Троицкие листки

Духовно-нравственное чтение для народа. Выпуски XXI-XXV.

Издание Св.-Троицкой Сергиевой Лавры, 1896–1899 г.

(Отзыв по случаю соискания издателем их Макарьевской премия).

Прежде чем войти в рассмотрение представленных о. архимандритом Никоном (Рождественским)^* на соискание премии покойного высокопреосвященного митрополита московского Макария последних пяти выпусков «Троицких Листков» (с ХХI-го по ХXV-й), содержащих толкование на Евангелие от Матфея, не лишним считаем сказать предварительно хотя несколько слов о характере и целях всего вообще издания, начатого Свято-Троицкою Сергиевою Лаврою еще двадцать лет назад (в 1879-ом году) и с тех пор непрерывно редактируемаго достопочтенным о. архимандритом.

В литературе нашей, и духовной и светской, давно уже и не раз поднимался вопрос: что предлагать для чтения народу? Имеется ли у нас достаточное количество такого рода книг и книжек, которые бы, не будучи обременительны для бедного простолюдина по цене, в тоже время были бы доступны его понимаю по изложению, в особенности же отвечали бы по своему содержанию насущным потребностям его христианской души, давали бы здоровую, духовно-развивающую и укрепляющую пищу не уму только его, но и сердцу? Похвалиться обилием такого рода произведений мы едва ли можем¹. По крайней мере, жалобы на малочисленность у нас, в нашей литературе, подходящих для народного чтения книг, – чтения и в школе и дома, – не перестают раздаваться и доселе; и раздаются этого рода жалобы особенно, справедливость требует сказать, по отношению в нашей духовной литературе. Между тем потребность в книгах, вполне приспособленных и по содержанию и по изложению для народного чтения, все более и более растет, – растет по мере того, как все более и более увеличивается число народных школ, и в особенности школ церковно-приходских. Упрекать нашего простолюдина в нелюбви к книге, к чтению, нет никаких оснований. Напротив, что книга, составленная умело, с полным знанием и верным пониманием быта и духовных потребностей нашего простого народа, всегда найдет ceбе среди него достаточно-обширный круг читателей, лишь бы только цена и некоторые другие условия её пpиoбретения не представляли затруднений при этом, – ясным доказательством этого может служить пример «Троицких Листков». Издание сих «Листков» предпринято было именно с целью – дать нашему простому народу, применительно к его религиозным нуждам и при том – по цене, доступной для каждого бедняка (1 копейка за «Листок»), что-либо для духовно-нравственного чтения. И что же показал опыт такого рода издания? В течение 20-ти лет (с 1879-го по 1899-й год) редакциею «Троицких Листков» выпущено более 90 миллионов оттисков их. Цифра внушительная! И цифра эта с одной стороны наглядно показывает, как любит, действительно, наш простой народ книги духовно-нравственного содержания, в тоже время с другой – громче всяких похвал свидетельствует о том, как удачно начато и прекрасно поведено было редакцией с первых же дней задуманное доброе дело на пользу народную, как верно были угаданы и приняты в соображение все необходимые для успеха его условия. И в самом деле, просматривая содержание первых двадцати выпусков «Листков», мы находим в них замечательное разнообразие предлагаемых в них статей: тут есть и поучения, принадлежащие при том некоторым знаменитым древнерусским проповедникам, и рассказы из жития святых, из благочестивых обычаев древнерусской старины, извлечения из старинных русских памятников духовно-нравственного содержания и т. под.; есть не мало листков, специально направленных к вразумлению наших «глаголемых» старообрядцев, а также разного рода сектантов, – напр. скопцов, штуидистов и др., так что в целом каждый выпуск листков (книжка из 40 листков) содержит очень много не поучительного только, или нравственно-назидательного для читателя, но и в высокой степени любопытного, сообщающего читающему не мало полезных церковно-исторических сведений. Неудивительно после этого, что «Листки» получили широкую известность и настолько пришлись, как говорится, по душе их постоянным читателям, что временная приостановка их, вследствие предпринятого редакцией издания листков, содержащих исключительно толкование на св. Евангелие от Матфея, вызвала неподдельное сетование, побудившее редакцию, после годовой остановки, продолжать, одновременно с изданием листков по толкованию Евангелия, издание и общеназидательных листков в прежнем, их виде, открыв лишь для последних новую нумерацию под именем «дополнительного счета».

