Приложения. Епископ Феодор (Текучёв) и митрополит Вениамин (Федченков)

4 октября сего года исполняется пять лет со дня кончины замечательного, выдающегося иерарха Русской Православной Церкви митрополита Вениамина (Федченкова).

Владыка Вениамин (в миру Иван Афанасьевич Федченков) родился 2 сентября 1880 года. Отец его происходил из крестьян Тамбовской губернии. Мать – Наталия [урожденная Оржевская] – была дочерью священнослужителя. Иван был воспитан благочестивыми родителями в глубокой и твердой вере. Благодарное почитание своих родителей он сохранял всю жизнь, особенно чтил свою мать.

Иван выделялся среди сверстников большими способностями к учебе. В Тамбовской семинарии он также хорошо учился. Господь даровал ему замечательный голос. Впоследствии Иван был хорошим певцом и регентом. Успешно окончив семинарию [в 1901 году], он поступил в Петербургскую духовную академию, по окончании которой был оставлен профессорским стипендиатом и затем состоял преподавателем академии по кафедре гомилетики и пастырского богословия.

В 1907 году Иван Афанасьевич Федченков принял монашеский постриг в Петербургской духовной академии с именем Вениамин [по данным записки, составленной отцом наместником – архимандритом Алипием, это произошло 27 ноября]. Пострижение совершил ректор академии архимандрит Феофан [Быстров; впоследствии архиепископ). Вскоре Вениамин был посвящен во иеродиакона, затем иеромонаха. С того времени начался монашеский подвиг иеромонаха Вениамина в сочетании с педагогической и пастырской деятельностью. Он преподавал в Петербургской духовной академии, был ректором [сначала Таврической, в Симферополе, с 1911 по 1913 год, а затем] Тверской духовной семинарии. Он любил проповедовать и обладал большим даром красноречия. Некоторое время [ранее, в 1910–1911 годах] иеромонах Вениамин был личным секретарем архиепископа Финляндского Сергия (впоследствии Святейший Патриарх Московский и всея Руси), о котором всегда сохранял светлую память и отзывался с большим уважением как об умнейшем и достойнейшем иерархе.

Архимандрит Вениамин любил посещать людей высокой духовной жизни и слушать их спасительные назидания.

Однажды он был со своим другом у отца Иоанна Кронштадтского, которого он глубоко чтил всю свою жизнь. Встретив их, отец Иоанн спросил: «Ну, что вы пришли ко мне, старику?» Отец Вениамин ответил ему: «Если бы вы были простой старик, то к вам никто и не ходил бы». «У ты какой!» – сказал ему на это отец Иоанн. Затем он взял наперсный крест одного – и целовал, целовал его. Потом взял крест другого – и целовал его. И напоследок произнес: «Монахи вы, монахи, не оглядывайтесь назад. Поминайте жену Лотову, – а то в соляной столп обратитесь!»

Отец Вениамин сподобился даже служить Литургию с отцом Иоанном Кронштадтским. Во время службы отец Вениамин закрыл лицо служебником и думал об отце Иоанне: «Какой же ты большой!» Отец Иоанн же отстранил служебник и сказал: «Молись, не думай!»

Как-то раз вместе со своим другом отец Вениамин посетил некую болящую благочестивую женщину, обладавшую, вероятно, даром прозрения. Кто-то из них спросил ее: «Кем мы будем?» Она ответила: «Ну что, разве я гадалка какая? Будете митрополитами. Да разве в этом дело?..» Отец Вениамин тогда сказал ей: «Помолитесь о грехах моих». «Вот это – что и нужно!» – ответила она. Предсказание ее сбылось.

Отец Вениамин бывал также и у известного старца Нектария в Оптиной пустыни.

Когда он пришел к старцу, то тот начал говорить ему о том, что Господь весь мир создал из ничего. И, проведя рукой слева направо, выразительно и раздельно произнес: «Не было ни-че-го». Потом сказал: «Просите у Господа благодати». «А как просить?» – поинтересовался отец Вениамин. «Да так просто и просите: Господи, даруй мне благодать Твою. Господи, даруй мне благодать Твою», – ответил старец.

В Оптиной пустыни архимандриту Вениамину однажды предложили произнести проповедь. Он отказался [как ему казалось, «по смирению»]. Потом пошел к отцу Нектарию и сказал ему об этом [в надежде на его поддержку]. Старец дал ему мудрый совет – на всю жизнь: «Никогда не отказывайтесь, если говорят вам старшие. Каким бы высоким делом ни казалось поручаемое вам, Бог за послушание поможет». Тогда отец Вениамин произнес эту проповедь. И как потом говорил, «никогда он так хорошо не проповедовал, как в тот раз». Вот что значит послушание!

26 декабря 1911 года иеромонах Вениамин был возведен в сан архимандрита.

В 1914 году архимандрит Вениамин участвовал в торжествах прославления святителя Питирима Тамбовского, возглавив собор священников и начав тогда служение Божественной Литургии, – как он говорил впоследствии, «святитель Питирим избрал для своего прославления своего же тамбовца».

В 1917–1918 годах архимандрит Вениамин состоял членом Всероссийского Поместного Собора, избравшего Святейшего Патриарха Тихона. В работе Собора отец Вениамин принимал деятельное участие. Уже тогда говорили о нем как о будущем иерархе...

Архимандрит Вениамин был хиротонисан во епископа Севастопольского 10 февраля 1919 года.

Но ввиду начавшейся тогда междоусобицы в России епископ Вениамин по Промыслу Божию был вынужден покинуть пределы Родины и выехал за границу.

