Одиннадцатый член символа веры

Чаю воскресения мертвых.

,,Дорога в очах Господних смерть святых Его». (Пс. 115:6).

«Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего». (Притч. 2:23).

«Души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их. В глазах неразумных они казались умершими, и исход их считался погибелью, и отшествие от нас – уничтожением; но они пребывают в мире. Ибо хотя они в глазах людей и наказываиотся, но надежда их полна бессмертия». (Притч. 3:1–4).

«Оживут мертвецы Твои, Господи, возстанут мертвые тела». (Ис.26:19).

«Мертвые услышат глас Сына Божия, и, услышав, оживут. Воля пославшего Меня Отца есть та, чтобы из того, что Он Мне дал, ничего не погубить, но все то воскресить в последний день» (Ин. 5:25; 6:29).

«Вострубит, и мертвые воскреснут нетленными». (1Кор. 15:51).

«Когда земной наш дом, сия хижина, разрушится, мы имеем от Бога жилище на небесах, дом нерукотворенный, вечный». (2Кор. 5:1).

«Наше жительство на небесах, откуда мы ожидаем и Спасителя, Господа нашего Иисуса Христа, Который уничиженное тело наше преобразит такь, что оно будет сообразно славному телу Его». (Флп. 3:20–21).

«Верно слово: если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем. Если терпим, то с Ним и царствовать будем». (2Тим. 2:11–12).

«Самое общее достояние людей надежда; ею владеет и тот, у кого ничего не осталось». (Фалес).

«Дух есть единственная реальность, на которую мы имеем доказательства». (Д. С. Милль.).

«Из всех добродетелей надежда есть по преимуществу христианская добро-детель и может служить лучшим показателем, христиане мы или нет. Многие обладают милосердием, т. е. общей добротою сердца или даже известной долей веры, но нет у них постоянной надежды, постоянного влечения к небу». (Рескин).

«Долго я сопротивлялся, – наконец сдался: когда ветхий человек обращается в прах, новый возстает. И пока ты не слышишь слов: умри и возстань», ты лишь усталый гость на пиршестве». (Гете).

«Если твари низших степеней разрушаются для возсоздания, умирают для новой жизни, – человек ли, венец земли и зеркало неба, падет во гроб для того только, чтобы разсыпаться в прах безнадежнее червя, хуже зерна горчицы?» (Филарет, М-т М.).

«Истина бессмертия, коль скоро приводится к допросу ума, требует в жизни многих справок, исследований, соображений. После этого неудивительно, что люди образованные страждут неверием в жизнь будущую». (Иннокентий, А. Херсонский).

«Истина бессмертия есть более предмет веры, нежели истина бытия Божия». (Иннокентий, А. Херсонский).

«Коль скоро есть Бог, то трудно не быть безсмертию души. Посему-то отвер-гающие последнее отвергают и первое», (Иннокентий, А. Херсонский).

«Я и здесь упокоеваюсь во Христе и со Христом; как же мне не верить, что после смерти меня ожидает вечное в Нем упокоение? Мне и здесь без Христа тяжело, мучительно; как же мне не верить, что тем более будет для меня мучительно без Него там, когда Он окончательно отвергнет меня от лица Своего. Так здешнее состояние дум предъизображает будущее». (Прот. Иоанн Сергиев).

«Жизнь – расцвет смерти, смерть порог жизни». (Отто Лебен).

«Как рыба, движущаяся в воде, не знает лучшей и совершеннейшей жизни, которою животные живут в воздухе, так бедная душа человеческая, погруженная в грубый и тленный стихийный мир, не знает тонкой и нетленной жизни райской». (Филарет, М-т Моск.),

«Чтобы отнять горечь смерти, нужно в счастьи не превозноситься, в беде не унывать, неизбежное терпеть, обязанности исполнять, хорошему радоваться, жизнь любить, на Бога надеяться и в блаженную вечность верить».