Обращаемся, в частности, к рассмотрению «Листков», содержащих толкование на Евангелие от Матфея.

В предисловии к этим Листкам (вып. XXI, стр. 1: «нашим читателям») о. архимандрит Никон объясняет, по каким собственно побуждениям предпринято было им издание этого рода листков. «Желая дать своим читателям такое чтение, которое наиболее отвечало бы их духовным потребностям, редакция, – говорит достопочтенный о. архимандрит, – внимательно прислушивалась к тому, чего они сами просили в своих письмах, коих за это время (с 1879-го года по 1899-й) получено ею несколько десятков тысяч»... «Между прочим, очень часто к ней обращались с просьбами – выслать или по крайней мере указать, откуда можно выписать толкование на святое Евангелие, на псалтирь и другие книги Священного Писания. По мере возможности и делались такие указания, – и книга выписывалась, но, к сожалению, от читателей нередко получались отзывы вроде такого: «мы выписали такую-то книгу по вашему указанию; спора нет – книга хорошая, но к ней не скоро приспособишься; она написана по ученому, много в ней для нас непонятного, а главное – к душе – то ничего не говорит». Это значит, что народ ищет в толкованиях на слово Божие не только изъяснения священного текста в тесном смысле, но и нравственного назидания, ищет духовной пищи не только своему уму, но и сердцу»... «К сожалению, в современной духовной литературе мы не могли указать нашим читателям ни одного подобного толкования на какую-либо целую книгу Священного Писания. Тогда мы пришли к мысли: дать в виде опыта такое толкование хотя на одно Евангелие». И вот – опыт дан. Насколько же успешно в предложенном толковании выполнены о. Никоном намеченные им благие и, троицкие листки бесспорно, всегда и всюду в высшей степени желательные цели толкования слова Божия?

Уже вышеприведенные из предисловия его «к читателям» строки показывают, с каким вниманием и обдуманностью достопочтенный о. архимандрит приступил и в данном случае к своему делу. И это внимание, эта обдуманность ясно выступают уже в некоторых особенностях самых приемов толкования. По большей части, дело толкования ведется таким образом: сначала выписывается стих или два священного текста, и за тем приводится толкование на него; по окончании толкования на вы­писанный стих приводится новый, следующий по порядку, и т. д. О. архим. Никон держится в этом случае иных приемов. Поставив главною задачей своих истолковательных листков – «дать книгу не для научных справок», что значить то или другое выражение, а для духовной пользы читателей, чтобы в душе читателя оставалось впечатление более живое и прочное, чем какое получается от чтения обычных толкований», о. Никон, сообразно с этим, дер­жится такого порядка: в его толковании священные слова евангелия приводятся не отрывочно, не отдельно от самого толкования, но так сказать – вплетаются, как златые нити, в самое толкование, – при чем подлинные слова Евангелия выделяются славянским шрифтом. В видах наибольшей силы и цельности впечатления на душу читателя такого рода принятый автором порядок является, бесспорно, вполне целесообразным; благодаря ему, предлагаемое в листках толкование св. Евангелия имеет, действительно, характер живой, назидательной беседы, чуждой сухого, школьного формализма. Толкование текста ведется всюду строго по руководству св. отцов и учителей церкви, – при чем в наиболее важных случаях приводятся всегда подлинные (в русском переводе) слова их.