С ноября 1920 года владыка более четверти века совершал свое служение за рубежом: сначала – в Константинополе, затем – в Болгарии, Югославии [Сербии], Чехословакии. Когда же в 1925 году митрополит Евлогий (Георгиевский; 1946) основал в Париже Православный Богословский институт имени преподобного Сергия, то он вызвал епископа Вениамина и предложил ему занять в институте должность инспектора. Так владыка Вениамин вернулся к педагогической деятельности. Он самоотверженно трудился над воспитанием пастырей Церкви, а также совершал богослужения в Сергиевском подворье, при котором находился Православный Богословский институт, существующий и поныне.

В 1930 году по стечению обстоятельств в храме Сергиевского подворья не оказалось ни одного диакона. Епископ Вениамин в трапезной института обратился за помощью к студентам, говоря: неужели же из вас никто не отзовется – видя, что в храме нет ни одного диакона? Вскоре же на его призыв отозвались два студента: с третьего и четвертого курсов. Они были вскоре пострижены в монашество и рукоположены во иеродиаконы. Один из них, архимандрит Стефан (Светозаров), в последние годы жизни проживал в Виленском Свято-Духовом монастыре [скончался там же 7 мая 1969 года].

Известно, что за границей с 1920-х годов возникли церковные раздоры и нестроения, продолжающиеся и до наших дней. Эмигрировавшие из России 1920-х годов иерархи организовали за границей свой Архиерейский Священный Синод, который был упразднен Святейшим Патриархом Тихоном. Зарубежные иерархи не подчинились этому постановлению Патриарха, и таким образом за границей образовался так называемый кар- ловацкий раскол, существующий и доныне. (Написано в 1966 г. – Ред.)

Управление русскими православными церквами в Западной Европе Святейший Патриарх Тихон поручил митрополиту Евлогию. Но сам митрополит Евлогий одно время был как-то привлечен к участию в Зарубежном Архиерейском Священном Синоде, возглавлявшемся в то время митрополитом Антонием (Храповицким). Вскоре между митрополитами Антонием и Евлогием произошло несогласие. Митрополит Евлогий порвал с Заграничным Архиерейским Синодом и с митрополитом Антонием, и Русская Православная Церковь Заграницей стала раздираться смутой, разделениями, враждой и поношениями между приверженцами Заграничного Архиерейского Священного Синода и приверженцами юрисдикции митрополита Евлогия.

Епископ Вениамин в это время то трудился в Православном Богословском институте в Париже, то уезжал в Сербию и проживал там в монастыре.

Между тем назревали трения между заместителем местоблюстителя патриаршего престола митрополитом Сергием (будущим Патриархом) и митрополитом

Евлогием, и последний склонялся уже выйти из юрисдикции заместителя местоблюстителя патриаршего престола.

Дело это созрело к 1930 году, и с целью решения вопроса выхода русских православных приходов в Западной Европе из юрисдикции митрополита Сергия и перехода их в юрисдикцию Константинопольского Патриарха митрополитом Евлогием был созван епархиальный съезд подчиненных ему приходов.

На съезде присутствовали подчиненные митрополиту Евлогию архиереи: архиепископ Ниццкий Владимир, епископ Пражский Сергий [Королев, 1881–1952; скончался по возвращении в Россию в Казани – архиепископом Казанским и Чистопольским] и епископ Вениамин, инспектор Парижского Православного Богословского института, [а также] настоятели приходов и представители от мирян.

Съезд происходил в аудиториях Православного Богословского института на Сергиевском подворье.

Выход русских православных приходов в Западной Европе из юрисдикции Московского Патриархата собрание одобрило. Тогда епископ Вениамин встал и мужественно, с твердостью заявил перед всем собранием: «А я от митрополита Сергия не отделюсь! И прошу вас занести это в протокол. А если вы не занесете, я и сам напишу митрополиту Сергию».

Если принять во внимание общую атмосферу открытой неприязни, царившей в то время за границей по отношению к заместителю местоблюстителя патриаршего престола митрополиту Сергию, то этот шаг епископа Вениамина на съезде характеризует его как мужественного поборника верности Матери-Церкви, и эти действия владыки Вениамина можно расценить как исповедничество.

За свою верность и преданность Матери-Церкви епископу Вениамину много пришлось выстрадать. Ему сразу же предложили оставить Сергиевское подворье в Париже. Долго скитался он по разным местам, находя приют у разных своих знакомых, претерпевая различные неудобства.

Вообще епископ Вениамин был человеком идейным, убежденным, чистосердечным, твердым и выносливым в лишениях. Соединение этих качеств и было одной из причин его успеха в борьбе с заграничными раскольниками.

Уход владыки из юрисдикции митрополита Евлогия [т.е. каноническое сохранение им прежней связи с Московской Патриархией. – Сост.] послужил появлению патриаршего прихода с храмом во имя трех святителей в Париже, основателем которого и стал епископ Вениамин. Вскоре вокруг него образовалась группа людей (около двадцати – двадцати пяти человек), преданных Матери-Церкви. К владыке Вениамину пришли его первые духовные сотрудники: иеромонах Стефан (Светозаров) и иеромонах Феодор (Текучёв; ныне епископ), затем – иеромонах Афанасий (Нечаев, скончался в Париже в 1943 году). Эта группа начала подыскивать в Париже помещение для своего храма. Удалось разыскать подвальное помещение, предназначавшееся для склада, которое и было снято в наем. В этом помещении, по улице Петель, 5, и был устроен первый собственно патриарший храм за границей. Благодаря христианской жертвенности одной из прихожанок этой группы – Н.С. (ныне она монахиня), заложившей свои драгоценности, средств для найма помещения оказалось достаточно, и храм здесь был открыт.

