РЕЧЬ о наградах, даруемых от Бога людям верующим и благочестивым ³¹

«Блюдитеся, како слышите: иже бо имать, дастся ему и приумножитса, а иже аще не имать, и еже мнится имея, возмется от него (Лук. 8, 18; Мф. 13, 12).»

Между многими ложными и противухристианскими мыслями, бродящими ныне в нашем образованном обществе, есть одна, отличающаяся особенною несообразностью и потому особенно вредная для людей, не утвержденных в вере. Ее выражают так: „христианская религия основана на корысти, так как за исполнение ее правил обещаются от Бога награды; между тем как достоинство человека требует, чтобы добро им было делаемо бескорыстно, по требованию его природы»³². Наша обязанность – раскрыть глубокую ложь, заключающуюся в этой мысли, и указать нравственный вред от нее происходящий.

Прежде всего, заметим, что наши свободные мыслители, повторяющие это изречение, не догадываются, сколько в нем унизительного для них самих. Лучшая половина этого изречения принадлежишь не им, а древнему языческому философу Платону. Он сказал: „надобно делать добро для самого добра, а высочайшее добро заключается в Боге” . Это было великое слово в устах языческого мыслителя. Он почувствовал в душе своей достоинство и красоту добра, и вопреки господствующему вокруг него эгоизму и корыстолюбию язычников, указал, что добро само по себе есть благо, доставляющее творящему его внутреннее удовлетворение и утешение; а вместе с тем, сознавая немощь человека в творении чистого добра, пришел к убеждению, что только в Боге может быть его совершенное бытие и источник. Кому же принадлежит вторая половина этого изречения, унижающая христианство? – Философам христианским (Кант, Лессинг, Гегель, Фейербах). На Платоне в этом случае оправдалось слово Св. Апостола Павла, что Бог и язычникам не свидетельствованна Себе остави (Деян. 14, 17) в творении и совести, по изъяснению св. Иоанна Златоуста³³. Но новейшие философы христианские не сумели воспользоваться примером Апостола Павла который в Афинах, городе философов, нашедши среди языческих капищ храм, посвященный „неведомому Богу», восполнил темное представление язычников о Боге учением богооткровенным о живом Боге, Духе всесовершенном, Творце мира, Промыслителе и Спасителе человеков (Деян. 17, 23). Вместо этого европейские философы, рожденные и воспитанные в христианстве, в своей гордости утратив чувство внутреннего общения с Богом, оскорбили Его Самого, как бы подкупающего человека к исполнению Его воли, и оклеветали дарованную Им человечеству истинную и святую религию. Вот какую клевету на христианство наши отечественные неразборчивые философы без сознания распространяют между неопытными людьми! Раскроем истину, чтобы они устыдились своего легкомыслия. Скажем о них словами Давида: „исполни лица их безчестия, чтобы они взыскали имя Твое, Боже» (Пс. 82, 17).

Чтобы яснее представить ложь, заключающуюся в разбираемом нами изречении, мы

I.   Установим правильное понятие о наградах, даруемых от Бога;

II.  Укажем, как грубо это изречение противоречит самим основаниям и сущности христианства и

III. В чем состоит вред распространяемый в христианском обществе, как указанным нами, так и другими подобными ему изречениями.

I.

Под именем награды в обыденном смысле разумеетcя прибавка к условленной плате за труд работнику или слуге со стороны нанимателя или господина. Честному труженику уплачивается то, на что он имеет право по договору и прибавляется, по великодушию господина, еще свободный его дар, называемый наградою. Эта награда, даруемая трудящимся за исполнение наших житейских дел и поручений, получает высшее значение в службе общественной и государственной. В этой службе людям достойным от государственной власти, или, как в нашем отечестве, от Власти Высочайшей, кроме постановленного законом содержания и привилегий, соответствующих званию, даются еще почетные награды или отличия, как свидетельство заслуг их пред обществом или как выражение столь высоко нами ценимой Монаршей милости. В этих наградах заключается не только свободное выражение справедливого воздаяния, но и нравственное побуждение, как для самих награждаемых, так и для общества к усилению ревности и трудолюбия в служении Царю и благу отечества. Заметим, что здесь есть одна черта, указывающая на главное свойство наград, даруемых от Бога, именно – на поощрение к деланию добра, но далеко не обнимающая всего понятия о полноте и внутренней жизненной силе наград, даруемых от Царя Небесного.

В чем же состоят награды, даруемые людям от Бога?

Они состоять не в каких либо сторонних дарах, не имеющих внутреннего прямого отношения к нашей нравственной деятельности, а исключительно в умножении наших сил и дарований, внутренних и внешних, и в расширении поприща нашей деятельности для славы Божией и для нашего собственного совершенства и блаженства.

Из этого понятия мы увидим, как и чем награды, даруемые от Бога, отличаются от всех наград человеческих, и как несправедливо равнять их с последними, и бросать на них тень как бы обольщения с стороны Дарующего и корыстного расчета со стороны получающих.

