Глава первая. Уставные чтения в творениях св. Феодора Студита

Уставные Чтения не представляют оригинальной принадлежности русского Типикона, отражающей вполне самобытное явление исторической жизни Русской Церкви. Начало обычая Уставных Чтений скрывается там же, где и начало самого Устава Церковного, как более или менее целостного кодекса правил определенного и устойчивого порядка богослужения – в богослужебной практике древнехристианского Востока. Но, к сожалению, об этой практике до IX века наука имеет слишком скудные и отрывочные сведения¹⁶, которые не дают ничего, что могло бы стать прочным отправным пунктом для построения истории развития Уставных Чтений. Первые определенные данные для этого находятся в творениях преп. Феодора Студита († 826), знаменитого организатора обители Студийской, богослужебная практика которой имела чрезвычайное значение в истории развития Церковного Устава.

Среди творений св. Феодора высокую ценность для истории Уставных Чтений имеют собственно Малое и Великое Оглашения.

В CXXI слове второй части Великого Оглашения св. Феодор убеждает братию «подражать житиям преподобных отцов наших (τοὺς τῶν ὁσίων ἡμῶν πατέρων βίους) и исполнять их наставления (τὰς διδασκαλίας), которые она слушает и читает (καί δἰ ἀκοῆς καὶ διὰ στόματος προφέρομεν) почти каждый день (χαθ’ ἑκάστην, ὡς εἰπεῖν)"¹⁷. В слове CXXIV той же второй части Великого Оглашения Феодор заявляет братии: «разве вы не слушаете боговдохновенного писания (οὐκ ἀκούετε τῆς θεοπνεύστου Γραφῆς)? разве ваш слух не оглашается постоянно спасительными учениями (οὐχ ἐνηχοῦνται ὑμῶν τὰ ῶτα ἑκαστότε τά σωτήρια δόγματα)? Что вопиют к вам святые отцы (τὶ ἐμβοῶοιν οἱ ἅγιοι πατέρες)? Что они возвещают (τὶ ἀναγγέλλουοι)?.. Но мы слушаем все это как пустые слова (ἀλλ’ οῖον ἀπλοῦς λόγους καὶ διακέτους ἀκούομεν) и ослушничаем»¹⁸. «Увы, – говорит Феодор в другом месте, – сколько всего мы слышим (πόσα ἐσμὲν ἀκηκοότες)! Сколько сообщает нам священное писание (πόσα ἐπάδουσιν ἡμῖν аἰ Γραφαὶ), сколькому научают (διδάοκουσιν) нас богоносные отцы, и, несмотря на это, мы все-таки забываемся... Отцы постоянно говорят (διαλέγονται) нам о целомудрии, мужестве, праведности или о какой-либо другой добродетели, а мы тотчас же после чтения (εὐθύς μετὰ τὴν ἀκρόαοιν¹⁹) делаем совершенно противоположное, как будто ничего и не слышим (ὡς οὐδὲ ἀκηκοότες). Говорят (διηγοῦνται), например, о суде, о слезах, а мы по выходе (ἐξιόντες) начинаем смеяться и хохотать. Укрепляют наши души речами (λόγοις) о чистоте, а мы сейчас же после слышания (μετὰ τὴν ἀκρόασιν)²⁰ впадаем в похотливость»²¹. «Не каждый ли день (καθ’ ἑκάστην), – говорит Феодор в LIX слове Малого Оглашения, – мы беседуем (ὁμιλοῦμεν) с божественным Давидом и другими святыми отцами, внимая чтениям (διὰ τῶν ἀναγνωσμάτων ἀναλήψεως)²². В других местах св. Феодор прямо противополагает чтениям из св. отцов свои собственные оглашения, как необходимый дополнительный к ним момент назидания братии. «Если бы вы, – говорит он в LXXX слове Малого Оглашения, – если бы и весьма много (τὰ μάλιστα) были утешаемы (παρακαλεῖσθε) чтением божественных отцов (ὑπο τῆς τῶν θειῶν πατέρων ἀναγνῶσεως), однако вы нуждаетесь во всяком случае и в нашем смиренном наставлении (καὶ τῆς ἡμετέρας ταπεινῆς διδασκαλίας), и, осмеливаюсь сказать, – более в этом, чем в том, так как то читается в историческом порядке (ίστορικῶς ἀναγινωσκομένης), это же говорится В лице вам (εἰς πρόσωπον λεγομένης) и предлагается для обличения (καὶ εἰς ἔλεγχον ἀποκαθισταμένης)²³. «Не нужно И говорить, что мы не выносим пользы из оглашений (κατηχούμενοι) и что от поучений мы будто не двигаемся вперед (μηδὲ πάλιν, ὕτιοὐ προκόπτομεν διδασκόμενοι)... Я открыто могу признаться, что благодаря слушанию боговдохновенных чтений (ἐκ τῶν θεοπνεύστων ἀναγνωσμάτων), а до некоторой степени моим слабым оглашениям (μικρὸν τὲ καὶ ἐκ τῆς ταπεινῆς ἡμῶν κατηχήσεως) вы поднимаетесь все выше и выше»²⁴...

