М.М. Громыко

Глава V. Томск: ноябрь 1858 г. – 20 января 1864 г

1. Образ жизни последних лет

Короткий томский период жития святого наиболее обеспечен источниками, что позволяет через призму последних лет увидеть и многие черты, общие для всей сибирской жизни подвижника.

Семен Феофанович Хромов, настоятельно приглашавший старца переехать к нему в Томск на постоянное жительство и получивший наконец в 1858 г. его согласие, родился в мае 1813 г. в селе Мугрееве Вязниковского уезда Владимирской губернии. Его отец, Феофан Васильевич, был крепостным крестьянином графини Борг (Борхъ), но все семейство Хромовых откупилось от крепостной зависимости. Семен с юности знал город Томск, так как был вызван туда для помощи в торговле своим дядей по линии матери Е.Д. Бобковым. Вскоре он стал главным доверенным Бобкова, а по смерти дяди начал свое дело в Мариинске и занялся золотопромышленностью. В 1846 г., как мы уже отмечали, молодой купец приобрел дом в Томске906.

«Выдающейся чертой Семена Феофановича, – писали томичи, опросившие широкий круг лиц, – была его непоколебимая честность»907. Мы можем с уверенностью прибавить к этому другую черту – благочестие, которое и привело его к контактам с Феодором Кузьмичом, ставшим духовным отцом Хромова, и к желанию устроить жизнь старца наиболее благоприятным для него образом.

Старец же, разумеется, не искал удобств, а руководствовался в своем согласии волей Божией, которая была ему открыта. Как уже упоминалось выше, еще в 1837 г., по приезде в Сибирь, ему было предсказано, что будет потом жить в Томске у купца Хромова908. Мера заботы Семена Феофановича о своем духовнике ограничивалась самим подвижником, поэтому и образ жизни последнего в городе мало отличался от предшествующего сельского периода, хотя старцу было при переезде уже за 80 лет. Та же суровая скудость в обстановке кельи, пище, одежде.

«Пищу старец употреблял очень умеренно, – пишет епископ Екатериновский Петр в контексте томского периода, – и всегда постную: ржаной хлеб (пшеничного не кушал), щи с грибами, иногда горох, а в великие праздники разрешал на рыбу и яйца. Перед обедом он долго молился, и каждый раз делал четыре земных поклона, по мнению Хромова, три – Пресвятой Троице, а 4-й – Пресвятой Богородице. Постели у него не было, спал на лежанке у печки, без всякой подстилки, без оде яла, под головою вместо подушки лежал чурбан»909.

С.Ф. Хромов свидетельствовал на допросе у томского полицмейстера в 1882 г.: «Жизнь этого старца была вообще высокоподвижническая. Он никогда не употреблял мясной пищи, масла, даже пшеничного хлеба. Время он проводил в постоянной молитве»910.

Старец переехал в Томск 31 октября 1858 г. Сначала жил в доме Хромова, в мезонине, потом – в специально выстроенной для него келье на заимке Семена Феофановича (в 4 верстах от города), в лесу. Затем Хромов выстроил для Феодора Кузьмича особую келью и при своем доме, в садике, «где старец жил до конца своей жизни и где старец, – по словам епископа Петра (Екатериновского), – вел жизнь уединенную, сокровенную, при суровом посте, занимался постоянно молитвою, богомыслием»911.

Как уже отмечалось выше, по приезде в Томск подвижник говорил Семену Феофановичу о своем намерении в деревне «удалиться в лес в уединение дальше от народа» и о том, что на это не было воли Божией912. В Томске тоже, судя по обилию контактов, о которых речь пойдет ниже, периоды уединения чередовались с общением.

В томский период, как и ранее, с жилищем старца были связаны чудесные явления: благоухание и необыкновенный свет. Когда Феодор Кузьмич жил в доме Хромова в мезонине, «то много раз слышно было оттуда необыкновенное благоухание и неслыханное. А у Старца никаких аромат и огня никогда не бывало». Хромов знал от самого старца, «что и без огня он имеет ночью свет»913. Епископ Петр принял и включил в свое жизнеописание подвижника такое свидетельство Семена Феофановича относительно чудесных явлений в келье: «Мы, да и не одни мы, – говорит Хромов, – часто ощущали в келии старца необыкновенное благоухание, которое нельзя сравнить ни с какими обыкновенными ароматами и духами, которых, как знаю, у старца никогда не бывало. Многие иногда видели в его келье ночью свет, тогда как нам известно было, что старец никогда не зажигал у себя ни свечи, ни лампады, всегда оставался в темноте»914. Об особом свете в келье Феодора Кузьмича на заимке после его смерти рассказывали такой случай: 16 февраля 1867 г. приехали к заимке «воры на лошадях и уехали, испугавшись огней. А здесь все спали»915. Жена караульного на заимке Клавдия Чернышова свидетельствовала, что, выйдя вечером поздно в сени, увидела «сквозь переборку в щель в сенки келии старца необыкновенный свет, так что она от необыкновенного света испугалась <…>»916. Также и благоухание в келье старца на заимке и после смерти его было отмечено неоднократно917.

Старец покидал свою келью для посещения церкви. Новым явлением в этом периоде жития Александра Благословенного по сравнению с предшествующим была близость Томского Богородице-Алексеевского монастыря и резиденции главы епархии – епископа. В ограде этого мужского монастыря располагалась домовая архиерейская церковь – Крестовая. Вначале подвижник любил посещать именно эту церковь. Преосвященный Парфений (Попов), который знал старца до его переезда в Томск, предложил ему стоять на службе в моленной комнате епископа рядом с алтарем918. Предложение это заслуживает пристального внимания исследователей, т. к. несомненно свидетельствует об особом отношении томского владыки к ссыльному Феодору Кузьмичу. Особое отношение сложилось у епископа Парфения, возможно, не только в силу духовных даров старца (ибо духовное состояние его этот архиерей в какой-то момент даже поставил под сомнение – не прелесть ли это919), но из предположения или знания о происхождении подвижника.

Однако Феодор Кузьмич со свойственным ему смирением «отказался от этой чести и всегда становился у печи, на одном месте, а когда стал замечать, что на него обращают большое внимание, то совсем перестал ходить в эту церковь»920. Понятно, что в небольшой домовой церкви архиерея подвижник был слишком на виду, поэтому он отдает потом предпочтение большей монастырской церкви Казанской Божией Матери921, посещаемой многими местными и приезжими богомольцами. Отмечаются также в источниках частые посещения старцем часовни Иверской иконы Божией Матери922.

Келейно, у себя, Феодор Кузьмич молился иногда не один, а с посетителем. Об этом говорит, в частности, случай, рассказанный архимандритом Ионой (Изосимовым), настоятелем Томского Богородице-Алексеевского монастыря. Один странствующий монах попросил старца записать для него (монаха) понравившуюся ему молитву. (Из этого следует, что гость слышал эту молитву.) Феодор Кузьмич дал ему на следующий день печатный текст той же молитвы. Томичи считали, что печатный текст появился чудесным образом в связи с тем, что подвижник скрывал свой почерк. На наш взгляд, печатный текст свидетельствует о более раннем появлении молитвы у старца. Так или иначе, но благодаря этому случаю в архиве монастыря сохранился текст этой молитвы, составленной самим святым либо особо предпочитаемой им. Приводим текст полностью в том виде, в каком архимандрит передал его, в числе других материалов, кружку томских почитателей Феодора Кузьмича:

«О, Владыко Человеколюбче, Господи, Отец, Сын и Святый Дух, Троица Святая! Благодарю Тя, Господи, за Твое великое милосердие и многое терпение. Аще бы не Ты, Господи, и не Твоя благодать покрыла мя, грешного, во вся дни, и нощи, и часы, то уже бы аз, окаянный, погибл, аки прах пред лицем ветра, за свое окаянство, и любность, и слабость, и за вся своя преестественные грехи. Уже бо не престаю и не престану часа того, что не сотворит греха, а когда восхощет приити ко отцу своему духовному на покаяние, отча лица устыдихся, грехи утаих и оные забых и не могох всего исповедати срама ради и множества грехов моих; тем же убо покаяние мое нечистое есть и ложное рекомо, но Ты, Господи, ведый тайну сердца моего, молчатися разреши и прости в моем согрешении и прости грешную мою душу, яко благословен еси во веки веков. Аминь»923.

Эта молитва, исполненная глубокого и горячего покаяния, созвучна покаянным высказываниям старца в беседах сельского периода, приводившимся выше. Но главное, в ней есть прямое прошение разрешить молчание, сохранение своей тайны при исповеди и простить этот грех. Все это укрепляет в мысли, что молитва составлена самим Александром Благословенным.

Случалось, что в убогом жилище старца раздавалось хоровое пение молитв. Об этом рассказал певчий томского архиерейского дома Иван Васильевич Ефимов, который стал потом протодиаконом Успенского собора в Москве. Рассказывал он в Москве 12 августа 1867 г., т. е. через три с лишним года после смерти Феодора Кузьмича, но само событие относилось ко времени, когда И.В. Ефимов жил в Томске и старец был еще жив. На Рождество Христово певчие-славильщики по собственной инициативе «пожелали прославить Христа» у старца – в мезонине дома С.Ф. Хромова. Спросили разрешение у Феодора Кузьмича, и он ответил: «Если только господам певчим угодно будет»924. Когда они все пропели, то старец «со слезами благодарил их и поклонился им до земли». При этом подвижник сказал им наставление о том, что значит быть певчим. Это означает, что «они приняли на себя в виде Ангелов прославлять Господа»925.

Заметное место в сибирской жизни старца занимала переписка. Члены томского кружка, собравшие свидетельства многих сибиряков, определили переписку Феодора Кузьмича как обширную, но утверждали при этом, что он скрывал не только письменные принадлежности, но и свой почерк926. Из источников вырисовываются три вида сибирских писем Александра Благословенного.

1. Письма частного характера. О таковых, например к барону Д.Е. Остен-Сакену, свидетельствовали, как было показано выше, сын и внук последнего927. Н.Г. Мещеринов сообщал о «трех пакетах переписки с Феодором Кузьмичем разных лиц», которые остались после него и были доставлены вице-губернатором Западной Сибири Григорием Баклашиным и чиновником Касаговским в Омск генерал-губернатору Григорию Мещеринову осенью 1881 г. Последний направил их императору Александру III. Это были, разумеется, ответы адресатов старца. Из них многие были из Новгорода. Николай Григорьевич Мещеринов (он юношей присутствовал при этом привозе вещей Феодора Кузьмича) запомнил также, что значительная часть писем была на английском языке928.

2. Ходатайства по делам разных лиц, обращавшихся к Феодору Кузьмичу в сложных обстоятельствах929.

