В долголетнем пастырском общении с верующими, которые ищут утешения в Церкви, особенно в годы бедствий, испытаний и горя, священнику приходится имет дело с людьми, духовно просвещенными различно и стоящими на разных ступенях знания своей веры. Немногочисленны те, которые идут церковным путем и живут православным веропониманием. Множество таких, которые, будучи даже образованными, исповедуют веру собственным умозрением, придерживаясь его больше, нежели познаний духовных, проповедуемых Церковью. В течении 2-й мировой войны священникам также пришлось ииметь дело с русской массой, ушедшей из России после жизни безпрерывных страданий; в силу событий они лишены были школьного изучения Закона Божия и выросли среди свирепого гонения на веру, усвоив отрывочныя представления о религии, но сохранив свое стремление к Богу. Наконец, встречались люди, которые, как иерихонский слепой, громко взывавший о исцелении, – хотят веровать, не знают – к Кому обратить чувство веры и ждут случая, чтобы Бога познать. Когда сотни тысяч приведенных в Германию, загнанных за проволоку и изнуренных голодом русских людей, ожидали своей участи среди развалин последних бомбардиировок, – запечатлелась в памяти одна беседа с таким человеком: «отец, от нась там закрывали Бога! Объясните – как веровать! что такое Бог? и как это человек может молиться?» Выразительность этих простых слов не раз при воспоминании зажигала мысль о том, что в наши дни священнику надлежит со вниманием оглядеть все, что относится к личной и творческой стороне его пастырской деятельности. Мы помним наставление святителя Григория Богослова, что цель священника: всегда «образ Божий пребывающий в человеке – соблюсти, или упадающий поддержать, или разрушенный возобновить, и Христа чрез Св. Духа водворить в сердце». Но направляя по этому завету свою деятельность, если представлять себе современный мир и действующого в нем человека – такими, какими мы привыкли и как хотели бы их видеть, – это значит иметь дело с мнимыми величинами. Поучение и проповедь, обращенныя как бы к ушедшим людям прошлаго, а не к подлинным душам, не может иметь желанного на них воздействия Поддержание в них образа Божия стало бы, в современных условиях, живым и действенным, если бы преемники апостольского долга на своих душевных скрижалях хранили обращенное к ним слово: «Но ты будь бдителен во всем, переноси скорби, совершай дело благоивестника, исполняй служение твое» (2Тим. IV, 5). Эта «бдительность во всем» и требует от нас пристально вглядываться в сущность и направление текущей жизни, разпознавать вредныя идейныя течения в ней и видеть ея особенности, освещая все лучами евангельской истины.

Общее состояние мира в средине ХХ-го столетия характерно быстрым разрушением исторического уклада жизни многих народов и полным отрывом от вековых корней культуры, которая получает теперь новый облик. Человеческое общество, проникнутое новым мироощущением, изменило все внутреннее содержание своей жизни. Современный человек очарован научными открытиями и связанными с ними практическими достижениями техники; он занят всецело своим материальным благополучием. Социология, этика, психология, педагогика, искусство, – разсматриваются в предположении, что все должно измеряться одной мерой: земными потребностями человека. Если уделяется время, чтобы размышлять о существовании мира, то он разумевается, как бытие само по себе. Бог устранен почти из всех областей культуры, а самое обращение мысли к Безначальному Источнику бытия понимается всего лишь, как одна из категорий мышления. Если случаются переживания религиозных ощущений, то в них современный человек уже не подымается к тем высшим постижениям, которыя издавна согревали и облагораживали человеческую душу в ея многовековом опыте веры. На наших глазах вполне оттределился поворот к открытой дехристианизации мира, к его роковому погружению в неведомыя духовныя сумерки.

Среди простора соблазнов настоящей эпохи три волны, мутныя и сокрушительныя, вздымаются навстречу движению христианского корабля. Это – те заблуждения человека, которыя особенно искажают его понятия о иерархии духовных ценностей. Первое в том, что «древо познания» заслонило целиком «древо жизни», упразднено представление о грехе, в безбожии объявлена условность морали, утвердилось превратное понимание личности, будто бы существующей самобытно, для себя, вне всякой связи с Богом. Второе – в нездоровом состоянии человеческой смены – большинства молодого поколения; при крайнем упрощении внутреннего мира юношей и девушек, молодежь повсеместно осознает себя спаяным кланом, однако без всякого идейного содержания этой спайки. Внутреннее настроение такой эмансипации юношества выражается в борьбе против благообразия во всем: в нравах, во вкусах, в развлечениях, в одежде; наоборот, подчеркивается упразднение эстетики и стыда, и подчинение каждого – моде, вопреки индивидуальности. Это явление, обнаружившееся во многих странах; и важный для нас вопрос преподавания Закона Божия современному юношеству связан с его новой психологией. Наконец, третье тревожное в христианскм мире явление заключается в развернувшемся движении ко всеобщей новой вероисповедной реформации, которая призывает к обмирщению церковной жизни, к отказу от апостольских установлений и посягает даже на евангельские устои веры.

В русской массе, разсеянной среди народов земли, так и в той части, что стойко переносит страдания в России, – упрочилось духовное состояние иное. Мы начали осознавать наше назначение в мире и видеть свою особую судьбу; она проясняется в пророчестве: «И возьму Себе два жезла, и назову одиин – благоволением, а другой – узами, и ими буду пасти овец» (Зах. XI, 7). Господь нас пасет жезлом благоволения: дары духовной жизни в нас не оскудевают. Но когда отвращаемся от Промыслителя, тогда «узы» налагают на нас не только стеснения, но и страдания. В изстрадавшейся человеческой душе вера оживает всегда сближением с Христовым образом, оттого так расположены к жизни в Боге все, испытавшие гонения. Остается, для их полного участия в жизни Церкви, преподать им познания о вере. И вот эти познания, которыя сообщают им действительное просвещение из источника пока им неведомаго, должны быть облечены в простыя и близкия для их кругозора формы и образы. Мы замечали не раз, например, как нелегко усваивается ответ на вопрос – «что есть вера», если даем определение, взятое из послания (Евр. XI, 1). Чтобы человек, выросший среди навыков насильственного атеизма, а в свободной жизни жаждуший веропознания, мог бы одолеть катихизическое изложение веры, необходимо пособие, в котором вечныя и неизменныя истины, представленныя со всей строгостью церковного истолкования, были бы изложены сообразно со складом мышления современного человека.

Руководство религиозным развитием молодого поколения – одно из важнейших дел духовного поприща. Двадцатилетнее общение с молодежью и юношеством дало нам широкое поле для наблюдений. Преподавание Закона Божия в устроенных нами приходах в Германии и Сев. Америке, также беседы со студенческой группой в Гейдельберге и тоже в Милвоки, в последние же годы законоучительство в старших классах в Сан-Францисской школе, все это принесло разносторонний опыт. Утешительный результат подтвердил наши заключения о том – как в современных условиях должно вести преподавание. Выяснилось также сравнение законоучительства теперь и того, что мы видели у себя дома пол века назад. Теперь труд священника в классе противоречит, по самому своему существу, и школьному воспитанию иноверной школы и общему направлению всей учебной программы. Совершенно изменился и психологический тип среднего воспитанника. Дух безрелигиозных обычаев современного общества выветрил из молодых людей душевную свежесть, сделал их невосприимчивыми к духовному и нечувствительными к идеальным формам жизни. Необходимо так же считаться с педагогическими принципами, принятыми секуляризованной школой, в которой учится православно крещеный юноша, считаться и с воздействием на его неокрепший внутренний мир «автономной морали» с ея открытыми пороками. Нашему юношеству, идейно отделенному от поколения отцов, во многих случаях лишенному спасительного влияния домашнего очага, угрожает Вавилонское пленение. Немногие, удержанные Церковью и материнской молитвой сохранятся на островах благополучия среди общого духовного вырождения, так губителен всеобщий идейный водоворот, в который втянута масса юного поколения больших цивилизованных стран, охваченных антихристианством.