Сам Иисус Христос объяснил нам происхождение и истинное значение этих наград. Прежде всего Он указал, что за исполнение Его заповедей, или за совершение добрых дел никто из Его последователей не должен ожидать, или просить чего либо в смысле платы, или воздаяния по своему желанию, или усмотрению, хотя бы дела его были действительно достойны одобрения, или награды. „Станет ли кто из вас, говорит Господь, благодарить раба своего за то, что он исполнил приказание? – Не думаю. Так и вы, когда исполните все повеленное вам, говорите, что мы рабы ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лук. 17, 9, 10). В этом наставлении сообщается нам истинное понятие об отношениях наших к Богу, о нас самих и делах наших. Получивши от Него бытие, силы и законы, и совершив что либо доброе с Его помощью и под благим Его промышлением, имеем ли мы право требовать от Него чего либо, как должного и обязательного для Него, Творца нашего? Очевидно нет. Когда мы не исполняем Его воли, тогда становимся негодными для Него, „рабами ничего нестоящими», т. е. недостойными ни жизни, ни дарований», ни благосостояния, которое имеем. На все это мы теряем право и всего лишаемся добровольно за противление воле нашего Господа. Если же мы и исполняем все нам заповеданное, и тогда мы остаемся теми же рабами, только не заслуживающими наказания, но сами по себе ничего не стоящими, потому что не только ничего своего не имеем, но и себе не принадлежащим, а составляем собственность „Господа живущего на небесах» (Кол. 4, 1). Всем этим учением внушается нам смирение, сознание нашего ничтожества пред Богом, нашей немощи и потребности для делания добра в благодатной помощи Спасителя нашего. Этим же наставлением дается нам предостережение от самообольщения и от неразумных прошений у Бога даров, по нашему мнению, нам полезных, но по смотрению Божию для нас излишних или неблаговременных.

Что награды за исполнение заповедей Божиих не включены в какой-либо договор, или условие человека с Богом, что не указаны их степени сообразно с достоинством каждого или сроки для их получения, а что они всецело зависят от воли Божией это ясно указано нам Самим Иисусом Христом в другой притче – о домохозяине, нанимавшем делателей в виноградник свой (Матф. 20). Всем работникам объявлена одна плата, по динарию в день, хотя они наняты были в разные часы, одни с утра, другие в полдень, иные перед вечером. Плата, по воле хозяина, была выдана, „начиная с последних», и всем равная. Эти последние работали только один час, перед вечером, а ранние перенесли „тягость целого дня и зной», но на свою жалобу, что последние уравнены с ними, когда несли неравные труды, получили в ответ от Хозяина: я друг! я не обижаю тебя: не за динарий ли ты договорился со мною? Возьми свое и иди; я же хочу дать последнему то же, что и тебе. Разве я не волен делать в своем, что хочу? Или глаз твой завистлив от того, что я добр? Так будут последние первыми и первые последними» (Матф. 20, 1 – 16). Яснее невозможно изобразить ту истину, что за добродетелью следует награда, но что эта награда будет дана не по нашей оценке трудов и добродетелей наших, в которой мы можем ошибиться, а по воле Ведущего тайны сердца человеческого и истинное достоинство наших намерений, побуждений, мыслей, чувствований и поступков, Таким образом, не корыстное чувство воспитывается в последователях Христовых обещанием наград, а упование на милосердие Божие, соединенное со страхом, как бы нам, считающим себя первыми, не оказаться последними.

Самый род и качество наград, даруемых от Бога людям достойным, Иисус Христос определил в причте о талантах (Мф. 25). Две черты находим мы в этой причте, определяющие род даруемых наград. Первая состоит в приумножений дарований, вторая – в благодатных утешениях, облегчающих нравственный труд в стремлении к совершенству, или как называют их Слово Божие и св. Отцы, в залоге, или в предвкушении радостей, предстоящих в вечной жизни или в царствии Божием (Рим. δ, 23, 2. Кор, 1, 22).

По общепринятому толкованию этой притчи талант серебра, или мнас, по тексту св. евангелиста Луки, (гл. 19), означает дарования, раздаваемые от Бога верующим для свободной деятельности; купля, или приобретение пользы посредством оборота данного капитала, означаете развитие и усовершенствование данных дарований посредством труда: умственного – в приобретении познаний в области истины и нравственного – в очищении сердца, добрых навыках и подвигах добродетели. Разное число талантов: пять, два и один значат сумму дарований, – кому больше, кому меньше; а умножение каждой данной суммы – успех в развитии дарований. Зарытие таланта в землю для его сбережения, сделанное „рабом лукавым», под предлогом строгого взыскания со стороны господина, есть пренебрежение духовных дарований данных Богом и зарытие их в страстях и пороках плотской жизни, где они остаются без движения и даже с опасностью совершенной утраты их. Вспомним слова Спасителя, приведенные нами в начале речи: „наблюдайте, сказал Господь, как вы слушаете: ибо кто имеет, тому дано будет и приумножится, а кто не имеет, у того отнимется и то, что он думает иметь. Какое знаменательное указание! Не опустим его без внимания. В страстях мы теряем сознание нашего действительного душевного состояния: нам иногда в зрелом возрасте кажется, что мы все еще обладаем способностями ума, какие имели в юности, знаниями, порывами к благородным подвигам, чистыми намерениями, привлекательными чертами характера, и даже добродетелями; но „наблюдайте, как вы слушаете”, т. е. проверяйте свое сознание и совесть учением Евангелия и вы увидите, что все это только нам кажется, что все это только мы „думаем иметь», но все в нас давно заглохло, все нами растеряно. Столь же знаменательно и то, что рабам „добрым и верным», т. е. обращающим таланты в свободную и правильную деятельность всей своей жизни, они удвояются и еще приумножатся в будущем: „добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю», – сказал Раздаятель талантов. Что это значит, мы увидим при дальнейшем объяснении.