Митрополит Виленский и Литовский Елевферий (Богоявленский), которому было поручено местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Сергием управление русскими православными приходами в Западной Европе вместо митрополита Евлогия, благосло- вил освятить храм во имя трех святителей – Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста. В храме был устроен и второй придел – во имя святителя Тихона, епископа Задонского.

Так был основан патриарший храм за границей – Трехсвятительское подворье. Храм этот отличался прекрасными, вдохновенными богослужениями. Под праздники и в праздничные дни он наполнялся православными русскими богомольцами. Глубоко молитвенно пели два хора. Как полагается, на катавасию и в другие уставные моменты оба хора сходились на середину храма и совместно пели полагающиеся песнопения. Богослужения совершались ежедневно с раннего утра, и сам епископ Вениамин нес чреду, как простой рядовой священник [он был настоятелем этого храма в 1931–1933 гг. – Сост.]. Владыка Вениамин вообще отличался большой простотой и скромностью, как и столь же большою добротою и отзывчивостью.

Несмотря на то что Трехсвятительское подворье в то время испытывало значительные материальные затруднения, епископ Вениамин выкупил в Париже у антиквара прекрасный список Иверской иконы Божией Матери, которая была помещена в середине храма с левой стороны и стала почитаемой святыней храма. Пред ней постоянно совершались акафисты и молебны.

Кроме того, епископ Вениамин в помещении над храмом устроил типографию имени отца Иоанна Кронштадтского, где печатались произведения разных авторов (в том числе его самого, а также и митрополита Литовского и Виленского Елевферия). Из-под пера самого владыки Вениамина вышли: Акафист трем святителям, книги «Всемирный светильник – преподобный Серафим Саровский (к столетию со дня кончины – 1833– 1933)» И «Небо на земле» (учение отца Иоанна Кронштадтского о Божественной Литургии).

Будучи впоследствии уже в Америке, митрополит Вениамин издал «Канон молебный Пресвятому Духу, си есть (то есть) Утешителю», составленный преподобным

Максимом Греком в заточении в Волоколамском монастыре и написанный им углем на стенах подземелья, а также книгу «Всех скорбящих Радость» – молитвы [к] Божией Матери, учение Церкви о Ней и описание новых Ее чудес...

Среди же изданных епископом Вениамином трудов митрополита Елевферия можно назвать, например, такие сочинения: «Мой ответ митрополиту Антонию», то есть Храповицкому, председателю Заграничного Архиерейского Синода, с разъяснением неканоничности его положения «Об Искуплении» (где владыка Елевферий выступает против неправого учения митрополита Антония об этом догмате) и «Соборность Церкви – Божие и кесарево».

Вдохновителем и душой всего этого живого издательского дела был епископ Вениамин.

В 1933 году, уже в сане архиепископа [с 1932 года], владыка Вениамин был приглашен в Америку для чтения лекций. Местоблюститель патриаршего престола митрополит Сергий [точнее, тогда он имел титул заместителя местоблюстителя патриаршего престола], разрешая эту поездку, дал архиепископу Вениамину вместе с тем особое поручение: выяснить положение Русской Православной Церкви в Америке и взаимоотношения с митрополитом Платоном (Рождественским), управлявшим тогда Северо-Американской и Алеутской епархией.

Отношение митрополита Платона и многих тогдашних представителей русского православного духовенства в Америке к местоблюстителю патриаршего престола митрополиту Сергию было весьма схожим с настроениями митрополита Евлогия. Они также не хотели быть в подчинении местоблюстителя патриаршего престола, с той лишь разницей, что митрополит Евлогий ушел в юрисдикцию Константинопольского Патриархата, тогда как митрополит Платон, выйдя из подчинения местоблюстителя патриаршего престола, объявил свой округ «автономным».

Вследствие ухода митрополита Платона в раскол архиепископ Вениамин был назначен митрополитом

Сергием архиепископом Алеутским и Северо-Американским, временным экзархом в Северной Америке [указом от 22 ноября 1933 года]. Впоследствии он был утвержден местоблюстителем патриаршего престола в звании экзарха и в 1938 году возведен в сан митрополита. Из Америки архиепископ Вениамин еще раз возвращался в Париж, чтобы сдать там свои дела.

Прибыв вторично в США уже для постоянного служения, архиепископ Вениамин, сойдя с парохода, сказал: «Приехали «завоевывать» Америку», то есть возвращать отколовшихся православных русских людей в лоно Матери-Церкви, в чем и заключалось главное дело владыки Вениамина – борьба с расколом – в течение свыше четырнадцати лет его пребывания в Штатах.

Как в Европе, так и в Америке владыке Вениамину пришлось пережить много лишений и неприятностей, особенно в начале служения. Ему приходилось спать на полу, подметать улицы, терпеть оскорбления за свою верность Матери-Церкви. Как-то после одного собрания для безопасности ему предложили выйти через запасной выход. Но владыка решил идти, как и входил, через главный вход. Кто-то бросил в него окурок, послышались оскорбительные выкрики раскольников. Но архиепископ Вениамин невозмутимо и мужественно сохранял свое достоинство.

В Америке митрополит Вениамин очень много трудился. Он вообще любил трудиться. Ежедневный труд [в США] дал свои результаты. Вскоре к нему присоединился епископ Аляскинский Антоний (Покровский; впоследствии епископ Вашингтонский и Сан-Францисский; скончался в 1939 году, погребен на греческом кладбище в Сан-Франциско). Митрополит Вениамин говорил о нем, что это был лучший из пребывавших [до того] в расколе иерархов (известно, между прочим, что этот святитель тонул у берегов Аляски и был чудесным образом спасен).