История педагогики показывает, что во все времена, начиная от классической древности, педагогическия системы находились в идейной зависимости от философских воззрекий своего века. Почти все философы уделяли внимание принципам воспитания. Греческий мудрец, который в своих «диалогах» возводил разум к идеальному созерцанию, целью воспитания ставил – образовать прекрасную душу. Римский мыслитель в связи с воззрениями римлян на гражданский долг, требовал от педагогики воспитание этической воли. Проповеди о воспитании св. Иоанна Златоуста (3-я кн. апологии монашества), св. Василия Великого (Беседы к юнош., 22), бл. Августина (Признание), – внесли в школы индивидуализацию воспитания, развитие воли к добру, религиозный взгляд на знание. Время Меланхтона придало обучению дух протестантской неосхоластики; в католических школах отразился (после устава Аквавивы) иезуитский метод воспитания. Новая европейская философия_у эпоха «просвещения» и «энциклопедисты» вполне определили воспитательные начала для своего времени. Также и в наше время глубокий след на педагогических теориях оставил ХIХ-й век с его материализмом и учением о эволюции, когда – по словам блаж. митрополита Антония – «под знанием разумели Дарвинову и Марксову пантеистическую мифологию, а под верою ея сугубое искажение Лютером». Теперь, в средине ХХ-го столетия, педагогическая наука носит печать неизжитого мышления прошлого века, подвергаясь, кроме того, идеократическим влияниям политической моды. Можно определить, что современная нам педагогика выдвинула, как основу, три принципа, которые дают окраску всему делу воспитания: раскрытие и формирование самостоятельной личности; социальная база и демократический дух, когда центром внимания является не душа ученика, а окружающая его среда; и наконец главный пункт – культ свободы. Везде, где укоренились эти начала, а в иных местах они применялись десятилетия, при их практическом осуществлении выступили противоречия. В некоторых странах воспитательная система автономной и условной морали переживает полный кризис. Практическия последствия ея – разложение духа в такой степени, что обнаруживается угроза будущему общества и нации. Однако учитель Закона Божия даже в своем изолированном от светской школы положении, в его неблагоприятном окружении, может оставаться носителем высокого авторитета в сознании учеников. Слова Спасителя – «дерзайте, ибо Я победил мир» имеют вековечную силу, которая не изсякает во всех положениях, где христианская мысль прикасается к миру с целью просвещения. Так например, приведенныя выше противоречия между эгоцентрической личностью, личной свободой и общественным интересом, совершенно устраняются христианским взглядом, который вносит иное значение в эти понятия. Педагог должен трудиться не над формированием личности, а над содержанием жизни личности, ея качественной стороной (Мф. X, 39). Начало личности не из себя является, но когда в ней выражен образ Божий. Также и социальная идея получает полное выражение при христианской основе воспитания, когда указан идеал: общая жизнь в любви, приближение каждого к Богу чрез любовь к ближнему, полная общность интересов при единстве всех в Боге (2 Кор. ХII, 18). Только общество, преображенное в Церковь, полно выражает единение человечества. Также отпадают неразрешимыя философией положения в трудном вопросе о свободе: «познаете истину, и истина сделает вас свободными» (Иоан. VIII, 3). Эти христианския поправки упраздняют несоответствия и тупики мысли в больших вопросах современности и самые принципы личности, общестенного долга и свободы, возводят до категории нравственных ценностей. Свидетельствует это и о том, что Евангелие всегда остается ключем миросозерцания и с ним должно быть тесно связано дело воспитания. Вел. кн. Константин Константинович, К. Д. Ушинский, С. А. Рачинский и др. в России давно это понимали и проводили в жизнь.

Пробуждение религиозной вдумчивости в душе юноши является в возрасте 15–18 лет. В эту пору, по нашим наблюдениям, в нем пробуждается сознание его общности с миром идеальных понятий и обозначаются первыя вехи еще не сложившагося миросозерцания. Это первыя его отклики на Божий призыв и это важная ступень внутреннего развития. Такой период следует использовать для ознакомления ученика с Божественным Откровением когда преподавание показывает ему соотношение образа его жизни с Законами Бога. В простых случаях евангельского повествования ученик начинает видеть решение важнейших проблем жизни и чрез христианскую оценку всего окружающого он становится способным видеть себя, появляется наблюдете над своим «я» и молодому человеку проясняется метафизическая основа его личности. Вслед за областью нравственной следует открывать ученику Образ Бога, т. е. знакомить его с догматической частью. Эпикурейское настроение в его секуляризованной школе внушает ему ироническое отрицание высшей внутренней жизни, но он уже способен самостоятельно объяснить это отрицание неизбежной борьбою добра и зла, которая наблюдается на всем горизонте его жизни. Дальше, в нем уже будет действовать сила благодати. Все это требует от законоучителя наблюдательности и внимания, а его уроки должны быть снабжены учебным материалом, который соответствует преподаванию в условиях господствующого атеизма.

История Церкви и Патрология дают возможность проследить – как развивалось систематическое унение о вере. Сообразно с потребностями эпохи и с нарождающимися запросами, катихизические труды расширяли свое содержание, изменялось в них распределение составных частей, тексту придавалась новая словесная форма. Оставались всегда неприкосновенными самыя истины веры в их значении и содержании. Так, «Нравственныя Правила» св. Василия Великого внешне непохожи на «Катихизис» св. Григория Нисскаго; не меньше видим различие между «Панарием» св. Епифания Кипрского и «Ручной Книжкой для Лаврентия» бл. Августина или «Катихизисом» св. Феодора Студита. И от перечисленных творений отличается формою «Изложение Православной Веры» св. Иоанна Дамаскина. Такое же постепенное изменение замечается в развитии катихизисов в русской Церкви. Первой попыткой было сочинение неизвестного автора, написанное видимо по внушению пр. Феодосия Печерскаго: «Ответ вел. кн. Изяславу о вере варяжской». В 1627 году выпущен в Москве «Катихизис», составленный в Киеве учеником Львовского училища протоиереем Лаврентием Зизанием. В 1634 году ученый соборь в Яссах при участии делегатов из Константинополя, утвердил Катихизис митрополита Петра Могилы, составленный в Киеве Исаией Трофимовичем, тоже учеником Львовского училища. Это прототип русскйх православных изложений в вопросах и ответах и состоит он из трех частей: Символ веры; Молитва Господня; Заповеди. Сперва напечатанный в Голландии по латыни и по гречески, этот труд в 1696 году обнародован в Москве. В те же годы просвещенный борец за Православие митр. Петр Могила составил «Лифос», в трех частях: Таинства и обряды; О церковном Уставе; О двух главнейших отличиях Восточной Церкви от Западной (исхождение Св. Духа и главенство папы). Далее – известный проповедник Симеон Полоцкий составил в 1670 году в Москве и напечатал пространный и краткий катихизисы. Автор Духовного Регламента Петра I – Феофан Прокопович написал в 1720 году Катихизис, напечатанный в Санкт Петербурге. После этого, лучшие для своего времени катихизисы были составлены Московскими митрополитом Платоном (1812г.): Пространный, Краткий и для Поставляемых в Духовный Сан. Будучи законоучителем наследника, владыка Платон написал для него еще «Православное Учение».

В 1823 году в Санкт Петербурге впервые был издан «Пространный Христианский Катихизис Православной Кафолической Восточной Церкви», написанный митрополитом Московским Филаретом. Около столетия этот катихизис оставался в России образцом сжатого церковного учения, подвергаясь в последующих изданиях мелким исправлениям синодальной канцелярии. После просмотра Пространного Катихизиса в 1909 году Синодом, вышел последний образец, который и указан Высочайшим повелением для преподавания и для общого употребления в Империи. Катихизис содержит: Введете, 13 страниц; Первая Часть «о вере», 51 стр.; Вторая часть «о надежде», 13 стр.; Третья Часть «о любви», 22 стр; всего 99 страниц. По конкретной форме определений книга эта отнесена к ряду «символических», выражающих принятое Церковью богословское воззрение.

В 1924 году в Югославии Блаж. Митрополит Антоний (Храповицкий) выпустил в свет «Опыт Христианского Православного Катихизиса». Высокий автор расположил иначе материал катихизиса Преосвященного Филарета и сделал в нем важныя изменения, добавления и сокращения. Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви постановил заменить этим трудом, «как более удобным для усвоения», прежний катихизис митрополита Филарета. Это постановление потом было несколько изменено вследствие возражений преосвященных Феофана (Быстрова) и Серафима (Соболева). Уполномоченный Синодом епископ Гавриил представил обоснованную защиту «Опыта», а сам митрополит Антоний напечатал убедительное краткое пояснение, объясняя сделанныя поправки тем, что оне выражают святоотеческое освещение важнейших догматав веры. Отразившееся, в «Опыте Катихизиса», учение владыки Антония представляется плодом его самостоятельного богословского творчества и синтезом догматических истин Православия. Антиохийский патриарх Григорий IV, Зап.-Европ. митрополит Евлогий, Румынский митрополит Пимен и Греческий епископ Хрисостом отозвались о взглядах владыки Антония, как о новом вкладе в учение Православной Церкви. В Опыте Катихизиса так распределен материал: 1) Предварительныя понятия о Божественном Откровении, о священном Писании в особенности и о Предании в особенности, о катихизисе в частности 16 стр.; 2) Первая Часть «о вере», 56 стр.; 3) Вторая часть «о благочестии или богоугодной жизни», 53 стр.; всего 125 страниц. В течении сорокалетия после выхода в свет «Опыта Катихизиса» в Харбине был выпущен протоиереем Н. Вознесенским (впоследствии епископ Дмитрий) – «Краткий Православный Христианский Катихизис,» 70 стр. по размеру для одного года обучения. Уже тогда прот. Вознесенский предложил для преподавания схему их двух частей: «Христианское мировоззрение» и «Христианская жизнь» (обе части в пределах его курса).