Что в притче Спасителя прикровенно разумеется под именем талантов, то апостол Павел в первом послании в Коринфянам называет точным именем духовных даров. „Каждому, говорит он, дается проявление Духа на пользу. Одному дается Духом слово мудрости, иному слово знания, иному вера, иному дар исцелений, иному чудотворения, иному пророчество. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно» (12, 4 – 12). При этом св. апостол дает наставление об обязанности верующего не останавливаться в деятельности на одной степени, а стремиться к высшему совершенству: ревнуйте дарований больших (12, 31). А Сам Господь Иисус Христос сказал о верующих, получающих высокие духовные дарования: всякому, ему же дано будет, много взыщется от него (Лук. 12, 48). Таким образом в приумножении даров духовных заключается не только нравственная обязанность, но и необходимость в продолжении и даже усилении деятельности в стремлении к совершенству, так как мы, по свойству нашей природы, не можем останавливаться в этом восхождении на одном месте, по опасности упасть вниз, если не поднимаемся вверх. Воспользуемся для объяснения этой мысли сравнением из современной жизни. Как при полете на воздушном шаре воздухоплаватель не может останавливаться надолго на одной высоте, но или поднимается вверх, или, по закону тяготения, опускается вниз: так и в жизни нравственной, если мы не напрягаем сил к восхождению вверх, или усовершенствованию себя, то силою тяготения нашей поврежденной природы к расслаблению, лености и затем ко греху ниспадаем в бездну зла и погибели. Теперь спрашивается: есть ли здесь место какому-либо корыстному человеческому расчету на привлекательную награду за, добродетель, обещаемую христианской религией, когда от нас требуется неустанный труд, непрерывная напряженная деятельность, соединенная с лишениями, опасностями и борьбой с соблазнами и врагами нашего спасения? Поэтому Слово Божие постоянно предостерегает нас от самоуверенности, горделивости, разленения и беспечности, научая нас со страхом соделывать наше спасение (Фил. 2, 12). Итак первыми и главнейшими возбудителями и двигателями нашей нравственной деятельности являются: внутреннее призвание нас ко спасению благодатью Божией, сознание необходимости возрождения духа нашего к новой жизни и ощущение благотворной перемены, происходящей в нас с очищением от грехов. В этой начальной деятельности награды и на мысль приходить не могут. В нас преобладает опасение за самих себя, сознание нашего недостоинства и страх осуждения за соделанные грехи.

С этим христианским стремлением к совершенству совпадает и здравое учение философское, которого не чуждаются и наши мыслители, порицающие христианство, не замечая противоречия, в которое впадают. Они много говорят об идеалах разного рода в знании, в искусствах и в нравственной доблести, указывают пути приближающие к идеалам, никогда никого не упрекая в корысти при этом стремлении; напротив, здесь то и находят они проявление благородства нашей природы. Почему же думают, что эта благодарная черта теряется в христианской жизни, в которой открываются все средства для ее совершеннейшего развития?