3. Письма царской семье. Эти письма были двух родов. Одни передавались относительно открыто и содержали текст «наставительного содержания». О таких свидетельствовал В.А. Кокорев: С.Ф. Хромов Приезжал в Петербург с письмами от Феодора Кузьмича к императору Александру II, и В.А. Кокорев «через одного дворцового служителя доставил эти письма прямо в кабинет Государя»930. По-видимому, такого рода письма Александр Благословенный писал в качестве старца Феодора, стремившегося сообщить нечто важное Правящему государю. Это стало возможно, судя по известным источникам, лишь в томский период, в силу активности Семена Феофановича и широты его связей, в том числе столичных. Не исключено, что некоторые действия властей в Сибири были предприняты «по подсказке» Феодора Кузьмича.

Более откровенно такая «подсказка» могла звучать во втором виде переписки с правящим государем – шифрованной. Как уже говорилось, зафиксированы утверждения разных лиц о существовании шифрованной переписки Феодора Кузьмича с императором Николаем I и попытках ее расшифровки931.

Возможно, ключ к расшифровке секретной переписки старца кроется в двух небольших зашифрованных заметках, оставшихся после его кончины. С.Ф. Хромов передал копии их в июле 1881 г. К.П. Победоносцеву для вручения императору Александру III, а в феврале 1882 г. – М.Н. Галкину-Врасскому в числе других документов, касающихся Феодора Кузьмича932. Эти записки неоднократно были опубликованы933. В приложении к статье М.Ф. Мельницкого они прямо названы – «Ключ к переписке Феодора Кузьмича». С. Добрянский полагал, что записки – «это и криптограмма, и ключ к ней»934. Этим автором и другими делались попытки расшифровать сами записки, прибегая к очень сложной и произвольной, на наш взгляд, методике935. Надо думать, что специалисты по тайнописи еще скажут по этому поводу свое слово, обратившись к дешифрантам в архивных фондах царской семьи936.

В последние годы Александра Благословенного, как и в сельский период, существенное место в образе жизни занимало общение с духовенством и мирянами. В силу особой значимости этого вопроса и хорошей обеспеченности источниками выделяем рассмотрение его в два самостоятельных параграфа, хотя, несомненно, духовное окормление составляло органичный элемент образа жизни старца.

2. Общение с духовенством

В Томске старец имел постоянные контакты с насельниками Богородице-Алексеевского монастыря, прежде всего с его настоятелем – архимандритом Виктором (Лебедевым). Когда Феодор Кузьмич бывал в церкви Казанской Божией Матери, он после богослужения заходил обычно к настоятелю937. Настоятельство о. Виктора было исключительно продолжительным – с 1839 по 1883 г., 44 года938. Таким образом, и во время поездок Феодора Кузьмича в Томск из Боготольской волости, и во все время жительства старца в этом городе настоятелем монастыря был о. Виктор. При нем, в 1848 г., графиня А.А. Орлова-Чесменская пожертвовала Томскому Богородице-Алексеевскому монастырю 5000 руб.939. Архимандрит Виктор был весьма образованным человеком. «В течение 60-ти лет он вел дневник под названием «Мысли», в котором русский язык чередовался с греческим и латинским, коих он был знатоком». Кроме этого удивительного дневника после отца Архимандрит Виктор (Лебедев), настоятель Томского Богородице-Амксеевского монастыря архимандрита осталось множество «бесед, слов и поучений на Св. Евангелие, двунадесятые, царские и храмовые праздники»940. О. Виктор уделял много внимания истории монастыря и выпустил в свет краткое историческое обозрение своей обители941.

Настоятель был известен также как человек необычайной доброты. Никто не уходил от него, не получив помощи942. Енисейский епископ Никодим, общавшийся с настоятелем в 1870 г., внес в свои «Путевые записки» его характеристику: «Вечером был у о. Архимандрита Виктора. Он из России, но служит в Сибири давно. Вседушевно-религиозный человек, самых непорочных мыслей, не знающий, не испытавший, не понимающий коловратностей и сует мира сего. Много было речей, и все умные, честные, достойные»943.

К старцу Феодору Кузьмичу о. Виктор относился, по определению томского кружка, «с глубочайшим уважением и ни одного серьезного дела не предпринимал без его совета и благословения»944. Это утверждение несомненно заслуживает доверия, так как в составе кружка почитателей Феодора Кузьмича был архимандрит Богородице-Алексеевского монастыря Иона, в распоряжении которого находился архив о. Виктора и весь архив Алексеевского монастыря, не говоря уже об устной информации, исходившей от монахов945.

Томские энтузиасты опубликовали письменный документ, четко подтверждающий данное ими определение отношения архимандрита Виктора к таинственному старцу. Это отрывок из письма самого настоятеля к Феодору Кузьмичу от 29 августа 1859 г. Черновик письма был обнаружен в архиве Богородице-Алексеевского монастыря. Архимандрит Виктор сообщал старцу о том, что предполагает отлить колокол для монастырской церкви, и просил подвижника особо помолиться по этому важному делу.

«Весьма желательно, – писал он, – чтобы колокол отлился благополучно и дело совершилось исправно; а я человек худой, слабоверный и малочувствующий пребольшие ко мне Божии милости. Осмеливаюсь усердно просить тебя: помолись Господу Богу и Пречистой Деве Богородице, да исполнится желание и намерение мое к умилению сердец, нерадящих о спасении, из них же первый есмь аз. Верую, что прошение твое будет услышано»946.

Строки эти говорят и о глубоком смирении выдающегося настоятеля, и об убеждении его в духовной силе Феодора Кузьмича. Обращает на себя внимание дата письма: ведь от переезда старца в Томск прошло всего 10 месяцев. Надо думать, что выраженное здесь отношение о. Виктора к старцу сложилось в течение более длительного времени, то есть они общались и до переезда. Заметим, что отлитый колокол, о котором идет речь в письме, по мнению томичей, «не оставлял желать ничего лучшего»947.

Архимандрит Виктор (Лебедев) не разделял мнение некоторых лиц из томского духовенства, считавших, что Феодор Кузьмич не исповедовался. Он утверждал, что знает, кто был духовником старца: иерей Воскресенской церкви Николай Созунов948. К утверждениям настоятеля, касающимся Феодора Кузьмича, исследователям следует относиться внимательно в силу и свойств самого архимандрита, и близкого знакомства его со старцем. К тому же в приведенной выше молитве подвижника говорится о приходе «ко отцу своему духовному на покаяние». Что касается священника Воскресенской церкви Николая Созунова, нам не удалось пока найти дополнительные данные о нем. Думается, что обращение к фондам этой церкви и Томской консистории даст возможность узнать больше о томском духовнике Александра Благословенного949.

По поводу общения Феодора Кузьмича с архиереями С.Ф. Хромов на допросе у полицмейстера, проводившего по предписанию томского губернатора в 1882 г. «предварительное дознание» о личности старца, сказал буквально следующее: «О прошлом своем и о происхождении он никогда и ничего не рассказывал, но пользовался известностью как подвижник, и его посещали многие почтенные здешние жители, так равно и епископы: Парфений, Иннокентий, Афанасий, Павел, а также Иннокентий, ставший потом митрополитом Московским»950. Рассмотрим отношения с архиереями в предложенной Хромовым последовательности.

К взаимоотношениям Феодора Кузьмича с томским епископом Парфением (Поповым) мы уже обращались дважды: в связи с приездом преосвященного к старцу в село Коробейниково во время объезда епархии и говоря о посещаемых подвижником в Томске церквах. Здесь остановимся подробнее на их общении в томский период.

Весьма благожелательное отношение епископа к старцу претерпело серьезное испытание летом 1859 г. Феодор Кузьмич на заимке тяжко заболел. Когда обеспокоенный С.Ф. Хромов рассказал преосвященному о состоянии старца, владыка передал через Семена Феофановича, что нужно «исповедаться и приобщиться Святых Тайн, и ему будет легче». Старец на это ему сказал: «Не угодно ли преосвященному лично поговорить со мною здесь». Епископ охотно согласился, приехал на заимку и беседовал с подвижником около трех часов. После этой встречи владыка Парфений высказал Хромову свои опасения: «Старец едва ли не в прелести. Нужно молиться о нем Богу. Он мне говорил, что ему является небесный свет, что он видел Святую Троицу, что ему открыто, когда он умрет, и многое тому подобное говорил старец, а приобщиться Святых Тайн не согласился»951.

С.Ф. Хромова это сообщение не удивило, так как Феодор Кузьмич неоднократно говорил ему, «что он, по милости Божией, ежедневно удостоивается трапезы Господней, то есть принимает Святое Причастие чрез ангела Господня». Семен Феофанович поехал на заимку и передал старцу слова преосвященного. Подвижник сказал на это: «Нет, преосвященный еще мало знает; хотя и учен, но не понимает. Я благодарю Царя Небесного и по великой Его милости вкушаю благодатную пищу»952.

Спустя некоторое время епископ Парфений увидел сон: святитель Иннокентий Иркутский приобщил Святых Тайн его и Феодора Кузьмича из одной чаши. «После этого сна преосвященный особенно расположился к старцу, полюбил его, стал часто посещать Феодора Кузьмича и долгие часы проводил с ним в задушевных беседах»953. Старец перед своей кончиной открыл Хромову, что их с владыкой Парфением помирил «угодник Божий, иркутский святитель Иннокентий»954. Примечательно, что в этом случае, как и в сомнениях священника Никифора Юпочарёва из села Краснореченского в начале пребывания Александра Благословенного в Сибири, утверждение в святости старца, в реальности особого причащения его приходит свыше, чудесным образом и проявляется потом в безусловно хорошем отношении сомневавшегося к подвижнику.

Вторым в перечне епископов, посещавших Феодора Кузьмича, Хромов назвал Иннокентия. Помимо известного свт. Иннокентия (Вениаминова), епископа, затем архиепископа Камчатского, ставшего в 1868 г. митрополитом Московским и Коломенским, которого Семен Феофанович оговорил отдельно в конце своего перечня, в Сибири, во время жительства там старца, был среди иерархов еще только один Иннокентий – Александров. Он возглавлял Иркутскую епархию с 22 июня 1835 г. по 23 апреля 1838 г.955. Феодор Кузьмич был водружен на поселение лишь в марте 1837 г. и в течение первого года сибирской жизни еще не пользовался широкой известностью. Мог ли безвестный поселенец привлечь внимание владыки другой епархии? Это было возможно лишь в том случае, если они были знакомы до Сибири. Иннокентий (Александров) был рукоположен 19 мая 1832 г. и с этого времени до назначения в Иркутск возглавлял Слободско-украинскую (позднее переименована в Харьковскую) епархию, по которой проходили пути таганрогского странника. Примечательно, что после Иркутска епископ Иннокентий (Александров) был определен в епархию Екатеринославскую и Таганрогскую, где служил до 19 августа 1853 г.956. Не исключено, что он посещал Феодора Кузьмича уже после Екатеринославля – Таганрога, будучи на покое (этот период длился у него с 1853 г. по 1869 г.), привлеченный информацией об Александре Благословенном, полученной в Таганроге. Возможно, обращение к источникам, связанным с жизнью епископа Иннокентия (Александрова), даст ответ на эти вопросы.