Настоятельная потребность в пересмотре всего дела преподавания Закона Божия выразилась в наиболее настойчивой форме в 1938 году на Втором Всезарубежном Соборе Русской Православной Церкви, созванном в городке Сремские Карловцы в братском нам королевстве Югославии. После обширного доклада протопресвитера П. Беловидова на тему: «Преподавание Закона Божия в учебных заведениях для русских детей; программы, учебники, методы, преподавательский персонал», – Собор принял подробную резолюцию. В ея важнейших пунктах выражены постановления: «Закон Божий в ряду учебных предметов школьного преподавания должен занимать высокое по своей важности и ответственное по серьезности задач положение...», и другое: «Необходимо создать новые учебники согласно вышеизложенным требованиям ...» Требования учебников, отвечающих положению, не раз повторялись на епархиальных сездах нашей Восточно-Американской епархии и всегда были поддержаны ея главою, поборником просветительного трудолюбия, почившим в 1960 году архиепископом Виталием. В 50-х годах наконец вышел тщательно составленный учебник священника о. С. Слободского, предназначенный для отроческого возраста. Но этот труд не включил, конечно, катихизиса, доступного только для юношеского возраста, способного серьезно воспринять внутреннее содержание веры. Второй Всезарубежный Собор 1938 года принял мысль докладчиков о томь, что целью преподавания Закона Божия юношеству следует ставить – не столь изучение догматической схемы, но, главным образом, научение вере и жизни. Это мысль, выражающая известный прицип и ее следует иметь в виду при всех составлениях программ и руководиться ею в самом построении лекций.

Книга «Основы Христианской Православной Веры» задумана, какь свод важнейших истин веры, в определениях, основанных на Слове Божием, истолкованноим по святоотеческим творениям. Главныя части книги содержат катихизическия объяснения нравственных и догматических истин, в которыя Церковь веровала всегда, и которыя подробно изложены применительно к духовному и умственному состоянию людей нашего времени. В тексте книги густым шрифтом выделена часть, представляющая собою одно целое и которая предназначена служить пособием, как конспект, для преподавания в классе. Таким образом цель этой книги проповедническая и одновременно учительная. Все положения этой книги опираются на выдержки из Св. Писания и на определения Соборов; в ней приведены наставления Святых Отцов и Учителей Церкви, богослужебные тексты или изречения святых, и вообще в изложении неоднократно показано – какой взгляд по данному вопросу выражен Церковью. Часть нравственного богословия этой книги тесно связана с православной аскетической литературой, содержащей духовныя богатства, мало использованныя в курсах и учебниках. Часть догматическая изложена в согласовании с текстами символического значения, как напр. «Исповедание Православной Веры» патр. Досифея, одобренное Иерусалимским собороим в 1672 году, тоже с «Посланием Восточных Патриархов о Православной вере», а также с курсами Догматики. Книга «Основы X. П. Веры», разумеется, не содержать какого-нибудь принципиального различия со старыми курсами; но мы приняли иное, нежели прежния, распределение ея частей, имея в виду более естественную постепенность при изучении предмета веры; и мы широко использовали святоотческую экзегезу в определениях.

Никто не может заранее предвидеть те пути, которыми в сердце человека проникает вера в Бога. Однако, если говорить о нарочитом воздействии для возбуждения веры, как проповедь или преподавание, то несомненно, что прежде других способов приближения души к Богу – именно нравственная сфера осиявает человека светом Божества. Восприняв Откровение о благе, мы хотим узнать об Источнике блага. Дух человека ищет целаго, познав сердцевину этого целаго. По слову Саровского подвижника пр. Серафима – «созерцание Бога не предшествует познанию Его». Вера – жизненный акт, подвиг сердца. Нравственныя заповеди суть призывы к этой истинной жизни. Именно качественная сторона в вере имеет первоначальное влияние на душевное перерождение. Увидеть, т.е. познать может лишь человек нравственно обновленный и Бог нами познается не прежде, чем мы исполним хотя бы одно из Его повелений. Участие нашей воли в исполнении нравственного закона приводить к обобщению наших представлений о Боге, давшем столь благой закон. Итак сперва нравоучение, за ним – веропознание; это естественная последовательность в духовно-познавательной деятельности человека. Догматическая сторона, составляющая вероучение, есть уже производное от Евангелия. Место Божиих Заповедей у начала опыта веры. Догматическая часть будет доступнее для познания, когда ее осветит сияние Богоданных заповедей. Помещение нравственного учения в первой части книги, и вероучения – во второй, отвечает тоже и педагогическим соображениям. Наблюдения психологических особенностей современного юношества выделяют душевное упрощение и отталкивание от всего отвлеченнаго. Мы отзываемся на это таким построением преподавания, которое считается сь настроениями самоутверждающейся личности, но имея в виду религиозное влияние на нее. Пробуждение внутренней жизни всегда связано со взвешиванием нравственных движений; затем является интерес к происхождению самых идей нравственности. Эти внутренние запросы в начале вовсе не соприкасаются с догматической сферой; к ней мы приступаем, уже развивая понятия о предмете веры.

Православное Богозрение осночвывает свое созерцание на Откровении, полученном от Бога и потому владеет суждением обективным, способным видеть выход из всякого безнадежного на первый взгляд духовного состояния, связанного с эпохой отступничества. От начала изучения законов Бога следует приучать сознание к Священному Писанию, как единственому, начальному и авторитетному источнику для верующаго, поэтому мы начинаем книгу Введением, которое сжато и схематически дает понятие о значении Божественного Откровения.

Кто проникает в глубину веры, тот познает справедливость каждого ея утверждения. Мы приняли аподиктическую форму во всех трех частях книги, так как это помогает проникновению в глубину каждого понятия в силу категоричности мышления и точных приемов заключений. Вопр.-ответная форма способствует освещению понятия с разных точек зрения, ибо вопросы и ответы, при краткости, охватывают эти понятия разносторонне. Богословское разветвление каждой темы приводит к разсмотрению вспомогательных пунктов. Кроме того, так как характер книги созревал в пастырском делании, то жизнь показывала, что именно такие вопросы задают богоискатели, особенно из думающей молодежи. Мы избегали замалчивания в книге каких либо вопросов, выдвигаемых жизнью. Для преподавания вопросо-ответная, катихизическая, форма есть дидактический прием: после лекционного изложения темы в классе, как повторение, предлагается вопрос и на него – ответ, тем более, что предмет изучения должен быть усвоен в обязательной и точной форме. Применение нами вопросо-ответной системы весьма значительно увеличило текст книги и этим повысило стоимость издания. Однако мы не могли отказаться от этой формы изложения, имея в виду предназначение книги и облегчение тем, кто будут ею пользоваться.

В Части Второй, излагающей Православное Вероучение и которая занимает около половины числа страниц книги, – необходимо было прибегнуть к некоторым удлинениям, а именно – при разсмотрении важнейших догматов веры, или же тех пунктов учения, которые постоянно являются предметами критики и опровержений со стороны антихристианских сил. Так, члены Символа Веры, содержащие учение о Троице, о Воплощении, об Искуплении, о Св. Духе и о Церкви, тоже Таинства: Причащения, Покаяния и Священства, – изложены с некоторыми богословскими углублениями; пункты о космогонии, о загробной жизни, об экуменизме, избегая характера изследования, тоже разсмотрены подробнее; самое обсуждение этих пунктов может, по нашему представлению, служить тому, чтобы заполнять издавна существующий отрыв образа мысли, называемого позитивным, от библейского охвата данной темы, и это обсуждение не может смущать сложившуюся церковную мысль. «Вообще, пишет бл. митрополит Антоний, во много раз важнее для установления истины обективное изучение предмета и отказ от навыков и предубеждений, которые ошибочно иногда считаются православным взглядом».

Отдел о Священных Книгах помещен в Часть Третью: «Дополнения». Преподавательский опыт показывает, что первыя ознакомлена с верой надо поставить так, чтобы внимание слушателей было привлечено к предмету при саимом начале занятий. Захватывающей интерес безусловно проявляется, если мы вводим ученика в глубокую психологическую область нравственного мира заповедей. Если же занятия начинаются с заучивания семидесяти названий книг, с перечисления канонических и не включенных в канон и т. д., то сразу встречаемся с затруднениями. Эти знания имеют значение для религиозного образования и православной культуры вообще; и надо полагать, что ознакомление с библиографическим материалом от такого нашего перемещения не пострадает.