Постепенно духовенство и некоторые приходы начали присоединяться к митрополиту Вениамину, и паства его стала расти. Некоторых священнослужителей он вызвал к себе из-за границы: иеромонаха Феодора (Текучёва) из Франции, иеромонаха Георгия из Сербии. Прибыв в Америку совершенно один, владыка Вениамин ревностными трудами к концу своего служения в Америке в 1947 году собрал пятьдесят приходов.

Служение митрополита Вениамина в Америке можно сравнить со служением Святейшего Патриарха Тихона в бытность его архиепископом Алеутским и Северо- Американским. Как при архиепископе Тихоне многие униатские приходы в Америке начали возвращаться в Православие, так и при митрополите Вениамине многие приходы в Америке, уклонившиеся в раскол, стали возвращаться в лоно Матери-Церкви.

Прибыв в Америку единственным, по сути, тогда архиереем – сторонником патриаршей Церкви, митрополит Вениамин оставил после себя здесь трех викариев: архиепископа Филадельфийского и Карпаторусского Адама (Филипповского, 1956), которому он помог урегулировать вопрос о его не совсем каноничной хиротонии, епископа Монреальского и Канадского Антония (Васильева; скончался в 1953 году в одесском Свято- Успенском монастыре), епископа Аргентинского Феодора (Текучёва), которого он хиротонисал для Южной Америки. В связи с хиротонией епископа Феодора Святейший Патриарх Сергий в шутливой форме писал владыке Вениамину: «Теперь Вы можете доставать и до самого сапога Аргентинского [здесь: намек на подобный общий контур Аргентины на географической карте], а самому [Вам] ездить туда не надо из-за дальности расстояния».

Во время пребывания в Америке митрополит Вениамин часто посещал свои американские и канадские приходы, совершал в них богослужения, за которыми неизменно проповедовал. Сам вел канцелярию Епархиального управления и обширную переписку. Он лично отвечал каждому на его письмо, а также на праздничные приветствия. После богослужений митрополит Вениамин за трапезой любил вести назидательные беседы о жизни святых, подвижников, святителей, замечательных людей или рассказывал о поучительных случаях из своей жизни. Эти беседы всегда были увлекательными и интересными, очень объединяли верующих людей. Митрополит Вениамин был также и замечательным проповедником, красноречивым церковным оратором. У владыки было много почитателей его проповеднического таланта. Однажды его спросили: «Владыка, что Вы чувствовали, когда первый раз сказали хорошо проповедь?» Митрополит ответил: «Не думал, что сказал хорошо!»

Высокопреосвященный Вениамин очень любил народ, народ отвечал ему взаимной любовью.

Особая деятельность выпала на долю митрополита Вениамина во время Великой Отечественной войны 1941–1945 годов. Владыка Вениамин был убежденным патриотом. В первый же день войны он твердо заявил: «Все кончится добром!» Во всех храмах его епархии за каждой Литургией возносилась молитва о даровании Родине победы над врагом. Сам митрополит Вениамин выступал с лекциями, речами на разных собраниях в различных городах Америки, где производились денежные сборы в пользу нашей Родины. В то время владыка совсем не жалел себя. Даже будучи очень больным, он говорил: «Сейчас некогда болеть» – и ехал на очередное собрание, чтобы выступить там. Помощь Родине он считал важнейшим делом...

В 1947 году митрополит Вениамин, по предложению патриаршего посла в Америке митрополита Ленинградского и Новгородского Григория (Чукова), вернулся на Родину, где занял Рижскую и Латвийскую кафедру. С 1951 года он занимал Ростовскую и Новочеркасскую кафедру. Его последней кафедрой была Саратовская [с 28 ноября 1955 по 20 февраля 1958 года]. В феврале 1958 года владыка Вениамин ушел на покой.

Митрополит Вениамин, еще будучи епископом, все время стремился к уединенной монастырской жизни. В Сербии он живал в монастыре и любил совершать, как он это называл, «сорокоусты» – сорок Литургий подряд – в трудные моменты своей жизни, для чего удалялся в уединенные обители. Остаток жизни владыка Вениамин провел в Свято-Успенском Псково- Печерском монастыре, мало общаясь с окружающим миром. В это время он много писал на различные духовные темы. В последние годы святитель перенес самое тяжелое из ниспосланных ему испытаний – он лишился дара речи, которым столь много принес духовной пользы свой Церкви и ее чадам в течение своей жизни.

4 октября [точнее, в ночь на 4 октября] 1961 года, на память святителя Димитрия, митрополита Ростовского, тоже много писавшего в своей жизни, митрополит Вениамин скончался.

Отпевание почившего иерарха совершил архиепископ Псковский и Порховский Иоанн с собором духовенства в Сретенском храме Псково-Печерского монастыря [надгробное слово, перед пением канона, сказал прибывший на погребение своего старшего друга и учителя архимандрит Стефан (Светозаров)]. Погребен митрополит Вениамин в пещерах монастыря.

Образ трудолюбивого святителя, его исповедниче- ский подвиг верности Матери-Церкви, образ ратоборца за торжество истины, молитвенника, замечательного проповедника и оратора, наставника духовных школ и монашествующих, доброго советника, духовного писателя, человека прекрасной души – сохранили в памяти многие знавшие его современники.

3/16 июля 1966 г.

Епископ Феодор

Митрополит Вениамин написал Акафист Искуплению – в Сербии, в монастыре Студеница, в 1923 году.