Вторая награда состоит, как мы сказали, в духовных утешениях, обещаемых подвижникам благочестия. В притче Раздаятель талантов выражает ее так верному рабу: „добрый и верный раб! в малом ты был верен, над многим тебя поставлю; войди в радость господина твоего». Что это значит? Значит: войди, верный раб, в свободную, счастливую, преисполненную радостей жизнь вместе с господином твоим, т. е. в блаженное общение с Богом в здешней жизни и в вечное блаженство царства небесного. Что же? Такая ли обещается здесь награда, которая могла бы, как подкуп привлекать нас, грешных, к подвигам жизни христианской? Если бы это было так, то в притче Спасителя о званных на вечерю (Лук. 14, 16 – 24) не были бы изображены грубые плотские люди, отрицающееся от звания Божия, которые говорят один за другим: один – землю купил и иду посмотреть ее; другой – купил пять пар волов и иду испытать их; третий – я женился и потому не могу придти, и все имей мя отреченна. Не произнес бы и Звавший на вечерю этого скорбного отзыва: „много званных, но мало избранных”. Также непонятны для людей плотских и те награды, которые называются в Слове Божием залогом и предвкушением славы или силы будущего века, по выражению апостола Павла (Евр. 6, 4 – 5). Мир мног любящим закон Твой, говорит Псалмопевец (Пс. 118. 165). Апостол Павел называет этот мир „превосходящим всякий ум» (Филип. 4, 7). В видении, которого апостол Павел был удостоен, быв восхищен до третьего небесе, он слышал глаголы, для которых нет выражения на языке человеческом (2Кор. 12, 4); поэтому и блага, уготованные любящим Бога в царствии Божием, он называет недоступными ни для ока, ни для слуха, ни для сердца человеческого в настоящем нашем состоянии (1Кор. 2, 9). Об этих наградах сказано в Апокалипсисе: „побеждающему дано будет вкушать сокровенную манну и дан будет белый камень и на камне написанное новое имя, которого никто не знает, кроме того, кто получает» (2, 17). Эту таинственность духовных утешений прекрасно объяснил один древний христианский подвижник. На вопрос ученика: „скажи, отче, что ты чувствуешь, когда ты в восторге и молишься, и радуешься, и плачешь? – Сын мой, отвечал старец, можно ли объяснить вкус меда тому, кто его не пробовал, или свет солнца слепому от рождения? Вкуси и узнаешь, прозри и увидишь». Известно только по опыту всем христианам, даже едва начинающим духовную жизнь, что в исполнении заповедей Божиих заключается наше истинное довольство и успокоение духа от страстных влечений, от сокрушительных грехопадений, от расслабляющих плотских наслаждений; что в этом направлении духа приобретается бодрость, ясность ума, расположение к доброй деятельности, частной и общественной, твердость и устойчивость во всяком подвиге добродетели, одним словом, все, что делает христианскую жизнь привлекательною и самого христианина достойным уважения и подражания. И в этом состоит начало божественных наград, даруемых истинным христианам; отсюда, как с первых ступеней совершенства, начинается восхождение к высшим утешениям, о которых мы говорили. Что же? Надобно ли христианину отказаться от этой жизни для какой-нибудь другой, в которой его деятельность будет в каком-то особенном роде бескорыстна? Очевидно, что здесь открывается не только ложь, но и нелепость знаменитого изречения. Оставь жизнь христианскую, ведущую несомненно к совершенству, а начни другую. Какую же? Такую, в которой не обещается это совершенство, составляющее награду за добро, а которая требуется нашею природою „во имя самого добра». Что же после этого будет самое добро, для которого мы должны трудиться? В чем же оно будет состоять, если не в тех же свойствах и достоинствах, которые мы перечислили и которые приобретаются христианскими подвигами? Или это будет жизнь иная, более свойственная природе человеческой? Да, это именно будет жизнь другая (третьей нет), более нам близкая, легкая, – жизнь плотская, поощряемая плотскими порочными наслаждениями, которые однако достаются не даром, а покупаются трудами изнурительными, а иногда и тяжкими жертвами. Вот вывод, к которому мы неизбежно приходим при внимательном разборе благородного изречения о бескорыстном добре, восхваляемом философами в упрек христианству.

Заметьте при этом, как философская ложь обличает сама себя. Все наслаждения, получаемый людьми в естественном их стремлении к высшим идеалам, о которых мы говорили, столь высоко ценимые учеными – в мирных занятиях науками, художниками – в созерцании красот природы, собственном творчестве и рассматривании чужих изящных произведений искусства, называются чистыми, благородными, истинно бескорыстными; а утешения мира и радости, приобретаемые подвигами христианскими, признаются корыстными, недостойными благородного человека; между тем, как и там и здесь наслаждения суть плоды того направления, которое принимает жизнь человеческая. Это, но научному выражению, результаты жизни, получившие название наград только потому, что объявлены наперед в учении истины, как руководящие указания и известны из опыта предшествовавших поколений рода человеческого.

Наконец, не нужно забывать, что высшие благодатные утешения даются, как указано в притче о делателях в винограднике, не по договору, а по милости Божией. Отсюда произошли наставления подвижников о совершении подвигов духовных по долгу и обязанности нравственной, а не из-за наград. Они говорят, например, о молитве: „если получишь в молитве благодатное утешение, благодари Бога, если же его и не будет, продолжай труд молитвенный по обязанности; иначе мы будем похожи на учеников, которые учатся только за гостинцы».