В приведенных местах св. Феодор указывает, наряду с собственными оглашениями (κατήχησες), три рода чтений (ἀναγνῶσματα), которые производились на церковных богослужебных собраниях (о расходе – ἐξιόντες – с которых упоминает приведенное выше CVX слово второй части Великого Оглашения), в слух всей собравшейся братии, устами одного из ее членов (δι’ ἀκοῆς καὶ διά στόματος προφέρομεν) почти каждый день (καθ’ ἑκάστην, ὡς εἰπεῖν):

1. ’Η θεοπνεύτη Γραφὴ – Священное Писание,

2. Οἱ τῶν ἁγίῶν ἡμῶν πατέρων βίοι – жития,

3. Αἱ τῶν ἁγίων πατέρων διδασκαλίαι, τὰ σωτήρια δόγματα – наставления и спасительные учения св. отцов, т. е. их творения.

Все эти три рода чтений, наряду с собственными оглашениями, Феодор представляет как нечто неразрывно-связанное между собою единою целью – утешения (παρακαλεῖν) или утверждения братии в ее постепенном поступательном движении вперед по пути, чрез «раскрытие ей Божьего ведения».²⁵ Одно другое восполняет, но отнюдь не заменяет. Жития святых дают примеры, а их творения – правила добродетельной жизни для подражания²⁶. Но то и другое раскрывает правила и примеры добродетельной жизни безотносительно к состоянию и духовным нуждам наличных слушателей (ἱστορικῶς), почему является неотложная нужда в особом регулярном «питании словом» (σιτηρέσιον τοῦ λόγου), где то же самое излагалось бы в отношении, применении к личностям присутствующих (εἰς πρόαωπον) для изобличения (εἰς ἔλεγχον) наличного духовного их состояния²⁷, в «руководственном слове»²⁸ того, кому «выпал жребий», и кто «несет послушание» (διακονία) управлять и наставлять» (ἄρχειν καὶ λέγειν)²⁹, предстоятельствовать (τὸ κρίμα τῆς προστασίας)³⁰, пасти³¹, бодрствовать над душами (ἀγρυπνεῖν ὑπὲρ τῶν ψυχῶν)³².

