπαρχον δὲ τῆς Ιουδαίας καὶ τούς πρεσβυτέρους τῶν Ιουδαίων τὸν οἶκον τοῦ κυρίου ἐκεῖνον οἰκοδομεῖν ἐπὶ τοῦ τόπου, в Vulg. всё приведённое место опущено: 2Ездр. 7:2: τοῖς πρεσβυτέροις τῶν Ιουδαίων καὶ ἱεροστάταις ср. Vulg.: cum senioribus Iudeorum principibus Syriae; 2Ездр. 8:63: τράγους ὑπὲρ σωτηρίου δέκα cp. Vulg.: hircos pro peccato duodecim, et pro salute vaccas duodecim: 2Ездр. 8:67: ἀπὸ τῆς ἀρχῆς τοῦ πράγματος cp. Vulg.: ab initio ipsius rei ; 2Ездр. 8:74: σύν τοῖς ἀδελφοῖς ἡμῶν καὶ σύν τοῖς βασιλεῦσιν ἡμῶν καὶ σύν τοῖς ἱερεῦσιν ἡμῶν cp. Vulg.: cum fratribus nostris, et cum sacerdotibus nostris и друг. Кроме того, греческий текст нашей книги и текст Вульгаты дают совершенно различные списки возвратившихся из плена иудеев и вступивших в брак с иноплеменницами (ср. 2Ездр. 5:8–38: 8:29–43 и 9:21–35).

Таким образом, предположение г. С., будто деятельность редакторов 2 Ездры «совсем не проявлялась после II века в течение многих столетий», не только не находит для себя оправданий в латинском переводе нашей книги, но и прямо опровергается этим переводом.

Остаётся ещё один аргумент, на который так часто указывает г. С. в пользу своей гипотезы, -это «заимствованием из перевода LXX всего проще объяснять» некоторые места 2 Ездры. На этом oсновании он допускает со стороны автора нашей книги пользование не только переводом LXX, но и другими неизвестными нам источниками. Так, в объяснение 2Ездр. 1:13: καὶ τοῖς ἱερεῦσιν ἀδελφοῖς ср. еврейск. 2Пар. 35:14: ולכהנים (LXX: καὶ τοῖς ἀδελφοῖς αὐτῶν) г. С. находит всего проще допустить в данном случае влияние LХХ: „ ἱερεῦσιν взято из еврейского текста, ἀδελφοῖς αὐτῶν – из греческого; произошла контаминация двух текстов» (стр. 862). Но на каком же основании мы можем допустить в данном случае влияние LХХ на текст 2 Ездры? Ведь, «всего проще» не может быть основанием, – это для всякого очевидно. Рассуждая так, мы поступили бы проще всего, если бы совсем оставили без внимания и объяснений подобные места. Тот факт, что в переводе Вульгаты нет прибавления, соответствующего ἀδελφοῖς αὐτῶν, говорит нам по крайней мере об одном, что ἀδελφοῖς αὐτῶν в тексте нашей книги не было первоначальным, а вставлено уже впоследствии и уж, конечно, не самим автором, а одним из редакторов его книги. Если же это объяснение кажется г. С. недостаточно обоснованным, то допускаемая им контаминация двух текстов при написании 2 Ездры вовсе ни на чём не основана. К тому же остаётся совершенно непонятным, почему только в этом месте произошла контаминация текстов, а в других местах мы её не видим (ср. указанные в моей книге места на стр. 79–89). Также объясняет г. С. и другое подобное место 2Ездр. 6:25: καὶ δόμου ξυλίνου ἐγχωρίου καινοῦ ἑνός ср. 1Ездр. 6:4: ונדבך די־אע חדת (LXX: καὶ δόμος ξύλινος). То обстоятельство, что Иосиф Флавий в своей Археологии в двух местах (XI, 4, 6 и ХI, 1, 3) передаёт это выражение 2 Ездры без слова καινοῦ ( ξύλινος δόμου ἑνός ἐγχωρίου и ἕ να ξυλίνου ἐγχωρίου) свидетельствует о том, что и во 2 кн. Ездры καινοῦ не читалось в его время и, следовательно, вставлено в текст её уже после Иосифа Флавия на основании еврейских разночтений חדת и חדה, что подтверждается и немецким переводом: und eine Wand von Hоlz. По поводу такого объяснения г. С. спрашивает: «Но почему не допустить, что Иосиф здесь руководился текстом LXX, к которому прибавил лишь ἐγχωρίου из 2 Е?» С одинаковым и даже большим правом мы можем поставить другой вопрос: имеем ли мы какие-либо основания допускать, что Иосиф в данном случае руководился текстом LXX, если очевидно, что он пользовался 2 кн. Ездры? Ведь, если в разбираемом выражении Иосифа Флавия нет ни одного слова, которого он не мог бы заимствовать из 2 Ездры, то мы не имеем никакого права произвольно допускать зависимость его Археологии от текста LХХ. Следовательно, вывод г. С.: «Всего проще опять-таки предположить, что автор 2 Е. соединил чтения еврейского и греческого текста», – должен быть признан искусственным и совершенно необоснованным.

