Седмица 17-я по Пятидесятнице
О полноте света и полноте тьмы
Понедельник
У апостола Павла был удивительный дар: говорить о неизречённом, говорить кратко и исчерпывающе. И для такого же, как он, чистого и великого мужа этот язык понятен и достаточен. Нам же, чтобы уразуметь сказанное. Поневоле приходится многословить. Так, сказав о Христе «воскресив Его из мертвых и посадив одесную себя на небесах... поставил Его выше всего, главою Церкви…» (Еф. 1:20–22), – Апостол пишет о Церкви, что она есть «Тело Его, полнота Наполняющего всё во всём». Казалось бы, определение Бога, как «Наполняющего всё во всём», исключает всякие оговорки и дополнения. «Всё во всём» – куда полнее? А между тем, сначала Апостол всё же сказал о Церкви, что именно она, и только она есть «полнота Наполняющего». Хотя и о самой Церкви нельзя сказать, что она всё наполняет. А далее это противоречие ещё более углубляется: оказывается, что при «Наполняющем всё во всём» находит себе место ещё и «мир сей» с его обычаями, и, кроме того, – даже «князь, господствующий в воздухе», дух, противящийся Богу. И у этого князя тоже есть полнота господства и тоже есть «сыны», в которых он действует и которых заставляет вместе с собой противиться Богу. То есть оказывается, что при безусловно «Наполняющем всё во всём» может существовать не просто какая-то незаполненность, но и противоположный, враждебный этой полноте мир.
И Апостол напоминает христианам, что как раз оттуда, из этого враждебного мира, они пришли в эту полноту: «и мы все жили некогда по нашим плотским похотям, исполняя желание плоти и помыслов, и были по природе чадами гнева, как и прочие».
Так, перед нами – тайна сосуществования полноты спасения и полноты погибели. И это – как тайна света и тайна тьмы. Сегодня в Евангелии и говорится о Вартимее, слепом, который «сидел у дороги» в то время, как Иисус проходил по ней «с учениками Своими и множеством народа». Вокруг слепого – свет, а он один – во тьме. Все вокруг все видят, видят и его самого и могут видеть и даже самоё устройство его глаз, до последней клеточки, а он не видит даже самого себя, и так получается, что он – вне всё наполняющего, всё пронизывающего света, и в нём всецело господствует и всего его наполняет тьма. Но вдруг он «начал кричать и говорить: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня». Иисус же велел подвести его к себе, чтобы слепой перед всеми засвидетельствовал своё желание, свой выбор, своё предпочтение света тьме: «Чего ты хочешь от меня? Слепой сказал Ему: Учитель! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя. И он тот час прозрел и пошёл за Иисусом по дороге». Мгновенно и без следа рухнуло господство тьмы, и Вартимей тоже со всеми оказался в полноте света.
Так свет и тьма, спасение и погибель в этом мире находятся рядом, как бы в одной точке. И достаточно оступиться, чтобы вдруг ввергнуться во тьму, и достаточно от всего сердца возопить к Богу, чтобы тьма рассеялась, и чтобы оказаться в Церкви, в этой полноте «Наполняющего всё во всём».
О святыне храма
Вторник
На следующий день после торжественного входа в Иерусалим Господь вошёл в храм и «начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронёс через храм какую-либо вещь. И учил их, говоря: не написано ли, дом Мой домом молитвы наречётся для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников…» Наблюдая это, апостол Иоанн Богослов вспомнил слова из пророка Давида: «Ревность по доме Твоём снедает Меня» (Ин. 2:17). Господь видел на земле много греха, но лишь небрежение к святыне храма побудило Его к таким действиям. Ведь что такое храм? Царь Саломон при освящении Иерусалимского храма так молился: «Поистине, Богу ли жить на земле? Небо и небо небес не вмещают Тебя, тем менее сей храм, который я построил. Но… призри на молитву раба Твоего и на прошение его, Господи Боже мой… да будут очи Твои отверсты на храм сей день и ночь… Услышь моление раба Твоего и народа Твоего Израиля, когда они будут молиться на месте сем; услышь на месте обитания Твоего, на небесах, услышь и помилуй» (3Цар. 8:27–30).