О времени, порядке и составе богослужебных чтений из житий и святоотеческих творений Феодор дает очень немногие, но ценные подробности. Он ясно дает понять, что эти чтения составляли существенный момент в круге (κύκλος) монашеских упражнений. «Что такое наша жизнь... спрашивает Феодор в LXVII слове Малого Оглашения, и отвечает: посмотри на то, что делается: псалмопение следует за псалмопением (ψαλμωδία τὴν ψαλμωδίαν διατέχεται), чтение за чтением (ἀνάγνωσις τὴν ἀνάγνωσιν), упражнение за упражнением (μελέτη τὴν μελέτὴν), молитва за молитвой (προσευχὴ τὴν προσευχήν), как круг какой, ведущий нас к Богу и сочетавающий с Ним (καθάπερ τὶς κύκλος ἄγων καὶ συνάπτων ἡμᾶς τῷ Θεῷ)"³³. «Если мы иногда и допускаем послабления, – заявляет Феодор в слове ХХХVIII третьей части Великого Оглашения, – и как бы опускаемся вниз, то затем мы опять восходим, и если в один час мы сделаем какое-либо опущение, то в следующий час мы его уже восполним, потому что подходит то оглашение, то утреня, то другая какая-либо служба, то чтение, то житие святого, и, таким образом, павший снова становится в свое прежнее положение».³⁴ В обоих указанных местах нет прямого указания самых служб, за которыми совершались чтения. В первом упоминание о чтениях стоит в непосредственной связи с упоминанием о псалмопении – ψαλμωδία: но псалмопение какой именно службы здесь имеется в виду – не видно. То же наблюдается в уже приведенном однажды месте из XLIX слова Малого Оглашения: не каждый ли день мы беседуем с божественным Давидом и другими святыми отцами διὰ τῶν ἀναγνωσμάτων αναλήψεως. В слове XIV первой части Великого Оглашения чтения указываются прямо и ясно на утрени, которая называется κάνων. Вот как описывается здесь эта служба:³⁵