При изучении текста 2 Ездры мною обнаружены были такие выражения, которые или вовсе не имеют непосредственной связи с содержанием книги, или представляют собою ненужные повторения одних и тех же мыслей, или, наконец, вносят неправильности и противоречия в историю еврейского народа. Такие места, при несомненном стремлении переводчика не уклоняться от мысли еврейского текста на всём протяжении его книги, я не находил возможным приписывать самому автору 2 Ездры, а потому на основании Археологии Иосифа и перевода Вульгаты объяснял их, как позднейшие интерполяции, неудачные поправки редакторов книги и даже недосмотры и ошибки переписчиков (см. стр. 150–156). По поводу таких объяснений г. С. говорит: «Вообще, критики древних произведений склонны считать позднейших редакторов чрезвычайно глупыми людьми: всякие нелепости, неловкие, а иногда и просто не необходимые для смысла выражения в произведении автора приписываются им. То же делает и г. Ш.» (стр. 863). Сам он поэтому находит более правильным объяснять подобные места или заимствованиями их из каких-либо других источников самим автором книги, или же его собственными ошибками. Из разобранных мною выражений г. С. останавливает своё внимание лишь на некоторых. Слова 2Ездр. 2:9: πολλῶν ὧν ὁ νοῦς ἠγέρθη, как не имеющие непосредственной связи с содержанием стиха были внесены в текст не самим автором книги, а позднейшим редактором её в пояснение к εὐχαῖς ὡς πλείσταις соответственно выражению предыдущего стиха 8: καὶ πάντων ὧν ἤγειρεν κύριος τὸ πνεῦμα. Поводом для такой вставки могло послужить сличение καὶ εὐχαῖς ὡς πλείσταις с еврейск. 1Ездр. 1:6: לבד על־כל־התנדב (LXX: πάρεξ τῶν ἐν ἑκουσίοις); причём התנדב понималось в значении быть расположенным ( ὁ νοῦς ἠγέρθη). «Но если какому-то редактору слова εὐχαῖς ὡς πλείσταις показались недостаточно понятными, почему они не могли показаться такими самому автору?», спрашивает г. С. и добавляет: «Не говоря ужо о том, что у автора могли быть какия-нибудь другие соображения» (стр. 864) Какие другие соображения могли быть у нашего автора (и могли ли они быть), г. С. не говорит, а между тем трудно допустить, чтобы сам автор дал в своей книге двоякий перевод одного и того же еврейского выражения. Вводное замечание во 2Ездр. 5:49: καὶ ἐπισυνήχθησαν αὐτοῖς ἐκ τῶν ἄλλων ἐθνῶν τῆς γῆς, как видно из контекста, стоит в противоречии с остальным содержанием стиха: καὶ κατώρθωσαν¹⁴ τὸ θυσιαστήριον ἐπὶ τοῦ τόπου αὐτοῦ и потому может быть приписано самому автору только в том случае, если признать его за человека несведущего в св. Писании. По поводу добавления θεῷ σαβαωθ παντοκράτορι, внесённого в текст 2Ездр. 9в пояснение ὑψίστῳ (в выражении τῷ κυρίῳ θεῷ ὑψίστῳ), г. С. говорит: «замечательно глупый редактор! Он не понимал даже слов «Господу Богу Всевышнему» и счёл нужным пояснить их словами «Богу Саваофу Вседержителю!» Но если бы г. С. принял во внимание текст Ватиканской рукописи, то он, вероятно, воздержался бы от подобных восклицаний. Дело в том, что первоначально во 2Ездр. 9:46, как свидетельствует Ватиканский текст, читалось только τῷ ὑψίστῳ (а не τῷ κυρίῳ θεῷ ὑψίστῳ как в Александрийской рукоп.). Поэтому нет ничего удивительного в том, что в дополнение к ὑψίστῳ на основании Неем. 8:6: את־יהוה האלהים הגּדול (LXX: κύριον τὸν θεὸν τὸν μέγαν) было потом прибавлено θεῷ σαβαωθ παντοκράτορι. И эта поправка вовсе не заставляет удивляться воображаемой глупости редактора.