Но известно, что божественное откровение обещает людям, истинно верующим, награды не только духовные, вечные, небесные, но и вещественные, временные, земные. Какое же значение они имеют по отношению к нашему нравственному усовершенствованно? То же самое, как и награды духовные, т. е. как плоды чистой нравственной жизни и поощрение к трудам духовным. Как в телах наших живет бессмертный дух, с ними сопряженный и в них действующий, так и во внешней нашей жизни выражаются и проявляются его мысли, чувствования, желания, цели и действия им соответствующие. Отсюда наша внешняя деятельность получает тот или другой нравственный характер, – согласный с волею Божией или ей противный, привлекающей к нам Божие благоволение и награды или Его праведный гнев и наказание. И можно сказать, что большая часть наших нравственных действий совершается во внешней жизни, нежели во внутренней, так как в ней получают окончательное осуществление наши помыслы и все душевные движения. Это ясно изобразил вам Иисус Христос в притче о рабах, которых удалившейся из дому господин поставил над слугами своими, чтобы выдавать им пищу во время (Матф. 24). Очевидно, здесь под именем пищи разумеется все потребное для нашей жизни, чем мы можем и должны служить друг другу, сильные слабым, здоровые больным, богатые бедным. В этом служении благу ближних раскрываются все силы нашего духа и добродетели, подобно тому, как во внутренней деятельности пред лицом всевидящего Бога, и вера, и терпение, и самоотвержение, и смирение и проч. И здесь только верному рабу обещается награда, а если кто „скажет в сердце своем: не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, то придет господин в тот день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его и подвергнет его одной участи с неверными». И в этой деятельности со всею ясностью обнаруживается то же значение наград внешних как и наград духовных, – в умножении даров и расширении круга деятельности. О дарованиях внешних Господь сказал: „давайте и дастся вам: мерою доброю, утрясенною, нагнетенною и переполненною отсыплют на лоно ваше” (Лук. 6, 38). А о расширении круга деятельности для человека добродетельного в притче о таланах, по тексту св. евангелиста Луки, Господин говорит: „хорошо, добрый раб, за то, что ты в малом был верен, возьми в управление десять городов» (Лук. 19, 17). Присмотритесь к жизни, и вы увидите, как притекает богатство к людям благочестивым, и как скромные и безвестные труженики, не знатного происхождения, силою честной и плодотворной деятельности, выдвигаются в ряды деятелей государственности, и становятся нелицеприятными советниками Царей и благодетелями отечества. Думаем, что не встретите сильного возражения против этого учения в том, что богатством и временною славою владеют часто и бесчестные и безнравственные люди. Они получают земную награду за добро, которое все таки есть в них, хотя в виде тех крупиц, которыми питался бедный Лазарь, лежавший у ворот богача, но которому за гробом, в притче, на просьбу о капле воды, в облегчение его мучений, Авраам сказал: чадо, помяни, яко приял еси благая в животе твоем, и Лазарь такожде злая: ныне же зде утешается, ты же страждеши (Лук. 16, 25). Участь безнравственного богача с особенною силою изображена Псалмопевцем: „видел я нечестивого, грозного, расширявшегося подобно укоренившемуся многоветвистому дереву; но он пошел, и вот нет его, ищу его и не нахожу; посмотришь на его место, – и нет его» (Пс. 36, 10, 35, 36).

II.

Доселе мы старались объяснить истинное значение и цели наград, даруемых от Бога, и раскрыть неверность суждения о них противухристианских мыслителей. Теперь по преднамеченному порядку укажем противоречие этого суждения самым основаниям христианского учения. Мы остановимся только на некоторых из этих оснований.

Говорят: „надобно делать добро для самого добра, по требованию природы человеческой». Но есть ли в нашей поврежденной грехом природе способность понимать, в чем состоит истинное добро, и способность творить его постоянно, честно и бескорыстно? В том-то и несчастие наше, что христианская религия не признает в нас этой способности. Она дарована нам Богом при сотворении нашем, но утрачена в грехопадении прародителей и в наших собственных грехах. Мы можем только скорбеть об этой утрате, но бессильны возвратить утраченное. В этом убеждают нас пророки, Сам Иисус Христос и Его апостолы. „Господь призрел на сынов человеческих, говорит Давид, чтобы видеть, есть ли разумевающие, ищущие Бога. Все уклонились, сделались равно непотребными, нет делающего добро, нет ни одного» (Не. 13, 2, 3). Указав на это свидетельство пророка в послании к Римлянам, апостол Павел заключает: „все согрешили и лишены славы Божией» (Рим. 3, 23). И эта неспособность делать добро порабощенного греху человека, подвигшая бесконечное милосердие Божие к искуплению и возрождению человечества, есть, так сказать, исходный пункт всего домостроительства нашего спасения. Отвергать эту истину значить отрицать все христианство и все догматы нашей святой религии. Иисус Христос в Своей нагорной проповеди, известной всем читающим Евангелие, ясно изобразил неспособность человека в естественном его состоянии творить бескорыстное добро. Все помышления язычников, говорит Он, направлены к снисканию благ земных, „они их только ищут, а не царствия Божия и правды Его». Они любят только любящих их самих, приветствуют только братьев своих, делают добро только тем, кто благотворит им, дают взаймы только с уверенностью получить данное обратно. Своим же ученикам Господь заповедал творить истинную, божественную „правду», по высочайшему первообразу правды и любви в Лице Отца нашего небесного: “а Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гоняющих вас: да будете сынами Отца вашего небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, посылает дождь на праведных и неправедных. Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный” (Матф. гл. 5, 6; Лук гл. 5). Либералы говорят, в укор христианству, что оно питает в душах наших эгоизм, обещая награды за добро. Но что такое эгоизм? Это прирожденная нам склонность делает все, в том числе и добро, по своему пониманию, по своим влечениям, своими удобными для нас средствами для своих личных целей; главным же образом – по требованиям наших плотских страстей. Христианство, напротив, как мы видим, учить делать добро во всех видах и для себя, и для других, из послушания воле Божией. Итак, эгоизм остается на стороне новейших философов, этих ученых язычников, а не христиан.