Акафист Искуплению. Икос 11-й блещет особым «Златоустовским» красноречием, подобным красноречию Пасхального слова святого Иоанна Златоустого, и способен поднять любую душу до высокого духовного восторга, почти пасхального. Читая его, хочется торжествовать, ликовать или плакать. Все в нем имеется. Избирай себе лучшее, но ликования и торжества в нем больше. Хотя и слезы здесь от той же радости. Посему он наполнен и исполнен весь духовного восторга. Восторг и пасхальная радость от него и понятны, ибо в нем говорится о воскресении Христовом и о плодах этой исключительной и неповторимой искупительной Жертвы и победы от нее.

Хорошо: «Иисусе, Искупителю наш и одесную Бога седый, всегда ходатайствуй о нас» (см.: Рим 8,34) – икос 12-й, предпоследний стих.

Читая этот акафист, испытываешь большое духовное наслаждение.

Митрополит Вениамин в этот акафист много вложил.

* * *

[Без даты; вероятно, конец 1960-х гг.]

В «Книгу о митрополите Вениамине» поместить два его акафиста: Искуплению и Трем Святителям.

Последний [его] труд: «Хрестоматия для священников».

* * *

[Без даты; вероятно, конец 1960-х гг.]

Обычай митрополита Вениамина: рассказывать случаи. Это у него везде – и в беседах, и в проповедях, и в писаниях.

* * *

Смысл Слова таков.

Вы, ныне ставшие воспитанниками семинарии, должны с большим усердием и вниманием познавать те истины, которые будут вам преподавать наставники и учители семинарии. Но вы и должны всегда помнить, что все, познанное вами, не является вашей заслугой, а все от Господа дается вам. Аще не Господь созиждет дом, всуе трудишася зиждущии (Пс 126, 1). И помнить должны, что вы не просто ученики, а воспитанники, то есть семинария вам будет не только давать знания, а и воспитывать вас в духе истины, и в этом духе вы – как будущие пастыри – и должны возрастать от силы в силу.

* * *

4 IX1968 г.

Как говорят, митрополита Вениамина удалили из Саратовской епархии на покой за проповеди, которые собирали много народа.

* * *

[Касательно «имяславия»]

Среди некоторых отдельных беглых заметок епископа Феодора – на самые разные темы – имеется и несколько строк, посвященных вопросу, весьма активно обсуждавшемуся в православной среде в начале XX века, особенно среди монашества, а именно – проблеме истинности или ложности так называемого «имяславия». В свое время этой темы коснулся и митрополит Вениамин в статье «Имяславие».

Затрагивая этот непростой вопрос, владыка Феодор упоминает, в частности, об одном из высказываний святого праведного Иоанна Кронштадтского, казалось бы, на поверхностный взгляд, поддержавшего «имяславцев», осужденных, однако, впоследствии Церковью за их «имябожнические» еретические фантазии: «имябожники» требовали признать, что Бог якобы пребывает в Своем имени всем Существом, всею Свой Божественной природой, а не только «действиями», или «энергиями» (именно последнему всегда и учила Православная Церковь, что и было, между прочим, подтверждено определением Священного Синода).

В этой записи епископ Феодор кратко характеризует также и отношение своего учителя, митрополита Вениамина (Федченкова), к «имябожнической» идее, давая небольшой комментарий к мнениям обоих славных служителей Божиих.

Вот эта заметка (конца (?) 1960-х годов), отнюдь не безынтересная для историков Российской Церкви, занимающихся богословской проблематикой той эпохи:

«Отец Иоанн Кронштадтский говорит, что Бог в имени Своем присутствует Существом Своим.

Митрополит [же] Вениамин [Федченков] предлагает [считать, что Бог] присутствует по благодати или благодатию в имени, в Кресте, в слове Божием, в иконах, а не Существом (Имяславие. С.24).

Отец Иоанн Кронштадтский, говоря «действует [присутствует] Существом», не имел здесь, однако, в виду уточнять богословские выражения, а хотел подчеркнуть духовную силу, духовное впечатление, произвести большое духовное (благодатное) действие на служителя или читателя, [как мне] думается. Поэтому точностью богословских формулировок он не задавался, а хотел только передать силу своего духовного переживания, что и свойственно было его сильному, горячему духу».

Любопытно, что вверху этого же листа владыка Феодор приводит цитату из «Добротолюбия» – именно с православным, сугубо «энергийным», а не «сущностноприродным» пониманием присутствия Божия, когда Бог действенно отвечает нам на наши молитвенные призывания Его имени:

«Святой Григорий Синаит говорит: «Молитва есть

Бог действующий» («Добротолюбие»)».

Среди обнаруженной составителями этой книги части личного архива епископа Феодора сохранился один из машинописных экземпляров письма владыки Вениамина (Федченкова) от 7/20 февраля 1931 года по поводу ухода митрополита Евлогия (Георгиевского) в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Адресат письма пока неизвестен, поскольку имя его (из неясных для нас соображений) было кем-то зачернено.

Показательно, однако, что епископ Феодор постоянно хранил это письмо и счел необходимым привезти его (спустя более четверти века, прошедшего после проставленной в нем даты) на Родину – среди важнейших своих архивных бумаг.

И это, в общем, не удивительно, поскольку данное письмо представляет собой, по сути, программный документ, в котором ясно излагаются причины того, почему владыка Вениамин сохранил верность Московскому Патриархату, не пойдя на рубеже 1920–1930-х годов за митрополитом Евлогием «в Константинополь». Из этого текста становится также еще более понятным, почему он признал канонически законной церковной властью единственно «власть Москвы»: митрополита Сергия (Страгородского), а также его полномочного представителя в Западной Европе – митрополита Литовского Елевферия.