Даже такие места, которые представляют собою очевидные неправильности и несообразности, г. С. приписывает самому автору 2 Ездры и объясняет их происхождение или заимствованием из каких-либо других источников (напр. гаггадических), или же промахами нашего переводчика (стр. 864, 868). Конечно, объяснять так «всего проще», но какие же для такого объяснения могут быть основания? Считать текст 2 Ездры в некоторых местах испорченным вследствие неудачных поправок позднейших редакторов или ошибок переписчиков г. С. не решается. По его мнению, «это трудно предположить: редактор был, вероятно, человек, начитанный в Писании, иначе он не стал бы и исправлять» (стр. 867–868). Но в таком случае какое же мы имеем право приписывать несообразности самому писателю книги? Ведь, нельзя же в самом деле допустить, будто автор 2 Ездры был не только несведущим в Св. Писании человеком, но и не отдавал себе отчёта в своей работе собирая из разных источников и принимая в свою книгу всякого рода нелепости. Мало того, под руками нашего автора несомненно был еврейский подлинник канонических книг, которому он и следует шаг за шагом, не уклоняясь от его мысли и не искажая его смысла. Даже к переводу LXX, по словам г. С., наш автор относился критически и не принял его ошибок в свой перевод. При таких обстоятельствах остаётся совершенно непонятным и необъяснимым, почему он в некоторых немногих местах своей книги предпочёл каноническому подлиннику какие-то другие сомнительного происхождения источники. Такое непочтительное отношение к библейскому тексту не было свойственно евреям. Вот почему стремление переводчика не уклоняться от мысли еврейского текста, заметное на всём протяжении книги, не даёт нам права предположить, чтобы он допустил намеренные неправильности в переводе, хотя бы и в немногих случаях (ср. стр. 149–150 моей книги). Таким образом, для подобных выражений остаётся одно возможное объяснение – признать их позднейшими искажениями со стороны переписчиков, или же неудачными поправками редакторов книги. При этом частичные исправления редакторов вовсе не свидетельствуют о «систематическом пересмотре текста», как это кажется г. С. (стр. 863), и сами по себе не обличают в своих виновниках образованных, начитанных в Св. Писании людей. Кроме переписчиков, допускавших те или другие ошибки, пропуски, искажения и вносивших в текст книги частичные поправки, случайными редакторами 2 Ездры могли быть и сами читатели её, помещавшие на полях свои замечания, принятые потом переписчиками в текст¹⁵. В пользу именно такого объяснения, как мы видели, говорят латинский перевод 2 Ездры и Иосиф Флавий, имевший под руками при написании своей Археологии более правильный текст нашей книги. Что Иосиф Флавий несомненно пользовался текстом 2 Ездры, а не параллельными ей каноническими источниками, это г. С. признает вполне доказанным в моём исследовании (стр. 7–26). Но в то же время несогласие Археологии Иосифа Флавия в некоторых местах со 2 кн. Ездры, по его мнению, вовсе не свидетельствует о том, что текст нашей книги во времена этого историка был более правильным, свободным от позднейших искажений. В своей статье он так об этом говорит: «Всего проще, конечно, было бы это объяснить тем, что И. сознательно отступает от текста нашей книги, напр. в некоторых местах, где её показания не сходятся с показаниями канонических книг» (стр. 865). И далее: «Надо думать, он (т. е. И.) принимал показания её (т. е. 2 Ездры) cum grano salis»; «трудно думать, чтобы такой знаток Писания как И. Ф., несомненно признавал за ней такую же достоверность как и за каноническими писаниями Ветхого Завета». Но если принять во внимание, что Иосиф Флавий в своей Археологии передаёт такие общие со 2 кн. Ездры отделы, которых в канонических книгах вовсе нет (напр. легенда о Зоровавеле 2Ездр. 3–4, избрание предводителями родоначальников семейств 2Ездр. 5:1–6 и отдельные места, приведённые в моей книге на стр. 24–26), и притом излагает их в порядке нашей книги, не смотря на очевидные анахронизмы, встречающиеся в последней, то едва ли «надо думать», будто Иосиф Флавий принимал показания 2 Ездры cum grano salis и сознательно отступал от неё в местах её разногласия с показаниями канонических книг. Равным образом, очевидное предпочтение 2 Ездры параллельным ей каноническим книгам уже само по себе свидетельствует о том, что Иосиф Фл. несомненно признавал за повествованием 2 Ездры по крайней мере не меньшую достоверность, чем за каноническими писаниями Ветхого Завета, в противном случае он не стал бы ею пользоваться и предпочитать её книгам каноническим. Однако это нисколько не обязывало его относить эту книгу к числу книг канонических (Contr. Apion. I, 8). Да и сам г. С. (на стр. 866) признает, что в Antiq. IX, 4, 7 Иосиф Флавий следует показанию 2 Е. вопреки каноническим книгам. «За то, – говорит он (ibid.), в след., напр., местах Иосиф не следует 2-й книге Ездры: 2Ездр. 8 χρυσώματα εἴκοσι «двадцать золотых сосудов», тогда как у И. Ф. XI, 5, 2 χρυύσεα σκεύη ταλάντων εἴκοσι «золотые сосуды в двадцать талантов», что близко подходить к тексту канонической 1Ездр. 8и чаш золотых двадцать в тысячу драхм (по еврейск. тексту)». Но если мы сопоставим выражение Иос. Фл.: χρυύσεα σκεύη ταλάντων εἴκοσι со 2Ездр. 8:56: χρυσώματα εἴκοσι и 1Ездр. 8:27: וכפרי זהב עשרים לאדרכנים אלף (LXX: καὶ καφουρη χρυσοῖ εἴκοσι εἰς τὴν ὁδὸν χαμανιμ χίλιοι¹⁶), то не трудно видеть, что в данном месте Археология Иос. Флавия не только не приближается к еврейскому тексту, но и несомненно отступает от него с текстом 2 Ездры. Г. С. полагает, что слово ταλάντων взято Иосифом Флавием из еврейского текста, но именно этого-то и нельзя допустить, так как в еврейском тексте нет слова, соответствующего греческому ταλάντων (=еврейск. כּכּרים), а стоит לאדרכנים (=греческ. δραχμῶν¹⁷) По-видимому, г. С. принял во внимание не еврейский текст, а лишь русский перевод с еврейского.