На взаимоотношениях праведного старца с архиереями Афанасием (Соколовым) и Павлом (Поповым) мы подробно остановились в предыдущей главе – о сельском периоде. В связи с официальными показаниями Хромова в 1882 г. важно отметить, что духовник Феодора Кузьмича – красноярский священник Петр Попов, уже будучи епископом (с 1860 г.), посещал старца, т. е. сохранял с ним отношения и в томский период.

Архимандрит Томского Алексеевского монастыря о. Лазарь назван М.Ф. Мельницким в числе лиц, хорошо знавших Феодора Кузьмича, от которых автор жизнеописания святого получал сведения о нем957. Казначей монастыря о. Рафаил дважды или более исповедал старца, в том числе незадолго до смерти (а по мнению послушника Вознесенского, и причащал)958.

На заимке Хромова старца посещал также иркутский (ставший потом томским) иеромонах 1ерман. Лишь перед кончиной своей этот иеромонах признался, что Феодор Кузьмич бывал у него на духу и что он, отец Герман, знает, кто он такой. При этом иеромонах отзывался о старце как о великом подвижнике959. Приезжала к старцу в Томск из Енисейска игумения Христо-рождественского женского монастыря960.

Феодор Кузьмич с равной благожелательностью принимал у себя черное и белое духовенство. Протоиерей Донецкий (имя его в источнике не названо), приехавший в Томск из Красноярска, так рассказывал о своем посещении старца: «Пошел я к нему с женою, несмотря на позднее время. Ночь была темная – зги не видать. Когда пришли к старцу, огня в келье не было, а между тем я и жена видели старца так хорошо, как днем. Старец принял нас очень ласково и дал много полезных советов»961.

Протоиерей Донецкий стал потом ключарем Томского кафедрального собора. Он был убежденным сторонником тождества старца Феодора Кузьмича и императора Александра I. Кроме непосредственного общения со старцем, этому способствовало то обстоятельство, что Донецкий был родом из г. Белёва и близко знал ту помещицу, в доме которой остановилась императрица Елизавета Алексеевна на пути из Таганрога. Он слышал рассказы этой помещицы о странных обстоятельствах официально объявленной кончины императрицы. Настоятель Томского Богородице-Алексеевского монастыря архимандрит Иона (Изосимов) даже записал со слов ключаря Донецкого рассказ о некоей страннице-аристократке, остановившейся в Томске в доме Донецких (они принимали странников) и отказавшейся сказать, кто она. Странница посетила старца Феодора Кузьмича, «пробыла у него долго и ушла в слезах». Протоиерей Донецкий предположил в ней императрицу Елизавету Алексеевну962.

Представляет интерес и нуждается в дальнейшем исследовании отношение к старцу Феодору Кузьмичу семьи томского священника Василия Россова, имевшей выход на правящие круги Петербурга. Отец Василий служил в церкви на загородной даче Басандайка под Томском, принадлежавшей влиятельным золотопромышленникам Поповым (на прииски Попова в Мариинской тайге уходил на несколько месяцев Феодор Кузьмич в начале сибирской жизни963). Этот священник назван в числе пяти духовных лиц, совершавших отпевание старца во главе с архимандритом Виктором964. Жена о. Василия Россова особенно почитала старца: после его смерти обращалась к нему с молитвами, отслужив панихиду, и получила просимое965. Внук о. Василия Николай Аполлонович Лашков стал чиновником особых поручений при новгородском губернаторе графе Медеме, и именно он был направлен потом дважды великим князем Николаем Михайловичем в Сибирь для сбора материала о Феодоре Кузьмиче966. Как мы уже отмечали при характеристике источников, Н.А. Лашков после сбора материала вернулся убежденным в тождестве императора Александра I и Феодора Кузьмича и по поводу неожиданных для него (Лашкова) выводов великого князя «только разводил руками»967.

Для томского священника отца Федора Краснопевцева беседа с Феодором Кузьмичом стала поворотным моментом в судьбе, изменила весь его образ жизни. Отец Федор был вдовцом и имел в Томске репутацию благочестивого человека. После продолжительной беседы со старцем он оставил приход и стал юродствовать Христа ради. Епископ Петр (Екатериновский), включивший этот случай в свое жизнеописание старца Феодора Кузьмича, отметил, что священник Краснопевцев «и доселе юродствует», т. е. в 80-х гг.968. Живя одиноко в своем домике, пишет епископ, «он ведет самую строгую, аскетическую жизнь, все время проводит в посте и молитве. Каждый день, летом и зимою, несмотря ни на какую погоду, неопустительно ходит к утрене, литургии, большей частью ранней, потом идет в часовню Иверской Божией Матери, служит ей молебен с акафистом, сначала для себя, потом для приходящих богомольцев, в первом часу возвращается домой, потом ходит к вечерне, а пред праздниками ко всенощной». Никто не знал, чем он питается969.

Интересна характеристика восприятия окружающими этого томского последователя старца, обладавшего священническим саном. Под пером епископа-богослова она звучит особенно значительно. «Люди с мирским духом считают его помешанным, а люди, не омраченные мирским духом, признают его святым человеком, получившим от Бога дар прозорливости, по которой он видит сердца и помыслы людей, и иногда обличает их, но обличает, большей частью, прикровенно, так что посторонние часто и не понимают, к чему это он говорит»970.

Люди, «омраченные мирским духом», не понимали и самого Феодора Кузьмича – Александра Благословенного ни при жизни его, ни потом, ни в наши дни. К счастью, людей, «неомраченных мирским духом», в Томске в годы пребывания там старца было достаточно много. Случалось и так, что человек, настороженно относившийся к нему по слухам, при встрече кардинально менял свое мнение. Так было, например, с братом известного алтайского миссионера архимандрита Макария (Глухарева). Этот странствующий священник полагал, что старец – сектант, «но после беседы с Феодором Кузьмичем со слезами раскаялся в своем заблуждении и выражался о старце как о великом святом человеке»971.

3. Новые и прежние чада и собеседники из мирян. Поездки в Краснореченское, Коробейниково и Белоярку

Томск – губернский город. Здесь к старцу потянулись представители всех сословий. Репутация подвижника была такова, что «каждый вновь назначенный губернатор считал своим долгом заезжать в келью старца и подолгу наедине с ним беседовал. Беседы эти касались как вопросов духовной жизни, так и общественного устройства. В проблемах государственной и общественной жизни старец разбирался так же хорошо, как и в жизни духовной»972.

Среди чиновников были и такие, в беседе с которыми главными становились проблемы государственной политики. Так, часто посещал старца советник губернского суда Лев Иванович Савостин. О характере этих встреч рассказал Н.А. Лашкову томский мещанин Иван Васильевич Зайков, которого Л.И. Савостин раза два приводил с собою к Феодору Кузьмичу. Придя в келью и поздоровавшись со старцем издали, они молча садились. Хозяин, по свидетельству И.В. Зайкова, «первым предлагал вопросы, а Савостин отвечал на них». Во время разговора старец не садился, а ходил по келье, заложив пальцы правой руки за пояс, либо стоял, повернувшись спиной к окошку и немного наклонившись к собеседнику, так как был глуховат на одно ухо973. Как видно из наблюдений Зайкова, проведение бесед стоя или прохаживаясь сохраняется и в Томске, несмотря на преклонный возраст подвижника.

При этом «обсуждались всевозможные вопросы: государственные, политические и общественные. При обсуждении первых Савостин становился перед старцем в почтительную позу и не переменял ее, пока такой разговор не прекращался; в таком случае старец только приказывал, а Савостин только слушал». Судя по всему, советник губернского суда не только был уверен, что перед ним Александр Благословенный, но и выражал это в своем поведении, и старец принимал это. Между ними существовало по этому поводу как бы молчаливое соглашение. Временами переходили «на иностранные языки». По-видимому, Зайков не должен был быть посвящен в содержание бесед полностью.

Темами, которые он уловил, были реформы всеобщей воинской повинности и освобождения крестьян, а также война 1812 г. «Причем старец обнаруживал такое знание этих событий, что сразу было видно, что он был одним из главных действующих лиц». Позднее, как говорил спутник Л.И. Савостина, «все эти вопросы осуществились так, как о них говорил старец»974.

Эта информация, так же как свидетельства о письмах-ходатайствах и письмах-наставлениях, говорит о неугасающем интересе подвижника к государственной жизни России. От мира он отошел, но величайший подвиг покаяния и отречения открыл перед ним такие духовные возможности, такие дары Божии, которые позволяли ясно видеть волю Божию в пути движения общественной жизни.

Беседы с советником губернского суда, человеком, судя по всему, хорошо образованным и думающим не только о текущих вопросах своих служебных обязанностей, проходили в период подготовки и реализации Великой реформы 1861 г. В этой связи важно вспомнить, что император Александр I в свое время, «осторожно, но настойчиво подвигал вперед решение крестьянского вопроса». В 1816–1819 гг. в Эстляндии, Курляндии и Лифляндии по просьбе тамошнего дворянства было отменено крепостное состояние крестьян. Граф А.А. Аракчеев по поручению императора представил проект, в котором рассматривалась «возможность выкупа крестьян с землей посредством кредитной операции, которая была положена в основу реформы 1861 г.». Министр финансов Д.А. Гурьев представил свой проект, также по поручению государя, о постепенном введении в России различных родов собственности на землю и устроении отношений между крестьянами и помещиками на основе соглашения сторон. В 1820 г. Александр I одобрил проект, разработанный С.Р. Воронцовым и другими сановниками, о безвозмездной передаче крестьянам усадеб и добровольных договорах их с помещиками по поводу остальной земли, при свободе переходов земледельцев975. Даже из беглого перечня идей этих проектов видно, насколько близок был император уже тогда к мерам, реализованным в ходе Великой реформы. Поэтому вполне убедительным представляется вывод И.В. Зайкова (основанный, по-видимому, не столько на собственных впечатлениях от встреч со старцем, сколько на рассказах Л.И. Савостина) о том, что реформы осуществлялись так, как говорил о них Феодор Кузьмич.

Из томских чиновников, посещавших Феодора Кузьмича, конкретно назван в источнике также коллежский асессор Федор Степанович Голубев, с которым старец беседовал на духовные темы976.

Люди, обладавшие сами благодатью, в Томске, как и ранее в сельской жизни, безошибочно определяли в Феодоре Кузьмиче духовно сильного старца и обращались к нему за помощью. Известная в городе Христа ради юродствующая Домна Карповна рассказывала С.Ф. Хромову через несколько лет после смерти старца: «Мало ли что народ говорит – нельзя слушать. Вот говорили про старца, который у вас жил, – он раскольник и другой веры, но я знаю, что он Святой. Когда он жил в саду в келье, то я была очень больна и осталась ночью в саду за тем, чтобы пойти к нему исцелиться от болезни. И начала стучать в дверь. Он только отворил дверь мне, и только взошла на порог двери его кельи, и он исцелил меня – Святой Старичок». Записав свидетельство, С.Ф. Хромов замечает: «При этом скажу, и сама Домна Карповна великая раба Божия, святая»977. Нам остается лишь добавить к этому, что блаженная Домна Томская (Сибирская), Христа ради юродивая, ныне прославлена в лике местночтимых сибирских святых978. Таким образом, мы можем убедиться, что не только святая блаженная Домна точно определила Святого Старичка, но и Семен Феофанович узнавал безошибочно святость не только в своем любимом отце духовном, но и в «дурочке»-бродяжке, носившей странную одежду из узлов разной величины979.

