Гимн 43. О богословии и о том, что сохранившие образ (Божий) попирают злые силы князя тьмы; прочие же, у которых жизнь проходит в страстях, находятся в его власти и царстве ³²⁸.

Свет – Отец, свет Сын, свет и Дух Святый.

Смотри, что говоришь ты, брате, смотри, чтобы не погрешить.

Ибо три суть один свет, один не разделенный,

Но соединенный в трех лицах неслитно.

Ибо Бог весь неразделен естеством,

И существом поистине превыше всякой сущности.

Не разделяется Он ни силою, ни образом, ни славою, Ни видом, ибо весь Он простой и созерцается (как) свет.

В Них лица – едино, три ипостаси – едино,

Ибо три в едином, лучше же три едино.

Три эти – одна сила, три – одна слава,

Три – одно естество, существо и Божество.

Они и суть единый Свет, (который) просвещает мир,

Не этот видимый мир, да не будет,

Так как не познал Его и не может познать

Сей видимый мир, ни друзья мира,

Ибо любяй мир сей враг Божий бывает (Иак. 4, 4);

Но человека, которого Сам Он сотворил по образу

Своему и по подобию, мы называем миром (κόσμον),

Потому что он украшается (κοσμεὶται) добродетелями, господствует над земными (тварями),

Подобно тому как и (Сам) Он имеет власть над вселенной,

И царствует над страстями – это и есть то, что по образу –

И покоряет демонов, виновников зла,

Попирая великого древнего дракона,

Как ничтожную птичку. А каким образом – послушай, чадо.

Князь этот, падший чрез лишение света,

Тотчас оказался во тьме, и со всеми

Вместе с ним падшими с неба (духами) находится во тьме,

И в ней, во тьме, говорю, царствует над всеми

Держимыми в ней бесами и людьми.

Всякая душа, не видящая света жизни, светящего

И днем и ночью, мучима им бывает,

Уязвляема, томима, восхищаема и связываема,

И повседневно искалывается стрелами удовольствий,

Хотя и мнит, что сопротивляется и не падает.

Но в поте [лица], с одним великим трудом и подвигом

Она всегда ведет с ним непримиримую брань.

Всякая же душа, видящая Божественный свет,

От которого он ниспал, презирает его,

И будучи осияваема самим неприступным Светом, Попирает этого князя тьмы, как листья,

Ниспадшие на землю с высокого дерева;

Ибо силу и власть он имеет во тьме,

Во свете же делается совершенно мертвым трупом.

Слыша же о свете, внимай, о каком свете говорю я тебе.

Не подумай, что я говорю об этом солнечном свете,

Ибо во свете его ты видишь многих людей,

Согрешающих, как и я, ужасно бичуемых,

Падающих и испускающих пену среди дня,

И невидимо страждущих от злых духов.

И хотя светит солнце, но никакой от него больше

Пользы не бывает тем, которые преданы бесам.

Итак, я говорю тебе не о свете чувственного солнца,

Ни о дневном, да не будет, отнюдь ни о светильничном,

Ни о свете многих звезд и луны,

Вообще не о сиянии видимой красоты

Я разъясняю тебе, что оно всецело имеет такое действие света.

Ибо чувственные светы освещают и озаряют

Одни только чувственные очи, давая видеть

Только чувственное, а не мысленное, разумеется.

Поэтому все, видящие только чувственное,

Слепы умными очами сердца.

Умные же очи умного сердца

И освещаться должны умным светом.

Ибо если имеющий телесные зеницы угасшими

Весь омрачен и не знает, где находится;

То насколько же более тот, у кого слепо око души,

Омрачен будет и телом и в действии,

Да и духом не будет ли почти омертвевшим?

Итак, точно уразумей, о каком свете я говорю тебе.