Храм необходим, потому что бессмертная, нематериальная душа человека заключена в ограниченное пространство тела. И поэтому надо не только воспарить душой к Богу, но ещё прийти вместе со своими единоверцами особое, освящённое молитвой место.
В Ветхом Завете это место было строго единым. Чтобы не возник соблазн допущение многих богов по числу храмов. Но когда Сам Господь пришёл на землю, Он сказал: «…поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу... когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе.» (Ин. 4:21–23).
В новозаветных книгах часто говорится о новом, духовном храме, который в духе и истине должны созидать из себя христиане, «быв утверждены на основании Апостолов и Пророков, имея Самого Иисуса Христа краеугольным камнем», «слагаясь стройно», возрастать «в святый храм в Господе». Но, и чтобы созидать из себя это «жилище Божие», ученикам Христовым с самого начала надо было и собираться где-то вместе, что они и делали (Деян.2:42). И пока стоял Иерусалимский храм, они «каждый день единодушно пребывали» в нём (Деян.2:46), а специальное христианское «преломление хлеба» совершали «по домам». С разрушением храма всё перешло в дома. Свои же храмы стали строить уже потом, когда гонения прекратились. Эти здания и изнутри и снаружи были проникнуты христианской символикой, украшены росписями, напоминающих о священных лицах и о священных событиях.
Но храмы становились всё величественнее, всё богаче, а христианский дух собиравшихся в них людей оскудевал: называться христианином в христианской империи стало нормой, а вера, конечно, была далеко не у всех. И Господь промыслительно устраивал, чтобы дух, оскудевающий в христианах, отпечатывался в их молитвенных зданиях. Храм становится мощной поддержкой для того, кто приходит сюда недостаточно осознанно; он без слов даёт ощущение присутствия Божия, как без слов возвещает и своём Творце весь Божий мир. И этот дух ощущается даже в осквернённых, полуразрушенных храмах. Поэтому многие архитекторы и реставраторы, работая с этими развалинами, постепенно и сами становились камнями в духовном здании Христовой Церкви.
Таким образом, для обращения иного человека храм может стать последней надеждой. И как Господь очистил тогда Ветхозаветный храм, так Он очищает и наши храмы. И когда это действительно делает Сам Господь, внешне это выглядит примерно так: в храм, где творится беззаконие, приходит благочестивый служитель. Он просто исправно делает своё дело, терпеливо перенося всякие поношения. Но когда зло покажется особенно несокрушимым, вдруг исчезает то один, то другой беззаконник. И получается по словам Псалмопевца: «Видех нечестивого превозносящася, и высящася яко кедры ливанския; и мимоидох, и се не бе, и взысках его, и не обретеся место его». Итак, «храни незлобие и виждь правоту» (Пс.36:35–37), а бич Господень не замедлит, как только окончательно будет попрано Господне долготерпение и как только будет кому заполнить опустевший дом.