Четко изложенная в письме и, безусловно, во всем предельно церковная позиция владыки Вениамина по столь болезненному тогда вопросу сразу же стала и позицией иеромонаха Феодора (Текучёва). И он, и содруг его по Свято-Сергиевскому Богословскому институту в Париже иеромонах Стефан (Светозаров) – полностью доверились духовному опыту владыки Вениамина, поддержав в тот момент своего наставника вполне конкретными действиями: именно они (упомянутые, кстати, в этом письме как «два иеромонаха, близкие по духу») оказали ему помощь в создании первого «московского» прихода в Париже с храмом во имя Трех святителей «на Петель».

Помимо того что это письмо имеет достаточно важное значение в качестве церковно-исторического источника, оно тем более ценно для нас и как дополнительный, причем весьма важный, штрих к биографии владыки Феодора.

Всем своим содержанием, с которым епископ Феодор был полностью согласен, документ этот ясно показывает, какими идеями в понимании истинной православной церковности руководствовался в ту пору епископ Феодор, долгие годы затем следуя именно по тому самому пути, что был и духовно, и канонически точно обозначен в публикуемом ныне письме владыки Вениамина.

Письмо митрополита Вениамина (Федченкова) о евлогианском расколе

Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.

Ваше Преподобие, досточестивый батюшка, во Христе брат, о[тец]..............

Письмо-обращение епископа Вениамина (Федченкова), призывающее сохранять верность Московской Патриархии. Первая и последняя страницы авторской машинописи

20 февраля 1931 г. Архив Псково-Печерского монастыря

Получили мы вчера письмо Ваше и прочитали вместе с митрополитом Елевферием.

Сначала мы весьма обрадовались Вашей церковноканонической твердости; но вторая половина письма огорчила нас.

I. Вы знаете, что идет в мире духовная брань, война, – не к плоти и крови, но ко властей и духовом злобы поднебесным (см.: Еф 6,12). Какой же воин, обязавшийся царю воевать даже до смерти, думает о тыле, о бегстве в укрытые места?

Между тем Ваше решение – убежать в Сербскую Церковь – есть несомненное бегство с поля сражения.

Конечно, Вы (и всякий вообще человек) свободны делать что угодно: Бог не насилует никого; Он ищет, по словам м[итрополита] Елевферия, свободных сынов... И теперь этот зов Божий дошел и до нас... Вы же вместо того, чтобы сказать: се, иду творити волю Твою, Боже! (см.: Евр ю, 7), как Иона, бежите в другую страну.

И благо бы еще было, если бы Вы были из людей робких и не видавших прежде сражений; но Вы уже вышли из боевого огня (не военного лишь), сами ушли от раскола; и осознаёте всю гибельность его. Вы – не как другие – ясно видите неправильность пути м[итрополита] Евлогия и, однако же, не хотите предупредить об этом других; а бежите под прикрытие лишь один! Знаете, что Вашим чадам духовным грозит зловредный раскол и запрещение от законной власти; и не можете даже попытаться отвести их от этого зла? Допустим, эта попытка Ваша – вести других – оказалась бы бесплодной; но тогда хоть Вы были бы свободны от вины пред Господом, – по Писанию: если страж предупредил город от врага, то не виноват будет; а если не предупредил, то с души твоей взыщу, – говорит Господь... А вы не только не предупреждаете, а бежите от овец своих (см.: Ин 10,12).

И конечно, это все ясно благоразумной, и опытной, и здоровой душе Вашей. И потому как неубедительны придумываемые Вами соображения, в которые Вы хотите укрыться, оправдаться желая!.. Пред кем? Пред своею совестью? Она не даст покою и дальше. Пред Богом? Но можно ли Его обмануть? Пред людьми? Никто Вас за это не похвалит, как беглеца, – не только друзья, но и враги. Но и сербам большой ли от дезертира (простите, дорогой мой, за это слово горькое!) будет приход, польза? Убежавший с одной нивы надежен ли, как работник, на другой? Разве тот, кто в мире и кто хочет сеять нас, как пшеницу, лишь во Франции работает? А не простирает своих сетей и на Сербию? Помните, в житиях святых (патерик): монах решил уйти в иной монастырь и стал собираться; и вдруг видит в углу беса, который как бы завязывает свои сандалии, точно тоже готовясь в путь куда-то.

– А ты куда? – спросил его инок.

– Куда и ты, – ответил враг, – еще ранее тебя буду там.

Правда, святые отцы дозволяют иногда и бегство в иное место, особенно же немощным. Но это допускается лишь в том случае, если очевидно, что данное – прежнее то есть – место погибельно для души и если человек не может преодолеть здесь искушение. Но Вы еще и не пытались бороться, а уже тыл показываете? Да разве же Вы из слабых? Дай Бог такой бы крепости духа и всякому из нас! Зачем же Вы завертываете в платок «мину» своей СИЛЫ (см.: Лк 19,18)?

Нет, дорогой собрат, – это ИСКУШЕНИЕ с Вами! Совершенно очевидное со стороны... Враг Вас погнал... Остановитесь!.. И кто бежит? Не рядовой солдат; не мирянин непонимающий, а священник, все сознающий! «Камо грядеши?» Как это огорчительно! Те, которые должны бы подавать пример другим, – подают, но увы... «образец» укрывательства...

И Вы уже, по-видимому, третий такой... Но и в тех еще можно сомневаться: авось устоят. В Вас же я совершенно не сомневался... Адамантом считал и еще считаю... Верю, что с Вами искушение, как с Петром апостолом: обратившись, Вы утвердите еще братьев своих... Как

Иону, Господь возвратит Вас в назначенное место служить Ему. Да сбудется (молимся) над Вами слово Писания о сыне, который сказал отцу: «НЕ ПОЙДУ!» – и пошел (см.: Мф 21, 29). АМИНЬ.

