Заключение

Начало и конец эсхатологической беседы одинаково призывают к наблюдению за собой, к нравственному бодрствованию. Тот же призыв проникает и всю вообще эсхатологическую беседу. Трезвиться, молиться, бодрствовать – таков завет Христа Спасителя Его ученикам и последователям всех грядущих времен и всех народов. Эта настойчивость в увещании свидетельствует о том, до какой степени необходимо было самое увещание. Оно настоятельно требовалось всем ходом мировой истории. Отличительную черту последней составляет борьба добра и зла, борьба начавшаяся с той поры, когда зло впервые получило свою реализацию сначала в царстве бесплотных духов, в мире ангельском, потом в мире человеческом. Явление на земле Бога во плоти не уничтожило этой борьбы, так как оно оставило неприкосновенной свободу человека, т. е. способность его по внутренему самоопределению выбирать и делать добро или зло. Но воплощение Сына Божия и совершенное Им дело спасения мира облегчило для человека эту борьбу помощью благодатных сил и впервые зажгло в сердце человека яркий и немеркнущий светоч надежды на окончательную победу добра. Впрочем, торжество добра христианская религия объявляет делом будущего и призывает каждого бодрственно и неустанно трудиться над созиданием царства Божия, над распостранением и развитием царства добра. Таким образом, и история христианской эпохи есть в сущности история обнаружения, развития и борьбы добра и зла. Иисус Христос часто выражал эту мысль. В эсхатологической беседе Он как-бы объединяет то, что говорил раньше об этом предмете и обрисовывает эту борьбу добра и зла наиболее подробно.

Постараемся кратко очертить ход этой борьбы, отметить её существенные особенности и таким образом охарактеризовать, по смыслу эсхатологической беседы, последний период мировой жизни.

Как непосредственное чтение, так и экзегетический анализ эсхатологической беседы одинаково приводят к выводу, что будущее мира изображается Христом Спасителем скорее с отрицательной, чем положительной стороны, рисуется более темными, чем светлыми красками. Божественный Учитель с особенным вниманием и преимущественно говорит о бедствиях, которые постигнут мир, об опасностях, которые предстоят Его ученикам, об искушениях, которые их ожидают. Все эти „скорби“ суть различные формы обнаружения и способы действия зла в мире, развитие которого перед концом мировой жизни достигнет крайней степени. Наиболее сильно и ясно развитие зла обнаружится в следующих сферах мировой жизни. В области международных политических отношений оно скажется отсутствием мира. Войны, захватывающие целые народы, раздоры могущественных царств, войны, которые и широтой распространения и степенью гибельности оставят далеко за собой воинственные эпохи прежнего времени, войны всемирные будут сопутствовать исторической жизни человечества. Вся сила человеческого гения будет служить злу в этой форме и, естественно, что жестокость войн возрастет до небывалых размеров. Но этим далеко не ограничится развитие зла. Зло проникнет глубже и дальше, и другой формой его обнаружения будет зло социальное. Нестроения внутри царств, „мятежи“, смуты – вот некоторые виды зла социального, свидетельствующие о расшатанности народной жизни, об отсутствии в ней прочных, незыблемых устоев. К числу социальных бедствий следует отнести и бедствия экономические – „глады“ и находящиеся в связи с последними „моровые болезни“. Все эти виды зла социального, очевидно, упоминаются в эсхатологической беседе потому, что они так же, как и зло политическое, будут спутниками мировой жизни и проявятся в широких размерах и сильной степени. Но и этим развитие зла не исчерпывается. Зло политическое и зло социальное могут быть названы злом внешним, поскольку то и другое касаются преимущественно внешней, наружной стороны жизни народов. Но влиянию зла подвергнется и внутренняя, духовная – в обширном смысле этого слова – жизнь человечества. Растлевающее дыхание зла проникнет в глубочайшие тайники человеческого духа и, извратив силы его, породит то умножение беззаконий, то охлаждение любви в людях, то пагубное неверие, которое отмечает Христос как достояние грядущих времен мира. Несомненно, что виды этой последней формы зла, – зла, так сказать, индивидуального будут так же различны, как разнообразны и проявления духовной жизни человека вообще. К сказанному можно прибавить, что, как бы в параллель с развитием зла в жизни человеческой, идет развитие зла в природе внешней. Закономерный строй её жизни нарушается и целесообразность физических явлений исчезает. Уже „глады и великие землетрясения“ свидетельствуют о расстройстве жизни природы; еще с большей несомненностью говорят о том необычайные явления на небе и перевороты на земле. Мир как бы дряхлеет и прстепенно разрушается.