Изложим кратко истинное учение о любви, как основании христианской религии, в обнаружение всей несправедливости обращаемого к ней нарекания.

Иисус Христос сказал нам от имени Отца нашего небесного о людях призываемых Им ко спасению: „нет воли Отца вашего небесного, чтобы погиб один из малых сих» (Мат 18, 14) и что Он радуется об обращении каждого заблуждающегося, как Пастырь обретший овцу погибшую (Матф. 18, 13 – 14). Что побудило Бога Отца желать нашего спасения? Его любовь бесконечная: „так возлюбил Бог мир, что отдал Сына своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ион. 3, 16). Он Сына Своего не пощадил, но предал Его за всех нас» (Рим. 8, 32). И Сын Божий, „возлюбив своих сущих в мире, до конца возлюбил их», т. е. до крестных страданий и смерти за них (Иоан. 13, 2). В остатках добра, сохранившихся в нашей поврежденной природе, апостол Павел находит, при том с сомнением, некоторое подобие этой любви, чем и приближает к нашему разумению ее бесконечное величие во Христе: „Христос умер за нечестивых. Едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто решится умереть. Но Бог Свою любовь доказал нам тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками» (Рим. 5, 6 – 8). Чего же за эту любовь Бог от нас требует? Только любви с нашей стороны к Нему Самому и ближним нашим, Его детям: „возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душой твоею, и всем разумением твоим. Возлюби ближнего твоего, как себя самого» (Матф. 22, 37 – 39). И, наконец, чтобы мы были способны к такой любви, Он в благодатном возрождении нашем даровал нам „сердце новое и дух новый (Иезек. 36, 26), требуя от нас только свободной деятельности в усвоении себе и воспитании в духе своем этой любви, по его же наставлениям об очищении нашего сердца от плотских влечений, и ума – от греховных помыслов. Это святое чувство чистой богоподобной любви и указывают нам в себе праведники, достигшие совершенства: „любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым», говорит апостол Павел (Рим. 5, 5), и кто отлучит нас от любви Божией, восклицает тот же апостол, „скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? – Ничто ни на небе, ни на земле (Рим. 8, 35 – 39). Поистине удивительно, как в такое учение о чистой божественной любви могло быть внесено философами мира христианского понятие о корысти. Только незнание этого учения, и как мы сказали, совершенная утрата религиозного чувства могли быть этому причиною. При всей скудости естественной любви в сердцах наших, мы, однако же, почитаем бесчестным любить кого либо не за достоинства, а из расчета, требовать вознаграждения за услугу от тех, кому мы обязаны служить по чувству уважения и благодарности. Но не признавать бескорыстной любви между нами и Создателем нашим не есть ли богохульство? И не одни примеры Апостолов и мучеников, но опыты христианских подвижников и жизнь истинных членов Церкви Христовой всех веков удостоверяют нас не только в возможности, но и в действительности этой святой любви. Один древний подвижник на вопрос ученика своего, зачем он при старости продолжаешь свои тяжкие подвиги и труды, отвечал: “Бог даровал мне такую ревность, что я ни чем не могу ее насытить”. Св. Иоанн Лествичник говорит: „как трудно от уст жаждущего отнять воду, так трудно истинному молитвеннику прекратить свою молитву»³⁴. Эти проявления любви, стремящейся к общению с Богом, мы видим в разных степенях и в той части нашего православного парода, которой не коснулось современное неверие и развращение. В жизни „малых сих», которых Господь называет этим именем, потому что они требуют воспитания для царствия Божия, но которых наши либералы любят называть этим же именем по горделивому понятию о себе, как о людях образованных, а о них, как малограмотных, в их жизни, в течение всей истории нашего отечества, мы видим ясные черты этой сердечной, теплой любви к Господу Богу. Страх Божий и строгие исполнения уставов церкви, любовь к богослужениям, к церковным торжествам, к благочестивым путешествиям, к подаянию сокровенной милостыни во имя Христово, что все это, как не стремление души быть чаще, дальше в чувстве приближения к Богу, внутреннего единения с Ним? Что означает эта любовь нашего народа к созиданию и украшению храмов, эта чистая радость при их освящениях не только храмоздателей за себя, но и за всех участников торжества и будущих молитвенников в них, как не радость о славе Божией, о процветании святой Его Церкви? Говорят: здесь питается тщеславие. Но не может держаться всенародная добродетель на тщеславии, или других человеческих слабостях, неизбежных во всякой нашей деятельности. Глубоко заложенное церковью в души православных чувство, жаждущее воздать Благопромыслителю Богу за любовь Его любовью и, по вере в Его бесконечное милосердие, возложить на Него упование во всех наших нуждах, вот что составляет, как выражаются некоторые наши христианские писатели, „таинство» действенной веры нашего народа. Когда подумаешь об его тер пении в трудах и лишениях, об его подвигах за веру и отечество, об его смирении и сердечной простоте, то как будто слышится его неумолкающая молитва: возлюблю Тя Господи, крепосте моя, Господь утверждение мое и прибежище мое Пс. 17, 2).