Нравоучительный элемент составляет вообще существенный, отличительный элемент в толкованиях о. архим. Никона. И в этом отношении заслуживают внимания особенно листки, содержащие толкование Нагорной беседы И. Христа (лл. 821 и д.) и молитвы Господней (лл. 834 и д.). В толковании Нагорной беседы, изъясняя учение Христа Спасителя о блаженствах, равно как смысл заповедей устанавливаемого Им новозаветного закона, закона благодати, о. архим. Никон не довольствуется лишь возможно-полною и правильною передачей преподаваемого в них христианского нравственного учения, но старается вместе с тем примерами из житий различных святых подвижников (напр. Иоанна Лествичника, Исаака Сирина, Иоанна Милостивого, Антония великого, Тихона Задонского и мн. друг.), приведением их мыслей и дел, показать, как понималось ими и осуществлялось в жизни то или другое из блаженств, та или другая из заповедей Христовых, а через это и самое объяснение их у автора получает большую силу и действенность на душу читателя. В изъяснении же некоторых из прошений молитвы Господней толкование автора прямо переходить в прекрасное, воодушевленное поучение к читателю, призывающее его к непрестанному памятованию о Боге-Отце и Промыслителе нашем, к живейшей любви и благодарности в отношении к Нему за Его бесконечно-великие благодеяния к нам грешным и т. под. (см. напр, листки 835, 836).

Для читателей-любителей слова Божия, желающих глубже исследовать заключающееся в нем уроки духовной жизни, о. Никон на полях отмечает в своем толковании текста Евангелия Матфея параллельные места из других книг Свящ. Писания, и прежде всего, разумеется, из св. Евангелий Марка, Луки и Иоанна; на полях же, для удобства случайных справок, «скорого ради обретении», как говорили в старину, тщательно отмечены главные, или наиболее важные из мыслей, выказываемых в толковании. И за то и за другое читатели принесут, без сомнения, искреннюю благодарность достойнейшему о. Архимандриту.

Желая сделать книгу более привлекательною даже с внешней стороны, о. Никон дает в тексте целый ряд рисунков, касающихся различных событий из евангельской истории. Не мало, заметим, рисунков имеется и в листках общеназидательнаго характера; но рисунки, помещенные здесь – в истолковательных листках по Евангелию заслуживают внимания потому особенно, что заимствованы они все, за исключением лишь очень немногих, не из произведений современных художников, а из памятников родной старины: одни заимствованы из рукописного Евангелия Саввина Сторожевского монастыря 1470 г., другие же – из печатной псалтири 1634-го года, принадлежавшей некогда известному келарю Троицкой Сергиевой Лавры – Симону Азарьину.

На первых двух листках (за №№ 801 и 802), в качестве вступления к последующему толкованию Евангелия, помещены на первом, под заглавием: «Пред чтением святого Евангелия» прекрасное, поучительное наставление брату-христианину, как, с какими мыслями и чувствами, должно читать слово Божие; на втором – исторические сведения о св. апостоле и евангелисте Матфее и его Евангелии, написанные, как видно из подстрочного примечания, покойным приснопамятным епископом Феофаном, который предполагал взять на себя труд полного изъяснения св. Евангелия, но не успел привести в исполнение своего намерения.