«Воскресения образ дают нам сами стихии вселенной: солнце ежедневно исчезает из наших .глаз и ежедневно появляется; звезды пропадают утром и являются вечером; деревья летом покрыты листьями, цветами и плодами, а зимою стоят обнаженными и онемелыми; появляется весеннее солнце, начинают в дереве бродить соки, и оно вновь одевается в нарядную одежду. Станем ли считать неестественным для людей, что постоянно совершается в дереве?» (Св. Григорий Великий).

«Невозможно, чтобы наши тела, питавшияся Телом и Кровию Господа, оставались во гробах». (Св. Ириней Лионский).

«Христианство и бессмертие – неразлучны. Без христианства не может быть веры в бессмертие, и без веры в бессмертие не стоит христианство. Штраусс идею бессмертия признавал последним врагом, с которым должна бороться критическая мысль. Бессмертие – это не туманная мысль или предположение, но уверенность в сверхчувственном бытии, в личной вечной жизни, в отчем доме, в отчизне душ с Богом и в Боге».

«Нет вечности, нет торжества правды – любви, нет различия добра и зла, нет превосходства, нет смысла жизни».

«Трем доставляет радость смерть нечестивого богача: наследникам, гробовщику и диаволу, который получает душу умершего».

«Воскреснут люди с телами, хотя и измененными. Но здесь – недоговоренная тайна. В каком составе телесном воскреснут люди? В течении жизни в составе тела каждого человека перебывало множество элементов... Воскреснет ли человек в том составе, в котором он находился в минуту смерти? Но и этот состав, подвергнувшись разложению, вступает в оборот мировой жизни; этот состав .может своими частями войти в тела других людей»...

«Лживый, дурной человек, преступивший закон, думает беззаботно, что со смертиювполне уже кончится его жизнь; такой человек способен склоняться ко всему злому».(Буддийская мудрость).

«Никто не может взойти на степень совершенной любви к людям, если не ощутит он втайне надежды на будущую жизнь. И не могут приобрести любви к человекам те, которые любят мир сей». (Св. Исаак Сирианин).

«Эта милость – воскресить нас после того,как мы согрешили, выше милости – привести нас в бытие, когда мы не существовали». (Пр. Исаак Сирианин).

«Люди боятся смерти и желают жить, как можно, дольше. Но если смерть есть несчастье, то не все ли равно умереть через 30 или через 300 лет? Много ли радости для приговоренного к смерти в том, что товарищей его казнят чрез 3 дня, а его чрез 30?» (Сковорода).

«Смерть – конец жизни человека, но не конец существования». (Шопенгауер).

«Если надежда на бессмертие была бы обман, то ясно было бы, кто обманутые. Не те низкия, темные души, которые никогда не подходили к этой великой мысли, не те сонные, легкомысленные люди, которые довольствовались чувственным сном в этой жизни, не те себялюбцы, узкие совестью и мелкие мыслью и еще более мелкие любовию, – не они. Они были бы правы и выгода на их стороне. Обманутые – это были бы все те великие и святые, которых почитают люди; обманутые – все те, кто жил для чего-либо лучшего, чем свое собственное счастие, и отдал свою жизнь за благо людей. Даже Христос тогда напрасно страдал бы, отдавая Свой дух Отцу. Трегедия Голгофы вся была бы тогда только ошибка: правда была бы на стороне тех, которые тогда смеялись над Ним и желали Его смерти»... (Паркер).

Если идешь куда-нибудь, то наверно откуда-нибудь вышел. Так и в жизни. Если ты пришел в эту жизнь, то откуда-нибудь вышел. Откуда или от кого вышел, туда и к тому придешь.

«Никто не знает, что такое смерть, и однако все ее страшатся, считая ее величайшим злом, хотя она может быть и величайшим благом». (Платон).

«Я не могу сказать, что знаю несомненно, что есть Бог и бессмертие, но я должен сказать, что я чувствую и то, что есть Бог, и то, что мое «я» бессмертно. Это значит, что вера моя в Бога и в другой мир так связаны с моей природой, что вера эта не может быть отделена от меня». (Кант).