Бездоказательным должно быть признано и 2Ездр. 5:46: εἰς τὸ εὐρύχωρον τοῦ πρώτου πυλῶνος τοῦ πρὸς τῇ ἀνατολῇ: если этого выражения мы не находим в Археологии Иос. Фл., то это ещё не значит, что он непременно следовал в этом случае каноническому тексту, в котором также нет соответствующих слов. «Не надо забывать того, – как говорит г. С, (стр. 865), – что И. Ф. не переписывает 2-й книги Ездры, а лишь излагает». Не говоря уже о том, что приведённое выражение 2 Ездры могло быть вставлено на oсновании 9:38: ἐπὶ τὸ εὐρύχωρον τοῦ πρὸς ἀνατολὰς τοῦ ἱεροῦ πυλῶνος, а, следовательно, в первоначальном тексте нашей книги этого выражения могло и не быть (на что, по-видимому, указывает и Археология Иосифа; ср. стр. 139 нашей книги), пропуск того или другого выражения сам по себе не может ещё делать очевидной зависимости Археологии от канонического текста в единичных случаях. Остаётся одно место, которое г. С. считает основанием для предполагаемой зависимости Археологии И. Фл. от канонических источников, – это 2Ездр. 1:36: καὶ ἔδησεν Ιωακιμ τούς μεγιστᾶνας Ζαριον δὲ τὸν ἀδελφὸν αὐτοῦ συλλαβὼν ἀνήγαγεν ἐξ Αἰγύπτου. В Археологии Иосифа Фл. Х, 5, 2 соответствующее место читается иначе: ὁ τῶν Αἰγυπτίων βασιλεύς… μεταπέμπεται τὸν Ἰώαζον πρὸς αὑτὸν… καὶ τὸν μὲν ἐλθόντα ἔδησε, τῷ δὲ πρεσβυτέρῳ αὐτοῦ ἀδελφῷ… Ἐλιακείμῳ τοὔνομα τὴν βασιλείαν παραδίδωσι μετονομάσας αὐτὸν Ἰωάκειμον… τὸν δὲ Ἰώαζον ἀπήγαγεν εἰς Αἴγυπτον (ср. 2Пар. 36:2–4: καὶ ἔδησεν αὐτὸν (= Ιωαχαζ) Φαραω Νεχαω… καὶ μετήγαγεν αὐτὸν ὁ βασιλεύς εἰς Αἴγυπτον… καὶ κατέστησεν Φαραω Νεχαω τὸν Ελιακιμ… καὶ μετέστρεψεν τὸ ὄνομα αὐτοῦ Ιωακιμ καὶ τὸν Ιωαχαζ ἀδελφὸν αὐτοῦ ἔλαβεν Φαραω Νεχαω καὶ εἰσήγαγεν αὐτὸν εἰς Αἴγυπτον). Хотя в данном случае Иосиф Флавий не буквально следует каноническому известию, незаметно отступает от него в отдельных выражениях и не допускает в своём изложении излишних повторений LXX, всё же приведённое место его Археологии по мысли стоит ближе к каноническому тексту, чем к нашей книге. Но чтобы на основании этого сопоставления можно было с уверенностью сказать, что Иосиф пользовался именно каноническими источниками, а не нашей книгой, для этого прежде всего нужно признать неповреждённость текста 2Ездр. 1:36. Этот важный вопрос г. С. совершенно игнорирует в своей статье, а между тем для правильности научных выводов из сличения древних текстов безусловно необходимо предварительно решить вопрос о подлинности и неповреждённости их. Изучая разбираемое место 2 Ездры в связи с еврейским текстом, мы не можем не заметить, что мысли подлинного текста в нашей книге искажены до неузнаваемости, и эти искажения остаются совершенно необъяснимыми не только на почве еврейского оригинала, но и на почве влияний со стороны каких-либо предполагаемых источников. Спрашивается, по каким побуждениям наш переводчик, строго придерживавшийся в своей книге еврейского текста канонических книг, в 1не только укло нился от своего оригинала, но и допустил в переводе намеренные искажения подлинника? Объяснять подобные явления предполагаемыми промахами или какими-то соображениями самого автора книги, как делает г. С., – это не значит разрешить вопрос. Если же принять во внимание ту неустойчивость в отдельных выражениях, какою отличается разбираемое место 2 Ездры в древнейших греческих рукописях и переводах, то предполагаемая порча текста нашей книги находит для себя и фактическое оправдание. В самом деле, непонятное имя Ζαράκην в различных греческих рукописях пишется неодинаково ( Ζαράκην, Ζαραίαν, Ζάριον, а в сирском и латинском переводах этому имени соответствует даже Zachariam¹⁸ (ср. Vulg. Zaracelem); кроме того, в переводе Vulg., вместо греческ. ἐξ Αἰγύπτον, читается in Aegyptum. Все эти вариации наводят на мысль об испорченности текста 2 Ездры в разбираемом месте, о чём свидетельствует и Иосиф Флавий, излагавший в своей Археологии 2Ездр. 1по другому, отличному от теперешнего, тексту. А что повреждения не только были возможны, но и в действительности наблюдаются в некоторых местах 2 Ездры и перевода LXX, это признается в современной богословской науке вполне установленным фактом¹⁹.