Св. Феодор указывает, кроме начального славословия – δοξολογία, – следующие части утрени: кафизмы – καθίσματα, или, по варианту Патмоской рукописи, тропари, чтения, – ἀνaγνώοεις, псалмы – ψαλμοί, и песни – ὡδαί. Первый час совершается отдельно от утрени по некоторым значительном времени, в которое можно было заняться теми или другими делами (μάδημα, μελέτη δἰ ἐτέρου πράγματος) и соснуть. По отношению к первой из указанных частей утрени требуется от братии быть ἐνωτικοί – внимательно слушать. Под καθίσματα здесь ни в каком случае нельзя мыслить кафизм в теперешнем смысле слова, т. е. чтения псалмов. Не говоря уже о том, что о псалмах в данной тираде есть особое упоминание, несомненно, что псалмы при св. Феодоре не читались, а пелись по стихам всей братией. Порядок такого пения сам Феодор сообщает в ХСIХ слове Малого Оглашения. «Вчера, – говорит он здесь, – я рассердился на вас за пение псалмов (διά τὴν ψαλμωδίαν). Прошу и молю вас петь стройно и как установлено правилом (τεταγμένως καὶ κεκανονισμένως ψάλλειν), но не просто и как попало, – разрозненно (μὴ ἁπλῶς καὶ ὡς ἔτυχεν συγκεχωμένω), и этим оскорблять не меня, грешного, но Духа Святого. Ибо это Он повелел: пойте разумно (Пс. 46:8). Разумно же петь нельзя, если не будет соблюдаем (такой порядок), чтобы хоровая партия не начинала стиха, пока не окончился предшествующий (τὀ ἐν τῇ χοροστασίο μὴ παράρχγεσθαι τοῦ στίχου ἕως ἄν ὁ προῤῥηθεὶς τέλος λάβη), – велегласно или тихо идет пение псалмов (εί τε μεγαλοφώνως εἴτε μικροφώνως γινόμένης τῆς ψαλμωδίας), медленнее или скорее выполняется стих (καί εἰ τε οχολαιότερον, εἰ τε ἐπιδρωμικώτερον ἐρχομένου τοῦ ςτίχον). Если же случится (заметна в исполнении) вялость и небрежность (εί δε ὅτι ουμβαίνει ατονία ἤ ἀκηδία), то один для другого должен выбивать такт (ἀλλ’ ἕτρος ὑφ ἑτέρου ύποκρουέοθω), и пусть прежде всего (μάλιστα) сохраняется благочиние (εὐταξία). Прошу вас и умоляю – со всем усердием будем стараться совершать и эту добродетель, друг другу помогая и друг друга исправляя в пении (ἀλλήλοις ἐπικουροῦντες, καὶ ἀλλήλους έπανορθούμενοι ἐν ταῖς ἄσμασιν). Таким образом, разумно исполняя псалмы (ψάλλοντες), найдем полный покой душам нашим, а для других будем прекрасным примером»³⁶. Разумеется, если псалмы пелись всеми, то увещание внимательно слушать псалмы означала бы внимательно слушать собственное пение, что было бы странным. Термин ἐτωτικοὶ указывает на нечто, что выполнялось вслух всей братии, но не всеми, а отдельными лицами, которых все остальные должны были слушать. Это «нечто» в нашем слове, по редакции кодекса Paris. 891, данной в Nova Patrum Bibliotheca, называется «καθίσματα». Так как, кроме псалмов, литургическая практика знает употребление этого термина только в отношении песнопений, которые полагались между отдельными статьями богослужебного пения псалтири и библейских песен канона и назначались специально для краткого отдохновения братии, как в отношении положения тела (сидения, вместо стояния), так и голосовых органов (замена общего всем, одновременного исполнения священных песнопений исполнением их со стороны одного лишь лица), то несомненно, что именно об них и идет здесь речь. Самый термин «седальны» определяет собою не характер строения или содержания песнопения, а лишь специальное назначение, какое дается песнопению в ряду богослужебного последования – назначение занять внимание братии во время физически необходимого отдыха голоса и ног, утомляющихся от продолжительного стояния и пения при певческом исполнении псалмов и библейских стихов. По существу же содержания и строения – это суть стихиры или тропари,³⁷ и становились καθίσματα лишь когда исполнялись в моменты отдыха братии среди богослужебного последования. Поэтому их настоящее название должно быть в сущности двойное – τροπάρια καθιματος или καθισμάτων, т. е. тропари седальнов или сидений, или же в другом обороте речи: τροπάρια – καθίσματα, т. е. тропари – седальны, сидения. Если, отсюда, в редакции Патмосской рукописи стоит, вместо καθίσματα, "τροπάρια«, то этот вариант не исключает чтения кодекса Paris 891, а лишь дополняет и поясняет. Но так как при св. Феодоре термин κάθισμα уже получил более широкий смысл, как название не для одних лишь песнопений, исполняемых во время сидения, но и самых отделов псалтирного пения, разделяемых этими песнопениями³⁸, то вернее всего считать первоначальным чтением данного места именно τροπάρια – καθίσματα³⁹, допуская при этом, что второй термин при копировании для редакции Патмосской, а первый при копировании для редакции Parisis случайно или намеренно выброшены. – Итак, чтения – ἀтаγνώσεις – у св. Феодора упоминаются одновременно и рядом с сопровождавшими пение псалмов и библейских песен канона тропарей – седальнов. Такое упоминание говорит лишь об одновременном существовании в чине утрени при св. Феодоре седальнов и чтений, но ничего не говорит об их взаимоотношении. Здесь, правда, чтения упоминаются вслед за седальнами, но св. Феодор, очевидно, части утрени перечисляет здесь не в порядке их следования, а в зависимости от характера необходимого отношения к ним со стороны братии. Сначала указываются, части, требующие от братии наиболее усилий внимания, это – тропари и чтения. Слова «тропарей», исполняемых одним лицом во время общего отдыха от пения, легко пропустить, как говорят, «мимо ушей», не уловляя вниманием, поэтому необходимо предостережение: нужно вслушиваться в них, внимать им. За чтениями угрожает гораздо большая опасность. Более или менее продолжительное чтение утомляет монотонностью исполнения и тем усиленно располагает с трудом борющуюся с утренним сном братию поддаться этому искушению, для чего наиболее удобное условие представляется в сидячем положении братии во время чтения. Отсюда в отношении чтений необходимо для братии предостережение: быть διῦπνιοτικοὶ – воздерживаться от сна. Наименее усилий над собою требовали две остальные части чина утрени: псалмы и песни канона. Эти части пелись всеми и потому во время исполнения их трудно было быть вообще невнимательным, но за то чувства, с которыми их выполняют, могут быть иного, нерелигиозного характера (например, чисто эстетического), а потому необходимо предостережение братии, чтобы пение псалмов и песней было для нее средством «просвещения в радости душевной». Самое упоминание псалмопения и песней канона вслед за чтениями само по себе поэтому ничего не говорит об отношении последних к первым. Все, что дает указанное место в отношении «чтений», сводится к следующему: во-первых, они занимали прочное самостоятельное положение в ряду других частей утрени – псалмов, канона и седальнов; во-вторых, они совершались за утреней не один раз (ἀναγτώβεις); в-третьих, они были довольно продолжительны: и в-четвертых, братия во время совершения их сидела.