«Когда мы рождаемся, души наши кладутся в гроб нашего тела. Гроб этот постепенно разрушается, и душа наша все больше и больше освобождается. Когда же тело умирает по воле того, Кто соединил душу с телом, душа совсем освобождается». (По Гераклиту).

Мы боимся смерти только потому, что считаем собою то орудие, которое дано нам для работы, – свое тело. А стоит считать собою то, что работает орудием, – дух, и исчезнет страх. Человек, считающий свое тело орудием, данным ему для работы, испытывает в минуту смерти только сознание неловкости, которое испытал бы работник, когда у него отнято прежнее орудие, которым он привык работать, а новое еще не дано.

«Чем жизнь наша становится духовнее, тем более мы верим в бессмертие. По мере того, как природа наша удаляется от животной грубости, уничтожаются и наши сомнения». (Мартино).

Тоть, кто ложно понимает жизнь, всегда будет ложно понимать и смерть.

«То, что умирает, отчасти причастно уже вечности· Кажется, что умирающий говорит с нами из-за гроба. То, что он говорит нам, кажется нам повелением. Мы представляем его себе почти пророком. Очевидно, что для того, который чувствует уходящую жизнь и открывающийся гроб, наступило время значительных речей. Сущность его природы должна проявиться. То божественное, которое находится в нем, не может уже скрываться». (Нмиель).

«Обдумывай свою жизнь. Она – не мечта, но великая действительность. Она – твоя собственность, она – все твое имение, с которым ты войдешь в область вечности. Ты – на испытании, и это испытание более никогда не повторится!» (Карлейль).

Неважен род смерти. По возвращении с погребения митрополита Халкидон-ского Иосифа, Св. Феодор Студит поучал братию: «как он умер от изнурительного поноса, то некие, изумляясь сему, говорят: если он добр, то почему так недобре скончался? Таковые болят неведением дела, ибо добрая или недобрая смерть не тем определяется, что так или иначе кто скончался, но тем, если кто веру соблюл православную и жизнь имел безупречную. Скончавший именно таков был. Хоть от водяной болезни кто скончается, хоть от поноса, хоть от чего другого разрушительного, на суше или на море – ничего это не имеет укорнаго; ибо это не от нас зависит, но лежит в сокровенных судах Божиих. Бог знает, что для кого полезнее, так устрояет относительно ли продления жизни или ее скончания».

Перед смертью. Людовиг XIV не выносил, чтобы при нем говорили о смерти. Однажды придворный проповедник проговорился при короле: «все мы смертные люди». Но король бросил на проповедника такой уничтожающий взгляд, что тот задрожал и пролепетал: «да, почти все!»

Не похож на этого короля был Фридрих Вильгельм I-й, человек грубый, но верующий. Не задолго пред смертью он приказал подать ему зеркало. Посмотрев на свое безкровное, осунувшееся лицо в зеркале, император сказал: «так и есть; я, ведь, знаю, как выглядит смерть». Он пригласил пастора и сердечно исповедался. Так различно умирают неверы и верующие. Знаменитый вольнодумец древнего времени высказался: «смерть меня не касается. Пока я живу, смерти нет. Когда же я умру, меня не будет». Христианин переделал это изречение так: «до смерти мне дела нет. Когда она придет, это будет только началом вечной жизни, уготованной мне Спасителем». В госпитале умирал матрос-христианин. Духовник прочел ему из 17-й главы Евангелия от Иоанна 24-й стих. Умирающий вслушался, поднял в последний раз свои веки и сказал: «освобождайте якоря; приближаемся к гавани».

Утешение в смерти близких. В лунную ночь один философ ходил с своим учеником по масличной горе между садов. При свете луны ученик заметил вдали какого-то человека и, указывая на него, сказал учителю: «что такое он делает там?»

– Это Садок, отвечал философ: он сидит на могиле своего сына и плачет.

– Как? Неужели Садок не может преодолеть своей печали? Его называют все мудрым и праведным...

– Поэтому он не должен чувствовать и скорбей? – спросил в тоне возра-жения философ.

– Какое же преимущество мудрый имеет пред глупым? продолжал недо-умевать ученик.