Главное я сказал от души и душе. А теперь устраню прочие недоумения и бесстрашные страхи...

...Прочитал я все это сейчас митрополиту Елевферию, – и он совершенно согласен во всем и одобрил все до буквы... И выразил твердую веру, что Вы услышите все сердцем своим и укрепитесь... Буди, буди!

II. Пишу далее, уже о частных пунктах... Не можем понять: чего Вы испугались «той власти», от которой «за малейшие выступления нужно нести наказания»? Какие? За что? Кому?

Вам? Но Вы за границей; в Россию же никто нас насильно не влечет!

О Ваших родных там беспокоиться? Напишите мне, кто там у Вас? Но все равно, известны все, кто за границей (священники). И наоборот, послушание наше митрополиту Сергию может облегчить положение, а не затруднить. Здесь – митрополит Сергий желает от нас лишь одного: молиться и спасаться; и не делать Церковь орудием политики (в которую эмиграция впутала и архиереев, и иереев; и уже не они ведут ее, а она их: «Мы из-за паствы», – постоянно только и слышишь всюду)... А ведь это обещал ранее и митрополит Евлогий... И совсем это не трудно.

Не говорю уже: это ЕДИНСТВЕННО СПАСИТЕЛЬНО. Все прочие пути (и внутренней, и внешней борьбы) испробованы и Богом не благословлены успехом... Теперь митрополит Сергий ведет Церковь по пути чистого христианства (спасение души от греха и диавола чрез Господа Иисуса Христа, благодатью Святаго Духа, покаянием, смирением, страданием, любовью к ненавидящим); а мы здесь отдали себя политическим вождям (большим и малым) и «народу»... Какому? Церковному ли воистину? Увы! Наоборот – политически настроенному. Церковь ли это подлинная? Сами видите.

...Итак, бояться нечего и некого, кроме Бога!

Что же делать?

III. а) Прежде всего, помолившись, пишите о своем личном (пока) подчинении митрополиту Елевферию , то есть патриаршей Церкви, или через меня ему. б) Затем должны склонять к тому же и паству свою; и это было бы еще лучше. в) Если же бы это не удалось, тогда Господь послал бы Вам иное поприще... Какое? Он один знает. А нам сказано: Не пецытеся убо на утрей (Мф 6,34)... Ждать подвиг? Это признак истинного пути. А «широкие врата» знаем куда ведут. г) Между прочим, одна из возможностей – даже помочь патриаршей Церкви в Париже: здесь уже есть не одна сотня православных, решивших сохранять верность Матери-Церкви, да еще и страждущей, и никак не уходить в раскол, в ложь, от единства, от благодати, от истины.

Даже и мне лично духовник нужен. Вас же я привык любить и уважать.

Скажете, быть может, Вы слишком просты для столицы? Но не проще рыбаков галилейских. Не многоучен? Но много ли было ученых при апостоле Павле (см.: 1 Кор гл. 1)? Сейчас нужна прежде всего ТВЕРДОСТЬ ЦЕРКОВНАЯ, СТОЯНИЕ В ИСТИНЕ. А эта «мина» и дана Вам от Господа... Есть и молитва. Есть немалый пастырский опыт. Слава Богу и за это!

Ну а когда найдутся более опытные, – они будут служить и «поливать» Ваши насаждения. Тогда Вам другое место Бог укажет; а может быть, всем дела хватит здесь, и около... «Не пецытеся же на утрей»!

Скажете: «грешный я». Но не после ли такого сознания Господь сказал Петру: не бойся: отныне будешь ловить человеков (Лк 5, м). д] Наконец, я думаю, что ответ из Сербии придет еще не скоро... А может быть, и совсем откажут: там теперь свои богословы есть. Да и нетрудно отказаться будет, если и предложат там место. Мотивы здесь более серьезные, чем «укрывательство» улитки в свою раковину.

Обаче довольно о частностях.

IV. В заключительной же части хочу напомнить Вам и о КАНОНАХ, кои Вы так чтите.

Вы прекрасно знаете, что не только в иную Церковь, но даже в другую епархию клирик не имеет права переходить самовольно, без согласия своего епископа, притом же законного. Теперь таковым, строго говоря, для Вас является уже митрополит Елевферий; ибо указом от Московской Патриархии и епископы и клирики уже освобождены от канонического подчинения митрополиту Евлогию, уволенному дважды, а теперь отяготившему себя еще и незаконным подчинением Константинопольской Патриархии. Следовательно, Вам нужно брать «отпускную» грамоту от митрополита Елевферия. А его волю Вы видели выше. Если же Вы поступите иначе, – вопреки канонам, – будет ли благословение Божие на Вас? Не будете ли Вы подобны тому богачу, который хорошо «говорил» о законе и заповедях; а когда ему предложено было отказаться от богатства, он отъиде, скорбя (Мф 19, 22); и услышал последующие горестные слова...

И наоборот, поступивши канонически, Вы найдете мир в совести, как оставшийся в истине и оказавший послушание.

Каноны ведь не людьми изобретены, а Духом Божиим даны через богоносных отцев и Соборы. Следовательно, в них надежный путь и личного мира, и творческого устроения жизни. И наоборот, отход от них – скорбь для души и разрушение жизни Церкви.

Полагаю: для мудрого достаточно и немногих слов.