О движении и покое
Среда
Однажды Господь в ответ на удивление учеников, что по Его слову тотчас засохла бесплодная смоковница, сказал: «Имейте веру Божию. Ибо истинно говорю вам: если кто скажет про горе сей: «поднимись и ввергнись в море», и не усомнится в сердце своём, но поверит, что сбудется по словам его, будет ему, что ни скажет». После этих слов может возникнуть желание проверить либо свою, либо чужую веру. Но – остановимся: вспомним, как когда-то сатана, возведя Иисуса на высоту, тоже сказал Ему: «если Ты Сын Божий, бросься вниз…» (Мф4:5–7). Господь же тогда ответил всем желающим ставить такие опыты: «Не искушай Господа Бога твоего». И в то же время, когда, например, мальчик Прохор, будущий преподобный Серафим Саровский, случайно упал с высокой колокольни, Ангелы действительно поддержали его и избавили от смерти. Забота же и молитва христианина должны быть не о том, чтобы без толку двигать горы, но, чтобы самому найти своё неподвижное место в мире. Потому что и так всё находится в непрерывном движении. Вот даже огромные небесные тела, как пылинки, носятся во вселенной. Но чтобы разобраться в их движении, чтобы вычислить их орбиты и скорости, тоже необходимо где-то поставить точку и объявить её неподвижной. И началом такой точкой в христианском, воспитанном на Библии человечестве, была, естественно, земля. Солнце же, луна и звёзды вращались вокруг неё, потому что и возникли они лишь в четвёртый день творения (Быт.1:14–19). Потом соблазнились величием солнца, пригвоздили его к пустоте, и заставили нас вместе с землёй вертеться вокруг него и вокруг своей оси, – чего человек, конечно, никогда не примет и никогда не будет говорить: «земля перевернулась», но – всегда, как и тысячи лет назад: «солнце взошло!» Итак, поскольку неподвижных точек во вселенной нет, то – утвердиться на земле, как на неподвижном центре вселенной, это дело не науки, но – свободной, здравой, просвещённой словом Божиим, воли. Дело же науки – потом пересчитать все орбиты по отношению к земле.
Точно также и с человеком. Бог вдунул душу живую и сказал: «…наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте… над всею землёю, и над всяким животным…» (Быт.1:28). То есть и душа человеческая должна быть, по замыслу Творца, в центре. А всё остальное – для человека и вокруг него. Но если душа по своей воле сдвинулась с данного ей Богом места, то она начинает всё сильнее и сильнее вертеться вокруг всего в мире, вокруг вещей и проблем; за всем устремляется, всё хочет догнать, а не догнав, – приходит в уныние и отчаяние. Душа может как бы разделиться по всему миру и совершенно забыть себя.
Но когда она вдруг проснётся и трезво взглянет на себя и на мир, то непременно придёт к выводу, что «суета сует –всё суета!.. Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем» (Еккл.1). нет ничего в этом видимом мире, что могло бы по праву заставить её вертеться вокруг себя. Как и Господь говорит: «Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мк.8:36–37).
Итак, душе надо прежде всего понять свою абсолютную ценность и несравнимость ни с чем в мире; и, подобно как на земле надо просто встать на своё законное место, так и душе необходимо перестать вертеться вокруг всего в мире, вернуться «на круги своя», и – «крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке». Потому что только здесь – точка пересечения миров, видимого и невидимого, и только здесь, наконец, становиться возможным «верою вселиться Христу в сердца» наши. И только здесь, – «укоренённые и утверждённые в любви Христовой», то есть обретя точку отсчёта, мы уже сможем и в показавшемся нам пустым и бессмысленным мире почувствовать смысл, увидеть иерархию ценностей, то есть «постигнуть..., что широта и долгота, и глубина, и высота», а главное, всё более и более уразумевать «превосходящую разумение любовь Христову», чтобы в конце концов «исполниться всею полнотою Божества».
О укоренённости
Четверг
Итак, Апостол молится, чтобы Господь дал нам «по богатству славы Своей, крепко утвердиться Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердце» наши, чтобы мы, «укоренённые и утверждённые в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина, и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы исполниться всею полнотою Божества» (Еф.3:14–19). И далее продолжает: «Дабы мы не были более младенцами, колеблющимися и увлекающимися всяким ветром учения, по лукавству человеков, по хитрому искусству обольщения…»
Ибо младенец очень зависим от внешних воздействий: его легко напугать; рядом с ним могут звучать высокие речи, но не находить отзвука ещё не зрелой душе, подобно как носимые ветром семена растений в иных местах не задерживаются и не могут пустить корни. У некоторых людей такое младенчество затягивается до глубокой старости. Афиняне, к которым однажды пришёл апостол Павел, «ни в чём охотнее не проводили время, как в том, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое» (Деян.17:21). Но едва эти люди услышали нечто, как бы пытающееся пустить корни в их душах, они стали насмехаться и говорить: «Об этом послушаем тебя в другое время!» А Понтий Пилат в ответ на слова Христовы об истине, презрительно отмахнулся: «Что есть истина!»