Из слова LXXXIX второй части Великого Оглашения видно, что распределение чтений, равно как и тропарей, между отдельными членами братии для богослужебного, после предварительного приготовления, выполнения принадлежало канонарху, братия же относилась к этим назначениям с самым живым интересом и взаимным соревнованием, так что назначения, не соответствовавшие личным желаниям, вызывали сильнейшее раздражение. «Скажу, – увещевает Феодор, – скажу еще относительно канонарха и изучения (ἐκμαθήσεως)⁴⁰ церковной службы (τοῦ κανόνος): из-за того, что он не назначил нас для такого-то чтения или в такой-то день, или не дал нам заучить такие-то или иные тропари, так из-за этого не будем приходить в гнев и неистовствовать. Это мерзко... нам не дают заучить того, что мы просим, – справедлив Господь, что благоволил так... иначе же поступать, это значит – делать невежественно и безбожно, хотя бы кто выучил все, хотя бы он считался самым лучшим чтецом, хотя бы он заучил наизусть всю «службу»...⁴¹

Составляя столь же существенную часть последования утрени, как псалмопение и канон с седальнами, чтения из житий и святоотеческих творений совершались, по одному, обычному определению св. Феодора, ежедневно (τἀ καθ’ ἡμέραν ἀναγνώσματα)⁴² а по другому встречающемуся только один раз, – почти каждый день (καθ ἑκάςτην, ὡς εἰπεῖν). Очевидно, все же были, хотя и слишком мало, некоторые дни в году, в которые чтений вообще за утреней не полагалось. Но если чтения вообще совершались за каждой утреней, то однако же не всегда в обоих своих видах. В XLI слове Малого Оглашения св. Феодор ясно говорит, что «жития» читались не каждый день: «невозможно и сказать, какую пользу мы получаем и в какой радости участвуем в те дни, когда читаем жития святых отцов наших (ἐν ταύταις ταῖς ἡμέραις, ἐπετόὴ ἀναγινώσκομεν τοὺς βίους τῶν ἁγίων πατέρων ἡμῶν)⁴³. Несомненно, конечно, такими днями «радости» были дни памяти тех отцов, которых касались «жития». В другие дни, очевидно, читались только святоотеческие творения.