Настоящая книга заканчивается отделом «Молитва Православных Христиан». В религиозной книге вывод должен быть органическим, но не Deus ex machina. Ничто так естественно не завершало бы систематического изложения о вере в Бога, как поучение для практическая исполнения этой веры, например, – молитвою. Восточная Церковь пользуется огромным наследием почти двух тысячелетий, которое заключается в неисчерпаемоим богатстве молитвословий, употребляемых в течении суточного круга, а также определенных для богослужебного круга годового. Но сведения, которыя изъясняют внутреннюю сущность молитвы, наставления о ея творении богоугодном, проникновение в жизнь человеческого духа, когда он ищет слияния с Богом в молитве, – все это остается областью, доступной для искателей аскетических знаний и не помещается в учебныя изложения веры. Мы попытались здесь сделать общедоступными драгоценныя наставления подвижников, приводя подлинныя выдержки из их творений. Затруднением явилось то, что не всегда люди пребывают на той степени духовности, при которой легче приблизиться к этой утонченной внутренней жизни, обусловленной самоочищением. И еще трудность в том, что большинство аскетических наставлений посвящены специальной теме: Молитве Иисусовой. Поэтому приходилось выбирать те поучения, которыя указаны самими наставниками, как пригодный для пользования при всяком творении молитвы вообще. В этот отдел мы также включили параграф: «Понятие о Молитве Иисусовой», потому что всегда о ней просят разяснений и встречается искаженное о ней представление. Мы надеемся, что общее распределение науки о молитве по нашей схеме, хотя и ограниченное заданием книги, поможет каждому верующему ближе познать блаженный мир молитвы, приняв наши сведения, как первоначальное ознакомление.

Язык церковно-славянский, выразительный и полновесный, имеет перед русским еще преимущество, при употреблении ссылок на священное Писание: церк.-славянский перевод Библии сделан в 1761 г. с более достоверного греческого текста 70-ти толковников, трудившихся в III в. до Р. X., тогда, как русский перевод, в его ветхозаветной части, сделан с еврейского текста, поправленного евреями около IV в. после Р. X. Однако при составлении книги «Основы X. П. Веры» выяснились требования школьной необходимости: русская молодежь, которая в большей части думает на языке своей светской школы, с трудом схватываете смысл даже русской фразировки; для употребления ссылок по славянски пришлось бы ввести дополнительное обучение этому языку. Между тем, все умственныя силы изучающих Закон Божий необходимо сосредоточить на усвоении самого предмета. Поэтому пришлось остановиться на русских текстах Писания, сверяя их со славянскими и выбирая для нашей книги те, в которых не найдено разночтения. Придавая красоту нашему богослужению, церк.-славянский язык неотемлем от Церкви. Но в учебном деле даже в мирныя времена Империи допускалось употреблять ссылки на Писание по русски: 1-е издание Пространного Катихизиса митр. Филарета (Дроздова) было напечетано с ссылками по русски; св. прав. Иоанн Кронштадтский высказывался за русский текст Библии для общого употребления, отмечая: «Сколько миллионов людей лишаются ея богатства из за того, что она на непонятном славянском языке» (Моя жизнь во Христе, т. II, стр. 338).

Мы стремились к тому, чтобы в книге «Основы Христианской Православной Веры» было сжато представлено из Православного богатства то, в чем цивилизация чувствует великую нужду, именно все, указанное и воплощенное Господом Иисусом Христом: вера в Бога, обоснованная надежда на будущее, братское отношение к ближнему. Мы надеялись в этой книге показать то, что может пробуждать верующих от их равнодушия и открывать новое неверующим. Здесь повторено, что человек может достигнуть счастья не тем, чем он обладает материально, но чрез то, что он собою представляет нравственно. Здесь также указано, что «человек обязан, как выразил св. Мефодий Тирский, быть провозвестником славы Божией». Сказано и о том, что общественный строй тоже – прочен, только если в своем замысле духовно соответствует образу Царства Божия: «Блажен народ, у которого Господь есть Бог» (Пс. CXLIII, 15). Мы искали внушить верующему, что человеческий ум несостоятелен, когда выступает, как независимая сила, но где он просветлен богоустремлением, там может оказывать влияние и вести за собой: «Воззови ко Мне – и Я отвечу тебе, покажу тебе великое и недоступное, чего ты не знаешь» (Иер. XXXIII, 3). Наконец, нашим стремлением было внушить, что лучшее настроение христианина в отношениии Бога есть чувство, выраженное русским святителем: «Потерпи, Благость наша, грехам нашим» (Св. Тихон Задонский).

Прикасаясь к святыне Слова Божия при составлении этой книги и внимая голосу чистой веры великих мужей Церкви, мы видели свою ответственносиь и чувство недостоинства не покидало нас. Но мы черпали усердие к этому труду в сознании долга иерейского служения: «не неради о пребывающем в тебе даровании, которое дано тебе по пророчеству с возложением рук священства» (1Тим. IV, 14). Вероятно, что несмотря на добросовестное внимание, нами допущены ошибки и недочеты. Уповаем на то, что люди большого духовного опыта и знания братски помогут внести необходимыя исправления. Наши согласованныя усилия пусть послужат к ободрению тех верных, которые в пределах нашего отечества, долгие годы, с именем Христовым в сердце, пребывают неколебимы в стоянии за Православие.

Введение

Светлая область Христианской Веры, пути ко спасению и блаженству, открываются людям не одинаково. Иным Господь влагает веру в сердце по Своему благоволению, и забота их остается только в том, чтоб умножить в себе этот дар. Иные с детства приучены к вере, благодаря благочестивому быту в семье; таким приходится только углублять свои навыки. Немало людей, которым Бог открыл веру после тяжелых испытаний и горестных утрат; они познали блого веры, как нечто противоположное пережитому жизненному злу. Наконец, многие постигают веру долгим усилием, укрепляя ее в терпении и познавая радость веры через труды духовного опыта.

Вопросы веры взвешивают мышлением, обыкновенно, не те люди, которые стремятся к Богу, переступая сомнения, но те, кто враждебны вере; или которые не выходят из колебаний; или же такие, которые в своем безразличии остаются глухими. Чтоб не оставлять в неведении наших братьев безразличных и неуверенных, чтобы не отвергнуть и отрицателей, – снизойдем сперва и мы на их разсудочный путь. Приведем сжато, в главных чертах, разбор общих запросов человеческой души и ея искания; выясним заключения, добытыя через знания; оценим влияние религии на историю человечества и определим – что такое вера; постараемся вникнуть в значение свободного и постоянного человеческого устремления к Богу; тогда, разумом просветленным, доверимся благоговейно Божиему откровению, сообщенному человекам; это познание привлечет нас к ограде святого общества, которое учредил Господь Иисус Христос и назвал Своею Церковью.

Такое обследование должно послужить введением к изложению нравственного руководства и вероучения, из чего обычно слагаются катихизисы.

§ 1. Душевные запросы

Наблюдение над жизнью приводить к заключению, что жизнь не отвечает душевным исканиям и не удовлетворяете наших запросов. Личный опыть каждаго, пройденный путь истории, научныя открытия о стихиях мира, – все склоняет к убеждению, что мы не можем сказать – в чем заключается смысл и цель нашей жизни. Наибольшее, чем так дорожат люди, свобода, оказывается постоянно окованной силами необходимости: всевозможныя противодействия, случайности, болезни и смерть пресекают даже самыя лучшия наши устремления, Нам предоставлен краткий срок, в котором едва успеваем полностью развернуть свои силы. Нас не покидает сознание того, что земная жизнь есть только отрывок какого-то настоящого бытия. История человеческого рода заключается в повторении циклов; приходить зарождение новых культур, их расцвет, затем упадок; все то же крушение надежд, изобличение старых заблуждений. Изучая жизнь вселенной, мы не знаем и никогда не будем знать – что предшествовало началу мира. Научныя предположения излагают картину разряда неведомых гигантских сил, которыя, при высочайших температурах, образовали первичное вещество в новообразованных пространствах. Мировой организм подвержен законам, которые увлекают мир к неизвестной цели. В жизни всюду царит умирание, все во власти потока времени, события и дела отпадают в прошлое. Природа, равнодушная к добру, наполнена страданиями. Жизнь будто «только возникает и гибнет, а совсем не есть».