А если истина не укоренилась в душе, то там – мерзость запустения. Как может такой человек руководить другими, как может соединить и примирять. Вести ко благу? Куда могли. Например, фарисеи вести народ, если самая цель их законнической системы была именно в том. Чтобы одновременно сделать и по своей воле, и вроде как бы по Божьей? По этой системе, например, достаточно было сказать: «Дар Богу то, чем бы ты от меня пользовался», – и – со спокойной совестью пройти мимо отца и матери. А однажды Господь спросил их: «Крещение Иоаннова с небес было, или от человеков?» отвечайте Мне.
Они рассуждали между собою: если скажем «с небес», то Он скажет: «почему же вы не поверили ему?» А сказать «от человеков» – боялись народа, что все полагали, что Иоанн точно был пророк. И сказали в ответ Иисусу: не знаем». и это не было смиренным признанием своего неведения; они не заинтересованы в истине; их просто то колеблет боязнь потерять авторитет, обнаружив свою непоследовательность, то увлекает физический страх разойтись с общенародным мнением. И всякого, кто не хочет укорениться и утвердиться во Христе, не хочет быть в центре, во внутреннем человеке, – неизбежно постигает участь всех колеблющихся и увлекающихся, всех, поступающих по суетности ума своего: его всюду уловит и лукавство человеков, и хитрое искусство обольщения. И, в конце концов, он доходит до полного бесчувствия, делая «всякую нечистоту с ненасытимостью» …
А в центре мира, во Христе, идёт творческая, созидательная работа. Он – Глава всего. И от Него всё тело Его Церкви, «составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви».
О безумных виноградарях
Пятница
Однажды Господь рассказал притчу, как некий хозяин насадил виноградник, устроил всё для успешного труда, и сдал виноградарям, договорившись об арендной плате. Но едва виноградари заключили договор, как сразу повели себя крайне нагло: сколь ни посылал к ним хозяин слуг за положенной долей, – виноградари «то били, то убивали» их. «Имея же ещё одного сына, любезного ему, напоследок послал и его к ним, говоря: постыдятся сына моего» …
Общеизвестно, что хозяин, это – Бог Отец; слуги, это – пророки, посылаемые напоминать, что над нами есть Хозяин, и что мы сотворённые Им и живущие Им, – нечто должны Ему. Ну а сын хозяина, это – Единородный Сын Божий. Отец послал Его уже не просто напомнить, но – коснуться самого сокровенного в человеке, разбудить его совесть: «может быть постыдятся сына моего». Ведь со стороны Бога всё честно выполняется: «Отец Мой до ныне делает, и Я делаю» (Ин.5:15). И мало того: Бог Сам пришёл к отступивших от Него людям. Чего же более? Что можно ещё сказать?! Но что происходит? Бог воплощается; всемогущий и неприступный становится соразмерным и доступным человеку. Но эта соразмерность и доступность даёт неожиданную возможность борьбы с Богом, и не какой-то духовной борьбы, но – до оплёвания распятия. Последняя надежда Бога вывести человека со дна погибели – это одновременно и последняя безумная надежда богоборческих сил совсем уничтожить Бога и получить мир в полное владение. Крайняя попытка устыдить становится поводом явить крайнее бесстыдство.
Фарисеи, например , сразу «поняли, что о них сказал притчу». И не стали даже выяснять, а каких именно плодов ждёт хозяин? Они тут же приткнули к виноградарям, и тоже «старались схватить Его».