Точно такое же место мы имеем и во 2Ездр. 1: 32, где, вместо Иоахаза, преемником Иосии назван Иехония. Между тем Иосиф Флавий читал правильно Ἰ ώαζος; (в некотор. рукоп. Ἰ ώχαζος или Ἰ ωάχαζος Х, 5, 2). Г. С. в объяснение этого места предполагает, что автор 2 Ездры сам сделал промах, заменив одно имя Ἰ ωάχαζος другим Ἰ εχονίας, а Иосиф Флавий, по его мнению, заимствовал имя Ἰ ώαζος из 2Пар. 36(стр. 864). Но не говоря уже о том, что для своего объяснения г. С. не указывает никаких оснований, древнейшие греческие рукописи не дают нам права признать чтение Ἰ εχονίας первоначальным. Фрицше, специально изучавший текст 2 Ездры, нашёл имя Ἰ εχονίας только в четырёх Ватиканских рукописях (55, 68, 93, 236), а также в латинском переводе и в Вульгате, в остальных же рукописях и в том числе в Александрийской стоит Ιωχάζ (соотввтств. еврейск. יהואחז ²⁰.

На основании изложенного я решительно не могу согласиться с предположениями г. С., будто автор 2 Ездры, отлично знавший еврейский язык, руководясь какими-то особыми, неизвестными нам, соображениями мог сознательно допустить в своей книге грубые ошибки в переводе с еврейского или же заимствовать их из каких-то других подозрительных по своей исправности источников.

Из второй части моей книги г. С. рассматривает главу V: «Происхождение второй книги Ездры». Прежде чем разбираться в основательности возражений г. С., относящихся к названной главе, я считаю необходимым отметить, что г. профессор совершенно упустил из внимания мои вводные замечания к этой главе, в которых я определённо высказываю свой взгляд на решение вопросов о происхождении 2 кн. Ездры. Восполню этот пробел.

«Приступая к решению вопросов, касающихся происхождения второй книги Ездры, мы принуждены заранее отказаться от попыток дать на них вполне точный определённый ответ. Далёкое прошлое не оставило нам решительно никаких положительных сведений, на основании которых можно было бы безошибочно назвать писателя нашей книги, определить место, время и повод её написания. О происхождении книги можно говорить только предположительно, и вся задача исследователя в этом случае по необходимости сводится к тому, чтобы из возможных предположений указать лишь наиболее вероятные». (стр. 250). С точки зрения указанных соображений разберёмся теперь в возражениях г. С.

Моё предположение, что 2 Ездры могла быть написана в Александрии, г. С. считает не доказанным: «Почему в Александрии, а напр. не Файюме, не в Кирене?», спрашивает он и продолжает: «Словом, соображения, приведённые г. Ш-ым, могут говорить только в пользу того, что автор быль не палестинский еврей; больше этого ничего нельзя сказать» (стр. 869–870). Не считая своего предположения о месте написания нашей книги (Александрия) вполне доказанным (иначе я и не называл бы его мнения предположением) и не исключая в то же время возможности появления книги в каком-либо другом городе, кроме Александрии (напр. в Файюме, Кирене), я всё-таки не понимаю, почему именно Александрия не могла быть местом написания книги. Ведь сказать вместе с г. С., что автор 2 Ездры не мог написать свою книгу в Палестине, так как был евреем непалестинским, это ещё не значит ответить на вопрос: где была написана книга? (если не в Палестине, то и не в Китае, не в России и не в Германии и т. д.). Правда, мы не имеем никаких данных точно определить место её происхождения, но едва ли мы ошибёмся, если признаем таким местом один из городов, в которых жили иудеи-эллинисты, а к числу таких именно городов принадлежал и город Александрия²¹, бывший центром греческой образованности.