Какие именно святоотеческие творения и какие именно жития читались, св. Феодор дает по этому вопросу почти одни только намеки. В слове CXXII второй части Великого Оглашения, по-видимому, намекается, что братия имеет возможность «слышать» толкования Златоуста на книгу Деяний: мы нисколько не подвигаемся вперед, а идем только назад. Где твердая ограда оглашений? Где также заповеди святых отцов?.. говорит св. Иоанн Златоуст при объяснении повествования Деяний о Сапфире...; а вы вот напрасно и слушаете, напрасно и читаете, гоняетесь лишь за словами (ἀλλ’ αὐτοί εἰκῆ ἀκούετε, εικῆ ἀναγνώσκετε, ἥ μόνον πρὸς τὸ γενέσθαι λεξίθηρες καὶ κλεπτολόγοι)⁴⁴. В слове IV первой части Великого Оглашения делается глухая ссылка на слова Златоуста из толкования на Евангелие⁴⁵. В том же слове СХХII второй части Великого Оглашения намекается на знакомство братии с Лествицей Иоанна Лествичника⁴⁶. В слове LIII первой части Великого Оглашения указывается на знакомство братии с творениями Кассиана Великого и Феодосия⁴⁷, и есть ссылка на слова Григория Нисского и Василия Великого, в слове XV той же части на Григория Богослова⁴⁸, в слове LXXXV на изречение из сборника Апофегмы⁴⁹. Из житий и вообще произведений житийноповествовательного характера, несомненно, входили в круг чтений жития преп. Силуана и Саввы и повествование о преподобном Давиде. В слове XXXVII первой части Великого Оглашения Феодор увещавает братию: «Для того, чтобы привести вам хоть один пример, я напомню вам о вчерашнем утреннем чтении. Читали о преподобном Силуане, и чтение свежо еще в вашей памяти. Вы помните, какого совершенства достиг он... настолько велико, чада, дарование смиренномудрия, и нет ни одного святого, который бы без этой добродетели угодил Богу. Вот и вы, братия моя, прилепитеся к нему»...⁵⁰ «Такова, – говорится в слове LX, – вчера нами совершенная память блаженного Саввы, как (о ней) повествовал нам списатель, или (память) каждого из святых: они возводят тех, кто (им) следует, от земного образа мыслей к небесному образу жизни...»⁵¹. «Желающему спастись нет никакого препятствия и у дошедшего даже до последнего предела зла нет никакого предлога, удерживающего от того, чтобы снова возвратиться к Богу. А что это слово истинно, доказывают многие свидетельства. Одно из многих (таких свидетельств) то, которое относится к Давиду, начальнику разбойников, прочитанное нам в пятницу (ἑν τῇ παρασκεβῇἡμέρο ὑπαναγνωσθὲν ἡμῖν)⁵².Ο житии преп. Саввы Феодор в других местах призывает братию «вспомнить» одновременно с некоторыми другими житиями как нечто ей хорошо известное, хорошо знаемое. «Вспомните, как чудный Антоний отправил св. отца нашего Илариона к братьям в Палестину. Славный Пахомий, – не начальствовал ли он над многими монастырями? Вспомните и житие преблаженного и божественного Саввы⁵³. Вам известно житие великого нашего светильника Евфимия, хорошо знаете также и жития отцов наших Саввы и Феодосия и треблаженного Пахомия»⁵⁴. Если предположить, что, подобно житию Саввы, св. Феодор представляет, как, несомненно, известной всей братии, именно жития, читаемые за богослужением, то можно считать входившими в круг «чтений», кроме указанных выше трех, жития и повествования об:

Антонии Великом⁵⁵, Феодосии, Евфимии, Арсении, Феодоре Освященном, Досифее, Дорофее, Дометиане, Аввакире, Мине, Акакии, Василии Послушливом, Захарии, Аере56, Ионе, Петронии, Марке, Павле⁵⁷, Афанасии⁵⁸, Аеции, Феоктисте⁵⁹, Зосиме,⁶⁰ Мартиниане Великом,⁶¹ 40 мучениках⁶².

Кроме того, св. Феодор упоминает еще в своих оглашениях о приснопамятном Иосифе⁶³, об Игнатии⁶⁴, блаженной Сарре, старце Пахомии⁶⁵, Григории, Фаддее, Лукиане, Иакове⁶⁶. В нескольких местах св. Феодор ссылается на Патерик, как на книгу, которую читают иноки, никогда именно – за богослужением или по келиям – не указывает⁶⁷.

Более определенное представление дает св. Феодор о порядке произнесения им своих оглашений.