Но тому, кто считает себя на стороне Хозяина, совершенно необходимо выяснить: а сам я плачу положенное или нет? Рассмотрим хотя бы один вид платежа, о котором ясно говори Пророк: «Принеси в жертву Богу хвалу» (Пс. 49:14), и повторяет Апостол: «За всё благодарите» (1Фес. 5:18). Что же, когда в нашей жизни всё идёт гладко, мы с удовольствием это сделаем (если, конечно, не забудем). Но вот Господь посчитал благовременным призвать к себе наших близких (которых Сам же и сотворил). И счёл полезным лишить нас имущества (которое Сам же в Свое время дал). И вот, как всегда, присылает слуг с обычным напоминанием: «За всё благодарите!» И мы, не раз слышавшие и сами говорившие эти слова, теперь вдруг воспринимаем их как издевательство над нашим горем! И много ли найдётся таких благочестивых арендаторов, которые могли от всего сердца сказать, как сказал потерявший всё Иов своей жене: «Ты не говоришь, как одна из безумных: неужели доброе мы будем принимать от Бога, а злого не будем принимать?» (Иов.2:10). Последнее же утешение страждущему, это – это напоминание о Сыне Божием, Который «не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его; будучи злословим, Он не злословил взаимно; страдая, не угрожал, но предавал то Судии Праведному; Он грехи наши Сам вознёс Телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды: ранами Его вы исцелились» (1Пет. 2:21–24). И если эти слова мертвы для нас; если они не облегчают наших мирских страданий, то, что мы делаем, ка не убиваем и не выбрасываем Его «вон из виноградника», выбрасываем за пределы нашей жизни, как ничто в ней не значащий и ничего не определяющий факт?..
О мудрых и неразумных девах
Суббота
Закончив говорить о необходимости бодрствования, о злой участи того раба, который легкомысленно скажет: «не скоро придёт господин мой» (Мф.24:48–49), Господь Иисус Христос рассказал ещё притчу о десяти девах, из которых «пять было мудрых и пять неразумных». Все со светильниками ждали небесного Жениха, но мудрые ещё и «взяли масло в сосудах своих». А так – и у тех, и у других одинаково горел огонь, и всё для всех казалось благополучным. «И как жених замедлил, то задремали все и уснули». Но вдруг «в полночь раздался крик: вот, жених идёт, выходите навстречу ему!»… Приближение Небесного Жениха сразу всё просветляет, всему обозначает цену. И неразумные девы вдруг забеспокоились, почувствовали, что им чего-то не хватает, что им не устоять перед грядущим, увидели. Что огню благодати нечем питаться в них, и – в панике обратились к мудрым: «Дайте нам вашего масла, потому что светильники наши гаснут». А мудрые ответили: «чтобы не случилось недостатка и у нас, и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе». И Господь, учивший не заботиться о завтрашнем дне и всегда давать просящему, на этот раз назвал мудрыми тех, кто поступил наоборот.
Дело в том, что елей этот особого рода: его никогда не может быть достаточно, и тем более с избытком. Не может быть у человека никаких «сверхдолжных заслуг», которыми можно было бы поделиться. И истинные праведники, день и ночь проводя в трудах, – ни во что не ставят эти труды, всё время видя перед собой Божию любовь и Божие совершенство. Именно – день и ночь, потому что – вот, уже полночь, когда, казалось бы, какая торговля? – а они искренне советуют неразумным: «чтобы не случилось недостатка и у нас, и у вас, пойдите лучше к продающим и купите себе». И неразумные послушались, пошли, и даже, и кажется, преуспели. Но всё-таки они безнадёжно опоздали, потому что приобретать надо не тогда, когда тебя уже обжигает приближение Небесного Жениха: тут уже надо припасть к Нему и омыть Ему ноги слезами. Тут же не о нищих надо заботиться, продавая для этого драгоценное миро, но – помазать этим миром ноги дорогому гостю (Ин. 12:2–5). А неразумные как раз именно тут и бросились спешно продавать миро и раздавать нищим, приобретая тем самым билет на гордое и независимое право входа!..