Ссылаясь на Целлера и Зуземиля, г. С. не находит возможным признать философический характер легенды о Зоровавеле. «Мысль, выраженная в этой наивной легенде, говорить он, ... настолько проста, что нет никакой надобности предполагать в авторе легенды знакомство с александрийской философией» (стр. 870). Но если Целлер и Зуземиль и не нашли в нашей книге явных следов александрийской философии, то это нисколько не препятствует легенде о Зоровавеле оставаться философским рассуждением с определённо выраженной нравственной тенденцией и независимо от простоты или трудности основной её мысли приближаться по своему характеру к произведениям александрийских философов²². «Более важным аргументом в пользу не палестинского происхождения» автора 2 Ездры г. С. считает признание, что наш автор пользовался переводом LXX. За таким аргументом я, к сожалению, вовсе не могу признать доказательной силы, так как не нахожу оснований допускать влияние LXX на текст 2 Ездры.

В той же V главе на основании возможных предположений мною приблизительно определяется крайняя граница времени, ранее которого наша книга не могла быть написана, -это III-II в. до Рожд. Христ. Основания для такого определения я нахожу 1) в возможности отождествить упоминаемую во 2 кн. Ездры Апаму с дочерью Артабаза, женою Птоломея I Лага (323–283 г. до Р. Хр.), 2) в текстуальных особенностях нашей книги, указывающих на её позднейшее происхождение по сравнению с переводом LXX, и 3) в исключительных правах и привилегиях, которые по легендарному сказанию о Зоровавеле были предоставлены иудеям Дарием Гистаспом, а по историческим свидетельствам – Антиохом III Великим (после 198 г.). Все эти соображения г. С. признаёт недостаточно обоснованными и несостоятельными. Так, невозможность отождествлять Апаму нашей книги с дочерью Артабаза, по его мнению, очевидна: «Прежде всего, имена отцов этих Апам – Вартак и Артабаз – неодинаковы» (стр. 872). Однако согласное свидетельство двух древних историков – Арриана и Плутарха, – что у Птоломея I Лага была женой Апама, дочь перса Артабаза²³, и филологическое сближение Ἄ ρτακος ( Ἀρτάκης) и Βαζάκης (Ἄ ρτακος– Βαζάκης=Ἀρτα– Βαζάκης=Ἀρταβάζης) во всяком случае дают нам, по крайней мере, некоторое право под славным Вартаком (Артак, Базак) в нашей книге разуметь Артабаза, знаменитого полководца Артаксеркса Мнемона. Против такого права г. С. по существу не возражает, а только замечает: «Допускается какое-то странное перенесение этой Апамы из III века от Птоломея I Лага в VI-V век к Дарию Гистаспу». Но если говорить о странностях, то мы их немало можем найти в легендарном сказании о споре трёх телохранителей Дария, в котором главную роль играл νεανίσκος Ζοροβάβελ²⁴, тем не менее устранить эти странности из легенды мы не можем. «Наконец, говорит г. С., вовсе не доказано (да и не может быть доказано), что автор нашей книги имел в виду одну из известных нам Апам, тогда как могли быть целые десятки женщин с этим именем, совершенно неизвестных нам из истории, одна из которых и попала во 2-ю кн. Ездры» (ibid.). Но рассуждая так, мы, очевидно, должны и про славного Вартака, отца Апамы сказать, что он вместе со своею дочерью также случайно попал во 2 кн. Ездры; то же самое можно сказать и про Зоровавеля, и про Дария. Между тем всё это такие предположения, которые не только не могут быть доказаны, но и не находят для себя никаких оправданий. «Возможно даже, – продолжает г. С., – что это имя автор взял просто как употребительное восточное имя, не имея в виду никакой определённой женщины (все равно как иностранный беллетрист, если бы сталь писать исторический роман из русской жизни, назвал бы свою героиню напр. Марьей Ивановной, – единственно вследствие распространённости этого имени» (ibid.). Но, во-первых, история не даёт нам решительно никакого права считать Апаму распространённым восточным именем: по свидетельству древних историков с этим именем были известны всего только 4–5 женщин (ср. 255–256 стр. моей книги); во-вторых, составитель апокрифа, называя наложницу Дария Апамой, в то же время находит нужным указать, что эта Апама была дочерью известного «славного Вартака» ( Ἀπάμην τὴν θυγατέρα Βαρτάκου τοῦ θαυμαστοῦ), т. е. имеется в виду не просто героиня рассказа с вымышленным именем, как Марья Ивановна, а именно определённая женщина, известная нам и из истории с этим именем. Не странно ли после этого в объяснение Апамы 2 Ездры приёмы современных иностранных авторов исторических романов из русской жизни приписывать вместе с г. С. писателю II-I в. до Рожд. Христ.? «Мне думается даже, – иронизирует в своей статье г. С., – что если автор перенёс имя египетской царицы в глубь веков с целью доставить ей или её мужу удовольствие (как, по-видимому, думает г. Ш.), то такой своеобразный комплимент мог быть принят ими очень неблагосклонно в виду перенесения её имени на παλλακή» (ibid.). Относительно последнего соображения я решительно недоумеваю, что дало повод г. С. приписывать мне – (как, по-видимому, думает г. Ш.) – предполагаемую им цель перенесения имени египетской царицы в глубь веков: «доставить ей или её мужу удовольствие». Я совершенно не склонен к такому своеобразному толкованию исторических фактов в освещении их с точки зрения интимных отношений между мужчиной и женщиной. Нигде в своей книге я не допустил даже намёка на подобное объяснение и теперь категорически утверждаю, что, по моему мнению, в области объективных, научных исследований субъективным, сомнительным по своей ценности комплиментам не место. Очевидно, ирония г. С. относится не ко мне, а к автору приведённого им «своеобразного комплимента»