Оглашения произносились св. Феодором обычно два или три раза в неделю. «Не великое что либо мы совершаем, говорит Феодор; если каждую неделю два или три раза беседуем с вами. Но если бы была возможность делать это каждый день, вы получили бы немалую пользу»⁶⁸. В некоторые периоды Феодор говорил только по одному оглашению в неделю. «Я отменяю, заявляет он в слове XI первой части Великого Оглашения, одно оглашение отчасти потому, что не успеваю это делать, а отчасти потому, что вижу, что вам достаточно, вместо многих, слушать в неделю только одно оглашение. Ибо вы сами совершенны... И когда я не говорил наставления, то вы сами восполняйте причиняемый мною недостаток»⁶⁹. Оглашения совершались «после бдения» (ἀπό τῆς ἀγρυπνίας)⁷⁰ и, конечно, прежде первого часа, который, как видно из приведенного уже места слова XIV первой части Великого Оглашения, отправлялся отдельно от утрени, после некоторого значительного промежутка времени⁷¹. Продолжительность оглашения зависела от количества остающегося времени ночи. Чем короче ночи, тем короче и оглашения⁷². «Уже скоро рассвет, начинает Феодор одно из своих оглашений, и время для отдыха после псалмопения; мое оглашение посему кажется уже тягостным. Но я прошу, вместе со службою (μετὰ τῶν ἄλλων), выслушайте также и его; я в кратких словах хочу напомнить вам о вашем подвиге»⁷³. «Не буду затягивать оглашения, заканчивает Феодор свое поучение в другой раз, вот уже солнце поднимается, – прощение всем, и Бог мира да будет со всеми вами»⁷⁴. Однако никакая продолжительность утреннего бдения не могла быть причиной совершенной отмены оглашения. «Время жатвы, говорит Феодор в слове XVIII Малого Оглашения, причиняет расслабление тела, когда сюда присоединяется еще и нощное бдение (καὶ τῆς ἀγρυπνίας), и мы скоро начинаем тяготиться слушанием поучений (πρὸς τὴν ἀκροσιν τῆς κατηχήσεως). Но так как по заповеди апостола мы должны быть как бы ежедневно умирающими, – а всякий умирающий говорит о том, что относится к погребению и заставляет присутствующих быть внимательными, – то не будем тяготиться слушать, но будем внимать тому, что говорится, как бы присутствуя при чтении завещания»⁷⁵. Оглашения неотложно необходимы для иноков. «Этот обычай ведет свое начало от отцов и носит на себе печать почтенной древности⁷⁶, а то, что совершается по подражанию святым отцам..., весьма полезно: ибо отцы наши трудились в слове и учении, подражая блаженному апостолу»⁷⁷. Из-за одного того, говорит Феодор в слове LXVIII первой части Великого Оглашения, из-за одного только того, что я выполняю своими оглашениями обычай святых наших отцов, я радуюсь, ликую»⁷⁸. По отеческому преданию совершается оглашение⁷⁹. Вот почему говорит оглашения для св. Феодора – однажды навсегда «заведенный⁸⁰ непрерывный⁸¹ обычай», отмена которого на тот или другой день может обусловливаться только такими чрезвычайными обстоятельствами, как болезнь⁸², или отлучка⁸³ из монастыря игумена. Но даже и в случае болезни или отлучки иногда оглашение сохранялось таким образом, что непосредственная беседа заменялась чтением составленного св. Феодором очередного огласительного поучения другим лицом⁸⁴. Наконец в предсмертной болезни своей, явившись на богослужение, св. Феодор, «сидя на седалище и не будучи в силах явственно говорить присутствовавшим, диктовал поучение одному из скорописцев и чрез него изрекал его сонму учеников»⁸⁵.