– А вон посмотри, отвечал философ: горькия слезы падают из глаз его на землю, а взор его обращен к небу.

Поддержка несокрушимая. Пастырь Ример разсказывает об одном враче, который на вопрос, зачем у его письменного стола стоит пустой детский стул, – ответил:

– Когда-то у меня была жена и шестеро милых деток. Всех, кроме младшего малютки, взял их от меня Господь. Этот остаток моего семейного счастья всегда сидел при мне на этом стуле во время моих занятий. Богу угодно было лишить меня и этой крошки. Я очутился тогда в положении корабля, спущенного на воду. Все подпорки и канаты, которыми жизнь моя прикреплена была к земле, были перерублены, и я погрузился в море, но не в море отчаяния, а в море милосердия. Этот стул ежедневно мне напоминает о сильной руке Божией, которая меня освободила от временных привязей и семьи, и канатами привязала кь вечности.

Волны скорби. « А Мария стояла у гроба и плакала» (Ин. 20:11). Плакала уже не о смерти Иисуса, а о том, что не видит Его тела. Скорьбь усиливается, когда очи не видят того, по ком плачут. Умер ребенок у матери. Навсегда отлетела чистая душа, но мать смотрит – не насмотрится на безжизненное тело, на застывшия черты недавно живого лица, на эти побледневшие милые пальчики. Целует она их и гладит. Но вот гробик опустили в землю, и скорбь матери становится тупой и безысходной. Скорбь на скорбь. Вновь что-то отнято, отнято почти последнее. Порваны еще какия-то нити, связывавшия два существа.

Детская смерть. Безутешно плачут родители при гробе единственного сына-малютки. Для успокоения огорченных священник в надгробной речи воспользовался такою притчею:

– Добрый пастух приготовил хороший корм в овечьем хлеве. Но овцы упрямились и не входили туда. Тогда пастух бережно взял одного ягненка и внес в хлев. За ним вошли все овцы. Пастух – Христос. Помещение для овец – небо. Ягненок – ваш сынок. Если вы крепко любите его, то готовьтесь пойти за ним. Господь часто прибирает к Себе детей, чтобы старшие спешили к Нему.

Другой священник над трупом своей за-мужней дочери сказал:

– Когда я поступил на приход, я интересовался только тем, что делается до реки, в среде вверенных мне людей. Когда я выдал в замужество свою дочь за реку, то я стал часто думать о жизни на другом берегу и смотреть на него. Теперь моя дочь ушла еще дальше, но чрез это небо мне стало ближе, роднее, чем прежде.

Поучительная легенда. Путеводитель водил Будду из одного неба в другое. Пришли в какую-то кладовую, где лежала куча предметов, похожих на раковины. «Зачем здесь такая масса улиток-раковин», спросил Будда.

– Это не раковины, отвечал проводник: это уши людей, слушавших доброе, но не исполнявших. Поэтому их уши блаженствуют на небе, а тела мучатся в аду.

Пошли дальше. Опять огромная куча каких-то мягких предметов.

– Кто выберет железные пылинки из этой смеси?

– Что это, рыбы или пресмыкающияся, любопытствует Будда.

– Ни то, ни другое. Это языки людей, указывавших своим учением путь к небу, но не следовавших этому пути. Их языки на небе, а тела в аду.

Одна из причин неверия воскресению мертвых. Миссионер Моффат сидел у африканского царька Макаба, окруженного свитою, полководцами и мудрецами царства. Его внимание было привлечено словом: воскресение.

– Что означает это слово? изумленновскрикнул Макаба. Ужели мертвые, трупы, встанут?

– Да, сказал Моффат, все мертвые возстанут.

– И отец оживет?

– Да, без сомнения, воскреснет и отец твой.

– Павшие на войне тоже встанут?

– Да.

– А те, которые съедены львами, тиграми, гиенами и крокодилами?

– И они явятся на суд.

– Я у которых тела истлели и прах развеян ветром?

– И они не отстанут от других, – уверенно сказал Моффат.