Ибо не о вере говорю я тебе, ни о совершении дел,

Ни о покаянии, ни о посте, конечно,

Ни о нестяжании отнюдь, ни о мудрости, ни о знании,

Даже ни о науке, ибо ничто из этого не есть

Свет ни отблеск того света, о котором говорю тебе;

Ни внешнее благоговение, ни наружность Смиренная и простая, ибо все это деяния

И исполнение заповедей: если они хорошо совершаются

И исполняются, как Сам Создатель заповедует,

То многообразно изливаются слезы,

(Которые) или полезны бывают или наоборот вредны;

Покамест сами по себе, они совершенно бесполезны.

Бдение же не есть, конечно, только (дело) монахов,

Но и вообще людей занятых делами.

Женщины – ткачихи, золотари и медники

Более бодрствуют, нежели весьма многие монахи.

И поэтому мы говорим, что ничто из всех этих

Добродетельных деяний не называется светом.

Поэтому и собранные во едино все деяния

И добродетели без исключения не суть Божественный свет,

Ибо все человеческие деяния далеки от него.

Впрочем и эти деяния, совершаемые нами,

Называются нашим светом для живущих во зле,

Наставляя и их добру (Мф. 5, 16);

И та тьма, которая находится во мне и ослепляет меня,

Бывает светом для ближнего и светит для видящих.

И чтобы ты не подумал, что я говорю тебе (нечто) невероятное,

Послушай, я скажу тебе и решение загадки:

Положим, я пощусь ради тебя, чтобы явиться постящимся,

И хотя этот рожон в глазах моих является

Как бы бревном, конечно, воткнутым в них посредине (Мф. 7, 3 – 5),

Но ты просвещаешься, видя меня (постящимся), если не осуждаешь меня,

Но совершенно порицаешь себя, как чревоугодника;

Ибо этим ты наставляешься к воздержанию чрева

И явственно научаешься презирать наслаждение.

(Или) еще – одевшись в худую и оборванную (одежду)

И ходя везде в одном хитоне, я думаю

Снискивать славу и похвалу от видящих меня

И казаться для них как бы другим, новым апостолом, И (хотя) это бывает для меня причиною всякого вреда

И поистине тьмой и густым облаком в душе моей,

Но видящих меня просвещает и научает

Презирать уборы и богатство

И одеваться в простую и грубую одежду,

Что и есть поистине апостольское одеяние.

Так и все прочие добродетельные деяния

Суть действия вне света, дела без луча.

Ибо, будучи собраны вместе, как раньше сказал я,

И соединены воедино, добродетельные деяния –

Ежели (это) и возможно в человеке –

Подобны светильнику, лишенному света.

В самом деле, как нельзя называть огнем одни уголья,

Даже и (горящие) еще уголья, или пламенем – дрова,

Так ни вся вера, ни дела, ни деяния,

Ни исполнение заповедей недостойны называться огнем, пламенем

Или Божественным светом, ибо в действительности они не суть (свет).

Но так как они могут воспринять этот огонь, приблизиться к свету

И возжечься чрез неизреченное соединение,

То это и служит похвалою и славою добродетелей.

И ради этого всякое подвижничество и всякие деяния

Совершаются нами, чтобы мы, как свеча, приобщились

Божественного света, когда душа, как один воск,

Вся предлагается неприступному свету;

Лучше же подобно тому, как бумага обмакивается в воске,

Так и душа, утучненная всякими добродетелями,

Вся возжется от него, насколько возможет увидеть,

Насколько вместит ввести в свою храмину.

И тогда, просвещаясь, добродетели, как приобщившияся

Божественного света, и сами называются светом,

Лучше же и они суть свет, срастворившись со светом;

И (как) свет, просвещают самую душу и тело

И поистине светят, во-первых, тому, кто стяжал (их),

А затем и всем прочим, находящимся во тьме жизни.

Каковых просвети, Христе, Духом Всесвятым И соделай наследниками царства небесного,

Со всеми святыми Твоими ныне и во веки.