Но особенное подтверждение своего взгляда на награды и наказания, посылаемые от Бога, либералы думают видеть в истории народа еврейского. Там действительно много о них говорится и они, по видимому, имеют значение узаконенного возмездия за добродетель и наказания за грех, удовлетворяющего милосердие и правосудие Божие. Но составляют ли они окончательный суд Божий, так сказать, расчет Господина виноградника, изображаемого в притче, с делателями в нем? Нет, это меры временные, имеющие особые цели и значение! Чтобы понять их значение, как должно, надобно обратится к истории нравственного состояния всего человечества вне истинной религии и домостроительства нашего спасения.

Посмотрите на народы, населяющие ныне Индию, Китай, страны, занимаемые дикими племенами, и современную Японию. Во-первых, вы видите грубейшее идолопоклонство: почитание обезьян, коров и других животных, боготворение предков, поклонение безобразным идолам, суеверные жертвы, бессмысленные самоистязания, разделение людей на непримиримые между собою не религиозные только, но и политические секты, препятствующие общению людей между собою для общего блага; в последней, т. е. в Японии, – современные образчики древнего образованного язычества в Египте, Греции и Риме³⁵. Таковы были народы во все века до пришествия Христова: в народах невежественных был совершенный упадок духовной жизни, а в образованных – ложное направление умов, соединенное с самомнением, неверием в учение о Боге – Духе и мире духовном. Погружение в плотскую жизнь и тяготение к идолопоклонству невозможно было остановить никакими силами убеждения, требовались внешние чувственные меры. Все народы, кроме избранного, были по особым целям промысла Божия до пришествия Искупителя оставлены вне ограды церкви Божией, по учению апостола, „преданы в похотях сердец их нечистоте» (Рим. 1, 24). Но в народе избранном необходимо было сохранить „слово Божие» (Рим. 3, 2) и „святое семя стояния мира в богоизбранном роде, в котором имел воплотиться Сын Божий” (Ис. 6, 13). В этом семени и в окружавших Его избранниках были являвшияся во Имя грядущего Искупителя все дары Святого Духа, все виды добродетелей, все роды праведников, как видим в христианстве; но народные массы нельзя было держать в нравственном порядке без внешних мер; они могли поглотить и всех избранных, что едва не случилось во времена двух патриархов, Ноя и Авраама, на вере которых и удержалось бытие всего мира. Никто не объяснит нам значения наград и наказаний в народе еврейском лучше самих еврейских пророков. Для нашей цели довольно указать законоположения Моисея о ежегодном возглашении в слух народа Израилева наград за добродетели и наказаний за грехи, первые – с горы Гаразин, вторые – с горы Гевал. Те и другие относятся к земным благам и наказаниям. Блага: величие и слава парода Божия, многочадие, плодородие земли, богатство стад, победы над врагами и во всем Божие благословение. Наказания – в лишении всех этих благ. Но для какой цели это возвещается? Цель благословений – внедрить в душу народа послушание Богу и исполнение закона Его: „приидут на тебя все благословения сии и исполнятся на тебе, если будешь слушать гласа Господа Бога твоего». Цель наказаний – утвердить в народе страх Божий и опасение страшного гнева Его: “постигнут тебя все проклятия (которые страшно читать во Второзаконии), за то, что ты не слушал гласа Господа твоего и не соблюдал заповедей Его и постановлений Его, которые Он заповедал тебе» (Втор. гл. 27 и 28). Итак, земные благодеяния и наказания, которые были посылаемы от Бога народу избранному, были только средством утверждения в нем веры в Бога истинного и обетованного Искупителя и побуждением к исполнению законоположений, руководивших ко Христу и благодати Нового Завета. Все же духовные блага и радости вечной жизни ясно раскрыты в духовном учении пророков. У Давида и других псалмопевцев мы видим свидетельства о неверности народа Богу своему и скорбные указания на постигавшие его бедствия. Бог „постановил устав во Иакове и положил закон во Израиле, который заповедал отцам нашим возлагать надежду свою на Бога и не забывать дел Божиих и хранить заповеди Его. Они не сохранили завета Его и отреклись ходить в законе Его» (Пс. 77, 5. 7. 10). Услышал Бог и воспламенился гневом и сильно вознегодовал на Израиля, и отдал крепость Свою и славу Свою в руки врага, и предал мечу народ Свой» (59. 61. 62). В чем же состояли преступления израильтян? „Они смешались с язычниками и научились делам их; служили истуканам их, которые были для них сетью, и приносили сыновей своих и дочерей в жертву бесам; проливали кровь невинную, „оскверняли себя делами” своими (Пс. 105, 35 – 39). Скажем кстати: законоположения о временных наградах и наказаниях сохранились доселе и в церкви новозаветной, так как и ныне не прекращаются между нами грехи и преступления. Мы слышим прошения „о благорастворении воздухов, об изобилии плодов земных и временех мирных» и об избавлении „от глада, губительства, труса, потопа, огня, меча, нашествия инопленменников и междоусобныя брани” – и значение этих прошений то же, что было в обетованих наград и в угрозах Ветхого Завета.