В обычное время оглашения произносились Феодором то непосредственно изустно, то по предварительной записи. Именно, поучения из группы Малого Оглашения «были излагаемы братиям в устных беседах»⁸⁶, без приготовления, по обычаю собеседования с братьями⁸⁷. Поучения же из группы Великого Оглашения читались после тщательного приготовления по предварительной записи. Об последнем, кроме непрямого замечания древнейшего из житий св. Феодора⁸⁸, имеется ясное свидетельство в одном из оглашений этой группы. «Для чего спрошу я вас, говорит св. Феодор в слове ХХХVIII второй части, – устраивается оглашение? Неужели только для того, чтобы временно прочесть его (ἵνα μόνον πρὸς ὥραν ἀναγνωοθῇ) и потешить ваш слух (καὶ τίρφωμεν ὑμῶν τὰς ἀκοὰς τυχὸν), или чтобы вы из расположения ко мне или с целью благодарности выразили мне похвалу. Я очень часто и за многими из вас замечаю, что с окончанием чтения (ἅμα τῆς ἀναγνώσεως) в них тотчас же исчезает то, о чем была речь; только что мы выйдем со чтения (εὐθὺς γάρ ἐξερχόμεθα, μετά τὴν ἀποπλήρωοιν), как уже тотчас же впадаем в те же самые проступки, что и раньше»⁸⁹.

О положении слушателей при произнесении утреннего оглашения дается понять из следующего сравнения св. Феодора: «подобно тому, как птенцы, сидя на гнезде, постоянно ждут от своей матери пищи, так вот теперь сидите и вы, чтобы послушать у меня смиренного моего неученого слова»⁹⁰. Братья, очевидно, сидела. Сидел ли, или стоял сам Феодор, из оглашений не видно. В житии Феодора, как было уже заменено, сообщается, что во время предсмертной болезни, Феодор диктовал свои оглашения, сидя на седалище; но было ли это обычным положением Феодора во время произнесения оглашений, или чрезвычайным, в силу болезненного ослабления сил, сколько-нибудь ясного свидетельства об этом мы не имеем.

Кроме двух-трехнедельных оглашений в конце утрени, св. Феодор произносил еще оглашения «каждый день вечером», как видно из следующих слов его в слове. ХVIII второй части Великого Оглашения: «нет ничего странного и неразумного в том, что мы трижды в неделю собираемся вместе, (εἰς ταὐτό xaθ’ ἑβδομάδα συνερχόμενοι τρίς) и кроме того еще ежедневно вечером (ἀλλ οὖν καθ’ ἑοπέραν συναγόμενοι), и здесь на оглашении (διά τοῦ λόγου τῆς κατηχήσεως) советуемся, упражняемся и обороняемся»⁹¹. Равно в одном из писем своих, именно – к ученику Николаю, поставленному в игумена, Феодор увещевает: «старайся непременно (παραφυλάξεις πάντως) преподавать катихизическое научение трижды в неделю и вечером: ибо ото предано от отцов и спасительно»⁹². Под оглашениями, совершающимися трижды в неделю, очевидно разумеются после-утренние оглашения, собранные в группах Малого и Великого Оглашений. Оглашения вечерние, происходившие каждый день, не дошли до нас, быть может потому, что имели характер слишком кратких, отрывочных наставлений. Были ли они связаны с каким-либо вечерним богослужебным последованием, из которых св. Феодор упоминает вечерню и повечерие (τὰ ἀποδείπνεια)⁹³, – в Малом и Великом Оглашениях не указывается. Но судя потому, что в статье об епитимиях излагается епитимия на «ушедшего от вечернего оглашения»⁹⁴, а не на появившегося к оглашению, надо полагать, что вечернее оглашение присоединялось к вечернему богослужебному собранию, т. е. непосредственно следовало за совершением повечерия.

О совершении чтении на других ежедневных богослужебных чинопоследованиях, помимо утрени, св. Феодор в Малом и Великом Оглашениях ничего не говорит. Но за то в одном из писем определенно предписывается совершать трапезу «при чтении книги»⁹⁵, т. е. указывается на обычае совершать «чтение» во время трапезы. Что однако же полагалось читать за трапезой и одинаков ли здесь был четий материал с тем, который полагался за утреней, указаний поэтому вопросу ни в Оглашениях, ни в письмах Феодора мы не находим. Указывается лишь цель затрапезного чтения. Это собственно – не столько положительное назидание братии, сколько предотвращение братии от праздных разговоров: «чтобы и во время принятия пищи преследовать угодное Богу... не употребляя во время трапезы праздных слов, шуток, а тем более насмешек, так как разум каждому христианину запрещает делать это».