Текстуальные особенности 2 Ездры, указывающие, по моему мнению, на её происхождение после перевода LXX, г. С. считает также малоценными. Понимая «более чистый греческий язык» только в смысле относительной свободы текста 2 Ездры от гебраизмов, г. С. не видит в этом достаточного основания для заключения о позднейшем по сравнению с переводом LXX происхождении нашей книги. «Перевод, который с нашей точки зрения кажется лучшим, -говорит он (стр. 873), – мог тогда казаться худшим, именно как менее точный: могло у кого-нибудь явиться желание дать буквальный перевод священных книг (пример -безобразно буквальный перевод Акилы)». Правда, в главе V (стр. 259) моей книги не сказано определённо, какие именно текстуальные особенности 2 Ездры и почему могут указывать на время её происхождения, а потому возражения г. С. в данном случае вполне понятны. Тем не менее по приведённым в моей книге (стр. 166–175) примерам, характеризующим особенности языка 2 Ездры по сравнению с переводом LXX, г. С. не мог не заметить, что «в интересах чистоты речи наш переводчик вводит новые более употребительные по сравнению с текстом LXX греческие наименования» (стр. 166). Ведь, сам же г. С. на стр. 876 на основании приведённых в моей книге примеров признаёт, «что автор нашей книги чаще употребляет обороты обычные в греческом языке его времени и выказывает стремление к большей литературности речи». В подтверждение высказанного мнения он прямо ссылается на примеры, собранные в моей книге, ничего к ним не добавляя. Если же наш автор «пишет более литературно, более по-аттически» (стр. 877–878), то едва ли «лишается своего основания» мой вывод, что наша книга могла появиться не ранее конца III в., или даже несколько позднее, в начал II века до Рожд. Христ.

Что 2 Ездры не могла быть написана ранее II в. до Р. Хр., на это, по моему мнению, может указывать упоминание в ней (4:47–48) об исключительных льготах, дарованных иудеям Дарием Гистаспом, между тем как, по свидетельству истории такие льготы в действительности были даны им Антиохом III Великим после 198 г. (стр. 259–262). Г. С. не соглашается с таким выводом, «так как а posse ad esse non valet consequentia; приведённое рассуждение, правда, не препятствует предположить, но и не заставляет предположить; нет ничего невозможного в таком выводе, но он и нисколько не обязателен» (стр. 874). Следовательно, г. С., не возражая против возможности моих предположений по существу, восстаёт только против их доказательности, так как от возможности к действительности заключать нельзя. Но откуда же у г. С. явилось убеждение в том, будто я поставил себе задачей в главе V непременно дать определённое, точное и вполне обоснованное, а, следовательно, и обязательное для всех решение вопросов о происхождении 2 Ездры? Наоборот: говоря об обстоятельствах происхождения нашей книги предположительно, я (как уже сказано было) прямо ограничил свою задачу только тем, «чтобы из возможных предположений указать лишь наиболее вероятные». Вот почему, не допуская в своих рассуждениях умозаключений, а posse ad esse, я оставил за собою право заключать от возможности к возможности и нахожу, что такой приём рассуждений нисколько не противоречит законам логики. Но если это так, то г. С., очевидно, возражает против своих собственных предположений.