§ 2. Выводы рассудочного знания

Открытия науки в текущем столетии, изменившия коренным образом воззрения на природу вещества, на действующия силы и на возбудителей природной жизни, – вполне отбрасывают материалистическое объяснение бытия мира. Оставаясь в пределах разсудочного метода, ученые натуралисты теперь указывают, что силы, сложившия вселенную, получили свое начало извне, т.е. от источника нефизическаго. Вьщающиеся умы признали открыто, что мир, нас окружающий и постигаемый чувствами восприятия, не есть единственный: его пронизывает иной мир, невещественный, существование которого реально и доказуемо явлениями науки и жизни. Таким образом заключительный вывод естественно-научного мышления говорит о некой высшей и всемощной действительности. Это – первое заключение разсудка.

Невозможность осмыслить видимый мир склоняет нас к более тонкому размышлению. Если наш разум сосредоточить к наблюдению над собой, то он отмечает, что мы не только понимаем безцельность жизни, но внутренно испытываем неудовлетворение от этого. Является душевное побуждение искать настоящее благо, а затем и его источник. Искание отчасти есть уже обладание: мы открываем, что озарены способностью видеть свою душу и находим в себе дар возвышаться разумом над всем. Раз видим непостижимость цели жизни и, думая о загадках мира, понимаем собственную слепоту, значит обладаем зрячестью, прежде всего в отношении себя. Далее узнаем, что наше созерцание мгновенно одолевает неизмеримыя дали пространства и времени и может вообще оторваться от телесного мира. Наблюдая собственную мысль, оставаясь внутри себя, мы в состоянии вступить в область невещественного бытия.

Познавая явления бытия таким способом, мы видим в нашем поле наблюдения: огромныя массы вещества на земле и в пространствах; это собранная, как теперь знаем, неподвижная до своего времени энергия. Пред нами проходят и уносятся события, исчезая в потоке времени. Мы выделяем мысленно самое содержание собьития или вещи, их облик, вне времени; чтоб представить себе этот облик, фактически не нужно и пространства; это – идея события или вещи, это тоже своеобразный вид бытия. Далее, мы встречаем вполне таинственное в своем происхождении – явление многообразной жизни; преисполненная «жизненного порыва» могучая биологическая сфера возбуждается живыми деятелями, способными наблюдать события, использовать их для себя, влиять на них и отчасти даже быть их причиной. Наконец, существуют такие наблюдатели целых рядов событий, которые, наблюдая, способны направить внимание на прошлое, различать ценность, видеть добрыя или вредныя последствия, организовать события; причем сами эти наблюдатели, различая время, как бы остаются при этом вне его течения. Это живое и деятельное существо, могущее создавать событие, воспринимать идею, переживать их значение и влиять на деятелей, – есть человеческая личность.

Мы видим, что мир есть живой организм, в котором «деятели» совместно направляют и поддерживают самое – таинственную жизнь и возбуждают события. Каждый действует не только для себя, но все деятели сращены для существования всего целаго. Могла ли эта сложнейшая система возникнуть сама собою, кратким или хотя бы очень длительным процессом, без общого регулирующого начала? Премудрое сочетание разных воздействий обнаруживает единство замысла. Конечно, мир явился и возник от единой мысли, по одному плану, единой волею. Он создан и устроен общим надмирным началом, которое и есть причина мира, жизни и всего, что есть в мире. Таково – второе заключение разсудка.

§ 3. Итог самопознания

Человеческая мысль одарена способностью распознавать и изследовать самый состав существа человека. Основныя особенности личности в том, что она может предаваться самоизучению, разсматривать себя в целом. Усилием мысли человеческая личность может выделить свое тело и способна разграничить свою душевную жизнь. Наблюдая акты собственного внимания, личность может добраться до своей сердцевины – своего «я». Оказывая влияние на свое тело целиком, она управляет и каждою его частью в отделности. Но сама личность не может разделиться на части как все вещи мира. Наблюдая время она не исчезает с ушедшим временем в прошлое. Личность есть надпространственное и надвременное существо. Даже физическая смерть есть только всего разлучение со своим прахом, но не упразднение, не изчезновение личности из бытия.

Но возможно ли думать, что человек, мелкая песчинка в просторах вещественнаго, физического мира, может, при таком своем ничтожестве, быть самостоятельными независимым ни от кого носителем высокоразумного и безсмертного существования? Конечно, мы не самобытны. Мы связаны, зависимы и подчинены. Вникая в бытие собственний личности, мы открываем в ней частицу невещественного надмирного начала. Но тем самым для нас открывается познание этого всеобщого надмирного начала. Личность носит в себе только малую долю Существа, несравнимо более всеобемлющаго. Способный на самоуглубление человек осознает что он принадлежит к этому неизмеримо великому Первоисточнику. Чрез глубинную основу личности – свое «я», человек воспринимает надмирный Первообраз собственного своего духовного облика. «Если бы только я увидел себя самого, я увидел бы Тебя», писал бл. Августин¹.

Когда самоизучение приводит нас к восприятию сверхмирного Существа внутри нашей сущности, то это побуждает искать Его и вне нас. В этом – Его действие в нас.

§ 4. Религиозное чувство и значение религии

Непостижимость цели и смысла текущих в мире явлений влечет человеческую мысль к тому, чтобы найти идеи бытия, удовлетворяющая, отвечающия запросам души. Человек не перестает желать жизнь осмысленную, внутреннее утешение, общую гармонию мира, сообразную с идеей блага. Вложенная в натуру человека потребность свободы, заставляет желать освобождения от подчинений обступающим его жизнь слепым случайностям; он хочет участвовать в бытии чистом, постоянном и неизменном: человек стремится к и с т и н е. Его не покидает мысль – как уйти из власти времени и утвердиться в вечном. Кто обобщает эти идеи и погружается в размышления о добре, об истине, о вечности, тому открываются желанныя формы бытия. Является такой строй души, когда эти формы могут воочию встретиться на жизненном пути. До этого просветления только были поиски настоящей жизни не там, где она есть. Все, что прежде чередовалось и исчезало, как непонятное, – «лишь скользило у порога бытия». Мы есмы подлинно, то есть вступили в действительное бытие, когда пребываем в благом, истинном и вечном.

Но если приближаться к такому бытию только умозрением, а не всеми силами души, оно останется в области идей. Желанное бытие настанет действительно и мы сольемся с ним, если душевным усилием мы подымемся до особого переживания: оно заключается в ощущении присутствия надмирного Существа, первопричины всего существующаго. Это глубинное переживание нашего «я» находится в зависимости от направления нашей воли к перерождению своей личности: надо не детали жизни улучшить, а усовершенствовать ее, как целое. Нелегко оставить духовную пустыню привычной вседневной суеты, забыть «очарование пустяками». Так же как опыт чувственных восприятий приносит знание о внешнем мире, так и внутренний, духовный опыт вводит в высшую действительность. Прикосновение к высшему благу и отказ от видимых ценностей создают внутреннюю борьбу, которая и характеризует религиозное чувство. Но это чувство – только порог светлого бытия. Отсюда начинается наше общение с надмирной Властью двумя способами: согласованием нашей воли с волею Высшею и нашим прямым молитвенным призывом ко Всевышнему.

Блаженный Августин полагал, что слово «религия» произошло от глагола «reeligere» – вновь связывать, заново обязывать. То есть, в данном случае, возобновлять связь человека с Богом после Адамова падения. Религия, как понятие, относится скорее не к личности, а к человеческому обществу во всех его состояниях. Религия, в современном представления, есть совокупность понятий о Божестве и Его воле, что обединяет людей для общого Ему поклонения, порождает свое особое мировоззрение, создает соответственный душевный строй и обязывает к определенному поведению в жизни.

Среди идейных двигателей истории религия занимала всегда важнейшее место, а проявление религиозного чувства было всеобщим и повсеместным. Во все времена у всех племен поддерживалась область понятий нематериальных и в то же время таких, которыя нельзя отнести к творческому началу. Религия была не только нужна для полноты народной жизни, но подчас составляла ея главное содержание.

Изследуя значение религии христианской, нельзя не видеть, что она – родник, из которого проистекало все значительное: расцвели в своем внутренним содержании все искусства, явились: проникнутая ответственностью научная мысль и достойныя учреждения культуры; она выдвинула ценность человеческой личности, родила человеколюбие, повлияла на смягчение нравов, воспитала общественное призрение, внесла свет в педагогику, стала основой законодательства. Религия сказала о назначения человека и показала безсилие смерти. Она собрала в одно общечеловеческия усилия, чтоб дать основу нравственности и ради этого всегда была неусыпным словом к совести и двигателем воли.

Человек, будучи в стеснении или в достатке, в просвещении или невежестве, в рабстве и в свободе, – неодолимо религиозен.