Итак, основная мысль эсхатологической беседы в учении о зле та, что зло будет постепенно развиваться в силе и расширяться в объеме, что страдания и бедствия человечества будут постепенно усиливаться и умножаться, подобно тому как страдания рождающей женщины. Не только отдельные лица будут воплотителями зла, но и целые стороны народной жизни будут проникнуты злом. В этом – широта распространения зла. Глубина же его развития скажется в том, что зло будет прикрываться одеждой добра, ложь и заблуждение будут проповедываться под личиной истины и правды. Поэтому, отличить добро от зла будет чрезвычайно трудно и нужна особая чистота, целостность духа, приобретаемая непрестанным молитвенным бодрствованием, нужна живая тесная связь с Высочайшим Добром, чтобы не быть прельщенным и увлеченным тем широким потоком лжи и зла, который охватит все стороны человеческой жизни и человеческих отношений.

Но было бы глубоким заблуждением думать, что необычайное развитие зла в мировой истории равнозначуще совершенному исчезновению добра на земле. Нет. В эсхатологической беседе Христос говорит о всемирности евангельской проповеди прежде конца мира и это одно дает основание заключать, что зло не поглотит добра. Всегда найдутся среди человечества такие сердца, которые будут дорожить истиной Христовой; будут такие герои духа, которые выступят в качестве её служителей и поведут брань со злом и ложью. Если принять во внимание, что лжеучители с особым напряжением станут действовать против этих ревнителей добра, то придется признать как то, что избранные последователи Христа не будут совершенно исключительным явлением среди человечества, так и то, что их преданность евангельской истине, их связь с Высочайшим Добром будет необычайно тесна и крепка. Это будут действительно воплотители добра, истинные сыны царства Божия, находящие в себе силы противостоять злу до конца. Царство добра, таким образом, не только будет иметь своих представителей в грядущей истории мира, но и явится могущественной силой, сдерживающей и ограничивающей губительные стремления царства зла. Но при всем том развитие последнего будет необычайно и только второе славное пришествие Господа Иисуса Христа положит конец этому развитию. Тогда и самая земля, оскверненная грехами, „сгорит“, преобразуется в новый мир – новое небо и новую землю, на которой уже не будет места злу и неправде, а будет, по апостолу, обитать правда.

Заключая в себе учение о постепенном развитии зла и о конечном торжестве добра, эсхатологическая беседа Христа Спасителя предостерегает христианина от ложного пессимизма и ложного оптимизма. Руководясь ею, последователь Христа знает, что в настоящем мире не все добро и не все разумно, что противоборствующее добру зло не только не ослабевает, но усиливается и будет усиливаться. Однако, видя вокруг себя рост зла и сам подвергаясь его проявлениям, истинный христианин никогда не придет к выводу, что небытие лучше бытия. Он знает, что только в настоящем мире, „в веке сем“ добро и зло существуют совместно и первое попирается вторым, но в веке грядущем они будут разделены и злым предстоит вечная гибель, а добрых ожидает вечная жизнь. Следовательно, в конце концов восторжествует добро и правда. Это сознание предостерегает христианина от отчаяния и поддерживает в нем энергию духа, необходимую для борьбы со злом. Видимый же перевес и развитие зла, при таком сознании, побуждает истинного христианина быть осторожнее, тщательнее следить за собою и знамениями времени – бодрствовать.