Но ведь всё-таки горел огонь у неразумных дев! Значит, всё же было в них чему гореть, значит, всё-таки не совсем чужды Господу были они… Да, Господь и подавшего стакан воды обещал не оставить от награды. Награда же – и есть огонёк радости в душе и чувство успокоенной совести. И беда наша, что – теплится огонёк – и ладно! Так и от добрых дел ищем лишь человеческой благодарности, и от молитвы – лишь благодарных ощущений. И ухитряемся так же относиться даже к высоким духовным дарам. В древней Церкви, например, были разные степени даров Святого Духа: дар вдохновенного говорения иными языками, дар истолкования языков, дар пророчества. Говорение языками было великим утешением для христианина. Говорит!.. – радостно ощущал он, когда неведомая сила исторгала из уст неведомые ранее слова. и Апостолу приходилось возвращать таковых к реальности: А что, если в это время, – говорит он, – «войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?» «А потому говорящий на незнакомом языке» не успокаивайся на этом, но «молись» о большем, о даре истолкования» (1Кор. 14:13). И тогда, если вы пророчествуете, «и войдёт кто неверующий или незнающий, то он всеми обличается, всеми судится, и таким образом тайны сердца его обнаруживаются; и он падёт ниц, поклонится Богу и скажет: «истинно с вами Бог!»
Да, только если твёрдо знаешь и постоянно чувствуешь, что «с нами Бог», то и елея всегда хватит, и переоценивать его не будешь; и будешь знать, что делать, когда приблизится Небесный Жених.
О прохождении сквозь стену
Неделя 17
Господь говорит тем, кто хочет быть с Ним, кто хочет быть в Его Церкви: «Выйдите из среды их и отделитесь… и не прикасайтесь к нечистому, и Я прииму вас, и буду вам Отцем, и вы будете Моими сынами и дщерями…» Но как часто подошедший к церковной ограде видит перед собой непроходимую стену. И иногда это – просто стена непонятности. Но иногда может показаться, что это – стена прямой враждебности. Иногда эта стена пугает чрезмерной высотой требований, а иногда отталкивает кажущейся примитивностью… Но поскольку всех отталкивает разное, постольку очевидно, что дело вовсе не в стене. То же, что и с Евангелиями: иные не считают их подлинными, потому что они якобы противоречат друг другу, а иные – потому что они, мол, слишком схожи…
Но особенно неприступной эта стена казалась в ветхозаветные времена, и тут уже – по достаточно объективной причине: тогда овцами Божьими были лишь потомки по плоти святого праведного Авраама. Но для истинно желающих войти эта стена и тогда не была непроходимой.
Однажды к Иисусу Христу подошла язычница, хананеянка, и взмолилась: «Помилуй меня, Господи, Сын Давидов! дочь моя жестоко беснуется!» И так она, очевидно, повторяла много раз, потому что ученики не выдержали упорного молчания Учителя и сказали: «Отпусти её, потому что кричит за нами». Но Иисус на это как отрезал: «Я послан только к погибшим овцам дома Израилева». Но она с какой-то слепой, безумной надеждой продолжает вопить: «Господи! помоги мне!» и тогда Господь сказал ещё более жестоко и беспощадно: «Не хорошо взять хлеб у детей и бросить псам». Ну кто после таких слов не отошёл бы прочь со стыдом и смертельной обидой?.. А что же хананеянка? – А она говорит: «Так, Господи! но и псы едят крохи, которые падают со стола господ их». И Господь воскликнул: «О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему». И в тот же миг исцелилась – даже не она сама, здесь стоящая и просящая, а дочь её, за которую она пришла просить, и о которой нам ничего не известно. Сама же эта женщина в один миг прошла сквозь стену религиозной и национальной отчуждённости.
И невозможно войти в Церковь Христову. Если до конца не осознаёшь, что там, за невидимой оградой, – дети Божьи; что если я не войду туда, то так и останусь псом, никому не нужным и всеми презираемым; и что крохи там – дороже сокровищ здесь. Задумаемся, проверим себя: смог бы выстоять до конца, как эта женщина? и если нет, то может быть до сих пор ещё и не вошёл в овчий двор Церкви Христовой, хотя видимо и находишься в её ограде.