Купец С.Ф. Хромов в томский период становится одним из самых близких духовных чад и последователей старца Феодора. Постоянный контакт, горячая преданность подвижнику, искреннее желание во всем ему содействовать – устойчивые черты отношения Семена Феофановича к старцу. Феодор Кузьмич отвечал на это глубоким доверием к нему: Хромову он сообщал о необыкновенных дарах и чудесных явлениях, посланных старцу свыше.

Близка была к подвижнику и старшая дочь Семена Феофановича Анна, в замужестве Оконишникова (встречается также написание Оконешникова). Великий князь Николай Михайлович в своей работе о Феодоре Кузьмиче называет ее любимицей старца и отмечает, что она почти всегда была с ним. В год смерчи старца Анне Семеновне было 25 лет. Во время сбора материала Н.А. Лашковым, а затем и томским криком она была жива980. Анна бывала с матерью на заимке у старца, а когда Феодор Кузьмич отъехал из Томска на места прежнего своего жительства, ездила туда с отцом981 (об этих поездках речь пойдет ниже).

Жена С.Ф. Хромова, Наталия Андреевна, тоже духовно окормлялась у старца и стала источником важных сообщений о высказываниях подвижника, его даре прозорливости. Обе они, мать и дочь, после смерти старца обращались к нему с молитвами во время болезни и получали исцеление982.

Семейную традицию особого почитания Феодора Кузьмича принял муж младшей дочери Семена Феофановича Зиновии – Иван Григорьевич Чистяков. Эго был образованный и благочестивый человек, достигший чина статского советника и занимавший, как мы уже указывали, в течение многих лет пост управляющего отделениями Государственного банка в Томске и Красноярске – должность, требовавшая репутацию безукоризненной честности983. Иван Григорьевич сам получил в октябре 1871 г. немедленное исцеление смертельного недуга (лучшие врачи Томска не сомневались, что он и до утра не доживет) от святынь, оставшихся от Феодора Кузьмича984. Это укрепило его уверенность в святости старца. И.Г. Чистяков стал участником поездок своего тестя в Москву и Петербург, связанных со свидетельствами о жизни и подвигах старца, и встреч с людьми, имевшими в свою очередь скрытую информацию об Александре Благословенном985. Существует даже версия А.П. Мельникова (сына писателя, чиновника особых поручений при нижегородском губернаторе генерале Н.М. Баранове), сообщенная в эмиграции B. В. Сироткиным Л.Д. Любимову, что зять Хромова приезжал к генералу Н.М. Баранову в Новгород (в конце его губернаторства) с пакетом бумаг, касающихся Феодора Кузьмича. Затем, по этой версии, И.Г. Чистяков был принят и самим государем Александром III986.

Сохранилось письмо Чистякова 1893 г. с сообщением о смерти его тестя Тертию Ивановичу Филиппову (1825–1899) – автору работ по истории православной церкви, сотруднику журналов «Москвитянин» и «Русская беседа», занимавшему с 1889 г. (в течение десяти лет) пост государственного контролера. Адресат этого письма и содержание его говорят о круге знакомств C. Ф. Хромова, характере его взаимоотношений с зятем и об отношении в их семье к Феодору Кузьмичу. Приводим его полностью987.

«Ваше Высокопревосходительство, Милостивый Государь, Тертий Иванович! Я имел удовольствие быть у Вас в 1883 году с Семеном Феофановичем Хромовым; видя в то время благосклонное Ваше к нему отношение, считаю за необходимое в настоящее время известить Ваше Высокопревосходительство, что Семен Феофанович 29 апреля сего года помер; он ничем не был болен, – но вследствие старческой немощи, ему было за 80 лет, пролежал пред смертью две недели, быв напутствован по-христиански; он помер у меня в Красноярске, где я служу Управляющим отделением Государственного Банка, и постоянною его заботою было: ехать в Томск и стараться устроить монастырь в память Старца Феодора. С глубочайшим уважением и преданностью, имею честь быть Вашего Высокопре-восходительства покорнейший слуга.

И. Чистяков.

Р.Б. Если найдете удобным, сообщите о смерти С. ф, Г-ну Балакиреву.

г. Красноярск Енисейской губернии. 14 июля 1893 г.»

И.Г. Чистяков оказался хранителем важнейшего предсмертного сообщения генерала А.Д. Соломки о тайном отъезде Александра I из Таганрога. (Публикация этого сообщения осуществилась лишь после того, как стал сказываться и в монархической печати Манифест 17 октября 1905 г., допускавший, в частности, обсуждение действий российских монархов до деда царствующего государя988.) Иван Григорьевич стал, как преемник С.Ф. Хромова, и благоговейным хранителем последних вещей и келий Александра Благословенного989.

Наряду с появлением у старца в Томске новых духовных чад и развитием отношений с теми лицами, истоки окормления которых восходили к сельскому житию (как с семьей Хромовых), продолжается в томский период связь Феодора Кузьмича с наиболее близкими ему жителями сел Краснореченского, Белоярки и Коробейникова. Это проявилось в двух поездках старца из Томска на прежние места – в 1860 и 1863 гг. Об этих поездках четко сказано С.Ф. Хромовым в «Кратком описании последней жизни в Сибири великого Старца Феодора Козмича», представленном К.П. Победоносцеву990. Следует иметь в виду, что Семен Феофанович с особой ответственностью относился к запискам, составленным им для обер-прокурора Священного Синода, и в «Краткое описание» включил факты, наиболее значительные с его точки зрения. Он пишет: «<…> а в октябре месяце 1858 года великий Старец Феодор Козмич приехал в Томск к купцу Симеону Хромову, где и скончался 20-ого января 1864 года, а в 1860 году ненадолго ездил опять на Красную речку, возвратился вскоре к Хромову, а пред кончиной своей 25 августа 1863 года опять уже поехал в Белоярскую станицу вблизи от деревни Зерцал, где у казака Семена Николаевича Сидорова была для него в октябре месяце выстроена келья, которая и теперь стоит. 18 декабря из Белоярской станицы поехал в Томск, о поездке этой записано особо <…>»991.

О первой поездке в 1860 г. ненадолго на Красную речку нам неизвестно ничего более, чем сказано в этом тексте Хромова. Можно лишь предположить, что в селе Краснореченском он останавливался у Латышевых. Второе же, длительное (с 25 августа по 18 декабря 1863 г.) пребывание Феодора Кузьмича в местах, где он прежде жил, требует специального рассмотрения. В другом своем тексте – первой по нумерации части записей о чудесных явлениях, связанных со старцем (мы ее назвали в характеристике источников «Содержание»), С.Ф. Хромов сообщает: «Старец жил в Белоярской станице у казака Семена Николаевича Сидорова, впрочем не более двух месяцев в нарочито для него выстроенной келии». Из дальнейшего изложения очевидно, что речь идет о поездке 1863 г.: следует описание отъезда из Белоярки в Томск, остановки по пути в селе Коробейникове, чудесных явлениях при дальнейшем движении к Томску992.

Из сопоставления этих свидетельств – в «Кратком описании» и в «Содержании» – явствует, что в Бело-ярке у казака Н.С. Сидорова старец жил в 1863 г. примерно два месяца, с октября по 18 декабря. Где же он пребывал в первой половине этой своей поездки – с 25 августа? «Содержание» отвечает на этот вопрос. Когда Феодор Кузьмич и сопровождавшие его Хромов с дочерью возвращались из станицы Белоярской в Томск, они остановились по пути в деревне Коробейникове у крестьянина Ивана Яковлевича Коробейникова. Жена его, Фекла Степановна, рассказала «тихонько» (ибо старец запретил ей говорить об этом) Хромовым: «Ноне, когда приехать к ним старцу из Томска, видела она и дочь – корабль плывет по воздуху от той стороны. Обе были в каком-то восторге. А ночью и приезжает Старец из Томска»993. (Выделено нами. – М.Г.) Слово «ноне» и указание на прибытие из Томска показывают, что речь идет не о давних (до томской жизни) приездах в Коробейниково, а именно в этот раз, в 1863 г.

Подтверждение тому, что Феодор Кузьмич не только заехал в Коробейниково на обратном пути, но пожил там до Белоярки, находим в рассказе старшей дочери Хромова – А.С. Оконишниковой, ошибочно относимом в литературе к сельскому периоду сибирской жизни старца. Анна Семеновна начала свой рассказ Н.А. Лашкову так:

«Когда Федор Козьмич жил в селе Коробейникове, то мы с отцом (Хромовым) приехали к нему в гости»994. Исследователи однозначно связывали эту фразу и соответственно все дальнейшее изложение важного события со временем жизни в Коробейникове в 1851–1854 гг.995. Между тем С.Ф. Хромов писал о начале своего знакомства со старцем Феодором в 1852 г. и о том, что после этого он, Хромов, «стал каждый раз посещать старца, как только имел случай проезжать мимо»996 (выделено нами. – М.Г.) Так продолжалось до переезда Феодора Кузьмича в 1858 г. в Томск на постоянное жительство к Хромову. Попутные заезды, разумеется, нечто совсем иное, чем специальная поездка с дочерью в гости, о которой говорит Анна Семеновна. Такая поездка стала возможна на совсем ином уровне отношений со всей семьей Хромовых, сложившихся после пяти лет жизни старца в Томске. К тому же все дальнейшее описание Анной Семеновной встречи в Коробейникове обнаруживает видение взрослого человека (в 1863 г. ей было 24 года), а не девочки, какой она была в начале 50-х гг.

Вопрос о пребывании старца в селе Коробейникове в 1863 г. существен не только для уточнения мест его жительства и круга окормляемых лиц. Он приобретает особое значение в силу содержания рассказа Анны Семеновны Оконишниковой. Приводим его полностью в том виде, в каком он был опубликован великим князем Николаем Михайловичем:

«Когда Федор Козьмич жил в селе Коробейникове, то мы с отцом (Хромовым) приехали к нему в гости. Старец вышел к нам на крыльцо и сказал: «Подождите меня здесь, у меня гости». Мы отошли немного в сторону от кельи и подождали у лесочка. Прошло около двух часов времени; наконец из кельи, в сопровождении Феодора Козьмича, выходят молодая барыня и офицер в гусарской форме, высокого роста, очень красивый и похожий на покойного наследника Николая Александровича. Старец проводил их довольно далеко, и когда они прощались, мне показалось, что гусар поцеловал ему руку, чего он никому не позволял. Пока они не исчезли друг у друга из виду, они все время друг другу кланялись. Проводивши гостей, Федор Козьмич вернулся к нам с сияющим лицом и сказал моему отцу: «Деды-то как меня знали, отцы-то как меня знали, дети как знали, а внуки и правнуки вот каким видят»»997.