Интересно указать здесь те недоумения и сомнения, которые может вызвать и действительно вызывает такое решение эсхатологической проблемы.

Мыслители, стоящие на современной „культурно-прогрессивной“ точке зрения, полагают, что зло в форме политической, в форме войн постепенно ослабевает и в конце концов совершенно исчезнет. „Война была главным и неизбежным средством для ограждения и упрочения государственного и национального бытия“. Когда великое дело созидания государств закончится, – кончится и „военный период истории“. Войны исчезнут, потому что они станут безполезны и не выгодны. „Это слишком дорогое да и рискованное средство для таких целей, которые могут быть достигнуты дешевле и верней иным путем“⁷¹⁶. Равным образом современная наука обещает в будущем совершенное и полное благоустройство социальное. „Золотой век человечества, говорят, вовсе еще не за нами, он еще впереди; он заключается в совершенстве общественного строя: наши отцы вовсе не видали его, наши дети когда-нибудь придут к нему“⁷¹⁷. Конечно, исчезновение зла политического и социального свидетельствует о духовном прогрессе и каждого отдельного человека, об ограничении и уменьшении зла индивидуального. Таким образом, не развитие зла, а его ослабление и, наоборот, умножение блага и счастья – вот что видят в будущем представители современной науки. Их взору грядущая жизнь мира представляется совершенно в ином свете, чем в каком она выступает по эсхатологической беседе Христа Спасителя.

Мы не берем на себя смелости подробно и обстоятельно рассматривать состоятельность научных теорий о будущей судьбе мира, как не ставим своей задачей и подробное изложение таких теорий. Но отметив их существенную особенность, мы обратим внимание лишь на тот принцип, на котором эти теории основываются. Все блага мировой жизни ставятся защитниками оптимистических теорий в прямую зависимость от культуры, цивилизации, понимаемой единственно в смысле накопления и распространения знаний. Нравственный прогресс общества обусловливается, с точки зрения этих теорий, прогрессом умственным и только им одним. „Весь сложный прогресс человеческой жизни, говорят, в сущности умственный. Утонченность вкуса в сфере чувственных наслаждений, искусство, чувство человечности, начало справедливости и свободы в человеческих отношениях – все это в конце концов есть результат широкого развития ума“⁷¹⁸. Такую важную роль приписывают науке и так превозносят её влияние.