На основании изложенного едва ли можно прийти к такому заключению, к какому приходит г. С. в своей статье, будто все мои соображения о времени написании 2 Ездры «недостаточны: из них ничего нельзя вывести». Между тем сам же г. С. признает: «его (т. е. Ш.) заключение, по моему мнению, правильно: если бы он (т. е. Ш.) не отвергнул мысли, что наш автор пользовался не только еврейским текстом канонических книг, но и переводом LXX, этот вывод для terminus post quem являлся бы непреложным» (стр. 874). Таким образом, все возражения г. С. в сущности сводятся к тому, что я отвергаю влияние текста LXX на текст 2 Ездры. Но если ни я при изучении текста 2 Ездры не мог найти, ни сам г. С. не указал ни одного убедительного доказательства зависимости 2 Ездры от перевода LXX, то предполагаемое им пользование со стороны нашего переводчика текстом LXX, как не обоснованное, уже не может быть признано «непреложным» основанием для заключения о времени написания нашей книги. Называя мои рассуждения по этому вопросу «домом, построенном на песке», г. С. в своей статье не указал, как подготовить для постройки дома более устойчивую, каменистую почву. В таком случае лучше уж остаться в доме, построенном на песке, чем блуждать в лабиринте воображаемого воздушного замка и прислушиваться к своеобразным комплиментам его случайных вымышленных обитателей.

В той же главе цель написания 2 Ездры мною определяется так: дать историческое оправдание мысли о нерушимости храмового культа было прямой и непосредственной целью написания нашей книги. Что касается других, побочных целей, собственно мотивов написания книги, то одной из таких целей могло быть желание автора примером благосклонного отношения к иудеям Кира и Дария расположить к ним кого-либо из Птоломеев. Поводом к написанию книги могли послужить религиозные преследования иудеев в правление Антиоха IV Епифана (стр. 267. 269). «Иначе говоря, – поясняет г. С., – наша книга написана для утешения иудеев» и далее продолжает: «Мне кажется это мало вероятным. Автор-еврей пишет по-гречески, – след., для евреев, у которых родной язык не еврейский, а греческий, такими были евреи рассеяния, а не евреи палестинские. Между тем, гонения Антиохa Епифана простирались лишь на палестинских евреев; они, след., должны были чувствовать тяжесть этих гонений гораздо сильнее, чем евреи рассеяния; надо было утешать палестинских евреев» (стр. 875). Если даже считать непосредственной целью написания 2 Ездры «утешение евреев», как это делает г. С., всё же на oсновании приведённых в разбираемой статье рассуждений нельзя утверждать, будто евреи рассеяния в эпоху жестоких гонений Антиохa IV не нуждались в утешении. Разграбление Иерусалима и храмa – событие, страшно тяжёлое для непосредственно переживших его палестинских евреев, – не могло остаться безразличным и пройти бесследно и для евреев рассеяния. Гонение Антиохa IV, угрожавшее полным уничтожением иудейской религии, а вместе с нею и самой еврейской национальности, в то же время лишало и евреев рассеяния последней надежды иметь когда-либо свой политический центр и вновь объединиться вокруг священного культа их предков. Такое важное и в то же время ужасное событие не могло не потрясти всего вообще еврейства и в частности не отразиться на религиозном самосознании евреев рассеяния. Среди жестокостей этой эпохи недостаточно было только утешать евреев рассеяния по поводу современных им печальных событий в их родном отечестве, но и необходимо было поддержать и исторически оправдать веру еврейского народа в непреложность заветов Иеговы и в нерушимость жертвенного культа. Эту именно цель наш автор и мог иметь в виду при написании своей книги. Других более определённых данных для точного и бесспорного решения вопроса о цели написания нашей книги мы не имеем. Однако это нисколько не обязывает нас отказаться от попыток к возможному решению этого вопроса. Во всяком случае «сознаться,... что мы не можем определить цели и повода написания этой книги» (стран. 876), – и на этом сознании успокоиться – гораздо проще, чем сделать в этом направлении всё возможное. Ведь сам же г. С. не отказывается совершенно от участия в посильном разрешении вопроса о цели написания книги, когда замечает: «Очень может быть, что подобная литература предназначалась столько же для евреев, сколько и для язычников» (ibid). Не совсем понятно только одно, почему ему «представляется гораздо более вероятной гипотеза Корсунского, что автор имел в виду подействовать на Египетских властителей» (ibid.), тогда как точно такое же предположение прямо допускается мной вместе с Эвальдом (см стр. 267).

Таковы мои соображения, вызванные критической статьёй г. профессора С. И. Соболевского. Высказанные им возражения по поводу решаемых в моей книги вопросов побудили меня вновь пересмотреть и продумать соответствующие отделы моей книги и в результате ещё более убедили меня в справедливости моих взглядов и в прочности занятой мною позиции.