К приведенным выше соображениям о датировке этой встречи следует прибавить из рассмотрения полного текста рассказа то, что рассказчица к этому моменту уже хорошо знала старца: она говорит, что он обычно никому не позволял целовать ему руку. И еще: Анна Семеновна нашла гостя похожим на покойного наследника Николая Александровича. Николай Александрович (старший сын Александра II) стал наследником с 1855 г. и был таковым до своей смерти в 1865 г.

Итак, эта необычная встреча старца Феодора с молодым гусарским офицером и его спутницей в селе Коробейникове произошла в 1863 г., в конце августа-сентябре. (Теплая погода, при которой Хромовы могли два часа дожидаться «у лесочка», вполне соответствует срокам первой половины поездки Феодора Кузьмича на старые места.) Это не было посещение незнакомого или малознакомого офицера, приехавшего за советом к известному старцу. Все здесь говорит об особом характере отношений: и дальние проводы молодой светской пары старцем; и поцелуй руки, допущенный Феодором Кузьмичом; и продолжающиеся поклоны друг другу, пока гости не исчезли из виду; и сияющее лицо старца, подошедшего к Хромовым. Но главное – фраза, которую сказал старец Семену Феофановичу по поводу состоявшейся встречи: деды, отцы и дети знали его, старца, совсем иным; а «внуки и правнуки вот каким видят». Фраза эта совершенно очевидно говорит о том, что только что удалившиеся посетители принадлежат к семье, три-четыре поколения которой видели Феодора Кузьмича совершенно другим человеком.

Вопрос о том, кто же именно из семьи Романовых посетил Александра Благословенного в селе Коробейникове, неоднократно рассматривался в специальной литературе после того, как великий князь Николай Михайлович опубликовал свидетельство А.С. Оконишниковой (напомним, что сам Николай Михайлович именно после этого рассказа написал, что «словам Анны Семеновны можно доверять»998). Поскольку Оконишникова отметила сходство офицера-посетителя с покойным наследником Николаем Александровичем, первые предположения пали на него. Но они были решительно отклонены его адъютантом. Князь В.В. Барятинский опубликовал это свидетельство во втором, французском издании своей книги. Он писал: «Кода вышло первое издание моей книги в России, мой отец, генерал-адъютант кн. В.А. Барятинский, бывший в свое время адъютантом цесаревича Николая Александровича, говорил мне, что цесаревич никогда не посещал Феодора Кузьмича, но что Александр II, когда он был еще наследником, имел, действительно, свидание со старцем»999.

Это важнейшее утверждение генерал-адъютанта князя В.А. Барятинского о посещении Феодора Кузьмича Александром II в бытность его цесаревичем несомненно заслуживает внимания (как мы отмечали выше1000), но оно не может быть отнесено к встрече в Коробейникове в 1863 г. Что же касается отрицания В.А. Барятинским встречи наследника Николая Александровича со старцем, то оно подтверждается применительно к 1863 г. источниками, связанными с путешествием цесаревича в этом году по России: поездка не коснулась территорий восточнее Поволжья1001. Мы отмечали выше, что возможны были в таких поездках секретные отклонения от маршрута, но в данном случае движение в сторону было бы слишком далеким и не могло бы остаться тайным.

Офицером в гусарской форме, высоким, красивым, похожим на цесаревича Николая Александровича, был, скорее всего, молодой дядя наследника – великий князь Николай Николаевич Старший, а сопровождавшей его «молодой барыней» – его супруга Александра Петровна. Третий сын Николая I родился 27 июля 1831 г.; во время встречи в Коробейникове ему было 32 года, а жене – 25 лет. Николай Николаевич был шефом Александрийского гусарского полка и 9-го гренадерского Сибирского полка. С 1856 г. он стал генерал-инспектором по инженерной части и в этой связи совершал регулярные поездки по России, маршруты которых не подлежали столь широкому оглашению и не сопровождались столь торжественными приемами, как у наследников. Биограф великого князя В.В. Жерве пишет по этому поводу: «Как генерал-инспектор кавалерии и по инженерной части, он имел еще громадный круг деятельности вне Петербурга, откуда ежегодно по одному или по два раза выезжал во внутренние губернии России. Эти поездки продолжались обыкновенно 11/2–2 месяца и больше и, при редкой в то время сети наших железных дорог, казалось, должны были немало утомлять Великого Князя во время длинных переездов в экипаже. Однако Его Высочество удивительно легко совершал эти служебные путешествия, проезжая по несколько сот верст подряд не только без отдыха, но и почти без остановки для подкрепления себя пищею»1002.

Великий князь Николай Николаевич близко знал барона Остен-Сакена. Когда император Николай I отправил своих младших сыновей на поля сражений в Севастополь (Николай Николаевич занимался там инженерными делами по укреплению порта), то именно «старанием великих князей» начальником севастопольского гарнизона был назначен барон Остен-Сакен1003. Вполне возможно, что в напряженной севастопольской обстановке Николай Николаевич узнал от барона о сибирском старце и его тайне, если не был ранее посвящен в это отцом или старшим братом.

Отнюдь не только возраст великого князя и его жены и обстоятельства их жизни делают возможным наше предположение. Главные основания – исключительное благочестие этой супружеской пары, а также степени родства, отмеченные в высказывании Феодора Кузьмича. Ольденбургская принцесса Александра-Фридерика-Вильгельмина приняла православие в 1856 г. перед вступлением в брак с Николаем Николаевичем. Она была правнучкой императора Павла1004, а супруг – внуком его. («Внуки и правнуки вот каким видят», – сказал старец.) Уже с юных лет великая княгиня «отдавала все свои «карманные» деньги на помощь бедным и больным детям». После замужества она основала Покровскую общину сестер милосердия, больницу, клинику, училище для подготовки фельдшериц и пр.1005.

Деятельность эта не была формальной, а отвечала внутренним духовным потребностям Александры Петровны. Об этом можно судить, в частности, по ее письмам супругу. В них упоминаются чтение Евангелия перед сном, молитвы в домашней «молебне», звучат просьбы о молитвах. Приведем здесь отрывок из письма от 11 сентября 1858 г. «Какая у нее христианская душа, – пишет великая княгиня о своей знакомой Мальцевой, – и какая снисходительность к ближнему. Как надо себя стараться узнать самого, малейшие оттенки характера и чувств разыскать, понять себя, строго испытать, и это ежедневно, бороться с самим собою, не надеяться за себя и на себя, молиться не только утром и вечером, но быть в молитвенном сношении с Богом постоянно, конечно, незаметным образом другим, не начинать малейшего дела, не испрашивая благословения Божия, и не забывать, что нося имя христианина, мы должны стараться быть достойными этого имени и жить по-христиански и не забывать, что придется отвечать нам некогда перед Богом «за каждое лишнее слово», сказано; тем более за каждое легкомысленное, за каждое резкое осуждение ближнего. Мы не знаем, сколько нам суждено жить и не должны из виду терять цель нашей земной жизни, а это именно наследие Царствия Небесного. Надо стараться всегда быть готовыми. Душонок мой, думай как можно больше о спасении твоей и моей души, будем мы как можно больше думать об нашей ничтожности перед Богом и благодарить Его из глубин нашей души за его благодеяния и за все наше счастие». Далее в письме речь идет о любви к мужу и о их маленьком сыне1006.

В свете духовных устремлений Александры Петровны становится понятной совместная поездка к великому старцу. В 1863 г. для этого был дополнительный конкретный стимул: после рождения первого ребенка у них семь лет не было детей (это огорчало супругов, хотя и принималось со смирением, как видно из писем братьев Михаила и Константина Николаю Николаевичу). Теперь Александра ждала ребенка, но произошли какие-то существенные отклонения в определении сроков беременности1007. Второй сын родится в январе 1864 г.

Эта встреча с молодыми Романовыми порадовала старца. Недаром дочь Хромова и через сорок лет помнила, что лицо его после беседы сияло. А ведь это был престарелый и больной человек. В XIX в., как и в наше время, богомольцы считали, что старцы особенно молятся за тех, кто посетил их. Отсвет молитв Александра Благословенного, печать его благословения сказались на судьбе посетителей. Напомним лишь основные моменты такого рода из их дальнейшей жизни. Великий князь Николай Николаевич в 1872 г. совершил паломничество в Святую Землю1008, а пять лет спустя стал победоносным главнокомандующим в русско-турецкой войне. Великая княгиня Александра Петровна также участвовала в этой войне. На собственные средства она организовала санитарный отряд1009 и, главное, сама ухаживала за ранеными. В ее архиве сохранился диплом 1879 г. от Сербского общества Красного Креста – за добровольную помощь больным и раненым воинам1010. После войны она оставила Петербург, стала строительницей Покровского женского монастыря под Киевом, широко известной «матушкой Великой». В 1889 г. приняла постриг с именем Анастасии, с разрешения своего супруга и императора Александра III1011.

Встреча старца с великокняжеской четой в Коробейникове в 1863 г. состоялась, по-видимому, по предварительной договоренности. В противном случае они считали бы, что подвижник живет в Томске. Встреча содержалась в строгом секрете: не было свиты, нет сообщений о ней даже в личной переписке. Стремление сохранить в тайне общение с подвижником членов императорской семьи, распространившееся потом и на посещение его могилы, несомненно, подтверждает, что это не было встречей с одним из почитаемых старцев, а совершалось со знанием его прошлого. С.Ф. Хромов не написал о знатных посетителях в Коробейникове, и А.С. Оконишникова решилась рассказать о них лишь после смерти отца.

Старец был уже болен, когда выезжал из Томска в августе 1863 г. на старые места своего жительства1012. Тем не менее в первой половине пребывания там был еще довольно бодрым, как видно из рассказа Анны Семеновны. Но в октябре, когда перебрался в келью, «нарочито для него выстроенную» казаком Семеном Николаевичем Сидоровым1013, совсем разболелся. И когда 18 декабря С.Ф. Хромов с дочерью приехали его проведать, сказал, что хочет вернуться с ними в Томск, но просил никому не говорить об этом, пока не заложат лошадей. До последнего момента Феодор Кузьмич давал «некоторые наставления» хозяину дома, помогавшему ему одеваться, но не знавшему еще, куда он едет. Старец был так слаб, что его вывели под руки, и, только когда подвели к повозке, он сказал С.Н. Сидорову: «Ну, спасибо за все вам». Тогда все вышли провожать, хозяйка плакала. Семен Николаевич поехал с ними за кучера до Коробейникова, где его сменил ямщик – крестьянин села Семилужного Павел Чернояров1014.

После короткой остановки у Коробейниковых, о которой мы писали выше, двинулись дальше, перед рассветом приехали в деревню Турунтаеву (65 верст от Томска) и, как только взошло солнце, выехали из деревни. Здесь началось чудесное явление, описанное С.Ф. Хромовым, который подчеркивает, что свидетелями были также дочь его Анна и ямщик Павел Черно яров. По сторонам солнца показались два радужных столба. «Проехали Халдееву, Семилужки, Воронину, – столбы все были у солнца, а тут стали больше, как бы от земли до неба. Затем столбы, сделавшись еще больше, стали не у солнца, а по обеим сторонам дороги, от нее недалеко». Они как бы сопровождали путников.