Никто, конечно, не станет отрицать, что область науки обширна, задачи её велики, значение её бесспорно. Но одна наука, одно образование ума далеко недостаточно для устранения зла жизни и достижения всеобщего счастья. Наука расширяет умственный кругозор человека, знание увеличивает его власть над природой, но духовно возродить человека, нравственно его возвысить наука не может. Стоит сравнить состояние древнего мира и современного человечества, чтобы убедиться в том, что образование может изменить формы зла, сделать их более утонченными, но уничтожить зло, улучшить нравы, облагородить человечество оно не может. Со времени Фалеса, Архимеда, Аристотеля и др. наука сделала такие успехи, мир обогатился таким богатством всесторонних знаний, что золотой век, о котором мечтали поэты древнего мира, по-видимому, давно должен бы наступить. Но при всех этих завоеваниях ума нам заявляют, что „золотой век человечества еще впереди“. Преклоняющееся перед наукой и гордящееся своими знаниями человечество до сих пор не избавилось ни от одной из тех форм зла, которые указаны Христом в эсхатологической беседе. Возьмем, напр., международные политические отношения. „Вооруженный мир, превращающий всю культурную Европу в вооруженный лагерь, есть характерная черта·нашего времени. Государства поглощены заботой об увеличении своих войск и боевой готовности, наибольшую часть своих доходов непроизводительно тратят на вооружение и содержание войск; военные бюджеты растут непомерно“⁷¹⁹. Трудно видеть в этом „современном милитаризме“ приближение конца „военного периода истории“, трудно верить в прочность этого „вооруженного мира“, который нарушаясь то в одном, то в другом месте, грозит чуть не всемирной войной, а главное невозможно признать, что наука и цивилизация в силах устранить политические бедствия. Не больше сделала наука и для устранения другой формы зла общественного – зла социального. „Капитализм, язва современной цивилизации – это глухая стена, о которую вдребезги разбивается прогресс“⁷²⁰ с его мечтами о земном счастье. Невежество народных масс, чрезмерный труд одних и праздность других, вопиющая нужда и расточительная роскошь – все это обычные явления нашего времени, которое считается временем „цивилизации и прогресса“. „Богадельни и тюрьмы – такие же обычные спутники· научного прогресса, как и роскошные дворцы и великолепные магазины. Среди наибольшего скопления богатства люди умирают от голода, болезненные дети сосут иссохшие груди своих матерей“⁷²¹. Разница между общественными классами не только не уменьшается, а вырастает все в большую пропасть, разжигая вместе с тем в душах обездоленного пролетариата мрачную, сознательную злобу против капитализма. Колоссальные стачки рабочих, уличные побоища, разгромы промышленных и торговых заведений, динамитные взрывы, застращиванья и аграрные преступления – все это, по словам одного мыслителя (Неплюев), становится обыденными, нормальными явлениями экономической жизни современной капиталистической цивилизации. Не ясно ли, что накопление знаний не есть еще увеличение суммы добра на земле и развитие науки не заключает в себе гарантии наступления когда-либо золотого века для человечества. Говоря другими словами, наука, возводимая на степень руководительницы жизни, не в силах успешно выполнить эту роль и привести человечество к лучшему будущему. Знание, которое доставляет человеку наука, может быть употреблено и с пользой, может послужить и добру, как теперь в большинстве случаев оно получает злое применение. Но это доброе применение знания зависит не от науки, не от развития ума, а обусловливается доброй настроенностью сердца. Область науки – разум. „Разум же есть сила исполнительная, а власть – законодательная, сила руководящая принадлежит сердцу“⁷²². Но область последнего есть область религии. Религия, живая, тесная связь человека с Богом, жизнь человека в жизни Бога – вот что может преобразовать сердце человека, изменить строй и направление его чувств, воли, а следовательно и деятельности. Возрождение человека есть дело веры, дело религии. Современная же наука нередко совершенно игнорирует религию, считает ее отжившей мифологией, младенческой одеждой, из которой человечество давно выросло и, думая преобразовать мировую жизнь, лишает ее той закваски, которая одна только и может возродить человечество. Результат получается крайне печальный. Вместо нравственного возрождения замечается нравственное вырождение. Высшие потребности заглушаются, земной мир становится единственным, на который обращено внимание человека и у него все заботы сводятся к тому, чтобы „сделать свою земную жизнь все более и более удобной“⁷²³. Странным и поразительным образом человечество с его научным прогрессом идет именно к тому образу жизни, который указан Иисусом Христом в эсхатологической беседе и который воплотили некогда современники Ноя.

Здесь уместно будет остановиться еще на одном недоумении, могущем зародиться и в верующем сердце. Чрезвычайное развитие зла на земле не делает ли бессмысленной всю мировую историю и может ли быть допущено, когда в мире действует такая совершенная религия, как христианство? Благотворное влияние последнего на различные стороны мировой жизни отрицать нельзя. „Христианство оказало необыкновенное по своей широте и силе воздействие на все стороны жизни, на отдельные личности и целые народы, почти на все формы общественно-государственной жизни. С того времени, как Христос явился в мир, человеческое общество изменилось и история получила новое направление. Силою Христова света покорен весь мир, создана новая эра в истории, человечество поставлено на новые пути к лучшему будущему“⁷²⁴. Это лучшее будущее есть царство Божие. По учению Христа оно постоянно растет и „захватывает в себя земную жизнь человеческую во всех проявлениях и формах её, пока все в мире не будет приведено в гармонию с Божественной волей, и мир станет царством Божиим“. „Наука, литература, искусство, семья, общество, право, государство, образование и т. п. – все внешние формы нашей земной жизни и все наши дела должны испытать на себе обновляющую и очищающую силу евангелия, чтобы все земное и мирское вошло в состав царства Божия“⁷²⁵. „Мир – это царство зла и страданий, теперь же, в земных условиях должен быть превращен в царство добра, царство Божие, насколько то возможно“⁷²⁶. Итак, когда отмечается чрезвычайное развитие зла на земле, то правильно ли представляются в этом случае последние времена мировой истории и не слишком ли сгущаются краски воцреки слову Божию?