Вспомню лишь единое правило Первого Вселенского Собора: «По причине многих смятений и происходящих неустройств, заблагорассуждено совершенно прекратить обычай, вопреки апостольскому правилу обретшийся в некоторых местах: дабы из града в град (а тем более в иную Церковь! – Еп. Вениамин) не преходил ни епископ, ни пресвитер, ни диакон. Аще же кто, по сем определении святого и великого Собора, таковое что-либо предпримет или допустит сделать с собою таковое дело, распоряжение (то) да будет совершенно недействительно; и перешедший да будет возвращен в Церковь, в которой рукоположен» (правило 15). Аминь.

Кстати, митрополит Евлогий сам говорил на совещании епископов (14/1 ст. ст.) при мне: «Конечно, законы все формально на стороне митрополита Сергия». А митрополиту Елевферию писал 14/27 декабря: «Мы не отрицаем канонической власти митрополита Сергия», «мы подчиняемся митрополиту Сергию»; «Я всемерно не хочу рвать канонического общения с Матерью-Церковью» и тому подобные «благие слова», по выражению святого Василия Великого... А делом откалывается; душею же уже прежде отделился от митрополита Сергия и Патриаршего Синода, когда объявил, что они будто хранят «истину в неправде».

V. В дополнение, к ободрению Вашему, сообщу (ибо и Господь пред крестными страданиями искал поддержки у учеников в Гефсимании) некоторые факты.

1. Один священник (имя скрою пока) пишет мне: «Вы в своем решении правы канонически... Церковь Божия компромиссов не знает... При одном воспоминании о действии наших иерархов сердце мое обливается кровью, и мне искренне хочется ничего не знать и ничего не слыхать... Я на распутье».

«2/15 февраля служил у меня владыка Ириней Новосадский (из Сербии). Он уехал в Париж; он мне сказал, что положение владыки митрополита (Евлогия) тяжелое. Сербская Церковь признаёт патриаршую (Московскую) Церковь; и с распоряжениями Патриархии они должны считаться».

2. Протоиерей города Берлина, отец [Григорий] Прозоров уже заявил о своей верности Московской Патриархии и митрополиту Елевферию; с ним осталась небольшая группа более принципиальных людей (между прочим, профессор Франк, профессор Стратонов). Пошел на крест; но устоял, слава Богу... Другие же из-за политики с нетерпимостью в душе остаются с митрополитом Евлогием.

3. У меня два иеромонаха, близкие по духу, решили быть верными истине, канонам и Русской Церкви.

4. Вчера у митрополита Елевферия было собрание группы твердых и единодушных людей, кои решили создавать здесь «храм патриаршей Церкви».

5. Говорят еще про одного священника, который решил уйти, если будет «запрещение» от митрополита Сергия. Ну что же? Лучше поздно, чем никогда. Впрочем: блажени не видевшии, и веровавше (Ин 20,29).

6. Из разных мест мы получаем письма, оправдывающие (как и Вы пишете) нашу верность канонам и сочувствующие нам... Пусть таких и немного, так и должно быть... Пока брошена закваска, говорит митрополит Елевферий, и брожение святое началось.

7. Даже управляющий канцелярией митрополита Евлогия Т.А.Аметистов сказал одному человеку: «Конечно, более церковные элементы останутся с митрополитом

Елевферием и митрополитом Сергием; а политические с митрополитом Евлогием; но нас больше».

8. Евреев сначала тоже было больше, а христиан из них меньше... А кроме того, Сам Господь говорил о «малом стаде»... Впрочем, с Россией нас не так уж мало: около ста миллионов, с 275 епископами, во главе с каноническим митрополитом Сергием и Патриаршим Синодом... Я даже думаю, что в массе рядовой эмиграции верных русской Матери-Церкви гораздо больше, чем это пока кажется.

9. Но если бы их здесь было не так еще много, то о чем это говорит, к чему зовет? Лишь к тому, чтобы их вести к церковному пути, а не утверждать на бесплодной политике, на которой они удерживаются вот уже одиннадцатый год в рассеянии.

10. Говорят: это «непротивление»... Какое заблуждение! Тот «активизм», «действенность», о коих «говорят» политические эмигранты, – вот уж подлинно мертвое дело, 11 лет тому доказательство. Хуже того, мы себя углубляем в тину, ибо не спасаем душу (не чистую, не любовную, не бескорыстную, не сильно верующую), а топим ее; а через это не преодолеваем зла в самих себе... Как же можно одолевать его в других? Врачу! изцелися сам (Лк 4,23)! Вынь сначала бревно из своего глаза, и тогда узнаешь, как вынимать сучок из ока брата твоего (см.: Мф 7, 5).

И наоборот: когда мы спасаем себя, тогда можем помочь и брату. Это истинная «действенность». (Прочитайте сами хотя бы 2Тим 2, 22–26; 1Тим 2, 3–6; Тит 2, 3–8 и др.) Вот апостольский способ «противления».

11. Уже мы и говорить не можем о «любви к врагам», о благословении проклинающих, о молитвах за гонителей... Где нам? А между тем именно этим подобает отличаться христианину от язычников (см.: мф 5,41–48). Имен- но этим угашается злоба, притупляется острие вражды у противников и даже дается надежда на спасение и их, быть может (читайте Рим 12, 14–21; 1Тим 6, 1–4 и др.; 2Тим 2, 22–25).

12. Теперь вопрос во всем мире стоит такой: христианство ли истинно или что другое? Русская Церковь подвизается за Христову веру, за Евангелие, – в свое спасение, в спасение родины, в поучение, может быть, и другим...

И к этому зовет Господь и эмиграцию православную... И нас... И вас, дорогой батюшка...

Скажите же: «се, гряду»...

И Господь укрепит в дальнейшем.