Когда подъезжали к 11-й версте от Томска, Анна Семеновна сказала старцу: ««Батюшка, перед нами идет какое-то знамение, – столбы». Он сказал: «О, Пре чистый Свет, благодарю Тя». И много говорил сам с собою»1015. После слов дочери столбы стали удаляться и исчезать; левый оказался над Лужайкой (около заимки Хромова, где жил старец), а другой – близ Томска. Так знаменательно окончилась эта поездка. Наступил последний месяц земной жизни старца, отмеченный многими чудесными явлениями.

4. Дары старца и чудесные явления томского периода. Кончина и похороны

При посещении богомольцами старца в Томске обнаруживалась его прозорливость. «Присоединяю к сему, – скажет на допросе у томского полицмейстера в 1882 г. С.Ф. Хромов, – что старец этот при жизни имел великий дар прозорливости. Все посещающие его приходили к ему со страхом, не как к простом; человеку, а как к великому угоднику Божьему»1016. Он отвечал на не заданные еще ему вопросы; знал мысли посетителя или высказывания, предшествующие приходу; говорил о предстоящих событиях, – иные из них сбывались через несколько лет, после смерти подвижника. Так, почетной гражданке Александре Андреевне Филимоновой, пришедшей к нему с маленькой дочерью, старец сказал: «Вот, любезная, этот птенец будет тебя поить и кормить». Через несколько лет девочка была отправлена учиться в иркутский институт и вышла там замуж за служившего на Амуре чиновника Морского ведомства. В 1871 г. молодые взяли А.А. Филимонову к себе1017.

О подобном конкретном предсказании старца, сбывшемся через много лет, рассказал архимандрит Иона (Изосимов) в своих записках. «Однажды я пришел на панихиду в келью старца, – пишет о. Иона. – Народа еще не было, и я прошел в садик и сел там на скамейке. Ко мне подсела какая-то старушка с ребенком на руках. Я спросил, знает ли она старца. Она отвечала утвердительно и на мою просьбу рассказать что-нибудь о Феодоре Кузьмиче передала следующее: «Когда я была в девушках, то любила наряжаться и играть в хороводах, за что старец часто журил меня. «Учись рукоделию, – говорил он, – потому что под старость тебе своими руками придется кормить внучат»». Как-то она пришла к Феодору Кузьмичу за благословением на поездку к своему дяде в гости в одну из ближайших деревень. «Поезжай, поезжай, – сказал старец. – Там о тебе пятеро плачут!» Действительно, девица вышла замуж в этой деревне за вдовца с пятью детьми, и на старости лет ей пришлось «своим трудом кормить внучат, как предсказал старец»1018.

Протоиерею Донецкому, приехавшему к Феодору Кузьмичу в Томск из Красноярска, желавшему знать мнение старца о предприятии своего зятя в золотопромышленности, подвижник коротко сказал: «Закопает в землю деньги – только». Так и случилось: зять истратил напрасно более 3000 руб. и отказался от предприятия1019.

В третьем издании «Сказания о жизни и подвигах великого раба Божия старца Феодора Кузьмича», вышедшем в 1894 г., говорилось: «Прозорливость его подтверждается многими из знавших его и до сих пор живущих в Томске»1020. (Выделено нами. – М.Г.). В их числе – отставной чиновник, рассказавший, что он сначала скептически относился к сообщениям об особых духовных возможностях старца, «считая его за какого-либо шарлатана из бродяг». Когда знакомый стал звать чиновника посетить вместе старца Феодора в доме Хромова, тот ответил: «Вот еще, – пойду к поселюге-бродяге вздоры его слушать!» Но все-таки пошел. К его глубокому изумлению, Феодор Кузьмич встретил его словами: «Как же ты пришел ко мне, когда только что перед тем ругал поселюгой и бродягой?»1021

Протодиакон Успенского собора в Московском Кремле Иван Васильевич Ефимов, сообщивший в августе 1867 г. Хромову о хождении певчих Архиерейского дома (в бытность Ефимова в Томске) к старцу Феодору Кузьмичу на Рождество славить Христа, рассказал и о прозорливости старца. И.В. Ефимов «имел недоразумение об древе Животворящего Креста Господня» и, идя к старцу для слявления, надеялся задать ему этот вопрос. Когда закончилось пение и Феодор Кузьмич благодарил певчих и наставлял их, он ответил и на не заданный еще Иваном Васильевичем вопрос, «не по прошению его, а дару прозорливости»1022.

Широкое хождение имела история о прозорливости старца, связанная с доставкой ему дров, записанная томичем В. Долгоруким и опубликованная в «Русской старине» в 1887 г. С.Ф. Хромов распорядился, чтобы один из его работников погрузил дрова на дровни и отвез на заимку к Феодору Кузьмичу. Работнику очень не хотелось ехать на заимку, и он, накладывая дрова, ругался. Когда он приехал на заимку, старец сказал ему: «От тебя дров не возьму! Ты с неохотой вез их мне. Употреблял ругательства, когда накладывал дрова, да и меня при этом обругал ни за что ни про что худыми словами». Работник упал на колени и просил прощения1023.

Иногда старец, не имея возможности или не желая принять пришедшего к нему человека, прямо через дверь отвечал на вопрос, с которым явился посетитель, не выслушав его. Томский мещанин Иван Васильевич Зайков, один из тех свидетелей о поступках Феодора Кузьмича, которые были живы во время сбора материалов томским кружком почитателей подвижника, рассказал им: «Однажды я был у Феодора Кузьмича в келье. В это время подходит к дверям какой-то человек и творит молитву: «Господи, Иисусе Христи, Боже наш, помилуй нас». Старец, по обычаю, ответил ему «аминь» и тотчас же говорит стоявшему за дверьми неизвестному человеку: «Скажи своим священникам, чтобы они отдали тебе деньги». – «Спаси тебя Господи!» – произнес неизвестный и тотчас же ушел». И.В. Зайков удивился, что старец, не выслушав посетителя, говорил с ним как бы об известном ему, старцу, деле. Много лет спустя ситуация разъяснилась при беседе с купцом Трубачевым. «Был я у старца Феодора, – вспоминал Трубачев, – но он меня и не принял, не допустил меня в келью, а все-таки, спаси его Господь, сказал мне, что я хотел от него узнать. С меня священник Воскресенской церкви взыскивал 70 р., которые я будто бы утаил, бывши старостой. Когда я передал священникам, что старец Феодор велел им отдать эти деньги, то через весьма короткое время священники отдали их, сказав, что нашли деньги в какой-то книге»1024.

Люди, постоянно общавшиеся со старцем, не раз убеждались в его способности знать их помыслы. С.Ф. Хромов свидетельствовал: «Однажды старец мне говорил, что, по Благодати Божией, ему открыты помыслы и сердца человеческие, что я многократно испытывал на себе; – иногда случалось приходить к нему с рассеянными помыслами, он сейчас же обличал меня, только не прямо, а как-то загадочно»1025.

Жена Семена Феофановича, Наталия Андреевна Хромова, однажды, приехав на заимку, где жил старец, «захотела проведать его, узнать, не нужно ли ему чего. Войдя в келию, увидела, что старец сидит на лежанке в одной простой рубашке, ей стало что-то грустно, и она подумала про себя: «Боже мой, какой человек, а сам решился пойти на такой трудный подвиг, взять на себя такой тяжелый крест, смирил себя до такого уничижительного состояния!» Старец вдруг говорит ей: «Э, полно, любезная! На это была воля Божия»»1026.

Прозорливость Феодора Кузьмича распространялась не только на приходивших к нему богомольцев и лиц ближайшего окружения. Так, ему задолго до события была открыта трагическая кончина Александра II. При посещении обер-прокурора Священного Синода К.П. Победоносцева 31 июля 1881 г. С.Ф. Хромов сообщил, что великий старец говорил ему «за 20 лет, что случилось 1 марта сего года: убили злодеи Государя Александра Николаевича <…>»1027.

Исцеления от болезней по молитвам старца, многократно зафиксированные после его смерти (об этом речь пойдет в следующей главе), упоминаются и для периода томской жизни. «В простом народе и даже у многих купцов, ходивших и ездивших на поклонение к старцу Феодору, он пользовался славой целителя болезней и слыл за свой действительно строго иноческий образ жизни за угодного Богу человека», – написал Елисей Захаров1028. Выразительным подтверждением этому служит рассказ святой блаженной Домны, Христа ради юродивой1029, о котором говорилось в третьем параграфе данной главы. С.Ф. Хромов от сухариков подвижника исцелился даже от холеры: он заразился ею при жизни старца, в 1860 г., на Нижегородской ярмарке1030.

В источниках, скорее всего, отмечена лишь часть чудесных явлений, связанных с праведным старцем в Томске, но и они составляют удивительный ряд – от небольших, казалось бы, бытовых событий до великих откровений, которые ставят Александра Благословенного наряду с величайшими святыми мира.

Мироточит красное пасхальное яичко, полученное от старца при христосовании. Необыкновенное благоухание и льющийся без источника света небывалый свет исходят от жилья святого1031.

И так же, как бы буднично – в глазах окружающих, – происходит восхищение его при жизни на небо. Приводим рассказ об этом Хромова в том виде, в каком дает его епископ Петр (Екатериновский): «Однажды я был у старца в 11 часу дня и оставил его здоровым. Вскоре после меня пошла к нему енисейская игуменья и не могла отворить дверь, была заперта. Я сейчас опять пошел в келью старца, дверь была не заперта, а старца нашел лежащим на скамье совершенно мертвым; не говорил. Не дышал. Не видно было никаких признаков жизни, и это продолжалось часов 7 или 8. Потом он открыл глаза, перекрестился. Жена моя спросила его: «Вы, батюшка, здоровы ли?» Он отвечал: «По милости Божией, здоров». Мы не знали, что и подумать о таком случае со старцем. Вероятно, он был духом восхищен в Горний мир»1032.

Заметим, что повторение именно такого осмысления этого случая епископом Петром делает эту оценку для нас особенно достоверной. Епископ Петр (Екатериновский), как уже отмечалось, был автором ряда богословских сочинений. Кроме того, будучи назначен на Томскую кафедру через двенадцать лет после кончины старца Феодора, он общался лично с духовными лицами, знавшими подвижника, то есть имел свои источники информации о нем, исходившие от священства.

Старец вернулся из четырехмесячной поездки по сельским местам прежнего жительства (которую счел нужным совершить при приближении смерти) 19 декабря. Умирать вернулся в Томск, ближе к Богородице-Алексеевскому монастырю – в нем будет похоронен.

В ночь с 3-го на 4 января Хромов ночевал у старца в связи с большой его слабостью. Семен Феофанович услышал, что старец «как будто разговаривает с кем. Разобрал только: «Благодарю Тя, Пречистый Свет! И тонкой мысли быть не может, чтобы кто был более Тебя». В 5 часов Старец сказал, что сегодня посетил его Господь»1033. Здесь же Хромов упоминает, что старец «видел зрительно Матерь Божию».