Пристально посмотрев на миссионера, царь обратился к окружающим с вопросом:

– Слыхали ли вы, мудрецы, когда-либо такия странные новости?

Затем Макаба положил руку на грудь миссионера и сказал:

– Отец! ты мне нравишься. Твой вид смягчает мое сердце, как молоко. Слова твои сладки, как мед. Но новости о воскресении слишком высоки для нашего слуха. Я не желаю еще когда-либо слышать о воскресении. Мертвые не встанут! Не должны они воскресать! Не хочу я этого!

– Как такой любитель мудрости, – возразил миссионер, – может отвращать слух от истины? Объясни мне, почему тебе неприятны речи о воскресении?

Тогда Макаба встал, обнажил по локоть свою руку и стал двигать ею, как бы при бросании копья, и воскликнул:

– Я тысячи истребил, – ужели они встанут?!

Да, многим и среди нас нежелательна и страшна вечная жизнь.

Воскрешение тел. Ньютона спросили: «Кто же чудесно соберет эти разсеявшияся в прах тела умерших, чтобы образовать новые тела для душ?»

Ученый, молча, взял горсть железной пыли, смешал эту пыль с пылью земляною и спросил:

– Кто выберет железные пылинки из этой смеси?

При общем недоумении, ученый взял большой магнит и стал водить над смесью. В ней обнаружилось движение и послышался шелест. Быстро железные пылинки стали прилипать к магниту.

Серьезно посмотрел Ньютон на присутствующих и спросил:

– Тот, Кто такую силу сообщил мертвому камню, ужели не может совершить большого чрез наши души, когда им потребно будет облечься в прежния, но обновленные тела?

Урок географии. Молодая дама захотела испытать познания своего сынка в географии.

– Откуда ты знаешь, спросила она, что земля – кругла?

– Мне это сказали, отвечал ребенок.

– Но почему ты уверен, что тебе сказали правду?

– Мне это сказала тетка Аня, она никогда не обманывает.

С большим основанием можно быть уверенным в бессмертии души и будущей жизни, так как об этом сказал нам Тот, Чьи уста никогда не произносили неправды.

Завет преподобного Серафима. «Когда меня не станет, ходите ко мне на гробик; ходите, когда вам время есть, и чем чаще, тем лучше. Все, что есть у вас на душе, все, о чем бы ни скорбели, что ни случилось бы с вами, – все придите ко мне на гробик, припав к земле, как живому, и разскажите. И услышу вас и скорби ваши, как прежде. Как с живым, со мной говорите. Всегда я для вас жив буду».

Память почивших. Конфуций, китайский вероучитель, на вопрос своего ученика, как можно почтить души умерших, отвечал:

– Как чтить умерших, этого я не знаю,да это и не нужно. Почитай живых, – довольно с тебя.

И к Магомету однажды пришел глубоко скорбящий о смерти матери молодой человек и спросил Магомета, в какой форме всего лучше выразить почтение к умершей. Магомет отвечал:

– Возле большой дороги выкопай колодец, чтобы путники могли утолять в нем жажду.

Почтительный сын последовал совету и надписал над колодцем:

– Этот колодец принадлежит моей умершей матери.

Жизнь – ласточка. Одно мы знаем несомненно, что нас ждет смерть. «Подобна ласточке, пролетевшей чрез комнату, жизнь человека». Мы приходим неведомо откуда и уходим неизвестно куда. Непроницаемая тьма позади, густые тени впереди. Какое значение будет иметь для нас, когда придет наше время, что мы ели или не ели сладкия кушания, носили или не носили мягкия одежды, оставили большое состояние или не оставили никакого, пользовались уважением или были презираемы, считались учеными или невеждами, какое значение будет иметь все это сравнительно с тем, как мы употребили вверенный нам Господином талант? Какую цену для нас будут иметь скоротечные блага земли, когда потускнеют наши глаза и сделаются глухи наши уши? Спокойны мы в тот час можем быть только в том случае, если, живя, не только берегли вверенный нам талант, но и увеличивали его до той степени, при которой уничтожение тела перестает быть страшным. (По Генри Джоржу).