§ 5. Вера

Вера есть признание истиною, чего бы то ни было, с такою решительностью, что убежденность эта сильнее доказательств логических и фактических. Вера есть первоначальный акт восприятия сердцем, тотчас исходящий к сознанию, с чего и начинается душевный процесс. Основания веры лежат глубже, чем знание и мышление. Вера – необходимый внутренний стержень религии.

Когда человек верует, то его верование стоить в центре его душевной деятельности: ум, чувство и воля вполне зависят от предмета веры. Душевная сущность верующого пронизана верою так, что не остается бездейственной: скрыто или явно, но вера активна по самой своей природе. Принятую истину верующий старается передать другим, т.е. вере свойственно исповедничество. Вера не есть синтез жизненного опыта, ни конечное умозаключение, ни философское построение. Это дар, сообщенный нашему «я», знак расцвета внутренней жизни, и принимается, как драгоценное постижение. Вера является природным качеством души, свойством вложенным при ея сотворении.

Вера бывает обращена на высокую, идеалистическую область яаших принципиальных представлений. Или наоборот, человек может снизить веру до уровня материалистическаго. Например, одни связывают веру с идеей общей жертвенной любви. У других вера может питаться личной выгодой, враждой, борьбой и ненавистью. Веру носят в себе и те, кто хотят слыть неверующими. Даже атеисты, заявляя о своей отрицающей вере, в своих теориях признают, что «невозможно придти к своим убеждениям без намеченной предвзятой идеи». Так, сначала они заявляют, что ничего, кроме материи нет, а затем собирают доводы в подтверждение своей негативной веры. Они опровергают религиозную веру потому, что предмет нашей веры не поддается познанию одним чувственным опытом.

Логический метод науки тоже покоится на вере; всякое изследование вдохновляется уверенностью в существовании искомого природного закона; ученый верит тоже в достоверность показаний наших органов чувственного восприятия. Он также верит, что законы нашего мышления согласуются с законами действительного бытия. Двигателем всех изследований является вера в существоваие еще таящейся, пока скрытой, истины. По слову глубочайшого мыслителя древности св. Василия Великаго ² – «В науке вера предшествует знанию».

Религиозная вера, представляющая собою самовозникающее начало душевной деятельности, нисколько не развенчивается в своем особом значении каким бы то ни было изследованием при помощи умственного анализа. Эта вера не может зависеть от разсудочных доказательства Упорно неверующему – излишне доказывать. Верующему не нужны подтверждения. Велико заблуждение отрицателей, которые смешивают веру с творческим воображением. Не станут люди умирать, например, за сотворенный ими эпос. Вера же всегда имела значение ценности незаменимой, за что отдавали жизнь, ибо верою человек приобретает то, что не умрет с его собственной смертью. Св. великомученик Евстратий³, подобно многим другим жертвам гонений, склоняя под меч голову, произнес: «Телесныя сии мучения суть веселия рабам Твоим». Сжигаемый на костре св. Поликарп Смирнский ⁴ не захотел быть привязанным к столбу: «Тот, Кто дал мне силу терпеть огонь, даст силу стоять на костре неподвижно...». Множество однородных фактов, которыми заполнена человеческая история, гораздо убедительнее самых верных разсуждений. Даже в границах физического мира, где человек недалек от однодневного мотылька, связанного со звездной системой, для которой тысячелетие мелькает, как удар пульса, – трудно ему говорить о первосилах вселенной и о ея конечной судьбе. Только верующая душа свободно входит даже в область представлений, названных «потусторонними», где измерения и оценки мышлением поникают в безсилии.

После того, как сказано было – что есть вера, нет более нужды в нашем введении изобличать или доказывать слабость неверующих. Мы знаем, что они одинаково с нами ежемгновенно пребывают в руке Божией. Далее только одно будем говорить: как и во что веруем мы. Не на соображения ума мы будем опираться, но на примеры и свидетельства святых и преуспевших в вере людей, повторяя апостольскую просьбу ко Господу: «умножи в нас веру»⁵. Вера вливаеть в человеческую душу огромную покоряющую силу: «... и сия есть победа, победившая мир, вера наша"⁶. Не раз в жизни человечества отмечено, что сосредоточенная вера одерживала верх над природными законами: »... если кто скажет гори сей: поднимись и ввергнись в море; и не усумнится в сердце своем... – будет ему..» ⁷ . Одновременно, душа верующого наполнена светлой радостью: «Которого не видивши любите, и Которого доселе не видя, но веруя в Него, радуетесь радостью неизреченною и преславною» ⁸ .

Христианская вера, по ея сути, есть убежденное исполнение Божьей воли втечении земной жизни, ради блаженного продолжения ея, после перехода чрез телесную смерть.

Сердце способно полнее оценить значение веры, нежели это может сделать разсудок. Вот восклицание свят. прав. Иоанна Кронштадтскаго: «О, вера святая! какими словами, какими песнями я прославлю тебя... Познан буди, Господи, в вере Твоей»⁹.

§ 6. О познании Господа Бога

Вожделенныя человеческому сердцу: благо, истина, вечность, – проистекают из существа Всевышняго, к Кому обращена религиозная вера человека. Оставляя туманныя определения разума о «Высшей Силе», отдадимся простому и трепетному чувству присутствия Бога Живаго. Поклонение единому невидимому Богу христиане восприняли от древних иудеев, которые давали Ему разныя наименования: Сый, т.е. Тот, Кто есть (Иегова); Владыка (Адонаи); Сильный (Элогим, множественное от Элоаг); Всемогущий (Шалдаи) и другия. Но сущности Бога эти имена не выражают, а только то, что касается этой сущности, только выражают Его отношение к миру и к нам. Бог многоименен потому, что человек не в состоянии найти имя достаточное, чтобы выразить самое Его естество. Познание Того, от Кого зависим всецело, Кому приносим любовь и поклонение, с Кем ищем слияния, – есть стремление, вложенное в человеческую душу. «Ты создал нас для Себя и неспокойно сердце наше, пока оно Тебя не найдет», писал бл. Августин. Но святейшия качества Бога столь безграничны, что разум человека не вмещает и не может объять самую сущность Божию, ибо несоизмерим Он и несравним ни с каким понятием в мире. «Кто может, говорит св. Ефрем Сирин, измерить глубины Божества и понять тайны Его? Угодно ли тебе, о, прах?»¹⁰ В книге о вере св. Феофил Антиохийский выдвинул также мысль о недостоинстве нашем: «Бог виден только для тех, ... у кого очи душевныя отверсты»¹¹. То же высказывает св. Григорий Богослов, полагая, что надо разсуждать о Боге тогда, «когда вождь наш – ум не сродняется с нечистыми преходящими образами». Св. Иоанн Дамаскин ¹², в известном его труде – «Точное изложение православной веры», – так определяет предел нашего богопознания: «Итак Бог, яко всеведущий и промышляющий о пользе каждаго, открыл все, что знать нам полезно, и умолчал о том, чего не можем вместить».

Но Богу угодна наша жажда познать Его. Потому Он и благоволил явить Себя людям воочию, дабы они полнее восприняли Его. Воплощение Иисуса Христа прояснило наши представления о Божией сущности и это новое знание проникло в сердца наши и осенило разум. Христос внушил нам, что Бог прежде всего есть наш Отец и значит Его отношение к нам уподобляется бережливой заботе отца к своим детям¹³. Второе, услышанное от Спасителя, заключается в том, что нам дано столько познания о Боге, сколько достаточно, чтобы иметь в душе основу для веры и чтобы эту веру в себе укоренять, взращивать и утверждать в других¹⁴. Третье, чему научил Сын Божий, это знанию, что открывается нам не естество Божие, нашему разуму непостижимое, а благая сила Божия, которую можем узреть в Его действиях¹⁵. И наконец узнали мы через дела Богочеловека, что отнюдь не видение (ясное представление), а единственно – вера может возвысить и переродить нас до способности принять от Бога «залог Духа», в чем и состоит наше земное назначение¹⁶. Только такой обновленной верой в Бога – все, что в нас временное и смертное, поглощается вечно живым.

Свершилось тысячелетнее чаяние человечества. Бог явился на земле в лице Иисуса Христа во плотском образе и сказал новое, полное слово Своего откровения. Это вознесло богопознание и все понятия веры на небывалую высоту. Каждый человек, крестившийся во Христа, с той поры может вступить в самодеятельную, огненную богоприсутствием, духовную жизнь, потому что «с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входить в него"¹⁷.