Далее подвижник сказал еще о ночном явлении: «Да, благодарю Света моего. Видел я зрительно Спасителя моего Господа, высокого роста, тончавым, неизреченной красоты, и слышал изречения дивны и чудны». Хромов спросил: «а что, батюшка, слышал?» – «Тайна великая. Нельзя говорить»1034.

«С 5 на б января сказал Старец: «Какая слава, и в какой славе небесной вознесся на небо Пречистый Свет». А в эту ночь пожарные приезжали из Томска к дому Хромова, думали, что пожар»1035. Последняя деталь – приезд к дому томского купца пожарных – открывает для нас, что нездешний Свет, сопровождавший приход Господа к своему великому угоднику, был виден и другим людям.

Чудесные явления продолжались в последующие дни. «С Г 4 на 15 рассказал Старец, что видел Божию Матерь, Спасителя и множество святых». «15-ого вече ром, в 7 часов, опять говорил, что видел Пречистую Божию Матерь в белой одежде со множеством святых жен, рядами, примерно, по двенадцать. При разговоре часто как бы в страхе останавливался и говорил: «Благодарю, Тя, Всевидящее Око, един ниже рожден, ниже сотворен, един в Троице и Троица во Единице». При этом много раз крестился обеими руками»1036.

В последние дни святого «много приходило разного люда в келию старца, чтобы испросить у него для себя благословения и видеть конец его жизни»1037.

В период предсмертной болезни (после возвращения из поездки в селения прежнего жительства) старца посетил иеромонах, казначей Томского Богородице-Алексеевского монастыря Рафаил в сопровождении послушника Вознесенского. Последний рассказывал позднее об этом посещении. Он полагал, что о. Рафаил исповедал и причастил старца, но сам послушник при этом в келье не был, оставался в сенях1038.

Запись С.Ф. Хромова о кончине старца повторена епископом Петром (Екатериновским): «В три четверти 9-го часа вечера 20-го января 1864 года три раза вздохнул тяжело, а в четвертый раз, вздохнувши тихо, и без стонов предал свою праведную душу в руки Божии. Правая рука лежала на груди со сложением перстов для крестного знамения. По утру, 21-го числа, мы узнали, что в то самое время, когда душа старца разлучалась с телом, кучер и горничная нашего соседа лекаря Левашова, въезжая в город, с горы видели пожар около нашего дома, и три раза вылетало огромное пламя»1039.

Так закончилась земная жизнь Александра Благословенного. Здесь уместно вспомнить слова, сказанные в 1858 г. его духовной дочери, Александре Никифоровне, известным Киево-Печерским старцем Парфением: «Зачем тебе мое благословение? Когда у вас на Красной Речке есть великий подвижник и угодник Божий! Он будет столпом от земли до неба!»1040

«Весть о кончине старца Феодора Козьмича быстро распространилась по всему Томску и его окрестностям, – писали томичи, собравшие материал у очевидцев. – Толпы народа окружали дом Хромова, где скончался таинственный отшельник. Популярность его была весьма велика среди всех слоев населения и потому все, начиная с местной аристократии и кончая нищими, которых столь щедро оделял при жизни старец Феодор Козьмич, спешили поклониться телу чудного старца»1041.

«Утром 23 января тело старца переложили в простой гроб из крепких кедровых досок, и тогда же состоялся вынос в церковь Богородице-Алексеевского мужского монастыря. Вынос, литургию и отпевание совершали настоятель монастыря отец архимандрит Виктор, казначей отец иеромонах Рафаил, кафедральный протоиерей отец Гавриил Завадовский, бывший кафедральный протоиерей отец Михаил Германов и священник загородной Басандийской церкви Поповых отец Василий Россов. При отпевании отец архимандрит Виктор произнес прочувственное слово, посвященное памяти великого старца-подвижника»1042.

Необходимо подчеркнуть, что достоверные источники свидетельствуют об участии пяти священников Томска (включая кафедрального протоиерея) во главе с настоятелем монастыря в выносе тела и отпевании старца. Епископ Петр говорит о совершении этими же лицами торжественного погребения1043. Остается только удивляться тенденциозности некоторых авторов, подозревавших старца чуть ли не в ереси.

Погребен был подвижник в трех саженях от алтаря монастырской церкви, на северо-восточной стороне1044. Чудеса, происходившие во дни предсмертной болезни старца и в момент его кончины, продолжались на поминальном обеде. Кушаний и напитков было приготовлено на ВО человек, а фактически в застолье оказалось 80 гостей. Тем не менее всем хватило в изобилии и еды, и питья, «даже остатков кушанья и напитков было довольно»1045.

Когда отмечали сороковой день, С.Ф. Хромова не было в Томске. Он был по своим торговым делам в Ир бите и там заказал панихиду. После панихиды к Семену Феофановичу пришла монахиня Сарра. Она была сильно больна, так что «насилу дотащилась». «Хромов дал ей поцеловать портрет Старца, и она пошла домой совершенно здоровая»1046. Начинались посмертные чудеса старца. К ним мы обратимся в следующей главе.

* * *

906

РГАЛИ. Ф. 487. Оп. 1. Д. 137. Л. 9; Таинственный старец Феодор Козьмич в Сибири и император Александр I / Составлено Томским кружком почитателей старца Феодора Козьмича. Харьков, 1912 (далее – Таинственный старец… 1912.). С. 182–184.

907

Таинственный старец… 1912. С. 183–184.

908

РГАЛИ. Ф. 487. Оп. 1. Д. 137. Л. 9.

909

Епископ Петр. Указ. соч. С. 236.

910

Федоров В.И. Александр Благословенный – святой старец Феодор Томский (монарх-монах). Историческое исследование. Томск, 2004. С. 172.

911

Епископ Петр. Указ. соч. С. 235; Мельницкий М.Ф. Старец Феодор Кузьмич в 1836–1864 г. // Русская старина. 1892. Январь. С. 102–103.

912

Епископ Петр. Указ. соч. С. 235.

913

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 24об.

914

Епископ Петр. Указ. соч. С. 238.

915

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 27об.

916

Там же. Л. 18.

917

Там же. Л. 27.

918

Таинственный старец… 1912. С. 54.

919

Подробнее об этом см. ниже.

920

Таинственный старец… 1912. С. 54. О том, что старец в Крестовой церкви, в которую «ходил нередко», «становился позади всех», сообщает и епископ Петр (см.: Указ. соч. С. 236).

921

Таинственный старец… 1912. С. 54–55.

922

Епископ Петр. Указ. соч. С. 236; Таинственный старец… С. 54–55.

923

Таинственный старец… 1912. С. 48.

924

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Л. 14.

925

Там же. Л. 14–14об.

926

Таинственный старец… 1912. С. 47–48.

927

Подробнее об этом см. главу. II.

928

Крупенский П.Н. Тайна императора (Александр I и Феодор Козьмич. Историческое исследование по новейшим данном). Берлин, 1927. Репринт – 1986. С. 88–89. В связи с письмами Феодору Кузьмичу на английском языке заметим, что Александр I совершенством владения английским языком поразил И.В. Шервуда (Исповедь Шервуда-Верного// Исторический вестник. 1896. Январь. С. 78). Письма на английском языке (менее доступном для понимания посторонними лицами, чем французский и немецкий) из Новгорода выводят исследователя на проблему продолжения жизни императрицы Елизаветы Алексеевны в Новгородском Сырковом монастыре после мнимой смерти в Белёве. Проблема эта, как мы уже отмечали, требует особого всестороннего исследования и потому на страницах данной книги не рассматривается.

929

Таинственный старец… 1912. С. 51. Подробнее о ходатайствах см. в главе II.

930

Василин Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич. По воспоминаниям современников и документам. 4-е изд. 1911. Репринт – М., 1991. С. 154.

931

Болотов А.В. Святые и грешники. Париж, 1924. С. 350; Любимов Лев. Тайна императора Александра I. Париж, 1938. С. 182.

932

РГАЛИ. Ф. 487. Он. 1.Д. 137. Л. Зоб, 4, 14.

933

Мельницкий М.Ф. Указ. соч. С. 107; Сказание о жизни и подвигах великого раба Божия старца Феодора Кузьмича. 2-е изд. 1892. С. 41; Василин Г. Император Александр I и старец Федор Кузьмич. По воспоминаниям современников и документам. М., 1911. С. 131–132 и др.

934

РГАЛИ. Ф. 442, Соколовские. Оп. 1. Д. 201. Л. 2.

935

Там же. Л. 2–7; Лукаш Иван. Разгадана ли тайна Феодора Козьмича? // Возрождение (Париж). 1927. 8 августа.

936

См., например: ГАРФ. Ф. 678, Император Александр II. On. 1. Д. 698. Шифрант и дешифрант Александра II; Ф. 677, Император Александр III. On. 1. Д. 4. Шифры, дешифранты для переписки членов царской семьи 1857–1880.

937

Таинственный старец… 1912. С. 54–55.

938

Там же. С. 160.

939

Фомин С.В. Святой праведный старец Феодор Козьмич. Из истории почитания его Царским Домом и русским народом. М., 2003. С. 88.

940

Таинственный старец… 1912. С. 160–161.

941

Архим. Виктор. Описание Томского Алексеевского монастыря. Томск, 1888.

942

Таинственный старец… 1912. С. 161.

943

Путевые записки епископа Никодима: Мое путешествие из Красноярска в Москву, в Перервинский монастырь. С 11 числа июня но 26 число июля 1870 года, в течение 45-ти дней // Русский архив. 1903. Кн. 1. Вып. 2. С. 246.

944

Таинственный старец… 1912. С. 55.

945

О томском кружке и собранной им информации см. главу I.

946

Таинственный старец… 1912. С. 55.

947

Там же.

948

Мельницкий М.Ф. Указ. соч. С. 104; Таинственный старец-С. 56 (в этой работе фамилия священника в другом написании – Сосунов).

949

Государственный архив Томской области (далее – ГАТО). Ф. 268, Воскресенская церковь, г. Томск Томской губернии. 1788–1860 гг. 25 ед. хр.; Ф. 70, Томская духовная консистория. 1759–1921. 18811 ед. хр.

950

Цит. по: Федоров В.И. Указ. соч. С. 172.

951

Епископ Петр. Указ. соч. С. 236; РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 24.

952

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 24–24об.; Епископ Петр. Указ. соч. С. 236–237.

953

Таинственный старец… 1912. С, 56–57.

954

Епископ Петр. Указ. соч. С. 237.

955

Смолич И.К. История Русской Церкви. 1700–1917. Ч. I. М., 1996. С. 694.

956

Смолич И.К. Указ. соч. С. 767, 692.

957

Мельницкий М.Ф. Указ. соч. С. 83.

958

Таинственный старец… С. 59–61; Сказание… С. 212–213.

959

Таинственный старец… 1912. С. 56; Мельницкий М.Ф. Указ, соч. С. 104–105.