Крайнее развитие зла, думаем, не стоит в противоречии ни с учением Христа о царстве Божием, ни с понятием прогресса всемирной истории.

То правда, что Иисус Христос в мир человеческий, как сеятель в почву земли, бросил семя царства Божия, которое имеет возрасти в могучее дерево, что о пришествии этого царства на земле Он учил молиться и его прежде всего достигать. Но не следует забывать и того, что царство Божие, по словам Самого Христа, „не от мира сего“ (Ин.18:36), что в условиях земного существования и в пределах земной истории оно недостижимо. Сколько бы ни существовал мир, всегда „в веке сем“ семя царства Божия будет произрастать наряду с плевелами царства зла и только новое небо и новая земля – преображенный мир и „век тот“ будут местом и временем царства славы. Это сосуществование зла на земле и его развитие до необычайной силы нам кажется вполне понятным. Необходимыми условиями развития добра, возрастания семени царства Божия со стороны человека являются, по учению Иисуса Христа, усилие человека, его напряженное стремление в сторону добра и самоотверженная преданность, непоколебимое постоянство в этих стремлениях. Если только „употребляющие усилие восхищают царство Божие“ (Лк.16:16), то это усилие не должно быть минутным, мимолетным настроением, ибо „возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для царствия Божия“ (Лк.9:62). Но то и другое – напряженное и постоянное стремление к добру возможно только при условии веры, непоколебимой и живой уверенности в бытии добра, царства Божия и благ его. У человечества же грядущих времен, по учению слова Божия, будет замечаться оскудение веры и умножение неверия. Неверие, можно думать, примет чрезвычайно широкие размеры, указание на что можно видеть как в скорбном вопросе Спасителя „Сын Человеческий пришед найдет ли веру на земле“ (Лк.18:8), так и в учении апостола о великом отступлении (2Сол.2:3). И это развитие неверия нам не кажется чем-то необъяснимым. В настоящее время оно в значительной степени обусловлено успехом положительных наук. Гордое достигнутыми результатами человечество, по-видимому, слишком доверилось силе знания, и поддалось обаянию той власти, которую вручает ему наука. От неё, от науки оно ждет помощи везде и всюду, часто совершенно забывая о иных силах. Естественно предположить, что преклонение перед силой знания, перед человеческим гением еще возрастет с течением времени, усилится вместе с тем и доверие к всесильной науке, т. е. ослабнет вера в действие и помощь каких-то неведомых человеку, сверхъестественных сил. Быть может многовековой опыт убедит человечество в шаткости его надежд, разобьет его веру в силу науки, но во всяком случае это, так сказать, банкротство науки дело далекого будущего. Но и тогда, изверившись в силу знания, человечество вряд ли вернется к вере в откровенную истину. Не слишком ли резко сделается к тому времени противоречие между цивилизацией, культурой, выросшей на почве игнорирующей религию науки, и самой религией; не слишком ли далеко разойдутся привычки человечества и требования религии? Нам кажется, на этот вопрос можно ответить утвердительно. Потому-то и будут иметь успех разные самозванные учители, многочисленные лжепророки, новые вожди человечества. Они отвергнут возвещенную Христом истину, чтобы заменить ее иными теориями, сообразными требованиям века сего, льстящими нажитым веками привычкам и страстям. Если христианство говорит, например, об отречении от низших потребностей и влечений, то лжеучители своими теориями освятят и узаконят эти влечения. На место самоотверженной христианской любви они поставят прикрашенный, замаскированный извне эгоизм, стремление к своему только благу в ущерб благу других. Отсюда – ожесточенная борьба за существование, отсюда – богатство и бедность, роскошь и нищета, насилие одних и озлобление других. Так из эгоизма, как неиссякаемого источника, зло широкой рекой разольется в человечестве.