§ 7. Божие откровение

Познание Божьей воли, научение чистой жизни и правильной вере, понятие о благах, какия чрез это достигает человек, – сообщается нам из единого источника: от Самого Господа. «Без Бога невозможно познать Бога»¹⁸. Хотя вера в Бога лежит в глубине души человека, самый предмет веры раскрывает Откровение. Все, что исходить от Бога для назидания ищущих Его, есть Божественное Откровение. Оно доступно человеческому восприятию в силу дарованных нам качеств богоподобной личности. Это один из способов Промыслителя возделывать человеческую Душу; нам надо только уметь пользоваться таким благодатным озарениемь, извлекая пользу из всех уроков своей жизни.

Когда, предаваясь богомыслию, мы станем искать истинное значение всего пережитаго, нашей борьбы, страданий, падений, радостей, грехов, раскаяний и возношений вновь души к Богу, – нам может открыться связное целое. Проясняется, что Всемогущий, в чьих руках подлинныя блага, а не то, что казалось нам благом, Он «рукою крепкою вывел вас"¹⁹ из всех невзгод. То же и в больших общих событиях, прошедших пред нашими глазами: народныя бедствия, возвышения и падения, торжество побед и горечь поражений, – если их созерцать из духовной глубины, то они являются неким божественным поучением и несут в себе символический смысл. В устрашающем нагромождении фактов, в потрясениях истории открывается воля Промысла и удивительные суды Божии.

Но имеется еще всеобщий источник познания Божией воли: это тысячелетний голос непосредственных обращений Бога к человечеству. Вначале эти божественный повеления, внушенныя богоугодным людям, изустно передавались через поколения. Запись Откровения началась за шестнадцать столетий до пришествия Христа. Святые провозвестники Откровения пророки, а затем апостолы, осененные Духом Божиим, которые для того и жили в мире, чтобы принять и возвестить внушенную им истину, видя «дальнее, как ближнее», – записали, собрали, распределили и составили то, что названо Священным Писанием. Это есть неделимая, целостная истина, представленное в книгах Слово Божие.

Священное Писание: возвещает истину Единобожия; передает понятия о святых сверхкачествах Божиих; приводить слова самоутверждения Божия; излагает творение mpa, изображая в кратком начертании образ того, – как возникало бытие вещей в их основной, внутренней сущности; Писание говорить о сотворении человека, выделяя духовно-нравственное его достоинство, указывая смысл и цель его жизни; объявляет нравственный закон в заповедях; пророчествует, а затем повествует о возстановлении единства Бora с человеком чрез Искупительную Крестную жертву Бога; и наконец, Писание обещает вечную жизнь в Божьем Царстве после всеобщого Суда, совершенного мерою Христова закона.

Воплощение на земле Сына Божия все в мире изменило: человек познал воочию Предмет своей веры. Сын Божий сказал человеку: «Я путь и истина и жизнь«²⁰ и закон предстал уже не как «тень будущих благ»²¹. Тоже и Священное Писание разделилось на две части: Ветхий Завет, обнимающий время приготовительное и Новый Завет – время после Рождества Христова. Христианство не только не отвергло религиозные взгляды Ветхого Завета, но утвердило его значение, как предварительного периода веры для восприятия Завета возрожденной религиозной жизни. Нравственное учение Ветхого Завета истолковано в новом, возвышенном понимании. Так заповеди Моисеева законодательства, сообщенныя народу, не смевшему приблизиться к подножью Синайской горы, христиане понимают совершеннее и полнее – в свете заповедей блаженства, сказанных Христом народу, собравшемуся слушать Его на горе.

Полным словом Откровения, утвердившим Истину, живым вероучением, источником нравственной жизни христианина, а для всякого человека причиной духовного возрождения, – является святое Евангелие. Святые апостолы и евангелисты Матфей, Марк, Лука и Иоанн составили эту книгу, увенчавшую все священное Писание; первый и четвертый из них – самовидцы дела Христова, второй написал со слов тоже ближайшого свидетеля, ап. Петра, а третий изложил, как сам пишет, «по точном изследовании всего сначала», им слышаннаго. Это святое Благовестие излагает: Рождество, жизнь и учете Богочеловека-Христа; открывает Его Божество; описывает Его самоприношение в жертву Распятием на Кресте; приводит множество сотворенных Им чудес, завершенных вселенским чудом – Его Воскресения из мертвых и затем чудом телесного отдаления из мира Вознесением. Благодетельно значение Евангелия для человеческого рода: Оно утверждает веру в безсмертие; сообщает о приближении Царствия Божия, которое в зачатке доступно всякому, кто проникся духом Христовым; это Благовестие приводит к обожению нашего существа чрез усвоение евангельской любви.

Столетия жизни христианского общества, тщательно оберегавшого Богооткровенную истину, слова, которыя «суть дух и жизнь»²², – протекли в подвиге определения православной веры, основанной изначала на Писании. Такая охранная борьба от еретических искажений сущности веры вылилась в ряд постановлений, принятых церковными Соборами. Эти собрания мужей Церкви, с участием иногда даже святых отшельников, тщательно разбирали – что говорить Писание по тому или иному вопросу веры. Затем они находили подтверждения, что Церковь именно так, от времен Апостолов, понимала текст Писания. Принятый с молитвою и в страхе за истину, постановления Соборов²³ составили Священное Предание, которое вошло в силу наряду с самим Писанием.

Каждая основная истина нравственного или вероучительного содержания должна всегда иметь неоспоримое подтверждение текстами первоисточников: из Священного Писания или священного Предания. Таким образом разумению Писания помогает Предание, а оно в свою очередь многократно подтверждается Писанием. «Итак, братие, стойте и держите предания, которым вы научены или словом, или посланием нашим"²⁴, пишет Св. ап. Павел.

Также и в этой книге, излагающей нравственныя и догматическия истины Православия, всякое положение подтверждается ссылками на Писание или Предание. Общею же основой книги является св. Евангелие.

§ 8. Нравственность

Евангельская проповедь Господа Иисуса Христа началась призывом: «покайтесь и веруйте в Евангелие».²⁵ Веровать в Евангелие значит воспринять разумом все, в нем написанное, как Божие повеление, а сердцем – сжиться всецело с его духом. Сие святое Благовестие не только не отделяет учение о богоугодной жизни от учения о вере, но дает в лице Спасителя живой образ их полного слияния. Воплощением Сына Божия святой Промысел впервые поставил человека пред ясным обликом Богочеловека. Никогда прежде людям не было дано видеть явившуюся среди них личность, исполненную полноты святости, такую, которая покоряет благостью и миром, властвует любовью и правдой, чудотворит небесной силой и собою олицетворяет самыя чистыя мечты человечества. «Я дал вам пример, чтобы и вы делали то же, что Я сделал вам», учит Христос. Его пример раскрывает нам – к а к исполнить ветхозаветное повеление – «освящайтесь и будьте святы, ибо Я (Господь Бог ваш) свят» ²⁶ . Сказанное вначале проповеди – «веруйте» извлекает уверовавшого из сна безразличия и богозабвения, а – «делайте» призывает к постоянному духовному труду: «терпением вашим спасайте души ваши«²⁷. Всякое евангельское обращение всегда направлено к душе каждого человека, а призыв к деятельности имеет в виду его душевный подвиг просветления; конечная цель – внутреннее перерождение: »Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше»²⁸. Эта внутренняя деятельность к перерождению должна благоговеть пред идеалом, который поставлен Иисусом: «Итак будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный"²⁹. Труд этот заключается в собирании в своей душе постоянного расположения творить во имя Бога добро и отвращаться от делания всякого зла. Такое, устремленное к Богу душевное состояние, выражаемое делами жизни, названо добродетелью.

В посланиях святых Апостолов встречаются названия, однозначущия с добродетелью: благочестие, добрый нрав; а развившаяся затем святоотеческая и аскетическая литературы употребляют слова: нравственный, нравственность, чистота, чистый, – которыя, как добродетель, имеют значение расположения к доброделанию по Завету Божию³⁰. Само священное Писание, а вслед наставления святых мужей указывают, что добродетель, благочестие, нравственность – следует постоянно изучать, упражнять и развивать. Чтоб стяжать в себе эти качества, нужна душа мужественная, с предзрением препятствий и готовностью их перенести. Но полезно знать, что люди делали попытки установить нравственность, как душевное начало, не связанное с верою в Бога. Только три, логически построенныя, системы этики имели серьезный характер³¹. Все-же оказалось, что если и можно такую нравственность обосновать, то невозможно признать Е ней силу, которая была бы способной духовно возродить человека. Но достаточно раскрыть Евангелие, чтобы убедиться, как легко и просто видеть происхождение нравственности и ея основу. Нравственность проистекает из Откровения, она есть отблеск в человеке Божьего качества всеправедности, цель евангельской нравственности – соприкоснуться с Царством Божиим, чрез усвоение человеком главного закона Царства – закона любви.

Итак «Испытаем и изследуем пути свои и обратимся ко Господу»³². «Словом изучай добродетель и проповедуй о ней делом»³³. «Венец добродетелей – любовь»³⁴.