960

Епископ Петр. Указ. соч. С. 237.

961

Таинственный старец… 1912. С. 82.

962

РГАЛИ. Ф. 442, Соколовские. Оп. 1. Д. 201. Л. 11–12.

963

И.Д. Асташев, который управлял приисками Попова во время пребывания там Феодора Кузьмича и, по утверждению М.Ф. Мельницкого, относился к старцу с большим уважением, жил в Томске одновременно со старцем в 1858–1863 гг. Об этом можно судить по письмам И.Д. Асташева из Томска к декабристу Батенькову, которому он оказывал благотворительную помощь (РО РГБ. Ф. 49, Батеньков Г.С. К. 10. Д. 33,34, 35). Скорее всего, старец и Асташев встречались в это время, так как утверждение Мельницкого написано в 1887 г. и, соответственно, имеет в виду и томский период, а не только посещение старцем приисков.

964

Таинственный старец… 1912. С. 67.

965

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 19.

966

К.Н. Михайлов, знавший лично Н.А. Лашкова, написал, что он был «сыном или внуком томского протоиерея Василия Россова» (Михайлов К.Н. Император Александр I – старец Федор Козьмич. СПб., 1913. С. 36). В Мариинской женской гимназии и Алек-сеевском реальном училище г. Томска служил законоучителем священник Аполлон Александрович Лашков – по-видимому, отец Николая Аполлоновича, зять о. Василия Россова (Памятная книжка Томской губернии на 1884 г. Томск, 1884. С. 9–10).

967

Крупенский П.Н. Указ. соч. С. 90.

968

Епископ Петр. Указ. соч. С. 238.

969

Там же.

970

Епископ Петр. Указ. соч. С. 238–239.

971

Таинственный старец… 1912. С. 57.

972

Житие святого праведного старца Феодора Томского. Томск, 2002. С. 22.

973

Кн. Барятинский В.В. Царственный мистик. (Император Александр I – Федор Козьмич.) СПб., 1912. С. 128.

974

Кн. Барятинский В.В. Указ. соч. С. 128.

975

Из прошлого. Мысли императора Александра I о крестьянском вопросе // Исторический вестник. 1893. Февраль. С. 641–642; Мироненко С.В. Самодержавие и реформы. Политическая борьба в России в начале XIX в. М., 1989. С. 64–111; Сахаров А.Н. Александр I. М., 1998. С. 148–151.

976

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 26об, – 27.

977

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 21–21об.

978

Жития сибирских святых. Сибирский патерик. Новосибирск, 1998. С. 245–250.

979

Епископ Порфирий (Соколовский), сменивший в 1860 г. Преосвященного Парфения (Попова) на Томской кафедре, очень любил Домну Карповну. Однажды он подарил ей свою шубу. Домна Карповна с благодарностью набросила ее на плечи, но через два часа шуба была уже на нищем. Преосвященный, узнав об этом, сказал: «Дурочка учит нас, умников. О, если бы и мы додумались до такой любви к ближнему и до такого терпения ради Христа!» (Там же. С. 248).

980

Великий князь Николай Михайлович. Легенда о кончине императора Александра I в Сибири в образе старца Федора Козьмича. СПб., 1907. С. 9; Таинственный старец… 1912. С. 54.

981

Великий князь Николай Михайлович. Указ. соч. С. 9.

982

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 16–16об.

983

Таинственный старец… 1912. С. 2.

984

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 20–20об. И.Г. Чистяков заболел в Томске; известие о тяжелом его состоянии пришло 13 октября на заимку, где находились С.Ф. Хромов и его жена. Наталия Андреевна немедленно выехала в Томск. Семен Феофанович пишет: «Я послал с нею просфорки часть от великого Старца и портрет его, от которого я получил исцеление, и вслед за тем послал воды с зубка великого Старца». Когда Н.А. Хромова приехала к больному зятю, врачи Ожешко и Акерман сообщили ей, что все медицинские средства использованы и нет надежды на выздоровление Ивана Григорьевича: понос и рвоту не могли остановить, «уже руки и ноги были холодные». Доктора с вечера, то есть 12 числа, объявили, «что Чистяков ночью должен помереть, а поутру молва прошла, что Чистяков уже помер». Между тем, как только больной принял часть просфоры старца и выпил воды от обливания портрета и от зубка, «в ту же минуту Господь по молитвам великого и благословенного Старца Феодора Козмича» исцелил Ивана Григорьевича: «только один раз после того его вырвало, а также и понос остановился».

985

Таинственный старец… 1912. С. 16; Фомин С.В. Указ. соч. С. 34, 47–49.

986

Любимов. 1938. С. 186–188.

987

ГАРФ. Ф. 1099, Филиппов Тертий Иванович. Оп. 1. Д. 2871. Л. 1–2. Цит. по: Фомин С.В. Указ. соч. С. 34.

988

Об этой публикации см. главу I, параграф 6.

989

Таинственный старец… 1912. С. 65; Фомин С.В. Указ. соч. С. 94.

990

Подробнее о встречах С.Ф. Хромова с К.П. Победоносцевым и подаче записок см. главу I, параграф 1.

991

РГАЛИ.Ф. 487. Оп. 1.Д. 137.Л. 9. Записки, поданные С.Ф. Хромовым в 1881 г. К.П. Победоносцеву, опубликованы: Бренников Н. Тайна Томского старца: неизвестные документы // Русская провинция (Новгород). 1994. № 4. С. 75–77. См. также: Фомин С.В. Указ, соч. С. 36–40.

992

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 25–25об. («Содержание» и продолжающий его «Список» опубликованы: Чудеса, связанные с праведным старцем Феодором Кузьмичом / Записи С.Ф. Хромова. Публикация М.М. Громыко // Традиции и современность. 2006. № 4. См. также Приложения к данной работе).

993

Там же. Л. 25.

994

Великий князь Николай Михайлович. Указ. соч. С. 9.

995

Фомин С.В. Указ. соч. С. 28.

996

Сказание о жизни и подвигах великого раба Божия старца Феодора Кузьмича, подвизавшегося в пределах Томской губернии с 1837 года по 1864 год. 3-е изд. М., 1894. Воспроизведено в книге: Император – старец Феодор Кузьмич. М., 2002. С. 205 (далее – Сказание…).

997

Великий князь Николай Михайлович. Указ. соч. С. 9.

998

Великий князь Николай Михайлович. Указ. соч. С. 9.

999

Цит. по: Ланге Е.В. Александр I и Федор Кузьмич // Записки русской академической группы в США. Нью-Йорк, 1980. Т. XIII. С. 297.

1000

См. главу II.

1001

Оом Ф.А. Воспоминания. 1826–1865. М., 1896. С. 61.

1002

Жерве В.В. Генерал-фельдмаршал Великий Князь Николай Николаевич Старший. Исторический очерк его жизни и деятельности. 1831–1891. СПб., 1911. С. 60.

1003

Жерве В.В. Указ. соч. С. 38. Молодой полковник Э.И. Тотлебен, защитник Севастополя, писал своей жене: «Я совершенно очарован личностью наших Великих Князей и их рыцарскими воззрениями; при этом они невольно приковывают к себе всех своим замечательным свободным и искренним обращением». Кроме основных своих военно-инженерных обязанностей, Николай и Михаил Николаевичи заботились о раненых и больных в лазаретах и на поле сражения. Они покинули Севастополь лишь в связи со смертью отца. «Да поможет милостивый Бог, – писал Э.И. Тотлебен, – отцу каждого семейства так воспитать своих детей, как удалось наше му великому Государю образовать в своих детях ум, сердце и душу» (Там же. С. 39–40, 43).

1004

Отец великой княгини Александры был сыном Екатерины Павловны, дочери императора. Он «пользовался известностью широкого филантропа», и заслуги его были отмечены постановкой ему памятника на Литейном проспекте в Санкт-Петербурге в 1889 г., с надписью: «Просвещенному Благотворителю» (Царственная инокиня. Одесса, 1995. С. 33).

1005

Царственная инокиня. С. 34.

1006

ГАРФ. Ф. 646, Великий князь Николай Николаевич (Старший). Оп. 1. Д. 138. Л. 18об. – 21 об.

1007

Там же. Д. 160. Л. 3–3об.; Д. 166. Л. 24об. – 25.

1008

Скалой Д. А. Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите Великого Князя Николая Николаевича в 1872 г. СПб., 1892. Посещение Гроба Господня произвело такое сильное впечатление на великого князя, что по возвращении из Иерусалима он воздвиг особый придел в церкви своего Николаевского дворца, под алтарем, посвященный этой Святыне, воспроизводивший по размерам и виду пещеру, хранящую Гроб Господен (Жерве В.В. Указ. соч. С. 71).

1009

Царственная инокиня. С. 34..

1010

ГАРФ. Ф. 680, Романова Александра Петровна, великая княгиня. Оп. 1. Д. 2. Л. 1.

1011

Царственная инокиня. С. 39–123.

1012

Таинственный старец… 1912. С. 58.

1013

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 25. РГАЛИ. Ф. 487. Он. 1. Д. 137. Л. 9.

1014

РО РГБ. Там же; Таинственный старец… С. 58–59.

1015

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 25об.; Таинственный старец-1912. С. 59.

1016

Цит. по: Федоров В.И. Указ. соч. С. 173.

1017

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 21; Сказание… С. 221–222.

1018

Таинственный старец… 1912. С. 80–81.

1019

Таинственный старец… 1912. С. 82.

1020

Сказание… С. 216.

1021

Сибирские вести. 1891. № 98. Цит. по: Сказание… С. 216–217.

1022

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 14–14об.

1023

Долгорукой В. Отшельник Александр (Феодор) в Сибири// Русская старина. 1887. Октябрь. С. 218–219. Сказание… С. 217–218.

1024

Таинственный старец… 1912. С. 81–82.

1025

Епископ Петр. Указ. соч. С. 237.

1026

Там же.

1027

РГАЛИ. Ф. 487. Оп. 1. Д. 137. Л. 4.

1028

Сказание… С. 216.

1029

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 21–21об.

1030

Там же. Л. 26.

1031

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 24об.; Епископ Петр. Указ. соч.

С. 238.

1032

Епископ Петр. Указ. соч. С. 237–238.

1033

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 25об.

1034

Там же.

1035

Там же.

1036

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 25об.–26.

1037

Мельницкий М.Ф. Указ. соч. С. 105.

1038

Сказание… С. 212; Таинственный старец… 1912. С. 59–61.

1039

Епископ Петр. Указ. соч. С. 239. См. также: РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1.Л.26.

1040

Мельницкий М.Ф. Указ. соч. С. 100.

1041

Таинственный старец… 1912. С. 67.

1042

Там же.

1043

Епископ Петр. Указ. соч. С. 239.

1044

Там же. С. 240.

1045

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 26–26об.; Епископ Петр. Указ. соч. С. 240.

1046

РО РГБ. Ф. 23. К. 8. Д. 1. Л. 26об.

Комментарии для сайта Cackle