Входить в критическую оценку самого толкования мы считаем излишним; по ясному заявлению самого автора, он желал дать книгу «не для научных справок, а для духовной пользы читателей»². Но мы уверены, что даже наиболее требовательные из читателей, знакомые более или менее с учеными толкованиями того же Евангелия от Матфея, найдут в истолковательных листках достопочтенного о. Никона лишь очень немногое для тех или других своих замечай. С своей стороны мы позволим себе сделать лишь одно замечание, – относительно именно толкования слов И. Христа о своем Предтечe, Иоанне Крестителе, – Mф. 11:11; «невоста в рожденных женами более Иоанна Крестителя; мний же во царствии небеснем болий его есть». О. Никон, вслед за Иоанном, Златоустом н другими древними толковниками, выражение: мний же – толкует: «меньший по возрасту и по мнению многих», и относить это выражение к И. Христу. Говоря Себе таким образом, Спаситель будто бы намеренно скрывает лице Свое, чтобы иудеи не стали Иоанна предпочитать Ему Самому³ . С таким толкованием едва ли, полагаем, многие согласятся в виду явной слабости приводимых в оправдание его оснований. В данном случае толкованию св. Златоуста нельзя, напротив, не предпочесть толкование св. Кирилла Александрийского, св. Ефрема Сирина, Блаж. Феодорита и др., которые под „меньшим в царствии небесном» разумеют не И. Христа, а вообще членов того царства Божия_г основание которому положено в мире явлением Христа, Сына Божия, Его смертью и воскресением⁴. Действительно, члены этого Новозаветного царства Божия, как рожденные от Бога чада Божии (Ин. 1: 12 и д. ), даже меньшие между ними, справедливо могут быть названы большими Иоанна Крестителя, как и вообще большими самых великих праведников Закона Ветхозаветного, по величию и обилию тех духовно-благодатных даров, какиe получаются каждым из них в силу искупительных заслуг Христовых по славе того блаженства причастниками которого становятся они в царстве Отца Небесного в силу таких же заслуг Христовых. Такое понимание рассматриваемых слов Христа Спасителя особенно ясно и определенно выражено у св. Ефрема Сирина: «некоторые глупцы, – читаем у него, – говорят, что каждый наименьший из верующих больше Иоанна в царстве небесном. Но мы никогда не осмелимся говорить так об Иоанне, святом муже Божием...» Велик Иоанн, ибо по предведению оказал: «вот Агнец Божий». Но это величие, будучи сравниваемо с славой, которая откроется тем, кои окажутся достойными (ея), есть только небольшой отблеск. Не потому, чтобы каждый меньший в царстве (небесном) был больше Иоанна, отшедшаго из жизни (сей), нo поскольку все великое и дивное, что есть здесь (на земле), по сравнению с тем блаженством, является малым и оказывается как бы ничто, посему и сказал: «меньший в царстве небесном больше его». Другие говорят: если из рожденных женами не было никого, (столь великого), как Иоанн, то вот рожден также и Господь, Который, без сомнения, больше Иоанна. Но не о Самом Себе сказал, и не Себя сравнил с теми, о которых говорил, потому что Он есть Сын Девы, а не от брака рожден. Итак, – заключает св. отец, – меньший в царстве – не Иисус и не другой, кто-либо лично и особливо обозначенный, но общее выражение, которое распространяется на всех». Из слов св. Ефрема Сирина становится особенно ясным, что называя „меньшего» в царстве небесном „большим» Иоанна Крестителя, Христос Спаситель отнюдь не думал определять чрез это положение последнего в том же царстве Христовом, – царстве Славы, причастником которого, – и при том одним из первых, – сделался также, без сомнения, и он – Предтеча Христов, подобно другим уверовавшим, но имеет в виду исключительно положение и значение его в царстве ветхозаветном, подзаконном, в котором и величайшие из праведников только приуготовлялись лишь к царству Христову, но не вступали и не могли еще вступить в полноту благодати его до времени голгофской крестной жертвы Христовой. Сущность мысли Христовой в данном случае кратко и , выразительно, и вместе – вполне верно, формулирует один из католических толкователей (Мальдонат) в следующей логической аксиоме: „Minimum maximi majus est maximo minimi»⁵.

Как общее заключение ко всему вышесказанному об истолковательных листках по Евангелию от Матфея, из данных о. архим. Никоном, заметим следующее: почтенный труд о. архимандрита составляет весьма ценный вклад в нашу духовную литературу. Цель, с какою предпринят был им этот нелегкий труд – дать именно в своих листках такое толкование, чтобы „изъясняемое в них слово Божие не оставалось только в уме, а непременно доходило и до сердца читателей, чтобы читатели находили в них, хотя в малой мере, раскрытие того, чего просит, чего жаждет, что верует обрести каждая xpистианская душа в слове Божием, – эта высоко-христианская цель достигнута, по нашему мнению, вполне. Проникнутое искреннею, горячею любовью к слову Божию со стороны самого толкователя, толкование его не может не производить благотворного и сильного впечатления и на душу читателя с сколько-нибудь развитым религиозным чувством. В этом отношении истолковательные листки о. Никона смело можно рекомендовать, как достойный подражания образец, всякому, кто, подобно ему, взял бы на себя труд толкования той или другой из свящ. книг, – толкования не с ученою также целью, а для духовной пользы, для нравственного назидания читателей. Но прежде всего в высшей степени желательно, чтобы сам о. архим. Никон, давший в своих истолковательных листках такое прекрасное толкование на Евангелие от Матфея, продолжал свое дело и довел его до конца, т. е. дал постепенно, в виде истолковательных же листков, толкование и на остальных трех евангелистов. Вместе с этим пожеланием не можем не высказать и другого, чтобы долговременный, высоко-почтенный труд его нашел себе также и достойную награду.