Крайнее развитие зла не противоречит всемирно-историческому прогрессу и можно даже сказать требуется им. Конечная цель всемирной истории – победа добра и правды. Но эта победа и торжество добра не может быть достигнуто путем механическим (физическим), или путем насильного уничтожения зла и выделения добра. Такая победа в сущности говорила бы о внутреннем бессилии, несостоятельности добра и была бы равносильна его поражению. Торжество добра должно быть достигнуто путем, так сказать, естественным, путем постепенного процесса обособления добра в отдельное, совершенно отличное от зла царство. Необходимым условием такого обособления и служит, между прочим, развитие зла, обнаружение его в наиболее резких формах. Добро и зло могут существовать и существуют совместно, так сказать, уживаются друг с другом, пока зло является или в слабой степени развития или выступает под формами добра. В таком случае противоречие между добром и злом, их различие по существу, как бы, скрадывается, что и делает возможным их совместное существование. И только тогда, когда зло обнаружится во всей своей отвратительной наготе, выступит во всем своем сатанинском виде, в самых крайних формах – совместное существование добра и зла станет невозможным. Противоречие между ними вырастет в глубокую, непроходимую и незаполнимую ничем бездну и добро окончательно обособится от зла. Это обособление и завершится вторым славным пришествием Господа Иисуса Христа. Таким образом, развитие зла в известном смысле способствует образованию и укреплению, организации царства добра. Обособление добра от зла можно и должно назвать победою, торжеством добра, потому что зло отселе теряет всякую силу воздействия и влияния на добро. Последнее настолько развилось и окрепло, что сделалось недоступным воздействию зла. Это гибельное воздействие находит себе место, пока зло не выступает в истинной своей сущности, и действует под оболочкой добра. По мере того, как зло развивается и его отношение к добру обнаруживается в форме все более и более резкой противоположности, воздействие зла на добро и его истинных сторонников будет ослабевать. В период крайнего развития зла для успешности этого воздействия недостаточны уже будут естественные средства, почему служители зла и прибегнут к знамениям и чудесам – сверхъественным способам воздействия на сторонников добра. Но эти „избранники“ добра настолько укрепятся в нем, что даже сверхъестественные способы воздействия на них зла будут безуспешны. Так зло окажется бессильным, слабым и будет побеждено добром. Паки-пришествие Сына Человеческого и будет внешним сверхъестественным актом, завершающим этот естественный процесс борьбы добра и зла и наглядно свидетельствующим о торжестве добра и правды.

„Господи, когда сия будут“? Вопрос о времени паки-пришествия и кончины мира, о времени наступления царства славы был вопросом, привлекавшим живое внимание апостолов. Таковым он остался и в последующее время для всякого верующего сердца и испытующего писание ума. История христианской церкви свидетельствует, что за время её существования этот вопрос не раз поднимался и с живым интересом обсуждался её членами, причем его решение иногда оказывало заметное влияние на жизнь более или менее широкого круга христианского общества. Не совсем замалчивается этот вопрос и в настоящее время. Решение его в современной отечественной богословско-философской литературе принимает, как и всегда впрочем, двоякое направление. Одни решают его в смысле близости паки-пришествия и конца мировой истории, другие – в смысле отдаленности того и другого. Ярким представителем первого направления является Владимир Соловьев, склонявшийся к мысли, что всемирная история внутренне кончилась, что содержание общечеловеческой жизни исчерпано, что мы живем при начале конца⁷²⁷. Против такого решения вопроса восстаеть свящ. Гр. Петров, утверждая, что „судя по всему, до конца еще далеко. Всемирная история отнюдь не кончена. И содержание мировой жизни еще не исчерпано. И человечество своих сил не изжило“⁷²⁸. К тому же выводу приходит и проф. прот. П. Светлов, говоря, что после всемирной проповеди евангелия должен наступить „неопределенно-продолжительный период времени для его усвоения и переживания христианских начал. Мир будет стоять, пока человечество еще будет способно к духовному брожению, пока в нем бьется жизнь: когда оно уже все решит и ему ничего не останется переживать и потому лень и апатия заступят место духовной энергии – человечеству конец, а с ним и миру“⁷²⁹.