III.

Не трудно понять вред, распространяемый в нашем образованном обществе и во всем православном народе ложными мыслями, заключающимися как в разбираемом нами, так и в других, подобных сему изречениях. Укажем его в немногих кратких положениях.

Клеветою на христианскую религию, в каком бы смысле она ни была высказываема, подрывается вера в ее божественное происхождение и засаривается ум христианина тяжкими для совести помыслами неверия, смущающими на молитве и во всех христианских упражнениях.

Уничижением Ветхого завета, будто бы основанного на корыстных и плотских наградах и наказаниях, а не на началах духовных, разрывается цельность богооткровенного учения о домостроительстве нашего спасения. Искупитель наш Господь Иисус Христос, представляемый в отрешении от обетования о Семени жены, от пророчеств о Нем, от прообразований, предуказаний в обрядовом законе и исторических событиях, и не сопутствуемый „облаком свидетелей» (Ε ι–ρ. 12, 1), служивших Ему до воплощения Его, является, так сказать, одиноким. При известном в подобных воззрениях отрицании подлинности ветхозаветных книг Св. Писания и достоверности излагаемых в них событий, Христос является только учителем, подобным Его современникам иудеям и даже древнейшим китайским и индийским философам. Он принимается не за Сына Божия, а за простого человека. Его учение рассматривается и обсуждается, как всякое человеческое учение, а с этим разрушаются в корне наши христианские убеждения. И с людьми подобных убеждений нет возможности рассуждать о догматах и нравственных правилах христианских. А наши либералы, хватающие все с чужих слов и без размышления, с торжеством возглашают: „Бог еврейский есть Бог мститель, суровый и жестокий; Бог христианский есть Бог любви и всепрощения», разумея под последними словами милосердие Христа Спасителя к грешникам и надеясь на свое прощение во всех современных пороках и преступлениях, без покаяния и исправления, за одно лишь имя христиан, которое они носят и позорят.

И проповедники подобных мыслей и изречений, веря в истинность их, сами оставляют все правила и обязанности религии, без оглядки пускаются во все плотские удовольствия и пороки, соблазняя и слушающих своим примером. Ни говорящие, ни слушающие, по ограниченности своих познаний в учении веры, не в силах разобрать проповедуемую ложь, и она распространяется, как зараза.

Совокупность же всех этих лжеучений, при современном материалистическом направлении наук, производит во всем мире это страшное отчуждение христиан от веры и уклонение к ложным философским учениям, разрушающим нравственность народов, и общественный строй и порядок жизни. И мы, закрывши глаза, идем к этой пропасти неверия.

Но речь моя затянулась; пора кончить. Извиняясь в этом пред слушателями, я нахожу себе некоторое оправдание в том, что хотел показать на опыте, как трудно разобрать и обсудить и одно краткое изречение из тех, которые, с сатанинскою хитростью, современный дух неверия бросает в христианское общество. А сколько таких ложных мыслей, которые легко переходят в изречения, наплодил и распустил в нашем обществе один наш романист – философ – богослов, граф Л. Н. Толстой! Христианство разделилось на разные исповедания и секты, следовательно, говорит он, его не нужно. Десятословие запрещает убивать людей, следовательно, воевать и служить в войсках не должно. Христос заповедал не противиться злу, т. е. личному оскорбителю, а успокаивать его кротостью и смирением, следовательно, не надо противиться никакому насилию, особенно бунтовщикам против властей, якобы стесняющих свободу. Христос заповедал уклоняться от тяжб в судах и примиряться с соперником, следовательно, суды не нужны. Попытайтесь в кратких словах разобрать и опровергнуть эти и подобные им софизмы. И современный лжепророк и лжеучитель торжествует, видя скудость познаний наших либералов в деле религии и здравой философии.

Какое прекрасное поле недавно представлял из себя наш православный народ, от сердца веровавший и по вере живший! Кто же насеял в нем плевелы? По притче Спасителя: враг – человек сие сотвори нам спящим (Матф. 13, 25, 28). Как же нам спастись от этих врагов, все умножающихся и становящихся все более смелыми и самоуверенными.

Не нужно забывать, что мы живем в век небывалого в христианских странах распространения самого грубого теоретического и практического материализма; а нужно нам христианам руководствоваться указаниями Апостола: видимая временна, невидимая же вечна (2Кор. 4, 18) и Самого Иисуса Христа: дух есть, иже оживляет, плоть не пользует ничтоже (Иоан. 6, 63). Поэтому не следует увлекаться до крайности научно-ремесленным и житейски – прибыльным направлением образования, а прививать к детям, под руководством церкви, преимущественно благочестивое настроение, а юношам, получающим высшее образование, сообщить полное христиански-философское миросозерцание, на что есть веками испытанные средства. Тогда наши юноши, предназначаемые быть руководителями народа, сердцем почувствуют всякую ложь, вплетаемую в учение веры и сами разберутся в заблуждениях и справятся с софизмами лжеучителей.