Если нравственность происходить от Бога, то и самые законы нравственности суть заповеди Божественного Откровения.

§ 9. Значение веры в церковь

«Бог создал человека для нетления, и соделал его образом вечного бытия Своего»³⁵. Христианская вера нам дарована для того, чтоб мы могли достигнуть вечной жизни в блаженстве. Но вполне усвоить Христов дух, действительно очиститься нравствено, успешно возрасти в добродетелях, познать духовное совершенство, все это требует, кроме собственных усилий христианина, – особого благодатного воздействия Свыше. Утвердить в себе духовный успех своими силами невозможно, «доколе не излиется на нас Дух свыше, и пустыня не сдилается садом«³⁶. Такое действие Божие определяется, в христианских понятиях, как – освящение человеческого существа. Это то, что просил Иисус Христос в Его прощальной молитве: »Отче святый!.. освяти их истиною Твоею ..»³⁷. Об этом же писал св. ап. Павел Коринфянам: «От Него и вы во Христе Иисуси, Который сделался для нас премудростью от Бога, праведностью и освящением и искуплением«³⁸. Освящение человека есть начало присущого Царству Божию блаженства, причиною освящения является Сын Божий, а совершается в нас освящение Духом Святым, что и выражено св. ап. Петром: »... по предвидению Бога Отца, при освящении от Духа, к послушанию и окроплению Кровию Иисуса Христа: благодать вам и мир да умножатся»³⁹.

Оттого Спаситель в своих действиях на земле не остановился на том, что сообщил спасительныя истины Своего учения, но еще Он создал орган, привлекший к Нему людей и народы. Потому то и возобновлялось на протяжении веков, непрерывно, нравственное возрождение людей, что жизнь христиан в любви и добродетели, могла опираться на особый духовно-общественный организм: Христос создал Свою Церковь. Распространив Свое благодатное Царство также и на землю, Господь сделал созданную Им Церковь орудием нашего освящения.

Призвание Господом двенадцати апостолов, а потом семидесяти, было предначалом святого общества, Им возглавленнаго. Далее Евангелие повествует – как Христос выразил, что духовной основой Его Церкви будет неколебимая, как скала, вера в Иисуса не только как в Сына Человеческаго, не как в пророка, а как в «Сына Живого Бога» (Мф. XVI, 15–17). Тогда же Господь возвестил, что Церковь никогда не будет упразднена силами зла. Он установил очищение таинством крещения; учредил для Церкви таинство покаяния; тщательно подготовил и совершил Сам таинство причащения, повелев творить его до конца дней; дал Церкви право суда (Мф. ХVIII, 17); вручил апостолам иерархическую власть; показал, что сила этой власти не в господстве, а в служении; облек Церковь «силою свыше», вручив ея судьбу Божию Промышлению чрез действия Святого Духа. Воспринявиние в день Пятидесятницы эту благодатную силу апостолы, совершали таинства, разясняли истины Христова учения, укрепляли, повсюду умножали и устраивали Церковь, поставлением своих преемников обезпечили непрерывность и непресекаемость святой жизни Церкви. Таким путем по сие время сохранены: освящение верующих чрез таинства, проповедь Христовых заветов, управление Церковью и все, потребное для христианской жизни. Все соблюдается так, как заповедал Спаситель и как установили Апостолы.

Православный Христианин знает, что учрежденная Самим Христом и освященная Духом Церковь несравнима с человеческими обществами не только по своей внешней структуре, но это есть «понятие о бытии, противоположном всему земному». Потому что Церковь, имеющая главою Ийсуса Христа, – свята, и еще потому свята, что жизнь ея пронизана воздействием Святого Духа, – Православный Символ Веры указует ее, как предмет веры. Церковь это то, во что мы веруем. Это уясняется, когда мы вникаем в самую сущность Церкви и в ея промыслительное назначение. Когда Спаситель произнес на Кресте предсмертный возглас – «Совершилось», в эту минуту человеческий род был призван вступить в новое бытие, принять новую жизнь. Это новое бытие есть Царство, соединяющее верующих в любви. Отдельный человек получает освящение непосредственным воздействием на него Существа Божия, но освящается потому, что он член Церкви и в ея лоне «получает приращение для созидания самого себя в любви» ⁴⁰ . Это возрастание в любви совершенствует личность, состоящую в Церкви, потому, что Христос в час Искупления даровал не каждому в отдельности новую жизнь, но искупленному человечеству, обединенному в Его Церкви. Такое понимание внушается нам словами Господа в той же прощальной молитве: «Отче Святый! соблюди их во имя Твое, тех, которых Ты Мне дал, чтобы они были едино, как и Мы"⁴¹.

Если определять Церковь с такой чисто духовной стороны, возможно сказать, что Церковь есть основанная Христом благодатная жизнь, в которой личныя усилия к святости каждого освящаются Духом Святым чрез единение всех в любви к Богу и ближнему, благодаря чему в каждом возрастаешь живая нравственная сила.

Строй Церкви заложен ея Божественным Основателем. Труды апостолов дали Церкви соответствующее воле Господа устройство. Ограду от лжеверия поставили апостольские преемники, выразив свои боговдохновенныя решения в Предании, записанном в канонах. Всякий христианин в духовном труде своего возрождения может обрести его своим согласием с вековым строем Церкви. Он пользуется новоблагодатной жизнью Церкви своим свободным послушанием иерархии. Все же мы, »Как возрожденные не от тленного семени, но от нетленнаго, от Слова Божия«⁴². Можем убежденно веровать в Церковь, «имея великого Священника над домом Божиим»⁴³.

* * *

Бл. Августин, еп. Иппонский (354–400), «Признание».

Св. Василий Великий, архиеп. Кесарии Каппадокийской, (330–379). Письма 227, Твор. III т.

Св. влкмуч. Евстратий, пострадал в 302 г.

⁴

Св. Поликарп Смирнский, пострад. в 166 г.

⁵

Лк. ХVII, 5.

⁶

1-е послан. Иоан. V, 4.

⁷

Мф. XVII, 20. Мк. XI, 23.

⁸

1-е Пет. 1, 8.

⁹

«Моя вера во Христе», т. 2-й, стр. 69.

¹⁰

Пр. Ефрем Сирин, 372-г., «Против испытателей, песнь 4, 7, 9».

¹¹

Св. Феофил Антиохийский, 181 г., «1-я книга о вере».

¹²

Св. Иоанн Дамаскин, (675–777). Тоже; 1-е Кор. II, 11; Мф. XI, 27.

¹³

Мф. V:16, 45; Мф. VI:6, 8, 9, 15; Мф. XII:50; Мф. XVI:17; Мф. XVIII:35.

¹⁴

1Ин. V, 20; 1 Кор. ХIII, 12.

¹⁵

Рим. 1, 20; Пс. ХVIII, 2–5; Прем. XIII, 1–5.

¹⁶

2-е Кор. V, 7; Исх. ХХХIII , 23.

¹⁷

Лк. XVI, 16; Мф. XI, 12.

¹⁸

Св. Ириней, еп. Лионский, пострад. в 202 г., «I и 4 книги против ересей».

¹⁹

Исх. ХIII, 3; ХХХII, 11.

²⁰

Иоан. ХVI, 6.

²¹

Евр. X, 1.

²²

Иоан. VI, 63.

²³

Апост. Собор 51 г., Семь Вселенск. и Девять Поместн. Соборов (См. сей книги Часть 3-ю).

²⁴

2-е Фес. II, 15; 1-е Кор. XI, 2.

²⁵

Иоан. ХIII, 15.

²⁶

Лев. XI, 44.

²⁷

Лук. XXI, 19.

²⁸

иоан. III, 7.

²⁹

Мф. V, 48.

³⁰

Иак. 1, 27; 1-е Тим. IV, 7; 1-е Кор. XV, 33; Старец Никодим Святогорец; св. Максим Исповедн., пр. Григорий Синаит (все трое из Добротолюбия).

³¹

Гедонизм; Утилитаризм; «Научная» этика Имануила Канта.

³²

Плач Иерем. III, 40.

³³

пр. Нил Синайск., Добротолюбие.

³⁴

Исаия Отшельн., Доброт,

³⁵

Прем. Солом. II, 23.

³⁶

Ис. ХХХII, 15.

³⁷

³⁸

³⁹

⁴⁰

⁴¹

⁴²

⁴³

Источник: Основы христианской православной веры / Сост. протоиерей В. Глиндский. - [Репринт. воспроизведение изд. "Заря", Канада, 1985 г.]. - М. : Паломник, 1994. - 286,[3] с.

Telegram-каналы

Комментарии для сайта Cackle