Как то, так и другое решение вопроса о кончине мира может быть названо не более, как гипотетическим, не имеюшим ни обязательного значения, ни научной ценности. Это – попытки человеческого разума проникнуть в сокровенную для него область, попытки, которые по самому существу дела, будут гипотетичны. Вопрос о времени кончины мира неразрешим для человека. Сокрытое в таинственном совете Божием даже от ангелов, не указанное ближайшим друзьям Господа Иисуса – Его апостолам, время кончины мира остается неизвестным и для всякого христианина. Поэтому, если первое решение – в смысле близкого конца называют ошибочным недоразумением, отражением субъективного состояния личной усталости⁷³⁰, то и второе мнение – удаление времени кончины мира в неопределенную глубь всемирной истории, утверждение, что всемирной истории „далеко еще и до начала конца“, очевидно, не может претендовать на значение безусловно верного мнения. Обычное основание этого мнения заключается в том, что прежде кончины мира „христианство должно быть с внутренней стороны выжито, прочувствовано во всей глубине и по всем направлениям“⁷³¹, чего далеко не замечается в современном строе жизни. Нам кажется, что, опираясь на такое основание, можно не только отодвигать кончину мира в неясную даль будущего, но и совершенно отрицать её наступление. Христианство, как религия божественная, никогда, думаем, не может быть „выжито с внутренней стороны“, никогда не может быть „прочувствовано во всей глубине и по всем направлениям“. Как слово Бога Живого, христианство неизживаемо по содержанию; как слово Бога Премудрого, оно неисчерпаемо по глубине; как слово Бога Вечного оно и никогда не будет пережито человечеством. Идеалы, указываемые христианством, недосягаемы; задачи, им предлагаемые человечеству, бесконечны и потому-то именно „вечная жизнь“ открывается христианскому взору.

Таким образом, утверждать, что еще в веке сем человечество переживет, воплотит христианские начала, вряд ли возможно. Едва ли даже можно думать, что христианская религия сделается достоянием всего человечества и будет положена в основу всемирной жизни. Правда, евангелие будет прежде конца проповедано всем народам во всей вселенной, но мы видели, что быть проповеданным не значит еще быть принятым, усвоенным, а тем более не значит быть прочувствованным и проведенным в жизнь. Несомненно только то, что все человечество так или иначе выскажется о евангелии и его началах (проповедь во свидетельство), но для этого нет нужды предполагать великих периодов времени, так как каждым днем своей жизни, каждым актом своей деятельности народы высказываются за или против евангелия. Если принять во внимание, что с развитием человечества жизнь последнего начинает идти ускоренным темпом, что время и пространство все более подчиняются власти человека, то придется допустить, что всемирная проповедь евангелия – один из признаков конца мира – не так далеко скрывается в неясных очертаниях будущего, как это может показаться на первый взгляд. А вместе с тем не столь ошибочной, как утверждают, может оказаться и мысль, что человечество ускоренным темпом приближается к концу мировой истории. Впрочем, этим мы вовсе не хотим сказать, что кончина мира близка, что мы живем при начале конца мировой истории, как не хотим утверждать и того, что „ей далеко еще и до начала конца“. Мы признаем этот вопрос о времени кончины мира и паки-пришествия Иисуса Христа неразрешимым для человеческого разума и выводим отсюда только то, что христианин всегда должен быть внимателен и чуток к знамениям времени, всегда – бодрствовать.